Я вынырнула, сделала большой глоток воздуха и снова нырнула в набегающую волну. Раньше я плавала каждую ночь — так я снимала накопившийся за день стресс. С тех пор как Вики умерла, я не так часто бывала здесь — на участке берега, относившемся к поместью. Отчасти из-за ареста, наложенного следствием на недвижимость из-за того, что мать Вики опротестовала завещание дочери. Но одно из многих сообщений на телефонный автоответчик, полученных за последние дни, было от моего адвоката. Он сообщил мне, что судья не продлил ордер на арест имущества. Я получила право вернуться на территорию поместья.

Я остановила машину перед гостевым домиком, который был моим домом несколько лет, вплоть до ухода Вики из жизни, и поспешила на пляж, захватив пару больших полотенец из шкафа. Одно — чтобы вытереться после купания, а второе — чтобы лежать на нем. Океан тянул меня к себе. Плеск волн и запах морской соли помогал мне успокоиться.

Я плыла брассом до тех пор, пока огни поместья Куперов не превратились в маленькую светящуюся точку на темном горизонте. Вода была холодная, но из-за стресса я так перегрелась, что мне было приятно. Я ощущала океан как живое существо. Каждая рыба и водоросль знакомились со мной без слов и усилий. Так со мной было всю жизнь, а не только с тех пор, как я узнала, что в моих жилах течет кровь сирены. Возможно, я раньше должна была заметить, что моя любовь к воде серьезнее и глубже, чем у других купальщиков, но я долго доверяла результатам теста, проведенного еще в начальной школе, а эти результаты доказали, что я не наделена никакими паранормальными способностями.

Перевернувшись на спину, я устремила взгляд на мерцающие звезды. Я почувствовала себя в покое и безопасности впервые за много дней. Пулевая рана на плече затянулась и превратилась в еще один шрам из множества других. Я то лежала на воде без движения, то работала ногами. Напряжение покидало мое тело с каждым вздохом волны. Я подумала о том, что могла бы вот так проспать всю ночь.

— Я как раз собралась это предложить, но ты и сама додумалась.

Женский голос, послышавшийся слева, так испугал меня, что я вздрогнула и погрузилась по воду. Я вынырнула, отплевываясь и пытаясь проморгаться.

Лопака, верховная сиренская королева, довольно весело наблюдала за тем, как я чуть было не захлебнулась от испуга.

Ты не тонула. Сирены не могут утонуть. Океаны этого не допустят.

Лопака заговорила со мной мысленно. Я попыталась ответить в том же духе.

Но ее голос звучал сладчайшим звоном хрустальных ветряных колокольчиков, а мой — как хриплые крики чаек.

Я была бы очень вам благодарна, если бы вы меня не пугали. Я не такая, как другие сирены. Ужасно не хотелось бы доказывать, что ваша теория насчет того, что сирены не тонут, ошибочна.

Лопака рассмеялась. Вода вокруг нас стала более оживленной. Я почувствовала, что к нам сплылось больше любопытных рыб, потянулись листья водорослей, которые не должны расти так далеко от берега. Лопака подцепила рукой узкие и длинные зеленые листья и принялась небрежно наматывать их на пальцы.

— Мне бы этого тоже не хотелось. Монархи никогда не должны ошибаться. Я не экстрасенс, но я связана с моим народом, настроена на моих подданных. Вот почему я здесь. Чем ты так огорчена? Чуть раньше сегодня я почувствовала, что твоя душа кричит в агонии. А сейчас, судя по всему, у тебя все не так плохо.

Вот это да. Она сумела ощутить мою боль? О, как же мне не хотелось раскрывать свою жизнь для кого бы то ни было.

—  Раньше— это когда? У меня сегодня выдался напряженный день. Примерно в два часа ночи в меня стреляли и ранили, а около часа назад мне хотелось напасть на моего психотерапевта.

Лопака немного удивленно покачала головой.

— Я говорю не о физической боли. Я такие состояния умею различать. Боль была психологическая — паника, страдания и страх собрались воедино. Ощущение было настолько сильным, что я едва устояла на ногах, но некоторое время не могла обнаружить источник. Я искала — и словно бы натыкалась на преграду.

Руки Лопаки наконец перестали шевелиться под водой. Она подняла их, и я увидела, что она держит корону, сплетенную из водорослей и маленьких ракушек. Она надела корону себе на голову, а я стала гадать, где она могла найти ракушки. Приглядевшись, я поняла, что это не просто раковины, а живые моллюски. В одном месте в листве морских водорослей даже сидела маленькая морская звезда.

Нас плавно сносило в открытое море, а значит, предстояло изнурительное возвращение на берег — если только не вернуться прямо сейчас.

— Во-первых, чтобы сплести такую корону, требуется особый талант. Во-вторых, нужно возвращаться, или я слишком сильно устану и не смогу добраться до берега. И наконец: ты сама можешь вспомнить, в какое время у тебя была паническая атака?

За последние двадцать четыре часа подобную панику я ощущала дважды — первый раз, когда стреляли в Кевина, а второй раз — когда побывала в тюрьме у матери. Оба раза я находилась внутри магических защитных барьеров.

— Это было вечером. Но не ночью.

Я поплыла к берегу на спине. Я выбрала этот стиль плавания потому, что так проще было разговаривать, а еще потому что на спине плыть легче. Королева Лопака плавно поплыла рядом со мной. Ее корона из водорослей начала сползать с головы, но два крошечных крабика забрались в пряди золотистых волос и закрепили корону.

— Если так, то это была не я. Я точно знаю, что вы чувствовали, ваше величество, потому что сама это ощутила. Это была моя мама.

Лопака повернула голову, и один ее глаз цвета грозовой тучи накрыло водой. Другой глаз приобрел цвет темной воды, и я ощутила в мерцающей глубине силу воли Лопаки.

— Расскажи мне.

И я рассказала. Я смотрела на звезды, плыла и говорила. Когда мы добрались до берега, я истощилась и физически, и умственно. Я не могла точно понять, почему я поверила королеве Лопаке свои самые интимные тайны, но я не жалела о том, что сделала это.

Выйдя на берег, королева сняла корону из водорослей и положила ее на воду. У меня на глазах вся морская живность соскользнула в воду. Я залюбовалась красотой океана. Лопака протянула мне одно из двух полотенец, которые я оставила на берегу, — ярко-синее, напомнившее мне о цвете неба над островом Безмятежности, родиной Лопаки. Сама она взяла красное полотенце, и на фоне этого цвета ее глаза стали серебристыми. Я наклонилась, чтобы вытереть волосы, и заметила в песке большую витую раковину — одну из самых красивых, какие я когда-либо видела. Я собираю раковины — но только те, которые нахожу сама. Я вытащила раковину из песка, прополоскала ее в набегающей волне и стала рассматривать.

Королева Лопака подошла ближе ко мне и посмотрела на раковину, озаренную тусклым светом луны.

— Она подходит принцессе. Море считает тебя достойной.

Я не удержалась от смеха.

— Я всегда считала, что найти раковину — это удача, а не чей-то замысел.

Лопака улыбнулась. В ее улыбке я увидела глубину знания, которого я была лишена.

— Ты еще молода. Большая часть жизни и смерти — это замысел. Взять твою мать, к примеру. По замыслу она сирена. В ее жилах течет наша кровь. У многих людей есть примесь крови сирен, но не все привязаны к океану. Я думаю, она привязана, хотя внешне это и не проявляется.

Я завернулась в полотенце и села на песок. Королева села рядом со мной — легко и непринужденно.

— Что вы имеете в виду — привязана к океану?Я боялась, что это как-то воздействует на нее, но не очень понимаю, как это на самом деле получается.

Королева с обезоруживающей улыбкой протянула руки к океану.

— Ты чувствуешь океан, как его чувствую я. Он живет и движется внутри нас, трогает наши сердца. Теперь, когда твой дар проявился в полной мере, твои ощущения стали более сильными, но ты чувствовала океан всегда. Разлука с ним будет приносить тебе боль. Те психологические муки, которые ты испытала сегодня, — это разрыв связи между сиреной и ее океаном. Я чувствовала такое раньше, поэтому и пришла к тебе. Я не знала в точности, достаточно ли у твоей матери сиренской крови, чтобы она была привязана к морю, но, судя по всему, привязанность есть. И вот теперь она находится в четырех стенах, вдали от воды, внутри заколдованных барьеров, за счет которых рвутся магические связи. На самом деле она испытывает смертельный голод, а почему — сама не знает.

О ужас. Значит, моя мать страдала не только от разлуки со спиртным. Ее словно бы физически отрезали от важного органа. Она подвергалась пыткам, хотя тюремщики тут были совершенно ни при чем. У меня стало больно в груди.

— Что же мы можем сделать? Можно ли как-то доказать судье, что ее надо освободить?

Лопака покачала головой.

— Я бы не стала предлагать просить о ее освобождении. Она нарушила закон, и, откровенно говоря, ее пьянству пора положить конец. Она угрожает безопасности людей и вредит себе самой. А можно поставить в ее камеру аквариум с морской водой? Это хотя бы отчасти восстановило ее связь с океаном.

Я покачала головой.

— Сомневаюсь. Даже если можно будет заклять этот аквариум, чтобы он не разбился, другие заключенные начнут жаловаться на запах, или свет, или еще на что-нибудь.

Лопака понимающе кивнула.

— Возможно, ты права. Может быть, подойдет более тонкое решение. У нас на острове есть тюрьма. Центр временного содержания, если точнее. Я могла бы отправить в суд прошение о переводе твоей матери в тюрьму на острове Безмятежности по соображениям ее здоровья. Не сомневаюсь: состояние ее психики пагубно сказывается на всех, кто ее окружает. Если уже бывали стычки с другими заключенными или попытки самоубийства, судья обязательно решит, что в общих интересах будет лучше перевести твою мать в другое место. Но если откажут… — Лопака прикоснулась к моей руке и в ее взгляде отразилась глубочайшая боль, — она умрет. Долгой, мучительной смертью. И даже если ее освободят, когда станет ясно, что состояние ее плачевно, непоправимый вред будет причинен, и я не знаю, можно ли будет ее спасти.

Я устремила взгляд на безбрежный океан и почувствовала, как глаза заволакивает слезами.

— Я должна была что-то сделать.

Я не знала, что именно я могла сделать и как я могла узнать, что такое могло случиться с моей матерью, но я чувствовала себя в ответе за происходящее.

— Селия, нет. Ты к этому непричастна. На тебя и так уже легла ноша тяжелее той, которую можно нести в одиночку. Думаю, твоей маме можно помочь, можно вернуть душевное равновесие. Я бы хотела попытаться сделать это, если ты мне позволишь.

Могла ли я доверить Лопаке душевное здоровье моей матери? О черт, конечно!

Лопака рассмеялась. По всей видимости, я невольно передала ей эту мысль.

— Да, я буду просто в восторге! Для меня это большая честь, если вы сумеете ей помочь.

А как обрадуется бабушка! Она наконец уверится в том, что ее дочь получит именно ту помощь, в которой нуждается, и окажется рядом с теми, кто поймет, почему она искала спасения в алкоголе.

— Утром я обращусь к представителям власти. А теперь мне пора. На борту моей яхты меня ждут.

Я вытаращила глаза. Королева прервала важную встречу, чтобы повидаться со мной? Она легко поднялась, хотя сидела почти в йоговской позе лотоса. В который раз я обратила внимание на то, что она прекрасно выглядит для своего возраста. Черт побери, да для любоговозраста.

Но Лопака была не просто красавицей. Она была милосердна и добра. Со всей искренностью я прикоснулась к сверкающему золотому перстню с жемчугом на ее руке.

— Благодарю вас, ваше величество. Я не ждала от вас такой доброты к себе, а теперь — к моей семье.

Лопака улыбнулась почти печально и повела пальцы под мой подбородок.

— У тебя глаза моего брата Калино. Как же я могу видеть боль в этих глазах и не помочь?

Она опустила руку, отвернулась, вошла в воду и нырнула без малейшего всплеска.

Я сидела на берегу, чувствуя радость пополам с грустью. Я получила ответ на свой вопрос о матери, а грустно мне было потому, что она страдала. Я встала и почувствовала, как болят мышцы. На миг мелькнула мысль: а эту боль Лопака тоже почувствовала?

Я собрала свою одежду, оставленную на камне, и медленно побрела к гостевому домику. Уже несколько месяцев я не ощущала такой боли в мышцах и решила, что плавать надо чаще. Наверное, стоило вернуться в бабушкин дом — мысленно я продолжала называть этот дом бабушкиным, хотя теперь его хозяйкой стала я и жила там с тех пор, как бабушка переехала, но я была почти уверена в том, что за руль мне сейчас садиться не стоит.

В общем, я вошла в дом и заглянула в холодильник. Пусто. И в морозилке пусто, и в кухонных шкафчиках. О черт. Придется ехать в город за молочными коктейлями или идти в главный дом и просить, чтобы мне что-нибудь приготовили. Дэвид и Инес, конечно, возражать не станут. Мы с ними всегда были дружны. Но в последнее время я так закрутилась на работе, что виделись мы редко. Может быть, стоило для начала позвонить?

Никто не ответил. Что ж, нельзя было ожидать, что они дома каждый вечер всю неделю. Они бы, пожалуй, не стали возражать, если бы я открыла дверь своим ключом, но… это казалось мне диким теперь, когда Дэвид и Инес стали владельцами поместья. Процесс по делу о признании завещания Вики законным еще не был завершен, но ее бывшие работники получили поместье в долгосрочную аренду.

В общем, надо было перестать хныкать и ехать в город. Уезжая из Берчвудз, я допила в машине последнюю бутылочку коктейля. Я немного размялась, втиснула себя в одежду, разложила по карманам оружие и кое-как похромала к машине. Я оставила в салоне свой мобильник. Три пропущенных звонка. Все — с одного номера за последние несколько минут.

Алекс.

Нужно было срочно ответить. Я завела машину, с трудом нажала педаль сцепления и включила передачу. Ох… Вверх по бедру стрельнула острейшая боль, перед глазами сверкнули искры.

Телефон зазвонил. Я ответила сразу.

— Селия слушает. Что случилось, Алекс?

— О, слава богу!

Голос Алекс звучал негромко, в нем слышался панический страх. Все мои чувства и рефлексы пришли в состояние боевой готовности. Боль в ноге исчезла, как по волшебству. Адреналин — чудесная сила.

— Селия, я сделала то, что пообещала. Я привела священника в «Зверинец». Ты права. Здесь творится нечто дикое. Были сообщения о том, что некоторые работники исчезли. Прошло несколько недель — и никто их не искал. Не знаю, почему: то ли из-за бюрократических проволочек, то ли кто-то придерживал эти сообщения внутри департамента. Но… черт! Изнутри доносится крик. Меня внутрь не пускают, не дают посмотреть, как там отец Иосиф. Я вернусь в управление за подкреплением, но если за мной будет «хвост», я хочу, чтобы ты получила фотографии, которые я тебе сейчас отправлю с мобильника, и передала их моему лейтенанту. А он соберет нужных людей.

«Если за мной будет „хвост“,мать честная!»

— Не играй там в героя, Алекс. Я еду.

Алекс заговорила хриплым шепотом:

— А ты чушь не пори, Селия. Тебя будут поджидать с распростертыми объятиями. Я геройство разыгрывать не собираюсь. В данный момент я уезжаю от «Зверинца». Не хочется бросать тут священника, но он — воин второго разряда. Сумеет себя защитить. Будем надеяться. Но если до утра от меня не будет вестей, передай файлы лейтенанту Бланшару. Он поймет, что делать.

Лейтенанта, о котором шла речь, я знала не слишком хорошо, и мне стало немного не по себе от перспективы разговора с ним. Мы однажды встречались, и эта встреча мне не понравилась. Совсем не понравилась. Но Алекс такая же упрямая, как я. А может, и упрямее меня. Если она сказала «не приезжать», надо было с этим считаться.

— Позови Вики, — сказала я. — Если дела пойдут худо, позови ее. Обещай мне, что позовешь Вики. Хорошо? Обещай.

Я ни на мгновение не сомневалась, что, как бы ни устала Вики, она обязательно выручит Алекс. Со вздохом облегчения Алекс отозвалась:

— Не думаю, что это потребуется. Я уже миновала наружный защитный периметр. По идее, должна добраться до дома без помех. Но утром нам нужно поговорить. Первым делом я поеду в управление, доложу обо всем этом и оформлю официальный запрос на проведение расследования. Поспи немного, подруга. Со мной все будет нормально.

— А ты не могла бы повисеть на трубочке, пока не доедешь до города? Мне в тех краях доводилось нарываться на засаду. Хоть обкричись — никто не услышит. Если с тобой что-нибудь случится, призрак Вики будет всю жизнь меня преследовать.

Повисла долгая пауза. Были слышны только потрескивание разрядов статики да свист ветра в просвете между двумя едущими друг за другом машинами. Наконец Алекс ответила:

— Ладно. Ты права. Это разумно. Сейчас включу зарядник и громкую связь.

И мы стали говорить. Минут двадцать мы говорили об обнаруженных Алекс сообщениях об исчезновениях надзирателей и побегах. Причем ни одно из этих сообщений не попало в выпуски новостей.

— Потом я копнула глубже, — продолжала свой рассказ Алекс. — Мне хотелось понять, поступали ли жалобы и требования компенсации от работников на частную корпорацию, которая управляет тюремной больницей. Если люди начали пропадать, значит, следующий пункт программы — производственные травмы. За последний год таких жалоб поступило десятка полтора. Я не нашла никаких упоминаний об увеличении бюджетных ассигнований, но охранников здесь явно больше, чем их число, указываемое в зарплатных ведомостях. Я их видела несколько десятков, а на веб-сайте больницы пишут, что в ночную смену там трудится всего пятнадцать надзирателей. Если служба безопасности теперь нанимает столько охранников, значит, какие-то проблемы определенно есть.

У меня родилась страшная мысль. Сказать Алекс об охраннике с горящими глазами? Он передвигался… уж как-то слишком ловко. Ну просто, как будто…

— Может быть другое объяснение, но оно тебе не понравится?

Алекс с опаской спросила:

— Какое?

— Когда в последний раз кто-нибудь там считал по головам заключенных?

Алекс не ответила. Я молча вела машину. Вскоре мне пришлось остановиться на красный сигнал светофора, и это дало мне возможность подключить свой мобильник к Интернету. Я ввела в поисковике запрос: «Бесовское одержание и оборотни».Выпало шесть страниц результатов, включая три от представителей главных конфессий.

— А что, если… подчеркиваю — только если…демоны овладевают администраторами тюремной больницы и узниками, но при этом они не трогаютнадзирателей?

Алекс погрузилась в раздумья, а я начала быстро просматривать сайты. Но загорелся зеленый, поэтому на чтение мне времени не хватило.

— Охранников слишком много, и если бы они начали вести себя странно, поднялся бы шум, — задумчиво произнесла Алекс. — Но пара-тройка администраторов могла бы распорядиться освободить заключенных…

— Которые затем вернулись в качестве новеньких надзирателей. Никаких документов, потому что официально они не зачислены и зарплату не получают. Хитрее не придумаешь.

Это была теория заговора высочайшего порядка. Дело нешуточное. Но тот демон, который пытался завладеть мной, был терпелив и умен, и поскольку диск с заклинанием, с помощью которого его вызывала Эйрена, потерялся во время нашей с ней схватки, я никак не могла утверждать, что он еще не переместился в наш мир.

— Точно. Нам нужно срочно отправить туда кого-нибудь. Немедленно. Так… Я проехала «Quai Mart» на Терранс-Драйв. Отсюда доберусь без проблем. Спасибо тебе, Селия. Правда. Ты дала мне толчок для размышлений. Я поговорила с тобой — и мне стало легче.

Мы с Алекс никогда не были особо близки. Скорее, мы с ней соревновались за время, проведенное с Вики, но тесной дружбы между нами не было. Правда, я всегда надеялась, что мы могли бы подружиться. Я считала так: если уж моя лучшая подруга любит Алекс, то мне стоит попытаться узнать ее получше и проникнуться к ней теплыми чувствами. Однако наши отношения всегда оставались поверхностными.

До сегодняшнего дня.

— Мне тоже, — сказала я. — А фотки мне можешь не отсылать. Передашь их своему лейтенанту лично. Да, и пока я не забыла: что там появилось по делу снайпера, который пытался прострелить мне башку во время чтения завещания Вики?

Алекс тогда была рядом со мной и видела, как Джон Крид с помощью чертовски впечатляющего магического приема остановил пулю и не дал ей меня прикончить. В тот день я ему мысленно начислила немало очков.

— Черт! Ты права! Я же тебе ничего об этом не рассказывала. Этого мерзавца зовут Селик Махрейн. Профессиональный киллер, его несколько лет разыскивал Интерпол. Они жутко обрадовались возможности его заполучить. Последнее, что я о нем слышала, вот что: он сидит в турецкой тюрьме и ждет суда за убийство шиитского лидера. Он был нанят королевой с греческого острова, чтобы убрать тебя до твоей встречи с верховной королевой сирен.

— Ах да. Милейшая Стефания. Я тебе говорила, что она была матерью Эйрены и что это она наложила на меня и Айви смертельное проклятие, когда мы с сестрой были маленькие?

Алекс негромко фыркнула.

— Милашка. Это та, которую ты прикончила?

— Нет. Я убила Эйрену, ее дочь. А душку-мамочку отправила на тот свет королева Лопака. Ее вывело из себя то, что Стефания пыталась убить единственную внучку ее брата. То есть — меня.

— Так… я подъезжаю к управлению. Поезжай домой. Отдохни, поспи, а завтра поговорим. Доложусь начальству, а потом продолжу поиск информации.

Получилось так, что вскоре после окончания разговора с Алекс я подъехала к одному из своих любимых ресторанов. «Ешь и пой» — маленький мексиканский ресторанчик у черта на рогах, любимое местечко нашей девичьей компании — я, Вики, Эмма и Дона. Именно тут мы поминали Вики. Здесь готовили самую вкусную еду на свете. В тот самый момент, когда я въехала на парковку, основное освещение в ресторане погасло. Который час? Я посмотрела на наручные часы, на дисплей мобильника. Десять вечера. С какой же стати ресторан закрывался? Обычно они работали до полуночи, а то и позже.

Я вышла из машины и постучала в парадную дверь. Из кухни высунула голову женщина. Она увидела меня, и ее лицо озарилось улыбкой. Она поспешила ко мне, вытирая руки неизменным белоснежным барным полотенцем, и открыла дверь нараспашку.

— Селия! Что ты тут делаешь в такое время? А? Входи и садись. Идем-идем.

Барбара была одной из владельцев ресторана. Она торопливо впустила меня — так, словно на улице бушевал ураган, — и снова заперла дверь и опустила жалюзи.

— Желаешь поздний ужин? Да? Пабло приготовит тебе «Закатный коктейль».

О-о-о-о… Это звучало заманчиво. Напиток с таким названием для меня здесь стали готовить после того, как на меня напал вампир. И если только я не думала о том, что одним из ингредиентов напитка является говяжья кровь, он мне казался божественно вкусным. Но хотя бы кровь была не сырая. В общем, что-то вроде жидкой фахиты.

— Конечно. Буду рада. А что случилось, Барбара? Где все? Я так удивилась, что дверь заперта.

Барбара оглянулась назад с таким видом, словно чего-то боялась.

— Кровососы. Целая банда. Один старый вампир появился неделю назад и покусал троих местных ребят. Парни были так себе: кражи, наркотики. Но они никогда ни на кого не нападали, пока эта тварь их не превратила в вампиров. Теперь люди боятся. Не заходят к нам после темноты, и я их не виню. Если бы мне нужно было тут прибирать, и мы бы не задерживались так поздно. Но для тебя… мы сделаем исключение. В любое время. Днем или ночью. Приходи, и мы накормим тебя ужином.

Это меня порадовало, но я терпеть не могу, когда терроризируют хороших людей. Ресторанчик — это все, что было у этой семьи. Я невольно нахмурилась и почувствовала, как закипает злость.

— Приготовьте мне коктейль, — сказала я. — А я сейчас вернусь.

Я встала. Барбара схватила меня за рукав.

— О нет, Селия. Не ходи туда. Они не такие, как ты. Они плохие, гадкие вампиры. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Наверное, моя улыбка получилась зловещей.

— Барбара, я еще до своего превращения ставила кровососов на место. А теперь ранить меня им стало намного труднее, и к тому же я куда умнее их. Мне приходится сохранять рассудок. — Я похлопала Барбару по руке. — Все со мной будет нормально.

С опаской во взгляде Барбара выпустила меня на улицу и заперла за мной дверь. Каждый третий уличный фонарь не горел. Я слышала, что в некоторых районах так делают, экономя электроэнергию, но из-за этого длинные участки тротуаров лежали во тьме.

Я пошла прочь от ресторана, помахивая связкой ключей, и ожидала, что в самом скором времени за мной кто-нибудь пойдет. Долго ждать не пришлось. Их было четверо, и они прятались в темноте. Я их смогла разглядеть только благодаря своему вампирскому зрению. Двое парней зарычали, и волоски у меня на шее встали дыбом. Может быть, мое решение было не таким уж правильным. Одно дело было — убрать одного-двух кровососов, но сцепиться с четверкой… это мне было не по зубам. Может быть, одного из них можно было уговорить.

Не смейтесь. Такое возможно.

Я зашипела и довела свечение своей кожи до максимума.

— Добрый вечер, джентльмены.

— Добыча!

Один из парней взлетел в воздух и приземлился по другую сторону от меня. Я только один раз делала такой прыжок. Штука зрелищная, но я терпеть не могу, когда меня окружают.

— Не хотелось бы вас обидеть. Но вашей шайке лучше отсюда удалиться. Я охраняю этот квартал.

Я не знала, к кому из вампиров обращаюсь, но после продолжительной паузы один вампир полетел вперед. Да-да, именно полетел.А в этом никогда нет ничего хорошего. Такое умеют делать только очень старые вампиры.

— От твоего района это очень далеко, Селия. Так что тут не ты диктуешь правила.

О черт. Голос кровососа мне не был знаком, но он назвал меня по имени. Он летел, пользуясь своей магической энергией, и светился и изнутри, и снаружи. Он был убит молодым, очень-очень давно. Его черные глаза были древними, безжалостными и беспощадными. Формой носа и высокими скулами он мне напомнил испанского гранда.

— Я тебя знаю?

Вампир улыбнулся — точнее говоря, оскалился.

— Люсьен был прав. Ты в самом деле милашка. С Лютером и Лилит тебе повезло. Но Эдгар тебе доверяет зря. Вот почему я решил завести свою шайку. А мы никому не доверяем.

С этими словами он медленно двинулся вперед, а его подручные последовали его примеру и начали меня окружать.

Видимо, это означало, что имени старого вампира я не узнаю. Я выхватила из ножен ножи. Вампир резко остановился и уставился на клинки-близнецы.

— Это те кинжалы, которые убили Лютера? Они заколдованы?

— Лучше них ты никогда не видел. Черный прикончил Лилит. Хочешь рискнуть и узнать, что я проворней тебя?

— Она не блефует, Марко.

Голос донесся издалека и эхом пронесся между домами. Казалось, он слышится отовсюду одновременно.

В тот самый момент, когда с неба спикировал Эдгар, Марко зашипел и оскалился, обнажив острые зубы.

— Никто тебя не звал на эту вечеринку, Эдгар. Нам всем будет лучше, если я просто позволю своим подручным взять ее. Она — «недоделок». Мои ребятишки довольно злобные, и, если нападут все разом, она с ними не совладает.

К несчастью, скорее всего он был прав. Трое на одного — не лучший вариант. Если я потеряю хотя бы один нож, пожалуй, мне конец.

Эдгар посмотрел на меня, и в его глазах я увидела нечто, чего прошлой ночью не было. Желание.

Оно не было сексуальным, но присутствовало.

— Зачем убивать ее совсем? Из нее получится роскошная вампирша. Крутая, свирепая, умная. Такая, с мощью которой будут считаться.

Он улыбнулся, и от его улыбки у меня мурашки побежали по коже.

Марко ухмыльнулся. Плохо дело.

— Можно будет назвать ее Лилит в честь погибшей. А она никогда не узнает разницы, потому что память у нее пропадет.

Пятеро против одного. А я видела, как дерется Эдгар.

— Я помогла тебе спасти Кевина, — сказала я. Я была вынуждена начать торговаться, пытаясь найти какую-нибудь стену, чтобы прижаться к ней спиной.

Эдгар сделал еще один шаг вперед. На нем были плотные хлопчатобумажные штаны, серая рубашка и блестящие черные кожаные туфли. В таком наряде резоннее было появиться на заседании совета директоров, чем затевать убийство на темной улице.

— Верно. И я не сомневаюсь: он тебе благодарен. Но ты не представляешь, какую безопасность ты обрела, когда я поверил, что ты — его Васо. А сейчас он понятия не имеет, где ты находишься. И если на тебя нападут трое злобных новообращенных, а я спасу тебя,превратив в вампира, он вряд ли сумеет тебе помочь. Правильно я говорю?

Марко облизнулся. Слюни у него повисли до самой земли.

— Я слышал, что вкусней сиренской крови ничего на свете нет, но сам ни разу не пробовал.

Я сделала еще шаг назад и наступила каблуком на осколок бутылки. Мгновение — я не удержалась на ногах, и они набросились на меня. В следующий момент они с такой силой рванули меня за руки, что чуть не вырвали их из плечевых суставов. Оба моих ножа исчезли. От Эдгара пахло дорогим одеколоном и ополаскивателем для зубов, а от Марка несло потом и запахом кожаной одежды. Они встали по обе стороны от меня — так близко, что каждый из них мог прикончить меня одним ударом.

Лицо Эдгара метнулось ко мне с быстротой молнии, и я была готова ощутить боль. Но не ощутила. Я услышала его голос рядом с моим ухом — голос, похожий на прикосновение бархата к стали:

— Что ты дашь за свою жизнь, Селия Грейвз? Я могу положить конец этому прямо сейчас.

Мне не хотелось отвечать, но я услышала собственный голос, хриплый от страха:

— Что тебе нужно?

— Убей ее, — прошипел Марко.

Я не стала его слушать. Все козыри были на руках у Эдгара.

— Мне нужен артефакт. Если поклянешься, что принесешь его мне, я отпущу тебя и твоя любимая забегаловка снова станет уютным местечком для туристов. А если нет — я превращу тебя в вампиршу, и ты все равнопринесешь мне артефакт, вот только при этом ты станешь такой же, как я, — начнешь охотиться на друзей, клиентов, на свою бабусю-святошу. И на этот раз твоим повелителем стану я.

У меня вскипела кровь, и я попыталась вырваться из рук молодых вампиров. Дикая боль пронзила мои мышцы, но я заставила себя не думать о боли. К сожалению, я понятия не имела, что это за артефакт, о котором вел речь Эдгар. Я владела одним-единственным артефактом — старинным гадательным набором под названием «Ваджети», который мне был преподнесен… о черт. «Ваджети» мне подарили Эйрена и Стефания. И если шкатулку мечтал заполучить Эдгар, значит, она представляла собой нечто большее, чем я думала.

Я сгруппировалась, готовясь к схватке, и Марко отпрыгнул назад, а Эдгар не сдвинулся с места и расхохотался.

— Ты и вправду злючка. Но ты проиграешь. При таком раскладе сил победить невозможно.

— Можно, если маленько помогут! — прозвучал мужской голос с сильным мексиканским акцентом. За словами последовал резкий треск выстрела из дробовика.

Стрелявший попал одному из юных вампиров в физиономию. Чем бы ни был заряжен дробовик, вампир обхватил лицо руками и метнулся в темноту, но тут же упал и замер в неподвижности на краю ближайшего круга света.

Это был Пабло, вооруженный двуствольным дробовиком. Но Марко уверенно взмыл в воздух.

— Я позабочусь об этом коротышке, — заявил он. — А ты возьми на себя девчонку.

— Трус! — поддразнила я вампира, не очень понимая, чем могу помочь другу.

Но в следующий момент я поняла, что помощь ему не нужна. Позади него из ресторана вышла Барбара, также вооруженная дробовиком, а за ней — Хуан, их старший сын. Он сурово и ловко передернул затвор помпового ружья.

Неподалеку открылись еще две двери, вышли еще люди с дробовиками. Кто-то потянул спусковой крючок. Молодой вампир, стоявший справа от меня, попытался отскочить в сторону, но грянул выстрел — и его грудь буквально взорвалась. Он вскрикнул, и пламя прожгло его насквозь. Следующим подстрелили того кровососа, который стоял слева от меня. Я подобрала с земли дробинку, отскочившую от земли, и сжала пальцами. Разрази меня гром… Вот не знала, что есть дробинки, начиненные святой водой. Получалось что-то вроде пейнтбола высокой мощности. Человека такой дробинкой убить было невозможно — разве что синяк остался бы. А если выстрелить в вампира… Мгновенная агония.

Третьему новообращенному хватило ума развернуться и броситься наутек, а вот с Марко справиться было не так-то просто. Он спикировал на Пабло, словно орел. Полы его длинного кожаного плаща развевались, словно крылья. Белели длинные, как когти, клыки. Не раздумывая, я оттолкнула в сторону Эдгара, бросилась вперед и сбила Марко на землю, не дав ему напасть на моего друга. Хуан и Барбара начали обстреливать Эдгара. Он, судя по всему, понял, что уже не может управлять ситуацией, но все же он высоко подпрыгнул и приземлился прямо мне на спину. Я ударилась подбородком об асфальт, а Эдгар схватил одной рукой Марко и взвился в небо.

Он обернулся только тогда, когда оказался там, где его не могли достать заряженные святой водой дробины, а народ палил по вампирам уже почти из каждого окна.

— Дело не кончено, Селия! Мое предложение в силе. Ты не можешь бодрствовать вечно, а я знаю, где ты живешь.

Кровь полилась у меня из носа и рта. Барбара бросилась мне на помощь и помогла встать. Люди подняли с земли тела вампиров — ребят из этого района. С гордостью и печалью некоторые из них срубили сук с ближайшего дерева, и кто-то принялся его затачивать, чтобы превратить в кол. Вампир, которому дробь угодила в лицо, был еще жив и начал метаться, когда сильные руки вогнали кол ему в сердце. Двое мужчин едва удержали взвывшую от горя женщину, а еще трое прикончили вампира. Наконец он замер, и тогда женщине — наверное, это была его мать — разрешили подойти и оплакать сына, которого она потеряла много ночей назад.

— Селия, — проговорила Барбара со страхом и робкой гордостью, — я же тебе говорила, что он жуткий. Но разве ты стала меня слушать?

Она отряхнула пыль с моей одежды и протянула посудное полотенце, чтобы я вытерла кровь с лица. Я услышала всхлипывание, подняла взгляд и увидела, что глаза Барбары полны слез.

— Ты меня не послушала. И поступила очень храбро. Нам всем стало стыдно за то, что мы раньше не выступили против них.

Я этого не хотела, но я была рада тому, что все так получилось. Черт побери, но как у меня болели губы. Вряд ли у меня был сломан нос, но в зеркало посмотреться стоило — что с губами.

— Тувалетш, — прошамкала я, зажав рот полотенцем, и указала на открытую дверь ресторана.

Барбара удивленно вскрикнула и поспешно повела меня внутрь. За нами в «Ешь и пой» вошло человек десять. Они радовались и выкрикивали мое имя — так, будто я была героиней-победительницей.

Вот только герой — это не тот, кого надо спасать. Я чувствовала себя полной идиоткой. Я восприняла врагов, как нечто само собой разумеющееся, и едва уцелела, а была на волосок от гибели.

Я вошла в женский туалет и включила свет. Нижняя губа у меня была порвана в двух местах — там, куда вонзились клыки. Вот откуда взялась кровь. Кроме того, два передних резца и один клык были выбиты. Их можно было покачать, и это было больно. Я понятия не имела, что может со мной случиться, если я сломаю клык. Наверное, стоило спросить об этом у кого-то. Через несколько минут губу у меня должно было разнести по полной программе, но я надеялась, что ненадолго.

Когда я вышла из туалета, меня снова приветствовали радостными криками. Барбара и Пабло бросились ко мне и проводили к столу. На столе лежали мои ножи, и я с благодарностью убрала их в ножны. Вот уж чего мне совсем не хотелось — так это того, чтобы эти ножи попали в руки Эдгара.

От высокого стакана исходил аппетитный запах зиры, острого красного перца и лука. Ням-ням. «Закатный коктейль». Вкуснятина. Я сжала губами соломинку и… О-о-о… В общем, получилось очень больно. Но кто знал, что соломинку так больно будет держать расшатанными зубами? Все глазели на меня, а я выпила содержимое стакана, как молоко.

Было так вкусно, что я заказала добавку. Двое авантюристов заказали и себе такой напиток. А кто знал? Это странное блюдо запросто могло стать хитом в «Ешь и пой»!

Час спустя я покинула ресторан, и мой бумажник не похудел ни на одну купюру, потому что Пабло настоял: еда за счет заведения. Я наелась до отвала, но жутко устала. Я не сомневалась, что Марко и Эдгар где-то поджидают меня. Только в одном месте я могла ощутить себя в безопасности — там, где я проснулась утром.

После того, как сменю все коды сигнализации, естественно.

Ночь мне предстояла еще более долгая, чем я думала раньше.