Здорово, Игоряха, — сказал Пеликан. — Не ожидал?
— Обижаешь, Пеликан, — улыбнулся Игорь. Он рад был его видеть и не собирался это скрывать. — Не только ожидал, уверен был, что ты где-то здесь обретаешься.
— Ишь ты! — удивился Пеликан. — Какой проницательный, ехали бояре… С чего бы так?
— А с того, что если я кому-то и нужен, так тебе, а не мифическому дяде Матвею.
— Логично… А почему мифическому? Вот он, во плоти. Знакомься.
Усатый старик поставил хлипкий венский стульчик рядом с Пеликаном, сел и подкрутил усы. Жест был книжный, описанный всеми, кому не лень, но тем не менее…
— Здрасьте, — поклонился Игорь, а дядя Матвей ему на свободный стул указал:
— Садись. В ногах правды нет.
Честно говоря, дядя Матвей напоминал этакого традиционного революционера-подпольщика. Тут тебе и усы, и хриплый голос, и руки, как положено, жилистые, корявые, рабочие руки. Но он и не мог быть иным, потому что своя память, перемешанная с чужой, подарила Игорю именно то прошлое, какое он ждал, какое хотел видеть.
— Как профессор? — спросил Пеликан.
— Нормально. Гуляет по площади у фонтана.
— Он знает, куда ты пошёл?
— Не-а, мы от него сбежали.
— Мы?
Надо было признаваться.
— Там, у подъезда, Лида…
— Что-о?…
— Так получилось, — зачастил Игорь. — Я не смог смотаться из дому, сначала Леднёв увязался, город ему, видите ли, посмотреть захотелось, а потом и Лида, я же не сказал им, что иду к тебе…
— Погоди, — остановил Пеликан Игореву пулемётную очередь. — Где она?
— Лида? Гуляет возле дома.
Пеликан посмотрел на дядю Матвея.
— Там же Сом и Колька?…
Дядя Матвей смущённо кашлянул в кулак — это тоже у него вышло традиционно, по-книжному.
— Девка ведь… Чего за ней смотреть…
— Какая разница, — жёстко сказал Пеликан, — Ладно — Колька, но Сом-то, Сом…
— Я скажу им…
Игорь слушал этот малопонятный разговор и делал свои выводы. Дом под наблюдением неизвестного человека по фамилии или по кличке Сом. Ему в помощь придан некто Колька, — видимо, тот самый малец. Пеликан недоволен, что они никак не отреагировали на фланирующую у подъезда Лиду. Прав Пеликан, девка тоже может в охранке служить. Или не в охранке, охранка при царе была — в контрразведке…
— Ты говорил ей, куда идёшь? — Пеликан явно нервничал.
— Что я, псих? — обиделся Игорь. — Не из детского сада.
Сказанул и осёкся: какой тут, к дьяволу, детский сад? О них пока не слыхивали в России…
Но Пеликан на промашку внимания не обратил, а может, воспринял словосочетание буквально: сад, где гуляют дети. С боннами. Городской парк, к примеру…
Пеликан встал и заходил по комнате. Она была ему тесна, как тюремная камера: три шага в одну сторону, три в другую. Дядя Матвей по-прежнему сидел молча и, не отрываясь, смотрел на Игоря.
Игорь терпеливо ждал, пока Пеликан отмерит задуманное количество шагов и что-нибудь скажет. Наконец Пеликан остановился, взялся ручищами за гнутую спинку стула, Игорь даже испугался: не сломал бы…
— Вот что, парень. Я чего опасаюсь? Можно ли тебе доверять?
Другой бы стал убеждать Пеликана в своей верности, клялся бы и божился, а Игорь лишь плечами пожал.
— Твоё дело. Я тебя понимаю: чужая душа — потёмки.
— Не в том суть, — покривился Пеликан. — При чём здесь душа. Парень ты надёжный, да больно дорога далека…
— Куда дорога?
Дядя Матвей разлепил губы — а Игорь думал, что они у него навеки склеились, — и вставил своё:
— Не путай малого, Гриня, дуй по порядку…
А Пеликан словно и ждал этих слов. Сразу успокоился, опять умостился на стуле и начал «дуть по порядку».
— Про взрыв и пожар в казармах слыхал?
— Весь город взбудоражен…
— Какие-то умные люди постарались. — Пеликан подмигнул Игорю, полагая: тот поймёт, что к чему, кого он в виду имеет. Может, просто так подмигнул, от хорошего настроения, а Игорь напридумал себе невесть чего. — Так из-за этих громких дел, — продолжал Пеликан, — мне из города трудненько будет выбраться…
Игорь усмехнулся. Он знал то, что не было известно Пеликану.
— К Софье Демидовне из контрразведки приходили, про тебя спрашивали…
Дядя Матвей быстро глянул на Пеликана.
— Я упреждал, не ходи сюда…
— А не пришёл бы — ни хрена б не было! — рявкнул Пеликан.
Но дядя Матвей на рявканье внимания не обратил, сказал спокойно:
— Зря гоношишься. И без тебя справились бы…
И опять Игорь почувствовал, что он здесь лишний, что разговор идёт о чём-то своём, тайном, может быть, даже о взрыве в казармах. И посвящать Игоря в суть этого разговора никто не собирается.
— Не ходил бы, сам пошёл бы… — непонятно сказал дядя Матвей. А Пеликан немедленно отпарировал:
— Другой сходит, ехали бояре. Вон он… — И на Игоря кивнул.
— Идти далёко, — кротко заметил дядя Матвей. — А тебе сидеть и сидеть…
Игорь наконец не выдержал полного неведения — слушал дурак дураком, ушами хлопал, — взмолился:
— Может, объясните, о чём речь?
— Объясни человеку, Гриня, — строго сказал дядя Матвей. — Он мне нравится. Серьёзный.
Вот и дождались! Игорь усмехнулся про себя, Большое дело: нас серьёзными назвали…
— Плохих не держим, — заносчиво подтвердил Пеликан и бухнул, не раздумывая, без подготовки: — Понесёшь кое-куда один пакетик. Ба-альшой ценности вещь!
Странное дело: Игорь совсем не думал сейчас об опасности. Более того, ни разу не вспомнил ни о тёмном дворе на Кутузовском проспекте, ни о вежливых мальчиках, ни об их угрозах, ни о своих — неподдельных! — страхах. Чужая память делала его смелым и решительным, а своя ни о чём неприятном не напоминала. Услужливой была.
— Хорошо, — сказал он. — Куда идти?
Пеликан перегнулся через стол, почти лёг на него. Зашептал. Правда, шёпот у него — в соседней комнате слышно.
— В сотне километров на северо-запад — по вашей с профессором дороге, крюка давать не придётся-должна стоять сейчас двадцать вторая кавдивизия. Командиром у них Иван Фёдорович Сокол, человек геройский. А начразведки — Семён Дворников. Запомни их фамилии. Придёшь к Семёну, доложишь обо мне так: сидит Пеликан в подполе, пряники жуёт. И передашь пакет.
— А поверят?
— Поверят. Только так и скажи, слово в слово: сидит Пеликан в подполе, пряники жуёт. Запомнил?
— Запомнил. Дело нехитрое.
— Запомнить — тут и впрямь хитрость не нужна. А вот дойти…
— А что дойти? Шли до сих пор…
— То до сих пор.
— Или изменилось что?
— Может, и изменилось.
И тут молчаливый дядя Матвей выговорил не без суровости:
— Серьёзное дело тебе поручаем, парень. Сам видишь, каково в городе. Пеликана ищут. Моя рожа примелькалась, не сегодня-завтра сцапают. Половина наших по дворам ховается, носа не высовывает. Люто у нас, ох, люто! Дойди, парень, туда, дойди, очень надо.
Игорь встал.
— Давайте пакет.
Дядя Матвей вышел в другую комнату и через минуту принёс небольшой, чуть крупнее современного почтового конверта, пакет, крестом перевязанный суровой ниткой, запечатанный сургучной печатью.
— Ежели что — съешь! — грозно сказал Пеликан, и непонятно было: то ли он всерьёз, то ли шутит. Во всяком случае, Игорь тут же вспомнил виденный по телевизору фильм, где герой ел пакет с сургучной печатью, а потом долго мучился коликами в желудке. Весело! Однако ничего не попишешь, придётся есть, коли что случится…
Игорь взял пакет, на котором ничего не было написано, — просто чистая обёрточная бумага да коричневая клякса сургуча — и сунул его за пазуху.
— Дойду.
И в это время за окном раздался пронзительный свист. Пеликан замер, повернув голову к окну. А дядя Матвей спокойно, даже, показалось, лениво произнёс:
— Тика?ем. За мной, хлопцы.