Начало 1

— Ваше имя?

— Константин. Цапов.

— Звание?

— Подполковник милиции.

— Стаж работы?

— Восемнадцать лет, из них пять на нелегальной работе.

— Награды?

— Орден Красной Звезды, четыре медали.

— Семейное положение?

— В настоящее время холост. Разведен. От первого брака имею дочь.

— Где проживает ваша первая семья?

— В Москве.

— Вы с ними встречаетесь?

— Да. Раз или два раза в месяц встречаюсь с дочерью. Ей пятнадцать лет.

— У вас остались родственники на Северном Кавказе?

— Наверное, остались. Но прямых нет. Нас было двое детей в семье. Отец погиб на фронте. Мать вырастила нас вместе с сестрой. Сестра в настоящее время проживает в Казахстане. Она вышла замуж и живет там со своей семьей. Я думаю, что могу встретить родственников, но вряд ли они узнают меня, а я их. Прошло слишком много лет.

— Вы понимаете, Цапов, что это будет самая опасная ваша командировка?

Самая опасная за все время службы.

— Понимаю.

— У вас есть просьбы или пожелания?

— Нет.

— У вас есть любимая женщина?

— Есть.

— Это та, которую вы указали в своем письме? Адрес точный, все совпадает?

— Да, все правильно.

— Мы установим за ней наблюдение. Какие у вас еще пожелания?

— Больше никаких.

Задающий вопросы мужчина в штатском посмотрел на лежавшие перед ним документы, потом перевел взгляд на сидевшего напротив человека.

— Документы и награды будут приняты в установленном порядке, — сказал он, — ваша квартира будет опечатана. Всех, кто так или иначе работал с вами или вступал в контакты, мы изолируем. Постараемся сделать все, чтобы избежать любых неожиданностей. Хотя все предусмотреть не удастся. Придется импровизировать на ходу.

— Я все понимаю.

— И последнее. Вы дали согласие на некоторые изменения вашего лица. Врачи уверяют, что все пройдет нормально. Однако мы считаем, что вам нужно дать время для того, чтобы вы могли немного привыкнуть к своему новому лицу.

— В каком смысле?

— Мы дадим вам отпуск на две недели. Знаете, некоторый период «акклиматизации» перед вашей поездкой…

— Нет.

— Не понял.

— Вы же знаете, что у нас нет времени. Меня готовили в таком срочном порядке именно потому, что у нас совсем нет времени. Мне не нужен период «акклиматизации».

— Этот вопрос не подлежит обсуждению, Цапов. И его решаем не мы с вами. Таковы рекомендации психологов.

— Мне кажется, они недооценивают конкретную ситуацию.

— Возможно. Но выполнять рекомендации психологов мы обязаны.

— Мы не можем снизить темп операции. Я вполне могу пройти «акклиматизацию» непосредственно во время работы.

— Хорошо. Я попробую еще раз поговорить с психологами. Они и так переусердствовали с вами, проверяя вашу психологическую устойчивость. Тем не менее меня просили задать вам еще один вопрос. Последний.

— Наш разговор записывается на пленку?

— Конечно.

— Какой вопрос вы хотите мне задать?

— Как вы себя сейчас чувствуете?

— Я хочу спать. Очень устал. И не привык вставать так рано.

— До свидания. Удачи вам, Цапов.

— И вам, генерал. Надеюсь, вы сумеете меня опередить.

— Я рискую только своей карьерой, — сказал генерал. — Постарайтесь остаться в живых. И не нужно излишнего героизма. Сейчас не то время, Цапов. Героев не любят и не понимают. Сейчас время циников. Лучше быть трусливым живым циником, чем мертвым героем. Я убежден в этом.

 

Начало 2

Самолет стоял в аэропорту и внешне ничем не отличался от других белоснежных гигантов, стоявших по соседству. В международном аэропорту царило привычное оживление. Пассажиры спешили на свои рейсы, таможенники радостно поглядывали на потоки пассажиров, предвкушая «добычу» в виде поборов.

Пограничники так же радостно оглядывали спешивших пассажиров. Вместо положенных восьми пропускных пунктов работали только три, создавая искусственные дополнительные трудности для пассажиров, которые готовы были платить деньги, лишь бы не опоздать на свой рейс.

Среднеазиатская столица нового государства, возникшего на политической карте мира после девяносто первого года, переживала процесс обретения «столичности». Патриархальный быт удивительно сочетался с ультрасовременным оборудованием реконструированного аэропорта и мощными лайнерами.

К служебному выходу на летное поле подъехала вереница автомобилей. В первой машине сидел сам начальник полиции аэропорта. Следом затормозила темно-синяя «БМВ», за которой выстроились джип и два микроавтобуса с занавешенными окнами. Замыкали процессию еще две легковые машины.

— Открывай дверь! — громко крикнул начальник полиции замешкавшемуся дежурному. Тот засуетился. Его предупредили еще полчаса назад о прибытии автомобилей. К нему в будку явился сам начальник службы безопасности аэропорта, приказав пропустить колонну на летное поле.

Машины въехали на территорию аэропорта и сразу повернули к стоявшему несколько в стороне авиалайнеру. Подъехав к самолету, машины затормозили. Там уже стояли несколько человек, в том числе начальник службы безопасности аэропорта. Из предпоследней машины вышли министр внутренних дел республики и руководитель республиканского авиационного агентства, в подчинении которого находился аэропорт.

— Быстрее, — приказал начальник полиции. Он особенно суетился, стремясь отличиться перед министром.

Высыпавшие из машин люди в штатском начали поднимать на борт самолета ящики, осторожно вынося их из автобусов. Начальник полиции хотел было подняться в самолет, чтобы проследить за размещением ящиков, но его остановил один из штатских.

— Не нужно подниматься в самолета, — тихо сказал он начальнику полиции.

Тот все понял, согласно кивнул головой. Через полчаса ящики были погружены на борт самолета и микроавтобусы отъехали. У самолета остались только три легковые машины.

— Уезжайте, — негромко приказал министр начальнику полиции. Он был гораздо ниже ростом, чем его собеседник, но казался подчиненному гигантом.

— Да-да, — забормотал начальник, опасаясь вызвать гнев высокого начальства. Вместе с начальником службы безопасности он сел в машину и приказал водителю отъехать от самолета. Когда они свернули к зданию, он облегченно вздохнул, оглянулся и тихо спросил у своего коллеги из службы безопасности:

— Что они там делают? Кого ждут?

— Откуда я знаю, — равнодушно ответил руководитель службы безопасности, — это не мое дело. У меня был приказ к самолету никого не подпускать и обеспечить охрану. Остальное меня не касается.

— Все-таки интересно, что они там грузят?

— Меньше будешь знать, дольше жить будешь. И работать дольше будешь.

Тебе ведь хорошо на этой работе? Вот и сиди спокойно. Давай лучше пойдем ко мне. Мои ребята хороший коньяк привезли.

Оставшиеся у самолета два руководителя республиканских ведомств приказали своим водителям и охранникам также отъехать от самолета. Около них остался только помощник министра. Когда все автомобили отъехали, помощник достал мобильный телефон и позвонил.

— Все в порядке, — доложил он.

Министр внутренних дел удовлетворенно кивнул, глядя на самолет. И спросил у стоявшего рядом с ним напарника:

— Самолет проверяли? Все в порядке?

— Конечно, проверяли. Лучший экипаж поведет. Они уже предупреждены, будут здесь через пять минут. Я распорядился убрать их, пока мы все не закончим.

— Правильно. Они бы здесь только попусту болтались, — согласился генерал.

На летном поле появились еще три автомобиля. Два больших шестисотых «Мерседеса» с затемненными стеклами. Все знали, кому именно принадлежат эти автомобили. Машины затормозили у трапа. Из первого вышли два человека, у одного из них в руках был легкий чемоданчик. Из второй машины вылезли еще три атлетически сложенных человека и, не глядя по сторонам, поспешили в самолет. У всех троих в руках были сумки, из которых торчали дула автоматов. Третий автомобиль — большой серый «Ауди» — привез какого-то чиновника, который вышел из автомобиля последним и направился к стоявшим на летном поле.

— У вас все готово? — недовольным голосом спросил вышедший из первой машины высокий красивый молодой человек, обращаясь к министру внутренних дел.

На руководителя авиационного ведомства он даже не посмотрел, лишь небрежно кивнул ему.

— Все готово, — несколько напряженным голосом доложил министр.

Он знал племянника президента в лицо. И хотя ему было неприятно, что он должен отчитываться перед человеком намного моложе его, да к тому же всего лишь руководителем коммерческого банка, тем не менее он докладывал. Он знал, что за этот рейс отвечает именно племянник президента. К племяннику приблизился вышедший из «Ауди» еще один родственник президента — заместитель министра национальной безопасности. Он сдержанно поздоровался с обоими министрами, но спрашивать ничего не стал. В руках у спутника племянника президента был небольшой чемоданчик.

— Тогда летим, — решил племянник. — Кто полетит с экипажем?

— Мой помощник, — показал на своего помощника министр. — Экипаж ждет, когда мы разрешим им подъехать сюда.

— Значит, они еще не в самолете? — разозлился племянник. — Вы нарочно задерживаете рейс?

Министру пришлось проглотить и это оскорбление. У него дернулось лицо, но он ничего не сказал. Обернувшись к руководителю авиационного ведомства, он только прохрипел напряженным от ненависти голосом:

— Вызывай свой экипаж.

— До свидания. — Племянник повернулся и зашагал по трапу в салон самолета. Он не стал даже прощаться с заместителем министра национальной безопасности, который тоже был родственником президента. Но он был всего лишь братом его супруги, тогда как поднимавшийся в самолет племянник был сыном сестры президента, что в патриархальных обществах ценилось гораздо выше, чем родство со стороны жены. Оставшийся у трапа родственник президента молча взглянул на министра внутренних дел.

За племянником, кивнув на прощание остающимся у трапа высшим чиновникам, поспешил и второй пассажир. Он был среднего роста, плотный, лысоватый, в очках, постоянно потевший и поминутно вытиравшийся носовым платком. Оба министра сразу признали в нем иностранца. Только министр внутренних дел в отличие от своего коллеги знал Марка Зильбермана, швейцарского гражданина и гостя их страны, в лицо. Поднимаясь по трапу, Зильберман несколько раз споткнулся. Когда он споткнулся в очередной раз уже перед входом в самолет, племянник президента, обернувшись, шутливо заметил:

— Вы явно не очень опытный пассажир, Марк.

— Я не люблю летать на самолетах, — оправдываясь, заявил его гость, входя в салон.

Родственник президента, оставшийся у трапа, попрощался с обоими министрами и, сев в свой автомобиль, отъехал от самолета, не подождав, пока тот взлетит. Достаточно и того, что он приехал сюда провожать этого мальчишку, недовольно подумал он. Он вовсе не обязан ждать, пока улетит этот выскочка, который пользуется доверием главы государства только в силу своих родственных связей.

О том, что он сам занял генеральскую должность из-за родственных связей с президентом, вернее — с его супругой, заместитель министра как-то не думал.

Напротив, он даже считал себя обойденным, полагая, что давно мог бы быть министром. Он сел в свой автомобиль, раздраженно повертел головой и спросил у водителя и сидевшего рядом с ним телохранителя:

— Кто курил в машине?

— Никто, — удивился водитель.

— А почему здесь так пахнет?.. — разозлился заместитель министра, не знавший, на ком выместить свою злобу.

Через две минуты к самолету подъехала машина с экипажем. Командир доложил о готовности экипажа.

— Сколько у вас человек? — спросил министр авиации.

— Шестеро, — удивился командир, не понимая, почему его спрашивают об этом.

Две девушки и четверо мужчин выстроились перед министром авиации. Он оглядел экипаж и дал разрешение на вылет.

— Летите. — Он не хотел, чтобы сидевшие в самолете пассажиры нервничали. — У вас будет шесть пассажиров. Пятеро уже там, и с вами как член экипажа полетит еще один человек. — Он показал на помощника министра внутренних дел.

— Хорошо. — Командир был опытным летчиком и не задавал ненужных вопросов.

Экипаж начал подниматься в кабину. Помощник, решивший подняться последним, подошел к министру внутренних дел. Тот коротко улыбнулся.

— Иди, — сказал он на прощание, и, пока его помощник не исчез в самолете, улыбка не сходила с его лица.

— Сейчас они развернутся и взлетят, — сказал министр авиации. — Нам нужно отсюда уходить.

— Пойдем, — согласился министр внутренних дел, взглянув на часы. Потом снова посмотрел на авиалайнер и снова улыбнулся.

Они повернули к зданию аэропорта. Министр авиации несколько раз обернулся, глядя, как самолет разворачивается и выруливает на взлетную полосу.

Его спутник даже не стал оборачиваться. Его словно перестал интересовать полет этого загадочного самолета. Как будто такого рейса не было вообще.

— Нужно позвонить в администрацию президента, — сказал министр внутренних дел, — и доложить, что все в порядке. Самолет взлетел точно по графику.

— Вы будете звонить?

— Нет, позвони сам. И не забудь сказать: точно по графику, — напомнил министр. В полуфеодальных режимах, установившихся на территории стран СНГ, значение силовых ведомств и их руководителей не шло ни в какое сравнение со значением других высших чиновников. Именно поэтому министр авиации говорил своему коллеге только «вы», а тот обращался к нему на «ты». Это была своеобразная иерархия чиновников, которую все соблюдали неукоснительно.

 

Глава 1

В этот день он отправился обедать в ресторан в одиночестве. Он любил обедать один, когда никто не отвлекает от раздумий и не мешает сосредоточиться.

Он был гурманом, но при этом не любил сам процесс еды, получая удовольствие лишь от самой пищи. Почти всегда он обедал один и не любил, когда кто-то был рядом. Точно так же он не мог заснуть, если в комнате находился кто-то еще.

Привычка размышлять в одиночестве привела к тому, что, попадая на люди, он больше всего не любил тишины. Именно поэтому он старался как можно больше говорить, чтобы разрядить тишину, которая казалась ему многозначительной и пугающей в присутствии людей и такой обычной, когда он оставался один.

В его родном городе открылось достаточное количество приличных ресторанов, чтобы там можно было обедать или ужинать, не опасаясь отравиться плохой пищей и испортить себе желудок. Если в Москве это стало почти нормой, правда, в очень дорогих ресторанах, то в Баку выглядело еще экзотикой, и даже очень дорогие рестораны зачастую не могли гарантировать качества мяса или рыбы.

А вот если вы попадали в ресторан, где хозяин знал вас немного, то могли быть уверены, что вам подадут самую лучшую пищу, как, собственно, и было принято на Востоке. Вместо дорогих ресторанов для иностранцев можно было отправиться в любой ближайший ресторанчик, где качество пищи и ее количество были гарантированы именем хозяина заведения.

Он привык к жизни на два города, привык к этому необычному состоянию после распада единой страны и теперь чувствовал себя так, словно его разрезали пополам между городом, где прошло его детство и жили его родные, и городом, где он иногда давал консультации как эксперт, работал и где жили его немногочисленные друзья. Единственное, что он мог себе позволить, это сделать так, чтобы квартиры в обоих городах были похожи друг на друга. В них была одинаковая мебель, одни и те же книги, стояли одинаковые телевизоры и висели одинаковые занавеси. Все пришлось заказывать в дорогих мебельных салонах Москвы и затем переправлять в Баку, чтобы создать подобную иллюзию. Иногда, просыпаясь в своей четырехкомнатной квартире, он не мог определить, где находится, — в Москве или в Баку, заставляя себя вспоминать об этом некоторым усилием воли.

Даже окна он постарался спроектировать таким образом, чтобы они располагались одинаково. К тому же окна никогда не бывали открытыми. По давней привычке он всегда пользовался самыми плотными занавесками, исключающими любую возможность наблюдения за его квартирой.

Гонорары, полученные за многочисленные расследования, позволяли ему вести довольно удобную жизнь, не испытывая материальных затруднений. Он не пожалел денег для надежной системы охраны его квартир. Несмотря на то что они располагались на седьмом и третьем этажах в огромных капитальных каменных домах, он умудрился предусмотреть вторые выходы, чтобы иметь на всякий случай возможность отхода.

Поднявшись по лестнице и войдя в квартиру, он убедился, что за время его отсутствия никто не заходил в нее. Он прошел в кабинет и, включив телефон, с удивлением услышал незнакомый голос. Телефон был поставлен на запись сообщений в случае его отсутствия.

— Добрый день. Мы хотели бы с вами встретиться и поговорить. Нас предупредили, что вы не общаетесь с незнакомыми людьми, но у нас очень срочное и очень важное дело. Поэтому мы обращаемся к вам напрямую. Это очень важное дело. Нам сказали, что вы не любите, когда вас называют по имени, и поэтому мы просим вас, Дронго, перезвонить нам по нашему телефону. Мы думаем, что вас сильно заинтересует наше предложение.

Сообщение кончилось. Дронго, подумав немного, прокрутил его второй раз.

Говоривший трижды употребил слово «очень». Очевидно, что звонивший хорошо знает русский язык, однако это не его родной язык, так как выражение «вас сильно заинтересует» может принадлежать человеку, привыкшему к построению других фраз, более характерных для тюркских народов. Дронго обратил внимание и на характерный глухой голос говорившего, хотя слова тот выговаривал без акцента, и на его восточную учтивость. Насчет акцента все было понятно. В бывшем Советском Союзе многие говорили по-русски достаточно хорошо, тем более люди, долгие годы прожившие в России.

«Интересно, что им нужно? И почему меня должно заинтересовать их предложение? — подумал Дронго. — Тем более сильно заинтересовать».

Он не хотел признаваться самому себе, но в последние годы его уже ничто не могло «сильно заинтересовать». Проведя столько расследований, сумев найти и просчитать возможные действия многих десятков опасных преступников, теперь он наслаждался покоем, читал книги, размышляя над бренностью существования. В последнее время его серьезно стала волновать проблема Галактики, которая должна была, по расчетам ученых, погибнуть через пять миллиардов лет. При этом само человечество, по тем же расчетам, должно было исчезнуть через два миллиарда лет, когда потухнет Солнце, исчерпав собственную энергию. Его почему-то волновала именно эта проблема конечности всего человечества, словно он мог дожить до того времени или этот вопрос как-то лично затрагивал его. Он с интересом читал научные, полунаучные и фантастические статьи на эти темы.

Посмотрев на телефон, он отошел от него, решив не звонить настойчивым незнакомцам, сумевшим раздобыть его адрес.

Примерно через час раздался телефонный звонок. Он подошел к телефону и увидел на определителе номер тех самых незнакомцев. Определитель номеров был включен постоянно, чтобы отсеивать случайные и ненужные звонки. Дронго поморщился и отошел от телефонного аппарата. Настойчивые звонки раздавались еще несколько раз. В половине девятого в дверь к нему позвонили. Он подошел к двери, посмотрел в глазок и, негромко выругавшись, спросил мрачным голосом:

— Что вам нужно?

На лестничной клетке стояли два незнакомца. Он их никогда раньше не видел. Один был высокий, худой, с ровной линией подстриженных усов, тонкими, четкими восточными чертами лица. Другой был чуть меньше ростом, плотный, седой.

Первому было не больше сорока, второму явно за пятьдесят.

— Мы вам звонили, — пояснил пожилой. Он говорил с сильным восточным акцентом. Очевидно, текст на пленку наговаривал не он, а его молодой коллега.

— Вы ошиблись адресом, — быстро ответил Дронго.

— Нет, — упрямо сказал пожилой, — мы не ошиблись, мы пришли к вам, Дронго.

После этих слов нужно было либо посылать гостей куда-нибудь подальше, либо открывать дверь. Он пожал плечами, достал из стоявшего в прихожей шкафа пистолет, сунул его в карман и открыл дверь.

— Заходите, — пригласил он незнакомцев. На убийц они не были похожи, но меры предосторожности никогда не помешают. На пожилом было длинное темное модное пальто с покатыми плечами, молодой был в длинной дубленке и норковой шапке, несмотря на довольно теплую погоду в Баку. Они прошли в гостиную. Дронго направился следом, уселся в кресло и, подвинув ногой к гостям столик на колесиках со стоявшими на нем бутылками и бокалами, предложил незнакомцам:

— Можете сами налить себе все что хотите.

Неизвестные переглянулись.

— Спасибо, — вежливо сказал пожилой, — нам ничего не нужно. Мы пришли поговорить с вами.

— Начнем с самого начала, — нахмурился Дронго. — Сначала вы мне расскажете, как вы узнали мой телефон, адрес, кто вы такие и откуда приехали. А уже потом перейдем к разговору о вашем деле.

Незнакомцы снова переглянулись. Молодой испытующе смотрел на пожилого.

Тот вздохнул и кивнул, соглашаясь с требованиями хозяина дома. Но первым заговорил молодой. По-русски он говорил гораздо лучше пожилого.

— Ваш адрес и телефон мы узнали через Москву. Там у нас есть очень осведомленные люди. К сожалению, мы не можем сказать более конкретно, чтобы не подводить их. Мы прилетели из Москвы, но, как вы, вероятно, догадываетесь, мы представляем не Россию, а совсем другое государство СНГ. Впрочем, пока мы не договоримся, нет смысла говорить, какое именно государство мы представляем.

— Согласен, — усмехнулся Дронго. — Вы ответили на все мои вопросы и не ответили ни на один. Так какое у вас ко мне дело?

Неизвестные переглянулись в третий раз. Дронго терпеливо ждал. Пожилой тяжело вздохнул. Молодой заговорил:

— Мы много про вас слышали. — Он сказал именно «про вас», отметил Дронго. — Говорят, что вы лучший в мире аналитик, умеющий просчитывать любые варианты. Нам нужна ваша помощь. Мы знаем, что иногда вы проводите частные расследования, получая за это соответствующие гонорары. Мы готовы оплатить все расходы и выдать вам любой гонорар, который вы назовете…

— Если я возьмусь за расследование вашего дела, — нахмурился Дронго. — Я вас правильно понял?

— Да, конечно, — быстро откликнулся молодой, — нам кажется, что именно вы могли бы добиться конкретного результата. Ваш гонорар может быть увеличен в зависимости от сроков расследования…

— Про гонорар мы поговорим позже, — перебил его Дронго. — Насколько я понимаю, вы представляете не частную организацию, а государственные органы.

— Почему вы так решили? — вмешался в разговор пожилой.

— Потому, что вы не хотите говорить мне, где узнали мой адрес и телефон. Потому, что вы не называете страну, из которой прибыли, и даже не называете своих имен, пусть даже вымышленных.

Из этого я могу сделать вполне конкретный вывод, что вы представляете именно государственные органы и прибыли сюда с конкретным поручением, а не по собственной прихоти.

Пожилой удивленно оглянулся на молодого, и тот улыбнулся.

— Не нужно продолжать, — вкрадчиво сказал молодой незнакомец, — вы нас сразу убедили в своих феноменальных возможностях. Давайте поговорим о нашем деле.

— Что я должен сделать?

— Сначала вы должны согласиться взяться за дело, чтобы мы могли вам все рассказать.

— Нет, — решительно возразил Дронго, — сначала вы мне расскажете, зачем вы прилетели и какое у вас дело, а потом уже я решу, стоит мне им заниматься или не стоит.

— Вы же сами определили, что мы представляем государственные организации. Это не наш секрет, Дронго. Мы не можем рассказывать его всякому встречному.

— Начнем с того, что я не «всякий встречный»…

— Я не хотел вас обидеть.

— А я и не обиделся. Я просто комментирую ваши слова. Во-вторых, я эксперт с достаточно устоявшейся репутацией, как вы сами отметили. Все, что вы здесь скажете, останется только здесь. Никто не узнает о нашей беседе в случае моего отказа. Если бы это было не так, у меня не было бы такой репутации.

Гости все время переглядывались, словно подбадривая друг друга. Молодой немного подумал и спросил:

— Когда вы полетите в Москву?

— Это имеет отношение к теме нашей беседы?

— Да, — кивнул незнакомец.

— Примерно дней через десять-пятнадцать. Вы ведь знаете, что я нигде не работаю, и когда мне лететь в Москву, зависит только от меня. Почему вы спрашиваете?

— Нам казалось, что в Москве наш разговор был бы более конкретным.

— Я ненавижу самолеты, — признался Дронго, — и вряд ли захочу лететь в Москву только ради продолжения нашего разговора. Если вы действительно считаете, что дальше не стоит продолжать нашу беседу, то можете уходить. Когда я буду в Москве, вы ко мне приедете.

— Нет-нет, — возразил его собеседник, — я просто хотел уточнить, когда вы планируете лететь в Москву.

— Это все, что вы хотели мне сказать?

— Конечно, нет. — Молодой посмотрел на пожилого, словно спрашивая разрешения. Тот неохотно склонил голову, недовольно нахмурив густые брови. У него было широкоскулое лицо, крупный нос, густые черные брови.

— Дело в том, — сказал его молодой напарник, — что у нас пропал самолет — Какой самолет? — не понял Дронго. — Что значит — пропал?

— Наш самолет, — пояснил гость, — самолет, который вылетел из столицы нашей республики и направлялся в Европу. Он исчез с радаров, и мы нигде не можем его найти.

— Какой это был самолет?

— Обычный. Не самый большой, но достаточно мощный… «Боинг-737». Он вылетел из столицы нашей страны две недели назад и пропал.

— Это был не пассажирский рейс, — понял Дронго.

— Да, это был специальный рейс.

— Где он пропал?

— Этого мы не знаем. Его маршрут пролегал через Каспийское море.

Северный Кавказ, Черное море, Балканы и далее в Швейцарию. Он исчез с радаров примерно через час-полтора после начала полета. Было сообщение, что исчез самолет. Возможно, он упал в море. Но мы провели тщательные поиски. Нигде никаких следов самолета найдено не было.

— Подождите, подождите, — перебил его Дронго, — я ничего не понимаю.

Маршрут самолета лежал через страны СНГ. За самолетом на всем протяжении полета следят радары, противовоздушная система ПВО России, тем более если он пролетал над Северным Кавказом. Он не мог исчезнуть просто так. Вместо того чтобы искать меня, вы могли бы запросить данные через Москву. Они могут указать вам точное место гибели самолета.

— Нет, — улыбнулся незнакомец, — не могут.

— Почему?

— Самолет не разбился. Он сел где-то в районе Северного Кавказа. Мы не можем пока точно установить, где именно, но, возможно, в Чечне или в Дагестане.

— Мне трудно понять логику ваших рассуждений, — признался Дронго. — Если самолет сел и не разбился, тогда в чем же дело? Если он разбился, то должны быть найдены его обломки. Мне кажется, что вы несколько поспешили отказаться от поисков. Вам нужно было спокойно ждать результатов расследования.

Если самолет пропал над Северным Кавказом, то российская сторона может указать точное место его посадки. У них ведется наблюдение со спутников, мощные радары, совершенная система ПВО. Я немного знаю о подобных системах. Они могут указать вам место нахождения самолета абсолютно точно и без всякой помощи с моей стороны.

— Нет, — возразил молодой человек, — они ничего не могут. Они считали, что самолет упал в воду. Мы искали его десять дней, пока не стало ясно, что самолет приземлился где-то на берегу. Но никто не может указать, где именно находится самолет. В тот день шли мощные снегопады, была нелетная погода, и самолет мог разбиться где угодно, хотя мы считаем, что его просто украли. И, возможно, не без помощи российской стороны.

— Как это — украли? — засмеялся Дронго. — Вы представляете, что вы говорите? Самолет нельзя так просто взять и украсть. Если он перелетал через Каспийское море, значит, его вели сразу несколько радаров. Они должны отметить точку, где пропала связь с самолетом.

— Над Каспийским морем, примерно в пятидесяти километрах от дагестанского берега, — сразу ответил молодой человек, — но это ничего не значит, экипаж самолета мог и сам отключить линию связи.

— Но не радары наблюдателей, — возразил Дронго. — Он мог не отвечать на запросы и мог быть сбит российской стороной. Но в любом случае это невозможно скрыть. Вы, очевидно, не совсем понимаете сложность такой задачи. Самолет не иголка, его нельзя украсть незаметно.

— И тем не менее мы не нашли самолет, — упрямо сказал молодой человек, — и мы просим вас помочь нам в наших розысках.

— Я понял, — сказал Дронго, — вы специально не договариваете. Какой груз был у этого самолета?

Даже если бы он ничего не подозревал, то по взглядам, какими обменялись гости, он бы все сумел просчитать. И тем более отметить промелькнувшую в их глазах тревогу и растерянность.

— Сначала нам нужно получить ваше согласие, — ответил пожилой незнакомец. — Вы согласны на сотрудничество?

Дронго медленно покачал головой.

— Нет.

— Почему? — удивленно спросил пожилой.

— Грязное дело. Уже по вашему короткому рассказу я понял, что это был не обычный рейс. Самолет перевозил какой-то груз. Судя по тем обрывкам сведений, которые вы мне рассказали, дело касается большой политики. На уголовщину подобные дела не похожи. И на теракт они тоже не тянут. Иначе взрыв разбросал бы обломки самолета по довольно большой территории. А политикой я принципиально не занимаюсь. Извините, что заставил вас потерять время.

— Подождите, — поднял руку пожилой, — вы еще не слышали, какой гонорар мы готовы вам заплатить. Назовите любую сумму.

— Я уже принял решение.

— Пятьсот тысяч долларов, — решительно сказал пожилой, явно сам поражаясь подобной сумме.

— Нет.

— Шестьсот тысяч. Подумайте, Дронго, какие это деньги. Вы не заработаете столько за всю свою жизнь.

— Нет. Если бы я хотел зарабатывать деньги, я бы давно открыл частную детективную контору.

— Семьсот, — разъяренно произнес пожилой.

— Вы теряете время.

— Восемьсот, — вымолвил его собеседник. — Не сходите с ума, соглашайтесь.

— До свидания, — поднялся Дронго. Оба гостя растерянно замолчали, и вдруг молодой незнакомец почти выкрикнул, удивляясь собственной смелости:

— Миллион долларов! Мы согласны заплатить вам за найденный самолет с грузом миллион долларов.

Дронго повернулся к гостям, внимательно посмотрел им в глаза и четко произнес:

— Если до этого я еще мог сомневаться, то теперь тем более отказываюсь от подобного расследования. Раз вы готовы заплатить такую фантастическую сумму, то совершенно ясно, что это не просто грязное дело. Это еще и почти безнадежное дело. Я отказываюсь. Можете быть уверены, что наш разговор останется тайной.

Оба гостя, поднявшись, молча прошли к вешалке, оделись. Уже выходя, молодой сказал, оборачиваясь к Дронго:

— Мы еще вернемся к этому разговору.

— Вряд ли, — убежденно ответил Дронго, закрывая за ними дверь.

Вернувшись в гостиную, он подошел к столику с бутылками и отключил прикрепленный к нижней части столика магнитофон. Потом включил запись и внимательно прослушал всю беседу.

«Все-таки я поступил правильно, — подумал Дронго, когда запись закончилась, — иначе это было бы самое неприятное расследование в моей жизни, за которое я только брался. И, видимо, самое грязное».

Он даже не мог предположить, что уже завтра ему придется изменить свое решение и все-таки приступить к этому расследованию, к которому он с самого начала относился крайне неодобрительно.

 

Глава 2

Выжимая из автомобиля все, что было возможно, он гнал свой «БМВ» по трассе, опасно рискуя на поворотах. Доехав до определенного места, он резко затормозил, чуть проскочив нужный поворот и едва не вылетев с дороги. Машина слегка пробуксовала, но, повинуясь рулю водителя, послушно повернула направо.

Он выругался и чуть сбавил скорость. Автомобиль поехал чуть медленнее, и он, тяжело вздохнув, вытер тыльной стороной ладони потный лоб.

До дачи было еще около двух километров, но он проехал их значительно медленнее, уже не выжимая из автомобиля крейсерской скорости. У самой дачи он затормозил и резко просигналил. Раз, другой, третий. Камера, укрепленная над воротами, дернулась, повернулась в его сторону. Он высунулся из машины, махнул рукой. Ворота начали медленно открываться, и он, не дожидаясь, пока они откроются до конца, въехал в образовавшийся проем.

Оставив автомобиль молчаливому охраннику, он взбежал по лестнице в дом.

В просторной гостиной сидел пожилой человек в плотных темных брюках, шерстяной темно-коричневой рубашке и светлой безрукавке. Он сидел напротив входной двери в широком большом кресле и неторопливо раскладывал карточный пасьянс.

— Явился наконец, — сказал он, подняв голову и глядя на запыхавшегося гостя.

— Андрей Потапович, я спешил… я чуть в аварию… я…

— Хватит оправдываться, — отложил карты пожилой, — садись за стол и толком объясни мне, что случилось. Сегодня утром, когда ты позвонил и стал тарахтеть, я ничего не понял.

— Я решил сразу же позвонить вам…

— Ага. По мобильному. Ты настоящий идиот. Их может прослушивать даже ребенок. Неужели ты не знаешь, что по мобильному телефону ничего нельзя говорить? Ведешь себя как салага. А ты ведь серьезный человек, Коля, тюрьму прошел, многое повидал. А ведешь себя как салажонок.

— Извините, Андрей Потапович…

— Ладно, давай рассказывай все по порядку. Объясни, что там случилось?

— Из Волгограда прилетел Серебряков, — начал торопливо докладывать Коля. — Вы же знаете, что мы с ним давно работаем. Он ищет в городе ребят ненадежнее, интересуется, умеют ли они стрелять, подбирает в основном бывших десантников и спецназовцев. Обещает платить по полтысячи баксов в день. За такие деньги к нему кто хочешь пойдет. А он отбирает только самых лучших. Уже, говорят, человек пять-шесть отобрал, но все еще ищет. Мне ребята сказали, я не поверил. Но, когда Семен у него побывал и тот ему полтысячи баксов предложил, я решил вас предупредить. Он ведь, сука, уже третий месяц долг не платит, клянется, что денег нет. А на боевиков у него бабки есть. И какие бабки!

Полтысячи долларов в день. Это если человек двадцать-тридцать наберется, то он в день должен будет целое состояние раздавать. Вот я и решил вас предупредить.

Он вас обманывает, а вы про это ничего не знаете.

— Обманывает, говоришь? — снова начал раскладывать пасьянс хозяин дачи.

— Откуда у него такие деньги?

— Вот в том-то все и дело, — загорелся Коля. — Сема клянется, что Серебряков готов ему платить. Он почувствовал, что деньги у того есть.

— Почувствовал — это еще не доказательство, — пробурчал Андрей Потапович. — Может, он соберет боевиков, а потом их наколет. Или пошлет на какое-то дело, а расплачиваться будет только с оставшимися в живых. Он сказал, зачем ему столько людей?

— Нет. Он объяснил, что собирает отряд для рейда в Чечню. Якобы хочет освобождать пленных.

— Не смеши, — хмуро посоветовал хозяин дачи, — какой из него к черту освободитель! Тоже мне герой! Да он даже ради родной матери пальцем не шевельнет, если это ему прибыли не принесет. Это все бредни.

— Семен у него был, — упрямо возразил приехавший. — Вы же знаете, мы с ним вместе во внутренних войсках служили. Рядом с Серебряковым сидел какой-то тип, который ребят отбирал. Так вот, Семен его узнал. Это полковник Высоченко.

Он настоящий профессионал. К нему даже один раз ваш Родион ездил. Если он отбирает ребят, значит, дело серьезное. Мне Семен так и сказал. Дело очень серьезное. Серебряков приехал сюда и даже вам ничего не сказал.

На мгновение карта с королем замерла, но в следующее мгновение Андрей Потапович положил ее точно на место. И поднял голову.

— Думаешь, на нас он собирает такой отряд? Чтобы долги не платить?

— А вы думаете, на чеченцев? — зло ответил вопросом на вопрос Коля. У него было немного вытянутое лицо, белесые ресницы, выпученные глаза, короткая стрижка профессиональных спортсменов. Дорогой костюм сидел на нем мешковато. Он гораздо естественнее смотрелся бы в армейской форме или в робе заключенного.

— Ты мне не шути, — посоветовал хозяин дома, — а то опять отправишься туда, где шутники «отдыхают». Небось надоело на воле гулять, хочешь обратно за решетку?

— Я просто хотел вас предупредить.

— Предупредил — спасибо. А теперь пошел вон, — зло приказал хозяин дачи, продолжая раскладывать пасьянс. И когда гость торопливо поднялся, собираясь выйти, он крикнул:

— Твой Семен согласился или нет?

— Что? — не сразу понял обернувшийся Коля.

— Семен согласился пойти в отряд?

— Согласился, — нерешительно выдавил Коля.

— И они его приняли? — Рука с поднятым тузом снова замерла.

— Нет, сказали, что должны проверить.

На этот раз туз лег боком. Колода кончилась. Хозяин дома смел карты в сторону, поднял голову.

— Значит, они еще проверяют, — задумчиво сказал он. — А ну-ка вернись.

— Коля быстро подошел к столу. Хозяин мрачно смотрел перед собой. Потом достал из кармана мобильный телефон, набрал номер.

— Филя, — сказал хозяин дачи, — у меня к тебе важное дело. Можно я к тебе приеду?

— Прямо сейчас? — только и спросил тот, кому позвонил Андрей Потапович.

— Да, — тяжело подтвердил хозяин, — я хочу приехать прямо сейчас.

— Хорошо, — согласился неизвестный, и телефон отключился.

— Поедем к Филе, — стремительно поднялся хозяин дачи, — ты поедешь со мной. Родион, — крикнул он кому-то из охранников, — возьми своего водителя, поедем к Филе! Нам нужно поговорить.

— К Филе?.. — переспросил растерянно Коля. — Но меня ждет Лика.

— Она может подождать, — разозлился Колесов. — Едем немедленно.

Через пять минут темный «Мерседес» выехал из ворот дачи, направляясь в город. На заднем сиденье сидел сам хозяин дачи Андрей Потапович Колосов. Ему шел уже шестьдесят третий год. В отличие от криминального окружения, сам он был по-своему очень интересный и необычный человек. В прежние времена он сделал неплохую карьеру, успев даже побывать первым секретарем крупного районного комитета партии. Это было уже в конце перестройки, когда общая атмосфера вседозволенности и безнаказанности захватила и немало партийных чиновников. К девяностому году в некоторых местах вообще складывалась удивительная ситуация, когда даже высшая власть в республике переходила к оппозиции, как это было в Армении, Грузии, Литве, тогда как партийные чиновники все еще оставались на своих местах, формально занимая свои должности.

Именно тогда предприимчивые люди сколачивали миллионы долларов на разнице между наличными и безналичными деньгами, пользуясь всеобщей неразберихой. Вовремя смекнув, как можно сделать настоящее состояние, Колосов организовал несколько подставных фирм-кооперативов, куда в добровольно-принудительном порядке десятки предприятий и организаций его района переводили деньги. Одна из фирм, якобы занимавшаяся покупкой пропагандистской литературы, получала особенно большие деньги, которые затем переводились в банк, обналичивались и вкладывались в другие, более прибыльные фирмы.

Если учесть, что расчетные счета предприятий и организаций, подконтрольных райкому, находились в том же районе, что и банк, который выплачивал деньги, то можно представить, как именно работали фирмы, находившиеся под прямым Покровительством «первого».

Уже после распада страны, в начале девяностых, Колесов встал во главе крупной компании, которая начинала заниматься в том числе и откровенно криминальным бизнесом. Именно тогда завязались знакомства Колесова с уголовным миром, и именно тогда он начал постигать суровые законы преступных авторитетов.

Когда несколько лет назад они провалили самую грандиозную сделку по переправке партии наркотиков из Средней Азии в Европу, им пришлось выплачивать невероятные суммы своеобразного «штрафа», чтобы не начинать новой войны в Москве. Уже позднее, когда война все-таки началась, Колесову пришлось сдать своего заместителя Жеребякина, которого он лично подставил, выдав его наемному киллеру. Целая волна заказных убийств, прокатившаяся по Москве, закончилась со смертью Жеребякина, и в Москве воцарился относительный мир.

Именно поэтому Колесова так неприятно поразило сообщение о том, что связанный с ним общими делами Серебряков, никогда не выделявшийся ни особым умом, ни особыми достоинствами и имевший довольно большие долги, вдруг начал собирать боевиков, явно готовя их для какой-то акции. В чеченский поход Колосов, разумеется, не верил. А вот в то, что можно ждать неприятностей со стороны своего должника, верил безусловно. Кроме того, он знал реальную ситуацию, сложившуюся ныне в Москве. Беспредел, захлестнувший столицу в середине девяностых, постепенно спадал. Криминальные авторитеты начали понимать, что худой мир лучше пули в затылок. Постепенно крупные бандитские формирования разделили Москву и другие города на сферы влияния, и уже к началу девяносто восьмого в столице сложилось зыбкое равновесие. Нарушителя ждали очень серьезные неприятности. Установившим связи с банковскими и промышленными капиталами криминальным авторитетам не нужны были ни новые потрясения, ни новые разборки.

Человек, к которому направлялся Колесов, слыл легендарной личностью в Москве. Это был посредник в улаживании многих споров между воровскими авторитетами, крупный перекупщик краденого, известный на всю страну одноглазый Филя, которого еще иногда называли Филя Кривой. Настоящее его имя было Филипп, но все звали его уменьшительным именем — Филя. Несмотря на все усилия милиции, его не удавалось привлечь к уголовной ответственности. Он умудрялся всегда ускользать от правоохранительных органов, которые довольствовались лишь мелкой рыбешкой. Филя Кривой элегантно уходил от милиции, считая, что в его годы нельзя позволить себе такую роскошь, как тюрьма.

Филя имел в городе несколько домов и мог принять нужного ему человека в любом из них. Вот и теперь, назначив свидание на Пятницкой, он оставил у дома свой автомобиль, в котором находились двое его людей. Когда подъехала машина с Колесовым, один из людей Фили позвонил по мобильному телефону своему хозяину, и тот назвал конкретный адрес, куда должны были Приехать гости.

Было уже около девяти часов вечера, когда наконец Колесов встретился с Филей. В комнату, где находился Филя, впустили только Колесова. Андрею Потаповичу всегда были неприятны эти экзотические встречи в неизвестных местах, эти театрально обставленные приемы, но он не показывал своего раздражения, зная, каким авторитетом пользуется в городе его собеседник. Филя был среднего роста, коренастый, плотный. Один его глаз выглядел гораздо больше обычного, тогда как второй был словно слегка прищурен. Глаз Филя потерял много лет назад, с тех пор и получил свою кличку.

— Здравствуйте, Андрей Потапович. — Филя называл Колесова по имени-отчеству и всегда на «вы», хотя был лет на десять старше самого гостя и даже к генералам милиции всегда обращался на «ты». Колосов даже не знал, раздражаться ему на подобную учтивость, считая ее издевательством, или можно не обращать внимания.

— Здравствуй, Филя, — кивнул он, неприятно морщась, и, не дожидаясь приглашения, сел за стол. Он принципиально всегда обращался к хозяину дома только на «ты».

— Зачем приехали, Андрей Потапович? Вы ведь не любите нашего общества.

— В отличие от вставных зубов Колесова, у Фили сверкали свои собственные крепкие белые зубы, словно в детстве он наелся вдоволь фтора, так укрепляющего зубную эмаль.

— Кто сказал, что не люблю? — заставил себя пошутить Колосов. — Вечно на меня наговаривают. Это мои недруги распускают по Москве разные небылицы. Не могут простить мне моего партийного прошлого.

— Вы ведь тогда б-о-ольшим человеком были, — издевательски протянул Филя, — нас, мошек, даже не замечали.

— Тебя не заметишь, — сквозь зубы процедил Колосов. Ему было неприятно любое напоминание о прошлом. Филя был прав, тогда он даже не подозревал о существовании подобных личностей.

— Дело у меня к тебе важное, — хмуро сказал Колосов. — Один мой должник в Москву недавно приехал из Волгограда. Тамошний авторитет. Серебряков его фамилия — может, слыхал?

— Немного слышал, — поморщился Филя. — Дешевка он, типичный слизняк. На него там кавказцы насели, и он им дань платит и ею же других обкладывает.

Дешевка. Не наш человек. Много он вам должен?

— Дело не в этом, — отмахнулся Колесов. — Мне сегодня стало известно, что он по всей Москве отряд боевиков набирает. Якобы для рейда в Чечню. И всем большие деньги обещает.

— По полтиннику? — деловито уточнил Филя.

— Прибавь еще один нуль, — ухмыльнулся Колосов.

— Что? — Здоровый глаз Фили дернулся от напряжения. — Он им в день будет платить по пять сотен? Это в месяц пятнадцать кусков? Вы не ошиблись?

— Не ошибся. Один из приятелей одного моего парня был у Серебрякова, и тот пообещал ему пятьсот баксов в день…

— И сколько ему человек нужно?

— Много. Он говорит, что много. Человек двадцать пять-тридцать.

— Тридцать человек? — задумчиво повторил Филя. — Это четыреста пятьдесят тысяч долларов в месяц, — тут же подсчитал он. — Откуда у вашего Серебрякова такие деньги? Или он в своем Волгограде открыл золотую жилу?

— Он мне еще должен две сотни, — добавил Колесов, — половину из которых я должен тебе. Поэтому я и решил посоветоваться с тобой. Откуда у него могут быть такие деньги? Кто ему их дал? Ты ведь все знаешь, Филя. Большие деньги всегда через тебя проходят. Помоги мне.

— Я совсем немного слышал о вашем Серебрякове, — печально ответил Филя.

Ему было неприятно, что он мог проморгать появление в городе подобной личности.

— А о таком человеке, как Высоченко, ты тоже ничего не слышал? Может, вспомнишь такую фамилию? Полковник Высоченко, — разозлился Колосов. — Слушай, Филя… Когда они меня схватят за одно место, я дам им твой адрес. И они тебя быстро найдут, несмотря на все твои театральные номера с машинами и квартирами.

Или ты никогда не слышал такую фамилию — Высоченко?

— Не нужно так нервничать, — мрачно посоветовал Филя. — Значит, они собирают боевиков, — помолчав, сказал он, — и Высоченко с ними.

— С ними, с ними, — теряя всякое терпение, сказал Колесов. — Неужели ты думаешь, что я приехал бы к тебе просто так? Чтобы лишний раз видеть твою кривую физиономию?! — не сдержавшись, заорал он, и вдруг его прорвало. — Не смей говорить мне «вы». Не смей!

Наступило молчание. Потом Филя примирительно спросил:.

— Куда он свой отряд собирается отправлять?

— Он говорит, что в Чечню.

— Врет, — дернулся Филя, — явно врет. Зачем ему туда лезть? И откуда у него такие деньги? — снова задумчиво сказал он. Это его интересовало больше всего.

— Мне нужна помощь, — подвел итог Колесов, — один я не справлюсь. Если дело сорвется, то в городе может начаться сильная заваруха, а ты сам знаешь, как все сейчас не хотят новых потрясений. Зачем нам новые конфликты? Мне нужна твоя помощь.

— Не можешь справиться с этим волжанином? — ухмыльнулся Филя — Можем, — прямо сказал Колесов, — с ним можем. Но он приехал в город не один. Мы с тобой оба знаем, кто такой Высоченко. Он самый крупный поставщик наемных убийц в Москве. У него связи по всей России. Вот этот полковник нам и нужен. Он может знать гораздо больше, чем Серебряков. Правда, его нужно еще заставить говорить, что само по себе очень сложно.

— Это не сложно, — ухмыльнулся Филя.

— А если не заговорит? — осторожно спросил Колесов.

— У нас заговорит, — закрыл единственный зрячий глаз Филя. — У нас все говорят, — повторил он с плохо скрытой угрозой.

— Договорились, — быстро поднялся Колесов. — Я узнаю, где они находятся, и позвоню тебе. Скажу только адрес.

— Хорошо, — поднялся и Филя, — только не спугните их. Мне самому интересно, откуда у этого парня такие бешеные деньги и зачем ему столько стволов.

— До свидания. — Колосов вышел из комнаты.

Только оказавшись на свежем воздухе, он понял, какая духота была в комнате у Фили и как там было накурено.

«Может, Серебряков со своим полковником уже успели там побывать? — испуганно подумал он. — Нужно быть готовым ко всему».

Уже подходя к своему автомобилю, он вдруг обернулся и спросил у Родиона:

— У тебя оружие есть?

— Да, — удивился тот.

— Оно зарегистрировано?

— Конечно, — еще больше удивился охранник.

— Это хорошо, — сказал Колосов, усаживаясь в машину. — Это очень хорошо, — повторил он, когда автомобиль тронулся.

Колосов задумчиво посмотрел в окно. Может быть, у Фили получится лучше, подумал он.

 

Глава 3

Утром раздался телефонный звонок и включился автоответчик. Дронго, проснувшийся от звонка, слышал, как включился автоответчик, и спросил у звонившего, кто ему нужен. В ответ раздался незнакомый молодой голос, попросивший хозяина квартиры срочно позвонить министру иностранных дел. Телефон отключился, и Дронго, окончательно проснувшись, сел на кровати.

Министр иностранных дел не стал бы звонить по пустякам. Очевидно, случилось нечто чрезвычайное, если он решил обратиться к Дронго. Они были знакомы уже много лет. Министр ценил в Дронго его профессиональный аналитический склад и столь не характерные для конца двадцатого века нравственные качества — верность своим убеждениям, последовательное отстаивание собственных принципов. В годы, когда министр попадал в достаточно сложные ситуации и его предавали многие, считавшиеся его друзьями, Дронго неизменно сохранял с ним ровные дружеские отношения.

История жизни и карьеры министра иностранных дел была столь интересна и поучительна, что ее следовало бы рассказать отдельно. Она словно в капле воды отразила в себе все эпохальные события, происходившие в океане времени второй половины двадцатого века.

Родившийся в Грузии, в знаменитом тбилисском квартале, маленький мальчик уже с детства впитал в себя ту особую атмосферу интернационального города, каким был Тбилиси в середине пятидесятых. Знание русского, азербайджанского, грузинского, столь разных и абсолютно не похожих друг на друга языков, принадлежавших к тому же к разным языковым группам, сформировало его мировоззрение и воспитало в нем чувство уважения к разным нациям.

Советское воспитание наложило на него свой неизгладимый отпечаток.

Когда в Москве развернулась стремительная кампания развенчания бывшего кумира и «отца всех народов» Сталина, потрясенная грузинская молодежь вышла на улицы с лозунгами сталинистов. И в их рядах оказался и молодой человек, искренне присоединившийся к первой в своей жизни политической акции.

Позднее, уже переехав в Баку, он извлек уроки из этого своего поступка и никогда больше столь однозначно не занимал какую-либо сторону, приучаясь к гибкости мышления и толерантности. В течение двадцати лет он совершает стремительное восхождение к вершинам власти. Начав работу обычным комсомольским функционером, он сделал невероятную карьеру, постепенно занимая все более и более ответственные посты. К его достоинствам прибавились невероятная работоспособность, умение вникать в суть проблемы, бешеный напор в реализации любой порученной ему задачи. Работая исключительно на комсомольских и партийных должностях, он сумел стать и крепким хозяйственником, отдавая предпочтение конкретным жизненно важным вопросам. Путь наверх был столь стремительным, что вскоре он стал секретарем ЦК по идеологическим вопросам. Но здесь случилось непонятное. Проработав несколько лет в ЦК, он неожиданно получает назначение на работу в промышленных отраслях республики, а на его место назначается другой человек. В восемьдесят восьмом году, после трагических событий в Сумгаите, в Баку назначили нового первого секретаря, которому были даны самые широкие полномочия на обновление кадрового состава руководства. Практически все руководство республики заменили на новых людей, и лишь одному ему удалось в этой ситуации остаться на своей должности. Произошло невероятное: за него вступились самые видные деятели культуры, поэты и писатели, требуя оставить его на своем посту. В критические дни января девяностого он бросает вызов первому, выступив со своим мнением, резко отличавшимся от мнения официального Баку.

Ему еще не было и пятидесяти, когда его выдвинули на должность первого лица в республике. Но претендентов двое: он и председатель Совета Министров. На пленуме разворачивается борьба между двумя кандидатами. Побеждает председатель, но политический вес, набранный его соперником, вынуждает победителя считаться с ним. Ему предлагают должность председателя Совета Министров — второго человека в республике. Это его первая официальная государственная должность в жизни.

Занимавший до этого комсомольские и партийные посты, он тем не менее проходит потрясающую жизненную школу, сказавшуюся на его деятельности в качестве главы правительства.

Его кипучая деятельность и неутомимая энергия позволили ему продержаться на этой должности в самые трудные годы, с девяностого по девяносто второй год. Именно в это время произошел развал единого государства, начался новый этап противостояния оппозиции и властей, проходили нескончаемые митинги, и в результате последовал вынужденный уход первого президента Азербайджана в отставку. Ровно через месяц подает в отставку и глава правительства. Кажется, все, карьера закончена, впереди только долгое падение в неизвестность.

Другой на его месте опустил бы руки, сдался. Но вместо этого он формирует команду из молодых толковых парней, готовых работать с ним. Его назначают постоянным представителем в ООН. Целый год он, по существу, находится в изгнании. На родине бушует шабаш некомпетентных националистов, пришедших к власти под лозунгами демократии. Целый год в республике продолжается процесс его шельмования, оскорбления и угрозы в его адрес идут нескончаемым потоком.

Министр внутренних дел в нарушение всех существующих норм публично обещает арестовать посла собственной страны и доставить его в столицу в наручниках.

Газеты изощряются в ругательствах и клевете. Но он не сдается. Он по-прежнему энергично и последовательно продолжает свою работу, отстаивая интересы страны, в которой то и дело происходят новые потрясения. О его деятельности в ООН ходят легенды. Он умудряется делать то, чего не удается и представителям великих держав. Даже генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Бутрос Гали в испуге шарахается от настойчивого представителя, когда встречается с ним в коридорах здания ООН. А тем временем к власти в стране возвращается бывший лидер республики. Он знает и помнит представителя страны в ООН по прежней совместной работе, ценит его деловые качества. И он, казалось забытый навсегда в Нью-Йорке и ожидавший в лучшем случае своей отставки, возвращается домой и назначается министром иностранных дел. Стремительная метаморфоза никого не удивляет: все еще помнят бывшего председателя правительства. Неугомонный министр иностранных дел начинает новый, этап своей жизни.

Но он всегда помнит и другое. Именно в тот самый год, когда его имя было под запретом, когда его судьба, казалось, висела на волоске, когда общение с ним могло вызвать ряд неоднозначных вопросов, к нему в Нью-Йорк приезжает Дронго и демонстративно встречается с опальным Послом. Если министр был тактическим провидцем, умеющим каждый раз невероятно четко и точно решать поставленные вопросы, то Дронго был стратегическим аналитиком, сумевшим предсказать судьбу опального представителя страны в ООН и даже пожелать ему во время их встречи в Нью-Йорке вернуться домой и стать министром иностранных дел.

Дронго прослушал запись еще раз и быстро набрал номер приемной министра.

— Доброе утро, — поздоровался он с секрета: рем. — Мне звонили и просили перезвонить министру.

— Как ваша фамилия? — спросила девушка. Чуть поколебавшись, он назвал свою фамилию. Она сразу откликнулась:

— Все правильно. Он ждет вас сегодня в одиннадцать часов. Вы сумеете приехать в одиннадцать?

— Думаю, что да.

— Мы оставим вам пропуск, — любезно сообщила девушка.

Дронго отправился бриться. Стоя перед зеркалом, он подумал, что неожиданный звонок министра может быть как-то связан с визитом неизвестных, заходивших к нему вчера вечером. Но думать об этом не хотелось. Он отогнал от себя неприятные мысли, целиком сосредоточившись на бритье.

Ровно в одиннадцать часов он был в приемной министра иностранных дел.

Секретарь, улыбнувшись, попросила подождать. Время министра было расписано по минутам, и как раз в этот момент он принимал французского посла. Дронго предложили пройти в комнату для приема гостей. Он направился туда и медленно зашагал к окну, рассматривая висевшие на стенах картины. Через десять минут в комнату стремительно вошел министр.

— Добрый день, — отрывисто сказал он, пожимая руку гостя и усаживаясь в кресло, — как твои дела?

— Ничего, — пожал плечами Дронго, — пока неплохо. Но это только пока вы не сказали, зачем позвали меня.

— А ты сразу не начинай давить на меня, — заметил министр, — я тебе еще ничего не сказал.

— Но я уже догадываюсь, зачем вы меня вызвали.

— Зачем?

— Что-то связанное с исчезнувшим самолетом?

— Откуда ты знаешь?

— Догадался, — пошутил Дронго. — Они уже у меня были, и я им отказал.

— Подожди, подожди. Ты меня не сбивай. Вечно ты торопишься принять решение. Дело совсем не в самолете. Дело в наших отношениях с этой республикой.

Ты понимаешь, что нам очень важно установить с ними хорошие, добрососедские отношения. Неплохо сделать так, чтобы они были обязаны нам. Их министр иностранных дел позвонил мне вчера вечером. Сегодня рано утром их премьер позвонил нашему премьеру. Ты ждешь, пока тебе позвонит президент?

— Я ничего не жду, — упрямо ответил Дронго — у них с самолетом что-то нечисто… Темная история.

— Ну и хорошо, — рассудительно сказал министр, снимая очки и снова быстро их надевая, — ты же любишь такие задачки. Вот и занимайся расследованием. Тем более что они обещали тебе какой-то фантастический гонорар.

Почему ты отказываешься?

— Мне не нравится это исчезновение самолета. Все здесь шито белыми нитками. Они что-то скрывают, не хотят говорить правды. Там явно какая-то грязная интрига. Это политика, а я занимаюсь расследованием только уголовных дел.

— Это ты расскажи кому-нибудь другому, — засмеялся министр, поправляя очки. — Твои расследования — это всегда громкие политические скандалы. Без них ты просто не можешь. В общем, считай, что это моя личная просьба.

— Я же объяснил…

— А я тебе тоже объяснил, — вскочил министр, — это для нас очень важно.

Их республика может поддержать нас в целом ряде вопросов. И вообще, ты хочешь иметь дипломатический паспорт или не хочешь?

Чтобы облегчить себе передвижение по всему миру, Дронго постоянно получал дипломатический паспорт, с которым мог спокойно путешествовать. Паспорт мог выдать только министр. Это была единственная нить, связывающая Дронго с официальными властями.

— Я сделаю это только ради вас, — пожал плечами Дронго, — если вы считаете, что так нужно.

— Очень нужно, — подтвердил министр, снова поправляя очки, — очень нужно. Я доложу обо всем президенту. Ты даже не представляешь, какие интриги закручены вокруг их самолета. Не знаю, что он там вез, но, похоже, он им здорово нужен.

— Пусть они мне позвонят, — обреченно согласился Дронго. — Я постараюсь найти их пропавший самолет. Хотя совсем не уверен, что он пропал на самом деле.

Едва он вошел в квартиру, как раздался телефонный звонок и уже знакомый голос молодого гостя, приходившего к нему накануне, после вежливого приветствия спросил:

— Нам можно приехать к вам?

— Валяйте, — согласился Дронго.

— Что? — не понял позвонивший.

— Ничего. Я разрешил вам приехать. Можете приехать ко мне. Хотя я полагаю, что вы звоните из машины, которая стоит рядом с моим домом.

— Вы увидели нас в окно? — удивился собеседник. — Но ведь мы стоим на другой улице.

— Нет, просто я телепат, — зло буркнул Дронго и бросил трубку.

 

Глава 4

Было еще темно, когда к дому подъехали два автомобиля. Машины затормозили мягко, почти бесшумно. Из них, не торопясь, вылезли шесть человек.

Не сговариваясь, они направились к подъезду. Один из них, очевидно, старший, махнул рукой, показывая двум другим, чтобы они обошли дом с противоположной стороны. А остальные четверо вошли в подъезд и начали подниматься по лестнице.

Один споткнулся и едва не упал.

— Тише ты, — зло приказал старший, — смотри под ноги, раззява!

Группа поднялась на третий этаж и остановилась. Старший кивнул одному из своих людей, чтобы тот позвонил. Парень послушно нажал кнопку звонка.

Подождал несколько секунд и позвонил еще раз. За дверью раздались медленные шаги.

— Кто там? — спросил кто-то неуверенным голосом.

— Свои, — хрипло сказал молодой человек, звонивший в дверь.

— Чего так рано? — удивились за дверью. — Еще семи утра нет.

Послышался скрежет замка, и дверь начала медленно открываться. Старший махнул своим ребятам, и едва дверь приоткрылась, как они ворвались в квартиру.

Отлетевший к стене хозяин дома успел только растерянно пробормотать:

— Вы что, ребята?

Один из ворвавшихся без лишних слов шагнул к нему и, прижав к стене, два раза ударил ему в солнечное сплетение. Несчастный скорчился от боли.

Остальные нападавшие рассыпались по квартире, словно разыскивая здесь кого-то еще. Но в квартире, кроме хозяина, никого не было. Старший группы удовлетворенно кивнул, когда ему сказали, что в квартире больше никого нет, и подошел к хозяину.

Тому было лет пятьдесят. Очевидно, он вылез из постели, так как корчился у стены босиком, в длинных темно-синих трусах и в белой мятой майке, на которой виднелись две дырочки. Он совершенно не понимал, что нужно нападавшим Его втолкнули в комнату. Квартира была стандартная, двухкомнатная, в обычной «хрущевской» пятиэтажке. Хозяин дома отлетел к столу, едва не упав.

Старший снова подошел к нему и толкнул на стул.

— Ну что. Артист, узнаешь меня? — спросил он.

— Тебя не узнаешь… — прохрипел хозяин дома. Он все еще не пришел в себя, не понимая, что нужно ворвавшимся к нему людям. У него были дряблые руки старика и покатые сутулые плечи. На ногах топорщились редкие рыжеватые волосы.

— Зачем пришел, Митя, чего тебе здесь нужно?

— Адрес, — улыбнулся старший, наклоняясь к нему. — Мне нужен адрес твоего знакомого.

— Чей адрес? — удивился Артист.

— Серебрякова. Ты ведь его корешем был, должен знать, где он обычно останавливается в Москве. Ребята говорят, что вы даже недавно встречались.

— Ах вот оно что! — изумился хозяин дома. — Из-за этого твой сучонок меня ударил?

— И из-за этого тоже, — загадочно сказал Митя. — Ты ведь с ним по ресторанам ходишь? На какие деньги, Артист? Ты всегда все пропивал, а он до сих пор свой должок не вернул. За ним большие деньги числятся.

— А мне какое дело? — огрызнулся Артист. — Меня кто приглашает, с теми и пью. — Он замер, поняв, что совершил очевидную ошибку. Этим высказыванием он лишь подтвердил подозрения ворвавшихся к нему людей о том, что встречается со своим бывшим сокамерником.

Артист попытался подняться, но, увидев настороженные лица ворвавшихся к нему людей, махнул рукой. — Брюки принесите из спальни.

— Принесите, — разрешил Митя, и один из его боевиков отправился в спальню. Через минуту он вышел с брюками в руках.

— Проверил? — спросил его Митя. Парень кивнул, бросая брюки. Митя схватил брюки на лету и привычно быстро ощупал карманы. И только потом отдал их Артисту. Хозяин дома чуть приподнялся на стуле, надевая брюки. Потом спросил:

— А рубашку не принесете?

— Перебьешься, — разозлился Митя. У него было плоское большое лицо с вдавленным носом. Большие уши, похожие на два полукруглых блина, были прижаты к голове. Редкие зубы довершали его не очень привлекательный вид. — Адрес давай и кончай тянуть резину.

— Я с ним встречался в ресторане, — сказал обретающий уверенность хозяин дома. — Он не говорил мне, где остановился.

— И ты не спросил? — ухмыльнулся Митя.

— А мне это без разницы.

— И ты не знаешь, зачем он пожаловал? Что делает в Москве?

— По делам, наверное, приехал.

— С кем приехал, ты тоже не знаешь?

— Мне без разницы, — упрямо повторил Артист. — Приехал, уехал — меня не касается. У меня после нашей встречи запой был. Ты ведь знаешь, какие у меня бывают запои.

— Знаю, — усмехнулся Митя. — А ты, стало быть, ничего не знаешь. У тебя запой был, и тебе память отшибло. Зачем он приехал в Москву, не знаешь, с кем приехал и где живет — ничего не знаешь. Ну прямо ничего?

— Верно, — весело кивнул Артист. В следующую секунду он взвыл от боли.

Митя неожиданно резким движением обеих рук ударил его по ушам. Хозяин дома закричал, хватаясь за голову.

— Кончай трепаться, — посоветовал Митя, — я ведь тебе не зеленый сосунок. Где Серебряков?

— Иди ты… — простонал хозяин дома.

— И еще ругаешься, — удовлетворенно сказал Митя. — Давай по-хорошему, Артист. Где Серебряков обычно ховается и зачем он в столицу пожаловал? Давай говори, у нас мало времени.

— Я же тебе сказал, что ничего не знаю! — зло выкрикнул Артист.

Митя обернулся. Поняв взгляд старшего, один из его людей шагнул к Артисту и ударил того по лицу. Когда тот упал, он еще несколько раз пнул его ногой. Несчастный стонал, пытаясь увернуться от ударов. Боевик надавил каблуком ему на руку.

Артист застонал еще сильнее. Митя наклонился к нему.

— Адрес. Скажи мне его адрес.

— Пусть уберет ногу, — простонал Артист. Митя посмотрел на боевика, наступившего каблуком на руку Артиста, и надавил вдобавок собственной ногой, да так сильно, что хозяин дома закричал. Митя наклонился к нему и закрыл ему рот своей лопатообразной рукой.

— Не ори, — ласково посоветовал он, — люди услышат. Домик у вас хрупкий, все слышно. Ты ведь знаешь, что мы с тобой сделаем, если будешь артачиться. Адрес скажешь? — спросил он, чуть приоткрывая ладонь.

— Да, — выдавил Артист, — скажу. Убери ногу. Он у своей девушки, у Оли. Он у нее всегда останавливается, когда в Москву приезжает.

— Убери ногу, — разрешил Митя, оборачиваясь к своему боевику. Потом снова наклонился к хозяину дома. — Он один приехал?

— Кажется, нет. С ним какой-то тип, видимо, военный. Но я его не знаю.

— С чего ты взял, что это военный?

— Или мент. Я их сразу чую. Но он не обычный мент, скорее какой-нибудь специалист.

— Как его зовут?

— Этого я не знаю. Он с нами не сидел. Я его мельком видел. Серебряков его полковником называл. Я ведь в ресторан всегда прихожу чуть раньше обычного, вот и видел, как они подошли. Потом полковник ушел…

— Это я знаю, — ухмыльнулся Митя, — на халяву выпить все любят. Зачем они приехали?

— Ребят ищут, — тяжело дыша, ответил Артист, — говорят, что им нужны люди. Много людей. Ищут подготовленных, самых лучших. Обещают платить большие деньги.

— Для чего? — Митя стоял, наклонившись над Артистом, и говорил очень тихо, чтобы окружавшие их люди не слышали его вопросов. И тем более ответов Артиста.

— Он говорит, что в Чечню собирается. Но, по-моему, врет. Я не знаю, для чего. Может, с вами счеты решил свести, поквитаться, — злорадно добавил Артист.

— Поквитаемся, — тяжело распрямился Митя. — Принеси подушку, — тихо попросил он одного из своих людей.

— Ты лучше у него все узнай, — посоветовал Артист, чуть приподнимаясь на локте здоровой руки. — Мог бы и спокойно спросить, я бы тебе все равно все рассказал. Без этих фокусов.

— Адрес Оли у тебя есть?

— Есть. Она живет на Молдавской. Дом четырнадцать. Кажется, на восьмом этаже. Это у метро «Кунцевская». Он всегда у нее останавливается.

— Хорошо. — Митя увидел, что из спальни принесли подушку. Увидел ее и хозяин дома. Он посмотрел на своего мучителя и дрогнувшим голосом спросил:

— А подушка зачем?

— Сейчас узнаешь. — Митя взял подушку из рук боевика, неожиданно бросил ее прямо на лицо хозяина дома и, вынув пистолет, наклонился, сделав два выстрела. Ноги Артиста дернулись и замерли. На подушке начало проступать большое красное пятно.

— Пошли, — приказал Митя, убирая пистолет. Они вышли из квартиры, осторожно закрыв дверь. Уже сидя в машине, Митя достал мобильный телефон и, набрав номер, негромко сказал:

— Мы узнали его адрес. Он останавливается у своей бабы. Метро «Кунцевская». Сейчас едем к нему в гости.

— Будьте осторожнее. Артист может предупредить его, — посоветовал Филя.

— Не предупредит, — улыбнулся Митя, захлопывая крышку телефона.

Закончив разговор со своим человеком, Филя позвонил Колесову.

— Спасибо за адресок, — сказал он, — все точно. Он сказал нам, где его искать.

— Только пусть твои люди не увлекаются, — посоветовал Колосов, — нужно все точно узнать. Пусть выбьют из него все возможное. Зачем им столько боевиков и против кого они собирают такой отряд? Пусть все сделают спокойно и без лишнего шума.

— У меня все люди спокойные, — ответил Филя, — все узнают и доложат.

Зачем им лишние неприятности?

— До свидания. — Колосов положил трубку.

В который раз он подумал, что вся эта мразь, с которой он теперь вынужден общаться, действует ему на нервы. Уехать бы куда-нибудь, тоскливо подумал он. Подальше от всего этого дерьма.

 

Глава 5

Когда незнакомцы появились у него во второй раз, он испытал то чувство безнадежности и плохо скрываемой досады, которое испытывал, встречаясь по необходимости с неприятными людьми. Оба гостя были по-восточному вежливы. Они прошли в гостиную и довольно долго ждали, пока он присоединится к ним. На этот раз не предложив гостям ничего выпить, Дронго появился в гостиной и, дотронувшись до столика, включил скрытый магнитофон, чтобы зафиксировать их беседу.

И лишь затем, усевшись напротив гостей, начал разговор.

— Мне очень не хотелось браться за ваше дело, — признался Дронго, — но, очевидно, я был о вас худшего мнения. Вам удалось выйти на важные каналы и найти довольно неординарные ходы, чтобы заставить меня взяться за ваше дело.

Признаюсь, я даже заинтересовался исчезнувшим самолетом, ибо, судя по вашей настойчивости, он для вас исключительно важен. Поэтому, прежде чем начать разговор, хочу вас предупредить. Сотрудничество возможно только при вашем абсолютном доверии. Вы должны предельно честно и откровенно отвечать мне на все вопросы. Если вы хотите что-то скрыть, то лучше сразу признайтесь, что не хотите отвечать на тот или иной вопрос. Но не нужно меня сознательно запутывать, так как это дело, судя по всему, и без того уже сильно запутано.

— Мы ответим на все ваши вопросы, — согласился пожилой и, чуть подумав добавил:

— В пределах разумного.

— Тогда начнем с самолета. Что это был за самолет?

— «Боинг-737-300», — ответил молодой.

— Вы мне уже говорили про тип самолета. Меня интересует, что это был за самолет? Характер груза и кому он принадлежал? Какой экипаж и какие пассажиры в нем находились?

Незнакомцы переглянулись, и пожилой кивнул, разрешая молодому отвечать на все вопросы.

— В самолете находились шесть человек экипажа. Мы привезли их личные дела, — сказал молодой, — они лежат у нас в автомобиле. Если вы захотите, мы дадим их вам. Это были лучшие летчики нашей республики. Настоящие профессионалы.

— Они раньше совершали полеты по этому маршруту?

— Конкретно по этому — нет. Однако у них был хороший штурман, который летал на другом самолете, но по этому маршруту в Швейцарию.

— Самолет не должен был нигде делать дозаправку?

— Должен. Иначе он бы не дотянул до Швейцарии. Была договоренность с аэропортом Бухареста. Он должен был сесть там для дозаправки.

— В Бухаресте кто-нибудь из пассажиров должен был сойти?

— Нет. Только дозаправка. Румынские власти разрешили пассажирам подождать в терминале, но мы настояли на том, чтобы все пассажиры оставались в самолете.

— Теперь постарайтесь как можно подробнее рассказать о пассажирах.

Молодой как-то странно поерзал, посмотрел на своего напарника и начал:

— Пассажиров было шесть человек. Мне называть их по именам?

— Имена в данном случае не так важны. Мне нужно знать, кто были эти люди, чем они занимались, почему полетели в Швейцарию?

— В самолете находился глава крупной коммерческой фирмы Бахрам Саидов, груз которого «Боинг» перевозил в Швейцарию. Вместе с ним летели швейцарский бизнесмен и консультант их фирмы Марк Зильберман. А также трое охранников и еще один представитель нашего МВД, полковник Музаффаров. Больше в самолете никого не было.

— Этот полковник, чем он занимается в МВД? Или он должен по долгу службы сопровождать грузы в другие страны?

— Нет, не должен, — недовольно вмешался пожилой, — он… случайно оказался в самолете.

— И на какой должности работает в вашем МВД этот случайно оказавшийся в самолете полковник? — иронично спросил Дронго.

— Он помощник, — уклончиво ответил пожилой.

— Чей помощник? Если он полковник, значит, он помощник как минимум генерала? Так чей он помощник?

— Министра внутренних дел, — недовольно выдавил пожилой.

— Я же предупреждал вас с самого начала, — напомнил Дронго, — чтобы вы отвечали на мои вопросы предельно честно, иначе мне трудно будет составить мнение о случившемся. Какой Груз перевозил пропавший самолет?

— Коммерческий груз фирмы Саидова, — ответил молодой.

— И поэтому ваше государство так лихорадочно ищет его коммерческий груз? — насмешливо осведомился Дронго. — Поэтому ваш министр иностранных дел и даже премьер-министр занимаются поисками этого самолета? Мне даже сказали, что в его розыске заинтересован сам президент вашей страны.

Гости переглянулись в очередной раз. Они были явно смущены. Потом молодой взял на себя инициативу и признался:

— Да. Мы все ищем этот самолет. Дело в том, что на его борту находились некоторые ценности, которые отнесены к разряду национального достояния нашей республики.

— И каким-то образом национальное достояние вашей республики было передано коммерческой фирме, которая попыталась вывезти его из страны. — Дронго заметил их вытянувшиеся лица и быстро добавил:

— Вы можете не отвечать. Но учтите, что от этого зависит и результативность самого расследования. Если вы действительно хотите, чтобы я помог с розыском, то обязаны объяснить, что это был за груз и почему его передали непонятной коммерческой фирме.

Ох как им не хотелось говорить на эту тему! Это было видно по их лицам.

Оба гостя мучились, словно не решаясь выдавить из себя ту государственную тайну, которую им доверили. Но и молчать не имело смысла. Молодой замер, глядя на старшего товарища. Тот кашлянул, словно собираясь с силами, и сказал:

— У меня в кармане есть наш договор. — Он так и сказал: «У меня в кармане», а не «у меня с собой». — Сначала вы подпишете его. Там сказано о неразглашении всего того, что вы узнаете от нас.

— Договорились, — улыбнулся Дронго, — давайте ваш договор. Надеюсь, там проставлена окончательная сумма гонорара, который был обещан мне вчера?

— Да, — рассерженно ответил пожилой, — там проставлена сумма в семьсот пятьдесят тысяч долларов в случае вашего успеха.

— Почему такая странная сумма?

— Двадцать пять процентов — налоги.

— Даже с суммы моего гонорара? — засмеялся Дронго. — Хорошо, пусть будет семьсот пятьдесят. Какой аванс я получу?

— Сто тысяч.

— Давайте ваш договор.

Пожилой достал из внутреннего кармана пиджака несколько сложенных листков, протянул их Дронго. Тексты были на русском языке. Дронго взял образцы договоров и перечитал их, испытывая всевозрастающее удивление. В этих необычных договорах предусматривалась ответственность эксперта в случае неудачи, при которой он обязан был Вернуть даже аванс. Кроме того, эксперт предупреждался о личной ответственности за все, что он узнает в ходе расследования, и неразглашении узнанных сведений какому-либо третьему лицу.

— Я не согласен, — резко сказал Дронго. — Насчет секретных сведений мне понятно, а насчет аванса это просто хамство. Дело не в деньгах, дело в вашем тугодумии. Я не чародей. Мое расследование может оказаться безрезультатным. Но я должен туда поехать, поговорить с людьми, потратить массу времени и средств.

Возвращать вам аванс в случае неудачи и работать на вас даром я не желаю.

Поэтому либо вы вычеркнете строчку об авансе, либо мы сейчас же прекращаем наши отношения.

— Только эту строчку? — уточнил пожилой.

— Пока только эту.

Пожилой взял договор, внимательно его перечитал и вычеркнул строчку насчет возврата аванса. Затем сделал то же самое на втором экземпляре договора.

Дронго подписал обе копии, оставив одну себе.

— Теперь объясните, — потребовал он, — что это был за груз и почему его передали коммерческой фирме?

Пожилой вздохнул, нахмурился, заерзал, и наконец выдавил:

— Там находилась часть золотого запаса нашей республики.

— Что? — не поверил услышанному Дронго.

— Да. Самолет перевозил часть золотого запаса нашей республики.

— Какую часть?

— Большую, большую часть, — разозлился пожилой, — это был золотой запас нашей республики.

— Поэтому вы считаете, что Россия имеет отношение к его хищению, — понял Дронго.

— Мы уверены. Это лучший способ оказать на нас давление. Они посадили самолет на свой аэродром и захватили груз «Боинга». Нам необходимы хоть какие-то доказательства захвата нашего самолета. Любые, хотя бы ремень одного из пассажиров или членов экипажа. И тогда мы сразу же обратимся в международный суд в Гааге. Кроме того, наш парламент немедленно примет решение о выходе нашей страны из СНГ. Мы разорвем дипломатические отношения с Москвой, если будет доказано, что о хищении знало и руководство России.

— Понятно. Поэтому вам и нужен независимый эксперт. Вы считаете, что ваши люди окажутся под наблюдением российских спецслужб.

— Они и так были под наблюдением все те десять дней, что мы искали самолет. Никто не может его найти, никто не знает, где его искать. Что мы должны думать? Поэтому нам нужны доказательства.

— И вы должны их нам найти, — вставил более дипломатичный молодой гость.

— Почему столь ценный груз был доверен коммерсантам? Неужели нельзя было отправить в Швейцарию груз с надежной охраной?

— Груз был погружен в нашем аэропорту. В Бухаресте к самолету никто не должен был подходить. А в Швейцарии, в аэропорту Цюриха, их уже ждали охранники банка, которые находились прямо на летном поле. Что могло произойти с самолетом? В нем находились три офицера нашего Министерства безопасности и офицер МВД. Это не считая двух других пассажиров.

— Но возглавлял всю эту компанию коммерсант Саидов? — уточнил Дронго.

— Да, — ответил молодой, — он персонально отвечал за этот рейс.

— И все офицеры подчинялись ему?

— Да, все офицеры и весь экипаж.

— В таком случае чему же вы удивляетесь? Как вы могли доверить такой груз обычному коммерсанту! Или вы опять чего-то не договариваете?

Молодой взглянул на пожилого, ожидая, что тот даст необходимые объяснения. Пожилой нахмурился и быстро сказал:

— Это не обычный коммерсант. Это племянник нашего президента.

— Как это — племянник? У него же другая фамилия.

— Он сын сестры президента, — пояснил пожилой, — поручение ему дал сам президент. Бахрам и раньше выполнял некоторые персональные поручения своего дяди.

— Понятно. — Дронго не нужно было объяснять что на Востоке родственные связи делают любого человека гораздо более значимым лицом, чем он является на самом деле. Избранный пожизненно президент, разумеется, рассматривал золотой запас республики как свое собственное достояние. И именно поэтому он поручил племяннику провести эту операцию и доставить золото в Швейцарию. Кому еще он мог доверить столь важную миссию!

— У вас есть запись переговоров с самолетом? — хмуро спросил Дронго.

— Вы получите все наши документы, — сказал молодой гость, — как только вы потребуете, мы отдадим их вам. Вместе с авансом. У нас все приготовлено.

— Ваши люди проверяли членов экипажа и пассажиров?

— Всех без исключения. Все телефоны были взяты под контроль. Сотрудники Министерства безопасности следят за всеми членами семей исчезнувших офицеров и членов экипажа. Наблюдение установлено даже за дальними родственниками. Если хоть один из исчезнувших даст о себе знать, мы немедленно оповестим вас. Прошло уже Две недели со дня пропажи самолета, он как будто растворился в воздухе. Мы до сих пор не имеем о нем никаких сведений. Если даже он упал в море, то и тогда его можно поднять на поверхность и забрать наш груз. И мы хотим сделать это раньше, чем до него доберутся пограничники или рыбаки.

— И еще один вопрос, — мрачно вздохнул Дронго. — Меня интересует ваше мнение. Личное мнение обоих. Как вы считаете, самолет разбился, совершил вынужденную посадку или это был захват и лайнера, и грузов? Молодой пожал плечами и честно признался:

— Я не знаю. У меня нет никаких фактов, подтверждающих ту или иную версию. Скорее второе или третье. Если бы самолет просто упал, мы бы наверняка уже что-нибудь нашли.

— Его захватили, — уверенно произнес пожилой. — Кто-то знал об этом рейсе. И совсем не обязательно, что это были официальные органы России.

— Вы не доверяете находившимся в самолете людям?

— Я никому не доверяю, кроме нашего президента, — ответил пожилой. — Дело в том, что я тоже его родственник. Я брат его жены. И я отвечал за безопасность грузов, пока их не привезли к самолету. Никто не мог знать об этом рейсе. Ни один посторонний. Поэтому мы и отправили на нем всего несколько офицеров охраны. Они тоже до самого отъезда ничего не знали. В нашей столице об этом рейсе знали всего лишь несколько человек.

— Вы работаете в Министерстве национальной безопасности?

— Да, я заместитель министра. А это мой коллега, заместитель министра иностранных дел нашей республики. Я же говорю, что нам очень нелегко доверить такую тайну постороннему лицу. И мы сделаем все, чтобы найти этот самолет С вашей помощью или без вашей, но мы все равно его найдем.

— Принесите ваши документы, — ровным голосом предложил Дронго.

— Сейчас их к вам доставят, — кивнул родственник президента.

Оба гостя покинули квартиру и вошли в кабину лифта.

Заместитель министра иностранных дел испытующе посмотрел на генерала.

— А если он ничего не найдет?

— Тогда замолчит навсегда, — криво улыбнулся генерал. — Большие деньги просто так не получают. Мы все равно должны сделать все, чтобы никто не узнал об этом самолете. Найдет он его или не найдет, но рассказать он ничего никому не сможет. Это уже решено.

Генерал даже не догадывался, что в кабине лифта был вмонтирован микрофон. Обычно гости, приходившие к Дронго, откровенничали именно в лифте, считая, что уже покинули территорию эксперта. Если бы кто-то из них поднял голову, то и тогда бы не заметил спрятанного микрофона. А Дронго слышал каждое слово их разговора. И сделал для себя соответствующие выводы. Если бы генерал в этот момент увидел лицо Дронго, он пожалел бы о том, что пришел в этот дом.

 

Глава 6

Когда в помещении много компьютеров, кажется, что находишься в офисе крупной компании, занимающейся банковским либо информационным бизнесом.

Впрочем, в последние годы все компании стали похожи друг на друга. Стремительно наступавшее время компьютеров сделало все компании похожими друг на друга. А информацию — главным источником прибыли. Как, впрочем, и счастья, и страданий людей. Ведь зачастую именно от информации зависело и то, и другое.

На эти компьютеры поступала информация из всех стран Содружества.

Возникшее не так давно Специальное бюро координации стран СНГ теперь насчитывало уже около ста человек сотрудник ков. В бюро обычно откомандировывались представители всех стран Содружества. В основном это были офицеры МВД или службы контрразведки. Бюро было призвано координировать деятельность правоохранительных органов всех стран Содружества.

Однако функции бюро и его сотрудников с самого начала оказались не совсем такими, какими планировали их его создатели. Уже в момент создания СБК стало ясно, что только накопление и переработка поступающей информации не могут принести ощутимого успеха. Требовалась оперативная и точная проверка всей поступающей в СБК информации, всех данных, фиксируемых в компьютерах бюро. А согласование различных вопросов иногда затягивалось на несколько недель, что очень плохо влияло на качество проводимой работы. Именно тогда руководство СБК решило создать специальную оперативную группу, в которую вошли представители почти всех государств Содружества. Группу возглавил подполковник Сабельников, а непосредственное руководство ею возложили на первого заместителя руководителя СБК полковника Максимова.

С самого начала было известно, что основная деятельность СБК будет направлена на противодействие контрабандистам, использующим безграничные просторы СНГ и отсутствие должных границ для транспортировки криминальных грузов разного рода, в том числе и наркотиков, поток которых после развала Советского Союза буквально обрушился на страны Содружества. В действительности СБК превратилось в своеобразный центр, куда стекалась вся информация, так или иначе затрагивающая интересы стран СНГ.

Максимов приехал в СБК сразу после коллегии, чтобы провести совещание с оперативной группой. Группа Сабельникова собралась в полном составе в его кабинете ровно в четыре часа дня. Он попросил секретаря никого к нему не пускать и ни с кем его не соединять. Сабельников был высоким красивым мужчиной, рано поседевшим, несмотря на свою относительную молодость — ему было под пятьдесят. Максимов работал в СБК с момента его создания и гордился деятельностью своей организации.

Оперативная группа Сабельникова насчитывала восемь человек. Кроме самого руководителя группы, в ней состояли подполковник Матюшевский из Белоруссии и майор Чумбуридзе из Грузии. Они были чем-то похожи друг на друга.

Оба плотные, массивные, выше среднего роста. Только у одного усы были темные, а у другого светлые. И оба были людьми спокойными и рассудительными, что особенно удивляло в Чумбуридзе, учитывая его кавказское происхождение. Зато еще трое офицеров были абсолютно не похожи друг на друга. Вспыльчивый, эмоциональный капитан Аракелов из Армении, ироничный, наблюдательный капитан Керимов из Баку и по-восточному философичный и мягкий капитан Абдулло Шадыев, прикомандированный к группе из Таджикистана.

В группу входила и старший лейтенант Виноградова. Она давно должна была бы получить очередное звание, но сложность состояла в том, что она была откомандирована в СБК из Молдавии, а затем перевелась в российскую милицию и встала на учет в Москве как человек, получивший российское гражданство.

Соответственно ее документы на получение очередного звания оформлялись дольше обычного. К группе был прикомандирован еще один российский офицер — старший лейтенант Двоеглазов, которого Максимов и Сабельников знали еще до того, как он перешел на работу в Бюро координации.

Несмотря на столь пестрый интернациональный состав, группа Сабельникова представляла собой коллектив единомышленников.

— У меня не очень приятные известия, — начал разговор Максимов. — Две недели назад в районе Каспийского моря потерпел крушение самолет «Боинг-737-300», следовавший в Швейцарию. Несмотря на все усилия сотрудников МЧС и береговой пограничной охраны, найти обломки самолета не удалось. Поиски продолжаются до сих пор. Посольство республики, которой принадлежал самолет, сделало уже три запроса в российский МИД, выслало группу специалистов, но найти следы самолета так и не удалось. По данным МИДа, в самолете находились шесть человек экипажа и шестеро пассажиров.

— Пусть запросят данные ПВО, — предложил Сабельников. — Вполне возможно, что самолет упал южнее или севернее того места, которое считается точкой падения лайнера.

— Уже запрашивали. Две недели все заняты поисками самолета, но пока никаких результатов. Была плохая погода, облачность, снегопад… И вполне возможно, что самолет, сбившись с курса, упал далеко от трассы следования.

Сегодня я был в МВД, там считают, что не исключен и другой вариант. Самолет мог сесть на аэродром в одном из прибрежных городов Дагестана. И вполне вероятно, что искать нужно не обломки самолета, а сам самолет. Возможно, его похитили. Во всяком случае, связь с самолетом внезапно прервалась, когда он подлетал именно к берегу. Посольство их страны уверяет, что вел лайнер лучший экипаж, состоящий из вполне квалифицированных специалистов, которые не могли просто так допустить аварию. Да и система контроля за самолетом не зафиксировала в этом районе ни вспышки, ни взрыва. Словом, в МВД полагают, что вполне можно допустить версию о возможном захвате лайнера. В Дагестан уже откомандировано несколько сотрудников МВД в помощь специалистам из МЧС, занятым розысками пропавшего лайнера. Но пока нет ничего конкретного. Министр полагает, что можно говорить о возможном похищении лайнера.

— Определено хотя бы конкретное место поисков? — спросил Сабельников.

— Конкретно ничего не ясно, но приблизительный район поисков можно очертить. В ФСБ считают, что речь идет об обычном крушении устаревшего самолета. Но в МВД мне сообщили, что в посольстве не могут уточнить характер грузов, которые перевозил самолет. Однако известно, что это самолет восемьдесят девятого года выпуска, то есть практически самый новый самолет в республике. Я позвонил из МВД и попросил своего старого знакомого, который работает у них в республике в посольстве России, узнать, чей это самолет и какой груз он мог перевозить. Странно, что на таком большом лайнере летели всего шестеро пассажиров в Швейцарию, причем рейс был явно чартерный. Тогда почему им дали такой большой самолет? И кто мог быть пассажирами этого самолета? Он обещал узнать все и позвонить мне.

— Вы думаете, что секрет исчезновения самолета связан с пассажирами «Боинга»? — уточнил Сабельников.

— Или с грузом, который они перевозили, — кивнул Максимов. — В любом случае этот инцидент касается сразу нескольких стран Содружества. За ним одновременно следили радары нескольких государств СНГ. И, судя по той настойчивости, с какой их посольство направляет ноты в российский МИД, им крайне важно найти этот самолет.

— Где он мог потерпеть крушение, хотя бы приблизительно? — снова спросил Сабельников.

Максимов попросил секретаря принести подробную карту указанного района и, когда карту расстелили на столе, указал на возможный район нахождения самолета.

— Вот здесь. Возможный район крушения — у дграханского полуострова, у вытянутой гряды, севернее Махачкалы. Вообще-то район поисков может быть огромным. От Кызылюрта до печально известного всем Кизляра. Аналогию понимаете?

— Вы думаете, что самолет похитили, чтобы потом прибегнуть к шантажу или вымогательству? — спросил Матюшевский.

— Я пока ничего не думаю. Итак, мы имеем только факт исчезновения самолета. И обратите внимание, что, несмотря на все поиски специалистов из МЧС, не было найдено ни одного его обломка. Я привык верить фактам, а не домыслам.

Самолет не мог раствориться в воздухе, и уж тем более его не могли украсть инопланетяне. Значит, я могу исходить из самых худших предположений.

— В посольстве не объясняют, какой груз был на борту самолета? — уточнил Сабельников.

— Отвечают очень туманно. — Максимов посмотрел на лежавшую перед ним карту. — Неясно и другое. Почему военные не могут точно определить район поисков? Они ведь должны были зафиксировать полет самолета силами Северо-Кавказского особого военного округа. Но на все запросы МЧС они отвечают, что район поисков уточняется.

— Плохая погода не могла быть для них помехой, — согласился Матюшевский. — Если они не могут уточнить точного места, получается, что лайнер пошел на посадку.

— Во всяком случае, взрыва не было — это точно, — ответил Максимов, — иначе силами ПВО была бы зафиксирована какая-нибудь вспышка.

Возможно, что самолет упал в воду и затонул. Се вернее гряды есть песчаники, вероятно, они могу поглотить целый самолет, хотя и в этом случаи местные жители должны были бы найти хоть какие-нибудь признаки катастрофы.

Все посмотрели на карту. В этот момент секретарь принесла телеграмму для полковника.

— Срочное сообщение, — доложила девушка. Максимов взял бланк телеграммы и нахмурился. Потом поднял голову, оглядел собравшихся и прочел полученный текст.

— Срочная телеграмма из посольства. Доставлена по каналам МИДа. В республике, откуда вылетел самолет, ходят слухи, что это был президентский самолет с особым грузом. Многие считают, что в исчезнувшем самолете находился племянник президента, который должен был перевезти какой-то особо важный груз в Швейцарию. Российское посольство подтверждает факт исчезновения самолета и сообщает, что уточняет детали случившегося, хотя информации об этом в прессе нет до сих пор. Не говорят о случившемся ни по телевидению, ни по радио.

Словом, вокруг пропавшего самолета существует какой-то заговор молчания.

Он сложил телеграмму и многозначительно посмотрел на сидевших перед ним офицеров.

— По-моему, все становится на свои места, — негромко продолжил он. — Теперь уже понятно, что это был не простой рейс и на борту самолета был действительно специфический груз, если в таком лайнере летели всего лишь шестеро пассажиров. Видимо, груз очень важен для республики, откуда вылетел самолет, если они прилагают к поискам такие отчаянные усилия. И, судя по всему, запросы будут не единственным свидетельством их настойчивости. В Дагестан уже вылетели несколько их представителей. И они не успокоятся пока не найдут «Боинг» с исчезнувшим грузом.

Неожиданно раздался звонок телефона. Максимов посмотрел на стоявшие слева от него аппараты. Звонил прямой телефон генерала Ларионова руководителя бюро. Он поднял трубку.

— Про самолет знаешь? — спросил генерал.

— Я был в МВД, — подтвердил Максимов.

— Мне звонили из нашего МИДа, — продолжал Ларионов. — Они считают, что мы обязаны подключиться к поискам исчезнувшего лайнера. Как международная региональная организация в рамках СНГ мы обязаны оказывать всяческую помощь в подобных случаях. Пошли в Махачкалу прямо сегодня нескольких своих ребят. У тебя есть люди, владеющие местными языками?

— Я уточню, — пообещал Максимов.

— Не тяни. В МИДе ужасно раздражены настойчивостью их посольства. Они, видимо, хотят использовать нас как громоотвод, если самолет не найдут. Я разговаривал с представителями МЧС. Там говорят, что это первый подобный случай в их практике, чтобы бесследно исчез целый самолет. Нужно его найти. Ты меня понимаешь?

— Мы пошлем наших людей. Но, если он ушел под воду, шансы найти его крайне невелики.

— Все равно нужно помочь МЧС найти этот самолет.

— Может, сначала нужно послать людей в республику, откуда вылетел этот самолет?

— Нет. Наши специалисты из ФСБ предлагали такой вариант, но посольство категорически возражает. Они считают, что у себя разберутся сами. Их интересует только пропавший самолет.

— Но поиски лучше начинать с места вылета, — настаивал Максимов.

— Я же объяснил, что они возражают, — недовольно заметил Ларионов. — Пошли своих людей на поиски. Если он упал в воду, его нужно найти. Если его украли — тем более. Там уже работают все, кто только может. Мне сказали, что туда вылетели сотрудники ФСБ. Сейчас там создана объединенная группа из пограничников, представителей авиационных служб, МЧС и МВД. Я думаю, ваши люди сумеют оказать нужную помощь в координации всех действий. Это все-таки непосредственно наше дело. Он мог упасть в территориальных водах Казахстана или Азербайджана. В общем, ничего нельзя понять толком.

— Тогда тем более нужно начинать с проверки обстоятельств вылета самолета. Возможно, его похитили, — продолжал настаивать Максимов.

— Их посольство возражает. Я же уже говорил.

— Но это абсурдно. Почему они отказывают?

— Посылай людей, Максимов. Об остальном поговорим позже, — твердо сказал Ларионов И положил трубку.

Максимов медленно опустил трубку и спросил у Керимова:

— Вы были в Дагестане?

— Конечно.

— Местные языки знаете?

— Там много языков, — засмеялся Керимов, — но некоторые понять смогу.

— Полетите в Махачкалу, — решил Максимов — Итак, группа в составе Чумбуридзе, Керимова, Аракелова вылетает в Махачкалу. Вы все кавказцы, знаете местные обычаи, правила поведения. Старший группы — майор Чумбуридзе.

Подключайтесь к совместной поисковой группе МВД и МЧС и занимайтесь поисками «Боинга». Не думаю, что вы принесете там особую пользу своим присутствием, но наш МИД настаивает на присутствии сотрудников бюро в этом районе. Видимо, их крепко достали с этим самолетом. В любом случае, я думаю, будет правильным, если вы предоставите свободу действий местным правоохранительным органам. Они разберутся без всяких наблюдателей и гораздо быстрее. А если не разберутся — значит, самолет упал в воду и затонул.

— В том районе такое иногда случается, — подтвердил Керимов, — там часто бывают штормовые ветры. Самолет вполне мог затонуть со своим грузом, экипажем и пассажирами.

— Тогда пусть МЧС поднимет свои вертолеты и прочешет район возможного падения, — недовольно предложил Сабельников. — Нужно поисками заниматься, а не отвлекать людей от работы.

— Их посольство бомбардирует российский МИД телеграммами, — объяснил Максимов. — А сами тем не менее отказываются разрешить представителям ФСБ проверить место вылета самолета.

— Непонятная позиция, — нахмурился Сабельников. — Может, вообще не нужно нам влезать в это дело?

— У нас есть официальное обращение МИДа, — возразил Максимов, — значит ребята должны лететь.

— Когда нам нужно вылетать? — уточнил Чумбуридзе.

— Сегодня, — взглянул на часы Максимов, — прямо сейчас. Пока вы доедете до аэропорта, мы уточним детали вашего пребывания в Дагестане. Инструкции получите прямо в аэропорту. Возьмите с собой мобильные телефоны, я думаю, они вам пригодятся.

Трое офицеров разом поднялись. Максимов посмотрел на них и строго добавил:

— И без лишнего геройства. Ваша задача — только координация действий Найдут самолет — хорошо, не найдут — это проблемы МЧС и местных властей. Вы меня поняли, Чумбуридзе?

— Так точно, — улыбнулся майор.

— До свидания, — поднялся полковник. — В аэропорт вам позвонит Сабельников и уточнит ваши дальнейшие действия.

 

Глава 7

Дронго читал документы, всматривался в лица людей, находившихся в тот роковой день в самолете. Экипаж состоял из шести человек. Командир экипажа — опытный летчик, получивший разрешение на самостоятельные полеты еще десять лет назад в Советском Союзе. В экипаж входил и не менее опытный штурман, уже однажды летевший по данному маршруту на самолете, зафрахтованном компанией Зильбермана. Очевидно, его взяли в тот рейс специально для того, чтобы он сумел потом вести самолет по этому же маршруту самостоятельно. Дронго отметил этот факт, обратив внимание на то, что в первый раз фрахтовался самолет зарубежной компании. Это косвенно подтверждало слова людей, побывавших у него, об исключительной важности груза, находившегося в самолете. Иначе его не стали бы отправлять в собственном самолете, а доверили бы перевозку иностранцам.

Он внимательно вчитывался в биографии каждого члена экипажа. Две девушки-стюардессы, одна русская, другая местная. У местной брат сидит в заключении за грабеж — это отмечено в ее личном деле. Очевидно, она скрывала этот факт, так как справка была приложена совсем недавно. Он вчитывался в строчки их биографий с интересом, отмечая, какую колоссальную работу провели правоохранительные органы республики с момента пропажи самолета. Только теперь он осознал масштабы того механизма, который был запущен, чтобы отыскать исчезнувший самолет. Похоже, в республике, откуда вылетел самолет, сделали все, что было можно. Проверка была проведена с максимальной тщательностью.

Среди пассажиров были три офицера Министерства национальной безопасности. Их подробные досье также были приложены к материалам дела.

Несколько меньше было материалов на полковника Музаффарова, который характеризовался как один из самых лучших офицеров в системе Министерства внутренних дел. И наконец Дронго начал читать досье на бизнесмена Марка Зильбермана, который неоднократно прилетал в страны СНГ. Дронго отметил и тот факт, что в республику уже поступило несколько запросов из Швейцарии относительно судьбы бизнесмена. Была приложена и переписка местных властей с швейцарским банком и МИДом Швейцарии, интересовавшимся, куда делся гражданин их страны.

В деле не было лишь никаких документов на Бахрама Саидова, собственно и возглавлявшего эту экспедицию. Дронго отметил это удивительное обстоятельство.

Очевидно, родственник президента, как жена Цезаря, был вне подозрений. Но тем не менее все остальные были проверены тщательно и всесторонне. Отмечались даже незначительные связи того или иного лица либо его дальнего родственника с криминальным миром. Особенно тщательно проверяли летчиков, которые могли отключить систему оповещения и приземлиться на каком-нибудь заранее оговоренном аэродроме. Дронго читал переданный ему пакет материалов всю ночь. Утром он позвонил гостям, передавшим ему документы.

— Можете приехать за своими документами, — сухо сказал он. — Желательно, чтобы вы приехали сами, так как мне придется задать вам еще несколько вопросов.

— Вам что-то непонятно? — удивился заместитель министра иностранных дел.

— Только несколько вопросов. Но мне нужно, чтобы вы приехали вдвоем, именно вдвоем. Вы меня понимаете?

— Хорошо, — удивился дипломат, — мы приедем.

Заместителем министра иностранных дел этот человек стал не в силу каких-то своих особых талантов, а только потому, что долгие годы был помощником брата президента и соответственно доверенным лицом семейного клана главы государства.

Само понятие такого государства, как Советский Союз, включало в себя три региональных пласта, как бы существовавших совместно в пределах одного материка. Республики Прибалтики и часть Западной Украины всегда считались чем-то западным, более связанным с Европой, чем с самой геосистемой, называемой Россией или Советским Союзом. Даже актеров на роль иностранцев в советские фильмы набирали из прибалтийских республик, словно они были чем-то инородным, не характерным для общей системы координат.

Основу системы составляли собственно Россия, Украина, Белоруссия, отчасти Молдавия. И, наконец, существовали республики Средней Азии и Закавказья, которые развивались по собственным законам феодально-патриархального социализма. На словах здесь все были за социализм, а на деле в каждой республике был самый настоящий феодализм с его четкой системой координат. Правитель назначался из столицы империи и обязательно должен был быть из местных руководителей. К нему в помощь всегда высылался советник из центра. Он строго следил за действиями первого лица в республике. А уже все остальное было обычной феодальной системой. Назначенный главой республики человек подбирал по собственному усмотрению и с учетом интересов своего клана руководителей в районы и области. А те сами подбирали местных руководителей точно таким же образом.

Разумеется, все это маскировалось словами о социализме, о качественном подборе кадров, о принципах ротации. На деле же это был феодальный социализм, который отчетливо проявлялся по мере того, как необходимость в маскировке своих действий отпадала. В течение нескольких лет государства стремительно отделились друг от друга и оказались там, где, собственно, и должны были находиться. В государствах Средней Азии и Закавказья установилась система собственных патриархальных ценностей, замешенных немного на религии, немного на национализме, очень сильно на клановости, почти всегда на исключительности персоны первого лица в республике и почти везде на полном бесправии народа.

В некоторых государствах Средней Азии даже установили пожизненные посты для их лидеров, нимало не смущаясь тем очевидным обстоятельством, что даже при социализме иногда бывали перемещения, а подобные назначения больше походили на феодальные времена, когда один более хитрый и сильный правитель захватывал власть либо до очередного переворота, либо до своей смерти, после которой его родственников или его клан изгоняли из страны, а другой правитель, как всегда более мудрый и более справедливый, раздавал «хлебные» места представителям своего клана.

Именно по такому принципу молодой человек стал заместителем министра иностранных дел, а заместителем министра национальной безопасности стал брат жены президента. Самим министром был, конечно, доверенный человек президента.

Дронго было очень важно задать несколько вопросов именно в присутствии обоих гостей, так как по их реакции друг на друга он мог сделать определенные выводы.

Гости не заставили себя долго ждать и вскоре были снова в его квартире.

Генерал пришел к человеку, смертный приговор которому он с такой легкостью объявил своему напарнику, нимало не смущаясь, тогда как более молодой дипломат явно нервничал, досадуя, что вновь попал к человеку, приговоренному к смерти при любом исходе дела.

— Я прочитал ваши досье, — показал на документы Дронго. — Должен признаться, что нашел там много интересного. Поздравляю, генерал, ваши службы провели просто потрясающую работу. Но полагаю, что мне все-таки следовало бы для начала приехать к вам в республику.

— Это необязательно, — дернулся генерал. — Вы теряете время. Вам уже нужно выезжать в Дагестан. Мы дадим вам толкового помощника.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Дронго. — Но мне кажется, что вы несколько переоцениваете усилия ваших служб. Может, мне удастся выяснить еще некоторые подробности, которые ускользнули от внимания ваших работников, генерал.

Генерал недовольно взглянул на сидевшего рядом с ним дипломата. Даже если он больше ничего не скажет, то этот взгляд уже объяснил многое. Это было «семейное дело» президента, о котором в республике не должно было знать слишком много людей. Отчасти генерал подтвердил его наблюдения.

— В нашей стране мы сами разберемся со своими проблемами, — твердо заявил он, — а вы займитесь поисками самолета. Вы теряете время, Дронго.

Кстати, почему вам нравится, когда вас так называют? У вас же есть нормальные имя и фамилия?

— Привычка, — улыбнулся Дронго. — Значит, вы считаете, что не стоит лететь в вашу страну?

— Конечно, не стоит, — не колеблясь, ответил генерал, — это только лишняя трата времени. Собственно, у меня нет сомнений, что это Россия перехватила наш самолет и вынудила его пойти на посадку. Думаю, что наших людей и экипаж самолета уже перебили, а наше золото просто захватили. Это позор на весь мир. Конечно, они очень не хотят, чтобы их уличили в этом.

Дронго слушал генерала, глядя в лицо сидевшего рядом с ним дипломата.

Тот внешне ничем не выдавал своих чувств, но было видно, что он нервничал.

— Вы пойдете на разрыв дипломатических отношений? — спросил он у дипломата.

— Мы вынуждены, — пожал тот плечами, — речь идет о нашем золотом запасе. Это будет скандал на весь мир. Если они его захватили…

— А вы сомневаетесь? — быстро уточнил Дронго.

— Н-нет, — испуганно ответил дипломат.

— Куда иначе он мог деться? — зло спросил генерал. — Вам не кажется, что вы теряете время?

— Я выезжаю сегодня, — строго сказал Дронго. — Где ваш помощник?

Надеюсь, он будет при мне, а не наоборот. Или я должен ему помогать?

— Он будет вас охранять, — нервно ответил генерал, — кроме того, мы передадим специальное сообщение в Дагестан, что туда прибывает наш представитель. Там уже несколько дней находится наш консул, который прилетел в Махачкалу в составе поисковой группы. Один из членов группы — подполковник Низаметдинов из нашей службы безопасности, можете обговаривать с ним любые вопросы. Мы дадим вам командировочное удостоверение на любую фамилию, какую вы укажете. В Махачкале создан специальный штаб по розыску исчезнувшего самолета.

В него входят представители нашего посольства, сотрудники ФСБ, МВД, МЧС, пограничной охраны России. Группу по розыску возглавляет генерал МЧС Синицкий.

Когда вы сможете быть в Махачкале?

— Поезда уже ходят, — посмотрел на часы Дронго. — Сегодня ночью. Но вы правы. Я думаю, мне нужно будет сначала осмотреться.

— У вас есть еще вопросы? — спросил генерал.

— Только один. Вы не допускаете мысли, что самолет могли похитить его же пассажиры? Такой вариант вы полностью исключаете? Вы помните французскую пословицу о том, что предают только свои?

— До свидания, — стремительно поднялся генерал.

Дипломат пожал плечами, поднимаясь следом за ним.

— Ваш помощник сидит в машине, — сказал он. — Хотите, чтобы он поднялся к вам?

— Если можно, — улыбнулся Дронго. — И не забудьте взять документы.

Когда гости вышли из квартиры, он прошел в кабинет, включил аппаратуру.

В кабине лифта генерал зло говорил своему напарнику:

— Я вообще жалею, что мы поручили это дело такому наглецу. Как он мог такое даже подумать!..

— Конечно, — уныло поддакнул дипломат, — такого просто не может быть.

Через минуту в дверь постучали. Именно постучали, а не позвонили.

Дронго прошел к двери, посмотрел в глазок и улыбнулся. На пороге стоял молодой человек с покатым лбом и перебитыми боксерскими ушами. Он был одет в широкую дубленку, темную водолазку, темный костюм. Из такого мог бы получиться хороший швейцар-вышибала, подумал Дронго.

— Идиоты, — пробормотал он, — нашли кого ко мне приставить.

Он открыл дверь и улыбаясь сказал:

— Входите, мой Вергилий. Хотя скорее я буду твоим Вергилием. И вряд ли ты вообще знаешь, кто такой Данте. Хотя боюсь, что нам все-таки придется путешествовать в местах не очень приятных. Как тебя зовут?

— Исмаил, — прохрипел «вышибала».

— «Зовите меня Измаил», — процитировал Дронго. — Впрочем, думаю, что про капитана Ахава ты тоже ничего не знаешь и Мелвилла вряд ли читал. Входи, Исмаил. У нас с тобой впереди трудный путь.

 

Глава 8

Было около восьми часов утра, когда два автомобиля подъехали к метро «Кунцевская». Люди спешили на работу, нескончаемым потоком неслись машины, все торопились по своим делам. Подъехав к нужному дому, оба автомобиля затормозили.

На этот раз Митя приказал своим людям перекрыть двор, поставив оба автомобиля при выезде из него. Два человека остались в машинах, тогда как четверо остальных привычно поспешили в дом. Поднявшись на нужный им этаж, они сосредоточились вокруг массивной сейфовой двери. Такую так просто не откроешь.

Один из парней, обследовав дверь, покачал головой. Что ж, нужно звонить в дверь без всяких шансов на успех. Серебряков мог не открыть и вызвать подкрепление. А начинать разборку через дверь не входило в планы нападавших. Кроме того, в подъезде почти все время работал лифт. Был как раз тот самый час, когда все спешат на работу.

— Может, подождем, пока выйдут? — нерешительно предложил один из парней.

— С ума сошел, — разозлился Митя. — Они могут выйти вечером. С хорошей стервой можно запереться на весь день. Хочешь, чтобы нас засекли?

— Может, использовать «ментовский вариант»? — сказал другой.

Это был хорошо наработанный вариант по выманиванию из укрепленных убежищ нужных людей. Кто-то, неизвестный хозяевам, звонил по телефону, тревожно сообщив им о том, что сейчас в квартиру нагрянет милиция. Скрывавшийся немедленно выскакивал наружу, пытаясь уйти, и тут же попадал в руки уже поджидавших его людей. Несмотря на широкую известность подобного варианта, на эту уловку попадались многие. Как правило, у людей, за которыми охотились сообщники, были очень большие неприятности с законом, поэтому милиции они опасались не меньше бывших друзей. Конечно, выходили они только в том случае, если не подозревали, что на выходе их ждет участь гораздо более тяжкая, чем даже долгое пребывание в тюрьме.

— Не выйдет, — возразил Митя. — Да мы и не знаем их телефона. Давай «телеграмму».

— А если не откроет?

— Черт возьми! — выругался Митя. — Нужно было узнать номер телефона, перед тем как пристрелить этого пьяницу. Стучи в дверь. Может, они сонные, не сообразят.

— Может, по-другому?.. — сказал самый молодой и самый сообразительный в этой компании. — Артист говорил что-то про полковника, с которым видел Серебрякова. Давайте скажем, что принесли сообщение от полковника.

— Верно, — обрадовался Митя, — хорошо соображаешь. Давай попробуем.

Трое поднялись по лестнице наверх и скрылись за выступом стены, чтобы их не могли увидеть, а четвертый позвонил в дверь два раза.

— Кто там? — раздался через несколько секунд молодой женский голос.

— Меня прислал полковник, — словно задыхаясь, сказал молодой человек, — срочное сообщение, он сказал, что не может позвонить.

— Одну минуту.

За дверью послышались шаги. Потянулись секунды томительного ожидания.

Митя от волнения кусал губы. Если им не поверили, придется уходить. Это было обиднее всего. За дверью снова послышались шаги, и она открылась.

— Какое сообщение? — спросил высокий худой мужчина в махровом халате.

Он не дождался ответа. Дверь больно ударила его в бок, и он отлетел к стене, а в квартиру уже врывались боевики. Молодой человек, предложивший трюк с полковником, уже стоял в прихожей с пистолетом в руке. Митя и его люди тоже вбежали в квартиру. Из спальни донесся испуганный крик молодой женщины.

— Спокойно, — посоветовал Митя дернувшемуся было Серебрякову, — мы не грабители. У нас к тебе серьезный разговор.

Он толкнул Серебрякова в гостиную. Через несколько мгновений туда же втолкнули и молодую девушку — хозяйку дома. Девушка была красивой, густые каштановые волосы обрамляли чуть скуластое лицо с широко расставленными, немного раскосыми глазами. Она морщила маленький носик, не понимая, почему грабители ведут себя так странно. Девушка была в легком коротком халатике, под которым, очевидно, ничего не было, и от этого она чувствовала себя еще более неуютно, незаметно натягивая халат на свои длинные ноги.

— У нас к тебе дело, — серьезно повторил Митя, усаживаясь на стул напротив Серебрякова. — Есть важный разговор. Меня серьезные люди послали.

— Серьезные люди сначала звонят, — зло огрызнулся Серебряков. Он уже понял, что его не собираются убивать сразу и хотят о чем-то договориться.

— Мы звонили Артисту, он и дал нам твой адресок, — спокойно заметил Митя. — Постой, ты не больно дергайся. Разговор у нас длинный будет. Девочку можно убрать отсюда, пусть в спальне посидит.

Серебряков заметил, как вздрогнула при этих словах Оля и как плотоядно посмотрели на нее двое из ворвавшихся в квартиру. Третий стоял у дверей, в коридоре. Его, очевидно, мало интересовали женщины. Он в этот момент осторожно шарил в гардеробе, пытаясь найти деньги в карманах пальто и плащей, висевших в шкафу.

— Нет, — твердо возразил Серебряков, — пусть сидит с нами. У меня от нее секретов нет. Говори, зачем пришли?

— Догадываешься, кто нас послал? — спросил Митя. — Людей интересует, зачем ты такой отряд собираешь? И на какие шиши? Откуда у тебя баксы взялись, если ты должок до сих пор вернуть не можешь?

— Ах, вот оно что! — разозлился Серебряков. — Тебя этот чиновник послал? Этот партократ вонючий? Думает, я его деньги не верну? Пусть не волнуется, все в срок верну. И еще с процентами.

— Кто послал — это отдельный разговор, — угрюмо заметил Митя. — Я тебе задал два вопроса. Откуда бабки и зачем тебе отряд? Ты давай сразу колись, чтобы мы ни тебя, ни девочку твою не мучили. Сам понимаешь, не хочется этим заниматься. Тебя мы не тронем, ты еще для серьезного разговора нужен, а девочку твою…

Митя облизнул губы, потом спросил:

— Может, по-хорошему все расскажешь?

— Мне обещали деньги, большие деньги, — пробормотал Серебряков, — если я соберу отряд.

— Для чего?

— В Чечню. Кажется, пленных освобождать.

— Все?

— Все, — кивнул Серебряков.

— Ребята, — сказал Митя, глядя ему в глаза, — возьмите девочку и обработайте ее по полной программе. По самой полной — вы меня поняли?

Ребята, улыбаясь, подступили к Оле. Она испуганно охнула, все еще пытаясь натянуть свой короткий халатик на ноги.

— Подождите, — нервно приказал Серебряков, — подождите. Сначала объясните, чего вы хотите?

— Зачем ты приехал в Москву? — спросил Митя.

Серебряков оглянулся по сторонам, словно ища чьей-то поддержки. На него смотрели чужие враждебные люди. Их лица не предвещали ничего хорошего.

— Хорошо, — выдохнул он, — я все расскажу Колесову, везите меня к нему.

— Ты все расскажешь здесь, — возразил Митя. — И немедленно.

— А потом вы нас обоих кончите, — усмехнулся Серебряков. — Думаете, я такой фраер? Зачем я вам после этого нужен? В качестве стукача на суде? Чтобы срок вам увеличили? Я говорю, везите меня к Колесову, я ему все расскажу.

— Дурак ты, — презрительно сказал Митя, — неужели ты думаешь, что у такого типа хватило бы мозгов сюда людей послать? Дешевец ты. Мы совсем от другого пахана. У твоего кишка тонка, он бы нас не послал.

— Тогда везите меня к своему пахану, — решительно сказал Серебряков, — все равно мне свои козыри вам отдавать. Так я хоть их вашему пахану отдам.

— Значит, так, — подвел итог Митя, — ты не торгуйся, не на базаре. И баба твоя у нас. Сначала скажи, какая у тебя информация, а потом мы посмотрим, стоит ли вообще тебя куда-то везти или лучше здесь кончить. Не тяни резину, я могу расстроиться, и тогда ты нам все равно все расскажешь. Но уже по-другому.

Говори, сука.

— Самолет, — выдавил Серебряков, — речь идет о самолете.

— О каком самолете? — не понял Митя.

— Самолет затонул прямо рядом с берегом. Там, говорят, золото. Много золота. Золотой запас одной республики. Его везли в Швейцарию. Вот я и решил ребят собрать, чтобы этот самолет достали, — обреченно выговорил Серебряков. — Только учти, что место, где он находится, один я знаю. И ничего вам не скажу, хоть на куски режьте, если с собой не возьмете.

— Какой запас? — не понял тугодум Митя. — Откуда он?

— Золотой запас одного из государств СНГ, — терпеливо объяснил Серебряков. — Самолет свалился в воду. Там много ящиков. Целое состояние. Все золото страны.

— Так… — Митя мучительно размышлял. Это было несвойственное ему умственное упражнение, и Серебрякову на мгновение показалось даже, что он слышит, как гудят мозги его собеседника, словно от напряжения они издавали такой шум, как будто кто-то переворачивал камни. Серебряков даже не подозревал, что ему действительно ничего не послышалось. При подобных умственных упражнениях Митя начинал тяжело дышать, а его гайморит при этом громко срабатывал. Этот «шум мозгов» и слышал Серебряков.

— Поэтому ты людей набираешь? — недоверчиво спросил Митя.

— Конечно, — Серебряков вздохнул, — я же говорил, что будет лучше, если ты меня отведешь к своему пахану. Если тот узнает, что ты такое скрыл… Сам знаешь, что за это бывает, — добавил хитрый Серебряков. Он видел замешательство бандита.

— Погоди, погоди, — совсем растерялся Митя, — самолет, говоришь…

Подожди… — Он вышел из комнаты в коридор и, не глядя на своего боевика, который испуганно отпрянул от вешалки, набрал номер телефона Фили Кривого.

— Алло, — сказал он, облизывая губы, — это я, Митя. Тут такое дело…

Мы у него дома.

— Короче, — потребовал Филя.

— Он говорит, там какой-то самолет упал… затонул, значит. А в нем золотой запас республики и…

— Постой, — сразу прервал его Филя, — позвони мне по обычному телефону.

Я сейчас скажу номер…

Филя продиктовал номер телефона, и Митя ринулся к стоявшему в прихожей аппарату. Через минуту он тяжело дышал в трубку.

— Говорит, что знает, где лежит самолет с золотом…

— Какой самолет?

— Не знаю. Говорит, «золотой запас республики», — повторил слова Серебрякова Митя.

— Так и сказал: «золотой запас»? — недоверчиво переспросил Филя.

— Так и сказал. — Митя от волнения снова облизнул губы.

— Давай его сюда, — приказал Филя, — и чтобы осторожно. Без глупостей.

Кто там у него еще есть дома?

— Девка его.

— Оставь с ней двух ребят. И чтобы они не дергались. Пусть только охраняют ее. Хотя нет, бери и ее с собой. Может, он, стервец, нарочно все придумал, чтобы как-нибудь бабу свою спасти. Такие герои иногда встречаются.

— Привезти их к вам? — уточнил Митя.

— Да, обоих. И быстро.

— Все сделаем, — сказал Митя, — никуда они теперь не денутся.

Он положил трубку и вернулся в комнату. Девушка встретила его испуганным взглядом.

— Одевайтесь, — оказал Митя, — поедете с нами.

Серебряков согласно кивнул. Он понял, что человек, пославший этих людей, заинтересовался самолетом. Подобный интерес предоставлял шанс на выживание. Он поднялся и пошел в спальню.

— Стой, — сказал Митя, — сиди здесь, тебе принесут одежду. А баба твоя пусть пройдет и оденется в спальне. Только я сам за ней следить буду, чтобы она случайно пушку не захватила. Ты не будешь возражать? Иначе я ребят пошлю. А они у меня горячие… — добавил он, издевательски ухмыляясь.

Серебряков взглянул на девушку. Ольга поднялась, оправила свой халатик, чуть поморщилась и направилась в спальню. Митя пошел следом.

— Где его одежда? — спросил Митя.

— Вот, — показала Ольга, — это его брюки, рубашка, галстук. Носки не забудьте.

— Галстук ему не нужен, — грубо сказал Митя, — не интеллигент небось.

Он вызвал одного из своих ребят, передал ему одежду Серебрякова. От него не укрылось, как плотоядно парень смотрел на стройную фигурку молодой женщины в очень коротком халатике.

— Иди, иди, — толкнул его Митя, — потом посмотришь.

Глядя на девушку, он чувствовал легкое волнение. Если все пройдет нормально, Филя, конечно, отдаст ему эту куколку. Было хорошо известно, что Филю женщины давно не волнуют. Ему важны только деньги. Это его единственная страсть. Девушка обернулась.

— Вы не отвернетесь? — спросила она.

— Нет, — грубо ответил Митя, — я отвернусь, а ты откуда-нибудь пушку достанешь. Ты на меня не смотри, не сахарная, не растаешь. Давай одевайся быстрее. У нас мало времени.

Девушка посмотрела на него и поняла, что его нельзя уговорить.

Вздохнув, она отошла к шкафу, чуть подумала и достала трусики, надела их на себя. Потом надела джинсы. Митя разочарованно крякнул. Она и не думала раздеваться. Только натянув джинсы, она чуть распахнула халатик, чтобы надеть бюстгальтер.

«Ничего, — злорадно подумал Митя, — потом сочтемся».

Оля была готова через минуту. В столовой уже заканчивал одеваться Серебряков. Митя посмотрел на часы. Через двадцать минут они будут у Фили. Он даже не подозревал, что не проживет этих двадцати минут.

— Пошли, — решительно сказал Митя. И в этот момент в дверь позвонили.

Митя обернулся, посмотрел на Серебрякова и кивнул одному из своих людей.

 

Глава 9

Прилетевшие в Махачкалу трое сотрудников Бюро координации сразу же отправились в штаб по розыску исчезнувшего самолета. Штаб расположился в здании МВД. Руководил штабом заместитель министра МЧС генерал Синицкий. Это был опытный специалист, обычно занимавшийся вопросами, связанными с авариями различных самолетов. В последние годы начался самый настоящий «самолетопад», когда в небе СНГ начали рассылаться самолеты. В этом не было ничего необычного.

Единая система авиационной безопасности и авиационного контроля, действовавшая в рамках единого государства, была разрушена, а созданные коммерческие компании интересовались только прибылью, денег на новые самолеты не хватало, а старые летали до первой аварии, начиная разваливаться еще на земле.

Пятидесятипятилетний Синицкий не хотел узнаваться даже самому себе, что уже боялся жать на очередные происшествия, которые, как правило, кончались трагически. Если в других видах транспорта у пассажиров еще были шансы уцелеть, то в случае аварии самолета в воздухе никаких шансов спастись уже не было.

Обычно погибали все.

То, что случилось две недели назад с «Боингом», было первым подобным случаем в практике генерала Синицкого. Такого еще не случалось никогда. Система ПВО исправно отследила самолет, пересекающий Каспийское море, а затем потеряла его. «Боинг» словно испарился, и его нигде не могли найти, несмотря на работу сразу трех поисковых групп. Вместе с генералом Синицким в штабе постоянно находился консул государства, потерявшего самолет. Это был полный, постоянно потевший мужчина, который грозно требовал все новых и новых экспедиций в возможные районы падения самолета.

Синицкий принял представителей СБК в своем кабинете вместе с полковником Мамедхановым, заместителем министра внутренних дел Дагестана, который координировал работы поисковых групп. Полковнику было около пятидесяти.

Это был красивый мужчина с полным набором золотых зубов, кривым горским носом и пышными черными усами. Он сидел в форме, расстегнув китель и немного ослабив галстук. Несмотря на слегка комический вид, Мамедханов был храбрым офицером.

Его боялись и уважали не только преступники. По определению самих офицеров МВД, заместитель министра не был хапугой. То есть, конечно, он жил не на зарплату полковника, на которую нельзя было содержать многочисленную семью, но он не вымогал деньги у своих подчиненных, не занимался подлыми подставками своих сотрудников. И за это Мамедханова уважали особенно сильно.

Приехавшие сотрудники СБК прошли в кабинет Синицкого. Георгий Чумбуридзе представил своих товарищей. Когда он назвал фамилии Керимова и Аракелова, Синицкий удивленно посмотрел на приехавших, но ничего не спросил.

Оба офицера понимающе переглянулись. Непосвященные обычно удивлялись, как именно могли работать в одном ведомстве и тем более в одной группе представители Азербайджана и Армении. Учитывая многолетнюю войну между двумя странами, казалось, что оба представителя своих народов должны ненавидеть друг друга. На самом деле почти повсюду в разных местах и тем более в России и странах СНГ азербайджанцы и армяне работали вместе и без всяких национальных конфликтов.

Синицкий коротко рассказал о поисках. Сидевший рядом Мамедханов все время хмурился, покачивал головой, эмоционально переживая случившееся.

— Мы попросили выделить нам дополнительные силы, — пояснил Синицкий. — Пограничники прислали еще два катера. ФСБ откомандировала несколько сотрудников. Но пока все безрезультатно. Из Москвы звонили, сказали, что вы лучшие специалисты по розыску. Правда, вы, очевидно, ищете какой-то криминальный сюжет, но я думаю, что это обычная авария. Просто самолет мог вынужденно сесть на вытянутой гряде Астраханского полуострова, а потом сильный ветер снес его в море. Так иногда случалось. После исчезновения самолета три дня на море было волнение, и его вполне могло затянуть вниз, а сверху прикрыть песком. Поэтому нам и нужны пограничники.

— А если предположить, что самолет действительно сел где-то на аэродроме, — спросил Чумбуридзе, — где он мог сесть в таком случае?

Синицкий взглянул на Мамедханова. Тот мрачно показал на карту.

— Только в Махачкале. Другие аэропорты для приема подобных типов самолетов у нас не оборудованы. Под Дербентом есть военный аэродром, но там он тоже не садился. Если предположить, что он потерпел крушение не в Дагестане, а сумел каким-то чудом дотянуть до Чечни, то тогда он сел в Грозном. Или в Назрани. Но мы этого проверить не можем. Вы же знаете, какие отношения сейчас между Чечней и Дагестаном. Наше руководство занято поисками исчезнувших три недели назад сотрудников дагестанской милиции, а пропавший самолет считается заботой федеральных властей. К тому же в самолете находилось всего двенадцать человек, а у нас захвачено около тридцати сотрудников милиции. Основные силы брошены на их освобождение. Сейчас идут переговоры. — Самолет мог сесть в Чечне? — нахмурился Чумбуридзе.

— Практически исключено. Но теоретически мог, — признался Синицкий. — Поэтому мы и не знаем, что же именно искать. Захваченный самолет, или погибший, или вообще не прилетевший?

— Почему не прилетевший? — не понял Чумбуридзе.

— Он мог сесть и в Северном Азербайджане, — объяснил Синицкий, — например, в Хачмасе. Там есть небольшой аэродром.

— Вы запрашивали азербайджанские власти? — спросил Керимов.

— Конечно, — вздохнул Синицкий. — Две недели ищем, но пока нет никаких следов. И еще у нас сидит представитель посольства той самой республики, откуда вылетел самолет, и все время давит на нас, делая разного рода заявления о том, что Россия не хочет заниматься поисками их самолета. В газетах уже появились всяческие грязные намеки на то, что мы сознательно прячем у себя самолет и не хотим отдавать его. Статьи, конечно, заказные, но нам от этого не легче. Завтра мы начнем еще раз прочесывать Аграханскую гряду. Мы считаем, что самолет мог упасть только в этом районе. Если хотите, можете присоединиться к нашим поискам.

— А если он сел в Грозном? — не унимался Керимов.

— Нас туда не пустят, — развел руками Синицкий. — Чеченцы не пустят в свою республику представителей российских спецслужб. Я уже говорил с Грозным.

Они считают, что это сознательная провокация российских спецслужб, собирающихся подставить их молодую республику и обвинить чеченцев в захвате чужого самолета.

Вы же знаете, что мы не можем туда поехать.

— Может, они пустят туда наших представителей — спросил Чумбуридзе. — Мы все-таки международная организация. Пусть даже в рамках СНГ.

— Попробуйте, — пожал плечами Синицкий. — Может, они действительно захотят с вами разговаривать. Во всяком случае, с Грузией и Азербайджаном у них отношения гораздо лучше, чем с нами. Они могли бы и пустить вас.

— Но вы сами верите, что чеченцы могли захватить этот самолет? — спросил Аракелов.

— Нет, — сразу ответил Синицкий, — никак не могли.

— Почему?

— Чтобы посадить такой самолет, как «Боинг-737», нужно иметь по крайней мере один самолет-перехватчик, — пояснил Синицкий. — Вряд ли у чеченцев есть такие истребители или зенитные установки, способные сбивать пассажирские самолеты такого класса. Все это ерунда. Если экипаж самолета не хотел посадить его именно в Грозном, то тогда он разбился. И нам нужно найти то, что от него осталось. Вот и вся проблема.

— Нам можно поговорить с представителем их посольства? — уточнил Чумбуридзе.

— Конечно, можно, — кивнул Мамедханов, — он сейчас в гостинице. Это их консул. Наверное, снова собрал журналистов и дает им какое-нибудь очередное гневное интервью. Честное слово, он нам всем так надоел!

— Если вы не возражаете, Аракелов поедет завтра с вашей поисковой группой на Аграханский полуостров. А мы с Керимовым попытаемся проехать в Грозный через Назрань. Нужно будет попросить помощи в Назрани, чтобы они провезли нас в Грозный.

— Почему вы так серьезно озабочены поисками этого самолета? — спросил генерал.

— Вот вчерашние газеты. Вы, наверное, их еще не успели получить, — достал газеты Георгий. — Посольство их страны заявило, что республика выйдет из состава СНГ, если в течение ближайших десяти дней не будет найден исчезнувший самолет. Они считают, что самолет намеренно удерживается российскими властями.

Мне кажется, что это как раз наша проблема. Бюро было создано для координации действий стран — членов СНГ.

— Только не в этом бардаке, — в сердцах сказал генерал. — Судите сами.

С одной стороны Чечня, с другой — независимые кавказские государства, с третьей — проблемы Каспийского моря, не решенные до сих пор, с четвертой — исчезнувший самолет. А если мы не найдем его за десять дней, они, значит, выйдут из СНГ?

Интересно, что такого ценного было в их самолете, что они готовы ради этого на разрыв всех отношений с соседями?

— Поэтому мы и хотим поговорить с консулом, — пояснил Чумбуридзе.

— Звонили из Москвы, — напомнил Мамедханов. — Еще двое их представителей должны завтра приехать из Азербайджана. Нам не сказали, как они приедут, но мы думаем, что на поезде.

Сообщили только, что их будет двое и они прибудут завтра в Махачкалу.

— Консул приехал один?

— Нет. С ним двое помощников. Один, кажется из их службы безопасности.

Абсолютно наглый и бесцеремонный тип. Его фамилия Низаметдинов. Ведет себя еще хуже консула, вмешивается во все дела, дает указания нашим сотрудникам.

— Поехали в гостиницу, — решил Чумбуридзе, — мы должны поговорить с консулом. Пусть постарается объяснить хотя бы нам, что именно было в этом самолете.

— Мы спрашивали, — напомнил Мамедханов, — они не отвечают. Говорят, что там были очень важные документы и очень важные пассажиры, в том числе гражданин Швейцарии. Швейцарские власти уже сделали официальный запрос. Правда, они не присылают своего консула с людьми, чтобы еще и он мешал нам в поисках. В странах СНГ все еще считают, что они ближе друг другу, чем это есть на самом деле. Поэтому их консул и позволяет себе такое поведение.

Чумбуридзе встал, собираясь уходить. Именно в это время зазвонил телефон. Синицкий поднял трубку и, послушав, передал ее полковнику Мамедханову.

— Вас к телефону…

Полковник взял трубку, выслушал чье-то сообщение и вдруг побагровел, вскочил, наклонясь корпусом над столом. Затем хрипло прокричал что-то в трубку.

Офицеры смотрели на него, не понимая, что, собственно, происходит. Только Керимов понял гортанные крики полковника. Он уже хотел было пояснить товарищам, что именно произошло, когда Мамедханов бросил трубку на рычаг и, тяжело дыша, опустился на стул.

— Какое несчастье! — почти простонал он.

— Что произошло? — Даже Синицкий был смущен. Он никогда не видел полковника в таком состоянии.

— Только что передали… В бывшей гостинице обкома убит этот самый консул. Кто-то выстрелил в него из пистолета. Три раза. Самое страшное, что ни милиционер, стоявший внизу, ни сопровождавшие консула люди ничего не слышали.

— Стреляли из пистолета с глушителем, — понял Чумбуридзе.

— Вот именно, — поднялся Мамедханов. — Министр приказал, чтобы я лично возглавил расследование. Я должен сейчас же выехать на место.

— Мы поедем вместе, — сказал Синицкий, — это касается нас всех.

— Вы все еще думаете, что это был обычный самолет? — спросил генерала Чумбуридзе.

— Будь проклят этот самолет, — не выдержал Синицкий, — из-за него столько неприятностей!

Опять зазвонил телефон. Синицкий с отвращением посмотрел на телефонный аппарат, но все-таки поднял трубку.

— Да, — сказал он, — да, я все понимаю. Да. Конечно, это международный скандал. Я все понимаю. Нет. Но я… Хорошо. Я все понял.

Он положил трубку. Сжал зубы так сильно, словно собирался перекусить все несчастья, свалившиеся на него в этот день.

— Наш министр, — сказал он, — позвонил из Москвы. Там уже все знают.

Говорит, что это международный скандал. Консул выехал искать самолет, а его пристрелили в центре города.

— Поехали, — пошел к двери Мамедханов.

— Уже без меня, — уныло сказал генерал. — Меня только что отстранили от руководства штабом по поискам самолета. Вместо меня назначен генерал ФСБ Потапов. Он вылетает в Махачкалу через три часа.

 

Глава 10

Когда раздался звонок в дверь, Митя особо не испугался. Рядом с ним были трое вооруженных людей. Все достали пистолеты. Митя обернулся и кивнул одному из своих людей, показывая на дверь. Он выразительно взглянул на своих пленников, те не издали ни звука. Один из его людей подошел к двери. Посмотрел в глазок. На площадке стоял немолодой человек лет сорока пяти — пятидесяти, невысокого роста, худощавый, спокойный, коротко постриженный. Он был в очках, и смотревший в глазок ухмыльнулся.

— Интеллигент какой-то, — сказал он, поворачиваясь к Мите.

— Кто это? — спросил Митя у Серебрякова. Тот пожал плечами. Митя подошел к двери, посмотрел в глазок. Незнакомец стоял спокойно. Он не был похож на качков, которые охраняют авторитетов. У него не было накачанных мускулов, зверского выражения лица, скошенного подбородка. А очки вообще придавали его лицу задумчиво-интеллигентное выражение. В руках неизвестный держал маленький чемоданчик. Митя, немного подумав, кивнул своему боевику, чтобы тот открыл дверь. Он убрал пистолет и встал у входа. В комнате оба боевика взяли под прицел пленников.

— Доброе утро, — вежливо сказал незнакомец, едва дверь открылась, — извините, пожалуйста, что беспокою вас так рано.

— Что надо? — прохрипел Митя, не открывая до конца двери.

— Мы из Мосгаза, — пояснил незнакомец, — мой напарник проверяет соседний этаж, а я ваш. Олег, — крикнул он кому-то, — не беспокойся, я все сам проверю на этом этаже! Сейчас спущусь. Вы меня ждите в машине.

«Черт возьми, — про себя выругался Митя, — только этого не хватало!»

— У нас все нормально, — зло прохрипел он.

— Это формальность, — пояснил неизвестный, — я только проверю ваши трубы. Были жалобы, говорят, где-то есть утечка газа.

При этих словах он снял очки, как-то жалобно улыбнулся, протирая стекла. У него было такое спокойное лицо, что это решило дело.

— Ладно, — сказал Митя, — сейчас открою. Подождите.

Он хлопнул дверью и, вернувшись в комнату, грозно предупредил своих пленников:

— Если пикнете, пристрелю вас как собак. И тебя, и твою бабу, и этого дохлятика-интеллигента. Уберите пушки, — приказал он своим ребятам и снова вернулся к двери, распахнул ее. Интеллигентик еще стоял там.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил он, входя в комнату. — Где у вас кухня?

Митя обернулся к стоявшему рядом с ним боевику.

— Вон там, — торопливо показал тот. Незнакомец кивнул головой и не спеша, направился на кухню. Осмотрел газовую плиту, ни к чему не притрагиваясь, удовлетворенно кивнул головой.

— Нужно посмотреть батареи в комнатах, — сказал он, — У вас ведь паровое отопление?

— Не знаю, — уже не сдерживаясь, сказал Митя, — не помню.

— Нужно посмотреть, — спокойно сказал незнакомец.

— Смотри, — разозлился Митя.

Неизвестный пошел сначала в спальню, потом направился дальше. Митя шел за ним, с трудом сдерживая гнев. Его раздражали медлительность и спокойствие проверяющего. При чем тут газ и паровое отопление, раздраженно думал он, но тем не менее сдерживался. Они вошли в гостиную. Серебряков и Ольга сидели на стульях. Оба посмотрели на вошедшего, который спокойно произнес:

— Здесь, кажется, тоже все в порядке. — При этом он смотрел больше на потолок, чем на сидевших в комнате людей. Оба боевика, замершие У окна, радостно заржали, словно тот сказал что-то смешное. Митя, стоявший за спиной незнакомца, удовлетворенно кивнул головой.

— Да, — подтвердил он, — у нас все в порядке. И это были последние слова, которые он сказал в своей жизни. В этот момент неизвестный вдруг чуть повернулся, и вместо чемоданчика в руках у него оказался короткоствольный автомат. Митя даже не успел понять, что именно произошло, как человек в очках поднял автомат и короткая быстрая очередь сразила обоих парней, все еще улыбавшихся его словам.

В ту же секунду стрелявший повернулся Мите, и в последнюю секунду ошеломленный бандит вдруг увидел глаза своего убийцы. Словно маска доброжелательного, чудаковатого интеллигента сползла с лица незнакомца, и он предстал в своем истинном обличье. Митя не успел даже вытащить пистолет, когда получил сразу несколько пуль. Он рухнул на пол, проклиная все и вся на свете.

— Возьми оружие! — крикнул неизвестный Серебрякову, выскакивая в коридор. Там самый молодой из группы боевиков, услышав автоматные очереди, пытался открыть дверь и выбежать из квартиры.

— Стой, — спокойно сказал неизвестный, — брось пистолет и повернись ко мне лицом. В комнате давилась от сдерживаемого крика Оля. Она не могла понять, как это можно так хладнокровно убить сразу трех человек. Пусть даже бандитов.

Собственно, у бандитов не было никаких шансов против неизвестного. Это был полковник Высоченко, сумевший все правильно просчитать.

Бандит убивает из-за корысти или в припадке гнева, но в обоих случаях он руководствуется эмоциями, так как и жажда наживы является достаточно сильным раздражителем. Профессионал, напротив, действует хладнокровно. Для него убийство — всего лишь его привычная работа, тогда как для преступника, даже самого матерого, если это не профессиональный киллер, убийство — всегда эмоциональный шок, к которому он никогда не бывает готов полностью.

Несчастный Митя даже не подозревал, какой профессионал вошел в их квартиру. Полковник приехал сюда раньше обычного, но уже во дворе обратил внимание на два автомобиля, стоявших на выезде. Он сразу сообразил, в чем дело И поднялся наверх, решив сыграть на опережение. Разумеется, никакого напарника у него было, но он так умело разыграл всю сцену, что бандиты пустили его в квартиру. Остальное было совсем нетрудно.

— Повернись, — повторил Высоченко. Парень медленно повернулся. От ужаса у него стучали зубы. Он с испугом смотрел на человека, сумевшего так спокойно перестрелять всех его товарищей.

— Не нервничай, — посоветовал Высоченко, — брось оружие.

Парень разжал руки, и пистолет упал на пол.

Из комнаты выскочил Серебряков. У него в руках был пистолет.

— Нужно уходить! — крикнул он.

— Подожди, — возразил полковник. — Кто вас послал? — спросил он.

Полковник не угрожал, не кричал. Он просто спрашивал, но таким тоном, что парень сразу решил ответить. — Филя, — прохрипел он, с трудом разжав запекшиеся от страха губы, — Филя Кривой.

— Что ему нужно?

— Он хотел узнать, почему Серебряков собирает людей, — пояснил парень.

— Только не убивайте меня, — взмолился он.

— Кто ему сообщил об этом? — помрачнел Высоченко.

— Не знаю, — признался молодой человек. Ничего не знаю. Нам сказали, чтобы мы проверили Артиста, который встречался с этим в вашим… — От волнения он забыл фамилию Серебрякова. — Мы проверили и приехали сюда — Что вы сделали с Артистом? — спросил полковник.

Г Несчастный парень молчал. Он смотрел на стоявшего перед ним полковника и молчал. Высоченко все понял. Он убрал автомат, подошел к боевику.

— Дурак, — сказал он, — чего ты-то сюда полез?

Из комнаты показалась Ольга. Она была вся в слезах. Шок после убийства, случившегося на ее глазах, уже прошел. Теперь она не могла находиться в комнате, где произошли столь страшные события. Ольга выбежала в коридор и увидела стоявших друг против друга молодого человека полковника. В этот момент она даже не думала о том, что фактически полковник спас их от гибели. Вряд ли Филя, узнав все подробности, разрешил бы оставить таких свидетелей в живых. Она даже не подозревала, что именно с ней могли сделать. Но она видела троих убитых.

— Уходите, уходите, — крикнула она, — убирайтесь отсюда?

— Она должна уйти отсюда вместе с тобой, — сказал Высоченко Серебрякову, показывая на Ольгу. — Быстро собирайтесь, у нас мало времени.

Серебряков схватил девушку за руку и потащил ее в спальню, прикрыв дверь.

— Пошли, — толкнул полковник молодого человека в комнату, где были убиты три его сообщника. Трупы, лежавшие в разных местах, подействовали на парня так, что он пошатнулся. Он схватился рукой за стенку.

— Что вам поручили узнать? — продолжал свой допрос Высоченко. Он торопился, так как, услышав выстрелы, соседи могли вызвать милицию.

— Про Серебрякова и про какого-то полковника, — выдавил парень.

— А про самолет? — быстро спросил Высоченко.

— Он сказал, — кивнул парень, — и мы позвонили, сообщили, что едем.

— Он сказал про самолет? — нахмурился полковник.

— Да. И Митя позвонил, передал все… — подтвердил молодой человек.

— Слизняк, — пробормотал полковник, и непонятно было, к кому то больше относится: к молодому человеку, погибшему Мите или Серебрякову.

— Уходим! — крикнул полковник еще раз в спальню. Потом подошел к молодому человеку. — Я не буду тебя трогать, — сказал он. — Когда встанешь, пойдешь к Филе и скажешь ему, чтобы отстал от нас. Долг Серебряков вернет в срок. А про самолет пусть Филя забудет. Ты меня понял?

— Понял, — кивнул обрадованный парень. — А почему когда встану? Это я не понял.

— Сейчас поймешь. — Полковник резко ударил молодого человека по шее, и тот рухнул как подрубленный.

Высоченко собрал свой автомат в небольшой чемоданчик и поспешил в коридор, где уже одевались Серебряков и его плачущая спутница. Он все еще не могла прийти в себя.

— Откуда у тебя такой автомат? — восхищенно спросил Серебряков.

— Ты им все рассказал… — проигнорировал его вопрос полковник.

— Нет, — испуганно замахал руками бандит.

— Дерьмо! — пробормотал полковник, толкая его и Ольгу к двери. — Спуститесь вниз и подождите меня в подъезде. При выезде стоят два автомобиля с вашими «друзьями». Я их должен нейтрализовать.

— Хорошо, хорошо, — поспешил согласиться Серебряков. Он прошел на кухню и достал из шкафа свой пистолет, сунул его в карман своего пальто.

Полковник вышел из подъезда. Во дворе он подошел к водителю одной из машин и, наклонившись, спросил:

— Закурить не найдется?

— Иди ты! — ухмыльнулся бандит. Очки полковника почему-то раздражали его. Бандиты традиционно считали очки проявлением интеллигентности, а значит, изначальной слабости. Высоченко улыбнулся и коротким резким ударом в лицо оглушил бандита. Второй бандит, увидев, что у первой машины что-то происходит, выбежал из своего автомобиля. Высоченко обернулся и своим тяжелым чемоданчиком ударил его. После чего резко открыл дверь, рывком подтянул противника и нанес последний удар, уложив боевика в автомобиль. Закрыл дверцу и поспешил прямо к подъезду.

— Выходите быстрее, — приказал он, — у нас мало времени.

 

Глава 11

У здания гостиницы уже стояли автомобили прокуратуры и милиции, когда туда подъехали сотрудники СБК. Везде царила обычная в таких случаях суматоха, помноженная на восточную эмоциональность хозяев. Мамедханов поднялся наверх, чтобы осмотреть место убийства. Консул был убит в своем номере. Неизвестный убийца вошел к нему в номер, сделал два выстрела, стоя метрах в пяти от убитого, а затем произвел еще и контрольный выстрел, после чего вышел из номера. Никто не слышал криков, шума, выстрелов. У убийцы мог быть пистолет с глушителем, но непонятно было, каким образом он попал в охраняемую гостиницу.

Стоявший у дверей милиционер клялся, что никто из посторонних в здание не входил. Следователи областной ФСБ Уже допрашивали приехавших с консулом людей.

Один из них громко выражал свое возмущение, считая, что допрашивать нужно других людей, а не спутников консула.

Мамедханов и Чумбуридзе, услышав громкий возмущенный голос, вошли в соседнюю комнату.

За столом сидел обритый наголо человек с резкими, тяжелыми чертами лица. Напротив расположились два сотрудника местных органов безопасности, явно смущенные напором, которого они не ожидали. Увидев вошедшего Мамедханов оба сотрудника вскочили, допрашиваемый остался сидеть, лишь усмехнулся.

— Доигрались, — сказал он с сильным акцентом, — я ведь вас предупреждал. Говорил, что все не так просто.

— Господин Низаметдинов, — сдержанно сказал заместитель министра, — не говорите ерунды. Вы не предупреждали нас о том, что могут убить вашего консула.

Вы только все время мешали нам работать, дергая по пустякам. И вообще, мне кажется, что вы лично не хотите, чтобы мы нашли этот самолет, так сильно вы нам мешаете.

— Что? — разозлился Низаметдинов, вскакивая со своего места. Он был низкого роста, коренастый, крепкий. — Я вам покажу! — гневно пообещал он. — Я буду жаловаться вашему министру, вашему руководству. Это вы попустительствовали убийцам. Наш консул вам очень сильно мешал.

— С ним бесполезно разговаривать, — махнул рукой Мамедханов и, уже не обращая внимания на крики Низаметдинова, спросил у своих сотрудников:

— Что-нибудь нашли?

— Пока нет, — виновато сказал один из них. — Мы проверяем всех пришедших в гостиницу людей. Внизу, кроме постового милиционера, сидел еще и вахтер. Оба утверждают, что чужих не было. В самой гостинице живут еще трое командированных из Москвы и семейная пара с Украины. Наши люди сейчас с ними работают, мы взяли санкции на обыск по всей гостинице, но ничего пока не нашли.

В другом номере наше руководство — приехали прокурор Дагестана и наше начальство, у них там сейчас совещание.

— Понятно. — Мамедханов повернулся к стоявшему рядом с ним Георгию. — Давай пойдем туда.

— Мне нужно видеть прокурора, — потребовал Низаметдинов.

— Закончите со следователями, и мы вас позовем — устало ответил Мамедханов, выходя из комнаты. Уже в коридоре он сказал Чумбуридзе, сильно понизив голос:

— Большая неприятность, очень большая.

В соседний номер Мамедханова и его спутника пропустили, не спрашивая документов. Стоявшие в коридоре вооруженные сотрудники милиции знали заместителя министра в лицо. В большой просторной комнате было сильно накурено.

Кроме прокурора республики, здесь находились начальник местного управления ФСБ и секретарь Совета безопасности республики. Увидев вошедшего полковника, он кивнул ему:

— А где твой Синицкий?

— Его отстранили от руководства штабом. Вместо него назначен новый руководитель. Из Москвы вылетел генерал Потапов, заместитель директора ФСБ.

— Знаю. Он будет у нас через два часа. Машины поедут в аэропорт встречать его. Как думаешь, кто это мог сделать?

— Не знаю. Пока не знаю. Нам еще нужно понять, как это могли сделать.

На окнах первого этажа решетки. Внизу охрана, на второй этаж с Улицы влезть нельзя — очень высоко. Каким образом убийца попал в гостиницу и как из нее вышел, мы не знаем. И еще — завтра приедут их новые представители.

— Знаешь, сколько внизу журналистов? — спросил в сердцах секретарь Совета безопасности. — И всех их интересует это убийство. Уже по телевидению сообщили. Бросай все свои дела и помоги прокурору найти убийцу. Обязательно нужно найти того, кто мог совершить этот бессмысленный акт. Кто это рядом с тобой?

Разговор шел на местном языке, и Чумбуридзе почти ничего не понял.

Мамедханов, показывая на него, сказал уже по-русски:

— Он руководитель группы, прибывшей сегодня из Москвы. Из Специального бюро координации по странам СНГ. Они тоже ищут самолет.

— Этот самолет стал для нас просто несчастьем, — добавил тоже по-русски секретарь Совета безопасности. — Мы должны опять же бросить все дела и заниматься его розысками.

— Там их сотрудник, прилетевший с консулом, — пояснил Мамедханов, — он хочет видеть нашего прокурора.

Прокурор важно кивнул головой. Потом, обращаясь к секретарю Совета безопасности, предложил:

— Может, мне пройти туда, переговорить с ним, как-то его успокоить? Тем более он требует встречи…

— Верно, — согласился секретарь, — идите к ним. Объясните, что мы их не подозреваем, просто пытаемся понять, как убийца мог попасть в гостиницу. И не пускайте журналистов, — вспомнил он про осаждающих здание представителей информационных агентств и газет.

— У нас столько проблем, — вздохнул секретарь, когда прокурор вышел. — Еще не решили с нашими милиционерами, а теперь вдобавок еще этот самолет и это убийство свалились нам на голову. Скорей бы все это кончилось.

— Мы попросили у пограничников несколько катеров, — сообщил Мамедханов, — завтра начнем прочесывать всю гряду, постараемся найти какие-нибудь следы.

Если он, конечно, упал где-то рядом. Синицкий считает, что он упал в море, но вполне возможно, что его посадили где-нибудь в другом месте. Например, в Грозном.

— Тогда пусть они сами ищут самолет, — взорвался секретарь. — Если Москве нужен этот самолет, пусть присылают сюда своих людей и ищут его по всей республике. У меня нет лишних людей.

Он посмотрел на Чумбуридзе.

— Вы грузин? — спросил он у него по-русски.

— Да, — спохватился Мамедханов, толком не представивший гостя, — майор Георгий Чумбуридзе из Бюро координации.

— Вот пусть он и едет в Грозный, — предложил секретарь, — и пусть с ним поедут несколько наших ребят, помогут ему в поисках. Только заранее сообщите в Грозный о том, что они едут туда. Чеченцы врать не будут. Если самолет у них, они скажут, что он у них. Если самолета нет — значит, нет. Они могут украсть самолет, но врать соседям не станут.

— Они так и хотели завтра выехать, — подтвердил Мамедханов.

— Мы все организуем, — вмешался начальник Управления ФСБ. Это был высокий мужчина в добротном двубортном костюме… Он все время молчал, пока разговаривали другие. Он вообще не любил много говорить, предпочитая окружать свою службу некоторым налетом таинственности, что, по его мнению, придавало его должности еще больший авторитет.

— Ладно, — согласился секретарь Совета безопасности. — Организуйте, чтобы труп увезли в морг. И не нужно портить отношений с их дипломатами, — посоветовал он полковнику Мамедханову. — Вам всем нужно научиться немного сдерживать свои эмоции. Вместе с прокурором продолжайте расследование.

Он поднялся и вместе с представителем ФСБ вышел из комнаты. Мамедханов пошел его проводить. Чумбуридзе также пошел следом. Они спустились вниз. У дверей по-прежнему дежурили несколько журналистов, которых не пускали в гостиницу сотрудники милиции. Секретарь Совета безопасности и начальник управления ФСБ сели в автомобили и уехали. Чумбуридзе подозвал своих сотрудников, сидевших в холле.

— Тухлое дело, — недовольно сказал майор, — никто ничего не может понять. Все больше думают о захваченных милиционерах, чем об этом самолете. Но завтра обещали помочь нам с людьми и переправить в Чечню. А ты останешься здесь, — обратился он к Аракелову. — Нужно еще разобраться с этим убийством.

Выяснить, кто и зачем убрал консула.

В этот момент к полковнику Мамедханову подошел сотрудник милиции. Он доложил, что двое неизвестных хотят пройти в гостиницу, заявляя, что они представители той самой республики, откуда вылетел самолет и чей консул сейчас лежал убитым в своем роскошном номере. Как раз в этот момент там работали криминалисты.

— Какие представители? — не понял полковник — Позови сюда.

К нему подошли двое. Одному было лет сорок, он был очень высокого роста, довольно полный мужчина. Другой был поменьше, хмурый, мрачный.

— Что вам нужно? — спросил полковник у высокого.

— Вас должны были предупредить о нашем приезде, — спокойно сказал высокий.

— Да, мне говорили, — неохотно подтвердил Мамедханов. — Вот видите, какие у нас тут творятся дела. Убили вашего консула…

— Вижу, — кивнул высокий. — Мне разрешат подняться наверх и самому все посмотреть?

— У вас есть документы? — спросил полковник.

— Конечно. — Высокий достал из кармана документы и командировочное удостоверение. Увидев их, полковник помрачнел. Такой же бланк был и у убитого консула.

— Хорошо, — вздохнул он, — можете подняться наверх.

Высокий мужчина и его спутник вошли в гостиницу. Когда они проходили мимо Керимова, тот внимательно посмотрел на них. Чумбуридзе окликнул своего офицера:

— Рустам, о чем ты задумался?

— Я где-то видел этого человека, — сказал Керимов. — Его лицо мне очень знакомо.

— Может быть, — согласился Чумбуридзе. — Давайте поднимемся наверх, посмотрим, как там дела у криминалистов. Может, они что-нибудь нашли. Кажется, они уже закончили свою работу.

Сверху по лестнице спускали накрытый простыней труп убитого. Двое прибывших посторонились, пропуская носилки. Высокий мужчина не стал даже оборачиваться, его мрачный спутник только нахмурился. На втором этаже они прошли к двери апартаментов консула. Там уже был Низаметдинов, подписывающий протоколы осмотра места происшествия. Вместе с ним в номере находились несколько следователей ФСБ и прокуратуры, эксперты-криминалисты и прокурор.

Низаметдинов поднял голову и посмотрел на вошедших, но, очевидно, не узнав никого из них, снова начал перечитывать протокол.

— У вас здесь все не правильно, — коверкая слова, гневно заявил Низаметдинов. — Тут не написано, что убийцу пустили в гостиницу сами работники милиции.

— Этого мы еще пока не знаем, — строго возразил прокурор.

— Извините, — вмешался, чуть улыбаясь, высокий, — это вы подполковник Низаметдинов?

Все посмотрели на сидевшего за столом Низаметдинова. Он побагровел, тряхнул головой, зло посмотрел на вошедших.

— Кто вы такой?

— Меня прислали вам в помощь, — широко улыбнулся вошедший, — сказали, что я могу рассчитывать на вас.

— Тогда сядь и заткнись, — зло прервал его Низаметдинов, — потом я с тобой, болтуном, поговорю.

— Вы не поняли, подполковник, — все так же спокойно улыбаясь, сказал высокий. — Меня прислали сюда не для того, чтобы я выслушивал оскорбления такого идиота, как вы. Я приехал по просьбе руководства вашей республики, чтобы найти самолет. И вы будете помогать мне, а не я вам. Очевидно, я не правильно выразился, а вы не правильно поняли. Меня прислали не лично вам в помощь, а в помощь поисковой группе, которая никак не может найти самолет.

Когда он назвал идиотом своего собеседника, прокурор, не скрывая торжества, радостно улыбнулся. Его сотрудники громко засмеялись. Всем было приятно, что этого неприятного типа поставили на место.

— Кто вас послал? — спросил Низаметдинов.

— Ваш заместитель министра. Вот мое командировочное удостоверение, — шагнул к нему вновь прибывший.

Чумбуридзе и двое его сотрудников вошли в комнату. Незнакомец снял шапку и обернулся к ним.

— Это вы? — растерянно спросил Керимов.

— Да, — кивнул высокий, — кажется, мне скоро придется менять свое лицо.

Оно слишком примелькалось в этих краях.

— Кто это? — спросил Чумбуридзе.

— Это он, — восторженно сказал Керимов, — Дронго.

При этом слове все замерли. Прокурор опомнился первым. Он шагнул к Дронго.

— Вы тот самый эксперт-аналитик, про которого все рассказывают сказки?.. — недоверчиво спросил он.

— Насчет сказок не знаю, но я действительно Дронго.

— Хорошо, — протянул руку прокурор, — я очень рад, что вы приехали.

Очень рад. Все говорят, что вы можете раскрыть любое преступление. Это правда?

— Нет, конечно. Просто я считаю, что любое преступление может быть раскрыто. А это немного разные вещи. В любом случае спасибо за поддержку.

— Дронго, — тихо повторил Чумбуридзе. — Они прислали даже его, — сказал он, обращаясь к своим офицерам. — Представляете, как важно им найти этот самолет.

 

Глава 12

Узнав о случившемся на Молдавской, Филя поначалу впал в какой-то транс.

Он не мог поверить оставшимся в живых, что один человек, неизвестно каким образом оказавшийся на квартире у девушки Серебрякова, перестрелял троих его людей и легко расправился с еще тремя. Шесть человек против одного! Филя понял, что он не сумел просчитать чего-то важного. Поэтому он сразу же решил действовать. Сначала нужно было отобрать трех самых лучших «специалистов», которых только могли найти для него в Москве. Затем прощупать всех, кто мог согласиться на беседу с Серебряковым или когда-либо работал на полковника. И только потом, уже днем, он позволил себе немного расслабиться. И позвонить Колесову.

— Андрей Потапович, нужно встретиться, — предложил он. — Буду ждать тебя в нашем ресторане через полчаса. Знаешь, куда приезжать?

— Ты же не ходишь в рестораны, — удивился Колесов.

— А теперь пойду, — огрызнулся Филя.

— Все так плохо? — понял Колосов.

— Я буду тебя ждать. — Филя впервые назвал его на «ты», забыв о своей издевательской манере, и Колесов понял, что произошло действительно нечто серьезное.

Через полчаса он сидел в ресторане в отдельном кабинете напротив Филиппа Кривого. Тот приехал на встречу мрачный и с необычной для себя многочисленной охраной.

— У нас осечка, — сразу же сообщил Филя, — твой Высоченко объявился.

— Я же предупреждал, — разозлился Колесов.

— Подожди ты, — отмахнулся Филя, — я не к нему людей посылал, а к Артисту. Митю послал с пятью ребятами. Они из Артиста адрес выбили и поехали к твоему должнику. Взяли его теплым в постели. Митя все мне рассказал. Хорошо еще, что успел до того, как его пристрелили. А потом появился этот полоумный полковник и перестрелял всех ребят. Троих убил, троих отключил. — подвел итог Филя. — А потом исчез, вместе со своим дружком.

— Он был контужен, — напомнил Колесов. — же предупреждал, что полковник очень опасный человек. Надо было послать не шесть, а двадцать шесть человек.

— Ты меня не учи, — прохрипел Филя, — я знаю, сколько людей посылать.

Ты пока в своих парткомах штаны протирал, я уже делом занимался. Меня вся Россия знала, а ты у нас в это время агитацией занимался.

— Это я тебя предупредил насчет Серебрякова, — напомнил Колосов, — и я тебе сказал, что там Высоченко. А ты все провалил. И теперь они знают, что мы их ищем.

— Поэтому и позвал. — Филя не хотел признаваться, что упрек справедлив.

— Я его теперь из-под земли достану. Теперь я буду искать нужных людей, чтобы его взяли.

— Этот полковник — полоумный, — пожал плечами Колесов, — он шизофреник, ты понимаешь? Его нельзя остановить, с ним нельзя договориться. После ранения он стал неуправляемы! Об этом знает вся Москва. Он стреляет, а потом разбирается. Он настоящий профессионал, понимаешь, настоящий убийца. Против него нужно выставить такого же профессионала. И даже не одного. Нужно найти двух-трех специалистов организовать охоту на полковника. Иначе мы его не остановим.

— Специалистов я найду, — задумчиво проговорил Филя. — Знаешь, что рассказал твой Серебряков? Он говорит, что в Дагестане упал само лет с золотым запасом одной среднеазиатской республики. Я проверил, все совпало. Самолет действительно упал две недели назад, и его до сих пор не нашли. Большие деньги можно взять Андрей Потапович.

— Золотой запас, — сразу понял Колесов, — это большие деньги.

— Это очень большие деньги, — подтвердил Филя — Они, видимо, скрывают и ничего не говорят чтобы охотники не полезли за их самолетом. Рядом Чечня, всякое может быть.

— Золотой запас… — повторил Колесов. — А если чеченцы узнают? — вдруг спохватился он.

— Тогда мы ничего не получим. Они могут просто отбить самолет, — рассудительно сказал Филя.

— Нет, — скрипнул зубами Колесов, — соберем людей и не отдадим этот самолет. Никому не отдадим.

«И я смогу наконец отсюда смотаться», — подумал он про себя.

— Сначала нужно его найти, — рассудительно произнес Филя.

Колесов недоверчиво взглянул на своего собеседника.

— А зачем ты мне все это рассказываешь?

— Не потяну я один такой груз, — признался Филя, хитро прищуривая свой единственный глаз, — никак не потяну. У тебя связи с банками, с пограничниками, с таможней. Может, подсобишь? Деньги большие должны быть…

— Если Серебряков нас опередит…

— Не опередит, — жестко отрезал Филя, — я уже нашел волкодавов на твоего полоумного. Он думает, что всегда будет давить необученный молодняк. Я нашел трех таких волкодавов… Сразу трех, — поднял он короткие жирные пальцы.

— Три против одного. Шансы в нашу пользу.

— Где упал самолет?

— В Дагестане. Об этом писали все газеты.

— И как ты думаешь его искать?

— Никак, — засмеялся Филя, — зачем мне его искать? Я сделаю по-другому, по-умному. Пусть его ищет и поднимает твой Серебряков. А мы подождем. Когда они найдут самолет, тогда мы и возьмем весь груз. Все возьмем. — Но как ты сможешь узнать? — не понял Колесов.

— Думаешь, только у тебя есть стукачи? — усмехнулся Филя. — Я постараюсь выйти на одного типчика, который будет в отряде полковника. Они уже нашли четырнадцать человек. Сегодня они должны взять банк. Вечером, перед закрытием. Через три часа. — Какой банк? — не понял Колесов.

— Этого я не знаю. Этого им никто не говорил. Высоченко подготовил операцию, чтобы раздобыть деньги для розыска самолета. У Серебрякова же денег нет. Он пустой, поэтому они сегодня будут брать банк.

— Сколько тебе нужно человек? — спросил Колесов.

— Все. Все, кого ты можешь дать, — сказал Филя. — Я сам буду проверять каждого. Туда сосунки не нужны. А наш паренек будет сообщать нам, куда и как они направляются.

— У твоего человека есть мобильный телефон… — понял Колесов.

— У него все есть, — махнул Филя, тяжело поднимаясь. — Я твоего полковника раздавлю, — Я пообещал он, — он от меня не уйдет. Я с ним за Митю поквитаюсь. Но только тогда, когда они найдут самолет. Не раньше.

Филя вышел из комнаты, Колосов остался один. Подумав немного, он вытащил свой мобильный телефон и набрал номер.

— Коля, — глухо сказал он, — быстро приезжай в офис. Мне нужно срочно с тобой встретиться. И позвони нашим ребятам. Пусть приедут.

Он вышел из ресторана, сел в свой автомобиль. Водитель плавно тронул машину. Рядом с ним сидел телохранитель. Колесов опять достал телефон. Начал было набирать номер, но передумал. Он не доверял мобильным телефонам.

— Давай срочно в офис, — приказал он водителю.

Уже в своем кабинете он поднял трубку обычного телефона и набрал известный ему номер.

— Алексей Кириллович, добрый день, — постарался сказать он как можно веселее, хотя в этот день ему совсем не было весело.

— Добрый день, Андрей Потапович.

— У меня к вам опять просьба. Вечно я вас беспокою.

— Опять нужна информация? — понял его собеседник.

— Досье, — сообщил Колесов.

— Фамилия?

— Полковник Сергей Высоченко. Он вышел в отставку несколько лет назад, после Чечни. Был тяжело ранен, контужен…

— Я его знаю, — перебил Колесова его собеседник. — Хорошо, сейчас сделаю запрос. Куда вам переслать?

— На мой факс. Вы его знаете.

— Оплата прежняя?

— Да, все, как обычно.

— Сейчас перешлю.

— Спасибо. — Колесов положил трубку. Алексей Кириллович работал прежде в парткоме МВД СССР, был старым знакомым Колесова. Довольно быстро Андрей Потапович смекнул, что его старый знакомый, работавший к тому времени в управлении кадров МВД России, может оказаться весьма и весьма полезным. По взаимной договоренности Алексей Кириллович поставлял ему информацию о некоторых бывших сотрудниках милиции, уже вышедших на пенсию. Порой они интересовали Колесова. Правда тот же Алексей Кириллович категорически отказывался давать какую-либо информацию по действующим офицерам, справедливо полагая, что это нечто большее, чем просто предоставление информации о пенсионерах. А вот по пенсионерам и уволенным в запас он, не раздумывая, давал их досье. Алексей Кириллович, конечно, не знал, что таким образом Колесов и его люди отбирали нужных им офицеров, готовых работать на криминальные группы, и вербовали профессиональных киллеров. За каждую справку Андрей Потапович исправно платил, и это устраивало обоих.

Через двадцать минут факс принял несколько листов бумаги, переданных из управления кадров МВД. Колесов вчитывался в строчки личного дела полковника Высоченко, все более и более хмурясь. Полковнику было сорок три года. Он прослужил в МВД более двадцати лет, начав с инспектора уголовного розыска. В конце восьмидесятых командовал ОМОНом. В начале девяностых был легко ранен. С первых дней войны находился в Чечне. Почти все его подчиненные погибли Б Грозном, когда отряд был окружен. Сам полковник тяжело ранен, контужен, его сочли погибшим и непонятно каким образом он все-таки вернулся в Ставрополь. У него ухудшилось здоровье и медицинская комиссия отправила его на инвалидность.

К тому же полковника мучили дикие головные боли. Несмотря на его протесты Высоченко был уволен из органов МВД и отправлен на нищенскую пенсию.

Остальное Колесов уже знал. Через некоторое время Высоченко стал одним из основных поставщиков наемных киллеров московскому криминальному миру. О нем ходили легенды, так как он никогда и никого не обманывал, но если его обманывали или пытались провести, он проявлял невероятную, чудовищную жестокость. Никаких свидетелей в таких случаях не бывало, но по Москве ходили разные слухи.

Колесов вчитывался в строки биографии полковника. Награжден орденом, медалями, еще орденом. «Почему они уволили такого человека?» — неожиданно подумал он. Черт бы их всех побрал, а кого они ценят? Разве самого Колесова не выкинули с работы, даже не подумав о том, как он будет жить? Можно представить, какую пенсию ему назначили по инвалидности, зло подумал Колосов. Поэтому он такой озверелый и беспощадный. Семья у полковника распалась. Жена развелась с ним. Дочь осталась с матерью.

«Он один, без родственных привязанностей и без друзей, — подумал Колесов. — Это самый страшный вид хищника. Одинокий хищник вне стаи — как же Филя сумеет его остановить? Кого он направит на него? Каких таких более крупных хищников?»

Поздно вечером Филя сидел в автомобиле отправляясь на очень важную встречу. Он мол смотрел на прохожих, словно прикидывая кто из них может оказаться тем самым полковников Они ехали довольно долго, минут сорок, пока на конец не оказались в конце Ленинского проспекта. У обочины стоял большой автобус с затемненными стеклами. Филя вышел из автомобиля и поднялся в автобус.

Здесь было теплее, чем в его машине. Он сделал несколько шагов по салону привыкая к его неяркому освещению. В середине салона сидели три человека. Они были немолоды но никому из них не было больше сорока. Все трое сидели в разных рядах, молча, никак не общаясь друг с другом.

— Значит, так, — сказал Филя, — вы лучшие специалисты, которых мне рекомендовали. Все трое. Вы знаете, кого нужно взять. Живой он мне не нужен. Но я должен быть абсолютно уверен, что его уже нет в живых. И только тогда, когда я дам вам сигнал. Не раньше. Вы все поняли?

Трое молча смотрели на него. В салоне автобуса чувствовалось непонятное энергетическое напряжение от присутствия этих трех мужчин. Вокруг них, казалось, пульсировали особые силовые поля. Они угрюмо молчали, глядя на стоявшего перед ними Филю Кривого.

— Значит, поняли, — подвел итог Филя. — Полетите сразу же, как только я вам скажу.

Он повернулся и пошел к выходу. Уже встав на первую ступеньку, обернулся и сказал:

— Он очень опасен.

В полумраке автобуса блеснули зубы двоих. Они улыбались. Третий, очевидно, улыбался не стал. Филя удовлетворенно кивнул и вышел из автобуса.

 

Глава 13

После того как Керимов сказал «Дронго», все глядели на эксперта словно в ожидании чуда. Но он отошел в сторону, сел на стул, стараясь никому не мешать. Низаметдинов, никогда не слышавший про Дронго, не понимал, почему все смотрят с таким уважением на этого выскочку. Он был зол на него за то, что тот назвал его звание, тем самым невольно его выдав. Да еще обозвал идиотом.

Но Дронго ничего не делал просто так. Он верно рассчитал необходимость сразу же поставить на место этого дуболома-подполковника, скрывавшего свою принадлежность к органам безопасности. Он вел себя ничуть не менее нагло, чем убитый консул, С которым трудно было состязаться в агрессивности и самодурстве.

Понимая, что здесь сейчас не до него, Дронго обратился к прокурору:

— Может, я посижу в соседней комнате, а вы мне пришлите следователя, который находится в курсе всех событий. Мы с ним немного поговорим.

— Да-да, конечно, — согласился прокурор. Если бы это было обычное расследование и обычное убийство, прокурор ни за что на свете не позволил бы неизвестному эксперту, пусть даже с мировой славой, совать нос в его дела. Но здесь все очень осложнялось привходящими обстоятельствами. Это был настоящий международный скандал. Прилетевший для розыска исчезнувшего самолета консул другого государства, тем более ранее входившего в единую страну, оказался убитым. Прокурор понимал, что с него спросят в первую очередь. И поэтому он, не колеблясь, решил что согласится на любую помощь, лишь бы раскрыть это неприятное дело. Пусть хотя бы кто-нибудь возьмет часть ответственности на себя. Присутствие эксперта с такой славой позволяло переложить на него немного ответственности, и это очень устраивало прокурора.

Дронго прошел в другой номер. Исмаил молча следовал за ним, как и положено приставленному телохранителю. Правда, Дронго понимал, что телохранитель в любую секунду может оказаться его палачом. Но это случится только тогда, когда он либо найдет самолет, либо откажется от этой опасной экспедиции. В одном из пустующих соседних номеров Дронго устроился в кресле, ожидая, когда придет следователь. Вместо него в номере сначала появился майор Чумбуридзе.

— Извините меня, — сказал Георгий, — я бы хотел поговорить с вами. Моя фамилия Чумбуридзе. Георгий Чумбуридзе.

— Конечно, — согласился Дронго, — можете садиться.

— Следователи сейчас оформляют документы, — пояснил Чумбуридзе, — они зайдут к вам чуть позже. Там два следователя. Один из ФСБ, другой из прокуратуры. А у меня к вам есть небольшой разговор.

— Хорошо. — Дронго взглянул на Исмаила. — Кажется, мне лучше побыть одному.

Исмаил все так же молча вышел из номера. Он относился ко всему равнодушно и спокойно. Ему приказали быть рядом с этим человеком и ждать, условного сигнала. Оберегать его до того момента, пока ему не прикажут его убрать. Исмаила не удивил подобный чудовищный приказ. Он получил задание и обязан был его выполнять. Поэтому он спокойно вышел из номера, встав в коридоре у дверей.

— Вы приехали по просьбе руководства их республики? — спросил Чумбуридзе.

— Да, — кивнул Дронго, — они очень настаивали именно на моем участии в розысках самолета. Вы из СБК?

— Вы знаете про нашу организацию? — удивился майор.

— Немного, — усмехнулся Дронго. — Мне просто положено все знать. Ведь это ваша проблема в первую очередь — отношения между странами СНГ. Это государство уже заявило, что выйдет из СНГ, если самолет не будет найден.

— Поэтому мы и приехали, — кивнул Чумбуридзе. — Я говорил с генералом Синицким. Его сегодня отстранили от руководства поисками, заменив на Потапова, заместителя директора ФСБ России. Он считает, что самолет мог упасть где-нибудь на Аграханской гряде и затем ветром его отнесло в море.

— Возможно. Но, надеюсь, вы не подозреваете, что ветер убил консула, который тоже прилетел заниматься розысками самолета? — иронично бросил Дронго.

— Нет, — улыбнулся Чумбуридзе, — мы тоже считаем, что с этим самолетом все непонятно. Почему они его так ищут? Вы не знаете, что могло быть на его борту?

— Знаю, — кивнул Дронго, — но не скажу. Не обижайтесь, Георгий, но это не моя тайна. Мне ее доверили, чтобы я нашел самолет. Он для них очень важен.

— Тогда понятно, — кивнул Чумбуридзе, — можете ничего не говорить про груз. Я тоже решил, что он очень для них важен. Но кто же тогда убил консула?

Кому понадобилось его убивать? Может, это был обыкновенный грабеж?

— Таких совпадений почти не бывает, — возразил Дронго. — Какие ценности могут быть у командированного, проживающего к тому же в ведомственной гостинице бывшего обкома партии? Нет, консула убили именно в связи с розысками самолета.

Можно выдвинуть несколько версий, почему они это сделали, но его убили только из-за самолета.

— Я тоже так думаю, — вздохнул Чумбуридзе. — Завтра мы с Керимовым хотим поехать Грозный.

— Почему в Грозный?

— Может, это чеченцы?.. Нам нужно проверить. Самолет мог долететь либо до Грозного, либо до Назрани. Некоторые эксперты не исключай и такого варианта.

— Слишком далеко, — задумчиво сказал Дронго, — и потом «Боинг» это ведь не одноместный самолет-планер. Он бы не проскочил не замеченным радарами ПВО.

Тем более в Чечню, небо над которой стерегут все российские средства ПВО. Нет в Грозном он абсолютно точно не мог приземлиться, но там могут знать, где находится самолет. Или хотя бы кто-то мог слышать об этом «Боинге». И вот это нужно проверить.

— Я могу рассчитывать на вашу помощь? — спросил Чумбуридзе.

— Безусловно. Я только не имею права говорить вам, что именно было в самолете. Во всем остальном можете на меня положиться…

Он не успел закончить эту фразу, когда в комнату вошли двое. Один молодой вихрастый светлоголовый парень. Другой постарше, покрупнее, держался более солидно, степенно. Аккуратно подстриженные усы придавали ему респектабельный вид.

— Широков, — улыбнулся молодой человек, протягивая руку. Это был следователь ФСБ.

— Рагимов, — степенно сказал другой. Это был следователь по особо важным делам дагестанской прокуратуры.

— Я пойду, — заторопился Чумбуридзе, — спасибо за разговор.

— До свидания, — улыбнулся ему на прощание Дронго.

Оба следователя, появившиеся здесь, испытывали противоречивые чувства.

Широкову были хорошо известны легенды, ходившие о Дронго, которым он искренне восхищался. Рагимов, напротив, считал, что нельзя впутывать в такое важное дело какого-то проходимца, который непонятным образом сумел сделать себе рекламу и теперь желает, чтобы все перед ним лебезили. Более того, он возмущался тем, что прокурор разрешил рассказать этому типу все, что они узнали в ходе осмотра места происшествия и допрос свидетелей. Поэтому Рагимов сел в кресло с очень недовольным видом, предоставив вести беседу своему молодому коллеге.

Дронго, почувствовав его состояние, не стал давить на него. Он хорошо понимал, какие именно чувства испытывает к нему следователь. Собственно, в этом не было ничего удивительного. К профессиональной гордости любого следователя, занимающегося расследованием, здесь еще примешивалось и чувство недоумения. Никто не мог понять, почему этот непонятный эксперт должен лезть в их профессиональные дела, занимаясь не своими вопросами.

— Как все это произошло? — спросил Дронго у Широкова.

— Нам позвонили в ФСБ и сообщили об убийстве, — начал рассказывать следователь, — мы сразу выехали сюда. Прибыли даже немного раньше сотрудников прокуратуры. Но в гостинице уже находились несколько сотрудников милиции.

Они-то и обнаружили убитого в своем номере. Эксперты считают, что в него стреляли трижды. Сначала два раза в упор, а потом произвели третий, контрольный, выстрел. Очевидно, стреляли из пистолета с глушителем, так как никто не слышал выстрелов. В соседнем номере живет Низаметдинов, он ничего не слышал. Он уверяет, что лежал на кровати и смотрел телевизор.

— Вы проверили его слова?

— Кровать стоит у стены, — пояснил Широков. — Даже если телевизор работал на полную громкость, то и тогда он должен был бы слышать выстрелы.

— У него есть оружие?

— Да, — удивился Широков, — мы его изъяли. Но у него есть разрешение. И из его пистолета не стреляли. Все патроны на месте. А как вы догадались, что у него может быть пистолет?

— Он подполковник службы безопасности, — пояснил Дронго. — Вряд ли такой тип путешествует в опасные районы Северного Кавказа без оружия.

— Нам он этого не сказал, — вмешался Рагимов. — Вы точно знаете, что он подполковник?

— Может, я и ошибаюсь. — Дронго посмотрел на Широкова. — Что было дальше?

— Гостиница трехэтажная, но люди из посольства жили на втором этаже. В номере в конце коридора был еще один из их людей. Валидов. Но он утверждает, что крепко спал.

— Кем он числится в посольстве?

— Пресс-атташе. Он журналист и уже организовал отсюда несколько статей.

В основном критических. Утверждает, что Россия сознательно не ищет их пропавший самолет.

— С этим понятно. Но на этаже шесть номеров.

— Кроме нашего, еще один, напротив. Там живет семейная пара с Украины.

Гости нашего вице-премьера. Токарчук и его супруга. Он какой-то коммерсант, мы их еще не допрашивали. Они сейчас на приеме у вице-премьера, должны вернуться поздно вечером. Шестой номер свободен, но он сейчас ремонтируется. И есть еще трое. Они живут на третьем этаже.

— Вы с ними говорили?

— Да, конечно. Двое из аппарата правительства. Они здесь уже третий день. Еще один из Комитета по госимуществу. Он прилетел вчера. Мы проверили: все трое действительно здесь в командировке и оружия у них нет.

— Кто еще был в здании в момент совершения убийства?

— Горничная, пожилая женщина. Она находилась на первом этаже. И еще вахтер внизу. Он клянется, что никуда не отлучался. Рядом с ним постоянно находился милиционер. Когда у нас начали похищать людей, было принято решение выставить пост милиции у нашей ведомственной гостиницы. Вот с тех пор сотрудник милиции здесь и стоит.

— Его оружие проверяли?

— Нет, — растерялся Широков. — Вы думаете, это был наш сержант?

— Не думаю. Но проверить все равно нужно. Они дежурили вместе с вахтером всегда в одно то же время?

— Нет. Сотрудники милиции дежурили один раз в три дня, а вахтеры сменялись каждую ночь. Здесь всего два вахтера.

— Ясно. Что рассказали остальные жильцы?

— Они ничего не слышали. Двое пили у себя в номере, до сих пор не очень трезвые. Третий работал, но тоже ничего не слышал. Они звали его к себе вместе выпить, но он не пошел. Вот, собственно, и все.

— В гостиницу можно войти с черного хода?

— Можно. Но он был закрыт. Мы проверили. Там две двери, и обе закрыты.

Оттуда никто не мог войти.

— Значит, прошли через главный вход?

— Наверное. Но вахтер и сержант клянутся, что никто не проходил. Только водитель приезжал к командированным, привозил им водку и закуску. Но, когда он уехал, консул был еще жив. Он звонил Низаметдинову, мы проверяли по времени. И больше никого не было.

— Но ведь кто-то убил его, — усмехнулся Дронго — или вы думаете, что он сам трижды в себя выстрелил, а потом спрятал пистолет?

— Нет, конечно, — засмеялся Широков. — Наверное, вахтер и сержант куда-нибудь выходили. Мы их допросим еще раз. Они просто не хотят признаваться, что халатно относились к своим обязанностям.

— Понятно, — помрачнел Дронго. — Значит, у вас нет конкретных подозреваемых?

— Конкретных нет. Убийца воспользовался халатностью сержанта, вошел в гостиницу, убил консула и ушел, — сказал Широков. — Я привык опираться на факты, — добавил он, улыбаясь. — Откуда мог взяться убийца?

— Мы его все равно найдем, — самоуверенно добавил Рагимов.

— Не сомневаюсь. — Дронго посмотрел на часы. — Спасибо вам за то, что рассказали мне все это. И извините, что я вас задержал.

— До свидания, — встал исполненный сознанием собственного достоинства Рагимов.

— Мы еще увидимся, — пожал руку эксперту Широков.

Когда они вышли из номера, Дронго подошел к окну и посмотрел на улицу.

Начался довольно Ильный дождь.

«Нужно будет остаться в этой гостинице, — подумал Дронго, — и не уезжать отсюда, пока я не разберусь с этим убийством. Надеюсь, местные власти не будут возражать».

Он вышел из номера и позвал Исмаила. — Давай спустимся вниз, может, там еще остался этот полковник, который командовал сотрудниками милиции. Надеюсь, он поможет нам поселиться в этой гостинице.

 

Глава 14

В этом доме, стоявшем на окраине небольшого подмосковного поселка, рядом с парком, было всегда тихо. Соседи не обращали внимания на хозяина, иногда приезжавшего сюда на своей машине. Он открывал ворота, заезжал во двор и сразу закрывал их, никого не впуская в свой дом. Иногда к нему приезжали гости.

Но они тоже всегда въезжали во двор, не останавливаясь на улице. После того как неизвестный поселился в доме, он почему-то достроил забор, сделав его высотой почти в четыре метра. Сначала это удивляло соседей, потом они привыкли к странностям необщительного соседа. Жил он один, иногда появляясь, иногда исчезая на несколько дней, никого не беспокоил.

Соседи даже не подозревали, что в этом доме проживает бывший полковник милиции Сергей Высоченко, а приезжающие к нему люди — профессионалы совсем особого рода. Правда, приезжали к нему нечасто. Полковник никому не доверял, предпочитая общаться лишь с немногими.

И вот теперь в его доме впервые за несколько лет появилась женщина.

После тяжелого ранения и ухода жены он немного презирал всех женщин, а если иногда и пользовался их услугами, то предпочитал платных проституток, которых привозил в свою московскую квартиру. Здесь же женщины не появлялись никогда.

Но, понимая ситуацию, он не разрешил Серебрякову прятать где-нибудь свою женщину и привез их прямо сюда.

Ольга пыталась пройти на кухню, но он грубо предложил ей отправляться наверх, в его кабинет, и смотреть там телевизор. Дом был старый, двухэтажный, но не очень большой. Наверху были его спальня и кабинет. Внизу просторная гостиная и кухня. Везде было довольно запущено, хотя полковник исправно убирал дом один раз в неделю. Но когда в течение нескольких лет целый дом убирает только мужчина, это чувствуется сразу. Впрочем, полковника это особенно не волновало.

Оставшись с Серебряковым наедине, он прежде всего сильно и больно ударил его по лицу.

— За что? — вскричал Серебряков, хватаясь за щеку.

— За самолет, — спокойно ответил Высоченко, — мог бы и не рассказывать про него.

— Они хотели Ольгу… а потом убить меня, — жалобно произнес Серебряков. — Как тут не расскажешь. Они бы меня на кусочки порезали.

— Жаль, что не порезали, — с презрением сказал полковник. — Садись в кресло.

Серебряков покорно сел, все еще потирая лицо. Удар был довольно болезненный и тем более обидный, что он испугался, не ожидая от полковника ничего подобного.

— Мы уже собрали ребят, задумчиво сказа Высоченко, — четырнадцать человек вполне хватит. Не нужно никого больше.

— Ты же сам говорил, что нужно человек двадцать-тридцать, — напомнил Серебряков, — Нет, — решительно сказал полковник, — теперь никого нельзя брать.

Среди новеньких обязательно будут стукачи Фили Кривого. Я его методы сучьи хорошо знаю. Он обязательно к нам своего человека подошлет, чтобы знать, куда мы пойдем и что будем делать. Нет, больше никого брать нельзя. Если бы ты про самолет не сболтнул, мы бы еще могли помедлить день-два. Но теперь все бесполезно. Четверо сегодня пойдут со мной на дело. А ты можешь пока оставаться здесь. Мы ведь должны за самолет заплатить. И за оружие. Большие деньги нужны.

Завтра утром вылетим в Минводы. — Почему в Минводы? Ты же говорил, что лучше в Махачкалу?

— Это я раньше говорил, пока ты про самолет не рассказал. А теперь этого делать нельзя. Они не дураки, сразу обо всем догадаются, если мы в Махачкалу прилетим. Я уже сказал Артему, чтобы он взял билеты на завтрашний утренний рейс в Минводы. Нужно срочно вылетать. На месте нас будут ждать наши ребята с оружием. Если будут деньги, там танк купить можно, не то что автоматы или пистолеты. Пятеро наших уже в Минводах. Еще пятеро полетят сегодня.

Остальные четверо — с нами завтра утром. Итого шестнадцать. Я думаю, вполне достаточно. Ребята у нас неплохие, сумеем что-нибудь придумать. Жаль, что денег мало. И занять нельзя. Иначе придется рассказывать, на какое дело мы их собираемся потратить. У Фили, конечно, денег можно взять или у другого авторитета, только ведь они не успокоятся, пока свою долю не получат. Значит, придется нам сегодня банк брать.

— Это опасно, — вздохнул Серебряков, — можете погореть.

— А у нас с тобой жизнь вообще опасная. Ты еще там мог погореть, на квартире своей красавицы. Скажи спасибо, что я вовремя появился. Иначе они размазали бы по стенке твои мозги и твою девицу кончили бы вместе с тобой.

— Спасибо, — угрюмо ответил Серебряков, — об этом я догадался.

— Пока побудешь здесь до ночи. А потом я заеду за тобой. Утром вшестером улетим. Если, конечно, сегодня все пройдет гладко.

— Почему вшестером? — не понял Серебряков.

— Ты считать разучился. Мы двое и четверо ребят. Остальные уже там, на месте. Артем будет моим заместителем. Он из тех мест, хорошо знает все дороги.

— А Ольга?

— Она останется здесь, у меня в доме. Или ты хочешь, чтобы мы ее взяли с собой? — спросил Высоченко, не скрывая своего презрения. — Может, и в банк вас с собой взять?

— Ее здесь могут найти и убить, — простонал Серебряков.

— Там тем более могут убить, — сурово отрезал полковник. — На эту тему мы больше не говорим. Она останется здесь. Если тебе не нравится, можешь вернуться обратно, как только познакомишь меня со своим человеком. Тебя устраивает такой вариант? — Нет, — прошептал Серебряков.

— Значит, договорились. Теперь еще раз расскажи мне, как тебе стало известно об этом самолете. Только не забывай даже о самых незначительных подробностях.

— Я ведь уже рассказывал, — удивился Серебряков.

— Расскажи еще раз, — потребовал полковник. — Может, это подставка, может, нас нарочно туда хотят выманить, чтобы одним разом и меня, и тебя, и всех наших ребят положить.

— Не может быть, — возразил Серебряков, — такого просто не может быть.

— Этого мы знать наверняка не можем. Если Филя хочет открыть свою контору и самому вербовать киллеров, то он вполне способен придумать такую пакость. Тем более в союзе с твоим «благодетелем» Колесовым, которому ты должен деньги и который наверняка заложил тебя и Артиста. Он ведь знал, что ты дружишь с Артистом?

— Знал, — испуганно подтвердил Серебряков.

— Ну вот видишь. — Полковник поднялся и взяв свой необычный «дипломат», превращавшийся в автомат, переставил его со стола в угол.

— Откуда у тебя такая штука? — восхищенно спросил Серебряков.

— От верблюда, — устало сказал полковник. — Подарок одного моего знакомого. Такими чемоданчиками пользуются сотрудники президентской охраны, когда нужно кого-то защитить и прикрыть огнем. За одну секунду можно открыть «дипломат», превратив его в щит, и достать автомат.

— Здорово. Я даже не мог себе представить такого.

— Потом рассмотришь. — Полковник сел на стул подвинул к себе бутылку минеральной воды. — Рассказывай еще раз, — потребовал он, наливая в стакан воды.

После полученного ранения он страшно пил. Казалось, что с получением инвалидности и выходом на пенсию жизнь для него закончилась, и он в сорок с небольшим превратился в никчемного инвалида-пенсионера. Это было самое страшное состояние для мужчины. От боли и гнева алкоголь не прошибал его мозг. Выпивая стакан или два, он не пьянел, только становился мрачнее. Ему нужно было выпить много, очень много, гораздо больше бутылки водки, чтобы свалиться замертво под стол, наконец отключившись. Алкоголь становился для него тяжелым наркотиком, дарящим краткое забвение. Никакие другие лекарства уже не помогали. Бессильное чувство гнева, вызванное и увольнением после ранения, и собственной инвалидностью, и уходом жены, делало его невосприимчивым к обычным порциям алкоголя. И лишь когда доза превышала всякие допустимые нормы, наступало отравление организма и мозг отключался.

В какой-то момент он понял, что скоро не сможет остановиться и как-нибудь, потеряв сознание, больше не придет в себя. Именно поэтому он заставил себя более не притрагиваться к спиртному и теперь пил только минеральную воду.

— К нам в Волгоград приехал из Дагестана мой кореш Казбек Ачалов, — начал Серебряков. — Посидели мы с ним, выпили — все как полагается. Ну, тогда он мне и говорит, что есть выгодное дело. Я его спрашиваю: какое дело? Он так хитро смеется и говорит, что недавно у них самолет упал в море. И его до сих пор найти не могут. Кто только его не ищет — пограничники, контрразведка, менты всякие, даже дипломаты приехали. Ну, по телеку говорили, что самолет исчез, я тоже слышал. Я ему и говорю: что нам теперь, самолеты, что ли, поднимать со дна моря?

Высоченко слушал внимательно, не перебивая говорившего. Только иногда нервно пил воду словно его мучила нестерпимая жажда.

— А он говорит: не надо со дна моря. Самолет находится рядом с их селом, и об этом знают только он и его братья. Просто самолет упал на гряде, и его быстро занесло снегом и песком. Но Казбек знает, где именно упал самолет. И про золотой запас знает. Он работал раньше в Средней Азии, их языки выучил. Так вот, когда дипломаты приезжали, искали самолет, один из них сказал другому, думая, что его никто не поймет: «Хорошо, что они не знают про золото в самолете. Про наш золотой запас». Другой его прервал, сказал, чтобы он не говорил глупостей. Казбек все понял, но виду не подал. Просто он передал двум своим двоюродным братьям, которые были проводниками, чтобы вокруг этого места кружились, но самолет не нашли. Хотя его найти действительно трудно, откапывать нужно будет. Там такие зыбучие пески. Ну, Казбек мне и предложил собрать команду, человек двадцать-тридцать, не больше, и прилететь к ним, чтобы откопать тот самолет. Вот и все.

— Ты говорил еще, что они его охранять будут.

— Ну да, это место будут охранять. Хотя чего там охранять? Казбек мне сказал, что зимой на дараханском полуострове никого не бывает. Холодно, сильные ветры, речки и озера льдом скованы, можно легко провалиться. Да еще вдобавок песчаники. Там зимой никто не ходит, поэтому и самолет до сих пор найти не могут.

— Оружие у них есть?

— С этим проблем нет. Ты же сам говорил, что можно купить. Возьмем и для них.

— Ясно, — задумчиво произнес Высоченко. — Значит, самолет все еще там.

Не нравится мне эта экспедиция, Серебряков, очень не нравится.

— Дело верное. Откопаем самолетик — достанем золото. Это ведь такой шанс, один раз в жизни бывает.

— Смерть тоже один раз в жизни бывает, — равнодушно заметил Высоченко.

— Ладно, давай прощаться. Скоро мне выезжать. Машину я во дворе оставлю, чтобы соседи думали, что я здесь остаюсь. И девочке своей строго-настрого прикажи из дома не выходить. Я ночью приеду, хлеба куплю на неделю и продуктов. Мука на кухне есть, килограммов пять. Если через неделю не вернемся, пусть лепешки печет, но из дома чтобы не выходила. Картошка есть, лук, в холодильнике мясо замороженное, супы всякие, консервы. В общем, с голоду не умрет. Телевизор есть, радио тоже есть. И не соскучится.

Он поднялся, постоял немного, глядя на Серебрякова, потом сказал:

— Ты не забыл о нашем договоре? Двадцать пять процентов тебе, четверть мне, четверть твоему Казбеку и четверть всем остальным ребятам.

— Казбек половину хотел, — выдавил Серебряков.

— Много чего он хотел, — разозлился полковник. — Он в банк под пули не лезет. На нашей крови хочет в рай въехать. Получит четверть суммы.

— Он не согласится.

Высоченко снял очки, протер стекла, снова надел.

— Согласится, — почти весело сказал он, — я его постараюсь убедить.

Закрой за мной дверь. Когда ночью приеду, я позвоню по твоему мобильному. К моему городскому телефону не подходить. Там автоответчик, он все сам запишет.

Только выйдешь за мной очень тихо.

Он взял свой «дипломат» и вышел из комнаты. Серебряков проследовал за ним. В огромных массивных воротах была небольшая дверь. Полковник кивнул на прощание Серебрякову и, открыв хорошо смазанную дверь, вышел. Он прошел несколько метров, когда услышал, как Серебряков гремит замком, закрывая дверь.

Серебряков постоял немного, словно все еще не веря, что они наконец остались одни. И только затем поднялся по лестнице на второй этаж. В кабинете было темно. Полковник после полученного ранения носил очки и не любил яркого света. Поэтому горели только две настольные лампы. А на окнах были тяжелые занавески и жалюзи.

— Оля! — позвал Серебряков девушку. Она в этот момент рассматривала какой-то причудливый нож, лежавший на столике. Девушка вздрогнула и обернулась.

— Мы сейчас уезжаем, — убитым голосом сообщил Серебряков, — а ты остаешься здесь.

— Почему? — спросила она.

— Так надо, — кивнул он, — мы не можем взять тебя с собой.

— Я не хочу здесь оставаться, — торопливо сказала она. — Я поеду к маме.

— Нет. Тебе нельзя сейчас к маме. Тебя найдут и там. Тебя могут найти где угодно, кроме этого дома. Только ты не должна никуда отсюда выходить. Внизу на кухне есть много продуктов, сейчас хлеба привезут, там мука есть, картошка.

Телевизор работает.

— Я не хочу оставаться в этом доме, — повторила она, с трудом сдерживая слезы, — мне страшно.

— Пойми ты, — разозлился Серебряков, — за тобой сейчас охоту устроили.

И менты всякие, и братва. У тебя на квартире три трупа нашли. Да за твою голову сейчас награду назначат. А ты хочешь уйти отсюда. Как только на улицу выйдешь, сразу тебя и кончат. Или еще хуже сделают. Ты же видела их лица, знаешь, как они тебя мучить будут.

Она кивнула и вдруг начала беззвучно плакать.

— Хватит! — окончательно рассердился Серебряков. — В общем, сделаешь так. Будешь сидеть в доме и ждать нашего возвращения. Чтобы никто тебя не видел. Телефон будет звонить — трубку не поднимай, в дверь постучат — не отбывай. Забор здесь высокий, надежный, ворота Крепкие, двери хорошие. Чужие здесь не появятся. Ты меня поняла?

Оля кивнула сквозь слезы. Ему вдруг стало ее жаль. Все-таки она была красивой девушкой и всегда такой покорной и ласковой. Он подошел к ней, взял ее руку.

— Ладно, — грубовато сказал он, — не плачь. Я тебе свою пушку оставлю, чтобы тебе не так страшно было.

— Какую пушку? — не поняла Ольга.

— Сейчас принесу. — Он повернулся, спустился вниз, из кармана своего пальто достал пистолет и принес его в кабинет.

— Вот, — показал он девушке пистолет. — Если что-нибудь не так, вот здесь переставляешь предохранитель и стреляешь.

— Я не смогу, — улыбнулась она.

— На всякий случай. — Он вложил пистолет ей в руку.

— А как же ты?

— У наших ребят этого добра навалом. Ничего, — улыбнулся он ей, — если вернемся оттуда, мы с тобой еще заживем. Где-нибудь во Франции домик купим или в Испании. Тебе где больше нравится?

— Мне все равно.

— Тогда в Испании. Там, говорят, еще теплее, — решительно сказал он, обнимая ее и прижимая к себе. Она бросила пистолет на диван.

— Нет, — сказал он предостерегающе, — спрячь, чтобы никто его не увидел. И никогда его не бросай. Это опасно.

— Ты скоро приедешь?

— Конечно. — Он улыбнулся, глядя ей в глаза. Он и вправду верил, что сумеет вернуться из этой экспедиции, верил, что теперь ему улыбнется судьба. О трех убитых в ее доме он даже не вспоминал. Не думал и о том, что не бывает счастья на крови. Он даже не подозревал, что они видятся в последний раз. А она, словно чувствуя это, все сильнее прижимала его к себе.

 

Глава 15

Получив разрешение остаться в гостинице и взяв ключи от свободного номера на втором этаже, Дронго решил еще раз осмотреть коридор. Он хотел принять душ, но оказалось, что горячей воды в номере нет. Он разочарованно закрыл душ. Он не был героем, которые любят стоять под ледяной струей воды.

Будучи южанином, он совершенно не переносил холода и наслаждался теплом. Даже самая жаркая погода не могла вывести его из состояния равновесия, тогда как уже небольшой холод заставлял его ежиться и терять работоспособность. Тем более он любил принимать очень горячие ванны и стоять под струей воды почти как кипяток.

Умывшись, он закрыл кран и вышел из ванной. Он решил еще раз осмотреть здание. Спустился вниз. На первом этаже номеров не было. Здесь располагались административные помещения, комната для горничных, кабинет директора, комната вахтеров. В конце коридора находились небольшая столовая и кухня. Дронго прошел туда и посмотрел на двери. Здесь был старый мощный замок, и дверь закрывалась изнутри. Он попытался открыть дверь и с трудом сумел это сделать. Затем прошел ко второй двери. Она была заперта на ключ и щеколду. Он посмотрел на нее и вернулся обратно в коридор. Прошел ко входу в гостиницу. Там дежурили уже двое сотрудников милиции и другой вахтер. Все трое подозрительно посмотрели на Дронго. Он приветливо кивнул им и пошел обратно на свой этаж.

Нужно будет еще раз осмотреть коридор, подумал Дронго. Он подошел к двери номера люкс где был убит консул. Дверь была уже опечатана, и туда нельзя было войти. Постояв у двери, он двинулся дальше. Слева от номера люкс был номер Низаметдинова. Он прислушался. Там по-прежнему работал телевизор, но было слышно, как находившийся в номере Низаметдинов с кем-то разговаривает по мобильному телефону.

Дронго пошел дальше. В конце коридора был номер, где остановился Валидов. Там по-прежнему было тихо. Во втором номере люкс, который находился напротив, тоже ничего не было слышно — очевидно, супруги Токарчук все еще не вернулись в гостиницу. Дальше был номер самого Дронго и еще один свободный номер, в котором, по словам следователя, шел ремонт. Дронго толкнул дверь. Она была заперта. Он прошел дальше. Остановился у дверей своего номера. И решил подняться наверх. На третьем этаже почти из всех номеров было слышно, как работают старые телевизоры. Они шумели, как перегревшиеся моторы. Он направился по коридору. Слева были два номера, в которых жили командированные: в одном — двое сотрудников, прилетевших по делам правительства, в другом — специалист по «государственному имуществу».

Дронго вспомнил про него, с улыбкой подумал, что раньше так называли людей, совершающих хищения в особо крупных размерах. Он подернулся, чтобы спуститься вниз, когда увидел, что из открытой двери одного номера на него смотрит Чумбуридзе.

— Вы здесь? — удивился майор. — Хотя все правильно. Это единственное приличное место, где довольно сносные условия. В остальных гостиницах либо бардак, либо очень дорого.

— Ваши ребята с вами?

— В соседнем номере, — пояснил Чумбуридзе. — У вас есть чай? Заходите к нам, посидим вместе. Наш Керимов только про вас и говорит.

— С удовольствием, — улыбнулся Дронго. — Я забыл свой электрический чайник. Раньше я брал с собой кипятильник, а теперь обычно вожу небольшой чайник. Очень удобная вещь. Но, к сожалению, я его часто забываю дома.

— Заходите, — пригласил Чумбуридзе, посторонившись.

Дронго уже собирался войти, когда дверь напротив открылась и кто-то спросил:

— Мужики, у вас соли не будет?

— Нет, — ответил Чумбуридзе, — соли у нас нет.

— Жалко. — Дверь тут же закрылась.

— Соседи, — улыбнулся Чумбуридзе, — двое сотрудников какого-то министерства из Москвы. Третий день по вечерам пьют в своих номерах. Что им еще делать?

— Это синдром «советских командированных», — сказал Дронго. — Мне рассказывали, как пили в командировки некоторые делегации из новых государств.

Особенно оттуда, где победили так называемые «национальные демократы». Любую пятизвездочную гостиницу такие делегации сразу же превращали в обычную забегаловку. Ходили в спортивных костюмах по этажам, требовали ночью в номера хлеба и водки, опустошали мини-бары, воровали полотенца и пепельницы. В делегациях были, как правило, люди, ни разу в жизни не выезжавшие за границу и впервые оказавшиеся за рубежом. Представляете, как они вели себя, вырываясь из дома?

Чумбуридзе рассмеялся. В номер вошли Керимов и Аракелов.

— Может, позвать и вашего спутника? — предложил Георгий.

— Нет, — возразил Дронго, — мне вполне достаточно его постоянного присутствия со мной днем. Могу я хоть вечером немного отдохнуть от него?

— Это ваш телохранитель? — спросил Аракелов.

— Скорее телодушитель. Он приставлен ко мне их государством. Так сказать, для страховки.

— Им так нужен этот их самолет, — вздохнул Керимов.

— Видимо, не только им, раз убили их консула, — сказал Дронго.

— Как вы думаете, кто это мог сделать? — спросил Керимов.

— Не знаю. Судя по тем фактам, которые мне рассказали следователи, убийца обязательно должен был пройти мимо сержанта и вахтера, причем пройти дважды. Туда и обратно. И не увидеть его они никак не могли. Либо они были с ним в сговоре, либо они его не увидели. Ни первый, ни второй вариант практически невозможен. Убийца от так быстро сговориться с обоими, тем более что их предыдущая смена не совпадала. Я узнал это от следователя Широкова.

Получается, что сначала договаривались с вахтером, а потом с сержантом. Потом убили консула и спокойно ушли. Нет, здесь что-то не так. Что-то не совпадает.

— Вы думаете, убийца вошел через главный вход? — уточнил Чумбуридзе.

— Следователи проверяли черный ход. Он был закрыт. Там две двери и два замка. Я сам спустился и тоже проверил.

— Тогда получается, что убийцы вообще не было. Или он растворился в воздухе, — задумчиво сказал Керимов.

— Не совсем, — возразил Дронго. — Я сталкивался с двумя случаями, когда казалось, что убийца просто не мог исчезнуть. Однажды в Нью-Йорке, в здании ООН была убита женщина. В коридоре, который вел в ее комнату, стояли видеокамеры, не зафиксировавшие никого постороннего. Но работавшие в соседней комнате люди слышали крики женщины о помощи и выстрелы. Когда они прибежали, она была убита, а убийцы нигде не было. Потом оказалось, что все это было очень искусно подстроено.

— Убийства не было? — уточнил Керимов.

— Убийство было настоящее. Но убийца использовал магнитофонную запись.

Он застрелил женщину за пять минут до того и записал на магнитофон звук выстрелов и крики. Потом вышел к работающим сотрудникам, включив магнитофон.

Через пять минут, когда раздались крики, у него было железное алиби. Он был вместе с остальными.

— Здорово, — не удержался Аракелов.

— А второй случай? — спросил Керимов.

— Еще интереснее. Я сам был непосредственным свидетелем этого убийства.

Мы находились в комнате с девушкой, когда услышали крики хозяина дома о помощи.

Мы прибежали на эти крики, выломали дверь, закрытую снаружи, и увидели мертвого хозяина. Я побежал за врачом, но было слишком поздно. Потом мы исследовали комнату. Выяснилось, что в нее никто не мог войти и тем более выйти из нее.

— Тогда кто же убил хозяина?

— В том-то и дело. Хозяин дома решил пошутить, так сказать, разыграть меня и своих гостей, но меня он выбрал именно для того, чтобы посмеяться над моими аналитическими способностями. Он имитировал нападение на себя, начал звать на помощь, заперев дверь изнутри. Когда мы с девушкой ворвались к нему, он был жив, но я был так взволнован, что поспешил за врачом, не обратив на это внимания. Хозяин обрадованно подмигнул девушке, которая, имея железное алиби, тут же его пристрелила. И нам всем пришлось гадать, как убийца мог выйти из этой комнаты. Я не подозревал молодую особу, ведь она была со мной, когда мы обнаружили якобы убитого.

— Вы думаете, здесь похожий случай? — спросил Чумбуридзе.

— Нет. Абсолютно точно — нет. Консулу незачем было разыгрывать кого бы то ни было. Я только думаю о том, что мы не знаем всех подробностей случившегося. Если бы мы могли более полно восстановить всю картину происшедшего, я думаю, мы наверняка смогли бы ответить, как убийца вошел и вышел из здания. В дверь снова постучали.

— Да, — крикнул Чумбуридзе, — войдите! Дверь открылась. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти с несколько помятым лицом. На нем был спортивный засаленный костюм. Он подмигнул собравшимся.

— Ребята, может, соль у вас есть? А то сидим без соли. И огурцы давно кончились.

— Вы здесь в командировке? — спросил Дронго.

— Да, — сморщился мужчина, — мы здесь уже три дня.

— Нравится?

— Не очень, — честно ответил гость, — скука страшная. И телевизор плохо работает. Шумит, как пылесос. Вот человека убили ни за что. Сегодня думали погулять, а так глупо все получилось. Ничего, завтра мы заканчиваем — и домой, в Москву.

— У нас нет соли, — сказал Чумбуридзе, — вы уже про нее нас спрашивали.

— Извините, — хотел закрыть дверь мужчина.

— Подождите, — встал со стула Дронго, — а почему вы сказали: «сегодня погуляем»? Кто вам мешал гулять?

— Никто не мешал. У нас же совесть есть. Человека убили, разве можно сюда кого-нибудь приводить. Даже водку нельзя принести. У них, говорят, строго.

На поминках у мусульман пить не разрешают. Да и нам неудобно. Водка кончилась.

Вот и сидим на картошке. Извините. — Он снова хотел закрыть дверь, и снова его остановил Дронго.

— Подождите, — сказал он, — а вы разве с кем-то договаривались?

— Да нет, — смутился мужчина, — с кем тут можно договориться? Человека убили, — снова повторил он, — а мы даже не знали.

Он повернулся и вышел из номера, мягко закрыв за собой дверь. Дронго задумчиво посмотрел ему вслед.

— Интересный тип, — заметил Чумбуридзе, — совестливый.

— Он сказал, что у мусульман не пьют водку на поминках, — задумчиво произнес Дронго.

— Правильно сказал, — улыбнулся Керимов, — ну и что?

— У меня есть идея, — нахмурился Дронго, — но мне нужно все проверить.

Извините меня. Чай был очень хороший. Спасибо.

Он поднялся и, не глядя на изумленные лица офицеров, вышел из комнаты, направляясь к номеру, где жили командированные. Уверенно постучал к ним в дверь.

— Войдите! — крикнул ему мужской голос. Дронго вошел в комнату. Двое мужчин сидели за небольшим столиком. На подоконнике стояла пустая бутылка водки. Рядом две консервные банки.

— У вас есть соль? — обрадовался второй мужчина. Он был постарше — ему было лет за пятьдесят. Он сидел в темных помятых брюках и в расстегнутой тоже мятой голубой рубашке в полоску.

— Нет, — сказал Дронго. — Вы разрешите мне присесть?

— Садитесь, — махнул рукой второй.

— Я только сегодня приехал в Махачкалу, — сказал Дронго. — Моя фамилия… — Он быстро придумал себе фамилию.

— Надолго? — спросил второй командированный, взяв со стола сигареты и протягивая их Дронго.

— На неделю. Спасибо, я не курю.

— Значит, будешь неделю здесь гнить? Только учти, пьяным в городе появляться нельзя. Неудобно. Пить можешь только здесь, у себя в номере. Один не пей, лучше позови кого-нибудь.

— Я с напарником.

— Ну тогда все в порядке, — кивнул мужчина, — тогда все нормально.

— Все равно скучно, — повторил слова его соседа Дронго.

— А мы тебе адресок дадим, чтобы не скучно было, — засмеялся первый командированный. — Садись ближе. У нас, правда, только бутылка пива осталась, ну да ничего, сейчас разольем.

— Спасибо, я не пью.

— Не пьешь и не куришь, — засмеялся второй. Очевидно он был старшим в этой паре не только по возрасту. — А третье?..

— Да, — сказал Дронго, — третье — да.

— Тогда все в порядке, — улыбнулся его собеседник, — значит, еще не совсем пропащий человек. Я тебе телефончик оставлю. Стоящие девицы попадаются.

Но платить нужно. По пятьдесят долларов. Или в российских рублях. Я когда в первый раз попал, немного боялся, но потом ничего. Правда, сегодня подвели, но это даже к лучшему. У нас тут такое ЧП случилось, не дай Бог никому. Милиции понаехало, контрразведка, прокуратура. В общем, шум был страшный. И еще газетчики прибежали. Хорошо, что сегодня не вышло, — Почему не вышло? — напряженным голо сом спросил Дронго.

— Да шут его знает! Обычно все нормально бывало, а тут… Да ладно, не о том говорим. Давай выпьем за знакомство.

— Спасибо. А водителя вы вызвали до или после этого?..

— Ты что, тоже следователь? — обиделся второй командированный. — Пришел в гости, а в душу лезешь. Не стыдно тебе? Мы к тебе с полным доверием, а ты…

— До или после?.. — повысил голос Дронго.

— Конечно, до… Сначала мы водки взяли, а потом решили «отдохнуть». Ну вот ничего и не вышло. Водку сами выпили, а потом ты знаешь, что случилось.

— А ваш сосед? Он пить с вами не захотел?

— Да ну его. Он гордый. Два раза звали — не пришел, — отмахнулся второй командированный. — Сейчас я пива достану.

— Спасибо, — поднялся Дронго, — я еще к вам зайду.

Он вышел из номера и постучал в соседнюю дверь.

— Сейчас открою, — услышал он голос находившегося в комнате третьего командированного. Через несколько секунд послышался скрежет ключа, и дверь открылась. На пороге стоял сравнительно молодой человек, лет тридцати пяти, уже начинающий лысеть. Он был в спортивном костюме, но, в отличие от своего соседа, костюм у него был чистый, модный и выглаженный. На ногах были тапочки.

— Извините, — сказал Дронго, — что беспокою вас так поздно.

— Вообще-то уже первый час ночи, — посмотрел на часы командированный, — но раз вы пришли так поздно, значит, у вас важное дело. Заходите.

Он посторонился, пропуская Дронго в номер.

Прошел к столу и сел на стул, собирая лежавшие перед ним бумаги.

— Садитесь, — пригласил он.

— Я не хотел вас беспокоить… — начал Дронго.

— Пустяки, — отмахнулся командированный. — Вы, очевидно, опять из-за этого убийства дипломата?

— Да, мне интересно узнать ваше мнение. Простите, что не представился, — сказал Дронго и снова назвал вымышленную фамилию.

— Колышев, — кивнул командированный, — Олег Колышев.

— Я хотел с вами поговорить насчет сегодняшнего события, — повторил Дронго, — хотя, он посмотрел на часы, — это было уже вчера.

— Верно, — улыбнулся Колышев, — только я все, что знал, рассказал вашим сотрудникам.

— Это мне известно. Вы ведь работали у себя в номере?

— Да, пока меня не позвали мои соседи. Им привезли выпивку и еду, и они пригласили меня. Но я вежливо отказался и остался у себя в номере. На второй этаж я не спускался и никого там не видел.

— К ним кто-то приходил?

— Сегодня, кажется, нет. Хотя, может быть, я ошибаюсь. Я слышал, как они шумно радовались когда приехал прикрепленный к ним водитель.

— Что значит — сегодня нет? А вчера кто-то был?

— Вообще-то это не мое дело, — поморщился Колышев. — Какие-то девицы, кажется. Но спросите все у них. Я ничего не знаю.

— И вы не выходили из своего номера за весь вечер ни разу?

— Практически нет. Хотя подождите… Один раз выходил. Спускался вниз, к вахтеру. Мне должны были привезти пакет.

— Привезли?

— Нет, не привезли. Впрочем, я не удивляюсь. Здесь Восток, а западная обязательность тут совсем не в чести.

— Вчера днем вы не приезжали в гостиницу?

— Приезжал. Как раз к двум часам дня. Я же рассказывал все вашим следователям. И даже слышал, как они ругались, кричали друг на друга, когда поднимался по лестнице. Дверь в номер люкс была открыта, и были слышны их крики.

— Кого?

— Убитого и его помощника. Того, который живет рядом с ним. Я ведь все рассказал следователям, — повторил Колышев.

— И больше вы ничего не заметили?

— Нет, — удивился Колышев, — больше ничего.

— Спасибо, — поднялся Дронго, — извините еще раз.

Он вышел, провожаемый удивленным взглядом Колышева. Спустился на второй этаж и, взглянув на часы, постучал в номер.

— Кто там? — спросил недовольный сонный голос Низаметдинова. Очевидно, он уже давно закончил свой разговор по мобильному телефону и теперь уже либо спал, либо готовился уснуть.

— Это я, — громко сказал Дронго. — Откройте дверь, подполковник, нам нужно срочно поговорить.

 

Глава 16

Со своим необычным чемоданчиком Высоченко дошел до автобусной стоянки и сел в автобус, направлявшийся к станции метро. До станции было около получаса, и Высоченко, устроившийся на заднем сиденье, дремал все это время, благо в автобусе было не так много людей. Во второй половине дня автобусы возвращались переполненными уже из самой Москвы, доставляя оттуда людей к своим местам проживания. Если в самой столице рынок рабочих рук был все еще не до конца востребован, то в поселках и городках, окружавших Москву со всех сторон, безработица была уделом многих молодых людей, которые стремились устроиться именно в столице.

Доехав до станции метро, Высоченко сел в вагон, направлявшийся в центр, и дважды менял направление и составы, проверяя, нет ли за ним слежки. Ничего не обнаружив, он вышел на одной Из станций и, остановив первую попавшуюся машину, поехал в сторону ВДНХ, где на улице Королева его уже ждали остальные боевики.

Эту четверку отбирал он сам, зная каждого довольно давно. С Артемом он даже служил одном отряде, когда того перевели в Краснодар. Артем сам ушел из милиции три года назад и сначала пытался подработать, став коммерсантом. Но его бизнес быстро прогорел. Артем не умел давать взятки, а бизнесмен, не умеющий давят взятки, обречен. Артем пытался возмущаться когда конкуренты получали незаслуженные льготы, а его товары незаконно конфисковывались или задерживались. Но очень быстро понял что все равно не сможет победить в этих неравных гонках и, махнув на все рукой, разыскал в Москве бывшего командира, с которым и начал работать, поставляя ему киллеров.

Остальные трое тоже были неплохими профессионалами. Василий Ключ, получивший свою кличку за умение разбираться с любым сейфовым замком, с любой дверью, был профессиональным рецидивистом. Евгений Миленкин был снайпером, и на его счету было уже несколько исполненных «заказов» по рекомендациям самого Высоченко. Для прикрытия он работал охранником в казино, и именно на нем строилась часть расчетов полковника. И, наконец, Валерий Измайлов считался самым лучшим техником, какого можно было найти за большие деньги и который давно помогал Высоченко, подключаясь к разным компьютерным системам в поисках нужной информации.

Все четверо ждали полковника, сидя в квартире Измайлова, уже зная о предстоящем им деле. Высоченко молча кивнул всем четверым. Он не любил много говорить, об этом знали все кто работал с полковником. Иногда, волнуясь, он слегка заикался, что было следствием его тяжелой болезни.

— Деньги берем сегодня, — подтвердил Высоченко — завтра вылетаем. Все ребята уже на месте? — спросил он Артема.

— Да, звонили. У некоторых есть мобильные телефоны. Говорят, все в порядке. Договорились счет машин и формы. Но деньги нужно заплатить завтра, иначе машины не дадут.

— Заплатим, конечно, — кивнул полковник, — поэтому и идем на дело. Я никогда в жизни не согласился бы на такое, если бы не деньги. Нужна большая сумма, ведь платить придется наличными. А просить ни у кого нельзя. Сразу догадаются. Давай план, Артем, проверим еще раз.

Артем развернул карту.

— Вот здесь находится здание банка. Сюда привозят выручку, обычно днем.

Но выручку из казино привозят вечером. Сначала хозяева считают, что заработали за прошлую ночь, потом отделяют свою долю, оформляют документы, ну и только потом вечером отвозят деньги в банк. Банк и казино принадлежат одной и той же компании «Гермес». Учитывая, что в субботу и воскресенье банк бывает закрыт, в пятницу сюда привозят обычно большие суммы, чтобы не держать в кассах так много наличности. Все равно дураков хватает — придут и проиграют свои деньги, — добавил Артем.

— Про дураков позже расскажешь, — строго перебил его полковник, — давай дальше показывай.

— Машина с деньгами подойдет к банку примерно в половине девятого, не раньше. В этот момент из казино обычно звонит управляющий и предупреждает, что машина будет минут через десять. В самом автомобиле двое охранников сидят впереди и еще двое сзади. Все вооружены. Но только пистолетами. В банке в это время бывает три охранника, вооруженных пистолетами, и один милиционер, который стоит вот здесь, у входа в здание. И несколько человек, принимающих деньги.

Обычно не больше двух-трех.

— Сколько денег бывает в машине? — спросил Высоченко у Миленкина.

— Может быть, пять миллионов, а может, пятьдесят. Никто не знает точно.

Мешки мы подготовили точно такие же, как у них. Я один старый мешок забрал еще в прошлом месяце, как вы говорили. Но в машине установлена система сигнализации прямо в кабине водителя. Достаточно ему нажать кнопку, и через минуту рядом будут автомобили милиции.

— Очень хорошо, — кивнул Высоченко, — значит, они будут уверены, что с машиной все в порядке?

— Да, конечно, — улыбнулся Артем, — вы все рассчитали правильно.

— Потом будешь улыбаться. Вы проверили наш автомобиль, все в порядке?

— Конечно, в порядке. Валера лично все осмотрел. Абсолютно такой же.

Правда, у нас он не стальной. Если начнут стрелять, пули отскакивать не будут, — предостерегающе сказал Артем.

— Значит, нужно сделать так, чтобы не стреляли, — рассудительно произнес Высоченко.

— Все на месте? Проверили по размерам, подходит?

— Все на месте и все подходит, — успокоил его Артем, — через час можем выезжать.

— Самое главное — это чтобы ты точно ударил их машину, — напомнил Высоченко, — точно в бок. Только смотри, сам не пострадай. Машина у тебя готова?

— Ребята вчера угнали. Нормальная тачка. «Девятка» коричневого цвета. И грязная вся. Я специально сказал, чтобы не мыли.

— Верно. Если все пройдет нормально, сразу уходи. Только не забудь про перчатки. Чтобы ты их не снимал. Как только случится авария, сразу уходи.

Сотрудники милиции должны сразу выяснить, что машина числится в розыске, что это угнанный автомобиль. Пока они будут выяснять всякие подробности, мы будем далеко. Надеюсь, номера вы почистили?

— Конечно, почистили, — засмеялся Артем, — они сразу все поймут. Я там провода подключу напрямую, как пацаны делают, когда тачки воруют. Не нужно даже проверять. Раз кто глянет, сразу все поймет.

— Договорились. — Высоченко снова склонился над картой. Он планировал эту операцию давно, еще тогда, когда Женя рассказал ему о том, как доставляют деньги из казино в банк в специальном автомобиле. Но он даже не думал, что деньги, которые всегда являлись конечной самоцелью, на этот раз будут выступать только средством для более масштабной операции. Тогда казалось, о несколько миллионов долларов, которые они могут взять в банке, — огромные деньги. После рассказа Серебрякова стало ясно, что речь может идти о десятках или сотнях миллионов долларов а это уже были совсем другие цифры. Все свои деньги Высоченко вложил в это дело Был куплен похожий автомобиль «Вольво», только не с бронированными стенками, как у машины, перевозившей деньги и охрану. Но и на эту машину ушло довольно много денег. Еще некоторое количество денег потребовалось на доводку машины до такого состояния, чтобы не отличить ее от «Вольво», везущей деньги.

— Валера, как только позвонит управляющий ты отключаешь телефон, — напомнил Высоченко. — Где стоит машина?

— Вот здесь, в переулке, — показал Артем, прямо рядом с банком.

— Где твоя машина?

— Около казино. Как только они выедут, я буду готов. У меня с собой телефон. Мне позвонит Валера и все сообщит.

— Нет, — возразил Высоченко, — мы позвоним тебе раньше, и ты не отключайся. Вдруг что-нибудь случится с телефонами и мы не сможем дозвониться.

Рисковать нельзя.

— Понял. Хорошо, я не буду отключаться.

— Тогда все. Как действовать внутри, вы знаете. — Высоченко посмотрел на часы. — Будьте осторожны. Раненые мне не нужны. Поэтому все должны надеть бронежилеты. Ты тоже, Артем. Все понятно? Теперь остается только проверить телефон банка.

Сидевшие в комнате молчали. Вопросов ни У кого не было. Измайлов поспешил со своим чемоданчиком на улицу. Он знал, где проходит телефонная сеть банка, и уже через полчаса без всяких сложностей подключился к телефону дежурит для этого не требовалось особых знаний. Измайлов даже улыбнулся — так легко все получилось. Он вернулся и сообщил, что все в порядке.

Ровно через час они вышли из дома. Высоченко и трое его людей сели в автомобиль Измайлова и выехали к банку, рядом с которым стоял автомобиль, как две капли воды похожий на тот, который перевозил деньги из казино.

Они пересели в него и надели фирменную голубую одежду инкассаторов. При этом Миленкин надел собственную форму. Его в банке знали в лицо, на этом и строилась часть расчета. Измайлов, достав свою аппаратуру, снова подключился к телефону дежурного. Теперь оставалось ждать. Сначала позвонила супруга дежурного. Потом раздался второй звонок, и выяснилось, что звонивший не туда попал. И наконец ровно в половине девятого раздался третий звонок.

— Арсений, — уверенно сказал управляющий, — принимай гостей. Поехали к тебе.

— Понял, — сказал дежурный и отключился. И в этот момент Измайлов перевел номер его телефона на себя.

Автомобиль с деньгами выехал из казино, направляясь к банку. Все было спокойно. Водитель, улыбаясь, рассказывал какую-то смешную историю сидевшему рядом с ним старшему инкассатору, когда внезапно из переулка на полной скорости выскочила машина.

Водитель попытался увернуться от удара, резко сворачивая вправо, но неизвестная «девятка» словно заколдованная неслась прямо на них. Они вскрикнули, и «девятка» врезалась в переднюю часть машины. Шофер успел разглядеть, что водитель обезумевшей машины был пристегнут резнями. Потом от сильного удара по машине шофер дернулся и больно стукнулся головой о стекло.

Инкассатор уже нажимал кнопку вызова тревоги.

— Сукин сын, — простонал шофер, чувствуя что рассек себе лоб.

— Сейчас приедет милиция и заберет этого лихача, — со злостью сказал старший инкассатор.

— Что случилось? — спросили охранники, сидевшие далеко сзади. Они уже приготовили оружие.

— Ничего, — ответил старший инкассатор, — какой-то идиот нас ударил.

Вот сейчас, кажется, он пытается удрать. Дурачок, куда он денется, по номеру его сразу найдут.

Действительно, водитель врезавшейся в них «девятки» довольно быстро смекнул, в чем дело, и, отстегнув ремни, вылезал из автомобиля.

— Я ему сейчас накостыляю, — разозлился шофер пострадавшего автомобиля, хватаясь за ручку дверцы.

— Нельзя выходить, — придержал его за руку старший инкассатор, — может, это уловка, засада. Через полминуты здесь будет милиция. Давай подождем, а потом можешь делать с ним все что хочешь.

Водитель злосчастной «девятки» между тем, обойдя свой автомобиль, скрылся в ночной темноте.

— Вот он сейчас убежит, а таких на месте давить нужно, — уверенно сказал шофер «Вольво». Ничего, я его в лицо запомнил.

Артем, чуть прихрамывая, спешил на другую улицу. По дороге, он содрал приклеенные усы и кепку, которую никогда не носил. Он спешил к автомобилю Измайлова, оставленному его товарищами недалеко от банка.

Еще через двадцать секунд на месте происшествия уже стояла машина сотрудников ГАИ. Через минуту приехала еще одна, и довольно быстро удалось выяснить, что ударившая фургон «девятка» вчера вечером была похищена и соответствующее заявление владельца машины уже находилось в милиции.

Разумеется, за это время никому и в голову не пришло позвонить в банк и предупредить их о том, что машина с деньгами задерживается.

В это время другой автомобиль подъехал к банку. Ворота были уже открыты, его ждали. Машина въехала задом в открытые ворота, к самым дверям банка, как обычно. Открылись двери, и дежурный, увидев знакомое лицо Миленкина, приветливо поздоровался с ним.

— Все в порядке, — сказал он, обращаясь к двум охранникам. И это были его последние слова. Миленкин и Высоченко, подняв автоматы с уже надетыми глушителями, прошили автоматными очередями всех троих.

— Быстрее, — приказал Высоченко, и из кабины водителя выскочил Вася Ключ, направлять к хранилищу. Измайлов остался за рулем машины, внимательно наблюдая за улицей. Стоявший на улице у входа в банк милиционер приветливо поднял руку. Ему было холодно, и он хотел немного размяться. Но отходить от дверей банка, пока не уедет машина, ему было нельзя, и поэтому он только поднял руку.

Измайлов в ответ тоже поднял руку, взглянув на часы. Пока все шло по плану. В самом банке в это время Высоченко и двое бандитов спешили к хранилищу.

Вася довольно быстро сумел открыть сейф, но здесь произошло непоправимое. Ключ был полностью поглощен сейфом, и в этот момент за его спиной послышались чьи-то шаги. Бандит не повернулся, решив, что это прибежал Миленкин. И удивился, услышав крик:

— Стой, стрелять буду!

Высоченко обернулся, но было уже поздно. Появившийся третий охранник не растерялся и первым же выстрелом уложил Васю на пол. Высоченко пришлось прыгнуть, чтобы выбить пистолет из его рук. Но прыгнул он слишком поздно.

Охранник успел дважды выстрелить, и Высоченко заметил, как характерно дернулся Вася, свалившись на пол. Высоченко отбросил пистолет охранника ногой и, развернувшись, ударил его по лицу. Но тот чуть увернулся, и удар получился скользящим.

Третий охранник был бывшим десантником, и Высоченко сразу понял, что молодой человек хорошо подготовлен. Он понял, что победить только умением будет достаточно сложно. Парень был молодой, сильный, хорошо тренированный. Нужно было применить весь свой опыт. Именно поэтому полковник чуть отступил, сделал вид, что споткнулся, и, когда радостный охранник ринулся к нему, чтобы добить, полковник упал, выхватив свой пистолет, и выстрелил несколько раз в сильного, но недалекого парня. Тот рухнул как подкошенный.

И именно в этот момент на звук выстрелов вбежал еще один человек.

Высоченко обернулся, чтобы выстрелить, и замер. Перед ним стояла молодая женщина с широко раскрытыми глазами. Но дело было не в ее глазах. Дело было в ее животе. Она была беременна. На полу лежали два трупа. Миленкин копался где-то в другой комнате, а полковник стоял, сжимая пистолет и все еще не решаясь выстрелить. А напротив него стояла беременная женщина. И он впервые в жизни не знал, что ему делать…

 

Глава 17

Низаметдинов открыл дверь не сразу — очевидно, он одевался. Потом, распахнув дверь, демонстративно посмотрел на часы.

— Вы знаете, который сейчас час? — спросил он. — Неужели вы не могли прийти завтра утром?

— Нет, — в тон ему ответил Дронго, — или вам действительно неинтересно, кто убил вашего консула?

— Не говорите так громко, — вспыхнул Низаметдинов. — Заходите в комнату и скажите все, что вы хотите мне сообщить.

Он посторонился, пропуская Дронго, который не мешкая прошел к нему в комнату. Здесь царил беспорядок. Постель была смята. Очевидно, Низаметдинов все-таки спал. На столике рядом с кроватью лежал мобильный телефон.

— Какое у вас ко мне дело? — нервно спросил Низаметдинов. — И не нужно называть меня подполковником. Я понимаю, что вас прислали для розыска самолета, и очень уважаю нашего заместителя министра, но совсем не обязательно всем знать мое звание. Они не знали, что я представитель Министерства безопасности.

— Ничего страшного, — улыбнулся Дронго, — может, им будет даже приятно, что сюда прилетел такой солидный человек.

— Вы, пожалуйста, не шутите, — вспыхнув Низаметдинов, — у нас тут такое случилось. — Кстати, насчет случившегося. Один из свидетелей уверяет, что слышал, как вы ругались с покойным. Громко ругались. Как вы это объясните?

— Я не обязан давать вам объяснения. У меня дипломатический статус.

— А я не следователь, чтобы вы прикрывались своим фальшивым статусом.

Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы, я позвоню вашему заместителю министра, кстати, родственнику президента, и расскажу ему обо всем. Конкретно скажу ему о том, что вы отказываетесь помогать мне в расследовании. Вас устраивает такой вариант?

— Перестаньте, — махнул рукой Низаметдинов, — объясните нормально, что вы хотите?

— Чтобы вы ответили на все мои вопросы.

— Какие именно вопросы вас интересуют?

— Почему вы ругались с покойным?

— Мы не ругались. Мы просто разговаривали.

— Свидетель слышал, как вы ругались. Причем так увлеклись, что даже не заметили, что дверь открыта. Почему?

— У нас имелись с ним некоторые расхождения во мнении, — пробормотал Низаметдинов. — Он считал, что нужно искать самолет в других местах — в Чечне и в Ингушетии. А я настаивал на том, что самолет упал в море. Из-за этого мы и поспорили.

— Следователю вы сказали, что не слышали выстрелов. Но ваша кровать стоит рядом со стеной, которая отделяет вас от номера консула. Как вы могли не слышать хотя бы шума падающего тела, если даже предположить, что убийца стрелял из пистолета с глушителем?

— Не знаю. Я ничего не слышал. Если бы я что-то услышал, то тогда наверняка побежал бы в соседний номер. У меня с собой всегда есть оружие, я бы сумел остановить убийцу.

— Как вы думаете, кто мог убить вашего консула?

— Конечно, местные власти, — не раздумывая, ответил Низаметдинов. — Это все козни Москвы. Они завтра и меня захотят убрать. Сначала похитили наш самолет, а теперь убрали нашего консула. Внизу сидели милиционер и вахтер. Они что, не видели убийцы? Конечно, видели. Просто не хотят говорить. Потому что их предупредили, чтобы они молчали. Это все связано с самолетом. Наш президент примет мудрое решение, если наша республика выйдет наконец из СНГ, — сказал Низаметдинов.

— Ясно. Когда вы сюда прилетели?

— Уже больше недели. Ищем этот самолет и не можем его найти. И никогда не найдем, — уверенно закончил Низаметдинов. — Как можно найти этот самолет, если его просто спрятали?

— Подождите, — поморщился Дронго, — про самолет вы уже говорили. Меня интересуют другие детали. Вы никого не видели в гостинице? Из чужих?

— Напротив поселилась какая-то пара. По-моему, бизнесмены. Но они еще не вернулись. Больше здесь никого не было. На этаже, кроме нас, никого нет. Вот еще сейчас вас поселили.

— Я бы не успел убить вашего консула, — усмехнулся Дронго. — Для этого я слишком поздно приехал. Кого еще вы видели в гостинице вчера?

— Приезжал какой-то тип. У него в руках были свертки. Поднимался на второй этаж. Еще видел, как поднималась наверх наша горничная. Вот, собственно, и все. Но наш Валидов видел, как один из командированных несколько раз спускался вниз. Если хотите, я могу его позвать. Он все равно допоздна не спит, читает местные газеты.

— Да, если это возможно.

Низаметдинов поднялся и вышел из комнаты. Дронго подошел к столику, посмотрел на лежавший на нем телефонный аппарат. Это был аппарат системы «Панасоник». Он повертел его в руках и положил на место. В этот момент в комнату вошли Низаметдинов и молодой человек лет тридцати — тридцати пяти с пышной шевелюрой. У него были красивые усы и правильные черты лица, которые несколько портил низкий лоб. Несмотря на позднее время, он был в костюме и даже не забыл надеть галстук.

— Здравствуйте, — кивнул Валидов, протягивая руку, — очень рад с вами познакомиться.

По-русски он говорил с еще большим акцентом, чем Низаметдинов. Но держался с не меньшим апломбом. Дронго поздоровался с пресс-атташе, и они сели за столик.

— Вы весь вечер были в гостинице? — спросил Дронго.

— Да, практически весь вечер. Один раз только спустился вниз, чтобы забрать присланные мне материалы и газеты. А потом работал в своем номере.

— Я читал ваши статьи, — кивнул Дронго. — Перед тем как приехать сюда, я посмотрел ваши статьи. Довольно агрессивные по отношению к Москве. Вы считаете, что самолет либо сбили, либо просто украли?

— А иначе почему мы не можем найти его столько дней? — с вызовом сказал Валидов. — Конечно, его от нас прячут.

— Ваш коллега сказал, что вы видели, как один из командированных спускался несколько раз вниз.

— Да, видел. Один раз он спускался вниз, когда я поднимался. А второй раз я видел, как он спускался, когда я заходил к нашему консулу.

— Странно, — задумчиво сказал Дронго, — мне он говорил, что спускался только один раз. Кого вы имеете в виду?

— Я его фамилии не знаю, но он, кажется, из Комитета по государственному имуществу. — Понятно. И больше вы никого не видели?

— Нет, не видел.

— Один из свидетелей рассказал мне, что слышал, как громко спорили консул и Низаметдинов. Вы ничего не слышали?

Валидов быстро взглянул на подполковника. Что-то промелькнуло в его лице.

— Нет, — сказал он, — я ничего не слышал.

— В своей последней статье в «Комсомольской правде» вы заявили, что ваша страна должна немедленно выйти из СНГ. А вам не кажется, что такое убийство может быть сознательно спланированной акцией, чтобы подтолкнуть ваше государство к этому шагу?

— Нет, не кажется, — гордо поднял голову Валидов, — это вполне укладывается в мою концепцию. Сначала они украли самолет, а теперь решили припугнуть нас. Мы просто обязаны выйти из-под зависимости Москвы.

— Почему вы так настроены против СНГ? — спросил Дронго.

— А вам очень нравится этот общий барак? — огрызнулся Валидов. — Давно нужно освободиться от этой надуманной организации.

— Но ведь СНГ — это не бывший Советский Союз, — настаивал Дронго. — Чем он вам так не нравится?

— А мне и Советский Союз совсем не нравился, — ответил Валидов. — Я десять лет работал в газете, и меня никуда не выдвигали. Если бы не наша независимость, я бы никогда не получил нормального назначения. Никуда не выдвигали. Говорили, что я не знаю русского языка, не умею грамотно писать. А я действительно раньше плохо говорил по-русски, ведь работал я в нашей национальной газете. Мне пришлось столько учиться, чтобы писать не хуже других.

Знаете, как было стыдно, когда я не мог даже с девушками нормально пообщаться.

Никуда не выдвигали А теперь все, все кончилось. Мы теперь этих русскоязычных вот как зажали, — показал свой кулак Валидов. — Нет, против русских, которые у нас живут, я ничего не имею. Пусть они говорят на своем языке и пусть живут у нас. Но наши национальные предатели — они ведь и детей учили по-русски говорить, и в институтах по-русски учились. Вот кто всегда выступает против нашей независимости. Все русскоязычные — это «пятая колонна» Москвы в нашей республике, — вдохновенно сообщил Валидов. — У нас даже до того дошло, что некоторые писатели начали писать по-русски. Вот до чего мы докатились.

— А вам не кажется, Валидов, что вместо того, чтобы так нервничать, наоборот, нужно радоваться. Великий индийский поэт Рабиндранат Тагор писал на английском. Великий азербайджанский поэт Низами Гянджеви писал на фарси.

Русские писатели Набоков и Бродский писали по-английски. Неужели это так плохо?

— Вы мне эти примеры не приводите. Все, кто пишет на чужом языке, это люди, оторванные от культуры, от своих национальных истоков. Главное для писателя — это его язык.

— Поэтому Гомера помнят до сих пор, — усмехнулся Дронго, — а ведь древнегреческого уже не существует.

— Это единичный пример, — отмахнулся Валидов.

— Вот такие журналисты, как вы, Валидов, и сбивают людей с толку. Разве важно, на каком языке кто пишет? Важнее, что пишет. Вы вспомните, сколько было известных писателей в республиках Советского Союза, которые писали по-русски.

Казах Олжас Сулейменов, киргиз Чингиз Айтматов, абхазец Фазиль Искандер, азербайджанцы братья Ибрагимбековы. Многих из них знали не только в нашей бывшей стране. А русский поэт Бродский, еврей по национальности который писал на английском, он тоже был оторван от своей культуры?

— Евреи вообще люди космополитичные, — с апломбом заявил Валидов.

— Не хочу больше спорить на эту тему, — поморщился Дронго, — иначе мы далеко зайдем. Хотя дальше некуда, вы ведь даже местные власти обвиняете в том, что они скрывают самолет, выполняя волю Москвы.

— Конечно, скрывают, — раздраженно заявил Валидов, — или помогают тем, кто скрывает тайну исчезновения нашего самолета.

— Знаете, чему я удивляюсь? — вдруг сказал Дронго. — Тому, что убили только вашего консула. Представляю, как вы всем здесь действовали на нервы. В этом маленьком краю, в Дагестане, живут люди, которые говорят на двадцати с лишним языках. И живут дружно. А потом появляетесь вы и начинаете доказывать, что они сознательно утопили ваш самолет, проводя имперскую политику Москвы.

Представляете, как обидно это слышать живущим здесь людям?

— Вы меня не обвиняйте, — рассердился Валидов. — Вы ведь приехали искать убийцу, так и ищите его. А меня не обвиняйте. Я сам знаю, как мне вести себя.

— Последний вопрос. Номер напротив вас монтируют. Туда вчера никто не заходил?

— Конечно, заходили. Вчера мастера были, трое мастеров, как обычно, — удивился вопросу Дронго Валидов.

— Вчера они работали? — не поверил услышанному Дронго.

— Ну да, как обычно, — подтвердил Валидов.

— Спасибо. До свидания.

Дронго вышел из комнаты. Был уже второй час ночи. Он еще раз поднялся наверх и снова постучался к Колышеву. Тот почти сразу открыл дверь.

— Я чувствовал, что вы подниметесь ко мне еще раз, — признался он.

— Почему?

— Не знаю. Но мне казалось, что вы не успокоитесь и всю ночь будете продолжать свое расследование.

— Вы сказали мне, что спускались вниз только один раз.

— Верно.

— Но соседи видели, что вы спускались два раза. Вполне возможно, что второй раз вы спустились для того, чтобы передать кому-то на улице пистолет, из которого вы могли застрелить консула.

Колышев попятился в глубь своей комнаты.

— Нет, — пробормотал он, — как вы можете так думать! Нет…

— Но у меня есть свидетель, который видел, как вы дважды спускались вниз, — продолжал настаивать Дронго. — Зачем вы скрыли от меня этот факт?

 

Глава 18

Перед ним стояла беременная женщина, и он впервые в жизни не знал, что ему делать. Из другой комнаты выбежал бледный Миленкин, услышавший выстрелы. В руках у него был мешок. Увидев женщину, он поднял пистолет. Она стояла спиной к нему, и он не видел ее живота.

— Нет! — закричал полковник. — Нет!

Миленкин опустил пистолет. Женщина обернулась и увидела второго бандита, стоявшего за ее спиной. Миленкин заметил наконец ее живот и негромко выругался. Она пошатнулась, и Высоченко, уже не раздумывая, бросился к ней, убирая свой пистолет. Она упала ему на руки.

— Спокойнее, — сказал он, — не нужно нервничать. Мы вам ничего не сделаем.

К счастью, женщина не потеряла сознания. Она открыла глаза.

— Не трогайте меня, — попросила женщина.

— Конечно, конечно, — согласился Высочеко, — не беспокойтесь.

— Мы опаздываем! — закричал Миленкин.

— Иди в хранилище! — крикнул ему полковник. — Дверь открыта, Вася успел ее открыть.

— Посидите здесь и не двигайтесь, — попросил Высоченко, — пожалуйста, не двигайтесь! Я не хочу причинять вам боли. Вы мне обещаете?

Она кивнула. Он принес для нее стул, подвинул его женщине, чуть не силой посадив на него перепуганную работницу банка. У нее были мягкие черты лица и немного запавшие глаза с характерными мешками под ними, какие бывают у тяжело переносящих беременность женщин. Она была не очень красива, но внутренняя одухотворенность, какая бывает в глазах каждой беременной женщины, какое-то непонятное сияние изнутри делали ее похожей на Мадонну.

Миленкин вбежал в хранилище.

— Кто у вас? — вдруг спросил полковник, глядя на женщину.

— Мальчик, — сказала она, чуть улыбнувшись.

Tакой простой вопрос убедил ее больше любых слов, что ее не тронут.

— Когда рожать?

— Через три месяца. — Женщина тихонько вздохнула. — Я с завтрашнего дня ухожу в отпуск и поэтому задержалась на работе.

— В банке есть еще кто-нибудь?

— Конечно. — Она посмотрела на мертвого охранника и вздрогнула. — Еще двое охранников и наш дежурный, — шепотом сказала она. — Уходите, они вооружены.

Он стоял, не двигаясь. Она смотрела на него и, видимо, что-то поняла.

Ее начала бить сильная дрожь.

— Вы их всех… всех… — Она буквально сотрясалась.

— Вам нельзя нервничать, — мрачно сказал Высоченко.

— Зачем вы это делаете? — спросила женщина. Он не хотел отвечать. Он вообще давно должен был бежать за Миленкиным, чтобы помочь ему забрать деньги.

Но он стоял, смотрел на эту прекрасную некрасивую беременную женщину и молчал.

Стоял и молча смотрел на нее, вдруг осознав, что обязан ответить. Ему на секунду даже показалась, что над ее головой что-то блеснуло, словно нимб святой. Ему никогда не было так страшно. Никогда в жизни. Даже когда расстреливали его ребят из минометов и пулеметов, даже тогда, когда он потерял сознание и, очнувшись, понял, что по его телу ходят другие люди, считая его мертвым. Даже когда он стоял в доме один против нескольких вооруженных бандитов, он не боялся. А сейчас он испугался вопроса этой женщины. И он вдруг подумал, что это не может быть случайностью. Что это испытание.

— Я не знаю, — сказал он, — извините меня… — Он повернулся и увидел Миленкинас двумя мешками. Тащить ему было явно тяжело.

— Уходим, — шептал Миленкин. — Я забрал только доллары в крупных купюрах.

— Уходим, — согласился полковник, подходя к нему. Чтобы пройти к Миленкину, ему пришлось обогнуть труп охранника.

— Как быть с ним? — показал Миленкин на труп Ключа. Высоченко наклонился к убитому. Тот уже не дышал. Полковник поднялся — Оставим его здесь. Он довольно известный рецидивист. Пусть думают, что это обычный налет бандитов.

— А что будем делать с ней? — показал Миленкин на женщину. — Как только мы уедем, она сразу подаст сигнал тревоги. Мы не доберемся даже до соседней улицы. Здесь недалеко управление милиции.

— Да. — Высоченко повернулся к женщине. Она, поняв, что речь идет о ней, взглянула ему в глаза. И снова он испугался. У нее в глазах была такая боль и такое понимание, какие могут быть только у Бога, способного сотворить человека. Или у матери, носящей в своем чреве ребенка, что в общем-то, очевидно, одно и то же.

— Вы поедете с нами, — негромко попросил полковник. Он именно попросил, а не приказал. — Не бойтесь, — торопливо добавил он, — мы вас отпустим через два часа. И ничего вам не сделаем, дам обещаю. Просто нам нужно отсюда уйти, чтобы нас не задержали.

— Вы хотите взять меня с собой? — поняла женщина.

— Только на два часа. — Он нервничал. Они уже теряли время.

— Я должна взять свою сумку, — сказала она, поднимаясь со стула.

— Нет, — возразил он, — вы пойдете со мной. У нас нет времени.

— Быстрее! — закричал Миленкин, и она вздрогнула.

— Я не пойду с вами, — решительно сказала она.

Высоченко повернулся к Миленкину. Тот опять поднял пистолет. Полковник покачал головой. Он не мог убить эту женщину. Просто не мог.

— Тащи мешки в машину, — решительно сказал он и шагнул к женщине. Она не понимала, что он хочет делать. Он подошел к ней и вдруг, наклонившись, поднял ее на руки. Она не сопротивлялась. Только опустила руки. Он, чувствуя непривычную тяжесть, нес ее бережно, словно это были его собственная жена и его собственный ребенок. Позади пыхтел Миленкин. В машину они сели почти одновременно. Валерий, сидевший за Рулем, уже нервничал.

— Трогай! — крикнул ему Высоченко. Миленкин сел рядом с водителем.

Ворота банка так и остались открытыми, когда они выехали на Улицу.

Милиционер, стоявший у парадных дверей, приветливо помахал им вслед.

Автомобиль завернул за угол и скрылся. Лейтенант еще потоптался на месте и, обернувшись, увидел, ворота банка во внутренний двор не закрыты, постоял еще немного.

«Почему они не закрывают ворота? — раздраженно подумал лейтенант. — Они, наверное, забыли».

Он подумал еще немного и все-таки пошел направлению к воротам.

«Неужели они не понимают, что нужно закрыть ворота?» — удивляясь, лейтенант подошел еще ближе. Во дворе никого не было. Это его на сторожило. Он подошел к зданию и увидел, что здесь двери открыты. Он вынул пистолет и осторожно коснулся двери. Она еле слышно скрипнула. Лейтенант увидел какой-то мешок, лежавши недалеко от дверей. И раскрыл дверь. В разны местах на ступеньках и на мраморном полу лежа ли трое убитых. Лейтенант попятился назад, чуть не выронив оружие. Обернулся. Во дворе по-прежнему было тихо. Он поднял пистолет, чтобы выстрелить в воздух, но понял, что не сможет нажат на спусковой крючок. Пистолет прыгал у него руке. Он выбежал на улицу, все еще не зная, что ему делать. И только здесь, постепенно приходя в себя, понял, что именно произошло. И, поняв, включил сигнал тревоги.

В это время Высоченко и его спутники уже, перегрузили груз в машину Миленкина, на которой подъехал Артем. Он не поверил своим глазам, когда вместо четвертого боевика из фургона вылезла беременная женщина.

— А где Вася? — спросил убитым голосом Артем.

— Решил остаться в банке, — зло пробормотал Высоченко, снимая форму и надевая сначала джемпер, а потом теплую куртку. — Перебирайтесь все трое на заднее сиденье. Мы с дамой поедем на переднем. Ей нельзя сидеть сзади. Да и в интересах конспирации лучше, если беременная женщина будет сидеть впереди, а не такой мордоворот, как ты, Артем.

— Ты для этого ее забрал? — спросил изумленный Артем.

— Быстрее, — толкнул его Высоченко, — я сам знаю для чего.

Мешки были уложены в багажник. Трое боевиков разместились на заднем сиденье, женщина села впереди, Высоченко уселся за руль, и машина тронулась.

«Вольво» осталась в переулке. Ровно через три минуты, когда их автомобиль был уже далеко, машина взорвалась, переполошив жителей соседних домов и выбив стекла сразу в нескольких квартирах. Взрыв услышали все пятеро. Правда, вздрогнула только женщина.

Они ехали довольно долго — минут двадцать. Наконец Высоченко остановил машину и тихо сказал:

— Все. Завтра с деньгами будьте в аэропорту. Сколько там было денег?

— Я не считал, — сказал Миленкин, — может, миллион, может, два. Я брал только пачки со стодолларовыми купюрами.

— Один миллион семьсот тысяч, — вдруг сказала женщина.

— Сколько? — повернулся к ней полковник. — Ваш друг сказал, что брал только в крупных купюрах.

— Там было сто семьдесят пачек стодолларовых купюр. Я готовила отчет.

Сегодня же пятница, нужно было знать, сколько денег в хранилище.

— Спасибо, — кивнул Высоченко. — Нам здесь выходить.

Он вышел из машины и подозвал Артема.

— Мне деньги не нужны, — сказал он, — раздай их ребятам. Ровно по сто тысяч каждому. Остальные привезете в аэропорт. Положите их в чемодан с книгами.

Только чтобы книги были в мягкой обложке. Лучше «покетбуки», — такие небольшие книги в мягких обложках. Понятно?

— Сделаем, — кивнул Артем, — все сделаем, как нужно.

— Увидимся завтра в аэропорту, — сказал на прощание Высоченко.

— Оставишь ее с нами? — спросил Артем.

— Нет, конечно. Она поедет со мной. Будьте осторожны. Не выходите из дома. Завтра в аэропорту может быть проверка. Чтобы никаких глупостей. Ни оружия, ни денег. Ты меня понял? Все деньги в багаж. На внутренних рейсах проверяют только на наличие оружия. Не забывайте об этом.

— До свидания. — Артем сел за руль и отъехал. Высоченко остался с женщиной. Она зябко поежилась.

— Мне холодно, — сказала она, и только тут он понял, что она без пальто. Он вынес ее из банка в одном платье.

— Извините, — сказал он, снимая свою куртку и отдавая ее женщине. Потом поманил ее за собой. У него была порвана рубашка. Он порвал ее, когда дрался с охранником, но джемпер скрывал это. Он взял женщину за руку и повел на другую улицу. Уже сильно стемнело. Он остановил первую же машину и назвал адрес подмосковного поселка. Водитель недовольно обернулся, посмотрев на его джемпер.

— Уже поздно, — сказал он, — я не поеду туда. Далеко.

— Сто долларов, — пообещал полковник. — Ты же видишь, в каком положении женщина.

— Хорошо, — сразу согласился водитель. На него скорее подействовали не сто долларов, а большой живот женщины. Он сообразил, что ночные грабители таксистов не бывают в таком состоянии. Когда машина тронулась, Высоченко наклонился к женщине.

— Не беспокойтесь, — сказал он, — у меня есть мобильный телефон, позвоните своему мужу, чтобы он не волновался.

Она несколько удивленно взглянула на Высоченко, потом спросила:

— А что я ему скажу?

— Чтобы он не волновался.

— По-моему, он будет волноваться еще больше, если я ему позвоню, — рассудительно заметила женщина. — Мне будет трудно объяснить ему, что захватившие меня бан… — она запнулась и подыскала другое слово:

— захватившие меня неизвестные позволили мне позвонить по их телефону домой. Вам не кажется, что это выглядит немного наивно?

— Я хотел как лучше.

— Спасибо. Но я позвоню своей маме, так будет лучше. И… не беспокойтесь, я ей ничего не скажу.

Она взяла телефон, быстро набрала номер Потом громко сказала:

— Здравствуй, мама, это я. Нет. Не нужно плакать. У меня все в порядке.

Нет, Виктору я не смогла дозвониться. Передай ему, что все в порядке. Я скоро буду дома. Да, все нормально. До свидания.

Она вернула телефон полковнику.

— Спасибо, — поблагодарила женщина.

— Не за что, — буркнул он, — только напрасно вы сказали, что скоро вернетесь.

— Вы же обещали отпустить меня через два часа.

— Боюсь, что я не смогу выполнить своего обещания, — очень серьезно сказал Высоченко. Она снова вздрогнула.

— Почему?

— Нам довольно долго добираться до нужного места. Часа полтора. Потом еще часа полтора обратно. Значит, итого три, а не два часа.

— Вы все-таки меня отпустите?

— Да, если вы дадите слово, что сразу же поедете домой и до десяти утра не будете звонить в милицию.

Она покачала головой.

— Не дам, — сказала она.

— Вы храбрая, — задумчиво произнес Высоченко.

— Была бы трусихой, давно бы орала, — призналась женщина, — но я сразу поняла, что вы меня не убьете. Как только я увидела ваши глаза. У вас были в этот момент какие-то раненые глаза. Вы не убийца, — убежденно сказала она.

В салоне играла веселая музыка, и водитель не слышал их тихого разговора.

— За секунду до того, как вы вошли, я убил человека, — без всяких эмоций признался Высоченко.

— Я видела, — вздохнула она, — и, видимо, не только его одного. Когда вы меня несли, я заметила еще несколько убитых. Зачем вы это делаете?

— Не знаю, — сказал Высоченко, — не знаю.

— У вас есть дети?

— Была дочь.

— Она… с ней что-то случилось? Почему была?

— Жена не разрешает нам видеться. Она считает, что я плохо воздействую на дочь.

— Вы разведены?

— Да. Она бросила меня, когда я лежал в больнице.

— Вы болели?

— Я был ранен в Чечне.

Она закусила губу. Помолчала. Потом наконец сказала:

— У меня муж был там.

— Где? — на этот раз вздрогнул Высоченко.

— В Чечне.

— Он военный?

— Нет, связист. Руководитель отдела Министерства связи.

— Ясно. — Высоченко нагнулся и дотронулся До плеча водителя. — Поворачивай обратно. — Он назвал свой московский адрес.

— С ума сошел, — разозлился водитель, — мы уже столько проехали.

— Ничего, я тебе заплачу, поворачивай, говорю, — гневно потребовал Высоченко.

— Совсем ненормальный, — зло сказал водитель, поворачивая машину.

Женщина молчала. Она никак не прокомментировала неожиданное решение захватившего ее незнакомца. Всю оставшуюся часть дороги они молчали. Когда наконец машина доехала до его дома, он открыл дверь, приглашая женщину выйти, и заплатил водителю. Он сам удивлялся своему поступку. Никогда до этого он не разрешал никому появляться в его квартире. И никто из киллеров не знал московского адреса полковника Высоченко.

Он не понимал, что с ним происходит. Конечно, он не испытывал физического влечения к этой женщине, понимая и ее состояние, и ее испуг. Но между ними возникла какая-то напряженная духовная связь, которая была в тысячу раз более эротична и интересна, чем обычная встреча мужчины и женщины. Может быть, он просто соскучился по нормальному человеческому общению. Может быть, ему была необходима эта встреча, именно после того, как в течение одного дня он видел столько крови и был убийцей стольких людей. У каждого человека, очевидно, существует некий предел, переходя который он либо становится животным, либо ужасается содеянному. Высоченко не ужаснулся, но ему нужен был исповедник.

Убитые рано утром трое бандитов, убитые охранники в банке — все это превысило предел его выносливости.

Он привык к молчанию, привык постоянно скрывать свои мысли, свои чувства от собеседников. Постоянное общение с подонками и рецидивистами, вынужденные встречи с убийцами, редкие встречи с проститутками не могли заменить полноценного человеческого общения. Он уже несколько лет не испытывал такой потребности в общении. Но именно сегодня он по неизвестной причине вдруг захотел еще немного продлить свое пребывание рядом с этой необычной женщиной.

— Пойдемте, — сказал он, приглашая ее. И она покорно пошла за ним.

 

Глава 19

— Почему вы не сказали мне, что спускались два раза? — настаивал Дронго, глядя на стоявшего перед ним Колышева.

— Действительно, два раза, — вспомнил Колышев. — Нет, я не хотел ничего скрывать. Просто один раз я спустился предупредить о том, что мне привезут пакет, а во второй раз спустился, чтобы забрать этот пакет. Но его не привезли.

— У вас же есть телефон, — настаивал Дронго. — Почему вы не позвонили вниз?

— Скучно сидеть в номере, — пожал плечами Колышев, — а так хоть какая-никакая разминка.

— Вы сказали, что слышали, как скандалили консул и его заместитель. А вот заместитель утверждает, что не спорил, а просто беседовал с убитым дипломатом.

— Нет, они кричали друг на друга, — убежденно сказал Колышев. — Я это хорошо помню.

— Вы не обратили внимания на ремонтников, которые работали в номере на втором этаже?

— Конечно, обратил. Обычно туда приходят несколько человек. Их всех милиционеры и вахтеры знают в лицо.

— С чего вы взяли?

— Они все время здоровались друг с другом.

— На Востоке принято здороваться друг с другом, — возразил Дронго, — даже если люди незнакомы. Это традиционная восточная вежливость.

— Может быть, — согласился Колышев, — но я не знал, кто там чужой, а кто свой.

— Понятно. — Дронго повернулся и пошел в соседний номер, сильно постучал в дверь.

— Кто там? — раздался сонный голос.

— Извините, что беспокою вас, — сказал Дронго, — но я по поводу убийства дипломата на втором этаже.

— Опять!.. — раздался недовольный голос.

— Открой дверь, — сказал другой, — может, что-то важное.

На этот раз они были в трусах и майках. На улице было холодно, и в гостинице неплохо топили. И хотя с горячей водой были перебои, отопление работало нормально. Но спать приходилось под теплыми одеялами. Дверь открыл более молодой.

— Что вам нужно? — испуганно спросил он.

— Вы все-таки следователь, — сказал второй, тоже поднявшийся с кровати.

— Вы видели рабочих, которые приходили ремонтировать комнату на втором этаже? — спросил Дронго.

— Кажется, да, — сказал молодой, — но я точно не помню. Они приходят каждый день.

— А вы их видели? — спросил Дронго, обращаясь ко второму.

— Нет, я не помню, — раздраженно ответил тот. — Почему нужно обязательно устраивать допросы в два часа ночи? По-моему, есть закон, запрещающий делать это в ночное время.

— Но нет закона, разрешающего убивать дипломатов, — улыбнулся Дронго. — Так вы их видели?

— Не помню. Они все время мелькали на этаже. Хорошо еще, что они не стучат, иначе здесь было бы невозможно жить.

— Кого-нибудь еще вы видели в гостинице?

— Нет, не видели. Мы вам уже все это говорили.

— Но к вам приезжал водитель. Этот водитель постоянно прикреплен к вам или сегодня был другой?

— Нет, все три дня был один и тот же, — ответил второй командированный из глубины комнаты.

— Вас еще что-нибудь интересует? — спросил первый.

— Да, вы сказали, что два раза звали соседа из другого номера. Почему он не пришел? Чем он объяснил свой отказ?

— Ничем. Просто отказывал — и все.

— Ясно. И еще один вопрос. Вы не слышали, как спорили консул и кто-нибудь из его помощников?

— Нет, не слышал, — заявил первый.

— И я не слышал, — сказал второй.

— Последний вопрос. Вы не выходили из гостиницы вчера вечером?

— Я спускался вниз, — сказал первый командированный, — один раз. Но не выходил.

— Зачем вы спускались вниз?

— Это мое личное дело, — разозлился собеседник Дронго. — У вас больше нет вопросов?

— Нет. Извините. — Перед носом Дронго закрыли дверь, и он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел, что на него смотрит Георгий Чумбуридзе.

— Вы покинули нас два часа назад и до сих пор не вернулись, — сказал майор. — Ребята уже пошли спать.

— У вас остался чай? — спросил Дронго.

— Да, конечно, — улыбнулся майор, — заходите. Кажется, вы все еще ищете убийцу?

— Кажется, ищу. — Дронго уже направлялся к майору, когда снизу раздались чьи-то веселые голоса. Это приехали наконец супруги Токарчук.

— Извините, — развел руками Дронго. — Вероятно, я опять не смогу выпить с вами чаю.

— Все-таки вы надеетесь найти убийцу? — улыбнулся Чумбуридзе.

— Стараюсь, — ответил Дронго, спускаясь по лестнице.

Супруги были навеселе. Очевидно, пирушка у вице-премьера затянулась до глубокой ночи. Они открывали дверь, когда в коридоре появился Дронго.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался он.

— Скорее доброе утро, — засмеялась женщина, — уже третий час…

Они были еще молоды. Им было не больше сорока. Он был высокого роста, почти как Дронго, полный, рыжеватые волосы уже начали обильно выпадать.

Супруга, несмотря на то, что лет ей было не меньше, чем мужу, все еще старалась держать себя в форме, явно сидела на диете, носила туфли высоких каблуках и ярко красилась. Теперь на держалась за мужа, чтобы не упасть, и весело смеялась. В руках у него было несколько пакетов, и ему было трудно открывать дверь, поддерживая одновременно жену, держа пакеты и пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

— Простите, — сказал Дронго, — что беспокою вас. Мне нужно с вами поговорить.

— Прямо сейчас? — обернулся к нему удивленный Токарчук. Он был явно в лучшем состоянии, чем его супруга.

— Да, прямо сейчас.

— А кто вы такой?

— Сегодня здесь, в гостинице, произошло убийство, — пояснил Дронго, — был убит ваш сосед, дипломат.

— Какой ужас! — вскрикнула женщина.

— Поэтому мне необходимо поговорить с вами, — объяснил Дронго.

— Да-да, конечно, — согласился муж, открыв наконец дверь и входя в номер. Следом за ним вошла жена, которую Дронго любезно пропустил вперед.

— Входите, входите! — крикнул муж. — Я сейчас, только положу эти свертки.

Он прошел в спальню. У них был такой же номер люкс, как и у погибшего консула. Дронго сел на стул. Женщина улыбнулась ему и отправилась в ванную.

Токарчук вышел из спальни. Он был уже без пальто и без пиджака.

— Я вас слушаю, — сказал он. — Чем я могу вам помочь?

— Когда вы вчера уехали из гостиницы?

— Примерно часа в три или в четыре, — вспомнил Токарчук. — Точно, в три часа. Поэтому, ничего не видели и ничего не знаем. Мы были в гостях. Там было много людей, и мы никуда не отлучались. Значит, вашего дипломата мы убить никак не могли и у нас есть абсолютное алиби, — весело закончил он.

— Я не проверяю вашего алиби, — заметил Дронго, — и не сомневаюсь, что вы никого не убивали. Просто мне нужно кое-что выяснить.

Из ванной вышла женщина. Она прошла к дивану и несколько тяжело опустилась на него. Ни туфель на высоких каблуках, ни своего платья она не сменила. Очевидно, эта особа относилась к тому типу женщин, которые привыкли нравиться мужчинам и искусно пользовались этим.

— Что вас интересует? — спросил Токарчук.

— Вы знали убитого?

— Немного. Мне он активно не нравился. Очень неприятный тип. И он, и его люди. Особенно один, с пышной шевелюрой. Тот вообще все время старался показать свою значительность.

— Он немножко глуповат, — сказала женщина, — но вообще-то ничего. Если его постричь заставить молчать.

Муж расхохотался. Следом за ним улыбнулся и Дронго.

— Вы не заметили утром в гостинице ничего подозрительного? Или, может, вы видели кого-нибудь раньше?

— Никого, — заявил Токарчук, — здесь же охрана. Столовая давно закрыта.

Я здесь раньше останавливался, такая гостиница была — сказка! А сейчас просто ночлежка. Но внизу всегда дежурит сотрудник милиции и сидит вахтер. Вы спросите у них, они наверняка видели убийцу.

— Обязательно, — согласился Дронго. — Значит, вы никого не видели?

— Нет, конечно. Мы же уехали еще днем.

— Сколько раз раньше вы останавливались в этой гостинице?

— Два раза. Я же говорю, что раньше здесь было лучше. У меня свой бизнес с Дагестаном. Очень хорошие ребята здесь. Добрые и отзывчивые.

— И красивые, — добавила жена.

Муж недовольно покосился на нее.

— Да, — сдержанно признал он, — колоритные типы попадаются.

— Вы обратили внимание, что в соседнем номере идет ремонт?

— Конечно, обратили. Такой запах краски — дышать невозможно. И маляры каждый день ходят.

— Одни и те же?

— Я на них внимания не обращал.

— Вы не слышали, чтобы убитый дипломат с кем-то спорил или ругался?

— Нет, не слышал. Я вообще старался с ними не контактировать. У них самолет пропал, вот они его и ищут. Это не мое дело. Зачем я должен вмешиваться?

— Но вы знали о том, что самолет исчез?

— Да, об этом все газеты пишут. Конечно, знал.

— А с постояльцами третьего этажа вы были знакомы?

— Которые из Москвы приехали? Да нет, не очень. Хотя вроде веселые ребята. Им уже полтиннику стукнуло, а все никак не угомонятся.

— Шалав приглашали, — весело сказала женщина. — Вы бы видели, какими глазами смотрел этот молодой дипломат с шевелюрой на девиц! Просто умирал от восторга. Но сам позвать боялся.

— Понятно. Вы видели, чтобы в гостиницу приходил кто-нибудь посторонний?

— Нет, не видели. Внизу все посетители отмечаются. За нами заехал днем водитель вице-премьера, и мы поехали к нему в гости. Больше мы ничего не знаем.

— Сейчас наверху живут сотрудники милиции, — сообщил Дронго, — на всякий случай они остались в гостинице.

— Очень хорошо, — кивнул Токарчук. — Но вообще-то это дикость. Убивать в отеле человека, да еще дипломата. Это просто безобразие. А разве его сосед за стеной ничего не слышал? Здесь не очень хорошая звукоизоляция. Все слышно. Мы иногда даже слышим, как ругаются маляры в ремонтируемом номере.

— Его сосед утверждает, что ничего не слышал.

— Странно это, — развел руками Токарчук, — здесь на этаже все слышно. А как убили дипломата? Задушили, что ли? Или отравили?

— Застрелили из пистолета.

— И никто не слышал? Такого быть не может.

— Стреляли из пистолета с глушителем.

— Тогда еще возможно, но все равно странно.

— Вы когда уезжаете? — спросил Дронго.

— Через два дня. А почему вы спрашиваете?

— Я не хочу вас больше беспокоить. Завтра поговорим об остальном.

Только один вопрос. Вы не обращали внимания, у дипломата, который жил напротив, дверь всегда была закрыта?

— Да, — уверенно сказал муж.

— Нет, — так же уверенно ответила жена, — у него иногда дверь бывала открытой. По-моему, он делал это нарочно. Думал, дурашка, что я к нему зайду. А зачем мне такой хилячок? Он ведь сыпался весь, хотя был еще совсем молодой.

Наверное, перегорели у него все предохранители, и он получал удовольствие только от одного вида женщин. Знаете, есть такая пословица: «Не догоню, так хоть согреюсь».

— Знаю, — засмеялся Дронго. Количество спиртного, которое приняла женщина, явно превышало ее норму, что сверх меры развязало ей язык.

— Иди спать, — недовольно сказал Токарчук, сурово глядя на свою супругу.

— И пошутить нельзя, — обиделась она, поднимаясь с дивана.

— Про самолет вы больше ничего не слышали? — спросил Дронго у ее мужа.

— Нет, не слышал. Но вообще сюда журналисты приходили. Может, убийца пришел под видом газетчика? И застрелил вашего дипломата, царство ему небесное.

Может, на том свете будет добрее.

— Охрана внизу утверждает, что журналистов сегодня не было.

— Значит, не было. Охранники такие придирчивые, суки. Пока не узнают, кто и к кому идет, не пропустят. Ко мне друг хотел подняться, так его не пустили.

— Спасибо. Извините, что я вас побеспокоил. — Дронго пожал руку Токарчуку. — Передайте мои извинения и вашей жене. — Он вышел из номера, прикрыв за собой дверь.

На часах было уже три. Он вернулся к себе в номер и начал раздеваться.

Потом, подумав немного, сел к столу и начал чертить понятные только ему одному схемы. Он закончил через полчаса Осталось еще несколько вопросов. Он подчеркнул эти вопросы и удовлетворенно вздохнул. Потом наконец лег спать.

«Кажется, я знаю, как убили дипломата», — подумал он, засыпая.

 

Глава 20

Они поднимались в лифте. Он даже не подумал предложить ей подняться по лестнице пешком на четвертый этаж. И хотя сам он никогда не пользовался лифтом, тем не менее в этот раз полковник предпочел пройти в его кабину, словно позабыв, что шум лифта может вызвать некоторый интерес у соседей, обычно не видевших таинственного жильца с четвертого этажа.

Он открыл дверь, и она вошла в квартиру первой. Это была его обитель, в которую он никого не пускал. Здесь были книги, Которые он любил, личные вещи, которыми он дорожил. Квартира была небольшой — двухкомнатной с маленькой кухней. И он не бывал здесь иногда неделями, а то и месяцами. Но, возвращаясь сюда, он отдыхал, словно весь остальной мир оставался за дверью этой маленькой московской квартиры. И сегодня он привез сюда женщину, не понимая, почему он совершил этот явно неразумный поступок.

— Проходите, — предложил он. — Вам, наверное, холодно? Я сейчас поставлю чайник. Он у меня электрический, вскипит быстро.

— Вы живете здесь один? — спросила она, глядя на книги, стоявшие на полках.

— Да, — кивнул полковник.

— И это ваши книги?

— Кажется, да.

Она подошла ближе, удивленно разглядывая корешки. Потом обернулась к нему.

— Я даже не могла предположить, что вы читаете Монтеня.

— Ну да, я же типичный бандит.

— Я не хотела вас обидеть. Просто это так странно.

Женщина отдала ему куртку и, пройдя в комнату, села на диван. Он видел, как она невольно откинулась на его спинку: ей все-таки было тяжело переносить все эти испытания.

— Кем вы работаете в банке? — спросил Высоченко, перед тем как уйти на кухню. — Почему вы остались там так поздно?

— А вы разве не знали? — Она удивленно взглянула на него, — Я думала, вы именно поэтому меня и взяли как заложницу.

— Что? — повернулся он к ней. — Какую заложницу?

— Я вице-президент банка, — сказала женщина. — Неужели вы, Правда, этого не знали?

— Не знал, — растерянно сказал Высоченко. Только теперь он увидел и оценил дорогое платье женщины, ее обувь, уверенный взгляд, ее четкие деловые реплики. Только теперь он понял, что именно ему нравилось в этой женщине. Она был не просто сильным человеком. Она была очень выдержанным и смелым человеком, если решилась пойти с ним в его квартиру. Он молча повернулся и пошел на кухню ставить чайник. Затем умылся в ванной и вернулся в комнату.

— Можно я воспользуюсь вашей ванной? — спросила она.

Он молча кивнул. Все было так запутанно, так странно. Она вышла из ванной через несколько минут. Снова прошла к дивану. К этому времени вода уже закипела, и он подал ей чай в кружке. В своем доме он не любил стеклянных стаканов и предпочитал кружки с изображениями собак. 1 — Давно вы работаете вице-президентом банка? — спросил полковник, усаживаясь в кресло напротив нее.

— Нет, — взглянула она ему в глаза, — только третий месяц. Они даже не знали, что я беременна, когда брали меня. Если бы знали, думаю, не назначили бы.

— Почему?

— Репутация банка. Мир все еще поделен между мужчинами. Представьте себе, что к нам приходит клиент и просит встречи с вице-президентом. А ему говорят, что вице-президент находится в декретном отпуске. Согласитесь, это звучит несколько несерьезно.

— Возможно, — ответил полковник. — И теперь вы решили уйти?

— Только на время. Врачи считают, что мне нужно меньше волноваться. — Она взглянула ему глаза. — Хотя мне кажется, что всю норму волнений я уже получила.

— Это ваш первый ребенок?

— Да. Я позднородящая, как сейчас пишут в документах. Мне уже тридцать.

— Почему вы раньше не рожали? — Он и сам не понимал, каким образом между ними установилось то абсолютное доверие, какое бывает только у незнакомых людей, внезапно проникающихся симпатией друг к другу.

— Не знаю. Как-то не сложилось. Я училась в институте, потом в аспирантуре. Не торопилась выйти замуж. У меня был друг, военный летчик, но он был женат. Вот так я и просидела до двадцати восьми. А потом встретила своего нынешнего мужа.

— Вы его любите? — Он никогда не задавал подобных вопросов. А она никогда не отвечала на такие вопросы. Но сейчас все казалось естественным, нормальным.

— Не знаю, — честно призналась она, — наверное, люблю. Он человек надежный, спокойный. Мы с ним познакомились, когда он вернулся из Чечни. Они там восстанавливали какую-то связь, подробностей я не знаю. Я к нему отношусь хорошо. А он, кажется, меня любит по-настоящему.

Полковник поставил свою кружку на стол.

Только сейчас он обнаружил, что все время держал ее в руках.

— Вы были женаты? — спросила она.

— Вот именно — был, — криво усмехнулся полковник.

— Она от вас ушла?

— Нет. Я даже не знаю, как все получилось Правда, мы и раньше жили как-то отчужденно друг от друга. Я все время бывал в командировках она одна растила дочь. Потом я поехал в Чечню…

Он замолчал.

— Не нужно рассказывать, если вам это неприятно, — предложила она.

— Да нет, все уже прошло. Нас бросили в самую мясорубку. Первыми гибли офицеры, пытаясь спасти молодых солдат. Никто не понимал, почему мы должны там умирать, почему нас бросили сюда? А потом практически всю мою группу расстреляли в упор из минометов и пулеметов. Я был тяжело ранен и очнулся, когда кто-то наступил на меня, считая меня погибшим. Потом меня привезли в госпиталь.

Он снова замолчал, но на этот раз она не прерывала его.

— Врачи считали, что я не вытяну. У меня были множественные осколочные ранения, тяжелая контузия. Я почти не мог говорить, не видел и не слышал. Мне сделали три операции и перевезли в Москву. Я восемь месяцев лежал в госпиталях.

И все восемь месяцев моя жена была рядом со мной.

— Она вас любила?

— Она меня жалела. Позже я узнал, что у нее был друг. Он появился еще до того, как я отправился в этот ад. Но, узнав о моем ранении, она самоотверженно все восемь месяцев просидела у моей постели. Это необъяснимая женская душа. Когда мне было плохо, она сидела рядом со мной. Может, потому, что врачи считали меня безнадежным, и она не хотела оставлять меня одного.

Когда я стал выздоравливать, между нами все было кончено. Через восемь месяцев я уже мог ходить. Еще через некоторое время меня выписали больницы. Тогда она мне и сказала про своего друга. Я не знаю, когда мне было больнее: тогда, когда я лежал почти мертвый или когда она мне это рассказала. И не знаю, как я до сих пор его де убил. Может, просто решил ответить благородством на ее благородство.

Она меня все-таки выходила. И мы расстались. А дочь осталась с ней. Вам не кажется, что все это было глупо? Женщины вообще необъяснимые существа, существа иного порядка, чем мужчины.

— И вы не сделали попытки ее вернуть?

— Не сделал. Мне все стало безразлично. Знаете, я всегда восторгался декабристками, которые отправились за своими мужьями в Сибирь. Мне казалось, что это так самоотверженно и красиво. Вот где царила настоящая любовь. Но где-то год назад один историк, с которым мы сильно выпили, вдруг рассказал мне, что и там, в ссылке, в Сибири, некоторые мужья и жены изменяли друг другу. Вот вам и декабристки.

— Гадко, — передернула она плечами. — Наверное, ваш историк был женоненавистник. Или вообще человеконенавистник. Так можно сойти с ума, разуверившись в людях.

— Вот я и сошел с ума, — ровным голосом продолжал Высоченко. — А потом меня выставили с работы. По существу, они были правы, у меня ведь были такие ранения. Меня уволили в сорок лет и начали выплачивать пенсию, на которую я мог покупать только черный хлеб и платить за квартиру. Вот и все. И никаких шансов у меня больше не было. Вы знаете, какую пенсию платят по инвалидности?

— Примерно знаю.

— Это цена моей крови за Чечню. Сначала мне платили около миллиона старых рублей. Это примерно полтораста долларов. Если учесть, что квартиру я тогда снимал и платил за нее сто долларов, то на жизнь мне оставалось только пятьдесят. До сих пор не знаю, как я тогда не умер!

— У вас не было профессии?

— Не было, конечно. Я ведь профессиональный милиционер, кончал Высшую школу милиции. Кому я такой был нужен? Мне предлагали идти либо в вахтеры, либо в охранники, либо в телохранители, двери открывать какому-нибудь суке. Но я решил, что это не для меня. И тогда я сам выбрал свою жизнь. Сначала я стал искать ребят, которые могут делать то, что вы сегодня видели. Потом они стали искать меня. Образовался соответствующий круг клиентуры, круг исполнителей. Я стал принимать заказы на убийства. И сам стал убийцей. Собственно, ничего другого Я все равно делать не умел. Либо убивать, либо организовывать убийства.

— Много людей вы убили?

— Много, — сказал он, чуть запинаясь и морщась. — Вчера утром я убил троих. Правда, они были мразь, подонки. И, если бы я их не убил, они бы замучили невинную девушку и убили бы такого же мерзавца, как они сами. Так что, выходит, утром я сделал благое дело. А вечером мы брали банк. В охранников у входа мы стреляли вдвоем с напарником, но я думаю, что двое на моей совести. И тот парень, которого вы увидели, когда шли. Все это сделал я один.

Он замолчал, потом вытянул руку. Рука дрожала. Она посмотрела на нее и закрыла глаза. Он заметил, как она содрогнулась.

— Все правильно, — горько сказал полковник — все так и должно было быть. Мне уже нет прощения. Бешеных зверей нельзя лечить. Их нужно только убивать.

— Вы могли бы все это бросить…

— И снова жить на свою пенсию? — горько усмехнулся он. — Те, кто меня туда отправил, ездят на «Мерседесах», приходят на концерты с мобильными телефонами, щупают девочек и смеются мне в лицо. Может, я нахожу своеобразное удовлетворение в том, что отстреливаю эту сволочь. Они жируют на наши деньги, на нашей крови. Это они бросили нас в мясорубку. Это за них мы умирали там, в Чечне. Это их конституционный порядок мы пытались привить чеченцам. И вы хотите, чтобы я все это бросил? Нет. Это, если хотите, высшая месть за все, что со мной сделали. Я понимаю, что смешно смотрюсь в роли Робин Гуда, но за два года, пока я занимаюсь этим грязным делом, ко мне ни разу не пришлите просьбой убить врача или учителя, инженера или даже журналиста. Заказывают всегда толстосумов, которые что-то не поделили. Любое убийство — это деньги. Не верьте, если вам скажут, что наемные убийцы стреляют в кого-либо из-за политики. В основе всегда грязные деньги. И отстреливают, как правило, тех, кто нарушает Правила игры. А если заказчик сам нарушает эти давила, то довольно быстро заказывают и его.

В этой рулетке не бывает исключений. Если играть, то должен быть готов к тому, что однажды выпадет «зеро» — круглое отверстие которое в тебе сделает сама жизнь.

— У вас изощренная мотивация оправдания убийств, — сказала женщина. — Я все думаю, в какой стране вырастет мой сын?

— Через двадцать лет все будет по-другому, — убежденно сказал полковник, — так долго продолжаться не может. Либо нас всех раздавят и к власти в стране придет сильный человек, либо вакханалия разброда достигнет своего пика, и все развалится. Но такая страна долго существовать не может. Это я вам могу сказать точно.

— И никакого третьего варианта нет?

— А его и не бывает. Либо порядок, либо беспорядок. На грани пройти невозможно. Даже в таких странах, как США или Франция, в самых цивилизованных странах Запада в ответственный момент нужны были такие сильные люди, как Рузвельт и де Голль. Иначе все полетело бы в тартарары. Я уже не говорю про Пиночета или Франко. Или вы не согласны?

— Не согласна, — мягко возразила она, — Мы действительно обязательно выкарабкаемся из этого положения. Я ведь работаю в банке и вижу, что сейчас происходит с экономикой. Сначала был общий развал, потом нас захлестнул поток мелкого жулья и крупных мошенников, которые стремительно богатели. Появлялись авантюристы и проходимцы, делавшие неслыханные состояния. Но это время уже заканчивается. На смену шальным деньгам и господам с лоснящимися лицами и жуликоватыми глазами идут другие — образованные, умные, знающие как вести дела.

Общество меняется, просто вы этого не хотите видеть. Или пока не можете видеть…

— Или не хочу видеть, — добавил он, глядя ей в глаза.

Молчание длилось довольно долго. — Когда вы меня отпустите? — спросила она.

— Сейчас, — сказал он, поднимаясь. Ей было тяжело вставать с дивана, но она поднялась, опираясь руками о подушку. И остановилась перед ним.

— Вы интересная женщина, — сказал он.

— А вы интересный мужчина. — Они смотрели друг другу в глаза. Он снял очки.

— Мы еще увидимся? — спросил он.

— Не знаю. — Ей не хотелось лгать в эту ночь. Она чувствовала, что ее волнует этот мужчина, этот убийца, который был словно антиподом того света, который она носила в себе. Свет и тьма — две ипостаси человечества были в этой комнате. Перед ней стоял убийца, в ней самой теплилась новая жизнь. Неожиданно она почувствовала легкий удар. Это ребенок давал знать о себе, он напоминал ей о своем существовании, и она вдруг поняла, что они никогда больше не увидятся с этим человеком. Он всегда будет принадлежать тьме, а она — свету. И, поняв это, она вдруг бессознательно прошептала:

— Мы больше никогда не увидимся. — Да, — согласился он, — мы больше никогда не увидимся.

Целую минуту они молча смотрели в глаза друг другу.

— Как тебя зовут? — спросил он, вдруг вспомнив, что так и не узнал за все это время ее имени она улыбнулась.

— Не нужно, — покачала головой женщина, — мы должны остаться друг для друга символами этой ночи. Не говори мне своего имени и не спрашивай моего.

— Да, — согласился он, — я отвезу тебя домой. Только до десяти утра никому и ничего не говори.

— Не буду, — согласилась она. Больше не было сказано ни слова. Он подал ей свою куртку, сам надел свой старый плащ. На улице он остановил машину, заплатил деньги и сказал водителю:

— Отвезешь туда, куда она скажет. Потом повернулся к ней:

— Я специально не спрашиваю твоего адреса, чтобы не знать его. Иначе мне однажды захочется к тебе приехать.

— Я это поняла, — серьезно сказала женщина. Она пожала ему руку, отдала куртку и села в машину. И автомобиль уехал. Он стоял и долго смотрел, как рубиновые огни скрываются в ночи. Затем поднялся наверх, убрал на кухне, отставив ее кружку в сторону и даже не решаясь вымыть ее. Собрал вещи и снова вышел из дома.

Через два часа он был у себя в подмосковном доме, где его поджидал напуганный долгим отсутствием полковника Серебряков со своей девушкой. И только тогда полковник вспомнил, что так и не купил продуктов, которые обещал привезти для Ольги.

 

Глава 21

Дронго проснулся в половине десятого. Для него это было еще раннее утро. Он любил работать по ночам и спать до полудня. Однако на этот раз он поднялся и отправился в ванную бриться, чтобы уже через несколько минут позвонить в номер Чумбуридзе.

— Вы завтракали? — спросил Георгий.

— Нет, но с удовольствием позавтракаю вместе с вами.

— Договорились, — обрадовался майор, — мы будем ждать вас через десять минут внизу.

Дронго спустился чуть раньше. Он стоял рядом с вахтером в тот самый момент, когда мимо того прошла пожилая горничная. Они кивнули друг другу, и женщина что-то сказала. Дронго задумчиво проводил ее взглядом. Уходя, женщина достала ключ, который находился на верхней полочке, Ей было тяжело его доставать, так как она была небольшого роста, и ей пришлось чуть приподняться на носках. Дронго обратил внимание на этот факт и в этот момент увидел спускающихся офицеров. Георгий, улыбаясь, подошел к нему.

— Звонил полковник Мамедханов, приглашал к себе. Он организовал завтрак. К ним прилетел новый руководитель штаба. Генерал Потапов из ФСБ.

— Да, — сдержанно сказал Дронго, — я его знаю.

— Машина ждет на улице, поедем вместе, — предложил Чумбуридзе.

И в этот момент Дронго почувствовал за своей спиной чье-то присутствие.

Он обернулся. Рядом стоял Исмаил. Дронго кивнул головой — Кажется, я забыл о своем спутнике, — усмехнулся Дронго. — Вы не будете возражать если и он поедет с нами?

— Нет, — удивился майор, — все равно за нами приехали две машины.

Дипломаты тоже поедут.

— Это я уже понял.

Дипломатов им пришлось ждать около двадцати минут. Они спустились вниз, даже не извинившись. И только после этого все поехали завтракать. В просторном павильоне, бывшей столовой общепита, а ныне неплохой закусочной рядом со зданием министерства, были накрыты столы на двадцать-тридцать человек. И хотя за столом людей сидело гораздо меньше, тем не менее обычаи кавказского гостеприимства требовали, чтобы стол был достаточно большим и за ним могли поместиться и другие гости, если бы вдруг они появились.

Мамедханов на правах хозяина знакомил приехавшего генерала ФСБ со всеми прибывшими. Рядом с ним стоял начальник управления ФСБ. Когда к Потапову подошел Дронго, генерал с интересом посмотрел на него, но ничего не сказал.

Мамедханов назвал фамилию Дронго — ту, под которой он приехал в Дагестан.

Потапов кивнул и ничего не стал говорить. Рядом с ним стоял и генерал Синицкий, отстраненный от руководства поисками исчезнувшего самолета.

Завтрак проходил оживленно. По обычаю, рано утром можно было поесть хаш — специальное блюдо из коровьих ножек, которое готовилось с вечера и считалось деликатесом. Хаш появился вместе со специями и обязательной водкой. А когда присутствовало спиртное, то кавказские тосты тоже были обязательны, и застолье продолжалось около двух часов, несмотря на явное волнение прибывших гостей, нетерпеливо поглядывавших на часы. И хотя хозяева, соблюдая меру, не настаивали на том, чтобы каждый тост пили до конца, тем не менее к концу завтрака все были в приподнятом настроении.

В разгар завтрака появился прокурор, и новые тосты задержали всех еще на двадцать минут. Наконец все было закончено, и после традиционного крепкого чая все начали подниматься из-за стола.

За все это время Потапов почти ни разу не взглянул в сторону Дронго. И лишь когда все встали из-за стола, решив вернуться в МВД, генерал незаметно кивнул ему.

— Может, вы поедете в моей машине? — предложил он. — Я попрошу полковника поменяться с вами местами, — добавил Потапов, обращаясь к начальнику управления ФСБ. Тот все понял, согласно кивнул и пошел к машине прокурора.

Дронго увидел недовольное лицо Исмаила, но махнул ему рукой, чтобы он отправился в машине с дипломатами — своими соотечественниками. Было видно, что Исмаил очень недоволен.

— Как вы оказались здесь? — строго спросил Потапов. — У меня такое ощущение, что я обречен встречать вас во всех местах, где происходит какая-нибудь очередная пакость. Почему вы здесь?

— Меня попросили, — ответил Дронго;

— Кто попросил?

— Официальные лица их республики. Они приехали ко мне домой и уговорили принять участие в поисках самолета.

— Они объяснили вам, почему они ищут этот самолет?

— Да, объяснили.

— Вы можете мне сказать?

— Я дал подписку о неразглашении, — усмехнулся Дронго. — Можно подумать, что вы не знаете этого. Или вы считаете, что я должен всерьез поверить, что ФСБ и СВР не имеют своей агентуры в республиках бывшего Советского Союза?

— У нас есть официальный договор, — нервно сказал Потапов, — мы не работаем друг против друга.

— Это вы скажите их дипломатам, — улыбнулся Дронго.

— Не нужно улыбаться, — строго заметил Потапов, — дело намного серьезнее, чем вы думаете. По Москве ходят очень неприятные слухи. Здесь убили их дипломата. Кто-то сознательно мешает нам найти самолет. А по нашим данным, там находилась изрядная часть золотого запаса республики. Этим и объясняются настойчивость их дипломатов и ваш неожиданный приезд.

— Ну вот видите, вы все сами знаете.

— Кто убил их дипломата? — резко спросил Потапов.

— Не знаю. Его убили вчера вечером. Вас же наверняка ознакомили с материалами дела. Убийца вошел в гостиницу, проник в номер консула И выстрелил в него три раза. Третий выстрел был контрольным — значит, стрелял не дилетант, а профессиональный убийца. Первые две раны тоже, очевидно, смертельные, так как стреляли практически в упор в грудь.

— Это я понимаю. Действовал, конечно, профессионал. Но как он попал в гостиницу? Только не говорите мне, что вы всю ночь спали. Я знаю, что вы всю ночь ходили по номерам. Дежуривший внизу сотрудник милиции слышал, как вы ходили по этажам и стучали в номера. Вы искали убийцу. И я никогда не поверю, что у вас уже нет примерных наработок. Или подозреваемого. Я не утверждаю, что убийца — один из проживающих в гостинице, они практически все поселились в ней еще до того, как приехали дипломаты. Но мы должны знать, как убийца попал в гостиницу и как он вышел оттуда, чтобы иметь представление, кого именно нам искать.

— Я постараюсь сегодня к вечеру рассказать вам о своих выводах, — ответил Дронго.

— Мне нужны сейчас ваши данные, — резко возразил Потапов, — я ведь знаю вашу манеру работы. Пока вы всех не измотаете, пока не доведете всех до бешенства — не скажете правды. Говорите, что вам удалось узнать?

— Пока ничего, за исключением того, что я познакомился со всеми постояльцами гостиницы.

— Хватит, — нахмурился Потапов, — мы уже приехали. Слава Богу, установилась хорошая погода. Сегодня мы с пограничниками начнем прочесывать Аграханский полуостров. Если самолет упал там, то мы его обнаружим. Нужно поставить точку в этой грязной истории. Их республика уже передала в наш МИД несколько протестов. Вчера выступал их президент. Он заявил, что нужно пересмотреть отношения его страны с СНГ. Вы понимаете, что это значит? И вместо того чтобы помочь нам, вы играете в сыщика?

— А почему я должен вам помогать? — спросил Дронго. — Или вы по-прежнему считаете, что у меня остались долги бывшего советского гражданина? Вы сами развалили эту страну, вы сами вытолкали в шею республики Средней Азии, которые до последнего не хотели выходить из Советского Союза. А теперь жалеете о том, что они хотят выйти из СНГ. Раньше нужно было думать когда ваши коллеги помогали разваливать страну.

— Не читайте мне нотаций, — резко и громко сказал Потапов. Водитель испуганно повернулся. Он уже остановил машину рядом со зданием МВД.

Генерал вышел из автомобиля, гневно хлопнув дверцей. Потом обернулся к Дронго.

— Определитесь наконец, — произнес он, — с кем вы хотите быть. Или вы работаете на них, или помогаете нам. Или вам больше нравится роль кошки, которая гуляет сама по себе? — Мне вообще всегда нравились кошки, — ответил Дронго.

Потапов рассерженно повернулся и пошел к подъезду. Дронго медленно двинулся за ним. В этот момент из другого автомобиля вышли дипломаты Низаметдинов и Валидов, которые что-то громко выговаривали растерянному Исмаилу. Очевидно, дипломаты были недовольны вчерашней активностью Дронго и бездействием Исмаила, который крепко спал в своем номере, не подозревая, чем занимается его подопечный.

Дронго усмехнулся, но не стал вмешиваться. Пока все поднимались в кабинет Мамедханова, собираясь на очередное совещание, он повернул обратно к машине.

— Я забыл свои вещи в гостинице, — сказал он водителю. — Ты можешь меня туда подвезти?

— Конечно, могу. Садитесь, — приветливо сказал водитель.

Не обращая внимания на вытянувшиеся лица дипломатов и гнев Исмаила, Дронго сел в автомобиль, который отъехал от здания МВД. Когда в кабинете Мамедханова собрались все остальные, выяснилось, что Дронго куда-то уехал.

Мамедханов, покраснев, приказал срочно найти гостя. Потапов усмехнулся. Он не сомневался, что Дронго в конце концов отыщет убийцу.

— Не нужно его искать, — сказал он, обращаясь к Мамедханову, — он нас сам найдет.

— Он вчера никому из нас не дал спокойно заснуть, — возмущенно заявил Низаметдинов.

— Ничего не могу сделать, — с явным удовольствием ответил Потапов, — это ведь ваша республика пригласила такого эксперта.

Дронго отпустил водителя, бегом бросившись к дверям гостиницы. Внизу уже сидели другой сотрудник милиции и новый вахтер. Увидев незнакомца, сотрудник милиции спросил его, куда он идет.

— Я живу в этой гостинице, — объяснил Дронго, — вот моя карточка.

Сотрудник милиции передал гостевую карточку вахтеру, и тот, изучив ее, благодушно махнул рукой. Дронго спросил:

— Кто-нибудь из командированных с третьего этажа сейчас в гостинице?

— Никого нет, — ответил вахтер.

— Мне нужно с вами переговорить, — сказал Дронго.

— О чем? — удивился вахтер.

— Я объясню, — поманил его за собой Дронго. Через полчаса он вышел из гостиницы и, поймав автомобиль, отправился в МВД. Когда он вошел в кабинет Мамедханова, совещание уже заканчивалось.

— Мы вылетаем сегодня в четыре часа, — говорил Потапов. И в этот момент в комнате появился Дронго. Все посмотрели на него.

— Где вы были? — недовольно спросил генерал.

— Я знаю, как убили консула, — ответил Дронго, — и все обстоит гораздо хуже, чем вы думаете.

Прокурор достал платок и в наступившей тишине громко высморкался.

Низаметдинов и Валидов переглянулись. Мамедханов нахмурился. Он не мог поверить, что этот странный эксперт действительно сумел так быстро во всем разобраться.

 

Глава 22

Они ждали своего рейса в аэропорту Внуково, обмениваясь лишь быстрыми взглядами. Все сидели в разных местах, словно были незнакомы друг с другом.

Миленкин любезничал с какой-то девушкой. Артем дремал на скамейке, ни на кого не обращая внимания. Валерий Измайлов читал газету. Серебряков нервно ходил по залу в ожидании разрешения на посадку. Только Высоченко сидел, глядя перед собой, словно размышлял над состоявшимся вчера ночью разговором. Когда наконец объявили о посадке, Серебряков подошел полковнику.

— Я нервничаю, — сказал он, — как там Оля будет одна. Мы ей даже хлеба не оставили.

— У нее осталась мука, — строго ответил Высоченко, — а продуктов, которые есть дома, хватит ей на две недели как минимум. Я же объяснил, что ей нельзя выходить из дома.

— С тобой невозможно разговаривать, — раздраженно заявил Серебряков, отходя в сторону.

Когда сдавали чемоданы в багажное отделение, полковник внимательно смотрел, как Миленкин и Артем сдают два чемодана с деньгами. Все прошло спокойно, правда, в последний момент кто-то из персонала спросил:

— Что у вас в чемодане?

— Книги, — спокойно ответил Миленкин. На внутренних рейсах никогда не бывало таможенников, и на этом строился расчет полковника. Чемоданы были благополучно приняты, и они отправились на предполетный контроль. Разумеется, оружия ни у кого из них не было. Все прошли в самолет. Места Серебрякова и Высоченко оказались рядом, что совсем не понравилось полковнику. Остальные трое боевиков оказались в разных местах самолета. Высоченко пришлось во все время полета слушать жалобы Серебрякова, пока наконец ему это не надоело.

— Хватит, — жестко сказал он, — еще одно слово — и я тебя удавлю. Я же тебе объяснил, что Оля должна сидеть дома, иначе все кончится для нее плохо.

Неужели не ясно? А теперь заткнись и больше ни слова!

В Минводах их встречали. Двое боевиков приняли чемоданы и провели прибывших к машинам. Высоченко сел в первую вместе с Серебряковым.

— Добрый день, — весело сказал сидевший в машине рядом с водителем мужчина с обритой наголо головой. Это и был Казбек.

— Здравствуй, — кивнул Высоченко.

— Деньги привезли? — спросил Казбек.

— Привезли. Больше миллиона долларов.

— Вах! Как здорово! — улыбнулся Казбек. — Тогда на все хватит. И оружие купим, и машины, и технику.

— Ты убежден, что самолет все еще там?

— Конечно, убежден. Его занесло песком и снегом, но он там. Мои братья все время смотрят, чтобы там никто не появился.

— Почему его до сих пор не нашли?

— В тот день был очень сильный снегопад. Они могли ошибиться, не правильно просчитав место падения самолета. А потом ветер завалил все снегом и песком.

— И его не могут до сих пор найти? — подозрительно нахмурился Высоченко. — Не нравится мне все это. Очень не нравится.

— Ребята уже готовы, — пожал плечами Казбек, — все ждут вашего сигнала.

Можем сразу же выехать. Как только заплатим, нам дадут машины и оружие. Там такое оружие привезли, что вы все удивитесь. За деньги можно достать все что угодно.

— Сколько они хотят?

— Четыреста тысяч. Но там есть и пулеметы, и гранаты. Покупаем большую партию, поэтому нам делают большую скидку.

— Где находится товар?

— В тридцати километрах отсюда. Мы поедем на джипах.

— Они надежные люди? Не подведут?

— О чем говоришь? — даже испугался Казбек — разве с такими делами на Кавказе шутят? Если они подведут, то они конченые люди. У нас нельзя обманывать в таких вопросах. Здесь все про всех знают.

— Ясно. А машины как?

— Их приготовят в другом месте. Нам нужны грузовики и джипы. Еще сто тысяч, и прямо сегодня можем забирать машины.

— Форма?

— С этим вообще нет проблем, — засмеялся Казбек, — любую форму найдем, и почти даром. Но если будем ехать через Чечню или Ингушетию, форму надевать нельзя. Там военных не очень любят. Сами понимаете, трудно будет проехать.

— Что ты советуешь?

— Надо ехать в объезд. Правда, два дня потеряем.

— Нет, — решительно возразил полковник, — у нас нет времени.

— Ты хочешь ехать через Чечню? — не поверил своим ушам Казбек.

— Конечно. Иначе мы не успеем. У нас мало времени. Кроме нас, о самолете знают и другие, — зло сказал Высоченко, взглянув на Серебрякова. Тот молчал, понимая, что лучше помалкивать.

— У нас нет времени, — повторил полковник.

— Плохо, — с сожалением сказал Казбек, — очень плохо. Нельзя было про самолет говорить. Нельзя было, чтобы кто-то узнал. Теперь придется через Чечню ехать. Это очень плохо. У вас в основном все русские. Как мы их спрячем, как объясним, зачем едем? Еще подумают, что из ФСБ или провокаторы какие-нибудь, и всех нас перестреляют.

— Что ты предлагаешь? — спросил полковник.

— Только в объезд, — вздохнул Казбек, — другой дороги нет.

— Поедем через Чечню, — упрямо сказал Высоченко.

— Послушай, дорогой, — повернулся к нему всем телом Казбек, — ты, видимо, себе смерти ищешь. Жить не хочешь, да? А мне еще хочется жить. Меня вместе с вами расстреляют. Почему я должен идти с тобой на верную смерть? Нет.

Если ты хочешь, ты сам оттуда и поедешь. Один, без нас. А мы поедем в обход.

— Сначала нужно взять оружие и машины, — сказал Высоченко, — потом решим окончательно. Если есть хотя бы один шанс, нужно прорываться.

— Нету шанса ни одного, — загремел Казбек, — это тебе не кино!

Пострелял — проехал. Даже одно селение не проедешь. Миномет поставят и шарахнут по нашей колонне. Ты знаешь, что такое миномет.

— Не ори, — тихо сказал полковник, резко задрав джемпер вместе с рубашкой. На его теле были видны шрамы от осколочных ранений. — Видишь? — спросил Высоченко. — Я знаю, что такое миномет. И знаю, как бывает больно, когда из него в тебя попадают. Но именно поэтому мы должны прорываться там, где нас никто не будет ждать. Иначе нас могут перехватить в пути. Или еще хуже — пойти за нами к этому самолету.

Казбек сцепил зубы и пробормотал ругательство. Он не знал как разговаривать с этим странным человеком. Через час они были уже на месте. В небольшом поселке стояло несколько грузовиков. Около них ходили вооруженные автоматами люди. Они подъехали прямо к грузовикам. Казбек выпрыгнул из машины и довольно долго беседовал с человеком средних лет в военной камуфляжной форме без погон. Потом сделал знак рукой. Высоченко выбрался из автомобиля, подошел к Артему.

— Отсчитайте четыреста тысяч, — тихо сказал он ему и только после этого направился к Казбеку, стоявшему рядом с неизвестным.

— Привезли товар, — радостно сообщил Казбек, — все, что мы просили.

Отдадут вместе с двумя машинами. В качестве презента. Если добавим еще пятьдесят тысяч.

— Хорошо, — кивнул Высоченко, — но я должен посмотреть, что за товар.

— Чего там смотреть, — пожал плечами человек в камуфляже. У него было полное бабье лицо с жирными складками и маленькие поросячьи глазки. Он явно торопился.

Высоченко обратил внимание, что остальные его люди, охранявшие машины с оружием, были в форме офицеров и прапорщиков вооруженных сил. Он поднялся в кузов, открыл один ящик. Здесь лежали гранатометы. Упакованные, в маслянистой бумаге. Высоченко задумчиво потрогал их. Потом попросил открыть другой ящик В нем находились автоматы. Полковник поднял один. Это была последняя модернизированная модель универсального автомата Калашникова, которая еще не поступила на вооружение армии. Высоченко нахмурился и закрыл крышку. Он спрыгнул на землю и пошел ко второй машине.

— У нас здесь есть даже управляемые снаряду «земля — воздух», — улыбнулся ему прапорщик стоявший у машины.; — Если хотите, можем привезти…

— Управляемые, снаряды, — кивнул, тяжело дыша, Высоченко. Он вдруг резким ударом кулака свалил прапорщика на землю. — Управляемые снаряды!..

— заревел он, оборачиваясь и бросаясь к человеку в камуфляже, приехавшему во главе группы.

Тот испуганно попятился. Высоченко схватил его за шиворот.

— Это ведь армейское оружие со складов! — хрипел он. — Как же ты можешь, сукин сын, торговать всем этим? Мы там умирали, а ты у нас за спиной оружие продавал, гнида!

— Стой! — раздалось у него за плечами, и он почувствовал, как ему в спину уперлось дуло автомата.

— Отпусти его, — сказал уверенный голос. Полковник обернулся. Позади него стоял один из продавцов оружия в капитанской форме.

— Сукин сын! — сказал полковник, обращаясь к нему. — На нашей крови деньги себе делаете. Вам нужно, чтобы война здесь никогда не кончилась.

— А ты, моралист? — спросил капитан, грязно выругавшись. — Ты разве сюда не за товаром прибыл? Или деньги твои чистые? Плати деньги и проваливай.

Тоже мне, архангел Божий.

— Откуда оружие? — спросил Высоченко, все еще не отпуская человека в камуфляже. Но капитан не стал медлить. Он поднял приклад автомата ударил полковника. Тот упал. Капитан навел дуло автомата в лицо упавшему.

— Кончай дергаться, — зло посоветовал он, — мы решим, что ты сюда не за оружием приехал, а хочешь подставить нас. Если тебе нужны машины, бери их.

Если не нужны — проваливай.

— Подожди, — отвел его автомат бросившийся к ним Казбек. — Вон деньги несут. Ты не видишь разве, он раненый был, не в себе человек.

Капитан убрал автомат и плюнул себе под ноги. Прямо рядом с лежавшим на земле Высоченко. И отошел. Другой продавец начал считать деньги. Стоявшие около грузовиков вооруженные люди опустили свои автоматы.

— Все правильно, — кивнул считавший деньги, — ровно четыреста тысяч.

Еще пятьдесят — и две машины ваши. Чтобы не перетаскивать оружие.

— Нет, — возразил Казбек, — твои машины нам не нужны. У нас будут свои.

Сейчас мы уедем. Вечером тебе пригонят твои грузовики.

— Как хочешь. Мне все равно.

Высоченко поднялся с земли. Он понимал, что глупо сорвался. Оружие было заказано, его группа не могла обойтись без него. И капитан был прав — деньги, которые они привезли, были в крови убитых. Но все равно он чувствовал себя очень плохо. Дно дело — грабить банки, а совсем другое — подавать родину и своих товарищей, считал половник. И хотя такие рассуждения были изначально порочны и он подсознательно понимал это, тем не менее для него, офицера, прошедшего войну, подобное предательство было неслыханным кощунством.

Еще тогда, когда их перебрасывали на эту грязную войну, среди солдат и офицеров ходили слухи о предательстве генералов и штабных крыс, которые находились в тылу. У чеченцев неожиданно появлялись самое совершенное оружие последних моделей, самые надежные аппараты связи. Они знали о всех передвижениях воинских частей и даже знали пароли, которыми офицеры вызывали друг друга. Без массового предательства такое было бы невозможно. Чеченская война была самой грязной и подлой, которую только можно было себе представить.

Куда уж хуже, если генерал, одной рукой посылающий своих солдат на смерть, другой рукой продавал их врагам оружие и боеприпасы.

И хотя подобные слухи доходили и до полковника, он всегда их отвергал, считая невозможным подобное невероятное предательство. Увы, теперь он был вынужден убедиться в этом лично.

Всю дорогу назад он угрюмо молчал. Казбек, понимавший его состояние, ничего не говорил. Даже Серебряков, испуганный случившимся, сидел, забившись в угол, и ничего не пытался обсуждать. К четырем часам дня они уже были в Минводах.

— Грузовики подождут нас на нашем складе, — решил Казбек. — А мы поедем за машинами, чтобы сразу перегрузить на них оружие.

Высоченко молчал, закрыв глаза. Кажется, его уже ничего не могло удивить в этой жизни.

 

Глава 23

— Вы знаете, кто убил нашего консула? — несколько напряженным голосом спросил Низаметдинов.

Все смотрели на Дронго. Потапов улыбнулся. Он не сомневался, что эксперт сумеет найти разгадку и этого загадочного преступления.

— Может, вы и нам расскажете, что там случилось? — предложил прокурор.

— Расскажу. Только сначала нужно проверить одну мою догадку. Нужно позвонить в местный райотдел милиции и узнать о всех случаях немотивированного нападения на женщин вчера вечером недалеко от гостиницы. Вы можете позвонить?

— При чем тут женщины?

— Позвоните, — настаивал Дронго. Прокурор посмотрел на полковника Мамедханова. Тот понял его взгляд и подвинул к себе телефонный аппарат. Все замерли. Мамедханов поднял трубку.

— Проверьте, не было ли вчера нападений на женщин около гостиницы. И перезвоните, — приказал он по телефону. И, положив трубку, взглянул на Дронго.

— Почему вы считаете, что такое нападение имеет отношение к убийству?

— Я вам все объясню. Но сначала пусть нам сообщат результаты. И если можно, найдите следователей, которые вчера беседовали со мной. Один м из прокуратуры, другой из ФСБ. Вы не могли бы найти и пригласить их сюда?

— Не считайте себя Эркюлем Пуаро, — нервно заметил Потапов, — здесь Дагестан, а не Англия, и вы не английский сыщик.

— Прошу прощения, он был бельгийцем — улыбнулся Дронго.

— Неважно, — рассерженно сказал Потапов Он разозлился, что его поймали на такой неточности. — Все равно хватит разыгрывать из себя всезнайку. Я знаю, что вы лучший аналитик, который когда-либо мог появиться среди нас, но по-моему, вы достаточно посмеялись над нами. Может, вы все-таки расскажете нам, что там произошло и как убили дипломата?

В этот момент зазвонил телефон. Все посмотрел на Мамедханова. Он торопливо снял трубку, выслушал и произнес только одно слово:

— Хорошо, — и положил трубку. После чего посмотрел сначала на прокурора, потом на Потапова и наконец на Дронго.

— Да, — сказал он, — действительно, вчера у гостиницы избили двух девушек. Девушек доставили в больницу, они вне опасности, хотя побили их довольно сильно.

— Это были девушки с определенной репутацией? — спросил Дронго.

— А как вы догадались? — удивился Мамедханов.

— Теперь я могу рассказать вам, что там случилось. Вчера ночью я по очереди беседовал с каждым проживающим в гостинице. Конечно, следователи тоже говорили с ними, и я не могу пожаловаться на их профессионализм. Но все дело в том, что они воспринимали показания каждого из свидетелей в отдельности. Не как единое целое. То есть они привыкли анализировать действия каждого из свидетелей и факты, которые становятся известны. А нужно было обратить внимание на некоторые детали в показаниях свирелей и сопоставить их друг с другом. Это не так сложно, как думают иногда, но почему-то никто этого не делает.

— Может, хватит нам объяснять ваши методы анализа? — прервал его Потапов. — Рассказывайте к какому выводу вы пришли.

— Дело в том, что я обратил внимание на кровать Низаметдинова. Она стоит рядом со стеной, за которой был номер консула. В момент убийства Низаметдинов лежал на постели. Даже если он говорил по своему мобильному телефону и был включен телевизор, то и тогда он должен был услышать крик консула о помощи. Я посмотрел его аппарат. У него хороший телефонный аппарат системы «Панасоник». И ему не нужно было напрягать слух, чтобы услышать то, что хочет сказать его собеседник. Следовательно, он мог услышать и крики о помощи.

— Вы хотите сказать, что я вам врал? — разозлился Низаметдинов.

— Нет, не врали, хотя так откровенно хамили следователям, что они сделали вывод о вашей причастности к этому преступлению. Теперь я понимаю, что вы просто нервничали, подполковник.

— Это не ваше дело, — разозлился Низаметдинов, которого Дронго опять назвал подполковником.

— Кроме того, супруги Токарчук, приехавшие очень поздно, рассказали, что слышали даже, как работали мастера в другом номере. Низаметдинов должен был услышать хотя бы шум борьбы. Но он ничего не слышал. Меня насторожил это факт.

Затем я поднялся наверх. В номер, где жиду двое командированных. Они рассказали мне о том что здесь иногда можно весело проводить время и встречаются девицы, которых можно вызвать к по телефону. Разумеется, следователям они таких подробностей не стали бы сообщать, да их, впрочем, и не заинтересовали бы эти пикантные нюансы. Но мне один из них рассказал об этом, добавив, что вчера почему-то девушки их подвели. Меня заинтересовал и этот факт. Почему они не пришли именно в этот вечер? У них не бывает перерывов в работе. Там обычно круглосуточная вахта. И меня насторожило это обстоятельство.

Третий командированный — Колышев — рассказал мне, что спускался вниз один раз и слышал, как спорили консул и Низаметдинов. Я узнавал у дипломатов, они утверждали, что двери номера консула всегда были закрыты. Но Колышев, который спускался вниз, слышал шум в номере консула. Я перепроверил. В этот момент консул был еще жив и действительно разговаривал с Низаметдиновым. Однако Валидов вспомнил, что Колышев спускался вниз два раза. Я еще раз поговорил с Колышевым, и он вспомнил, что действительно спускался вниз два раза. Он сказал мне, что ему должны были привезти конверт и он спускался за ним. Однако почему-то вахтер и милиционер, которых допрашивали следователи, забыли рассказать о том, что Колышеву должны были привезти конверт. Они не упомянули и о водителе, который привозил еду и выпивку для обоих командированных. Наконец, они не сказали ничего и о трех малярах, которые работали в ремонтируемом номере. Из этого я сделал вывод, что и вахтер, и милиционер вольно или невольно поддались так называемому гипнозу «своего человека».

Это происходит, когда человек, примелькавшийся в данном месте, не обращает на себя внимания, как привлек бы внимание любой чужой. Чужих в этот вечер в гостинице действительно не было. Были три маляра, водитель, живущие в отеле командированные и девушка или две девушки, которые пришли по вызову к двум командированным на третий этаж. Помните, он сказал, что вечером они их подвели? Я думаю, что была одна девушка. Милиционер и вахтер знали, что сюда вызывают девушек, и не остановили ее. Она вошла в гостиницу, но поднялась на второй этаж вместо третьего. Дверь консул обычно не закрывал. Она была только прикрыта. Девушка вошла в комнату. Консул, увидев ее, разумеется, не стал звать на помощь. Наоборот, он старался не шуметь, помня о том, что подполковник Низаметдинов, очевидно, приставленный к нему в качестве соглядатая, находится за стеной. Девушка подошла к нему и выстрелила два раза. А потом сделала третий, контрольный, выстрел. Я сегодня поговорил с другим вахтером. Он мне подтвердил, что девушки приходили к командированным Довольно часто и на это все закрывали глаза, так как девицы платили и вахтерам.

Теперь вспомните о случае нападения на двух девиц перед гостиницей. Они спешили по вызову, когда сообщник убийцы остановил их и избил. Он сделал так, чтобы они в этот вечер не попали в гостиницу. Разумеется, командированные бы, обижены, о чем они мне и рассказали. А девушка, вошла в гостиницу, застрелила дипломата и спокойно ушла. Я думаю, что, если сейчас мы найдем, следователей и попросим их допросить сотрудника милиции и вахтера, которые дежурили вчера вечером, они подтвердят, что в гостиницу приходила девушка. Вот, собственно, и все. Я думаю, что она профессиональный снайпер, которые были на Северном Кавказе во время войны. Спортсменки-снайперы. Она выстрелила два раза. Попала в сердце и в легкое. Оба ранения смертельны. Но она сделала и третий выстрел, контрольный. Я думаю, нужно искать эту женщину. И, конечно, получить ее описание у вахтера, мимо которого она прошла.

Формально вахтер прав — чужих действительно не было. Он же не мог считать, что убийцей может быть явившаяся по вызову девушка. Причем я думаю, что Колышев спускался из-за этого второй раз. Никакого конверта он не ждал. Он спускался предупредить, что к нему придет гостья. Командированные звали его к себе выпить, но он отказался. Не дождавшись женщины, он уснул в своем номере, решив не спускаться в третий раз, чтобы не выглядеть смешным. Видимо, телефон девицы ему дали те самые двое командированных, которым он рассказал о том, что девица не пришла. Поэтому они и сказали мне, что вчера почему-то не получилось.

Вот, собственно, и все. Теперь вы можете вызвать следователей и проверить мою версию. Если выяснится, что девушка была в гостинице, а я в этом не сомневаюсь, значит, она и есть убийца.

Дронго закончил и устало посмотрел на сидевших в кабинете. Потапов оглядел собравшихся.

— Я думаю, теперь мы знаем, кого нам искать.

— Это все не доказательства, — взорвался Низаметдинов, — это все голые рассуждения. Где убийца, кто она такая, откуда она взялась?

— Если вы мне не верите, почему вы считаете, что это была она? — спросил Дронго. — В таком случае логично предположить, что это был он.

— Мне все равно, кто это был. Главное — не то, что убили нашего дипломата, а почему его убили. Кто заказал это убийство? — продолжал бушевать Низаметдинов.

— Вы хотите, чтобы я в течение одного дня ответил и на этот вопрос? — спросил Дронго.

— От вас я ничего не хочу, — зло ответил подполковник, — вы чуть не обвинили меня в убийстве. В пособничестве убийце. Вы считаете, что он сторонился меня. Почему вы так решили? Почему?

— Хотя бы потому, что он не закрывал дверь, когда вы входили к нему. И вообще не закрывал дверь. Чтобы вы потом не написали на него в свое посольство, что он договаривался с кем-то из российских властей за вашей спиной. Поэтому, даже когда он спорил с вами, он не закрывал дверей, чтобы ваши споры мог услышать и пресс-атташе Валидов.

— Мне надоело все это выслушивать, — поднялся Низаметдинов. — Или вы все это докажете, или я немедленно покину этот кабинет.

— Позвоните следователям, пусть они допросят еще раз вахтера и сотрудника милиции, которые дежурили вчера, — повторил Дронго.

Мамедханов, казалось, уже ничему не удивлялся. Он взял трубку, покосился на полковника и негромко приказал:

— Найдите срочно Рагимова. И позвоните в ФСБ, пусть найдут Широкова.

Мне нужно, чтобы они еще раз допросили сотрудника милиции, дежурившего в гостинице вчера вечером. Пусть узнают у него, была ли вчера девушка или женщина в гостях у кого-нибудь из постояльцев? Вы меня поняли?

Потапов покачал головой.

— Напрасно теряем время, — сказал генерал, — я знаю Дронго уже давно.

Если он говорит, что все было так, значит, можно не проверять.

— Спасибо, — церемонно кивнул Дронго.

— По-моему тоже не нужно проверять, — вставил Чумбуридзе, — раз совпало столько деталей. И нападение на женщин у гостиницы тоже было. Все совпадает.

— Они все равно обязаны проверить, — заметил прокурор, — иначе нельзя.

— Проверяйте, — кивнул Потапов, — но я думаю, что уже сейчас нужно дать указание всем сотрудникам милиции о розыске неизвестной молодой женщины.

— Из-за обычного самолета не убивают дипломатов, — внушительно заметил Потапов.

— Мы тоже так считаем, — огрызнулся Низаметдинов, — и поэтому хотим найти наш самолет.

— Мы его найдем, — решительно сказал Потапов. — Сегодня в четыре мы вылетаем на Аграханский полуостров. Если нужно, мы останемся в Кызылюрте столько времени, сколько нужно, и прочешем весь берег до Махачкалы. Но я обещаю, что, когда мы найдем этот самолет, я постараюсь доказать вам, что именно из-за него был убит ваш консул.

Низаметдинов пожал плечами, но не стал возражать. Потапов посмотрел на большую карту, лежавшую перед ними на столе.

— Начнем с самого севера. Предположительно самолет мог упасть в районе Аграханского полуострова, поэтому начнем проверку севернее. Там уже работают пограничники и сотрудники МЧС. Я попросил выделить нам вертолеты, чтобы мы могли облететь весь полуостров. Вы поедете с Нами? — спросил он у Дронго.

— Пока не знаю, — пожал плечами Дронго — А вы? — спросил генерал у Чумбуридзе.

— Мы поедем в Чечню, — сообщил майор. — Я думаю, что на всякий случай нужно все проверить и там. Возможно, какие-то слухи, какие-то детали известны и в Грозном. Мы должны все проверить, — убежденно повторил майор.

— Согласен, — кивнул Потапов. — Если вы полетите в Грозный, возможно, вам и удастся что-то выяснить. Я переговорю с нашим представителем в Чечне. Они должны знать, что вы представители Специального бюро координации и не представляете наши интересы. Если выясните какие-нибудь подробности, сразу сообщите нам в штаб. Мы будем в Кызылюрте.

— Хорошо, — кивнул Чумбуридзе. И в этот момент зазвонил телефон.

Мамедханов покосился на прокурора. Тот снял трубку.

— Слушаю, — сказал прокурор. — Да, я все понял. Да.

Он положил трубку и посмотрел на Дронго.

— Вы были правы, — непослушными губами проговорил прокурор, — вчера вечером в гостиницу действительно приходила молодая женщина. Но она сразу ушла.

Ушла… — вдруг понял свою последнюю фразу прокурор.

— Да, — повторил он, — она сразу ушла.

— Пусть дадут ее описание. Пусть сразу же сделают фоторобот. Хотя я думаю, что ее уже нет в Махачкале. И пусть допросят девиц, которых избили у гостиницы. Это явно сделали ее сообщники. Или сообщник.

— Да-да, конечно. — Прокурор с изумлением смотрел на сидевшего перед ним человека. Может, то что про него рассказывают, действительно все правда, — с испугом подумал прокурор. — Наверное, человек с такой необычной кличкой действительно обладает какими-то феноменальными способностями.

Низаметдинов и Валидов подавленно молчали, даже не решаясь спорить.

 

Глава 24

Утром Филя позвонил Колесову. Второй раз в жизни. Очевидно, звонок этот диктовался вчерашними событиями.

— Они взяли банк, — коротко сообщил Филя. — Вы слышали сообщение по телевизору о нападении на банк «Гермес»?

— Слышал, — мрачно ответил Колесов. Его собеседник опять стал обращаться к нему на «вы», что было не очень приятным знаком. — Теперь у них есть деньги, и они, наверное, вылетят за своим самолетом.

— Уже вылетели, — сообщил Филя, — Нам нужно встретиться еще раз.

— Как обычно, со всеми твоими театральными постановками? Или в ресторане? — ядовито спросил Андрей Потапович.

— Не любите вы меня, — притворно вздохнул Филя. — Давайте встретимся в ресторане.

«Паяц», — зло подумал Колосов, бросая трубку. Но в ресторан он поехал.

Филя не опоздал. Он явился вовремя, но на этот раз вошел в ресторан с палочкой.

— Нога болит — объяснил он Колесову в ответ его недоуменный взгляд.

— Что опять случилось?

— Этот полковник Высоченко сумасшедший — тяжело вздохнув, ответил Филя.

— Ночью в банке он убил еще четверых и похитил беременную женщину. Может, он маньяк? Зачем ему беременная женщина?

— Меня позвали обсуждать его сексуальны пристрастия? — ядовито осведомился Колосов.

— Нет, конечно. Они вылетели в Минводы, сегодня утром. Если они найдут самолет, то все будет в порядке. Мы сразу об этом узнаем. И решим вопрос с этим полковником.

— Ты же обещал найти профессионалов?

— Я их уже нашел, — довольно улыбнулся Филя, — и послал вслед за полковником. Он ведь мой должник. Ему все равно не жить. Но мы не тронем его до тех пор, пока он не найдет этот груз. Пусть помучается. А потом мы возьмем его вместе с золотом. Еще тепленьким.

— Когда будут нужны мои люди? — спросил Колесов.

— Пока не нужны. Когда будут нужны, я сообщу.

— Темнишь, Филя. Вчера говорил, что срочно люди нужны, а сегодня опять увиливаешь. Новую пакость придумал?

— Какой вы нервный! Ничего я не придумал. Просто людей ваших берегу, — усмехнулся Филя. — И жизнь вашу тоже оберегаю.

И вдруг Колесов понял, что все кончено. Что приговор ему уже вынесен.

Филя сегодня ночью все решил. Очевидно, у него все получилось. Ой сумел найти осведомителя в отряде Высоченко. Сумел послать по их следу своих «волкодавов» — больше не нужны были ни Колесов, ни его ребята. И эта встреча была лишь поводом, чтобы потянуть время. Как только Филя разберется с Высоченко, он сразу прикажет ликвидировать и Колесова. Во-первых, чтобы не делиться кой неслыханной суммой. Во-вторых… Хотя для Фили вполне достаточно и первой причины. А во-вторых, он уберет такого конкурента, как Колесов, и это тоже пойдет в его актив. Значит, все для себя решил, понял Андрей Потапович.

— Может, мне все же послать туда своих людей? — решил проверить он в последний раз. — Ты ведь говорил, что они срочно нужны.

— Когда будут готовы ваши люди?

— Сегодня.

Подождем несколько дней, — вдруг рассудительно сказал Филя, — никуда они от нас не денутся. «Мне приговор уже вынесен», — понял Колесов, с ненавистью глядя на сидевшего перед ним разноглазого негодяя. Тот, видимо, получал какое-то особое «эстетическое» наслаждение, общаясь с человеком, который скоро должен стать покойком. И никакой защиты от этой угрозы не было.

Никакой? Колесову вдруг пришла в голову невероятная мысль. Он даже удивился, как только она могла прийти ему в голову. А потом улыбнулся. Это был не просто шанс. Это был достойный выход из ситуации. Это была игра на выигрыш.

И он сумеет совести эту игру лучше бандита Фили Кривого.

— Хорошо, — сказал он, — подождем несколько дней. Но не больше, иначе мы можем потерять отряд Высоченко.

— Не потеряем, — пообещал на прощание Филя.

Он даже не мог представить себе, что после разговора в ресторане Колесов поехал аэропорт, чтобы купить билет на самолет. И возвращаясь домой, вылетел в Среднюю Азию Через пять часов он был уже на месте. Он прилетел один, никому не доверяя и никому не рассказывая о том, куда он полетел и зачем. Он знал кого он ищет, и знал, как этот человек к нему от носится. Но он сознавал, что это его единственный выход. И поэтому через пять часов он сидел в компании Али Аббаса Зардани — Хозяина, как его называли в Средней Азии. Человека, через которого шел основной поток наркотиков через территорию бывшего Советского Союза.

Хозяин был удивлен визитом Колесова. Когда-то давно, несколько лет назад, они проводили совместную операцию. Тогда Колесову не удалось ничего сделать. И его компаньон потерпел огромные убытки. Потом была война в Москве, когда люди Хозяина убивали боевиков Колесова, а те, в свою очередь, отстреливали «гостей». Только благодаря огромным усилиям многих авторитетов войну удалось прекратить. И вот теперь Колесов сам пожаловал к Хозяину. Андрей Потапович все рассчитал правильно. Его визит к своему бывшему другу и бывшему врагу был оценен по достоинству. Колесов приехал один, без охраны, без сопровождения, как бы вверяя свою судьбу и жизнь Хозяину. И это обеспечивало его безопасность гораздо сильнее, чем десяток телохранителей. Он как бы отдавал себя под покровительство Хозяина.

Они сидели на веранде и пили чай. Говорил в основном Колесов. Хозяин только внимательно его слушал.

— Мы тогда сорвали вам всю операцию и причинили большие убытки, — хорошо поставленным голосом говорил Колесов, — но сейчас я приехал сюда, чтобы не только компенсировать вам все ваши потери, но и предложить очень выгодную сделку. Речь идет о миллионах долларов.

При этих словах Хозяин не шелохнулся. Он только наклонил голову, продолжая внимательно слушать своего необычного гостя.

— Речь идет о самолете, — торопливо рассказывал Колесов, — о самолете, который потерпел аварию. В нем был золотой запас одной из республик Средней Азии. Если ваши люди сумеют опередить боевиков, которые отправились за золотом, то, я думаю, это не только покроет все ваши убытки, но и принесет вам огромную прибыль.

При этих словах Али Аббас улыбнулся. Он покачал головой — Это политика, мой друг. А как вам известно, я политикой не занимаюсь.

Поэтому мне неинтересно слушать ни про самолет, ни про золото в самолете. Нужно ведь не просто его достать, но еще вывезти и спрятать. Это очень трудно и накладно. И потом, это пахнет политикой. А я дал себе слово заниматься только бизнесом.

— Вы даже не представляете, какие деньги вы теряете, — прошептал огорченный Колесов.

— Представляю, — любезно ответил хозяин Дома, — но мне они не нужны.

Это опасные деньги, очень опасные. А я занимаюсь легальным бизнесом. Надеюсь, вы понимаете мотивы моего отказа.

Колесов понял, что нужно уходить. И понял другое. Очевидно, Филя его опередил. Или Хозяин действительно решил больше не вмешиваться в их московские дела, получая свою гарантированную прибыль от продажи наркотиков. Колесов уже хотел встать из-за стола, когда Хозяину принесли телефон, сказав, что звонит Мурад. Али Аббас схватил трубку, даже не глядя на сидящего напротив гостя.

Видимо, разговор по телефону был для него гораздо важнее эфемерных планов Колесова.

— Это я, — услышал он голос Мурада, — кто-то предупредил о нашем караване. Сейчас нас преследуют.

— Вы потеряли весь груз? — гневно спросил Хозяин.

Мурад помолчал и честно ответил:

— Да, весь. Погонщики уходят, наш караван захвачен.

Колосов видел, как нервничает Хозяин. Того, видимо, душил гнев, но он не хотел давать волю своим чувствам при госте. Однако гнев его явно нарастал.

«Что-то там случилось, — подумал Колесов, — что-то неприятное произошло».

— Нас кто-то предал, — убежденно сказал Мурад.

— Возвращайся, — сказал наконец Хозяин, — я сам все проверю. Где старший погонщик?

Андрей Потапович усмехнулся. Он все понял. Видимо, один из караванов Хозяина попал в засаду. Что и следовало ожидать. Даже по теории вероятности все караваны не могли пробиться без потерь, приходилось рисковать. Учитывая, что афганская граница на севере перекрывалась российскими пограничниками, наркодельцы решили попробовать «прозрачные» афгано-иранские границы, с тем чтобы прорываться затем через Кавказ и ввозить наркотики в европейскую часть СНГ.

Именно поэтому Колесов и приехал к Хозяину. Он знал, какие мощные связи у того в Закавказье и в Средней Азии.

— Он готовится к смерти, — услышал Хозяин в ответ и нахмурился.

— Мурад, — сказал он своим неприятным голосом, — если я узнаю, что это ты сдал караван…

— Я его не сдавал, — от возмущения Мурад даже перебил его.

— Если я узнаю, — продолжал Хозяин, — тогда твои уши я пошлю твоим родичам.

Было слышно, как тяжело дышал Мурад. Очевидно, они уходили от погони.

Хозяин молча смотрел на Колесова, словно раздумывая, как ему быть дальше. И наконец решился.

— Возвращайся, — приказал он своему человеку, — попробуем вернуть наш груз.

— Что? — не понял Мурад.

— Возвращайся, — сказал Хозяин, — я буду тебя ждать.

Мурад отключился. Он не знал, что в этот момент Хозяин говорит Колесову:

— Хорошо. Вы меня убедили, Андрей Потапович. Видимо, так и должно было быть. Я дам вам своих людей, чтобы они нашли этот самолет. Возможно, это будет мое лучшее вложение капитала.

— Ваш караван перехватили? — понял Колесов.

— А как вы догадались? — живо спросил Хозяин. — Или вы знали об этом заранее?

— Не знал, — угрюмо ответил Андрей Потапович. — Просто я подумал, что если мы возьмем груз самолета, то сумеем вернуть все потерянное. И с этим караваном, и с нашими предыдущими поставками.

— Договорились. — Хозяин все-таки встал со своего места и подошел к окну.

«Такой караван пропал! — с раздражением подумал он. — Может, действительно этот самолет может компенсировать такие потери?»

— У вас есть фотография офицера, который возглавляет экспедицию? — спросил Хозяин.

— Я привез вам все документы, — ответил Колесов.

«Кажется, Филя немного поторопился, — подумал он в этот момент. — Мы еще посмотрим, чем все это кончится. И чей приговор будет исполнен раньше.

Может, я тоже вынес свое решение?..»

 

Глава 25

В этих проклятых местах могло случиться все что угодно. Мурад очень не любил именно эту местность. Здесь среди многочисленных расщелин, солончаковых впадин и песчаных холмов легко можно было спрятать целый отряд, а запутанные тропинки среди гор и холмов, казалось, делавшие подобную засаду невозможной, могли в итоге обернуться настоящей мышеловкой для всего каравана.

Лучше всего, конечно, когда верблюды идут отдельно. Этот трюк был придуман давно, еще при шахском режиме, и применялся довольно часто, правда, на очень коротких, наиболее опасных переходах. Во главе каравана обычно ставили одного из верблюдов — вожака, который сам умел находить узкую тропинку. Никто из местных жителей, даже встретив такой безмолвный караван без погонщиков, никогда не осмелился бы остановить хотя бы одного верблюда или снять часть груза. В этих местах все становится известно каждому из живущих в маленьких пограничных селениях, и спрятать поклажу целого верблюда практически невозможно. Не говоря уж о том, что это очень опасно. За верблюдом придут его хозяева, и вор может поплатиться не только жизнью, но и имуществом своей семьи, что для любого местного жителя гораздо страшнее собственной смерти.

В подобных случаях погонщики ничем не рискуют. Верблюды проходят в одиночку, а погонщики следуют за ними. И, лишь пройдя определенный участок границы, они догоняют караван, присоединяясь к умным животным. Так было и много лет назад. Но сейчас граница охранялась совсем иначе, чем тогда. Раньше граница между Ираном и Афганистаном была сонной, спокойной, чисто символической линией.

При этом многие горные племена, живущие в этих районах, зачастую даже не знали, где именно проходит эта линия, разграничивающая два государства, казалось, пребывающие в тысячелетнем сне покоя и размеренной жизни.

Все взорвалось в семьдесят девятом. Сначала революция в Иране, когда восставший народ изгнал шаха и разрушил самый, казалось, несокрушимый и сильный режим на Востоке. Затем начались внутренние междуусобицы в Афганистане вылившиеся в конце концов в убийство руководителя страны Hyp Мухаммеда Тараки и ввод советских войск. И спокойная граница, где прежде ходили случайные иранские пограничники и почти не было афганских, стала основным водоразделом между правоверными мусульманами-шиитами, населявшими Иран, и неверными шурави, вошедшими в Афганистан. Первые несколько лет революционному Ирану было не до охраны собственных границ с Афганистаном. Потом началась долгая, изнурительная, затяжная десятилетняя война с соседним Ираком, потребовавшая миллионы молодых людей на западный фронт. Казалось, так будет всегда, и контрабандисты чувствовали себя даже более вольготно, чем при шахском режиме. Не хватало пограничников, хотя отряды революционных сил самообороны беспощадно расправлялись с бандитами, несмотря на свою малочисленность.

Приговоры выносились именем революции и бывали, как правило, по-революционному беспощадны. Но самые страшные времена для всех нарушителей границы начались после окончания войны. К тому времени советские войска ушли из Афганистана, а иранцы, закончив бессмысленную войну, завершившуюся поражением для обеих сторон, потерявших миллионы людей убитыми, ранеными и пленными, и не добившись ничего, начали спешно укреплять свои восточные границы.

И вот здесь уже рассчитывать на везение не приходилось. Если раньше еще удавалось проскочить незаметно, то теперь приходилось спешно обучать наиболее сообразительных животных уже забытым цирковым трюкам с переходом границы без погонщиков. Расплата, если погонщиков задерживали, была страшной. Иранское правительство беспощадно преследовало контрабандистов, и исламские суды без всяких колебаний немедленно приговаривали всех арестованных к смертной казни.

Контрабандисты несли страшные потери. В определенные месяцы вылавливали целые караваны погонщиков, которые заканчивали свою жизнь на виселице. Но и доходы соответственно были баснословными. Прорвавшиеся через восточную границу караваны вполне могли рассчитывать на прохождение грузов в иранском Азербайджане, где через районы, контролируемые турецкими курдами, можно было провезти грузы дальше, переправляя их в Европу. Один прорвавшийся караван приносил прибыль, равную доходам всех жителей целого селения за многие годы. И потому так безрассудно рисковали погонщики, пытаясь прорваться через границы, потому так охотно на смену казненным шли другие молодые люди, пытавшиеся выиграть в этой смертельной рулетке, найти свой шанс на удачу.

— Пускайте животных, — приказал старший погонщик, показывая на верблюдов. Мурад подошел к нему.

— Ты думаешь, они пройдут?

— У нас нет другого выхода, — недовольно признался старший погонщик. — Две недели назад здесь задержали караван Али Самеда. Они шли от озера, и их всех взяли. Вместе с животными.

— Я об этом не слышал, — признался Мурад. — Что стало с караваном?

— Они теперь в аду, — строго ответил старший погонщик, — а их тела висят на площади Фейзабада. Ты можешь увидеть их там завтра утром.

Мурад невольно пожал плечами и отвернулся. Ему не хотелось больше говорить на эту тему. Он был невысок, но за счет большой головы с густой копной уже седеющих волос казался выше ростом. У него были глубоко сидящие глаза, смотревшие на собеседника не мигая, и орлиный нос, отчего он был похож на хищную птицу. Старший погонщик посмотрел на него, кивнул головой, расценивая его молчание как согласие, и сделал знак своим людям, повторив приказ:

— Пускайте животных.

— А если мы потеряем караван? — спросил у него Мурад. — Кто за него будет платить?

— Не потеряем. Если ничего не случится, мы догоним его к вечеру. А если случится… тогда ты можешь сразу отправиться в Мешхед и поблагодарить Аллаха за то, что остался в живых.

Мурад с трудом сдержал готовое сорваться с его губ ругательство.

— Груз этого каравана стоит столько, сколько ты не сможешь заработать за тысячу лет, — сказал он, показывая на удаляющуюся вереницу верблюдов, — и все твои люди тоже не смогут заработать за тысячу лет. А ты отправляешь неразумных животных одних, полагаясь на случай.

— Они придут туда, где мы их будем ждать, — возразил старший погонщик.

— Я живу здесь всю жизнь и знаю, что говорю. Если их остановят чужие люди, значит, они могут остановить и нас. Я не хочу рисковать своими людьми. Почти все они мои родственники. Я взял с собой на этот раз всех своих братьев. Я не могу рисковать, Мурад, иначе наши семьи останутся без мужчин. Все грехи моих родственников я принимаю на себя, и это мне гореть в аду вместо них. Но я не хочу, чтобы они умирали за твой груз. Ты меня понимаешь, Мурад?

— Старый мерзавец! — разозлился Мурад. — Если караван не пройдет, я лично перестреляю всех твоих погонщиков у тебя на глазах.

— Пройдет, — убежденно сказал его собеседник, отходя от него.

Он махнул рукой, и двое его людей поспешили за ушедшим караваном, собираясь отслеживать его движение через границу.

— Мы тронемся через два часа, — объявил старший погонщик, отходя к своим людям. Мурад зло посмотрел ему вслед. Возражать было глупо. Местные жители знали, как им действовать в подобных ситуациях. К нему подошел Фарух. Он помогал Мураду в этом караване, подбирал для него людей.

— Старик считает, что нужно подождать, — прошептал Мурад.

— Он опытный погонщик, — так же тихо отозвался Фарух, — знает, что говорит. Мы оставим лошадей на этой стороне. Дальше они не пройдут. Как только мы тронемся, наши люди уведут их обратно.

— Хорошо, — согласился Мурад, — подождем два часа. Придется согласиться с этим полоумным.

Но ждать два часа не пришлось. Уже минут через сорок появились двое запыхавшихся погонщиков, спешно вернувшихся обратно.

— Засада, — крикнул один из них, — впереди нас ждет засада!

— Уходите, — закричал быстро поднявшийся старший погонщик, обращаясь к Мураду, — быстро уходите, через десять минут они будут здесь!

— Как это — уходите? — завопил разъяренный Мурад. — Ты же говорил, что караван благополучно пройдет!

— Быстрее, — потянул его за руку Фарух, — видимо, там что-то случилось.

Старик прав, нам нужно уходить. Они местные жители, если их обнаружат одних, им ничего не сделают. А нас повесят за нелегальный переход границы, приписав нам этот караван.

— Уходите быстрее! — кричал старик, уже обращаясь к своим людям. Те быстро сворачивали лагерь, готовые отступать к песчаным холмам за озеро, где их трудно было обнаружить.

Его люди начали собираться. Старик расстелил ковер, встал на колени и начал молиться. Мурад выхватил пистолет.

— Я его убью! — закричал он в отчаянии.

— Нет, — схватил его за руку Фарух, — ты же видишь, он готовится к смерти. Он отсюда уже не уйдет. Быстрее к лошадям! Мы еще успеем спастись.

— Мы должны спасти груз! — метался в отчаянии Мурад.

— Его уже не спасти, — отмахнулся рассудительный Фарух.

— Проклятье! — взревел Мурад, доставая мобильный телефон. Он набрал номер Хозяина. — Это я, — сказал Мурад, — кто-то предупредил о нашем караване.

Сейчас нас преследуют.

— Вы потеряли весь груз? — спросил Хозяин. Мураду не хотелось отвечать на этот вопрос.

Ему очень не хотелось отвечать на этот вопрос, но он выдавил из себя:

— Да, весь. Погонщики уходят, наш караван захвачен.

Хозяин молчал. Было слышно, как он тяжело дышит. Мураду казалось, что он чувствует, как нарастает гнев Хозяина.

— Нас кто-то предал, — убежденно сказал Мурад.

— Возвращайся, — решил Хозяин, — я сам все проверю. Где старший погонщик?

— Он готовится к смерти, — сказал Мурад, вглядываясь в то место, где они оставили старика.

— Мурад, — сказал Хозяин своим неприятным голосом, — если я узнаю, что это ты сдал караван…

— Я его не сдавал, — рискнул перебить Хозяина Мурад.

— Если я узнаю, — продолжал Хозяин, — тогда твои уши я пошлю твоим родичам.

Мурад сжал зубы и промолчал. Он боялся сказать Хозяину, что пора заканчивать разговор. Его могли засечь по этому телефону. Но Хозяин думал, очевидно, о чем-то своем.

— Возвращайся, — наконец решил он, — попробуем вернуть наш груз.

— Что? — не понял Мурад. Ему показалось что он ослышался.

— Возвращайся, — сказал Хозяин, — я буду тебя ждать.

Мурад убрал телефон. Он не знал, что в этот момент Хозяин разговаривал с Колесовым. И неожиданный телефонный звонок Мурада решил не только его судьбу, но и судьбу Хозяина.

— Уходим быстрее! — снова крикнул Фарух. Его конь был уже в пене, но Мурад понимал, что лучше загнать коня, чем попасть в руки иранских пограничников, которые, не раздумывая, повесят их.

Погонщики уходили в сторону озера. Мурад со своими людьми поскакал в другую сторону, к городу. Старший погонщик остался один. Он долго смотрел туда, где в клубах пыли исчезали его люди за холмами, и, только когда скрылся последний из них, облегченно вздохнул. Затем он обернулся в сторону Мекки и начал молиться, прося Всевышнего простить его прегрешения. Он был готов к смерти. Старик знал правила игры. Ему был доверен караван, а он не сумел провести его через границу. Хозяева груза рано или поздно все равно доберутся до него, заставив платить за пропавший груз. Мурад был прав. Даже все их селение не сможет заработать столько денег за тысячу лет работы. Значит, оставалось только одно — достойно умереть, что он и собирался сделать. Старик слышал, как приближаются те, кто сумел перехватить караван. Он знал, что близкая и неминуемая смерть скоро заглянет ему в глаза. Но он был спокоен. Он сделал все что мог. Он попытался обмануть судьбу и не сумел. Зато он не подвел ни одного из своих людей, все они остались живы. Аванс, который они получили в качестве паты за провод каравана, — очень хорошая цена одну его голову. И поэтому он сидел на коврике и спокойно ждал, когда его обнаружат. Торопиться ему было некуда. Впереди были вечные муки, в которые он искренне верил.

 

Глава 26

Автомобили подогнали точно в срок. Напуганный внезапным срывом полковника, Казбек сам отправился за машинами вместе с Артемом и Серебряковым.

Три грузовика и три джипа. Все машины были не очень новые, уже накатавшие тысячи километров, но исправные и в хорошем рабочем состоянии. А это было как раз то, что требовалось группе.

На одном из грузовиков была установлена лебедка, скрытая брезентом. В два других перегрузили оружие. Когда все расселись по машинам, Высоченко оказался в одном автомобиле, а Казбек в другом. И это угнетало последнего, который взялся быть проводником всей колонны, но боялся непредсказуемых срывов полоумного полковника. Высоченко настоял на том, чтобы все члены его группы надели индивидуальные бронежилеты, за которые он заплатил еще сорок тысяч долларов.

В первом джипе, который следовал впереди колонны на расстоянии пяти-шести километров, кроме Казбека, находились водитель, Миленкин и еще один боевик. Все четверо должны были быть разведчиками колонны.

Затем следовал джип, в котором ехали сам Высоченко, Серебряков и водитель машины. В каждом грузовике сидели по два человека. И, наконец, замыкал колонну последний джип. В нем находились Артем, Валера Измайлов и еще один боевик. Колонна выехала ночью, в половине первого, когда Казбек привез все необходимые документы. За это пришлось заплатить еще пятьдесят тысяч, но зато были получены документы, свидетельствующие о том, что бригада строителей едет на работу в Дагестан. Еще около двух тысяч пришлось выложить за ватники строителей, в которые облачились все члены группы. И наконец перед самым отъездом привезли армейскую рацию, за которую тоже пришлось платить. Из города колонну провожала машина ГАИ.

Сотрудники милиции знали, что никаких строителей в машинах нет. И понимали, что все документы куплены. Но внешне все было в порядке, а когда оба офицера получили по тысяче долларов, они готовы были сопровождать колонну куда угодно. Это была примерно полугодовая зарплата офицеров, которую к тому же они не всегда получали вовремя.

Машина ГАИ довольно быстро отстала, повернув обратно. Под утро колонна достигла границы с Чечней, и Казбек передал по телефону просьбу всем остановиться. Машины послушно замерли. Все смотрели, как в утреннем тумане приближается джип, в котором сидел Казбек.

Он подъехал к головной машине, выбрался из автомобиля и попросил полковника тоже выйти.

Он вдвоем отошли от машин, и Казбек начал говорить.

— Мы уже на границе, — объявил он, — дальше начинается Чечня. Решай, полковник, как ты хочешь ехать? Если поедем прямо, то вряд ли доберемся до цели. Нас просто не пропустят.

— Что предлагаешь? — спросил Высоченко.

— В обход, — твердо сказал Казбек, — иначе не проскочим.

Полковник молчал. Он понимал, что их проводник прав. Но он чувствовал, что сейчас нужно поступить как-то необычно, чтобы сбить возможных преследователей с толку.

— Думай, командир, — терпеливо произнес Казбек. — Тебе решать, полковник. Как скажешь, так и сделаем. Только у меня сомнение появилось.

— Какое сомнение? — спросил полковник, отвлекаясь от своих мыслей.

— Два раза мы холмы огибали, — объяснил Казбек. — И два раза я видел внизу, как за нами еще один белый джип ехал. За нами следят, полковник. Кто-то за нами по следу идет.

— Думаешь, выследили? — мрачно спросил Высоченко.

— Своими глазами видел, — тихо сообщил Казбек. — Пока только один джип, но это очень плохо. В первый раз я специально крюк сделал. Если бы чужая машина была, они бы отстали. А эти за нами поехали по проселочной дороге. Значит, их сбить трудно. Значит, знали, куда ехать.

— Ты мне объясни, что ты хочешь сказать?

— Гниль у тебя в отряде завелась, полковник, — сообщил Казбек. — Кто-то сообщает о наших передвижениях. У кого из твоих людей есть мобильные телефоны?

— Не проверял, но думаю, в каждой машине есть. Сейчас такие игрушки уже не редкость.

— Кто-то сообщает о нашем продвижении. Ту смотри, полковник, сам думай, что нам дальше делать. Может быть, нас впереди засада ждет. А может, если в обход поедем, то и тогда не прорвемся. Ты за людей отвечаешь, тебе и решать.

— Следят, значит, — задумчиво сказал полковник. — Тогда сделаем так.

Поедем в обход. Ты поведешь колонну, а я останусь на дороге. Если кто-то хочет узнать, куда мы едем, он обязательно выйдет на меня. И тогда уже я решу, стоит ли ему продолжать дальнейший путь.

— Ты пойдешь один?

— Возьму кого-нибудь из ребят. — Высоченко хотел вернуться к машине, но увидел недовольное лицо Казбека. — Что еще? Чем ты опять недоволен?

— У тебя в отряде предатель, — напомнил Казбек, — в таком деле никому нельзя доверять. Никому. Там одна машина. Ты должен справиться сам. В ней один или два человека, я не разглядел. Но заднее сиденье было пустым. Вытащи хотя бы одного живым, и мы узнаем, кто передавал им сведения. Я про тебя много слышал, полковник. Ты можешь все сделать один.

— Ты думаешь, что кто-то из моих ребят предатель? — горько переспросил Высоченко. — Да, — сказал он, словно обращаясь к самому себе, — ты так думаешь.

Хорошо. Я пойду один. Ребятам скажу, что пересяду в твою машину. Высадите меня на повороте. И сворачивайте в сторону. Нам нужно будет идти без остановок, раз мы решили не заходить в Чечню. У нас очень мало времени, Казбек.

— Мудрый человек всегда находит лучшую дорогу, — улыбнулся Казбек, показывая свои белоснежные зубы. — Все сделаем. А из моей машины никто не позвонит. Сам следить буду.

Все получилось так, как они задумали. Полковник пересел в джип Казбека.

Они, как и положено, отъехали от колонны, и машина остановилась. Миленкин удивленно смотрел на полковника и, когда тот, выходя, забрал пулемет, не выдержал:

— Может, мне остаться помочь вам? Высоченко взглянул на него. Он вспомнил, как Миленкин действовал в банке, вспомнил, как тащил два мешка, как хотел выстрелить в женщину, как сказал, что не знает точного количества денег, которые побросал в мешки. Он мог не знать. А мог м знать, решив присвоить себе часть денег. Миленкин был снайпером, конечно, он мог пригодиться. Но Казбек так твердо взглянул на Высоченко, что полковник покачал головой.

— Не нужно, я постараюсь справиться один. Он поднял пулемет и легко выпрыгнул из машины. Когда колонна продвигалась мимо него, он уже лежал на холме, терпеливо ожидая, когда пройдут все машины. И только затем установил пулемет, наведя его на дорогу, на которой должна была появиться машина преследователей.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на дороге действительно показался белый джип. Высоченко пригляделся. Казбек не ошибся: на заднем сиденье никого не было. Более того, в машине сидел только водитель. Полковник нахмурился. Это усложняло его задачу. Во-первых, потому, что он теперь не мог просто выстрелить в водителя так как водитель и был единственным пассажиром этого автомобиля.

Во-вторых, он понял, что человек, который их преследует, такой же профессионал, как он сам. Живым он в руки не попадет сдаваться не будет. Раз он решил в одиночку наблюдать за колонной, то это уже само по себе свидетельство его профессионализма. Но пропускать дальше белый джип было нельзя.

Он приготовил пулемет и, когда машина была совсем близко, дал очередь по колесам автомобиля. Машина резко замерла, завертелась на месте, едва не опрокидываясь. Было скользко — ночью прошел дождь. Высоченко видел, как из автомобиля выпал водитель. Он именно выпал, мягко плюхнувшись в грязь.

«Профессионал, — понял Высоченко. — Идет по нашим следам».

Упавший на дорогу водитель уже стрелял короткими очередями в сторону Высоченко. Падая из автомобиля, он успел прихватить с собой автомат, который, очевидно, лежал рядом с ним на переднем сиденье. Высоченко пригнулся. Можно срезать этого типа, прижав его к земле, но тогда он ничего не узнает. Нужно все-таки попытаться взять его живым.

Полковник дал длинную очередь над головой преследователя. Это должно было произвести впечатление на мерзавца. Пули ударялись прямо рядом с ним.

Противник вжался в землю. Замер. Высоченко, не раздумывая, пригнувшись, бросился с холма, огибая его. У него было в запасе несколько секунд. Пусть неизвестный думает, что в это время перезаряжает свой пулемет.

Он вынырнул из-за холма и замер на мгновение. Преследователя уже не было там, где он его ждал. Очевидно, тот тоже понял, что имеет в запасе всего несколько секунд. Полковник неслышно выругался. Незнакомец оказался гораздо лучшим профессионалом, чем он даже предполагал.

Вынув пистолет, полковник лег на землю. В таких случаях лучше не суетиться. Мгновенные решения в подобных вариантах бывают, как правило, неверными. Все зависит от выдержки. В такой момент нужно успокоиться и подождать, чтобы противник сам дал о себе знать.

Так и есть. Метрах в пятидесяти от него зашевелился кустарник.

Противник, потеряв полковника, очевидно, забеспокоился. Высоченко продолжал следить за кустарником, стараясь не шевелиться. Его противник не выдержал первым. Он чуть приподнялся, и в этот момент полковник, не раздумывая, выстрелил в него. Высоченко знал, что не промахнется. Пуля попала точно в правую руку противника, и тот с диким воплем выпустил автомат из рук. Теперь полковнику нужно было пробежать пятидесятиметровку, как лучшие атлеты современности. У него в запасе было всего несколько секунд.

Бежать пришлось, хлюпая ботинками по грязи. Правда, это были армейские ботинки, в которых было удобно бежать, но он все равно потерял несколько секунд. Действовавший против него профессионал успел-таки достать левой рукой пистолет и выстрелить в тот миг, когда полковник в прыжке выбил у него из рук оружие. Высоченко спасло то обстоятельство, что незнакомец, стрелявший левой рукой, в последний момент чуть дрогнул. Очевидно, ранение было болезненным дала о себе знать рана на правой руке. Пуля про свистела рядом с головой полковника, обжигая ему ухо.

Полковник упал на землю, и этим мгновенно воспользовался его противник.

Он резко ударил Высоченко ногой по руке, выбивая пистолет. Полковник схватил его за ногу, пытаясь сделать подсечку. Но соперник перенес вес на другую ногу, а левой, уже не опорной, еще раз ударил полковника в грудь. Но на этот раз успел увернуться Высоченко. Он схватил противника за ногу, которая была на весу, и толкнул изо всех сил. Незнакомец упал.

Когда он вскочил, Высоченко заметил блеснувший в его левой руке нож.

Полковник тоже поднялся, тяжело дыша. Между ними было расстояние в несколько метров, и, когда противник шагнул к нему, Высоченко, тяжело дыша, вынул второй пистолет. Противник замер, не решаясь сделать еще один шаг. Нож в его руке почти не блестел. Погода была хмурая, небо было затянуто тучами. У противника было монголоидное лицо, вытянутый череп, узкие глаза.

— Ты кто такой? — спросил, задыхаясь, Высоченко.

В ответ неизвестный только улыбнулся.

— Кто тебя послал? — спросил полковник. Следующего вопроса он не успел задать. Незнакомец взмахнул левой рукой, очевидно, намереваясь бросить нож в своего противника. Высоченко не собирался давать ему такого шанса. Он немедленно выстрелил. Пуля попала в грудь неизвестного, и тот пошатнулся. И тут же выпрямился, готовый еще раз метнуть нож.

«Жилет, — понял полковник в считанные доли секунды, — У него такой же бронежилет, как и у меня. Именно поэтому он так среагировал на выстрел в грудь».

Если бы полковник думал еще полсекунды, нож незнакомца оказался бы в его груди. Но он выстрелил раньше, чем успел додумать все до конца. На этот раз он чисто профессионально выстрелил чуть выше жилета. В место, которое не было защищено. Это был профессиональный выстрел охотника. Или убийцы. Точно в горло.

Неизвестный захрипел, дернулся, выронил нож на землю, сделал шаг и упал. Из разодранного горла на землю хлестала кровь. Полковник подошел ближе.

Незнакомец попытался улыбнуться, вздохнул и умер. Высоченко наклонился, обыскивая его карманы. Мобильный телефон, еще один нож, паспорт на неизвестную полковнику фамилию, водительские права и фотография его, Высоченко. Полковник недоуменно глядел на свою фотографию. Здесь он был еще молодым и здоровым. Как могла эта фотография попасть в руки его преследователя? Он помнил, что эта карточка была в его личном деле.

Переложив все документы в карман и забрав мобильный телефон, он, даже не взглянув на убитого, пошел к своему пулемету. Когда через полчаса за ним приехал Казбек, он уже несколько пришел в себя. Машину преследователя он отогнал с дороги.

— Кто это был? — спросил Казбек.

В ответ Высоченко пожал плечами. Он даже не подозревал, что в этот момент еще одни глаза следят за ним в бинокль. Наблюдатель предпочел оставаться на значительном удалении.

 

Глава 27

В этот день в разных концах Москвы говорили об одном и том же. Всех интересовал исчезнувший самолет. Послу страны, которой принадлежал самолет, позвонил его непосредственный руководитель — министр иностранных дел.

— Самолет еще не нашли, а наш консул уже убит, — раздраженно констатировал министр.

— Мы готовим специальную ноту, — попытался оправдаться посол, понимая, что никакие его оправдания приняты не будут.

— Вы уже передали ноту, и никакого результата не было, — напомнил министр. — Если так пойдет и дальше, мы, очевидно, должны будем рассмотреть вопрос о вашем пребывании в России. Неужели не ясно, что самолет спрятали? Или вы тоже считаете, что он просто упал в море и затонул?

— Нет, конечно, — испугался посол. — Наши сотрудники все время находятся в Махачкале. Я сам собирался туда вылететь.

— Вылетайте, — разъяренно прохрипел министр, — и помните о нашем самолете.

Посол положил трубку и подумал, что исчезнувший самолет может стать последней точкой в его карьере. И решил немедленно лететь в Махачкалу.

Примерно в это же время Максимову позвонил генерал Ларионов, попросивший зайти к нему в кабинет. Когда Максимов вошел, там уже находился заместитель министра внутренних дел, специально приехавший для встречи. Они были знакомы много лет, и Максимов, тепло поздоровавшись, прошел к столу.

— Очень важное дело, — объяснил Ларионов, показывая на гостя.

— Ваши люди сейчас находятся в Махачкале? — спросил заместитель министра.

— Да, — подтвердил Максимов, — они полетели туда для координации действий по розыску пропавшего самолета. Насколько я знаю, сегодня двое наших сотрудников собираются лететь в Чечню. Это не закрытые данные, и мы сообщили о них в МВД.

— В том-то все и дело, — вздохнул генерал. — Мы уже давно готовили операцию по внедрению в преступную среду нашего офицера-нелегала. Дело в том, что, по нашим данным, в Москве за последние годы активизировалась некая группа, специализирующаяся на наемных убийствах. В нее, согласно нашим данным, входят бывшие офицеры МВД и КГБ СССР. Причем заказы принимают посредники, которые довольно легко блокируют все наши попытки выйти на них. Вы знаете, что заказные убийства раскрыть почти невозможно. Поэтому мы решили внедрить в эту еду своего человека, чтобы взорвать ее изнутри. По нашим сведениям, кто-то из МВД поставляет информацию о вышедших на пенсию офицерах, которые могут стать новым пополнением для отряда наемных убийц в Москве.

— Понимаю, — сказал Максимов. — Я вообще считаю, что нужно было давно внедрять в эту среду своих людей и делать это таким образом, чтобы преступники об этом знали. Возможно, в таком случае они станут бояться вербовать новых киллеров.

— Мы хотим выйти на предателя в наших рядах, — угрюмо ответил генерал.

— Сначала мы должны найти того, кто передает информацию, и уже затем начать сеять панику в рядах киллеров и их заказчиков.

— Но при чем тут мои люди в Махачкале?

— В том-то все и дело, — сообщил генерал. — По нашим оперативным данным, одним из главных координаторов действий наемных киллеров является бывший офицер МВД. Правда, мы пока не можем установить, кто именно. А наш человек сейчас находится на Северном Кавказе. Он выдает себя за киллера и уже получил конкретное задание убрать одного человека, в котором мы подозреваем главного координатора.

Генерал помолчал и добавил:

— Вы должны отозвать своих людей из Махачкалы.

— Почему?

— Дело в том, что офицер, которого мы внедрили в преступную среду, известен вашим сотрудникам. И если они встретятся…

— А почему они должны встретиться?

— Нашему офицеру поручили охоту на человека, который возглавляет группу по розыску исчезнувшего самолета. Преступную группу, — пояснил генерал. — Как видите, преступники сработали оперативнее, чем мы. Они сумели все выяснить и послали группу на розыски самолета. Поэтому они могут столкнуться с вашими сотрудниками. А нашего человека они знают в лицо. Это Цапов…

Максимов помрачнел. Он понял, что произошло.

— Вы хотите, чтобы я отозвал оттуда своих офицеров?

— Да.

— Но как я объясню своим людям, почему я их отзываю?

— Ничего объяснять не нужно. Просто отзовите.

— Будет скандал, — напомнил Максимов. — Там находятся представители их посольства. Убили их консула. Если сейчас мы отзовем наших офицеров, это будет только подтверждением того, что Москва действительно заинтересована в сокрытии фактов. Если даже международная организация СБК отказывается помогать в поисках самолета, то они вполне могут поднять вопрос о выходе из СНГ.

— Что они и делают, — напомнил Ларионов.

— Все равно ваших сотрудников нужно отзывать, — упрямо сказал генерал.

— Иначе мы провалим очень важную операцию. Они могут случайно оказаться рядом.

— Мои сотрудники — хорошо подготовленные профессионалы, — возразил Максимов. — Они знают, как себя вести в подобных случаях.

— Все может получиться случайно, — продолжал упорствовать генерал. — Мы потратили на эту операцию много сил и времени. И мы не можем Рисковать. Мы убираем оттуда всех, кто мог знать или даже случайно видеть Цапова.

— Может быть, сделаем по-другому? Я сам полечу в Махачкалу и постараюсь предупредит, своих людей.

— Вы гарантируете, что не произойдет утечки информации? — спросил генерал. — Вы же понимаете, что это несерьезно. Отзывайте людей, Максимов, у нас нет другого выхода.

— Хорошо. А если они полетят в Грозный? Все трое. Я думаю, ваш Цапов не появится в Грозном. А дипломаты будут знать, что наши сотрудники работают в Чечне. Потом мы дадим распоряжение чтобы они вернулись через Назрань. Такой вариант вас устроит?

— Это большой риск, — задумчиво заметил генерал.

— По-моему, это правильное решение, — осторожно вставил Ларионов. — Не нужно отзывать людей. Помимо всего прочего, это насторожит оставшихся.

— Хорошо, — согласился генерал, — но только в Чечню и сразу обратно в Москву. И только на два дня.

— Договорились, — кивнул Максимов. — Я отдам соответствующее распоряжение. Думаю, они все поймут.

Пока в кабинете Максимова шел этот разговор, в другом конце города Филя Кривой разговаривал с Колей, которого Колесов считал одним из самых надежных своих людей. Он его даже вытащил из тюрьмы, помог устроиться на работу. Но Фидя знал людей гораздо лучше. Большая сумма денег, соблазнительное женское тело, лесть, клевета, зависть, несостоявшаяся карьера — все могло послужить поводом для предательства. И все использовал Филя, чтобы заполучить нужного человека.

— Значит, Колесова нигде нет? — задумчиво уточнял Филя.

— Он куда-то улетел, — кивнул Коля, — и не сказал никому, даже Родиону.

Но водителю и охране он приказал ждать его в Домодедово.

— Куда он мог так срочно улететь? — подозрительно уставился на Колю его одноглазый собеседник.

— Мы ничего не знаем. Такого никогда не было. Он нам ничего не сказал.

— А может, он и не улетел. Может, к нему кто-то прилетел, — предположил Филя.

— Не знаю. Но его нет очень давно. И никто не знает, почему его нужно ждать в Домодедово.

— Узнай, куда он улетал, — приказал Филя. — Если все выяснишь в течение двух-трех дней, получишь пять тысяч долларов. Тебе ведь на твою девочку деньги нужны. Они у тебя быстро кончаются?

Это был крючок, на который поймали Колю. Лика работала в баре и имела репутацию довольно определенного свойства. За то недолгое время, пока они крутили любовь с Колей, она умудрилась сделать так, что он залез в долги и был увлечен ею настолько, что не замечал ничего вокруг. Конечно, он не знал и не должен был знать, что Лика выполняла конкретные поручения Фили Кривого. Но об этом знало не так много людей.

— Я постараюсь, — вздохнул Коля. — Вообще-то он в последнее время такой подозрительный стал. Я ведь тогда с ним приезжал к вам, не думал даже, что он и меня возьмет.

— Нужно было сначала мне все рассказать потом к нему тащиться, — недовольно прохрипел Филя.

— Но вы не знали Семена. А он знал. Я не думал, что вам будет интересно говорить про Серебрякова. Он ведь Колесова был должник, а не ваш.

— Это я решаю, что мне интересно, а что нет, — с явной угрозой прохрипел Филя. — Ты должен в первую очередь все говорить мне. Только мне. Ты меня понял?

— Понял, — испуганно подтвердил Коля.

— Узнай, куда он ездил и зачем, — снова повторил свой приказ Филя. — Мне важно знать каждый его шаг, каждую его встречу. Если не сможешь узнать про Колесова, постарайся выяснить хотя бы подмосковный адрес Высоченко. Родион один раз был у него дома. За адрес получишь две тысячи. Но только достань мне точный адрес его дома.

Когда парень ушел, Филя раздраженно подумал, что он недооценил бывшего чиновника Колесова. Нужно было сразу принять решение о его ликвидации. Еще в прошлом году, вместе с Жеребякиным. Теперь опять будут проблемы. Филя достал телефон и набрал известный ему номер. После третьего звонка кто-то негромко сказал:

— Да.

Филя отключился. Он с раздражением подумал, что там произошло нечто невероятное. Он вспомнил, что у абонента, которому он звонил, был аппарат системы «Эрикссон», на котором высвечивался номер звонившего. Филя с раздражением ударил аппаратом по столу, сломав его. И хотя аппарат был зарегистрирован на какую-то подставную фирму, тем не менее, если с его человеком что-то произошло, там будут знать, что ему звонили именно из Москвы.

Он подумал немного и решил набрать другой номер. Если и тот окажется в руках чужого человека, то это будет означать, что вся его операция провалилась.

Но больше рисковать не стоило. Он вызвал автомобиль и не поленился отъехать подальше от своего дома. Он нашел улицу, на которой было несколько телефонных автоматов, и вышел из автомобиля, чтобы позвонить. У водителя он взял карточку и, подойдя к телефону, начал набирать номер второго мобильного телефона. На этот раз ответил тот человек, которому он звонил.

— Что случилось? — гневно спросил Филя. — Почему по первому телефону отвечает кто-то другой?

— Он погиб, — услышал он всего два слова и замер, не веря услышанному.

— Как погиб? — спросил Филя. Его убил полковник. А вы? Мы следуем за колонной, точнее — параллельно ей. А он шел сразу за ними. Его и заметили.

Полковник устроил засаду и убрал его.

— Почему вы ему не помогли?

— Мы поняли все слишком поздно.

— Значит, вы остались вдвоем, — разозлился Филя, — и теперь не хотите его преследовать.

— Мы идем по пятам, — услышал Филя, — мы вместе, и нас полковник не сумеет остановить так просто.

— Будьте осторожны, это настоящий дьявол, — сказал на прощание Филя и повесил трубку.

Филя расстроился. Значит, мобильный телефон его первого посланца захватил сам полковник. И, значит, он теперь знает, что наблюдатели за ним посланы из Москвы. Самое страшное, если он поймет, что в его группе есть осведомитель, который работает на Филю. Если он уберет и этого человека, Филя сразу станет глухим и слепым. Филя сжал зубы. Он еще поборется за этот проклятый груз. Он еще покажет этому убийце-полковнику, как нужно убивать.

В этот момент самолет Колесова вылетел в Москву. Андрей Потапович летел обратно удовлетворенный. Если Хозяин решил взяться за дело, значит, группа полковника Высоченко не дойдет до места назначения. Первыми там будут люди Хозяина. И тогда Филе ничего не останется, кроме его кривого глаза. И вот тогда Колосов приведет в исполнение свой приговор.

 

Глава 28

Широков и Рагимов выжали из сержанта и вахтера, дежуривших в ту ночь, все, что те знали и помнили. Дронго оказался прав: для обоих многие из тех, кто приходил и уходил, всегда считались самыми обычными, примелькавшимися посетителями, в разряд которых они относили и девиц, обычного появлявшихся по вечерам в гостинице. Девицы платили десять процентов выручки дежурным, и те с удовольствием либо пропускали женщин, либо бесплатно пользовались услугами.

Именно поэтому и сержант, и вахтер поначалу отрицали появление в гостинице кого-либо из посторонних. В конце концов удалось выяснить, что в тот вечер, кроме постояльцев гостиницы, в здание заходили трое рабочих-маляров, водитель, приезжавший на третий этаж, горничная, убирающая номера, и одна девица, которая ушла из гостиницы через пятнадцать минут после того, как появилась в ней. Но самое интересное заключалось в том, что перед зданием гостиницы действительно были остановлены и избиты две девицы, спешившие к своим клиентам, причем обе показали, что их избил неизвестный мужчина, который напал на них без всяких причин.

Теперь все увязывалось в одну схему. Очевидно, сообщник убийцы остановил девушек, а сама она под видом обычной «дамы по вызову» вошла в гостиницу, поднялась наверх, немного подождала и только затем направилась к комнате дипломата. Очевидно, увидев молодую красивую женщину, он даже не мог предположить, что она окажется его убийцей. Он разговаривал вполголоса, чтобы никто его не услышал, и тем более Низаметдинов, проживавший за стеной. И вот тогда-то и прозвучали выстрелы.

Следователям удалось разговорить обоих дежурных и даже составить фоторобот, который был разослан во все райотделы милиции. Министерство внутренних дел Дагестана проверило этот фотопортрет и не обнаружило никого похожего на эту особу. По предложению Дронго в Москву тоже послали запрос, и довольно скоро был получен отрицательный ответ. Подобная женщина-убийца не была зарегистрирована в компьютерах информационного центра МВД. Мамедханов, получивший ответ, сначала даже не хотел знакомить с ним Дронго, но потом решил, что будет полезно дать предметный урок этому зарвавшемуся эксперту, и пригласил его к себе, показав бланк ответа.

К этому времени машины были готовы выехать, и Дронго упросил генерала Потапова сделать запрос еще и в ФСБ. Потапов, поворчав для приличия, передал указание начальнику управления ФСБ. В Кызылюрт члены штаба выехали вместе с генералом Потаповым. По непонятному распоряжению полковника Максимова сотрудники Бюро по координации должны были задержаться в Махачкале и ожидать его прибытия.

Остальные выехали вместе с Потаповым. Генерал проявил благородство, предложив ехать с ними и Синицкому, прежнему руководителю штаба. Вместе с ними отправился и Валидов, который оказался единственным представителем посольства в поисковой группе. Низаметдинову приказали остаться в Махачкале и утрясти все вопросы, связанные с отправкой тела консула в Москву, чтобы затем отвезти его на родину.

Мамедханов улетел вместе с Потаповым, а Рагимов остался руководителем группы по розыскам убийцы дипломата. Вечером он получил сообщение из центрального аппарата ФСБ. Там фоторобот проверили по своим данным и выяснили, что изображение молодой женщины не совпадает с имеющимися данными ФСБ. Никто из известных ФСБ женщин не подходил под этот фотопортрет. Кроме того, на женщине наверняка был парик — оба дежурных отметили ее пышные волосы, берет и темные очки. Считать, что по подбородку или овалу лица можно обнаружить конкретную женщину, было по меньшей мере наивно. Рагимов вызвал вечером Дронго и показал ему ответ из Москвы.

— Вы ошиблись, — улыбаясь, сказал довольный следователь. Ему было неприятно, что приехавший к ним неизвестный тип сумел разгадать тайну убийства консула в течение одного дня. Рагимов не мог согласиться с тем, что Дронго добивался подобных результатов путем кропотливого анализа имевшихся фактов.

Следователь по особо важным делам считал, что неизвестному просто повезло. Он не верил в подобную гениальность, считая, что такого рода провидцев просто не бывает. Он даже не предполагал, какого класса профессионал сидит перед ним. И довольно скоро убедился, что был не прав.

Дронго не собирался сдаваться. Он попросил Рагимова разрешить ему поговорить с обоими свидетелями, видевшими женщину-убийцу. Рагимов уже собирался было отказать, однако подумал, что, отказывая этому эксперту, он тем самым дает тому некий повод для собственной реабилитации. Дронго всегда может заявить, что ему не разрешили довести расследование до конца. Рагимову было интересно понаблюдать, как работает этот эксперт, которым так восхищался его молодой напарник — следователь ФСБ Широков. И он разрешил Дронго поговорить с сержантом и вахтером, причем в вечернее время, что было само По себе нарушением существующих норм.

Дронго интересовал только один вопрос. Он не сомневался, что появившаяся в гостинице женщина была профессионалкой. Об этом свидетельствовал контрольный выстрел в голову. Но узнать женщину по тем противоречивым описаниям которые дали оба свидетеля, было невозможно. К тому же женщина наверняка сильно изменила свою внешность, когда решилась на подобное преступление.

Она могла изменить внешность, она могла изменить походку, но радикально изменить свой рост, какие-то определенные физические данные было просто невозможно. Он помнил, что напротив стола вахтера находились те самые полки, откуда горничная и служащие гостиницы брали свои ключи. Верхние полки были расположены более чем на полутораметровой высоте и на равном расстоянии друг от друга. Практически любой человек который шел мимо вахтера, вольно или невольно проходил и мимо этих полок, и, таким образом, дежурный мог отметить рост женщины, посетившей в тот вечер гостиницу.

Дронго встретился по очереди с каждым из свидетелей и спросил их о росте незнакомки. Выяснилось, что она была очень высокого роста. Дежурные не могли ошибиться. Оба показали, что ее рост примерно соответствовал высоте второй полки сверху. Оставалось только вернуться в гостиницу и измерить эту высоту. Оказалось, что рост женщины мог быть от метра семидесяти до метра восьмидесяти. Дронго вернулся к Рагимову и попросил Широкова послать новый запрос в ФСБ с просьбой выслать данные на возможных кандидаток ростом не меньше метра семидесяти сантиметров. Рагимов криво усмехнулся, подумал что это последний трюк Дронго, который тот только и мог придумать. Но Широков охотно отправился выполнять просьбу эксперта.

Поздно вечером прилетел Максимов. Его разместили в номере, который раньше занимал Валидов. Максимов собрал своих офицеров и объяснил им, почему всем троим нужно вылететь в Грозный, а затем через Назрань вернуться в Москву даже в случае возникновения возможных версий по исчезновению самолета. Он не стал называть фамилию офицера, отправленного на нелегальную работу. Он не имел права делать этого ни при каких обстоятельствах. Но он объяснил своим сотрудникам, что дальнейшее их пребывание в Дагестане может помешать проведению операции МВД России, в которой были задействованы в том числе и нелегалы.

Чумбуридзе и его офицерам ничего не нужно было объяснять. Они не стали задавать ненужных вопросов, понимая, что подобная необходимость диктуется только чрезвычайными обстоятельствами.

Утром они должны были выехать в Грозный. Максимов, узнав, что в соседнем номере живет тот самый знаменитый эксперт, о котором он столько слышал, решил нанести ему визит. Вечером он постучался в номер Дронго. Тот лежал на кровати и читал книгу, захваченную с собой. Это был один из последних романов Пола Андерсона, американского фантаста той самой знаменитой послевоенной волны, писателей которой так любил Дронго. Он ждал ответа из Москвы. Исмаил, напуганный его вчерашней ночной активностью, время от времени спускался с третьего этажа и прислушивался у двери, чтобы выяснить, что де, лает его подопечный.

Максимов появился как раз в тот самый момент, когда Исмаил стоял у двери номера Дронго. Увидев Максимова, он спокойно повернулся и направился к лестнице. Полковник удивился, но ничего не спросив у Исмаила, подошел к двери и постучал.

— Сейчас открою, — услышал он недовольный голос Дронго, оторвавшегося от чтения книги.

— Что случилось? — спросил Дронго, открывая дверь. Он ожидал увидеть Исмаила, который не оставлял его в покое. Увидев Максимова, он усмехнулся:

— Простите, я ошибся. Думал, что это мой напарник.

— Нет, — улыбнулся в ответ Максимов, — я его видел. Он стоял у вашей двери и только что ушел отсюда. По-моему, он был явно недоволен тем, что я его потревожил.

— Ах, это вы его спугнули? — выглянул в коридор Дронго. — Значит, я ваш должник. Вы ко мне?

— Если позволите. Я полковник Максимов из Бюро координации. Извините, что я вас побеспокоил. Просто мне хотелось познакомиться с вами.

— Заходите, я же сказал, что я ваш должник, — пропустил полковника в комнату Дронго.

Через минуту они уже сидели за столом. Дронго извинился, он никогда не держал в номере спиртного. При знакомстве можно было бы и немного выпить, но Дронго почти ничего не пил, кроме хорошо выдержанного вина. И совсем не собирался изменять своим принципам во время расследования.

— Вы хотите только познакомиться или у вас есть какие-то вопросы? — спросил Дронго.

— Мне было бы интересно поговорить с вами, — признался Максимов, усаживаясь на стул и с интересом глядя на своего собеседника. Перед ним стоял высокий мужчина средних лет. Большой лоб, тяжелые складки на лице, довольно заметно обозначившийся живот, какой бывает у бывших спортсменов, бросивших интенсивные физические нагрузки и сразу резко набравших в весе. Поражали живые глаза собеседника, его внимательный и вместе с тем немного ироничный взгляд.

— Вы пришли узнать что-нибудь об исчезнувшем самолете? — спросил Дронго, усаживаясь напротив.

— И о нем тоже.

— Вам же уже наверняка сказали, что меня наняло их государство. Я присутствую здесь как частный эксперт.

— И давно вы на таких ролях?

— Как только они меня наняли. Не забывайте, что я не состою на государственной службе, а могу сам выбирать, когда и чем мне заниматься.

— Но вы не могли не заметить некоторых странностей.

— Возможно. Однако меня попросили искать самолет, а не коллекционировать странности, которые окружают эту историю.

— А вы уже обратили внимание, что странностей существует целая коллекция?

— Откровенно говоря, да. И чем дальше, тем больше пополняется эта коллекция. Хотите вопрос на засыпку? Почему в Кызылюрт с комиссией уехал журналист Валидов, который занимается вопросами связи с прессой, а сотрудник Министерства безопасности подполковник Низаметдинов остался в Махачкале?

Учитывая необычный груз самолета, логичнее было бы, если бы они поменялись местами. Низаметдинов должен был уехать с комиссией, а Валидов остаться здесь, чтобы, во-первых, организовать отправку трупа, которому уже ничего не нужно. А во-вторых, продолжать будоражить прессу, хотя я подозреваю, что все «будораживание» — простите за неудачный термин — сводится к элементарным выплатам денег заинтересованным журналистам.

— Я тоже обратил внимание на эти странности. И что вы хотите этим сказать?

— Ничего. Я просто выдаю вам информацию. Мне кажется, что ажиотаж, который нагнетается вокруг самолета, носит несколько искусственный характер.

— Но убийство-то было вполне реальным. Мы обязаны считаться с этим фактом. Хотя бы для того, чтобы постараться понять, что именно здесь происходит.

— Нужно искать не убийцу, а заказчиков этого убийства. Я, честно говоря, подозревал Низаметдинова, но он не стал бы рисковать. Да и пистолет могли найти. К сожалению, пока мы не можем как-нибудь поточнее определить убийцу. Мы знаем, что это молодая женщина, лет тридцати, высокого роста, спортивного телосложения. Она была в темных очках, в берете. Пышные волосы — очевидно, парик. В общем, ничего конкретного. Почти ничего. Но я попросил следователя ФСБ запросить все данные на высоких девушек-киллеров, которые есть в ФСБ и МВД. Я убежден, что она профессиональный убийца. Чтобы убрать консула, не стали бы приглашать кого попало. Это должен был быть настоящий профессионал.

Они так ловко разыграли операцию прикрытия, так легко проникли в гостиницу, так все идеально подстроили, что абсолютно ясно — действовали настоящие профессионалы. И данные о ней должны быть заложены в ваши компьютеры.

— Может быть, запросить армейские данные? — предложил Максимов. — В ГРУ и в военной контрразведке могли быть собраны интересные данные на таких особ.

Они очень отличились во время войны в Чечне.

— Кажется, вы хотите сделать так, чтобы я стал вашим должником дважды.

Неужели вы можете запросить армейские спецслужбы?

— Во всяком случае, я постараюсь, — кивнул Максимов, доставая свой мобильный телефон, — и хотя уже поздновато, но, я думаю, наш дежурный еще на месте. И он может передать по компьютеру наш запрос. Если даже мы не получим ответ сразу, то уж к завтрашнему дню мы будем иметь материалы на всех высоких женщин, когда-либо занимавшихся этим ремеслом.

— Буду вам очень благодарен. Мне кажется, что тогда мы сильно продвинемся в решении нашей задачи.

— Вы останетесь здесь?

— Нет, завтра уеду в Грозный. Мне кажется очень важным все проверить и там. Дело в том, что там сейчас некая своеобразная территория не подконтрольная российским властям и спецслужбам. Конечно, я никогда не поверю, что чеченцы могли бы посадить у себя такой самолет как «Боинг-737». Но там могут оказаться люди которые что-нибудь слышали о случившемся. Я знаю, что ваши люди тоже готовы выехать в Грозный. Думаю, будет правильно, если мы выедем вместе.

Разумеется, если ваши люди не станут возражать.

— Но они пробудут в Грозном не очень долго.

— А я тоже не собираюсь там задерживаться, Меня попросили узнать, что случилось с самолетом, и по возможности найти его. Или хотя бы конкретно узнать, кто и зачем его похитил. Или сбил. Это практически одно и то же.

— Вы же понимаете, что никто не мог его сбить. Это был бы международный скандал.

— Конечно, понимаю. Но я должен предоставить убедительные доказательства, что его не сбили. Иначе мне не поверят. Минеральной воды хотите? У меня есть две бутылки.

— Наливайте, — согласился Максимов, — за знакомство можно начать и с минеральной. Я слышал, что вы почти не пьете.

— Неужели моя персона может кого-то так интересовать? — пошутил Дронго, доставая бутылку минеральной.

— И очень сильно. Почему вы не хотите навсегда остаться в Москве и стать консультантом СБК? Я уважаю ваши убеждения, и, мне кажется, это пошло бы на благо всем странам СНГ.

— Я не люблю вообще этого словесного образования — СНГ, — честно признался Дронго. — Я понимаю, что это мечты фантазера или рассуждения наивного дилетанта, но я считал своей родиной страну, которая называлась Советским Союзом. Я присягал этой стране. Как гражданин и человек. Я отдал этой стране все, что у меня было. Здоровье, карьеру, любимую женщину — все. И, в конечном счете, я потерял и свою страну. Изменять теперь своим принципам, идти кому-то в услужение, забыть о той стране, которую мы все предали, я не могу. И не хочу.

Лучше я буду частным независимым экспертом, чем пойду служить какому-либо государству из стран СНГ. Судя по тому, как развиваются события, очень скоро от СНГ немногое останется. Страны продолжают отделяться друг от друга. Атлантида погибла, и лишь такие безумцы, как я, могут мечтать о ее восстановлении.

— Странно, — удивился Максимов, — странно, что вы так близко приняли к сердцу развал страны. Я знаю нашу оппозицию в России, знаю их взгляды и мнения.

Даже среди них не всегда встречаются столь горячие поклонники нашей бывшей страны. Вам не кажется, что вы ее несколько идеализируете? В том времени было много хорошего, я согласен, но было и много плохого.

— Возможно. Но существует некая общая масса плохого и хорошего. И существует некая мера человеческих страданий, которая может считаться истинным мерилом всего. Положите на эти весы страдания людей тогда и сейчас, и вы все сами Поймете. Разве можно сравнивать? Разве вы не видите, что ждет страны СНГ?

Сегодня во главе Республик бывшего Союза находятся люди, сумевшие создать основные заделы власти еще в другое время. Но они стареют и сходят со сцены.

Что потом? Потоки крови, борьба за власть, неизбежные внутренние раздоры и, как следствие, гражданские войны.

— Я не думал, что вы такой пессимист.

— По-моему, это просто возможное развитие ситуации. Анализ показывает, что наиболее возможное. И я очень этого боюсь.

— Странно, что при тех легендах, которые о вас ходят, и с вашими аналитическими способностями вы сохраняете такую непоколебимую веру во вчерашний день, — откровенно сказал Максимов.

— Я бы хотел верить в завтрашний, но боюсь поверить в него. А свой вчерашний день я просто вспоминаю с ностальгией и не могу от него отказаться.

— Получается, что единственный выход — в новом объединении бывших республик Советского Союза?

— Не знаю. Может быть. Ведь Европа объединилась после полутора тысяч лет внутренних войн и раздоров. В новую европейскую империю, уже однажды существовавшую под эгидой Рима. Может быть, и нам предстоит пройти такой же долгий путь в полторы тысячи лет. Я бы этого не хотел, — Знаете, почему у нас получился такой серьезный и пессимистический разговор? — спросил вдруг Максимов. — Потому что мы пьем минеральную воду.

Нужно собираться. Чумбуридзе сказал, что в десять вечера мы приглашены на ужин.

Министр внутренних дел Дагестана звонил. Он просил приехать. Он как раз освободится после совещания. Думаю, вы не откажетесь?

— Спасибо, — улыбнулся Дронго, — во всяком случае, я принял к сведению ваше предложение. Но мне оно не подходит. Я останусь последним гражданином Атлантиды. И, когда вся земля уйдет под воду, я все равно останусь на ней, чтобы погибнуть вместе с этой землей. Надеюсь, вы меня понимаете.

 

Глава 29

Колонна продолжала движение по направлению к Аграханскому полуострову.

Машины шли по проселочным дорогам, размытым сильными дождями. Иногда приходилось вытаскивать застрявший грузовик. Рано утром колонну остановила нагнавшая их машина ГАИ. Документы были оформлены как полагается, но пятьдесят долларов, предложенных инспекторам, сделали свое дело гораздо лучше всяких документов. «Колонна строителей» двинулась дальше. Когда сотрудники ГАИ отъехали, Казбек снова подошел к Высоченко, отозвав его в сторону в очередной раз.

— Нужно установить того, кто нас предал, — мрачно предложил Казбек, — иначе мы не сможем нормально добраться. Кого ты подозреваешь?

— Никого. Многие из этих людей были со мной в трудных ситуациях. Я не могу никого подозревать.

— Тогда нужно проверить, — убежденно сказал Казбек, — иначе впереди нас будет ждать новая засада. Если мы не установим подлеца до тог момента, когда достигнем гряды, мы не сможем вытащить самолет. Это ты должен понимать лучше меня, полковник.

— Что ты предлагаешь?

— Еще раз все проверить. У нас впереди целый день. Три грузовика и один джип. Нужно проверить все четыре машины.

— Почему четыре, у нас же шесть машин? — не понял Высоченко. Казбек ухмыльнулся — Думаешь, кто-то мог позвонить из твоей машины или из моей? Нет, предатель прячется в другой машине. Или звонит, когда мы останавливаемся для отдыха. У него с собой должен быть телефон. Ты можешь собрать все мобильные телефоны на один день. Чтобы никто не мог позвонить. Сделай его глухим и слепым.

— Хорошо, — кивнул Высоченко, — остановим колонну и соберем все мобильные телефоны. Вчера, кстати, позвонил мобильный телефон, который я отобрал у нашего преследователя.

— Кто это был? — встрепенулся Казбек. — Ты видел номер его телефона?

— Видел. Звонили из Москвы. У меня на аппарате высветился номер московского телефона. Я перезвонил, но мне сообщили, что аппарат уже отключен.

Очевидно, там поняли, что их человек погиб.

— Ты не выключаешь телефон?

— Конечно, нет. Если позвонит кто-то из нашей колонны, я смогу наконец узнать его номер.

— Не позвонит, — твердо ответил Казбек, — в колонне все знают, почему ты задержался. Он хитрый сукин сын.

— Тогда почему ты думаешь, что он сдаст свой мобильный телефон? А если у него два телефона? Или он просто спрячет свой телефон?

— Тогда мы будем знать, кто это сделал, — убежденно заявил Казбек, — и я сам задушу предателя.

— А если это сделал я? — вдруг спросил Высоченко. — Или ты? У тебя тоже есть мобильный телефон.

— Я предатель?.. — разозлился Казбек. — Если бы я был предателем, я бы не рассказал тебе о наших преследователях.

— Я не хотел тебя обидеть, — усмехнулся полковник, — просто среди людей, с которыми я знаком достаточно давно, оказался сукин сын. Ты думаешь, мне легко смотреть им в глаза?

— Ничего, полковник. Мы его найдем. Собери всех и прикажи, чтобы они отдали тебе мобильные телефоны и пейджеры. Пусть у них ничего не останется.

— Если что-нибудь случится, мы не сможем поддерживать связь, — задумчиво заметил Высоченко, — но, наверное, ты прав. Я соберу все телефоны.

Почти никто не удивился, когда полковник, собрав всю группу, объявил о своем решении. Через некоторое время в его джипе оказалось восемь мобильных телефонов и три пейджера. Высоченко задумчиво посмотрел на кучу телефонов.

«Интересно, — подумал он, — спрятал предатель свой телефон или придумал новую пакость?»

Можно было остановиться и потратить еще несколько часов на тщательный обыск. Но у них не было времени. И тем более нельзя было этого делать, чтобы не нервировать всю группу. Колонна двинулась дальше. Следующий привал должны были сделать через четыре часа в небольшое селении.

Через два часа после того, как они преодолели цепь холмов и спустились в долину, к джипу Высоченко снова подъехал Казбек. Полковник уже не удивился.

— Опять что-то не так? — устало спросил он выходя из автомобиля.

Сказывались две бессонные ночи.

— За нами следили две машины. Одна шла сразу за колонной, другая двигалась параллельно. Но на гряде параллельно нельзя было ехать. Машина идет следом за нами. Это «Гранд Чероки». Я разглядел их в бинокль.

— Может, тебе лучше смотреть вперед, а не назад? — пошутил Высоченко, протирая глаза. Он очень устал, но сейчас нужно было забыть об усталости.

— Ты останешься с колонной. Теперь моя очередь, — сказал Казбек.

— Не говори глупостей, — поморщился Высоченко, — если даже со мной что-то случится, то и тогда колонна спокойно дойдет до нужного нам места. А если что-нибудь случится с тобой, мы должны будем просто повернуть обратно.

Казбек нахмурился. Потом спросил:

— Ты сказал, что в Москве знают про самолет. Кто им рассказал?

Серебряков?

— Сам догадался или подсказали?

— Я видел его лицо, когда ты говорил про самолет. Он сидит рядом с тобой. Скажи, он никуда не отлучался за эти два часа? Может, вы останавливали машину и он куда-нибудь выходил?

— Один раз, кажется, останавливали. Но я спал. Не думаю, что он выходил, — закрыл глаза, припоминая, Высоченко. — Нет, точно не выходил.

— Ты видишь во сне? — удивился Казбек.

— Просто я чутко сплю. Научился на войне. Иначе нельзя.

— Я Серебрякова давно знаю, — усмехнулся Казбек, — он слабый человек, но не предатель. Хотя за большие деньги может продать все что угодно. Но в самолете денег больше, чем ему могут предложить.

— Значит, мне нужно опять выходить на дорогу, — Вздохнул полковник.

— Опять возьмешь пулемет? — спросил Казбек. — Но здесь мы не можем задерживаться. Лучше свернем с дороги, не доезжая до поселка. Если «Гранд Чероки» свернет с дороги следом за нами, значит, предатель оставил себе телефон. Тогда его легче будет найти. Но здесь останавливать колонну никак нельзя.

— Договорились. — Высоченко вернулся в свою машину. Серебряков с интересом посмотрел на него.

— Почему он все время останавливает нашу машину? — спросил он.

— По мне скучает, — зло ответил Высоченко, закрывая глаза. — Спи, Серебряков, это единственное полезное дело, какое ты можешь сделать для всей группы.

— Ты думаешь, за нами кто-то едет? — спросил Серебряков. — Он все время показывает тебе назад.

— А ты меньше следи за ним. Смотри лучше вперед. Если бы ты не рассказал об этом самолете, все было бы гораздо спокойнее.

— За нами следят люди Фили? — не поверил Серебряков. — Но этого не может быть.

— Ты не знаешь, кому может принадлежать вот этот московский телефон? — Высоченко показал аппарат с застывшим на табло номером.

— Не знаю, — удивился, Серебряков. — Где ты его взял?

— Не волнуйся. Владелец уже не прибежит за ним. Я думаю, он не обидится… Серебряков, уже протянувший было руку за телефоном, отдернул ее, словно обжегшись. Потом недовольно проворчал:

— Никак не могу привыкнуть к твоим шуткам.

Высоченко уже дремал, когда водитель свернул в сторону, следуя за машиной Казбека. Высоченко открыл глаза, когда машина сворачивала, и негромко приказал:

— Садись за руль, Серебряков. Поменяйся местами с водителем. Он устал, всю ночь сидел за рулем. А потом я тебя сменю.

— Отдыхай, — махнул рукой Серебряков, — машину я водить еще не разучился.

Высоченко снова закрыл глаза и погрузился в тревожный сон. Прошло еще два часа. Серебряков вел машину, негромко ругаясь.

— Где этот чертов поселок? — нервно спрашивал он, когда машина в очередной раз подпрыгивала на ухабах. Высоченко слушал его ругательство молчал, пока наконец. Серебряков не оставил автомобиль.

— Опять Казбек сигналит, чтобы мы остановись — сквозь зубы пробормотал Серебряков. — ли нас хочет загнать. Чтобы мы все передохли еще до того, как доедем до этого чертова самолета.

Полковник открыл глаза, увидел приближающуюся сквозь пелену дождя машину Казбека, снова закрыл глаза, и, потянувшись, вышел из машины. Стоя под сильным дождем, он увидел, как подъехала машина и из нее выскочил рассерженный Казбек.

— Их автомобиль поехал за нами, — зло прошипел Казбек, — я проверил. Их там двое. Машина свернула за нами. Они не стали въезжать в поселок. Их кто-то предупредил. Кто-то скрыл от тебя телефон, полковник.

— Ясно. — Высоченко поежился — дождь усиливался.

— Что думаешь делать, полковник? У нас нет времени проверять каждого.

Как будем искать этот проклятый телефон? Он же его наверняка отключает. Телефон может быть спрятан где угодно. Но из моей машины никто не, выходил за эти два часа. Никто. Я следил за Миленкиным, он часто просит остановить машину, видимо, у него больные почки. Но в этот раз он не останавливал наш джип.

— Мы тоже не останавливались, — задумчиво сказал Высоченко. — Это не Серебряков и не мой водитель.

— Выясни, какая машина останавливалась, — сурово сказал Казбек. — Выясни, иначе мы не можем никуда дальше ехать.

Высоченко пошел к грузовикам. Первый следовал все время за ними и не останавливался. Но на всякий случай он спросил у водителя. Оба парня, сидевших в машине, ответили отрицательно. Во втором грузовике вообще не поняли, о чем идет речь. Они двигались точно за первым грузовиком. В третьем оба признались, что останавливали грузовик. Один из парней рассказал, что выходил из машины.

Высоченко долго смотрел на него, потом вдруг спросил:

— У тебя есть телефон?

— Я же его отдал, — удивился водитель. Полковник молча смотрел на него.

Потом негромко сказал:

— Ты ведь знал, что был приказ не останавливаться?

— Знал, — испугался парень, — но мы остановились на минуту. Просто очень хотелось выйти — Я выпил много воды.

— Где бутылка? — спросил полковник.

— Что? — не понял водитель.

— Ты же говоришь, что выпил много воды. Где бутылка?

— Мы выбросили ее по дороге.

Высоченко хотел достать пистолет. Но что-то его удерживало. Он чувствовал, что парень говорит правду. Второй подтвердил все, что рассказал первый. Поверить в то, что оба его человека, сидевшие в одной машине, оказались предателями, было невозможно. Полковник уже собирался вернуться к своему автомобилю, разочарованно отметив, что опять ничего не удалось найти, когда вспомнил о последнем джипе.

У последней машины стояли водитель, Артем и Валера Измайлов. Полковник подозвал Артема.

— Вы останавливали машину? — спросил он у своего помощника.

— Да. Впереди остановился грузовик, и мы тоже остановились.

— Кто-нибудь выходил из вашей машины?

— Мы вышли вдвоем. Я и Валера, — Ответил Артем.

— В разные стороны? — Полковник достал сигарету, но понял, что под этим дождем она все равно превратится в мокрое месиво.

— А ты хотел, чтобы мы пошли в одну? — пошутил Артем. — У меня пока еще сексуальная ориентация не поменялась. Я не люблю мужчин.

— Кончай острить, — хмуро посоветовал полковник. — Ты не знаешь, у него остался телефон?

— Кажется, нет. Он отдал свой телефон тебе. А почему ты спрашиваешь?

— Позови Валеру, — вздохнул Высоченко, дотрагиваясь до пистолета.

Артем повернулся к машине. Полковник закрыл глаза. Кто мог оказаться предателем? Кого он должен обвинить? И в этот момент он услышал громкий крик:

— Стой! Стой! Буду стрелять!

Высоченко обернулся и увидел, как Артем выхватил пистолет. Валера стоял от него в трех метрах. Он обернулся, полковник не видел его лица.

И в этот момент Артем выстрелил два раза. Валера как подкошенный упал на землю. Полковник бросился к нему, но тот был уже мертв. Казбек бежал от первой машины.

— Что случилось? — кричал он.

— Я спросил, есть ли у него телефон, и он меня толкнул. Хотел бежать, — пояснил Артем — Нужно было стрелять в ноги, — зло крикнул Высоченко, — вы же с ним друзьями были! Столько лет вместе! Или в грудь. Он в бронежилете был. Ты бы его не убил.

— А почему он второй телефон скрывал? — крикнул в ответ Артем. — Посмотри, что у него в руках.

Полковник посмотрел на убитого. В руках тот сжимал телефон. Мобильный телефон, который он утаил. Высоченко ногой ударил по руке убитого. Телефон вылетел. Полковник наклонился и поднял его.

— Нашел наконец, — улыбнулся Казбек, — теперь все будет в порядке.

Теперь поедем в поселок.

Высоченко посмотрел на убитого. Первый выстрел пришелся точно в голову.

Второй, очевидно, в шею. Два выстрела профессионала.

«Хотя почему именно в голову? — подумал полковник. — Достаточно было бы и одного выстрела».

Впрочем, все равно уже ничего не узнаешь. Получается, что их все время предавал именно Валера.

— Погрузите его в машину, — вдруг приказал Высоченко, — нельзя оставлять труп На дороге. Мы закопаем его рядом с поселком.

— Оставим здесь, — зло прошипел Казбек. — Собаке — собачья смерть.

— Заберем, — устало приказал Высоченко, — у нас впереди еще долгий путь. Не нужно нервировать остальных.

 

Глава 30

Прилетев из Средней Азии, Колосов собрал своих помощников и объявил им, что ему вскоре понадобятся подготовленные люди для действий на Северном Кавказе. Он не сказал, зачем они поедут туда, но все уже догадывались, что речь идет о крупной операции, которую он давно уже планировал. Однако Колосов понимал, что подобные разговоры дойдут до Фили. А его беспокоить Колесову не хотелось. Он не знал, что после импровизированного совещания Коля отвел в сторону начальника его охраны и между делом попытался узнать адрес полковника Высоченко.

— Ты не дашь мне адрес того полковника, о котором говорил? — спросил Коля. — У меня есть неплохие клиенты, которые хотели бы заказать ему одного человека.

— Он живет в Подмосковье, — отмахнулся Родион, — в последнее время почти никого не принимает. По-моему, вообще отошел от дел. Я был у него всего один раз.

Коля помнил, что с полковником Высоченко встречался и Семен, которого Высоченко не взял в рейс в самый последний момент, решив, что с ним поедут только его люди, которых он знал уже давно. Но Семен встречался с Высоченко в другом месте. А Родион должен был знать подмосковный адрес полковника.

— Может, вспомнишь? — с надеждой спросил Коля. — Просто жалко. Хороший клиент у меня. Очень просил.

— Я не помню точно номер дома. А улицу покажу. Я в тот поселок ездил, — вспомнил Родион.

— Эти загадочные поездки… — подмигнул ему Коля, улыбаясь. — Интересно, куда это наш ездил? Никому не сказал и улетел.

— Я не знаю, — угрюмо ответил Родион, — Он нам не докладывал.

— Но вы же знаете, куда он поехал. Может, у него девочки где-нибудь есть? Как думаешь?

— Это не мое дело, — твердо ответил Родион. — Я в его дела не вмешиваюсь и тебе не советую. Будешь много знать — вообще не состаришься. Так сразу и умрешь молодым. Лучше тебе в его дела не вмешиваться.

— Конечно, — вымученно улыбнулся Коля. — Мне какое дело? Куда поехал, откуда приехал, Так, значит, ты адрес полковника не помнишь?

— Точно не помню. Но если поедем с тобой, я тебе показать могу улицу, точно помню. Как раз на этой улице его дом и стоит.

— Ну, спасибо, — поблагодарил Коля, — я клиенту скажу название улицы, пусть дом сам ищет.

Раз ему нужно — значит, найдет. Пусть побегает, коль такое дело.

— Правильно, — подмигнул Родион. — Раз кого-то убрать хотят, значит, речь о больших деньгах идет. Пусть попотеет, поищет. Хотя мне говорили, что этот полковник уехал. Его сейчас в Москве нет. Говорят, его люди банк «Гермес» брали. Может, слышал? Здорово они там все придумали с ограблением.

— Нет, — отмахнулся Коля, — я такие ужасы не смотрю. Обязательно трупы показывают и тюрьмы. А у меня после тюрьмы нервный тик, когда я опять решетку вижу. Я лучше на женщин буду смотреть или комедии какие-нибудь. Спасибо за помощь.

Узнав примерный адрес полковника, Коля сразу же позвонил Филиппу Кривому. Через полчаса по указанному адресу выехали боевики Фили, чтобы попытаться узнать, в каком именно доме живет полковник. Оба автомобиля остановились в начале улицы, и вышедшие из них четверо бандитов начали обходить дома, пытаясь найти дом Высоченко.

…Уже два дня Ольга сидела в доме, не решаясь выйти на улицу. Она готовила себе из муки различные лепешки, один раз приготовила картошку с луком.

Хозяин дома был прав, когда говорил, что здесь достаточно запасов для автономного проживания. Холодильник был набит продуктами, на одних консервах можно было продержаться целый месяц. Ольга смотрела телевизор, читала старые журналы, которые она нашла в чуланчике рядом с кухней. Но безделье ее угнетало.

Ей было трудно сидеть, ничего не делая. Однако она помнила строгий наказ хозяина дома и Серебрякова не выходить из дома.

Именно поэтому, когда в калитку позвонили, она не сразу решилась подойти к воротам. Она даже не знала, что дом оборудован камерами скрытого наблюдения, которые можно было включить, находясь в кабинете Высоченко.

Когда раздался второй звонок, она все-таки решилась выйти. Чуть приоткрыв дверь, она никого не обнаружила в саду перед домом. Это придало ей смелости. На третий звонок она вышла из дома, прошла по дорожке и, подойдя к воротам, спросила:

— Кто там?

Оба бандита, проверявшие улицу с правой стороны, уже выяснили, что в этом доме жил какой-то одинокий мужчина, имени которого соседи не знали. Однако по описаниям, полученным бандитами от соседей, хозяин был очень похож на исчезнувшего полковника Высоченко.

— Нам нужен Сидоров, — сказал один из бандитов. Он был ниже среднего роста, коренастый плотный, с большой головой, которая, казалось росла у него прямо из груди. Второй был помоложе, высокий, гибкий, наглый. Он работал у Фили недавно и мечтал отличиться и как-то выделиться среди остальных боевиков.

Поэтому он, подождав немного, добавил:

— Может, вы знаете, где живет врач Сидоров?

— Здесь такой не живет, — ответила она, — здесь врачей нет.

— У нас заболел ребенок, — сказал молодой, — а телефон не работает. Вы не могли бы впустить нас? Иначе мы не дотянем до больницы.

Ольга заколебалась. Ей не пришло в голову, что двое молодых людей могли постучаться и в другой дом. Длительное одиночество, очевидно, как-то подействовало на ее психику. Она поколебалась еще немного и предложила:

— Подождите, я вам принесу телефон.

Ольга решила, что так будет лучше. Она не хотела пускать незнакомцев в дом. Нашла мобильный телефон и снова вышла к воротам.

— Сейчас я дам вам телефон, — сказала она, чуть приоткрывая калитку.

Этого было достаточно. Дверь сразу отлетела от удара одного из бандитов. Девушка упала на землю. У нее от страха екнуло сердце. Двое вошли двор, и один из них, наклонясь к ней, спросил:

— А где хозяин дома?

Она с опозданием поняла свою ошибку. Поняла, что не имела права никому открывать дверь, вообще подходить к этим воротам. Но было уже поздно. Высокий бандит схватил ее за волосы и потащил в дом. От страха и боли у нее выступили слезы на глазах. Она даже не подумала в этот момент закричать, так ее парализовал ужас. Бандит втолкнул ее в дом. За ним вошел второй.

Они оказались в большой гостиной. Бандит швырнул ее на диван, бегло осматривая помещение.

— В доме никого нет? — спросил он, подходя к ней.

Она все еще никак не могла прийти в себя. Ей казалось невероятным, что она попалась на такую простую уловку с врачом и телефоном. Как это она сплоховала и открыла дверь, поверив вкрадчивому голосу этого негодяя? Он, не обращая на нее внимания, осматривал дом, словно пытался найти хоть какую-нибудь деталь, указывающую, куда именно делся хозяин. Второй бандит прошел на кухню, вернулся назад и, достав свой телефон, набрал номер.

— Это я, — сказал он, — все в порядке. Мы у дома. Эта стерва здесь. Они оставили ее одну.

— Сейчас передам трубку, — ответили ему, и через некоторое время раздался голос Фили:

— Что там у вас?

— Нашли его дом. Все правильно, он здесь живет. Сейчас в доме та самая стерва, у которой Митю убили. — Узнайте у нее номера телефонов ее дружка и полковника. Номера мобильных телефонов.

— Узнаем, — пообещал бандит, взглянув на перепуганную девушку. Она была в джинсах и черной рубашке, поверх которой была надета синяя шерстяная безрукавка. — Что потом делать?

— С ней что хотите. Но чтобы она уже никогда никому ничего не смогла рассказать. Ты меня понял?

— Понял. — Он отключился и подозвал к себе второго бандита. — Я открою ворота и загоню нашу машину, чтобы она не маячила на улице, — сказал коренастый. — А ты узнай у этой стервы номера телефонов ее друга и полковника.

— Что с ней делать? — тихо спросил высокий.

— Сначала узнай номера телефонов, — пояснил первый, — а потом… — Он провел характерным жестом руки по горлу, давая понять, что она все равно приговорена.

— Ясно, — усмехнулся высокий, предвкушая развлечение. Он взглянул на девушку, и она, поймав этот взгляд, затряслась. Это был страшный взгляд насильника, осознающего, что жертва в его руках. Это был взгляд негодяя, которого ничто не может остановить.

— Сначала узнай телефоны, — напомнил коренастый, выходя из дома.

Когда они остались одни, молодой негодяй подошел к Оле поближе. Она испуганно отшатнулась.

— Не бойся, — сказал он приглушенно, — У нас с тобой все будет хорошо.

— Он протянул руку и попытался схватить ее за лицо, но она увернулась. Он все-таки поймал ее лицо и крепко сжал скулы.

— Не дергайся, — пригрозил он. — Иначе будет очень больно.

Она попыталась вырваться, но он сжимал ее лицо все сильнее.

— Мне нужны телефоны, — сказал бандит, — твоего друга и полковника.

Номера мобильных телефонов.

— Я не знаю, — прохрипела девушка.

— Знаешь, — уверенно ответил бандит, — и все мне расскажешь. Он отпустил ее наконец. После чего быстрым ловким движением выхватил нож. Нажал кнопку, выбрасывая лезвие. Она вздрогнула, хотя и предчувствовала нечто подобное. Почему-то нож казался ей более страшным, чем пистолет. Может, потому, что смерть от удара ножом была более болезненной и кровавой. Он поднес нож к ее горлу.

— Я тебе сказал: не дергайся, — спокойно произнес бандит, — ты мне все равно назовешь номера телефонов. Поэтому давай без глупостей. Или ты хочешь, чтобы я тебя немного порезал?

Он вдруг взял ее руку и быстро полоснул по ней. Девушка закричала от боли. Сквозь прорезанную рубашку проступила кровь.

— Порезать еще или скажешь номера телефонов? — спросил бандит.

От страха она начала заикаться, не в силах ничего сказать. Он, поняв ее состояние, торжествующе улыбнулся.

— Ну… — сказал бандит.

Она, запинаясь, назвала номер телефона Серебрякова. Бандит усмехнулся, одобрительно кивая ей. Потом спросил:

— А полковника?

— Я не знаю, — призналась девушка. Она действительно не знала номера мобильного телефона Высоченко.

— Опять не хочешь ничего говорить, — усмехнулся бандит, поднимая нож.

— Он мне ничего не говорил. Я ничего не знаю, — заплакала девушка. Она поняла, что этот садист так просто от нее не отстанет. Он схватил ее руку и опять полоснул ножом. На этот раз сильнее прежнего. Боль была страшной. Она громко закричала, попытавшись подняться, но он ударом кулака повалил ее на диван.

— Ты мне скажешь номер, — бормотал он. Она плакала, когда он повалил ее на диван, сел сверху и поднес нож к ее глазам. Она замерла, не пытаясь вырваться.

— Телефон, — сказал он, сжимая ее лицо.

— Не знаю, — закричала она, — правда, не знаю!

Он засомневался. Может, она действительно не знает. С другой стороны, так просто убивать ее глупо. Она довольно красивая девушка. И когда он сел на нее, то почувствовал, что в нем начало пробуждаться желание. Это было не просто влечение к женщине. Это было животное чувство торжествующего самца, знающего, что его жертва никуда не денется и он может не просто воспользоваться моментом, но и проявить при этом всю свою агрессию и животную сущность.

— Ладно, — сказал он, — еще посмотрим. Лежи спокойно.

Он поднял нож и начал резать ее безрукавку. Она замерла, поняв, что именно его интересует. Он разрезал безрукавку, затем просунул нож под пуговицы ее рубашки, срезая их одну за другой. Она лежала, боясь шевельнуться. Он срезал все пуговицы и осторожно распахнул рубашку, обнажив ее грудь. Под рубашкой ничего не было. Он дотронулся до груди, чувствуя, как нарастает в нем желание.

И отбросил нож, считая, что тот ему уже не понадобится. Наклонившись над ней, он начал хватать губами ее уши, возбуждая самого себя. Ей были неприятны подобные ласки, к тому же он давил на нее всей тяжестью своего тела.

Он начал хватать ее за ноги. Джинсы на девушке мешали ему, и он никак не мог снять их. От этого он стал звереть еще больше. Тиская ее груди одной рукой, он другой пытался расстегнуть пуговицу на джинсах и стащить их. Это ему никак не удавалось. В конце концов он поднялся и, больно толкнув ее на пол, приказал:

— Раздевайся.

Оля упала на пол, не в силах сопротивляться.

А он начал быстро раздеваться сам, уже не сдерживая себя. Она с ужасом смотрела, как он снимает с себя все. Через полминуты он оказался абсолютно голым.

— Снимай, снимай скорее джинсы, потребовал он, — и иди сюда!

Он сделал характерный жест, который не оставлял сомнений относительно его намерений. Она содрогнулась.

— Быстрее! — крикнул он, подходя к ней ближе.

Оля попыталась отползти, но он подскочил к ней, схватил ее за волосы.

— Снимай джинсы, — кричал он, — и поверни голову!

В этот момент его напарник уже въезжал во двор. Он старался все делать как можно спокойнее и тише. Ольга поняла, что бандита невозможно остановить, и, может быть, его голый вид подтолкнул ее к решительным действиям. Когда он схватил ее за волосы, она обернулась и что есть силы ударила его кулаком в пах.

Тот закричал падая на пол и складываясь пополам. Она ударила его ногами по спине и вскочила на ноги. Он попытался схватить ее, но она вырвалась у него из рук, побежав к лестнице. Он грязно выругался и, пошатываясь от боли, двинулся за ней.

— Сука, — прошептал бандит, — я тебя порежу на куски. Я тебе покажу! — Он поднял с пола свой нож и кинулся к лестнице.

Оля была уже в кабинете. Она твердо знала, что ей нужно. И знала, где искать этот предмет.

Он встал на лестницу, шатаясь от боли. Девушка ударила его так сильно, что он даже забыл о своем физическом влечении. Поднимаясь по лестнице, он думал о том, как будет мучить ее. Теперь он ей устроит долгую и страшную смерть. Она стояла у стола. Он поднялся в кабинет и радостно вздохнул, обнажая зубы.

— Убежала? — спросил он, поднимая нож. — Теперь я тебе покажу.

Ему не понравилось, как она посмотрела ему в глаза. В них уже не было обреченности жертвы. Но он больше не колебался. Ему не хотелось терять ни секунды. Он шагнул к ней, и в этот момент она подняла руку. Он даже не успел удивиться или испугаться. В руках у нее был пистолет. Он вдруг вспомнил, что свой пистолет оставил в кармане пиджака внизу, в гостиной. И тут прозвучал выстрел. Она выстрелила ему прямо в лицо. Не колеблясь.

Кровь брызнула на стену. Он отлетел в сторону и умер еще до того, как упал. Она стояла, тяжело дыша, даже не понимая, что именно сделала. Другой бандит, сидевший в автомобиле, услышав выстрел, выругался. Он не сомневался, что это стрелял его напарник. Оставив машину, он вбежал в дом и увидел разбросанную по полу одежду.

— Сукин сын! — рявкнул он, просчитав действия своего партнера. Тот наверняка разделся внизу и поднялся наверх, чтобы изнасиловать девушку. Видимо, она отказала, и он выстрелил для острастки.

Бандит поднимался по лестнице. Едва он вошел в кабинет, как раздался еще один выстрел, и мимо его головы просвистела пуля. Он успел увидеть лежавшего на полу в луже крови напарника. И с ужасом подумал, что вернулся полковник. Когда она выстрелила в него еще раз, он, не раздумывая, бросился вниз, к своей машине. На звук выстрелов соседи могли вызвать милицию, а ему меньше всего хотелось объясняться с ней.

Оля медленно спускалась вниз, держа пистолет, оставленный Серебряковым, в руках. Бандит завел автомобиль, стал судорожно пытаться выехать со двора. Она вышла из дома и, глядя перед собой, стреляла в машину до тех пор, пока водитель не уткнулся головой в рулевое колесо. Автомобиль начал реветь на всю улицу. Она расстреляла всю обойму и наконец опустила пистолет. И только потом села на землю и заплакала.

Когда через полчаса приехали сотрудники милиции, они долго не могли поверить, что эта хрупкая девушка расстреляла двух бандитов, один из которых числился во всесоюзном розыске. И только увидев ее порезанную в двух местах руку, они поняли, почему она сидела на земле и не отвечала на вопросы столпившихся вокруг нее людей.

 

Глава 31

Утром пришло сообщение из Москвы. На этот раз сотрудники СБК провели проверку всех известных женщин, проходивших по информационным данным не только ФСБ и МВД, но и военной контрразведки, которая систематизировала все сведения о женщинах-убийцах. Особый упор делался на тех, кто участвовал в чеченской войне.

Выяснилось, что подходящих кандидатур на подобную роль было не так много. Только три женщины, причем одна из них была уже в возрасте. Ей было за тридцать, и она вряд ли подходила под описание дежурных. Кроме того, у нее на подбородке был шрам, который невозможно было не заметить. Оставались еще две кандидатуры.

Обе женщины были спортсменки. Обе высокого роста. Инга Ольшанская была бывшей чемпионкой по биатлону, и на ее счету военная контрразведка числила немало подвигов. Другая — Светлана Вахтрамяэ — была мастером спорта по стрельбе и занималась раньше художественной гимнастикой. Правда, обе они блондинки, а приходившая к консулу женщина была брюнеткой, но это не так важно, волосы можно и перекрасить.

Фотографии обеих женщин прилагались. Министерство внутренних дел собиралось размножить эти фотографии, чтобы раздать их сотрудникам милиции, но Дронго полагал, что женщина-убийца уже давно покинула пределы Дагестана. После убийства консула по распоряжению Москвы в Дагестане было введено специальное положение, по которому каждый приезжавший в республику обязан был зарегистрироваться.

В три часа дня из Махачкалы вылетал самолет в Грозный. В нем должны были находиться сотрудники СБК и Дронго со своим напарником, Перед отъездом он еще раз зашел к Низаметдинову.

— Я улетаю в Грозный, — сообщил Дронго, — вместе с офицерами Бюро координации. Постараюсь узнать что-нибудь в Чечне об исчезнувшем самолете.

— Почему вы не поехали с членами комиссии в Кызылюрт? — нервно спросил Низаметдинов.

— Это мое дело, — жестко отрезал Дронго. — Если вы будете вмешиваться в мое расследование, я вообще прекращу всякие поиски.

— Что мне передать компетентным лицам? — немного умерил свою раздражительность его собеседник.

— Что вы действуете всем на нервы, — ответил Дронго и вышел из комнаты.

Ровно в три часа дня самолет взял курс на Грозный. Кроме офицеров бюро, в нем находилась Делегация Дагестана во главе с секретарем Совета безопасности.

Он летел на переговоры по вопросу освобождения дагестанских сотрудников милиции.

Когда самолет взлетел, Чумбуридзе пересел к Дронго. Самолет был старый — «Ту-134». И хотя лететь было недалеко, Дронго по привычке опустил заслонку иллюминатора и закрыл глаза.

— Вы не любите летать самолетом? — понял Георгий.

— Ненавижу, — признался Дронго, — но все время летаю, — добавил он меланхолически.

— Да, настроение у вас от этого не улучшается…

— Хорошо еще, что лететь недалеко, — пробормотал Дронго.

— Мы будем на месте минут через сорок, — взглянул на часы Чумбуридзе. — Вы думаете, в Грозном могут знать что-нибудь об этом проклятом исчезнувшем самолете?

— Поэтому я тоже лечу вместе с вами.

— Почему его не могут найти, как вы думаете? Может, его действительно не хотят найти?

— Или не могут. А еще точнее — кто-то мешает искать самолет. И убийство консула вполне укладывается в эту версию.

Чумбуридзе замолчал и больше ничего не спрашивал. Вскоре самолет пошел на посадку. Стюардесса объявила об этом, попросив всех пристегнуть ремни. Через некоторое время самолет благополучно приземлился. В аэропорту их встречало сразу несколько машин. Сотрудники бюро и Дронго со своим провожатым сели в автомобили работников чеченского МВД, которые встречали, их в аэропорту, и они поехали в центр города. Первая машина была. «Волга» «ГАЗ-31», вторая «Волга» «ГАЗ-24». В обеих машинах сидели по два сотрудника чеченского МВД. В первой находились еще трое сотрудников СБК, во второй — Дронго и его напарник.

Остальные поехали чуть позже — они давали интервью собравшимся журналистам.

Обе машины двигались к центру, когда раздался взрыв выпущенной из гранатомета гранаты. Дронго сразу же понял, что стреляли именно в них. Передняя машина едва не перевернулась, резко затормозив и с трудом удержавшись на трассе. Дронго открыл дверцу, выпал из машины. Исмаил выпал следом. Третьим выпрыгнул сотрудник чеченского МВД, встречавший их в аэропорту. Водитель на мгновение замешкался. И в этот момент второй выстрел из гранатомета попал прямо в машину. Взрыв подбросил ее вверх, и машина загорелась. Водитель с криком выбросился на дорогу. Он был еще жив, но охвачен огнем.

Увидев горящего шофера, Дронго вскочил, стаскивая с себя пальто. Он ринулся к водителю, набросил на него пальто и, не обращая внимания на его отчаянные крики, прижал к асфальту, сбивая пламя. Когда через минуту к ним подскочили Другие, огонь уже был потушен и водитель, тяжело дыша, смотрел на Дронго.

— Спасибо, друг, — прошептал он, прежде чем потерять сознание.

— В нас стреляли… — бросился к ним Чумбуридзе.

— Я же говорил, что нам пытаются помешать, — сказал Дронго, поднимаясь с земли.

— Кто стрелял? — закричал один из сотрудников чеченского МВД, подбегая к ним. Другие, достав автоматы, Стреляли в сторону разрушенного дома, откуда были выпущены гранаты.

— Вам повезло, что они целились сначала в нашу машину, — сказал Чумбуридзе. Его коллеги в это время, достав пистолеты, бросились к дому пытаясь найти стрелявших.

— Работали профессионалы, — возразил Дронго. — Сначала они остановили ваш автомобиль чтобы остановились и мы. А потом выстрелили в нашу машину.

Хотели наверняка.

— Значит, они стреляли именно в вас, — догадался Чумбуридзе.

— Пойдемте посмотрим, — предложил Дронго.

— Нет, — сказал вдруг Исмаил, вспомнив, что в его обязанности входила и охрана Дронго, — там опасно.

— Иди к черту! — разозлился Дронго. — Нам нужно посмотреть, что там происходит.

Он пошел первым, за ним отправились Чумбуридзе и Исмаил. Сотрудники чеченского МВД, рассыпавшись по всему зданию, прочесывали этажи, пытаясь найти кого-нибудь. У того места, откуда стреляли, лежали два гранатомета. Очевидно, их бросили убийцы.

— Их было двое, — уверенно сказал Дронго. — Выстрелы произведены один за другим. Стреляли два человека, почти одновременно.

Он наклонился к гранатометам, внимательно разглядывая их. Потом сел на корточки, пытаясь рассмотреть гранатометы поближе.

— Что вы смотрите? — удивился Чумбуридзе.

— Это слишком мужской вид оружия, — пояснил Дронго, — из него может стрелять только человек с короткими волосами. Гранатомет кладут плечо, это вы наверняка знаете. И, мне кажется, я обнаружил одну интересную деталь. Когда стреляешь из гранатомета, нельзя так спешить. А они очень спешили, им нужно было уйти отсюда побыстрее.

Он бережно снял с одного из гранатометов длинный женский волос. Светлый волос блондинки.

— Я же говорил, — показал он волос майору Чумбуридзе, — они слишком торопились. Гранатомет не предназначен для женщин. Это та самая женщина-убийца, которая застрелила консула.

— Тогда получается, что она ждала именно — спросил Чумбуридзе.

— Верно. Она знала, что я прилечу в Грозный. И либо здесь есть нечто такое, что нужно от меня скрыть, либо меня нужно убрать за излишнюю ретивость в Махачкале. При любом варианте она хотела убить именно меня. Светлые волосы…

Это одна из тех двух женщин, данные на которых были получены из военной контрразведки.

— Вам нужно быть осторожнее, — сказал Чумбуридзе, — кто-то целенаправленно убирает всех занятых поисками самолета.

— Кто-то заказывает им эти убийства, — хмуро возразил Дронго. — Не так важно, кто их совершает, важно — кто является заказчиком этих убийств.

— Может, вам лучше отсюда уехать? — предложил Чумбуридзе.

— Они именно этого и хотят, — задумчиво заметил Дронго. — Интересно, что в меня уже не в первый раз стреляет именно женщина. Однажды в меня уже стреляла женщина, которой удалось меня тяжело ранить. Тогда думали, что я не выживу.

— Вы хотите повторить этот печальный опыт?

— Кажется, нет. Во всяком случае, не с таким результатом. Я стал старше и мудрее. Значит, сейчас со мной труднее справиться.

Дронго вернулся к машинам. Их автомобиль сгорел полностью. Через некоторое время подъехали новые автомобили, и они сели в них, чтобы проехать в Министерство внутренних дел Чечни.

В самом министерстве царила почти фронтовая обстановка. После окончания войны Чечня оказалась наводнена оружием, боеприпасами и массой неустроенных, озлобленных людей, потерявших свои семьи или близких. Они ничего не умели делать, только воевать. И это была самая большая проблема чеченских властей.

Нужно было обустраивать всю эту массу вооруженных людей, найти им работу, обеспечить оставшиеся почти без средств к существованию семьи.

В этих условиях участились похищения людей с целью выкупа. Никаких других источников существования у людей часто просто не было. Экономика была полностью разрушена во время войны. Тысячи людей не имели крыши над головой, а те, кто имел, часто обходились без света, воды, тепла. Это была другая жизнь, другие обычаи, другие нравы, зачастую не понимаемые в Москве, а потому чужие и враждебные официальным властям, На встрече с министром внутренних дел Чечни Чумбуридзе и Дронго интересовали только сведения о пропавшем самолете. Ничего нового министр сообщить не мог. Самолет не приземлялся Грозном и не садился нигде поблизости.

Собственно, в других местах такой самолет, как «Боинг-737», и не мог сесть.

Только в аэропорту Грозного, но там он не появлялся. Если бы авария произошла где-нибудь рядом, они бы знали об этом. Однако ничего подобного не было.

Министр не мог отвечать за самолеты, которые пролетали над Чечней. У них просто не было радаров, способных следить за самолетами, летящими на высоте десяти километров.

Но министр был твердо убежден, что самолет и не мог дотянуть до Чечни.

Если российские радары засекли самолет у побережья Каспийского моря, где он упал, то лайнер не мог дотянуть до Чечни, это было ясно и без его пояснений.

Когда разговор закончился, Чумбуридзе и Дронго вышли из кабинета. Оба понимали, что министр прав. Однако в Чечне могли что-то слышать о гибели «Боинга». Но министр твердо сказал, что никаких известий о погибшем самолете в Грозный не поступало.

— Нужно вернуться в аэропорт и проверить, какие самолеты вылетали отсюда в последние две недели, — предложил Дронго. — Может быть, сам министр не знает, что там происходит.

— Вы думаете, кто-то доставил сюда груз и вывез его отсюда тайком? — спросил Чумбуридзе. — Нет, такого быть не может. Мы ведь знаем в СБК, какой груз предположительно мог находиться в самолете. Я поэтому и пытался узнать у вас.

— Но вы не говорили, что знаете.

— А вы не сказали, что находилось в самолете! — улыбнулся Чумбуридзе.

В аэропорту выяснилось, что ни один самолет не мог взлететь и сесть без разрешения представителей местных властей. Руководство аэропорта не имело права самостоятельно давать разрешение на какие-либо посадки.

— Что будем делать? — спросил разочарованный Чумбуридзе.

— Нужно выехать к границе Чечни с Дагестаном, побывать в нескольких пограничных селах. Попросим у министра машину и поедем на границу. Возможно, там что-нибудь слышали про этот самолет.

В этот момент зазвонил мобильный телефон Чумбуридзе.

— Слушаю вас.

— Чумбуридзе, передайте Дронго, что мы знаем имя женщины, которая убила консула в Махачкале, — услышал Георгий тревожный голос Максимова. — По нашим данным, Вахтрамяэ недавно погибла в автомобильной катастрофе. Это могла быть только Инга Ольшанские. Ты меня слышишь? Она была снайпером во время чеченской войны. Настоящий профессиональный убийца. Пусть он знает.

— Понятно, — уныло ответил майор. — Она стреляла в нашу машину из гранатомета, как только мы приехали сюда.

— Почему не сообщил?

— Это случилось два часа назад. Просто не успел.

— Что думаете делать?

— Дронго предложил выехать на границу Чечни с Дагестаном и проверить несколько пограничных селений. Возможно, там слышали что-нибудь об упавшем самолете.

— Проверяйте. Но помните, что завтра последний день. Послезавтра вы должны уехать из этого района. Я выпросил для вас только два дня.

— Хорошо. — Майор убрал телефон и сказал Дронго:

— Они знают имя убийцы. Это Инга Ольшанские. Если она в Чечне, нам ее все равно не выдадут. Она сражалась против российских войск во время войны.

— Ничего, — подвел итог Дронго, — зато, когда в меня будут стрелять в следующий раз, я хоть буду знать имя своего убийцы.

 

Глава 32

В полдень колонна въехала в поселок Октябрьский. Это был небольшой поселок на границе с Чечней. Здесь жило не больше двухсот человек, в основном старики и старухи. По всему поселку стояли пустые дома с выбитыми окнами. Из трехсот домов две трети пустовали. Здесь когда-то было отделение колхоза имени Сталина. Колхоз переименовали после пятьдесят шестого года в колхоз имени XX съезда КПСС. В шестидесятые — семидесятые годы он был довольно зажиточным.

Затем началось укрупнение колхозов, основная дорога была перенесена в другую сторону, ферма, на которой работали большинство жителей поселка, закрылась.

Постепенно отсюда стала уезжать молодежь.

Вскоре закрыли и неперспективную школу. Отток Молодых уже невозможно было остановить. После развала страны и образования независимой от федеральных властей Чечни отсюда стали убегать целые семьи. Во время войны поселок почти вымер, и теперь в нем оставались лишь самые стойкие и самые обездоленные, которым просто некуда было бежать.

К остановившимся машинам сбежались несколько ребятишек, живущих со своими дедушками и бабушками. Высоченко приказал выставить охрану, хотя видел, как устали его люди. В каждой машине находилось не более двух человек, если не считать его собственного джипа и идущей впереди машины разведчиков. Водители, сменявшие друг друга через каждые пять-шесть часов, здорово уставали. Он понимал, что взять с собой такой маленький отряд было непростительной ошибкой, но он хотел избежать риска. Теперь стало ясно, что он ошибался.

Его боевики устало сидели на полу в одном из пустых домов, когда Высоченко подозвал к себе Казбека.

— Что будем делать? — спросил он. — Ребята не дотянут до твоего самолета. Все достается очень трудно. Нужно, чтобы в машинах было хотя бы по три человека.

— Да, — согласился Казбек, — но грузовики бросать нельзя, иначе мы не сможем ничего вывезти. На одном лебедка, на других двух оружие. Мы можем от него избавиться, но мы не знаем, что будет в самолете.

— В последней машине у нас два человека, — напомнил Высоченко, — а у тебя четверо. Давай я возьму двоих ребят у тебя и дам своего водителя. Пусть пересядут в грузовики. Тогда в грузовиках будет по три человека, а в трех джипах по два. Пойми, у нас нет другого выхода.

— Мне нужно, чтобы в нашей машине сидели хотя бы три человека, — возразил Казбек. — Если сяду за руль, то не смогу вести колонну.

— Что делать?

— Меняй людей, — согласился Казбек, — заменяй уставших. Но смотри, чтобы машины вели водители, которые не заснут, иначе мы не доедем до места назначения.

— Это я и без тебя знаю, — отмахнулся Высоченко.

Он тяжело поднялся и пошел к машинам. Три грузовика и три джипа стояли перед ним. Он обошел машины, остановился, устало прислонившись к последнему джипу, где лежало тело Валеры Измайлова. Высоченко долго смотрел на убитого.

Потом попросил одного из дежурных позвать Артема. Он вышел из дома, что-то жуя.

Подошел к полковнику.

— Что случилось? — спросил он.

— Бери из грузовика лопаты, — устало сказал полковник, — будем копать на окраине поселка. Там, где у них кладбище.

— Мы будем его закапывать? — разозлился Артем. — Почему я должен копать яму для этого подлеца?

— Потому, что я приказал, — выдохнул полковник, — потому, что я так хочу. Ты его застрелил по моему приказу. Значит, мы с тобой будем рыть для него яму.

— В следующий раз я застрелюсь сам, — зло сказал Артем, проходя к грузовику за лопатами.

— Люди устали, — сказал шедший за ним следом полковник — я никого не могу попросить. Пошли, Артем, это наше дело. Нам еще далеко ехать до Кызылюрта.

Они отправились к грузовику и, взяв лопаты пошли на кладбище. Дождь уже перестал лить, но с севера дул пронизывающий холодный ветер. Артем рыл яму, не переставая ругаться. Высоченко, сняв куртку, работал молча, сосредоточенно.

Могила довольно скоро была готова.

— Скажи ребятам, чтобы принесли его тело, — приказал полковник, вытирая пот. Артем бросил лопату и отправился за помощью. Через десять минут джип подъехал к кладбищу. Артем и его недобровольные помощники сообразили, что лучше подогнать машину, чем тащить тело через поселок. Автомобиль подъехал, и двое боевиков вышли из машины и достали тело Измайлова. Высоченко устало закрыл глаза, когда тело, обернув брезентом, опустили в яму.

«Почему именно он? — в который раз подумал полковник. — Он был самым перспективным, самым толковым из всех, кто отправился со мной в эту поездку.

Почему так все глупо получилось? И где могли завербовать Валеру люди Фили Кривого? Неужели это он был предателем? С другой стороны, ведь именно он утаил второй мобильный телефон. Никаких сомнений не должно быть».

Но они все равно были.

Артем велел ребятам засыпать яму и отошел, вынимая сигареты. Высоченко поднял свою куртку и пошел к дому, где остановились остальные. Он увидел Миленкина, который, подойдя к одной из машин, доставал бутылку воды. Он еще жадно пил, когда Высоченко прошел к джипу, скользнул взглядом по телефонам и замер. На сиденье должны были лежать девять телефонов и три пейджера. После убийства Измайлова он добавил восьми ранее изъятым телефонам девятый. Но теперь их снова было восемь. Он тщательно пересчитал телефоны. Так и есть. Их было ровно восемь. Миленкин продолжал пить воду.

Полковник снова пересчитал телефоны. Отрыл дверцу машины, посмотрел, не упал ли один из аппаратов на пол. Но ничего не нашел. Значит, одного аппарата не было. Высоченко обернулся в сторону кладбища, хотел крикнуть, но потом взглянул на Миленкина и промолчал. Тот допил воду, бросил бутылку и повернулся к полковнику.

— Быстрее бы отсюда убраться, — пожаловался Миленкин. — Холодно и неприятно.

— Ты знал про Валеру? — спросил полковник.

— Ничего не знал, — ответил Миленкин. — Вообще-то он хороший парень был. Я не знаю, что у вас с Артемом случилось, но Валера был хорошим парнем.

— Да, — ровным голосом сказал полковник, — хорошим. Позови ко мне Казбека.

— Вы думаете, он был предателем? — спросил вдруг Миленкин.

— Иди позови Казбека, — заметно нервничая, сказал полковник.

Он стоял у машины, ожидая, когда появится проводник. Тот вышел из дома, поглядывая на часы.

— Через десять минут тронемся, — сказал Казбек. — Сейчас быстро темнеет, можно было не делать такой долгой остановки.

— Мы закопали нашего человека.

— Предателя? — недовольным голосом спросил Казбек.

— Нашего человека, — повторил громче Высоченко.

— Что ты хочешь сказать? — не понял Казбек.

— Мы ошиблись, — глухо сообщил полковник. — Кто-то опять взял один телефон. Видимо, хочет скоординировать действия наших преследователей.

— Кто стрелял в него? — спросил Казбек. — Ты?

— Нет. — Высоченко дотронулся до пистолета и направился в сторону кладбища. — Побудь здесь, Казбек.

Он снова пошел к кладбищу, медленно приближаясь к троим боевикам, которые шли с лопатами ему навстречу. Впереди шел Артем, чуть позади остальные двое. Высоченко внезапно вырос перед ними.

— Стойте, — сказал он, глядя Артему в глаза. Все трое остановились.

— Кто взял телефон? — спросил Высоченко.

— Какой телефон? — удивился один из парней.

— Мы же их сдали, — добавил второй. Артем молчал. Он смотрел в глаза полковнику и молчал. Они были знакомы много лет. Вместе прошли столько испытаний. Поэтому они стояли друг против друга и молчали.

— Я нарочно сказал, куда мы едем. — Высоченко продолжал смотреть в глаза Артему и увидел как у того дрогнули зрачки. — Я понял, что ты выстрелил слишком поспешно. Мне было важно проверить. Как только я назвал тебе конечную точку нашего маршрута, ты решил больше не рисковать. Ты взял телефон из моей машины и сообщил, куда мы едем. Ты рискнул, забыв о том, что я всегда проверяю каждого, кто находится рядом со мной.

Артем молчал. Руки у него были свободны. Он смотрел на полковника и тяжело молчал.

— Ты слишком быстро и метко выстрелил в Валеру, — печальным голосом говорил полковник, — я не мог поверить, что ты сделал два смертельных выстрела.

Ты мог бы стрелять и в ноги, он все равно далеко не ушел бы.

Стоявшие за спиной Артема боевики поняли, что произошло нечто невозможное. Они опустили свои лопаты на землю, выжидательно глядя на стоявшего перед ними Высоченко.

— Ты узнал от меня о лишнем телефоне, — продолжал полковник, — и решил подстраховаться. Ты передал ему телефон и приказал бежать. Тот не понял тебя, обернувшись ко мне с телефоном в руках. И в этот момент ты выстрелил. Если бы он остался в живых, ты бы проиграл. Но ты сделал два точных выстрела. В голову и в шею. Два профессиональных выстрела. Я еще тогда подумал, как хорошо ты выстрелил. Тебе ведь нужно было именно убить его, иначе он бы объяснил мне, что это твой телефон.

У Артема начало темнеть лицо. Полковник стоял перед ним как символ судьбы.

— Я нарочно сказал про Кызылюрт, — продолжал Высоченко. — А ты сразу бросился к моей машине, схватил первый попавшийся телефон чтобы позвонить. И попался на этом. Я тебя подставил, Артем. На самом деле мы едем не туда Просто мне нужно было проверить, почему ты так быстро и метко выстрелил.

В этот момент Артем понял, что у него остался последний шанс. Он попытался выхватить свое оружие, но Высоченко опередил его. Раздался выстрел.

Один-единственный. Артем упал на землю, извиваясь от боли. Его пистолет отлетел в сторону. Он не кричал, просто выл от боли. Полковник выстрелил ниже живота, туда, где Артем не был защищен бронежилетом.

Высоченко подошел к нему. Он не хотел смотреть на мучения своего старого друга.

— Почему, — спросил он, — почему ты нас предал?

— Они платили, платили… — тяжело дыша, выдавил Артем. — Они нашли меня и обещали заплатить все мои долги… все долги.

«Он играл в казино, — вспомнил полковник. — И в последнее время часто проигрывал. Как же я мог забыть об этом?»

— Они платили… мои долги… я не хотел…

— Кто работал против нас?

— Их трое… Одного ты уже… остались двое… Они едут за нами… — прошептал Артем.

Было видно, что слова даются ему с трудом.

— Кто тебе платил? Имя? Назови имя, — наклонился к нему полковник.

Артем улыбнулся. Изо рта вытекла струйка крови. Ему было совсем плохо, но он еще держался. Боевики, стоявшие за его спиной, с ужасом смотрели на него, понимая, как страшно он мучается. — Я не хотел… — выдавливал уже последние слова Артем, — прости меня… я Не хотел… это… филя… Филя…

Он уже не мог говорить от боли, раздирающей все его тело. Сжавшись в клубок, он снова завыл, когда Высоченко, уже опустивший руку с оружием, вдруг чуть приподнял ствол пистолета и несколько раз выстрелил ему в спину. Артем разогнулся, еще слыша первые два выстрела. Остальные пули входили в уже мертвое тело. Высоченко продолжал стрелять, пока не кончилась обойма. Из дома, где отдыхала вся группа, уже бежали люди. Первыми подбежали Казбек и Миленкин. Они тяжело дышали.

— Что случилось? — спросил Миленкин.

— Ты был прав, — ровным голосом сообщил Высоченко, убирая наконец пистолет, — Валера не был предателем.

— Ты его убил, — посмотрел на Артема Казбек. — А если ты опять ошибся?

— Посмотри сам, — предложил полковник, — он взял телефон. Я нарочно сообщил ему ложное место назначения, чтобы проверить, как он отреагирует. И он забрал первый попавшийся телефон, забыв об осторожности.

Казбек наклонился к убитому, быстро и ловко его обыскал. Потом поднялся и, не глядя на полковника, испуганно прошептал:

— У него нет телефона. Может, ты ошибся во второй раз?

У Высоченко не дрогнул ни один мускул. Он просто окаменел. И в этот момент кто-то из парней, стоявших за спиной убитого, вспомнил:

— Он что-то бросил в яму, которую мы копали для Валеры. Я думал, что это бумажник Измайлова.

— Пойдем, — приказал Казбек, — отроем яму заново.

Они бросились к кладбищу. Высоченко остался стоять около убитого, глядя на него и вспоминая все, что они пережили вместе. Так он стоял минут десять.

Стоял и не шевелился, пока наконец не услышал, как к нему направляются Казбек и двое других парней.

— Мы нашли телефон, — угрюмо сообщил Казбек, — он бросил его в могилу.

Ты был прав, полковник, теперь ты наконец удавил змею в нашем отряде.

— Я убил друга, — возразил полковник и, подумав немного, добавил:

— Бывшего друга.

Повернувшись, он пошел к машинам, не взглянув на убитого.

 

Глава 33

Когда идешь без груза, переходить границу одно удовольствие. Мурад и Фарух добрались до афганско-туркменской границы через день. Когда-то это была южная граница Советского Союза, самая неприступная граница в мире. Но с тех пор, как Туркмения обрела суверенитет, с начальниками погранзастав всегда можно было договориться. Не нужно было пробиваться с боем, как раньше, придумывать хитроумные способы проникновения через границу, рисковать собственной жизнью.

Теперь пачка долларов помогала решить любые проблемы. А когда все документы в порядке и ничего компрометирующего с собой нет, то можно сильно уменьшить сумму взятки.

Вечером они вылетели из Ашхабада. Мурад заранее предвидел гнев Хозяина и представлял себе, что именно с ним сделают за потерю каравана с грузом. С нарастающим ужасом он вышел из самолета. Их встречал автомобиль с двумя подручными Хозяина. Среди них не было его главного палача, и это несколько успокоило Мурада. Еще через час, уже глубокой ночью, они были в доме Хозяина.

Мурад и Фарух вошли в комнату, где привычно горел яркий свет. Хозяин сидел на диване. Увидев вошедших, он неприятно усмехнулся.

Потом спросил:

— Потеряли весь груз?

— Они перехватили караван, — пояснил Мурад, опасаясь говорить лишние слова.

— И вы не сделали попытки его отбить? — В голосе Хозяина послышались насмешливые нотки. Это было страшно. Значит, он может придумать Для них какую-нибудь изощренную казнь.

— Мы ничего не смогли сделать. — Мурад знал, что Хозяину нельзя врать.

Он все знает лучше своих людей. И тем более знает, как переходят границу караваны с его грузом в Иране.

— Ты виноват, — подвел итог Хозяин, — вы вдвоем не смогли ничего сделать. Я должен был отправить вас обратно в Иран, чтобы вы не возвращались без моего груза, но я дам вам шанс.

Мурад услышал, как тяжело задышал Фарух.

— Полетите в Чечню, — продолжал Хозяин. — Я дам вам адрес. Нужно будет найти и остановить людей, которые ищут упавший самолет. Проводники из вас не получились. Может быть, получатся хотя бы охотники. Возьмете кого-нибудь из них живьем и узнаете, где находится самолет. Слышите? Мне нужно знать, где находится самолет с грузом. Если все узнаете, я пришлю два вертолета. Сумеете?

Или вы хотите вернуться в Иран?

Хозяин знал русский язык неплохо, но предпочитал говорить на фарси, который понимали оба стоявших перед ним бандита.

— Решайте, — насмешливо предложил Хозяин, уже зная их ответ.

— Мы поедем на Кавказ, — согласился Мурад.

— Но только смотри, чтобы я во второй раз не встречал тебя здесь с плохими вестями. Если ты опять упустишь свой шанс, мне останется только пожалеть тебя, Мурад. Или ты сам найдешь где-нибудь нож, чтобы не возвращаться ко мне.

— Я все сделаю, — решительно сказал Мурад.

— Найдешь там Саидбека. Он даст вам столько людей, сколько вы захотите.

Он даст вам денег столько, сколько нужно. Он даст вам оружие, сколько вы захотите. Он даст вам проводников, которые знают местные горы лучше, чем вы знаете свои ладони. Но если вы снова вернетесь ни с чем, тогда я буду молить Аллаха, чтобы он вас пожалел. И если даже он проявит к вам жалость, то я вам этого никогда не прощу. Вы меня поняли?

— Поняли, — выдавил Мурад, с трудом разлепив запекшиеся губы. Он уже осознал, что их не будут убивать. Им разрешат отличиться. Значит, Хозяин решил дать им эту возможность.

— Мы все сделаем, — сказал он, стараясь не смотреть в глаза Хозяину, — мы все сумеем сделать.

— Уходите, — кивнул Хозяин, — через три часа самолет улетает в Минводы.

Билеты вам уже заказаны. Вам дадут новые мобильные телефоны, чтобы вы могли звонить мне каждый день. И запомните, у вас не так много времени. Завтра вечером я должен знать, где находится самолет.

Мурад и Фарух вышли из комнаты. Оба были взволнованы. Оба понимали, что чудом остались живы. И оба сознавали, что второго шанса им не дадут. Поэтому, выйдя из дома, они направились к машине, чтобы ехать в аэропорт.

Еще через три часа они уже сидели в самолете, вылетающем в Минводы. В салоне самолета было довольно прохладно, и Фарух, запахнув свой кожаный плащ, склонился к напарнику.

— Какой самолет мы должны найти?

— Это нам скажет Саидбек, — рассудительно ответил Мурад. — Или ты хотел, чтобы я все спросил у Хозяина?

— Нет-нет, — испуганно согласился Фарух, — я только не понимаю, почему они сами не могут его найти?

— Видимо, Хозяин остальное скажет нам по телефону, — все так же рассудительно сказал Мурад, — он иногда специально ничего не говорит, чтобы потом приказать нам, что именно мы должны делать.

К утру самолет сел в Минводах. Через некоторое время они пересели в автобус, направлявшийся в Ингушетию. Напарники терпеливо сидели на своих местах, когда в автобус вошли сотрудники милиции, проверявшие паспорта и документы. У обоих, кроме паспортов, были с собой небольшие суммы денег. Не было оружия не было наркотиков, не было ничего запрещенного. И поэтому оба спокойно предъявили документы и так же спокойно наблюдали за процедурой проверки.

К пяти часам вечера они были в Назрани. Отсюда автобусы уже ходили нерегулярно или вообще не ходили — все зависело от конкретной обстановки.

Пришлось договариваться с направлявшимся в сторону Грозного частником, который запросил триста тысяч рублей старыми или пятьдесят долларов с каждого. Пришлось согласиться, и вскоре автомобиль, в котором они сидели, уже направился в сторону Грозного. По дороге были еще две проверки, и каждый раз их заставляли выйти из машины, широко расставить ноги и пройти всю эту унизительную процедуру. Мураду уже начали надоедать подобные проверки. Здесь было гораздо строже, чем на государственных границах в Азии, и намного больше общей неразберихи, когда проверявшие не подчинялись друг другу. Остановить на этом пути их могли и представители внутренних войск, и посты милиции, и посты ГАИ, и представители армии. И представители Чечни. И наконец просто посты обычных добровольцев, охраняющих собственные поселки или станицы.

Поздно ночью они добрались до Грозного. Еще полчаса потратили на поиск нужного им дома. И наконец в половине двенадцатого ночи оказались в доме Саидбека. Пришлось звонить ему по мобильному телефону, уточняя место его жительства. Саидбек ждал их, предупрежденный звонам Хозяина. В век мобильных телефонов связь друг с другом становилась настолько легкой, что уже не требовались ни специальные курьеры, ни выдуманные пароли, ни письменные сообщения. Можно было просто набрать номер и поговорить с нужным человеком, обсудив все детали. Саидбек ждал посланцев Хозяина. Это был региональный представитель Али Аббаса Зардани на Северном Кавказе. Ему было около пятидесяти. Это был полный лысоватый мужчина с мощными бицепсами бывшего борца, в свое время выигравшего несколько призов во всесоюзных чемпионатах. Встретив гостей одетым и собравшимся, он коротко рассказал, что подготовил группу из тридцати человек на нескольких машинах, которые могут выехать в любую минуту.

Группу поведут проводники, которые отыщут любую колонну, направляющуюся в Дагестан. Саидбек был убежден, что колонна идет в сторону Дагестана, минуя Чечню в обход. Отсюда было слишком опасно прорываться — это знали все без исключения. И если в колонне были местные проводники, а без них искатели пропавшего самолета вряд ли вообще согласились бы пуститься в это опасное путешествие, то они должны были объяснить остальным, что невозможно будет пробиться через территорию Чечни.

Саидбек дал напарникам только полтора часа на отдых и ужин, после чего объявил, что машины идут. Выехать нужно было ночью, чтобы к утру успеть перекрыть основные дороги, ведущие в район возможного падения самолета. Местные жители не слышали о самолете, но знали, что в городе — произошло нападение на автомобили местного МВД, в которых находились московские представители, приехавшие для розыска следов исчезнувшего самолета.

Было известно также, что две машины сотрудников чеченской милиции вместе с прибывшими выехали в район границы с Дагестаном, чтобы проверить приграничные деревни. Из этого следовало, что у людей Саидбека действительно не было времени. Мурад трясся в автобусе, направлявшемся в сторону границы, и проклинал все на свете. Впереди шел мощный джип «Мицубиси», способный вытянуть пустой автобус в случае его остановки. В нем находились несколько боевиков Саидбека. В автобусе же сидели все остальные. Мурад дремал на переднем сиденье.

Фарух не спал. Он угрюмо глядел перед собой, словно спрашивая себя, почему он оказался именно здесь.

На этот раз их вообще не останавливали. Очевидно, местные жители знали дороги, на которых не было проверяющих. Либо проверяющие знали людей и машины, которые проходили мимо них, и не решались их останавливать. Все боевики были вооружены автоматами и пулеметами, а в автобус погрузили еще несколько гранатометов. Мурад выбрал для себя пистолет, Фарух взял автомат, решив, что в возможном бою от него будет больше пользы.

Отряд боевиков возглавил сам Саидбек, решив, несмотря на свой возраст, лично выехать вместе со своими людьми. Возможно, он получил именно такое указание от Хозяина и поэтому ехал вместе со всеми. Мурад и Фарух не видели его, так как сидели в автобусе, а Саидбек в своем джипе.

Они даже не подозревали, что по всей трассе и сразу на нескольких дорогах, ведущих в Дагестан, уже находились люди Саидбека, готовые информировать их отряд о движении колонны. В половине восьмого утра наконец была получена информация, которая их интересовала. В колонне было три грузовика и три джипа, причем один из джипов постоянно находился немного впереди, очевидно, в качестве разведчика. Теперь оставалось только перекрыть дорогу колонне в нужном месте.

Саидбек был уверен в успехе. По подсчетам его людей, в колонне, которую они искали, было не больше пятнадцати человек. Вряд ли они смогут прорваться через засаду, в которой должно быть не меньше тридцати боевиков, прошедших войну и имевших солидную боевую подготовку. Саидбек все учел правильно. Его люди действительно были хорошо подготовлены, неплохо вооружены. Они знали местные горы, умели действовать в этих условиях, они должны были напасть внезапно, что обычно удваивает силы нападающих. Только одного не учел Саидбек.

Только одного фактора, который оказался для него роковым. И этим фактором было присутствие в колонне полковника Высоченко.

 

Глава 34

На дороге, ведущей к Аграханскому полуострову, восточнее Кызылюрта должна была состояться встреча сразу нескольких групп людей, каждая из которых по законам какого-то неизвестного тяготения стремилась к некой общей точке чтобы в очередной раз пролить кровь на этой многострадальной земле.

С севера двигалась колонна машин под руководством полковника Высоченко.

С запада подходили две машины, в которых, кроме трех сотрудников чеченской милиции, находились офицеры Бюро координации и Дронго со своим напарником. По проселочной дороге из Чечни двигались боевики Саидбека. И, наконец, вслед за колонной Высоченко двигалась машина с двумя преследователями, посланными за Высоченко. Лишившись после смерти Артема ориентиров, преследователи теперь боялись потерять колонну и следовали за ней на расстоянии, не превышающем нескольких километров. Дожди размыли дороги, и это облегчало задачу преследователей.

В десять часов утра колонна полковника Высоченко прошла пологие склоны горной гряды, спускаясь в долину. Люди очень устали, водители, выбивались из сил. Миленкину пришлось перейти в последнюю машину, где после смерти Измайлова и Артема остался только один водитель. У Казбека в машине, кроме него самого, сидели еще двое водителей. Казбек решил подняться на гряду, чтобы проверить, нет ли засады. Он предложил полковнику чуть замедлить движение машин, а сам, свернув с дороги, резко рванул в горы, чтобы подняться по узкой дороге, ведущей на вершину горной гряды, и проверить долину перед тем, как туда въедет колонна.

Дорога наверх заняла около тридцати минут. Когда наконец джип выехал на ровную площадку, Казбек вышел из машины. Он всегда носил с собой цейссовский бинокль, купленный им у армейского полковника. Он по привычке устроился на камнях и начал осматривать долину. Все было в порядке, только впереди проезжал какой-то старенький «Москвич». И вдруг Казбек разглядел далеко за холмами блеснувший стеклами окон автобус. Он пригляделся. Сомнений не было. Это был именно автобус, стоявший в том самом месте за холмом на выезде из долины, где легче всего было организовать засаду. Казбек достал телефон. Даже после смерти Артема полковник Высоченко не вернул никому их телефонов, сделав исключение лишь для проводника. Второй телефон был у самого полковника. Казбек быстро набрал номер.

— Это Казбек, — торопливо сказал он, когда полковник ответил. — Кажется, нас ждет засада.

— Сколько их? — спросил Высоченко.

— Не знаю. Но там стоит автобус. Значит, не меньше двадцати-тридцати человек. Может, меньше. Но я думаю, что их много. Они пропустят нас в долину и ударят с двух сторон.

— Ты уверен, что это засада? — уточнил полковник.

— Думаю, что да. Они поставили свой автобус так, как поставил бы я сам, чтобы остановить колонну.

— Ясно. Когда ты сможешь к нам присоединиться?

— Через полтора часа, не раньше. Но вы должны остановиться. Нельзя вам ехать за холмы, которые находятся перед вами. Мы не успеем подъехать к вам. У тебя мало людей, полковник.

— Если мы остановимся, они на нас нападут, — резонно ответил полковник, — они прижмут нас к холмам и уничтожат. Мы сейчас для них идеальная мишень.

Полковник был прав, Казбек это понимал. Если проводник хорошо знал местные условия то Высоченко был профессиональным офицером который умело выбирал место боя.

— Тогда поворачивайте назад, — растерянно сказал Казбек, — может, они ничего не поймут. И вы сумеете оторваться от них.

— Поздно. Нам придется снова подниматься в горы. Они смогут нас просто перестрелять. Достаточно нескольких человек с гранатометами. Нет, Казбек, ты постарайся доехать до нас быстрее, примерно через час. А мы что-нибудь придумаем.

— Вас всего десять человек, — напомнил Казбек, — это если считать вместе с Серебряковым. Вы не сумеете прорваться. Они вас перебьют.

— Ничего, — мрачно ответил полковник, — мы что-нибудь придумаем.

— Что ты придумаешь? — разозлился Казбек. — Ты не сможешь прорваться, полковник. У тебя нет столько людей. Как ты можешь со мной спорить?

— Постарайся нас догнать, — сказал полковник, — мне понадобятся ребята, которые сидят рядом с тобой.

Высоченко отключился и задумчиво посмотрел вперед. Он сидел за рулем своего джипа. Серебряков спал на заднем сиденье. Высоченко развернулся и, показав водителю первой машины, чтобы он, не прекращая движения, чуть замедлил ход, поехал в конец колонны. Там ехал джип Миленкина.

Не останавливая машины, полковник крикнул ему:

— Оставь свой джип здесь и постарайся пересесть в заднюю машину. За холмами засада. Приготовьте гранатометы. Будете стрелять по моему сигналу.

Выстрелишь и сразу разверни грузовик, чтобы они не могли попасть в кабину. Как только я выстрелю из своего гранатомета.

— Хорошо! — крикнул в ответ Миленкин.

— Сделай так, чтобы они не увидели, как ты садишься! — крикнул Высоченко. — Не останавливай машину. Прыгай на ходу в кузов. Держи свой телефон, — бросил он аппарат Миленкину.

Серебряков, ничего не понимая, проснулся от его крика. Миленкин уже поднялся на своем месте, его джип резко пошел вперед. Полковник прибавил газу, обгоняя третью машину.

— Чуть затормози, — крикнул он водителю, — впереди засада! Миленкин заберется к вам в кузов. Пусть твой напарник лезет к нему. А ты приготовь автомат. Стрелять только по сигналу.

— Понял! — крикнул водитель. Серебряков испуганно оглянулся по сторонам.

— На нас напали? — спросил он с явной тревогой.

— Пока нет, — ответил Высоченко, сцепив зубы, — но очень скоро нападут.

Он снова прибавил газу, обгоняя второй грузовик, в котором была лебедка. Чуть затормозил.

— Будьте готовы. На нас скоро нападут, — крикнул он, — приготовьте автоматы! И будьте осторожны.

Затем он снова обогнал первый автомобиль и показал водителю, чтобы он кал как можно медленнее.

— Теперь, Серебряков, все зависит от тебя, — сказал полковник. — Ты сядешь за руль. Только не останавливай машины. И постарайся не особенно сильно гнать. Не больше сорока-пятидесяти километров. Ты меня понял?

— Они будут в нас стрелять? — жалобно спросил Серебряков.

— Если не перестанешь стонать, то обязательно будут, — пообещал полковник. — Садись на мое место. Только осторожнее. И держись поближе к грузовику, чтобы я мог прыгнуть в кузов. Когда проедем вон тот холм, ты должен выскочить из машины и пустить ее вперед. Просто выскочить из машины. Ты меня понял?

— Я не умею прыгать из машины, — жалобно сказал Серебряков.

— Тогда умрешь прямо в автомобиле, — отрезал полковник. — И не забудь: как только услышишь выстрел, прыгай из машины. Иначе потом будет поздно. А теперь садись на мое место и держи джип рядом с грузовиком.

Они поменялись местами, не останавливая джип. Серебряков чуть замедлил ход, и джип поравнялся с грузовиком. Полковник положил в карман два мобильных телефона и, выждав момент, прыгнул в кузов. Чуть не сорвался, но успел ухватиться за высокий борт, подтянуться на руках и влезть в машину. В ней лежали комплексы управляемых ракет. Теперь следовало приготовить один из них, чтобы успеть выстрелить раньше, чем нападавшие начнут атаку. Он набрал номер телефона Казбека.

— Не нужно нас догонять, — сказал он, — снова поднимись в гору и координируй наши действия. Я готовлю ракетный комплекс. Ты скажешь мне, где точно находится их автобус. Ты меня понял? Вернись наверх и следи за их действиями.

— Уже поздно, — пробормотал Казбек.

— Мы замедлили движение. Возвращайся.

Полковник подошел к кабине, постучал о крышу, крикнув напарнику водителя, чтобы он перелез к нему и помог подготовить ракетный комплекс. Тот не мешкая выполнил приказ полковника.

— Помогай, — крикнул Высоченко, — у нас мало времени!

Со стороны казалось, что все в порядке. Колонна продолжала медленно въезжать в долину. Первый джип, проехавший вдоль колонны, вернулся на место.

Все было нормально. Если за колонной кто-то следил, он не должен был ничего заподозрить.

Высоченко торопился, чувствуя, что у него немного дрожат руки.

Очевидно, сказывались последствия контузии. Он торопил работавшего рядом с ним парня, чтобы успеть открыть ящик, достать и приготовить ракетный комплекс для выстрела. Когда все было готово, он выглянул из кузова. До условного места оставалось не больше километра. Он набрал номер телефона Миленкина.

— Приготовься, — сказал он, — будешь стрелять в левую от себя сторону.

Там должна быть засада, и они постараются ударить именно по последней машине, чтобы отрезать нам отход. Раньше чем они выстрелят в джип, который идет за тобой, ты должен выстрелить в них. Машина не успеет развернуться. Поэтому разрежь брезент и стреляй на полном ходу.

— Понял, — сказал Миленкин.

— Приготовь четыре гранатомета. Даже не обязательно сначала попасть.

Главное — создать вокруг себя сплошное море огня. Потом уже на ваше усмотрение.

Понятно?

— Ясно. Все сделаю как нужно. Полковник набрал номер телефона Казбека.

— Ты уже наверху?

— Только что вернулся обратно. Ты ненормальный, полковник. Я всегда это знал.

— Где они находятся?

— Автобус стоит ближе к холмам. Прямо в центре. Несколько человек побежали к кустарникам. Кажется, у них в руках гранатометы. Они несут их по двое.

— Какой кустарник?

— Впереди. Сейчас первый джип будет его проезжать. Вы как раз скоро с ним поравняетесь. Много людей спрятались у скалы, она примерно метрах в пятистах от вас.

— Спасибо. Ты держи меня в курсе, не отключайся. Я только перезвоню Миленкину, а потом снова тебе. Хотя нет, подожди. Я взял два телефона. Не отключайся.

Он достал второй телефон и набрал номер Миленкина.

— Я буду все время на связи. Не отключайся, — сказал ему Высоченко. — Впереди будет кустарник. Как только поравняешься с ним, сразу стреляй. Не жди моих указаний. Стреляй, не раздумывая. Даже чуть раньше. Только не позже.

— Все понял. Я не отключаюсь, — ответил Миленкин.

Колонна продолжала свое движение. В долине их действительно ждали. Люди Саидбека все вычислили правильно. Они были убеждены, что колонна пройдет именно здесь. Это был самый неудобный путь для грузовиков и самый неизвестный. Но именно поэтому они были уверены, что колонна пройдет через горную гряду. Их ожидания оправдались полностью. Казбек тоже был местным жителем и решил, что лучше провести грузовики именно по этому маршруту. Долина стала точкой пересечения двух групп бандитов. С одной стороны — группа Высоченко, а с другой — отряд Саидбека. Его люди уже рассредоточились в долине, готовые напасть на колонну, как только она окажется в пределах досягаемости. При этом нападение должно было начаться по всем правилам современного ведения боя, когда отсекались хвосты колонны и затем методично уничтожались все машины, стоявшие в середине.

Грузовики шли, тяжело покачиваясь. Два джипа находились в начале и в конце колонны. Никого не заинтересовал вопрос, куда делся третий джип. Саидбек стоял рядом с Мурадом. Он был уверен в успехе. Сам Мурад смущенно смотрел на колонну. Он никогда не принимал участия в подобных операциях. Ему всегда поручали только перевозку наркотиков. Подобный бой был для него чем-то нереальным.

— Не волнуйся, — сказал Саидбек, понявший его состояние, — через десять минут все будет кончено.

Стоявший в грузовике Высоченко смотрел как его колонна въезжает в долину. В последнюю секунду все испортил Серебряков. Он поминутно оглядывался, ожидая выстрела. И когда колонна въехала в долину, он вдруг не выдержал и, дав сильный газ, поехал вперед, оставляя грузовики далеко позади себя. Высоченко видел, как резко пошла вперед машина Серебрякова.

— Идиот! — зло прохрипел он сквозь зубы. — Давай! — приказал он стоявшему рядом боевику. Тот разрезал ножом брезент. В этот момент полковник развернул ручной ракетный комплекс в сторону скалы и выстрелил. Затаившиеся в засаде люди Саидбека ничего не поняли, когда из первого грузовика вдруг полетела ракета в их сторону.

Раздался страшный взрыв. Несколько человек буквально взлетели в воздух.

— Что это? — закричал Мурад.

В этот момент из третьего грузовика, поравнявшегося с кустарником, выстрелили из двух гранатометов. Взрывы были катастрофическими для сидевших в засаде. Кустарник загорелся, и оставшиеся в живых начали выбегать из него, попадая под автоматный огонь водителей.

— Они напали первыми! — закричал Саидбек. Все водители трех грузовиков и джипа поливали огнем пространство вокруг машин. Когда несколько человек снова попытались пойти в наступление, их встретили огнем еще двух гранатометов из третьего грузовика.

— Что они делают? — в ужасе крикнул Саидбек. — Мы должны обойти машины.

Мурад понял, что они проигрывают. И понял, что, если они проиграют этот бой, он никогда не сможет вернуться к Хозяину. Это придало ему силы. Он выхватил свой пистолет, махнул Фаруху.

— Вперед! — закричал он.

Один из боевиков Саидбека добрался до брошенного гранатомета и, подняв его, быстро прицелился в удалявшийся джип Серебрякова. Стрелять по колонне было трудно, оттуда все время отстреливались боевики Высоченко. А одинокий джип представлял собой удобную мишень. Боевик выстрелил. Серебряков в последнюю секунду обернулся и увидел выстрел. А потом его джип подбросило, и он уже ничего не видел и не слышал.

Машина взорвалась и загорелась. Этот удачный выстрел боевики Саидбека встретили радостными криками. Полковник, увидев, как горит его джип, только громко выругался. Он поднял телефон.

— Ты что-нибудь видишь? — крикнул он Казбеку.

— У автобуса стоят несколько человек, — сказал Казбек, — они готовятся снова напасть. Кажется, достают новые гранатометы. Будьте осторожны, уходите из машин.

— Миленкин, прыгай из машины! — закричал в другой телефон полковник. — Они несут гранатометы. Скажи ребятам, чтобы не оставались в кузовах грузовиков.

— Понял. — Миленкин и двое находившихся с ним в машине боевиков выпрыгнули. Высоченко взял гранатомет и тоже выпрыгнул из кузова. В этот момент рядом начали снова стрелять. Нападавшие перегруппировались. Находившийся рядом с полковником молодой парень получил несколько ранений в грудь и умер, свалившись к ногам полковника.

— Черт возьми! — прошипел Высоченко.

Фарух, схватив автомат, ринулся к грузовику. Он помнил приказ о том, что одного из членов группы нужно взять живым. Но его героический порыв оказался его последним поступком. Миленкин выстрелил ему прямо в грудь.

— Никого не брать живым! — закричал разъяренный Саидбек, видя, сколько людей они потеряли. Нападавших сдерживало то обстоятельство, что у них был приказ взять хотя бы одного из группы живым.

— Нет, — закричал Мурад, — мы должны взять кого-нибудь из них живым!

— Ты же видишь, они нас обманули, — показал в сторону грузовиков Саидбек. — Я не думал, что они смогут так все подстроить. Это засада. Они нас перехитрили. Мы должны уходить.

— Куда уходить! — рассвирепел Мурад. — Дай мне пять человек, и мы прорвемся к грузовикам, — вдруг предложил он.

В этот момент в третий грузовик выстрелили из гранатомета, и он загорелся. Саидбек приказал своим людям отходить. Несколько человек бросились к автобусу. Это было явной ошибкой. Раздался выстрел из гранатомета. Высоченко выстрелил прямо в столпившихся людей, и еще трое нападавших упали на землю.

— Берите раненых! — закричал Саидбек. — Мы уходим!

Повсюду шла ожесточенная перестрелка. Мурад, ринувшийся было вперед, вскрикнул — пуля попала ему в руку. Его вместе с другими ранеными не втолкнули в автобус, Саидбек приказал посадить его в свой джип. Миленкин и еще несколько человек, осмелев, начали наступать. Но группа Саидбека уже отступила. Бой был окончен. Уставший Высоченко только сейчас заметил, что в него дважды попали. Но бронежилет защитил его. Полковник тяжело поднялся с земли. Их грузовик продолжал гореть. К полковнику подошел Миленкин.

— Если бы не эти жилеты… — показал он на свою грудь. — В меня было три прямых попадания.

— Какие у нас потери? — спросил Высоченко.

— Двое убитых, двое раненых: один в руку, другой в ногу, — вздохнул Миленкин, потом посмотрел туда, где горел джип Серебрякова, и уточнил:

— У нас трое убитых.

— Пять человек вышли из строя, — подвел неутешительный итог полковник, — и осталось только четыре машины, вместе с джипом Казбека.

— Их там трое, — напомнил Миленкин, вытирая пот, — и нас пятеро. Как раз на четыре машины хватит. В две смены. А раненые могут пересесть в джипы.

— Если только это было последнее нападение, — вздохнул полковник. — Ладно, скажи всем, что мы должны срочно уезжать. И подсчитайте, скольких потеряли нападавшие.

Он вспомнил о Казбеке и, взяв телефон, обнаружил, что тот разбит. Он набрал номер Казбека. Но тот не отвечал. Полковник снова набрал его Номер. И снова тот не ответил.

— Кажется, в две смены не получится, — сказал Высоченко, обращаясь к Миленкину; — По-моему, мы потеряли своего проводника. Его телефон не отвечает.

Как ты думаешь, что там случилось?

 

Глава 35

События в доме Высоченко стали широко известны в Москве. По всему городу ходили слухи о молодой женщине, которая сумела застрелить двух рецидивистов и остаться в живых. Дошли они и до Колесова. Вечером того же дня он вызвал к себе Родиона.

— Я проверял, — строго сказал он. — Кроме тебя, никто не знал, где именно жил Высоченко.

— Я его примерный адрес знал, — возразил Родион, — всего один раз был, когда нужно было за хороших людей попросить. Вы же сами посылали. А кроме меня, еще Семен знал.

— Ты мне про Семена не напоминай, — зло заметил Колесов. — Вспомни, может, ты кому-нибудь давал адрес Высоченко? Последние дни у тебя его адреса никто не спрашивал?

— Нет, — удивился Родион, — никто.

— Хорошо, — кивнул Колесов, — можешь идти.

Родион повернулся, чтобы выйти, постоял немного, помялся, потом повернулся еще раз и сказал, глядя на Колесова:

— Я Коле говорил, где он живет. Он у меня вчера спрашивал.

— Нашему Коле?.. — не поверил Колесов. Он молчал очень долго. Минуту, другую, третью. Молчал, вспоминая все, что ему было известно. И рейс Коли два года назад в Среднюю Азию. И его арест. И его освобождение. И его загулы, и его новенький «БМВ», цена которого была явно душе той, которую он назвал своему патрону. Колесов достал карты, к которым он пристрастился уже давно и которые помогали ему успокаивать нервы, и начал раскладывать пасьянс. Потом, словно вспомнив о Родионе, поднял голову.

— Что? — спросил он.

— Ничего, — испуганно ответил Родион, — а мне идти?

— Иди, иди, — нахмурился Колесов, — иди, Родион, и никому ничего не рассказывай. Ты меня слышишь? Языком не болтай.

— Да. — Родион никогда не видел шефа в таком состоянии. Тот словно потерял ориентацию, раскладывая свои карты. У него появился какой-то рассеянный взгляд, какой бывает у мужчины, впервые узнавшем об измене своей жены. Гнев и боль приходят потом, сначала бывает именно это чувство растерянности. Родион молча вышел из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь.

«Филя… — с холодной ненавистью подумал Колосов. — Это он мог заставить моего человека рассказать ему обо всем. Это он любит подсылать своих человечков везде и повсюду».

Именно Филя настоял на том, чтобы он сдал в прошлом году Жеребякина, своего компаньона и помощника, которого застрелили в кабинете Колесова, куда он явился на встречу.

В Москве только Филя мог организовать подобную пакость. Этот человек искренне считал, то его люди должны быть повсюду. Он справедливо полагал, что обладание информацией есть самая большая власть, какая только может быть у человека. Колесов продолжал раскладывать пасьянс. Значит, Филя решил сыграть в свою игру. Он расставил свои фигуры, как на шахматной доске решив, что в нужный момент пожертвует таким слоном, как Колесов. Его пешки были и в отряде Высоченко, и у самого Колесова под боком. Только с этой девицей у него не получилось. Он послал туда двоих людей, а она оказалась более проворной, чем два его бандита.

Он подумал, что теперь Филя ему будет не нужен. Он сумел договориться с самим Хозяином, сумел все сделать как нужно. Самолет возьмут люди Хозяина, и даже если Колесову достанется только четверть суммы, то и тогда он может спокойно уехать из этой страны. А ведь они договаривались разделить все деньги пополам.

Колесов задумчиво перебирал карты. Теперь нужно решить, что делать с Филей. Он вспомнил, что Родион эти три дня собирал по всей Москве лучших боевиков. И крикнул что было силы:

— Родион!

Тот стоял за дверью, словно ожидая этого призыва, и сразу ворвался в комнату.

— Он тебя про поездку не спрашивал? — уточнил Колесов.

— Спрашивал, — выдохнул Родион.

— И ты сказал?

— Ничего не сказал. Вы же нам ничего не рассказали. Даже куда летали, не сказали. Зачем мне ему было врать?

— Да, — согласился Андрей Потапович, чувствуя, что задыхается. Помолчав немного, он неожиданно спросил, чуть скривив лицо от боли в сердце:

— Ты людей отбирал? Ну для этого… для… И вдруг схватился за сердце. Родион испуганно подскочил к нему, видя, как лицо Колесова постепенно становится пепельного цвета.

— Ничего, — оттолкнул его руку Колесов, — ничего, мне лучше.

Андрей Потапович достал таблетку валидола и положил под язык. Потом, чуть отдышавшись, спросил:

— Помнишь, кого мы отбирали?

— Конечно, помню.

— Можешь найти мне там одного человечка?

— Какого человечка? — спросил Родион, все еще не понимая, чего хочет его шеф.

— Толкового, — выдохнул Колесов, — мне нужен толковый парень.

— Один?

— Да-да, один. Толковый парень, который еще не успел засветиться. И чтобы Филя и его охломоны о нем не знали. Есть у нас такой или обо всех наших людях этот сукин сын все знает?

— Есть, — удивленно сказал Родион, — найдем, если хотите.

— Найди, — приказал Колесов, — найди прямо сегодня. И скажи ему, что мы заплатим двадцать тысяч… нет, тридцать… нет, пятьдесят тысяч, если все сделает быстро.

— Что сделает? — шепотом спросил Родион.

— Если все сделает чисто, — продолжал Колосов, как будто не слыша вопроса Родиона, — сразу получит пятьдесят тысяч.

— Это я понял, — кивнул Родион. — Что он должен сделать?

— В общем, найди мне такого. — Колосов все еще игнорировал вопрос Родиона, продолжая делать вид, что не слышит своего собеседника. Таблетка под языком начала рассасываться. Он вдруг вскочил со своего места, схватил Родиона за шиворот, притянул его к себе. Карты полетели на пол. — И чтобы быстро, — сказал он, тяжело дыша, — чтобы я больше про этого суку одноглазого не слышал!

Ты меня понял?

— Понял, — кивнул Родион, — все сделаю. Найду кого нужно.

— А с Колей сам разберись, — сказал, усаживаясь на свое место, Колесов и выплюнул таблетку валидола. — Он тебя подставил — значит, тебе с ним и разбираться.

— Все сделаю, — помрачнел Родион. Он понял и второе задание.

— Иди. — Колесов откинулся на спинку кресла закрыл глаза.

Вечером Родион встретился с нужным человеком, передав ему заказ Колесова. И даже выдал аванс в две тысячи долларов. Правда, он пообещал киллеру только двадцать пять тысяч. Он справедливо решил, что шеф говорил о двух заданиях и, значит, деньги нужно разделить на двух исполнителей. Вторым исполнителем был он сам.

Позвонив Коле, он предложил ему встретиться за городом, куда Коля должен был приехать на своем автомобиле. Коля и приехал на новеньком «БМВ», которым очень гордился. Родион сел в машину рядом с ним и предложил ехать дальше. Было уже темно, когда они достигли лесополосы.

— Ты почему меня сюда привез? — спросил Филя, выключая дальний свет.

Впереди виднелось какое-то небольшое, но глубокое озеро.

— Встреча у нас здесь, — объяснил Родион, — важная встреча. Сам увидишь.

— Навар хоть будет? — ухмыльнулся Коля.

— Еще какой, — пообещал Родион, — заработаем кучу денег.

— Заказ какой-нибудь?

— И очень денежный. Двадцать пять кусков. — Родион сказал почти правду.

Он действительно собирался взять за убийство своего собеседника двадцать пять тысяч, которые ему никто и не собирался платить.

— Двадцать пять — это хорошо, — глубокомысленно сказал Коля, — а то у меня траты такие!

Сам не поверишь.

— Верю, — кивнул Родион, улыбаясь, — тебе я вообще верю. Пойдем посмотрим, здесь знаешь как красиво.

— Да в гробу я видел эту красоту, — серьезным тоном сказал Коля, — мне главное, чтобы деньги были хорошие.

— За это ты не волнуйся, — пообещал Родион, выходя из машины.

Коля последовал за ним. Он хлопнул дверцей и поспешил за Родионом, который шел по берегу озера.

— И зачем встречу в таком месте назначать? — недоумевал Коля, утопая в болотной жиже. И вдруг Родион обернулся. На небе светила полная луна, и местность была довольно ярко освещена.

— Коля, — жутким голосом спросил Родион, — ты почему меня предал?

— С ума сошел, — усмехнулся Коля, — когда я тебя предавал?

— Это ведь у меня ты узнал адрес полковника. И сразу к нему ребята Фили поехали. Может, случайность, как думаешь? А почему тогда ты у меня и про поездку Андрея Потаповича спрашивал?

Он видел, как вздрогнул его собеседник, как напрягся.

— За сколько продал, иуда? — спросил Родион, вынимая пистолет.

Коля понял, что никакой встречи не будет. Он вдруг осознал, почему его привезли в такое глухое место, почему они так долго шли вдоль озера. Понял и испугался.

— Ты что, Родион, — забормотал он, поднимая руки, словно пытаясь защититься от выстрелов, — как я мог! Ты же меня знаешь.

— Сколько он тебе платил? — сурово спрашивал неумолимый палач. В аскетическом, худощавом лице Родиона было что-то от инквизитора. Широкоплечий, накачанный Коля мог бы постоять за себя, если бы не пистолет в руках его собеседника. Пистолет определял силу. И волю того, кто был с оружием в руках.

— Ничего не платил. Я никому и ничего не говорил, — торопливо бормотал Коля, все еще надеясь спастись.

— Про дом полковника ты меня спрашивал. И сразу туда поехали «шестерки» Фили. Так не бывает, Коля. Колись скорее, у нас мало времени.

— Нет, — отчаянно крикнул Коля, — я не виноват!..

Последнее его слово заглушил выстрел. Родион выстрелил трижды. В еще вздрагивающее тело. Потом наклонился, обыскал покойного, достал ключи от машины, бумажник, документы. Столкнул тело в озеро. Пистолет он тщательно вытер и только затем выбросил следом за убитым.

А потом пошел к автомобилю. Он давно работал у Колесова и знал, как легко можно погореть на собственной жадности. Автомобиль нельзя было трогать.

Он включил зажигание, повернул руль и направил новенькую машину прямо в озеро.

Машина мягко, без всплеска, погрузилась в воду. Вскоре поверхность снова стала спокойной.

А в это время ничего не подозревающий Филя все пытался выяснить, как смогла молодая девушка, никогда в жизни не державшая в руках оружия, застрелить двух его боевиков, один из которых был опытным рецидивистом. Ему казалось это невозможным. Более того, эта девушка была словно проклятием Фили. Сначала у нее на квартире были убиты Митя со своими напарниками, а затем она хладнокровно расстреляла еще двоих нападавших. Филя не верил в случайность. Он считал, что все в мире можно точно просчитать. Филя был рационалистом, а не романтиком. Но убийство двух его боевиков потрясло Филю. Он решил, что нужно ускорить дело с самолетом.

Он позвонил своим людям, которые следили за группой Высоченко. И с огорчением узнал, что Артем больше не отвечает на телефонные звонки и не сообщает о движении колонны. Оставалось сделать вывод, что и там их постигла неудача. Филя еще не знал, что нанятый Колесовым киллер уже ищет его по всей Москве. Он не знал, что Уже заказано его убийство. И Колесов ждет, когда ему наконец сообщат об этом событии.

 

Глава 36

Дронго трясся в автомобиле, глядя на размытую дорогу. Они выехали днем, а теперь за окнами было уже темно. Чумбуридзе сидел рядом с ним. По взаимной договоренности они усадили Исмаила во второй автомобиль, а сами решили ехать вместе. В дороге Дронго почти все время молчал. Оба автомобиля с трудом продвигались к границе. В местном МВД было не так много машин, которые можно было предоставить гостям. В первой «Волге» сидели Дронго и майор Чумбуридзе с двумя сотрудниками чеченской милиции, а во второй — остальные члены их группы: Исмаил, недовольный тем, что его пересадили во вторую машину, Керимов и Аракелов. Из Грозного вторая машина выехала тоже с двумя сотрудниками милиции, но по дороге один остался в пограничном селе, получив указание из Грозного.

Их машины дважды останавливали, причем в обоих случаях было непонятно, кто именно их останавливал. То ли представители автономных вооруженных отрядов, не подчинявшихся руководству в Грозном, то ли переодетые чеченские милиционеры без знаков отличия, то ли представители чеченских вооруженных сил, которые охраняли порядок на дорогах. Как бы там ни было, машины дважды останавливались, представители МВД выходили из автомобилей, и начинался долгий, громкий, резкий разговор, обычно заканчивавшийся тем, что их пропускали дальше.

В одном месте их предупредили, что впереди дороги полностью разбиты и машины могут не пройти. Так и получилось. Тяжелая «Волга» застряла, и им пришлось буквально на руках вытаскивать ее из грязи. К чеченско-дагестанской границе подъехали уже вечером. Последний пограничный пост чеченцев почти не охранялся. Здесь было несколько вооруженных людей, которые даже не стали проверять документы сидевших в машине. Выяснилось, что один из водителей является двоюродным братом начальника этого поста. Последовали радостные восклицания, привычные поцелуи, объятия, и машины поехали дальше.

Водитель, вернувшийся в машину, объяснил, что дальше начинается территория Дагестана. Буквально сразу же за поворотом стоял мощный пост, укрепленный каменными блоками и врытый в землю. Здесь дежурили около двадцати дагестанских милиционеров. Командовал ими хмурый небритый капитан, который лично проверил документы каждого. После чего отозвал Чумбуридзе в сторону.

— Полчаса назад мы слышали стрельбу в той стороне, — показал он на близлежащие холмы. — Кажется, там шла какая-то перестрелка. Я вызвал по рации вертолет, но он пока не прилетел. Погода, сами видите, какая. А у нас почти все вертолеты на ремонте.

— Что там могло случиться? — спросил Чумбуридзе.

— Не знаю, майор, — хмуро ответил капитан, — у меня нет людей, чтобы посылать их на проверку. Мы и так с трудом охраняем этот участок границы. Здесь нужно размещать вооруженные силы, а не моих ребят. У меня половина отряда в жизни автоматы в руках не держала. Если что-нибудь случится, они стрелять не будут, сразу начнут сдаваться. А там могло случиться все что хотите. Могли напасть бандиты, могли угнать скот могли похитить кого-то из людей, напасть на колонну с оружием. Все что хотите. Мы здесь уже ничему не удивляемся. У нас уже семь лет здесь война. Как только страна развалилась, так эта война и началась.

И она никогда не кончится, пока будет подобный развал.

— Понятно, — вздохнул Чумбуридзе. — Мы поедем в ту сторону, постараемся прорваться, разобраться на месте, что там произошло.

— У вас не так много людей, — возразил капитан, — вас всего восемь человек. И, кажется, нет автоматов.

— У чеченцев есть автоматы, — возразил Чумбуридзе, — а те, кто со мной, могут выдержать любой бой и с тем оружием, которое у них есть. Не волнуйтесь, капитан, мы не дилетанты. Мы как раз и ищем отряд, который мог бы прорываться отсюда с боями. Может, это как раз те, кого мы ищем.

— Если хотите, я дам вам двоих, — предложил капитан.

— Нет, — отказался Чумбуридзе, — они вам могут понадобиться. Спасибо за все, капитан.

Он пожал ему руку и вернулся в машину. Дронго, сидевший на заднем сиденье, спросил у майора:

— Что-нибудь произошло?

— Впереди был бой, — коротко ответил Чумбуридзе. — Возможно, это те, кого мы ищем. Но почему они тогда прорываются с таким шумом? На их месте я бы постарался добраться до места без ненужной стрельбы.

— А если кто-нибудь еще узнал о самолете? — оросил Дронго. — Вы исключаете такой вариант? По-моему, о самолете знают уже все, кто хотел узнать.

— Возможно, — согласился майор. — В таком случае мы попадем как раз на разборку между бандитами.

Оба автомобиля двинулись дальше. Было уже темно, когда они въехали в долину. Даже если они и не увидели бы сразу догорающий грузовик, то и тогда им было бы ясно, что здесь произошло ожесточенное сражение. Повсюду виднелись следы боя. Дронго задумчиво ходил по долине, пытаясь сложить из отдельных частей мозаики общую картину сражения. Очевидно, неизвестная группа пыталась остановить другую группу. Им удалось сжечь две машины, но защищавшиеся нанесли гораздо больший урон нападавшим. Если трупов оборонявшихся нигде не было видно, то тела нападавших были видны в разных частях поля. Их было не меньше десяти.

— Нужно быстрее уезжать отсюда, — посоветовал один из чеченских водителей. — По нашим обычаям трупы нельзя оставлять на земле. Утром за ними обязательно вернутся, чтобы похоронить. И те, кто за ними вернется, могут решить, что это мы убили их земляков и родных.

— Уезжаем, — согласился Дронго. — Здесь действительно нельзя оставаться, тем более что мы вряд ли что-либо узнаем, если задержимся здесь.

— Кажется, со стороны гор идет еще одна машина, — показал вдруг Керимов. — По-моему это джип.

— Нужно отсюда уходить, — снова сказал водитель.

— Подождите, — предложил Дронго, — там всего одна машина. Даже если в ней четверо-пятеро, то и тогда им будет трудно с нами справиться.

— Но они могут нас увидеть и решить, что это мы перебили их людей, — настаивал чеченец. — У нас до сих пор сохранились обычаи кровной мести. Если среди убитых есть чеченцы, все будут считать, что это мы их перестреляли.

— А если мы сбежим, они тем более решат, что мы виноваты, — возразил Дронго. — Посмотрите на трупы. Они начали остывать. А грузовик почти догорел.

Понятно, что мы не могли этого сделать. Мы ведь только сейчас подъехали.

Давайте подождем.

Примерно минут через двадцать к ним медленно подъехал джип «Гранд Чероки». В нем сидели двое. Один из них вышел из машины.

— Что здесь случилось? — спросил он по-русски. — Мы слышали стрельбу и видели, как горит грузовик.

— Кто вы такие? — в ответ крикнул Чумбуридзе. Стоявшие рядом с ним приготовили оружие.

— Мы из отряда МЧС, — спокойно ответив незнакомец, — кажется, мы заблудились.

— У вас есть документы?

— Конечно. Я могу показать. — Незнаком шагнул к ним, доставая документы.

Чумбуридзе тоже сделал несколько шагов навстречу. Когда они сошлись, он взял документы приехавшего и внимательно их просмотрел. Все было правильно.

Видимо, сидевшие в джипе просто сбились с курса и выехали к границе. Майор усе собирался вернуть документы неизвестному, когда увидел, как блеснул огонек в джипе. Сидевший за рулем закурил, и Чумбуридзе с изумлением рассмотрел его лицо.

У него дрогнула рука, но он заставил себя молча протянуть документы неизвестному. Сидевший в машине курил сигарету, глядя на Чумбуридзе. Майор смотрел на него и не знал, что ему делать. Он не мог поверить своим глазам, но понимал, что должен молчать. Чумбуридзе почему-то оглянулся на своих товарищей, которые стояли немного в стороне, готовые вмешаться в любой момент.

— Извините, — растерянно сказал майор, поворачиваясь к своей группе, — можете ехать.

Он вернулся к «Волге», тяжело дыша. Незнакомец с интересом оглядел поле боя и, забравшись в свой джип, кивнул на прощание остающимся. Джип медленно отъехал. Чумбуридзе закрыл глаза, еще раз тяжело вздохнул.

— Что случилось? — услышал он голос Дронго. Тот заметил, как странно повел себя Чумбуридзе, увидев лицо водителя, сидевшего за рулем джипа.

— Ничего, — ответил майор, — ничего. Он провел рукой по лицу, словно отгоняя видение. Увиденный им в машине человек был подполковником Цаповым. Он сразу узнал Костю Цапова. И если тот решил не подходить к его группе и не обнаруживать своего знакомства с ним, значит, так было нужно. Значит, он и был тем самым нелегалом, о встрече с которым предупреждал Максимов. Теперь нужно было решить что делать. Либо рискнуть, отправившись за Цаповым, что категорически запрещал Максимов либо повернуть обратно.

— Мы должны возвращаться, — неожиданно предложил майор, — и вылететь из Грозного.

— Возвращаться? — не поверил услышанному Дронго. — Но здесь был бой, кто-то явно прорывался дальше. Может быть, это как раз та самая группа, которую мы ищем.

— Может быть, — нахмурился Чумбуридзе, — но самолета здесь все равно нет.

— Значит, нужно ехать за ними, — показал Дронго в сторону уехавшего джипа.

— Нет, — резко возразил Чумбуридзе, — у нас была конкретная задача — узнать, мог ли самолет сесть в Чечне или разбиться где-нибудь поблизости. Раз мы уже знаем, что они прорываются с боями в Дагестан, значит, в Чечне самолета нет. Мы свою миссию выполнили, — дрогнувшим голосом сказал он.

— И вы вернетесь обратно? — тихо спросил Дронго.

— Да. — Чумбуридзе было стыдно, что он не мог объяснить своему собеседнику, почему принимает подобное решение, но срывать операцию МВД он не имел права. Максимов дал им всего два дня. Завтра они должны были покинуть Северный Кавказ, чтобы не препятствовать операции МВД. Чумбуридзе представлял, каких усилий стоило внедрить офицера-нелегала в преступную группу. Но Дронго не хотел верить услышанному.

— Что-то произошло, — уже уверенно сказал он — и вы не хотите мне говорить. Правильно?

— Ничего не произошло. Просто мы возвращаемся обратно.

— Хорошо, — кивнул Дронго, — мы с Исмаилом пересядем в «Жигули» и попросим одного из водителей доставить нас в Кызылюрт. А вы возвращайтесь обратно в Грозный. Только оставьте нам оружие. Вас устраивает такой вариант?

— Вы должны меня понять, — с отчаянием в голосе воскликнул Чумбуридзе, — у меня точный приказ! Я не могу, не имею права продолжать преследование.

— Я все понял, — тихо ответил Дронго. И еще тише добавил:

— Я действительно все понял, Георгий. Не волнуйтесь. Очевидно, вы знаете нечто такое, что мне знать не положено. Давайте прощаться. Я думаю, так будет правильно.

— Возвращайтесь с нами, — предложил Чумбуридзе.

— Вы же знаете, что я не могу, — вздохнул Дронго, — у меня обязательства не менее строгие, чем ваши. Я должен найти самолет, даже если он упал в середине Каспийского моря.

— Удачи вам, — поняв, что не сможет переубедить своего собеседника, протянул ему руку Чумбуридзе. Рукопожатие было крепким, мужским. Дронго посмотрел в глаза майору. Он начал понимать, что дело было в уехавшем джипе, после появления которого Чумбуридзе так резко изменил намерения. И он кивнул майору, понимая, что тот ничего не может ему сказать.

— Иногда мы зависим не только от себя, — сказал ему на прощание Чумбуридзе. И это было все, что он мог сказать.

Дронго и Исмаил пересели в «Жигули». Водитель, оглянувшись в последний раз на горевший грузовик, включил зажигание. Чумбуридзе долго смотрел вслед машине, пока наконец к нему не подошел один из его офицеров. Это был Эдуард Аракелов.

— Почему мы не, поехали вместе с ними? — спросил Аракелов.

— Потом расскажу, — ответил Чумбуридзе, поворачивая к машине. И вдруг сказал, обращаясь к офицеру:

— Неужели ты думаешь, что я просто так отпустил их одних? У нас был приказ, Эдик. Помнишь, что нам говорил Максимов?

Аракелов не ответил. Он не видел Цапова и не понимал истинных причин неожиданного поступка майора. Но он знал Георгия Чумбуридзе уже два года. И хорошо знал, что тот никогда не был трусом. А значит, истинные мотивы его нежелания следовать за Дронго были другими. И поэтому он тоже вернулся к машине, ничего больше не спрашивая. Через несколько минут «Волга» возвращалась к чеченской границе.

 

Глава 37

Имея двух раненых и всего пять человек, которые были в состоянии управлять машинами, они двинулись дальше. После боя стало ясно, что их группа ничего не сможет сделать. Их осталось слишком мало, чтобы вытащить самолет. И тем более мало, чтобы добраться до нужного места.

Еще один подобный бой, и просто некому будет управлять машинами.

Высоченко сам сел за руль джипа, посадив рядом одного из своих людей. Еще один сел за руль первого грузовика. Здесь же доехали и двое раненых. Второй грузовик с лебедкой вел еще один оставшийся в живых водитель. И рядом с ним сидел Миленкин.

Высоченко волновало отсутствие машины Казбека. Он был убежден, что с ними случилось самое худшее. Но, зная местные нравы, понимал, что им нельзя долго оставаться на месте. Сюда обязательно рано или поздно явятся родственники погибших. Его люди насчитали не меньше десяти трупов. Высоченко приказал трогаться, и их поредевшая колонна двинулась дальше. До села, где жили родственники Казбека, оставалось не больше ста пятидесяти километров. По расчетам полковника, через четыре-пять часов они могут прибыть на место. Но при условии, что им дадут такую возможность. Полковник посмотрел на карту. Лучше, если они поедут кратчайшим путем. Но это шоссе, ведущее к полуострову. На нем будут не только бандиты, но и милицейские посты. А что можно объяснить сотрудникам милиции, имея на машинах колонны явные следы нападения, три трупа и двух раненых. Придется опять выбирать проселочные дороги, рискуя подвергнуться вторичному нападению, но зато избежав милицейских постов на дорогах.

Хотя полной гарантии все равно не было. Но Высоченко приказал свернуть на проселочную дорогу. И три машины двинулись в путь. Они продали не больше двадцати километров, когда Миленкин сообщил, что сзади видны огни догоняющей их машины.

— Одна машина? — спросил Высоченко.

— Только одна, — подтвердил Миленкин, — идет на полной скорости и, кажется, скоро нас догонит.

— Возьми гранатомет и пересядь в кузов, — приказал полковник, — если они подъедут ближе действуй по обстановке. Только сразу не стреляй. Может, они просто хотят нас обогнать. Когда они будут близко, ты мне позвони. Если, конечно, сможешь.

— Понял, — ответил Миленкин. — Они нас быстро догоняют.

Полковник понимал, что это может быть машина, случайно оказавшаяся на дороге. Но он сознавал, что это могут быть и преследователи. Шансов было пятьдесят на пятьдесят. И он терпеливо ждал звонка Миленкина, всматриваясь в ночную темноту. Он не знал дороги, и поэтому колонна шла вперед со скоростью не больше тридцати-сорока километров в час.

Но когда неизвестная машина наконец нагнала их колонну и Миленкин позвонил, полковник понял, что ему выпал тот шанс, который бывает один на сто.

Выпало не черное и не красное. Это оказались не преследователи и не случайная машина. Это был джип Казбека, и полковник впервые в жизни подумал, что чудеса все-таки случаются. Оказалось, что у мобильного телефона их проводника просто отказала батарейка и он не мог связаться с колонной.

Возвращение Казбека вселило надежду во всех остальных. Теперь у них было восемь боеспособных мужчин на четыре автомобиля и двое раненых. А с такими силами уже можно было пробиваться к цели, тем более имея подобного проводника.

Казбек не мог поверить, что Высоченко удалось выиграть такой невероятный бой, выстояв против значительно большего числа нападавших. Узнав подробности о смерти Серебрякова, он просто сплюнул, не желая комментировать гибель труса.

Они предали земле троих погибших, соорудив небольшой могильный холм.

Высоченко видел, как нервничают его люди, видел их глаза. Многие, очевидно, уже не верили, что вернутся отсюда живыми, и каждый спрашивал себя, кто будет следующим. Именно поэтому полковник не стал задерживаться, считая, что они и так потеряли много времени. Он приказал продолжать движение.

Казбек, получив другой телефон, снова поехал вперед. На этот раз джип Высоченко переместился в конец колонны, и теперь они ехали сразу за вторым грузовиком.

— Мы будем на месте к утру, — позвонил в три часа ночи Казбек. — Ты немного поспи, полковник. Столько ночей без сна! Ты просто не выдержишь.

— Ничего, — ответил Высоченко, — постараюсь продержаться. Главное — добраться до места. Как ты думаешь, твои братья нас встретят?

— Обязательно встретят. Нам осталось не так Много. Скоро будем на месте.

— Думаешь, больше не нападут?

— Теперь нет, не нападут. Здесь они побоятся. Они будут ждать нас на обратном пути, чтобы перехватить груз. Если мы его, конечно, найдем.

— Это уже зависит от тебя. — Полковник отключился, подумав о том, что самолет, который они собираются искать, стал поистине золотым.

К четырем часам утра Казбек заметил впереди пост милиции. Это его насторожило. Раньше здесь не было подобных постов. Он насчитал не меньше восьми-девяти вооруженных людей. Прорываться с боем было глупо. Это значило настроить против себя всю дагестанскую милицию. Казбек снова позвонил полковнику.

— Впереди пост милиции, — коротко доложил он. — Останови колонну, пока я не разберусь.

— Ты же говорил, что здесь не бывает милиции, — разозлился Высоченко.

— Это я раньше говорил, пока вы такую стрельбу не устроили, — тоже разозлился Казбек, — фейерверк на всю границу. Уже, наверное, везде знают, как мы прорывались.

— Проклятый самолет! — пробормотал полковник. — Я остановлю колонну.

Только ты сразу позвони нам. Деньги у тебя есть?

— Есть. Ждите моего звонка. Стойте на месте. Казбек, не сбавляя скорости, двигался к посту милиции. В десяти метрах от поста он остановился. К нему шагнул майор в защитной форме.

— Кто такой? — спросил он по-русски с явным аварским акцентом.

— Свой, — ответил по-аварски Казбек.

— Ты аварец? — обрадовался майор.

— Да. Мы едем домой, возвращаемся из Кызылюрта, — ответил Казбек.

— Почему возвращаешься отсюда? — нахмурился офицер. — Дорога совсем в другой стороне.

— Просто отсюда удобнее, — усмехнулся Казбек. — А почему вы здесь стоите? Раньше здесь никаких постов не было.

— Нам приказали перекрыть все дороги, — объяснил майор. — Правительственная комиссия ищет какой-то самолет, а нам поручили перекрыть все дороги.

— Понятно, — кивнул Казбек. — За мной едут машины наших друзей. Может, пропустишь?

— Не могу, дорогой. Сам знаешь, как сейчас строго. Я должен обязательно всех проверять. Если из Чечни кто-нибудь прорвется, с меня снимут погоны.

— Нет, не снимут. Это не чеченцы, я тебе могу гарантию дать. Сам с ними еду. Строители.

— Строители? — недоверчиво хмыкнул майор. — Все равно не могу.

— Тысяча долларов, — невозмутимо предложил Казбек.

— Нет. — Майор был явно смущен. Он не хотел отказывать земляку. Не хотел отказываться от денег, которых не смог бы получить и за несколько лет работы. Но, с другой стороны, он знал, как легко можно подкупить параллельный пост и тогда колонна «строителей» все равно прорвется. Майор явно колебался.

— Две тысячи, — сказал Казбек, видя, как нервничает офицер.

— Не могу, — простонал майор, — не имею права.

— Три тысячи. В колонне только шесть человек. В трех машинах шесть человек, они везут лебедку. Можешь сам проверить. И там есть еще раненые, которые пострадали во время автомобильной аварии. Два человека.

— И больше никого нет? — недоверчиво спросил майор. — Ты меня не обманываешь?

— Если там будет кто-нибудь еще, можешь остановить колонну, — горячо ответил Казбек. — Я тебе обещаю, что там никого нет.

— Хорошо, — согласился майор, — когда они будут здесь?

— Через пятнадцать минут. Но ты мне даешь слово, что их не остановят?

— Если только шесть человек, — рассудительно сказал майор, — и если у них есть лебедка и все документы в порядке, я их не буду останавливать.

— Договорились. — Казбек знал, что в этих местах можно было предлагать взятку. Получение и дача взятки не считались бесчестьем. Это был даже своеобразный ритуал вознаграждения за услуги. Но нарушить слово мужчины в этих местах не рисковал никто. Это было самое страшное бесчестье. Казбек включил телефон, вызывая колонну. Он предупредил полковника о том, что нужно спрятать оружие и не выражать нетерпения.

Через пятнадцать минут грузовики подъехали к милицейскому посту. Они остановились, и майор стал добросовестно проверять документы «строителей». Он даже удивился. Все действительно было в порядке. Почему тогда они платят такие деньги? — не понимал офицер. Он осмотрел лебедку. Полез в другой грузовик. Там лежали двое раненых. Он долго смотрел на них, потом спросил:

— Что находится в ящиках, на которых они лежат?

— Наши инструменты, — пояснил Высоченко, глядя в глаза офицеру. Тот хотел поднять раненых, но увидел следы от пуль на бортах машин и передумал. Он не стал ничего говорить, повернулся и вылез из кузова.

— Поезжайте, — махнул он рукой, — можете ехать.

— Спасибо, — подошел к нему Казбек, протягивая деньги, — спасибо, что понял нас.

— Подожди, — остановил его майор. — Мне кажется, что как раз эти ребята отличились в долине. Я не знаю, что они там делали, но мне сказали, что нападавшие потеряли очень много людей. Если это сделали твои друзья, то они очень смелые люди.

Майор взял деньги и, подумав немного, отсчитал тысячу долларов и вернул их Казбеку.

— Передай раненым, — попросил он, — это их доля.

Казбек с удивлением взял деньги и с некоторым восхищением взглянул на майора.

— Спасибо, — еще раз сказал он, — я передам их раненым.

Когда колонна тронулась, Казбек подъехал к первому грузовику и, достав тысячу долларов, передал их раненым, объяснив, от кого они им достались. И только затем двинулся вперед. Когда Высоченко узнал о случившемся, он в который раз подумал, что здесь действуют какие-то другие, неведомые и непонятные для посторонних внутренние законы.

Утром, уже в шестом часу, они наконец въехали в село Казбека. На окраине их уже встречали братья проводника. Полковник подумал, что первая часть их путешествия наконец завершена. До самолета оставалось не так далеко — около шестидесяти километров. Теперь нужно было немного отдохнуть, а затем выехать к песчаной гряде где находился занесенный песком самолет. Полковник даже не подозревал, что сразу следом за ними у поста милиции должен был появиться джип «Гранд Чероки», но эта машина предпочла свернуть в сторону, чтобы не встретиться с милицией.

Высоченко разрешил отдохнуть своим людям, приказав им быть готовыми к полудню. В этот момент два его преследователя из «Гранд Чероки» позвонили Филе Кривому. Машина стояла в пяти километрах от села, и сидевшие в ней держали автоматы на коленях.

— Они въехали в село, где живет проводник, — доложил один из них. — Что нам делать?

— Значит, вы уже на месте, — обрадовался Филя. — Вытащите кого-нибудь из села, лучше проводника или кого-нибудь из его родственников, и узнайте, где находится этот чертов самолет. Как только узнаете, сообщите мне. И уезжайте оттуда. К самолету не подходите. Главное — узнать, где он находится.

Филя отключился, предвкушая удачу. Он был убежден, что теперь все будет в порядке. Колосов даже не знал, что ему вовсе не нужны боевики. В Дагестане всегда можно было купить офицера, готового предоставить своих солдат для поисков самолета. И купить другого офицера, чтобы тот предоставил вертолет. Оба таких офицера у Фили на примете были. Оставалось только узнать, где находится самолет.

Преследователи полковника убрали автоматы, тихо обсуждая свои дальнейшие действия. Было еще достаточно рано — только шестой час утра, и многие жители села спали. Это было самое спокойное время, и они оба знали, как им нужно действовать. В село они въехали, стараясь не шуметь. Грузовики стояли в центре села, у двухэтажного дома Казбека. Остановив свою машину рядом с домом, преследователи осторожно вошли во двор, страхуя друг друга. Все было тихо.

Полковник собирался выставить охрану, но Казбек настоял на том, что этого делать не нужно. Во дворе бегали две большие, хорошо обученные овчарки.

Они не могли пропустить чужих. И собаки начали лаять, бросившись на незнакомцев. Но те были готовы к подобному нападению. Обе собаки разом смолкли, не успев даже заскулить перед смертью. Два ножа прочертили одинаково смертельные траектории, и животные замолчали, уткнувшись мордами в землю.

Казбек, услышав лай собак, решил выйти во двор. Он был одним из немногих, кто еще не заснул.

Его насторожило поведение животных. Обе собаки замолчали одновременно, а это было очень странно. Казбек взял свой пистолет и вышел за дверь. Он был хорошим проводником, знал все местные тропинки и дороги. Он был умелым охотником и не менее умелым следопытом. Но он не был профессиональным убийцей.

И поэтому он даже не почувствовал, что за его спиной бесшумно возникли тени.

Казбек успел только открыть рот, стараясь не задохнуться, когда какая-то непонятная сила сдавила ему горло, и он потерял сознание, чувствуя как его валят на землю. Чужие вынесли его со двора так быстро и так ловко, что никто в доме не услышал никакого шума. Когда через час во двор вышел Миленкин, все было привычно тихо и мирно. Слышалось пение петухов, лай собак из соседних дворов.

Миленкин зевнул — ему нестерпимо хотелось спать. Он помнил, что полковник хотел выставить охрану, но никого из людей заставить дежурить было просто невозможно, настолько все устали. А сам Миленкин решил проверить двор, проснувшись в восьмом часу утра. Он сделал несколько неуверенных шагов и споткнулся о собаку, лежавшую на земле. Миленкин наклонился, а когда выпрямился, то увидел стоявшего рядом с ним полковника.

— Поднимай всех, — приказал Высоченко, — здесь чужие.

Еще через минуту дом наполнился криками. Все вскакивали, хватали оружие. Высоченко искал Казбека, не понимая, куда подевался хозяин дома. Еще через десять минут стало ясно, что Казбек пропал. Высоченко приказал Миленкину оставаться с людьми в доме, а сам, отобрав двоих, решил отправиться на поиски.

Казбек почувствовал, как его обливают водой. Он открыл глаза, вспомнив, что с ним случилось. И увидел две пары ног. Это было первое, что он увидел, придя в себя. Потом почувствовал, как его больно ударили по лицу. И тихо застонал. Один из похитителей посадил его около колеса.

— Пришел в себя, — сказал он, взглянув на своего напарника. Тот стоял рядом глядя на прикованного наручниками к бамперу машины Казбека.

— Где самолет? — спросил первый из незнакомцев. Он был смуглый, с черными блестящими глазами.

Казбек ухмыльнулся. Они могли незаметно войти в его дом. Они могли перехитрить его собак. Они смогли похитить его. Они многое могли, эти двое, которые выслеживали их колонну всю дорогу. Но они не знали, как умеют умирать настоящие мужчины. Они даже не подозревали, как тяжело им придется. Казбек приготовился умирать долго и страшно. Смуглый присел рядом с ним на корточки. У него было широкое лицо с короткими, будто наклеенными усиками. Он был молод, но редко посаженные зубы придавали его смуглому лицу какое-то зверское выражение.

Второй был постарше. Ему было около сорока. Казбек не мог разглядеть его лица.

— Ты нам все скажешь, — усмехнулся смуглый, неожиданно сильно и очень больно ударив локтем пленника. Казбек застонал от боли. У него была разбита губа. На рубашку потекла горячая кровь.

— Где самолет? — снова спросил мучитель. — Ты ведь нам все равно расскажешь. Я буду отрезать от тебя по кусочку, и каждый твой кусочек прижигать огнем. Ты даже не представляешь, как можно мучить человека. От боли ты будешь терять сознание, умолять меня, чтобы я тебя убил. Ты, конечно, расскажешь мне про самолет, но я уже не смогу остановиться. Твои крики услышит весь аул. Дети будут рассказывать своим детям о том, как страшно умирал их односельчанин. Я даю тебе еще одну минуту. Ты расскажешь нам все или умрешь. А перед этим все равно расскажешь.

Казбек, собрав все свои силы, плюнул кровавой слюной прямо в лицо мучителю. Тот встал и тяжело ударил ногой в живот Казбека. Боль, казалось, разодрала все тело. Казбек не хотел кричать, но не выдержал и громко застонал.

Его мучитель выпрямился и, озабоченно обернувшись к своему напарнику, сказал:

— Принеси какое-нибудь полотенце. Он сейчас начнет орать так громко, что его услышат даже в других городах.

Казбек подумал, что сейчас начнется самое страшное. Он мысленно призвал Аллаха помочь ему выдержать самые страшные пытки и умереть мужчиной. Ему было не жалко самолета и потерянных денег. Он, как настоящий мужчина, не боялся смерти. Его пугало только то, что он может умереть, не выдержав пытки. Он не скажет незнакомцам ничего. И не из-за того, что в самолете были деньги, которые ему не достанутся. Рассказав незнакомцам под страхом мучений, где находится самолет, он бы умер для самого себя как мужчина. А мужчине нельзя жить, не уважая самого себя. Это самая страшная смерть, какой только может умереть настоящий мужчина. Отсутствие уважения к самому себе. И именно поэтому он ничего не скажет своим мучителям и умрет с улыбкой на губах. Казбек поднял голову и вдруг начал петь. Громко, радостно, счастливо.

Смуглый зло сузил глаза. Достал нож, опять наклонился над Казбеком.

— Сейчас ты запоешь по-другому, — пообещал он, выпрямляя пальцы пленника. Казбек замер, приготовившись к мучительной боли. Сейчас лезвие коснется его пальцев. Сейчас он почувствует эту невероятную боль…

 

Глава 38

Они въехали в станицу ранним утром. «Жигуль» долго буксовал на дороге, пытаясь выбраться то из одной, то из другой ямы. Вообще вся дорога превратилась в сплошное мучение. Приходилось вытаскивать машину из очередной ямы, толкая ее изо всех сил. К утру, измученные и уставшие, они наконец доехали до небольшой станицы, которая была расположена в двадцати пяти километрах от Аграханского полуострова.

Станица Александровская была основана еще в начале девятнадцатого века, когда проникновение России на Кавказ столкнулось с нежеланием персидского государства пускать столь опасного конкурента к своим северным границам.

Расположенные между двумя империями небольшие лезгинские и азербайджанские ханства должны были выбирать, к кому именно обращаться за помощью. Северные области сделали выбор в пользу России, южные остались в составе Персии. Именно тогда в этих местах возникла станица Александровская, ставшая одним из форпостов военного присутствия России в этом регионе.

Спустя почти двести лет история начала повторяться. Жители станицы, в основном казаки и переселившиеся сюда из центральных областей России молокане, чувствовали себя особенно неуютно во время войны, иногда оказываясь в полной изоляции от своих соседей. Вместе с тем местные жители уже давно ассимилировались, выучили местные языки, породнились со многими соседними аулами и просто не представляли себе другого места жительства. Для них станица, расположенная в горах, и была их родиной, которую невозможно было бросить.

Прежде богатое и зажиточное селение постепенно начало приходить в упадок. Жить так близко к границе под постоянной угрозой набегов было очень трудно и опасно. Многие, не выдерживая подобного давления, бросали дома, скот, земли и уезжали из станицы.

К концу девяностых годов селение, когда-то насчитывавшее две тысячи человек, потеряло почти половину своих жителей. Люди уезжали, невзирая на трудности, с которыми им приходилось сталкиваться при переезде. Жить на линии огня, когда в любой день могли похитить вас или ваших близких, угнать ваш скот или отнять ваш урожай, было выше человеческих сил.

Дронго и его угрюмый спутник доехали до дома, где размещалось правление местного совхоза. Там находились несколько человек из местных жителей. В селах вставали рано, и, узнав о том, что к ним прибыла машина с чеченскими номерами, несколько человек с ружьями собрались в правлении, ожидая дальнейших указаний председателя.

Дронго вышел из автомобиля. Его встретило угрюмое молчание небритых хмурых людей, недовольно глядевших на приехавших. Они не скрывали своего недоброжелательного отношения к ним. Их было семь или восемь человек, и почти у каждого было ружье. Дронго поднялся по ступенькам в дом. На пороге стоял невысокий мужчина лет шестидесяти в хорошей норковой шапке, в дубленке, так не сочетавшейся с видом остальных плохо одетых и мрачных мужчин.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Дронго.

— Ну, — буркнул мужчина — очевидно, председатель совхоза. У него были маленькие глаза, которые словно иголки вонзились в гостя, и крупный, круглый подбородок.

— Нам нужен проводник, чтобы добраться до Кызылюрта или Аграханского полуострова, — объяснил ему Дронго. — Мы ищем упавший здесь две недели назад самолет.

Мужчина, к которому он обращался, молчал.

Он просто смотрел на гостя и молчал. Главным для него было то обстоятельство, что неизвестные появились с другой стороны и у них был чеченский номер на машине.

— Мы хотим уехать, — устало сказал Дронго. — Может, вы хотя бы скажете, куда нам ехать, и не слышали ли в ваших местах об упавшем самолете? Или, может быть, вы знаете, где работает правительственная комиссия по розыску?

— Никаких самолетов у нас не падало, — ответил наконец председатель совхоза, — а вы лучше уматывайте отсюда. Нет здесь ваших самолетов и никогда не было.

— Может, у вас есть хотя бы бензин? У нас почти кончился.

— Нет. А если даже и был бы, то и тогда не дал бы. Много тут ездит разных, на каждого бензина не напасешься.

Дронго чувствовал напряжение, вызванное большим количеством вооруженных людей. Он чувствовал и то, как нервничает чеченский сотрудник милиции, который привез их в эту станицу.

— Послушайте меня, — разозлился Дронго — я ведь сюда приехал не для собственного развлечения. Мне нужно знать, не слышал ли кто из ваших людей об упавшем самолете? Может, кто-нибудь знает, где именно упал самолет, или хотя бы слышал от соседей, родных, знакомых про погибший самолет. Как только я все узнаю, я немедленно уеду. Если, конечно, вы мне покажете, в какую сторону ехать.

— Никто и ничего про самолет не слышал, — упрямо повторил председатель, — а вы уезжайте. Нечего вам здесь делать.

Он повернулся, считая разговор законченным. Дронго подумал, что впервые в жизни столкнулся с такой ситуацией. Людей можно было понять. Они все время жили в напряжении, и такая ситуация однажды могла кончиться для них просто срывом. Но отступать было не в правилах Дронго.

— Хорошо, — крикнул он, — мы уезжаем! Я просто приехал вам сообщить постановление правительства. За информацию о самолете платят пять миллионов рублей. Может, ваш совхоз мог бы получить эти деньги.

Председатель повернулся к нему.

— Старыми? — заинтересованно спросил он.

— Конечно, старыми, — пожал плечами Дронго, — или пять тысяч новыми.

Это было больше восьмисот долларов. Для местных жителей подобная сумма была фантастически большой. Председатель недоверчиво посмотрел на приехавшего.

— Пять миллионов… — повторил он. — Когда их заплатят?

— Сразу, как только мы получим информацию.

— Деньги у тебя с собой?

— Да, — чуть поколебавшись, ответил Дронго. Он успел разменять в Махачкале две тысячи долларов на российские рубли, понимая, что в этих местах ему могут понадобиться именно такие деньги.

Председатель посмотрел на своих людей потом снова на гостя и тяжело вздохнул.

— Заходи, — недовольно сказал он. И, обращаясь к своим людям, негромко приказал:

— Найдите Степана. Пусть зайдет ко мне в правление. И позовите бухгалтера, чтобы оприходовала деньги.

Дронго незаметно улыбнулся. Председатель был честным человеком и бережливым хозяином. Он сразу смекнул, что деньги можно употребить на нужды совхоза. Неизвестный Степан должен был дать какую-то информацию, деньги за которую получит совхоз. Дронго прошел в кабинет председателя. Здесь было чисто, светло, удобно. В кабинете стояла довольно приличная польская мебель. На стене висел портрет Ленина. Председатель прошел к своему креслу, сел в него, не Раздеваясь, снял шапку. Он оказался абсолютно лысым, с маленькими ушами и тяжелыми складками кожи на затылке.

— Здорово ты нас, — вдруг подмигнул он гостю, — хитрый ты. Денежки, наверное, правительство не выделяло. Сам придумал?

У председателя был крестьянский практичный ум. Дронго развел руками.

— С вами по-другому невозможно разговаривать.

Председатель рассмеялся. Ему было приятно что он и здесь обошел гостя.

Ему даже в голову не пришло, что Дронго намеренно признавал свой обман, чтобы польстить хозяину кабинета.

— Расскажем мы тебе про этот самолет, — сказал председатель, доставая из сейфа бутылку с какой-то янтарной жидкостью и два стакана. — Сам-то откуда?

— Мы из Москвы, — решил соврать Дронго. — Ищем самолет от самой Чечни.

— Ну да, понятно. Дней десять назад приезжали ваши люди, тоже про самолетик спрашивали. Только они про премию ничего не говорили. А наши не любят заезжих гостей. Так ничего им и не сказали. Но Степана не было, он только два дня как приехал и все мне рассказал. А я решил пока не торопиться. Самолетик чужой, люди чужие, зачем нам в их дела вмешиваться? Это пусть они сами решают, где им искать.

Он разлил жидкость в два стакана и поднял свой.

— С приездом, — сказал председатель, опорожняя свой стакан.

Дронго начал пить маленькими глотками. Жидкость не просто обжигала, она оглушала. Это была невообразимая смесь, сразу бившая в голову. Он непривычки поморщился. Председатель улыбнулся. — Наша настойка, — с гордостью сообщил он — Очень забористая.

В этот момент в комнату вошел высокий пожилой мужчина. Ему было под семьдесят. Одет он был в обычный тулуп — нечто среднее между дубленкой и выделанной шубой, какую носят чабаны. Незнакомец молча кивнул председателю, снял шапку и сел на один из стульев.

— Ты расскажи, Степан, что видел. Только пусть сначала наш гость деньги отдаст, — хитро подмигнул председатель. — Он говорил, что совхоз деньги получит.

— Вот пять миллионов, — достал деньги Дронго, — можете оприходовать их в своей бухгалтерии.

Председатель принял деньги, внимательно пересчитал их и только после этого повернулся к Степану. У того были грубые, размытые черты лица, резкие морщины, большая седая борода.

Он нахмурился.

— Чего рассказывать. Я только видел, как он садился.

— Он падал? — быстро спросил Дронго.

— Кажись, нет. Он садился. Я видел, как он вниз пошел. Но не падал, — упрямо ответил Степан.

— Где это произошло?

— В песчанике, на Аграханке, как раз за холлами у моря.

— Что такое Аграханка? — Это мы так называем Аграханский полуостров, — объяснил председатель, — он начинаете внизу за холмами, у моря.

— Вы видели, как садился самолет?

— Видел, — кивнул Степан.

— Вы к нему подходили?

— Нет. Просто удивился. Вижу самолет. А я знаю, что там дальше песчаник глубокий, выбраться нельзя. Так самолетик туда и сел.

— Как это — выбраться нельзя?

— Ну, сесть, значит, можно, там полоса широкая. Но потом песчаник сразу засасывает. Там зыбкие пески. У нас на Аграханку никто не ходит — боятся.

— Самолет может сразу провалиться?

— Нет, не сразу. Но если постоит немного, ну день, например, то провалится обязательно. А уж взлететь оттуда никак не сможет. Там и разогнаться-то нельзя.

— Почему вы так решили?

Степан усмехнулся. Потом сообщил:

— Я на войне в авиационном полку служил, в охранении. Знаю, какой разбег для самолета требуется. Нет, там самолет взлететь никак не может.

— Ясно. Вы подходили к самолету?

— Нет. Просто видел, как он садится. И больше ничего не знаю.

Дронго обернулся к председателю.

— Кажется, вы меня обманули, — весело сказал он, — за такую информацию пять миллионов не полагается.

Председатель быстро накрыл деньги рукой.

— Нет, — покачал он головой, — ничего я тебя не обманывал. Уговор дороже… Ты про самолет хотел слышать, вот и услышал. А наш Степан всегда правду говорит. Мы поэтому и не суетились. Самолетик сел, если люди там были, могли уйти.

Поэтому суетиться не нужно.

— Вы точно помните, что не слышали взрыва? — уточнил Дронго.

— Точно помню, — кивнул Степан, — взрыва не было. Самолет сам сел, он даже шасси выпустил.

Степан поднялся, повертел шапку в руках.

— Ну я пошел, сказал он, глядя на председателя. Тот махнул ему рукой.

Когда Степан вышел, Дронго поднялся следом за ним.

— Спасибо вам, — сказал он. — Может, дадите нам Степана в проводники?

— Нет, — возразил председатель, — ты нас в чужие дела не мешай. Самолет упал или сел — нас не касается. Аграханка рядом находится, за холмами, спуститесь вниз, и там вам любой покажет.

— Спасибо, — кивнул Дронго.

— А бензин я вам дам, — сказал вдруг председатель, — только немного. И платить за него будете. Ты, видать, богатый, денег тебе не жалко.

— Ох и дока же ты! — засмеялся Дронго. — Как это ты здесь сидишь? С такими талантами тебе президентом быть нужно.

— А мне и здесь хорошо, — сказал председатель, улыбаясь, — я тут уже, почитай, двадцать лет. И все это время совхозом командую.

— И даже Ленина не снял? — показал на портрет Дронго.

— Зачем его снимать? — рассудительно спросил хозяин кабинета. — Хороший мужик был, толковый. Здорово все придумал. Если бы жили, как он говорил, может, и не собачились бы теперь. Вот у нас развал начался, когда от него отвернулись. Поэтому и держу. Раньше комиссии приезжали, ругались. А сейчас нет — наоборот, хвалят. Может, там у вас, в Москве, снова решили все поменять? Только я так думаю, что два раза одну корову не подоить. Кончилось то время навсегда о новом думать нужно. И чтобы люди жили хорошо и по совести.

Дронго протянул ему руку.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарил он.

 

Глава 39

Казбек закрыл глаза и стиснул зубы, ожидая, когда нож коснется его пальцев. Он уже понял, что умрет здесь, недалеко от своего села, и умрет мучительной смертью. Он ждал, когда нож смуглого отсечет ему первый палец.

Мучитель медлил. Он явно наслаждался моментом, глядя на своего пленника. Он еще помедлил и затем поднял нож.

В этот момент прозвучал выстрел. Смуглый даже не оглянулся, чтобы посмотреть, откуда прозвучал выстрел. Он как-то странно повалился на бок, выронив нож. Казбек, все еще не веря в случившееся, взглянул на него, заметил, как кровь вокруг головы смуглого быстро впитывается в землю. У него была прострелена голова. И только осознав этот факт, Казбек поднял удивленные глаза на второго похитителя, который держал в руке все еще дымившийся пистолет.

— Не люблю, когда мучают людей, — признался второй.

Казбек не понимал, что происходит. С одной стороны, эти двое преследовали их всю дорогу. Они умудрились найти их даже в этих горах, найти без проводника и без своего осведомителя в колонне. Они смогли проникнуть в село и залезть к нему во двор. Они сумели даже выкрасть Казбека из собственного дома, заставив навсегда замолчать его собак. И все это сделали двое неизвестных, которые были для Казбека детьми шайтана, а не людьми. Он был готов к любым мучениям. Но вдруг один из них убивает второго. Казбек даже думать боялся о том, почему второй сделал такой невероятный шаг.

А тот тем временем подошел к пленнику. Он явно не торопился освобождать его. Взглянул на машину, потом на Казбека.

— Не люблю садистов, — снова сказал он без всякого сожаления.

Казбек тяжело вздохнул. Для него подобные действия были непостижимы.

Стоило пускаться в такой опасный путь, следить за колонной, рискуя жизнью, пробираться в село, опасаясь быть узнанным, только для того, чтобы потом так быстро и жестоко пристрелить своего напарника.

«Может, он хочет моей благодарности? — с недоумением подумал Казбек. — Или его тоже волнуют деньги из этого самолета? А может, они хотят меня обмануть? И мой мучитель сейчас оживет?»

Он снова посмотрел на лежавшего рядом с ним смуглого. Нет, так притворяться невозможно. И кровь настоящая. Казбек видел, как умирают люди, и мог отличить подлинную смерть от фальшивой. Этот человек явно умер, и стрелял в него собственный напарник. Но почему он это сделал?

И, словно отвечая на его вопрос, второй похититель наклонился к нему.

Только теперь Казбег внимательно рассмотрел его лицо. Похитителю было около сорока лет. Он был невысокого роста худощавый, гибкий.

— Останешься здесь, — сказал он, — пока я не вернусь. И не вздумай делать глупости. Иначе тебе будет плохо. Я оставлю тебе воду и палку. Если появятся какие-нибудь звери, ты сможешь отбиваться. Но одну твою руку я освобождать не стану, иначе ты уйдешь. А мне нужно, чтобы ты меня дождался.

— Хорошо, — сразу согласился Казбек, — я тебя буду ждать. Куда ты пойдешь?

— В твое село, — ответил странный человек, — мне нужно поговорить с вашим полковником.

— Ты хочешь ему что-то предложить? — понял наконец Казбек.

— Тебя, — лаконично ответил незнакомец, — Ты хочешь меня продать ему? Или заключить сделку? — продолжал допытываться Казбек.

— Я думаю, что сделку, — рассудительно сказал похититель, освобождая его левую руку. Казбек едва не дернулся, но вовремя понял, что шансов у него нет никаких. С одной рукой он все равно не сможет ничего сделать этому умелому убийце и только усугубит свое положение. Неизвестный быстро и ловко освободил его вторую руку и снова заковал обе руки, чуть поднимая их вверх и оттягивая назад.

— Какую сделку? — глухо спросил Казбек. Было довольно больно, но терпимо. Незнакомец подвел его к дереву, росшему на скале, и, подумав немного, достал еще одну пару наручников, приковав левую руку и левую ногу своего пленника к дереву. Проверив наручники на прочность, неизвестный отошел к машине и принес Казбеку палку и воду. Потом, подумав, сказал:

— Не вздумай бежать отсюда. Я все равно тебя догоню и во второй раз уже не стану с тобой церемониться. А палкой ты наши наручники не откроешь. И даже не сломаешь. Только повредишь себе руку. Или ногу.

— Ты не сказал про сделку, — напомнил Казбек.

— И не скажу, — усмехнулся неизвестный. — Тебе придется подождать.

Он повернулся и пошел к машине. Сел за руль джипа, и через несколько секунд машина скрылась, оставив Казбека в полном одиночестве.

Сначала он действительно пытался сломать своей палкой наручники. Затем еще минут двадцать пытался открыть их. Все было тщетно. Очевидно, неизвестный заранее нашел это место, зная, что бежать отсюда будет практически невозможно.

Казбек дергался еще минут двадцать, а потом стих. Он уже понял, что убивать его не будут. Вероятно, в планы этого человека входила какая-то непонятная сделка.

Хотя про самолет он должен был спрашивать только у Казбека. Другие ничего не знали о самолете.

В это время неизвестный на своем джипе, дав полный газ, спешил к селу, где жил Казбек. Минут через сорок он уже въезжал в село. Русские казаки, селившиеся в станицах, называли это место лом, а несколько дагестанских народностей, представители которых тоже жили здесь, называли его аулом, настаивая на том, что еще в прошлом веке здесь проходили легендарные отряды имама Шамиля.

К дому Казбека незнакомец подъехал, когда туда уже вернулись разочарованные Высоченко и его люди. Им не удалось найти ни Казбека, ни его похитителей. Никаких следов. И вдруг в село приехал человек, знавший, где находится хозяин дома.

— Полковник, — крикнул незнакомец, не въезжая во двор, — у меня к тебе дело! Выходи, нам нужно поговорить о судьбе вашего человека.

Миленкин поднял автомат, но Высоченко отрицательно покачал головой. Он высунулся в окно и крикнул:

— О каком человеке будешь говорить?

— Спускайся вниз, — усмехнулся незнакомец, чисто говоривший по-русски.

— У меня к тебе важное дело.

Высоченко пошел к двери, по пути приказав Миленкину, чтобы тот был наготове. Но парень уже все понял и сам, схватившись за пулемет. Полковник повернулся и покачал головой, возражая.

— Не стрелять без моей команды, — приказал он. И направился к стоявшему у раскрытых ворот джипу. С собой он захватил только пистолет. Подойдя к джипу, сел в машину рядом с водителем.

— Зачем прикатил? — спросил Высоченко.

— Только без глупостей, полковник, — предостерегающе сказал незнакомец.

— Иначе мои люди перережут горло вашему проводнику.

— Мог бы и не предупреждать, — буркнул полковник. — Говори, что тебе нужно.

— Имя, — без предисловий объявил незнакомец, — мне нужно имя человека, который может дать нам необходимую информацию.

— Про какую информацию ты говоришь?

— Про некоторых ментов, — усмехнулся неизвестный. — Нам нужно знать их досье, их данные, их возможности.

— Этим занимается другой человек, — сказал полковник. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Скажи мне его имя, и я верну вам Казбека, — предложил незнакомец. — Верну в обмен на имя. Мне кажется, что обмен равноценный.

— Ничего не понимаю. Какое имя?

— Все понимаешь, полковник, только делаешь вид, что не понимаешь. Скажи имя человека, который все знает. Ты ведь тоже через него все получал. Скажи его имя.

— Не знаю. Я не могу понять, о чем ты говоришь.

— Имя сотрудника МВД, который может помочь. Имя человека, у которого есть досье. Скажи мне его имя, полковник, и я привезу сюда твоего проводника.

— Ты даешь слово? — спросил Высоченко, зная, как важно на Кавказе получить именно эту клятву. — Даю, — кивнул неизвестный. — Если ты меня не обманешь, я привезу к тебе Казбека. Через час. — Хорошо. Человека, которого ты ищешь, зовут Алексеем Кирилловичем Башмачниковым. Он работает в управлении кадров МВД. Но у него только очень известные клиенты, и среди них Колесов.

— Все понятно. Думаю, что меня он принять не откажется, — усмехнулся его собеседник. — Жди нас, полковник. Через час-полтора мы будем в селе.

— Договорились. — Полковник хотел выйти из машины и уже поднялся с сиденья, потом обернулся, посмотрел на незнакомца.

— Зачем тебе его имя? — настороженно спросил он.

— Хочу стать его поклонником, — ухмыльнулся неизвестный. — Возьму у него автограф на память.

Полковник хотел еще что-то сказать, но потом передумал и, выйдя из автомобиля, довольно сильно хлопнул дверцей. Джип выехал на улицу и, развернувшись, скрылся из виду. Едва «Гранд Чероки» оказался за пределами аула, как неизвестный достал мобильный телефон, набрал знакомый ему номер и коротко доложил:

— Докладывает Сириус. Мне удалось узнать имя офицера МВД. Башмачников Алексей Кириллович. Работает в управлении кадров МВД. Вы меня слышите?

Башмачников Алексей Кириллович из управления кадров МВД.

— Все слышим, все записали.

— Здесь все по-прежнему крутится вокруг исчезнувшего самолета.

Очевидно, группа полковника Высоченко сумела выйти на него. Однако никаких явных следов самолета пока обнаружить не удалось. Какие будут дальнейшие указания?

— В вашем секторе уже работает оперативная группа ФСБ и МВД. Немедленно покиньте этот район. Выходите в сектор четыре, там вас будут ждать. Вы слышите, Сириус, немедленно уходите оттуда. Там становится слишком опасно.

— Я все понял, — ответил Сириус таким тоном, словно он договаривался по телефону о встрече на теннисном корте или на волейбольной площадке.

— Уходите немедленно. По сообщениям из Махачкалы, на границе была серьезная стычка между неустановленным бандитским формированием и группой полковника Высоченко. Имеется много убитых.

— Мне все известно, — раздраженно заявил Сириус. — Через час я покину этот сектор.

Он отключился и чуть прибавил скорости. Это был подполковник Константин Цапов, которого Дронго и Чумбуридзе встретили на границе. Самый законспирированный агент-нелегал МВД в преступных группировках Москвы. Именно из-за него Чумбуридзе повернул свою группу обратно в Чечню, желая избежать повторной встречи с офицером, которого его сотрудники знали в лицо.

В тот момент, когда Цапов ехал к своему пленнику, чтобы освободить Казбека и отвезти его обратно в аул, на стол заместителя министра внутренних дел легло его сообщение. Генерал читал сообщение с явным огорчением. Он давно знал Алексея Кирилловича и не ожидал от того подобного предательства. По существующим нормам, после подобного сообщения нужно было немедленно установить скрытое наблюдение за возможным предателем. Генерал понимал, что должен отдать приказ. Отныне каждый шаг Алексея Кирилловича будет находиться под строгим контролем, и, если сообщение Цапова подтвердится, Башмачникова ждет суровый приговор. Генерал подумал о том, какой вред мог принести своей деятельностью Алексей Кириллович, если это был действительно он. И, вспомнив обо всех убитых офицерах милиции, генерал уже не колебался. На войне нельзя прощать предателей.

Он наконец принял решение, приказав установить наблюдение за Башмачниковым.

Цапов привез своего пленника к его аулу, снял с него наручники и сказал:

— Ты свободен.

Казбек удивленно смотрел на своего похитителя. Он так и не мог понять, что именно произошло. Потом нерешительно сделал один шаг, другой, третий.

Обернулся и крикнул Цапову:

— Кто ты такой?

— Человек, — ответил Цапов, разворачивая машину. Он даже не смотрел в сторону Казбека.

Тот постоял еще немного, так и не поверив в свое чудесное освобождение.

А потом медленно зашагал в сторону аула. Высоко над его головой, светило почти весеннее солнце.

 

Глава 40

В этот день Алексей Кириллович собирался на дачу. По субботам он обычно заканчивал раньше обычного работу и отправлялся на подмосковную дачу, напоминавшую размерами и внутренним убранством небольшую виллу европейского миллионера средней руки. В большом двухэтажном доме было четырнадцать комнат.

Рядом с домом находились гаражи, сауна, бассейн, душевая — все, что требовалось для жизни, даже пекарня и мощный генератор, установленный в специально оборудованном для этого помещении.

Башмачников бывал на даче только по выходным. В будние дни ему не нравилось совершать многокилометровые поездки от подмосковной дачи до министерства. Это было утомительно и опасно, особенно зимой. Дороги были скользкие, водители, торопившиеся в город, часто шли на неоправданный риск, и аварии на трассе были обычным явлением. А Башмачников собирался, выйдя на пенсию, еще пожить в свое удовольствие. Он не сомневался, что его с радостью примет любая коммерческая структура в качестве руководителя службы безопасности.

Именно поэтому он в ожидании своего «звездного часа» собирал обширное досье на действующих офицеров милиции, порой делясь с разными людьми своими сведениями. Разумеется, за крупную сумму. Предоставляя информацию только по вышедшим в отставку милиционерам, он сознательно не давал других сведений своим партнерам, чтобы его информация не могла быть использована против него самого.

На офицеров-нелегалов, внедряемых уголовным розыском и РУОПом в преступную среду, сведения в управление кадров не передавались, и только о них он ничего не мог знать. Башмачников понимал, какую ценность могла бы представлять подобная информация для многих, но она была строго засекречена, и любой ознакомившийся с ней офицер фиксировался в личном деле нелегала, чтобы в случае провала его легко можно было вычислить.

И хотя на нелегалов у Башмачникова не имелось сведений, да и не могло быть, но на всех остальных офицеров, включая сотрудников уголовного розыска и РУОПа, его информация была самой обширной и полной. Однако он намеренно не продавал ее, понимая, что в случае подобной утечки рано или поздно могли выйти на него. А вот когда он будет на пенсии, он сможет по-настоящему развернуться и заработать огромные деньги. Но сейчас он предпочитал сообщать информацию на уволенных и пенсионеров. За их досье не было строгого контроля, и их вполне можно было поставлять мафии целыми списками.

Алексею Кирилловичу до пенсии оставалось не так много, и поэтому он охотно сотрудничал с Колесовым, предоставляя тому необходимые сведения. Наемных убийц, как правило, вербовали из бывших офицеров и прапорщиков спецназа, милиции, КГБ, армейских элитных частей. Но это были профессионалы особого рода, им поручались самые сложные задачи. Их очень ценили и не разменивались на разную «мелочевку», предпочитая иметь таких людей при себе в качестве руководителей личной охраны или аналитических отделов своих компаний.

Большую часть преступлений по Москве, да и не только по городу, совершали так называемые «шестерки» — молодые ребята, готовые отличиться любым способом. Им и поручали заурядные убийства бизнесменов и коммерческих директоров, подставляя молодых киллеров в случае опасности либо сотрудникам милиции, либо представителям компании, которую возглавлял убитый. И если опытный профессионал легко уходил от подобных опасностей, то молодых отстреливали как зайцев. Башмачников уже собирал свои бумаги, собираясь выходить из кабинета.

Водитель позвонил снизу и доложил, что машина подана к подъезду. Башмачников поднялся, но тут раздался еще один телефонный звонок. Звонили по прямому городскому номеру. Он поднял трубку, считая, что это звонит жена, собирающаяся дать ему обычные поручения по дому и продиктовать список того, что нужно привезти на дачу. Но вместо привычного голоса супруги он услышал глуховатый голос Колесова:

— Алексей Кириллович, добрый день.

— Здравствуйте, Андрей Потапович, — обрадовался Башмачников. Каждый звонок Колесова гарантировал увеличение его собственного счета. Деньги обычно привозили наличными прямо к нему домой или перечисляли на его счет в банке. — У меня к вам снова одно дело, — проникновенно сказал Колосов. — Может, вы сообщите мне список уволенных из органов за последние три месяца?

— По выслуге лет или…

— Или, — сказал Колосов, — по выслуге лет мне не нужны. Из органов МВД увольняли либо на пенсию, либо в качестве наказания. Из второго списка люди обычно охотнее шли на любое преступление и соглашались на любые поручения, считая, что общество, поступившее с ними столь несправедливо, не заслуживает ничего лучшего. Кроме того, многие уволенные из органов сотрудники милиции были действительно людьми провинившимися, замешанными в каких-либо махинациях или нарушениях, а то и преступлениях, не доказанных в уголовном порядке, но вполне заслуживавших увольнения.

— Список будет большой, — осторожно сказал Алексей Кириллович.

— Ничего, — успокоил его Колесов, — подготовьте все в течение недели, и я пошлю к вам своего человека.

— Оплата обычная? — Башмачникову и в голову не могло прийти, что его городской телефон в здании министерства прослушивается.

— Как всегда. Но если вы все сделаете быстро, мы удвоим наш гонорар.

Только нужны люди, проживающие в Москве.

— Понятно. Их будет не так уж и много.

— Все, кто есть, — наши, — засмеялся Колесов.

— Договорились. — Башмачников положил трубку.

Теперь он покидал кабинет в гораздо лучшем настроении. С понедельника нужно начать готовить списки, которые попросил Колосов. Если Они собираются удвоить его гонорар, то это будут очень хорошие деньги. Алексей Кириллович спускался по лестнице, весело насвистывая, и не заметил, что внизу, на первом этаже, рядом с дежурными стоял еще один сотрудник, проводивший его внимательным взглядом.

Весь разговор был записан на пленку. Прослушивающий его заместитель министра внутренних дел несколько раз гневно ударил кулаком по столу. Он приказал продолжать прослушивание и наблюдение. Группа наблюдения вышла и на Колесова, который звонил Башмачникову, не подозревая, что тем самым подписывает себе приговор.

Уже к вечеру Колесов выехал в город вместе с Родионом. Он не мог предполагать, что отныне прослушиваются все его телефоны и сканирующее устройство записывает их беседу в машине. Колесов недовольно спросил Родиона:

— Почему не выполнили мое поручение?

— Завтра все будет в порядке, — обернулся Родион, — я уже договорился.

— А с твоим другом все в порядке? — спросил Колесов. — Или он тоже завтра куда-нибудь «уедет»?

— Он уже «уехал», — ухмыльнулся Родион, — навсегда «уехал».

— Ты проверил? — недоверчиво спросил Колесов. — Может, тебе не правильно сообщили?

— Все правильно. Я сам его провожал в последний путь, — не удержался от сарказма Родион. — Он теперь у нас пловец. Будет долго плавать, пока рыбки его не съедят.

В машине, которая следовала за ними, записывалось каждое их слово.

Сидевший рядом с водителем майор обернулся к другому офицеру.

— Кажется, они уже кого-то убрали.

— Это не доказательство, — резонно заявил тот, — нужно, чтобы они сами сознались.

— Что еще нужно? — разозлился майор. — Ведь ясно, что они кого-то убрали и теперь говорят об этом человеке.

— Завтра мы решим наконец и с нашим другом, — пояснил Родион. — Он будет переезжать, и мой знакомый легко разрешит его проблему. — Деньги дал?

— Только аванс, пять тысяч.

— Правильно, — кивнул Колесов, — не нужно платить раньше времени. Пусть сначала отработает.

— Завтра он все сделает, — убежденно заявил Родион, — можете потом поехать на похороны к Филе. Там наверняка вся Москва соберется.

— Не говори глупостей, — покосился на молчаливого водителя Колесов, — вечно ты глупости мелешь своим длинным языком.

— Извините, — поняв, что допустил оплошность, сказал Родион.

— Ты сначала сделай свое дело, а потом хвастайся, — угрюмо пробурчал Колесов.

В эту ночь сотрудники отдела собственной безопасности МВД так и не заснули. Все понимали, что речь идет о Филиппе Кривом, том самом рецидивисте, который и послал Цапова в столь опасную командировку. Стало ясно, что между Колесовым и Филей произошел серьезный разрыв, из-за которого первый приказал устранить своего опасного конкурента.

Теперь следовало решить, как именно реагировать на эти угрозы. Либо предоставить возможность киллеру застрелить Филиппа Кривого, чтобы потом обвинить Колесова и его группу в убийстве, арестовав заодно и сообщников Фили, и самого Алексея Кирилловича, либо не допустить убийства рецидивиста с сомнительными шансами на успех в суде, где, кроме магнитофонной записи, других доказательств преступления не будет.

Под утро о сути проблемы доложили заместителю министра внутренних дел, который лично курировал эту операцию. Генерал понимал, что наилучший выход — предоставить свободу действий киллеру, с тем чтобы потом арестовать всю компанию за убийство. Кроме всех плюсов, было и еще одно немаловажное обстоятельство: Москва навсегда избавилась бы от Фили Кривого, а это само по себе было большим благом для города.

Но вместе с тем генерал понимал и другое. Если он закроет глаза на готовящееся убийство, если хотя бы один раз немного нарушит закон и позволит своим подчиненным тоже нарушить его, по существу санкционировав убийство человека, пусть даже такого негодяя, как Филя, тогда он уже не сможет требовать в дальнейшем от своих офицеров неукоснительного соблюдения правовых норм. Уже не говоря о том, как отреагировала бы прокуратура на подобные вольности.

И генерал принял решение. Ночью, в половине второго, у Фили зазвонил его личный телефон. Он ложился поздно, и все знали, что ему можно звонить до трех-четырех утра. Но на вызов отвечал обычно другой человек.

— Мне нужен Филя, — сказал звонивший.

— Кто говорит?

— Скажи, что звонит Костя.

— Сейчас передам.

Через минуту трубку взял Филя.

— Что произошло? — недовольным голосом спросил он.

— Все в порядке. Мы узнали, где самолет, и «поздравили» вашего друга.

— Когда?

— Сегодня.

— Почему мне не звонили?

— У нас было много дел. Все оказалось не так просто, как мы считали.

— Теперь все в порядке?

— Да. И я завтра утром хочу получить свои деньги.

— Ты прилетел в Москву?

— Пока нет. Я говорю из аэропорта. Через три часа буду в Москве. Но мне нужно утром все закончить. Я собираюсь уехать на несколько дней. У вашего друга оказались крепкие нервы.

— А где твой напарник?

— Его тоже «поздравили».

— Ясно. Приезжай ко мне в десять утра. Я буду тебя ждать. — Филя отключился.

Он не мог знать, что говоривший звонил из Москвы. Филя даже не подозревал, что Костя, с которым он разговаривал, был подполковником милиции Константином Цаповым, тайно внедренным в его организацию. Цапов прилетел в Москву вечерним рейсом и теперь был готов к встрече с Филей.

В десять часов утра в воскресенье он приехал на условленное место.

Машина Филиппа Кривого ждала его. Филя любил театральные эффекты и поэтому никогда не являлся на встречу лично, предпочитая использовать своих людей.

Цапова встретили двое подручных Фили, которые посадили его в машину.

— «Хвоста» за тобой нет? — привычно спросил один из них.

— Нет, — поморщился Цапов, — давайте быстрее, у меня мало времени. Где Филя?

— Сейчас поедем, — сказал один из парней, включая зажигание.

Полчаса они кружили по центру, наблюдая, нет ли за ними «хвоста». И только затем подъехали к дому, где их ждал Филя.

— Выходи, — разрешил водитель, — мы приехали. Третий этаж, слева.

— Конспирация у вас хреновая, — зло сказал Цапов, выбираясь из автомобиля.

Войдя в подъезд, он поднялся на третий этаж, позвонил. У дверей его встретил еще один подручный Фили, который обыскал его, забрал пистолет. Он взял и зажигалку, но Цапов отнял ее, ухмыльнувшись.

— Я не собираюсь стрелять зажигалкой иди поджигать ваш дом, — пошутил он, и встречавший его парень весело заржал.

Наконец Цапов предстал перед самим Филей. Тот сидел за столом, накрытым к завтраку. Увидев Цапова, он приветливо помахал рукой.

— Заходи, заходи, — сказал Филя, — ты у нас герой. С таким волком справился.

Цапов прошел к столу, уселся напротив.

— Завтракал? — спросил его Филя.

— Не хочу есть, — улыбнулся Цапов. — Давай деньги, и я уберусь отсюда.

Мне нужно на пару недель залечь на дно. Мы там немного пошумели.

— Что вы там сделали?

— Как ты приказал. Следили за колонной, потом вошли в село, взяли проводника, узнали, где находится самолет. Он утонул в море, в двадцати километрах от берега. Я могу показать место на карте. Мы взяли ее у проводника.

— Где карта? — тут же спросил Филя.

Цапов покачал головой, хмуро усмехнулся.

— Карта у меня, — сообщил он. — Когда деньги получу и уйду отсюда, тогда и карту тебе пошлю. Чтобы ты живым меня отпустил.

— Осторожный, — хмыкнул Филя.

— Приходится, — кивнул Цапов. — Значит, так. Платишь мне деньги за убийство твоего полковника, и я ухожу.

— Не нужно так громко, — разозлился Филя, — нас могут услышать.

В зажигалку Цапова был вмонтирован магнитофон. И, несмотря на примитивность подобных «шпионских» трюков, против рецидивистов и бандитов такой прием часто срабатывал.

— Я только хочу получить свои деньги, — немного тише сказал Цапов.

— Из вас троих ты вернулся один, — задумчиво сказал Филя, — значит, ты действительно лучший. У меня к тебе, Костя, будет еще одно важное дело.

— Опять командировка? — поморщился Цапов.

— Нет. Важное дело в Москве. Нужно будет убрать еще одного типа. Оплата прежняя. Справишься?

— Только через неделю.

— Договорились. Сейчас принесут твои деньги.

Филя крикнул кому-то в другую комнату, приказав принести чемоданчик.

Через несколько секунд в комнату вошел еще один подручный Фили с «дипломатом» в руке. Он подошел к столу и замер.

— Оставь, — разрешил Филя. — Теперь можешь идти.

— Это плата за полковника? — уточнил Цапов.

Ему нужно было наговорить на пленку как можно больше.

— Ты почему такой разговорчивый? — удивился Филя. Потом нахмурился. — Ладно, езжай домой. Только телефон свой не выключай. Я тебе через неделю позвоню. — Договорились, — поднялся Цапов.

Дом, в котором сейчас находился Филя, был уже окружен, а двое бандитов, доставивших Цапова к месту встречи, были схвачены. Филя посмотрел вслед Косте.

— Будь осторожнее, парень, — сказал он на прощание.

— И ты тоже, — довольно нахально заявил Цапов, выходя из комнаты с «дипломатом» в руке.

Филя посмотрел ему вслед. Рядом с ним бесшумно возник его подручный, который принес «дипломат» из соседней комнаты. — Догони его, — вздохнул Филя, — чего-то он мне не понравился. Больно разговорчивый. — Сделаю, — усмехнулся бандит.

— Только без шума, Альберт, — напомнил Филя. — Сядешь с ним в машину.

Чтобы здесь крови не было. Чтоб все чисто…

— Понятно, — кивнул Альберт, — все сделаю.

Цапов, уже получив свое оружие, покинул квартиру и медленно спускался по лестнице. Он услышал торопливые шаги за спиной, вышел из Дома и встал у подъезда, поджидая своего преследователя. Показался чуть запыхавшийся Альберт.

— Где машина? — спросил он, взглянув на Цапова.

— Торопишься, — усмехнулся тот и, помолчав, сказал:

— Сейчас будет тебе машина.

Альберт оглянулся, и в следующую секунд ему больно заломили руки за спину и кто-то из оперативников ударил его в грудь, отбирая оружие. Альберт только скрипнул зубами.

— Он на третьем этаже, — показал Цапов. — С ним там еще один человек.

Пойдемте вместе иначе они не откроют.

— Только сразу отойди в сторону, — предупредил один из оперативников.

Цапов кивнул. Он отдал чемодан одному из сотрудников и вошел обратно в подъезд. Все вместе они поднялись на третий этаж, и Цапов позвонил в дверь.

Глянувший в глазок подручный Фили удивленно присвистнул.

— Опять пришел тот самый! — крикнул он, собираясь открыть дверь.

— Он с чемоданчиком? — спросил Филя.

— Нет. — Последний замок был уже открыт.

— Стой! — закричал сообразительный Филя. — Стой, не открывай дверь!

Опытный бандит сразу понял, что произошло нечто невероятное. Ни один преступник, тем более киллер, получивший деньги за убийство, никогда не оставит их в машине, у посторонних людей. Филя сообразил это моментально и, несмотря на свою тучность, резво вскочил с места и бросился в другую комнату, где была дверь в соседнюю квартиру.

Оперативники уже врывались в первую квартиру, когда он, перебежав в другую, дрожащими руками открыл там входную дверь. Цапов, ворвавшийся вместе с другими сотрудниками милиции, сразу понял, что опытный Филя пытается сбежать, и бросился в другую квартиру.

Филя бегом спускался по лестнице в другом подъезде, задыхаясь от спешки, когда услышал, что его догоняют. Он едва не упал, схватился за верила и обернулся, почувствовав, как преследователь прыгает ему на спину. Филя упал и покатился по лестнице. Преследователь крепко сидел на нем. Филя больно ударился затылком о ступеньку и застонал, зажмурив единственный глаз. Когда он открыл его, перед ним возникло лицо Цапова.

— Ты… — с угрозой вымолвил Филипп, — ты… ты покойник.

— Дурак ты, — с досадой сказал Цапов, — мы же тебе жизнь спасаем.

— Как это — спасаем? — чуть не задохнулся от гнева Кривой.

— Тебя сегодня кончить должны, — объяснил ему Цапов, — один из твоих друзей уже на тебя и пулю отлил.

Филя каким-то звериным чутьем почувствовал, что сидящий на нем человек сказал правду. Но он понял и другое — его обставили по всем статьям. И милиция, и бывшие дружки. И, поняв это, он устало закрыл глаз, твердо решив ничего не говорить. Все было ясно. Впереди маячил долгий срок в колонии усиленного режима.

 

Глава 41

Автомобиль окончательно встал, когда до песчаника оставалось несколько километров. Несмотря на все попытки водителя, сержанта чеченской милиции, попытаться завести мотор, чтобы сдвинуть автомобиль с места, ему ничего не удалось. Едва они съехали с основной дороги как сразу же угодили в яму, и мотор заглох окончательно. Единственное, что им удалось сделать, это вернуться пешком к основной дороге и уговорить водителя проходившего мимо грузовика свернул в их сторону. Они потратили около четырех часов пока наконец грузовик не вытащил на буксире «Жигули». Сержант, тепло попрощавшись со своими спутниками уехал на буксире в Кызылюрт. Дронго и Исмаил, оставшись одни, зашагали в сторону песчаника.

Исмаил удивлялся своему напарнику. Он не ожидал, что тот откажется от машины и направится к песчанику пешком по грязной, мерзлой, непроходимой дороге. Оба были обуты в армейские ботинки, но дорога была настолько плохой, что им приходилось искать направление почти на ощупь, настолько размытой оказалась дорога к песчанику.

Дронго шагал в своем длинном пальто, и ему приходилось тяжелее. Он весь был вымазан в грязи, но продолжал упрямо вести своего спутника за собой, рассчитывая добраться до песчаника до вечера. Он даже не хотел думать, что они ста нут делать ночью, когда стемнеет. Казалось, его интересовала только конечная цель. Исмаил шагал следом, поражаясь терпению и выдержке своего спутника. Но привыкший молчать, он молчал и теперь, и они прошли около трех часов, почти не разговаривая.

Они не могли знать, что к песчанику уже подъехала колонна Высоченко.

Оставив раненых в ауле, они взяли с собой двух братьев Казбека и, имея в своем составе десять здоровых мужчин и четыре автомобиля, наконец достигли цели.

Начало смеркаться, и Казбек объявил, что нужно делать привал.

— Далеко еще ехать? — спросил полковник.

— Мы уже приехали. За этим холмом находится то место, куда провалился самолет, — пояснил Казбек.

— Ты уверен?

— Здесь моя родина, полковник, — сказал Казбек. — Я не уверен в том человеке, который убил своего напарника и отпустил меня. По-моему, он был не тот, за кого мы его принимали. А вот в самолете я уверен. Он лежит там, и мы завтра сможем его поднять нашей лебедкой. Но грузовик придется оставить там.

Когда мы, используя лебедку, поднимем нос самолета, грузовик будет постепенно уходить в песок. Сразу же он туда не уйдет, но если простоит там два-три дня, то оттуда его уже не вытащишь. Никогда не вытащишь.

— Может, начать прямо сейчас? — нетерпеливо спросил Высоченко.

— Нельзя, — возразил Казбек, — ночью здесь дуют сильные северные ветры.

Мы не сможем работать. А то еще и похуже — столкнем самолет в воду. И тогда мы его уже никогда не поднимем.

— Ты хочешь, чтобы мы ночевали прямо в поле? — уточнил полковник.

— Нет, — улыбнулся Казбек, — там есть дом, где обычно ночуют наши чабаны, когда перегоняют отары овец. Он сейчас пустует. Зимой чабаны не ходят в эти места. Они появятся здесь только весной. Мы заночуем там, — Далеко еще до этого домика?

— Километров пять, — сказал Казбек. — И дорога нормальная. Туда добраться можно за десяти минут. Здесь прошло столько баранов, что они утоптали дорогу лучше любого асфальтового катка И там есть площадка для машин. А подобраться к нам никто не сможет. Твои люди устали, пусть они отдыхают.

Сегодня ночью будут дежурить мои братья. Мимо них не проскользнет незамеченной даже змея.

— Убедил, — засмеялся Высоченко, — едем к чабанам.

Когда колонна достигла небольшого домика и машины остановились, полковник спрыгнул на землю, осматриваясь. Казбек был прав. Домик стоял высоко над холмами, и рядом была большая ровная площадка, где могли поместиться восемь-десять машин. Очевидно, в этих местах чабаны оставляли свои отары. Трава вокруг была полностью выщипана. Здесь рос только кустарник.

— Хорошее место, — кивнул Высоченко, — очень удобное. И защищаться можно в случае необходимости.

— Сюда никто не придет, — твердо возразил Казбек. — Если мои братья будут нас охранять, то сюда никто не поднимется. Очень неудобно нападать, полковник. Два человека с автоматами могут задержать целую колонну.

— Вижу. — Полковник направился к домику.

— Будем ночевать здесь, — объявил он своим людям.

В это время к песчанику подходили Дронго с Исмаилом. Начало смеркаться.

Исмаил был человеком толстокожим и ничего не боялся. Но и он хотел ночевать в этих местах под открытым.

— Там есть свет, — вдруг сказал Дронго, вглядываясь вперед, — Кажется, наверху, над нами, какой-то домик. Давай поднимемся туда, мой Горацио. Хотя думаю, что и Горацио ты не знаешь. Но надеюсь, что там не будет хотя бы тени отца Гамлета.

Исмаил ничего не ответил. Из всего сказанного он понял только слово «призрак». А это ему совсем не понравилось. Он немного верил в нечистую силу и не собирался пускаться в разговор на подобные темы.

Они двинулись дальше. Огонек оказался значительно дальше, чем они думали. На подъем в гору у них ушло не меньше двух часов. Наконец, выбившиеся из сил, они приблизились к дому. Перед ними вдруг вырос неизвестный с автоматом в руках.

— Стой! — сказал он громко. — Ни с места!

Исмаил собирался выхватить пистолет, но Дронго придержал его. Он мгновенно оценил ситуацию, просчитав действия вышедшего к ним человека. Раз он так спокойно стоит перед ними, значит, кто-то еще держит их на прицеле.

— Не нужно, — сказал он, — не дергайся зря. Мы заблудились, — объяснил он остановившему их человеку.

— Кто вы такие?

— Мы члены комиссии, — спокойно ответил Дронго.

— Какой комиссии? — Они говорили по-русски, и у человека с автоматом был сильный акцент, Дронго понял, что это местный житель.

— По поискам самолета. Утром должны подъехать остальные, — умышленно соврал он.

Было видно, что стоявший перед ними человек заколебался. Затем он опустил автомат и шагнул к ним.

— Не двигайтесь, — посоветовал он, — за вами следят.

— Вот видишь, — сказал Дронго Исмаилу.

— Дайте мне свое оружие, и вас отведут в наш дом, — предложил охранник.

— Там разберемся.

— Отдай свой пистолет, — тихо сказал Дронго Исмаилу, — только без глупостей. Брось его на землю.

Исмаил нехотя достал пистолет и кинул его под ноги охраннику.

— Теперь ты, — потребовал охранник.

— У меня нет оружия, — усмехнулся Дронго, — я не ношу с собой пистолета.

— Я должен проверить, — с сомнением сказал охранник.

— Проверяй, — поднял руки Дронго. Охранник не заметил, что во время разговора Дронго, пользуясь ночной темнотой, незаметно бросил свой пистолет на землю рядом с собой.

— Подойдите ко мне, — сказал человек с автоматом.

Дронго сделал три шага по направлению к нему, и тот тщательно обыскал его, отобрав мобильный телефон. Потом кивнул:

— Хорошо. Мы пойдем вместе.

— Пойдем, — согласился Дронго и, поворачиваясь к Исмаилу, вдруг, поскользнувшись, упал, сумев откатиться в ту сторону, где лежал его пистолет.

Он схватил свое оружие, незаметно сунув его в карман пальто.

— Теперь ты подойди ко мне, — позвал охранник Исмаила и так же тщательно обыскал его, отобрав и его телефон. И только потом наконец разрешил:

— Пошли, — и крикнул кому-то в темноту:

— Мы уходим!

— Я вижу, — раздалось откуда-то сзади. Исмаил вздрогнул и обернулся, но не увидел того, кто следил за ними.

Охранник шел за ними, но Дронго сумел опять же незаметно достать пистолет и засунуть его за ремень у себя за спиной. Через несколько минут они подошли к домику, и охранник постучал в дверь. На стук вышел какой-то человек, и они долго говорили о чем-то. Только затем вышедший обернулся к ним и громко сказал по-русски:

— Заходите в дом.

Они прошли в дом. Дронго с интересом огляделся по сторонам. Повсюду спали молодые парни, лежавшие на чем попало и заснувшие в крайне неудобных позах. На столе горела свеча. Там сидел уставший небритый человек лет сорока.

Это был полковник Высоченко, которого разбудил Казбек, испуганно объявив, что здесь появились двое неизвестных. Полковнику пришлось встать. Он сел к столу, накинув куртку. Теперь, глядя на вошедших красными опухшими глазами, он молча достал сигареты. В просторной комнате горел небольшой очаг, обогревавший весь дом. В другой комнате было заметно холоднее. Там лежал различный хозяйственный инвентарь — вилы, топоры, лопаты, ящики. Там же всегда находились заготовленные дрова, свечи, бензин.

Дронго и его спутник прошли к столу. Рядом с Высоченко тяжело опустился на стул Казбек отправивший своего брата обратно на пост. Брат заверил его, что у незнакомцев был всего один пистолет, который он у них отобрал. Оставив пистолет и телефоны Казбеку, он вернулся на свой пост.

— Кто такие? — угрюмо спросил Высоченко когда Казбек положил на стол два мобильных телефона и пистолет, из которого предусмотрительный проводник вытащил обойму.

— Мы ищем самолет, — объяснил Дронго. — Да вот сбились с пути.

— Кто это — мы?

— Мы — члены комиссии по розыску самолета. Находимся здесь в командировке.

— У вас есть документы? — Полковник прикурил от свечи, отчего ее пламя заколебалось, и тени запрыгали по стенам.

— Есть, — достал документы Дронго и протянул их полковнику. Тот небрежно просмотрел их и бросил на стол. Потом обратился к Исмаилу:

— У тебя тоже есть документы?

— Есть, — достал и свои документы Исмаил. Он был из республики, самолет которой разбился, и это окончательно убедило полковника, что задержанные говорят правду. Он снова посмотрел на Дронго.

— Где ваша экспедиция?

— Утром обещали быть здесь, — соврал Дронго.

— Когда? — мрачно уточнил полковник. Нужно было реагировать мгновенно.

Дронго видел, как неприятно его собеседнику любое упоминание о том, что сюда кто-то приедет. Очевидно эти люди тоже ищут самолет, понял Дронго. — Мы должны позвонить им, — сказал он, внимательно наблюдая за реакцией полковника. — Позвонить утром и сказать, где мы находимся. Группы выслали в разные места, чтобы уточнить обстановку на месте, но наша машина сломалась, и нам пришлось идти пешком.

— Тогда утром позвоните, — подвел итог разговору Высоченко. — А теперь можете спать.

— Можно один вопрос? — сказал Дронго.

— Один можно, — зевнул полковник. Он хотел спать, и на время его перестали интересовать задержанные.

— Самолет находится здесь?

Если бы даже Дронго был менее внимателен, то и тогда бы заметил, как вздрогнул усталый полковник. Вздрогнул и внимательно посмотрел на незваных гостей.

— Почему вы так думаете? — спросил Высоченко.

— Мне кажется, что он должен быть где-то недалеко. Слишком много людей занято его поисками, и все тянутся именно сюда.

— Не знаю, — зло сказал полковник, — я не знаю. Позвоните прямо сейчас в вашу экспедицию и доложите, что у вас все в порядке.

— Хорошо. — Дронго взял телефон, который ему подвинул полковник.

— И без глупостей, — достал пистолет Высоченко, — иначе я прострелю вам голову. Скажите, что вы остались в ауле.

— Это я уже понял, — вздохнул Дронго. Он, не задумываясь ни на секунду, набрал номер мобильного телефона Георгия Чумбуридзе. И когда тот ответил, Дронго сообщил ему:

— У нас все в порядке. Мы остались ночевать в ауле. — Он представлял, как удивился Чумбуридзе.

— Что вы говорите? — спросил Чумбуридзе. — В каком ауле? Что случилось?

— У нас все в порядке. Мы позвоним утром — сказал на прощание Дронго и, незаметно нажав кнопку, отключил питание своего телефона, положив его на стол.

Он боялся, что Чумбуридзе начнет перезванивать и испортит ему всю игру.

— Можете остаться у нас, — кивнул полковник, — но не пытайтесь убежать.

Иначе мы вас просто пристрелим. Здесь вам не игрушки. Здесь везде война. Все воюют против всех. Поэтому можете оставаться здесь. А спать ложитесь прямо на столе. Других свободных мест у нас уже нет. Или, если хотите, можете пройти в другую комнату. Но там очень холодно.

— Спасибо, — поблагодарил Дронго, — у вас хотя бы тепло.

Высоченко встал, еще раз взглянув на своего странного гостя. У того были слишком внимательные глаза и спокойное лицо. «Неужели он не понимает, как рискует?» — с раздражением подумал полковник. Он, не гася свечу, прошел в свой угол, прилег на топчан, специально оставленный для него. Уже лежа, он осторожно приподнял голову, чтобы посмотреть на своих гостей. Оба они спали, положив головы на руки. Или делали вид, что спят. Второй незнакомец Высоченко не интересовал. Это был типичный исполнитель. Но вот первый гость был необычен.

Полковник пожалел, о так мало поговорил с ним. Он поймал взгляд Казбека. Тот лежал на соседнем топчане. Казбек нагнулся к полковнику и тихо сказал:

— Не беспокойся. Они отсюда не убегут. Я сплю чутко. Меня один раз могли обмануть, больше не обманут. И мои братья их не выпустят отсюда живыми.

— Спи спокойно, полковник. Все будет в порядке.

Высоченко еще раз посмотрел на гостей и опустил голову. Он не знал, что уставший не меньше его Дронго тоже не спал в этот момент. Он решал для себя нелегкую задачу, пытаясь вычислить, кем были эти люди, подобравшиеся так близко к самолету. И выводы, которые он сделал, были для него крайне неутешительными.

 

Глава 42

Ранним утром, едва рассвет начал раздвигать ночную пелену, покрывающую холмы, Высоченко поднялся, чтобы разбудить своих людей. Его гости были уже на ногах. Было видно, что и они изрядно устали. Все были помятые, небритые, голодные. Все плохо выспались. На четырех машинах колонна начала медленно съезжать вниз. В каждом джипе сидели по трое. В грузовиках находились только пары водителей. В первом джипе рядом с Казбеком поехал Исмаил, а своего необычного гостя полковник посадил рядом с собой. Было еще очень рано, чтобы звонить куда-либо.

— Сколько времени нам понадобится, чтобы подвезти лебедку к самолету и вытащить его? — спросил полковник у Казбека перед выездом.

— Вытянуть самолет мы все равно не сможем, — вздохнул проводник, — мы только поднимем его нос или хвост. А потом будем доставать груз. Чтобы подогнать грузовик и приготовить лебедку, нам понадобится часа три или четыре Не меньше.

— Нужно все сделать очень быстро, — негромко сказал Высоченко — Мне не нравятся эти типы, так неожиданно появившиеся здесь.

— И мне они не нравятся, — признался Казбек. — Может, их нужно оставить здесь?

— Нет, — резко возразил полковник, — если они враги, их нужно держать рядом с собой. Так будет надежнее. А застрелить их мы всегда успеем.

— Тебе лучше знать, полковник, — согласился Казбек и пошел к своей машине.

К песчанику они добирались около часа. Дороги вообще не было. Все оказалось размыто. Ночью опять шел дождь, и грузовики с трудом преодолевали грязные колдобины. Мощные джипы шли гораздо увереннее, словно люди, которые знали местные условия.

Когда они наконец достигли песчаника, Казбек вышел из джипа и подал всем знак остановиться. Затем осторожно начал продвигаться вперед. За ним шли его братья. А следом медленно двигался грузовик с лебедкой. За рулем грузовика сидел Миленкин. Казбек с братьями уходили все дальше к морю, за ними тихо полз грузовик. Все остальные собрались у машин и ждали, когда Казбек разрешит им двигаться.

Высоченко стоял рядом с Дронго, внимательно наблюдая за грузовиком.

Краем глаза он следил и за стоявшим рядом с ним Дронго. Исмаил сидел в джипе Казбека, даже не пытаясь из него выйти. Рядом с ним сидел вооруженный водитель — Они доберутся, — кивнул Дронго, видя, как уверенно идет Казбек.

— Да, — согласился Высоченко, — наверное, доберутся.

— Самолет находится там? — спросил Дронго.

— А вы как думаете? — повернулся к нему полковник. — Или вы еще не поняли, что он действительно там?

— Его трудно будет поднять из песчаника, — осторожно заметил Дронго, — особенно если там рядом вода.

— Он как раз там и затонул. У нас в грузовике лебедка. Разве вы ее не заметили?

— Ночью я вообще не увидел грузовика. А потом меня вывели и посадили в ваш джип, — напомнил Дронго. — Я вообще мало что заметил.

— Ну теперь знаете…

— И вы собираетесь вытащить самолет из этих зыбучих песков? — удивился Дронго. — Мне кажется это неразумным. Он ведь может сломаться пополам.

— Что-нибудь придумаем. — Полковник повернулся к Дронго и вдруг спросил:

— Меня очень интересует один вопрос — только один, как и вас вчера ночью. Я обратил внимание на вашу наблюдательность и сообразительность. Но со вчерашнего дня вы не задали мне самого главного вопроса, который был бы вполне естествен в подобной ситуации. И вы знаете, какой это вопрос — что с вами будет? Вы же давно поняли, что мы не спасатели и не Общество Красного Креста.

Или вы такой бесстрашный, что вас не интересует собственная судьба?

— Интересует, — улыбнулся Дронго. — Но боюсь, что некоторые вещи я знаю лучше, чем вы.

— Что вы имеете в виду? Сюда направляются вооруженные отряды?

— Конечно, нет. В восемь часов утра вряд ли можно собрать внушительный вооруженный отряд. Скорее после полудня. Знаете, мне кажется, что с этим самолетом все не так просто.

— В каком смысле? — Теперь полковник был явно заинтригован.

— Он как-то странно упал, не находите? В очень интересном месте.

Обратите внимание на ту песчаную полосу, ближе к холмам. Здесь вполне можно сесть. Опытный летчик сможет с некоторой долей риска посадить «Боинг» на этой прибрежной полосе. Но взлететь отсюда уже невозможно. Ни при каких обстоятельствах. Вам не кажется странной подобная ошибка летчика? Ведь если он сумел дотянуть самолет до этой полосы и посадить его, то почему потом самолет оказался на другом ее конце, в зыбком песчанике, почти рядом с водой?

Полковник посмотрел сначала на полосу у холмов, потом на удалявшийся грузовик. И нахмурился.

— Вы слишком много знаете, — с явной угрозой сказал он. — А я всегда очень опасался людей, знающих много.

— Тогда буду молчать, — вздохнул Дронго.

— Уже поздно, — заметил Высоченко. — Вы слишком наблюдательны для обычного члена какой бы то ни было комиссии. И слишком некстати оказались именно здесь. — Дошли, — крикнул издали Казбек, — дошли!

— По машинам! — приказал Высоченко. Рядом с ним находились четверо его людей, а один сидел в джипе рядом с Исмаилом. Полковник резко махнул рукой, и все сели в джипы, оставив грузовик перед песчаником. Второй грузовик надо было сохранить. Первый, на котором была установлена лебедка, уже никогда не покинет песчаник. Ему не вырваться из мягких, но цепких объятий этих песков.

Джипы, набирая скорость, помчались к прибрежной полосе, остановились у грузовика, и Высоченко приказал своим людям начать установку лебедки. Водители отогнали джипы обратно. Нельзя было рисковать. Вместе с ними уехал и Исмаил.

Полковник приказал Дронго остаться.

— Он здесь, — показал счастливый Казбек на длинную полосу песка, протянувшуюся вдоль моря, — он завяз прямо здесь. Видимо, он садился на песчаник.

— Здесь невозможно сесть, — возразил Дронго, — он садился в другом месте. У тех холмов, — показал он значительно севернее того места, где они находились.

— Вы опять вмешиваетесь? — разозлился Высоченко.

Казбек нахмурился.

— Я знаю, где наш самолет, — сказал он с явной угрозой в голосе. — Ты мне не указывай. Сами разберемся.

Дронго промолчал. Он видел, как все нервничали. Казбек командовал людьми, устанавливающими лебедку, а его братья и еще несколько человек, взяв лопаты, начали копать, пытаясь прощупать место, где именно находится остов самолета.

К десяти часам утра удалось добраться до самолета. Лопата одного из братьев Казбека ударилась о металл. Все закричали от радости, бросились обнимать друг друга. Даже Высоченко повеселел. Они все-таки не зря совершили это трудное и опасное путешествие. Они не зря пробивались сюда, испытав столько мучений, сталкиваясь с такими опасностями.

— Мы постараемся сначала определить, как расположен самолет, — пояснил Казбек, — а потом начнем подводить лебедку.

— Правильно. — У полковника тоже поднялось настроение, и он, посмотрев на задумчивого Дронго, не удержался, чтобы не пошутить:

— Вот видите, вы были не правы. Самолет здесь. Все в порядке. Кстати, вы ведь должны позвонить и сообщить, что все еще находитесь в ауле и здесь нет никаких следов самолета.

Вот ваш телефон, можете позвонить. Вчера вы его, кажется, случайно отключили. А может, намеренно, мне трудно разобраться в ваших хитростях.

Дронго взял телефон, включил питание и снова набрал номер мобильного аппарата Георгия Чумбуридзе.

— Добрый день, Георгий, — сразу начал он, опасаясь, что майор может его прервать, — мы пока еще в ауле. У нас все в порядке, самолета здесь нет, и о нем никто не слышал.

— Какой аул? — тревожно спросил Георгий, — Мы пытаемся засечь ваш телефон. Не отключайте его.

Дронго закончил разговор какими-то незначительными словами и отключился. Но сделал это нарочито вызывающе, чтобы заметил Высоченко.

Полковник взял телефон и, обнаружив, что он отключен, покачал головой, улыбаясь.

— Опять хотите нас обмануть. На этот раз не получится. — И с этими словами он включил телефон.

Высоченко был опытным профессионалом, умелым организатором многих преступлений. Он был знающим, хитрым, умным, проницательным человеком. Но даже он при всех своих достоинствах не смог бы обыграть психологически такого аналитика, как Дронго. Тот решил действовать методом от противного. Когда вы намеренно совершаете действие, как бы направленное против вашего соперника, с тем чтобы он, исправив это действие, считал, что тем самым срывает ваши планы.

На самом деле «эффект противодействия» был давно рассчитан психологами и давал ошеломляющий по своей результативности эффект. При этом подобный метод мог быть применен только к очень умным и опасным соперникам. Для идиотов подобный метод явно не годился. Ибо они не смогли бы просчитать даже собственные действия.

Полковник включил телефон и, увидев тень огорчения, мелькнувшую на лице Дронго, весело улыбнулся. Он и не подозревал, что столкнулся с самым известным аналитиком мира, который в данный момент явно обыграл его по всем статьям.

— Подтягивай трос! — кричал Казбек, командуя возившимися у самолета людьми.

Дронго подошел ближе. Он видел, как закрепляли трос на хвосте лайнера.

— Нужно копать дальше, — показал Казбек. — Если потянем, то можем сломать самолет.

Полковник посмотрел на Дронго и, бросив ему лопату, взял другую, поспешив на помощь. Они ожесточенно отбрасывали песок. Все работали молча. Но когда довольно четко стал обозначаться контур всего самолета, Высоченко, ухмыльнувшись, спросил у Дронго:

— Теперь вы верите в самолет?

— Теперь тем более не верю, — ответил Дронго, усердно работая лопатой.

— Мы здесь уже столько времени, а только колеса нашего грузовика наполовину затянуло песком. Если лайнер сел на песчаник, то почему же его экипаж и пассажиры не покинули самолета? Вы же видите, что явных повреждений у самолета нет. Тогда куда же делись пассажиры и экипаж? Они же не могли растаять в воздухе или уйти под землю вместе с самолетом.

— Это мы скоро узнаем, — уверенно сказал полковник. Но тем не менее его настроение было испорчено окончательно, и он, достав сигареты, закурил, бросив работу.

Лебедку подвели довольно точно, закрепить тросы удалось не сразу.

Лебедка ревела, но не могла приподнять самолет. Пришлось включаться всем и снова отбрасывать и отбрасывать песок, работая до одурения. Наконец, поддавшись силе натяжения троса, нос самолета стал медленно приподниматься. Наступил уже полдень, но небо было затянуто тучами, и снова начал накрапывать дождь.

— Пошел, пошел, — радостно закричал Казбек, — пошел!

Миленкин поднимал нос лайнера очень осторожно, но, очевидно, давление огромной массы песка, в которой был погребен самолет, сделало свое дело.

Внезапно послышался треск, словно самолет переламывался пополам.

— С ним что-то случилось, — сказал один из братьев Казбека, внимательно оглядывая чуть приподнятый самолет. — Вы видите, какой был пожар? — показал он на несколько передних закопченных иллюминаторов.

— Осторожнее! — крикнул полковник. — Нужно посмотреть, как уложен груз.

Может, он пострадал во время пожара.

— Посмотрим, — кивнул Казбек, снимая свою куртку. Он попытался проскользнуть в разбитый иллюминатор. Ему удалось сделать это с третьей попытки.

Высоченко ждал его радостного крика. Но раздались совсем другие крики.

Со стороны оставшихся машин. Кричали водители. Высоченко тревожно оглянулся. С холмов спускались какие-то машины. Он узнал джип, который был у тех, кто напал на них в долине. На этот раз там было не меньше пяти машин. И все направлялись к ним, на песчаник.

— Проклятье, — пробормотал полковник. — Быстро сюда! — крикнул он водителям.

— Что случилось? — спросил Дронго, видя волнение полковника.

— Вот теперь у нас действительно будут крупные неприятности, — пробормотал полковник. — Вы видите машины, которые спускаются к нам?

— Да, конечно, вижу. Они тоже за самолетом?

— Нет, — очень серьезно ответил полковник, — они за нашими головами.

 

Глава 43

Проснувшись утром, Колосов долго смотрел в потолок, словно решая трудную для себя задачу. Сегодня наконец должны были определиться с Филей, который так нагло вел себя в последнее время и так сильно мешал всем. Вспомнив, что ему обещал Родион, Андрей Потапович даже улыбнулся. Если Фили не будет в городе, он сумеет занять его место. Этот полоумный полковник Высоченко может и не вернуться с Северного Кавказа. И тогда Колесов будет одним из самых значительных лиц в городе. А если они сумеют вместе с Хозяином добраться до самолета, то тогда Колосов наконец бросит здесь все и уедет куда-нибудь на Багамские острова. Или на Маврикий. Он слышал, что где-то продают гражданство.

Кажется, на Арубах или еще где-то в Карибском море. Он купит себе гражданство той далекой страны, найдет себе молодую девочку по вкусу, бросит этот постылый и опасный город. Колесов даже зажмурился от удовольствия. И первый шаг к реализации этого плана будет сделан сегодня. Сегодня ему наконец сообщат о смерти Фили Кривого.

Одеваясь, он вспомнил, что сегодня воскресенье. В офис ехать не нужно, никаких особенных дел у него не было. Можно отправиться куда-нибудь в казино, где он появлялся обычно инкогнито и проигрывал небольшие суммы, никогда особенно не рискуя. Но сегодня нельзя. Сегодня нужно быть на виду, чтобы его потом не обвинили в убийстве этой одноглазой сволочи.

Колосов подумал, что Большой театр как раз то место, где он может побывать. Ему не нравились ни балет, ни опера. Он засыпал уже через минуту после того, как попадал туда. Но престиж требовал его появления в ложах Большого, чтобы бывшие товарищи, знакомые ему еще по прежним временам, иногда видели его в таком приличном месте. Ему было приятно, когда его считали крупным бизнесменом, сумевшим перестроиться в сложное для всех время. Это укрепляло в нем уважение к самому себе.

Он позвал Родиона и приказал отправить одного из водителей в Большой, чтобы ему оставили ложу. После чего пошел в ванную бриться, решив, что по окончании спектакля он поедет в ресторан, чтобы отпраздновать смерть зарвавшегося выскочки, каким он считал Филю.

Колесов боялся признаться самому себе, что он всегда опасался Фили.

Очень опасался, даже боялся. Ведь он оказался на заповедной территории таких, как Филя Кривой, тех, кто провел здесь детство и юность. Лагеря и тюрьмы были их школами и университетами. Такого опыта у самого Колесова не было. Его никогда не арестовывали, никто никогда его не допрашивал, если не считать позорного изгнания в августе девяносто первого. Никогда не ел он тюремной баланды, не спал на нарах, не попадал в общие камеры, переполненные заключенными, когда спать ложились по очереди на одни и те же нары.

Именно поэтому у Колесова был своего рода комплекс неполноценности.

Именно поэтому он всегда побаивался таких типов, как Филя Кривой, считая, что не сможет сравниться с матерым рецидивистом ни по жестокости, ни по изворотливости. Но постепенно, с годами, работая всегда на грани срыва, Колесов вдруг осознал, что давно стал «своим» и отсутствие тюремного опыта совсем его не подводит. К тому времени среди бандитов можно было встретить не только бывших комсомольских работников, но и бывших офицеров КГБ, МВД, Министерства обороны. Хотя, допустим, такое явление, как бывший партийный работник, ставший одним из крупных наркодельцов города, было еще довольно редким. Подобное было обычной нормой в южных республиках, где партийные работники, а особенно первые секретари, назначаемые в сельские районы, были там главными рэкетирами.

Соответственно в их «банды» обычно входили председатели исполкомов, прокуроры, начальники местных райотделов милиции. Сами руководители районов собирали дань и обкладывали особыми поборами все предприятия и организации района. Назначаемый первый секретарь обычно рассматривал район как свою вотчину, выделенную его семье в пользование. При соблюдении общей социалистической риторики и обязательных портретах классиков марксизма-ленинизма в кабинетах все остальное делалось по веками устоявшимся законам, методично и целенаправленно.

Первые секретари были хозяевами районов.

Они имели право обирать свои районы, разумеется, отдавая при этом часть денег своему руководству. Подобная система поборов, доходившая до самого верха, до московских «небожителей», была обычным явлением, и никто не рассматривал ее как порочную.

За годы после своей отставки Колесов заматерел, превратился в одного из самых авторитетных людей в Москве. Помешал досадный срыв, что случился два года назад с переправкой груза Хозяина из Средней Азии в Европу, когда весь груз пропал. Колесову со своим компаньоном пришлось выплачивать колоссальные штрафы за убытки, понесенные наркодельцами, доверившими им свой товар. Если бы не этот срыв, сейчас Андрей Потапович мог бы считаться одним из самых состоятельных людей города. Он всегда помнил об этой ужасной неудаче. Тем более что деньги, которые ему были должны, возвращали не всегда и не в назначенный срок, как было и с Серебряковым. Колесов отслеживал своих должников и беспощадно с ними расправлялся, требуя от них немедленных выплат.

Глядя на свое отражение в зеркале, Колесов с удовольствием отметил, что некоторое ограничение в пище пошло на пользу его фигуре. Он выглядел совсем неплохо для своих лет, и это его радовало.

Выйдя из ванной, он опять позвал Родиона. И пока кухарка готовила ему горячий завтрак, он устроил самый настоящий допрос своему начальнику охраны.

— Кого ты послал к Филе? — спрашивал Колесов, сидя в своем кабинете. Он никогда не вел серьезных разговоров в машине, считая, что, во-первых, нужно опасаться шоферов, всегда знавших гораздо больше о своих хозяевах, чем они о собственных водителях, а во-вторых, он понимал, как легко записать разговор в машине. Надо просто установить в автомобиле подслушивающее устройство. Насчет собственного кабинета он был спокоен, считая, что здесь невозможно поставить «жучки». Он, правда, не знал, что современные технические средства позволяют считывать информацию лазерным лучом с вибрирующих оконных стекол.

— Надежный человек, — кивнул Родион, — все сделает как нужно.

— А с Колей как получилось?

— На берегу озера, — ухмыльнулся Родион. — Он меня сам туда привез. Ну, я его и отправил купаться. Пусть поплавает, если по земле не умел ходить.

— Пистолет выбросил? — хмуро спросил Андрей Потапович.

— Обязательно. Прямо в озеро, рядом с покойником. Зачем мне такая улика? И машину его утопил, не пожадничал.

— Молодец, — кивнул Колосов, — это ты хорошо придумал. Когда найдут — решат, что он в аварию попал. Если, конечно, на экспертизу не потащат.

— Поздно уже, — засмеялся Родион, — его там уже рыбы едят.

— За билетами в Большой послали? — вспомнил Андрей Потапович.

— Конечно, послали. Я водителю объяснил, чтобы сначала к директору зашел. Вам ведь всегда две ложи оставляют. Даже если мы не ходим, ни все равно наши ложи никому не отдают. Такой у нас с ними уговор.

— Поезжай в Москву и узнай, как все с Филей случилось, — приказал Колосов. — Вечером придешь, расскажешь. И получишь пятьдесят тысяч. Можешь заплатить свои, за мной не пропадет.

— Ясно, — ухмыльнулся Родион. — А за Колю? — нагло спросил он.

— Нет, — твердо сказал Колосов. — Это твой личный должок был. Ты и должен был его кончить.

— Ладно, — примирительно сказал Родион, — раз должен был, то ладно…

Он вышел из кабинета Колесова в полной уверенности, что вечером еще увидится с ним. В Москву он ехал на собственном «Пежо» последней модели. Родион был в хорошем настроении. На убийстве предателя он заработал больше денег, чем за год работы. И поэтому он радостно вел машину, спеша на встречу и предвкушая новый заработок.

Его арестовали прямо у дома, где он остановил свой «Пежо», собираясь пойти к нанятому им киллеру. В его аресте принимало участие такое количество людей, что он даже испугался, приняв их за хорошо организованную банду. В тот момент, когда Родиону надевали наручники, к даче Андрея Потаповича подъехали оперативники.

Колесов, уже получивший билеты в Большой, отправил свой смокинг в срочную химчистку, чтобы вечером надеть его. Но вместо смокинга его ожидала совсем другая одежда. Когда вошедшие оперативники объявили Колесову, что он арестован, Колесов впал в тяжелый транс, из которого его не вывел даже приезд в прокуратуру куда его доставили. Он испытал подлинный шок от ареста.

Колосов молчал до самого вечера. Потом к нему привели Родиона, и тот дал показания о готовившемся убийстве Фили Кривого и уже совершенном убийстве Коли. Колесов не стал говорить и тогда, когда появился киллер, нанятый Родионом, и заявил, что ему обещали двадцать пять тысяч вместо пятидесяти, о которых Колесову говорил его помощник.

Но, когда в комнате прокурора появился Константин Цапов, который начал рассказывать историю «подвигов» Колесова, начиная от злосчастного груза Али Аббаса Зардани, так и не дошедшего до получателя в Европе, и кончая смертью Жеребякина и поисками исчезнувшего самолета, Колосов не выдержал.

— Врешь! — закричал он изо всех сил. — Все вы врете, «шестерки» вонючие, подлецы, козлы!..

Он еще кричал что-то по инерции, ругался, чуть не плакал, когда вдруг услышал очень тихие и спокойные слова Цапова.

— Я тебе не «шестерка», — говорил Цапов. — Я подполковник милиции и был внедрен в вашу организацию. Ты знаешь, что нас троих наняли убить твоего полковника, за которым ты тоже охотился…

И тогда Колесов страшно и отчаянно зарыдал. Он вдруг в какой-то момент понял, что навсегда рухнула его мечта об островах в Карибском море, никогда у него не будет красивой молодой девушки, не будет веселых людей на пляже, виллы где-нибудь на побережье. Впереди долгие мучительные годы лагерей, унижений, издевательств. Он все еще не мог поверить в подобный конец. Он был слишком бесславен и слишком глуп для такого человека, как Андрей Потапович Колесов.

На следующее утро, когда Алексей Кириллович Башмачников приехал на работу, его арестовали прямо в собственном кабинете, взяв со всеми бумагами, расписками и найденными досье на уволенных офицеров.

Алексей Кириллович точно так же, как и его бывший друг Колесов, все отрицал, возмущаясь «наглой клеветой и ложью». И только когда ему дали прослушать его разговор с Колесовым, он понял, что проиграл окончательно. И, поняв это, Башмачников рухнул на пол без сознания. Срочно вызванные врачи констатировали инфаркт.

По Москве начали разноситься слухи о загадочном киллере, оказавшемся милицейской подставкой. Слухи множились, обрастали подробностями, свидетелями того или иного происшествия. Многие заказчики, прежде охотно заказывавшие киллеров для своих конкурентов, вынуждены были искать другие пути решения своих проблем.

Риск нарваться на переодетого сотрудника милиции и получить срок в десять-пятнадцать лет только за попытку устранить конкурента был не просто неоправданным. Он был не адекватен затрачиваемым усилиям.

А слухи продолжали расти. Их с удовольствием распространяли сами сотрудники милиции, считавшие, что подобные сплетни гораздо сильнее отпугнут от наемных убийц десятки их заказчиков, чем сотни проводимых рейдов милиции или ГАИ.

На следующий день Андрей Потапович Колесов и Алексей Кириллович Башмачников начали давать показания. И первое, что рассказал Колесов, были сведения об исчезнувшем самолете, который нужно было искать на песчаной гряде Аграханского полуострова. К вечеру этого дня сотрудники милиции связались со штабом по розыску самолета, находившимся в Кызылюрте. Один из офицеров лично сообщил генералу Потапову об оперативных сведениях, позволявших сделать вывод, что самолет потерпел аварию в районе Аграханского полуострова. В ответ раздраженный Потапов бросил трубку.

— Они опоздали на один день, — нервно сказал он, — им нужно было сообщить мне об этом еще вчера. А теперь уже поздно. Мы и так знаем, что самолет был на полуострове. До вчерашнего дня.

 

Глава 44

— Быстрее! — закричал изо всех сил Высоченко, показывая водителям джипов, чтобы они подъехали к их группе. Наконец водители поняли и, бросившись в машины, через несколько минут были рядом с группой.

— В машину! — крикнул Высоченко, обращаясь к Дронго. — Наше оружие осталось во втором грузовике.

— Погодите. Если мы его бросим, он погибнет, — сказал Дронго, указывая на самолет, в котором скрылся Казбек.

— Казбек, — заорал полковник, — вылезай быстрее, у нас нет времени!

И, махнув рукой братьям, чтобы они остались у самолета и помогли Казбеку, он бросился в машину. Миленкин уже бежал ко второму джипу. Колонна их преследователей еще не спустилась к песчанику, когда оба джипа на полной скорости подъехали к грузовику и высыпавшие из них люди Высоченко начали разбирать оружие.

— Быстрее, быстрее, — подгонял их полковник, — быстрее, они уже близко.

Вместе с Миленкиным и водителями их было семеро. Высоченко посмотрел на Дронго, чуть поколебался и спросил:

— Вы умеете стрелять?

— Да, — кивнул Дронго.

— А ваш спутник?

— Думаю, тоже.

— Тогда спрячьтесь за машины и лежите на земле, не высовываясь, — зло предложил полковник. — Если вы поднимете голову, я решу, что вы хотите в нас стрелять сзади, и тогда мне придется стрелять в вас.

— Я думал, вам нужно помочь, — возразил Дронго.

— В укрытие, — приказал полковник, — мы справимся и без вашей помощи.

Дронго и Исмаил залегли в пяти метрах от джипа, в небольшом углублении, образовавшемся в результате наслоения скальных образований. Дронго всматривался в подъезжавшие машины. Нападавших, видимо, было много. Он насчитал шесть машин.

Если в каждой по четыре-пять человек, тревожно подумал Дронго, то получается что их не меньше двадцать пяти — тридцати человек. А в группе Высоченко всего семеро. И трое проводников, оставшихся у самолета.

Он увидел, как боевики Высоченко разворачивают в сторону колонны ручной ракетный комплекс. Еще мгновение, и первая машина вспыхнула от прямого попадания. Остальные автомобили начали обходить ее.

Люди Высоченко, рассредоточившись, открыли огонь из автоматов. Еще один автомобиль остановился. Очевидно, там был убит водитель. Дронго видел, как четко действовали люди полковника. Миленкин взял гранатомет и выстрелил в колонну. Граната разорвалась рядом с одной из машин, и в результате были ранены еще двое нападавших.

— Берегите гранаты, — крикнул Высоченко, — у нас их осталось только три!

Один из его людей установил на небольшом холме пулемет и теперь бил длинными очередями по нападавшим. Дронго подумал, что количество нападавших не поможет им одолеть бойцов полковника. И в этот момент кто-то вскрикнул, показывая на горы. Из-за холмов появились два вертолета. Это были вертолеты Хозяина, который приказал Мураду и Саидбеку, не останавливаясь ни перед чем, уничтожить колонну полковника и найти самолет. И если Саидбек лично руководил боем, находясь в одном из подъехавших автомобилей, то Мурад сидел в одном из вертолетов с перевязанной рукой. Вертолеты были взяты на один день в расположении воинской части. Подполковник, командовавший вертолетами, согласился предоставить их Мураду, потребовав по пять тысяч долларов за каждый.

Но зато он дал обе боевые машины с полным боекомплектом и своими экипажами.

Мурад вынужден был согласиться. Он дал бы и десять тысяч, лишь бы вертолеты долетели до колонны и их пулеметы сумели бы сделать то, чего не могли сделать нападавшие боевики Саидбека.

— Воздух! — крикнул Высоченко, и в этот момент длинная очередь сверху прочертила землю. Лежавший за пулеметом водитель был убит наповал.

— Миленкин, воздух! — закричал полковник, продолжая стрелять в нападавших.

В это время второй вертолет, в котором находился Мурад, подлетел к грузовику, стоявшему рядом с самолетом. Лебедка была видна издали, и Мурад приказал стрелять в грузовик. Пулеметные очереди заставили обоих братьев Казбека испуганно прижаться к земле. Один, не выдержав, крикнул в глубь самолета:

— Вылезай быстрее, Казбек! Они нас сейчас будут бомбить.

— Я еще не кончил искать! — крикнул злой Казбек. — У вертолетов не бывает авиационных бомб, не бойтесь.

Перегруппировавшись и составив машины, боевики Саидбека начали приближаться короткими перебежками и под прикрытием огня к защищающимся. Один из людей Высоченко, попытавшийся добежать до замолчавшего пулемета, успел только вскочить, и его тут же срезала автоматная очередь. Высоченко понял, что проигрывает этот бой. В этот момент Миленкин, наконец улучив момент, когда вертолет опустился слишком низко, выстрелил в него из ракетного комплекса.

Первый выстрел оказался неудачным. Миленкин почти сразу же выстрелил еще раз.

На этот раз вертолет взорвался, и все на секунду отвлеклись, глядя, как с высоты падают его обломки. Когда все пришли в себя, они вдруг с удивлением обнаружили, что молчавший на холме пулемет заговорил.

Это был Дронго. Видя, как трудно приходится людям Высоченко, он бросился к пулемету, на ходу доставая свой пистолет и стреляя в нападавших.

Исмаил, помнивший о том, что он обязан всегда быть рядом с ним, начал подползать к нему под убийственным кинжальным огнем.

Пулемет бил прямой наводкой по нападавшим. Высоченко, поняв, в чем дело, одобрительно кивнул. Он знал, что во время боя нельзя раздавать награды или нервировать солдат. Каждый должен знать свое место и драться в общем строю.

Мурад, сидевший во втором вертолете, с ужасом смотрел на гибель первого. Потом взял себя в руки, нахмурился и, показывая пилотам на лебедку, Попросил:

— Сожгите ее или уничтожьте грузовик.

Пилот нажал на гашетку пулемета, и тяжелые очереди прочертили пространство над грузовиком. Еще одна очередь перебила один из тросов, и нос самолета теперь висел всего лишь на двух оставшихся. Выстрелы раздавались со всех сторон, и Дронго просто не знал, как ему остановить нападавших.

Высоченко, взяв гранатомет, пополз в сторону. Он понял, что у них остался единственный шанс. Четверо его людей во главе с Миленкиным ожесточенно отстреливались. У них уже погибло два человека. И хотя нападавшие потеряли не меньше восьмидесяти человек, все равно силы были неравны. Да и вертолет, стрекотавший у них над головами, расстреливал их сверху.

Один из братьев Казбека, видя, что перебит трос, кинулся к лебедке, стараясь еще немного поднять нос лайнера. И получил пулеметную очередь в грудь.

Второй начал стрелять по вертолету из автомата. Но автоматные очереди не могли повредить обшивку вертолета, находившегося на достаточно большой высоте.

Казбек, поняв, что снаружи происходит нечто страшное, решил вылезать.

Он успел осмотреть несколько ящиков, в которых находились всякий хлам и камни.

Вылезая через иллюминатор, он почувствовал, что самолет сильно тряхнуло. Это порвался второй трос. Казбек с трудом вылез и бросился на песок. И тут Мурад увидел его и показал пилоту.

— Снижайся. — Он как раз всматривался в самолет и видел, как Казбек выбрался оттуда. — Мы возьмем его живым! — радостно крикнул Мурад. Он был уверен, что Хозяин останется доволен. И в этот момент раздался взрыв. Загорелся еще один автомобиль нападавших. Это полковник Высоченко, сумев обойти колонну слева, открыл огонь из гранатомета. В ответ несколько выстрелов, и скоординированный огонь из автоматов и пулеметов поджег брезент на грузовике, в котором хранилось оружие.

— Уходите, — закричал своим людям Высоченко, — сейчас взорвется!

Убирайтесь оттуда немедленно!

Дронго понял, что произошло, но своего места не покинул. И лишь когда пламя полностью охватило грузовик, он отполз немного в сторону. Грузовик взорвался со страшным грохотом. Впечатление было такое, будто машина подорвалась на мине. Дронго развернул пулемет и дал короткую очередь в сторону нападавших.

Казбек уже полз от самолета, когда его снова увидел Мурад. Он опять показал на него пилотам.

— Нужно его остановить. Он был в самолете, — уверенно сказал Мурад.

Пилот начал снижаться, чтобы поймать беглеца в прицел пулемета и расстрелять. Но он забыл о втором брате Казбека, оставшемся в живых. Когда вертолет пошел на снижение, брат Казбека поднял свой автомат, в котором он только что заменил магазин, и расстрелял его целиком, выпустив всю очередь в вертолет. Очевидно, он случайно попал в пилота, так как тот неожиданно вскрикнул и упал головой вперед. Мурад обернулся к пилоту, с ужасом чувствуя, что они падают. Второй пилот пытался что-то сделать, но они слишком резко пошли вниз и, врезавшись в самолет, взорвались.

Эхо взрыва, казалось, отразилось в горах. Нападавшие замерли. Они явно не ожидали подобных потерь. Саидбек с ужасом подумал, что у него остались только четыре целые машины. Он приказал отступать. Его боевики, забирая раненых, уходили из-под обстрела, торопясь укрыться, в холмах. Бой был окончен.

Тяжело дыша, Высоченко подошел к машинам и увидел Миленкина, у которого была кровь на лице.

— Ранен? — спросил полковник.

Тот покачал головой, вытирая кровь. Видимо, он просто рассек себе кожу на лице. Высоченко уже видел, что у них двое погибших и один легко ранен в ногу. Ничего не сказав раненому, стонавшему от боли, полковник прошел дальше. И наткнулся на сидевшего на холме Дронго с пулеметом в руках. Рядом с ним был неизменный Исмаил.

— Спасибо тебе, — протянул ему руку полковник. — Твой пулемет сегодня спас нас.

— Не за что, — серьезно ответил Дронго. — Я решил, что они могут оказаться гораздо хуже вас.

— Правильно решили, — улыбнулся полковник, всматриваясь в то место, где лежал самолет. Оттуда уже бежал брат Казбека.

— Он там, — тревожно показывал брат Казбека в ту сторону, где клубился дым от взрыва. Все бросились туда. Полковник, Дронго, Исмаил, брат Казбека, который в результате и оказался первым. Они добежали до самолета и увидели, что взорвавшийся от столкновения с самолетом вертолет догорает, превратившись вместе с самолетом в какую-то немыслимую мешанину металла, пепла и человеческих останков. Рядом лежал с развороченным животом Казбек.

Его брат, добежавший сюда первым, стоял над ним, не зная, как ему помочь. Высоченко подошел ближе, взглянул на раненого Казбека и отвернулся. Он понял, что с такими ранениями невозможно выжить даже при наличии искусного врача и хорошего госпиталя. Но здесь не было ни врача ни госпиталя.

— Я умираю, — прохрипел Казбек, раньше других понявший, что с ним происходит.

— Мы еще вместе будем возвращаться, — попытался улыбнуться полковник, но улыбка у него не получилась.

— Ты меня прости, полковник… — вдруг сказал, задыхаясь, Казбек, — это я виноват… Я вас сюда привел…

— Тебе вредно говорить, — попытался остановить его Высоченко, — лучше молчи.

— Нет, — тяжело говорил Казбек, — молчать нельзя… Там ничего нет…

Ничего и никого… Ты меня понял, полковник?

Высоченко тревожно взглянул на Дронго. Тот кивнул головой. Он понимал, что хочет сказать раненый.

— Нет никакого золота… Ничего нет… — продолжал хрипеть умирающий. — Ты меня прости…

— Что там было? — спросил Высоченко, показывая в сторону горевшего самолета.

— Ничего… — повторил Казбек, — там ничего нет…

Очевидно, это было самое важное, что он хотел сказать. После этого он закрыл глаза и умер. Его брат наклонился над ним.

— Там ничего нет, — задумчиво повторил Высоченко и посмотрел Дронго в глаза. — Вы об этом знали?

— Нет. Но догадывался, что так может быть.

Высоченко сел прямо на песок.

— Столько убитых, — сказал он, — в Москве, в банке, здесь! Столько убитых — и ради чего?

— Здесь нельзя долго оставаться, — напомнил Дронго, — у нас есть две машины, и мы должны отсюда уезжать.

— Уезжать… — вздохнул полковник и, подняв голову, опять посмотрел Дронго в глаза. — Куда уезжать? И куда вообще можно уехать от самого себя?

— Уходите отсюда, — снова сказал Дронго, — забирайте людей и уходите.

Здесь слишком много трупов. Я думаю, что через час здесь будут войска. И милиция. Вы не сумеете объяснить, что вы здесь делали. Уходите.

— Откуда у вас пистолет? — вспомнил полковник про внезапно появившееся в руках Дронго оружие. — Вас же вчера обыскивали. Откуда у вас появился пистолет?

— Я его сделал из скалы, — пошутил Дронго, — или вы хотели, чтобы я оставался на месте?

— Кто вы такой? — спросил Высоченко. — Может, вы посланец ночи? Я слышал что-то про высокого мужчину, который все знает и все умеет. У него была какая-то кличка, что-то вроде названия небольшой птицы, которая никого не боится. Вы не знали такого человека?

— Не знал. Вы теряете время, — терпеливо сказал Дронго, — уходите быстрее.

Полковник наконец поднялся и, не оглядываясь, пошел к машинам. Исмаил и брат Казбека Подняли тело погибшего и понесли его в ту же борону. И только Дронго остался еще на несколько мгновений у места взрыва, словно хотел забрать отсюда некие сувениры. И через несколько минут присоединился к уходящим.

Высоченко простился с ним. Его группа уехала через десять минут. А еще через полчаса над головой Дронго и Исмаила закружились вертолеты. В холмах послышался шум подходившей колонны машин.

— Правительственная комиссия, — кивнул Дронго. — Наконец-то.

 

Начало 1 (продолжение)

Цапов работал нелегалом давно. И тогда, когда перевозил с контрабандистами наркотики из Средней Азии в Европу, и тогда, когда его сажали в тюрьму, чтобы разговорить несговорчивых бандитов. Но этот случай был особенным. Ему приказали внедриться в банду Филиппа Кривого и попытаться узнать, каким образом бандиты так оперативно выходят на отставников милиции и КГБ. Цапов блестяще выполнил задание. Вскоре Филя уже доверял ему как родному.

А еще через некоторое время Филя собрал троих киллеров в автобусе и поручил им убить полковника Высоченко. Среди киллеров был и Цапов.

Но Филя так и не назвал свой источник. Пришлось полететь на Северный Кавказ, пройти немыслимые дороги, столкнуться с Георгием Чумбуридзе на границе и, наконец, стать участником похищения и инициатором освобождения Казбека.

У милиции всегда возникали проблемы со свидетелями, часто отказывавшимися давать показания. Милиция не могла гарантировать выступления на суде кого-либо из людей Фили или Колесова. Но следователи могли гарантировать появление в суде подполковника милиции с показаниями против главарей мафии. Так все и произошло. Когда поочередно были арестованы Филя Кривой, Родион, Андрей Колосов и Алексей Кириллович Башмачников, все нужные показания давал Цапов. Это был самый громкий судебный процесс в Москве. Все осужденные получили не меньше десяти лет заключения каждый.

А затем Цапову дали еще одно задание. К тому времени все уже знали, почему Ольга оказалась в подмосковном доме Высоченко и где находится его московская квартира. Когда Высоченко приехал домой, он даже не подозревал, что дом уже давно находится под наблюдением сотрудников уголовного розыска.

Полковник поставил чайник на конфорку, когда в дверь позвонили. Он пошел открывать и, посмотрев в глазок, узнал человека, которого видел в ауле Казбека и про которого Казбек говорил что-то странное. Высоченко долго разглядывал его через глазок. А потом открыл дверь и, не впуская гостя к себе, спросил:

— За мной?

— Да, — кивнул Цапов.

Слова были не нужны. Когда говорят двое настоящих мужчин, они понимают друг друга без словоблудия.

— Я еще тогда понял, что ты не наш, — сказал Высоченко, глядя Цапову в глаза, — и Казбек понял.

— А я, полковник, еще тогда думал, что вы наш, — в тон ему ответил Цапов.

— Мне собирать вещи? — спросил Высоченко — Как хочешь, — ответил Цапов, — пистолет у тебя есть. Я могу подождать.

— Думаешь, я застрелюсь? — спросил Высоченко. — Не дождетесь.

— Банк твоя группа брала, — устало сказал Цапов. Он именно сказал, а не спросил, — и на Молдавской ты наследил. Много чего на тебе висит, полковник. Ох как много! Поэтому решай сам.

— Заходи, — пустил его наконец в квартиру Высоченко.

Цапов вошел и встал у двери.

— А ты храбрый, — усмехнулся Высоченко.

— Я читал твое досье, — признался Цапов, — мы все читали. С тобой, конечно, поступили подло. Но и ты не ангел. Сколько людей загубил! В общем, решай сам, полковник. Это я тебе могу шанс такой дать. Или ты сам стреляешься, или уходишь со мной. У тебя одна минута на размышления. А в меня ты не стреляй.

Не уйдешь, бесполезно. Дом окружен со всех сторон.

— Это я понимаю. — Высоченко прошел в другую комнату, достал пистолет, посмотрел на него. И вдруг, что-то вспомнив, вышел в коридор, где стоял Цапов.

— Про банк откуда знаете? — быстро спросил полковник. — Неужели она меня выдала?

Он вспомнил лицо женщины, которая сидела на диване в этой квартире всего несколько дней назад. Как давно это было!

— Кто она? — не понял Цапов, — Мы Миленкина утром взяли, помощника твоего. Ну, он нам все и рассказал.

— Спасибо, — вдруг улыбнулся Высоченко, — спасибо.

Он вернулся в комнату, поднял пистолет и замер, не решаясь выстрелить.

А потом медленно осторожно, словно заставляя свою руку, положил пистолет на столик. «Неужели сдамся?» — весело подумал он, уже во второй раз выходя к Цапову.

 

Начало 2 (продолжение)

Самолет взлетел точно по графику. Племянник президента прошел по салону, заглянул к стюардессам, подмигнув обеим девушкам. Все шло нормально. Он еще раз прошел по салону и обратил внимание на сидевшего в конце салона Музаффарова — полковника милиции и помощника министра внутренних дел. Он не знал, зачем ему в последний момент посадили в самолет такого провожатого, но ничего не сказал, а только нахмурился и, повернувшись, пошел на свое место.

— Почему вы так нервничаете? — спросил его Марк Зильберман, когда девушки принесли им коньяк.

— Я не нервничаю, — огрызнулся племянник, — просто волнуюсь за порученное мне дело.

— Ничего страшного, — усмехнулся Зильберман, — у нас все документы в порядке, сделаем Пересадку, как планировали, а потом весь мир будет к вашим услугам. В Бухаресте нас ждет другой самолет. Мы просто пересядем из этого самолета в другой.

— Я боюсь, — признался вдруг племянник. — Мне кажется, что мой дядя мог узнать о нашем плане.

— Нет, — улыбнулся Зильберман, — он не мог узнать. Все документы проходили через меня, а я бы не стал никому ничего рассказывать. Успокойтесь, мой друг, мы уже летим. Если все пройдет нормально, мы через два часа будем в Бухаресте. А там нас ждет совсем другой самолет.

Примерно через сорок минут после взлета командир лайнера подошел к племяннику.

— У нас некоторые проблемы, — доложил он. — С земли поступил приказ, чтобы мы садились.

— Мы сядем на территории нашей республики? — с явной тревогой спросил молодой человек.

— Конечно, — удивился командир, — мы сядем у себя в республике.

— Тогда все в порядке, — кивнул племянник, — можете садиться.

— Пристегните ремни, — по привычке сказал командир и вернулся в кабину.

Через двадцать минут самолет уже садился на пустынную полосу бывшего военного аэродрома. Племянник посмотрел в иллюминатор.

— Надеюсь, здесь нас не ждали? — улыбнувшись, спросил он.

Когда подали трап, трое охранников сбежали вниз, чтобы все проверить.

Племянник сидел в кресле и нервничал, ожидая, чем все это кончится. В этот момент к нему подошел Музаффаров.

— Я должен сказать вам очень серьезную вещь, — начал Музаффаров, — но только не здесь, а внизу.

— Хорошо, — согласился племянник, — пойдем вниз.

Он встал, размял затекшие руки и направился к трапу. Музаффаров кивнул Зильберману и пошел следом. Когда они спустились на землю, племянник президента нетерпеливо спросил:

— Какой у вас вопрос? Надеюсь, не личный?

— Почти, — сказал Музаффаров и вдруг, выхватив пистолет, быстро и ловко приставил его к голове племянника и выстрелил. Тот дернулся и упал, он даже не успел удивиться, ибо умер мгновенно.

Музаффаров вздрогнул, оглянулся. Сверху на него смотрел Марк Зильберман. Он ничего не сказал, а просто ушел обратно в салон. Подъехала машина, и трое сотрудников Министерства национальной безопасности забрали тело несчастного, швырнули его в машину и отъехали. Музаффаров поднялся по трапу, вошел в кабину пилотов. — Экипаж будет заменен, — твердо сказал он. — Сейчас приедет другой экипаж. А вас ждет микроавтобус. Прямо рядом с трапом.

Командир знал, что в подобных ситуациях лишних вопросов не задают.

Поэтому он поднялся первым и вышел из самолета. За ним поспешили остальные члены экипажа. Они сели в микроавтобус, который тут же тронулся с места.

Музаффаров смотрел, как микроавтобус исчезает вдали. Он знал, что никто из сидевших в нем уже не выйдет оттуда. Через несколько секунд там взорвется бомба, и члены экипажа будут вычеркнуты из списка живых.

Он прошел к Зильберману, сел рядом с ним на сиденье, еще хранившее тепло племянника президента.

— Я восхищаюсь вашим президентом, — сказал Зильберман, опасливо покосившись на убийцу.

— Правильно, — сказал Музаффаров, — он великий человек. И наказывает любого, кто осмеливается идти против него. Даже самые отъявленные оппозиционеры говорят о достоинствах нашего лидера. Он не пожалел даже сына своей сестры.

Никому нельзя воровать народное добро никому. Без всяких исключений.

Он бы говорил еще, если бы в салон не поднялись те самые трое сотрудников, которые увезли тело убитого.

— Мы готовы, — сказал один из них.

— Удачи вам, — поднялся Музаффаров, — только один ящик вытащите.

Первый. А остальные пусть останутся здесь. Вы все знаете, что нужно делать?

— Знаем, — кивнул сотрудник МНБ. Через несколько минут Музаффаров и Зильберман спустились вниз. У трапа уже ждала машина.

— Они справятся, — уверенно сказал Музаффаров, — им нужно только взлететь и правильно сесть. Больше от них ничего не требуется.

— Надеюсь, что справятся.

Зильберман и Музаффаров отъехали от самолета. Через некоторое время лайнер взял курс на Дагестан. Еще через час сообщили, что в Дагестане идет снег и самолет исчез с радаров служб наземного базирования. А на следующий день по телевидению выступил президент. Он явно нервничал и говорил о том, что самолет, на борту которого находился его племянник, был сбит и лежит на дне Каспийского моря. Это давало возможность шантажировать Москву своими угрозами о выходе из СНГ.

Ни Зильбермана, ни Музаффарова никто больше никогда не видел. Так же, как и племянника президента. И экипаж погибшего самолета.

 

Глава 45

Они сидели за столиком в кафе, и со стороны казалось, что встретились два друга, которые обсуждают свои проблемы. Прилетевший в Москву Дронго, узнав, что заместитель министра иностранных дел республики, которой принадлежал самолет, находится в посольстве, позвонил ему, пригласив на беседу. Исмаил незримо присутствовал и на этой беседе, а зримо сидел за соседним столиком.

Очевидно, он еще не получал никакого приказа и не знал, что ему делать со своим подопечным.

Дипломат, пришедший на встречу, нервничал, потел, кашлял, часто протирал очки, неловко улыбался. Дронго коротко рассказал ему о своих поисках, добавив, что в найденном самолете, судя по всему, не было никакого золота.

— Об этом написали российские газеты, — покраснев, заявил дипломат, — но наши газеты настаивают, что золото находилось там и оно было похищено.

— Вы же с самого начала знали, что там не было золота, — терпеливо сказал Дронго, — я все проверил. Ваш самолет взлетел и через сорок минут снова сел. Что происходило там и почему он сел, никто не знает, а вы не разрешили мне приехать в республику, чтобы проверить мои подозрения на месте. И этим еще больше убедили меня в том, что здесь не все чисто.

Дипломат слушал молча, не прерывая своего собеседника. Было видно, что ему очень тяжело дается этот разговор.

— Ваш самолет должен был лететь дальше по маршруту Бухарест-Цюрих, — продолжал Дронго. — Я звонил в аэропорт Бухареста. В Румынии их ждал другой самолет. Согласитесь, что это странно, когда самолет взлетает, снова садится и опять взлетает. А в другом городе его ждет запасной самолет. И если вспомнить, что это президентский лайнер, то ситуация вообще кажется невероятной. Но самое интересное в другом. В Дагестане самолет вдруг резко уходит от наблюдения и снижается. Я был на Аграханском полуострове и видел это место. Чтобы посадить там самолет, нужно не просто умение. Нужно быть абсолютным профессионалом.

«Боинг» садится на прибрежной полосе, а потом кто-то намеренно тащит его к песчанику. Сесть на пески самолет не мог — он бы просто развалился. Но было выбрано идеальное место для посадки. Сесть на полосе можно, а взлететь оттуда уже нельзя. Значит, самолет был заранее обречен.

— Это все домыслы, — нервно пожал плечами заместитель министра иностранных дел.

— Нет, не домыслы, — возразил Дронго. — Когда убили вашего консула, я видел телефон Низаметдинова. В этот момент ему звонил ваш генерал, который был вместе с вами у меня дома. Я вспомнил номер телефона. Он высвечивался на аппарате Низаметдинова. Очевидно, случилось нечто очень важное, если генерал решил позвонить одному из своих офицеров. Затем поездка на север. С генералом ФСБ Потаповым посылают профессионального журналиста Валидова, а для общения с прессой оставляют сотрудника вашей службы безопасности подполковника Низаметдинова. Это тоже интересный факт. О моей поездке в Чечню знали только несколько человек. Но меня встретили там выстрелом из гранатомета, и я только чудом уцелел. Я понимаю, почему вы приехали именно ко мне и предлагали фантастические гонорары. Понимаю, почему задействовали для этого все свои возможности и подключили нужных людей. Вам необходимо было убедить российскую сторону в том, что вы искренне заинтересованы в поисках. Вы искали левой рукой то, что спрятали правой. Вам нужно было прикрыться моим авторитетом, чтобы оправдать свой выход из СНГ. Ваш самолет решал сразу несколько стратегических задач.

Первое — вам удавалось спрятать значительную часть золотого запаса республики, объявив ее погибшей. Я даже думаю, что это золото никуда не перевозили. Возможно, что часть его уже давно разворована. Во-вторых, вы поднимали вселенский шум и, воспользовавшись поводом, выходили из СНГ.

В-третьих, президент избавлялся от жуликоватого родственника, объявляя его официально погибшим, что позволяло ему сохранить лицо. В-четвертых, очевидно, Марк Зильберман был нужен вашему руководству, и именно поэтому его не тронули.

Из этого я могу сделать вывод, что часть денег все-таки попала на Запад и теперь она отмывается с помощью Зильбермана. И, наконец, самое важное. Мы сумели проверить самолет до того, как он взорвался. Там не было золота. Либо кто-то обманул вас, либо вы обманываете меня. Третьего не дано.

Дипломат тяжело вздохнул, беспомощно оглянулся по сторонам.

— Теперь насчет Зильбермана, — безжалостно продолжал Дронго. — Швейцарцы передали всего лишь одну ноту и на этом успокоились. Почему? Мне было очень интересно, что случилось с Зильберманом. У меня есть такая штука, как Интернет, в нем можно отыскать большинство западных газет и журналов. Я поинтересовался и установил, что в одном из итальянских журналов упоминается некий Зильберман, присутствовавший на банкете уже после крушения самолета. Круг замкнулся. Следовательно, Зильберман не погиб в самолете. Тогда я могу сделать вывод, что все это была большая и нечистая игра, в которой погибло так много людей.

— Нет, — возразил дипломат, — это не игра.

Он опять оглянулся по сторонам. Тяжело вздохнул, словно решая, можно ли говорить своему собеседнику о подобных вещах. Но все-таки заговорил:

— Дело в том, что в нашей республике за власть борются два крупных клана — клан жены президента и клан его братьев. Успехи у тех и других раньше бывали незначительные, скорее сохранялся вооруженный нейтралитет. Но когда президент захотел переправить часть золотого запаса к Швейцарию, его племянник вызвался сопровождать золото. Позднее от Марка Зильбермана мы узнали, что племянник готовит некую акцию, точнее — собирается удрать с нашим золотом.

Президент был очень разгневан, но операцию не отменил.

Дипломат поднял стоявшую перед ним рюмку коньяку и залпом выпил. И, лишь закусив лимоном, продолжил:

— Все так и получилось. Племянник сел в самолет с золотом и собирался перегрузить его в Бухаресте, чтобы потом продать. У него даже имелись договоренности с покупателями. Но наши служба безопасности и МВД сорвали его план. А потом в самолете полетели сотрудники наших органов.

— Что с племянником?

— Он… умер.

— А экипаж?

— Они случайно попали в автомобильную катастрофу.

— Понятно. Что случилось с тремя сотрудниками вашего министерства, которые сопровождали груз?

— Ничего. Я не в курсе, что стало с ними.

— Мне давали на них досье, — напомнил Дронго, — но в нашей бывшей стране, как вам известно, на всех офицеров КГБ имелись досье и в Москве. Я проверил по компьютерным данным и установил, что один из ваших так называемых охранников был летчиком и парашютистом. Этот факт ваш генерал от меня тщательно скрыл. И я могу сделать вывод, что самолет сажал тот самый ас, который успел выпрыгнуть из него до того как лайнер ударился о землю. А потом «Боинг» просто перетащили в другое место. Но так как золота там уже не было, его срочно «придумали» и даже стали заявлять, что выйдут из СНГ, если им не вернут золота.

А в это время ваш генерал находит профессионального киллера. Она убирает сначала вашего консула, прилетевшего в Махачкалу, а потом делает попытку убрать и меня. Но к счастью, не очень удачную. За такие шутки ваш заместитель министра может остаться без портфеля.

— Он уже остался, — сообщил дипломат, — он уже стал нашим министром национальной безопасности.

— Брат жены президента, — сказал Дронго. — Значит, клан жены победил?

— У нас пожилой президент, — хмуро пояснил дипломат, — и он очень болен. Вся наша интеллигенция молится за него, чтобы он жил долго. Как только он умрет, у нас в республике начнется хаос. Появятся различные претенденты, многие захотят поцарствовать. Это ведь пожизненная должность. Нужно только один раз рискнуть. У нас президент далеко не ангел, но нам кажется, что лучшего уже не будет. Будут только худшие. И это самое страшное.

— В самолет в последний момент посадили полковника Музаффарова, — напомнил Дронго. — В его досье указано, что он работал в тюрьмах и колониях. Не составляло труда выяснить, что он с удовольствием часто бывал и палачом.

Очевидно, он и застрелил ретивого молодого человека, который пытался всех обмануть. После чего золото выгрузили, а затем уже пустой лайнер полетел в свой последний рейс. По-моему, картина ясна. Мне не хватает только одной детали. Я не могу понять, зачем пожизненно избранному президенту обманывать весь мир, заявляя о том, что в самолете был золотой запас республики? Ведь он фактически пожизненно распоряжается всем этим запасом.

— Нет, — улыбнулся дипломат, — вы не правильно рассудили. Он думает о будущем. Ведь он понимает, что после него клан его родственников будет изгнан со всех должностей и постов. Он смотрит в будущее. А для этого нужно сделать так, будто часть золотого запаса пропала. Деньги должны пойти на семью.

— У вас действительно свои особые законы, — мрачно заметил Дронго, — но мне кажется, что я свою задачу выполнил. Самолет я вам нашел. Хотя и в плохом состоянии. А этот пепел я взял оттуда. Посмотрите на него. — Дронго достал носовой платок и, развязав его, показал горстку пепла. — Здесь есть и человеческая кровь, и обломки самого лайнера, и все, что было с ним связано. В этом пепле нет только золота. Возьмите его. И от вас зависит, каким будет этот пепел. Он может стать пеплом надежды, а может стать пеплом отчаяния. Неужели вы не понимали, что самолет рано или поздно, но все равно найдут?

— В том-то и дело, что поздно. Самолет погиб. И что там было внутри, никто уже не узнает.

— Есть свидетель, который побывал внутри лайнера еще до того, как он взорвался. Там были пустые ящики.

— И он может доказать это в суде?

— Нет, не может. Он не сможет даже выступить в суде. Он погиб, — Извините.

— Ничего страшного. Покойный был проводником бандитов и вряд ли вел особо праведную жизнь.

— Зачем вы меня позвали? — спросил дипломат. — Мы все равно не сможем выплатить вам весь гонорар. По нашему договору мы обязались выплатить его только в случае обнаружения самолета с золотом, а не его обломков.

— Вы же знали, что в самолете ничего не было. И знали, где именно он погребен. Возможно, вы лично не знали, я могу в это поверить. Но ваш генерал точно знал. Он ведь близкий родственник президента.

— Хватит, — попросил дипломат, — мы стараемся забыть эту тяжелую историю. Скоро к нам привезут гробы всех, кто находился в погибшем самолете. И мы будем их торжественно хоронить.

— Я дал вам пепел, там могут быть человеческие останки. Но это не ваши люди. Самолет садился пустым, в нем не было пассажиров.

— Мы все равно устроим им торжественные похороны, — сказал дипломат. — Это большая политика, вы должны понимать…

— В таком случае я прошу передать вашему генералу следующие мои пожелания. Во-первых, оставить меня в покое. Чтобы я никогда и нигде про него не слышал. Во-вторых, убрать от меня вашего киллера — Ингу Ольшанские. Можете убрать и Исмаила. Он мне больше не нужен. И, наконец, третье — я обещаю, что только в этом случае не буду вспоминать историю с самолетом. В случае моей насильственной смерти компьютер передаст во все газеты и журналы мою версию гибели вашего самолета. Вас устраивает такой вариант?

— Я передам ваши пожелания, — мрачно кивнул дипломат, — но вы должны понимать, что есть вещи, которые зависят не только от меня. Я и так слишком много знаю. А у нас опасно знать слишком много.

— Пойдемте, — поднялся Дронго, — может быть, вы и правы. Большое знание умножает печаль. Прощайте. Надеюсь, я никогда больше не увижу и не услышу ни про вас, ни про вашего генерала, ни про вашего президента. И передайте еще одно мое пожелание генералу — чтобы он пережил своего президента хотя бы на один день. Я думаю, ему не понравится подобное пожелание.

 

Глава последняя

Часть полученных денег он вложил в усовершенствование систем наблюдения за своими двумя квартирами. Часть денег оставил в банке, чтобы иметь возможность некоторое время не заниматься никакими делами и читать своих любимых американских фантастов, предаваясь этому занятию целыми днями и выходя из дома лишь по мере необходимости.

Он привык не отвечать на телефонные звонки, привык к постоянной тишине своего дома. Телевизор он включал лишь для просмотра информационных программ, газеты читал в системе Интернет, легко выходя на нужные ему статьи Два компьютера, связывающие его с мировой сетью Интернет, словно открывали весь мир в его квартиру или его квартиру в современный мир.

Лишь однажды ему пришлось побеспокоиться, когда в дверь снова позвонили. Приехавший гость предложил фантастическую сумму, если Дронго согласится работать на его Хозяина. Сумма была неслыханная, невероятная, невозможная. Дронго понимал, что это не столько гонорар, сколько плата за его молчание. В ответ на настойчивость гостя он спустил его по лестнице. С тех пор к нему от Хозяина никто больше не приезжал.

Генерал, кажется, получил его пожелания. Никто больше не беспокоил Дронго, а он не позволял себе вспоминать эту историю, казавшуюся такой невероятной и кровавой, что она больше походила на выдумку, чем на реальность.

Только иногда, когда президент той самой страны случайно появлялся на экране телевизора, выступая на каком-нибудь торжественном заседании стран СНГ или прибывая с визитом в другую страну, Дронго переключался на другую программу. Он ничего не мог поделать с собой, вспоминая самолет «с золотым запасом республики». Но даже за секунду до переключения он успевал заметить генерала, всегда стоявшего рядом с президентом. Генерал стал министром национальной безопасности республики. И все понимали, что это только «случайность» и генерал не мог быть таким образом вознагражден за столь явную «халатность», проявленную им во время поисков золотого запаса.

Генерал стоял рядом с президентом и всегда улыбался. Может, он вспоминал про исчезнувший самолет и его груз, глядя на выступающего президента.

А может, вспоминал еще о других грузах. В конце концов, президент был пожизненный, несменяемый, а значит, и генерал тоже был пожизненным министром.

Так они и собирались жить. Вдвоем до глубокой старости. И горе генералу, если он переживет хотя бы на один день своего президента.