В этот день Леонид Дмитриевич Кудлин пригласил к себе Илью Некрасова. В кабинет вошел довольно высокий мужчина, немного сутулившийся, с уже поседевшими висками, несколько покатым черепом и уставшими глазами. Кудлин знал, что Некрасову было чуть больше пятидесяти, но выглядел он гораздо старше.

– Садитесь, – кивнул Леонид Дмитриевич, с некоторым любопытством глядя на вошедшего в его кабинет человека. – Мне говорили, что вы работаете у нас уже почти два года, – начал он, – и работаете настолько хорошо, что вас уже назначили руководителем отдела.

Некрасов молчал. Он вообще производил впечатление достаточно замкнутого человека.

– Вы раньше работали в концерне «Весна» и занимали там высокую должность, – продолжал Кудлин.

– Да, – ответил глухим голосом Некрасов, – я был заместителем генерального директора по закупкам. Правда, совсем недолго, около двух лет или чуть больше.

– И еще вы работали начальником цеха на ЗИЛе.

– Это было еще в советские времена.

– Тем более. Сколько лет вам тогда было? Ведь ЗИЛ считался флагманом советской индустрии.

– Около тридцати. Но и начальником цеха я был недолго. Когда началось кооперативное движение, я ушел с завода.

– Да, я читал вашу биографию, – кивнул Кудлин. – А где вы работали в девяностые годы? В анкете указано место работы в каком-то непонятном ОАО.

– Я там просто числился, – признался Некрасов. – На самом деле работал обычным «челноком». Возил текстиль и кожу из Турции.

– Интересно, – оживился Леонид Дмитриевич. – Значит, вы ездили туда за оптовым товаром. И у вас есть опыт?

– Лучше бы его не было, – мрачно пошутил Некрасов, – это не очень приятные воспоминания. Живешь как бомж, все время думаешь о товаре, ночуешь где попало, ешь когда придется, даже в туалет не можешь отлучиться. И тебя все обирают и обманывают – продавцы, покупатели, таможенники, пограничники, полицейские, налоговики, даже санэпидемстанция… Вот так и жил.

– Значит, не понравилось, – понял Кудлин.

– Разве такая жизнь может понравиться нормальному человеку? – вздохнул Некрасов.

– И тем не менее вы занимались этим делом достаточно много лет, – напомнил Леонид Дмитриевич.

– Да, пришлось. Я тогда выплачивал алименты на дочь после развода со своей первой… простите, со своей второй женой. А у меня в это время была уже другая семья. Хотя мы не были официально зарегистрированы, но ее сына я усыновил.

– Я слышал, что она погибла во время трагических событий на Дубровке, – уточнил Кудлин.

– Да, – чуть запнувшись, ответил Некрасов, – мы тогда не успели ее вытащить и спасти.

– Вам нравится работать в нашем страховом бизнесе? – спросил Кудлин, резко меняя тему разговора.

– Интересно, – сдержанно ответил Некрасов, не вдаваясь в подробности.

Чем больше они разговаривали, тем больше гость нравился хозяину кабинета. Немногословный, много повидавший, спокойный, выдержанный, достаточно интеллигентный.

– Сколько вы получаете? – задал неожиданный вопрос Леонид Дмитриевич.

– Восемнадцать тысяч рублей, с вычетами, – ответил Некрасов.

– И на эти деньги вы купили себе внедорожник «Мицубиси Паджеро»? – уточнил Кудлин. – Кажется, он стоит около сорока тысяч долларов. А ваша зарплата только шестьсот долларов в месяц. Если даже считать, что вы питаетесь воздухом и не тратите денег на одежду и жилье, то и тогда для того, чтобы купить такую машину, вам нужно было проработать у нас больше трех лет. Можете рассказать мне, в чем секрет такого экономического чуда?

– У меня были некоторые сбережения, – ответил Некрасов. – Вы же сами прочли, что я был заместителем генерального директора.

– А потом почти полтора года не работали, – заметил Кудлин. – Итак, вы ничего не хотите мне сказать?

– Ничего. Я думаю, что работаю достаточно неплохо, если меня решили выдвинуть.

– Даже хорошо, – согласился Кудлин, – и, насколько я знаю, вы лично оформляете самые дорогие иномарки, которые прибывают к нам из-за рубежа. Правда, уже несколько раз госавтоинспекция и налоговые службы обращали наше внимание на некоторый разнобой в ваших документах, когда номера кузова и мотора фиксируются не по фактическим номерам, а по документам, которые привозят сами владельцы иномарок. И часто они не совпадают, что вызывает некоторую озабоченность у наших автоинспекторов.

– Вы хотите сказать, что мы неверно оформляем документы? – поднял голову Некрасов.

– Скорее невнимательно, – ответил Кудлин.

Он прекрасно знал, чем была вызвана «не-внимательность» самого Некрасова и сотрудников его отдела. За благожелательное отношение и быстро оформленные документы все владельцы иномарок платили своеобразный налог. Быстрое оформление отечественных машин стоило около трех тысяч рублей, зарубежные иномарки иногда оформлялись еще быстрее и обходились их владельцам уже в три тысячи долларов, а перебитые номера на моторах – еще дороже. Безусловно, при таких финансовых потоках господин Некрасов мог позволить себе внедорожник за сорок тысяч долларов. Ведь каждый месяц он лично передавал своему руководителю сто – сто двадцать тысяч долларов, оставляя на отдел в два раза меньшую сумму, которую делил между всеми сотрудниками. Обычно ему оставалось около восьми тысяч, а его сотрудники получали по пять-шесть тысяч, и каждый из них был доволен существующей системой поборов.

– Я думаю, что мы с вами еще увидимся, – сказал на прощание Кудлин.

Некрасов кивнул и вышел из кабинета. Леонид Дмитриевич вызвал к себе Иосифа Мейгеша и, когда тот появился, сразу спросил:

– Сколько он получает в месяц?

– Тысяч восемь, не меньше, а иногда даже десять, – ответил Иосиф. – Все оставшиеся деньги он честно делит между своими сотрудниками, я специально уточнял. Такой вот справедливый начальник. И передает своему руководителю каждый месяц больше ста тысяч долларов.

– Порядочный человек, – задумчиво произнес Кудлин, – это совсем хорошо. В наше время сложно встретить порядочного человека.

– У них хорошие заработки, – напомнил Иосиф. – Один из их работников говорил, что они просто не успевают регистрировать и оформлять машины, такой поток движется к нам через границу.

– Ясно. Значит, он не так прост, как хочет казаться… Теперь слушай меня внимательно. Ты лично вызовешь его к себе и предложишь поездку в Барселону, где он должен будет встретиться с марокканским представителем.

– Опять? – нахмурился Иосиф. – Его могут арестовать прямо в аэропорту.

– Могут, – согласился Кудлин, – для этого я его и выбрал. Нужно провести с ним беседу и отправить в Испанию. Уже через два дня он должен быть в Барселоне. И его наставником и инструктором будешь ты, Иосиф.

– Я все понял. Мы сообщим марокканцам о его поездке?

– Конечно. Пусть они его встречают. И нашим тоже передадим о поездке господина Некрасова в Восточную Европу.

– Значит, вы делаете все, чтобы его взяли прямо на границе, – понял Мейгеш.

– Я делаю все, чтобы узнать, кто именно мог нас сдать и кто хочет отобрать у нас контракт, – сухо возразил Кудлин. – Сегодня его больше не трогай, а завтра прямо с утра вызови к себе и скажи о своем предложении. Пусть он сразу поймет, что это будет не твоя просьба, а наше общее желание. В конце концов он очень неплохо устроился в нашей страховой компании, если может позволить себе купить автомобиль за сорок тысяч долларов сразу после того, как устроился к нам на работу.

– Не беспокойтесь. Я найду аргументы, чтобы его убедить.

Когда Иосиф ушел, Кудлин подвинул к себе телефонный аппарат и набрал знакомый номер.

– Слушаю, – прохрипел в трубку Джамал, – кто говорит?

– Это я, Леонид, только не бросай трубку, – попросил Кудлин, понимая, что разговор может не состояться.

– Что тебе нужно? Твои люди уже успели побывать на моей даче, перебить всех моих личных телохранителей и даже моих собак. И ты еще осмеливаешься звонить мне!

– Я подарю тебе новых, – пообещал Кудлин.

– Собак или телохранителей? – зло спросил Джамал.

– Кого хочешь. Я позвонил, чтобы помириться, а ты сразу лезешь в бутылку.

– Мириться, – процедил Джамал. – А кто ответит за убитых? Напугали моих внуков, у кухарки чуть инфаркт не случился. И ты еще смеешь говорить, что нам нужно мириться? Или считаешь, что тебе с твоим евреем все дозволено? Я возьму штурмом ваши дома и повешу вас на глазах у ваших родных и близких.

– Я же сказал, что позвонил извиниться, – повторил Кудлин. – У нас появились сведения, что нас предает кто-то из своих, из самых близких, поэтому мы вынуждены были пойти на такой шаг. Другого выхода у нас просто не было. Раньше в подобных случаях даже не пытались проверять, просто посылали киллера, и тот из укрытия убирал подозреваемого. И никаких проблем. Думаешь, нам очень хотелось устраивать подобные проверки? Думаешь, мы не понимали, как сильно оскорбляем и обижаем тебя? Все понимали и все сознавали. И сознательно шли на этот риск, чтобы сохранить тебе жизнь. Мы с Валентином Давидовичем никогда не верили в твое предательство…

– Поэтому устроили такое нападение на мой дом, – злобно перебил его Джамал.

– Я же тебе говорю, что у нас просто не было другого выхода, хотя мы не верили в твое предательство. Если хочешь, мы тебя этим спасали…

– В следующий раз, когда будете спасать, предупреждайте заранее, – посоветовал Джамал. – Вам еще повезло, что у меня была смена олухов-охранников. А если бы мои люди открыли огонь? Тогда началась бы настоящая бойня. Ты бы лучше начал проверку со своих людей…

– Мы так и сделали. Меня тоже проверяли на этом лекарстве. И Валентина Давидовича проверяли. И даже Иосифа. Мы все прошли через эту процедуру. Поэтому тебе не стоит обижаться. Эти ампулы мы получили из ФСБ, – снова соврал Леонид Дмитриевич, – и решили проверить всех, кто с нами работал. Если считаешь, что я тебе лгу, набери телефон Гиви. Он подтвердит, что подобным образом мы проверяли всех, кто с нами работает.

– К нему вы тоже домой ворвались, перебив его охрану? – поинтересовался Джамал.

– К нему ворвался полицейский спецназ, который привез его в другое место в наручниках и с мешком на голове. С трудом удалось его выкупить, – снова соврал Кудлин. – Но ему тоже вводили это лекарство. Позвони и проверь, если мне не веришь. И он так же, как и ты, смертельно обижен. Мы пытались таким образом защитить своих друзей, которые ничего не хотят понимать.

– Посмотрим, – после недолгого молчания проговорил Джамал, – я проверю твои слова. Что тебе еще нужно?

– Ничего. Просто позвонил сказать, что скоро мы закрываем наше марокканское отделение, – со значением сообщил Кудлин.

– Вы с ними договорились? – Голос Джамала предательски дрогнул. Он знал точные цифры. Нужно вносить сорок миллионов долларов наличными, чтобы затем получить более ста миллионов.

– Мы попытаемся договориться, – уклончиво ответил Кудлин.

– Кто поедет туда вместо Реваза? – поинтересовался Джамал.

– Наш новый сотрудник Илья Некрасов. Он работает начальником отдела в нашей страховой компании. Очень толковый и понимающий человек. Я думаю, что все пройдет нормально.

– Да поможет ему Аллах, – с чувством пробормотал Джамал, но не стал уточнять, когда именно полетит Некрасов.

Теперь следовало позвонить Гиви и выслушать все проклятия и угрозы в свой адрес. Хорек уже поклялся отомстить всем, кто его посмел так унизить. Кудлин тяжело вздохнул и набрал нужный номер мобильного. Его номер высветился у Гиви, и тот сразу дал отбой. Кудлин набрал еще раз и снова получил отбой. Кажется, Гиви был сильно рассержен.

Тогда Леонид Дмитриевич послал грузинскому компаньону сообщение: «Возьми трубку. Произошла чудовищная, недопустимая ошибка, и я готов извиниться. Возьми трубку, мне нужно поговорить о марокканском контракте».

Отправив сообщение, он снова набрал его номер. После седьмого вызова Гиви наконец отозвался. Слова «марокканский контракт» возымели свое действие.

– Что тебе нужно? – спросил Гиви, даже не поздоровавшись.

– Позвонил, чтобы извиниться, – быстро сообщил Кудлин. – Если хочешь, я отправляю к тебе Иосифа в багажнике своего автомобиля. Он просто ничего не понял и все перепутал. Тебя должны были арестовать и вывезти за город, чтобы пристрелить при попытке к бегству, но мы сумели договориться с федералами и отменить этот приказ.

– Получается, что вы меня еще и спасли? – разозлился Гиви.

– Именно поэтому я тебе и звоню. Могу даже при всех извиниться, когда ты их соберешь. Но тебя действительно должны были убрать. Был получен приказ – кончать всех, кто так или иначе мог знать о наших марокканских друзьях. Мы, конечно, очень перед тобой виноваты, что не успели вовремя предупредить. И поэтому после долгих размышлений я решил позвонить и извиниться.

– Я чуть не задохнулся от надетого на меня мешка, а ты думаешь, что все закончится твоими извинениями? Сделаем так. У меня три условия. Во-первых, голова Иосифа. Ты пришлешь мне ее в подарочной коробке, перевязанной ленточкой, чтобы я немного успокоился. Во-вторых, подаришь эти ампулы, которые заставляют человека быть таким болтливым. И в-третьих, вы разрешите мне принять участие в вашем марокканском проекте. Много я не потяну, но на десять-пятнадцать процентов меня хватит. Все понял или повторить еще раз?

– Хорошо, – сказал Кудлин. – Голову Иосифа могу прислать прямо сейчас, ампулы нужно купить – мы их уже потратили, а участие в проекте я тебе гарантирую. Тем более что мы сейчас отправляем в Барселону нашего представителя – Илью Некрасова, который и должен будет договориться по всем пунктам.

– Пятнадцать процентов, – прохрипел Гиви.

– Конечно, – радостно согласился Леонид Дмитриевич, а про себя подумал: «Ты еще двадцать попроси, чтобы наверняка подписать себе смертный приговор».

– И насчет ампул не забудь. Мне только один укол сделали, – напомнил Гиви, – значит, у вас есть еще коробка с этими ампулами.

– Мы все потратили, – перебил его Кудлин, – Джамалу сразу две ампулы вкатили. Можешь позвонить и узнать, он тоже на нас страшно обижен. Только у тебя ничего не произошло, если не считать разбитого стекла на балконной двери, а у него погибли все собаки и все охранники.

– Я проверю, – пообещал Гиви.

– Можешь прямо сейчас ему перезвонить. И еще одна небольшая просьба. Насчет Иосифа. Он сейчас улетает в Англию по приказу Рашковского. Как только вернется, я его к тебе пошлю. Лучше живого пошлю, чтобы ты сам ему голову отрезал. Зачем лишать тебя такого удовольствия?

– Ты отдашь мне своего помощника? – недоверчиво спросил Гиви.

– Он мне надоел… Значит, договорились? У нас мир?

– Я сейчас позвоню Джамалу и все у него узнаю. Если ты соврал, больше мне не звони.

– Зачем мне лгать? Это же глупо, ты легко можешь все проверить.

– Так я и сделаю. – И Гиви отключился.

«Кажется, была такая песенка: «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним что хошь». Это как раз тот случай», – усмехнулся Кудлин и тут же перезвонил Рашковскому:

– Все нормально. Я уже сообщил обоим имя нашего связного.

– А он сам об этом знает?

– Пока нет. Но Иосиф будет с ним говорить.

– Только не нужно пережимать, – посоветовал Рашковский. – А как Гиви? Неужели ничего не потребовал?

– Три пункта: голову Иосифа, ампулы «сыворотки правды» и участие в марокканском контракте.

– А мою голову он случайно не хочет?

– Твою – нет.

– Какое участие?

– Пятнадцать процентов.

– Шесть миллионов долларов, – нехорошо засмеялся Рашковский. – Значит, свою жизнь и честь он оценил в такую крупную сумму. Он себя явно переоценил. Шесть миллионов… А получить хочет девять. Итого пятнадцать. Красиво жить не запретишь. Только мне кажется, что он вообще ничего не получит.

– Не будем обсуждать такие вопросы по телефону, – заметил Кудлин.

– Почему не будем? Мы ничего незаконного не делаем. Обороты нашей компании достаточно большие, и мы платим все налоги в отличие от нашего грузинского друга. Даже если нас сейчас слушают, пусть знают, что мы законопослушные граждане и у нас все в порядке, – со значением произнес Рашковский.

– Да, конечно, – пробормотал Кудлин, – до свидания.

Он положил трубку и вызвал к себе Иосифа. Тот появился почти сразу, словно ждал за дверью.

– Позвони Некрасову прямо сегодня, через два часа, ближе к вечеру, – приказал Кудлин. – У нас почти не остается времени, а ему еще нужно будет оформлять визу. И я хотел бы присутствовать при вашем разговоре.

Иосиф согласно кивнул.

– Между прочим, я извинялся за тебя перед Джамалом и Гиви. Им твой цирк явно не понравился, – добродушно сообщил Кудлин. – А Гиви даже потребовал твою голову в коробке.

– Когда пошлете? – спросил Иосиф, не меняясь в лице.

– Я сказал, что ты пока улетаешь в Англию. Им обоим нужно участие в нашем совместном проекте с марокканцами. Меня очень беспокоит, что об этом уже знает так много людей. И генерал Бандриевский, который захотел двадцать пять процентов, – тоже. Поэтому твой Некрасов будет идеальным прикрытием для нашего проекта. А потом мы с ними поговорим насчет твоей головы.

– Хорошо. Только предупредите, когда будете посылать мою голову, чтобы я тоже был в курсе, – с серьезным выражением лица пошутил Иосиф.

– Не беспокойся. Твоя голова нам еще понадобится, – уверенно произнес Кудлин.