– Я увидела то, – ответила Юлька Косте по телефону, – чего ты никогда не увидишь, – и замолчала.

Она не хотела расстраивать брата. Ему и так не позавидуешь. Он позвонил ей, чтобы сообщить, что снова останется у Саши, которая где-то задерживается после работы. Костя уже уложил Пашку спать, почитав ему на ночь сказку, а потом они обсуждали модели автоматического оружия. Пашка так увлекся автоматами и пистолетами, что в свои шесть лет разбирался в них больше, чем Костя в тридцать пять. Вышло так, что не Костя рассказывал мальчику о пистолетах Макарова, ТТ, Стечкина, револьвере, браунинге, вальтере, маузере, а Пашка просвещал взрослого мужчину о достоинствах и недостатках каждого из них. Косте оставалось лишь похвалить ребенка за познавательную информацию и пожелать спокойной ночи. Он посмотрел на часы в телефоне: начало одиннадцатого.

Юлька ничего не стала говорить Косте, пускай спокойно дожидается Сашу. К тому же она могла обознаться, в чем поначалу была уверена, но услышав от брата, что Саша до сих пор не вернулась домой, засомневалась. Юлька видела Сашу с другим мужчиной. Они вышли из машины, задержались у входа в «Кроун Плазу» и скрылись за дверями, причем мужчина завязал перед этим Саше глаза. Она сплавила ребенка Косте, не оставив выбора ни ему, ни сыну, умно придумав оставить их вместе, будучи уверена в ответственности и порядочности первого, чтобы спокойно предаваться чему– или кому-либо. Вряд ли Саша могла заметить Юльку, да и сама она до последнего надеялась, что обозналась. Однако, видимо, нет. Жалко Костю. Он по-настоящему любил, да любовь его оказалась недостаточной силой, если предмет обожания, словно червивое яблоко, выскальзывал из рук.

Юлька бы не обратила внимания на Сашу, но уж больно крикливой красотой, бросающейся в глаза, как яркая обертка, обладала девушка. Такую раз увидишь, запомнишь навсегда, независимо от желания. С первого взгляда, брошенного на нее в Малиновке, Юлька поняла, что Саша не любила Костю. Возможно, ей было приятно проводить время с ним, возможно, он удовлетворял ее потребности в сексе, возможно, она использовала Костю в целях какого-то плана, теперь ясно какого. А возможно, что Юлька ошибалась на счет нее. Однако знала точно, что Саша не любовь испытывала к Косте, а нечто иное.

Какой все-таки выпал неслучайный случай, если верить кому-то из великих, провозгласивших, что случайностей не бывает, приведший в одно и то же время и в одно и то же место Сашу и Юльку. Хорошо, что не столкнул лбами, а стоило бы. Как бы повела себя Саша, оказавшись лицом к лицу Юльки? Впрочем, вопрос риторический. В тот момент Юлька подумала, что обозналась. Она сидела на скамейке в сквере напротив гостиницы, ожидая Людочку. Ту вдруг осенило, не теряя времени, устроиться все-таки горничной в «Кроун Плаза». Какими мотивами она руководствовалась, не распространялась, предложила лишь и Юльке за компанию попытать счастья. Она закрыла киоск посреди рабочего дня, уговорив все же Юльку поехать с ней, но в гостиницу Юлька категорически входить отказалась, сказала, что подождет подружку на улице.

Юльку не удивило поведение Людочки. Вполне в ее стиле. Вот только маму подставила. Может получить выговор, если не что-нибудь похуже. Хотя у той, возможно, наладится личная жизнь и неприятности на работе она воспримет адекватно.

Довольно долго Людочка не выходила. Юлька успела заскучать. Мимо туда-сюда сновали прохожие, в основном студенты. Кто с пивом, кто с мороженым, кто с сигаретой, кто в обнимку. Уже началась зачетная сессия у очников, скоро начнется учеба у заочников, то есть у Юльки с Людочкой. Если, конечно, Юлька доживет. Она непроизвольно всхлипнула, вспомнив о диагнозе. А солнышко сверху так приятно щекотало кожу. Неужели его больше не будет и она никогда не ощутит солнечных нежных прикосновений к своему лицу, погребенная и засыпанная землей, изъеденная червями?… Юлька живо представила картину того, как ее пожирали черви, высасывали глаза, обгладывали нос, копошились во рту. Ее чуть не стошнило. Она вскочила со скамейки, судорожно стряхивая с себя воображаемых гадких насекомых. Брезгливо поморщившись, Юлька застыла на месте, заметив на себе пристальные взгляды прохожих и отдыхающих на соседних скамейках. Она невинно улыбнулась, сделав круг вокруг себя, пожала плечами и снова села на скамейку, будто ни в чем не бывало.

«Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша», – прошептала Юлька самой себе.

Прямо напротив нее появилась парочка. Парень с девушкой сели на скамейку и не таясь принялись целоваться. Юлька тоже хотела, чтобы ее целовали. Она не хотела умирать, хотела любить и быть любимой. За что ей подобная несправедливость? Кому она сделала плохо?…

Невольные слезы побежали по щекам, как муравьи, нагло забираясь в рот и солоня губы. Юльке стало себя жаль, и слезы она не вытирала. Даже если бы и захотела, прекратить их неистовый бег ей бы не удалось. Нужно было выплакаться, чтобы полегчало, чтобы появились силы жить дальше столько, сколько осталось. И никто не подошел, не поинтересовался участливо, почему плачет одинокая девушка на одинокой скамейке (Юльку, как ни странно, не потеснили, хотя желающих, она видела, имелось предостаточно). Может быть, на ее лице уже возникла печать смерти, которая бросалась в глаза?… И Людочка долго не возвращалась. Может быть, стоило пойти с ней? Все не так одиноко. Юлька находилась среди людей, но этим людям до нее не было никакого дела. Человек человеку волк по нынешним временам, а не человеку нужен человек, как раньше.

Рука сама по себе потянулась за телефоном. Юлька думала набрать Людочку, но передумала, натолкнувшись взглядом на номер Руслана. Она могла невовремя напомнить о себе подружке, а Руслану захотелось позвонить, потому что он все-таки был ее Русланом, пускай и не таким, как мечталось. Юлька готова была забыть Алину и простить ее ему, только бы он ответил, поговорил с ней, успокоил…

– У аппарата, – через семь гудков прозвучал его голос в телефоне.

– Здравствуй, Руслан! – стараясь сдерживать слезы и всхлипы (неудачная затея), проговорила Юлька.

– Привет, пропажа! – жизнерадостно воскликнул Руслан. – Куда пропала?

– Да я… тут…

– Ты что, плачешь? Обидел кто-то?

– Да нет… – хотя нужно было сказать, что он.

– Где ты?

– На улице, в сквере напротив стадиона «Динамо».

– И что ты там делаешь?

– Сама не знаю. Ноги привели.

– Для того, чтобы поплакать?

– Надо полагать. Ты мог бы приехать за мной?

Пауза.

– Мог бы?

– Прости, Юль, я на работе. Давай завтра вечером приезжай ко мне, поговорим о том, что у тебя стряслось. Сегодня, честно, не могу.

– Я поняла.

– Русланчик, ну ты скоро? Твоя киска замерзает без ласки…

– Твою мать! Дура я тупая! Чтобы еще раз связалась с тобой!.. Да лучше сдохнуть в самом деле!..

– Юль, ты не так все поняла…

– Да пошел ты!..

В глазах вдруг потемнело, словно выключили свет.

Юлька не помнила, но потом ей рассказали, как она рухнула со скамейки на землю и распласталась, раскинув руки. Сначала никто ничего не понял. Потом к ней бросилась парочка, что целовалась напротив. Девушка училась в мединституте. Она проверила пульс, потрогала Юлькин лоб, тормошнула слегка. Начали сбегаться остальные обитатели скамеек, образовав полукруг вокруг нее. «Скорую» вызвать не успели, хоть ее первым делом нужно было вызывать. Людочка отговорила. Она появилась в последний момент и тут же взялась руководить процессом по приведению подруги в чувство. Первым делом попросила парней поднять Юльку с земли и положить ее на скамейку, головой на Людочкины колени. К тому времени Людочка устойчиво расположилась на скамейке. Потом поинтересовалась, есть ли у кого нашатырь. Ко всеобщему удивлению, нашатырь оказался у парня студентки мединститута. Даже ватка нашлась, которую Людочка смочила раствором и несколько раз поднесла к Юлькиному носу. Та жутко поморщилась и чихнула, потом открыла глаза, взволнованно захлопав ресницами из-за нависших над нею, как гроздья винограда, пытливых лиц. Встретившись взглядом с Людочкой, Юлька кое-как успокоилась, даже улыбнулась ей как смогла. Лица над ней тоже заулыбались, довольные хеппи-эндом.

Людочка поблагодарила собравшихся за помощь и сочувствие, и те потихоньку разошлись по своим делам и скамейкам, то и дело оглядываясь все же на потерпевшую.

Юлька облегченно вздохнула, и слезы снова хлынули потоком из ее глаз. Людочка, как маленькую, успокаивала подружку ласковыми словами и прикосновением рук к ее голове, щекам и лбу. Юльке было стыдно за свою слабость, но винить ее за это не стоило. По-хорошему, на месте Людочки должен был находиться Костя, но у Кости у самого столько накопилось всего, что лучше было его не трогать. Руслан – мразь, а Людочка – единственное светлое создание и олицетворение настоящей женской дружбы, как оказалось, крепче хваленой мужской, размусоленной в лучших книгах и фильмах.

– Все, – приподнялась Юлька и села на скамейке, – все, спасибо, – поблагодарила Людочку.

– Ты в порядке? – спросила та.

– Да, наверное, – неуверенно ответила Юлька.

– Держи, – протянула ей Людочка платочек.

Юлька вытерла глаза и лицо.

– Взяли тебя? – поинтересовалась.

– Да, – кивнула Людочка, – завтра на работу.

– Поздравляю.

– Предлагаю это дело отметить, чтобы работалось. К тому же одну я тебя не оставлю в таком состоянии.

– В каком?

– В плаксивом. Еще сиганешь из окна от неразделенной любви…

– Людочка!.. – возмущенно протянула Юлька. – Я не такая! – строго добавила.

– Мы все не такие, – ввернула Людочка, доставая телефон. – Вызову такси, – сказала и набрала 7788.

Через восемь минут за ними приехала серебристая «Ауди», спустя какое-то время высадившая девушек на Есенина, у самого подъезда. По дороге Людочка заскочила в магазин за вином.

Они расположились на кухне, порезали помидоры и колбасу на дольки, бананы и апельсин, а также распечатали большую плитку шоколада «Аленка». Людочка открыла пакет «Монастырской избы», красного, полусладкого.

Выпили молча, закусили. Юлька угостилась шоколадкой, Людочка съела ломтик колбасы и кусочек банана, снова налила вина. И снова выпили молча.

Юлька опять разревелась. Сначала потекли слезы. Она пыталась часто-часто моргать, чтобы остановить их, потом вытирала тыльной стороной ладони глаза, а потом заплакала навзрыд.

– Да ладно, забей ты на этого своего! – прикрикнула на нее Людочка. – Один бросил, другой поднимет, такова жизнь, детка! Еще убиваться из-за какого-то мудака!

– Людочка, ты себя слышишь? – сквозь слезы спросила Юлька. – Это ты мне говоришь?

– Обеим, – пожала плечами Людочка. – В каком-то сериале видела, как одна подруга утешала другую.

– В сериале? – у Юльки начиналась истерика. Она то рыдала, то смеялась. – Жизнь – не сериал, – выдала.

– А то я не знаю, – согласилась Людочка, разливая вино в очередной раз.

– А у меня рак, – на удивление спокойно произнесла Юлька, подняв стаканчик. Выпив, продолжила: – И, значит, я умру.

– Волосы уже лезут? – уточнила Людочка.

– Дура, что ли? Волосы выпадают после химиотерапии, – просветила подружку Юлька.

– Серьезно? – задумчиво протянула Людочка. – Тогда не парься, – посоветовала. – По крайней мере, пока волосы не выпали, – добавила через секунду.

– Людочка, – расквасилось Юлькино лицо плачем, – я жить хочу! Я еще маленькая…

– Так живи. Кто тебе мешает? С чего ты вообще взяла, что у тебя рак?

– Сегодня сказали. В поликлинике.

– Что, прям так и сказали?

– Не так.

– А как?

– Либо рак, либо тубик, выбирай, мол, сама, что больше нравится.

– Значит, они сами не уверены?

– Значит.

– Ну вот, а ты боялась! У тебя все еще неопределенно, а ты уже хоронишь себя.

– Правда, и что это я разнюнилась? – упрекнула себя Юлька, прислушавшись к Людочкиным словам, которая, как никогда, оказалась права, если разобраться.

– Вот, – поддержала Людочка. – А я думала, ты из-за мужика впала в кому.

– Из-за него тоже. Представляешь… ай, не стоит вспоминать, лучше похоронить.

– Поддерживаю.

Девушки выпили.

Людочка осталась у Юльки ночевать. Они разложили Костин диван и улеглись, включив телевизор. Шел какой-то сериал из разряда блатных и нищих, но подружки не стали переключать каналы, чтобы найти что-нибудь получше. Им было все равно, что смотреть, особенно Юльке. Она уткнулась в Людочкину шею и принялась ее целовать. Людочке, конечно, было приятно, и она понимала Юлькино состояние, но не хотела ничего такого. Она давно уже, как расположилась на диване, не сводила глаз с джинсовой мужской рубашки, висевшей на спинке стула у компьютерного стола. Со стопроцентной вероятностью Людочка могла утверждать, что рубашка принадлежала Косте. Поэтому девушка хотела эту рубашку. Не просто примерить и поносить, пока позволяли обстоятельства, а забрать насовсем и спать в ней дома вместо ночнушки. Юлька прижималась к Людочке всем телом, расстегивала лифчик и проникала в рот языком, требуя к себе внимания, однако своими действиями только раздражала. Людочке становилось противно, она хотела Костю, а не его сестру, и в какой-то момент грубо оттолкнула Юльку. Та с тихим стоном скатилась на пол и затихла. Людочка испугалась и бросилась к подруге. Но с той ничего плохого не случилась. Юлька спала. Людочка затянула ее на диван, уложила на подушку и укрыла одеялом. Потом подошла к стулу, сбросила с себя все лишнее и облачилась в рубашку Кости. Она сползла по ней до колен, рукава болтались, как у Пьеро. Но никогда еще Людочка не испытывала подобного блаженства от одежды на себе, как от мужской рубашки человека, с которым даже не была знакома, но любила его безумно. Во всяком случае в этом она себя убедила.

Получив желаемое, Людочка подумала, что достойна большего, хотя бы фотки какой-нибудь Костиной, но не цифровой, а обычной, бумажной, чтобы ее можно было хранить в кармане и любоваться ею в любое время. Девушка приняла позу следопыта и отправилась на поиски сокровища. Она перерыла все шкафы и шкафчики, шуфлядки и полки (странно, но больше ни одна вещь из Костиной одежды ей не приглянулась, возможно, рубашка, надетая на ней, обуздала оккупацию собственности) и, в конце концов, обнаружила искомое. Фотоальбом, содержащий застывшие моменты Костиной жизни от самого рождения до сегодняшнего дня. Людочка внимательно и с большим интересом просмотрела его целиком, поулыбалась, умилилась даже, выбрала одну, где Костя, на ее взгляд, получился особенно удачно, аккуратно извлекла из альбома, поцеловала и спрятала в нагрудный карман рубашки. А завтра она напишет ему.

С этой мыслью Людочка юркнула под одеяло к Юльке, обняла ее, чмокнула в щечку. Юлька что-то пролепетала сквозь сон.