Мы вернулись в отель, забрали вещи и сели в машину.

— Куда? — спросил Алик.

— В Кельн, — ответил я, выезжая со стоянки. — Последуем совету художницы.

— Уложимся часов в пять, наверное, — заметил Алик. — Только вот архив все равно будет уже закрыт. Давай лучше переночуем в Страсбурге, все равно нам по дороге, а в Кельн поедем с утра?

— Что ж, мы ничего от этого не потеряем, — согласился я. — Полагаю, хочешь проникнуться страсбургской атмосферой для продолжения своего романа?

— Не без того, — не стал скрывать своих побуждений Алик. — Мне не довелось побывать в этом городе. А ведь именно там происходили неистовые пляски Витта, когда толпы обезумевших от отравления спорыньей граждан плясали на улицах и не могли остановиться, пока не падали замертво.

— Я читал, что такие сумасшедшие пляски проходили во множестве городов еще в конце средних веков. Страсбург здесь ничем не выделяется на фоне Меца, Утрехта, Гента или того же Кельна, куда мы все равно едем. Просто случайность, что Страсбург стал более известен в этой связи. Ровно как и отравленные спорыньей «ведьмы» в Сейлеме стали широко известны публике лишь из-за того, что этот мелкий и рядовой по европейским меркам судебный процесс прошел в Америке, а не в Европе.

— Американцы, кстати, до сих пор не могут понять, что сейлемские процессы — далеко не единственный случай, когда спорынья вмешивалась в их историю. Знаменитое Религиозное Возрождение, которое началось с внезапных дергающихся движений верующих, было вызвано ею же. Целые собрания бились тогда в судорогах с истерическим смехом во время богослужения. В диком бреду религиозного исступления люди принимались плясать и даже лаять по-собачьи. Они принимали собачьи позы, ходили на четвереньках, рыча и щелкая зубами. На границе штата Кентукки у первопоселенцев, посещавших собрания в лагерях религиозного возрождения, случались все те же конвульсии, галлюцинации, тряска, маниакальные танцы и «эпилептические трансы», что и в Европе. И подобные эпидемии «возрождения» происходили в Америке неоднократно. Основные волны получили названия «Первого Великого Пробуждения» и «Второго Великого пробуждения». Да и вообще говоря, даже Американская революция в 1775–1783 годах, закончившаяся образованием США, вряд ли случайно проходила на фоне самой серьезной за 18 век эпидемии эрготизма в Европе.

— Насколько я помню, волны этой религиозной мании Возрождения проходили по всей стране, но достигали высшей степени на востоке США? А Сейлем с его ведьмами тоже ведь находится на востоке, в Массачусетсе?

— Там подходящие погодные условия для развития спорыньи. Ирония судьбы — академик Лысенко пытался превратить в «сейлемских ведьм» все население СССР, а его брат, приехав в Америку, поселился именно в штате Массачусетс.

— Погоди, а в 1937–1938 годах ничего подобного в Америке не случалось? Ведь если Чижевский прав со своими солнечными циклами, то для влияния солнца земные расстояния значения не имеют.

— Случалось, конечно. Например, знаменитая паника нашествия марсиан в 1938 году, спровоцированная радиопостановкой «Войны миров». Эта радиопередача вошла в историю. Миллионы людей — а радио в те годы в США слушало 6 миллионов американцев — вдруг поверили в реальность нашествия инопланетян и в ужасе стали бежать из городов. Марсиане кругом! Дороги были запружены машинами. Телефонные линии перегружены. Люди звонили друг другу, советуясь, как спастись от космических пришельцев. Несмотря на уговоры властей и полицейских, население, взбудораженное «пришествием» кровожадных марсиан, никак не могло успокоиться. В такие года даже и без усилий Лысенко у людей пропадает критичность восприятия, и они готовы верить во все, что угодно. Трофим Лысенко своими агроприемами лишь на порядок усилил естественный циклический природный процесс. Репрессии в этот год все равно бы достигли значительно более высокого уровня, но без помощи народного академика дело могло бы закончиться условным «нашествием марсианских шпионов» и десятком-другим тысяч расстрелянных за «сеяние паники». Ну и плюс, конечно, планово репрессировали бы тех политических противников, которых хотели расстрелять и без всякой спорыньи.

— Если это действительно глобальный природный процесс, то спорынья в этот год должна была бы появиться и во многих других странах.

— Она и появилась — в тех странах, где погодные условия не тормозили ее развитие. В Англии в 1937 году ее стали замечать на луговых травах, она сильно досаждала садоводам. В это же время спорынья захватила северный остров Новой Зеландии. В Австралии спорынья стала появляться еще с 1936 года, что вызвало массовые раздраженные публикации в прессе. В Министерство сельского хозяйства были посланы несколько тонн образцов на проверку. Ведь вред от нее был явен и ужасен. К началу 1937 года прибрежные районы Нового Южного Уэльса были поражены спорыньей на 100 процентов. Стали отмечаться случаи отравления скота в районе Лисмора. Но рожь там не растили, а пшеница без Лысенко с самолетами ножниц заражается мало, так что народ ничего не заметил.

— Ты же сказал, что люди там жаловались на вредную спорынью?

— Конечно, еще как жаловались, сейчас я тебе покажу сайт Австралийской национальной библиотеки, там свободный доступ, — ответил с невинным видом Алик.

Я взглянул на его открытый нетбук, подозревая явный подвох. Так оно и оказалось. В марте 1937 года леди и джентльмены из Брисбена жаловались, что совершенно не могут играть в гольф — их чулки и брюки жутко пачкались от медвяной росы спорыньи. Затем Алик задал поиск на испачканные медвяной росой брюки — в следующий раз, судя по жалобам, спорынья появилась на австралийских лугах в 1948 году.

— Следующая волна увеличения репрессий в СССР пошла тоже в 1948 году, то есть опять 11 лет спустя? — спросил я. — Стало быть, исходя из солнечного цикла, в наше время следующую волну психозов, сумасшествий, принятия реакционных законов и неадекватных действий властей нам предстоит увидеть примерно года через три, то есть в 2012 году?

— Циклы сильно плавают, четко предсказать невозможно, не старайся на них вот так прямо ориентироваться, иначе это каббала какая-то получится, — пробурчал Алик, уткнувшись в компьютер. — На практике имеет значение взаимодействие моментов солнечных реперов с погодно-климатическими и трофическими циклами. Скорее всего, спорынья начнет появляться уже в 2010 году, а волна необъяснимых болезней, психозов и народных волнений усилится в 2012-ом и пойдет на спад лишь в 2014-ом, но со вспышкой под конец года, или даже в 2015 году.

— Думаешь, отваливающиеся руки и ноги никто не заметит? — недоверчиво спросил я.

— Да не будут они отваливаться вовсе, дозы не те. И питаются люди теперь далеко не одним только хлебом. В худшем варианте физически пострадают лишь овцы и коровы. Вот у них, вполне вероятно, начнут отваливаться копыта и хвосты. В некоторых городах возникнет паника, подобная «марсианскому нашествию», люди будут из них массово убегать, гонимые страхом. В различных частях света появятся маньяки-каннибалы, иногда любящие раздеваться догола перед нападением на жертву — из-за гипертермии и «волчьего голода», возникающих при отравлении. Это может произойти где угодно, в любой стране, от погоды зависит. Предположу, что подобное будет происходить в Канаде, США или даже в Африке или Индии. Количество зарегистрированных сумасшедших вырастет в некоторых регионах процентов на пятнадцать. Пропадет пара экспедиций или туристов где-нибудь на Урале, подобно мистической группе Дятлова. Их со временем найдут — возможно, без ботинок, с кровавой пеной во рту и с откушенными языками. Будут падать с неба отравившиеся птицы, подобно библейским перепелам. Появятся тысячи больных, утверждающих, что у них под кожей ползают невидимые насекомые или черви.

— Кажется, я уже читал что-то про больных с ползающими под кожей насекомыми несколько лет назад.

— Это пока лишь отголоски прошлой вспышки начала 2000-х, — ответил Алик, — симптомы усилятся во время следующей, на спорынью наложится действие эндофитных грибков. Некоторые мужчины в разных частях планеты, чаще в Индии и Африке, будут жаловаться на «уменьшение члена» — симптом известный еще с «Молота ведьм». У других заболевших возникнут судороги, напоминающие эпилептические припадки, например, непроизвольно начнет дергаться голова. Эти вспышки неизвестных эпилептических заболеваний в самых разных частях мира поставят в тупик врачей. В отдельных поселениях пройдут психические эпидемии с истерическим смехом или с видениями нашествия пауков, как во времена итальянского тарантизма. В школах Африки опять пойдут эпидемии одержимости демонами, там каждый солнечный цикл это случается. Некоторые верующие в Европе и Америке начнут ясно видеть скрытые изображения дьявола на старинных фресках, другие, наоборот, узрят пришествие Девы Марии, что вызовет массовое поклонение святыням. Увеличится количество наблюдений летающих тарелок, особенно летом. Но подобные новости станут лишь достоянием желтых газет и вскоре сойдут на нет. Повысится политическая напряженность, в некоторых областях дело закончится локальными революциями и сменой правительств. Все это будет объяснено исключительно социологическими и экономическими причинами. А произойдет ли то, что я описал, или нет — будет зависеть от нашествия саранчи. И от того, захотят ли определенные силы ради политических целей подыграть природе на манер академика Лысенко.

Я промолчал и решил не развивать тему. Глобальные построения Алика по-прежнему вызывали у меня большие сомнения, нострадамовщина какая-то. При чем здесь загадочно погибшая группа Дятлова, библейские перепела и саранча, я также не понял.

Тем временем мы уже въехали в Страсбург и вскоре добрались до Старого города. Средневековый дух витал над этими узенькими улочками и старыми домами, которые немцы называют «фахверк». Уют, спокойствие, цветы на подоконниках. Трудно было представить, что в этом очаровательном месте в 1518 году несчастные горожане гибли один за другим загадочной смертью во время очередной вспышки «танцевальной чумы», получившей название «пляски святого Витта». Они одержимо танцевали целый месяц и не могли остановиться, умирая от сердечных приступов или просто от истощения.

— Интересно, что до сих пор находятся ученые, отрицающие связь этой танцевальной мании со спорыньей. Многие утверждают, что эти безумные пляски были вызваны хореей Хантингтона, — сказал Алик, задумчиво глядя на кафедральный собор, которым восхищался еще Гете. — На мой взгляд, это прекрасно показывает, насколько люди не умеют и не хотят думать. В научной статье РАН, которую я как раз проглядывал накануне, в одном и том же абзаце утверждалось, что средневековые «пляски Витта» и пляска в Страсбурге в частности — это хорея Хантингтона, которая есть заболевание генетическое, а частота его появления — несколько человек на сто тысяч. Мне даже стало интересно, сколько человек, по мнению авторов, проживало в средневековых городах, если там одновременно плясали сотни и даже тысячи людей?

— Я бы на их месте попробовал вывернуться и выдвинуть гипотезу, что действие спорыньи активировало отвечающий за хорею ген — ведь сам Джордж Хантингтон изучал хорею в штате Коннектикуте, от границы которого до Сейлема в Массачусетсе с его ведьмами — километров семьдесят.

— Увы, никто из ученых об этом не писал ни слова. Может, и зря.

Мы поселились в невзрачном с виду отеле в самом центре Старого города, где обнаружились на удивление просторные и светлые номера. После ужина я зашел к Алику. Он сидел за компьютером и сосредоточенно что-то искал.

— Одарил ли Страсбург тебя вдохновением? Мысли какие-нибудь появились?

— Угу, — отозвался Алик. — Только они совсем не о плясках Витта. Я вдруг задумался об известном химике Джордже Баргере. Помнишь такого?

— Я уже множество материалов перелопатил по спорынье, и не знать об авторе основной монографии на эту тему просто не мог бы. Но к чему ты клонишь?

— По общепринятой версии, Альберт Хофманн синтезировал ЛСД из спорыньи два раза. В 1938 году препарат почему-то показался ему «неинтересным», а в 1943 году вдруг стал очень привлекательным.

— У тебя есть какие-то сомнения в общепринятой версии?

— Конечно, есть. В своей книге Хофманн писал, что его новое вещество не вызвало интереса у фармакологов и врачей, поэтому испытания были прекращены.

То есть какие-то неназванные фармакологи и врачи это вещество якобы проверяли. Как проверяли? На ком? Даже кошки ведут себя под ЛСД так неадекватно, что это должно было заинтересовать любого ученого. Кстати, здесь как раз ключ к тому, почему кошки в средние века считались порождением дьявола. Достаточно было поделиться с ними хлебом или молоком, и перед тобой возникало создание ада с взъерошенной шерстью — так называемая пилоэрекция — и совершенно безумное. Они даже вовсе переставали ловить мышей и кидались на стены. Неудивительно, что кошек сжигали как ведьм и бросали с колоколен. Да и у мышей под ЛСД проявляется двигательное беспокойство и изменения в манере облизываться. Такие эффекты не могли не заинтересовать.

— Не заинтересовать — не значит быть неинтересным. В контексте разработок лекарств — а ведь именно этим занималась фирма Сандоз — «неинтересность» могла означать просто отсутствие перспектив коммерческой выгоды.

— Могла, если мы уверуем в официальную версию о том, что корпорация Сандоз искала лишь средство от головной боли или что-то подобное. Вот только ее история давно связана с наркотиками. Конечно, они тогда считались просто лекарствами, но тем не менее.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Ты, конечно, слышал о «Дне велосипеда», который вспоминают каждый год любители психоделиков? Полагаю, вся эта знаменитая история с велосипедом, на котором ехал галлюцинирующий Хофманн, произошла на самом деле именно в 1938 году, а вовсе не пять лет спустя, когда Хофманн вернулся к препарату, поскольку у него было якобы «странное предчувствие». Это все шито белыми нитками. С гораздо большей вероятностью стоит предположить, что во время первых испытаний препарата случилось нечто непредвиденное, из-за чего на эти пять лет Хофманну о своем ЛСД просто пришлось забыть.

— Просто догадка с потолка?

— Ну, не совсем. Для начала стоит подумать, кто мог быть этими неведомыми экспертами, которым, как пишет Хофманн, препарат якобы не приглянулся. Если Хофманн действительно столкнулся с действием ЛСД в ноябре 1938 года, как он сам утверждал в своих статьях и письмах, то кому бы он мог в первую очередь продемонстрировать синтезированный им препарат? Кого бы он поставил в известность о своем открытии? Кто тогда был ведущим исследователем спорыньи?

— Упомянутый тобой Джордж Баргер, надо полагать. Именно он выделил эрготоксин из спорыньи еще в 1906 году, то есть в год рождения самого Хофманна. Или нобелевский лауреат 1936 года Генри Дейл, он тоже работал вместе с Баргером над алкалоидами спорыньи.

— Именно так. При этом Баргер не только алкалоиды выделил, но также написал лучший по сегодняшний день трактат о спорынье и исторических эпидемиях. Они вместе с Дэйлом занимались спорыньей еще с самого начала 20-го века, когда начали работать на крупную фармацевтическую компанию сэра Генри Вэллкома, который, кстати, тоже написал неплохую работу о спорынье. В своей книге Хофманн ссылается на монографию Баргера несколько раз. Так если бы Хофманн увидел в своем ЛСД-25 что-то необычайно интересное, кому бы он показал бы это в первую очередь, как не старине Баргеру? Но вещество действительно должно было быть необычным, чтобы заставить Баргера примчатся в Швейцарию из Глазго, где он тогда работал. Так что мою умозрительную догадку можно было легко проверить. Если бы нашлись сведения о том, что профессор Баргер в конце 1938 года посетил Хофманна, то вряд ли бы это было бы случайностью. Хофманн, как известно, работал в фирме Сандоз в швейцарском кантоне Золотурн. Только вот о встрече с Баргером в книге Хофманна, естественно, нет ни слова.

— И ты нашел такие сведения?

— Сведения оказались для меня несколько неожиданными. В ноябре 1938 года, когда Хофманн впервые синтезировал свой знаменитый ЛСД-25, Баргер, недавно ставший профессором королевской кафедры университета Глазго, был очень занят. Лондонским Королевским обществом в это время Баргеру за выдающиеся достижения в химии вручалась медаль Дэви — престижная награда, которой удостоился, например, Менделеев в 1882 году. Но месяц спустя, как только к рождеству лекции в университете закончились, профессор Баргер, ничего не сказав коллегам, неожиданно отправился в Швейцарию.

Алик выдержал драматическую паузу, достойную актера второразрядного театра, и развернул ко мне компьютер.

— Вот тебе для ознакомления номер журнала «Обзоры физиологии, биохимии и фармакологии» от 1939 года с некрологом:

Новость о неожиданной и преждевременной смерти профессора Джорджа Баргера 6 января во время короткого визита в Швейцарию — это серьезный шок для многих его друзей и поклонников во всех частях мира. Баргер, можно сказать с уверенностью, занимал уникальное положение в международной науке… Химики все во всем мире будут испытывать чувство непоправимой потери…

— Можешь к этому что-то добавить? — спросил я.

— Внезапная смерть настигла Джорджа Баргера в швейцарском кантоне Золотурн.

— В кантоне, где расположена фирма Сандоз… Какая была официальная причина смерти?

— Сердечный приступ. Некоторые источники, правда, пишут, что он умер 5-го числа.

— Есть какая-то разница?

— Пока не знаю, вроде никакой. Разве только то, что 5 января было полнолуние. Умер Баргер в тихом маленьком поселке Эше. В общем, можно было бы предположить, что они Хофманном специально уехали на природу подальше от города, потому что Хофманн решил дать ему попробовать новый препарат, но не учел дозу или обстановку. В результате — бэд трип, закончившийся для Баргера сердечным приступом. После чего Хофманн с перепугу отложил публикацию об открытии на пять лет.

— Можно еще много всяких версий выдвинуть. Например, что Хофманн ЛСД и вовсе не изобретал. Ведь нам это известно только с его слов, нет никаких доказательств, а дневник его опытов мог быть написан задним числом. Как в старой шутке о том, что Библия верна потому, что так написано в Библии.

— Неожиданно, — удивился Алик. — И кто же в таком случае изобрел ЛСД?

— Сам Баргер и синтезировал. Кто был тогда в мире самый главный знаток спорыньи? Зубр по исследованию ее алкалоидов? Ему и карты в руки. Затем Баргер поехал в Швейцарию, чтобы, например, проконсультироваться с коллегами в Базеле, или же сделать доклад о своем открытии, тут его и шлепнули. Ибо кто-то решил, что время военное, а ЛСД может послужить оружием. Может, оно со временем и стало представляться той самой мечтой «оружия возмездия» Гитлера. Ведь до сих пор так и не известно, что Гитлер под этим имел в виду. А документы Баргера передали Хофманну для разработки. Кстати, а почему препарат был назван ЛСД-25? Хофманн говорил, что это просто 25-й номер опыта по счету. А может, это именно рождественский подарок? Баргер прибыл в Швейцарию, полагаю, 25-го числа? Или это просто именно Рождество, день рождения нового Бога — ЛСД? Того, о котором Баба Рам Дасс писал: «ЛСД — это Христос, пришедший в Америку»? В любом случае, рождество здесь, полагаю, не случайно.

— Это уж ты загнул. Хотя некоторые американские газеты в некрологе, действительно, упоминали о том, что Баргер приехал в Швейцарию именно для прочтения лекции в Бернском университете. И еще Баргер был известен тем, что давал работу беженцам из Германии, среди которых могли затесаться и немецкие шпионы, заинтересованные в препарате.

— Или же разборка между фармацевтическими корпорациями, Баргер ведь работал на конкурентов?

— Баргер уже не работал на корпорацию. Да и сам владелец той корпорации Вэллком умер в 1936 году. Но вот фирма Сандоз была среди тех трех компаний, которые еще в 1910 году создали в Амстердаме первый в истории кокаиновый картель, названный ими «Синдикатом изготовителей кокаина». А когда кокаин в 1920-х был официально объявлен наркотиком и запрещен, бизнес пришлось свернуть. И новый, пока еще не запрещенный ЛСД пришелся бы очень в тему компании с таким опытом и наработками. Но есть тут, кстати, еще один момент. Впрочем, не знаю, имеет ли он какое-нибудь значение. В 1935 году в Ленинграде и Москве прошел пятнадцатый международный конгресс физиологов. Серьезное было мероприятие, под тысячу иностранных участников съехалось. Оргкомитет этого конгресса возглавлял сам Павлов, его заместителем был Орбели. Баргер там тоже присутствовал и запомнился на этом конгрессе своей приветственной речью, произнесенной им на восьми или девяти языках. Талантливый был человек.

— А Лысенко, случаем, не присутствовал на этом конгрессе?

— Вот это вряд ли. Но академик Вавилов там был точно и вполне мог услышать от Баргера что-то такое, что его насторожило. Баргер, полагаю, мог что-нибудь рассказать о спорынье, по крайней мере, за чашечкой кофе в кулуарах. Он же алкалоидами спорыньи всю жизнь занимался, книгу незадолго до того издал. Тем паче, что как раз в 1935 году бывшим коллегой Баргера Дейлом были получены из спорыньи новые алкалоиды. И вот что происходит — летом, до конгресса, Вавилов Лысенко нахваливает, говорит, что тот осторожный исследователь, а его эксперименты безукоризненны. А в 1936 году Вавилов, выступая с докладом на сессии ВАСХНИЛ, вдруг высказывает с позицией Лысенко несогласие. Затем наезжает на яровизацию. Может, это просто совпадение, конечно, но сразу со счетов сбрасывать не стоит.

— Ладно, сейчас мы с тобой нафантазируем на целый конспирологический роман. Но вот твое замечание про яровизацию меня заинтересовало.

— А что там интересного? Очередной бессмысленный агроприем от Лысенко, вроде прогулок кур по лесам.

— Кур по лесам? Ты меня все время удивляешь.

— Ну да, в СССР этому посвящались научные работы и сладкоголосые статьи, которые сейчас выглядели бы просто троллингом. Особенно популярна была статья Фиша с подзаголовком, кажется, «Великий куриный поход». Там описывалось, как лысенковцы отправили только в одной области десять тысяч кур в леса и поля для борьбы с вредителями и «леса огласились кудахтаньем и петушиным криком». Потом эта статья о мудром Лысенко даже в детских книжках на все лады пересказывалась. Говорилось, что домохозяйки в 1938 году заметили странный вкус хлеба. Решили, что это из-за клопа-черепашки.

— Может, не из-за черепашки вовсе хлеб поплохел? Год больно уж подозрительный.

— Трудно сказать, с чем это было связано. Такое, вообще говоря, могло быть на самом деле — в годы солнечных реперов не только спорынья развивается, но и насекомые-вредители размножаются массово. Так что из-за чего именно хлеб попортился — от спорыньи или клопов — теперь не выяснить уже. Лысенко предложил использовать кур. В рассказе описывался охотник, который был поражен, наткнувшись на множество кур, бегающих по лесу. Но ему объяснили, что это совершенно нормально, а куры «на государственной работе». И эти куры якобы так обжирались вредной черепашкой, что лежали на земле и подняться не могли, даже лапками не шевелили. Но тем не менее ночевали в лесу на ветках деревьев и методично зверски уничтожали всех клопов вокруг. Лысенко продвигал это метод во время войны.

— Нормальный же ход, кур в лесах лисы подъедят, а на полях они спорыньей потравятся. О снижении поголовья кур вследствие такого метода никто из зоотехников докладывать не будет, ибо уже четко понимает — расстреляют за вредительство именно его, а не лысенковцев. Упорный был парень этот народный академик. Но вернемся к Вавилову. Значит, ты говоришь, он вдруг выступил против яровизации?

— Сначала он яровизацию поддерживал, но к 1936 году понял, вероятно, ее бессмысленность. К спорынье это не относится — то, что зерно отмачивали, на нее не повлияет, это же не плесень. Спорынья только на живом колосе растет. Там суть больше в том, что в мокрую погоду цветки ржи дольше открыты, что способствует заражению.

— Я не об этом. Что там случилось с Вавиловым? Я думал, в контексте противостояния речь о генетике шла. Вроде как Лысенко отвергал генетику — продажную девку империализма, нет?

— Так многие думают, хотя сама фраза не из тех времен, а из спектакля 60-х годов, — буркнул Алик. — Лысенко был директором Института генетики, когда Вавилов уже в тюрьму загремел. Как он мог ее открыто отвергать? Дело только в том, что именно подразумевать под генетикой. Лысенко под этим словом просто разумел нечто совсем иное, чем вавиловцы.

— Погоди, так за что же все-таки конкретно арестовали Вавилова, если речь лишь о разнице в понимании термина?

— За что, за что. За контрреволюционную вредительскую деятельность, вестимо. И за принадлежность к выдуманной антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия». Ты что, не знаешь, как приговоры тогда писались?

— Нет, я не о приговоре как таковом, он действительно не слишком интересен, а об исходных предпосылках. Они могут отражать более реальные причины. Вот, скажем, существует ли постановление на арест Вавилова?

— Этого я не знаю, — зевнул Алик, всем своим видом показывая, что время позднее и пора уже спать. — Может, потом и стоит поискать, в самом деле.