Куда держит путь президент Обама?
Примечание автора: эту заметку я опубликовал в 2010 году. Многое изменилось, но я считаю, что общий смысл сохранился.
«Как лидер предвыборной гонки 2008 года в 2010-м оказался в тупике» — написано на обложке журнала Newsweek выпуска 1 февраля 2010 года.
Мне кажется, я знаю ответ, и он во многом имеет отношение к моей теории жизненного цикла организаций (подробнее читайте в моей книге «Управление жизненным циклом корпораций»).
Новая роль правительства
В 1930-х годах, по моему мнению, Соединенные Штаты находились в стадии юности их жизненного цикла.
Сочетание факторов — от кейнсианской экономики до падения рынка ценных бумаг в 1929 году — обусловило необходимость государственного вмешательства в экономику, принявшего форму «Нового курса» Рузвельта. Эти изменения привели к росту влияния роли (А) — руководителя с административным стилем управления, и в 1950-х США достигли стадии расцвета.
Это была здоровая трансформация. Развитие роли (А) не мешало духу (Е) (предпринимателя), поскольку рыночная экономика была в самом расцвете. Большой размер рынка обеспечивал предпринимателям возможности маневра, а относительная независимость отдельных штатов удерживала власть федерального правительства в разумных рамках. Далее, принципы и практика государственного вмешательства оставались, образно говоря, в пеленках. И наконец, постоянное перетягивание электората от республиканцев к демократам и обратно препятствовало окостенению роли (А).
Тем не менее влияние роли (А) продолжало расти. Расходы правительства как процент ВВП росли экспоненциально, и регулятивное законодательство начало поглощать большую часть времени и сил законодательных органов. Это было неизбежно: растущую потребность в государственном регулировании обусловили ускоренные темпы изменений.
В промежутке между 1930-ми и 1960-ми усиливающаяся роль правительства в экономике имела функциональный смысл, поддерживая переход системы из юности в расцвет. Однако впоследствии влияние роли (А) начало подталкивать систему к старению.
Процесс старения
Процесс старения нелинеен. Благодаря технологическим инновациям: сначала компьютерная революция, затем интернет-бум, а теперь инициативы по охране окружающей среды — предприниматель (Е) оставался активным. Однако роль (А) благодаря скорости изменений в это время неизбежно росла.
По мере старения система становится все менее и менее управляемой. Руководитель системы — президент — начинает терять контроль.
Как президент может потерять контроль, когда правительство разрослось до размеров левиафана?
Вспоминается случай, произошедший со мной много лет назад. Я должен был прочитать лекцию на управленческой конференции в загородном отеле. Утром я решил покататься на лошади. Достаточно быстро я понял, что лошадь давно привыкла возить туристов. Она знала дорогу с закрытыми глазами и понимала, когда отпущенное на прогулку время подходило к концу. Я попытался заставить ее перейти на галоп и подняться на холм. Лошадь сделала два шага в сторону от протоптанной дороги и остановилась, а затем вернулась обратно на дорогу. Я попытался заставить ее спуститься галопом вниз с холма. (Заметьте, я старался найти компромисс.) Она воспротивилась. На этот раз она будто бы пыталась мне сказать: «Вернись на дорогу и не строй из себя».
Кто тут главный: я или лошадь?
Остаток отведенного мне часа я пытался делать вид, что я тут главный, но, по сути, позволил лошади отвезти меня обратно к стойлу по пути, который был ей знаком.
Вот так, наверное, чувствует себя и любой новоизбранный президент. Во время предвыборной кампании у него есть видение, план и желание осуществить изменения, однако как только он добирается до Белого дома, «до власти», оказывается, что все не так. Теперь ему нужно заставить правительство работать, а законодательные органы — сотрудничать. Бюрократы и Конгресс привыкли делать все по-своему. Для того чтобы изменить их привычный образ работы и добиться сотрудничества, если это вообще возможно, требуются усилия.
США стареют как система. Правительственный аппарат становится все массивнее, и расходы на его содержание как доля ВВП достигают заоблачных высот.
Где мы сегодня
На какой стадии жизненного цикла Соединенные Штаты находятся сегодня? На стадии перехода от стабильности к аристократии с ранними признаками приближения «охоты на ведьм».
Когда система проявляет ранние признаки старения, ей нужны (Е) предприниматель и (I) интегратор — изменения с возможностью интеграции; именно эту идею Барак Обама «продал», а избиратели «купили». Именно эта идея сформировала его имидж лидера. Он был избран на волне обещания, что сделает все необходимое, чтобы развернуть стареющую систему и спасти ее от запустения.
Другими словами, Обама был избран на волне обещания заставить лошадь подняться на холм. Но по причине крайне ограниченного политического опыта он не знал, как тяжело будет заставить старую лошадь перейти на галоп. Он взвалил на себя непосильную ношу: реформу здравоохранения, переговоры с Афганистаном, Ираком и Ираном, а также разрешение кредитного кризиса, терзающего экономику. Он слишком много пообещал.
Тем не менее все его решения направлены на увеличение роли правительства, что означает еще больше (А) и старение еще быстрее. В такой ситуации люди ожидают больше (Р) — результатов, а он не может их обеспечить.
В результате популярность президента в общественных опросах стремительно снижается до уровня, на котором его скоро начнут считать провалившимся на втором году правления, задолго до переизбрания.
Я считаю, что это предсказуемое развитие событий. США находятся в упадке, в стадии старения, приближаясь к стадии «охоты на ведьм», когда, подобно сюжету знаменитой пьесы Артура Миллера «Суровое испытание», вместо решения системных проблем люди начинают искать виноватого. Они думают, что если принести вождя в жертву (или, в нашем случае, не переизбрать его), на его месте появится новый, способный решить проблемы.
Изменить систему
Нам нужен не новый наездник, а новая лошадь. Нужно изменить систему. Смена президента не приведет к необходимым изменениям. Уверяю вас: ни один новый президент не получит общественной поддержки. Общественное мнение будет все хуже и хуже, и люди начнут призывать к импичменту. Почему? Потому что на этой стадии жизненного цикла у людей возникает непреодолимое желание свергать своих руководителей, что бы они ни делали.
Если я прав, что остается? Нам нужно перестроить систему. Я говорю не о том, чтобы увеличить или уменьшить роль правительства; нам нужно нечто новое: новая, современная капиталистическая система, основанная на сотрудничестве между руководителями и работниками; новый метод контроля — не только со стороны пассивных акционеров, но и со стороны работников, которые знают предприятие изнутри.
А это, по сути, революция.
Я надеюсь, что эту революцию можно осуществить мирным путем. Массовое «Движение чаепития» (Tea Party), сложившееся в оппозиции реформам Обамы, названо по мотивам Бостонского чаепития 1773 года — акции протеста против английского колониального правительства. С этой акции началась Американская революция. Может быть, подсознательно мы готовимся к необходимой масштабной перемене.
Чтобы перестроить систему, нужно принести в жертву священных коров, которые стоят на пути прогресса. Нас сдерживают возведенные в статус религии отношения противостояния в организационной динамике: профсоюзы против менеджмента, руководители друг против друга.
По мере того как мы становимся все более независимыми, нам необходимо больше сотрудничать. Сегодня мы независимы и конкурируем друг с другом. Это нужно изменить. Такая перемена не может произойти в рамках нынешней системы, и кредитный кризис, каким бы тяжелым он ни был, — только первый звонок о необходимости изменений.
Президент Обама — не плохой президент.
Его просто избрали в такой момент, когда ни один президент не может противостоять разочарованному населению; не может осуществить перемены в грузном бюрократическом аппарате, во главе которого он поставлен; не может не замараться в грязных политических маневрах, стоящих на вооружении политиков.
Не он создал реку, но ему приходится по ней плыть.
Обама: оценка эффективности работы
Во время президентских выборов 2008 года, читая лекции на тему жизненного цикла организаций, я всюду спрашивал своих слушателей: на каком этапе жизненного цикла, по их мнению, находятся Соединенные Штаты? Практически единогласно люди считают, что США находятся в стадии старения.
Когда США вступили в стадию расцвета? Шестьдесят лет назад, в 1950-е годы.
Каковы признаки старения? Одним из ключевых признаков является растущая роль управления в стиле (А), утяжеление чиновничьего аппарата и растущие правительственные расходы относительно ВВП.
Стареющая система
Описывая жизненный цикл организаций, я часто упоминаю, что рост влияния роли (А), начавшийся в США в 1930-х годах, был желаемой переменой, благодаря которой страна перешла из стадии «давай-давай» в стадию юности, а затем и расцвета. Однако то, что хорошо на одной стадии цикла, на другой может играть дезинтегрирующую роль. Функция (А) — государственное регулирование экономики сообразно кейнсианской теории — разрослась как грибы после дождя и повлекла за собой старение.
Когда система начинает стареть, она начинает разваливаться по частям.
Первые очевидные признаки дезинтеграции были заметны в предвыборном лозунге Ричарда Никсона в 1968 году: «Соберемся вместе».
Обычно, когда система стареет, люди начинают искать такого лидера, который работает в стиле (E) (предприниматель) и (I) (интегратор). Именно это пообещал избирателям Барак Обама. За него проголосовали, и он оказался за рулем машины без тормозов, катящейся вниз под горку.
Насколько эффективен Обама?
Он определенно пытается изменить систему. Как писал Макиавелли, хочешь, чтобы тебя ненавидели, — попробуй изменить мир. Обаму ненавидят больше, чем любого президента до него. Джорджа Буша-младшего презирали. Обаму ненавидят. Если судить по средствам массовой информации, он все делает не так. Почему? Потому что он пытается внедрить изменения, или дело в чем-то другом?
Легкое решение: нападем на вождя
Занимаясь управлением жизненным циклом организаций, я заметил, что, когда система приближается к стадии «охоты на ведьм» — поздней фазе старения — люди начинают нападать на своих руководителей. Они чувствуют боль и, вместо того чтобы пытаться понять, что не так с системой, вызывающей боль, персонализируют причину и нападают на руководителей.
Я считаю, что, кого бы ни избрали, будь то Джон Маккейн или любой другой кандидат, он оказался бы в таком же переплете, как президент Обама: его бы без конца критиковали, что бы он ни делал.
Следующему президенту придется еще хуже.
Его общественная оценка упадет еще быстрее, чем у Обамы.
Обама пытается подчинить себе систему. Даже если кто-то не согласен с его реформами, нужно признать, что он предпринимает хотя бы что-то. Если бы он ничего не делал, его бы критиковали еще больше. Он в проигрышной ситуации: если что-то предпринимает, его критикуют независимо от направления; если ничего не делает, его критикуют за бессилие. Другими словами, критика президентства Обамы вызвана не его конкретными действиями, а положением США в их жизненном цикле. И ситуация только ухудшится.
Если я правильно оцениваю положение США в стадии старения, то в недалеком будущем нас ждут массовые волнения, беспорядки, столкновения имущих и неимущих, восстания и расцвет антисемитизма.
Снижение национального дефицита
Страна в кризисе. Государственный долг США, попросту говоря, достиг ЧУДОВИЩНЫХ размеров — таких, что даже политики заволновались. Лидеры страны говорят: «Я волнуюсь не за будущее наших детей и внуков. Я волнуюсь за нас, за наше настоящее».
Нетрудно понять, откуда проистекает государственный долг: правительство расходует больше, чем собирает. Для того чтобы остановить рост долга, исполнительная и законодательная ветви правительства должны договориться между собой о том, как увеличить доходы (то есть налоги) и/или как снизить расходы.
Звучит просто, не так ли? Корпорации, семьи и отдельные люди — всем нам приходится решать аналогичную проблему.
Не все так просто
Высокий процент разводов происходит по причине разногласия между супругами о том, какие расходы снизить и как и где больше заработать. Когда человек не может справиться с проблемой дефицита, он зачастую оказывается бездомным.
Эту проблему решить непросто. Люди допускают ошибки. Для того чтобы снизить расходы, можно изменить либо что вы делаете, либо как вы это делаете. Можно изменить (Р) (результат) или (А) (администрирование).
Для того чтобы изменить что вы делаете, в случае корпораций приходится урезать предлагаемые услуги. Так, например, поступают авиалинии. Вы заметили, что приходится дольше стоять в очереди на регистрацию? А как снизилось качество питания на борту? Обслуживание становится все хуже и хуже. Для того чтобы увеличить доходы, авиалинии тоже меняют то, что делают: начинают брать сборы за перевоз багажа и за все то, что раньше было бесплатным.
Для того чтобы изменить как вы что-то делаете (как вы делаете (А) — администрирование), нужно уменьшить бюрократию: уровень за уровнем менеджеров, вице-президентов, помощников и прочие функции, которые разрастаются в корпорациях по мере их взросления на разных этапах жизненного цикла.
Что происходит сегодня, когда правительство пытается сократить бюджетные расходы?
Правительство совершает те же ошибки, что и многие корпорации: вместо того чтобы стрясти жир и потерять лишний вес, они подрезают мышечную массу — такие важные государственные услуги, как образование, медицинское страхование, оборона, социальная поддержка и пенсия (повышая пенсионный возраст).
Как насчет расходов на администрацию, то есть государственных чиновников? Не тех, кто непосредственно оказывает социальные услуги, не полицейских или учителей, а мириады начальников, координаторов, помощников и заместителей? Всех, кто сидит между президентом и теми, кто работает на передовой?
Знаете, сколько человек работает в Белом доме? Четыреста пятьдесят четыре! А знаете, сколько работало во время Эйзенхауэра, не так давно, в 1950-е годы? Сто тридцать восемь. Количество увеличилось в три раза. Вот еще цифры: в 1946-м на бюджетных должностях состояло шесть миллионов человек. В 2006-м их более девятнадцати миллионов. Рост 330 %.
Конечно, бюджетные расходы растут, потому что правительство принимает на себя все больше разных функций. Это видно по доле бюджетных расходов в ВВП. «Отчет о внутреннем продукте и его статьях», подготовленный Бюро экономического анализа, показывает, что «стоимость» правительства в 1961 году составляла примерно 24,25 % ВВП, а в 2003-м она достигла 31 %, увеличившись на 33 %.
Важная деталь
Необходимо понять: я предлагаю задуматься о том, что быстрее всего растет административный компонент правительственного аппарата. Почему я так считаю? Я так думаю на основании моего понимания жизненного цикла организаций. (Подробнее читайте в моей книге .) Я полагаю, что США как страна начали стареть, а в процессе старения административная подсистема, в нашем случае правительство (включая федеральный, штатный и местный уровни), поглощает непропорционально большую долю бюджета. Это по аналогии с жиром, который накапливается с возрастом и который становится все тяжелее сжигать.
Проблема, таким образом, заключается не в самом дефиците, а в его причине — стремительно растущих бюрократических расходах. Сокращение бюджетных услуг вместо снижения бюрократии — это неправильно.
Представьте: человек встал на весы и обнаружил пятьдесят лишних фунтов жира. Если отрезать ему ногу, его вес нормализуется.
Зачем отрезать «мышцы» (услуги), когда надо отрезать «жир» (административную прослойку)?
Корпорациям проще сокращать предлагаемые услуги, чем воевать с собственным менеджментом. Они боятся потерять контроль. А если все компании в рамках одной отрасли урежут услуги (что не запрещено законом, поскольку не является сговором), то ни у кого не будет конкурентного преимущества.
Что касается правительства, нужно учитывать политический фактор. Чиновники могут не только бастовать — они могут оставить политика без офиса. Сколько вы знаете политиков, которые не держатся за свое кресло?
Правда, сокращение бюджетных услуг плохо отражается на общественном мнении, но политики снижают услуги наиболее слабым избирателям: больным, пожилым и детям.
Намного опаснее было бы пытаться ущемить интересы «взрослых» избирателей. Это может привести к параличу всей страны — посмотрите на Францию.
Демократия и ее опасность
Пока мы верим в демократию и допускаем, что ее слабым местом является неспособность проводить в жизнь непопулярные политические решения, нам приходится иметь дело с побочными эффектами выбранной нами системы.
Опасна ли демократия? Считаю, да. Со временем недовольство правительством достигнет взрывоопасного уровня, как в Греции. Население захочет выбрать такого вождя, который сильной рукой установит в обществе порядок.
Согласно известной модели, политические системы развиваются (дегенерируют?) циклически: демократия сменяется анархией, анархия — диктатурой, диктатуру свергает олигархия, превращающаяся со временем в демократию, и т. д., и т. п.
Мы живем в интересные времена (помните китайское проклятие?).
Дополнительные материалы:
«Отчет о внутреннем продукте и его статьях». Бюро экономического анализа (NIPA report, Bureau of Economic Analysis):
Кадровая статистика Белого дома:
Когда имидж важнее смысла
По моим наблюдениям, в обществе, в котором мы (я имею в виду граждан Соединенных Штатов Америки) живем, форма все в большей степени становится важнее, чем функция: внешний вид оказывается важнее содержания.
Средство коммуникации является сообщением
Обратим внимание на киноиндустрию. Технология впечатляет: машины летают по воздуху, роботы трансформируются на глазах, звук такой, что кресло сотрясается. Между тем содержание идиотическое и даже оскорбительное. Я, например, давно перестал смотреть американские фильмы: не хочу тратить свое время впустую.
Маршалл Маклюэн написал: «Средство коммуникации является сообщением», и этим все сказано. Данный принцип очевиден в таких художественных формах, как телевидение, кино и пластические искусства, когда технология производства зачастую имеет большее значение, чем художественный смысл. Это часто заметно в архитектуре, особенно когда форма захватывает дух, а функциональность хромает.
Этот принцип приложим и ко всем прочим аспектам нашей культуры. Посмотрите на систему образования. С одной стороны, методы выставления оценок изменились, и создается такое впечатление, будто все студенты преуспевают и система образования очень эффективна. С другой стороны, содержание учебников хуже некуда: выпускники не умеют ни читать, ни считать. У меня однажды был студент-аспирант, который без компьютера не мог умножать.
То же самое в здравоохранении.
Реформа здравоохранения Обамы не первый шаг на этом пути, но определенно шаг в неверном направлении.
В рамках реформы, на первый взгляд, может показаться, что здравоохранение улучшилось: население будет проводить меньше времени в больницах, и стоимость медицинских услуг начнет снижаться. Однако здоровье населения тоже пойдет на убыль, потому что медицинским работникам придется передать процесс принятия решений в руки бюрократов.
Упаковка
Это отражается и в индустрии готовых к употреблению продуктов. Упаковка безупречна. Она обещает пользу для здоровья, приятный вкус, да хоть бессмертие. Успех измеряется количеством покупателей. Но если вы будете регулярно питаться этими продуктами, они вас погубят.
Форма важнее содержания?
Этот феномен отражается и в политике. Говорят, Ричард Никсон проиграл на выборах 1960 года Джону Кеннеди потому, что отказался от макияжа на телевизионных дебатах. Представляете? В 2000-м я был в шоке, когда Эл Гор поменял прическу, чтобы больше походить на Рональда Рейгана. Как будто это должно было прибавить голосов избирателей!
То же самое мы увидим на президентских выборах в ноябре. Я считаю, что многие избиратели делают выбор между кандидатами не на основе разницы политических взглядов, а по внешним факторам: как те ведут себя на сцене, как разговаривают, с какими интонациями. Голоса избирателей будут определяться формой, а не содержанием. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь опросил избирателей: «В чем состоит политическая программа Барака Обамы? А Митта Ромни?» Я думаю, что многие избиратели не имеют никакого представления о программах кандидатов. Тем не менее большинство уже решили, за кого голосовать в ноябре.
Если я прав в этом отношении, то победит Обама. Он производит более искреннее впечатление. Он лучше Ромни как оратор. Он делает паузы в нужных местах, его жесты правильны, интонация идеальна, а голос вибрирует, когда нужно. Он пользуется телеподсказкой, но вы этого даже не заметите. Он настолько талантливый оратор, что кажется, будто выступает спонтанно и обращается лично к вам. Он симпатичен, расслаблен, много улыбается. Свободно двигается по сцене, как будто в танце. Аплодирует слушателям. С Обамой вам комфортно. Он теплый, спокойный и ведет себя так, словно уже победил.
С другой стороны, Ромни производит впечатление холодного, далекого человека, которому неудобно в своей шкуре, который слишком старается понравиться. Он часто выглядит так, словно выучил речь, написанную другими людьми. Он далеко не так «аутентичен», как Обама.
Если я прав и форма важнее содержания, многие проголосуют за Обаму, не разбираясь в его политической программе.
Опасно делать подобные прогнозы, но мы все любим гадать о будущем. Посмотрим, угадал я или нет.
Лидерский стиль Обамы
На первом курсе университета я записался на курс по международным отношениям. На первом занятии профессор сказал, что межличностная этика неприменима к отношениям между странами. Методы, подходящие для семейной терапии или организации общественных отношений, не работают в международных отношениях, сказал он. Не знаю, прав ли он, но есть смысл это обсудить.
Управленческий стиль Обамы
Четыре года назад, когда Барака Обаму избрали президентом США, мы с рядом сотрудников провели анализ его обращения при вступлении в должность и попытались диагностировать его управленческий стиль. Мы пришли к выводу, что его стиль преимущественно (I) — интегратор. Сегодня, спустя четыре года, могу сказать, что мы с коллегами не ошиблись. В данной заметке я хочу сосредоточиться на том, как стиль (I) проявился во внешней политике Обамы.
Обама начал свою карьеру в роли общественного организатора, и такие задачи, как международные отношения, решает как общественный организатор, прибегая к тщательной интеграции. Он неконфликтен. Для сравнения: представьте в роли президента США адвоката Алана Дершовица. Или Джона Маккейна, если бы его избрали вместо Обамы. Как бы они отреагировали на мусульманские волнения и убийство посла США в Ливии Кристофера Стивенса? Они бы зачитали бунтовщикам закон против публичных беспорядков, вот как они бы поступили. А что Обама, общественный организатор, сказал по поводу антиамериканских демонстраций на Ближнем Востоке? Он извинился, как будто это вина США, что отдельно взятый американец, пользуясь свободой слова, снял фильм, оскорбляющий чувства радикальных мусульман. Обама, очевидно, верит, что «доброта», понимание и сочувствие заразны. Может быть, это верно в отношении общественных отношений, но к международным отношениям неприменимо.
По другим правилам
Налаживание мостов между Америкой и ее противниками, особенно в арабском мире, где миротворческие усилия считают признаком слабости, не приносит результатов. Методы семейной терапии и общественной организации, очевидно, неприменимы в международных отношениях, особенно с народами, проявляющими в наш адрес агрессию.
На Ближнем Востоке доминируют правила базарной торговли. Надо торговаться. Если вы согласитесь на первое же предложение, вас посчитают слабаком, который и дальше будет соглашаться, если поднять цены, поставить невыполнимые условия или просто вас игнорировать.
Именно так сейчас развиваются наши отношения с Ираном, по моему мнению.
Как общественный организатор поступит с членом сообщества, который выступает его союзником, однако при этом создает разные проблемы? Я имею в виду Израиль. Общественный организатор попытается обуздать, отделить и изолировать буяна. Он не будет его поддерживать — с чего бы? Тот и так ему союзник. Так, по моим наблюдениям, поступает Обама. Вместо того чтобы угрожать или наказывать Израиль, он посылает миллиарды долларов материальной помощи в страны, которые укрывают террористов. Обама кланяется королю Саудовской Аравии — страны, которая пестует медресе, то есть школы, обучающие граждан ненависти по отношению к Западу.
Первая зарубежная поездка Обамы в качестве президента США была в Египет. Его обращение к мусульманскому миру в Каире было попыткой навести мосты. В 2010-м в обращении к мусульманам на Рамадан он подчеркнул, что американские мусульмане сделали значительный вклад в развитие США. Интересно, о каком вкладе идет речь, но для лидера со стилем (I) это и не важно. Его стиль — прогибаться в любую сторону, лишь бы это помогало делу мира и союзничества; таков классический стиль (I).
Примечание автора: я не критикую, но и не поддерживаю Обаму. Я только пытаюсь проанализировать его лидерский стиль. Вам судить, конструктивен ли он. Возможно, в современном мире, в глобальном сообществе, в одной деревне, этот стиль (I) — именно то, что нужно. В данной заметке я не берусь судить — это в другой раз.
Ограничение права на хранение и ношение огнестрельного оружия
Родительские комитеты, учителя по всей стране и лично президент Соединенных Штатов требуют ограничить право на хранение и ношение огнестрельного оружия. Я считаю, что одного контроля недостаточно, чтобы решить проблему массовых убийств.
Пройдясь по центральной улице любого израильского города, вы заметите массу молодых солдат 18–20 лет обоего пола, вооруженных ружьями. Это вызвано необходимостью предотвращать террористические акты. Вопреки доступности оружия и даже, скорее, по причине его распространенности, в Израиле не бывает массовых убийств.
Я считаю, что одной из причин частых массовых расстрелов в США является наследие Дикого Запада. Его воспевают в фильмах и на телевидении, тем самым окружая огнестрельное оружие героическим ореолом. Кроме того, оружие показывают в полицейских сериалах, фильмах о гангстерах, драмах жанра нуар, а также новостных репортажах об агрессивных подростках. Телевидение и кино, поп-культура показывают убийства без следа эмоции. Совершенно не стесняясь.
Мы настолько очерствели от насилия в кино и на телевидении, что безучастны к картинам убийств и смерти.
Между тем эти картины провоцируют людей с умственными проблемами или отсутствием совести. Людей с умственными недостатками и ограниченным воображением привлекают героические образы, далекие от реальной жизни. Неудивительно, что некоторые убийцы отправляются на преступление в нарядах, копирующих боевое обмундирование из фильмов. Такая идея появилась не из воздуха. Очевидно, не только искусство имитирует жизнь, но и наоборот.
Начиная с наследия Дикого Запада и заканчивая фильмами и передачами, эксплуатирующими это наследие в погоне за прибылью, культура насилия не убывает, а развивается.
Что делать?
Нужно ввести контроль оборота оружия, даже если этого недостаточно для решения проблемы. Так мы остановим рост проблемы и, возможно, предотвратим ряд убийств, затруднив возможности приобретения оружия. Однако чтобы решить проблему полностью, необходимо искоренить ее источник: следует запретить показ насилия в кино и на телевидении. Сделать это незаконным. Перестать этим восторгаться. Считать отвратительным.
Вот вам аналогия: с болота, где живут комары, распространяется малярия. Бесполезно убивать комаров. Нужно иссушить болото. На это нужно время. Между тем можно попытаться остановить дальнейшее размножение комаров. То же самое с оружием: на то, чтобы изменить культуру, потребуется время. Ограничение права на хранение и ношение оружия поможет облегчить ситуацию.
Что ж, мы нашли решение? К сожалению, нет.
Дело в том, что мы не можем ничего сделать. Ограничение права на хранение и ношение оружия требует изменения поправки к Конституции, согласно которой это неотъемлемое право любого гражданина. А запрет на показ насилия в индустрии развлечений требует изменения поправки, гарантирующей свободу слова.
Есть ли на политической арене сила, готовая изменить Конституцию? Двойной удар — две поправки. Вероятность, что это произойдет, я оцениваю близкой к нулю.
Мы можем бить себя в грудь и рвать на себе волосы по поводу права на оружие, но это ни к чему не приведет, пока не внесены изменения в Конституцию. А это, боюсь, нереально.
Что тогда? Носите пистолет для обороны. Нанимайте вооруженную охрану в школы. Выходит, неожиданно для меня, что мой анализ идет на пользу Национальной стрелковой ассоциации.
Есть ли предел безумию?