Велигой замер. Голос, казалось, исходил сразу отовсюду. Встревоженно всколыхнулась зеленая мгла, зашумел над головой океан листьев, Лес встрепенулся, застонал, зашептал на своем неведомом языке… а затем замер. Повисла тишина.
Витязь огляделся. Клубочек вывел на широкую поляну, поросшую темной жесткой травой. Вокруг царил полумрак, кусты по краям поляны — густые, в рост человека — чернели, будто замершие перед прыжком страшные, неведомые звери. Клубок выкатился на середину и замер, нерешительно подрагивая, будто какая-то неведомая сила не давала двигаться дальше.
В ушах гремело, дыхание вырывалось из раскаленных легких с бульканьем и хрипами, будто там, внутри, что-то лопнуло, наполнив грудь бурлящей кровью. Ноги одеревенели, уже давно не было даже боли… Но несмотря на все это, голова прояснилась, а тяжесть, давящая на плечи как будто бы даже уменьшилась. Витязь сделал шаг, второй, вышел на середину поляны, где серым комочком бился путеводный клубок… и застыл
На другом конце, среди темных зарослей высилось нечто: пятно мрака, высотой в полтора человеческих роста, а когда вокруг повисла мертвая тишина, Велигой услышал могучие дыхание, вырывающееся из исполинских легких.
— Дальше — ни шагу, — вновь раздался голос, и витязь вдруг почувствовал себя маленьким и жалким перед его неслыханной мощью, словно распахнулась черная бездна глубокой древности, по сравнению с которой Радивой — лишь новорожденный ребенок, а сам Велигой — песчинка, искорка в бесконечности мира… Но откуда-то вдруг всплыла, вскипела в сердце врожденная гордость, заставила распрямиться спину и наполнила измученные мышцы новой, свежей силой.
— От кого сие слышу? — вопросил Велигой, поражаясь спокойствию и твердости собственного голоса.
— Дальше дороги нет, — вновь повторил голос. Теперь он уже явственно исходил от возвышавшейся перед витязем могучей фигуры, и очистившимся от тумана взором Велигой наконец смог получше разглядеть говорившего.
Он был гораздо выше витязя, но из-за непомерной ширины плеч казался коренастым. Длинная грива взлохмаченных черных волос, лицо темное, как дубовая кора, длинная борода цвета ночи неопрятными лохмами спадает на грудь. Одет просто и дико: толстая волчовка, перехваченная составным поясом из потемневших железных пластин, каждая шириной в полторы пяди, кожаные штаны, истертые, казалось, самим временем, высокие сапоги с мохнатыми отворотами. Огромными темными руками, обнаженными по локоть, с широкими бронзовыми браслетами на толстых запястьях, неведомый великан опирался на длинную рукоять исполинской двулезвийной секиры, широко расставленные ноги будто вросли в землю. Исполин напоминал собою каменное изваяние, и только могучее дыхание выдавало в нем живое существо.
— Значит, пойду без дороги, — пожал плечами Велигой.
— Стой, где стоишь!
Велигой попытался сделать шаг вперед, но воздух перед ним вдруг загустел, стал вязким и упругим, тело отбросило назад, будто невидимая рука толкнула в грудь. Витязь оторопело посмотрел перед собой, отступил, вновь бросился с разгону на незримую преграду. На этот раз его отшвырнуло шагов на пять, он споткнулся о кочку, растянулся навзничь. Вскочил, напрягся, приготовившись вновь кинуться вперед…
— Не устал еще? — раздался голос, в нем прозвучала неприкрытая насмешка. — Сказано же: нет дальше пути.
— Это смотря для кого… — прохрипел витязь, изготавливаясь.
— Ни для кого нет, — спокойно ответил исполин. — Дальше смертным делать нечего.
Витязь вновь бросился на преграду, выставив вперед плечо.
— Ну сколько ж можно… — сокрушенно пробасил великан, глядя, как витязя отнесло к стене деревьев и приложило всем телом о сосну. — Честное слово, как баран на новые ворота…
Велигой пошатываясь, поднялся, примерился…
— Хватит! — воскликнул гигант, в голосе его звучало уже удивление. — А то вовсе на другой конец леса унесет!
— А может, и не унесет… — буркнул витязь, поводя плечами.
— А ну-ка, прекрати! — рявкнул гигант. — Ты когда в гости приходишь, тоже ворота ломаешь? Особенно, если тебя не звали?
Велигой, уже приготовившийся кинуться на незримый барьер четвертый раз, замер, настороженно глядя на темную фигуру.
— Так пригласи, — проговорил он, слегка расслабившись.
— Зачем? — пожал плечами великан. Это было первое его движение, замеченное витязем, и выглядело оно весьма впечатляюще: будто две каменные глыбы всколыхнулись, сдвигаясь.
— А хотя бы из вежливости, — ответил Велигой, принимая предложенный тон разговора. — Человек приперся Ящер знает откуда, Боги ведают сколько проскакал, как лось, по таким буеракам, что вспомнить жутко, а его, вместо того, чтобы в дом впустить, в баньке выпарить, накормить, напоить…
— Ишь ты! — усмехнулся гигант. — Не много ли хочешь? Кто ты такой, с такими запросами?
— А кто меня о том спрашивает? — прищурился витязь.
— Тот, кто имеет на то право, — ответил исполин. — Кто из нас к кому пришел? К тому же мне, так сказать, по должности полагается. Согласен? Ну так, кто ты и что тут делаешь?
— Я Велигой из рода Яробоя, — ответил витязь. — Жду, когда мне, наконец, представятся!
— Грубиян, вот ты кто, — сварливо прозвучало в ответ. — Каким именем тебе представляться? На каком языке? Какого времени?
— Как тебя папаша кликал, когда жрать звал? — буркнул Велигой.
— Балда, — ответил великан. — То есть, ты, а не я… Меня звать не приходилось, сам всегда первый бежал.
— Так все-таки, с кем я имею честь время терять? — разозлился Велигой.
— Ну откуда такие берутся… — покачал головой исполин. — Все им знать надобно… Да что там, ты папашку-то моего хорошо знаешь! Можно сказать даже…гм…лично.
— Не понял… — опешил Волчий Дух.
— А вспомни, как две луны назад Белояну на капище столб ставить помогал!
Батька доволен зело был, хороший столб получился…
Велигой оторопело смотрел перед собой. Дело было даже не в том, что странный собеседник знает такие подробности. Что-то было не так, но Волчий Дух упорно не мог понять, что. Какой еще папашка? Белоян, столб…Столб?!!!
Да, было дело, помогал, упарился, пока здоровенную деревяху на холм вперли, Белоян еще грозился ноги оторвать, если уронят…А столб…Столб-то Велесу ставили!!!
— А ты который в семействе будешь? — вымолвил он медленно.
— Да кто его разберет, — отмахнулся великан. — Много нас, братьев. Да ладно, так и быть, если тебе уж так надо меня как-нибудь звать… зови Крушилой. Не самое любимое имя, но для такого случая сойдет.
— Чтож, исполать, Крушило Велетич! — Велигой церемонно поклонился. — И надо было столько времени головы друг другу морочить!
Велет сделал шаг вперед, — земля ощутимо дрогнула, — вышел на поляну. Секиру перехватил в левую руку, правой шумно почесался. Остановился, как понял Велигой, по ту сторону невидимой преграды, сел на землю. Странно, теперь он не казался таким уж огромным и свирепым, теперь в нем неожиданно проступило… добродушие, свойственное всем большим и сильным людям. Витязь постоял немного в замешательстве, потом решительно уселся напротив.
— Ну а теперь расскажи мне, Велигоюшко, что тебе в этих местах понадобилось, — молвил Крушило, устраиваясь поудобнее.
— Да ты, небось, не хуже меня знаешь, — пожал плечами Волчий Дух.
— Ну, я все-таки не батька, — усмехнулся велет. — А про все на свете даже Богам знать не дано, у каждого, так сказать, свои угодья. Ну так все же, что тебя сюда занесло?
— К Сердцу иду, — молвил Велигой, чувствуя, как вновь обрушилась на плечи страшная тяжесть.
— Ежу понятно! — воскликнул Крушило. — Куда еще человек этой дорогой пойдет? Я про другое вопрошаю: зачем тебе Сердце?
— Да мне оно само без надобности, — в сердцах бросил Велигой.
— Так чего ж приперся?
— След ищу… — сказал витязь, глядя куда-то в сторону, будто бы этот самый след прятался в соседних кустах.
— А почему не где-нибудь в другом месте? — спросил велет недоуменно. — Где посветлее?
— Так нет его там, — пожал плечами Велигой.
— А чей хоть след? — спросил Крушило.
— Да Радивоя Проклятого, — отмахнулся Волчий Дух, напуская на себя нарочито безразличный вид.
Велет вдруг издал странный звук, будто языком подавился. Некоторое время внимательно разглядывал витязя, затем, наконец, глубоко вздохнул, аж листья на деревьях затрепетали, почесал затылок.
— Во дела… — проговорил он медленно. — Тогда все правильно, в нужном месте ищешь.
Велигой с трудом удержался от радостного возгласа.
— Зачем тебе Радивой? — спросил Крушило, внимательно разглядывая витязя, будто бы вдруг увидал нем нечто новое, необычное.
— Голову с него снять, — ответил Волчий Дух, так же пристально взирая на велета.
— Э-э-э-э, друже, на что замахнулся! — покачал головой Крушило. — Круто берешь, как бы боком не вышло… Радивой сам мастак по части, как ты говоришь, снимания голов.
— Об этом придет черед думать, когда я его воочию увижу, — сказал Велигой. — А пока что все мои поиски напоминают погоню за ветром в поле. Теперь вот решил поискать, так сказать, у истоков, там, где все началось.
— И потому пришел сюда? — спросил Крушило, во взгляде его читался все больший и больший интерес.
— А куда еще? — горько сказал витязь. — Сам знаешь, Радивоя и небо не зрит и земля не слышит, о нем огонь не ведает и вода не погасит пламени его сердца… а как тут недавно выяснилось, его вообще, оказывается, на свете нету, хотя на самом деле есть.
— Еще как есть, — зябко передернул плечами велет. — Жуть да и только…
— Так ты его видел? — воскликнул Велигой.
Крушило замолчал, на некоторое время погрузившись в тяжкие раздумья.
— Было дело… — сказал он наконец. — Было. Давно, очень давно…
Говорят, — осторожно сказал витязь, стараясь, чтобы голос не выдал охватившего волнения, — что именно здесь Радивой стал тем, что он есть сейчас, в этих местах обрел невиданную силу…
— Силу… — эхом откликнулся Крушило, задумчиво теребя рукоять секиры. — Силы ему и до того не занимать было, ох, не занимать! А то, что произошло здесь…
— Что? — воскликнул Велигой, подавшись вперед. — Что?
Крушило заглянул витязю в глаза, и только тут Волчий Дух осознал, насколько же древнее существо перед ним. Куда там Радивою, когда век велета отмеряется тысячами лет…
— Почему ты без оружия? — неожиданно спросил гигант.
Велигой некоторое время тупо смотрел перд собой, потом задумчиво пожал плечами.
— Зачем? — молвил он. — Я ж не воевать сюда пришел…
Велет задумчиво глядел поверх головы витязя, словно перед его взором представали картины далекого прошлого, а затем молвил тихо, будто бы боясь разбудить спящего зверя:
— Чтож, тогда слушай. И смотри…
* * *
Стой! Ни шагу дальше! — прогремел голос, не принадлежавший никому в отряде — глубокий, исполненный нечеловеческой силы.
Радивой остановился.
— Кто смеет преграждать мне дорогу? — спросил он, надменно выпрямившись и взявшись за рукоять меча.
Огромная, в полтора человечьих роста фигура выступила из кромешной тьмы на другом конце небольшой полянки, озаренной тусклым, мерцающим светом, исходящим из неведомого источника. Выступила, и замерла, опершись на исполинскую секиру.
— Дальше пути нет! — прогремел голос.
— Это смотря для кого, — холодно ответил Радивой и шагнул вперед.
Его воины, в изнеможении повалившиеся на траву, наблюдали за предводителем широко раскрытыми глазами. Будто невидимая стена преградила дорогу Радивою. Воин остановился на мгновение, приналег, но преграда стояла несокрушимо. Радивой отступил на шаг, с размаху ударил плечом. Незримый барьер в первое мгновение будто бы прогнулся под натиском, а затем неведомая сила отшвырнула Радивоя шагов на десять.
— Дальше пути нет, — тяжело молвил гигант.
Радивой зарычал, как разъяренный пес, ринулся всем телом на преграду. Она вновь отбросила его, опрокинула наземь, он вскочил, кинулся вновь… Как пойманный зверь о прутья клетки, бился Радивой о незримый барьер, но тщетно: незримая стена стояла несокрушимо.
Гигант молча взирал не его бесплодные попытки, но когда Радивой в очередной раз растянулся на земле, не выдержал, захохотал раскатисто.
— Смертый… — проговорил он сквозь смех. — Куда прешь? Что творишь? Головой попробуй, головой…
Радивой медленно поднимался на ноги. Смех великана хлестал его, будто плеть, плечи вздрагивали с каждым раскатом, словно под ударами. Воин выпрямился, некоторое время остановившимся взором смотрел туда, где должна была находиться незримая стена… а потом с отчаянным криком, заглушившим смех исполина, бросился вперед, так, что наблюдавшие за ним уловили лишь смазанное движение…
Оглушительный звон огласил лес, будто бы лопнула туго натянутая струна. Блеснула яркая вспышка, превратив на мгновение ночь в яркий полдень, затем свет померк, осталось только призрачное сияние поляны.
Радивой стоял на коленях далеко за черной выжженной полосой, обозначившей то место, где проходила преграда, из носа, ушей хлестала темная кровь. Рука его медленно поднялась, ладонь упала на рукоять меча. С будькающим вздохом воин поднялся на ноги, судорожно сглотнул, на губах показалась кровавая пена.
— А теперь мы посмотрим… — прохрипел Радивой, из уголка рта побежала, стекая на грудь, струйка крови. — Посмотрим… кто веселее смеется!
Меч с шипением выскользнул из ножен. Великан отступил на шаг, поднимая огромную секиру. На его лице было неверие, падение барьера явно застало его врасплох. Радивой прыгнул вперед, рубанул наотмашь. Булатный клинок звякнул о подставленную рукоять секиры, гигант ударил в ответ, лезвие просвистело в пальце над головой вовремя пригнувшегося Радивоя. Воин ударил снизу, под руки и великан с криком боли отскочил назад. На толстой волчовке расплывалась бесформенным пятном кровавая полоса.
— Посмотрим… кто… веселее… — срывающимся на хрип голосом проговорил Радивой, стряхивая с клинка тяжелые капли.
Он бросился на великана, занося меч в широком замахе. Исполин взревел, качнулся вбок, пропуская удар, лезвие его секиры метнулось к воину, с тяжким гудением рассекая неподвижный воздух. Радивой принял удар на клинок, страшный звон эхом прокатился по лесу. Воин ударил в ответ, великан закрылся рукоятью, ударил в свой черед…
Воины Радивоя заворожено наблюдали за поединком. Они не могли придти на помощь предводителю — не было сил даже подняться на ноги, оставалось лишь смотреть и молить Богов… которые давно уже отвернулись от них.
Поляну оглашал звон, треск, слышалось тяжелое дыхание бойцов. Великан, не смотря на рану, был полон свежих сил, а Радивой, истратив всю свою нечеловеческую выносливость на изнурительный путь через лес и прорыв преграды, находился на последнем издыхании. Он истекал кровь, хлеставшей из носа, брызгавшей изо рта с каждым вздохом. Но даже сейчас он не уступал исполину в силе и быстроте. Удары его обрушивались на противника с невиданной мощью, тот содрогался под безудержным напором воина, защищался, с трудом успевая выбрать момент для ответного удара.
Словно что-то вселилось в Радивоя, придавая новые и новые силы, хотя жизнь уходила из него с каждой каплей крови, с каждым нанесенным им ударом. Великан отступал к краю поляны, пытался уйти в сторону, но всюду натыкался на булат длинного меча. Рукоять секиры покрылась глубокими щербинами, будто неумелый лесоруб пытался срубить столетнюю сосну. В глазах исполина появилось затравленное выражение, он отбивался, пятясь к стене деревьев на краю поляны, взмахи его стали короче, удары неувереннее. Радивой наседал, вкладывая в богатырские удары последние капли жизни.
Великан сделал еще шаг назад, уперся спиной в ствол могучего дуба. Радивой замахнулся, обрушил сверху прямой, сокрушительный удар. Исполин вновь закрылся, раздался треск и рукоять секиры распалась надвое, успев, однако, ослабить удар, пришедшийся в середину лба.
Великан отскочил в сторону, пытаясь утереть залившую глаза кровь, споткнулся, и шумно рухнул в кусты. Радивой мгновенно оказался рядом, занося меч для последнего удара…
С темного неба, сквозь переплетение ветвей в середину поляны ударила белая молния.