Все было спланировано Элли, и тогда я действовала в соответствии с этим планом, потому что была в отчаянии. Она все еще сердилась на меня за ту кражу, и я так хотела вернуться к тому, что было раньше, когда она была моим героем, и мы были заодно. Ей тоже это было тяжело, как я думаю, потому что она спрашивала, что она может сделать, чтобы меня порадовать. Как бы желая все исправить. Так что во время наших тайных встреч по субботам я рассказала ей о Марго Вульф и о том, как та наезжала на меня с тех пор, как я в детстве воткнула ей карандаш в руку. Я думала, что это мой шанс заставить Марго расплатиться за прошлое, а также наладить отношения с Элли.

Я рассказала ей, что Марго пела в хоре. Что она играла на флейте. Что ее аккуратненькие водолазки сменились на мешковатые джемперы с напечатанным на них словом «Томми». Элли пояснила, что это и делает их дорогими. Еще я упоминала, что она носит черные стринги на физкультуру, которые даже ее друзья считают шлюховатыми. Что у нее до сих пор не начались месячные. И да, еще кое-что, за что я буду корить себя всю жизнь: все популярные парни в школе плели небылицы о том, что она фригидна, и никому из них не удавалось затащить ее в постель. Это только мне удалось воткнуть в нее хоть что-то.

Несколько недель я распускала слухи в соответствии с планом Элли. Есть же куча детей классом пониже, которые с удовольствием будут обмениваться слухами, чтобы временно поднять свой статус. Сплетня о том, что Марго намеревается заняться сексом на ближайшей вечеринке, распространилась быстро. К моменту, когда я закончила со слухами, было, как минимум, четыре, а то и пять парней, каждый из которых решил, что она нацелена именно на него. Джессика рассказала своей подружке Бэкки, которая рассказала Хейли, которая рассказала Саманте, которая встречается с Джеком, который в итоге рассказал Натану, что его собираются завалить. Ты только никому не рассказывай. Кто сказал Джессике? Ой, да какая-то девчонка. Вроде меня.

Было несколько, четыре или пять, версий этой истории; в некоторых из них говорилось, что Марго делает минеты. Кто-то предполагал, что она хочет в задницу, чтобы оставаться девственницей. Я не помню, что я сказала, кому я это сказала. Большая часть историй была придумана Элли, и я была лишь передаточным звеном. Про задницу, правда, была моя.

Несколько недель спустя в парке была вечеринка. Июнь, конец учебы, и вход был свободен для всех, кто хочет упиться дешевым сидром. Я почти струсила, когда время подошло, я боялась: как же у меня получится незаметно подмешать ей флунитразепам. Его дала мне Элли. Я и понятия не имела, что это, но она сказала, что это заставит Марго вести себя неадекватно, дико, и все будут смеяться. Мне было всего четырнадцать, я была девственницей. Что я могла знать?

Поэтому я следила за Марго, и улучила момент, когда она отставила бутылку на траву, чтобы поиграть в салочки со своей подружкой. Естественно вокруг была куча озабоченных наблюдателей. Поэтому я подмешала ей наркотик, когда никто не видел. Было темно. Никто не заметил меня. Никто никогда не видел меня.

Через полчаса она удалилась с Алексом Робинсоном, настоящим альфа-самцом среди наших ровесников. Он появился вновь через пять минут, полный самодовольства, вспотевший и румяный. Потом он указал на кусты, и туда пошел другой парень. Потом еще один. И еще. Хотела бы я рассказать вам, как я вмешалась. Раскаиваясь в содеянном. Сожалея, что ее поимели, по меньшей мере, четверо парней, если верить им на слово. Но я ничего не делала. Просто смотрела с безопасного расстояния, а потом смеялась с Элли несколько недель подряд.

Марго получила прозвище Марго-гоу-гоу, и постепенно Одноногая Айрини забылась. Я даже подружилась с ней после всего, когда другие девчонки не хотели с ней тусить, заявляя, что она шлюха. Я была героем для нее, и мне было от этого весьма неплохо. Я извинилась за тот случай с рукой, и она сказала, что это не важно, что даже не было больно. По делу этой вечеринки даже вели полицейское расследование, но парни сказали, что это все хвастовство. Что никто на деле не сделал ей ничего. Но и Марго, и я знали, что это не так. Полиция обследовала ее в поисках доказательств, но прошло слишком много времени. Они взяли кровь, однако токсикологический анализ был чист. Еще бы.

После того как в дело вступила полиция, люди постепенно простили Марго, поверили, что, вероятно, ее действительно изнасиловали. Теперь настал черед парней. Учителя занижали им оценки, за малейшие провинности выгоняли из класса. То, что их никто и не обвинял, не играло роли. В конечном счете, Марго снова стала популярной. Все любят жертв. И она вытянула меня за собой, и я тоже стала популярной. Мои оценки улучшились. Тетя Джемайма хвалила меня, говорила своим друзьям, что, мол, думала, я никого не слушаю, но вот она, наконец, достучалась до меня. Что я наконец-то научилась вливаться в общество. Что я не конченая Харринфорд. И кто сделал все это возможным? Конечно же, Элли.

Осознание того, что натворила с этой девушкой, придавило меня, когда я была гораздо старше. Я потеряла связь с Марго, когда мы закончили школу, но часто думала, не отыскать ли ее, не рассказать ли ей, что тогда случилось. Однажды я даже обнаружила, что стою перед магазином одежды, где она работала, охваченная желанием признать свое участие в разрушении ее жизни. Но я струсила, даже не вошла в магазин.

Антонио не было дома два дня, он даже не звонил. К тому времени, когда я проснулась на следующий день после приезда, он уже ушел. Я оставила восемь сообщений с нового номера, и еще восемь – со старого. Он не отвечает и не хочет меня видеть. Но он не так уж много взял с собой, так что я уверена, что он вернется. Я очень надеюсь, что он вернется. Хотела бы я исправить все то дерьмо, что натворила, и сделать так, чтоб он вернулся. Иначе чем мне еще заняться? Было бы хорошо заставить себя пойти на работу, но я не могу. Вот бы я могла не втыкать карандаш в руку Марго Вульф, а вместо этого просто сказать, что нарисованная ей картинка очень милая, и попытаться стать ей другом. Но когда что-то случилось, уже нельзя повернуть время вспять, и ты просто должен найти путь вперед, несмотря на хаос, оставленный в прошлом.