Письмо поэта
Здравствуйте, Мурад Эскендерович! Читаю ваши книги, могу сказать, много горечи доставляют они нам, забывшим своих предков. Хочу поддержать их доброй завистью: вы озарены светом Тенгри и потому счастливы, ибо вы – избранный. Это стихотворение родилось тотчас, как начал читать «Дыхание Армагеддона».
Мифотворчеству вопреки Мураду Аджи
«Я пишу свои книги, страдая»,
Чем мне горечь души утолить,
Если правда – давно не святая,
И во лжи всем приходится жить.
Археолог вскопает лопатой
Глянец Лжи, но паркетный лакей
Все, что вскрыто в курганах горбатых,
Постарается спрятать в музей.
И угодливо смолкнет запасник,
Только я – сумасшедший фанат,
Нет, – счастливец в Истории страстной,
Озаренный искомым величием дат.
Мне не надо придумывать нечто,
Все, что вызнал, полынной травой
Глянец Лжи прорывая беспечный,
В книге каждой, как пламень живой.
Да, сгорает в огне саламандра,
И про рукописи зря говорят,
Не хочу быть безумной Кассандрой,
Но костры всем правдивым сулят.
Мы не любим уроки и знанья,
Мы с рожденья мудры на века,
Задолбив назубок в свою память:
«Горе, горе – всегда от ума!»
Нет, я счастлив, нарушивший вето,
«Кто есть я?» – вопрошаю себя.
Прорастает сквозь горечь ответов
Родославная гордость моя [4] .
И – последнее. Это стихи другого читателя. Они родились после «Азиатской Европы»:
Очистить память и остаться ничем…
Переписать историю и остаться никем…
Забыть о предках и остаться одной…
И это то, что зову – Родиной.
Так есть ли выбор у человека?
Есть!
Я – остаюсь!..
… но «я» ли это?..