Они вышли из здания. Сели в машину.

– Куда едем? – спросил водитель.

– Никуда, – ответил Дронго, – давайте немного отъедем, но только так, чтобы мы видели двери здания. Потом остановимся и будем ждать. Посидим и подождем.

– Чего подождем? – не понял Вейдеманис.

– Этот тип точно знал, кто мы такие, – пояснил Дронго, – он улыбался, говорил какие-то банальности, но глаза его выдавали. Было заметно, как сильно он нас ненавидит. И он знает наши настоящие имена. Среди уголовников меня знают даже лучше, чем среди правоохранителей.

– Ты думаешь, что он знает, кто к нему пришел? – удивился Эдгар.

– Убежден, – сказал Дронго. – А теперь посмотрим, кто именно выйдет из их здания. Я обратил внимание, как разговаривал с нами Абессалом Константинович. Чуть громче, чем нужно. Явно в расчете на человека, который находился в соседней комнате и слышал нашу беседу. Несколько раз Тордуа повернул голову, глянув на книжный шкаф, который явно вел в другую комнату. И на столе лежала пепельница, где кроме его сигары были смятые окурки сигарет.

И еще. Предлагая нам войти в кабинет Тордуа, его секретарь даже не поинтересовалась, как именно нас зовут, потому что знала, как именно. Кстати, он не стал протягивать нам руки. В уголовной среде не принято пожимать руку следователям и сотрудникам правоохранительных органов. А мы для него следователи. И это значит, что в соседней комнате находился другой преступный авторитет, перед лицом которого Абессалом Константинович не мог так опозориться.

– Кто-то идет, – показал водитель на выходящего из здания человека.

– Все правильно, – кивнул Дронго, – посмотрите на этого типа. Он явно не специалист по закупкам, а специалист по иному профилю. Обрати внимание на его «Мерседес» с затемненным стеклами. И на его навороченный номер. А сейчас позвони в информационный центр МВД кому-нибудь из наших друзей и узнай, кому принадлежит эта машина. Хотя мне показалось, что я узнал этого типа, бывшего спортсмена и бандита по совместительству.

Вейдеманис достал телефон, набрал нужного ему абонента и, попросив уточнить имя владельца автомобиля, продиктовал номер машины. Когда через минуту ему сообщили данные, он изумленно взглянул на Дронго.

– Я думал, ты шутишь, – признался он. – Это известный криминальный авторитет Нодар Чургулия по кличке Боксер. Этот автомобиль зарегистрирован на его имя.

– Что и следовало ожидать, – кивнул Дронго. – И еще одна «приятная» особенность. Чургулия по отцу грузин, а по матери абхазец, а Тордуа грузин по отцу и осетин по матери. Но работают вместе. Такой прекрасный преступный интернационал. Меня всегда умиляет братство азербайджанских и армянских бандитов. Пока там, на Кавказе, шли кровопролитные войны и погибали люди с обеих сторон, здесь бандиты обеих национальностей прекрасно договаривались и вместе работали. Такой изумительный интернационал.

– Он профессиональный убийца, – сказал Вейдеманис, выслушав сообщение из информационного центра МВД, – нам нужно быть осторожнее.

– Нет, – сказал Дронго, – это им нужно быть осторожнее. После того как вчера ты вернулся в таком состоянии. Это я настоящий убийца, который не знает ни жалости, ни прощения. И в отличие от нашего знакомого Тордуа и этого господина Чургулия я не имею приводов в полицию и за мной не числится уголовных наказаний. Поэтому я более опасный убийца, чем эти господа, вместе взятые. И я собираюсь им это доказать. Поехали, Валера, – сказал он, обращаясь к своему водителю.

Машина тронулась с места.

– Что теперь? – спросил Эдгар.

– Теперь будем проверять досье Чалмаева, который мне нравится все меньше и меньше, – признался Дронго. – Нужно будет выяснить, какие дела он вел в последние годы. Дмитрий Кремей вспомнил, что перед самым увольнением Чалмаеву объявили выговор. Нужно узнать, за какие грехи. И вообще этот человек кажется мне не совсем адекватным. Все в один голос говорят, что он был неплохим профессионалом, сказывались десятилетия работы в Министерстве внутренних дел. Но никто не хвалит его как человека. Наоборот, говорят, он был замкнутым, неразговорчивым, жестким. Поэтому наша первоочередная задача состоит в том, чтобы выяснить, каким человеком на самом деле был господин Чалмаев. Но… но… Приехав к господину Тордуа, мы невольно спровоцировали слишком большой интерес к своим персонам. И если я правильно понимаю человеческую психологию, то наш новый знакомый Боксер уже сегодня получит задание по устранению одного из нас. Меня лично беспокоит этот неприятный факт. И еще мне одинаково неприятно будет, если начнут стрелять в меня или в тебя. Не хочется оставаться одному, за столько лет я уже привык к тебе.

– Только из-за этого? – прищурился Вейдеманис. – Спасибо и за это.

– Надеюсь, тебе тоже будет скучно одному, – продолжал Дронго, – поэтому мы просто обязаны объявить охоту на тигра с приманкой на козленка. Нужно только определить, кто именно будет «козленком». Полагаю, что я могу тебе довериться и выступать в этой роли, чтобы ты был «охотником».

– Нет, – решительно возразил Эдгар, – ты у нас профессиональный стрелок, и здесь не может быть никаких сомнений. Я буду козленком, а ты – охотником. Не могу пожелать, чтобы ты не промахивался, учитывая, как здорово ты стреляешь. Но могу пожелать – не опаздывать. Чтобы он не успел выстрелить первым.

– Не успеет, – твердо пообещал Дронго, – это я могу тебе гарантировать. Шерлоку Холмсу было легче, он подставлял манекен. А нам нужно подставлять друг друга, что гораздо опаснее.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Эдгар.

– Поехали домой за оружием, – решил Дронго, – а потом мы немного помучаем нашего друга Боксера. Он получил этот титул за победу на молодежном чемпионате России. Но с тех пор громких спортивных побед у него не было. Только криминальные.

– Напрасно они связались с тобой, – усмехнулся Вейдеманис. – Я бы на их месте не рискнул. Ты действительно слишком опасный человек. Я тоже обратил внимание на окурки в пепельнице Тордуа, но думал, что они остались от прежнего посетителя.

– Который не мог уйти, не столкнувшись с нами, – заметил Дронго. – Кстати, нам важно узнать, каким образом Тордуа мог выйти на первого мужа Арины Савельевны. Хотя бы для того, чтобы защитить несчастную женщину в будущем.

– Это ее первый муж был несчастным человеком, – вспомнил Вейдеманис, – он так переживал, что совершил подлость.

– Типичный синдром опустившихся людей, – жестко сказал Дронго, – сначала поддаться соблазну, совершить недостойный поступок, а потом раскаиваться и сожалеть о нем. Все типы, страдающие различными формами социальных «маний», похожи друг на друга. Алкоголики, наркоманы, азартные игроки, даже обжоры. Сначала они изо всех сил пытаются держаться, потом срываются, потом ругают себя за эти срывы, потом снова срываются и в конце концов просто обреченно машут на себя рукой и пускаются «во все тяжкие». Басманова погубила не авария и не сломанные ноги. И уж тем более не Абессалом Тордуа, появившийся у него дома в роли своеобразного искусителя. Его погубили собственное малодушие и страсть к алкоголю, которая стала его формой существования.

– Тебе не говорили, что ты иногда бываешь жестоким, – заметил Эдгар, – я видел вчера, как сильно он переживал. В конце концов своей смертью он доказал, что действительно раскаивался.

– Он доказал только свою слабость, – возразил Дронго, – может, поэтому во многих религиях самоубийц не хоронят на освященных кладбищах, считая их поступок смертным грехом. Это всегда проявление слабости. Жизнь – абсолютный и уникальный дар, который дается человеку один раз. Как вспышка света между двумя абсолютно темными провалами. И так обидно бывает, когда человек не может или не хочет распоряжаться этим уникальным даром, когда губит свое тело и душу, тратит время на пустяки, не пытаясь увидеть, осознать, понять, прочувствовать всю красоту этого мира.

– Тебе нужно выступать с лекциями на подобные темы, – добродушно заметил Вейдеманис, – учитывая твой агностицизм вкупе со способностью убеждать, это может производить сильное впечатление.

– Убедил. Брошу свою работу и пойду в проповедники-агностики, – рассмеялся Дронго.

Они подъехали к дому, машина вкатилась во двор.

– Выходим осторожно и сразу в подъезд, – напомнил Дронго, – а ты, Валера, оставь машину и уходи домой. Чтобы больше я тебя здесь не видел. Приедешь, когда я тебя позову. Только через несколько дней.

– Хорошо, – согласился водитель.

Дронго и Вейдеманис вошли в дом и стали подниматься наверх.

– Что ты придумал? – спросил Эдгар. – Я ничего не понимаю.

– И не нужно понимать, – улыбнулся Дронго, – сейчас приедет моя кухарка, и мы останемся дома. На весь день. Может, еще посидим дома и завтра. Понадобится, и послезавтра. Продуктов дома у меня много, я человек запасливый. Кухарка приготовит нам еду на два-три дня. Мясо уже привезли, овощи и фрукты тоже.

– Ничего не понимаю, – повторил Вейдеманис, – почему мы должны сидеть у тебя дома. Чего мы будем ждать?

– Пока сдадут нервы у наших друзей, – пояснил Дронго, – ведь они не знают, что нам известно об их присутствии. И будут ждать нас, чтобы в той или иной форме высказать свое «фи». А мы будем сидеть дома, вместо того чтобы проводить расследование. Можешь себе представить, как сильно это будет доставать наших друзей. После самоубийства Басманова и нашего нахального появления у Абессалома Константиновича. Они ждут наших активных действий, а мы не выходим из дома. Тем более из моего дома. Можешь себе представить, как это будет нервировать наших противников. Они не поверят, что мы никуда не выходим, и обязательно рискнут проверить лично, что происходит. Вот здесь мы и будем их встречать.

– Почему ты так уверен, что все это сработает?

– Ты видел, как улыбался Тордуа? Он был абсолютно убежден, что мы в его власти. И поэтому его друг выходил из здания, даже не пытаясь спрятаться или немного задержаться, чтобы не появляться сразу за нами. Об этом они даже не думают. Они чувствуют себя охотниками, которые вышли позабавиться, и чувствуют себя хозяевами положения. Два бандита против двух интеллигентов-хлюпиков. То есть против нас с тобой. Хотя бандитов не обязательно будет двое. Их может быть гораздо больше. А вот наша задача доказать им, что добро иногда бывает с кулаками, как бы пафосно громко это ни звучало.

– Не лучше ли вызвать полицию и устроить засаду?

– Нет, не лучше. Среди вызванных сотрудников обязательно будет осведомитель бандитов, который сообщит им о нашем плане. В таких случаях лучше не доверять посторонним. А ты и Леонид Кружков – единственные люди, которым я могу доверять. Тордуа решил поиграть с нами в кошки-мышки, не подозревая, что сам станет мышкой. Мы вызовем полицию только в последний момент, когда наши убийцы будут уже за дверью.

– Делай, как считаешь нужным, – согласился Эдгар.

– Дело в том, что у нас на лестницах есть двери, которые могут быть заблокированы в случае пожарной тревоги, – пояснил Дронго. – Не сомневаюсь, что у этих типов есть свои специалисты по открыванию замков. Они поднимутся к нам все вместе. И нам останется попросить Кружкова отключить кабины лифтов и заблокировать двери на лестницах, чтобы они не могли уйти. А ты будешь исполнять роль испуганного свидетеля, который попытается с ними договориться. Они ведь не могут знать, что у нас есть оружие.

– И это считается ролью «козленка»? – фыркнул от возмущения Вейдеманис. – Я буду за стальной дверью, которую трудно вышибить даже тараном. И еще вооруженным, рядом с тобой. Это уже не «козленок», а сидящий в бронетранспортере наводчик орудия. Неужели ты думаешь, что они посмеют полезть в квартиру?

– Уверен. Они не поверят, что можно сидеть дома, получая гонорар за расследование этого дела. Такие понятия просто не укладываются в головах бандитов. Получив деньги, нужно их отрабатывать, – это закон уголовного мира и закон бизнеса, – а не сидеть дома, запершись в своей квартире.

В этот день они играли в шахматы, и Дронго сумел выиграть белыми только одну партию, проиграв четыре. В этот день Кружков получил распечатку всех остальных разговоров погибшего Чалмаева, и там опять был номер телефона, зарегистрированного на Аристарха Шулейко, которому Чалмаев звонил за несколько минут до своей гибели. И наконец, в этот день кухарка, приготовив еду, быстро ушла из дома, оставив напарников вдвоем. Дронго уселся за свой компьютер, Вейдеманис достал книгу и, устроившись на диване, начал читать. Минуты складывались в часы. В шестом часу вечера им позвонил Трегубов.

– У вас есть какие-нибудь новые сведения? – спросил он.

– Очень много разных сведений, и не все приятные, – признался Дронго. – Но потерпите еще несколько дней.

– Я не совсем понимаю, чем вы занимаетесь, – пробормотал Трегубов, – я думал, что уже сегодня вы закончите расследование и назовете мне имя возможного предателя, который слил информацию «Орфею». Кстати, своего сына я уломал, и его супруга будет послезавтра у нас на даче. Можете приехать после шести вечера. Завтра они будут на дне рождения у своих знакомых, а послезавтра приедут к нам.

– Постараемся, – пообещал Дронго, – но пока не могу обещать ничего конкретного. У нас слишком много работы.

Разочарованный Трегубов попрощался и отключил связь.

– Какие-то непонятные дилетанты, – громко сказал он, обращаясь к супруге, – а мне еще хвалили этого эксперта и говорили, что он лучший.

В этот день, уже ближе к восьми часам вечера, Кружков позвонил Дронго.

– У вашего дома примерно два часа стоит машина, – сообщил он. – В ней двое людей. Рядом припаркован еще один «Мерседес», о котором вы говорили. И там еще один человек. Все нервничают, все время смотрят на двери вашего подъезда, на ваш двор и на часы.

– Пусть смотрят, – усмехнулся Дронго, – ты можешь ехать домой. Передай список телефонов на мой электронный адрес.

– Уже передал, – сообщил Кружков.

Автомобили отъехали от дома только во втором часу ночи, так и не дождавшись появления на улице Дронго или его напарника. На следующее утро, примерно в половине десятого, оба автомобиля снова появились у дома. Кружков доложил, что сидящие в нем люди все время жуют и смотрят на часы. Дронго и Вейдеманис продолжали оставаться в квартире. Прошел еще день. Ближе к вечеру из первой машины вышел один из бандитов, который подошел к дежурному охраннику.

– Вам не говорят, когда жильцы куда-то уезжают? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил охранник, – это не наше дело. Главное, чтобы здесь не было чужих.

На этот раз машины стояли до половины первого, и первая машина уехала с громким скрежетом, словно вымещая злость на новых шинах. Второй автомобиль отъехал гораздо тише. Кружков доложил, что сидевший в первой машине громко ругался. Дронго и Вейдеманис не отвечали на звонки городских телефонов и опускали плотные шторы по вечерам, прежде чем включить свет. Со стороны вообще было непонятно – живут ли в этой квартире люди или она пустая. На третий день обе машины появились уже в половине девятого, словно ожидая, кто именно наконец выйдет из дома.

В одиннадцать утра из «Мерседеса» решительно вылез Чургулия, который приблизился к одному из охранников, работавших в доме. Тот поднялся при виде незнакомца. Второй охранник поливал цветы в горшках, стоявших в глубине здания.

– Доброе утро, – поздоровался Чургулия. – Скажи, дорогой, ты не знаешь, господин Дронго сейчас дома? Может, он куда-нибудь уехал? Уже два дня мы его не можем найти.

– Может, и уехал, – пожал плечами охранник, – а может, дома. Это меня не касается. Захочет – выйдет. Не захочет – не выйдет. – Он не успел договорить, когда Боксер вдруг зло и решительно ударил его левой рукой. Дежурный буквально взлетел на несколько метров и упал на пол. Второй дежурный, обернувшись, увидел свалившегося товарища и бросился к нему на помощь, и тут получил еще более сильный удар и тоже упал без чувств. Боксер огляделся, оттащил обоих дежурных в их комнату, запер ее на замок и вышел на улицу, приглашая жестом обоих подельников, сидевших в другой машине. Они быстро вылезли из своего автомобиля и вошли в дом.

– Охраны нет, – сообщил Боксер, – мы можем подняться.

– А где эти ребята? – не понял один из бандитов.

– Спят, – зло пояснил Боксер, – пошли все вместе. Может, они заперлись и сидят у себя в квартире. Нужно будет действовать как можно быстрее. Пушки с собой?

– Взяли, – показал пистолет один из бандитов.

Они поднялись на этаж, и Боксер позвонил в дверь. Перед тем как подняться, он вытащил большую коробку из комнаты дежурных. Она была пустой и легкой. Он пробил отверстие рукой и вложил в коробку свое оружие. Оба бандита двинулись следом. Когда раздался звонок в дверь, Дронго, сделав знак Вейдеманису, чтобы тот молчал, подошел к дверям и осторожно посмотрел в глазок. Сомнения не было – прибыли бандиты.

Держа перед собой большую коробку, в которой был пистолет, Боксер снова позвонил в дверь.

– Вам посылка, – прокричал он.

– Вот так, – сказал Дронго, – даже когда не хочешь убивать, приходится стрелять. Ты видишь, они просто напрашиваются на мои выстрелы. А я ведь действительно не хочу никого убивать. Теперь можно будет вызывать полицию и попытаться задержать этих ребят у наших дверей еще на несколько минут.

– Охранники не отвечают, – сообщил Вейдеманис, пытавшийся дозвониться до сотрудников охраны, находившихся в своей комнате.

– Молодцы, – сказал Дронго про бандитов, – мы недооценили этих ребят. Они сначала убрали обоих охранников, а потом поднялись наверх. Теперь нужно будет попросить Кружкова заблокировать кабины лифтов и закрыть двери на лестницах.

Боксер позвонил в третий раз.

– Вам посылка, – еще раз прокричал он, потрясая коробкой. Дронго собирался осторожно отойти от дверей, когда вдруг с нарастающим ужасом увидел, как открылись створки кабины лифта и из него вышла Иджиля Батаева, которая, пройдя мимо двоих бандитов, остановились рядом с Боксером.

– Вы думаете, он дома? – спросил тот, криво улыбаясь.

– Думаю, что да, – ответила она, – поэтому я и приехала к нему. – В руках у нее была какая-то книга.

Боксер счастливо улыбнулся, опуская коробку. Теперь он был уверен в том, что Дронго сам откроет им дверь.