Сообщение перехвачено…

Конкуренция — это универсальная константа. Территориальность — исходный параметр. Создание империи — ожидаемый исход. Галактика постепенно расширяется, но в ней никогда не хватит места всем желающим достигнуть могущества. Желания всех разумных видов стремятся к абсолюту, так же как и наши собственные. Речь идет не о простом хищничестве. Не об охотнике и добыче. Не о выживании сильнейшего. Я посвятил всю свою жизнь и даже больше исследованию этого вопроса: великого замысла отбора и видообразования. Вселяющего одновременно благоговение и ужас.

Высшие существа в нашей Галактике конкурируют не за ресурсы и пищу. Им всем нужно нечто большее, нежели базовые потребности. Они соперничают между собой просто потому, что могут. Это — хищничество внутри группы. Одни хищники убивают других. Охотятся друг на друга. Словно волки, решившие завалить льва.

Мы участвуем в техноэволюционной гонке вооружений. Галактика испытывает нас на способность властвовать, процветать, существовать. Наш успех, однако, в то же время является нашей неудачей. С каждым шагом по пути к просвещению, господству и превосходству над другими мы роняем в землю семена собственного уничтожения. Пытаясь искоренить прочие разумные виды нашей Галактики, мы заставляем их адаптироваться. Учиться на ошибках на генетическом уровне. Мы создаем конкурентов, которые в своем эволюционном развитии приобретают все больше инструментов для того, чтобы стереть нас с лица Вселенной.

Я размышляю об ужасных вещах, коими являются наши достижения. О том, что нам нет числа и вся наша культура основана на завоевании. О наших производственных мощностях, достижениях в нематериальной сфере и могучих кораблях, несущих наши жуткие орудия войны в межзвездное пространство. В моих мыслях всплывают образы принцев Галактики и созданных на основе их генетического материала легионов — наших космических крестоносцев. Они — смертоносный дар для вражеских империй. Я думаю об этих безрадостных вещах… и понимаю, что мы обречены.

 

Глава 1

Сегментум Солар — пограничные секторы

Как такое могло произойти?

Во всех анналах истории навряд ли удалось бы найти подобный случай. Обычно захватчики объявляли о своих намерениях с помощью армий или космических флотилий. Некоторые с мрачным спокойствием дрейфовали в бездне космоса, а иные появлялись на границах наших систем так внезапно, что с обшивки их судов не успевала исчезнуть ледяная корка, оставшаяся после выхода из варпа. Все они были пришельцами. Иногда дикими и безрассудными, иногда ненасытными или холодными и расчетливыми. Они своими чужацкими глазами наблюдали за распространением человечества и надеялись, что смогут остановить волну. Империум вышел за границы нейтральной территории, и ксеносы на границах начали огрызаться. Периодически агрессоры занимали незаселенные пространства, клочок за клочком, или разжигали давно забытые конфликты, отвоевывая потерянную в прошлом родину предков. Именно такими были испытания, выпадавшие на долю людей в огромной и враждебной Галактике.

Так было до пришествия Зверя.

Ранние признаки грядущей катастрофы затерялись в обыденных ритуалах и рабочей рутине, из которых состояла жизнь миллиардов людей. На сотнях планет граждане Империума жили и работали, даже не подозревая о том, что сквозь пустоту космоса к ним несется послание. Поначалу шумовые всплески поглощались вокс-статикой звезд и реликтовым микроволновым излучением. Они были едва заметны на фоне звуков, издаваемых грузовыми челноками, двигавшимися на субсветовой скорости, и эфирного рокота, с которым торговые флоты входили в систему и уходили за ее пределы. Их заглушили орудийные залпы имперских фрегатов, сражавшихся с пиратами на окраинах пограничных регионов космоса. Они потонули в грохоте промышленных предприятий планетарного масштаба и гомоне миров-ульев. В речитативе гимнов, эхом разносившихся под сводами соборов и в непокорном гомоне неугомонного человечества.

Но постепенно шумы стали громче и резче, более настойчиво обозначив свое существование в инфразвуковом диапазоне. И тогда Империум вынужден был обратить внимание на глашатая своей судьбы. Первыми его услышали те, кто слушал. Чьи разум и уши уже готовы были принять сигнал. Пост прослушки Имперского Флота в Уробийском Поясе. Вокс-операторы 41-го полка Транксианских Стрелков на покрытом джунглями спутнике Босска. Маяк Телепатика под названием Изул-11 на Кантиллусе. Капер «Острегал», работающий в районе Призрачных Звезд по родовому свидетельству. Ему было позволено грабить корабли-призраки рукотворного мира Зар-Танн, но, прибыв в пункт назначения, капер обнаружил, что ксеносы загадочным образом покинули сегментум.

Однако право называться первым, кто официально распознал аномальный сигнал в пределах внутреннего рубежа, принадлежит двум людям. Адепт Дивизио Лингвистика Мёбиан Ортекс выделил содержимое шумовых всплесков на борту судна класса «Ковчег Механикус» под названием «Сингуляритии», и в то же самое время сестра-эмеритус Астрид из Схола Лексикон смогла перевести вокс-запись аномалии в семинариуме на горе Нисэй. Совершенно независимо друг от друга они быстро пришли к одинаковым выводам и с равной поспешностью проинформировали о своих находках имперские власти пограничных районов.

То, что звучало как утробный рев хищника с мира смерти, на самом деле оказалось речью на диалекте диких ксеносов. Варварским заявлением от их правителя, каким-то невозможным образом разносящимся по просторам космоса. Слова были неразборчивы и передавались похожими на артиллерийские залпы фрагментами, но совершенно точно можно было утверждать, что произнесены они были на языке зеленокожих. Передача принимала множество различных форм, однако определенные языковые схемы в ней не менялись. Перевод послания вышел грубым, но вполне достаточным для понимания.

Если отбросить примитивное бахвальство безумного чудовища, то существо называло себя «грядущей Резней» и «Зверем». Оно было вне себя от ярости и обещало «отплатить кровью за кровь», «принести конец империям слабаков» и «низринуть всех в выгребную яму забвения».

Пограничные секторы сегментума Солар быстро поняли, что Зверь не просто бахвалится. Шумовые всплески распространялись. Через несколько стандартных терранских недель количество систем, рапортовавших о феномене, выросло с шести до шестидесяти. А еще через несколько дней — до шести сотен. Зверь говорил. Люди слушали. То, что раньше звучало как далекие раскаты грома, не стоило внимания, игнорировалось, теперь гремело над головами подданных Империума. На планетах пограничных систем сводящий с ума рев Зверя заполнил собой все пространство. Любую деятельность парализовало. Люди не могли работать. Не могли спать. Не могли думать. Графики сбивались. Подати не собирались. Контроль над ситуацией начал ускользать из стальной хватки Империума.

Миллионы сошли с ума. Мрачный и строгий быт граждан, несмотря на всю свою суровость и несправедливость, был отстроен с целью защиты населения от чужаков. Большинство никогда не покидало пределы своих жилых кварталов и районов, не говоря уже о планетах. Помимо небольшого количества выживших ветеранов Астра Милитарум, редко кто мог похвастаться тем, что видел живого представителя ксенорасы. Именно поэтому, когда неукротимая ярость инопланетного чудовища заполнила их разум, многим просто не хватило психологической устойчивости, чтобы сохранить рассудок.

Среди рушащихся систем и планет, погружающихся в хаос восстаний, были и те, кто услышал обращение Зверя и попытался на него ответить. Чужацкая злоба поднимала из глубин их сознания нечто подавленное и угнетенное. В отличие от Бога-Императора, который, если не считать богослужений и проповедей, никак не участвовал в жизни простого гражданина Империума, Зверь был рядом. Его ярость билась в черепе. Разносилась по городским улицам и лавиной катилась по космическим просторам, окружавшим их родные миры. Спустя некоторое время начались осквернения алтарей и сожжения храмов. Таким образом, те, кто не имел в своем сердце веры, пытались смириться с грядущим роком.

Слова обладают силой, но куда большее значение имеют деяния. Зверь смог произвести шокирующее впечатление на миллиарды обитателей пограничных секторов ревом и угрозами. Но за ними пришли гравитационные бури. Если новоиспеченным последователям Зверя требовалось свидетельство его всемогущества, то его незримая власть над разрушительной стихией была именно тем, что нужно.

И в то время как авгурные блоки быстроходных торговцев, исследовательских станций и промышленных спутников фиксировали и отслеживали гравитационные аномалии на окраинах сегментума, многие узнали об их существовании лишь в тот момент, когда катастрофические разрушения начались в непосредственной близости от них самих. Верфи Ангелинского Узла — настоящее чудо современного Империума, — вращающиеся вокруг богатого торгового мира Корсик IV подобно планетарному кольцу, попросту разлетелись на куски. Обломки конструкции, на разработку и возведение которой потребовалось более тысячи лет, уплыли в космическую бездну вместе с телами примерно миллиона торговцев и их семей, называвших Ангелинский Узел своим домом. Для простых граждан Империума не существовало объяснения подобной трагедии. Адепты Механикус и служба безопасности Флота Узла понятия не имели о том, что могло вызвать гравитационный шторм. Для большинства это была просто демонстрация силы и могущества Зверя.

На планете Виргилия с низкой гравитацией, где высокие башни школ и университетов тянулись к небесам, пронзая облака, аномалия устроила настоящий хаос. Мир ученых попал во внезапно разверзшийся гравитационный колодец, заставивший всю планету дрожать, словно в конвульсиях. Как в замедленной голосъемке лес башен, шпилей и колоколен обрушился на стоящие под ними древние институты и коллегии ученых. В течение нескольких минут величавые очертания зданий превратились в едва видимые за завесой поднятой пыли руины, в которых все еще угадывалась тонкая работа мастеров.

Миры гибли один за другим, неспособные противостоять мощи гравитационных штормов. Фенимор по прихоти судьбы вращался вокруг газового гиганта 88-Клавия. Жители спутника часто любовались великолепной системой колец планеты, пересекавшей небо их родины. Но после того как гравитационная аномалия нарушила хрупкое равновесие, на Фенимор с небес обрушилась смерть. Осколки льда и спутников-пастухов пронзили тонкую атмосферу и превратили вопящих от боли людей в груды кровавого мяса. На следующее утро светило взошло над поверхностью мира, терзаемого бесконечным штормом из бритвенно-острых частиц.

На планете-крепости Бригантия III генерал Мил Монтегю из 47-го полка тяжелой пехоты руководил двумя миллионами имперских гвардейцев, готовясь к броску на Разлом Зодиокса. В числе расквартированных здесь солдат были и такие знаменитые полки, как Факсатинский Пехотный и Друнийские Дылды. Немногочисленные звездные системы Разлома превратились в настоящий рассадник инопланетных захватчиков: хрудов, нулий и хромов. Однако ксеномерзости суждено было выжить и получить возможность в будущем разнести свою заразу еще дальше. Нечто колоссальное попыталось материализоваться в системе Бригантия, отчего мир-крепость содрогнулся и пал под натиском незримой и неумолимой гравитации. Несмотря на все свои бастионы, бронетанковые соединения и миллионы солдат, Бригантия III никак не могла защититься от вторжения целого небесного тела.

Планета взорвалась. Невероятного размера обломки породы разлетелись в стороны, словно пушечные ядра, уничтожая флоты сверхтяжелых войсковых транспортов и эскортов Флота, ожидавших погрузки воинов генерала Монтегю для крестового похода на Зодиокс. На месте разрушенной планеты возникло новое небесное тело — маленькая черная луна. Такие же появились во многих секторах Внутреннего Кольца, не предвещая своим присутствием ничего хорошего.

Сопровождаемые сводящим с ума ревом Зверя и гравитационными бедствиями, опустошавшими окрестные миры, эти неестественные небесные тела материализовались повсюду в пограничных секторах. Предвещая грядущую катастрофу, они прорывали ткань реальности, занимая свое место среди покрытых причудливым узором человеческих строений планет в системах Империума. Некоторые были черны как уголь и жадно поглощали свет окружающих звезд. Поверхность других представляла собой мешанину обломков и листов обшивки, покрытых ржавчиной настолько, что луны казались закованными в сплошной металлический панцирь. На каменной громаде, зависшей подле Аркс II Антареона виднелась колоссальная эмблема клана, а штурмовая луна, взошедшая над пустынным миром под названием Санвин, оказалась механическим монстром — составленный из множества металлических фрагментов череп ухмылялся с каким-то чужеродным весельем, разглядывая обреченных людей на поверхности.

Пракседес Прим стала одной из первых планет, испытавших на себе мощь чудовищных орудий штурмовых лун. Гравитационные лучи обрушились на поверхность храмового мира, перемалывая города-государства и яростно подбрасывая к небесам развороченные остатки церквей, базилик и соборов. А на расстоянии в несколько световых лет был уничтожен Порт Оберон — база Флота, расположенная вблизи важного перекрестка эфирных путей субсектора. Колоссальные куски камня, метеориты и обломки небесных стен вырвались из бездонных, служивших пусковыми шахтами кратеров, словно оспины покрывавших поверхность перешедшей в атаку штурмовой луны. Они в клочья разносили крейсера Флота защитников и пытавшиеся бежать торговые суда.

Но самым худшим было не это. Кроме каменных снарядов и гравитационных лучей луны выпустили целые рои грубых, готовых в любой момент развалиться артиллерийских кораблей, раздутых, бесформенных сборщиков обломков и таранящих катеров, обрушивших на отступающий Имперский Флот настоящий шквал огня. К обездвиженным судам во множестве тянулись разнообразные крючья и захваты. На пострадавших от обстрела мирах выжившие выбирались из-под обломков уничтоженных городов и поднимали глаза к разворачивающейся в небе бойне, сжимаясь под злобным взглядом штурмовых лун. Они видели, как небеса постепенно чернеют от бесконечных падающих камней, десантных модулей и капсул, полных зеленокожих воинов. И все на земле поняли, что теперь их ждет только забвение.

Орки и раньше нападали на миры внутреннего рубежа. Из памяти местных жителей еще не стерлось вторжение Дьявола с Урсвина в субсектор Бородино. Орки обрушились на фермерские миры, словно зеленая волна. Уничтоженный урожай и торговые мощности сельскохозяйственных планет поставили близлежащий мир-улей Квора Коронис под угрозу голода. Большая часть десятилетия понадобилась Коронидским контрактным полкам под номерами с третьего по девятый при поддержке Королевских бородинских «Синих мундиров», чтобы выдворить Дьявола и его расползающуюся орду с имперской территории обратно в их презренные владения.

Но Зверь не был Дьяволом с Урсвина. И хотя силы вторжения Дьявола и походили на бушующее море зеленой плоти, смертоносными волнами окатывающее человеческие миры, все воины его армии казались карликами по сравнению с громадными чудовищами, воевавшими под знаменем Зверя. Его бесчисленные полчища просто затоптали бы всех орков Урсвина. Самые могучие бойцы Дьявола, а может, и он сам, скорее всего, затерялись бы среди диких орд Зверя. Самые мелкие из них были похожи на небольшие горы мышц с оскаленными пастями, больше чем на голову возвышавшиеся над другими орками, но даже они уступали по размерам истинным монстрам, грузно прокладывавшим себе путь сквозь пучину безумия и колышущееся море зеленых тел. Это были настоящие башни, состоящие из клыков, зеленой плоти и ярости. Словно великаны или гигантские ожившие идолы зеленокожих богов, эти необъятные чудовища сжимали в лапах колоссальные орудия войны, способные снести здание одним ударом, или циклопические пушки, способные с одинаковой легкостью превратить в кровавую пыль и целые полки пехоты, и бронетанковые подразделения.

Гнев армии чужаков апокалиптических масштабов. Именно таким был дар Зверя для каждого жителя внутренних рубежей сегментума Солар. Одна планета за другой, Империум начал погибать. Он тонул в крови невинных, не столько лившейся, сколько разлетавшейся алыми брызгами на захваченных мирах. Ни одному субсектору не удалось уйти от судьбы. Ни одно звездное скопление не пережило вторжение Зверя. Там, где появлялись черные предвестники злого рока — штурмовые луны, жизнь исчезала. Многолюдные миры звезд Скинты, космические колонии Константина Тула, Туманность Черепа, Граница Гасторниса, планеты у Потока Каркасиона, Залив Кватра и имперские крепости на Нео-Тавийском ответвлении и даже карантинные миры запретной зоны и кишащие мародерами окраины пали жертвой неутолимой жажды Зверя к разрушениям.

Миллиарды погибли в пламени вторжения. Целые миры лежали в руинах. Люди молили о спасении, но к ним никто не пришел. Силы Астра Милитарум и планетарные войска, стоявшие на пути врага, сделали что смогли, но их просто смели с пути. Подкреплений не было. С древней Терры не мчался флот освобождения. Лишь миры смерти и родные планеты орденов Адептус Астартес обладали достаточной мощью, чтобы замедлить наступление орков. Постепенно Зверя перестало удовлетворять уничтожение отдельных планет, и он начал вырезать целые субсекторы. Зеленая волна разошлась еще шире, заполоняя все больше территорий имперского космоса. Люди перестали молиться. У них осталась лишь отчаянная надежда, что, как и соперничающие между собой кланы Дьявола с Урсвина, орды Зверя наконец устанут, разобщатся и передерутся между собой.

Но с каждым новым месяцем на Империум обрушивались все новые беды, уносившие с собой больше жизней. Вскоре стало очевидно, что Зверь не похож на других вождей. Это была какая-то новая разновидность ксеносов. Он не остановится. Никогда. Он будет вести свою орду варваров от одного субсектора к другому, все дальше и дальше, пока весь сегментум Солар не окажется под властью зеленокожих, а мерзкие когти не сожмутся вокруг самой древней Терры.

 

Глава 2

Ундина — улей Тихе

Люкс Аллегра не могла поверить своим глазам.

Офицер провела на нижних уровнях улья уже несколько дней. Задание было несложным — найти лорда-губернатора и вывезти его в безопасное место. Учитывая, что весь мир-улей Ундина, на котором они находились, сейчас катился ко всем чертям: граждане бунтовали, жилые районы заливало водой, сотни тысяч человек находились в ловушке под завалами известковых отложений и обломков зданий. Казалось забавным, что именно ее, бывшего бандита, выбрали для руководства спасательной операцией. Что именно Люкс Аллегра, много лет выживавшая лишь благодаря остроте своих клинков и прихотям океанских течений, будет вытаскивать этих благородных ублюдков.

Во время жизни в подулье она была пиратом и грабила лорда-губернатора и весь его улей. Она забирала деньги и припасы. Ей удавалось уйти и от его охотников за головами, и от правоохранителей, и от маритинской гвардии. Но в итоге ее поймали, принудительно зачислили на службу и в итоге повысили. Теперь она носила ненавистную форму: берет и украшенные синими и белыми полосками бронежилет и щитки.

— Почему я, сэр? — спросила Аллегра у генерала Файфера. — Для этой задачи куда лучше подойдет кто-то с опытом консульской деятельности. Кто-нибудь более высокопоставленный…

— Хватит извиняться попусту! — огрызнулся в ответ генерал. — Мне не нужно, чтобы вы там губернатору полы плаща придерживали.

Все знали, где находится Шпиль-Маяк. В свою бытность пиратом и позже, уже работая на власти, Аллегра не раз использовала вращающиеся огни световой камеры дворца для навигации по рукотворным архипелагам и полным опасностей затонувшим зданиям на водном пути к улью Тихе. Немногие из Унидинского 41-го маритинского полка смогли бы проложить путь среди осыпающихся уровней города. Старшина Голандр и двадцать гвардейцев под его командованием были весьма рады тому, что их сопровождает столь знающий и уверенный в себе специалист. Посадочная площадка Шпиля-Маяка оказалась разрушена, так же как мощнейшие плазменные лампы. Да и сам дворец грозил обвалиться прямо на голову. Поэтому Аллегра повела своих подопечных вниз.

Моря сотрясались. Ульи-острова ходили ходуном. Лорда-губернатора, немощного старика, пришлось отодрать от трубок и кабелей его трона на колесиках. Даже с помощью двух лакеев, поддерживающих старца с обеих сторон, вывести аристократа казалось непростой задачей: Артэм Боргеси отказался покидать дворец без бродячего цирка, состоящего из многочисленных родственников и прихлебателей, сбежавшихся в помещения дворца в поисках спасения. Сюда же относились дворцовая прислуга и домашние животные. И хотя Аллегра была рада подкреплению в виде церемониальной гвардии шпиля, она приказала старшине Голандру пристрелить всю коллекцию бесценных ластоногих млекопитающих губернатора, просто чтобы не спорить. И даже после этого чахлый Боргеси заставил всю спасательную команду ждать, пока его лакеи не облачат его в старую флотскую форму, включая медали и шляпу с загнутыми полями.

— Это просто неправильно, — говорила Аллегра генералу перед заданием. — Я же из Братства. Я грабила, воровала и терроризировала этого человека и его подчиненных из шпиля.

— А теперь я хочу, чтобы ты выкрала его самого. — Файфер был неумолим. — Эвакуация будет непростой. Транспорт подберет вас где сможет, но не исключено, что придется импровизировать…

Выставив авангард из вооруженных штурмовыми лазерными винтовками маритинцев, Аллегра вела толпу благородных бастардов и дворцовых фаворитов по бесконечным лестницам жилых и производственных уровней вниз, в древние туннели подулья. От идеи эвакуации с открытых террас шпиля пришлось отказаться — транспортный челнок попросту снесли обезумевшие толпы. Попытка прорваться закончилась плохо: шаттл, атакованный паникующими людьми, врезался в стену. После этого толпа обратила гнев на гвардейцев, и Аллегре пришлось приказать открыть огонь по имперским гражданам, чтобы сдержать накатывающую на них волну безумия. Второй транспорт попросту не прилетел. Аллегра велела старшине организовать безопасный периметр среди устремленных в небеса шпилей и сухих доков для гигабарж. Здесь к ним присоединились комендант Гектор Сцек и пятеро его подчиненных в черной панцирной броне. Правоохранителям пришлось оставить свой участок из-за восстаний и осмелевших банд. Отряду служителей порядка пришлось с боем прорываться через грузовые склады.

Спустя несколько часов ожидания и отбившись от нескольких небольших армий жадных до драки бандитов, которых выгнала с нижних уровней поднимающаяся вода, Аллегра приказала гвардейцам и их подопечным двигаться дальше. У нее не осталось иного выбора, кроме как проложить путь через подулье и выбраться наружу в плавучих трущобах. На этом пути было куда меньше желающих пострелять по гвардейцам и стражам порядка, но нижние уровни заливала морская вода, и некоторые отсеки оказались уже полностью затоплены. Из-за гравитационных встрясок впереди и позади пытающейся выбраться группы людей обрушились туннели, отчего по коридорам прокатились высокие волны, унесшие с собой нескольких из их числа.

Боргеси едва держался. Лорд-губернатор за время путешествия смог осмотреть свой улей-прим куда лучше, чем за всю остальную жизнь, растянувшуюся на три сотни лет. Даже несмотря на помощь лакеев, спуск оказался для него слишком тяжел. Вместе с чрезмерным возбуждением от вида бунтов и звуков стрельбы, операция по спасению Артэма Боргези несколько раз чуть не оборвала нить его судьбы. Через каждые несколько уровней отказывал какой-нибудь орган, и личным врачам губернатора, на чьем включении в состав группы он настоял, приходилось реанимировать разваливающегося на части аристократа.

— Я не приказываю тебе манерничать с ним, командир, — говорил Файфер, — но этот человек — планетарный губернатор и представитель Бога-Императора на этом мире. Мне наплевать, насколько сильно ты уязвишь его чувства, но он должен выбраться оттуда целым и невредимым. Ясно?

Командир кивнула и отдала честь. Но на деле все оказалось не так просто. Два дня солдаты бродили по адскому лабиринту темных затопленных туннелей, потеряв в процессе несколько слабосильных родственников правителя, скончавшихся из-за суровых условий и от истощения. Тем временем доносящиеся по воксу отчеты рассказывали Аллегре о невероятном нашествии планетарного масштаба, которого та видеть не могла. Если не обращать внимания на звуки, доносившиеся из наушников, то здесь, во влажном полумраке подземелья, безумие и бойня, о которых рассказывал оператор, казались далекими и нереальными. Но в любом случае сообщения ее нервировали. Аллегра заставляла подчиненных фокусироваться на насущных проблемах: разведке, сохранении сил и необходимости держать вокс-станцию и батареи питания лазерных винтовок настолько сухими, насколько это возможно. Когда Голандр прострелил заржавевший механизм замка служебного люка и пинком откинул крышку, вода вытекла наружу, а внутрь хлынул дневной свет. Выставив вперед лазерный пистолет и щурясь, командир вышла из туннеля на рокритовую площадку.

От увиденного ей захотелось вернуться обратно в темные и холодные, вызывающие клаустрофобию туннели подулья. Это было ужасающе.

Люкс Аллегра не могла поверить своим глазам.

 

Глава 3

Ундина — плавучие трущобы

Шел дождь из метеоритов. Огромных. Аллегра наблюдала, как в несметном количестве падают раскаленные глыбы. Небеса были исчерчены пересекающимися пылевыми следами, а воздух дрожал от звуковых ударов. Вдалеке, за бесконечной гладью переливающейся разными цветами воды, виднелись очертания улья Галатея: громадный город, затянутый туманной дымкой, падал в грязное море. Хотя Тихе и был ульем-прим, Галатея превосходила его и размерами, и возрастом. Так же, как и столица, этот город пострадал от гравитационных скачков и аномалий. Громадные приливные волны стали причиной гибели ульев Аретуза и Фетида, но Галатею повергли именно колебания морского дна и уничтоженная гидротермическая система.

Над призрачным силуэтом умирающего города восходила новая луна, поднимаясь над горизонтом покрытого океанами мира-улья Ундины. Черное и совершенно невероятное творение нечеловеческих рук зависло над планетой уродливой громадой. Покрытая кратерами поверхность напоминала непропорциональное лицо: один глаз больше другого, а вместо носа — глубокий кривой разлом. Южное полушарие небесного тела было закрыто огромной, тускло поблескивающей металлической челюстью, каким-то чудом прикрепленной к экватору. Аллегра видела, как инопланетные дикари приделывают такие штуковины себе вместо оторванных в боях челюстей. Жители ульев прозвали ее луной-капканом.

— Командир…

Судя по тому, что подулье было затоплено, из-за гравитационных колебаний поднялся уровень моря. Острова, служившие фундаментом для городов-ульев, полностью скрылись под волнами смеси химикатов, из которой состоял Мировой океан Ундины, а плавучие трущобы, разбитые и опутанные водорослями, поднялись и сбились в кучу у городских стен. За их пределами метеоритный град обрушивался на поверхность. Огромные столбы воды и брызг отмечали точки падения, после чего неимоверный вес каменных глыб тянул их ко дну.

Понаблюдав за несколькими ближайшими болидами, командир поняла, что далеко не все они сделаны из камня. Некоторые оказались бронированными посадочными капсулами и челноками. Полномасштабное вторжение началось совершенно внезапно. Если бы великая Ундина не увлекала диких чужаков в свои темные глубины, чудовища уже заполонили бы всю планету. Аллегра смотрела, как астероиды с установленными на них двигателями и кое-как склепанные капсулы, полные злобных ксеносов, тащат свой груз в пучину.

— Командир!

Проковыляв вперед и оглянувшись на улей, Аллегра обнаружила, что шпиля больше нет. Пернатые морские хищники кружили и пикировали в воздухе, напрасно пытаясь отыскать свои уничтоженные гнезда. Аллегра снова обернулась и увидела их.

Тысячи громадных орков нескончаемым потоком выползали на мелководье — в полном соответствии со своей репутацией неубиваемых ублюдков. Кожа чудовищ влажно поблескивала, туго обтягивая жуткого вида бугрящиеся мышцы, а крохотные, похожие на бусинки глаза светились красным от бессмысленной чужеродной ярости.

Словно изголодавшиеся межзвездные паразиты, они продвигались вперед, сбиваясь в толпы. Зеленокожие звери лезли по шатающимся стенам и разросшимся пристройкам городского массива. Твари буквально ползли друг по другу. Сплошная масса когтей, тянущихся лапищ и распахнутых пастей постепенно поднималась все выше, словно живой гейзер зеленой плоти. Но в этом сплошном потоке виднелись и твари еще большего размера, взбирающиеся на стену улья в окружении более мелких собратьев. Похожие на жуков десантные челноки, изрыгающие клубы черного дыма, зависли над похожими на пещеры точками входа, пробитыми ракетными залпами. С летательных аппаратов высаживались новые толпы жестоких чудовищ во главе с закованными в экзоскелеты вождями, которые казались монстрами, состоящими из поршней и металлических пластин. Они чуяли толпы обезумевших от ужаса людей, спрятавшихся во все еще величественных руинах улья. Они лезли вперед. Ревели. Зверь сообщал всем, насколько сильно он разъярен, посредством совместного вопля тысяч инопланетных глоток.

— Люкс! — рявкнул старшина Голандр.

Звук имени вырвал командира из цепких лап ужаса, сковавшего ее при виде кошмарного зрелища.

— Старшина, — резко откликнулась Аллегра, — организуйте периметр! Прижаться к стене!

Она оглянулась на трясущихся от страха мелких аристократов и их прихлебателей, постепенно выползавших из туннеля. Никаких слов не хватило бы, чтобы описать отразившийся на их напудренных лицах ужас. Солдаты Ундинского 41-го маритинского под вопли старшины спускались на мелководье.

— Рядовой ДюДек! — позвала Аллегра.

Солдат выскочил из строя, не отнимая приклада от плеча и не спуская глаз с орды зеленокожих над головой. Держа пистолет наготове, Аллегра зашла рядовому в тыл и включила вокс-станцию, которую ДюДек нес на спине. Вытащив наушник и микрофон из рюкзака, она попыталась перекричать рев чудовищ и шум волн:

— «Козерог-шесть», «Козерог-шесть»! Говорит командир Аллегра, ответьте!

Пока Люкс ждала ответа, Лайл Голандр вместе с подчиненными пробирался по мелководью, занимая позиции вокруг командира и лорда-губернатора среди многочисленных отсыревших построек.

— «Козерог-шесть», — продолжала она, — говорит командир Аллегра из Ундинского сорок первого, Клекочущих Орлов.

Ксеносы были повсюду. Аллегра видела, как множество их — бесконечное множество! — показалось из-под воды, пробираясь в волнах.

— Мы взяли цель и ожидаем эвакуации. Наши координаты: три — пятьдесят четыре — пятьдесят два — пятьдесят шесть на северо-восток от улья-прим. «Козерог», вы на связи?

Зеленокожие ублюдки, постепенно заполоняющие окружающие постройки, наконец заметили отряд. Аллегра почувствовала их жажду крови, их голод, их желание крушить и убивать. Словно реки, внезапно сменившие направление, орда развернулась в их сторону. Сотни и сотни тварей шумной толпой прорывались сквозь волны, огибая искусственный мыс, образовавшийся, когда в воду рухнула сводчатая крыша барбакана, перепрыгивали через гротескную лепнину и горгулий из ракушечника, когда-то украшавших величественное здание. Твари бежали на них словно безумные, оскалив клыки и разинув пасти.

Аллегра пыталась найти в ситуации хоть что-то вселяющее надежду. Высоко над головой, над вершиной улья, в небе проплывали штурмовые корабли и транспортные суда, обмениваясь залпами с роями вражеских машин. Нечто огромное выстрелило откуда-то из глубин захваченного города, превратив один из имперских кораблей в несущийся к земле огненный шар, оставляющий за собой хвост обломков. На воде среди падающих с неба метеоритов и капсул виднелся силуэт маритинского корабля пограничной охраны. Пушка «Инферно», установленная на его носу, поливала береговую линию сплошными потоками пламени.

Два изящных десантных корабля опустились у стен города-улья чуть дальше по изъеденному химическими приливами берегу. Их носовые трапы с лязгом опустились, и взводы гвардии обрушились на зеленокожих. Аллегра разглядела вспышки лазерных выстрелов. Увидела, как мрачная решительность на лицах солдат уступает место первобытному ужасу. Словно океанский прилив, все новые тысячи зеленокожих захватчиков поднимались из глубин и выбирались на мелководье. Залпы лазерных винтовок стали интенсивнее. Высадка приостановилась. Десантники начали медленно отходить обратно к кораблям, но им уже ничто не могло помочь. Привлеченные криками и паникой монстры ринулись в атаку, отрывая конечности и разрывая людей на части.

— «Козерог-шесть»… — почти умоляюще позвала Аллегра.

— Они не придут! — проревел старшина Голандр, перекрывая грохот вторжения. — Разрешите открыть огонь?

Последние несколько дней боезапас приходилось усиленно экономить, но сейчас Аллегра не стала медлить с приказом.

— Стрелять по готовности.

Периметр обороны озарился серией вспышек. Маритинская гвардия держала оборону, выпуская пучки лазерных лучей из винтовок, переведенных в автоматический режим, и не обращая внимания на жжение от раскалившихся силовых ранцев. Зеленокожим было все равно. Их самодельная броня и твердая, как железо, кожа просто поглотили огневую завесу. Изрешеченные тела, тлеющие и дымящиеся, оказались втоптаны в камни напирающей ордой. Звероподобные твари толкались и цеплялись друг за друга, каждый из них отчаянно желал первым убить врага. Выстрелы гвардейских винтовок смешались с периодическими всполохами из дул фузей дворцовой стражи и ритмичным треском дробовиков оперативников.

— Старшина! — позвала Аллегра.

— Я знаю! — огрызнулся он.

Но он не видел того, что видела она. И не слышал. За ревом чудовищ, пробирающихся в его сторону, и рокотом штурмовой винтовки с быстро пустеющим боезапасом офицер не мог заметить завывания приближающихся самолетов.

— Нет! — завопила Аллегра, не прекращая стрелять из лазерного пистолета. — Смотри!

С небес пикировала тройка истребителей-бомбардировщиков типа «Гром». Они нацелились на улей, быстро приближаясь на малой высоте. Это могло значить лишь одно: авиация собиралась зачистить побережье.

— Назад! — приказала Аллегра. — Солдаты! Отходим!

Взмахом руки она отправила лакеев и родню лорда-губернатора обратно в служебный люк. Выдернув ДюДека из строя за вокс-ранец, командир гвардии последовала за аристократами. Старшина наконец услышал звук двигателей «Грома» и повторил приказ Аллегры.

Большей части маритинцев не нужен был повод, чтобы бежать от приближающейся стены клинков, громадных стволов и зеленой плоти. Но некоторым, например рядовым Фриелю и ЛаНою, не удалось заставить себя сдвинуться с места. Неизвестно, что послужило этому причиной — страх или вера в собственное оружие, но гвардейцы остались стоять, поливая потоками света ряды атакующих дикарей. Они погибли за считанные мгновения. Орда поглотила их. Не было ни доблестной обороны, ни штыковой схватки. Через секунду гвардейцы просто разлетелись на окровавленные ошметки.

Как только старшина Голандр затолкал последнего маритинца в люк, Аллегра услышала, что ревущая толпа врагов грохочет ногами по рокриту, ускоряясь. Зеленокожим было наплевать на «Громы». Они не видели огненного вала, катившегося по берегу за их спинами. Голандр, Аллегра и комендант Сцек ухватились за крышку люка и, потянув на себя, закрыли проход. Почти в ту же секунду с противоположной стороны по металлу забарабанили когтистые лапы зеленокожих, и дверь на несколько секунд приоткрылась, прежде чем маритинцев отбросило в глубину коридора, когда могучий импульс снаружи снова захлопнул люк. Над головами людей свод туннеля сотрясался в такт взрывам на побережье. Скрежет когтей и безумные удары кулаков по металлической крышке постепенно стихли, заглушенные воем огненной бури, уничтожавшей все на своем пути.

В глазах выживших отражался свет немногих оставшихся у группы ламп. Время шло. Комендант оперативников поднялся, собираясь открыть дверь.

— Стой! — приказала Аллегра, прижимаясь ухом к все еще теплому металлу.

Удовлетворенная отсутствием подозрительных звуков, женщина кивнула. Комендант собирался распахнуть люк ударом закованного в панцирную броню плеча, но в результате вся крышка целиком слетела со сгоревших петель.

Морской бриз быстро разгонял клубы повисшего над берегом дыма. Сажа и пепел хлопьями кружили в воздухе. Аллегра вышла наружу, и под ботинками захрустели обгоревшие останки зеленокожих. Все побережье было покрыто сплошным ковром почерневших трупов ксеносов. Командир удовлетворенно кивнула, хотя и понимала, что твари вернутся и в следующий раз их будет больше. Дальше по берегу она увидела, как несколько гвардейцев отбиваются от орков, окруживших поврежденный посадочный модуль. Катер береговой охраны, на который она так надеялась, опасно накренился, как будто какой-то зеленокожий титан вцепился в него из-под воды. Судно окружали фрагменты плавучих трущоб — их конструкция не выдержала нагрузок и распалась на множество частей, теперь расползавшихся по воде в разные стороны. Побережье превратилось в руины, а отсутствие связи с эвакуационным транспортом, который должен был их вывезти, оказалось тяжелым ударом, но ждать дольше было нельзя. «Клекочущие Орлы» попросту не смогли бы обеспечить безопасность периметра.

— Понтоны! — приказала командир. — Пробиваемся туда.

Выстроив оставшихся в живых солдат в две колонны, Голандр рявкнул на лорда-губернатора и его чудаковатую свиту, заставляя бежать к мелководью. Большая часть обитателей шпиля никогда не приближалась к воде из боязни отравиться коктейлем химикатов. Они и сейчас не горели желанием в нее заходить, однако вид зеленых чудовищ, двигающихся в их сторону по обгорелым трупам собратьев, придал аристократам решительности. Прокладывая себе путь яростными залпами лазерных винтовок и взрывами осколочных гранат, Голандр заставлял отряд идти вперед, уводя людей от прибывающих со всех сторон орков.

Взобравшись на понтонную платформу, на которой уцелела часть трущоб, старшина подхватил хрупкое тело лорда-губернатора с рук изможденных лакеев и втащил его на землю плавучего района. Когда солдаты и гражданские из группы начали забираться из воды на твердую поверхность, из укрытий показались обитатели трущоб. Они тянули чахлые, как будто состоящие из одних костей руки, пытаясь помочь кричащим от ужаса выжившим, не догадываясь, что эти люди когда-то жили во дворцах и считали себя куда более достойными представителями человечества.

На выжженном побережье показался новый зеленокожий, из-за громадных размеров похожий на какую-нибудь рептилию из мира смерти, и направился в сторону отступающего отряда. Он заметно превосходил габаритами всех остальных орков, заполонивших берег. Тварь рычала сама на себя и колотила кулаком по чудовищному оружию, зажатому в другой лапе. Монстр затряс свою роторную пушку, и из стволов полились струи воды.

Еще один яростный удар, и оружие, словно неохотно и неуверенно, пробудилось к жизни. Внезапный залп выкосил неудачливых зеленокожих перед монстром, прежде чем тот успел выровнять стволы и одной очередью разделить надвое группу отступающих людей. Почувствовав, как земля под ногами начинает вибрировать, а в опасной близости падают снаряды, поднимая фонтаны брызг, Аллегра ничком рухнула в воду.

Она провела под поверхностью всего несколько секунд, но, вынырнув, тут же почувствовала, как от растворенных в воде химикатов начало щипать глаза и жечь кожу. Нащупав ногами дно, командир неровной походкой двинулась обратно к берегу. Комендант Сцек и несколько гвардейцев оказались отрезаны от основной группы очередью, выпущенной наступающей тварью.

— Командир! — взревел Лайл Голандр.

Отставшим уже нельзя было помочь, но она все равно не могла заставить себя повернуться спиной к подчиненным. Все закончилось быстро. Зеленокожие прорвались сквозь отчаянные лазерные выстрелы и смяли воинов Ундины. Сцек уложил нескольких врагов, прежде чем в дробовике закончились патроны. Метнув опустевшее оружие в прущего на него орка, комендант вытащил потрескивающую энергетическим полем силовую булаву. Но, готовясь нанести удар в голову нападающего, он не заметил, как более крупная тварь ринулась на него с тыла, расталкивая мелких сородичей.

Чудище отбросило оперативника в сторону одним ударом грубо сделанного молота. Тело Сцека изломанной куклой пролетело несколько метров и упало, превратившись в кучу окровавленных костей и обломков брони. Это зрелище заставило Аллегру прийти в себя. Женщина развернулась и побежала по отмели к дрейфующим трущобам.

Забравшись на понтон с помощью одного из стражников лорда-губернатора, Люкс оглянулась, пытаясь отыскать Голандра. Зеленокожие уже карабкались по ржавым металлическим резервуарам и бакам. Но первым, что видел орк, забравшийся на плавучую трущобу, было дуло штурмовой лазерной винтовки, направленное ему прямо в морду. Нескольким все же удалось прорваться, и они яростно бросились громить местные хижины, лачуги и дома из гофрированного железа, но два выживших оперативника быстро сбросили их за борт выстрелами дробовиков. Трущоба уплывала прочь от улья, но недостаточно быстро. Залитый кровью десантный корабль теперь полностью принадлежал оркам, а катер береговой охраны тонул. Гигантский зеленокожий, атаковавший судно, горел. По воде расползалось пятно прометия, вытекавшего из пробитых резервуаров с топливом для пушки «Инферно». Уничтожив корабль, чудовищный орк, продолжая пылать химическим пламенем, канул в глубину.

«Громы» развернулись на второй заход, и зеленокожие, заметив угрозу, начали спрыгивать с дымящегося остова города. Зеленые фигуры падали с невероятной высоты прямо на крыши расположенных у основания улья зданий и рокритовые мостовые. Некоторым, однако, удалось выжить, зацепившись в падении за кружащие штурмовые корабли и десантные катера когтистыми лапами и грубыми бионическими протезами, после чего ксеносы пробивали обшивку кабины и убивали пилотов. Худшее же заключалось в том, что весь улей, похоже, кишел чужеродными тварями. Словно плесень, разрастающаяся внутри, зеленокожая зараза расползалась по улью, дикая и неудержимая. Вскоре такая же судьба ждала и плавучие трущобы.

Монстр выскочил из воды, словно плотоядная рыба, хищно щелкая челюстями. Судорожно нажимая на спуск, Аллегра разрядила остаток батареи пистолета прямо в морду твари. Еще один орк перебрался через шаткий мостик и несся к ней. Лазерные лучи, выпущенные одним из гвардейцев, попали в ксеноса, но он не заметил ранений. Собранный из обрезков листового металла настил трясся под ногами твари. Выбросив ставший бесполезным пистолет и ухватившись за ненадежные перила, Аллегра спрыгнула с возвышения, на котором находилась, и повисла на руках, позволяя врагу, ослепленному яростью, пробежать мимо.

Как только женщина попыталась забраться обратно, громадная лапа вцепилась ей в ногу. Орк ее схватил. Аллегра чувствовала его животную ярость. В грязном кулаке умещалась вся ее голень вместе с ботинком. Ксенос вылез из воды, бормоча что-то своей клыкастой пастью. Аллегра потянулась за последним оставшимся у нее оружием — офицерским кортиком. Это был элегантный клинок, совершенно не похожий на грубые обрезки острого металла, которые ей доводилось использовать в прошлой жизни. Но мономолекулярное лезвие гвардейского кинжала было ничуть не менее эффективным и с легкостью выскользнуло из коротких ножен. Клинок чиркнул по открытому горлу зеленокожего, отчего даже эта безумная тварь на миг замерла. Орк разжал лапу, сжимавшую ногу женщины, и та, упершись подошвой в грудь монстра, хрипя от напряжения, столкнула тушу в воду.

Взобравшись обратно на настил, командир почувствовала, что вся конструкция под ногами закачалась. Вероятно, что-то — болид или посадочная капсула — рухнуло в воду поблизости, подняв такие волны, что несколько объятых ужасов обитателей трущоб с криками вылетели за борт. Зеленокожие же и не думали останавливаться. Они выскакивали из тонущих капсул и посадочных модулей и цеплялись за ближайшие опоры, до которых могли дотянуться.

— Люкс! — услышала Аллегра чей-то голос как раз в тот момент, когда закончила вытирать окровавленный кортик и убрала клинок в ножны.

Это был Голандр. Старшина забрался на погнутый ржавый балкон несколькими этажами выше, от которого во все стороны тянулись веревки с развешанными на них лохмотьями. Рядом с офицером стояли рядовой ДюДек и лорд-губернатор, опиравшийся тощей рукой на плечо вокс-оператора. Голандр сбросил Аллегре винтовку ДюДека. Поймав оружие, женщина выкрикнула распоряжения.

— Ведите Боргеси выше! — приказала она.

— А ты?! — проревел в ответ старшина, перекрывая хаос сражения.

— Я догоню, — ответила Аллегра.

Она проверила боезапас в винтовке и переключила режим стрельбы на автоматический, после чего забросила оружие за плечо и начала карабкаться вверх по шатким конструкциям.

Изобилие точек опоры, предоставленных собранными из чего попало зданиями трущоб, позволило ей без особого труда подняться на два этажа. Время от времени Аллегра цеплялась бронежилетом за торчащие тут и там железные прутья и заклепки. Откуда-то сверху доносились лай дробовиков и щелчки лазерных выстрелов. Зеленокожие, роняя из пастей хлопья пены, также с легкостью поднимались по стенам, яростно атакуя поредевший отряд гвардейцев и выживших, пробирающийся через лабиринт трущоб. Аллегра рискнула взглянуть вниз и увидела, что нижний уровень полностью захвачен. Как и улей Тихе, трущобы теперь кишели пришельцами.

Внезапно вся конструкция снова зашаталась, и командир гвардии потеряла ненадежную опору под ногами. На этот раз конструкция содрогнулась не от волн, поднятых упавшей поблизости скалой или десантной капсулой. Что-то приземлилось прямо на трущобы. Ремень лазерной винтовки соскользнул с плеча Аллегры. Она попыталась поймать оружие, но промахнулась на ширину ладони. Ремень зацепился за ржавый гвоздь. Все вокруг продолжало раскачиваться, и Аллегру, вцепившуюся в гофрированную стену чьей-то хибары, бросало из стороны в сторону.

Монстр, чья зеленая кожа почернела, покрывшись рубцами и ожогами, вылез из воды, словно какое-то древнее морское чудовище, и начал прокладывать себе путь через нижние уровни трущоб. Вода потоками стекала с его могучего тела. Чудовище сносило ветхие хижины местных жителей одним взмахом могучей руки, не обращая внимания на то, что целые толпы его сородичей при этом улетали за борт. Одной из тварей хватило наглости возмущенно взреветь, но громадный зверь попросту схватил недовольного собрата чудовищной лапой и начисто откусил ему голову.

Дотянувшись свободной рукой до винтовки, Аллегра наконец смогла нащупать надежные опоры. Женщина забросила оружие, которое, видимо, хранили какие-то высшие силы, обратно за плечо и начала карабкаться в отчаянной попытке спасти свою жизнь и сбежать от гигантского ксеноса, также начавшего подъем по стенам трущоб.

К этому времени старшина уже добрался до самых верхних лачуг. Словно подражая городу-улью, на этих уровнях жилища были куда просторнее и даже могли похвастаться сварными террасами, нависающими над раскинувшимися внизу лабиринтами лачуг. По сравнению с металлическими гробами из гофрированного листа это были настоящие дворцы. Голандр и выжившие солдаты обрушили град выстрелов на бесчинствующего монстра внизу. Выбравшись на скрипящий мостик, Аллегра прижала приклад своей винтовки к плечу. Она не могла позволить этому зеленокожему добраться до верхних уровней. Он пока не заметил занявшую позицию для стрельбы женщину — все внимание колоссального орка было поглощено подъемом и потоком лазерных лучей, терзавших его и без того обгоревшую шкуру.

Командир гвардии направила винтовку вниз и начала обстреливать зеленую, не тронутую пламенем плоть на открытом брюхе твари. Боль от ран в конце концов заставила зверя обратить внимание на источник повреждений, и он развернул свою уродливую, покрытую ожогами морду с почерневшими клыками в сторону мостика, на котором засела Аллегра.

— Правильно, — прошипела она, выпуская еще один залп прямо в обугленную пасть чудовища. — Ко мне, ублюдок! Ко мне!

Гигантский зеленокожий заглотил наживку и заревел, обдав командира потоком смердящего гнилым мясом воздуха. Титанический кулак врезался прямо в мост. Аллегра почувствовала, как металлическая сетка уходит из-под ног, и инстинктивно развернулась, пытаясь уцепиться за что-нибудь. Она схватилась за какую-то решетку, потеряв при этом винтовку, рухнувшую вниз с потоком мелкого мусора и обломков. Зверь не просто разрушил мостик. Его кулак снес целую угловую секцию здания на этом уровне трущоб. Цепляясь за остатки настила, едва держащиеся на собранной из разношерстных фрагментов стене, Аллегра видела внутренности жилого блока, выставленные напоказ после жуткого удара. В углу лачуги сидела, сжавшись в комочек, маленькая девочка. Ее глаза, широко распахнутые и белые от ужаса, четко выделялись на черном от грязи лице. Аллегра перевела взгляд с ребенка на зеленокожего. Монстр пробирался внутрь, проламывая ветхие переборки и протискивая уродливую голову все дальше сквозь на скорую руку собранные конструкции.

— Сюда, — ласково позвала Аллегра, протягивая руку к шокированной малышке.

Девочка не пошевелилась. Похоже, кошмарный вид зеленокожего чудовища приковал к себе все ее внимание.

— Быстро! — рявкнула женщина.

Времени на уговоры и утешения не осталось. Существо приближалось, и девочка побежала прямо в объятия Аллегры.

— Держись, — велела она, и маленькая нищенка обхватила руками шею офицера и повисла на ее спине.

Аллегра оперлась ногой на оставшиеся от мостика перила и возобновила подъем к вершине трущоб. Огромный орк издал чудовищный рев, сотрясший все здание, и выбрался наружу из разрушенных помещений.

Аллегра чувствовала, как все вокруг шатается в такт движениям монстра, ползущего вверх по другой стороне здания, и карабкалась изо всех сил со спасенной девочкой на спине.

— Старшина? — позвала она, обращаясь к товарищу на верхней террасе, но того нигде не было видно. — Кто-нибудь?..

Стрельба стихла. В голове Аллегры зашевелились мрачные мысли. Вероятно, Голандр и остальные бойцы отряда погибли, а в конце утомительного подъема ее будет ждать толпа ксеносов.

Внезапно гигантский орк оказался совсем рядом. И солдат, и малышка физически ощутили на себе мощь его торжествующего звериного рева, когда кошмарная тварь показалась из-за угла.

— Лайл! — завопила Аллегра, но наверху никого не было.

Чудовище протянуло к жертве огромную лапу.

Здание в очередной раз сотряслось. Зеленокожий великан исчез в яростном пламени. Как только огонь и дым рассеялись, Аллегра увидела напоминающий осу силуэт штурмового корабля маритинской гвардии, зависшего в воздухе. Монстр, лишившийся плоти на спине после ракетного залпа и снова охваченный пламенем, отполз за угол, прячась от безжалостного огня крупнокалиберных пушек.

Оглушенная взрывом и ревом зверя, Аллегра преодолела последние этажи жилого комплекса. Когда до верхнего парапета оставалось совсем немного, в глазах потемнело от боли, но все же она разглядела Голандра и ДюДека. Они что-то говорили, однако Аллегра не могла разобрать слов. Тогда они втащили командира с ребенком на террасу, и женщина увидела зависший над ней «Козерог-шесть» и маритинских гвардейцев, помогавших губернатору и остаткам его семейства взойти на борт. ДюДек попытался забрать девочку, но та отказалась отпускать Аллегру и переползла со спины женщины на грудную пластину бронежилета.

— Все нормально, — сказала Аллегра, с помощью Голандра нетвердым шагом направляясь к зависшей над зданием «Валькирии».

От ее отряда осталось всего несколько человек. Они сгрудились в кучку с мрачным выражением лиц, но, очевидно, были рады видеть командира живой. Один из оперативников Сцека также добрался до вершины и теперь стоял в окружении напуганных бродяг и нищих, которых отряд подобрал по дороге.

По трапу «Валькирии» сбежал офицер гвардии и отдал честь Аллегре, после чего поспешил представиться:

— Лейтенант Кейл.

— Что?

— Лейтенант Кейл, — повторил офицер. — У меня приказ доставить вас и лорда-губернатора к генералу.

Аллегра кивнула и ступила на трап.

— У меня нет разрешения на перевозку неучтенных гражданских, — произнес лейтенант, указывая на ребенка, которого несла командир, и на толпу жителей трущоб, уже, похоже, смирившихся с мыслью о том, что им суждено умереть от рук зеленокожих.

Аллегра собиралась ответить, но ее опередили.

— Пустите людей на борт, — донесся голос из пассажирского отсека. Когда лейтенант развернулся, Аллегра увидела, что говорит лорд-губернатор Боргеси, пристегнутый ремнями к медицинской каталке. — Это приказ.

— Да, сэр, — ответил Кейл и жестом приказал маритинцам пустить выживших внутрь.

Люкс Аллегра сползла на пол по стене десантного отсека, так и не выпустив девочку. Она почувствовала, как «Козерог-шесть» набирает высоту, оставляя плавучие трущобы на поживу диким ордам зеленокожих, и уносит их всех в небеса Ундины. Чувствовала, как транспорт виляет из стороны в сторону, уклоняясь от капсул и камней, падающих с орбиты. Голандр, все еще в бронежилете, устроился у противоположной стены. Он смотрел, как Аллегра баюкает девочку-найденыша, и не смог сдержать улыбки, хотя она и походила скорее на звериный оскал.

Женщина улыбнулась в ответ. Она наслаждалась этими минутами спокойствия. Ощущением безопасности. Несколько последних дней были настоящим кошмаром. Она нашла Боргеси и, как и приказано, вывела его из улья. Чем хуже обстояли дела и чем сильнее вторжение чужаков захлестывало Ундину, тем четче командир осознавала, что пробилась через пылающий город, затопленные лабиринты подулья и пылающий берег не ради того, чтобы выполнить приказ. Больше всего на свете она хотела выжить — как и всегда. Где-то на этом пути она осознала, что важна не ее жизнь и даже не жизнь девочки, свернувшейся у нее на руках, только что спасенной из сердца бури.

Важнее всего была жизнь ребенка, растущего в ее чреве, отцом которого был Лайл Голандр. Два солдата, разделенные пространством десантного отсека, переглянулись, упиваясь изумительно прекрасной тишиной.

— Командир! — подал голос ДюДек.

Волшебная атмосфера рассыпалась на куски. Улыбка старшины стала шире. Рядовой стоял у узкого иллюминатора в борту корабля. Поудобнее подхватив девочку из трущоб, Аллегра поднялась на ноги и подошла к своему бойцу. Голандр присоединился к ним.

«Козерог-шесть» летел высоко над переливающимися просторами химического океана Ундины в сопровождении двух других кораблей. Прямо под собой гвардейцы увидели флот океанских судов. Там были и пузатые транспортники, и медицинские корабли под охраной поблескивающих серебристыми бортами сторожевых катеров и тяжеловооруженных корветов. Самыми большими во флотилии были громадные авианосцы, на полукруглых взлетных платформах которых разместились целые эскадрильи ударных истребителей типа «Мститель». Следом за ними шли приземистые миноносцы и торпедные катера. Тут и там сновали штурмовые и транспортные летательные аппараты, развозя людей и материалы по фрегатам и канонерским лодкам.

Люкс Аллегра покачала головой. В любой другой день такая армада сил местной обороны и кораблей Ундинского маритинского показалась бы ей внушительной. Но сейчас перед глазами висела луна-капкан, ухмылявшаяся с небосклона, а перед внутренним взором стояли толпы зеленокожих, с которыми ей пришлось столкнуться в улье Тихе. Она вспомнила рой капсул, обрушившихся на океанский мир, и представила еще миллиарды таких же, которые, как она полагала, войдут в атмосферу в ближайшем будущем.

— Этого не хватит… — пробормотала командир, и едва заметная улыбка окончательно сошла с ее лица. — Никак не хватит.

 

Глава 4

Инкус Максимал — Криокузня Гибориакс

Маллеус. Инкус. Молот и наковальня.

Миры-кузни Инкус Максимал и Маллеус Мунди сверкали в космической тьме, словно пара жемчужин. Двигаясь с удивительной синхронностью, планеты вращались друг вокруг друга и далекого светила их родной системы, будто два танцора на губернаторском балу в шпиле города-улья. Однако их длящееся уже много тысяч лет выступление закончилось с появлением третьего небесного тела. Планеты-пришельца. Среди облаков криовулканической пыли, висевших между двумя ледяными мирами, появилась луна, как будто бы собранная из металлолома. Ржавые пластины и заклепки, составлявшие ее поверхность, были покрыты слоем инея. Она возникла прямо между мирами-близнецами, моментально погрузив эту вотчину Адептус Механикус в столь ненавистный ее хозяевам хаос и дисгармонию.

Гололитическое изображение пошло помехами, исказилось и потухло. Через несколько секунд аппарат снова заработал, и полноценная картинка вернулась на свое место.

— Пусть главный технопровидец отчитается по девятнадцатому участку и перенаправит питание через генераторные! — приказал Альтарий Филакс.

Алгориторий располагался на сорок седьмом подземном уровне, под защитой замерзшего аммиака, покрывавшего всю поверхность Инкуса Максимала, но даже это не спасало от резонирующего грохота взрывов, заставляющих все вокруг вибрировать.

Филакс издал короткую трель на машинном коде, означавшую недоверие. Было сложно поверить, что могучие корабли-ковчеги Адептус Механикус обрушили мощь своих орудий на собственный мир-кузню. Хотя его покрытое следами обморожений лицо по-прежнему походило на то, которое он получил от природы, все ткани под кожей были искусственными, и им требовалось время, чтобы поспеть за ходом мыслей и эмоциями хозяина.

Он, окруженный суетливой свитой сервиторов и адептов, стоял в вырубленном в толще льда помещении и кутал свои многочисленные конечности из плоти и металла в новую красную мантию — священное одеяние локум-фабрикатора кузни Инкус Максимал. Эту должность Филакс унаследовал каких-то четырнадцать минут и тридцать две секунды назад. Механикус потеряли фабрикатора Торкси, когда Востоке неожиданно начал бурно извергаться, пока наконец мощный взрыв не стер с лица планеты гору из криомагменных отложений вместе с расположенным на ее склонах производственным комплексом. Госпожа Селестика считала, что вторжение ксеносов нужно встретить лицом к лицу. Она вывела свою храмовую стражу вперед, прямо на белоснежные равнины Фреон-Астройки, двигаясь во главе двух тысяч только что сошедших с конвейера боевых сервиторов типа «Катафрон», модифицированных для ведения боевых действий в условиях крайне низких температур. Особи-воины вида Veridi giganticus появились на застывших аммиачных потоках в неисчислимом количестве и превратили госпожу Селестику вместе с ровными колоннами ее сервиторов в дымящиеся обломки, раскиданные по ледяной равнине. Предшественник Филакса Моритор Вулк просто заперся в своих чертогах вместе с армией калькулюс логи и вычислительных машин, пока инопланетные захватчики опрокидывали оборону одной криокузни за другой. После завершения статистического анализа вторжения и сопутствующих факторов конгресс счетоводов был распущен, а Моритор вернулся в храм-кузню, отключил защитные протоколы и добровольно загрузил в себя нановирус, превративший его величественное аугментированное тело в кучу ржавой пыли и исходящих паром масляных потеков. Следующий в рунной иерархии молодой, но подающий надежды магос Альтарий Филакс стал локум-фабрикатором Инкуса Максимала.

Сервочерепа и технодроны жужжащими роями пролетали сквозь потрескивающую голограмму.

— Осадных дел мастер Энтаурии, — обратился Филакс к магистру ауксилии Мирмидон, — вы уверены, что орбитальная бомбардировка наших позиций с собственных кораблей — это необходимая мера?

— Абсолютно уверен, мой повелитель, — ответил он.

— Там, над нами, — храм Криокузни Гиборакс, — напомнил собеседнику Филакс, — гора Прим и столица планеты. Технологическое чудо, коим является данный комплекс, услаждает взор Омниссии, и разрушение его нашим собственным оружием — это грязное богохульство.

Борц Энтаурии, приземистый воин с большим количеством кибернетических улучшений, больше напоминал груду пневматических поршней, чем человека. Его гидравлические системы и похожая на бочку грудь были облачены в бронзовую броню и просторную мантию с капюшоном багрового цвета, столь любимого Омниссией. Это был хрестоматийный ветеран, прямолинейный и лишенный воображения.

— Если бы «Контривенант» прекратил обстреливать нашу позицию, мой повелитель, — произнес Энтаурии, — то у нас уже не было бы вообще никакой позиции. Ксеносы уже прорвались бы на подземные уровни.

— Возможно, орудия великого ковчега лучше послужат нашей цели, если будут обращены на луну? — продолжал настаивать Филакс.

— Два корабля, «Этнокс» и «Меланхола», уже были потеряны в ходе подобной попытки, — ответил Энтаурии. — Данное небесное тело слишком хорошо защищено. Броня, щиты и, предположительно, скальные породы в глубине. Даже мощнейшему оружию из благословленного Богом-Машиной арсенала не удалось произвести сколь-нибудь впечатляющего воздействия.

— А что с наземными войсками? — спросил Филакс.

Офицер скитариев с лицом, скрытым за маской противогаза, вышел вперед и поклонился. Он был облачен в церемониальную кольчугу и накинутый поверх нее белый камуфляжный плащ с меховой оторочкой. Судя по виду солдата, недавно он был на передовой. Как и в случае с Филаксом, повышение скитария произошло по внезапной необходимости.

— Триб… — начал он и тут же поправился: — Мастер Андромах, храмовые преторианцы Инкуса.

— Мастер Андромах, — поприветствовал его Филакс.

— Милорд, — кивнул командир скитариев, — даже с учетом стратегического моделирования и подкреплений, поступающих из сборочных цехов, потери крайне серьезные. Большая часть «Катафронов» была потеряна при первом контакте на Фреон-Астройке. Скитарии из десятой дентикулы Федрика и артиллерийские батареи Баллистерии Альгистры разбиты у Хорценграда, а оборонительные рубежи Новоляриса прорваны. Идут траншейные бои.

— Даже величайшая боевая машина Ординатус Инкус лежит в руинах на равнине Архомата, — добавил мастер осады Энтаурии.

— Нам удалось увеличить численность за счет ускоренного производства орудийных сервиторов с помощью инкубаторных баков, — признал мастер Андромах, — но генеторы недовольны результатом. Подобное ускоренное производство привело к высокому проценту брака и врожденных уродств. Кроме того, орудийная автоматика данных отрядов едва настроена, а пехота идет на фронт прямо из операционных.

— Но у нас остались ветеранские подразделения храмовой стражи…

— Большая часть наших сил была размещена в региональных столицах, — ответил Андромах, — однако многие храмы-кузни, расположенные в жерлах криовулканов, были уничтожены при извержениях.

— Оценочная рабочая мощность? — спросил локум-фабрикатор.

— Двадцать две целых и шестьдесят семь сотых процента, — ответил Андромах. — Оценочно.

— Как вы считаете, мастер, с такими силами можно рассчитывать на оборонительную стратегию или тактическое преимущество, которые спасли бы нашу невероятную ситуацию?

— Нет, локум-фабрикатор, — прямо ответил скитарий. — Сложные тактики применяются против искушенных в военном деле противников. Они создают варианты развития событий. Veridi giganticus ограничивают наши возможности самыми простыми стратегиями. Их просто больше. В определенных ситуациях расчеты и исчисления уже не могут помочь. Я считаю, что сейчас именно такой случай.

— Сколько человек мы потеряли?

— По имеющимся данным, около восьмидесяти миллионов. — Высокий и тощий старший логус Филакса семенящим шагом вышел вперед. Будучи калькулюс-принципал вычислительного конгресса, именно он мог дать наиболее близкие к действительности прогнозы по данному вопросу. — И это число растет, лорд-фабрикатор.

— Конгресс пересмотрел результаты статистического анализа? — спросил Филакс.

— В худшую сторону, мой повелитель, — ответил логус. — Как только нам стали известны истинные масштабы вторжения, мы сопоставили имеющиеся данные и обновили рекомендации. Настоящим сообщаю вам, что пересмотренная вероятность победы составляет ноль целых четыре десятых процента.

— Вы утверждаете, что мы не можем отразить атаку.

— Мы утверждаем, что слуги Бога-Машины на Инкусе Максимале не смогут ее пережить, повелитель.

Альтарий Филакс позволил себе секундную паузу, чтобы обдумать услышанное.

— А наш братский мир-кузница?

— Исходя из получаемых данных, по сравнению с нами Маллеус Мунди находится в худшем положении по большей части сравниваемых параметров, — сообщил старший логус.

— Осадных дел мастер?

— У них есть Легио Форнакс, — отозвался Борц Энтаурии. И я бы отдал все, если бы их богомашины сейчас оказались на ледяных равнинах нашей планеты.

— Посол Утерика, — позвал Филакс.

— Лорд-фабрикатор? — шагнула вперед закутанная в темные одежды старуха с серебристой кожей; ее морщинистое лицо было расчерчено мерцающими от синаптических вспышек линиями, напоминавшими электрическую схему.

— Есть ли у нас послания или просьбы от Владычицы Горна? — спросил Филакс у посла Маллеуса Мунди.

Старуха забормотала что-то на машинном коде, после чего переключилась на готик:

— Она передает, что титаны Легио Форнакс обрушивают на ксенопаразитов возмездие Омниссии и, если будет на то воля Бога-Машины, выжгут их с поверхности нашего мира. Это все.

— Я не хочу спорить с послом… — начал Энтаурии.

— Продолжай, — велел Филакс.

Гололит увеличил изображение мира-кузни Маллеус Мунди. Даже с орбиты повреждения, нанесенные планете, были очевидны и ужасны. Половина поверхности превратилась в разбитую грязевую равнину, из которой тут и там торчали ледяные айсберги. От большинства храмов и криокузниц поднимались густые клубы черного дыма и пепла, а белоснежная поверхность была практически полностью скрыта за темными пятнами развернувшихся вражеских орд, поглощавших планету, как разрастающийся покров теней.

— Это всё армии, — заметил Филакс, сразу поняв, что пытается сказать мастер осадных дел.

— Да, милорд.

— Я полагаю, наша планета с орбиты выглядит аналогично.

— Я могу переключить…

— В этом нет нужды, — остановил подчиненного Филакс.

Локум-фабрикатор пытался мыслить за пределами холодной логики своих директив и протоколов. Было непросто. Его преследовали ощущения затуманенности разума и неестественности происходящего. Однако ему удалось добраться до давно забытых закоулков собственного сознания, до той части своей сущности, которая испытывала беспричинные страдания из-за смертей — бывших и грядущих в ближайшем будущем. Он позволил образам и визуализациям ярко вспыхнуть перед мысленным взором. Магос представил мертвецов. Разрубленные на куски трупы, похожие на груды мяса и проводов, лежащие на льду. Ему было больно оттого, что эти когда-то живые существа слепо следовали недавним приказам и прихотям, отправившим людей прямо под клинки захватчиков. Он ощутил некую связь — ту, что не требовала молитв и кодовых сигналов, но простиралась на огромные расстояния. Связь не только с инкусийцами, но со всеми миллионами жертв на обоих мирах-кузнях. Чувство было невероятно сильным и неприятным. Локум-фабрикатор еще какое-то время позволял этому ошеломительной мощи ощущению доминировать над остальными аспектами его существа, прежде чем логические протоколы вернули ход его мыслей в привычное русло.

— Посол, независимо от присутствия Легио Форнакс я считаю, что Владычице Горна придется признать, что ее планета потеряна, — твердо сказал Филакс. Старуха промолчала. Сопровождающие ее магосы и начальники кузниц напряглись. — Так же, как и мне.

— Что вы имеете в виду, лорд-фабрикатор? — спросил старший логус.

— Я говорю, что нам пора оставить Инкус Максимал.

— Лорды Диагностика не дадут согласия на подобные действия, — с осторожным напором сообщил логус. — Они выступят с алтарей Бога-Машины и выскажутся против. Они заявят, что Инкус Максимал — суверенная вотчина Омниссии, и слуги Бога-Машины должны защищать ее до последнего.

— Это не вопрос религии, — спокойно возразил Филакс. — Кроме того, разве я, локум-фабрикатор, не говорю от имени Омниссии на Инкусе Максимале?

— Да, милорд.

— Тогда решено. Если мы не начнем действовать сейчас прямо сейчас, — то некому будет проповедовать у алтарей, — произнес Альтарий Филакс и перевел взгляд на посла Утерику. — Возможно, наши действия заставят Владычицу Горна пойти тем же путем и проигнорировать волю своих диагностиков.

— Путь, о котором вы говорите, милорд, крайне нелогичен, — возразил старший логус.

— Я говорю голосом разума, — отрезал Филакс, — здорового и ясного. И это высшая из добродетелей Омниссии, можете не сомневаться. Враг совершил вторжение, и оно увенчалось успехом. Бог-Машина не требует жизней всех вовлеченных в ситуацию слуг для усвоения данного урока. Мастер Энтаурии?

— Да, лорд-фабрикатор.

— Я приказываю эвакуировать всех выживших инкусийцев с поверхности мира-кузницы. Лорды Диагностика получают задание сохранить алтари и передать содержащиеся в них знания и технобожественную сущность. Старший логус и конгресс приступят к анализу и составлению матриц событий для успешной эвакуации выживших техножрецов, рабочих и технологий, а также оборудования, которое можно вывезти. Силы скитариев должны будут привести в негодность или разрушить то, что мы не сможем забрать с собой при отступлении.

— Разве это не будет богохульством, владыка? — засомневался мастер Андромах.

— Было бы, если бы мы позволили священным инструментам Бога-Машины и духам, заключенным внутри, стать оскверненной добычей инопланетных захватчиков. — Локум-фабрикатор был неумолим. — Я ожидаю, что вы объясните это своим солдатам. Это придаст им уверенности и поможет справиться с конфликтующими протоколами.

— Что делать мне, милорд? — спросил Энтаурии.

— Точка планетарного исхода, мастер, — ответил Филакс, — Бастион, откуда смогут уйти наши отступающие товарищи.

— У северного полюса есть вспомогательный космопорт, — кивнул тот, — Лямбдагард. Это грузовая станция, в основном автоматизированная, которая применяется для хранения и вывоза отходов и токсичных материалов.

— Но температуры… — начал было мастер Андромах.

— За полярным кругом они будут тяжелыми даже для местных, — признал Энтаурии, — но такие же трудности испытают и захватчики. К тому же в этом регионе концентрация врага наиболее низкая на всей планете.

— Звучит приемлемо, — согласился локум-фабрикатор. — Используем склады и грузовые терминалы для размещения тех, кто ожидает эвакуации. А ледяные полосы — для посадки транспортных челноков.

— Но как же холод, милорд? — продолжал настаивать Андромах. — Только представьте себе объем потерь.

— Они будут меньше, чем при попытке эвакуировать выживших, пробиваясь сквозь орды ксеносов, — произнес Филакс. — Уж лучше я заставлю людей побороться с родной планетой, чем с врагом.

— Да, лорд-фабрикатор.

— Мастер Энтаурии, — Филакс развернулся к осадному инженеру, — вы должны организовать оборону арьергарда. Передайте ковчегам «Контривенант», «Архимагос Альфарац» и «Слабость Плоти», что я приказываю им рискнуть и выйти на низкую орбиту, чтобы взять на борт максимальное число обитателей нашего мира. Найдите багажные челноки, грузовые шлюпки, легкие корабли — все, на чем можно вывозить людей. Они должны продолжать эвакуировать выживших из Лямбдагарда столько, сколько смогут. Конгресс решит, как лучше передать нашу волю оставшимся войскам и населению.

— А что, если захватчики атакуют ковчеги? — подал голос старший логус.

Энтаурии покачал головой:

— До настоящего момента тактика пришельцев не предполагала настолько сложных маневров. Им нужна планета, и они хотят взять ее силой.

— Трех кораблей не хватит, чтобы вместить всех выживших, — раздался угрюмый и подавленный голос посла Утерики.

— И что вы предлагаете? — требовательно спросил Филакс. — Я молю Бога-Машину, чтобы вы оказались правы. Что в живых действительно останется так много.

— Используйте мои дипломатические протоколы, — предложила старуха. — Они равнозначны приказу архимагоса или Коллегии Императрикс. С их помощью вы сможете вызвать корабли-фабрики, фрегат «Шестерня» и супертранспорт храма Титаника «Деус Чариос» с причалов над Маллеусом Мунди. Они помогут при эвакуации.

— Посол, Владычице Горна могут понадобиться эти корабли, — возразил Филакс.

— Не понадобятся, — покачала головой Утерика. — Владычица умрет на своей планете вместе со всеми своими людьми. Ее жрецы Диагностика не позволят ничего иного. У них нет вашей органической мудрости.

Альтарий Филакс уважительно кивнул.

— Мы почтим принесенную ею жертву, — сообщил он послу. — И если я доживу до того момента, то лично возглавлю операцию по отвоеванию ее мира-кузницы у ксеносов наравне с собственным.

Посол поклонилась и передала Борцу Энтаурии свои протоколы.

— Куда отправимся мы? — спросил старший логус.

— К центральным мирам, — ответил локум-фабрикатор. — И там объединимся с братьями-техножрецами миров-кузниц внутренних регионов сегментума.

— А если там нас ждет неудача? — продолжал давить логус.

— Если на то будет воля Омниссии, то на главный мир, — мрачно ответил Филакс. — И дадим бой на священной красной земле самого Марса. Молитесь Богу-Машине, чтобы до этого не дошло.

 

Глава 5

Эйдолика — «Альказар Астра»

— Братья, переключаемся на инфракрасный фильтр! — приказал второй капитан Максимус Тейн. Поскольку магистр Аламеда погиб при первой атаке, а первый капитан Гартас руководил обороной из тактического ораториума, Тейн оказался старшим офицером Кулаков Образцовых на стенах бастиона. Авточувства его брони среагировали на команду, и оптика шлема включила температурный фильтр. В тот же миг абсолютная тьма эйдоликанской ночи преобразилась. Вместо ошеломляющей черноты пустыни перед глазами предстали уходящие за горизонт дюны и над головой — лишенное звезд небо разных оттенков синего цвета. Тейн знал, что россыпь светящихся точек исчезла из-за того, что штурмовая луна сейчас зависла прямо над их позицией, заслоняя пустоту космоса своей уродливой поверхностью. Тень родного мира космодесантников полностью скрыла чудовищный планетоид, и единственным признаком того, что он все еще на орбите, были огненные росчерки от падающих метеоритов и штурмовых катеров, наполненных ксеносами. Так было до первой волны атакующих.

Красные точки, обозначающие наиболее жадных до драки чужаков, появились на горизонте, контрастируя с синевой пейзажа. Отдельные тепловые сигнатуры, отмечающие авангард наступающей орды, вскоре превратились в многоцветный кошмар, полностью поглотивший кобальтовый ложный цвет пустыни. Даже Тейн и его братья-космодесантники, которым не привыкать было к величественным зрелищам после бесчисленных военных походов в самые дальние уголки Галактики, были поражены невероятной численностью налетчиков. Ночную пустыню захлестнула волна злобных ксеносов. От количества целей начали барахлить ауспики и целеуказатели.

Адептус Астартес на бастионах стояли в молчаливой готовности, наблюдая, как неистовый враг пересекает прометиевые поля Акбара. Орки прорывались сквозь световые коллекторы и склады с фотоэлементами. Они разоряли один поселок за другим, ровняя с землей световые фермы, генератории и склады с аккумуляторами, затем добрались до колодцев с прометием.

Сквозь оптику шлемов космодесантники смотрели, как столбы белого пламени взметнулись к темным небесам. Колонны огненной ярости и разлившийся по песку сырой прометий не слишком замедлили продвижение инопланетных монстров.

Капитан услышал за спиной звук шагов бронированных ног по настилу и развернулся навстречу Менделю Реоху, апотекарию Второй роты. На разрушенном корпусе звездного форта в кругу боевых братьев в покрытом копотью керамите белая броня апотекария выглядела как брошенный врагу вызов. В отличие от капитана, медик вышел в эйдоликанскую ночь без шлема. То, что осталось от губ и раздробленной челюсти, давным-давно было скрыто под уродливой решеткой бионической полумаски. Пара глазных имплантатов мрачно сверкала в темноте, словно цветные очки.

— Разве старшему медику не нужна твоя помощь в апотекарионе? — спросил Тейн старого друга.

— Когда работа Императора здесь будет завершена, — искусственным голосом прорычал Реох через скрытый за маской вокс-динамик, — то моя помощь вообще никому не понадобится. Здорово, правда?

— Ты, похоже, не боишься немного замарать руки, а, апотекарий? — мрачно поддразнил товарища Тейн.

Реох вытащил болт-пистолет из кобуры и посмотрел на настил под ногами сквозь прицел.

— Есть разница между просто работой и любимой работой. Если ты спросишь, чего мне больше хочется — торчать в апотекарионе и пришивать оторванные конечности братьям или отрывать их же врагам, то ответ, полагаю, очевиден.

— Твои знания и навыки придутся здесь очень кстати, брат, — признал Тейн, — в отличие от наших гостей.

Реох поднял взгляд. Свечение его оптических имплантатов усилилось, когда он наконец разглядел надвигающиеся волны врагов. Апотекарий хмыкнул, словно бы раздраженный досадной помехой.

— Не стоит проявлять неучтивость, брат, — отозвался он. — Им нужно оказать такой же прием, как и любым другим чужакам, нарушившим священные границы Империума. Пристрелить.

Небольшая группа служителей апотекариона в белых халатах проследовала за своим господином на парапеты бастиона. Реох передал тяжелый пистолет первому в их шеренге.

— Прицел нужно переналадить, — сказал он. — Займись и в этот раз сделай как надо. Даже эти проклятые твари могли бы справиться лучше. К инструментам, забирающим жизнь на поле битвы, нужно относиться с таким же почтением, что и к тем, что спасают ее на операционном столе. Я очень надеюсь: мое запасное оружие у вас с собой — для твоего же блага.

Другой слуга передал космодесантнику второй болт-пистолет. Реох внимательно осмотрел оружие, прежде чем вновь обратиться к слугам:

— Ну что ж. Придется обходиться тем, что есть. В любом случае враг не станет ждать, пока вы научитесь как следует выполнять свои обязанности. Я измыслю исправительные меры для вас позже. Если останусь в живых.

— Мы будем нужны вам, мастер Реох? — Одному из слуг хватило храбрости задать вопрос; несмотря на то что их лица были скрыты под капюшонами, все эти люди всматривались в темноту и вслушивались в какофонию звериной ярости, рокотавшую за стенами.

— Нет! — резко ответил космодесантник. — Здесь нужны только Избранные Императора. Возвращайтесь к старшему апотекарию. Возможно, у него найдется для вас тряпка и ведро для крови. А теперь — убирайтесь с глаз моих.

Слуги отправились обратно к пусковым шахтам, оставив на парапете стойку с оружием. На ней были закреплены запасные обоймы с болтами, безыскусные гладии и длинный, хищно зазубренный цепной меч апотекария. Отполированная до зеркального блеска поверхность клинка сверкала, словно лезвие гигантского скальпеля. Реох взял белую полусферу своего открытого шлема и водрузил ее на голову поверх бионики и покрытой шрамами плоти. С тяжелым вздохом гидравлики шлем состыковался с полумаской, превратившись с ней в одно целое.

Капитан Тейн через брата Аквино передал запрос на коммуникационную башню с просьбой отследить какие-либо попытки наземных сил врага связаться со штурмовой луной на орбите. Ничего. Данный факт беспокоил капитана. Обрушившись на поверхность Эйдолики в своих грубых десантных устройствах, выжившие после спуска ксеносы собрались в кровожадные шайки, а потом, словно кровь, густеющая в жилах мертвеца, шайки стали толпами, а те, в свою очередь, превратились в орды. Похоже, варваров направляла какая-то единая жестокая сила или подсознательное чувство единства. Без помощи привычных человеку видов связи звери, которые по всем правилам должны были начать грызться друг с другом, пуская в ход зубы, когти и примитивное оружие, объединялись в черных песках Эйдолики. Они стягивались к позициям Адептус Астартес, подчиняясь какому-то общему хищническому импульсу.

Тейн подумал, что причиной могло быть отсутствие сопротивления на их пути. К счастью, прометиевые поля Акбара пустовали, поскольку наступил сезон Прилива Ночи. Суровые караваны кочевых рабочих с семьями мигрировали на восток, к Шелдраку и полям Фарада, оставив автоматизированные буровые установки и световые коллекторы в каменных бункерах-полусферах на попечении сервиторов с выдубленной до состояния твердой корки кожей. Тейн мог только гадать, какой хаос сейчас творится на востоке, в Большом Бассейне и на плоскогорье Тракиса. Там сейчас как раз начались сезонные работы, к тому же пришло время платить десятину Терре.

Но это была проблема седьмого капитана Дентора, хотя, судя по вокс-сообщениям, дела там шли не очень хорошо. Во тьме пустыни, на открытой позиции, обреченные защищать сотни тысяч гражданских при поддержке кое-как экипированного ополчения с прометиевых полей, Дентор и его боевые братья оказались в самом сердце намечающейся грандиозной мясорубки.

Однако ауспики подтвердили, что большая часть вражеских войск, градом сыпавшихся на поверхность Эйдолики, направлялись к «Альказар Астре», крепости-монастырю Кулаков Образцовых. После своего основания этот орден космодесанта был размещен в секторе Абра для наблюдения за варп-штормом под названием Поток Рубриканте. Бушующий на территории Империума, на окраинах сегментума Солар и в опасной близости от Древней Терры, Поток периодически просыпался, выплевывая в реальность космических скитальцев и армии вторжения из мутантов и космодесантников-предателей, разорявшие окрестные системы. Новообразованному ордену Кулаков Образцовых было поручено встать гарнизоном на этом участке дикого космоса, измученном то стихающей, то разгорающейся с новой силой бурей.

Для выполнения поставленной задачи им передали «Альказар Астру» — тяжеловооруженный звездный форт, верой и правдой служивший Имперским Кулакам, легиону-прародителю Кулаков Образцовых, в Недрах Вольготы в темные дни Ереси. Капелланы ордена утверждали, что это был подарок самого Рогала Дорна.

И все шло своим чередом до недавнего пробуждения Потока Рубриканте. Хотя активность аномалии продолжалась всего несколько часов, разрыв в ткани пространства был колоссальным по своим масштабам. Из-за него нарушились транспортное сообщение и связь во всем субсекторе, что привело к возникновению ряда апокалиптических культов во многих окрестных имперских мирах. Но, несмотря на все вышеперечисленное, наиболее значимой жертвой шторма стала сама «Альказар Астра». В момент катастрофы звездный форт пересекал близлежащую систему Франкентал на буксирной тяге, с помощью планетарных кораблей-мониторов. Импульс разрыва отбросил его с курса прямо в гравитационное поле местной звезды. Только мастерство магистра ордена Данталиона и его помощников-кастелянов позволило отвести «Альказар Астру» к ближайшей планете и посадить в черных песках Эйдолики. После такого приземления крепость уже никогда не сможет почувствовать на своей обшивке морозного касания космоса. Три из четырех древних колонн-двигателей уничтожило при ударе, а секреты изготовления плазменных приводов оружейники и технодесантники ордена давно утратили. Так звездный форт превратился в наземную крепость.

Все до одного Кулаки Образцовые в тот день возносили благодарности своему магистру. Ориакс Данталион пережил Ересь, но не аварийную посадку крепости-монастыря. Многие космодесантники тогда поверили, что их жизни и геносемя были спасены во имя некоей великой цели, возможно, как-то связанной с причудами Потока.

Капитан Максимус Тейн ждал врага, стоя на бастионах крепости-монастыря — искореженного остова «Альказар Астры», наполовину погруженного в черный песок. Могучие вычурные конструкции и готические башни покосились, но все еще гордо вздымались к небесам. Чем больше монстров ревело во тьме, тем больше цветных пятен появлялось на дисплее тепловизора капитана. По мере приближения врагов он начал различать контуры отдельных светящихся красным, словно от гнева, тварей. Сияние постепенно переходило в прохладные оттенки синего на грубом оружии орков.

Тейн услышал лязг заряжающих механизмов орудий, расположенных уровнем ниже.

— Вот это мне больше нравится, — заметил апотекарий Реох.

Духи машины зашевелились. Автоматические системы пробуждались к жизни. Мощные лазерные установки звездной крепости уставились в небо, обрушив свой бессильный гнев на поверхность штурмовой луны. После приземления Кулаки Образцовые работали не покладая рук, пытаясь подготовить «Альказар Астру» к штурму. Расположившийся в тактическом ораториуме первый капитан Гартас приказал открыть огонь из многоствольных бластеров и мегаболтеров. В динамиках вокса Тейн слышал, как восьмой капитан Ксонтаг сообщает о целях на подходах к южному трансепту. Почти сразу раздался голос пятого капитана Тириана с восточной стороны. Девятый капитан Иеронимакс и командир роты скаутов Кастрил одновременно заявили, что видят врага на подходах с севера. После этого стало очевидно: зеленокожие варвары хотят просто опрокинуть оборону Кулаков, атаковав сразу со всех сторон. Тейн почувствовал одновременно ненависть и уважение к врагу, которые, словно желчь, поднимались по глотке. С такой численностью ксеносы-захватчики вполне могли позволить себе подобную стратегию. Она даже могла сработать. Тейн пообещал себе, что заставит безумного врага заплатить за эту самоуверенность.

Капитан обернулся к брату Аквино. Рядовые космодесантники Кулаков Образцовых не красили доспехи. Это было нерушимой традицией ордена. Однако на Эйдолике керамит брони быстро приобрел многоцветный жирный блеск, такой же, что появлялся у сопел огнеметов и теплоотводов на мелтаганах. Сквозь инфракрасный фильтр оптики шлема броня Аквино казалась капитану темно-синей, а ротный штандарт — призрачной прямоугольной дырой в ночном небе. Тейн кивнул мрачному ветерану-знаменосцу, предлагая также переключиться на тепловизор.

Сержант Хок шел по стене звездного форта. В инфракрасном спектре пробоины и следы ударов на броне ветерана, оставшиеся после разведывательной вылазки, выделялись особенно четко. Воин двигался от одного космодесантника к другому, каждому выражая одобрение или высказывая замечания касательно занятых ими позиций, состояния оружия и выправки. С почти отеческой любовью и бранью сержант раздавал своим бойцам подзатыльники и тыкал в темноту заключенными в керамит пальцами.

По воксу Тейн слушал, как технодесантники читают литании, заклиная духи машины пробудиться ради войны и разить врага без осечки. Наконец первый капитан Гартас дал приказ открыть огонь. Зубчатые блоки, горгульи и статуи, в которых скрывались мегаболтеры и многоствольные бластеры, разразились оглушительным грохотом пальбы. Вспышки огня окрасили ложные цвета брони сержанта Хока и остальных десантников Второй роты в оттенки красного. Сквозь линзы тепловизора казалось, что стволы их орудий пылают ярким пламенем божественного гнева.

Капитан Тейн окинул взглядом черные дюны. Багряные силуэты, угловатые и несуразные, постепенно формировали сплошную стену, надвигающуюся на их позиции. Мускулистые великаны украсили броню шипами и зубцами, а очертания грубо высверленных стволов, чудовищных тесаков и механических клешней предвещали жестокую бойню. Тейн с радостью ощутил, как весь его организм вибрирует в такт орудийным залпам крепости, и с немалым удовольствием проследил за тем, как очередь из мегаболтера врезалась в ряды наступающих врагов, разрывая чудовищ на куски горячей плоти и превращая первые шеренги в кровавый туман. Чудовища гибли, по мере того как залпы автоматических пушек вгрызались все глубже и глубже в их ряды.

А затем капитан почувствовал, что пушки одна за другой начинают замолкать, вхолостую щелкая опустевшими обоймами. Почти сразу началась процедура перезарядки. Но за несколько секунд тишины, пока эхо выстрелов все еще разносилось над пустыней, Тейн успел разглядеть, как восстанавливается строй ксеносов. Прорехи в рядах авангарда быстро затягивались, звери чуть ли не дрались друг с другом за право бежать впереди всей орды. Они топтали ногами искалеченные останки павших сородичей и ревели — радостно и издевательски. Спустя всего несколько секунд не осталось никаких следов орудийного залпа.

— Ну разве не замечательно? — заметил Реох.

— Ты это видишь? — Максимус Тейн открыл канал связи с тактическим ораторием.

— Вижу, — мрачно ответил первый капитан Гартас. Тейн услышал, как он обращается к одному из своих офицеров: — Запускайте корабли.

Как только мегаболтеры и бластеры снова принялись за не приносящее никаких результатов выполнение заложенных в них протоколов обороны, датчики силовой брони Тейна зафиксировали тепловой выброс от реактивных двигателей: «Громовые ястребы» и «Грозовые орлы» вырвались из распахнувшихся за спинами космодесантников пусковых шахт. Когда корабли с яростным воем пролетели над головами защитников стены, знамя в руках брата Аквино затрепетало и забилось в поднятом ими воздушном потоке. Тейн наблюдал за тем, как эскадрильи Кулаков Образцовых, отливая оттенками ярко-голубого на фоне иссиня-черных небес Эйдолики, заходят на врага для атаки. Их тройные двигатели пылали белым, словно звезды, и оставляли за собой светящийся в инфракрасном спектре след выхлопа.

Корабли сменили построение: загруженные бомбами «Громовые ястребы» поднялись вверх, а «Грозовые орлы» перешли на бреющий полет, готовясь к атаке. Этот танец был встречен радостной пальбой со стороны дикарей. Они не могли видеть эскадрильи, но вполне хорошо их слышали. Выпуская в небо снаряды из своих грубых пушек, орки яростно рычали в сторону источника рева.

Заходящие на атаку «Грозовые орлы» ответили им залпами носовых мультимелт и лазерных турелей на крыльях, испарив тысячи монстров. Как только штурмовики, качнув крыльями, разлетелись в стороны, «Громовые ястребы» сбросили свой смертоносный груз — зажигательны бомбы. Ночь на пустынной планете отступила перед яркими вспышками взрывов, превративших орды жутких ксеносов в горы трупов.

И хотя в эпицентре даже самые громадные из их представителей превратились в пар, многие сотни врагов просто вспыхнули, словно спички. Эффект усилился за счет прометия, разлившегося повсюду из разрушенных колодцев. Вскоре черные пески стали сплошным костром, настолько ярким, что в его языках тяжело было разглядеть силуэты орков.

Переключившись обратно на обычный спектр, Максимус Тейн увидел полночно-черные дюны, возвышающиеся в океане пожарища. Подобный тактический прием мог переломить ход битвы с практически любым соперником. Очень немногие виды в Галактике имели способность успешно противостоять экстремальным изменениям температуры. Большая часть известных органических форм жизни сгорела бы в пламени битвы, и, по идее, орки тоже должны были входить в этот список. Однако, глядя на то, как захватчики продолжают бежать к стенам, освещенные огненными языками, змеящимися по пластинам их грубой брони и по грубой коже, Тейн решил, что они, вероятно, все же стоят особняком от других.

Помимо размера, зеленокожие мало чем отличались от других видов диких племенных варваров, с которыми доводилось сражаться капитану. Возможно, все дело именно в габаритах, подумалось Тейну. Не исключено, что данный вид — громадные мускулистые чудовища с толстой кожей и крепкими костями — не нуждался в сложной нервной системе и мозге, способном осознать агонизирующую боль, которую испытывало сжигаемое заживо тело.

Пробежав сквозь пламя, враги продолжили атаку. Страх не сковал их движения. На клыкастых мордах не было видно ни следа паники. Концепция смерти не воспринималась примитивным разумом этих созданий. Они шли толпой на штурм «Альказар Астры». Над пустыней разносились рев огня и вопли зеленокожих. Космическая крепость отвечала стрекотом многоствольных бластеров. Среди безудержного хаоса битвы, возле изогнувшихся при падении шпилей крепости-монастыря, высоко над кольцом пламени в море зеленой плоти второй капитан Максимус Тейн и его Кулаки Образцовые стояли молча, неподвижно и спокойно, точь-в-точь как декоративные горгульи над их головами. Однако статуи не смогут помочь в сегодняшней обороне против зла, атаковавшего «Альказар Астру».

— Ты изучал физиологию ксеносов. Советы будут? — спросил Тейн старого друга. — Я открываю общий канал.

Апотекарий склонил набок голову в белом шлеме.

— Если надо, — ответил он, явно не испытывая восторга от выполнения этой своей обязанности.

— Вторая рота! — объявил Тейн по открытому каналу. — Всем прослушать рекомендации апотекария!

— В среднем, — начал Реох, — эти враги выглядят больше, чем те дикари из их вида, которых мы уничтожили на Мире Борка. И орки на Конраксе смотрелись сущими детьми по сравнению с теми, что противостоят нам сейчас.

— И?.. — спросил капитан, чувствуя, что желание Реоха продолжать речь тает с каждой секундой.

— Они смогут довольно эффективно сопротивляться повреждениям, которые наше оружие способно нанести, — предупредил апотекарий, — однако я сомневаюсь, что увеличенная толщина черепа позволит костям остановить благословленный полет болта.

— То есть выстрелы в голову становятся приоритетными на сегодняшний день, — кивнул Тейн.

— И ночь, — задумчиво пробормотал апотекарий, глядя в далекое небо.

— А в ближнем бою? — надавил капитан.

— Эти крупные гуманоиды имеют слабые места у горла и в районе живота, — сообщил Второй роте Реох, — но не пытайтесь атаковать их бедра. Лучше обратить внимание на то, что ниже колена. После потери нижних конечностей и падения на песок особи предложат вам куда больше возможностей их уничтожить. Это все, что у меня есть.

Апотекарий отключился.

Тейн посмотрел на Реоха, но лицевая пластина шлема скрыла выражение его лица. Капитан отключил канал. Апотекарий также развернулся к другу.

— Это твои люди, — заявил Реох, глядя своими оптическими имплантатами куда-то за спину товарищу, сквозь сержанта Хока и выстроенную им линию обороны, туда, где по черному песку на них катилась зеленая волна, почему-то заставляющая подумать об орде яростно щелкающих автоматических молотилок с сельскохозяйственных миров. — Поговори с ними… пока можешь.

Тейн мрачно склонил голову. Он смотрел на сержанта Хока. За спиной ветерана охваченные огнем громадные фигуры с топотом неслись к замершим в ожидании Кулакам Образцовым. Грубое оружие — обожженные заточенные обрезки листов металла — торчало вверх, словно зазубренный лес, предвещающий гибель. Неказистые пушки с огромными стволами выпускали свои смертоносные заряды в сторону «Альказар Астры». Эти выстрелы делались навскидку и со слишком большого расстояния. Какое-то время снаряды падали в песок или разрывались в воздухе. Однако на последнем этапе штурма атакующие монстры уже не могли совладать со своей кипящей яростью, и металлические пули забарабанили по пустотной броне звездного форта, бессильно отскакивая от обшивки. Время от времени случайный выстрел, один из многих, оставлял отметину на броне укрывшихся между зубцами Кулаков, но по большей части ликующий грохот орочьих орудий был просто надоедливой и шумной помехой.

— Рота может зарядить оружие, сержант, — произнес Тейн.

— Вторая рота! Заряжай! — отдал приказ Хок по открытому каналу.

Космодесантники сняли с магнитных зажимов на поясе изогнутые магазины и вставили их в болтеры модели «Умбра».

— Максимус, — снова заговорил Мендель Реох неожиданно мягким, но по-прежнему искусственным голосом, — поговори с ними.

Максимус Тейн позволил своим мыслям вернуться на Чарнассику. В тот день он впервые ступил на трап «Громового ястреба» и отправился по пропитанному кровью пути бесконечных завоеваний. Он вспомнил, как изменялась его юная плоть, какие силы и возможности были ему дарованы. Вспомнил ощущения, когда к недавно имплантированному черному панцирю впервые подключают силовую броню, и то, как импульс боли прокатывается по телу от интерфейсных разъемов. Он вновь, как впервые, почувствовал присутствие Императора в своих сердцах, близость врага и неотвратимость первого убийства, холодную красоту войны, на которую его отправили. Тогда он был полноценным боевым братом Кулаков Образцовых всего несколько дней, однако при этом все равно ощущал себя живым и дышащим инструментом воли Императора. Ему было дано все необходимое для исполнения этой воли на поле битвы на Чарнассике, но он бы все равно многое отдал в тот день за несколько теплых слов, прозвучавших в динамиках, сказанных просто так, ради укрепления уверенности в душе воина.

— Вторая рота, говорит ваш капитан, — произнес Тейн в вокс-микрофон шлема. Пока он говорил, атакующие монстры подходили все ближе, позволяя лучше оценить их размеры и бурлящую внутри ярость. — Нам предстоит столкнуться с опасным врагом. Мы — безрассудные воины, вставшие на пути несметных полчищ. Не сомневайтесь в реальности исходящей от них угрозы. Не обнадеживайте себя прошлым опытом в борьбе с зеленой чумой. Эти твари — армия зверей, и с подобной мы не сталкивались ни разу. Они овладели технологиями, о которых раньше не могли и мечтать.

Раздался грохот шагов по металлу — ксеносы-захватчики ступили на обшивку звездного форта там, где крепость-монастырь Кулаков Образцовых погрузилась в черные пески Эйдолики.

— Верьте в своих командиров. В свое обучение. В броню на ваших плечах и в оружие, зажатое в руках. Помните благородную историю своего легиона и заветы примарх а. Знайте, что именно его мудрость привела нас — братство, орден, самых достойных представителей нашего рода — сюда. Знайте, что я стою здесь, рядом, так же как и первый капитан Гартас. Знайте, что духи магистров Аламеды и Данталиона, избранных Дорном, будут биться плечом к плечу с вами.

Орды тварей подошли на оптимальное расстояние для стрельбы. Теперь резня могла начаться в любой момент. Тейн почувствовал, как его бойцы прильнули к прицелам болтеров. Как они выбирают первые цели. Ощутил единый порыв сотни сверхлюдей, их несокрушимую веру, гордость за свою судьбу и яростную ненависть к ксеносам.

— И прежде всего — знайте, что в ваших венах течет кровь Самого Императора, и он не даст вам потерпеть неудачу. Эйдолика — Его владения. Это имперская земля и песок. Пускай они невелики, но принадлежат человечеству, и Кулаки Образцовые не имеют права уступать ксеносам. Я знаю, что вы будете биться изо всех сил. Я знаю, что вы заставите ваш орден и Императора гордиться вами. Отдайте все, что у вас есть, во имя Него, ибо это Он дал нам все, что мы имеем. Пусть ваши генетические улучшения, таланты и умения помогут вам в этой битве. Сраститесь со своим доспехом. Будьте одним целым со своим оружием. Братья мои, мы должны выполнить то, ради чего нас создали.

Одним мягким движением Тейн загнал изогнутый магазин в собственный болтер. Модель «Умбра» пользовалась большим уважением, однако считалась грубоватой и устаревшей, пережитком мрачных лет Ереси. Тейн же полагал, что «Умбра» — удивительно надежный и покрытый славой болтер. Настоящая рабочая лошадка в арсенале ордена.

— Говорит Максимус Тейн, капитан Второй роты ордена Кулаков Образцовых. Приказываю…

Тейн поднял оружие и выбрал зеленокожего, которому не повезло стать первой жертвой на его счету: бледное чудище, покрытое жуткими шрамами и увешанное звенящими друг о друга кольцами, шаманскими побрякушками и пирсингом.

— …открыть огонь!

 

Глава 6

Терра — Императорский Дворец

В Праздник Освобождения Сенаторум обычно собирался только по наиболее срочным делам Империума. Весь Дворец был наполнен звуками вечерних песнопений, в жаровнях жгли фимиам, а стражам из числа Астартес и Адептус Кустодес пришлось облачиться в парадные доспехи. Сводчатые залы и коридоры были увешаны гобеленами с вышитыми на них благочестивыми образами, а целые стаи крылатых херувимов зачитывали бесконечные списки дворян и просителей, желавших быть помянутыми во время службы. Молитвы и благословения лились нескончаемым потоком. Многочисленную армию послов с различных планет разбили на группы и запускали в ритуальные залы по очереди, позволяя им увидеть совершающееся в тишине таинство богослужения. Полк Черных Люциферов в парадных мундирах выполнял функцию почетного караула и давал торжественный залп каждый раз, когда заканчивалась очередная церемония.

Помимо срочных дел в рамках индивидуальной сферы ответственности каждого из Верховных лордов Терры, время от времени им приходилось прерывать уединенные размышления или шумные вечеринки и собираться по вопросам особой важности. Таковыми являлись, к примеру, эпидемия чумы в улье Самаркан или восстание в Зиракузах. После события, получившего название «Кошмар на Ардамантуа», утомительные и незапланированные встречи совета стали привычной помехой в графиках членов Сенаторума.

Сегодняшний вопрос касался потери храмовых миров в кластере Иеронима Федоры, а также истинной жемчужины и образца набожности — кардинальского мира Флер-де-Фиде. Сообщения о каких-нибудь ужасных событиях где-то на задворках Империума приходили каждый день. Они уже начинали казаться чем-то обыденным. Подобные новости, стань они известны широким массам, погрузили бы миллиарды жителей Терры в состояние паники и заставили бы активизироваться сотни различных группировок, стремящихся расширить сферу влияния на планете или преследовавших какие-то иные цели.

Было принято решение, что подобное развитие ситуации не отвечает интересам Империума, поэтому вся информация об этих кошмарах не покидала пределов комнат, в которых собирались мудрые и уравновешенные Верховные лорды. Это были неформальные совещания между Двенадцатью, и именно на них величайшие и благороднейшие люди Терры решали, какие меры предпринять в этой связи.

— Это действительно большая трагедия…

— По-моему, мой исповедник посещал кафедральный колледж на Флер-де-Фиде.

— Прекрасный был мир. Большая потеря для Империума.

— Кардиналу Крейцфельдту, похоже, придется искать новое место работы.

— А разве Гильберзия не входит в скопление Федора? Нет, подождите… Точно, я перепутал его с Внешними Тройками.

— Ужасные дела творятся…

Информация о потерянных жизнях, исчислявшихся миллиардами, могла бы вселить излишнее, совершенно ненужное беспокойство в разум простого гражданина Империума. Уничтожение миров, иногда даже по несколько штук зараз, подтачивало патриотические представления о галактической гегемонии и пробуждало подозрения о том, что человечество, возможно, теряет контроль над своей бесценной межзвездной империей.

Двенадцать мужчин и женщин, собравшихся в Анесидорийской часовне, не думали о подобных сантиментах. Они навеки попали в плен бесконечных решений, оценок и бюрократических процедур, где показатели достатка и нищеты, войны и мира, жизни и смерти измерялись в масштабах планет, субсекторов и сегментумов. Не было ничего удивительного в том, что, участвуя в галактической игре и управляя бесчисленным множеством фигур, даже самые острые и амбициозные умы Сенаторума утратили способность придавать значение мелким деталям. И действительно, со временем опытные игроки переставали замечать отдельные фигуры среди множества присутствующих на столе. Когда государственными процессами руководило собрание подобных личностей, даже незначительные поначалу помехи грозили разрастись до серьезных проблем. В королевстве глухих, слепых и тугодумов маленькие (по галактическим масштабам) беды имели неприятное свойство нарастать, как снежный ком.

От своих легионов помощников и наблюдателей лорды Терры получали различные фрагменты информации, из которых составлялась общая картина. Иногда их внимание привлекали отдельные персонажи, выделявшиеся в общей массе, или значимое изменение хода действий, вовремя всплывшее на поверхность, которое не имело смысла, если не знать картины предшествовавших событий. А иногда они смотрели на разворачивающиеся перед глазами катастрофы и не понимали этого. Они все читали книгу, часть слов в которой отсутствовала, — настоящее испытание на понимание прихотей судьбы… и зашифрованное послание о грядущем бедствии. Однако ни у кого из присутствующих не было самой главной части повествования — финала.

Юскина Тулл тайно сговорилась с капитанами-хартистами поднять цены на проезд и транспортировку грузов между центром и окраинами сегментума, но не могла предвидеть уничтожения своих грузовых флотов и блокировки древних торговых маршрутов.

— Флер-де-Фиде был маяком надежды во тьме Внешнего Кольца.

— Безусловно.

Марсианин Кубик, генерал-фабрикатор и глашатай Культа Механикус, должен был заботиться о благе собственной империи. Разве мог человек, пусть даже давно превзошедший все положенные природой пределы с помощью аугментических улучшений, служить одновременно двум господам с одинаковой преданностью? Кубик предпочитал проводить большую часть времени на борту консульской баржи, постоянно перемещающейся между Террой и красной планетой, но в глубине своей механической души понимал, что верен только Омниссии. Во времена Великой Ереси эти две планеты воевали между собой. Но те дни давно прошли, и культы наконец вновь заключили непростой, но старательно соблюдавшийся договор об объединении. Священной обязанностью Кубика, как генерала-фабрикатора, была служба логике Бога-Машины. И сегодня она требовала от него заключить взаимовыгодный союз. При этом ничто не мешало участникам данного союза действовать в собственных интересах. Никогда больше могучий Марс не станет служить первым рубежом обороны, призванным ослабить врага на подступах к крепостям Терры. Кубик обеспечит защиту красной планеты, а также силу и эффективную работу всей марсианской империи.

Именно по этой причине генерал-фабрикатор знал об угрозе вторжения ксенорасы хромов. И благодаря бескомпромиссной эффективности передал тщательно отобранные данные Инквизиции, которых было как раз достаточно для принятия пакета мер для критической ситуации, несмотря на то что Кубик сам впоследствии подвергал сомнению эту возможность ради политической выгоды. По той же причине одаренный магос Фаэтон Лаврентий отправился на Ардамантуа в составе экспедиции Имперских Кулаков, после того как напыщенный магистр Касс Мирхен предсказуемо взялся за задание. И эта же беспощадная эффективность позволит Механикус пережить катастрофу, вероятность которой легион логиков Кубика уже оценил как стопроцентную. И эффективность требовала, чтобы только у слуг Бога-Машины были все данные, которые обеспечат марсианской империи существование после того, как грядущая буря стихнет.

— Люди на Флер-де-Фиде были очень набожными. Только на Серенетриксе могут похвастаться большей преданностью культу.

— А престол на нем свободен?

— Да, Серенетрикс станет хорошим уделом для кардинала Крейцфельдта.

Кубик обменялся занесенными в его модифицированную память любезностями с чудаковатыми Сарком и Анваром. Волкан Сарк и Абдулиас Анвар были, соответственно, главами Астрономикона и Адептус Астра Телепатика и, таким образом, являлись одними из наиболее могущественных псайкеров в Империуме. И в действительности были существами совершенно иного плана бытия. Вместе с Геладом Гибраном, эмиссаром Патер-новы домов навигаторов, они помогали соткать сложную нематериальную сеть транспортных маршрутов и астротелепатических каналов, которая связывала воедино физические фрагменты Империума. Без их власти над эмпиреями, над путями снабжения и связи Империум бы замер, словно заржавевшая древняя машина. Если бы они не были так заняты своей погоней за влиянием и властью, то вполне могли бы обратить внимание на рваные дыры в своей сети. Могли заметить, с какой скоростью тонкие нити, связывающие Империум, рвутся — одновременно со смертями их слуг-псайкеров на внешних рубежах. Возможно, они бы поняли причину, по которой их безотказная Лига Черных кораблей перестала укладываться в график и почему усилился ненасытный голод Императора, поддерживающего свет Астрономикона.

Главный провост-маршал наблюдал за коллегами. Вер-нор Зек был массивным, хотя примерно половину этой массы составляли аугментические улучшения. Та часть лица, которая не была бионической, пестрела заплатками пересаженной кожи. Такая внешность осталась ему на память о долгих годах работы в городах-ульях Макромунды, отличавшихся крайне высоким уровнем преступности, и о тяжелой работе, которая понадобилась, чтобы подняться в иерархии Адептус Арбитрес: ему приходилось поддерживать порядок, а также выслеживать и карать людей, в чьем сердце поселилась скверна. Несмотря на все попытки скрыть отсутствие интереса в данном собрании, напряженная квадратная челюсть выдавала арбитра. Таким образом, истинная природа всплывала наружу. Зек мог проследить путь партии наркотиков по улью с удивительной точностью, до последней пылинки. Мог выбивать признание из мутантов, аристократов и даже товарищей по службе в застенках полицейских участков. Мог председательствовать в судах, тянувшихся месяцы и даже годы, неся правосудие криминальным синдикатам, охватившим целые сектора своей структурой, настолько сложной, что попытка ее анализа могла бы сжечь когитаторы взявшегося за это дело калькулюс логи. Но в окружении патриархов Сенаторума, изнывая от бесконечной скуки происходящего, Зек обнаружил, что его чутье на коррупцию и преступления стало ослабевать. Время от времени он замечал признаки недобросовестного исполнения обязанностей: злоупотребление полномочиями, действия в личных интересах, спекуляции — и игнорировал это. Словно кибермастиф, натолкнувшийся на реку или канал с вонючими отходами, Зек потерял нюх, и все его подозрения растворились, унесенные потоком банальной бюрократии.

— Возможно, какая-нибудь субсидия придется тут к месту.

— Для наиболее влиятельных кланов аристократии.

— Да, именно. Для аристократов.

Лорд-главнокомандующий и Экхарт, глава Администратума, были больше остальных виновны в бездействии. Если считать Империум кораблем, раскачивающимся под ударами волн обстоятельств, то информация была его якорем. Имея на руках информацию со всех уголков Империума и армию советников, архивариусов, клерков и писцов, являющихся звеньями бесконечной цепочки обмена данными под своим руководством, Экхарт и лорд-главнокомандующий Удо обладали всеми знаниями, необходимыми для решения самых сложных проблем — как нынешних, так и грядущих. Бездонные инфосклепы имперского казначейства. Палаты Нотариум, занимавшиеся распределением десятины. Бесчисленные полчища Департаменто Муниторум. Информация по запросам и запросам о запросах, собранная в горах документов Официо Официум. Архивы прогнозов военных угроз за десятки лет от Логис Стратегос, а также инструкции по стратегическому планированию класса «алый» в разбивке по сегментумам: Солар, Обскурус, Пацификус, Темпестус, Ультима и Экстра-Галаксия. И это лишь малая часть сложнейшей структуры учреждений и инстанций, напрямую подчиненных Удо и Экхарту. Однако утверждать, что эти двое не знали о Кошмаре на Ардамантуа, было бы неправильно. Задолго до катастрофы Инквизиция представила Удо ее описание в рамках пакета мер для критической ситуации. Экхарт тоже был прекрасно осведомлен о расе хромов из-за причиненного их вторжением ущерба в виде недополученной десятины и нарушенных торговых маршрутов.

После Ардамантуа, когда одна ксеноугроза сменила другую, для Экхарта и лорда-главнокомандующего мало что изменилось. Орки всегда были бичом для Имнериума. Флоты лорда-адмирала постоянно воевали в пограничных регионах, защищая планеты и торговые маршруты от собирающих мусор зеленокожих пиратов и самозваных военных вождей, объявляющих войну всем подряд, стоило им вылететь из варпа на очередном уродливом космическом скитальце. И действительно, Верро, новый лорд-милитант и главнокомандующий Астра Милитарум, совсем недавно унаследовавший бастион Императора в межзвездном пространстве, быстро осознал, что его подчиненные постоянно ведут несколько крестовых походов помимо кровопролитных войн с зеленокожими на границе и затяжных войн. Ему пришлось столкнуться с попытками расширения территории со стороны роев К’ворл. С опустошительной миграцией хрудов через сегментум Солар. С экспедиционными флотами республики Надиракс. С участившимися появлениями агрессивного рукотворного мира Бьель-тан в близких к центру регионах. С плотоядными сверхрастениями, организовавшими вторжение на имперские системы, окружавшие мир смерти Непентис. С перемещениями наемников-тареллианцев в секторе Фидас. С Братством. С ксеронгийскими симилисворнами. С ужасающим возрождением убергастов. Данные о событиях на множестве театров боевых действий шли сплошным потоком, и хотя Авель Верро изо всех сил старался уделить внимание всем угрозам и среагировать на них должным образом, аккуратно распределяя людей и ресурсы, время реакции системы было невероятно медленным. Лорд-милитант часто работал с отчетами месячной давности. Армии прибывали в пункт назначения и обнаруживали, что ксеносы давно уничтожены. Некоторые попросту исчезали, наткнувшись на силы чужаков, многократно возросшие с момента принятия решения об отправке армии. Иные выявляли в полученных координатах допущенную ошибку, когда вместо вражеской армии сталкивались с пустотой космоса. В этом случае воины в равной степени испытывали облегчение и разочарование по причине упущенной возможности снискать славу.

И хотя кто-то мог бы сказать, что неопытность лорда-милитанта как в ведении галактической войны, так и в затейливых политических интригах Дворца стала одним из факторов, повлиявших на масштабы развернувшейся катастрофы, а также на то, что ей не было уделено достаточно внимания, иные бы возложили ответственность на плечи лордов Удо и Экхарта. Только у них на руках были все фрагменты мозаики. Причиной их слепоты было не отсутствие опыта, но профессиональный педантизм. Среди явных угроз, и без того нависших над Империумом, среди мириад трагедий планетарного масштаба и в окружении бесчисленных врагов разрастающаяся катастрофа, начавшаяся с Кошмара на Ардамантуа, была лишь одной из многих.

— Предлагаю тост: за Бета-Новакс…

— …Флер-де-Фиде.

— Бета-Новакс была вчера.

— Тогда за Флер-де-Фиде.

Форма Космофлота великолепно сидела на адмирале Лансунге. Его китель отливал синевой океанских глубин, а золотые эполеты на плечах напоминали водопады. Он вошел в комнату, где проходило собрание, словно флагманский корабль на маневрах, и присоединился к Удо и Экхарту у алтаря Экклезиархии. Среди разбившихся на группки великих людей Империума тенями ходили слуги, разнося крепленый амасек и выполняя различные мелкие поручения собравшихся. Один за другим члены Двенадцати приближались к Анесидорийскому алтарю и получали благословение от экклезиарха Месринга. Священник погружал пухлые пальцы в пепел, оставшийся после сожжения ладана, и, сложив большой и указательный пальцы в щепоть, рисовал аквилу на лбах присутствующих.

Окрест этого действа, словно волк, рыщущий в поисках добычи, кружила Виенанд. Из уважения к остальным членам совета она оставила своего телохранителя у входа в часовню и теперь молча наблюдала за происходящим, хищно сощурив блестящие из-под идеально остриженной челки глаза. Она автоматически взяла фужер с амасеком у проходящего мимо слуги и обменялась приветствиями с эмиссаром Патерновы Геладом Гибраном, даже не глядя в его сторону.

Виенанд прошла все необходимые ритуальные процедуры сегодняшнего совещания: выпила в честь праздника, получила благословение и пепельный символ на лоб. И все это время инквизитор не прекращала наблюдать. Размышлять. Принимать решение. Империум был болен и уязвим. Люди, призванные быть величайшими его умами, на ее глазах превратились в раковую опухоль на теле подконтрольных им инстанций. Инквизиция была лекарством. Ее организация хирургическим путем устранит злокачественное бездействие и потакание личным интересам из священных залов Императорского Дворца ради спасения государства. Уже разворачивались стратегические схемы. К нужным местам прилагалось давление. Внутри одних шестеренок крутились другие, заставляя Империум двигаться в правильном направлении.

Женщина подняла взгляд на расположенный за спинами Месринга и его неизменной свиты из священников высшего ранга витраж, изображавший Бога-Императора. Это ее работа. Ее священная и неприкосновенная обязанность. Она должна была содействовать осуществлению бесчисленных расследований Инквизиции и удерживать Империум на верном пути. Она ненавидела сюрпризы и гордилась тем, что является самым информированным человеком среди присутствующих. Больше всего на свете Виенанд хотелось, чтобы так оставалось и дальше.

Однако сюрпризы были до неприятного частым явлением на подобных встречах. И не только на собраниях Сенаторума, но и при столкновениях агентов — членов данного собрания в темноте подземных уровней городов-ульев. Виенанд все еще привыкала к Разнику, своему новому телохранителю. Изуродованное тело ее предыдущего доверенного оперативника было обнаружено в подвале вокзала магнитной дороги улья Ташкент. Он недооценил свою цель. И это стало хорошим уроком для нее. Инквизитор не собиралась повторять ошибку подчиненного.

Ее рыскающие движения не ускользнули от внимания еще одного хищника в этой часовне. Когда жрецы и служки из свиты Месринга затянули молитву, экклезиарх присоединился к остальным членам Двенадцати. Его встретили выражения сочувствия и ложной озабоченности потерей храмовых миров в скоплении Иеронима Федоры и кардинальского мира Флер-де-Фиде, которые относились к юрисдикции самого Месринга. Некоторые опасности — как, например, разрастающееся вторжение зеленокожих в пограничных секторах — были очевидны. Другие предпочитали оставаться скрытыми. А кое-какие прятались прямо у всех на виду. Только одно было предельно ясно: Анесидорийская часовня Императорского Дворца, наполненная смертоносными амбициями хищников и жертв, была одним из самых опасных мест в Галактике.

 

Глава 7

Терра — Дворец Экклезиархии

Большую часть пути от Императорского Дворца Месринг провел в уединенных молитвах на борту своего жреческого ялика. Это судно по сути своей являлось парящей и укрепленной базиликой, укомплектованной гарнизоном фанатичных бойцов Фратерис Темплар. Скопление шпилей, минаретов и звонниц проплывало над древними городскими агломерациями южного континента, удерживаемое в воздухе антигравитационными двигателями. Движение базилики над разросшимися до колоссальных размеров кварталами улья Восток было размеренным и торжественным. Тысячи проповедников зажгли фимиамовые алтари-маяки на западных склонах, чтобы отдать дань уважения высокому гостю. Экклезиарх ненадолго появился на смотровом балконе, облаченный в парадные одеяния, чтобы удовлетворить желание полумиллиона прихожан, забравшихся, рискуя жизнью, на скрипящие от натуги алтари в надежде хотя бы мельком увидеть Верховного лорда. После чего жрец вновь удалился в свои личные покои для отдыха и восстановления сил перед ритуалом очищения и запланированными в графике встречами с понтифексом Луны касательно важных вопросов вероисповедания и архиисповедником Ярославом для усиления его и без того внушительной системы безопасности.

На подлете к дворцу Экклезиархии, когда ялику оставалось преодолеть лишь галерею из колоссальных, доходящих до облаков колоколен, до слуха пассажиров донеслись рокочущие звуки богослужений. Флаги и вымпелы развевались на ветру, а дым от сжигаемых в честь праздника благовоний на какое-то время полностью окутал корабль. Далеко внизу под ревущими двигателями раскинулись бесчисленные площади и дворы храмовых комплексов и соборов, до отказа набитые армиями молящихся монахов. Проповедники и епископы ковыляли между рядами верующих, потрясая церемониальными посохами, и с фанатичной страстью зачитывали отрывки из «Лектицио Дивинитатус». И снова Месринг позволил лицезреть себя в парадном облачении экклезиарха, после чего провел службы совместно со всеми верховными кардиналами. Каждый из них старался переплюнуть остальных в размахе празднования Дня Освобождения. Только по окончании проповеди кардинала Гормански, которую экклезиарх проспал (священникам из свиты пришлось потрудиться, чтобы скрыть его похрапывание), Месринг смог удалиться в свои покои.

Священнослужитель прошагал вверх по бесконечной лестнице, отмечая каждый шаг ударом великолепнейшего посоха по мраморным ступеням. Когда экклезиарх в сопровождении небольшой орды дьячков и пономарей проходил мимо караулов дворцовой стражи, крестоносцы из Фратерис Темплар опускались на бронированные колени. На вершине громадной лестницы двойной строй монахинь-хористок распевал навязчивые священные гимны, призванные проводить Верховного лорда в его громадную золотую кровать. Месринг остановился, заметив в хоре ясное и красивое личико.

— В мои покои, — произнес он, указав рывком посоха на приглянувшуюся монахиню, — поможешь мне совершить вечернюю молитву. — Взгляд желтоватых глаз переместился на юную деву, стоявшую рядом. — А ты, дитя мое, приходи к рассвету.

Обе послушницы буквально засияли от радости, похоже, слабо представляя, какого рода помощь потребуется от них экклезиарху. Преодолев последние ступени, Месринг позволил сопровождавшим его священникам забрать посох, митру и снять длинную мантию с его разжиревшего тела.

После того как процессия миновала две напичканные ауспиками арки и два поста стражи Фратерис Темплар, экклезиарх решил распустить свиту.

— Только один! — рявкнул он, заставив суетливую толпу камердинеров, помощников и жрецов расползтись по сторонам и отправиться либо в свои кельи, либо выполнять пожелания Верховного лорда, отчет о которых он ждал к утру.

Наконец, войдя в личные покои, полные древностей и богатств, Месринг передал последнему оставшемуся с ним священнику остатки церемониальных одежд. Когда экклезиарх подошел к стоящему в комнате столу из септревого дерева с миской и кувшином святой воды, из одежды на нем осталась лишь нижняя сорочка и драгоценные кольца. Сопровождающий его священник молча повесил врученные ему рясы на ближайшую стойку.

— Мне теперь придется прождать полночи из-за вашей медлительности, уважаемый? — прошипел Месринг, жестом указывая слуге перелить воду из кувшина в мраморную чашу.

Экклезиарх вытянул руки, и священник тут же склонился и пылко поцеловал тыльные стороны пухлых ладоней.

— Ладно, довольно, — нетерпеливо пробормотал Месринг.

Слуга принялся снимать кольца с толстых пальцев экклезиарха, размещая их на паре изваянных из мрамора подставок в форме человеческих кистей. По окончании этого действа Месринг погрузил руки в чашу и умыл усталое лицо. Затем выдернул полотенце из рук помощника и насухо вытерся. Только экклезиарх собирался скомкать влажную полосу ткани, которую сжимал в руках, и бросить ее обратно, как обнаружил, что священник с восхищением разглядывает одно из изысканных колец, несколько секунд назад украшавшее палец Верховного лорда.

— Да как ты смеешь?! — зарычал Месринг, занося ладонь, чтобы научить слугу манерам. — Что за наглость! — воскликнул он, заметив, как тот, не обращая внимания на слова, пытается примерить драгоценность.

Рука священника из свиты метнулась вперед с невероятной скоростью и силой. Через секунду вытянутая для пощечины кисть Месринга оказалась в болевом захвате. Заплывшее жиром лицо экклезиарха исказилось от боли. Едва заметного скручивания сустава хватило, чтобы дрожащее тело Верховного лорда охватила жуткая боль.

Слуга продолжал разглядывать надетое на указательный палец кольцо экклезиарха. Оно было выполнено в форме символа Адептус Министорум с крохотным черепом в центре. Глазницы пылали красным, показывая, что кольцо заряжено. Ухватив Месринга за один из многочисленных подбородков, священник прижал его к холодному мрамору стены. Экклезиарх попытался бороться, но быстро прекратил это бесполезное занятие, когда рука была выкручена сильнее.

Священник прижал палец с кольцом к горлу Экклезиарха.

— Изумительно, — произнес он, разглядывая крохотный наперстный лазер. — Работа джокаэро, да?

Месринг, практически парализованный от ужаса, кивнул.

— Осторожнее, — предупредил священник, — я бы не хотел, чтобы ты сам себе глотку перерезал. Это замечательное изделие должно спасать твою жизнь, а не стать причиной ее окончания. Уверен, что ты согласишься.

В этот раз Месринг выразил согласие, медленно закрыв и снова открыв желтоватые глаза.

— Кто ты? — прошипел экклезиарх, корчась от боли. — И чего тебе надо?

— Кто я? — повторил вопрос священник — тот самый священник, который был старшим и приближенным слугой экклезиарха уже много десятилетий. Знавший все пристрастия и секреты своего господина. Не отходивший от Месринга в течение всего пути от Императорского Дворца и помогавший благословить Верховных лордов в Анесидорийской часовне. — И чего я хочу?

Он сделал движение челюстью, как будто перекатывая что-то во рту, а затем с силой сжал зубы. Месринг с ужасом наблюдал, как лицо священника начинает дергаться и дрожать. Затем по нему пошла рябь, как от брошенного в воду камня. Перед полными ужаса глазами экклезиарха проходила ужасная трансформация. Длинные седые волосы осыпались на мраморный пол вместе с клочками спутанной бороды. Линзы скатились по щекам перевертыша, словно две слезинки, а покрывавшая губы пластековая пленка отслоилась и упала на пол, похожая на полоску высохшей кожи. Когда полиморфин окончательно прекратил действовать и превращение полностью завершилось, Месринг сумел разглядеть своего незваного гостя.

— Вангорич…

— Именно.

Увидев врага в лицо, экклезиарх смог вернуть себе часть привычного самодовольства.

— Это беспредел, — процедил священник, — Верховные лорды узнают об этом.

— Нет, — с полной уверенностью покачал головой Дракан Вангорич, великий магистр Официо Ассасинорум. — Секунду назад ты спросил, чего я хочу. Прямо сейчас, ваше высокопреосвященство, я хочу, чтобы вы заткнули бездонную дыру, которая у вас вместо рта. Потому что иначе я избавлю твои плечи от необходимости таскать на себе голову. А потом один из моих оперативников, внедренных в твою организацию, досконально изучивший твои манеры и стиль поведения, примет твой облик и будет выполнять твои обязанности. Мы поняли друг друга?

Месринг обдумал слова великого магистра и снова моргнул, соглашаясь.

— Вот что я от тебя хочу, — начал Вангорич. — Свяжешься с лордом-главнокомандующим Удо и заставишь его провести еще одно внеплановое собрание Двенадцати. Только Двенадцати.

— И зачем мне это делать? — спросил Месринг.

— Ой-ой, — перебил его Вангорич, постучав пальцем с наперстным оружием по горлу. — Я не хочу, чтобы меня приглашали, но можешь поставить свою жизнь на то, что я не пропущу встречу. Так же, как и сегодняшнюю.

— Я…

Великий магистр поднял темные брови.

— Мне нужна хорошая причина, — выдавил Месринг, — чтобы все получилось.

— И у тебя она есть. Скажешь им, что плохо спал сегодня. Что потеря храмовых миров Иеронима Федоры омрачила твои мысли и что ты воспринял уничтожение кардинальского мира Флер-де-Фиде как наказание. И знак. Знамение того, что Бог-Император недоволен нынешним курсом в отношении пограничных секторов, выбранным Верховными лордами.

— Я не стану упоминать имя Императора всуе, — прошипел Месринг, — и унижать свою веру подобными небылицами.

— Станешь, — заверил Вангорич. — Ты же уже это делаешь. Каждый день. Не забывай, с кем говоришь, экклезиарх. Я был твоей тенью дольше, чем ты вообще знаешь о ее существовании. Ты объявишь войну веры. Поставишь под ружье монашеское ополчение и своих храмовников. Твои проповедники по всему сегментуму возвестят об этом со своих кафедр. И все будет сделано под знаменем священного возмездия. Священнослужители и миряне Флер-де-Фиде должны быть отмщены. С помощью своего влияния на лорда-адмирала ты заставишь его, учитывая кошмар на Ардамантуа, опустошенные границы сегментума и свою войну веры, отозвать армады, флоты и флотилии из всех их рейдов и крестовых походов. Это чтобы у лорда-милитанта и его Астра Милитарум не было недостатка в транспортах и эскортах. Все это позволит нам развернуть силы в сегментуме и подготовиться к вторжению ксеносов. Недавние успехи зеленокожих, их новые варварские технологии и этот самозваный Зверь — все это признаки серьезной угрозы не для отдельного мира или даже сектора, но для всего сердца Империума. Мы все в очевидной и неминуемой опасности.

— Твоя должность не предполагает возможности подобных действий, — вставил Месринг. — Как и моя.

— Верно, — согласился Вангорич. — Но среди наших коллег есть те, кто может это сделать. Те, кто знает и всегда знал больше об этой угрозе Империуму человека среди звезд. И они — жуткие люди. Я беру с них пример.

— Тогда почему бы тебе не довериться их опыту и возможностям? — спросил экклезиарх. — Если они все делают, зачем нам вмешиваться?

— Ты, Удо, Лансунг… Ваше бездействие продиктовано желанием получить политическое преимущество. Они же действуют вопреки вам, и мотивы у них иные. Ужасные вещи могут совершаться во имя необходимости. Кроме того, у меня нет причин доверять кому-либо из вас. Ты выполнишь мою просьбу не потому, что я об этом прошу. И не потому, что угрожаю. А потому, что это твой долг. Твоя священная обязанность — следить за безопасностью и неприкосновенностью Императора и Его владений. Это единственный смысл твоей жизни, экклезиарх.

— Лансунг — себе на уме, — упирался Месринг. — Он не станет жертвовать своими амбициями. Я не смогу убедить его бросить те битвы, в которых он сейчас сражается. Он не станет разделять свои армады. Я не…

— Можешь и сделаешь, — не отступал Вангорич. — Многие считают, что и ты себе на уме и обладаешь властью и безграничными амбициями. И все же я здесь и использую доступные мне инструменты давления. И ты сделаешь то же самое. Используй то, что у тебя есть на Лансунга, и найди способ добиться цели.

— Почему просто его не убрать? — предложил Месринг. — Если он является проблемой, то убей и замени его. А меня не втягивай.

— Как и всегда, я сделаю то, что должен, — кивнул великий магистр. — Но, если сегментум окажется под угрозой вторжения, нам нужен будет именно адмирал Лансунг и его опыт командования. Возможно, ваше преосвященство, вы будете удивлены, но я не хочу никого убивать. Однако, как уже было сказано, иногда приходится делать ужасные вещи, когда это необходимо.

— Предположим, что я согласен, — обреченно сказал Месринг. — Предположим, чисто гипотетически, что я даже согласен со стратегией сбора войск. Этот ублюдочный ксенос, Зверь, в конце концов, и мои миры опустошает. Но что я с этого получу?

Вангорич одарил экклезиарха полным презрения и брезгливости взглядом и поджал губы.

— Ну, господин мой Месринг… ты останешься в живых. — Ассасин становился более скуп на эмоции после каждого выпада священника и от этого начинал казаться опаснее и опаснее. — Несколько минут назад твоей кожи коснулся яд с беспрецедентно высоким уровнем токсичности и крайне болезненными побочными эффектами. — Месринг нахмурился. — Во время пылкого выражения почтения с помощью поцелуя.

Экклезиарх посмотрел на губы Вангорича, затем перевел взгляд на собственные ладони и, наконец, на пол, где лежала изогнувшаяся и забытая после завершения трансформации пластековая пленка с нанесенным ядом.

— Ты отравил меня? — просипел Месринг, пытаясь совладать с дыханием.

— У тебя есть три дня на то, чтобы выполнить мою просьбу, — сообщил Вангорич. — Три дня, чтобы встретиться с Верховными лордами, надавить на Лансунга и заставить его отозвать Флот. Иначе через три дня ты умрешь на коленях, истекая кровью из ушей, ноздрей и глаз, молясь о милости быстрой и безболезненной смерти. Хотя своей скверной службой Богу-Императору ты ее не заслужил. А после успешного выполнения моего задания один из моих оперативников передаст тебе антидот. Если ты не справишься, то этого не произойдет.

Вангорич отпустил экклезиарха и снял наперстное оружие с пальца.

— Я знаю о яде только с твоих слов, — слабо промямлил Месринг.

— Как и о том, что у меня есть антидот, если вдруг я сказал правду, — напомнил Вангорич с холодной уверенностью. — Думай об этом следующим образом: ты доверяешь мне так же, как я — тебе.

— Но ты сказал, что никому из нас не доверяешь.

Вангорич бросил кольцо джокаэро в чашу со святой водой, улыбнулся и пожал плечами. Он накинул на голову капюшон своего священнического облачения, скрывая лицо в густой тени, и направился к выходу.

Жирные губы Месринга скривились от одновременно обуревавших его ярости и замешательства. Судорожно расплескивая воду из чаши, экклезиарх схватил свое кольцо и надел на мизинец. Направив оружие в незащищенную спину Вангорича, Верховный лорд Терры задумался о яде, проникающем через поры кожи в кровь, медленно расползающемся по внутренним органам, а также о противоядии, которое было у великого магистра ассасинов, — и опустил руку и взгляд, признавая поражение.

— Три дня. — Голос убийцы разнесся по просторным личным покоям экклезиарха.

Месринг поднял глаза, но Дракана Вангорича уже и след простыл.

 

Глава 8

Инкус Максимал / Маллеус Мунди — орбита

Астропат Орм де Зут, тощий, облаченный в зеленую мантию, пробрался сквозь люк рабочего модуля и поплыл в невесомости переполненного людьми отсека. Он носил темные очки, скрывавшие пустые глазницы, и это вкупе с тщедушной фигурой делало его похожим на насекомое. Астропат прижимал к груди баклагу с дешевым амасеком и оставлял за собой длинный шлейф дыма от палочки лхо.

Он молча пересекал модуль, втягивая дым через узкие щели ноздрей и выдыхая через мрачно искривленный рот. Свободной рукой слепец цеплялся за переборки и тащил себя мимо различных сервиторов, работавших с базами данных, голографическими изображениями и автоматикой. От них тянулись пучки кабелей, терявшиеся в глубине рабочих подвесных платформ. В конце концов астропату удалось найти уголок, не заполненный скрученными проводами, исследовательским оборудованием или жрецами и сервиторами Адептус Механикус. Де Зут забрался в нишу и, неуклюже барахтаясь в невесомости, попытался в ней устроиться.

— Мастер де Зут, — обратился к нему нотацио логи Лютрон Видел, — вы одурманили свой разум, сэр. Опять.

В прошитых статикой словах адепта не было ни намека на обвинение или неудовольствие, а на эбеново-черной коже скрытого под капюшоном лица говорившего не дрогнул ни один мускул. Будучи старшим жрецом на сигнум-станции широкого спектра Адептус Механикус под обозначением «Аддендус-727», нотацио логи не мог позволить себе таких вольностей. Это была просто констатация факта. Подобно пилоту грузового шаттла на перевалочном пункте, услуги которого требовались только во время цикла разгрузки-выгрузки в момент прибытия новых кораблей, де Зуту было скучно, нечем заняться и развлечь себя.

Астропат не ответил.

— Мой брат-адепт напоминает вам о ваших обязанностях, — подала голос лексмеханик Аутегра Зигль, поднимая голову от рунных блоков, покрывавших стены отсека почти полностью.

Она протянула руку в сторону астропата и слегка оттолкнула его в сторону, чтобы добраться до нескольких нужных ей циферблатов и кнопок. Торчащий из ее бритой головы черепной когитатор напоминал очертаниями исследовательскую станцию, вцепившуюся в поверхность астероида.

— Это — работа Омниссии, — продолжила она, — его верные слуги трудятся в поте лица и собирают статистические данные и факты для передачи их с помощью канала межзвездной связи.

— На Марс, — отозвался де Зут, положив одну руку на грудь, а другую, с зажатой флягой, поднимая вверх в издевательском салюте.

— Если пакет данных не доберется до хоралов диагностиад генерала-фабрикатора, эта миссия станет непозволительной тратой времени, сил и данных, — добавил нотацио логи Видел.

— Верно, — согласился де Зут, в очередной раз прикладываясь к фляге с амасеком.

— По этой причине я начал разбирательство касательно вашей пригодности для выполнения данной важной задачи, — сообщил Видел холодным и безразличным голосом.

— Разбирательство… — пробормотал де Зут. — О, это честь. — Он снова поднял флягу.

— Ауспикмеханик Келсо Толлек был признан наиболее подходящим кандидатом для контроля вашей компетентности, — продолжил Видел.

Толлек повернул скрытое под капюшоном лицо от мерцающих рунных блоков и сфокусировал четыре оптических имплантата на астропате.

Де Зут стряхнул табачные крошки с тонких губ.

— Я могу представить вам учетно-послужную карту и сигнум-спецификации адепта Толлека для ознакомления, — произнес Эрлен Омино.

Омино был крайне навязчивым трансмехаником с раздражающе веселой металлической маской, заменяющей лицо. Де Зут глубоко затянулся палочкой лхо, выдохнул, наполнив тесный исследовательский модуль шелковистым дымом, и потянулся к переключателю в потолке отсека.

— Прошу, не трогайте, — произнес Видел, — логи очень бережно относился к оборудованию сигнум-станции.

Де Зут перевел на него взгляд пустых глазниц за темными линзами и резко дернул за рычаг. Помещение задрожало, когда металлическая защитная заслонка опустилась, открывая обзорный экран модуля. Сияющие белым светом ледяные сферы миров-кузниц Инкус Максимал и Маллеус Мунди занимали большую часть космического пейзажа. Поверхности обеих планет испещрили темные пятна разрушения. Посредине между ними висела покрытая ржавчиной и слоями металлической обшивки штурмовая луна — чудовищное порождение зеленокожих, выпускавшее целые рои атакующих кораблей на ледяные планеты, над поверхностью которых завис флот кораблей-ковчегов Механикус и громадных транспортов, принимавших на борт последних выживших.

— Вот об этом я и говорю, мастер-астропат, — прокомментировал Видел, по-прежнему не выражая ни раздражения, ни недовольства действиями де Зута. — Столь своевольное поведение требует надзора. Я ожидал от вас большего. Но это моя ошибка. В конце концов, вы созданы из плоти, а плоть — слаба. — Логи обернулся к ауспик-механику. — Толлек, мне нужно, чтобы покрытие сканеров, мощность авгурных кластеров и вокс-станций была увеличена на сорок процентов в тех квадрантах, которые мы можем наблюдать. В особенности которые заняты силами Механикус. Оставшись без фильтров, мы, возможно, на какое-то время выдали свое положение на оптическом уровне или выбросом энергии.

— Сканирую, — подтвердил тот.

— Я понимаю, почему мы должны скрываться от врага, — признал де Зут. — Но как же ваши собственные люди и служители культа? Вы просто смотрите, как они умирают. Скоро здесь не останется никого, кто мог бы заметить ваше присутствие.

— Мастер де Зут, — произнес Видел, — вам знаком наш третий закон универсальной вариантности?

— Он не поймет, — уверенно заявила Аутегра Зигль.

— Его еще называют Парадоксом свидетеля, — продолжал Видел, — и он утверждает, что слуга Бога-Машины влияет на все, за чем наблюдает. Интерес магоса металлургик к эксперименту может изменить химическую реакцию сплава. Чужеродная форма жизни под взглядом магоса биологис ведет себя иначе, нежели в естественных условиях. Пациент иногда подавляет боль или симптомы болезни в присутствии магоса физик. Как вы знаете, у данной сигнум-станции есть строгий приказ от самого генерала-фабрикатора. Скрытно наблюдать. Записывать. Документировать. Не вмешиваться. Это — наша священная обязанность. А ваш столь же священный долг — отправить итоговый результат нашей работы обратно на Марс.

— Священный долг, да? — повторил астропат. — А как же наш долг перед этими людьми?

— Цена их потери была взвешена и найдена легкой относительно того, что мы приобретем, — ответил Видел.

— А что с потерями на других мирах? — сварливо бросил де Зут. — Пока вы тут фиксируете, сколько слуг Бога-Машины перебили зеленокожие, я слышу предсмертные вопли с десятков имперских миров. Крики миллиардов умирающих, которые я обязан передать дальше, подчиняясь древним правилам моего ордена, а ваши протоколы мне это запрещают!

— По моему мнению, это тяжкое бремя, мастер астропат, — сообщил Лютрон Видел, — но необходимое. Мы не можем позволить врагам — ни ксеносам, ни людям — узнать о нашем исследовании. Я понимаю: то, что вы слышите, становится тяжелым испытанием…

— Эти смерти для вас — всего лишь данные, — мрачно выдавил де Зут. — Вы можете закрыть свои заслонки и не смотреть на потери. У меня нет такой возможности. Я переживаю каждую из них вот здесь. — С этими словами астропат похлопал себя ладонью по виску.

— Повторяю: мы понимаем бремя, которое легло на ваши плечи.

— А что с астротелепатическими сигналами бедствия, которые мы получили? — оборвал его де Зут. — Что делать с живыми, жрец? Мир Триска? Агиларн Терциус? Эйдолика? Окоемные Миры? Ксеркси Пятьдесят Один? Порт-Санктус? Ундина? Как быть с теми, кого мы могли спасти, нарушив ваш драгоценный закон универсальной вариантности? Тех, кого мог бы спасти кто-то другой, если бы вы просто дали мне переслать эти сообщения? Возможно, никто, кроме нас, не слышит их зова о помощи.

— У нас четкие приказы, — произнес Видел, оставаясь равнодушным к мольбам астропата. — Мы можем отправить только одно сообщение. С нашими материалами и результатами исследований. Там должны быть обзоры вражеской стратегии нападения, информация об уровне технологии и относительном успехе или неудачах защитников при отражении штурма. Одно-единственное сообщение, которое будет означать, что станция готова к эвакуации и передислокации. Эти миллиарды, которым вы так сочувствуете, погибнут не напрасно. Генерал-фабрикатор многое узнает благодаря их смертям.

Де Зут убрался обратно в свой угол, неспособный что-либо противопоставить холодной логике техножрецов. Аутегра Зигль отсоединилась от своей подвесной станции, подплыла к потолку и вернула на место рычаг переключателя, управляющего ставнями. Гидравлические поршни вновь опустили металлическую заслонку на обзорный экран. Она никак не могла подбодрить астропата. Эту возможность давным-давно хирургически удалили из того, что оставалось от ее биологического мозга. Однако Зигль с интересом наблюдала, как Зут качает головой и делает большой глоток из фляги с амасеком.

— Я вас не понимаю, — промямлил он и снова приложился к горлышку.

Зигль обернулась к своему командиру.

— Возможно, стоит отправить сообщение прямо сейчас, — сказала она.

Келсо Толлек направил четыре глаза-окуляра на лекс-механика.

— Но данные же неполные. И присутствуют пробелы в аналитике.

— Мы подведем и генерала-фабрикатора, и Омниссию, — добавил Эрлен Омино; его улыбающаяся маска оставалась все такой же неподвижной.

— Ты присматриваешь за мастером де Зутом, — обратилась Зигль к Толлеку. — Можешь поручиться, что он сможет отправить сообщение после разрушения криокузниц? Мы говорим о днях. Возможно, неделях. Сколько еще предсмертных криков он услышит за это время?

Ауспикмеханик задумался, после чего обратился к Виделу:

— Возможности и желание мастера де Зута служить Богу-Машине уменьшаются пропорционально степени интоксикации организма и ослаблению умственных способностей. Очевидно, что он не подходит для службы в изоляции на сигнум-станции. По моим подсчетам, вероятность, что он злоупотребит своими навыками и передаст полученные астротелепатические сообщения, обесценив, таким образом, нашу работу и, возможно, выдав нас врагу, составляет двадцать шесть с половиной процентов.

— Лучше отправить неполный пакет данных, который хоть как-то пригодится диагностиаде, чем не отправить им вообще ничего, — кивнул Видел.

— Но протоколы… — уперся Эрлен Омино.

— Вторичные протоколы позволяют адаптироваться к ситуации в случае угрозы сохранности священных данных, — нажал логи, — например, аварии или атаки врага. Я воспринимаю подобную слабость плоти мастера де Зута как одну из таких угроз.

Отобрав флягу у Орна де Зута, Видел перевел взгляд с астропата на своего лексмеханика.

— Начинайте подготовку данных к передаче. Когда мастер де Зут протрезвеет, он отправит наши материалы на Марс, где, если будет на то воля Омниссии, они помогут генералу-фабрикатору и его хоралам диагностиад в их священных размышлениях.

 

Глава 9

Марс — сборочная площадка титанов «Олимпика Фоссе»

«Интернкнция», грузовая баржа Адептус Механикус, с оглушительным грохотом коснулась посадочными опорами красной марсианской земли. После входа в атмосферу безразличие космоса к весу корабля исчезло, и гравитация мира-кузни вступила в свои права, отчего огромное судно вместе с грузом гигантских комплектующих для титанов вновь обрело свою привычную громоздкость. Посадочный модуль был практически полностью автоматизирован, и его команда состояла лишь из похожих на мумий сервиторов, сервоматных дронов и роботизированных погрузчиков. Челнок постоянно перемещал груз с производственными деталями, которым требовались ремонт и доработка, от терранских ангаров на сборочные площадки «Олимпики», расположенные на Красной планете. Расстояние между двумя небесными телами баржа преодолевала с помощью буксира под названием «Мул», который в настоящий момент терпеливо ждал ее возвращения на орбиту. Старшим членом экипажа был рулевой-механик, соединенный пучками проводов с оборудованием, занимавшим большую часть крохотной кабины. Его обязанностью было вести баржу в путешествии между низкой орбитой и поверхностью планеты.

Когда открылись массивные створки грузового отсека и механизированные дроны принялись за перемещение драгоценного груза, из-за них выскользнула фигура в темных одеждах. Не сервитор. И не дрон-автомат. Некто, прокравшийся на борт тайно. Человек спустился по напоминающему горный склон трапу, скрываясь за широкими корпусами роботов-грузчиков и среди тяжело шагающих сервоматов с механическими подъемниками. Его лицо было скрыто в тени просторного капюшона. Он задержался лишь на миг. Слабые лучи утреннего солнца пробивались сквозь внушительную архитектуру храма-кузни горы Олимп — огромного, эффективно функционирующего, прекрасного. Гора Олимп, кузня древних. Столица культа Адептус Механикус, вотчина генерала-фабрикатора Марса. Зрелище было великолепным. Храм напоминал колоссальную корону из сияющих труб, блоков печей и башен, венчающую вершину крупнейшего вулкана в системе Сол. Он служил вечным напоминанием о могуществе слуг Бога-Машины. Империя — союзная, но все еще отдельная от царства Императора, — управляемая из красных песков Марса.

У подножия трапа новоприбывший нашел группу людей, собравшихся в тени грузовой башни. Это была встреча одинаково мрачных фигур, терпеливо ждущих начала разговора. Встреча, окутанная тайной и не предназначенная для чужих глаз. Встреча убийц и мстителей, одного взгляда на которых было достаточно, чтобы понять, что посторонние свидетели данного действа — неважно, случайные или преднамеренные — вряд ли доживут до следующего рассвета.

Пока однозадачные механизмы и аугментированные рабы занимались своими обязанностями по разгрузке, группа поприветствовала прибывшего на планету товарища. Двое из них маскировались под служителей Адептус Механикус в алых мантиях. Еще двое носили маски и полночно-черные плащи, скрывающие под собой плотно облегающие костюмы из синкожи и ботинки того же цвета. Пятый отличался громадными размерами и наготой. Он был заключен в криокамеру. Саркофаг был установлен вертикально и испускал клубы металонового газа, медленно опускавшиеся к земле.

— Группа внедрения «Красный приют», подтвердите личности, — велел пришелец.

Первым вперед выступил один из тех, кто выдавал себя за жрецов-механикус, вытягивая вперед руку, пальцы на которой оканчивались разъемами для подключения к аппаратуре.

— Клементина Йендль, милорд, — произнесла ассасин, — храм Ванус.

Прибывший с корабля человек взял протянутую ладонь в свою и проколол кожу тонкой иглой, скрытой в перчатке. Несмотря на боль, ассасин не шелохнулась. Не отпуская руки, пришелец перевел взгляд на крохотный рунный экран на тыльной стороне кисти.

— Клементина Йендль, храм Ванус, «Красный приют», подтверждаю, — произнес человек.

Процедура повторилась.

— Марьязет Изольде, храм Каллидус, «Красный приют», подтверждаю, — кивнул он второму псевдотехноадепту, маскировка которой выигрывала за счет бронзовой маски, аутентичной аугментики и запаха масла и тухнущей плоти.

— Саскине Хааст, храм Виндикар и Склера Верро, храм Виндикар, «Красный приют», подтверждаю, — прозвучал спокойный голос после идентификации обоих снайперов.

Наконец человек положил руку на борт криоконтейнера и через специальный разъем взял немного крови у находящегося внутри громилы.

— Тибальт Избавитель, — сообщила гостю Йендль из храма Ванус.

Тот сверился с экраном на перчатке.

— Храм Эверсор, «Красный приют», подтверждаю, — завершил он процедуру идентификации.

Стрелки Виндикара так и остались стоять в своих масках. Тибальт был надежно заперт в криоконтейнере. Йендль и Изольде откинули капюшоны на спину. Ассасин-каллидус также сняла почетную маску Протектората Механикус, под которой обнаружилось бледное, но красивое лицо. Одна ее рука был заменена на импульсное оружие с нейроконтролем, а под плащом светился компактный плазменный пистолет.

Йендль оказалась невзрачной женщиной с лицом библиотекаря. Она была лишена той доведенной хирургическими операциями до совершенства привлекательности, которой отличались многие женщины — оперативники храмов. Для большинства ассасинов красота была просто очередным оружием в богатом арсенале, но Йендль предпочла оставаться неприметной по сравнению со своими товарищами по группе. Тем не менее обрамленное прядями седеющих волос и наполовину скрытое голографическими линзами очков лицо инфоцита светилось мрачным и разрушительным интеллектом. В одной руке она держала бронированный планшет с данными, выходящие из которого пучки кабелей и проводов скрывались в глубине ее мантии.

— Милорд, — твердым голосом произнесла она, — если не возражаете.

Пришелец кивнул.

— Вы имеете полное право настаивать, — ответил он.

Полупрозрачные многослойные экраны и таблицы на голографических очках ассасина замерцали и пошли рябью, и по лицу незнакомца пробежали лучи устройства для сканирования, вживленного в тело Йендль. Человек терпеливо ждал окончания процедуры.

— Ну?! — не выдержала Склера Верро.

Пропущенный через вокс-фильтр маски голос казался лишенным эмоций, однако оба снайпера напряглись, заметив, что вычисления Йендль занимают больше времени, чем обычно.

— Дракан Вангорич, — наконец сказала она.

— Великий магистр Официо Ассасинорум. Подтверждаю, — кивнул Вангорич.

Все члены группы внедрения «Красный приют», кроме чудовищного Тибальта, который физически не мог осознавать, что находится в присутствии главы всей организации имперских убийц, благоговейно опустились на одно колено.

— Магистр, — начала Йендль, — если бы мы знали, что вы прибудете на Марс лично…

— То, надеюсь, не стали бы тратить время на церемонии, — перебил ее Вангорич. — Здесь безопасно?

— Да, милорд, — уверенно сказала агент Вануса. — С помощью вируса я заблокировала все системы вокс- и пикт-наблюдения, а также систему идентификации личности в данном секторе. И на поверхности, и на орбите.

Магистр кивнул.

— Я почтил Красную планету своим присутствием потому, что собранные вами данные очень важны не. только для меня или Официо Ассасинорум, но и для всего Империума. Несущие свою стражу группы внедрения, подобные вашей, никогда еще не играли столь важной роли. Со времен Великой Ереси деяния отдельных людей не приводили к появлению такой опасности для всех нас.

— Конечно, магистр, — поклонилась Йендль; она была слишком умна, чтобы задавать лишние вопросы.

— А теперь, — продолжил Вангорич, — перейдем к свидетельствам преступлений генерала-фабрикатора Кубика.

— В этом зашифрованном журнале содержатся все собранные нами доказательства и результаты наблюдений, — произнесла Йендль, отсоединяя планшет от про-водов и передавая его Вангоричу. — Если вкратце, милорд, то генерал-фабрикатор скрывал ценную информацию от Сенаторума.

— Какую именно? — уточнил магистр.

— Результаты исследований и данные наблюдений, собранные его жрецами и адептами касательно распространения определенного вида ксеносов в пограничных секторах, — ответила Йендль. — Так называемых хромов. Генерал-фабрикатор обязал своих магосов биологис и мастеров траекторэ со всего сегментума передать данные из лабораторий строгой изоляции, с наблюдательных постов и сигнум-станций.

— Где находятся эти учреждения?

— Разбросаны по всей территории пограничных секторов, магистр. Они скрытно собирают и анализируют данные с миров, которые подверглись вторжению хромов, в том числе с тех, на которых наблюдались незначительная очаговая деятельность ксеносов и планетарные вторжения первого разряда.

Вангорич выругался.

— Кубику же показали пакет мер, связанных с хрома-ми, но он отказался считать угрозу реальной. И в то же время организовал свою сеть наблюдательных постов.

— Генерала-фабрикатора самого можно считать серьезной угрозой, — заметила Йендль.

— Кубик не ошибся, — медленно покачал головой Вангорич. — Последовательный ублюдок. Хромы сами по себе не являются проблемой. Их гонит вперед какой-то более сильный вид. А для них никаких пакетов мер не предлагалось.

— Нет, милорд.

— Виенанд, наверное, желчью плевалась, — задумчиво произнес магистр, обращаясь к самому себе. — Это Кубик передавал данные инквизиторам?

— Да, — подтвердила Йендль. — Поначалу.

— А потом, когда генерал-фабрикатор понял, что это может оказаться чем-то значимым и полезным для Адептус Механикус, он оборвал канал, — продолжал Вангорич. — Кубик похоронил ее пакет мер. Оценку угрозы делали его люди. Ох уж эти машины… — восхитился он. — А что Виенанд?

— Леди-инквизитор — частый гость на Марсе, — ответила Марьязет Изольде, — и она не очень тщательно внедряет сюда своих оперативников. Мы наблюдаем за ними.

— Хотите, чтобы мы действовали агрессивнее, милорд? — спросила Саскине Хааст.

— По возможности избегайте столкновений с Инквизицией, — покачал головой магистр. — Если возможности не будет, то делайте то, что умеете лучше всего. — Кивнув, Вангорич вернулся к обсуждению действий Кубика: — Вы говорите, что эти станции тайно собирают информацию?

— Да, в том числе сейчас, — подтвердила Йендль. — Зашифрованные астротелепатические сообщения приходят каждый день на имя генерала-фабрикатора и его хоралов диагностиад. — Дракан вопросительно поднял глаза, услышав новый термин. — Разветвленная структура, в которую входят жрецы и магосы, созданная генералом-фабрикатором для анализа проблем и потенциалов, появившихся в связи с вторжением ксеносов в пограничные сектора, — пояснила ассасин Вануса.

— А что с мирами-кузнями Адептус Механикус?

— Персонал наблюдательных станций получил строгий приказ не вмешиваться в то, что генерал-фабрикатор называет «Великим Экспериментом». Он не делал попыток предупредить или спасти жизни собственных слуг.

— Машины… — повторил Вангорич. — Мир, на котором мы столкнулись с ксеносами, Ардамантуа, тоже был под наблюдением?

— Кубик по-прежнему получает астротелепатические послания из системы, — сказала Йендль.

— Но флот на орбите Ардамантуа уничтожен.

— Сообщения приходят из изолированной лаборатории на борту исследовательского брига Адептус Механикус «Субсервий», замаскированного под корабль снабжения Имперских Кулаков. Судя по данным бортового журнала, во время гравитационных аномалий корабль отлучался на дозаправку, однако на самом деле старший жрец Механикус на борту корабля, мастер траекторэ ван Аукен, отдал приказ отойти подальше от основного флота до начала гравитационной бури. Это было признано необходимым для наблюдения за появлением врага.

— У Механикус была система, предупреждающая о появлении гравитационных штормов до катастрофы на Ардамантуа? — уточнил Вангорич.

Появление видов-вредителей, за которым последовала звуковая аномалия с нарастающей амплитудой и усиливающиеся сейсмогравитационные нарушения. Их система прогнозирования была организована и испытана на Деше, Конкорда Короне и Ностройе Четыре.

Я не припомню, чтобы в Сенаторум сообщали об этих катастрофах, — заметил Вангорич.

— Они произошли до Ардамантуа, — пояснила Йендль. — По всей видимости, трагедии на этих планетах были представлены как какой-то другой феномен. Однако сейчас данные миры имеют статус мертвых. На самом же деле они были захвачены. Великий магистр, разрешите говорить откровенно?

— Разрешаю, ассасин.

— Протоколы, регулирующие нашу деятельность, весьма строгие, — начала Йендль.

— И этому есть причина.

— В соответствии с этими протоколами, — продолжила адепт храма Ванус, — разве действия генерала-фабрикатора не дают нам оснований для его устранения? Он укрывает огромное количество данных от Сенаторума и своими единоличными действиями может подвергнуть Империум страшной опасности. Наше вмешательство будет оправданно, милорд. Можно считать, что оно требуется и необходимо.

— К сожалению, — отозвался Вангорич, — не все так просто.

— Но, милорд, разве серьезность ситуации не выходит за рамки политической деятельности Сенаторума?

— Ничто не выходит за эти рамки, — покачал головой великий магистр. — Я понимаю ваше нетерпение. Желание действовать. Мне тоже доводилось видеть, как те, кто заслужил смерть, продолжают дышать, избегая наказания. Время генерала-фабрикатора и всех остальных еще придет. Дело в том, что с настоящего момента, когда сердце Империума находится под угрозой беспрецедентного по своим масштабам вторжения ксеносов, нам будут нужны Кубик и результаты его «Великого Эксперимента». Несмотря на все презрение, которое мы можем к ним испытывать, преимущество над врагом, которое так ищет жречество Марса, может в итоге помочь нам всем.

— Великий магистр, — осторожно, но твердо возразила Йендль, — прошу простить меня, но я не разделяю вашей уверенности. Вам следует знать, что, помимо диагностики и анализа вражеской стратегии, а также относительных успехов и неудач имперских миров по отражению атаки, основным интересом Адептус Механикус во всех этих катастрофах являются технологии, благодаря которым они стали возможны.

— Кубик активно исследует технологии ксеносов? — медленно и задумчиво проговорил Вангорич.

— Более того, магистр. Он организовал несколько проектов максимального уровня секретности. Земляные и строительные работы под поверхностью Марса идут полным ходом. До настоящего момента мы не могли получить доступа к этим проектам, но знаем, что один из них находится под Лабиринтом Ноктис, а несколько более крупных площадок расположены на равных расстояниях под долинами Маринера.

— Что они строят?

Мы пока этого не знаем, господин. Но значительная часть данных, пересылаемых на Марс с секретных постов и сигнум-станций, посвящена технологии телепортации и построению векторных систем, которые используются ксеносами для транспортировки штурмовых лун на расстояния, сравнимые с протяженностью сектора.

— Кубик хочет узнать еретические секреты этой варварской технологии? — произнес Вангорич, и в следующий миг его мысли снова вернулись к политике. — Возможно, интерес Инквизиции к генералу-фабрикатору вызван не только желанием сотрудничать.

— Милорд, — продолжила Йендль, — со всем уважением, но вы недостаточно серьезно относитесь к ситуации. Мы считаем, что генерал-фабрикатор заинтересован в благосостоянии не столько Империума, сколько Механикус. Кубик изучает технологию ксеносов не для того, чтобы уничтожить ее или найти способы противодействия. Он собирается ее использовать. Воссоздать. Применить.

— Хочешь сказать, что…

— Милорд, я хочу сказать, что в случае угрозы внутреннему периметру и субсектору Сол, будь то вторжение или что-то еще, он хочет убрать Марс с пути разрушительных сил.

— Переместить планету? — протянул Вангорич, с трудом заставляя себя поверить в столь невероятную затею.

— Спасти Марс, — подтвердила ассасин Вануса, — и бросить Империум на растерзание врагу.

— У него уже есть эти секреты?

— Неизвестно, милорд. Но если и когда он их получит, помимо оборонительного потенциала, который они открывают, эти техноеретические чудеса превратят мир-кузницу Марс в слишком мощное оружие.

— Согласен, — наконец кивнул Вангорич; он развернулся, держа в руках планшет с данными, и зашагал обратно по колоссальному трапу.

— Милорд, — крикнула вслед Йендль после секундного замешательства. Не успевший уйти далеко магистр ассасинов посмотрел назад. — Прошу понять, что все это — домыслы. У нас нет неопровержимых доказательств строительства этой еретической мерзости.

Вангорич мрачно окинул взглядом свою группу внедрения.

— «Красный приют» — приоритет прим, — объявил он. — Найдите их.

 

Глава 10

Ардамантуа

Ардамантуа превратилась в перемешанную гравитационным хаосом массу. После колоссального тектонического сдвига вся планета представляла собой огромную братскую могилу. Свежеперекопанная земля смешалась с гниющими телами. Удивительное зрелище.

Мастер траекторэ Аргус ван Аукен стоял в напоминающей кратер впадине, окруженный толпой прислужников Механикус и сейсоматов, которые беспрестанно собирали данные и обеспечивали их передачу на исследовательский бриг «Субсервий», зависший на низкой орбите над местом высадки экспедиционных сил. Магосы астрофизикус без устали обрушивали на изувеченную землю Ардамантуа импульсы магназвуковых матричных антенн и мощных структурных сканеров. Тарелки и антенны огромного количества оборудования были устремлены к поверхности планеты.

Как только прекратилась подача последних сигналов бедствия с поверхности планеты и колоссальная штурмовая луна ксеносов исчезла так же быстро, как появилась, «Субсервий» вернулся на орбиту. Аргус ван Аукен высадился на поверхность во главе небольшой армии жадных до новой информации жрецов и адептов, каждый из которых больше всего на свете желал понять механизмы, спровоцировавшие катастрофу. Они моментально занялись проведением экспериментов и наблюдений, в перелопаченной земле постоянно натыкаясь на трупы ксеносов — как привычных хромов, так и Veridi giganticus, а также на изувеченные останки вспомогательного персонала Механикус и расколотые желтые доспехи павших Имперских Кулаков.

Только знание имеет значение. Тела ксеносов, даже мертвые, выглядели внушительно и устрашающе. Величественные Адептус Астартес, разорванные на куски бесконечно прибывающими врагами, заслуживали лучшей участи. Но Аргус ван Аукен не мог отвлекаться на подобные вещи. Отсутствие сентиментальных чувств позволяло ему качественнее делать свою работу. Некоторые считали его ущербным. А иные — сверхчеловеком. Именно холодная логика ван Аукена удержала «Субсервий» вдали от развернувшихся боевых действий и заставила соблюдать протоколы наблюдения, когда адепты более низкого ранга, такие как магос биологис Элдон Урквидекс, умоляли вернуться и вмешаться в ход событий. Возможно, все дело было в преданности Урквидекса науке о жизни. Возможно, именно это стало причиной его слабости. Ему приходилось смотреть на потоки данных, говоривших о неминуемой участи для всех, кто находился на поверхности планеты. Он видел, как орден Адептус Астартес оказался на грани уничтожения, как физически совершенные люди с богатейшей генетической историей завоевания и доминирования очутились на волосок от полного уничтожения. И поэтому магос биологис поддался своим низменным органическим импульсам и направил ван Аукену запрос на эвакуацию последних выживших.

В просьбе ему было отказано. И, будучи вторым по старшинству жрецом Инквизиции, Урквидекс получил выговор от вышестоящего офицера. Ван Аукен напомнил коллеге о Третьем законе универсальной вариантности и Парадоксе свидетеля. Урквидекс ответил, что его не просто так называют Парадоксом.

Инопланетный Зверь обрушил свою дикую мощь на Ардамантуа и всех, кому не повезло оказаться на поверхности планеты. Выживших не было. Осталась только информация, чистая и неискаженная. И обязанностью ван Аукена была доставка этой информации на Марс, где она, возможно, поможет генералу-фабрикатору в исполнении воли Бога-Машины.

Прокладывая себе путь между группами ауспикмехаников и осцилломатов, анализировавших структурные повреждения недр планеты, ван Аукен поднялся по склону впадины и обнаружил, что рабочие бригады Урквидекса уже установили электростатические жезлы в рыхлой почве. Энергетические поля подняли тела мертвецов в воздух. Грузные трупы зеленокожих зависли в нескольких футах над поверхностью, окруженные потрескивающим статическим полем, позволяя магосу биологис и его техноадептам без труда исследовать разорванные болтерным огнем ткани. И из-за бесконечной ярости Зверя, обрушившейся на Ардамантуа, других останков здесь попросту не осталось. Космодесантники и вспомогательные части Адептус Механикус были изрублены и разорваны на куски. Инопланетные чудовища были словно заражены вирусом ярости, распространявшимся даже на их низшие формы, обычно выполнявшие в сообществе роль рабов и мусорщиков.

Отпихивая с дороги чудовищные тела, тощая фигура ван Аукена пересекла левитирующее поле боя. Если бы не электромагнитные подавители, имплантированные в тело, мастер бы точно так же бессильно завис над измученной землей. Скитарии из секции Эпсилон XVIII несли караул в этом море трупов, крепко сжимая гальванические ружья бионическими руками. Они были приписаны к экспедиции в качестве охраны и теперь добивали тех монстров, которые еще не до конца испустили дух. Альфа-прим Орозко увидел приближающегося главного мастера и вышел ему навстречу.

— Прошу за мной, магистр, — приказал ван Аукен.

Офицер скитариев ничего не ответил. Орозко вообще не отличался общительностью и даже для передачи приказов и сообщений предпочитал пользоваться бинарным кодом. Он просто пошел за старшим жрецом.

— Магос, — поздоровался ван Аукен, заходя в лабораторию-павильон, наспех собранную из металлического полотна.

Ни Элдон Урквидекс, ни его хирурги и ассистенты не подняли взгляда от громадной туши орка, которую они препарировали. Обрезки плоти и помеченные ярлыками органы плавали тут же рядом в статическом поле.

— Магос, — повторил мастер-прим, — мои бригады практически завершили работы по документированию повреждений, нанесенных чужацким оружием.

— И?.. — наконец отозвался похожий на бочонок Урквидекс, не отрывая телескопических окуляров, служивших ему глазами, от мозга твари, который он кромсал с помощью встроенного в палец лазерного скальпеля.

— Умения врага в том, что касается управления гравитацией и расчета векторов для телепортации, впечатляют, — сообщил ван Аукен, и это не было ни шуткой, ни красивой фразой. Жрец сделал паузу. Он знал о привычке коллеги требовать информацию даже в тех случаях, когда отчитываться должен он сам. — Остаточные гравитационные аномалии начали стихать, как только оружие врага покинуло систему. Однако в целом влияние искусственного тела все еще ощущается на планете, хотя эффект постепенно сходит на нет. Пройдет некоторое время, прежде чем на планете снова установится гравитационное равновесие.

— Занятно…

— Это не похоже ни на что из зафиксированного слугами Бога-Машины прежде. У врага есть оружие, простое присутствие которого можно приравнять к применению оружия массового поражения. Клинок, который рубит, не покидая ножен. Болт, поражающий цель, оставаясь в стволе. Если мы хотим добиться подобных результатов, то нужно понять, каким образом это сумели сделать чужаки. Исследование уцелевших фрагментов их технологического оснащения показывает только то, что оно вообще не должно работать. А это является неприемлемым допущением для нашего пакета данных.

— Верно, — согласился Урквидекс.

Генерал-фабрикатор требует, чтобы мы приложили все усилия, — произнес мастер.

— Как всегда, — равнодушно отозвался магос биологис.

— Магос! — повысил голос ван Аукен. — Мне нужны результаты вашей работы.

Урквидекс поднял голову. Его телескопические глаза зажужжали и задвигались, перестраиваясь.

— Зачем торопиться со столь важными исследованиями? — спросил он, устало глядя на начальника.

— Всему должно быть отведено свое время, — назидательно сказал ван Аукен, — и для каждого дела — свой час.

— Конкретно это время, похоже, должно было быть потрачено зря, — заметил Урквидекс, — потому что ничего дельного таким образом добиться не удастся.

— «Субсервий» получил новые приказы, — не сдавался ван Аукен. — Мы должны встретиться с несколькими сигнум-станциями и выдвигаться по направлению к Макромунде для организации наблюдения.

— Смотреть, как еще один мир, не получивший предупреждения о нависшей угрозе, безуспешно пытается сопротивляться кровожадным пришельцам? — уточнил Урквидекс.

— Ты должен научиться контролировать свою сентиментальность, — заметил ван Аукен. — Макромунда — это такая же жертва, как генетические образцы, на которых ты ставишь опыты в лаборатории. Эти миры в любом случае обречены. Мы смотрим, как они умирают, чтобы Марс мог выжить. Но довольно споров. Какую информацию ты можешь добавить к нашему пакету? В чем секрет технологии ксеносов?

Урквидекс посмотрел на старшего магоса, до предела сузив диафрагмы телескопических объективов, заменявших ему глаза. Затем он втянул наперстный скальпель в паз на бионической руке и активировал световую указку, входящую в комплект инструментов его черепного имплантата. Красная точка замерла посредине узкого лба мастера траекторэ. Урквидекс повернулся и снова склонился над мозгом пришельца, который только что препарировал.

— Вот эта структура, — произнес магос биологис, указывая на луковицеобразный вырост у стволовой части мозга, похожий на плодовое тело гриба, выросшее у комля дерева, — управляет у данного вида способностью решать проблемы. Вернее, это моя гипотеза.

— Я тоже жрец Марса, как и ты, — понимающе кивнул ван Аукен. — Перед нами чужеродная мерзость, и в ее отношении ничего нельзя сказать с уверенностью. У нас есть только теории. Продолжай, магос.

— У большинства видов, способных к космическим путешествиям, включая нас самих, подобные структуры, отвечающие за вдохновение, тягу к экспериментам и технологическое развитие, располагаются в лобных долях, — точка указки переползла на относительно слабо развитую часть мозга существа, — ну, или в аналогичных структурах в органах ксеносов. У любой расы, способной на столь важный для своего развития и технологически сложный шаг, как выход в большую Вселенную, данный участок должен демонстрировать признаки недавнего эволюционного развития.

— Согласен.

— Но у Veridigi giganticus все иначе, — произнес магос биологис. — У этого вида описанные участки мозга находятся в одной из самых примитивных областей органа.

— Но что это значит? — спросил ван Аукен.

— Это значит, что их технические навыки, какими бы они ни были, имеют не эволюционную и интеллектуальную природу, как у людей и многих других рас. Их вид обладал всем этим с самого начала.

— Ускоренное развитие?

Ван Аукен надеялся, что это действительно так. Ускорение можно смоделировать. И оценить теоретически.

— Нет, — покачал головой Урквидекс, — нечто изначальное. Природная особенность их вида. Их технологии, в том числе гравитационные и векторные, которые вам так хочется воспроизвести, — это врожденный навык, а не продукт какой-то развившейся концепции высокого порядка.

— Эти выводы не обрадуют генерала-фабрикатора, — произнес ван Аукен.

— Всего лишь гипотеза, — пожал плечами магос биологис. — Наши коллеги на других исследовательских площадках могут прийти к иному заключению.

— Узнал что-нибудь еще? — спросил старший магос.

Урквидекс развернулся и включил гололитический проектор. Мозг чудовища окутало иллюзорное изображение пульсирующего поля.

— Что это? — уточнил мастер траекторэ.

— Честно? — отозвался магос биологис. — Не знаю. Я случайно наткнулся на этот феномен. Но сейчас поле уже очень слабое. Оно постоянно уменьшается с момента остановки биологических процессов в организме.

— А если бы я попросил твое экспертное мнение?

— Какое-то биополе или излучение, — снова пожал плечами Урквидекс. — Похоже, оно исходит из глубинных областей мозга. И это тоже природная особенность вида.

— Оно может иметь псионическую природу? — осторожно спросил ван Аукен.

— Неизвестно. — Ответ был столь же осторожным. — Не моя специальность. Однако прошу обратить внимание вот на что…

Урквидекс приказал паре сервиторов войти в палатку. Они тащили чужацкое оружие — грубое приспособление с зубчатой цепью, отдаленно напоминавшее цепной меч. В районе толстой рукояти, украшенной варварскими символами и рисунками, был вмонтирован примитивный двигатель. Магос приказал своим слугам вложить это орудие войны в сведенные предсмертной судорогой пальцы твари, боевая часть при этом легла поперек развороченной груди.

— Что ты делаешь? — удивился ван Аукен, когда Урквидекс отдал сервомату команду прикрепить силовые кабели к жуткому двигателю ксенооружия. — Магос?

— Отойдите… — бросил тот и велел сервомату подать питание.

Зубчатая цепь с ревом ожила, грубые механизмы привода со скрипом и скрежетом пришли в движение, и кровь ангелов Императора, оставшаяся между чудовищными зубьями, брызнула на ван Аукена. Мастер отступил на шаг и стер алые капли с лица.

— Выключи! — скомандовал он.

— Как пожелаете, — отозвался Урквидекс, беря тесак с мономолекулярной заточкой, предназначенный для вскрытия, со стойки, полной столь же жутких инструментов.

Магос биологис с силой опустил лезвие на запястье зеленокожего. Чтобы прорубиться сквозь кость и плоть, потребовалось несколько ударов. Наконец когтистая кисть отделилась от предплечья. Мотор тут же начал кашлять, работать с перебоями и, наконец, заглох. Ван Аукен снова подошел к телу ксеноса. Его интерес разгорался с новой силой.

— Там еще осталось питание?

— Дело не в питании, — заверил его Урквидекс. — Это оружие было сломано, что неудивительно, учитывая качество производства и обслуживания. Но я боюсь, что это поле, которое, кстати, быстро угасает после смерти особи, каким-то образом помогает работать их грубым поделкам.

— А технологии, не находящиеся в прямом контакте с ксеносами?

— Неизвестно. Нужно отметить, что в примере с оружием был задействован мертвый зеленокожий. Я не имел возможности оценить свойства данного поля у живого объекта. И я не до конца уверен, что гипотеза о функции поля верна.

А если она верна, то можно ли воссоздать это поле?

— Неизвестно. Не моя специальность.

Мастер ван Аукен несколько секунд обдумывал новую информацию.

— Это очень важные данные, — наконец произнес он, — их нужно незамедлительно отправить на Марс.

Урквидекс понимал, что мысли мастера траекторэ сейчас посвящены далеко не только новым данным. Ван Аукен, который презирал своих коллег за проявление эмоций, никак не мог скрыть гордости за проделанную его экспедицией работу. Вскоре она сменилась жадностью. Жаждой власти, признания и политического влияния. Именно его именем и идентификатором будут подписаны пакеты данных, отправленные на Марс. Именно его призовут на службу в ряды святейшей диагностиады генерала-фабрикатора.

— Есть кое-что еще, — сказал Урквидекс, вырвав ван Аукена из грез о триумфе.

— Я слушаю, — подбодрил коллегу мастер траекторэ, обуреваемый жаждой новых откровений.

— Я взял образец генетического материала существа, — произнес магос биологис, — и сверил его с базой данных на «Субсервии».

— И что ты нашел? — Ван Аукен сгорал от нетерпения.

— С точки зрения генетики, они все происходят из одного места, — сказал Урквидекс. — После дополнительной проработки вопроса мы сможем сузить сектор поиска до определенной области Галактики. Возможно, даже до конкретной планеты.

Диалог жрецов был прерван потоком бинарного кода от альфы-прим Орозко. Альфа секции Эпсилон XVIII рапортовал командиру. Урквидекс и ван Аукен обернулись, и Орозко жестом приказал подчиненному отчитаться перед магосами.

— Мастер-прим, — начал трибун, — авгуроматы обнаружили признаки жизни и идентифицирующие сигнатуры в четвертом квадранте. Сигнал слабый, но четкий. Исходит из-под земли.

— Выжившие? — с надеждой в голосе произнес Элдон Урквидекс.

— Свидетели, — поправил коллегу ван Аукен. — Свидетели конца света. Ведите нас к ним.

Альфа вел своего командира и двух жрецов по полю левитирующих под воздействием электростатики трупов. Не обращая внимания на разряды, рабочие бригады, занятые забором проб, и стоящих на страже скитариев, альфа привел их к небольшой площадке, где велись активные земляные работы. Вокруг находки собралось плотное кольцо скитариев, авгуроматов и сервиторов-экскаваторов. Все они расступились, давая пройти мастеру-прим. Медицинский сервитор прервал работу и поднял взгляд на новоприбывших техножрецов.

Пара сервиторов тащили на носилках мертвенно-бледное тело искалеченного жреца. Он был закутан в мантию Механикус, грязную настолько, что казалось, будто она впитала в себя землю этой планеты. Найденный адепт лишился ног. Похоже, их отрубили каким-то грубым ору-днем. Из развороченного живота несчастного тянулись обрывки внутренностей и кабелей питания.

— Стоп! — приказал магос, заставляя сервиторов замереть. — Статус?

— Угрожающий, — монотонно забубнил медицинский сервитор. — Состояние критическое. При обнаружении не подавал ни признаков жизни, ни импульсов данных. Инвазивное вмешательство позволило стабилизировать ядро и когитатор. Органические системы мертвы или умирают. Выживание маловероятно.

Те остатки крови и масла, что еще сохранились в теле техножреца, постепенно вытекали на носилки. Его аугментированное тело все еще частично функционировало, однако с технической точки зрения назвать его живым было нельзя, а механическая часть пребывала в состоянии системного шока. Его руки тянулись к несуществующим вещам, а с губ слетали бессмысленные фразы.

— Ты знаешь его? — спросил ван Аукен.

— Да, — ответил Урквидекс. — По воле Омниссии у нас была одна область специализации. Это Лаврентий. Фаэтон Лаврентий. Он был приписан к экспедиции с самого начала.

— Лаврентий…

— Проделал неплохую работу, будучи полностью изолированным от наших ресурсов, когда сопровождал Имперских Кулаков. Собрал ценные данные, провел полезные наблюдения.

— Не такие уж и полезные для генерала-фабрикатора, — заметил ван Аукен, — когда он отослал их на Терру.

— Как и многие другие наши братья, — произнес Урквидекс, — Фаэтон не был посвящен в планы генерала-фабрикатора касательно захватчиков. Он знал не больше, чем офицеры Гвардии и Адептус Астартес, попавшие в осаду вместе с ним. Его тяжело винить за то, что он старался помочь товарищам. И, как я уже говорил, кое-что из его находок обладает высокой ценностью, особенно учитывая ограниченность имеющихся ресурсов.

Ван Аукена это не убедило.

— Отнесите его в мой челнок, — скомандовал мастер сервиторам, — и доставьте на корабль для наказания и переработки.

— Его утилизация не кажется мне разумной, — возразил магос биологис. — Возможно, у него имеется еще информация, кроме отправленной, — ван Аукен задумался над этой идеей, — которую он собрал между моментом передачи и окончательным поражением имперских сил.

— Безусловно, эти данные могут оказаться полезными, — признал ван Аукен. — Известите магосов физик и специалистов кибернетика, что данного жреца нужно стабилизировать и подготовить к извлечению данных и к допросу, — приказал он сервиторам и отправил их к своему личному челноку.

Ван Аукен обернулся, собираясь двинуться дальше, но обнаружил, что его коллега биологис уже спускается в раскоп. Внизу они обнаружили инфирмеханика, сканирующего три будто бы восковых кокона. Формой напоминающие человека, эти образования были похожи на мумии древних царей, обнаруженные археологической экспедицией. Однако вместо полос ткани все три фигуры покрывал слой маслянистого вещества, сформировавшего тонкую защитную пленку. Сквозь полупрозрачную поверхность оба жреца смогли разглядеть ужасные раны на заключенных внутри телах: выпотрошенные животы, отсутствующие конечности и осколки керамита. Из-под растянутой пленки одного из коконов виднелся желтый наплечник. Эмблема четко читалась: черная латная перчатка, сжатая в кулак.

— Вероятно, их похоронило здесь при гравитационном катаклизме, — сказал мастер траекторэ, — вместе со жрецом… Магос?

— Да, — согласился Урквидекс, фокусируя телескопические окуляры глаз на находке. — Это генетическая адаптация Астартес к критическим условиям. Своеобразная приостановка жизненных функций, которая позволяет им выжить, даже будучи смертельно раненными. Пленка — особый защитный секрет. Она герметична и устойчива к изменениям температур. Настоящее чудо генетических технологий.

Магос биологис заглянул в планшет инфирмеханика.

— Они выживут? — спросил ван Аукен.

— Возможно.

— Поразительно.

— Их раны серьезны, а жизненные показатели практически отсутствуют.

— Как и жрец, они обладают ценнейшими знаниями тактических приемов врага, — произнес мастер-прим. — Ты сам это говорил. Данные куда более качественные, чем полученные от тысячи дронов.

— Согласен, — кивнул Урквидекс. — Но я хочу сообщить, что если мы нарушим целостность оболочки и вернем их к жизни, то, возможно, не сможем спасти.

— Их свидетельства слишком важны, — настаивал ван Аукен. — Они необходимы для пакета данных.

— Адептус Астартес, кто-нибудь из орденов-наследников может обладать необходимыми знаниями для…

— Мы отвечаем не перед Астартес, — отрезал ван Аукен, — а перед генералом-фабрикатором.

— Возможно, это все, что осталось от Имперских Кулаков.

— Пусть их перевезут на борт «Субсервия», — приказал ван Аукен. — И приступайте к реанимации.

— Вы берете на себя ответственность?

— Беру.

 

Глава 11

Терра — Императорский Дворец

Собрание Сенаторума Империалис шло полным ходом.

Зрелище было поистине захватывающее, однако Дракан Вангорич находил в нем только скуку и излишнюю бюрократию. У него были тысячи возможностей собирать информацию на подобных пышных официальных совещаниях, при этом не присутствуя лично. Однако он считал неразумным пропускать эти встречи слишком часто. Отсутствие некоторых персон неизбежно начинало бросаться в глаза. Когда великий магистр ассасинов перестает посещать такие сборища, обуревающая других членов совета скука может заставить их задуматься над тем, где же в таком случае находится этот лорд и чем он занят. А появление подобных мыслей в головах сильных мира сего было бы крайне нежелательным. Подобные размышления могли бы даже привести к чьей-нибудь смерти.

Тем не менее Вангорич больше не являлся членом Двенадцати. Эти высокие сановники восседали на своих тронах на центральном помосте, который медленно, но безостановочно вращался. Таким образом, перед глазами Верховных лордов постоянно мелькал калейдоскоп лиц чиновников и просителей, набившихся в амфитеатр зала совещаний. Внизу у помоста кишела орава закутанных в мантии младших чиновников, их помощников и советников. Вангорич, конечно же, не относился к числу этих людей, но и ему пришлось проталкиваться через толпу представителей делегации гильдии кожевенников, чтобы наконец добраться до столь желанной уборной. На пути от его собственного трона, расположенного у подножия громадной статуи Дорна, до умывальни столпилось множество мрачных префектов и консулов. Многие другие лорды уровня великого магистра предпочитали пользоваться верхними галереями во избежание подобных неудобств. Но в переходах между частными покоями высших руководителей Империума и их туалетными комнатами постоянно дежурили различные адепты, чиновники и служащие, ожидая, что Верховный лорд уделит им всего секундочку своего времени или не глядя поставит подпись на документе, чтобы побыстрее отделаться от них. Иные легисты и министраторы ждали по несколько недель или даже месяцев, пока нужный им лорд или чиновник не решит сходить именно в ту уборную, возле которой они его поджидали. Если бы не политические вопросы и иные проблемы, которые действительно решались над раковинами в туалетах, шанс подобной встречи был бы куда более низким.

Но все это не относилось к Дракану Вангоричу. Великий магистр проходил сквозь группки чиновников, как темный нож сквозь масло. Весьма немногие в Сенаторуме захотели бы поговорить с ассасином или быть замеченными в такой беседе. Вангорича подобный расклад более чем устраивал, и именно поэтому он крайне удивился, когда его окликнули.

— Магистр Вангорич, — произнесла одна из дежуривших в переходе служащих, — на два слова, если позволите.

Ассасин замедлил шаг и обернулся. На его лице застыла улыбка, вызванная в равной степени любопытством и раздражением. Он ничего не ответил. Служащая была одета в грубую темную мантию, но вела себя с уверенностью человека, понимающего, что разговаривает с наиболее смертоносной личностью в этой комнате, и при этом не особо волнующегося по этому поводу. Она была высокой. В глубине капюшона, бросавшего густую тень на лицо, похоже, скрывалась экстравагантная прическа. Темные, лучащиеся интеллектом глаза поблескивали, отражая холодный синий свет оптического имплантата над бровью. В полумраке коридора они казались небольшим треугольным созвездием.

— То есть это ты заменяешь Калтро, — произнес Вангорич, после чего повернулся спиной к агенту Инквизиции и продолжил свой путь через переполненный зал Сенаторума. Загадочная женщина догнала его через несколько секунд. — Жаль, что с ним так получилось, — продолжил он. — Мне нравились наши маленькие игры.

— Со мной вам поиграть не удастся, милорд.

— Ерунда, — отмахнулся ассасин. — Мы же только что начали. Как тебя зовут?

— Вам не нужно знать моего имени.

— Даже если так, я хочу его знать, — заметил Вангорич, лавируя в массе чиновников. Похоже, новая телохранительница Виенанд так же любила хранить секреты, как ее хозяйка. — Разве тебе уже не наскучило томиться в этой комнате? Мне в любом случае не составит труда узнать его иным способом.

— И тем не менее сейчас его у вас нет, — парировала женщина. — Разочаровываете, великий магистр.

— Итак, ты — их лучший сотрудник, — продолжил Вангорич, не обращая внимания на колкость. — После Калтро, конечно же. И что я должен сказать своим ребятам? Им стоит следить, чтобы ты не появилась у них за спиной?

— Именно это вам стоит сказать Эсаду Вайру, бывшему работнику пункта наблюдения KVF, дивизион сто тридцать четыре, подразделение двенадцать.

— У меня нет оперативников с таким именем. — Вангорич сощурил глаза.

И это была в какой-то степени правда. При работе Вайр использовал позывной «Зверь».

— Называйте его как хотите, — сказала женщина, — но держите подальше от меня.

— Я бы хотел напомнить, что твой предшественник скончался, пытаясь следить за моими людьми, а не наоборот, — заметил Вангорич.

— Моя госпожа желает избежать дальнейших столкновений между нашими организациями, — произнесла женщина.

— Понимаю, — кивнул ассасин. — Особенно учитывая результат нашего недавнего недопонимания.

— Леди Виенанд воспринимает случившееся именно как недопонимание. Ответных мер не будет. В самом деле, она ценит ваши попытки помочь в эти нелегкие времена. Мне даже кажется, что вы ей нравитесь, милорд, хотя ума не приложу почему.

— К чему ты клонишь?

— Еще она просит вас больше не вмешиваться в эти дела. Следователи Инквизиции займутся текущими проблемами и примут необходимые меры. Защита Империума от врагов, внешних и внутренних, является целью, ради которой и была создана Инквизиция. Леди Виенанд просит вас с уважением отнестись к этому факту и ограничить свою деятельность и деятельность ваших агентов сферой ответственности вашего официо.

— Не надо рассказывать мне о моей сфере ответственности! — огрызнулся Вангорич, проталкиваясь через группку просителей, осаждавших эмиссара Патерновы навигаторов. — Инквизиция и ее сомнительные союзники утаили от Сенаторума данные, необходимые для обеспечения безопасности Империума. Миллиарды людей пострадали из-за этих махинаций. Множество миров было потеряно, захвачено врагом, существование которого Инквизиция утаила от Империума.

— Моя госпожа извиняется за то, что не посвятила вас в эти вопросы, милорд, — заявила агент. — Сейчас она понимает, что вы были бы и по-прежнему можете быть ценным союзником в нашем предприятии.

— И тем не менее она извиняется через тебя? — бросил ассасин.

Женщина жестом указала на подиум с тронами в центре Великого Зала, один из которых занимала Представитель Инквизиции Виенанд.

— Она сожалеет, что ей приходится заниматься другими делами, — сказала агент, — однако в качестве жеста доброй воли уполномочила меня передать вам информацию, которой, как нам известно, вы не обладаете.

Вангорич окинул ее мрачнейшим из своих взглядов.

— Леди Виенанд знает, что перемещения Флота, объявленные сегодня лордом верховным адмиралом, были организованы вами с помощью экклезиарха Месринга, — продолжала женщина. Магистр молча слушал. — В знак дружбы она желает сообщить, что ее глаза и уши в командном эшелоне Космофлота имеют полное понимание маневров, запланированных лордом-адмиралом.

— И?.. — поторопил Вангорич.

— Лансунг не будет перебрасывать Флот, — предупредила агент.

— Но он только что объявил, что при поддержке магистра Удо отзывает пограничные эскадры, — заметил Дракан, подхватив бокал крепленого вина с подноса проходившего мимо слуги.

Ноздри чуть заметно шевельнулись, когда ассасин, поднося напиток к губам, по старой привычке проверил его на наличие возможных ядов. После этого он выпил вино и отдал пустой бокал другому рабу в парадной форме.

— Отзывает — да, — кивнула помощница Виенанд, — но передислоцировать его он не будет. Лансунг собирает армаду в Главказийском Заливе у Лепида Прим. Авель Верро не станет разворачивать полки Астра Милитарум. Экклезиарх выполнит обещание и объявит войну веры, — оперативница жестом указала на Двенадцать лордов Терры, сидящих на своих тронах, — сразу, как только лорд Удо закончит рассыпаться в бесконечных восхвалениях предусмотрительности и решительности лорда-адмирала. Но если Флот встанет на якорь в Главказии, а капитаны-хартисты заломят такие цены за свои услуги, что до пограничных секторов доберутся только самые богатые крестовые походы экклезиарха, эта война веры Месринга станет войной лишь на словах.

— Зачем ты мне об этом рассказываешь? — спросил Вангорич, с трудом сдерживая гнев.

— Леди Виенанд желает заслужить ваше доверие, — пояснила агент. — Угрозы, стоящие перед Империумом в наши дни, выходят за рамки ответственности Официо Ассасинорум. Позвольте Инквизиции выполнить свой долг. Перестаньте мутить воду. Даже действуя с самыми благими намерениями, вы можете подставить наши операции под удар. Поверьте в нашу решимость. Пусть Инквизиция и молода, но мы лучше всех остальных можем справиться с этой угрозой во всем множестве принятых ей форм. Позвольте нам делать нашу работу.

— А если я не соглашусь?

— Если вы не являетесь частью решения, — и не питайте иллюзий, великий магистр, вы ею не являетесь, — то становитесь частью проблемы.

Вангорич резко развернулся к агенту. На миг в ее позе появилось напряжение, хотя слуга Инквизиции и пыталась это скрыть. Ассасин был удовлетворен достигнутым эффектом.

— Как интересно, что вы выбрали именно палаты Сенаторума Империалис, чтобы мне угрожать, — заговорил он спокойным голосом, удивительно контрастирующим со скоростью движений. — Знаешь, когда Император только начинал планировать создание этого монструозного бюрократического аппарата, многие считали, что изначальная задумка была ошибочной. Слишком сложно обеспечить преданность и согласованную работу стольких фракций и заинтересованных сторон. Но эти люди не могли понять того простого факта, что по идее Императора я и не должен вам доверять. И вы мне — тоже. Вот в чем кроется гениальность этой чертовой системы. Наши распри и разная мотивация — это гири и веса, которые нужны, чтобы столь могучая империя могла не сбиться с курса.

Мы действительно попали в критическую ситуацию. И я считаю, что Инквизиция сыграет важную роль в ее разрешении. Но ей, столь юной, жадной до власти и расширяющей влияние, не будет позволено набрать ту силу, которую она хочет. Ибо хочет она подмять под себя древние организации, которые и без того сейчас заняты только своими интригами. Ваши союзники своими действиями или бездействием подвергают опасности имперские миры. Вы умерите их амбиции — или я буду вынужден сделать это за вас. Я буду мерилом ваших дел. Вашим противовесом. И во имя блага Империума Официо Ассасинорум будет исполнять то, ради чего нас создали, и то, для чего мы подходим лучше всего. Мы будем следить, чтобы все остальные Официо играли честно. А теперь, — сказал Вангорич, разворачиваясь и направляясь к дверям уборной, — прошу меня извинить. Вино, понимаете ли, подошло к концу.

Пройдя мимо бормочущей что-то толпы подхалимов в сторону ванной комнаты, ассасин остановил очередного сервитора-официанта и подхватил последний бокал с серебряного подноса. Пригубив напиток, Вангорич наблюдал, как сервитор, так же как и многие из его собратьев до этого, механически опустил пустой поднос. В полированной поверхности отразилась помощница Виенанд, смотрящая в спину отошедшему магистру, и еще одна фигура, в такой же мантии и капюшоне, только что присоединившаяся к агенту.

Вангорич оценил рост и сложение нового лица на сцене. Это была стройная женщина с горделивой осанкой и плавными, даже несмотря на тяжелые одежды, движениями. Ассасин уже немало времени посвятил ее изучению. Он знал, сколько она весит, какая у нее реакция и чувство равновесия, и даже то, какой рукой она лучше владеет. Все, что нужно, чтобы пройти сквозь защиту и оборвать жизнь даже голыми руками. Когда женщина повернулась и стали видны не скрытые тенью капюшона острые скулы, Вангорич окончательно убедился, что это Виенанд, Представитель Инквизиции. Настоящая — она призраком скользила по залу под личиной неприметного чиновника, в то время как двойник, хирургическими методами приведенный в полное соответствие с оригиналом, занимал ее трон в центре Великого Зала.

Вангорич присмотрелся к губам. Он следил за их движениями, за тем, как они произносят слова, которые ему совсем не нравились. Эти двое следили за ним, вряд ли понимая, что он делает то же самое. Магистр подождал, пока помощница Виенанд отчитается перед начальницей.

— Печально, — прочитал он по губам инквизитора.

— Для вас, миледи, — сказал Вангорич себе, — если вы не станете внимать моим словам.

Как только Виенанд и ее телохранитель растворились в толпе, Дракан вернул опустевший бокал сервитору. Мертвенно-бледное существо поставило его на поднос и ушло куда-то по своим делам. Пройдя мимо политиков, обсуждающих дела у раковин в туалетах, магистр ассасинов зашел в свою личную уборную. Даже отхожие места в Императорском Дворце выглядели величественно благодаря великолепной архитектуре и вычурным узорам на трубах.

— Жди снаружи! — скомандовал, проходя внутрь, Вангорич сервитору-уборщику в бронзовой маске.

Убедившись в том, что остался один, магистр извлек из складок одежды бусину вокс-приемника и вставил ее в ухо.

— Зверь…

— Сэр?

— Месринг нашел способ поиметь нас, не нарушая обещания.

— Он рассказал все лорду-адмиралу.

— Пограничные флоты отзовут, но не передислоцируют, — прошипел Вангорич. — Он создает армаду.

— Красивый жест, — заметил Эсад Вайр. — Так он может изобразить героя Галактики и не рискнуть ни единым кораблем.

— Равно как и своим влиянием в Сенаторуме.

— Вы хотите, чтобы я придержал антидот у себя? спросил Вайр у своего господина.

Вангорич задумался.

— Месринг выполнил половину сделки, — передал он Зверю, — поступим так же. Передай ему раствор вещества в половинной концентрации. Так, чтобы его светлость остался в живых, но все еще мог быть полезен нам.

— Считайте, что уже сделано.

— Зверь…

— Да, сэр?

— Встретимся у горы Возмездия.

— Как прикажете, милорд.

— Пришло время приниматься за работу.

 

Глава 12

Система Аспирия — точка Мандевиля

Космос, обычно пустой и черный, сейчас был наполнен следами недавнего катаклизма. Колоссальные каменные обломки кувыркались во тьме, сталкиваясь друг с другом. От этих ударов во все стороны разлетался дождь осколков реголита, наполняя смертью пространство между чудовищными глыбами уничтоженных планетоидов. Так выглядела граница системы Аспирия. Но планеты, давшей ей имя, больше не существовало.

Астротелепатический сигнал бедствия с Аспирин привлек внимание небольшого крестоносного флота маршала Боэмунда в регионе Вульпис. Крестовый поход Вульпис ордена Черных Храмовников был частью операции зачистки против нулий в регионе Миров Вельда. Адептус Астартес выполняли функцию тарана, взламывающего оборону ксеносов, и действовали в качестве вспомогательной эскадры для имперской флотилии под руководством коммодора Де-Прассе, которому не удалось вытравить нулий с покрытых лесами и болотами лун орбитальными бомбардировками.

Аспирия была крупным имперским шахтерским миром, главным в системе. Теперь на ее месте расположилась уродливая штурмовая луна, о которой и говорилось в сигнале бедствия. Омерзительная конструкция палила во все стороны из чудовищных пушек. Периодически ее озаряли вспышки силового поля. Оно, похоже, то с треском отключалось, то загоралось снова с ослепительной силой. Часть луны отсутствовала — возможно, по причине случившегося ранее столкновения с планетой или катастрофической неполадки с оружием. Вместо уничтоженного фрагмента обитатели возвели грубую систему из балок и мостиков, позволяющую разглядеть все ужасы внутренностей планетоида — ангары флота и доки для варварской армады зеленокожих: крейсеров, штурмовых катеров и обшитых металлом в несколько слоев подобий броненосцев. Разрывая на части испещренную шахтами Аспирию огнем гравитационных пушек, штурмовая луна, словно кокон с паучьей молодью, извергала из своих глубин десантные катера, капсулы и метеориты, градом сыпавшиеся на все оставшиеся миры системы. То, что уцелело после бомбардировки планетарными обломками, уничтожали орды высадившихся зеленокожих. К тому моменту, как объединенные силы флота и Черных Храмовников вошли в систему, в ней не осталось никого, кроме врага.

Маршал Боэмунд сжал закованными в латные перчатки руками подлокотники своего командного трона. Причиной был не страх и не опасение за собственную жизнь, несмотря на то, что и мостик, и весь корабль дрожали от столкновений. Это был гнев. Злоба. Боевая баржа Черных Храмовников под названием «Ненависть» ушла в вираж, настолько резкий, насколько это было возможно, учитывая габариты корабля, увертываясь от пролетающего мимо чудовищного обломка Аспирин. Кастелян Клермон, командующий офицер корабля, приказал перейти к маневрам уклонения. Ни разу за всю жизнь не упустивший возможности сразиться с ксеносами, Клермон орал на вилланов на мостике, заставляя их направить баржу в самую гущу орочьих таранных кораблей и десантных модулей. Боэмунд позволил себе минутную радость, когда понял, какую стратегию выбрал кастелян, и представил удивление на лицах чужаков, когда корабль, который они собирались протаранить, ринется им навстречу. Однако, как только «Ненависть» обогнула препятствие, не обращая внимания на скорлупки орков, разлетающиеся в клочья от столкновения с пустотными щитами, и на обзорном экране мостика опять появилась штурмовая луна, Боэмунд почувствовал, как в горле снова копится желчь. Его рот самопроизвольно скривился в хищном оскале, словно кто-то потянул за ниточки, привязанные к лицевым мускулам космодесантника.

Боэмунд уже много раз сражался с зеленокожими. Гилиак 3-16. Мир Хорнера. Гамма Форск. Драакория. Именно на Драакории дикий орочий шаман забрал глаз маршала. С помощью своих противоестественных сил тварь поджигала все вокруг себя, но ненависть провела Черного Храмовника через мистическое пламя. Космический десантник убил вождя племени и тысячи его мерзких сородичей и поклялся, что колдуна постигнет та же участь. Сжимая в руках покрытый коркой засохшей крови орков меч, маршал ринулся в огненный ад.

Однако у порождения варпа все еще оставались силы, и оно окутало Боэмунда столь мощным и яростным потоком жара, что даже керамитовая броня начала обугливаться. Бросив меч и закрывая рассыпающийся шлем рукой, Храмовнику удалось спасти один глаз и часть лица. Космодесантник шагал, превозмогая боль, навстречу презренному чужаку, а его доспех кусками отваливался с обожженной плоти и падал наземь, поднимая облачка пепла. Когда маршал наконец дошел до выдохшегося монстра, то забил зеленокожего до смерти кровоточащими кулаками.

А сейчас, глядя на штурмовую луну уцелевшим глазом, Боэмунд чувствовал, как внутри разгорается та же самая ненависть, что и во время боя с зеленой чумой на Драакории. Он ощущал присутствие чего-то чуждого, неестественного и омерзительного. Того, что не заслуживало права на существование. На них должны были обрушиться холодная ярость и инструменты праведного гнева Дорна — Черные Храмовники.

Тем временем «Ненависть» вернулась на прежний курс, а поле астероидов, оставшееся после уничтожения Аспирин, стало терять плотность, и безумная ярость мусорного флота зеленокожих нашла себе новую цель. Между боевыми баржами и штурмовой луной разместился целый рой дрейфующих кораблей: на скорую руку восстановленные обломки, бездействующие орудийные платформы, развалюхи с двигателями, неудачные эксперименты по сочетанию технологий путешествий на субсветовых скоростях и массового поражения. Оскал Боэмунда стал еще шире. Маршал понял, что успокоится только тогда, когда окажется на поверхности луны и начнет потрошить ее обитателей. Но между ним и этой благородной целью лежала целая армада мелких препятствий.

— Кастелян, — обратился он к офицеру, — прикажите «Умбре» сбавить ход. — Боэмунд заметил, что один из ударных крейсеров вырвался далеко вперед.

— Командор Годвин желает обрушиться на врага, — заметил Клермон.

— Я разделяю его чувства, — проворчал Боэмунд. Можете передать, что сам Рогал Дорн благословил бы такой поступок.

Маршал обернулся, не вставая с трона, и взглянул на капеллана Альдемара, желая получить от того подтверждение своим словам. Но капеллан не повернул голову к командиру. Окруженный рабами-киновитами, сжимающими в руках реликвии ордена, с лицом, скрытым за безликой маской шлема, Альдемар просто медленно кивнул.

— Однако именно «Ненависти» принадлежит честь возглавить штурм, — продолжил Боэмунд. — Прикажите «Братству» и «Мечу Сигизмунда» занять позиции с наших флангов. «Эбен» и «Честное намерение» помогут «Умбре» и прикроют наш подход. Всем кораблям — двигаться за кормой боевой баржи и использовать усиленные фронтальные щиты как прикрытие. Врагов много и ударят они сильно, но мы выдержим. Как снаряд болтера мы пробьем их жалкое подобие брони из этих колымаг и развалин.

Как только офицеры мостика принялись передавать приказы Боэмунда, кастелян Клермон обратился к командиру с еще одним вопросом:

— Что мне сказать коммодору ДеПрассе, маршал?

— Пусть он со своими капитанами организует фронт боя за нашими спинами, — был ответ. — Они могут выбирать себе цели на свое усмотрение. Мы проведем их через армаду зеленокожих, а потом нам понадобится их тяжелое оружие, чтобы пробить дыру в этой проклятой луне. Тогда Черные Храмовники смогут принести возмездие ксенотварям, укрывшимся внутри.

— Передаю, маршал, — кивнул Клермон.

— Брат астротехник, — позвал Боэмунд.

Технодесантник Кант стоял среди толпы сервиторов и вилланов, наблюдая за работой инжинариума через экраны рунных блоков.

— Да, маршал, — ответил он, не шевеля сшитыми губами, — рокочущий голос доносился из вокс-динамиков, вживленных по обе стороны мускулистой шеи.

— Носовой пустотный щит на полную мощность! — прорычал Боэмунд. — Ничто не должно его пробить, брат Кант!

— Исполняю, маршал.

Боэмунд нажал клавишу вокс-передатчика в подлокотнике трона закованным в керамит пальцем.

— Капитан Ульбрихт, маршал на связи. Грузитесь на «Громовые ястребы» и штурмовые суда и готовьтесь к космическому десантированию. Я присоединюсь к вам на последних этапах подготовки.

— На меньшее я и не рассчитывал, маршал, — ответил находящийся на пусковой палубе Ульбрихт. — Удел ксеносов — уничтожение. Праведное и полное.

— Очень хорошо, капитан, — произнес Боэмунд, — ожидайте приказа на запуск. Ускоряемся до таранной скорости! — Последняя фраза предназначалась офицерам мостика, ибо «Ненависть» уже почти вплотную приблизилась к рою вражеских кораблей.

И космодесантники, и вилланы почувствовали внезапное изменение в вибрации палубы, когда могучие двигатели боевой баржи толкнули их вперед, прямо на заграждение из судов зеленокожих.

— Фрегаты и крейсеры крестоносцев набирают скорость и устанавливают курс в соответствии с приказами, — объявил один из смертных членов экипажа.

— Маршал, — подал голос Клермон, — похоже, у нас проблема.

— Говори.

— Мы потеряли вокс-связь с кораблем коммодора.

— Потеряли связь? — пророкотал Боэмунд. — «Магнификат» атакован?

— Линкор еще не вступил в бой, — ответил кастелян.

— Кант?

— На авгурах и бинарных частотах ничего нет, — донесся металлический голос технодесантника. — Суда флота замедляют ход, маршал.

— Что с «Пресерваторио»? С «Фальчиаксом»? С «Раскатом грома»?

— Нет связи, милорд.

— Связывайтесь с эсминцами и тяжелыми эскортами! — крикнул маршал. — Какого дьявола он творит?!

— Только крейсер «Аквилон» продолжает движение в одном строю с нами, милорд, — отчитался Клермон, когда ему не удалось связаться даже с малыми судами. — Под командованием капитана Гренфеля.

— Кант, это может быть вмешательство ксеносов? Способны их технологии блокировать нам связь?

— Передатчики и антенны видят и остаточную волну, и фоновую радиацию, — произнес технодесантник. — Вокс-передача между боевой баржей и флотом крестоносцев также не пострадала.

— Милорд, — подошел к командному трону, снимая капюшон, дежуривший у входа на мостик караульный виллан.

— Что?

— Я понимаю, что это необычно, маршал, — заговорил смертный, — но корабельный астропат просит уделить ему немного вашего времени. Он испросил разрешения войти на палубу.

— Он разве не в курсе, что вот-вот начнется бой? — прошипел Боэмунд сквозь сжатые зубы.

Храмовник и без того был разъярен действиями коммодора ДеПрассе. После столь ненавистного разговора с одним из немногих псайкерских отродий, которому было позволено находиться на борту, маршал имел все шансы выйти из себя.

— В иной ситуации я бы ему отказал, милорд, — осторожно произнес виллан, не желая провоцировать гнев космодесантника, — но он утверждает, что это очень важно. Что-то о проблемах со связью.

Боэмунд перевел взгляд сначала на Клермона, а затем на Альдемара. Капеллан медленно и торжественно кивнул.

— Впусти его, — наконец сказал маршал.

— Мастер Изерикор, — объявил караульный.

Изерикор, шелестя одеждами, проковылял на палубу, стуча посохом по незнакомому настилу. Выйдя вперед, он поклонился и снял капюшон. Там, где когда-то были глаза астропата, теперь зияли две старые раны с неровными краями, скрытые за наглазниками, — на манер шор, что надевают на скот.

— У тебя есть информация для меня? — рявкнул Боэмунд.

— Я только что перехватил сообщение, милорд, — с энтузиазмом ответил Изерикор. — Столь важное, что я решил рискнуть и испортить вам настроение, маршал.

— Говори! — с трудом сдерживая себя, приказал Храмовник. — Что тебе известно о наших проблемах со связью?

— Коммодор ДеПрассе получил новые приказы с Терры, милорд, — продолжил псайкер, — от людей, обладающих большей властью, чем вы.

— Какие именно приказы? — потребовал уточнения кастелян Клермон.

— Коммодору приказано отвести свою флотилию к точке сбора в Главказийском Заливе так быстро, как это возможно.

— Кто отдал распоряжение? — спросил Боэмунд.

— Сообщение имеет телепатическую подпись Тигаса Урелии, астротелепата самого верховного лорда-адмирала Лансунга.

— Они тянут время, — догадался Клермон, — потому что не знают, что хуже: нарушить приказ или оскорбить Адептус Астартес.

Маршал Боэмунд внезапно вскочил на ноги, заставив даже слепца Изерикора отступить на шаг.

— Отправь сообщение старшему астропату на борту «Магнификата», — тихим и полным ярости голосом приказал он. — Скажи, что мне прямо сейчас нужны объяснения от его господина, если он не хочет, чтобы я лично заявился к нему на флагман.

— Маршал… — начал кастелян.

— Делай! — взревел Боэмунд, заставляя астропата подпрыгнуть.

— Как прикажете, — поклонился Изерикор.

— Вражеский строй, — объявил технодесантник Кант. — Приготовиться к удару!

Вилланы и сервиторы вцепились в поручни и перила, а Храмовники примагнитили подошвы своей силовой брони к полу, пытаясь удержаться на месте. Фронтальный щит корабля пылал и вспыхивал от попаданий. Сначала по барже с малой дистанции ударили торпеды, бомбардировщики-камикадзе и залпы макропушек. Следом за ними шли остроносые штурмовые катера и тараны, битком набитые абордажными отрядами орков, которые высадились бы на борт баржи, если бы смогли преодолеть ее могучие пустотные щиты. Чем дальше «Ненависть» пробивалась через грубые посудины зеленокожих и огонь их орудий, тем больше увеличивались масса кораблей и их агрессия. Вскоре на пути неудержимой атаки Храмовников начали появляться суда, сравнимые размерами с крейсером, и целые астероиды, напичканные оружием.

— Маршал, — привлек внимание командира Клермон, когда нечто, неуклюже пытающееся походить на линейный крейсер, дало нестройный бортовой залп прямо по надвигающейся барже Храмовников.

Боэмунд кивнул и ухмыльнулся:

— Покажите дикарям, как это делается.

Кастелян ткнул пальцем в сторону нескольких офицеров мостика:

— Подготовить бомбардировочное орудие.

— Орудие готово.

— Огонь!

Боевая баржа дернулась, когда раздался выстрел из главного калибра, отправивший магменную боеголовку в полет к цели. От ее попадания, сопровождавшегося ослепительной вспышкой взрыва, гора мусора, изображавшая корабль орков, развалилась пополам, и «Ненависть» растолкала эти обломки в стороны.

— Дело сделано? — спросил Боэмунд.

— Да, милорд, — ответил астропат.

Время шло. Обломки разлетались с пути судна. На поверхности пустотных щитов расцветали и затухали взрывы. Корабли зеленокожих рвались вперед, выставив острые тараны и захваты, чем-то напоминая глубоководных хищников.

— Вокс-передача с «Магнификата», маршал, — раздался голос виллана, нарушивший повисшую тишину. — На связи флаг-адъютант Эстерре.

Клермон заметил, как суровое лицо командира Черных Храмовников на миг исказила холодная ярость.

— Выведите флаг-адъютанта на громкую связь! — скомандовал он.

После непродолжительного всплеска помех на мостике раздался новый благородно звучащий голос.

— Я говорю с маршалом Боэмундом?

— Вопрос, флаг-адъютант, в том, — пророкотал Боэмунд, — почему, во имя Терры, я говорю не с вашим коммодором?

— Коммодор ДеПрассе сейчас нездоров, маршал, — пояснил офицер Флота бархатным голосом. — Прошу принять его искренние извинения.

— Пока мы говорим, мне приходится воевать с ксеносами, — сообщил Боэмунд. — И мне по-прежнему нужна связь с союзниками. Как того требует протокол.

— Повторяю, маршал: прошу принять наши искренние извинения.

— Да горите вы в аду с вашими извинениями! — рявкнул Храмовник. — Думаете, можно просто так лгать Адептус Астартес?

Вокс затих. Для ответа на подобные заявления не существовало установленной протоколом процедуры.

— Мы — в самой гуще боя, адъютант. У нас нет времени ни на что, кроме правды. Холодной и четкой. Подумайте, прежде чем ответить, ибо я могу судить всех слуг Императора за действие и бездействие. И даже не сомневайтесь в том, что за бездействие Черные Храмовники спросят с вас со всей строгостью.

Лейтенант Эстерре, похоже, задумался. Возможно, он размышлял над своими перспективами в Имперском Флоте. Или над перспективами в принципе. А может, советовался с коллегой или начальством.

— Нас отзывают, маршал, — наконец сказал Эстерре. Чувствовалось, что правда дается ему нелегко. — Сам верховный лорд-адмирал требует, чтобы коммодор и его флотилия отправилась к точке сбора у Лепида Прим. У нас нет выбора. Это приказ уровня вермильон.

— Я и не прошу вас нарушать приказ, адъютант. Летите к своей точке сбора, отправляйтесь на Лепид Прим — сразу, как мы закончим здесь. Когда победа будет у нас в руках, а враг встретит свой конец.

Помехи. Молчание.

— Адъютант, говорит кастелян Клермон. Нам нужны тяжелые орудия «Магнификата». Нам нужны «Пресерваторио» и «Фальчиакс». Нам нужны лэнс-излучатели «Раската грома». Мы не сможем пробить поверхность луны ксеносов без их помощи. Просто не сможем.

— Милорды, — снова раздался голос Эстерре, — я полагаю, что для Адептус Астартес практически нет невозможных задач.

— Тогда вы должны понимать, насколько тяжело сынам Дорна признать свое бессилие, — парировал Клермон. — Ваши приказы, очевидно, являются маневрами в ответ на эту новую угрозу.

— И она находится прямо здесь, Эстерре, — вставил Боэмунд. — Зачем отходить в центральные регионы, когда мы можем прикончить тварей здесь, на границе сегментума?

— Мне жаль, маршал, — наконец произнес Эстерре. — Правда, жаль. У нас у всех есть приказы. И коммодор ДеПрассе собирается выполнить свои. «Магнификат», конец связи.

— Эстерре! — взревел Боэмунд.

Гневный возглас эхом отразился от стен просторного помещения командной палубы.

Отключился, — сообщил один из вилланов. — Вокс-связь прервана с их стороны. «Магнификат» разворачивается.

— Открывай канал! — приказал Клермон. — Все частоты. Капитаны и командиры. Говорит боевая баржа «Ненависть». Просим оказать огневую поддержку в координатах три — пятьдесят шесть — пятьдесят два. Нас атакуют. Мы просим помощи на основании раздела четыре-два-семь Декларации Вортангело-Хейдрича, подписанной маршалом Григхтером и гранд-адмиралом Адрианом Окес-Мартином во время Авригийских войн. Говорит «Ненависть». Просим оказать поддержку.

Клермон ждал. Турели боевой баржи уничтожали абордажные астероиды и десантные капсулы. Залпы бортовых батарей разносили в клочья жуткого вида корабли и орудийные платформы. Целое море обломков и космических мин проверяло на прочность фронтальный щит боевой баржи. Нос «Ненависти» продолжал прокладывать путь через творящийся кругом хаос.

— «Пресерваторио» разворачивается, сэр, — объявил офицер мостика. — «Раскат грома», «Фальчиакс»…

Клермон перевел взгляд на маршала. Боэмунд грузно опустился на командный трон.

— Маршал, — начал кастелян, — без «Магнификата» или крейсеров Флота мы не сможем повредить это сооружение ксеносов.

— «Олигарх Константин» разворачивается, — продолжал бубнить виллан, — «Ангел-хранитель» разворачивается, «Утренняя звезда» разворачивается, «Тиберий Рекс» разворачивается…

— Маршал…

— Кто остался с нами? — пробормотал Боэмунд.

— Маршал…

— Какие корабли еще держат строй, кастелян? — не уступал тот.

После короткой консультации с офицерами на мостике Клермон дал ответ:

— «Аквилон», крейсер класса «Диктатор», капитан Гренфель. «Подстрекатель», корвет класса «Ланцет», командир Уланти. Ни на том, ни на другом нет лэнс-излучателей.

Боэмунд обеими руками сжал подлокотники трона. Сплав, из которого было изготовлено кресло, застонал от напряжения. Он не сводил взгляда единственного глаза с вражеской штурмовой луны. Лицо маршала все чаще и чаще озаряли вспышки красного света — на командной палубе раздавались сигналы тревоги.

— Кант? — позвал кастелян Клермон.

Но прежде чем технодесантник успел подтвердить угрозу, несколько кораблей зеленокожих, не переставая стрелять по боевой барже, взорвались один за другим. Каждый следующий взрыв гремел ближе к обшивке, чем предыдущий.

Цепочка разрушения закончилась на координатах «Братства». Только что ударный крейсер был там, а в следующую секунду на его месте осталось лишь облако горящего топлива и искореженных имплозией обломков. Бронированный нос и верхние орудийные палубы вдавило прямо в отсеки двигателей и варп-приводов, как будто невидимый кулак с огромной силой смял судно. Никто на «Ненависти» не видел этой катастрофы, но каждый член команды боевой баржи почувствовал, как палубы содрогнулись от взрыва.

— Угроза с правого борта! Маневр уклонения! — скомандовал Клермон.

Боевая баржа резко накренилась и ушла вниз.

— Командир Кляйн с «Честного Намерения» рапортует об уничтожении «Братства», — сообщил один из вилланов, отчаянно цепляясь за поручни своего рунного блока, чтобы не упасть.

Подтверждаю, — кивнул кастелян, — ударный крейсер «Братство» погиб. Сорок один боевой брат и двести шестнадцать вилланов экипажа мертвы, маршал.

После этих слов Боэмунд скривился, словно от боли. Он обернулся к капеллану Альдемару, но тот молча опустился на колени и начал бормотать погребальные литании и молитвы по павшим.

— Кант, мне нужно знать… — начал Клермон.

— Какое-то оружие гравитационной природы, — отозвался технодесантник, — способное к прицельной стрельбе узконаправленным потоком. Вероятно, то же самое, что применялось против Аспирин.

— Маршал?

— Пусть все корабли ордена и Флота укроются за боевой баржей, — приказал Боэмунд.

— Сэр, мы в меньшинстве…

— И когда это волновало Черных Храмовников?

— У врага преимущество, — попытался продолжить кастелян.

— Ты только что описал начало любой достойной битвы, в которой Храмовникам приходилось сражаться, — гордо заявил Боэмунд.

— Каждой достойной битвы, в которой Храмовники выжили, маршал, — поправил Клермон. — Но в данном случае мы все погибнем до того, как успеем даже поцарапать врага.

— Укрепи свой дух, брат, — произнес Боэмунд. — Эти мысли исходят из какого-то трусливого уголка твоей души.

— Но его нет, милорд.

— Похоже, все-таки есть! — взревел маршал. — Потому что в твоих осторожных советах я слышу предложение отступить!

— Братья! — подал голос технодесантник Кант.

Однако это не было призывом к примирению. Цепочка взрывов снова рассекла космическое пространство. Броненосцы зеленокожих и орудийные платформы разлетались на части на пути потока энергии, наконец ударившего в баржу Черных Храмовников. Боэмунд слетел с трона, а Альдемар был вынужден прервать свою заупокойную молитву. Рунные блоки, авгурные станции и когитаторы выплюнули фонтаны искр и затрещали от перегрузки. Два виллана погибли, многие сервиторы и члены команды мостика получили ранения разной степени тяжести. Клубы дыма окрасились в кровавый цвет, когда включилось аварийное освещение. Помещение наполнилось ревом сирен.

«Ненависть» получила прямое попадание из гравитационной пушки штурмовой луны. Удар пришелся на усиленный носовой пустотный щит. К уже звучащим сигналам тревоги добавился вой системы сигнализации об опасном сближении. После попадания баржу сбило с атакующего курса, и она чуть не столкнулась с «Мечом Сигизмунда».

— Отчет о повреждениях, — выдавил Клермон, поднимаясь на ноги; на его лбу, параллельно линии штифтов за выслугу лет, виднелась длинная рваная рана.

Кант благодаря своим бионическим усилениям и увеличенному весу оказался единственным из не закрепленных за рабочими местами членов команды, кто смог удержаться на ногах.

— Пропускной способности каналов не хватает, чтобы передать полные данные по диагностике, — доложил он. — Пока могу сообщить только о структурных повреждениях и нескольких пожарах от замкнувшей проводки.

Клермон обошел вилланов и сервиторов, которым повезло оказаться пристегнутыми к своим рабочим станциям, глядя на мерцающие экраны.

— Семнадцать погибших среди экипажа, — наконец сказал кастелян. — В основном от ударов о стены. Жертв среди боевых братьев нет. Капитан Ульбрихт сообщает, что два «Громовых ястреба» — «Разящий» и «Очистительный рассвет» — повреждены и не смогут участвовать в сражении.

— Мощность пустотных щитов упала до двадцати двух процентов от номинальной, — произнес Кант.

— Брат, — взмолился Клермон, поворачиваясь к Боэмунду.

— «Ненависть» не выдержит еще одного такого попадания, — мрачно добавил технодесантник.

— Маршал, — сказал кастелян, подходя к командиру, — мы должны отступить.

Боэмунд встал на ноги. Несмотря на падение, он так и не отвел взгляда от ненавистной луны.

— Это трусость, — прошипел он сквозь зубы.

— Милорд, в этом не больше трусости, чем когда я откладываю бой, чтобы облачиться в доспехи и взять в руки меч и болтер, — заверил его Клермон. Боэмунд перевел взгляд на своего кастеляна. — Эти звери никуда не денутся. И мы вернемся, как делали всегда, с большими силами, с большим рвением и с инструментами, которые помогут нам выполнить работу. Аспирии больше нет. Но с тех пор как мы вошли в систему, мастер Изерикор, помимо множества предсмертных криков, получил и просьбы о помощи.

Астропат, также упавший на палубу при ударе, каким-то образом умудрился подняться и теперь стоял, опираясь на посох. Лицо Боэмунда сразу же исказилось от злобы, как только космодесантник заметил ненавистного псайкера.

— Все верно, маршал, — сказал Изерикор, — мир-улей Ундина находится в осаде. А также миры Плетраполис и Макромунда. Сельскохозяйственные миры Горманди атакованы. Механикус взывают к древним договорам и союзам. Они теряют планеты-кузни Инкус Максимал и Маллеус Мунди.

Клермон хотел что-то сказать, но астропат еще не закончил.

— Первый полк Квашанидских штурмовиков, так называемые Бессмертные, удерживает мир-крепость Проментор. Мир-тюрьма Турписта Четыре также сопротивляется дольше ожидаемого. И те и другие просят о помощи. Обе планеты доказали, что могут быть прекрасными точками обороны. Ваши братья по крови и оружию, Кулаки Образцовые, сражаются за свою крепость-монастырь и планету Эйдолика. Список можно продолжать, милорд.

Клермон и Боэмунд встретились взглядами. Один Храмовник смотрел в глаза другому.

— Пограничные секторы взывают к Ангелам Императора, — сказал кастелян. — Они зовут Черных Храмовников. У нас нет родного мира, который нужно защищать. Только походы. У нас есть только война и миры, на которые мы ее приносим. Зеленая чума поразила сегментум. Разве нам не найдется в нем работы?

Боэмунд обернулся к капеллану, который вновь опустился на колени и молился.

— Альдемар?

Монотонный поток литаний, звучавший из-под шлема капеллана, прервался.

— Выбирай, брат, — сказал Альдемар.

Боэмунд снова взглянул на своего друга и кастеляна.

— Прикажи Флоту разделиться, — скомандовал он. — Так у каждого отдельного корабля будет больше шансов уйти от чудовищной пушки.

— Есть, маршал.

— Всем войскам крестоносцев — встречаемся у точки Мандевиля!

— Есть, маршал.

— Всем кораблям — приготовиться к переходу через имматериум!

— Есть, маршал.

— Вы уже выбрали, куда мы направимся? — спросил кастелян Клермон.

— Да, — ответил Боэмунд. — Выбрал.

 

Глава 13

Адрамантуа — орбита

Исследовательский бриг Адептус Механикус «Субсервий» дрейфовал на орбите Адрамантуа, периодически исчезая в тени «Амкулона». От крейсера остался лишь искореженный обломок, напоминающей о ярости и мощи обрушившегося на мир оружия ксеносов. Гравитационные аномалии вокруг планеты продолжали медленно затихать. И хотя взять с «Амкулона» было нечего — даже зеленокожие не тронули радиоактивный остов, — он служил небольшому исследовательскому судну якорной точкой, крошечным островком стабильности, созданным за счет собственной гравитации погибшего корабля.

Магос биологис Элдон Урквидекс был благодарен за эту стабильность. Его магосы физик и специалисты кибернетика получили все необходимое для своей непростой работы, которой они неотрывно занимались последние несколько часов. Медицинский отсек лабораториума заполонили хирургеоматы и сервиторы. На трех столах лежали коконы, поднятые с поверхности Адрамантуа. Имперские Кулаки. Трое последних выживших из этого благородного и покрытого славой ордена. Истинные сыны Дорна лежали израненные, полуживые, находящиеся в состоянии искусственной комы.

Поскольку организмы космодесантников использовали последнюю имеющуюся у них возможность выжить, Урквидекс решил, что будет неразумно извлекать их из оболочки. Вместо этого он и другие магосы работали над телами прямо внутри защитных коконов. Вокруг столов, на которых проводилось сразу по несколько операций, собрались все присутствующие на борту «Субсервия» адепты, способные хоть как-то помочь делу. Сканеры и поля ауспиков, специально откалиброванные под их сверхчеловеческую физиологию, отслеживали признаки жизни Астартес. После генетического анализа подтвердилась теория, выдвинутая изначально на основе осмотра остатков брони. Это действительно были члены карательной экспедиции Имперских Кулаков, отправленной на Адрамантуа для уничтожения гнездилищ ксеносов, известных как хромы. Их жизненные показатели, однако, были на крайне низком уровне и постоянно ухудшались.

Пока магос Урквидекс со своими слугами сражались за жизни Адептус Астартес, передавая друг другу инструменты и обмениваясь мнениями, Фаэтона Лаврентия поместили на гусеничную каталку, расположенную у стены операционной. Медицинские сервиторы стабилизировали состояние того, что осталось от техножреца, а главный специалист кибернетика ампутировал остатки нижней части тела и подготовил выжившего к последующим процедурам имплантации бионики. Учитывая критическое состояние Адептус Астартес, на лучшее качество диагностики и ремонта эвакуированному магосу биологис рассчитывать не приходилось. Бессмысленные фразы все так же слетали с разбитых губ жреца, а длинные пальцы по-прежнему шарили, пытаясь найти какие-то несуществующие предметы. Мастер-прим ван Аукен приказал извлечь полезные данные и наблюдения из ядра когитатора Лаврентия.

Сам ван Аукен наблюдал за происходящим через бронированный иллюминатор в толстой стене лабораториума. Это была привычка. Данная лаборатория отличалась повышенными требованиями по безопасности и до настоящего момента использовалась для препарирования живых и мертвых образцов Veridi giganticus. Альфа-прим Орозко из секции Эпсилон XVIII и караул скитариев стояли на страже мастера-прим. Ван Аукен понимал, что в действительности от него будет немного пользы при проведении операций, но хотел оставаться поблизости и лично проследить, чтобы Элдон Урквидекс выполнил его распоряжения касательно выживших Имперских Кулаков в точности. В то же время жрец организовал передачу результатов исследований миссии Адептус Механикус с поверхности Адрамантуа и провел последние проверки пакета данных, который вскоре отправится на Марс.

Мастер траекторэ настоял, чтобы Урквидекс, единственный из старших жрецов, еще не сдавший отчет, поторопился с представлением данных. Ван Аукену не терпелось покинуть Адрамантуа и отправиться на Макромунду, где нашествие ксеносов сейчас находилось на раннем этапе развития. Но для этого нужно было отправить информацию, и мастер-прим чувствовал, что результаты попытки воскресить Адептус Астартес и, если получится, свидетельства из их уст необходимо включить в отчет. Кроме того, Элдон Урквидекс потребовал, чтобы «Субсервий» не двигался и удерживал максимально стабильную орбиту в течение реанимационных мероприятий.

Дела шли не очень хорошо. Несмотря на все усилия жрецов, космодесантники умирали. Их раны были ужасным свидетельством дикости воинов Зверя и способностей грубого оружия зеленокожих. То, что Ангелов Императора можно так искалечить, было хорошим напоминанием всем присутствующим в лабораториуме, что ксенозахватчиков не стоит недооценивать.

Ван Аукен же размышлял о мощи и силе, которую можно исследовать и обуздать. Потому что если неудача постигла даже величайшее оружие Императора Терры, генетических наследников тех самых воинов, что бились с ренегатами Воителя на стенах Императорского Дворца, то воистину возможности дикой расы требовали дополнительного исследования.

Когда умер первый Астартес, работа в лабораториуме закипела с удвоенной силой. Стоило индикаторам жизненных показателей погаснуть, жрецы и медицинские сервиторы сгрудились вокруг пациента. Магосы исступленно работали, пока их руки по самый локоть не покрылись кровью. Металлические приемники лязгали, когда сервозахваты хирургических столов вытаскивали осколки и здоровенные пули из тела, сбрасывая их в быстро заполнявшиеся контейнеры. Хирургоматы впрыскивали синтетические сыворотки и стимуляторы прямо в сердца Астартес. Второй десантник быстро последовал за братом, заставив толпу магосов и сервиторов разделиться надвое.

По идее, в лабораториуме сейчас должны были царить разочарование и сильные эмоции. Потеря лежащего на хирургическом столе пациента вызвала бы именно такую реакцию у любого имперского медика и планетарного врача. Значимость конкретно этого события должна была дополнительно усилить накал страстей. Перед глазами и оптическими имплантатами жрецов последние члены благородного ордена Имперских Кулаков испускали дух. Истекали кровью. Проживали последние секунды своих жизней.

Но в лабораториуме были жрецы Адептус Механикус, не видевшие смысла в подобных эмоциях. Их сражение за жизнь было битвой с неизбежностью потери знаний. Если Адептус Астартес погибнут, то возможность получения информации будет упущена, данные останутся неполными и дальнейшие исследования станут невозможными. Самое большее, что мог почувствовать слуга Омниссии, — это едва заметный укол профессиональной гордости. Но даже в неудачах слуги Бога-Машины находили возможности для обучения и совершенствования. Препарирование тел все еще могло раскрыть секреты, полезные для «Великого Эксперимента».

Потеряв двух пациентов из-за ран, полученных ими на Адрамантуа, магос Урквидекс перенаправил усилия всех своих ассистентов на спасение последнего космодесантника. Лаборатория погрузилась в какофонию звуков, в которой смешались высказанные мнения, песнопения на бинарном коде, предлагаемые оперативные решения, гудение лазерных скальпелей и сигналов ауспикторий. Чем ниже падали жизненные показатели пациента, тем активнее работали жрецы. Испытания становились все менее щадящими, щупы проникали все глубже. Предпринимались попытки грубой установки бионических имплантатов. Кровь брызгала фонтанами, доставая до потолка лабораториума.

— Мы его теряем, — объявил один из магосов физик.

Как только индикаторы жизнедеятельности воина погасли и биологическая смерть организма была официально подтверждена, интенсивность отчаянных попыток спасти ситуацию выросла вдвое. Когда жрецы и мастера кибернетика закончили работать над телом, было похоже, что Механикус вывернули Астартес наизнанку. Большая часть органов была извлечена из тела, а защитный кокон превратился в изрезанный и пропитанный кровью чехол.

— Вот и все, — наконец произнес Урквидекс. — Вызовите магосов конкисус. Нужно почтить священную работу, проделанную над телом нашего субъекта. Пусть проведут необходимые ритуалы перед началом вскрытия.

Взяв полотенце у сервитора и стирая кровь с рук и манипуляторов, Урквидекс поднял взгляд на обзорный иллюминатор лабораториума.

— Занесите в бортжурнал, что в этот день и час мы дрейфовали в космосе и спишите все на аномалии в работе хронометров. Никто не должен узнать, что мы только что убили последних Имперских Кулаков на операционном столе.

— И вновь, магос, — раздался голос ван Аукена, — я прошу вас научиться обуздывать свою сентиментальность. Братья магосы и адепты, ваши самоотверженные действия были зафиксированы в журнале задания. Можете быть свободны.

Лабораториум постепенно опустел, но Урквидекс и ван Аукен не спускали взгляда друг с друга.

— Что нам удалось узнать? — требовательно спросил мастер траекторэ.

Урквидекс бросил грязное полотенце в приемник утилизационной печи.

— Что химическая терапия Адептус Астартес и их имплантированные органы способны поддерживать жизнь в Имперских Кулаках лучше, чем наши хирургические вмешательства, инъекции и кибернетика.

— Ты считаешь, что я ошибся, настаивая на операции?

— Именно так, — подтвердил Урквидекс. — И я хочу, чтобы мой протест был указан в рапорте.

— Уже сделано, — сказал ван Аукен. — Но мне интересно, о чем ты больше волнуешься? О судьбе пациента на столе или о себе и своей неспособности спасти ему жизнь?

— Я не уверен, что понимаю вас, мастер-прим.

— Могу объяснить иначе. Я думаю, что твоя сентиментальность — ложная. Ты точно так же страдаешь от гордыни, как и остальные наши братья. Ведь всех нас оценивают по результатам работы. Ты, так же как и я, боишься неодобрения генерала-фабрикатора. Тебе не хочется быть направленным куда-нибудь на исследовательскую станцию мертвого мира на Восточной Окраине и изучать окаменелые останки нематод с кремниевой структурой. Омниссия готов прощать ошибки, являющиеся шагами на пути к успеху. Но неспособность вступить на путь к вершине является грехом незнания, и Бог-Машина, как и его слуги, становится куда менее милостив в данном случае.

— Я думаю, что вскоре мы узнаем, что милость Адептус Астартес на подобные вещи вообще не распространяется, — заметил Урквидекс.

— Ты угрожаешь мне, магос? — холодно спросил ван Аукен.

— Давайте просто надеяться, что Астартес никогда не посетят Восточный Предел, — подытожил Урквидекс. — Что-то еще, мастер-прим?

Жрецы продолжали смотреть друг на друга через бронированное стекло иллюминатора.

— Что с выжившим магосом? — после долгой паузы спросил ван Аукен.

— Магос биологис Фаэтон Лаврентий теперь официально является единственным выжившим после катастрофы на Адрамантуа, — сказал Урквидекс, оборачиваясь к половине жреца, лежавшей на моторизированной каталке.

Его там не было.

Урквидекс с удивлением обнаружил, что полумертвый магос смог дотянуться до рычага ручного тормоза своего ложа и протащить себя через весь лабораториум, хватаясь руками за кабели и каналы данных. Ценой невероятных усилий он добрался до операционного стола, на котором лежало выпотрошенное хирургами тело одного из Имперских Кулаков. Урквидекс и ван Аукен смотрели, как Лаврентий, не переставая бормотать какую-то бессмыслицу, положил руки на желтый наплечник мертвого космодесантника.

— Похоже, что сентиментальность является обычным пороком жрецов вашей сферы, — заметил ван Аукен.

Урквидекс проигнорировал начальника, с интересом наблюдая за магосом биологис. Оттолкнувшись от наплечника, Лаврентий схватил оптоволоконный кабель, идущий от тела Астартес к блоку ауспиков. Шаря изломанными, мертвенно-бледными пальцами по приборам, техножрец принялся калибровать настройки и частоты.

— Ты собираешься вот так стоять и позволишь безумному пациенту сбивать настройки своего оборудования, магос? — спросил ван Аукен. — Он, возможно, стирает бесценные данные, полученные во время операции.

— Третий закон универсальной вариантности, — пробормотал в ответ Урквидекс.

— Парадокс свидетеля?

— Не вмешиваться, — кивнул Урквидекс.

Наконец, ударив окровавленной ладонью по большому переключателю, Лаврентий завершил свою работу с лабораторным оборудованием. Неподвижные линии жизненных показателей и писк, свидетельствующий о смерти пациента, исчезли. Вместо них на экране появился слабый сигнал. Еле заметное биение двух сердец.

— Что это такое? — забеспокоился ван Аукен.

Урквидекс подошел ближе и положил руку на лоб изувеченного жреца. Его грудь судорожно поднималась и опускалась из-за перенапряжения, на лице выступила испарина. Магос все так же нес бессмыслицу. Осмотрев полевой ауспик, над которым колдовал Лаврентий, Урквидекс понял, что тот выставил его в режим широкополосного сканирования.

— Это четвертый десантник, — сообщил он ван Аукену. — Очень слабый сигнал. Погребен глубже, чем остальные. — Пальцы Урквидекса заплясали по клавишам рунного блока. — Передаю эти данные на мостик. Альфа-прим, если вас не затруднит…

Орозко уже подошел к устройству связи с сенсорной палубой. Звук слабых ударов сердец продолжал разноситься по лаборатории. Не такой могучий, каким, наверное, когда-то был, но тем не менее настойчивый. И ван Аукен, и Урквидекс выжидающе смотрели на командира скитариев.

— Авгурные системы корабля усилили и отследили сигнал. Они идет из остова «Амкулона».

— Святый Марс… — пробормотал Урквидекс, — радиация.

— Мастер-прим, — продолжал Орозко, — несколько членов вашей команды траекторэ находятся на мостике. Они утверждают, что сигнал несет в себе следы недавнего векторного переноса.

— Телепортационный маяк?

— Да, мастер-прим.

— Ван Аукен, — позвал Урквидекс сквозь бронестекло, — почему мы только сейчас это обнаружили?

— Гравитационные аномалии в системе, вероятно, подавляли работу телепортационных технологий, — предположил мастер траекторэ. — После исчезновения катализатора — штурмовой луны ксеносов — аномалии начали стихать, и ранее запланированные векторные перемещения сработали.

— Жизненные показатели очень низкие, — заметил Урквидекс.

Мастер-прим кивнул.

— Альфа-прим, прошу выбрать спасательную бригаду из своих людей. Выжившего нужно извлечь из отравленной атмосферы крейсера.

— Да, мастер-прим.

— Альфа-прим, — добавил ван Аукен, — эта миссия — дорога в один конец. Скитарии, отправленные на «Амкулон», подвергнутся смертельной дозе облучения и, скорее всего, не выживут.

— Я отправлю авангардные отделения. Они и так получают смертельную дозу радиации, — равнодушно ответил Орозко и покинул помещение.

Когда ван Аукен обернулся к смотровому иллюминатору, то обнаружил, что магос Урквидекс все так же стоит у стекла.

— Похоже, что для встречи с Астартес необязательно путешествовать к Восточной Окраине, — заметил он.

— Постарайся, чтобы этот выжил, — холодно произнес ван Аукен, — и этого путешествия вообще не будет.

После этих слов мастер-прим покинул помещение, оставив магоса Урквидекса наедине с пациентом.

 

Глава 14

Ундина — под водой

Было почти невозможно найти уединенное место на борту боевой субмарины «Тиамат». Под поверхностью океана Ундины и свободное пространство, и уединение были редкостью, особенно сейчас, после атаки на улей Феруза. Командир Люкс Аллегра знала об этом лучше многих других, но тем не менее умудрилась найти крошечную служебную нишу в окутанном клубами пара инженерном отсеке. Она стала местом, где можно опуститься на колени. Местом для сжатых зубов. Для дрожащих рук. Для слез, которые так и не появились.

Генерал Файфер и адмирал Новакович привели флот Сил планетарной обороны в Ферузу для дозаправки, загрузки боеприпасов и пополнения экипажа. Нашествие зеленокожих еще не успело добраться до торгового улья, к тому же там была внушительная гавань. Пока транспортники и грузовые суда принимали на борт отряды маритинских солдат и добровольцев, эскадрильи авиации перетаскивали контейнеры со снарядами и топливом на авианосцы и тяжелые мониторы Новаковича. К тому моменту, когда небеса на востоке начали темнеть, было уже слишком поздно. Без данных от орбитальных авгурных систем у командиров флота были весьма смутные представления о надвигающейся угрозе. Они никогда раньше не сталкивались ни с чем похожим на это вторжение зеленокожих. И атака на порт Ферузы не стала исключением.

Перед штормом из падающих с неба десантных капсул и метеоритов летел отряд разнообразных летательных аппаратов с похожими на бочки толстыми фюзеляжами, летучих крепостей и сверхтяжелых бомбардировщиков. Колоссальные бомбовые отсеки были под завязку забиты мегабомбами и оружием массового уничтожения. Ревущие двигатели едва могли удержать машины в воздухе, а широкие крылья служили посадочными полосами для более мелких самолетов и управляемых ракет-камикадзе. На раздутых корпусах теснились геликоптеры и стрелковые платформы с крупнокалиберными пушками, ракетницами и макростабберами. Приближение орочьей авиации было неспешным и неумолимым, их армада заслоняла солнце и отбрасывала тень на океанские просторы.

Эскадрильи «Мстителей» были попросту проглочены этим гудящим роем. Оборонительные турбопушки шпиля и батареи палубных орудий пробивали дыры во вражеском строю, но не смогли предотвратить сброс смертельного груза. Мониторы и корветы взрывались, поднимая достающие до облаков столбы дыма и пламени. Могучие авианосцы разваливались надвое. Переполненные транспорты шли ко дну прямо на якорных стоянках, унося с собой тысячи гвардейцев планетарных войск. Маритинцев. Наемников. Добровольцев. Мужчины и женщины, взявшие в руки оружие и готовые сражаться за Ундину, теперь были мертвы.

Спастись удалось только подводному флоту, который сейчас уносил старший командный состав армады в глубины, ставшие могилой для их подчиненных. Когда выжившие наконец решились подняться ближе к поверхности, где авгуры могли просканировать порт, то обнаружили, что в доках остались лишь обугленные остовы и плавающие в воде трупы. Улей Феруза представлял собой жалкое зрелище. За несколько часов зеленокожие уничтожили весь город, обрушив на него бесконечный поток бомб. Теперь он превратился в небольшую гору дымящихся обломков и камней, постепенно сползающую в океан.

Командир Люкс Аллегра знала об этом потому, что находилась на борту командной субмарины «Тиамат» в момент начала атаки. Ее вызвали на аудиенцию к генералу Файферу и адмиралу Новаковичу, хотя она и подозревала, что без вмешательства лорда-губернатора Боргеси тут не обошлось. Оказалось, что дело в неожиданном, но определенно заслуженном повышении. Люкс Аллегра больше не была простым командиром. Теперь она стала капитаном Аллегрой.

Ей до боли хотелось поделиться этим с Клекочущими Орлами. Рассказать Голандру. Но их больше не было. К моменту, когда женщина добралась до ведущего наружу шлюза, атака уже шла полным ходом, и Новакович приказал погружаться. Сотрясаемая взрывами на поверхности и получающая бесконечные шокирующие отчеты от тонущих и горящих кораблей, «Тиамат» вместе с машинами сопровождения ушла на глубину.

— Капитан Аллегра, на связь! Капитан Аллегра, на связь! Срочно! — вопили встроенные в стены динамики.

Но впервые за долгое время она не могла заставить себя пошевелиться. В животе все свело. Грудь сдавило с такой силой, что движения стали практически невозможны. Ботинки, казалось, приросли к настилу палубы. Перед мысленным взором одна за другой проносились картинки. Детство, проведенное на улицах подулья. Голандр. Пиратство. Наемничество. Вербовка. Голандр. Улей Тихе. Голандр спасает ее жизнь. И ту жизнь, что растет внутри нее. Жизнь, что принадлежит Лайлу Голандру. Раньше принадлежала. Женщина провела рукой по пластинам бронежилета, закрывающим живот, и позволила губам задрожать.

— Капитан Аллегра, на связь! Срочно! — повторил динамик.

Аллегра убрала руку с живота. Тыльной стороной ладони вытерла глаза, но слез по-прежнему не было. Женщина схватилась за поручни, расположенные по бокам ниши.

— Вставай! — приказала она себе. И поднялась.

Разум по-прежнему был затуманен, но ноги работали.

Она позволила им самим найти дорогу в рубку.

Там ее ждала небольшая толпа маритинских офицеров и обслуживающего персонала. Все они двигались с исступлением и целеустремленностью обреченных. Мужчины и женщины, поглощенные катастрофой, не позволившие себе остановиться и подумать о разрушениях, учиненных на их родной планете.

В центре тесного и темного командного центра она нашла и лорда-губернатора. Боргеси молча сидел в кресле-каталке. Больше не было ни властных распоряжений, ни бессмысленных требований. Они исчезли вместе с бестолковой свитой из благородных выскочек. Теперь на его плечах лежал весь груз ответственности человека, рожденного, чтобы править от имени Императора. Он выглядел почти так же плохо, как и Аллегра. Губернатор не отвел взгляда и ничего не сказал. Просто поджал губы и печально посмотрел на вошедшую женщину.

Файфер и Новакович потеряли слишком много людей и кораблей, чтобы переживать за кого-то конкретного. Как и судорожно работающий экипаж, они нашли спасение в том, что осталось от их воинской чести и профессиональной ответственности. Когда Аллегра появилась в командном центре, они стояли у тусклой гололитической проекции, изображающей Великий Океан. Города-ульи гибли один за другим. Зеленокожая орда, словно саван, накрывала Ундину, быстро двигаясь по покрытой водой планете. При виде этой картины Аллегра поняла, что самым могучим союзником были океаны, поглощавшие бессчетное количество дикарей, ставших кормом для глубоководной мегалофауны. Будь Ундина миром из почвы и камня, зеленокожие монстры уже давно заполонили бы всю поверхность.

Но данный факт не делал ситуацию менее отчаянной. Судя по изображению, только отдаленные западные ульи — Немертея, Аретуза и Понтоплекс — пока не пали жертвой армии чужаков. Несколько изолированных патрулей еще бороздили неспокойные моря в том регионе, включая авианосную группу «Меридий» и западную штаб-квартиру маритинцев Порт Сквалл. Там были расквартированы эскадрильи «Громов» и два крыла «Мародеров», а также Первый и Третий маритинские полки. Аллегра решила, что субмарины направятся именно туда. Но ошиблась.

Новакович, похоже, только сейчас заметил, что она подошла. Пожилой адмирал носил длинный китель и непромокаемые ботинки. Он мрачно кивнул Аллегре, а та в ответ с трудом смогла отдать честь. Файфер никак не поприветствовал женщину. Среди маритинцев он имел репутацию бесчувственного ублюдка, но ни разу не давал повода усомниться в своей компетенции. К тому же он был единственным из знакомых Аллегре офицеров, которому доводилось сражаться за пределами этого мира. Он мрачно смотрел на голограмму, наблюдая за разворачивающейся трагедией. Похоже, что генерал знал, к чему все идет, и этот результат ему не нравился.

— Вызывали? — произнесла Аллегра, больше всего на свете желая, чтобы ее отправили обратно.

Она не понимала, что может сделать. Клекочущих Орлов больше не было. Ее капитанский чин стал простой формальностью. Возможно, «Тиамат» удастся добраться до боевой группы «Меридий». Может, те солдаты, что остались на борту субмарин, смогут усилить Первый и Третий полки при обороне улья Аретузы или Порта Сквалл. Аретуза не выстоит под напором могучих налетчиков, ползущих из морских глубин. Порт Сквалл может даже не надеяться выдержать удар бомбардировщиков зеленокожих, имеющих полное превосходство в воздухе.

— Она понимает, — пробился сквозь статический шум гололита голос Новаковича.

Файфер кивнул, по-прежнему не глядя на капитана. Его лицо превратилось в лишенную эмоций маску, суровую и неподвижную.

— Да, — согласился он, растягивая гласные. Такой выговор был типичным для уроженцев севера.

— Понимаю что?

— Безнадежность ситуации, — пояснил Новакович. — Мы не выстоим против этой угрозы.

— Маритинцы — это Силы планетарной обороны, — произнес Файфер. — И мы защищали наш дом, насколько хватило сил. Но это еще и имперский мир. Часть владений Императора. Нам нужно обратиться к верным слугам Империума с близлежащих миров, чтобы они помогли нам в этот трудный час.

— Откуда мы знаем, что нашествие не затронуло и их тоже? — спросила Аллегра. — И что дела у них идут лучше, чем на Ундине?

— Мы и не знаем, — ответил старый адмирал.

— Лорд-губернатор позволил нашему полковому астропату использовать свои консульские коды и отправить сигнал на Зету Корону, Фархавен и Триасси Прим. Также мы попытались связаться со служителями Механикус на Кузнях Флогиста и попросили о помощи крестовый поход Вульпис, проходящий через Миры Вельда. Астропат подтвердил, что космодесантники из ордена Черных Храмовников получили нашу просьбу о помощи. Скорее всего, Адептус Астартес уже движутся к нам.

— Звучит обнадеживающе, — кивнула Аллегра, но тон ее утверждал обратное.

— Ангелы Императора были созданы для противодействия таким угрозам, — сказал Новакович, — а Черные Храмовники известны своей ненавистью к чужакам. Ундина восстанет из пепла, после того как они пройдутся по ней своим яростным очистительным пламенем. Я не испытываю жалости к этим дикарям, но вполне мог бы, окажись они на пути у Черных Храмовников.

— Но есть что-то еще? — уточнила Аллегра.

— Адмирал, лорд-губернатор и я размышляли над запасным планом, — мрачно сообщил Файфер.

— В случае, если Адептус Астартес не придут, — пояснил Новакович.

— Мы не можем позволить зеленокожим захватить Ундину, — подытожил генерал Файфер. И это были слова полководца из иного мира, а не избыток чувств, захлестнувший местного патриота. — Мы несем ответственность за этот мир перед Империумом и перед Императором. В жизни или в смерти, но мы не должны уступить ксено-сам этот крошечный кусочек Галактики.

— Я согласна, генерал, — сказала Аллегра. Слова давались ей с трудом из-за того, что недавние смерти близких людей все еще бередили душу. — Но как мы сможем это сделать? Миллиарды людей вскоре погибнут. Все оружие, которое у нас было, отправилось ко дну. Их не остановить.

— Мне нужен небольшой отряд, — начал объяснять генерал, — возглавляемый твердым и надежным офицером. Тем, кто сделает то, что должно.

— Генерал…

— Лорд-губернатор рекомендовал вас, — сообщил Файфер. — А то, что в прошлом вы часто ходили в этих водах, только подтвердило выбор. — Генерал заставил гололит сфокусироваться на крошечном островке посреди безбрежного океана, вдалеке ото всех крупных ульев и плавучих городов. — Вы, конечно, знаете о Мысе Отчаяния.

Аллегра кивнула. Она прекрасно о нем знала. Она была вторым помощником на пиратском судне с Мыса, прежде чем стать капитаном собственного корабля и начать мародерствовать в окрестных водах. Она успела побывать и пиратом, и наемником, охотящимся на пиратов подле этого полумифического порта. Мыс Отчаяния был давно похороненным воспоминанием из прошлой жизни.

— Несмотря на то что у нас тут почти конец света, Братство не станет сражаться за солдат, которые всю жизнь на них охотились, — сообщила им Аллегра.

— Но вы же стали, — напомнил ей адмирал Новакович.

— Те, кто сейчас не предается разврату и не валяется под кайфом, уже узнали о вторжении и ушли в открытое море, — сказала Аллегра.

— Трусы, — пробормотал Файфер.

— Они хотят выжить, генерал, — заметила Аллегра.

— Ну, нам ничего подобного не светит, — произнес Новакович, — если Храмовники не появятся вовремя.

— И именно по этой причине нужен запасной план действий, капитан, — продолжил Файфер. — На Мысе Отчаяния есть нечто, имеющее стратегическое значение, но мы сейчас не о хорошей пристани и не о кишащих там головорезах Братства.

— Тогда что это?

— Вы когда-нибудь задумывались, — спросил адмирал Новакович, — почему маритинцы просто не взяли «Мародеры» и не разбомбили этот остров в пыль?

— Не понимаю, адмирал.

— Мыс Отчаяния — это самый страшный секрет Шестнадцати Морей, — сообщил Новакович. — Силы обороны Ундины могли взять его в любой момент, а не гонять пиратские шлюпы по всему океану и нанимать подобных вам охотников за головами.

— Тогда почему вы этого не сделали? — В голосе Аллегры появилась слабая нотка вызова.

— Потому что ваше Братство, — генерал практически выплюнул последнее слово, — выбрало Мыс из-за его труднодоступности. Как и Имперская Армия.

— Простите, что?

— Вы построили свой ржавый приют поверх старого склада Имперской Армии, — объяснил Файфер. — Скалистый остров был слишком мал, чтобы стать фундаментом для улья, но оказался идеальным местом для небольшой подземной базы. Склада для двухступенчатых орбитальных боеголовок и планетарных бомб, оставшихся после Великой Ереси. Их спрятали на Мысе Отчаяния и забыли, пока Братство не прибрало островок к рукам.

— Мы не могли взять это место, — пояснил адмирал, — потому что боялись, что Братство нашло боеголовки и могло использовать их против нападающих или даже жителей ульев. Вы думали, что можете прятаться. На самом же деле мы не могли и пальцем вас тронуть. И именно это было причиной процветания пиратства и того, что лорд-губернатор сквозь пальцы смотрел на деятельность Братства.

— Я никогда ни о чем таком не слышала, — сказала Аллегра.

— Скорее всего, оружие так никто и не нашел, — произнес Новакович. — Оно спрятано в укрепленном подземном хранилище. Но рисковать было нельзя. Люди переходили не только из Братства к нам, но и обратно, — сверкнул глазами адмирал.

Люкс Аллегру не особо интересовала древняя история. Но в ее груди начало разгораться злобное пламя.

— Это оружие массового поражения можно использовать против захватчиков. — Она наконец поняла, к чему был этот урок истории от высшего командования.

— В некотором роде, — аккуратно поправил ее адмирал.

— Судя по имеющимся в архивах записям, в хранилище в основном находятся биологические боеприпасы, — сказал Файфер. — Войска лоялистов перестали их использовать и некоторое количество спрятали под Мысом Отчаяния.

— Биологические?

— Вирусные бомбы, капитан.

Пламя в груди резко потухло.

— Небольшой отряд, — произнесла она, повторяя ранее сказанные генералом слова, — который сможет предотвратить захват планеты…

Глаза Файфера горели мрачной решимостью.

— Если Адептус Астартес не прибудут вовремя, — сказал генерал, — то я сохраню Ундину под властью Императора.

— В виде мертвого камня посреди космоса. — В голосе Аллегры звенело обвинение.

— Да, но этот камень будет очищен от зеленой чумы, — парировал Файфер. — Это будет имперский камень, капитан.

— А что с западными ульями? — спросила Аллегра, поворачиваясь к лорду-губернатору Боргеси. — С миллионами жителей Понтоплекса, Немертеи и Аретузы?

Старик печально покачал головой.

— Никто не выживет после детонации биологического оружия, — признал Файфер. — Но и после нашествия ксеносов будет то же самое, а оно уже началось.

Люкс Аллегра затихла. Она не могла осмыслить чудовищность решения, предложенного Файфером, Новаковичем и Боргеси. Постепенно ее охватило холодное спокойствие человека, смирившегося с неминуемой судьбой. Рука бессознательно скользнула на живот. Внезапно ей стало казаться, что Лайл Голандр теперь не так уж далеко.

— Мы говорим о крайних мерах, капитан, — напомнил адмирал Новакович. — Давайте надеяться, что Черные Храмовники придут вовремя и освободят нашу драгоценную Ундину.

— Капитан? — позвал Файфер.

— Я сделаю это, — ледяным тоном отозвалась Аллегра.

Три старика — генерал, адмирал и губернатор — молча кивнули.

Повисла жуткая тишина.

— Мои люди мертвы, — сказала Аллегра.

Она наконец смогла произнести это вслух. Необычное ощущение.

— Возьмите мою личную стражу, — произнес генерал. — Командир Тирон?

Из теней, собравшихся в углах крохотного командного центра, выступил офицер, одетый в угольно-черную форму элитных маритинских подразделений. Темная кожа выдавала в нем уроженца южных ульев. Лицо солдата, казалось, состояло из хрящей и костей. Этот человек явно привык выполнять непростые поручения.

— Тирон и его отряд переходят под ваше командование, — объявил генерал. — Командир поможет вам снарядить боеголовки перед детонацией.

Аллегра кивнула командиру своего нового отряда, но тот никак не отреагировал. Файфер передал ей планшет с данными.

— Здесь указаны координаты и коды доступа в хранилище. Мы не можем гарантировать вам безопасную дорогу на суше. Мыс Отчаяния — маленькая колония, но и она, без сомнения, привлечет врага в огромных количествах.

— Просто высадите меня так близко к земле, как только сможете, — сказала Аллегра. — Северо-восточный причал — самый глубокий, и субмарины обычно приходят туда.

— Захватите хранилище! — приказал генерал. — Подготовьте бомбы и ожидайте команды. Вы справитесь?

Аллегра развернулась на месте, сжимая планшет, и направилась к шлюзу.

— Я уже говорила, — ответила она, обращаясь в том числе и к самой себе, — я сделаю это.

 

Глава 15

Эйдолика — «Альказар Астра»

Стена зеленой плоти. Масса мышц, костей и брони.

Концентрированная дикость и ненависть. Когда-то генетические предки Кулаков Образцовых стояли на стенах Императорского Дворца во время битвы за Терру. Все сыны Дорна знали, как удерживать стены и как их рушить.

Знал это и второй капитан Максимус Тейн. Но, несмотря на то что одна стена зеленокожих за другой валилась на землю у подножия звездного форта, заливая все вокруг фонтанами крови и разбрасывая осколки костей, на ее месте всегда вырастала новая.

Весь последний час шла резня. «Альказар Астра» содрогалась от топота ног атакующих ксеносов. Боевые братья удерживали позиции, скрываясь за выступами толстой брони своей крепости-монастыря. Яростные удары клинков и пули зеленокожих высекали искры, попадая по обожженной силовой броне. Зеленокожие кишели повсюду, оскверняя рухнувший звездный форт гнилостным чужеродным присутствием. Космодесантники сражались за своих командиров, за боевых братьев, за орден и за крепость-монастырь. Они бились за родной мир. Как железные горгульи, украшающие то, что когда-то было космическими бастионами форта, Адептус Астартес отказались отступать. Они не позволят проломить оборону. Но зеленую лавину было не остановить, и она несла в своем потоке все больше и больше чудовищ, забиравшихся на парапеты и заполонявших трансепты крепости.

Максимус Тейн уклонялся и увертывался от ударов, бил и стрелял в ответ, но даже в самой гуще битвы не мог отделаться от ощущения, что крепость тонет. И не в песке, а под напором вражеских тел. Зеленокожие были везде. Дикари один за другим бросали ему вызов. Другие воины его роты тоже оказались затянуты в бесконечную мясорубку. Картина, которую позволяли оценить внутренние системы шлема, была не многим лучше. Капитан утопал в отчетах и запросах, динамики брони фильтровали голоса подчиненных, отсекая их от какофонии голосов других Кулаков Образцовых, удерживавших периметр форта. Казалось, что инопланетные дикари напали со всех сторон одновременно, и их численности было достаточно, чтобы поддерживать постоянный поток подкреплений.

Прижимая к плечу болтер модели «Умбра», Тейн чувствовал, как благородное оружие дергается при выстрелах. Словно вьючное животное, пытающееся вырваться из пут, он хотел, чтобы ему позволили обрушить всю мощь на зеленокожих, но боеприпасы приходилось беречь. Никто из боевых братьев не знал, когда потребуется его болтер или его жизнь. Поэтому лучшим вариантом казалось сохранить драгоценные снаряды, а не тратить их на зеленокожих, и без того падающих наземь.

Выставив локоть и прижимая болтер к груди, капитан пробивал себе путь сквозь стены плоти ксеносов. Кровь и осколки зубов разлетались в стороны, когда бронированные налокотники Тейна врезались в оскаленные зеленые морды. Внутренности вываливались из животов гигантских чудовищ, попавших в прицел его оружия. Один монстр бросился слева, а другой, настоящий гигант, пыхтящий поршнями аугментических протезов, атаковал справа. Какое-то грубое подобие топора чиркнуло по наплечнику. Громадный ксенос, с трудом управляющийся с дымящейся от перегрева роторной пушкой, по счастливой случайности нашпиговал снарядами орков, попытавшихся свалить Тейна на землю. Броня капитана зафиксировала несколько попаданий, но тут же вывела на дисплей шлема сообщение об отсутствии повреждений. Тейн поднял болтер.

В отличие от зеленокожего стрелка, космодесантник не промахнулся. Несколько расчетливых выстрелов раскололи череп звероподобной твари, словно перезрелый фрукт — из тех, что росли в оазисах. Набрав скорость, капитан врезался в наступающих орков и отбросил их на несколько шагов, заставив смешать строй. Одного из захватчиков насмерть затоптали напирающие сзади товарищи. Второй смог выдержать несколько ударов, прежде чем локоть Тейна наконец пробился сквозь его шлем, аугментику и кости черепа.

В те краткие моменты, когда не нужно было уклоняться, увертываться и уходить от ударов и когда он не убивал очередного обезумевшего от ярости монстра, капитан пытался оценить общую обстановку на кишащем врагами трансепте. Несколько космодесантников упали. Он своими глазами видел, как монстр с силовой клешней прикончил Воукса и Матрегана.

— Сержант Хок, — передал он по воксу, — все боевые братья должны сражаться на парапетах.

— Да, сэр, — отозвался тот.

На заднем плане слышалась исступленная болтерная пальба.

— Даже шаг в сторону ворот ангара — это отступление, — заявил капитан. — Пусть каждый боевой брат, решивший сделать этот шаг, дважды подумает!

— Да, сэр, — повторил Хок; его голос снова заглушил грохот выстрелов.

Тейн снес головы трем наступавшим на него оркам болтерными выстрелами, а четвертый успел окатить Кулака очередью из своей грубой автоматической пушки.

— Брат Аквино, — сказал Тейн, — прекрати играть с этой тварью и убей ее. Враг усиливает напор.

— Да, капитан.

Орк-стрелок подошел почти вплотную, продолжая поливать космодесантника потоком свинца. Тейн отбросил ствол грубого оружия в сторону и отметил, что примитивное устройство довольно легко развалилось на части. Уверенный, что его болтеру такая судьба не грозит, Тейн ткнул стволом в челюсть твари, оторвав фрагмент зеленой плоти. Монстр замешкался, ошеломленный ударом, но уже через секунду потянулся к запасной пушке, висевшей на поясе. Однако дотянуться до нее ему было не суждено. Тейн выстрелил орку в глаз и двинулся дальше по стене, прежде чем зеленокожий труп рухнул на палубу.

— Отряд Автоликон, отряд Люцифус, — закройте брешь! — рявкнул капитан в вокс. — У вас тут «Лэндрейдер» проехать может.

— «Лэндрейдер» бы нам не помешал, — откликнулся один из боевых братьев, на секунду отвлекшись от размахивания мечом.

— Закрой рот, брат! — рыкнул на него сержант Хок. — Сфокусируйся на задании и выполняй приказ.

Пристрелив еще двух дикарей, Тейн поймал себя на мысли, что согласен: «Лэндрейдеры» ордена смогли бы переломить хребет вражеской армии. Их тяжелые болтеры пробили бы строй чудовищ навылет. Лазерные пушки могли бы прорезать самые крепкие их доспехи. Гусеницы могучих танков смешали бы зеленокожих захватчиков с черным песком Эйдолики. Можно было бы организовать движущуюся линию опорных пунктов и отбросить авангард захватчиков от стен.

Но теперь об этом приходилось лишь мечтать. Магистр ордена Аламеда решил дать бой первой волне зеленокожих на равнине Фортуната, когда они только начали сыпаться с небес пустынного мира. Предположив, что ксеносы окопаются и будут использовать свои посадочные модули и десантные метеориты в качестве укреплений, магистр привез с собой гусеничные крепости — весь парк «Лэндрейдеров» ордена. Однако вторая волна атакующих высадилась буквально на голову собственному авангарду. Несмотря на то что таким образом большая часть десантных устройств и бойцов первой волны превратилась в кашу, та же судьба постигла и строй «Лэндрейдеров». Танки оказались погребены под каменными завалами, разбиты на части. Они отлетали в стороны и переворачивались, попадая под ударную волну от приземляющихся повсюду капсул. Строй сломался. Экипажам многих частично обездвиженных машин пришлось отступать и занимать слабо защищенные позиции в дюнах. Магистр Аламеда не входил в число выживших. Его командный танк оказался одним из первых, попавших под удар.

Тейн уже давно перестал считать, сколько волн нападавших высадилось с тех пор на планету. Пятьдесят? Или, может, сотня? Всего нескольким танкам удалось вернуться к звездному форту, но и их первый капитан Гартас тут же отослал на помощь капитану Дентору, сражающемуся на плоскогорье Тракиса и в Большом Бассейне.

Капитана внезапно обхватили две могучих руки. Кто-то смог подобраться к Тейну со спины. Ручищи были толстыми и покрытыми шрамами. Они сжимали его с силой теперь бесполезных пустотных якорей звездного форта. Громадный орк поднялся в полный рост и оторвал космодесантника от земли. Несколько его разъяренных собратьев тут же подскочили к капитану и замолотили по болтающимся в воздухе ногам топорами и цепными рубилами.

Силовая броня Тейна предупреждала его о колоссальном давлении и угрозе целостности доспеха. Он даже мог разобрать, как трещит керамит и с каким напряжением работают сервомоторы. Где-то за спиной зеленокожий гигант торжествующе ревел, еще сильнее распаляя беснующееся вокруг море ксеносов, прежде чем раздавить космодесантника в своих объятиях, как жестяную банку.

Тейн почувствовал, что хватка монстра сжимается сильнее, а затем авточувства брони зафиксировали резкое падение, и он снова ощутил под ногами настил палубы «Альказар Астры», не успев даже осознать, что происходит. Существо разжало лапы. Капитан был свободен. Опустившись на одно колено, Тейн резко развернулся, скользя на заливавшей палубу крови и поднимая болтер, чтобы пристрелить огромного орка.

И обнаружил, что у зеленокожего больше не было ног ниже коленей: он завалился на пол, неловко подвернув под себя кровавые культи. Но уже через секунду тварь поднялась на четвереньки, и Тейн увидел апотекария Ре-оха за спиной зверя. Именно он сразил орка. Броня апотекария оказалась покрыта пятнами крови, но цепной меч блестел ярко, как скальпель хирурга. Космодесантник шагнул вперед, рубя покалеченного монстра точными ударами, как будто вскрывая его на операционном столе. Чудовище яростно ревело, брызгая слюной из клыкастой пасти, пока медик не добрался до головы и не снес ее с плеч.

— Назад! — заорал Максимус Тейн, снова разворачиваясь на одном колене. За те несколько секунд, что он наблюдал за гибелью гигантского ксеноса, за его спиной успела вырасти еще одна стена зеленой плоти. — Назад… Назад… Назад! — вопил он, подкрепляя каждое слово одиночными выстрелами.

Один за другим нападающие валились наземь, неспособные устоять перед яростью болтера.

Над головами пророкотал «Громовой ястреб», обрушивший на вражеские орды мощь своих тяжелых орудий. Штурмовой корабль проделал настоящую просеку во вражеских рядах, превратив множество орков в ошметки кровавой плоти, в том числе и тех, что атаковали Тейна. «Громовые ястребы», как и всегда, великолепно делали свою работу. Урон, нанесенный ими армии нападавших, был поистине чудовищным, но боевые братья, сражавшиеся на земле, не получили передышки и не заметили уменьшения напора со стороны зеленокожих. Орки не обращали ни малейшего внимания на сеющие смерть корабли над своими головами. Рев разработанных на Марсе двигателей и выстрелы тяжелых орудий приводили ксеночудовищ в состояние исступления и ярости. Орки своей необъятной массой напоминали какого-то громадного мифического зверя, и на месте одного убитого существа сразу же вырастали два новых.

Поднявшись на ноги, Тейн столкнулся с апотекарием ранцами силовой брони. Двум космодесантником пришлось сражаться, стоя спиной к спине. Реох потрошил монстров точными ударами меча, а Тейн стрелял, и каждый его выстрел находил свою цель.

— Потери? — по воксу спросил капитан у товарища.

— Четырнадцать, если верить системам моей брони, — ответил Реох, не прекращая выписывать цепным мечом изящные дуги.

— Я думал, будет хуже.

— Это число тебя радует? — удивился апотекарий. — Зря. Посчитай сам: такими темпами мы не доживем до рассвета.

Тейн пригнулся, уходя от сокрушительного удара грубым молотом, и ткнул корпусом болтера в живот нападавшего. Приложив всю свою увеличенную силовой броней мощь, космодесантнику удалось оттолкнуть от себя ксеноса. Но не сильно. За спиной твари ревели тысячи других монстров, жаждущих сверхчеловеческой крови. Однако и этого небольшого расстояния хватило, чтобы поднять болтер и пробить несколько сквозных рваных ран в груди зеленокожего. Орк опрокинулся в ревущую зеленую массу.

— Ну, есть и хорошие новости, — сообщил Реох. — Наши потери ниже, чем на других трансептах. Иеронимакс потерял четверть бойцов, а Ксонтаг — почти половину.

— Трон святый… — прошипел Тейн. — Перезаряжаюсь!

Реох шагнул вперед, чтобы прикрыть капитана, пока тот меняет обойму. Он пронзил мечом одного из врагов и обратным движением пропахал зубьями по рукам еще двоих неудачливых орков. В этот момент снова просвистел молот. Размахивающий им монстр вернулся в гущу сражения, несмотря на пробитую болтами грудную клетку. Тяжелый металлический боек несся на космодесантников сверху, сопровождаемый утробным ревом твари. Тейн и Реох бросились в разные стороны, и страшный удар пришелся в обшивку звездного форта. На какой-то миг капитану стало интересно, смог ли зеленокожий оставить на ней вмятину. Апотекарий, не давая врагу поднять оружие, наступил ногой на оголовок молота и принялся пилить армированное древко цепным мечом.

— Голова, — предложил он товарищу.

Тейн кивнул. Уродливый орк пялился на палубу, в то место, куда ударил молот, видимо, надеясь разглядеть останки поверженных космодесантников. Закончив перезарядку, Тейн на секунду встретился взглядом с врагом, после чего приставил дуло к его подбородку и одним выстрелом вышиб мозги. На этот раз тварь действительно умерла.

Увлекшись боем с громадным дикарем, капитан и апотекарий позволили напирающей отовсюду толпе орков окружить себя. Тейн теперь выпускал свои болты почти в упор. Реоху не хватало места для коронных, отличавшихся хирургической точностью ударов. Апотекарию даже пришлось вытащить болт-пистолет из набедренной кобуры и продемонстрировать свои навыки стрельбы с близкой дистанции.

Удар тяжелого топора, грубо вырезанного из куска корабельной обшивки, застал Тейна врасплох. Капитан отлетел в сторону с пробоиной в наплечнике. Кроме того, удачное попадание сбило прицел космодесантника, и один из болтов улетел в темноту, так и не найдя своей цели. Тейну потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя, но на него тут же набросились и орк с топором, и тот, которому предназначался последний выстрел. Оба существа принялись яростно молотить по броне капитана. Монстры ревели. Тейн взревел в ответ и ринулся навстречу нападающим. Схватив одного из них за шип на наплечнике, десантник прижал ствол болтера к свисающему брюху твари и несколько раз нажал на спуск. Чужак упал, пытаясь удержать лапами вываливающиеся внутренности. Не теряя времени, Тейн вскинул оружие и прострелил горло второму нападавшему. Тот рухнул, но за его спиной уже маячила тень более крупного монстра.

— Так не пойдет, — сказал Тейн в вокс-передатчик.

— Не мне об этом надо рассказывать, — отозвался Реох, размахивая цепным мечом со смертоносной эффективностью.

— Ораторий, — Максимус переключил канал, — говорит второй капитан Тейн, западный трансепт.

— Ораторий на связи, — ответил ему чей-то голос; это был не первый капитан.

— Где Гартас?

Тейн пристрелил очередного громадного орка. На это потребовалось три болта, что превышало запланированный капитаном расход боеприпасов. Ударом головы он убил врага помельче и размозжил череп третьему рукоятью болтера. Мозги чужака забрызгали его броню.

— Враг прорвал оборону, капитан, — ответили из оратория. — На севере. Капитан Иеронимакс погиб. Первый капитан отправился помогать Девятой закрывать брешь, забрав с собой почетную стражу магистра.

— Это на него похоже, — заметил Реох по личному каналу; в голосе апотекария слышались одновременно насмешка и уважение.

— С кем я говорю? — уточнил Тейн.

Умер еще один зеленокожий. За ним еще. И еще.

— С братом Церберином, капитан.

Тейн знал этого десантника. Один из почетной стражи Аламеды. Эти воины сейчас сражались вместе с первым капитаном на северных бастионах крепости-монастыря.

— Ты ранен, почтенный брат?

— На Фортунате, — ответил Церберин.

— Брат, — произнес Тейн, — враг нас прижал. На пустотных бастионах кишмя кишат зеленокожие. Сможет ли капитан Тириан выделить нам часть боевых братьев, чтобы мы могли отбросить врага в зону поражения крепостных орудий? Там мы, возможно, сумеем закрепиться.

— Ответ отрицательный. Первый капитан отдал очень четкий приказ. Каждая рота удерживает свой периметр. Он не желает, чтобы стратегические уязвимости, возникающие при растяжении сил, привели к прорыву обороны.

— Но ее уже прорвали! — рявкнул в ответ Тейн; пока они разговаривали, бойня продолжалась.

— И мы не можем позволить себе еще один такой случай, — ответил Церберин. — Мне жаль, сэр, но таковы приказы первого капитана. Я не стану их аннулировать, так же как не стал бы отменять и ваши указания.

— А что с пушками? — бросил апотекарий Реох, рассекая нападающих зажатым в одной руке клинком, одновременно яростно молотя по свиной роже еще одной твари рукоятью пистолета.

— Крепостные орудия молчат, — передал Тейн.

Действительно, мегаболтеры и многоствольные бластеры прекратили стрелять некоторое время назад. Отсутствие огневой поддержки остро ощущалось всеми воинами Кулаков Образцовых на западном трансепте.

— Мастер Алойзий приказал прекратить стрельбу, сэр, — рапортовал Церберин. — Магистр кузни учел протоколы, в соответствии с которыми бои на бастионах являются сражением малой дистанции. Орудия прекратили работу, чтобы не подвергать опасности жизни боевых братьев.

— Мы готовы рискнуть! — прорычал апотекарий.

— Запускайте орудия! — скомандовал Тейн.

— У меня приказ от магистра кузни, сэр, — попытался возразить Церберин. — Его протоколы воспрещают подобные действия.

— Мы что, и умирать тут должны по правилам и протоколу?! — огрызнулся Тейн. — Соедини меня напрямую с мастером Алойзием.

— Как пожелаете, капитан.

— Боюсь, что сейчас мы его неплохо потешили, — прокомментировал Реох.

Но Тейн был занят другими проблемами. Магазин его болтера стремительно пустел. Как и многим из его боевых братьев, вскоре ему понадобится пополнить боеприпас. Но на подобные процедуры времени банально не хватало. Вынужденный отражать постоянные атаки зеленокожих, карабкающихся на завалы из трупов павших сородичей, он потратил последние несколько болтов, чтобы сдержать натиск обезумевшей толпы чужеродных чудищ. Он не смог найти даже пары секунд на то, чтобы снять последнюю обойму, примагниченную к поясу брони. Капитан космодесанта встретил окружившую его толпу орков сокрушительными ударами локтей и бронированных ног. Уклоняясь от самодельного оружия и позволяя широким клинкам грубо сделанных тесаков соскальзывать с полукруглых наплечников, Тейн прилагал все усилия, чтобы сторицей вернуть всю ту дикую ярость и злобу, с которой его атаковали зеленокожие.

— Мастер Алойзий?

— Да, второй капитан, — отозвался магистр кузни.

Перед мысленным взором Тейна тут же появилась фигура технодесантника в генератории, окруженного армией лоботомированных сервиторов, с его извечной ухмылкой, едва различимой среди густых прядей седой бороды.

— Мастер, мне нужно, чтобы орудия крепости вновь обрушили гнев Дорна на врага, — заявил Тейн, сбил очередного зверя наземь ударом облаченной в силовую броню ноги и раздавил ему горло; пришлось несколько раз опустить подошву, прежде чем хрящи и твердые как железо мышцы на шее зеленокожего поддались.

— Невозможно, капитан, — отказал Алойзий.

— Я не принимаю такой ответ, мастер. Меня не волнуют требования ваших протоколов. Мне нужны эти пушки.

— Это рунические протоколы, — возразил технодесантник, — они не могут нарушить собственные директивы. А эти директивы требуют от них хранить жизни хозяев.

— У нас здесь проблемы с сохранением жизни, мастер Алойзий, уж поверьте.

— Капитан, — отозвался магистр кузни, — я ничего не могу сделать для вас. Каждое священное орудие придется перенастраивать вручную. Кроме того, я отправил артиллерийские бригады в северную часть крепости для постройки баррикад и опорных точек в коридорах.

— А чем нам может помочь генераторий? — разочарованно спросил Тейн. — Враг наступает сплошной стеной. Боеприпасы кончаются, боевые братья гибнут от рук этого скота.

— Немногим, капитан, — печально произнес Алойзий. — Когда-то «Альказар Астра» была инструментом, охраняющим жизни людей. Теперь же звездному форту самому нужна защита. Это место, которому необходимы гарнизон и стража, — оно по-прежнему достойный дом и крепость. Но форт уже никогда не будет тем могучим космическим оружием, каким был раньше.

Тейн задумался над словами магистра кузни. Он представил восстановленную «Альказар Астру» во всем ее великолепии. Представил, как могучие двигатели разворачивают звездный форт орудийными батареями навстречу армаде кое-как собранных кораблей флота захватчиков. На какой-то миг перед его мысленным взором предстали картины разрушения, которое крепость Кулаков Образцовых могла бы учинить среди войск противника и летящих в сторону планеты десантных капсул, доверху набитых проклятыми зеленокожими. Несколько секунд ушло бы на испепеление с орбиты всех тех ксеносов, которых они уже несколько часов уничтожали на земле.

Эта фантазия дорого обошлась Максимусу Тейну. Возвышающееся над остальными сородичами зеленокожее чудовище, невероятно уродливое даже по меркам своего племени, отбросило в сторону двух орков помельче, по случайности оказавшихся между ним и капитаном космодесанта. Оно размахивало длинной заточенной балкой, орудуя ею как двуручным мечом. Невероятной силы удар пришелся Тейну в бок, чуть ниже ребер, и отбросил десантника в сторону. Керамитовая броня в месте удара не выдержала и смялась, словно бумага. Авточувства шлема будто бы сошли с ума. А балка уже снова летела к Тейну, на этот раз сверху. У орка не было возможности размахнуться так же широко, как при первом ударе, но все, что капитан мог ему противопоставить, — это наручи силовой брони и болтер с опустевшей обоймой. Самодельный клинок глубоко вошел в пластину доспехов, закрывающую предплечье поднятой в защитном движении руки. Неспособный бороться с чудовищной силой продолжавшего давить орка, Тейн припал на одно колено.

Внезапно между ксеносом и капитаном сверкнул цепной меч апотекария. Блеск зубьев с мономолекулярной заточкой привлек внимание зверя. Он отмахнулся от Ре-оха своим мечом-балкой. Апотекарий защитился настолько грациозно, насколько это вообще возможно в противостоянии врагу подобной силы и ярости. Противники рубили и кромсали друг друга, но дикая тварь, похоже, даже не обращала внимания на раны, нанесенные зубьями меча. Наконец клинки скрестились в клинче. Держа меч обеими руками, Реох форсировал двигатель своего оружия, заставляя зубья вращаться столь быстро, что они слились в единую смазанную полосу.

Поединщиков осыпал фонтан искр. Балка, похоже, была сделана из особо прочного сплава, и монстр подобрал ее на месте крушения какого-то космического корабля. Цепной меч с трудом прорезал этот материал, и орк использовал эту секундную заминку, надавив на сцепившиеся клинки всей своей массой. Монстр вложил всю свою звериную силу в толчок, и Реох кувырком отлетел прямо в толпу более мелких зеленокожих.

Когда великан вновь обратил свое внимание на Тейна, капитан уже был на ногах. Заточенная балка взметнулась в воздух. Клыкастая пасть торжествующе оскалилась. Внезапно на пути твари встал еще один Кулак. Космодесантник отчаянно палил из болтера, пытаясь защитить своего командира, но зеленокожий монстр походя разрубил воина надвое.

— Капитан! — прокричал второй Кулак Образцовый.

У него тоже не осталось патронов, и десантник атаковал чудовище с гладием в руках. Ему удалось погрузить клинок глубоко в зеленую плоть орка, прежде чем тот резким движением схватил космодесантника за шлем, который практически полностью уместился в громадной лапе. Боевой брат выронил болтер и меч и начал судорожно молотить руками и ногами, пытаясь вырваться из мертвой хватки. Но орк без труда смял шлем в кулаке и выбросил мертвое тело воина в вопящую толпу своих мелких сородичей.

В ту же секунду внимание зверя вернулось к Тейну. Балка вновь поднялась для удара. Капитан космодесанта выставил вперед болтер. Это было все, что он мог противопоставить сокрушительной мощи клинка зеленокожего. В последний момент десантник ткнул болтером в морду чудовища, разбив тому челюсть пустым магазином. Тейн нажал на защелку магазина и отступил на шаг. Пустая обойма так и осталась торчать в развороченной челюсти.

Балка со свистом опустилась. Тейн шагнул в сторону, занося правый кулак. Вложив всю свою силу в удар, Максимус Тейн вбил болтерный магазин глубоко в череп монстра. Чудовищный клинок с лязгом обрушился на палубу. Через мгновение за ним последовал труп орка, замерший на настиле горой мертвой зеленой плоти.

Тейн снял последний магазин с пояса и загнал его в болтер, после чего подстрелил нескольких орков, навалившихся на яростно отбивающегося апотекария. Остальные твари погибли, когда Реох, пользуясь тем, что пол под ногами стал скользким от пролитой крови, крутнулся вокруг своей оси, выставив ревущий цепной меч.

— Капитан? — позвал магистр кузни. — Капитан, вы еще там?

— Да, мастер Алойзий, — откликнулся Тейн, — но это ненадолго. Нам нужно выдавить врага обратно в зону поражения пушек. Их слишком много, а нас слишком мало, чтобы перебить их по одному. Как верно заметил апотекарий Реох, арифметика не в нашу пользу.

— Что я могу сделать для вас, капитан?

— Можете активировать оставшийся плазменный двигатель «Альказар Астры».

— Капитан?

— Вы меня слышите, Алойзий? — крикнул Тейн в вокс. — Мне нужно, чтобы вы запустили двигатель восточного трансепта.

— Но, капитан, — запротестовал магистр кузни, — звездный форт находится глубоко в кратере, который образовался при падении. Он не взлетит на одном двигателе.

— Однако мою просьбу можно выполнить?

— Конструкции крепости-монастыря пострадают.

— Вы предпочтете, чтобы их сломали захватчики?

— Форт накренится, а не взлетит, — продолжал настаивать технодесантник.

— На это я и надеюсь, — сказал Максимус Тейн.

Скользя по заливающей палубу крови, прорубая цепным мечом просеку в стене неподатливой зеленой плоти, Реох позволил себе одобрительное ворчание, когда догадался о замысле товарища.

— Я должен связаться с первым капитаном, — сказал Алойзий.

— Капитан Гартас сейчас занят, — сообщил Тейн. — Я являюсь старшим офицером на бастионах, и данное действие направлено исключительно на их защиту.

— Да, капитан.

— Как можно скорее, мастер Алойзий, — добавил Тейн. — Наши братья платят жизнями за каждую минуту задержки.

— Да, капитан.

Расстреливая бросающихся на него зеленокожих из болтера, Тейн пробивал себе путь к апотекарию Реоху.

— Брат Церберин, — связался второй капитан с раненым членом почетной стражи.

— Капитан?

— Я хочу, чтобы ты передал всем ротам и всем капитанам следующий приказ. — Тейн продолжил быстрее, чем боевой брат успел возразить: — И если ты этого не сделаешь, то очень пожалеешь меньше чем через минуту.

— Что за приказ? — спросил Церберин после секундного замешательства.

— Все Кулаки Образцовые должны активировать магнитные подошвы своей брони и зафиксировать себя на обшивке.

— Зачем? — уточнил космодесантник в ораториуме.

И снова капитан с апотекарием столкнулись ранцами. Стоя спиной к спине, космодесантники из ордена Кулаков Образцовых прорубали и пробивали бреши в надвигающейся на них зеленой стене, состоявшей из одних мускулов и злобы. Островок жизни, крохотный и отчаянно сопротивляющийся, в море чужеродной жестокости и смерти. Четыре сопровождаемых брызгами текущей по полу крови звонких щелчка разнеслись над полем битвы. Тейн и Реох зафиксировали свои бронированные ботинки на палубе.

— Почему? — повторил капитан вопрос Церберина. — Потому что мы только что собрались полетать.

 

Глава 16

Ундина — Мыс Отчаяния

Северо-восточный причал отличался коварным фарватером, но, как и сказала Аллегра, оказался достаточно глубоким, чтобы «Тиамат» могла подойти к нему, не поднимаясь на поверхность. Над волнами показалась лишь верхняя часть рубки, когда капитан Люкс Аллегра вместе с элитным отрядом командира Тирона вышла на маленькую смотровую палубу. Солдаты были вооружены традиционными для маритинцев кортиками и короткоствольными лазерными карабинами в водонепроницаемых чехлах.

Перила обзорной площадки были на одном уровне с поверхностью химического коктейля, который на Ундине заменял морскую воду. Командир отряда и несколько бойцов выволокли на палубу надувные плоты. Каждый из них предназначался для одного человека: легковесная гондола, рули и мощный погружной мотор. К корме каждого плота крепились лестницы из металлического троса, за которые уцепились Аллегра и остальные члены отряда, не имевшие транспорта.

Небо было расчерчено следами от метеоритов и посадочных капсул. При падении в океан они поднимали огромные столбы брызг. Зеленокожие добрались до Мыса Отчаяния первыми.

Как Аллегра и предсказывала, причал был по большей части заброшен. Почти все обитатели мародерской колонии узнали об опасности из вокс-передач. Корабли, увешанные грузозахватными крючьями, световыми ловушками и вспомогательным оборудованием, взяли на борт всех, кто смог позволить себе покупку места, и ушли в море. Даже сейчас суда покидали порт сплошным потоком. Среди них были и изрыгающие клубы черного дыма аутриггеры, и вооруженные транспортники, и обшитые пластальными листами шлюпы.

И хотя в цели маритинцев не входило привлечение к себе излишнего внимания, Аллегре и ее подчиненным не понадобилось никаких специальных мер, чтобы миновать пиратские корабли на подходах к береговой линии, потому что каждый из них брали на абордаж с особой жестокостью. Как только зеленокожим захватчикам удавалось подняться на палубу, они устраивали на ней погром и резню. Твари принимали на себя картечные выстрелы палубных орудий и без труда расправлялись с вооруженными легким оружием матросами. У последних не было иного выбора, кроме как отступать вверх по мачтам и снастям.

Сама колония — хрупкая конструкция из металлолома, переделанных гигаконтейнеров и висящих на цепях мостков — вскоре могла бы превратиться в город-улей на зачаточной стадии развития. Однако особенности лежащего в основе грунта диктовали свои условия, и архитектурные решения становились все более и более причудливыми, а карабкающиеся вверх здания — все менее надежными. В пиратском городе пылали пожары, из наземных строений и цитаделей из гофролиста валил черный дым. Пока командир Тирон вел свой плот по неспокойным водам эвакуирующегося причала, Аллегра крепко держалась за лестницу и наблюдала за последними часами колонии на Мысе Отчаяния.

Отношения с новым элитным отрядом не заладились у капитана с самого начала, и на то был ряд причин. Во-первых, большая часть солдат, как и Тирон, происходили из южных ульев и с недоверием смотрели на капитана-северянина со снежно-белой кожей. Более того, татуировки и пирсинг Аллегры выдавали в ней перебежчика, бывшего пирата, перешедшего на сторону властей. Для них она по-прежнему была отребьем, на которое они, настоящие маритинцы, вели охоту испокон веков. Ее звание тоже не вызывало особого уважения у этих солдат. Ее Клекочущие Орлы были просто бойцами береговой охраны и судовыми матросами и в подметки не годились профессиональным оперативникам, которых генерал Файфер использовал в качестве личной охраны.

Последней каплей стало то, что Аллегра настояла, чтобы солдаты поели перед началом миссии. Тирон заявил, что, по его прогнозам, выполнение задания займет немного времени и тратить провизию бессмысленно, а его подчиненные бросали на нее злобные взгляды. Кроме того, при необходимости эти бойцы могли добывать пропитание в океане и обеспечивать свое существование столько времени, сколько понадобится для выполнения миссии. Аллегра вынуждена была повторить свою просьбу в форме приказа, после чего каждый маритинец получил стандартную войсковую жестянку с плав-травой. Некоторые отказались есть пахучую кашу, и Тирону пришлось повторить приказ. Несмотря на свою доступность и насыщенность питательными веществами, среди представителей среднего класса плав-трава считалась едой для бедняков, потому что выращивали ее на гидропонных фермах в трюмах плавучих трущоб. Большинство солдат в новом подразделении Аллегры происходили из семей потомственных военных со средних уровней улья и потому смотрели на предложенную им вонючую массу с отвращением.

Как только плоты с уцепившимися за них маритинцами отошли на безопасную дистанцию, «Тиамат» скрылась под водой. Командир Тирон, не желая терять время, собирался высадиться прямо на побережье, но Аллегра приказала ему уйти в сторону, к каменистой косе, выступавшей в море. Когда плоты подошли ближе, то обнаружили, что берег острова уже заполонили зеленокожие. Они выходили прямо из океанских глубин, вытрясая воду из грубых механизмов своего оружия. Тут и там в гавани виднелись отдельные островки сопротивления. Пираты мира-океана использовали оборонительные сооружения острова против зеленокожих захватчиков, пока те, против кого они устанавливались, незаметно подбирались к берегу.

На косе, однако, орков практически не оказалось, и очень скоро солдаты поняли почему.

Вода у каменистого наноса бурлила, и не из-за особенностей течения или подводных камней. Блестящие гладкой кожей и кажущиеся от этого похожими на резиновые шланги, собрались в стаю и рыскали у глинистого берега в поисках добычи геликондры. Длинные и толстые водяные змеи, коренные обитатели Ундины, двигались в воде, словно бы ввинчиваясь в жидкость. На них охотились многие представители глубоководной мегалофауны планеты, но и сами они были далеко не безобидными существами. Змеи выползали на мелководье и замирали, выжидая, пока одна из ластоногих собак, живших на берегу, не пройдет мимо. Тогда геликондра одним резким броском хватала добычу. Жители Мыса Отчаяния предпочитали не употреблять в пищу жирное и вонючее мясо китовых собак. Но морские змеи были куда менее разборчивы. Их стая, словно огромный монстр из глубин, обосновалась на мелководье, скользя в волнах и атакуя неуклюжих ластоногих и их детенышей, после чего возвращались на глубину, чтобы спокойно переварить добычу.

Тирон осторожно вел плоты к берегу. Тут и там солдаты замечали раздувшиеся тела змей, сытых и вялых, полубессознательно качающихся на волнах. Судя по форме, которую приобрели тела животных, они сожрали тех орков, которые, на свою беду, решили добраться до гавани через косу. Некоторые ксеносы все же сумели достичь берега, но на каждом из них висело по три-четыре змеи, каждая из которых не оставляла попыток проглотить необычную добычу. Геликондры ломали кости зеленокожих в объятиях своих колец, а руки и ноги захватчиков целиком пропадали в распахнутых пастях.

Внезапно из воды в сторону плота Тирона выстрелила змеиная голова. Геликондра в прыжке ловко схватила бойца, плывшего сразу за Аллегрой, и утащила вопящего маритинца под воду с другой стороны. Длинное тело животного еще некоторое время скользило но поверхности, не касаясь ни плота, ни остальных солдат, которых суденышко тянуло за собой. Бойцы за спиной Аллегры вытащили кортики, а Тирон сбавил обороты двигателя.

Аллегра вспомнила, что погибший солдат с высокомерной улыбкой отказался есть розданную по ее приказу пищу.

— Он не ел плав-траву! — крикнула женщина. Она оглянулась, после чего снова перевела взгляд на Тирона, злобно озиравшегося по сторонам. Было сложно сказать, на кого он больше зол: на погибшего маритинца или на саму Аллегру. — У змей сильно развито обоняние. И они не выносят запаха этого растения. Именно так островитяне защищаются от их атак. — Она жестом указала на каменистую косу. — А чужаки становятся уязвимыми. Причаливай там.

Аллегра указала на ничем не примечательный пологий участок берега. Судя по выражению лица, Тирона не особо убедили ее слова, но иного выбора, кроме как довериться знанию бывшего пирата, у него не было, поэтому командир направил плоты к глинистому пляжу. Выбравшись на сушу, оперативники принялись судорожно вытаскивать лазерные карабины из непромокаемых чехлов и прикреплять к ним глушители и подавители светового излучения. Солдаты выглядели обеспокоенными. Они проверяли снаряжение, одним глазом постоянно следя за морем и плавающими в нем змеями. Скорчившись на глинистом берегу, выбеленном химическим прибоем, Аллегра наблюдала за тем, как зеленокожие исчезают под водой, опутанные кольцами геликондр, и прислушивалась к влажному тревожному лаю китовых собак, предупреждающих сородичей о внезапной опасности. Командир Тирон нес с собой два карабина и собирал оружие вдвое быстрее своих подчиненных. Один он оставил себе, а другой бросил Аллегре.

— Это подавитель, — указал солдат на выступ на казеннике оружия, переключатель на котором был установлен в крайнее положение. — Сейчас он настроен так, чтобы луч выстрелов не был виден в оптическом спектре.

Аллегра кивнула. У ее старой винтовки стандартного для маритинских полков образца не было такой настройки. Будет непросто целиться, не видя, куда попадают лучи.

— Просто смотри, кто из врагов упадет после выстрела, — посоветовал Тирон.

Аллегра кивнула и направилась вверх по глинистому берегу. Командир отряда и его подчиненные двинулись следом. Все они шли быстро, но осторожно, водя из стороны в сторону стволами карабинов и высматривая врага.

Вскоре даже самым упертым бойцам стало ясно, что выскочка из отребья, по несчастливому стечению обстоятельств ставшая их капитаном, своим решением сохранила им немало боеприпасов и спасла их от многих встреч с противником. Если бы не змеи, то каждого зеленокожего монстра, утянутого под воду или задушенного в смертоносных кольцах, пришлось бы убивать маритинцам. Аллегра вела отряд вдоль косы и мимо заливающихся лаем стай китовых собак. Склады и рынки, расположившиеся на побережье, были охвачены пламенем. Драгоценные товары и пиратские трофеи сгорали в огне, а наиболее толстокожие из супостатов рыскали по лабиринту стеллажей и сваленных в кучу контейнеров.

Было непонятно, кто поджег гавань, — то ли ксеносы, то ли последние пираты. Многие местные бандиты провели на Мысе Отчаяния всю жизнь и не захотели бы просто так отдавать его захватчику. Местные обитатели организовали сопротивление на площадях, в химических лабораториях и притонах для курения обскуры. Тем не менее по большей части местные, встреченные отрядом по дороге, оказались молодыми матросами или шлюхами, которые ничего не могли противопоставить зеленокожим дикарям.

По мере продвижения в глубь приюта Братства, капитан узнавала знакомые с детства места, здания, на которые она тогда забиралась, качалась на свисающих цепях и где прыгала с крыши на крышу. Они прошли мимо дребезжащего холодильного погреба, откуда она в свое время любила воровать яйца ихтидов. Мимо лачуги татуировщика, набившего ей когда-то грубую наколку, означавшую, что у нее есть место на пиратском судне. Бойцовскую яму, в которой она впервые забрала чью-то жизнь.

Все, что Тирон сказал ей о хранилище Имперской Армии, — это то, что оно было в центре. Поэтому Аллегра вела отряд именно туда. Через кварталы жилых лачуг, по навесным мосткам и подобиям улиц элитный отряд маритинцев пробирался через осажденную колонию. По возможности Тирон и его люди предпочитали избегать перестрелок и обходили стороной импровизированные укрепления защитников. Если впереди слышались грязные проклятия, изрыгаемые глотками оборонявшихся пиратов, или лязг грубого оружия зеленокожих по металлу и камню зданий, то отряд отступал, и Аллегре приходилось придумывать новый маршрут. Их целью была не война с населением гавани, их миссия заключалась в другом.

Иногда встречи с орками избежать не удавалось. Время от времени зеленокожие варвары просто проламывали ближайшую стену или металлическую перегородку. В этом случае элитный отряд маритинцев действовал четко и слаженно. И хотя их лазерные карабины при выстреле издавали только тихие щелчки, а выпущенный луч оставался невидимым глазу, свидетельством меткости солдат были отлетающие тела врагов с множеством тлеющих ран. Несмотря на то что для убийства любого монстра требовалось намного больше одного попадания, огневая дисциплина и эффективность работы маритинцев были, вне всякого сомнения, на высоте.

Осторожно перебираясь через висячие мостики и периодически спускаясь в значительно более старые кварталы, где жилые блоки и укрепленные подземные переходы сплетались в единый лабиринт, Аллегра вела командира Тирона и его бойцов к центру Мыса Отчаяния — многоэтажной конструкции, состоящей из бесчисленных наркопритонов, питейных заведений и борделей. После того как капитан подтвердила, что они на месте, командир Тирон вытащил из подсумка ауспик, настроенный на отслеживание сигнатур смертоносного оружия. Через секунду устройство сообщило, что значительное количество старых боеприпасов Имперской Армии находится глубоко под землей.

— Здесь можно спуститься? — спросил Тирон.

— На несколько уровней, — кивнула Аллегра.

В центре гавани зеленокожих не было совсем. Зато пиратов и мародеров оказалось более чем достаточно. Мыс Отчаяния был единственным местом, которое эти люди могли назвать домом, и они не собирались уступать его ни новым врагам в лице инопланетных захватчиков, ни старым, коим являлись силы безопасности Ундины.

— Пушки на землю! — раздался низкий гортанный голос откуда-то сверху.

Солдаты напряглись и вскинули лазерные карабины, выискивая цели впереди и на верхних уровнях. По решетчатой лестнице к отряду маритинцев спускались, с мрачным видом передергивая затворы, несколько пиратов, вооруженных крупнокалиберными автоматическими винтовками. На верхних уровнях засело еще больше бандитов. Большинство из них использовало обычные пехотные ружья, но у некоторых оказались пусть потрепанные, но, вероятно, вполне работоспособные снайперские прицелы.

— Я сказал, бросайте! — снова раздался уже знакомый голос.

Предводитель банды вышел на улицу. Как и все его люди, он был покрыт татуировками, а волосы заплел в тонкие косички, но выделялся на фоне подчиненных за счет широкополой шляпы и длинного плаща. Пират держал руку на рукояти огромного револьвера, пока что покоящегося в висящей на поясе кобуре.

— У нас нет на это времени, — сказал Аллегре командир Тирон.

— И чего ты от меня хочешь? — отстраненно спросила она; похоже, что мысли женщины блуждали где-то далеко.

— Они же из Братства. Это твои люди, — продолжал командир отряда, переводя лазерный карабин с предводителя на двух телохранителей с дробовиками, вставших по бокам от своего господина.

— По-твоему, у нас есть какой-то тайный знак для своих или что-то в этом роде?

— Да, именно так я и думал.

— Извиняй, командир, — произнесла Аллегра, глядя куда-то вдаль, за балконы и сетчатые мостики, — они из Братства, это да. Но они при этом отмороженные убийцы и попытаются прикончить нас в любом случае. Попытки поговорить только сильнее их разозлят.

— Считаю до трех! — заявил предводитель шайки.

Его люди направили оружие на маритинцев. Солдаты тоже прицелились во врага. Аллегра подняла взгляд к узкой полоске, видневшейся в просвете между зданиями и переходами. Она выглядывала что-то в небе.

— Один…

— Когда услышите сигнал, — сказала женщина, обращаясь к маритинцам, — быстро бегите к нижним уровням.

— Что за сигнал? — уточнил командир отряда.

— Два…

— Поймешь, когда услышишь, — ответила Аллегра.

— Три! — прорычал вожак Братства.

Аллегра заметила, как он потянулся к револьверу. Он мог бы успеть выстрелить, если бы не удар.

Учитывая то количество десантных капсул, что сыпалось в океан, рано или поздно одна из них должна была упасть прямо в город. Аллегра наблюдала за маслянистым дымным следом, оставляемым одной из таких капсул. Смотрела, как метеорит увеличивается в размерах, ждала столкновения. Капитан решила, что скала рухнула где-то в восточной части Мыса, но удар пришелся в каменное основание острова и сотряс всю колонию. Раздался оглушительный грохот. Все балконы, мостики и здания опасно зашатались.

Как только пираты вместе со своим вожаком отвлеклись на внезапно ставшую ненадежной опору под ногами, командир Тирон и его бойцы сделали то, что приказала Аллегра. Они спрыгнули вниз, на подземный уровень, через люки и пробоины в настиле искусственной улицы вслед за капитаном. Двигаясь за Аллегрой по влажным туннелям и переходам, солдаты слышали, как порывы ветра, поднявшегося от недавнего удара, завывают в безумных переплетениях архитектуры улья. Вскоре до них донеслись гулкий грохот и мучительный стон перекручивающихся и деформирующихся металлоконструкций. Здания наверху валились друг на друга, неспособные устоять перед мощью ударной волны.

Маритинцы прыгали с уступов, сползали и скользили все ниже и ниже по прогнившим и проржавевшим подземным уровням, а за их спинами рушились проходы и опорные конструкции. Аллегра и командир Тирон вдвоем прокладывали путь. Женщина использовала свое природное чувство направления в подулье, а Тирон — сигнатуры боеголовок, отражающиеся на его переносном ауспике в качестве путеводной звезды.

Частично обрушившаяся колония над головами отряда наконец замерла, и маритинцы, преодолев бессчетное количество этажей, добрались до затопленного ржавой водой ее дна. Капитан почувствовала долгожданный камень острова под ногами. Некоторые солдаты включили фонари и двигались за командиром, который брел по колено в коричневой жиже, следуя за сигналом портативного ауспика.

Добравшись до указанных устройством координат, Тирон остановился и вопросительно взглянул на Аллегру. Та кивнула. Опустившись на колени, командир отряда начал шарить по илистому дну. Наконец, отбросив в сторону несколько горстей ржавой грязи, Тирон что-то нащупал, и на его лице, обычно мрачном, на миг отразилось облегчение.

— Нашел, — пробормотал он и велел: — Дайте свет!

Но ни один луч не смог пробиться сквозь мутную воду.

— Придется на ощупь, командир, — сказала Аллегра.

Тирон проворчал что-то невнятное и закатал рукав. На эбеново-черной коже предплечья серебристыми чернилами были вытатуированы коды доступа к хранилищу боеприпасов Имперской Армии.

— Организовать периметр обороны! — приказал он своим бойцам. — Мы не знаем, кто или что могло последовать за нами.

— Никто не смог бы пережить это, — сказал один из маритинцев, тыча пальцем в потолок.

— Мы же пережили, — заметила Аллегра.

— Просто делайте, что приказано! — рявкнул Тирон, начиная вводить коды на погруженной в воду клавиатуре.

На это потребовалась не одна попытка. Можно было бесконечно гадать, было ли дело в ошибках, допущенных маритинцем при наборе, или древний механизм замка по какой-то причине отказывался принимать введенные пароли. Но наконец крышка люка открылась и ржавая вода хлынула внутрь. С помощью нескольких подчиненных Тирону удалось полностью открыть проход.

— Вы четверо остаетесь здесь! — приказал он бойцам, стоявшим на охране периметра. — Это — хранилище высшей степени важности. Никто не должен попасть внутрь. Приказ понятен?

— Так точно, командир! — хором ответили маритинцы.

Внутри пахло ржавчиной и пылью. Казалось, что они пробрались в чей-то склеп. Спускаясь по лестнице во тьму подземелья, Аллегра практически наяву слышала шепот, исполненный древней ненависти. Чувствовала вражду, не ослабевшую за века. Отвращение столь сильное, что заставляло врагов использовать оружие, способное полностью уничтожить жизнь на планете. Именно для такого оружия и предназначалось это хранилище.

Наконец Люкс Аллегра и сопровождавший ее отряд добрались до самого низа. Сверху по-прежнему стекали струйки ржавой воды, собираясь в лужицы на полу. В помещении среди сервокранов и транспортных тележек лежали, ожидая своего часа, орбитальные торпеды и биологические боеголовки. Несмотря на пятна ржавчины и облупившуюся краску, зловещие знаки и символы на корпусах снарядов позволяли без труда определить, какие из них являлись оружием класса «Экстерминатус».

На почетном месте, в самом центре, отряд обнаружил цель своей миссии. Три толстые вирусные бомбы стояли на постаменте, возвышаясь над всеми остальными орудиями смерти и разрушения, покрытые ржавчиной, забытые, так и не нашедшие применения. Когда лучи фонарей и взгляды солдат остановились на боеголовках, все замерли и замолчали. Аллегра и маритинцы просто смотрели на заключенную в металл смерть. Шли долгие и мрачные секунды.

Наконец Люкс глубоко вдохнула, втянув затхлый ржавый воздух полной грудью.

— Вокс-станцию сюда! — приказала она.

Боец, тащивший коммуникационный модуль на спине, сбросил его и передал Аллегре. Положив станцию на ближайшую торпеду, капитан покрутила ручку настройки частоты.

— «Тиамат», говорит «Элита-один», на связь.

В темноте хранилища зашуршала статика помех.

— «Элита-один» — «Тиамат», код каппа-тета-йота. Сообщение стратегической важности, прием.

Ответа не было. Холодный страх одиночества начал медленно пробираться в души маритинцев. Командир Тирон взглянул на Аллегру, ожидая распоряжений. Она отдала микрофон вокс-оператору.

— Продолжай попытки! — приказала капитан и развернулась к Тирону. — Давайте приниматься за работу, командир.

Маритинский офицер вытащил из рюкзака взрывчатку, опустился на колени перед одной из бомб и начал готовить ее к детонации.

 

Глава 17

Зйдолика — «Альказар Астра»

— Первый капитан Гартас мертв, милорд.

— Повторите, ораторий. Прошу повторить.

Когда оборонительные орудия крепости снова пробудились, а штурмовой корабль «Свежеватель» завис над бастионами звездного форта, словно ангел-хранитель, разобрать, что говорит брат Церберин, стало совершенно невозможно.

— Первый капитан Гартас мертв, — торжественно повторил член почетного караула по личному вокс-каналу.

Максимус Тейн наконец-то расслышал, но ему потребовалось несколько секунд, чтобы свыкнуться с мыслью.

— Как? — Это все, что пришло на ум.

— Пикт-материалы с северной стороны крепости-монастыря говорят, что первому капитану удалось одержать победу над прорвавшимися сквозь периметр силами врага, — рапортовал Церберин.

— Да, брат.

— Лорд Гартас осматривал мертвецов и передавал новые приказы капитану Ксонтагу и его людям, — произнес космодесантник. — Один из дикарей, подрывник, все еще дышал, когда первый капитан нашел его. Он был жив, несмотря на крайне тяжелые ранения.

— Продолжай, брат Церберин.

— Он привел в действие запасы взрывчатки, которые нес с собой. Лорд Гартас и его почетный караул погибли при детонации, — закончил воин. — Их броня не защитила их от взрыва подобной мощности. Тело лорда Гартаса нашли, но старший апотекарий сказал, что ему уже ничем нельзя помочь.

Тейн раздраженно посмотрел на бушующее море зеленокожих дикарей, которое продолжало накатывать волнами на разбитые пустотные бастионы «Альказар Астры». Несмотря на сражение, растянувшееся на всю эйдоликанскую ночь, несмотря на множество смертей и жестокие испытания, выпавшие на долю сынов Дорна, враг не ослаблял напора. Штурмовая луна забрасывала ночную сторону Эйдолики метеоритами и транспортными модулями. Капсулы и десантные корабли по-прежнему падали среди черных песков мира-пустыни и изрыгали из своих недр толпы зеленых монстров, разъяренных до безумия после головокружительного падения с орбиты. Неважно, скольких врагов убивали Кулаки Образцовые, выкрикивая имена погибших магистров и примарха, на штурмовой луне павшим всегда находилась замена.

Мастер Айлозий сдержал слово. Несмотря на испытываемые сомнения, магистр кузни приложил все свои навыки и умения, чтобы пробудить к жизни последний рабочий двигатель звездного форта. Могучий плазменный реактор когда-то помогал «Альказар Астре» маневрировать в планетарных системах. Теперь же его мощь выбросила крепость-монастырь из песчаной ловушки и превратила пустыню вокруг в обсидиановую равнину. Как и предсказывал мастер Алойзий, звездный форт не взлетел. Он накренился.

Как только восточный трансепт поднялся на потоке плазмы, все, что не было зафиксировано на скользкой от крови обшивке, кувырком полетело вниз. Пятый капитан Тириан смотрел, как тысячи зеленокожих дикарей срываются с парапетов и летят на спекшийся от плазменной струи песок. Твари скользили по обшивке навстречу клинкам и болтам Адептус Астартес, не имея никакой возможности защититься. Зафиксировав магнитные подошвы доспехов, Ксонтаг, восьмой капитан, вместе со своими боевыми братьями зарубил немало чудовищ, пока те, бессильно цепляясь за обшивку когтями, проносились мимо них. Капитан Кастрил и его рота скаутов закрепились на элементах архитектуры и статуях с северной стороны крепости-монастыря. Когда пол под ногами заходил ходуном и накренился, скауты принялись отстреливать тварей из снайперских винтовок поверх плеч боевых братьев из Девятой.

Для Тейна и Второй роты зеленая волна отступила почти одновременно с командой капитана. Мгновение назад Тейн и апотекарий Реох стояли спиной к спине, рубя и стреляя по громадным чужеродным монстрам, а в следующий момент на палубе уже не было никого, кроме замерших, словно статуи, Кулаков Образцовых, залитых чужацкой кровью и зацепившихся магнитными подошвами за все сильнее кренящуюся поверхность. Монстры хватались, скребли когтями, пытались удержаться за настил и друг за друга. Они начинали биться в исступлении, когда понимали, что гравитация неумолимо утаскивает их от добычи. Но когти и оружие не смогли помочь им найти надежную опору. А тех, кто оказался достаточно быстрым и расторопным и все же успел вцепиться в выступающие элементы палубы, ждала быстрая смерть от рук ближайших космодесантников. Как только орудия на бастионах восстановили свои огневые протоколы, а «Громовые ястребы» зависли над головами стоящих на стенах Кулаков Образцовых, Тейн приказал мастеру Айлозию постепенно снижать тягу плазменного двигателя и позволить крепости плавно опуститься обратно.

Эта стратегия увенчалась успехом. Несмотря на новые разрушения несущих конструкций и новые разрывы обшивки, звездный форт смог отбиться от первой атаки зеленокожих. Космодесантники смогли получить драгоценные боеприпасы из оружейных комнат крепости. В течение нескольких следующих часов защитникам удавалось удерживать врага в зоне поражения оборонительных орудий крепости. Слуги ордена вернулись на бастионы, неся с собой снаряды и необходимое оборудование, а апотекарий Реох воспользовался затишьем, сменил цепной меч на скальпель и занялся лечением ран своих братьев, вместо того чтобы кромсать врага.

Шли часы. Вокруг периметра стен рос вал из дымящихся трупов зеленокожих. Рокотали пушки, ревели двигатели «Громовых ястребов». Рявкали болтеры. От попаданий снарядов в податливую плоть в воздух поднимались кровавые облачка и медленно уплывали во тьму. Инопланетные захватчики гибли сотнями, но тем не менее продолжали идти вперед. Какой-то первобытный хищный инстинкт гнал их через дюны навстречу смерти. Каждый час на смену убитым с орбиты высаживались новые монстры. Десантные устройства дождем сыпались на поверхность Эйдолики, подгоняемые чьей-то неумолимой волей и жаждой завоевания. Новоприбывшие твари, такие же огромные и злобные, скалили слюнявые пасти и с ненавистью смотрели на становящийся все более четким силуэт «Альказар Астры» маленькими свиными глазками.

Силуэт крепости становился четче, потому что Кулаки Образцовые и второй капитан Максимус Тейн, старший офицер на парапетах и с недавнего времени старший офицер во всем звездном форте, достигли цели. Продержались до рассвета. Резкий серебристый свет звезды Франкентала, солнца этой системы, совсем недавно грозившего поглотить крепость-монастырь целиком, озарил далекие дюны на западе.

И, даже несмотря на то что света пока было совсем немного, родную планету Кулаков Образцовых наконец стало можно разглядеть. В неподвижном воздухе над черными пустынями Эйдолики человеческому взору ничто не мешало достичь самого горизонта. А улучшенное зрение космодесантника позволяло увидеть куда больше деталей. Прометиевые скважины, будто бы угрожая небесам, изрыгали столбы маслянистого черного дыма. Черного песка у крепости-монастыря почти не было видно. Все пространство, насколько хватало глаз, было заполнено чудовищами. Бесконечное море звериной ярости затопило пустыню и осквернило ее. Когда осадившие крепость орки заметили надвигающийся рассвет, они торжествующе взревели, и самый воздух задрожал от мощи боевого клича этих варваров, жаждущих крови защитников форта.

Дальше на юге, за морем зеленой смерти, метеориты и капсулы продолжали сыпаться на прометиевые поля, приземляясь в дюнах и прямо посреди строя своих же товарищей. Но на место раздавленных тварей из десантных модулей выбегало вдвое больше бойцов. Периодически на поверхность спускались и более крупные транспортники и орбитальные буксиры, состоявшие, казалось, из магна-захватов, анкерных связей и реактивных двигателей. Эти неуклюжие посудины были далеко не так быстры, как начиненные пехотой метеориты, зато они спускали на поверхность колоссальные боевые машины, грубо собранные из гор железного хлама, отдаленно напоминающие орочьих божков и их предводителя — Зверя.

Когда авточувства брони засекли легкое дуновение ветерка, Максимус Тейн удовлетворенно кивнул. Восходящее солнце заставило воздух двигаться.

— Всем ротам, — объявил он по открытому каналу связи, — прекратить огонь! Бережем боеприпасы.

Треск болтерных выстрелов затихал, в то время как ветер становился все сильнее. Вскоре смолкли и пушки «Громовых ястребов», и орудия крепости. Орки тут же ринулись вперед, перелезая через горы трупов сородичей и грохоча подошвами по обшивке корабля, готовые броситься на врага. Их грубые клинки хищно блестели — чистые, не запятнанные кровью. Стрелковое оружие грохотало, пули при попадании в стены форта рикошетом отскакивали в сторону, высекая пучки искр. Ксеносы разевали пасти и испускали утробный рев, исполненный чистой звериной агрессии. Бастионы дрожали от топота тысяч ног.

Кулаки Образцовые молча смотрели на врага, опустив болтеры. Никто не попытался выхватить меч или пистолет. Ни один боевой брат, стоящий на парапете, не шевельнулся. Атакующая орда приближалась. Беспорядочная пальба звучала все ближе. До защитников форта донесся рев цепных топоров, рубил и лязг мечей. Чудища исходили слюной, предвкушая кровь и пыл сражения. Три длинных шага до цели. Два. Один.

Мягкие предрассветные сумерки закончились. Лучи яркого солнечного света полыхнули над горизонтом. Эйдолика сделала оборот. Над пустынным миром начинался день. Ночь, которая на этой планете была временем массового производства и разработки прометиевых полей, завершилась. Обычно с наступлением дня начинали работать световые коллекторы и панели фотоэлементов. Люди старались извлечь максимум пользы из близости Эйдолики к своей звезде. Однако сейчас все это оборудование лежало разбитым на части, серебристыми осколками отмечая путь зеленокожей орды.

Солнце взошло. Дюны вокруг звездного форта не давали никакой защиты от невероятного жара и радиации звезды Франкентала. Температура у поверхности резко возросла, и черный песок начал спекаться под ослепительными лучами. Пустынный мир обернулся вокруг оси, оставив луну на темной стороне. Местная звезда, истинная повелительница эйдоликанских небес, начала свое путешествие по небосводу. Оптическая система в шлеме Максимуса Тейна подобрала фильтры, больше всего подходящие для защиты глаз капитана. Все вокруг стало белым и ярким. Толпа врагов превратилась в единую массу. В рваную тень. В черную стену клыков, шипастой брони и зазубренного оружия на фоне бесконечного сияния.

И эта стена вспыхнула. Все, что могло гореть, начиная с примитивной одежды и шкур и заканчивая тяжелой кожаной броней, загорелось. От мощной радиации зеленая плоть обугливалась, а внутренние органы тварей спекались. К тому времени как зеленокожая орда добралась до Тейна и строя Кулаков, звезда Франкентала уже сделала свое дело, оставив от нападающих лишь сажу и пепел, кружащийся на ветру.

Адептус Астартес еще несколько секунд простояли на парапетах. Некрашеный керамит их брони переливался в лучах эйдоликанского солнца всеми цветами радуги.

— Всем ротам, — объявил Тейн по общему вокс-каналу, — уходим в крепость!

Едва различимые в огненном аду силуэты космодесантников развернулись и двинулись сквозь ослепительное сияние к входам в ангары и шлюзы. Тейн приказал опустить экраны звездного форта. Громадные металлические щиты, которые будут, если потребуется, опущены и при обороне, закрыли все входы и иллюминаторы «Альказар Астры», ограждая обитателей от радиации и безжалостного жара звезды Франкентала и позволяя им пережить этот смертоносный день.

После того как щиты опустились и ночная битва наконец завершилась, самым простым решением было бы распустить космодесантников по своим кельям для отдыха и орденских ритуалов. Но у них оставалось слишком много работы. Крепость-монастырь получила серьезные повреждения, и на их устранение могло понадобиться куда больше времени, чем длительность эйдоликанского дня. Нужно было провести ремонтные работы и возвести дополнительные укрепления перед новой кровавой бойней, что ждала их следующей ночью. На другой стороне планеты седьмой капитан Дентор все еще сражался с врагом на плоскогорье Тракиса. В дневное время из-за излучения звезды вокс-связь становилась невозможной, но Максимус Тейн верил, что Дентор догадается укрыться в подземных хранилищах и древней системе пещер Большого Бассейна и переждет день, в то время как враг поджарится под лучами безжалостного солнца Эйдолики.

Капитан в сопровождении Менделя Реоха вошел в крепость через пусковые шахты «Громовых ястребов». Проходя между закрепленными на палубе кораблями, Тейн обернулся к апотекарию:

— Я хочу поблагодарить тебя, брат, за твою дерзость и упорство, за добрый совет, — капитану Кулаков Образцовых удалось выдавить из себя слабую полуулыбку, — и больше всего — за мастерство, с которым ты машешь мечом.

Реох остановился и посмотрел на своего капитана и друга. Он не мог улыбнуться в ответ из-за металлической решетки, заменявшей рот. Но было очевидно, что от похвалы воин чувствует себя некомфортно.

— Я благодарен нашему светилу, — сказал он. — Думаю, что моя помощь нужна в апотекарионе.

Как только двери ангара захлопнулись за спинами космодесантников, Реох свернул в ближайший коридор.

— А вам, магистр Тейн, нужно отправиться в тактический ораторий.

— Я не магистр, — возразил Максимус Тейн.

Капитан очень щепетильно относился к таким вещам.

Однако, учитывая смерти Аламеды и Гартаса, он был старшим выжившим офицером в иерархии ордена.

— А вполне мог бы быть, — заметил Реох. — С титулом или без, ответственность все равно лежит на тебе.

В оратории Тейн обнаружил почтенного Церберина. Космодесантник выглядел как мешанина из разбитой брони, тряпок и грубо зашитых ран. Кровь капала на пол помещения, а слуга с ведром и тряпкой подтирал постоянно натекающие лужи.

— Капитан, — поприветствовал его Церберин.

Тейн поджал губы.

— Нам нечасто раньше приходилось беседовать с глазу на глаз, — наконец заявил он.

— Капитан?

— Временами у меня были причины считать тебя назойливым, недостаточно скромным и чрезмерно официозным, — продолжал он. Космодесантник отвел глаза. — Но ты показал себя с хорошей стороны и верно служил и магистру Аламеде, и первому капитану. Поскольку сейчас я — старший офицер нашего ордена, то мне тоже понадобятся твои услуги. Согласишься ли ты продолжить службу в качестве почетного стража, ибо у Кулаков Образцовых он остался только один, и передавать мою волю другим братьям?

Церберин, привыкший скрывать свою невысказанную обиду и не отпускать замечаний по поводу происходящего, просто уважительно кивнул:

— Почту за честь служить вам, сэр, как только смогу.

— Благодарю тебя, брат, — сказал Тейн. — Я попрошу начать с приглашения капеллана на встречу со мной в покоях магистра Аламеды. Мне нужно наставление. Затем собери ротных капитанов и офицеров крепости здесь, в оратории. Пусть место Иеронимакса займет сержант Анаток. От Второй роты вызови сержанта Хока. Также мне нужен отчет старшего апотекария по количеству погибших и раненых как можно скорее. И пусть знаменосец ордена тоже придет на встречу.

— Брат Визандер погиб, милорд, — сообщил Церберин.

— Печально, — кивнул Тейн. — Тогда пусть его заменит мой знаменосец, брат Аквино.

— Слушаюсь, сэр.

Как закончишь, отправляйся к апотекарию Реоху, пусть он займется твоими ранами, — заключил Тейн. — Если он зашивает их хоть вполовину так же мастерски, как наносит, то можешь считать, что ты в хороших руках.

 

Глава 18

Терра — гора Возмездия

Дракан Вангорич занял место на троне в центре похожего на склеп помещения. В рабочей камере храма царила темнота. Великого магистра окружала свита из тактиков, логистов, инфоцитов, заместителей и членов Официо Логистас. Но он не замечал их присутствия, несмотря на весь тот шум, который они производили. В бездонной черноте комнаты советники и помощники магистра были не более чем бесплотными голосами, звучащими вокруг. — Начинайте! — скомандовал Вангорич.

Чернота замерцала, пробуждаясь к жизни, и в помещении возникла громадная гололитическая проекция, занявшая собой все пространство. Трехмерное изображение было четким, отличалось насыщенными цветами и качеством проработки. Это был вид из чьих-то глаз.

— Я вижу то, что видит он, — произнес Вангорич. — А он меня слышит?

— Слышу, великий магистр, — донесся низкий голос Эсада Вайра, более известного среди коллег под именем Зверь.

Вскоре находящиеся в обзорной комнате люди смогут стать свидетелями того, как Зверь выполняет работу. Голоптометрические имплантаты, установленные в глазницах Вайра, передавали всю информацию на гололит.

— Ассасин, — обратился Вангорич к своему живому оружию, — разрешаю начать миссию. Не разочаруй меня, Зверь Круль.

Эсад Вайр посмотрел на пол. Он находился в раздевалке. Накрахмаленная флотская форма висела на дверцах шкафчиков и на одежных стойках, а те, кто должен был ее носить, лежали на полу. Офицеры Первого Королевского батальона военной полиции флота расстались с жизнью, когда обнаружили, что в их раздевалке скрывается человек, которого на корабле быть не должно. Зверь Круль с легкостью расправился с вооруженной охраной, ломая кости и хребты. Проблема с обнаружением была решена быстро. Заперев дверь в помещение, ассасин продолжил выбирать форму, которая смогла бы вместить его могучее тело. Маскировку дополнили парадная лазерная аркебуза, сабля с мономолекулярной заточкой и пистолет модели «Сципион».

Закончив облачаться в до смешного щегольскую форму флота, Зверь запихал трупы в туалет. После того как дверь переполненной кабинки закроется, вес навалившихся на нее тел станет достаточно серьезным препятствием для желающих посетить уборную офицеров или тех, кто будет разыскивать пропавших. К тому времени, как их наконец обнаружат, Круль планировал быть далеко от корабля. Натянув ремешок фуражки на подбородок и надвинув козырек на глаза, ассасин вышел из раздевалки в вестибюль.

Круль пристроился к группе офицеров Первого Королевского и, точно так же, как и они, чеканя шаг и расправив плечи, промаршировал на ангарную палубу линкора класса «Император» под названием «Автокефалий извечный». На палубе разместились эскадрильи начищенных до блеска звездных истребителей и множество бойцов. По прикидкам Круля, здесь собралось от двух до трех тысяч человек. Все они носили ту же парадную форму, что и ассасин, и были вооружены точно такими же лазерными аркебузами. Многие уже выстроились в плотные формации перед подиумом и вокс-динамиками в дальнем конце ангара, но еще больше солдат еще только подходили к своим местам.

Марш подразделения, к которому присоединился Зверь, оказался долгим и скучным. На обзорных экранах виднелась медленно и торжественно вращающаяся Древняя Терра со всеми ее безумными политическими интригами. «Автокефалий извечный» стоял на низкой орбите в сопровождении почетного караула из допотопных тяжелых фрегатов. Вся эта формация висела над миром-ульем, словно разукрашенные игрушки.

Подобравшись ближе к подиуму, Зверь Круль провел привычные для представителей его ремесла ритуалы и проверил рабочие инструменты. Оружие, позаимствованное у офицеров в раздевалке, было практически бесполезным. И лазерная аркебуза, и пистолет оказались незаряженными и без боеприпасов. В присутствии столь важного лица нельзя было допускать даже вероятность случайного выстрела, особенно учитывая накал страстей в связи с текущей ситуацией.

И в этом крылась гениальность замысла. В окружении тысяч вооруженных солдат цель могла чувствовать себя в безопасности и утратить бдительность. Но ни у одного офицера, ни у одного бойца Первого Королевского не было возможности стрелять. Это и делало данное время и место столь привлекательными для удара. Мономолекулярная сабля была оружием, больше всего подходящим для рубящих и секущих ударов. Оружием головореза, несмотря на искусное исполнение и богатые украшения.

Ничто из этого не позволило бы Крулю осуществить столь необходимую сейчас молниеносную атаку, поэтому он решил положиться на другие инструменты, имеющиеся в его распоряжении: бугрящиеся мышцы рук и тяжелые, пропитанные пласталью кости кистей. Такой усиленный прочнейшим металлом кулак, приведенный в движение мощными мускулами, с легкостью проламывал черепа и ломал ребра. Когда в драку вступают простые люди, то обычно все заканчивается разбитыми губами и гематомами. Но когда Зверь Круль избивал свою жертву, во все стороны летели осколки костей и вырванные органы. Иногда он даже срывал ударами головы с шеи. Это был его любимый метод казни и причина, по которой ассасин получил свое жуткое прозвище. Прекрасно знающему человеческую физиологию и мастерски владеющему несколькими видами боевых искусств, Зверю часто приходилось в буквальном смысле пачкать руки в начале его службы в Официо Ассасинорум.

Наконец убийца услышал свою жертву. Он подошел достаточно близко, чтобы разобрать слова, доносящиеся из вокс-динамиков. Многие из его спутников уже нашли свои места в ровных рядах бойцов, выстроившихся перед подиумом, но Зверь продолжал идти по центральному проходу, надвинув фуражку на глаза и безупречно чеканя шаг.

— …поэтому я с радостью сообщаю, что адмиралу Виллерсу, а также всем отважным мужчинам и женщинам, служащим на «Автокефалии извечном» приказано отправиться в Главказийский Залив, — рокотал лорд-адмирал Лансунг, — и принять на себя командование армадой сегментума, которая по моему повелению собирается над Лепидом Прим.

Верховный лорд-адмирал был хрестоматийным примером легкой цели. Огромная туша в синей форме флота, с красным лицом, на котором виднелись следы от омолаживающих инъекций, вещала из роскошной ложи, не забывая параллельно наслаждаться изысканными креплеными винами и богатым столом, который обеспечила его личная кухня. Судя по виду, он ни разу в жизни не доставал ни пистолет из кобуры, ни кортик из ножен. Политических связей и семейного влияния оказалось достаточно, чтобы командовать флотом, не марая руки. Внушительная масса говорила, что в случае попытки побега он не сможет уйти далеко. К тому же это значило, что его личная охрана из Черных Люциферов, очень удачно вставшая чуть дальше обычного из-за иллюзорной безопасности в окружении тысяч солдат флота, не сумеет быстро схватить своего господина и забросить в транспорт.

Рядом с Верховным лордом Терры стоял столь же ничтожный представитель рода человеческого. Как и Лансунг, он получил все блага, положенные офицеру флота, но не испытал никаких сопутствующих трудностей. Адмирал Шеридан Виллерс, его высочество космический барон Кипра Нубреа, с лицом, по мнению Круля, похожим на лошадиную морду, и кадыком, который издалека вполне бы сошел за небольшой астероид.

Зверь Круль ускорил шаг. Он неуклонно стремился к цели. Уже совсем близко. Мелкие детали маскировки перестали иметь значение. Он все еще выглядел как солдат, пытающийся отыскать свое место в строю. Но Зверь почуял кровь. Он уже ощущал, как под его ударами ломаются кости.

Убийца перешел с быстрого шага на бег. Лансунг все еще говорил, но уже передавал слово пучеглазому командиру «Автокефалия извечного». Круль отбросил аркебузу и одним движением пальца отстегнул пояс с кобурой. Сабля в ножнах и пистолет упали на пол с глухим стуком. Зверь Круль уже поднимался по ступенькам, преодолевая по две или три с каждым шагом. Люди начали проявлять первые очевидные признаки беспокойства. По-прежнему не понимающие смысла происходящего, солдаты просто смотрели. Бровь Виллерса поднялась, отражая испытываемое им недовольство. В конце концов, это были его корабль и его войска.

Но движения Лансунга выдавали осознание опасности. Круль заметил, как зрачки Верховного лорда расширяются, а вены на шее набухают. Личная охрана лорда-адмирала наконец начала двигаться. Черные Люциферы выбегали из боковых коридоров и ниш в стенах ангара. Но они были слишком далеко. Зверь получил то, что хотел. Убийца стоял перед беззащитной жертвой.

Фуражка Круля слетела, когда он, перепрыгнув через последнюю ступеньку, поднялся на подиум. Виллерс попытался выхватить кортик, но не смог вытащить клинок из ножен. Ассасин решил, что клинок застрял из-за редкого использования. Лансунг отступил на шаг. У него не возникло даже мысли о том, чтобы схватиться за оружие. На широком лице лорда-адмирала был только ужас.

Круль преодолел расстояние, разделявшее его и Лансунг а, одним прыжком. С кошачьей грацией убийца миновал Виллерса и приземлился прямо на небольшой островок податливой плоти — грудь адмирала. Ассасин буквально повис на своей цели, упираясь ботинками в бока, а коленями — в необъятную грудную клетку. Одной рукой он вцепился в обмякшее плечо, а вторую занес для удара. Теперь Зверь мучился выбором. Куда направить движение усиленного пласталью кулака? Сквозь тройной подбородок адмирала, к хребту? Или пробить ребра и раздавить сердце? Ассасин решил иначе. Он пробьет череп оплывшего от жира Верховного лорда и размажет все амбиции, родившиеся в этом мозгу, по палубе.

Внезапно Зверь Круль заметил, что с губ паникующего Лансунга срываются какие-то слова. Это был приказ тем, кто находился рядом с ним. Приближающимся Черным Люциферам. Свите. Виллерсу и офицерам «Автокефалия извечного». Ассасин понял, что эти слова были важны, и каким-то образом смог вернуться к нужному моменту времени.

— Огневой протокол «Тринадцать»! — верещал лорд-адмирал. — Трона ради! Огневой протокол «Тринадцать»!

«Довольно слов», — решил Зверь Круль.

Кулак опустился.

— Стоп! — приказал Дракан Вангорич.

Подчинение. Круль увел удар в сторону, и вся его разрушительная сила ушла в настил палубы.

— Проклятие, что такое «огневой протокол "Тринадцать"»? — требовательно спросил великий магистр ассасинов.

Гололитическая проекция померкла, и из темноты вышли храмовые инфоциты, тактики и логисты, почтительно кланяясь. Одна из стенных секций задрожала и сдвинулась в сторону. За ней оказалась маленькая комнатка, чуть более светлая, чем основное помещение. Там, привязанный к столу симулякра, лежал Эсад Вайр. Его тело от головы до пальцев ног покрывали иглы датчиков. Тонкие провода были подключены к импульсным разъемам в висках, а еще несколько волоконных кабелей уходило внутрь черепа в районе скулы, подключаясь к голоптометрическим имплантатам в глазницах.

Ассасин резко сел, выдергивая из себя иглы датчиков и кабели передачи данных. Индоктраностическое моделирование было завершено. На лице Вайра отчетливо читалось раздражение. Хищнику не дали убить свою жертву. Его не покидало чувство провала. Восстановление навыков и смертоносных приемов было прервано разозленным Драканом Вангоричем.

— Еще раз, — повторил магистр. — Что такое «огневой протокол „Тринадцать"»? Что-то новое. Я раньше о нем не слышал.

— Это болванка, — ответил один из инфоцитов. — Наши оперативники на борту корабля передали данные по физическим параметрам. Информация не входила в состав полученного пакета. Болванку создали в стратегиуме.

— Что она заменяет? — спросил Вангорич.

Вперед вышел тактик, лицо которого было скрыто под капюшоном.

— Гипотезу, разработанную логистами, — сказал он. — После встречи оперативника Вайра с Представителем Инквизиции в Ташкенте появилось великое множество вероятностей, которые логикам пришлось прорабатывать. Огневой протокол «Тринадцать» — это шаблон поведения цели, полученный по итогам результата анализа данных вероятностей.

— А именно?

— Знание различных вовлеченных и связанных группировок о существовании и расположении ряда площадок Официо Ассасинорум, — сообщил тактик.

— О тайных храмах?

— Столь ценная информация может быть предметом торга между заинтересованными лицами и организациями: Инквизиция, Экклезиархия, Адептус Механикус, Имперский Флот…

— То есть «Огневой протокол "Тринадцать"» — это?.. — Вангорич желал услышать ответ.

— Удар по площадке Официо Ассасинорум на горе Возмездия, — сообщил тактик.

— Они знают об этом месте? — уточнил магистр, разглядывая казавшегося уязвленным Вайра.

— С определенной вероятностью. Поведение цели приводит к патовому сценарию развития событий. Оперативник не может выполнить миссию, если цель обладает подобной информацией. Если бы он попытался сделать то, что задумывал, то, в соответствии с симуляционной моделью, корабль обстрелял бы с орбиты данное место. Однако мы пришли к выводу, что истинная причина выстрела и местоположение храма останутся в тайне. Инцидент будет описан как печальный несчастный случай.

— Ну, это меняет дело, — сардонически ухмыльнулся Вангорич.

Тактик не оценил шутку. Великий магистр поднялся с трона и направился к выходу. На полпути он остановился и обернулся к собравшимся в зале:

— Я хочу, чтобы из этого места вывезли людей, данные и оборудование в течение часа.

— Да, магистр.

— Довольно симуляций. Круль, за мной! — приказал Вангорич.

Как раз успевший выдернуть все датчики и кабели из своей плоти, Эсад Вайр последовал за своим господином к выходу из помещения.

— Что мы будем делать? — спросил он.

— Заставим лорда-адмирала делать то, что нам нужно, — ответил Вангорич. — Сбор армады в Главказийском Заливе не поможет защитить центр от угрозы ксеносов. Что я не стал бы называть патовой ситуацией.

— Куда мы направляемся? — задал еще один вопрос Эсад Вайр.

— Кое-куда, где даже самая большая пушка адмирала нас не достанет, — сообщил Вангорич подчиненному.

 

Глава 19

Эйдолика — «Альказар Астра»

В ротной часовне никого не было. Максимус Тейн предпочитал приходить сюда именно в такие часы. Все Кулаки Образцовые, от капитанов и магистров до рядовых братьев, и слуги ордена были слишком заняты подготовкой к ночи. Отчаянная стратегия Тейна спасла жизни многих космодесантников, но дорого обошлась крепости. Трещины и разрывы в толстой обшивке пустотных бастионов были наименьшей из проблем. Звездный форт получил серьезные повреждения несущих конструкций. В генератории вышло из строя несколько критично важных систем. Однако оставшемуся старшим по званию среди выживших космодесантников Тейну не пришлось латать дыры в керамите, таскать боеприпасы и проводить инвентаризацию в оружейной. Ему даже не нужно было следить за тем, как эти задачи выполняются. Командование Второй ротой капитан временно передал сержанту Хоку.

Вместо этого Тейн должен был разработать стратегию, которая с наибольшей вероятностью обеспечит выживание Эйдолики. Стратегию, которая позволит нанести как можно больший урон врагу. В идеале ему нужно было выбрать такой вариант, который позволил бы достичь обеих целей.

Даже часовня Второй роты не избежала повреждений. Без искусственной гравитации и инерционных подавителей, которые обеспечивали сохранность культовых помещений в космосе, часовня, как и большинство других отсеков, практически лежала на боку. Малые реликвии ордена валялись на полу в окружении осколков витрин. Статуи опрокинулись, а гобелены упали прямо на алтарь. Тейн положил шлем у стены и принялся за уборку.

Любимый артефакт капитана, из-за которого десантник приходил сюда столь часто, также оказался поврежден. В полой центральной колонне между алтарем и аркой входа был установлен маленький витраж. Он изображал Рогала Дорна, но не в битве и не в темные времена Великой Ереси, а в минуту размышления. Собранный из кусочков цветного стекла примарх в золотых доспехах сидел, погруженный в раздумья.

Витраж изображал момент, когда Дорн решил разделить свой любимый легион и принять Кодекс Астартес, создав множество орденов-наследников верных и стойких Имперских Кулаков. Но это изображение нравилось Тейну не только потому, что описывало момент создания Кулаков Образцовых. Все ордены-наследники Имперских Кулаков Второго Основания переняли характер воинов-предтеч. Все крестоносцы и фанатики легиона пошли за Сигизмундом, а Алексис Полукс привлек в свои ряды большинство молодых боевых братьев, отличавшихся гибким умом. Многие ветераны, составившие костяк ордена Сдирателей, удерживали стены дворца во время осады Терры и связали себя узами братства с Деметрием Катафалком.

Всем известно, что примарх и его генетические сыновья воспротивились решению разделить легион. Однако некоторые, как и сам Дорн впоследствии, увидели мудрость в предложении Жиллимана. Капитан Ориакс Данталион высказался в поддержку этого решения с самого начала, заслужив, таким образом, порицание, а по некоторым источникам — даже враждебность примарха. Но когда Дорн обдумал все, то пришел к выводу о мудрости Данталиона. Именно этот момент и был изображен на витраже. Тогда примарх наградил капитана собственным орденом, состоящим из наиболее прогрессивных боевых братьев, — под стать новоиспеченному магистру. Они были признаны образцом для подражания в этом новом мироустройстве и получили имя Кулаков Образцовых от самого примарха.

Тейн заметил, что несколько цветных стеклянных пластинок выпало из рамы. Изображение Дорна утратило целостность, в нем появились прорехи. Многие выпавшие фрагменты разбились о стены крохотной часовни во время пуска плазменного двигателя. Однако Тейн обнаружил, что один кусочек желтого стекла из изображения священной золотой брони примарха остался цел, несмотря на удар. Космодесантник подобрал его и осторожно вставил на место.

Дверь в часовню отворилась, и свет ламп, горящих в коридоре, озарил витраж, заставив изображение Рогала Дорна величественно сиять. Это зрелище очаровало Тейна настолько, что он не заметил, как в помещение вошел брат Церберин.

— Милорд, — обратился к нему почетный страж, преклоняя колено перед алтарем и целуя свои кулаки, закованные в керамит.

— Брат?

— Милорд, — повторил Церберин, поднимаясь на ноги, — часовые доложили о странном происшествии у шлюза восточного барбакана.

— Что случилось?

— Стук с внешней стороны дверей, — ответил Церберин. — Как будто кто-то хочет войти.

— Ни один зеленокожий не смог бы выжить под светом звезды Франкентала, — уверенно заявил Тейн.

— Чужаки обладают новыми технологиями, с которыми мы раньше не сталкивались, — возразил боевой брат.

Тейн кивнул.

— Пусть сержант Хок с отрядом бойцов встретит меня у барбакана, — сказал он. — После того как мы зайдем внутрь, закройте переборки. Если это враг, то нужно быть уверенным, что он не сможет проникнуть далеко.

— Как прикажете, милорд, — кивнул Церберин и оставил Максимуса Тейна наедине с Дорном.

Капитан поднял шлем и отправился к восточному трансепту. На полпути он встретился с сержантом Хоком и отрядом космодесантников. Вскоре они подошли к шлюзу барбакана.

— Что думаешь? — спросил Тейн у Гаспара, боевого брата, стоявшего на часах у ворот.

— Звук ударов слишком размеренный и спокойный для зеленокожих, сэр, — ответил Гаспар, но его болтер при этом все равно был направлен на входной проем.

Тейн ждал. За их спинами начали опускаться переборки отсека.

Затем раздался звук. Как будто кто-то молотил громадным кулаком по толстой металлической двери. Действительно, звучало не похоже на безумного дикаря или ксеноса.

— Сержант, — кивнул Тейн, и отряд Хока окружил вход; если их гость окажется врагом, то его встретят перекрестным огнем десятка болтеров.

— Прошу, Гаспар. — Капитан надел шлем и жестом указал на запорный механизм.

Часовой активировал шлюзовой замок, и массивная дверь с грохотом поползла к потолку. Ослепительный дневной свет сразу же пробился сквозь щель и на-полнил внутренние помещения барбакана. Авточувства силовой брони среагировали на изменение условий и защитили глаза космодесантников оптическими фильтрами.

Как только проход открылся окончательно, Кулаки Образцовые вскинули болтеры. В дверном проеме показалась одинокая фигура в силовом доспехе. Когда встречающие опустили оружие, воин Астартес, озаренный лучами солнца, шагнул внутрь. За ним быстро проследовали еще несколько боевых братьев в запечатанной броне.

— Закрывай! — приказал капитан брату Гаспару.

Как только створка опустилась на место и барбакан погрузился в прежний сумрак, оптика шлема Тейна среагировала и вернулась к нормальному спектру. Капитану, однако, скорость реакции техники показалась недостаточной, и он снял шлем.

Перед ним стоял маршал-крестоносец в обуглившейся броне Черных Храмовников. Его сопровождали капеллан с лицом, скрытым под маской шлема-черепа, и два члена Братства Меча, вооруженные силовым оружием и щитами. Последним членом группы оказался капитан Кулаков Образцовых в почерневшей от жары керамитовой броне. Когда офицер снял шлем, Тейн узнал Дентора из Седьмой роты.

— Рад тебя видеть, — поприветствовал брата Тейн.

— И я, Максимус, — отозвался тот.

Когда командир Черных Храмовников снял свой раскаленный шлем, Дентор представил гостя:

— Капитан Тейн, это Боэмунд, маршал крестового похода Вульпис.

— Эта встреча — честь для меня, брат-капитан, — поклонился Храмовник.

— Аналогично, маршал, — ответил Тейн. — И она стала для меня неожиданностью. Мы отправляли просьбы о помощи нашим братьям, но не думали, что вы придете так быстро. Мы, разумеется, рады приветствовать вас в стенах «Альказар Астры» и готовы разделить с вами славу грядущей битвы. Сколько боевых братьев вы привели, маршал?

Боэмунд мрачно, но понимающе смотрел на Кулака Образцового. После долгой паузы космодесантник кивнул словно сам себе.

— Второй капитан, — произнес Дентор, — маршал не…

— Благодарю, капитан, — прервал его Боэмунд. — Вы являетесь старшим по званию Астартес в этой крепости?

— Да.

— Мы можем поговорить наедине, сэр? — Храмовник не отрываясь смотрел в глаза командиру Кулаков Образцовых.

— Разумеется, маршал. Я знаю подходящее место.

Как только периметр безопасности барбакана был восстановлен, а людей Боэмунда разместили в кельях, Тейн отвел маршала Черных Храмовников в ротную часовню. До нее можно было добраться быстрее, чем до оратория, к тому же она все еще пустовала — боевые братья были заняты ремонтными работами и подготовкой к ночи. Боэмунд, как только увидел витраж с изображением Дорна, опустился на колени и четырежды коснулся сжатым кулаком нагрудника, осеняя себя знамением крестоносца.

— Прекрасное произведение, — произнес он, поднимаясь на ноги.

— Маршал, — поторопил Тейн, глядя на алтарь, — я не хочу нарушать ваш ритуал или традицию, но день близится к концу. С приходом ночи враг вернется, и у нас будет возможность отомстить за павших.

— Я видел вашу планету с орбиты, — вернулся к действительности Боэмунд, — и луну ксеносов, висящую над ней. Черные пески кишат орками. Они движутся вместе с линией терминатора. Похоже, враг оказался достаточно хитер, чтобы адаптироваться к смертоносным условиям этого мира. Завтра они возьмут крепость. С орбиты все очевидно.

— Это будет не так просто, как кажется.

— Капитан, все будет именно так, — покачал головой Боэмунд.

— Я ждал большего от крестоносцев Сигизмунда, — заявил Тейн. — Храмовнику не подобает уходить от боя. Ты говоришь о шансах на победу. Но что это для сына Дорна, если не пустой звук?

— Тяжело это сознавать, правда? — произнес Храмовник, начиная ходить взад и вперед по часовне. — Знакомое чувство. Но ты прав, такое поведение нам не к лицу. Однако мы не уходим от боя. Мы просто отправляемся воевать в другое место. Мы — крестоносцы, и наши походы не заканчиваются в один день и на одной планете. А Эйдолика — это как раз одна планета, у которой остался лишь один день.

— Ты так уверенно говоришь о наших перспективах, маршал, — сказал Тейн, — но почему бы вам с братьями не помочь нам их улучшить?

— Я уже это сделал, — ответил Боэмунд. — Мои «Громовые ястребы» вывезли капитана Дентора и остатки его роты из окружения зеленокожих.

— Ты не имел на это права, Храмовник! — злобно бросил Тейн.

— Иначе они были бы уже мертвы.

— А что с людьми, которых они защищали? Что теперь станет с ними?

— Ничего, капитан, — сказал маршал. — Они уже мертвы.

— Мне нужны твои воины, Боэмунд.

— Но я не могу их дать, — ответил крестоносец, — ибо они нужнее в другом месте. Как и твои люди, капитан.

— Маршал…

— Я был на твоем месте, — доверительно произнес Черный Храмовник. — Космодесантнику непросто повернуться к врагу спиной и отступить, но мой кастелян объяснил мне, что все это — вопрос точки зрения. Можно бежать от кого-то, а можно — куда-то. Мы сражались возле Аспирин, и да, я мог бы послать моих воинов на смерть во имя чести и славы. Но я услышал зов. Который сейчас передаю тебе. Это зов Дорна. Он звучал из динамиков моей боевой баржи, из сообщений Имперского Флота. Он разносится, не умолкая, по всему имматериуму вместе с предсмертными криками из множества миров. Нас зовут домой, брат.

— Ты же крестоносец! — обвиняющим тоном заявил Тейн. — У тебя нет дома. А Кулаки Образцовые нашли свой дом на Эйдолике.

Боэмунд ударил кулаком по нагруднику.

— Нет, — прошипел маршал. — Вот где твой дом. Ты говоришь, что Эйдолика в тебе нуждается. А я говорю, что ты нужен Империуму. Ты хоть представляешь, сколько астропатических сообщений о помощи мне пришлось проигнорировать, чтобы помочь тебе, брат? Вокруг нас гибнут миры и целые секторы. Это не единичное вторжение. Захватчику нужен не твой отдельный мир, капитан. Эйдолика сама по себе его вообще не волнует. Кровожадный монстр нацелился на весь сегментум. Чего ты сможешь добиться здесь?

— Это мой мир! — взревел Максимус Тейн, глядя на маршала сквозь витраж. — И это мои люди! Моя крепость!

— Твои люди обречены, — сказал Боэмунд и помолчал, давая собеседнику осознать истинность сказанного. — Но в том, что этот мир теперь принадлежит дикарям, нет ни твоей вины, ни вины твоих командиров. Вы никогда не могли выиграть эту битву. Сколько еще ты сможешь продержаться, сражаясь ночью и прячась днем? На сколько хватит припасов в оружейных? На день? Или неделю? И что будет, если тебе удастся перебить всех зеленокожих на поверхности? Штурмовая луна просто разорвет планету на части и спалит обломки в пламени звезды.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Ты — ничего, капитан. Это мы должны сделать. Все братья по крови. Собрать все силы. Дикарей нельзя остановить здесь, так же как нельзя было сделать это на Аспирин. Мы должны поговорить с магистром Мирхеном, моим верховным маршалом. С Шарном. С Квезадрой из Багровых Кулаков и Иссахаром из Сдирателей. Пришло время всем орденам — наследникам верных легионов, разбросанным по Галактике, — снова объединиться для защиты человечества. Но это случится не здесь и не сейчас, Тейн. Однако мы должны быть готовы ответить на зов Дорна, когда час настанет.

Максимус Тейн отвел взгляд. Он смотрел на изображение примарха, собранное из кусочков цветного стекла. Ни тот ни другой космодесантник не нарушали повисшую тишину.

— Послушай, Тейн, — сказал Боэмунд, — я говорю тебе эти слова как брат, постигший эту мудрость так же, как ты, — в пламени битвы. Для меня это решение было столь же болезненным и тяжелым.

— Твои корабли ждут на орбите? — спросил Кулак.

— Да, — ответил Храмовник. — Они удерживают позицию на солнечной стороне. Мои челноки смогут эвакуировать вас со всем оборудованием в течение часа.

Тейну не нужно было сверяться с хронометром, чтобы знать, что ночь уже близко. Он всем своим существом чувствовал, как уходит время.

— Ну, у нас как раз и осталось около часа, — сказал он.

Боэмунд понимающе кивнул.

Капитан Кулаков Образцовых и маршал Черных Храмовников вместе двинулись к выходу из часовни. У самой двери Тейн обернулся и в последний раз взглянул на любимый витраж.

— Как думаешь, Дорну тяжело было распустить легион? — спросил он; голос космодесантника эхом разнесся по комнате.

— Тяжелее, чем вынести самые тяжелые раны, полученные в бою, — мягко ответил Боэмунд. — Но иногда нужно разрушить что-то старое, чтобы построить нечто новое. Кулаки Образцовые знают это лучше, чем любые другие сыны Дорна.

Максимус Тейн медленно и мрачно кивнул, соглашаясь.

 

Глава 20

Ундина — Мыс Отчаяния

Кап. Кап. Кап.

Хранилище медленно наполнялось ржавой водой. Люкс Аллегра сидела на одной из пузатых вирусных бомб. Время от времени командир Тирон вставал и с помощью винтового подъемника поднимал снаряд еще на несколько сантиметров — так, чтобы поднимающаяся вода не добралась до биологического оружия и детонатора. Остальные солдаты расселись на проржавевших торпедах и древних орбитальных боеголовках, расставленных вдоль стен. Многие прислонили свои лазерные карабины к корпусам снарядов и облокотились на них. Свет портативных фонарей кое-как рассеивал мрак подземного хранилища. Солдаты слушали, как Мыс Отчаяния рушится у них над головами. Колония разваливалась на части. Возможно, в нее попала еще одна скала. А может, здания сыпались, как домино, после удара первого метеорита. Или пожары сыграли свою роль. В любом случае вскоре весь пиратский приют превратится в гору дымящихся обломков.

Разговаривать было не о чем, и командир Тирон приказал своим людям держать рот на замке. Поэтому все слушали, как с грохотом ломаются опоры, балки и перекрытия наверху и как шумит статика в станции вокс-связи. Оператор время от времени пытался вызвать «Тиамат», но безуспешно. Отряд удерживал хранилище уже несколько часов. Скорее всего, субмарина затонула, пав жертвой выпущенной торпеды или посадочной капсулы зеленокожих.

Рука Аллегры по привычке скользнула на живот. Она думала о Лайле Голандре, о ночах, что они провели вместе, и о ребенке, растущем в ее утробе. Голандр пришел на краткосрочную службу. Он должен был уйти в запас всего через несколько месяцев. Планировал вернуться в Галатею, устроиться охранником в доки и работать там, в окружении грузовых контейнеров, как его отец. Когда ее беременность стало бы невозможно скрывать, Аллегра лишилась бы офицерского звания за нарушение субординации, но все равно получила бы положенный отпуск. После рождения ребенка она собиралась присоединиться к Голандру в Галатее и раствориться среди множества жителей улья. Поддельные коды личности было несложно найти, если знать, где искать. Аллегра знала.

Сейчас эти фантазии, которым она позволила себе предаться, казались образами из чьей-то чужой жизни. Ундина вот-вот падет. Галатея превратилась в руины посреди насыщенных химикатами волн. Голандр погиб. Аллегра потеряла мир, в который могла бы привести своего ребенка. Планета-океан Ундина стала в лучшем случае театром военных действий. В худшем Аллегра, ее дитя и другие обитатели этого мира могли рассчитывать на недолгую жизнь в качестве рабов зеленокожих завоевателей. От подобных мыслей капитан погрузилась в пучину отчаяния. Аллегре даже показалось, что она растворяется во мраке подземелья, — настолько ошеломляющим было охватившее ее чувство. Постепенно ее размышления обратились к наиболее мрачным перспективам.

— Командир, — позвала капитан, нарушив повисшее в хранилище молчание, — вам рассказали о механизме действия этого оружия?

Тирон кивнул.

— Что произойдет, когда мы активируем эту штуку? — спросила она, постучав пальцем по ржавому корпусу вирусной бомбы.

— Мне обязательно отвечать? — отозвался Тирон.

— Давайте назовем это приказом, командир, — сказала Аллегра.

— Они называют этот процесс «Экстерминатус», — начал солдат. — Обычно такие устройства сбрасывают с орбиты. Заряд, который мы установили, должен быть достаточным для запуска реакции и высвобождения вируса.

— Продолжайте, — надавила Аллегра. — Что произойдет после взрыва? Я хочу услышать.

Тирон посмотрел на капитана тяжелым взглядом:

— Вирус разлагает органические материалы. Любые, с которыми вступает в контакт. На молекулярном уровне и очень быстро. Судя по оценкам, основанным на наблюдениях, полное заражение биоматериала на планете наступает через несколько минут. Все гниет. Все распадается до состояния слизи. Органики не остается. Противогазы не спасают, так же как и герметичные скафандры или шлюзы.

— Процесс быстрый?

— Да, капитан. Быстрый. Из-за огромного количества горючих газов, выделяющихся в результате реакции, достаточно будет любой искры, чтобы на всей планете началась огненная буря.

— А что с океанами?

— Выкипят. От Ундины останется мертвый камень. Ни океанов. Ни атмосферы. Ни ульев. Ни жителей.

— Ни захватчиков, — добавила Аллегра.

— Все исчезнет, — подтвердил командир. — Не останется ничего.

Люкс Аллегра кивнула. Один из маритинцев захныкал, упершись лбом в лазерный карабин. Остальные мрачно молчали.

— А зачем три боеголовки, если достаточно одной?

— Они древние, — пояснил Тирон. — Мощности одной бомбы может оказаться недостаточно. Три обеспечат успешное завершение миссии.

— Успешное завершение…

— Так точно, капитан.

— Спасибо, командир.

Вокс-станция затрещала.

Сердце Аллегры чуть не выпрыгнуло из груди. Маритинцы резко выпрямились.

— Элита-один, прием.

Говорил генерал Файфер.

Вокс-оператор собирался ответить, но Тирон выхватил у него оборудование. Прошагав по колено в ржавой воде, он установил станцию перед капитаном. Аллегра взяла трубку:

— «Тиамат», слышу вас. Элита-один на связи. Прием.

— Капитан…

— Слышу вас, «Тиамат». Говорите.

— Капитан, — произнес генерал, — полковой астропат только что получил сообщение.

— Да, сэр.

— Адепту с Астартес не придут, капитан.

Слова Файфера поразили всех присутствующих маритинцев, словно гром. Еще один боец всхлипнул. Некоторые опустили головы. Кто-то мрачно кивнул, смирившись с судьбой.

— Принято, «Тиамат», — подтвердила Аллегра.

— Вы можете принять экстренные меры, — произнес генерал. — Повторяю: я, генерал Файфер, приказываю вам… принять экстренные меры.

— Да, сэр, — ответила Аллегра. — Приказ получен и понят.

Маритинцы смотрели на вокс-станцию.

— Знайте, — произнес Файфер, — что мы одержим победу в этой битве. В битве за Ундину. За наш мир.

Люкс Аллегра кивнула.

— Но проиграем войну, — сказала она, прежде чем бросить трубку в поднимающуюся воду и выключить станцию.

В хранилище повисла гробовая тишина. Минуту, может, две, никто не произносил ни слова.

— Капитан, — начал было Тирон.

— В словах больше нет смысла, — оборвала его Аллегра. — У нас остался только долг.

Тирон еле заметно кивнул, подтверждая приказ. Сжал зубы. Люкс подтянула колени и уселась на широком, похожем на бочку фюзеляже орбитальной вирусной бомбы. Командир элитного отряда маритинцев занес ладонь над кнопкой взрывателя.

Аллегра сидела, обхватив руками живот. Ее последние мысли были о том, что могло ждать ее впереди, если бы всего этого не случилось. Потому что теперь ее ждало лишь забвение.

 

Глава 21

Инкус Максимал / Маллеус Мунди — орбита

Магос Урквидекс вступил в медицинский отсек лабораториума исследовательского брига. Он прошел мимо двух тяжеловооруженных скитариев и альфы-прим Орозко, стоявших на страже у входа. Мастер траекторэ ван Аукен решил не рисковать с гостем.

Урквидекс приблизился к небольшой горе в покрытой кровавыми пятнами одежде, что стояла в центре киберхирургической операционной. Великан смотрел на три вскрытых кокона, лежащих на столах. Он не двигался, но дыхание, вырывающееся из могучей груди, было прерывистым и сопровождалось влажными хрипами.

Магос биологис подошел ближе и поправил несколько настроек на гусеничной тележке с оборудованием, что следовала за пациентом, словно верный пес. Из машины выходили множество трубок и кабелей, скрываясь в складках одежды и под капюшоном космодесантника. Великан не обратил на Урквидекса никакого внимания.

— Я прошу прощения, — сказал магос, — вы не должны были увидеть своих братьев в таком виде. Процедуры вскрытия завершены. К их телам и генетическим улучшениям относились с почтением, достойным Омниссии. Наши магосы конкисус провели ритуалы прощания, но мы не смогли полностью соблюсти все культовые процедуры в имеющихся условиях.

— Никто не сможет! — пророкотал великан.

— Их поместят в металон, чтобы сохранить от разложения на протяжении всего путешествия, — заверил Урквидекс. — Остается вопрос официального опознания тел. Для протокола, разумеется.

Великан обернулся и коротко взглянул на магоса биологис. Из-за мокнущих язв, радиационных ожогов и рубцов лицо космодесантника казалось будто бы недоделанным. Имперский Кулак снова развернулся к телам братьев.

— Возможно, вы сможете помочь нам, если взглянете на идентификационные номера брони…

— Дилувий, стенное имя — Заратустра, — произнес космодесантник. Урквидекс сделал пометку в планшете. — Ксавий, стенное имя — Покой. Тиланор, стенное имя — Угрюм.

Великан замолчал.

— Где их нашли? — спросил он после паузы.

— Координаты три, шестьдесят два, семьдесят два, четырнадцать, — быстро ответил Урквидекс. — Был такой гравитационный сдвиг, что…

— Планету вывернуло наизнанку, — закончил за него Имперский Кулак. — Хромы, зеленокожие, Адептус Астартес. Все оказались под землей прямо в разгар битвы, словно какие-то ксеноархеологические артефакты. Я сражался и убивал. Потерял счет времени. Земля начала двигаться под ногами. Прямо перед лицом вырос утес. Настоящая волна из земли, камня и тел. Мои братья оказались под ней. Земля их поглотила. Я думал, что магос тоже погиб.

Урквидекс вместе с космодесантником прошел к гусеничной каталке, на которой лежал Фаэтон Лаврентий. Разбитые губы жреца по-прежнему повторяли бессмысленные слова. Он истекал слюной и скреб по воздуху руками.

— Ваша оценка не совсем верна, — заметил Урквидекс. — Его имплантаты поддерживают работу умирающей органики. Мы извлекаем полезную информацию из его когитатора и иных систем. По прогнозам магосов физик, он не выживет.

— Сделайте, что сможете, магос, — сказал Имперский Кулак. — Я обязан ему жизнью.

Космодесантник вытер каплю крови со лба Лаврентия просторным рукавом своего одеяния.

— Как вы оказались в обломках «Амкулона»? — спросил Урквидекс. — Если не возражаете против пары вопросов, конечно. Мой мастер-прим требует данные для отчета.

— Я остался один на планете, которую враг разрывал на куски, — ответил десантник. — Эвакуировать нас было некому. А с планетой не получится сражаться мечом. Все, что у меня оставалось, — это телепортационный маяк… И надежда.

— Он сработал?

— Да.

— Хотя раньше не работал.

— Именно так.

— И вас перенесло?..

— На «Амкулон», — кивнул космодесантник, — но с задержкой, которую я не заметил. Аномалию засекла моя броня. Перенос занял долгое время.

— Мастер-прим считает, что, когда штурмовая луна ксеносов покинула систему, гравитационные аномалии, которые препятствовали построению маршрута телепортации, исчезли. После ухода тела-катализатора ваш перенос завершился. Магос Лаврентий действительно помог нам отследить ваши жизненные показатели. Если бы штурмовая луна не внесла помехи в механизм телепортации, вы оказались бы в токсичной среде корабля намного раньше. Ваш организм не выдержал бы долгого воздействия излучения, и спасать было бы некого.

— Что вы хотите сказать, магос? — Космодесантник отвернулся от Лаврентия и встал перед обзорным экраном из бронестекла, занимавшим одну стену лабораториума. Заслонки были подняты, и звездный свет попадал в помещение. — Что мне повезло?

— Если бы я верил в удачу, — ответил Урквидекс, — а я в нее не верю, то да, я бы сказал, что вам очень повезло. Вы — последний выживший из своего ордена.

— Верно, — согласился Кулак. — Последний. И где же здесь везение?

Собеседники посмотрели на два практически уничтоженных ледяных мира-близнеца, вращающихся в бездне космоса за экраном. Несмотря на столбы дыма от горящих кузен и черные облака, закрывающие большую часть поверхности, они все еще ярко сияли отраженным светом.

— Ваши? — спросил космодесантник.

— Уже нет. Эти миры-кузни были захвачены ксеносами. Инкус Максимал и Маллеус Мунди. Молот и Наковальня. Мы вышли из имматериума, чтобы состыковаться с сигнум-станцией Механикус и вывезти с нее персонал и ценные данные. Несмотря на потерю этих великих кузен, как нам сообщили, целый флот, загруженный оборудованием и верными слугами Бога-Машины, смог сбежать от врага. Однако не все зоны боевых действий могут похвастаться таким же результатом. Множество имперских миров в пограничных секторах полностью перестали выходить на связь. Целые цивилизации погибли. Города охвачены пламенем. Наибольшее беспокойство и восхищение вызывают планеты, отказавшиеся сдаваться захватчику. Сообщается о применении вирусных бомб на Ундине. Настоящая трагедия. Но мы можем извлечь из нее урок. Знание через жертвы.

Имперский Кулак посмотрел на неподвижные коконы на операционных столах. Через защитную мембрану просвечивали разбитые желтые наплечники.

— Довольно разговоров, магос, — произнес он. — Если вы не возражаете, я хотел бы побыть один.

— Конечно, — кивнул Урквидекс. — Последний вопрос, если позволите. Для отчета.

— Слушаю.

— Как вас зовут?

Космодесантник перевел взгляд на бесконечную пустоту космоса.

— Мое имя Курланд. Второй капитан, — ответил Имперский Кулак. — Стенное имя… Резня.