Куда мог бежать Пасква? В Вудвилль? Нет, конечно. Слишком далеко. В лесную глушь? Едва ли. Можно встретить и голодного волка, и дикого кабана, да и ночевка где-нибудь в земляной норе без жратвы и волки не перспектива для Пасквы. К Реке? Тоже не резон. Нарвешься на рыбаков, охраняющих сети и лодки, или на злых пастушьих собак. Ближе всего Город, а на «дне» всегда найдется местечко, где его могут достойно встретить и спрятать. Значит, к утру Пасква должен быть уже в Городе, а следовательно, и мой разговор с Мердоком мог подождать до утра.

Спать после телефонного рассказа Бойля я уже не хочу и жду открытия бара, чтобы заказать завтрак. Но заказывать его не приходится. Появляется, как обычно без стука, Мартин с пачкой газет под мышкой и в сопровождении официанта, несущего традиционный завтрак на двоих — бекон, яичницу и яблочный сок. Пока я просматриваю газеты, Мартин молчит, ожидая моих комментариев. А комментировать есть что. Все газеты полны сообщениями о сенсационной находке двух тонн серебра; Почти дословно повторялось интервью Бойля. Нигде не называлось имя Пасквы — о преступлении в «Аполло» уже забыли, а с серебром, найденным в лесной хижине, Бойль сознательно его не связал. Не сообщил он и о ночном побеге Пасквы и об арестованных четырех «пистолетниках». Газеты только вскользь замечали, что следствие о похищении слитков все еще продолжается и вскоре все подозреваемые будут разоблачены и взяты под стражу. Разговор начинаю я.

— Паскву выпустили. Сегодня ночью.

— Просто выпустили?

— Без объяснений. Сейчас он, наверное, уже в Городе. Я рассказываю Мартину о своих разговорах с Бойлем и Уэнделлом.

— Большим человеком становишься, — иронически замечает он.

— А я и пятьдесят лет назад был не маленьким. Так уж мне суждено. На Земле рядовой кинодокументалист, а здесь шишка.

— Что будешь делать?

— Для начала условлюсь о срочной встрече с Мердоком.

— А на встрече?

— Расскажу ему все о Паскве, как задумали.

— А потом?

— Будем ждать известий о судьбе Пасквы. Прикончат его или простят. Угадал я или не угадал.

— Думаешь зацепить Мердока? А если просчитаешься и он раскусит твою игру?

— Какую? Я просто сообщу ему о подозрительном побеге Пасквы. О том, что якобы рассказал мне Бойль.

— А если Мердок вспомнит, что мы тоже были в его лесной «берлоге» в то время, когда загружали в подвал серебро?

— Может, и вспомнит. Но возникнет вопрос, а почему же мы молчали два месяца. Из страха? Он знает, что я его не боюсь. Может быть, из выгоды промолчать, а потом напомнить, когда придет время? Вот оно и пришло, а мы в стороне — по-прежнему молчим. И о Мердоке ни в одной газете ни слова.

— Из того, что я от тебя услышал, — задумчиво рассуждает Мартин, — кажется, Уэнделл и Бойль что-то замышляют против Мердока.

— Вероятно. Вот тогда нам с тобой, Дон, и придется официально вспомнить о повязках из галуна на рукавах «пистолетников», спускавших нам лодку с палубы «Гекльберри Финна». Стил тоже вспомнит, если ему подскажут. Вопрос был решен, и я звоню от портье Мердоку.

— Говорит Ано, — произношу я шепотком, чтобы за стойкой не слышали, — Укажите место, где мы с вами могли бы встретиться, — имени Мердока я при этом не называю.

— Когда? — спрашивает он.

— Сейчас.

— Так важно?

— Да.

— Тогда приезжайте в кафе «Жюн» на улице Старых вязов. Это недалеко от театра.

Мердок уже ждет в полутемном зале за столиком.

— Что случилось. Ано?

— Вы же читали газеты.

— При чем здесь я? — Тон его холодеет.

— При том. Во-первых, серебро было спрятано в вашей хижине.

— Хижина эта не моя, я тогда воспользовался ею случайно.

— Известно, что это хижина Пасквы, хотя он и отрицал это на допросе.

— Тогда пусть в полиции проверяют, кем и у кого куплена эта хижина.

— Я полагаю, что уже проверили. Но не в этом главное.

— А в чем?

— В том, что рассказал мне за утренним завтраком в сенатском клубе комиссар Бойль. В том, что он не поведал газетчикам.

— Что именно? — Тон Мердока совсем ледяной.

— Что Пасква купил себе свободу за две тонны серебряных слитков. — Я внутренне торжествую, видя, как мертвенно бледнеет Мердок.

— Бойль так и сказал?

— Не совсем так. Но я так понял. Он просто рассказал о том, что Пасква бежал прошлой ночью, когда его отправляли в вудвилльскую тюрьму в обычной тюремной карете, причем без кандалов и наручников. Бежал где-то за Городом на лесной дороге, воспользовавшись случайной остановкой.

Мердок, помолчав, говорит кратко и холодно:

— Бегство Пасквы и дальнейшая его судьба меня не очень интересуют, но за любопытную информацию спасибо.

Мердок встает. Мы прощаемся. Кажется, он отверг вероятность нашего участия в удаче Бойля. Тогда все идет как надо. Мат в два хода, и оба сделаны. Остается ждать конца Пасквы.

Я узнал о нем от Мартина в баре «Омона» через два дня.

— Отойдем от стойки, — шепчет он, — есть новости.

Мы отходим с пивными кружками к столику.

— Только что узнал от инспектора привокзального района: сегодня утром Паскву нашли мертвым у бильярдной с тремя пулевыми ранами в грудь и живот. Инспектор предполагает конкурентные счеты. Месть за Бидо. Но мы-то знаем.

— Угадали, — говорю я.

— Может, и так, — соглашается Мартин и почему-то спрашивает: — А что делает Пит?

— Собирает материалы теперь уже против Мердока.

— У Жанвье?

— Не только. Собирает и лично в бильярдных и барах.

— Рискуем жизнью парня, Юри.

— Пит сам вызвался. А он человек осторожный. Ни во что не вмешивается. Только угощает и слушает.

— Кажется, скоро Мердоку будет жарко.

Уэнделла и Бойля нахожу в биржевой ресторации. Уэнделл загадочно улыбается.

— Конечно, вы уже знаете, мсье Ано.

«Мсье» он добавляет для Бойля.

— Знаю, мистер Уэнделл.

— От кого, если не секрет?

— Не секрет. От репортера «Брэд энд баттер».

— И в каком же духе будет сообщение в газете?

— Полиция предполагает конкурентные счеты, — повторяю я Мартина. Привокзальный район — я имею в виду ночные бары, закусочные и бильярдные — это район «пистолетников», услугами которых пользуются и наши конкуренты на выборах, в частности «джентльмены». Убийство Пасквы рассматривается как месть за Бидо.

— А что вы скажете, Бойль? — спрашивает Уэнделл.

— Не возражу, когда ко мне обратятся.

— Лично я думаю, — лукаво подмигивает Уэнделл. — что эта версия устраивает и нас. Мы так и сообщим в «Сити-ныоз», только не на первой полосе и как можно сдержаннее.

— У меня есть предложение, мистер Уэнделл. — Я продолжаю держаться официально, а присутствие Бойля меня не смущает: Бойль союзник, а не противник. — Хорошо, если бы статья о похитителях серебра с учетом истинных целей преступления в «Аполло» и последовавшего затем убийства Пасквы была написана не рядовым сотрудником газеты и даже не ее редактором. Автором, мне кажется, должен быть популярный и, главное, влиятельный человек.

— Кто же, по-вашему?

— Скажем, сенатор Стил.

Уэнделл долго молчит, он очень серьезен. Бойль явно заинтересован и, как и я, ждет ответа.

— Ценное предложение, — откликается наконец Уэнделл, — очень ценное. Статья сенатора Стила — это бомба. Она сметет и самого Мердока и его кандидатов. Но достаточно ли обвинительных материалов будет у Стила? И достаточно ли они будут убедительны?

— А мы ему поможем.

— Вы первый, — говорит Бойль. — Вспомните, что вы говорили мне о галунных повязках.

— Все вспомню, когда это потребуется, — отвечаю я. Не знаю, почему я с такой решительностью предложил кандидатуру Стила. Лучшую, правда, трудно было найти для задуманного Уэнделлом выступления. Но Стил упрям и по-своему капризен. Трудно убедить его, если упрется. Но о Мердоке он спорить, не будет. Нужно только вовремя и решительно подсказать.

Стила я нахожу дома. Рассказываю ему все, что знаю. О своих встречах с Мердоком и о его попытках сделать меня своим агентом в лагере Стила, о его избирательном шантаже с помощью Пасквы, о преступлении в «Аполло» с целью скомпрометировать партию популистов и о моих ответных маневрах, закончившихся убийством Пасквы его же хозяевами.

— А вы, оказывается, умный и хитрый политик, Ано, — говорит он. Перехитрили Мердока. Пожалуй, вы стоите больше, чем пост советника у любого сенатора. Хотите, я отдам вам все свои голоса, полученные на выборах? Это разрешается по конституции, если я тут же подам в отставку.

— Не надо, Стил. Отдайте их кому-нибудь другому, а то и двум, если число позволит. Я только гость здесь, а если судьба забросила меня к вам надолго, то я просто перейду в другой лагерь.

— К Доновану?

— Конечно.

— Жаль, — вздыхает Стил. — Спорить не буду. Но пока вы работаете у меня и предлагаете покончить с Мердоком. Как? У меня нет главного — доказательства его вины в грабеже казначейства.

— Мердока и не требуется арестовывать. Прямых улик нет. Но скомпрометировать его шайку можно и должно. Этого добиваются и Бойль и Уэнделл. А сделаете это вы, выступив с обвинением реваншистов в грабеже, шантаже и мошенничестве. Именно вы, сенатор, как самый решительный противник закона об ассоциации. Вы покажете, к чему привел этот закон на примере Мердока. Все дополнительные сведения представит вам Бойль. Статью подготовит Мартин. Вам останется только ее подписать. Как сказал Уэнделл, это будет бомба, взрыв, который сметет на выборах и Мердока и всю его шайку.

— Хорошо, — говорит Стил, — я это сделаю.