Забыть обо всем. Снова научиться быть животным. Леа такая загадочная, непредсказуемая: вспыльчивая и веселая, улыбающаяся и печальная, самостоятельная и зависимая, проницательная и примитивная. Она ничего не сознавала и не понимала, насколько прекрасна.

В тот вечер, уложив ее спать, Я рылась в старых номерах Elle, чудом не потерявшихся при переезде. Наконец нашла что искала: из груды остальных номеров с триумфом был извлечен тот, в котором Жюльет Бинош упоминает ассоциацию под названием «Лига кормящих». Обнаружилась еще одна статья, в которой о ней говорит также Инесс де ля Фрессанж. Нужно обязательно узнать координаты этой организации, которая может сделать счастливыми новоиспеченных матерей.

Вот так через несколько дней я оказалась на собрании «Лиги кормящих», которое состоял ось недалеко от нашей квартиры, на рю Шарло. Наконец-то появилась возможность узнать тайну, которую передают друг другу шепотом в этом таинственном сообществе, где царят женщины, кормящие грудью. Мне откроется тайна женщины-матери.

Место проведения встречи оказалось обычной квартирой. В гостиной сидели женщины, собравшиеся в кружок, все с детьми. Одни держали своих грудничков на руках, другие положили их на специальные коврики на полу, где те беспорядочно барахтались. Дети постарше играли в соседней комнате и время от времени приходили, чтобы присосаться к материнской груди, при этом мать, закатывая пуловер, даже не прекращала разговора, словно это было самым обычным делом.

Я молча сидела рядом с остальными, не вступая в разговор, у меня единственной не было с собой ребенка. У темноволосой молодой женщины рядом со мной две девочки — по одной у каждой груди. Когда все представлялись, она назвалась «Лоранс, мать Клемане шестнадцати месяцев и Хлоэ трех месяцев». Она рассказывала о своем опыте, явно гордясь собой. Свою младшую дочь женщина кормила грудью два с половиной месяца, но добавляла к этому и молоко из бутылочки. Вначале, следуя советам «Лиги кормящих», она вводила питательные добавки с помощью клизм, но это было не так легко, и пришлось полностью отказаться от такого способа, когда Лоранс из-за неловкого движения чуть не проткнула малышку насквозь. Тогда она перешла к пипетке, а затем к соске — сначала с одним отверстием, потом, через три недели, с двумя, потому что малышка сосала молоко слишком медленно и начались проблемы с пищеварением… Теперь женщина хотела знать, как отразится питание из бутылочки на кормлении грудью.

Мари, председатель собрания, была категорична: бутылочки нужно избегать любой ценой, это главный враг естественного вскармливания. Стоит попробовать чашку с пластмассовым рожком, поскольку есть риск, что ребенок перестанет различать соску и материнскую грудь, и тогда, к сожалению, придется прекратить естественное кормление.

Мишель, молодая блондинка с огромной грудью, к которой припал крошечный младенец, принимала галактогил, чтобы увеличить количество молока, а также пила анисовый отвар и безалкогольное пиво. Но что еще нужно делать, чтобы не прибегать к детскому питанию? Мари посоветовала ей кормить ребенка чаще.

Когда очередь дошла до меня, я представилась: «Барбара, мать Леа двух месяцев».

— Ты кормишь ее грудью?

— Да…

— Берешь с собой, когда уходишь из дому?

— Да, иногда, во всяком случае…

— Кладешь ее с собой в постель?

— О, нет… то есть стараюсь этого избегать.

— Напрасно. У нас принято всюду брать детей с собой, и в постель в том числе. Мы считаем, что это хорошо для ребенка, потому что можно в любой момент покормить его. Гораздо легче давать ребенку грудь, когда он спит рядом с тобой.

— Ах, вот что. Да, я согласна. Вообще-то, по правде сказать, я кладу ее с собой в постель. И даже попросила моего друга спать в гостиной, потому что для троих на кровати места недостаточно.

— Что ж, хорошо! А теперь ты можешь нам рассказать что-нибудь из своего опыта?

Моего опыта… С появлением ребенка я забыла о супружеской близости, почти не спала, с трудом выкраивала время вымыть голову, не читала книг, не встречалась с друзьями. Я стала матерью — пусть так. Но откуда мне было знать, что мать не может больше быть никем другим. Приходится отвергать все остальные роли: отказаться от сексуальности, соблазнительности, работы, спорта, тела и духа. Выходит, надо отказаться от жизни. Примерно это я и сказала.

Все присутствующие смотрели на меня, как на убийцу, или даже хуже. Они считали меня недостойной называться матерью. Не нужно было вообще поднимать эту тему, но трудно удержаться. После родов я постоянно чувствовала себя одинокой и теперь радовалась столь внимательным слушательницам.

Много раз я возвращалась в «Лигу кормящих», чтобы встретиться с себе подобными. Они говорили только о младенцах, об уходе за ними, о кормлении, сосках-пустышках, детских ковриках…

Глядя на этих женщин с детьми, я пришла к выводу, что они делятся на две категории: кормящие грудью и из бутылочки. Иными словами, одни отваживались посвящать себя материнству, а другие нет; первые принимали свой статус млекопитающего, а вторые не могли с этим смириться. Кому-то нравилось быть животным, а кому-то нет; были рьяные сторонницы вскармливания грудью, фанатки материнства и те, кому оно внушало отвращение; одни чувствовали себя по-настоящему счастливыми в роли матери, а другие взяли на себя ответственность из чувства долга или из сострадания.

Я понемногу продвигалась в науке вскармливания грудью, которое становилось для меня все более привычным и даже приятным, и в один прекрасный день превратилась в мать, строящую всю свою жизнь вокруг кормления. Благодаря мудрым советам «Лиги кормящих» это теперь приносило мне такое удовлетворение, такую сильную, совершенную, простую радость отдачи, что уже не нужно было ничего другого. Мне больше не хотелось заниматься любовью с моим другом, поскольку у меня был ребенок, который смотрел на меня с такой требовательностью, что невозможно было сопротивляться. Испытываемые при этом чувства приводили меня в восторг.

— Браво, Барбара, — сказала Мари на восьмом сеансе. — Можно тебя поздравить — ты довела кормление грудью до совершенства. Поделишься с нами опытом?

— Я хотела бы сказать о счастье давать ребенку грудь. Об удовольствии смотреть на то, как он ее сосет, и сознавать, что это умение заложено в нем от природы — искать грудь, распознавать ее запах, наслаждаться ею всем своим существом…

По сути, я жила этими мгновениями благодати, когда мое желание и желание ребенка совпадали — давала ему грудь, потому что сама хотела. Это было свидетельством любви, и к тому же я чувствовала себя частью цепочки, тянувшейся с давних, незапамятных времен появления человека.

Кормление грудью — единственная не изменившаяся с тех пор вещь, не считая деторождения. Оно связывает нас с доисторическим прошлым, спрятанной под покровом цивилизации первобытной сущностью, от которой мы удаляемся с каждым днем все быстрее и быстрее.

Вот в чем, говорила я себе, заключается тайна женщины-матери. Вот в чем наша сила и одновременно слабость. Мы — самки, матери, источник жизни, моря и континенты, звезды и светила.