– Все на пол! Кто шевельнется, получит пулю!
Ступор. Мгновение, когда еще остаются сомнения. И вдруг время застывает, а с ним – сердце, дыхание, слова. Жизнь останавливается. Как пленка в самой середине фильма – резко, внезапно. Так пропускаешь ступеньку на лестнице. Так обрывается траектория…
В магазине тишина длится секунду, от силы – пару секунд. Потом возникает паника. Тотальная, слепая, истерическая. Мишель Бурдье, домашняя помощница, срывается первой. От ее пронзительного, насыщенного ужасом вопля душа выворачивается наизнанку. И не внезапное появление Жоакима Фалле в магазине, а именно крик становится настоящим катализатором повального страха. Как будто получено разрешение бояться, официальное подтверждение катастрофы. Жо стоит перед ними – черный силуэт без лица, размахивающий пистолетом. Угроза на устах, на кончиках пальцев – смерть…
Мишель Бурдье вторит молодая служащая, Софи Шене. Она ощущает ужас и смятение пожилой дамы, и это пугает больше, нежели непосредственная опасность, исходящая от бандита.
– Заткнитесь обе! – выкрикивает Жо.
Женщины моментально умолкают. Одно слово налетчика – и в магазине воцаряется звенящая тишина.
Остальные покупатели в ступоре. Их движения, мысли и слова парализованы.
Молодая мать Леа Фронсак бледна как полотно. В лице не осталось ни кровинки. Ее сердце остановилось. Душа – в агонии.
Тома Пессен, бухгалтер, смотрит на Жо расширенными от ужаса глазами, как если бы увидел привидение. Хотя нет, привидения не бывают такими страшными…
– Всем лечь на землю, или стреляю в первого попавшегося! – вопит налетчик, ощущая новый всплеск агрессии. – Ты, кассир, выходи из-за кассы в проход, я хочу тебя видеть!
Подкрепляя слова делом, он наводит пистолет на домашнюю помощницу и ее подопечную. Женщины оказались ближе к кассе, чем парочка офисных служащих. Жо кладет палец на спусковой крючок.
Все моментально распластываются на полу.
Все, за исключением Жермен Дэтти.
Она замерла в своей инвалидной коляске и даже не пытается переместиться на пол. И смотрит на налетчика так, словно приказ ее озадачил, но в то же время рассердил и вызвал любопытство.
– И ты, старуха! Ложись, быстро! – кричит Жо, прицеливаясь Жермен Дэтти в голову.
– Кретин несчастный, по-твоему, я могу лечь? – зло спрашивает она и указывает на свои ноги.
Тон и слова Жермен Дэтти, а также ее неподвижность приводят Жо в растерянность. Несмотря на кашу в голове, адреналин в крови, наркотическую ломку и ненависть, он вдруг осознает, что приказывать инвалиду-колясочнику лечь на землю – чистейшей воды идиотизм.
Осознание собственной глупости ослепляет его похлеще, чем вспышка ярости. Жо слетает с катушек. Без дальнейших разговоров он подбегает к старухе, хватает ее за ворот и швыряет на пол.
И тут же со всех сторон – возгласы ужаса, пронзительные и громкие. Падение оказалось для Жермен Дэтти болезненным, но хорошо хоть кресло низкое… Как бы то ни было, жестокая выходка мужчины в балаклаве всех шокировала.
Градус страха поднимается еще на одно деление.
И снова тишина. Затравленное молчание изредка нарушается чьим-то всхлипыванием, которое тут же затихает. Только бы не обратить на себя внимание изверга, не навлечь его гнев… Жо наслаждается моментом – и зрелищем тоже. Властью – в особенности. На этот раз к нему прислушиваются. Его видят. Его боятся.
На этот раз он – живет.
Голос в голове нашептывает: «Жо, забирай деньги и сматывайся! Быстрее! Не теряй времени!»
И правда, пора действовать. Жо поворачивается к кассиру Гийому Вандеркерену и с удовольствием отмечает, что тот исполнил приказ – вышел из-за кассы и теперь, едва осмеливаясь дышать, лежит в проходе лицом в пол.
– Ты! – кричит Жо в его сторону.
Гийом замирает от ужаса – каменное изваяние, не способное шевельнуть даже пальцем.
– Эй, кассир, я с тобой говорю! – громче прежнего заявляет Жо.
Дрожа от страха, бедняга поднимает голову и смотрит на налетчика.
– Вставай и принеси мне деньги. Все, что есть в кассе.
Гийом спешит подчиниться. Движения у парня беспорядочные, рассудок затуманен страхом. Он возвращается к кассе, выдвигает денежный ящик и лихорадочно дрожащими пальцами хватает пачку купюр. Замирает, потому что не знает, куда ее положить.
– Куда мне деть деньги? – спрашивает он срывающимся голосом.
Жо смотрит на него с недоумением, словно не понял вопроса. Проклятье, он не подумал про сумку! Не до того было… Гийом смотрит на него из-за кассы, стискивая купюры в руке, и Жо, окинув взглядом перепуганных людей, вдруг понимает, что все они ожидают его ответа.
– Засунь их в пластиковый пакет, кретин! – вопит он.
Головы опускаются на пол, словно этот крик уложил всех на месте, в то время как Гийом, дрожа всем телом, делает что приказано: хватает пластиковый пакет с логотипом мини-маркета и засовывает туда купюры. Его руки снуют от кассы к пакету и обратно.
– И талоны на обед тоже давать?
– Все, что есть в кассе!
Гийом сбрасывает в пакет и талоны тоже.
В мертвой тишине Жо обозревает содеянное. Наслаждается ужасом своих жертв, упивается властью, какой никогда раньше не знал, – и почти оргазмическим ощущением господства над людьми, местом и временем. Все это для него в новинку: и радостное волнение, и удовольствие от собственного могущества, и уверенность в своей правоте.
И вдруг движение справа привлекает его внимание. Одна покупательница привстала на локте и старается привлечь его внимание. Жо моментально берет молодую женщину на мушку и, не слушая, что она пытается сказать, вкладывает в угрожающий вопль всю свою ярость:
– Лежать! На пол, дура, или больше никогда не встанешь!