— За чью победу пьете? — Входя в комнату Линда услышала последнюю реплику Скотта. После разговора с Ларри она чувствовала себя великолепно. Оказалось, что у Ларри много планов, и вполне возможно, что в ближайшем будущем ему понадобятся услуги Линды.

Казалось, Скотт немного смущен ее вопросом. Линда посмотрела на бутылку: виски было гораздо меньше, чем когда она выходила на кухню. Ей ответил Джулиан:

— За победу вообще.

— За это я тоже выпью. — Линда по-настоящему отлично себя чувствовала.

Ближайшее будущее — это слова самого Ларри. Она, конечно, уже обосновалась на старом месте, где все было маленьким, не масштабным, но, быть может, еще не поздно все изменить. Линда взяла свою водку с тоником и села на место Брэндона — к ножке стула был прилеплен огромный ком жевательной резинки. Теперь разговаривать было намного удобнее: все они сидели близко друг от друга. Она отпила из стакана: не крошечный осторожный глоток, как обычно, а настоящий большой глоток, позволив водке заполнить рот. Вкус был великолепный, свежий и… животворный.

— Есть какое-то выражение, что-то про жизнь? — спросила Линда.

— Французы говорят «eau-de-vie». Почти во всех европейских языках есть похожее выражение. На латыни это будет «aqua vitae».

— Что это значит? — спросил Скотт.

— Вода жизни или живая вода.

Vie, vitae, жизнь — свежая и животворная. Именно это Линда имела в виду.

— Откуда ты все это знаешь, Джулиан? — Скотт восхищенно покачал головой.

Джулиан опустил голову. Способный, но застенчивый, как Линда и думала. Хотя ему хватило уверенности в себе, чтобы прочитать лекцию в Оксфорде. Линде очень хотелось расспросить его поподробнее, но Марджи сказала ей это по секрету: Джулиан не хотел, чтобы о нем болтали, не хотел казаться претенциозным.

Скотт взял в руки бутылку «Хайлэнд Парк»: на этикетке — освещенные солнцем шотландские холмы. До сегодняшнего дня Линде ни разу не приходило в голову провести отпуск в Шотландии.

Джулиан поднял руку ладонью вперед, но Скотт все равно налил немного виски в его стакан и только потом — в свой.

— Линда сказала, что ты читал лекцию в Оксфорде.

Джулиан замер.

Черт побери! Линда была в ярости: она ведь предупреждала Скотта, чтобы он ничего не говорил. Иногда он мог быть таким невнимательным и бесчувственным. Она раздраженно посмотрела на мужа, но его ответный взгляд был совсем невинным и немного растерянным. Иногда он был совершенно безнадежным. Даже чаще, чем иногда.

Джулиан взял свой стакан, легонько его покрутил, так, чтобы на поверхности виски образовался небольшой водоворот:

— Вы обсуждали меня с Марджи.

— Что вы, конечно же, нет. Просто, Брэндон сказал, что вы не учились в университете.

Джулиан не отрываясь смотрел на водоворот:

— Агентство когда-нибудь утверждало обратное?

— Нет.

— В таком случае, ваш мотив?

— Мотив?

— Причина, по которой вы позвонили Марджи?

— Я же сказала… Когда Брэндон…

Скотт прервал ее:

— Она проверяла Брэндона, а не тебя.

Неужели нужно было говорить это так прямо? Линда уже хотела смягчить слова Скотта, когда Джулиан сказал:

— Значит, недостаток моего образования не является препятствием?

— Конечно же, нет. Наоборот, вы кажетесь таким образованным, мы просто не могли поверить, что вы никуда не стали поступать после школы.

Джулиан посмотрел на нее. Водоворот медленно умер в его руках.

— Пожалуй, мне пора. — Слабая улыбка появилась на его губах. — Я вообще не ходил в школу.

Скотт засмеялся, немного виски выплеснулось на стол.

— Никогда не пробовал выступать в комедийных шоу? У тебя идеально получается.

— Значит, вы пошутили? Все ходят в школу.

Джулиан отпил большой глоток:

— Мне повезло, я получил так называемое частное образование.

— Что это значит? Какая-нибудь закрытая школа? — спросил Скотт.

— Я вообще не ходил в школу. Я учился дома.

— А, домашнее образование. Понятно. Как у тех твоих знакомых — как их зовут, Линда? — они еще переехали в Мэн.

— Не думаю, что Джулиан имеет в виду их альтернативную систему образования: художественное воспитание посредством природы и составление коллажей под маминым руководством.

— Моя мама большую часть времени ходила босиком, — сказал Джулиан. — Меня учили люди, которые приходили в наш дом.

— Репетиторы?

— Они не были профессиональными репетиторами. Это были знакомые моего отца.

— Звучит захватывающе. — Линда хотела отпить еще один глоток и обнаружила, что, совершенно не думая, уже выпила все, что Скотт ей налил. На кухне был диетический тоник, но ей не хотелось пропустить ничего из этого интересного разговора, поэтому она добавила в водку совсем чуть-чуть обычного тоника. — Чему они вас учили?

— Да, — поддержал ее Скотт. — Расскажи нам поподробнее.

— Если, конечно, вы не против, что мы задаем так много вопросов.

— Еще виски? — спросил Скотт.

Глядя на выражение лица Джулиана, Линда подумала, что он сейчас откажется. Однако он протянул свой стакан Скотту. Она почувствовала облегчение и поняла, что может расслабиться и не бояться просто разговаривать.

— Спасибо.

— Все в порядке. Если мы прикончим эту бутылку, то в баре еще остался «Глен».

Все трое дружно рассмеялись. Джулиан остановился первым.

— Ну, например, в деревне жил священник, который написал книгу о Верлене и Рембо. Он обучал меня французской поэзии девятнадцатого века.

— Вы жили во Франции? — спросила Линда.

— Недолго. Но деревня, о которой я сейчас говорю, находится в Камеруне.

— Камерун? — Скотт был искренне удивлен.

— Ваши родители были миссионерами?

— Скорее, они занимались нефтяным бизнесом.

— Правда? — Разговор интересовал Скотта все больше и больше. Выражение, с которым он смотрел на Джулиана, делало его похожим на Тома. — В какой-нибудь большой компании?

— Отец был независимым предпринимателем.

— Спекуляции?

— Ему не очень-то нравился этот термин.

— Правда? А я бы, наверное, чувствовал себя польщенным.

Джулиан улыбнулся.

— Они искали нефть в Камеруне? — спросила Линда.

— И не только.

— А где еще? — спросил Скотт.

— Тунис, Казахстан, Фернандо По, Габон и другие страны.

Линда даже не была уверена, что сможет с легкостью показать их на карте.

— Черт возьми, — сказал Скотт. — Я даже не знаю, где находится половина из этих стран.

— Правда? — опять улыбнулся Джулиан.

Линда обнаружила, что стакан опять пуст, и налила еще немного водки и совсем чуть-чуть тоника.

— И везде, где вы были, у вас были репетиторы?

Джулиан смотрел на водоворот в своем стакане и, казалось, не слышал ее вопроса.

— Что за жизнь, — мечтательно сказал Скотт. — Сплошное обогащение!

— Да, — согласилась с ним Линда.

Скотт иногда очень хорошо соображает.

— И никаких тестов в конце дня, — продолжал Скотт.

— О нет. Тестов у меня было предостаточно.

Виски в стакане Джулиана крутилось все быстрее и быстрее. Все трое молча смотрели на маленький смерч. Линда отпила из своего стакана, добавила еще немного водки — всего каплю-другую этой живой воды. А затем и Скотт, и она одновременно заговорили.

Линда: «Если вы против, я хотела бы спросить…»

Скотт: «Насколько я понимаю, ты сейчас…»

Джулиан посмотрел на них, улыбнулся и сказал:

— Спрашивайте. Моя жизнь — открытая книга.

— Ты первый, Скотт.

— Я просто хотел узнать, каковы твои дальнейшие планы?

Линду интересовало то же самое, но в отличие от мужа она собиралась задать вопрос не так прямо.

— Планы? — удивился Джулиан.

— На будущее. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду: человек с твоим образованием перебивается простыми уроками в этом болоте… Может, «болото» не совсем верное слово, но…

Линда прервала его:

— Думаю, Скотт хочет сказать, что сейчас вы выглядите, как человек, находящийся на распутье.

Джулиан переводил взгляд с Линды на Скотта и обратно. Глаза его почернели еще больше. Наконец он сказал:

— Все зависит от того, что произойдет в ближайшем будущем, ведь так?

Линда засмеялась. Скотт был прав: Джулиан был прирожденным комедиантом. На секунду она испугалась, что репетитор обидится.

— Ты ведь можешь вернуться в нефтяной бизнес? — спросил Скотт.

— Его больше нет.

— Родители ушли на пенсию?

— Умерли.

— О, — пробормотал Скотт.

— Я сожалею, — сказала Линда.

— Вам не за что извиняться. Не вы же это сделали.

Наступила тишина. Потом вдруг Джулиан слабо улыбнулся — одними уголками губ, — и Линда поняла, что он опять пошутил. Скотт рассмеялся, но Линда промолчала: она не любила юмор такого рода, хотя и знала, что эти шутки — всего лишь уловка, которая помогает людям скрыть боль. Линда уже собиралась сменить тему разговора, предложив всем еще немного торта, как Скотт спросил:

— Как давно они скончались?

— Несколько лет назад.

— У вас есть другие родственники? — не удержалась от вопроса Линда.

— Не в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Очень невежливо с моей стороны будет попросить еще кусочек торта Руби?

— Конечно же, нет, — улыбнулась Линда, отрезая букву «и» в слове «Руби». Передав тарелку Джулиану, она отрезала еще один кусок — для Скотта, даже не спрашивая, хочет ли он.

Скотт сначала соскоблил и съел глазурь, запив ее виски. Его лицо покраснело. Линда чувствовала, что и у нее горят щеки. Джулиан был бледен, и только на его бородке были видны крошечные капли пота. Линда отпила водки и почувствовала, что напряжение в мышцах почти полностью исчезло. Ей приходилось следить за собой: ноги все время норовили раздвинуться.

— Так что там насчет лекции в Оксфорде? — внезапно спросил Скотт. — Змеи и все такое.

Джулиан допил свое виски, аккуратно положил нож и вилку на тарелку, встал и сказал:

— Если вы не возражаете, давайте оставим эту историю на следующий раз.

— Мы не ждем, что вы нам будете рассказывать о себе что-то, чего не хотите сами, — сказала Линда.

— Просто мне еще кое-что нужно сделать.

— Мы вас не задержали?

— Нет, что вы. Насколько я понял, в следующий раз я прихожу в обычное время?

— Чтобы заниматься с Брэндоном? — удивленно спросила Линда. — Конечно, а почему нет?

— То есть я все еще у вас работаю?

— Черт возьми, — громко сказал Скотт. — Конечно!

— Хотя, — Линда улыбнулась, — возможно, вам все-таки стоит намекнуть Брэндону, что традиционные формы образования тоже играют важную роль.

— Да, неплохо бы, — поддержал ее Скотт.

Они оба посмотрели на Джулиана, ожидая его ответа.

— Я на вашей стороне.

— Хорошее выражение, — сказал Скотт. — Мне оно всегда нравилось. Тебя подвезти? Забросим твою железную лошадку в джип, и…

— Спасибо, но я люблю ездить на велосипеде.

— А далеко отсюда до вашего дома?

— Нет. Кроме того, я знаю, как можно срезать.

«Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт», — сказал Шерлок Холмс в «Тайне Боскомбской долины». Руби начала читать эту историю вечером в день своего рождения, уже сидя в постели. Очень скоро ее веки отяжелели, и в тот момент, когда Шерлок Холмс достал свое увеличительное стекло и лег на землю, чтобы исследовать место убийство, глаза Руби закрылись. Свет от лампы проходил сквозь веки, и Руби казалось, что она окружена красным вибрирующим туманом. Она чувствовала себя слишком уставшей даже для того, чтобы протянуть руку и выключить лампу. У нее даже не было сил представить себе пещеру. Тяжелая книга, лежавшая раскрытой на ее животе, давила на Руби, заставляя все глубже и глубже погружаться в сон.

Она лежала на лесном лугу, изучая траву и цветы вокруг себя с помощью увеличительного стекла. Внезапно произошло нечто совершенно ужасное. Из-за того, что однажды такое уже случалось — хотя в прошлый раз все было немного по-другому, — Руби за секунду до того, как это началось, уже знала, что она сейчас увидит. Это-то и пугало ее больше всего: сознание того, что этот страшный сон будет повторяться и повторяться в будущем. Руби смотрела в увеличительное стекло, а на нее своими всезнающими глазами смотрела аккуратная головка змеи, окруженная раздувшимся капюшоном.

Руби открыла глаза и быстро села. Книга, как живая, соскользнула с одеяла и со стуком упала на пол. Слава Богу, лампа еще горела, освещая комнату желтым светом. Все вещи выглядели немного призрачными, как листы бумаги, только что охваченные огнем. Руби осторожно выбралась из кровати, стараясь не ставить ноги на пол рядом с книгой, быстро пробежала по комнате и открыла дверь. Все в порядке, дом — такой же, как и прежде. Дом без змей.

В холле на первом этаже разговаривали. Мама, папа и еще кто-то, кого Руби сразу не узнала. Ну конечно, это Джулиан. Нельзя так просто спуститься вниз и сказать, что тебя мучают кошмары. Вероятно, Руби не стала бы этого делать, даже если бы внизу были только родители. В конце концов, ей уже одиннадцать. Можно придумать какую-нибудь правдоподобную историю: жажда, слишком жарко, слишком холодно, болит горло, не заснуть… Что выбрать? Все они были слишком глупыми.

Руби выбрала другой путь: она пошла в комнату Адама. В прошлый раз это сработало. Факт очевидный, а следовательно, как говорил Шерлок Холмс, обманчивый. Руби легла в постель, закуталась в одеяло. Работало, и было не важно, что на этот счет думал Холмс. Руби поняла, что змеи больше не придут, но на всякий случай решила представить себе пещеру.

Линда не помнила, когда в последний раз выпивала три порции водки за один вечер. В колледже даже одна порция водки вызывала у нее головную боль. Сегодня же она чувствовала себя прекрасно. Отчасти это чувство возникло из-за спиртного, но даже в самом воздухе чувствовалось что-то новое. Вероятно, на нее так подействовала удача со «Скайвей».

Сейчас? Линда посмотрела на часы. Двенадцать сорок пять: Брэндон должен появиться дома еще только через четверть часа. Быть может, настал момент отбросить прошлое: Том, Адам, водоворот… Линда ощущала какую-то связь между завихрениями воды в джакузи и водоворотом в стакане Джулиана. Связь эта обещала, что все будет хорошо, что у нее и Скотта все будет хорошо. Вдруг это был урок: смотри в водоворот, как это делал Джулиан, а не отводя глаза, как это всегда делала она? Жар, возникающий в хозяйской спальне, согревает дом. Линде стало интересно, что подумал бы Джулиан об этой идее. Она почувствовала возбуждение.

— Забавный был вечер, правда? — сказал лежащий рядом с ней Скотт.

— Да.

У него было право вести разговоры в постели, даже не поворачиваясь к ней лицом. Право говорить то, что ему хотелось сказать, и тогда, когда ему хотелось что-то сказать.

— Завтра напомни мне первым делом позвонить Тому.

Но было ли это право обоснованным? Скорее всего, нет. Особенно если смотреть на вещи открыто, а не избегать их.

— Работа? — спросила Линда.

— Не-а, теннис.

Он мог быть не в настроении. Линда положила руку на бедро мужу.

— Эй, — хмыкнул Скотт. — Тебе нужно почаще напиваться.

— Я что, пьяная?

— Нет. Я тебя поддразниваю… Есть какой-нибудь термин, которым называется преувеличение с целью получения выгоды?

Линда не знала. Но в среду она могла спросить у Джулиана.

— Возможно, я и пьяная. Я знаю, что веду себя в постели совсем не так, как тебе хотелось бы.

Она почувствовала, как Скотт напрягся, весь, целиком. Все должно было быть великолепно. И тут он сказал нечто, чего Линда совсем не ожидала:

— Я понимаю… Это началось после Адама.

Чего еще ей оставалось желать, даже учитывая, что он так ничего и не понял? Картина, которая таилась в каком-то далеком уголке сознания, внезапно оказалась прямо перед мысленным взором Линды: завихрения воды в джакузи, пузырьки, скользящие у нее между ног, пена, которая потом стала лейкемией. Усилием воли она отогнала воспоминание, скользнула к Скотту, заставила его лечь сверху и обхватила его спину своими ногами, которые в этот вечер не хотели быть крепко сжатыми.

— Я люблю тебя, Скотт.

— Да?

И даже если — как в последний раз, как много раз за эти годы — все закончится притворством, Линда все равно сделает это идеально. Скотт не забудет эту ночь. Она разожжет жар своим притворством, и ни Скотт, ни кто-либо еще никогда не сможет докопаться до правды.

— Делай со мной все, что захочешь, — прошептала она.

— Ты серьезно?

Зазвонил телефон. Его звук заставил их обоих дернуться, и Скотт немедленно стал мягким, как раз перед тем, как войти в нее. Он поднял трубку:

— Алло?

Линда взглянула на часы. Десять минут второго. Господи, опять! Я этого больше не вынесу.

— Хорошо. — Скотт положил трубку.

— Что? Что на этот раз?

— Брэндона арестовали за употребление спиртных напитков. У них была какая-то вечеринка в лесу. Он в полицейском участке.

Линда заплакала. Скотт начал одеваться.