Нижегородский кремль

Агафонов Святослав Леонидович

Глава 4. Устройство и планировка башен Нижегородского кремля

 

 

Внутренняя планировка и устройство круглых глухих башен кремля

В крепостях раннего средневековья башен почти не было. Они служили последним оплотом обороны и как опорные пункты в случае захвата стены на том или ином участке.

В XV–XVI веках роль башен изменилась; стрельба из размещенных в них казематов надежно прикрывала подступы к стенам. Сами казематы были защищены от огня противника всей толщей башенных стен. В круглых башнях отверстия бойниц, фланкирующих стену, загораживают, кроме того, закругленные части башенных стен. В русских средневековых укреплениях большие опорные башни обычно были круглыми или многоугольными, в них было сосредоточено значительное число огневых средств. Так, башни Кирилло-Белозерского монастыря имели диаметр около 20 м и высоту более 28 м; квадратные башни являлись там промежуточными и были значительно меньше. В Нижегородском же кремле главными считались квадратные башни, а две из них — Ивановская и Дмитровская — являлись основными узлами обороны нижней и верхней частей кремля.

По объемно-пространственному построению нижегородские башни в значительной степени отличаются от башен многих других русских кремлей и крепостей — они нераздельно связаны с прилегающими массивами стен соседних прясел единой системой внутренних помещений и соединяющих их переходов. Все башни., кроме Ивановской, не перегораживают сообщения по боевому ходу стены. Верхняя часть призмы квадратных башен, как и цилиндрические объемы круглых, как бы обрезаны в плоскости зубцов соседних с башней стен. Органическое единство башен и стен кремля особенно сильно выявляется после устройства общей для них системы кровельных покрытий. Если исключить некоторые особенности, связанные с конкретным функциональным назначением той или иной башни, то окажется, что, несмотря на различия в размерах, во всех башнях, как круглых — глухих, так и квадратных — воротных, система расположения казематов со всеми их деталями, устройство и конструкция входов, переходов и лестниц и в целом весь принцип планировки совершенно одинаков. Он выдерживается независимо от формы башен и, как можно сказать теперь, после расчистки и обследования остатков всех 13 башен Нижегородского кремля, распространялся первоначально на все башни без исключения.

Планы первых (вторых) ярусов глухих круглых башен Нижегородского кремля: Тайницкая, Северная, Часовая, Коромыслова, Белая, Борисоглебская, Кладовая, Пороховая. Схема С. Л. Агафонова

Оси башен при их разбивке в натуре очень редко соответствовали биссектрисе угла между направлениями соседних прясел, но выбирались по условиям расположения каждой башни. Хорда, соединявшая точки примыкания наружных стен башни к пряслам, составляла с ними неравные углы. Эта линия определяла величину башни, и обычная длина такой хорды 10,7—12 м доходит в более крупной Кладовой башне до 13 м. Центр круглой башни намечался таким образом, чтобы при заданной ширине ее поверхность стены внутреннего помещения шла бы касательно продолжению наружной линии стен соседних прясел. После этого радиусом, увеличенным на толщину стены прясла, вычерчивался наружный контур башни. К этому общему правилу вводились некоторые поправки. Так, башни, защищенные крутыми откосами, — Тайницкая, Коромыслова и другие — более вдвинуты в линию стен и центры их смещены внутрь территории кремля. Башни, стоящие на ровном месте, — Пороховая и Кладовая — заметно выступают от линии стены в сторону поля. При определении размеров башен учитывались особенности места, где они расположены. Башни, находящиеся на бровке откосов Почаинского оврага, меньше других по объемам, ширина внутри 5,2–5,5 м, стены их имеют толщину 3,3–3,5 м. Напротив, толщина стен Пороховой и Кладовой башен составляет 4 и 4,6 м, в них более обширны внутренние помещения диаметром от 6 до 6,6 м.

Все размеры башен, их отдельных частей и деталей, направление осей боевых печур, ширина и расположение лестниц и проходов точно рассчитаны и строго обусловлены практическими нуждами. Рациональность и экономичность руководили строителями Нижегородского кремля, нигде не положивших ни одного лишнего кирпича и создавших красивое и величественное сооружение.

Писцовая книга 1622 года (с. 12) так рассказывает в общих чертах об одной из башен: «Башня наугольная Коромыслова, верх шатром, а в ней три бои верхней, середней, нижней. В подошевном бою вдоль по стенам для очищения 3 окошка боевых; в среднем бою 3 окошка ж боевых; з верхнево бою з зубцов 9 окошек боевых». Мы уже знаем, что этой описи полностью доверяться нельзя. На самом деле каждая нижегородская башня имела четыре яруса-боя, в трех из них были казематы, где могли устанавливаться малокалиберные пищали: нижний, или «подошевной», и два яруса среднего боя. Верхним боем называлась завершавшая башню площадка с большими боевыми окнами между зубцами и малыми — бойницами в зубцах. Амбразуры подошвенного боя выходят почти на уровень земли, на высоте 30–40 см от дна рва, что было важно при ведении настильного огня «для очищения рва», как тогда говорили. В плане каждого яруса Коромысловой башни, как почти всех других круглых и квадратных башен, размещены не по три, а по пяти казематов — боевых печур. Три из них непосредственно связаны с центральным помещением башни, а два находятся в толще стен соседних прясел и соединены с башн" ей сводчатыми проходами. Дополнительные печуры защищают подступы к боковым сторонам башни. А ее боевые окна направлены в три стороны: два — вдоль стен прясел и одно — в сторону поля.

Из фронтальных бойниц простреливалось мертвое пространство перед самой башней. Это объясняет, почему отсутствуют средние бойницы нижнего боя в Кладовой и Пороховой башнях, которые расположены на прямых пряслах стен между более крупными квадратными башнями. Таким образом, здесь перед башнями нет мертвого пространства, а подступы к ним перекрываются огнем из дальних башен — Георгиевской, Дмитровской и Никольской. Нижний ярус Пороховой и Кладовой башен получил надежное противобомбовое укрытие как настоящий капонир.

Боевая печура в башнях Нижегородского кремля. Схема С. Л. Агафонова

Боевые печуры нижегородских башен однотипны, хотя почти невозможно найти две одинаковые по форме и размерам. Оси их направлены в зависимости от положения соседних башен; в боковых стенах часто располагаются проемы для выхода на лестницы или в соседние печуры; иногда расширение конусного свода, которым перекрыта печура, не убиралось в габаритах центрального круга, поэтому приходилось выкладывать поперечную стенку и выводить встречный свод.

Печуры имеют треугольный план с вершиной в отверстии бойницы. Площадь пола позволяет поставить пищаль на станке, некоторые из них даже были на колесах: «На Коромыслове башне: пищаль волконея медная в станку на колесах, а в ней по кружалу восемьдесят ядер, ядро в гривенку без чети, у нее пушкарь Петрушка Рыжков», как сказано в Писцовой книге 1622 года (с. 12). Такая пищаль была одна на всю башню, и в основном печуры были приспособлены для стрельбы из затинных пищалей, укрепленных на простой колоде. Их клали на широкий и глубокий (до 70–80 см) подоконник высотой 88 см. Для амортизации отдачи служил, по-видимому, толстый брус 20х20 см, гнезда для которого имеются во всех боевых печурах.

Отверстие бойницы поднято над подоконником на высоту одного ряда кирпича — на 10 см. Ширина бойниц, как уже говорилось, равна 12–15 см. Лишь иногда, например над воротами Никольской башни, бойницы среднего боя «для очищения моста» доходили до 20 см.

Широкие до 55 см окна имелись в средних ярусах Северной и Тайницкой башен. Правда, последующее изучение показало, что первоначально и там бойницы были обычной ширины и типа. Расширение же было выполнено, вероятно, в середине XVIII века и связано с приспособлением небоевого характера (в выдолбленные в камне четверти вставлялись слюдяные оконницы).

Боевые окна в печурах закрывали ставнями, для которых в боковых гнездах печур заделывали железные подставы, устраивали гнезда для закладки деревянных засовов и выкладывали ниши, куда ставни убирали при открывании окна.

Характерной особенностью Нижегородского кремля является оборудование почти всех казематов и боевых печур в башнях вентиляционными каналами для отвода дыма и пороховых газов, образующихся при стрельбе. Для этого в своде печуры сделано отверстие 20х20 см, а в наружной стене на 1,2–1,5 м выше бойницы — щель шириной в полкирпича и высотой в четыре ряда кладки.

Боевые окна обрамлялись белокаменными блоками. Причем боковые щеки ставили по высоте, кратной пяти рядам кирпичной кладки, а их скосы должны были по возможности защищать от рикошета вражеских пуль.

Проходы, через которые осуществлялась связь между помещениями, обычно были шириной 110–120 см. Лестницы устраивались в толще стены и имели ту же ширину, что и проходы. Белокаменные ступени почти всех кремлевских лестниц раза в два выше современных — 31 см, проступь — 34 см, такие же ступени были и по стенам, там, где они поднимались в гору, но в этих случаях делали менее крутые уклоны с подступеньками по 25 см.

Башни имели два входа — с уровня земли и с боевой площадки стены. Обычная ширина их арочных проемов 1,2–1,25 м, при высоте 2 м. Благодаря разнице в уровнях земли снаружи и изнутри кремля нижний вход в башню располагался в круглых башнях или на уровне второго яруса, как в Пороховой, Кладовой, Коромысловой и Северной, или занимал промежуточное положение между первым и вторым ярусами, как было в Белой, Часовой, Тайницкой и Борисоглебской башнях.

При входе в башню устраивалось небольшое помещение с нишей, куда убиралось полотно открываемой двери.

На боевой ход стены можно было подняться только через одну из башен, так как отдельных лестниц на стену, как бывало в других русских крепостях, в Нижегородском кремле нигде не было. Наружные лестницы для подъема на стену у Дмитровской и Ивановской башен, которые можно видеть на старых фотографиях, были сооружены в позднейшее время — в конце XVIII или начале XIX века. Термин «городовая лестница» или «всход на город», не раз применявшийся в старинных описях, долгое время вводил в заблуждение, заставляя искать никогда не существовавшие части сооружений. В описи 1622 года всходы на стену упомянуты только в башнях Часовой, Георгиевской, Ивановской и Дмитровской. Это или неточность описи, или свидетельство того, что в обычное время двери в остальных башнях были заперты наглухо, чтобы облегчить их охрану.

В Ивановской и Дмитровской башнях каменные лестницы, предназначенные только для подъема на стену, помещались в особых пристройках к пряслу рядом с башнями. Лестницы же в Часовой или Георгиевской башнях ничем не отличались от других. Все башни имеют выходы на боевой ход стены, а ряд из них — Тайницкая, Часовая и Белая — сообщались с верхним боем только через боевой ход стены, на который выходила вторая дверь с отдельной лестницей, ведущей на четвертый ярус этих башен. Входы в верхние ярусы Часовой и Тайницкой башен, как и двери с боевого хода в Кладовую башню, отличались навеской дверных полотен не изнутри, а с наружной стороны, чего избегали в других местах кремля, как и во всех старинных русских домах. Но это, возможно, было результатом переделок XVIII века.

Особенностью Нижегородского кремля является полное отсутствие так называемого навесного, или «косого», боя — бойниц, приспособленных для поражения противника, находящегося у подошвы стены. Такие бойницы устраивались в выступающих наружу частях парапета и зубцов, они были распространены в крепостных сооружениях более раннего времени и в русских крепостях XVII века.

Казематы и боевые печуры в башнях Нижегородского кремля расположены в несколько ярусов один над другим, почти по одной отвесной линии, что позволяло вести точно направленный сосредоточенный огонь по ближайшим подступам к стенам.

Белая башня.

Среди восьми круглых башен кремля особой планировкой и большим количеством боевых печур и бойниц выделяется Белая башня. Однако следы сбитого купольного свода, ниша в юго-западном углу нижнего яруса — остатки прохода к боевой печуре в толще стены-прясла — показывают, что первоначальная структура башни не отличалась от других. К сожалению, никаких документальных данных о том, когда она переделывалась, до сих пор не обнаружено. Сведения старинных актов о Белой башне отрывочны и неточны. Так, если верить Писцовой книге 1622 года, то в каждом ее ярусе было всего по три боевых окна, но мы уже убедились во многих ошибках данного документа и можно сомневаться и в этих приводимых им цифрах. Как всегда, единственным неоспоримым источником является сам памятник (рис. 31, 32).

При изучении его выявлено, что внутреннее пространство второго яруса башни было перестроено из круглого в квадратное. В нем сделаны шесть бойниц, по две в каждой из трех наружных сторон квадрата. Третий ярус сохранил круглый план, но в его сравнительно тонких стенах устроено уже семь прямоугольных ниш с узкими бойницами. В верхнем бое «с зубцов» повторена обычная для кремля система больших и малых боевых окон.

План Белой башни в его новом виде оказался весьма близок планировкам башен русских крепостей второй половины XVI века, таких, как Соловецкий монастырь или Смоленск. На протяжении следующего столетия основные изменения в башнях касались главным образом формы бойниц, более приспособленных для установки пушек. Существенные же перемены в структуре оборонительных сооружений произошли в XVIII веке.

Чтобы узнать, когда была переделана Белая башня, посмотрим немногие сохранившиеся описи дефектов и сметы на ремонт кремля XVII–XIX веков, так как в них отражено меняющееся техническое состояние башни. Большие работы велись в кремле в 1620 году. И хотя опись не называет конкретные объекты ремонта, можно считать, как это видно из анализа документов последующего времени, что башня была перестроена именно в это время.

Изменение структуры башни можно бы отнести и к 1653 г., когда велись ремонтные работы на северном участке кремля. Однако в смете С. Задорина объекты указаны довольно точно, Белой башни среди них нет, и, вероятно, в этот период она в ремонте не нуждалась. Напротив, в описи кремля 1706 года сказано, что «Белая башня вся расселась и зубцы и стены все вывалились», причем особо упомянуты повреждения контрфорсов: «и у башни быки розсыпались».

Эти развалившиеся контрфорсы могли быть поставлены не позже середины XVII столетия, т. е. спустя известное время после перестройки башни.

Следующая опись 1732 года снова повторяет, что «башня вся ветха, быки к низу каждой стене по три сажени… ветхи ж». Видимо, и в это время никаких поправок не производилось, и в описи 1765 года сказано, что «в ней своды все упали», и, следовательно, никаких перекрытий в башне уже не было.

Далее по смете 1787 года Белую башню было намечено покрыть новой крышей и настелить полы, — весьма вероятно, крупные работы здесь не требовались. Очевидно, в 1765–1787 годах башня была укреплена и, вероятно, убраны контрфорсы. Но совершенно невозможно предположить коренную переделку всей системы расположения боевых окон башни в тот период, когда кремль перестал служить оборонным целям.

В таком состоянии башня находилась и через 40 лет. В смете 1827 года говорится, что Белая башня «покрыта железом и довольно в прочном положении». В 1831 году производится небольшой ремонт, а на следующий год мы узнаем, что в башне был размещен архив Казенной палаты.

Сейчас в третьем и четвертом ярусах Белой башни хорошо заметна более новая облицовка и частичная перекладка стен из маломерного кирпича (25,5X12,5X7,5 см) слабого обжига и низкого качества.

Это, по-видимому, остатки довольно небрежных работ конца XVMI или, вернее, первой половины XIX века. В облицовке внутренних помещений третьего яруса местами оставался старый больше-мерный кирпич.

В 1889 году башня была приспособлена под архив Нижегородской губернской ученой архивной комиссии, бойницы средних ярусов превращены в прямоугольные окна размером 102х84 см. Благодаря тому, что одновременно были изменены уровни междуэтажных перекрытий и пол третьего яруса оказался пониженным, новые подоконники совпали с первоначальным положением пола. Поэтому при реставрации средних ярусов башни размещение бойниц и их ширину удалось определить по запыленному, но свободному от раствора следу их верхов, отпечатавшемуся на перемычках позднейших окон, под доской, вставленной туда для поддержания кладки.

 

Организация обороны крепостных ворот

Ворота средневековой крепости являлись наиболее слабым звеном в системе ее обороны. Нападения на ворота нередко кончались взятием крепости, поэтому на защиту ворот обращалось тогда большое внимание. Количество их стремились ограничить: западноевропейские замки и крепости часто имеют только один выезд за линию стен. Но в Нижегородском кремле было пять башен с воротами, равномерно распределенных на горизонтальных участках стен.

Большая часть ворот была нужна только в случае осады крепости, чтобы неожиданной вылазкой помешать подготовке штурма и уничтожить осадные машины.

Охрана ворот была затруднительна и в мирное время, и в начале XVII века открыты были лишь двое ворот, те, что находились на главных направлениях путей, ведущих в кремль от речных пристаней — в Ивановской башне (рис. 33) и по сухопутным дорогам из Москвы и Казани — в Дмитровской. Все остальные ворота были наглухо заделаны; в Георгиевской башне «запущены» опускной решеткой, в Зачатской «забраны тыном стоячим», «ворота невеликие» в стене между Северной и Тайницкой башнями, обращенные на крутые склоны Почаинского оврага, были «заставлены стоячим тыном и запущены запускной решеткой», а к 1706 году ворота Никольской башни даже оказались заложенными кирпичом (рис. 34).

Для удобного размещения ворот все эти башни построены квадратными в плане. В то же время их внутренняя планировка прежде всего должна была обеспечить фланкирование стен и поэтому была во многом подобна круглым башням. Только проезд, занимающий почти целиком первый или, что чаще, второй ярус башни, заставлял вносить поправки в общую схему плана: так, отдельные входы вели в правую и левую части башен, боевые печуры, фланкировавшие соседние прясла и проходы в них, были тщательно изолированы от проезда.

Защита ворот осуществлялась сложной системой препятствий, которые должен был преодолеть противник. Чтобы попасть к Никольским или другим воротам Нижегородского кремля, нужно было пройти сначала по длинному деревянному мосту, рубленному «на клетках». Между ним и башней оставался промежуток, в который опускали подъемный мост. Этот тяжелый щит, поднятый в вертикальное положение, закрывал проем ворот и точно утапливался в специальное углубление в каменной стене башни. Благодаря небольшому выступу кирпичной кладки противник, даже применяя рычаги, не смог бы сдвинуть с места сплоченный из бревен или толстых плах щит — первую и достаточно серьезную преграду на пути внутрь башни.

Все эти деревянные части давно погибли, и размеры их можно определить сейчас только по деталям каменной кладки. Так, высота ниши в наружной стене башни должна соответствовать длине подъемной части моста. Кирпичная облицовка над воротами Георгиевской башни, хорошо сохранившаяся в первоначальном виде, позволила уточнить размер подъемного моста, оказавшийся равным 5,3 м. Высота проема ворот Георгиевской башни 3,52 м, почти такая же в Никольской башне — 3,5 м, видимо, мосты в них также были одинаковыми. Такие размеры щита подъемного моста достаточны и для того, чтобы закрыть проем значительно более высоких ворот главных въездов в город — Дмитровской (4,35 м) и Ивановской (4,8 м) башен, но можно предположить, что мосты в них были соответственно крупнее по размерам.

За арочным проемом наружных ворот последовательно идут: первая камера, куда убираются полотнища створных ворот, вторая — обширное главное помещение башни, третья камера — проход, где размещаются затворы вторых и третьих ворот башни. Все эти помещения располагаются на одной оси, как было в кремлях Москвы или Коломны, и в противоположность многим средневековым крепостям, где проезд внутри башни делал поворот и вторые ворота устраивались в боковой стене. Количество и назначение помещений проездного узла, как и порядок последовательного расположения преград, был во всех четырех сохранившихся воротных башнях Нижегородского кремля совершенно одинаков.

Проем наружных ворот изнутри закрывался створными воротами. Когда их открывали, полотнища прижимались к боковым стенам первой камеры, что определяло ее глубину. Ширина же камеры была лишь немного больше самого проема.

От главного помещения первая камера Ивановской и Дмитровской башен отделялась аркой, разделенной на две продольной щелью, в которой двигалась опускная решетка — герса. В Георгиевской и Никольской башнях таких двойных арок не было^ и герса проходила непосредственно сквозь свод первой камеры, двигаясь по вертикальным пазам в ее стенах.

В своде первой камеры Ивановской башни были сделаны два отверстия размером 33х33 см, через которые можно было сверху обстреливать осаждающих и лить на них кипяток — вар, если противник проникнет за ворота. Подобных отверстий в остальных башнях не обнаружено.

За первой камерой расположено главное помещение башни, достаточно просторное, чтобы тут могли собраться 100–150 воинов перед вылазкой или после сражения. Размеры этого помещения в башнях Нижегородского кремля колеблются: от 6,6х7,5 м — в Георгиевской башне до 8,95х9 м — в Дмитровской башне.

Планы воротных ярусов квадратных башен Нижегородского кремля: Георгиевская, Дмитровская, Никольская, Ивановская. Схема С. Л. Агафонова

В боковых стенах главного помещения всех четырех башен выложены боевые печуры, являвшиеся дополнительными огневыми точками. Кроме них, в углах всех башен, исключая Георгиевскую, имелись казематы обычного типа, изолированные от помещений, связанных с воротами. Из них можно было обстреливать подступы к соседним пряслам и после захвата противником главного помещения, а из особых боевых окон и само главное помещение башни. Бойницы этого внутреннего боя имелись во всех башнях, кроме Георгиевской, где для таких угловых казематов не хватило места. Внутренний бой был обнаружен в нетронутом виде при детальном исследовании Никольской башни. Угловые печуры ее были еще в давнее время засыпаны землей и замурованы, а боевые окна со стороны главного помещения залицованы без всяких признаков существования в стенах каких-либо проемов. Такие же бойницы были найдены при расчистке угловых боевых печур в Дмитровской башне. В Ивановской башне бойницы внутреннего боя, несомненно, были, так как в углах внутренних башен, смежных с главным помещением, имелись участки позднейшей кирпичной закладки. Очевидно, здесь были окна, заложенные в XVIII веке при устройстве в башне тюремных камер. Во время реставрационных работ 1950 года эти закладки были приняты за результаты обычного ремонта, и бойницы внутреннего боя остались не восстановленными.

Для выхода в кремль служила третья камера. Она представляет собой довольно длинный и широкий проход, поскольку в него должны были открываться навстречу друг другу две пары створных ворот. Одни из них перекрывали выход из главного помещения в случае его захвата противником, другая пара изолировала башню со стороны кремля.

Кроме того, камера была оборудована второй в башне опускной решеткой. Обычно эта решетка устанавливалась между обоими воротами. Так было сделано в Георгиевской, Дмитровской и Никольской башнях. Только в Ивановской герса опускается перед вторыми воротами, непосредственно выделяя главное помещение башни.

Створные ворота закрывались и запирались засовами непосредственно из помещений главного проезда башни, но механизмы для подъема и опускания герсы были установлены в недоступных со стороны проезда помещениях, как это считалось необходимым во всех средневековых крепостях.

Подъемный мост.

Устройства подъемного моста сохранились почти без изменений в Георгиевской башне, потому что ворота в ней были закрыты 350 лет тому назад. Об определении длины моста по высоте ниши уже говорилось. Ширина ниши, равная 3,42 м, должна была быть близка к размерам мостового настила, поэтому, учитывая необходимый допуск, принимаем ширину моста около 3,3 м, что соответствует проему ворот (2,84 м), увеличенному на 20 см в каждую сторону. Общий размер щита получается равным 5,2х3,3 м. Длина его уменьшена здесь на 10 см, которые требуются для шарнирного крепления подвижной части моста.

При расчистке нижней части ворот Никольской башни была обнаружена чрезвычайно редкая деталь, утраченная почти во всех русских кремлях, — в кладке западной стороны воротной ниши оказалась заделанной железная проушина (рис. 36). В отверстии диаметром 55 мм закреплялась железная ось, где вращался щит подъемного моста. Поднимали его двумя рычагами, которые двигались в специальных вертикальных пазах по обеим сторонам проема ворот. В Георгиевской башне эти пазы шириной 23–28 см сохранились на всю высоту — 4,65 м — от низа щели до ее перекрытия. Глубина обоих пазов — 1,14 м — была рассчитана таким образом, чтобы положение задней стенки, отстоящей на 35 см от внутренней плоскости проема ворот, давало возможность установить рычаги из деревянных брусьев сечением 30—31х20—22 см. В нижнем конце пазов устроены небольшие окна, которые одновременно прорезают и наружную стену, и перекрывающий камеру свод.

Против них в стене, обращенной внутрь первой камеры, в кладку заделаны железные проушины того же диаметра, как нижние, на которых вращался щит подъемного моста. В верхние проушины была вставлена металлическая ось, и к ней крепились рычаги моста. Сложная форма проушин в виде крестовин с изогнутым хвостом обеспечивала им устойчивость при действии различно направленных динамических усилий. Древние проушины верхней оси подъемного моста сохранились в Георгиевской и Ивановской башнях.

По расчету каменных частей общая длина брусьев рычагов, служивших для подъема моста Георгиевской башни, составляет 6,39 м, причем наружный конец рычага равнялся 4,64 м, а длина внутренней половины, ограниченной положением щели опускной решетки, — 1,75 м; в Никольской (рис. 36), где устройство рычагов совершенно аналогично, — 1,8 м. Внутренние концы обоих рычагов были соединены между собой поперечными брусьями, что обеспечивало синхронность их движения, а также служило запором, удерживавшим в неподвижном положении верхнюю часть створных ворот. Такая взаимосвязь моста и ворот была обычна для средневековья.

При реконструкции ворот Георгиевской башни нужно было учесть, что малая глубина первой камеры ограничивает длину внутренних концов рычагов и создает невыгодные условия для уравновешивания мостового щита при его подъеме. Вес деревянного моста 5,3х3,3 м должен равняться 2450 кг, что дает нагрузку на один конец рычага 612 кг. При длине рычага между точками приложения сил 430 см сечение бруса, необходимое для восприятия этих усилий, должно быть не менее 30х22 см. При измерении в натуре сохранившихся частей каменной кладки оказалось, что размеры пазов допускают установку рычага только такого минимально допустимого сечения. Это вполне возможно, если учесть, что предельно допустимая нагрузка действует лишь в самый первый момент подъема. Внутренний конец рычага значительно короче наружного, поэтому нагрузка на него достигает 3,5 т, и для того чтобы уравновесить наружный конец и облегчить действие механизма подъемного моста, короткий конец рычага необходимо загрузить тяжелым противовесом. Чтобы сообщить этой механической системе начальное движение, требовалось сравнительно небольшое усилие, и, вероятно, применялся ручной ворот, закрепленный на боковой стене первой камеры. Следов этих устройств не сохранилось ни в одной из нижегородских башен.

Каким был подъемный мост Дмитровской башни, остается неясным, поскольку при ее перестройке в 1895 году эта часть передней стены была переложена.

Наиболее сложным было действие механизмов подъемного моста в Ивановской башне, отличающееся от мостов Георгиевской и Никольской башен, хотя размеры отдельных элементов, как, например, ширина щелей, определяющих сечение подъемных рычагов, проушины для железных осей и т. п., во всех трех башнях совершенно одинаковы. В Ивановской башне необычно глубокие щели рычагов подъемного моста шли через всю толщу стены и выходили вертикальными окнами в верхнюю часть стены главного помещения. Сюда, по-видимому, выдвигались концы рычагов с противовесами, так как для защиты сводов от их ударов кирпичная кладка укреплена здесь крупными белокаменными блоками.

Ивановская башня, весьма ответственное звено в обороне кремля, была ограждена от случайностей: ворот для подъема моста стоял на втором ярусе. В кладке свода у северо-западной стены верхнего помещения была выложена система желобов, непосредственно соединенных с щелями, где ходили рычаги. Можно предположить, что желоба-каналы служили для движения цепей подъемного механизма. Каналы шли на уровне пола, меняя направление под прямыми углами в обе стороны от расположенных под ними щелями. Очевидно, так достигалась синхронность действия механизмов, их согласованное движение и при подъеме и при опускании тяжелого мостового щита.

Система защиты наружных ворот Георгиевской башни. Реконструкция С. Л. Агафонова

Устройство механизмов подъемного моста и герсы Ивановской башни. Реконструкция С. Л. Агафонова

Ворота

Створные ворота из двух полотнищ считались главной преградой на пути врага. Обладание ключами от городских ворот символически означало власть над городом, хотя практически подобные замки, крепившиеся на сравнительно коротких круглых стержнях засовов, не столько предохраняли от ударов снаружи, сколько служили известной гарантией от измены или случайного нападения с тыла.

Во всех старорусских каменных сооружениях затворы ворот или дверей не повторяют форму арочного проема, но почти всегда имеют вид прямоугольника. При их закрывании горизонтальный верх полотнищ упирался в нависающий сверху выступ стены, что препятствовало попыткам снять ворота с подставов, на которые они обычно навешивались. Чтобы обеспечить свободное движение затворов, пята свода, перекрывающего камеру, закладывалась на уровне их верха. Эти взаимные соотношения конструктивных частей строго соблюдались во всех сооружениях кремля.

Подставы для навешивания ворот имели форму и конструкцию, которая применяется в подобных случаях и в настоящее время: петли надеваются на толстый стержень и вращаются на нем, двигаясь по выступающему из стены металлическому основанию, хвосты которого заделаны в кладку и зажаты между двумя каменными блоками. Такая система применена в воротах Георгиевской, Никольской и Дмитровской башен, причем каждое полотнище было навешено на три подстава. На двух подставах держатся затворы малых боковых ворот Ивановской башни.

Крепление всех трех больших ворот Ивановской башни отличается своей, как можно считать, более архаичной конструкцией. Затворы вращались в подпятниках, куда заходили нижний и верхний концы крайнего бревна воротного полотна. Каменные блоки с железными втулками, выступающие в углах с обеих сторон проема средних ворот, сохранились в Ивановской башне в достаточно хорошем состоянии (рис. 37). Ворота ставились одновременно с каменными работами по постройке башни и не могли быть сняты без нарушения кладки.

Подобная система навески ворот применялась в течение тысячелетий, и ее до сих пор можно найти в обычных деревенских пряслах.

В старинных документах по Нижегородскому кремлю почти не упоминаются детали сооружений. О воротах Ивановской и Дмитровской башен более или менее подробно сказано лишь в передаточном акте 1697 года: «В росписных списках прошлых лет написана Ивановская башня, а что она проезжая именно не описывано, а у тое башни ворота проезжие створчатые деревянные с калиткою и за город с одной стороны обиты котелным поличным железом в вышину 4 аршина без двух вершков поперег обе половины по 3 аршина без четверти, а сверху тое затворы железо необито на 3 аршина с четвертью и у тех ворот запоры и засовы в целости а на затворах немного железа обломано…».

Из этого описания мы узнаем, что деревянные ворота были обиты железом лишь немного выше половины их высоты, что отличало их от более поздних крепостных ворот Кирилло-Белозерского или Соловецкого монастырей, полностью закрытых железом.

Согласно описи общая высота воротного полотнища Ивановской башни равна 7 1/2 аршина без 2 вершков. Считаем, что обмер производился обычным аршином, соответствующим казенной сажени, определенной соборным уложением 1649 года. Тогда высота ворот должна быть 71х7,25—2х4,5 = 506 см. Это почти точно соответствует фактическому положению.

Ширина ворот в тех же мерах должна была бы составлять 1х3х2—71:4х2 = 390,5 см. Этот размер примерно на 50 см меньше фактического, вероятно, потому, что измеряли не деревянные полотнища, но более ценный материал — обивку железом.

Фактическая ширина проема главных ворот Ивановской башни равна 420 см, при высоте до верха арки 480 см; Дмитровские ворота соответственно имеют размеры — 400 и 435 см. Ворота в других башнях были меньше: в Никольской — 350 и 350 см, в Георгиевской — 301 и 352 см, малые ворота Ивановской башни — 279 и 280 см и в прясле Северная — Тайницкая — 240 и 265 см.

Толщина деревянных ворот не была особенно большой. Так, оси подставов наружных ворот Георгиевской башни удалены от выступающих четвертей проема на 14 см; следовательно, толщина полотнища была равна примерно 17 см. Таковы же сохранившиеся ворота Казанской башни Кирилло-Белозерского монастыря, каждый затвор которых представляет собой щит, сплоченный из вертикально поставленных брусьев сечением 17х18—22 см на потайных шпонках, обитый 3-миллиметровыми листами железа.

Такую конструкцию, безусловно, имели большие ворота Ивановской, да и остальных башен кремля, но ворота, меньшие по размерам, могли быть с затворами, сшитыми гвоздями из двух взаимно перпендикулярных слоев толстых досок. Так делалось повсеместно, а в Ивановской башне двухслойными были малые боковые ворота. На ее плане 1827 года в восточном углу главного помещения показана (и, как выяснилось, ошибочно) боевая печура, заложенная к нашим дням сплошной кирпичной стеной. В 1950 году после ее разборки и расчистки верхней части завалов земли и щебня раскрылось прямоугольное помещение, в торце которого просматривался неширокий проем, перекрытый аркой. Эти ворота, очевидно, могли вести только на обруб, известный по описям XVII века и находившийся, судя по расположению башни, в ее северо-восточном углу.

Когда в следующем году расчистку продолжили, была обнаружена не только хорошо сохранившаяся пара нижних железных подставов, но и укрепленные на них железные петли с остатками деревянных воротных полотен (рис. 38). Очевидно, когда обруб и ведущие на него ворота оказались ненужными, проем был заложен. А так как петли заржавели и не снимались с подставов, то нижние углы затворов обрезали и оставили а кладке, завалили землей и щебнем. Первое полотнище почти совершенно сгнило и отделилось от петель, но сосновые доски левого затвора сохранились, обрубленные и обломанные сверху и обугленные снизу. Петли из железной полосы 15—18х60 мм с двух сторон охватывали щит из вертикально поставленных 7,5-сантиметровых досок, находящихся на расстоянии 7,5–8 см от белокаменной притолоки, которое прежде было занято горизонтальными досками не сохранившегося наружного щита. Общая толщина полотнища равнялась 15 см.

Дальнейшее исследование стало возможным только в 1958 году, после того, как была укреплена северо-восточная часть башни, разобраны контрфорсы и восстановлены своды воротной камеры. Оказалось, что по всей площади камеры малых ворот сохранился настил из бревен, уложенный вдоль оси проезда. Концы их примерно на 1 м выходили наружу за пределы стен башни, причем под ними не было следов порога. Бревенчатый настил лежал на 49 см ниже левого подстава ворот. Значительное повреждение верхних слоев древесины не позволило установить, насколько гладко была обтесана ее верхняя поверхность.

Как упомянуто в описи 1697 года, ворота Ивановской башни имели калитку. В практике строительства западноевропейских больших и малых крепостей обычным было устройство для отдельных пешеходов особого небольшого проема, расположенного рядом с главным въездом. К такой калитке вел свой отдельный мост, который поднимался на одном рычаге.

Малые боковые ворота Ивановской башни. Обмер С. Л. Агафонова. 1951–1958 гг.

Как видно из этой описи, железо применялось в Нижегородском кремле весьма экономно: им были обиты только нижние половины наружных ворот в главных проезжих башнях — Ивановской и Дмитровской. Затворы ворот других башен были деревянными, и, вероятно, толстым листовым железом, которое вместе с подставами было найдено в нижней части проема в стене прясла Северная — Тайницкая, полотнища ворот были обиты уже в XVII веке. Ворота эти были закрыты для прохода свыше 200 лет тому назад, а после заложены и залицованы каменной кладкой, так что за несколько поколений память о них совершенно исчезла, и лишь в наше время обрушившаяся кирпичная облицовка открыла верх арочного проема. За ним в массиве стены оказалась камера, куда снаружи и изнутри открывались затворы ворот. Посередине между ними была подвешена герса, которую поднимали и опускали с боевого хода прясла.

Герсы

Ширина щели опускной решетки этих ворот равна 15 см, примерно такие же размеры — 15–18 см — были у всех остальных герс Нижегородского кремля. 6 каждой из воротных башен было две решетки, причем первую — у наружных ворот — устанавливали одновременно с каменными работами, расположение второй щели позволило опускать в нее и готовую решетку; однако и подъемные мосты, и ворота, и герсы, как правило, ставились при производстве каменной кладки.

Ширина пазов и щелей, где двигались опускные решетки, была рассчитана так, что решетки могли быть и железными, и деревянными, обитые железными полосами. Целиком железной была герса малых ворот Ивановской башни, судя по ее малым размерам и весу. Образцом для ее восстановления послужила решетка Новодвинской крепости (начало XVIII в.), выкованная из полос 20х55 мм, образующих свободные отверстия 105х130 мм (в настоящее время находится в Государственном Историческом музее в Москве).

В нижегородских башнях высота решеток была рассчитана так, чтобы при поднятом положении они не доходили бы на 20–30 см до пола верхнего яруса. Щель перекрывалась двумя — тремя рядами кладки. Все это хорошо сохранилось в Ивановской башне, где по обеим краям щели были аккуратно выложены из кирпича воронки для пропускания цепей и свободного наматывания их на вал ворота. Здесь, как и в других башнях кремля, ворот установлен непосредственно над щелью герсы. Для этого в стене делалась специальная ниша, перед которой должно было оставаться пространство шириной не менее 2 м. В Ивановской башне арка перекрывала нишу так низко от пола, что в ней мог поместиться только вал такого ворота, какой был в Новодвинской крепости. Гладко отесанное бревно диаметром не менее 30 см оковывали железными полосами вдоль и поперек, и по спиральной линии бревна выдалбливались гнезда, куда при подъеме решетки упирались концы рычагов. Два или лучше четыре человека, действуя попарно и меняя рычаги, свободно могли управлять движением герсы, по-видимому, обходясь при этом без помощи противовесов.

Ивановская башня, план первого яруса. По проекту реставрации С. Л. Агафонова. ГСНРПМ

Ивановская башня

Ответственная роль Ивановской башни в обороне кремля объясняет ее отличие от других башен — большую высоту и ярусное построение, что было связано с расположением ее под горой и необходимостью увеличить огневую защиту башни, В ней был устроен круговой проход с дополнительным рядом боевых окон, подобно тем, которые имеются в Пятницкой башне Коломенского кремля. Обруб — земляная площадка, укрепленная бревенчатым срубом в северо-восточном углу башни, должен был также усиливать нижний узел обороны. Все это, включая малые ворота, строилось одновременно с башней. На обрубе стояли дальнобойные пушки для обстрела подступов к воротам, для прикрытия Нижнего посада и пристаней.

Ивановская башня расположена так, что основание ее стен постоянно увлажнялось водами, стекавшими с Часовой горы, а на своды первого яруса много лет текла вода по оставшимся без кровли боевым ходам обоих примыкающих прясел стен. Поэтому башня сохранилась значительно хуже остальных сооружений кремля. Кроме того, она была повреждена пожарами, а в 1531 году и взрывом пороха. Башню не раз перестраивали: здесь была тюрьма, пожарная часть и полицейский участок, архив с читальным залом Ученой архивной комиссии и, наконец, склад горючего. К 1950 году, когда начались реставрационные роботы, Ивановская башня находилась в тяжелом аварийном состоянии (рис. 39): незадолго перед этим, в 1946 году, обрушился многотонный свод внутренней части проезда и значительный кусок стены внутреннего фасада. Свод главного помещения полностью расслоился, а северо-западная стена второго яруса повисла как балка, так как обвалилась арка главных ворот, служившая ей опорой.

Процесс разрушения башни начался очень давно. К контрфорсам (изображенным уже на гравюре Олеария) в течение столетий не раз прибавляли новые, а старые усиливали прикладками, к ним подводили фундаменты. Но к нашему времени большинство контрфорсов полностью утратили свою роль в укреплении сооружения. Выяснилось, что подошва северного контрфорса лежала всего на 20 см от современной поверхности земли, а сваи под ним совершенно сгнили. Оказалось, что большинство контрфорсов заменили собой наружные стены башни, ее многометровые массивы были заполнены не прочной кладкой, а завалом каменного и кирпичного щебня. В то же время контрфорсы, как выяснилось в процессе их разборки, прикрыли нижние ряды первоначальных кирпичных стен башни, что дало возможность восстановить весь их наружный древний контур, аналогичный остальным воротным башням кремля.

Но весьма существенным отличием Ивановской башни от других был ее большой объем (рис, 43). В описи 1622 года говорится: «кругом башня 35 сажен», что на 3 сажени больше периметра Никольской или Дмитровской башни и равно двойной ширине боевого хода стены. Очевидно, башня перекрывала стену и возвышалась над боевым ходом. На ту же структуру башни указывал и дверной проем второго яруса юго-восточной стены надстройки. Он был обращен на боевой ход стены, но находился на несколько метров выше его. Большое количество кирпича-половняка, примененного в кладке, и небрежный характер ее свидетельствуют, что надстройка была переложена в период, когда башня, хотя еще сохраняла оборонительное назначение, но прежней заботы о ее прочности уже не было. Очевидно также, что, приступая к восстановлению башни, предполагали полностью сохранить все ее габариты, но в процессе работ от этого замысла отказались. Простенки между боевыми окнами северо-восточной стены Ивановской башни были использованы как основа зубцов, а на остальных сторонах башни сложены мелкие декоративные зубцы. Наиболее вероятно, что надстройка Ивановской башни была в большой спешке переложена вскоре после пожара 1715 года и что это была не первая капитальная перестройка башни.

Самый нижний из одиннадцати уступов поднимающегося в гору прясла Ивановская — Часовая составляет единое целое с Ивановской башней. По описям XVII века здесь находилась «городовая лестница» для всхода на стену кремля. Ко времени реставрации она представляла собой открытую наружную кирпичную лестницу, уложенную по своду выступающей из стены широкой арки (рис. 40). Но изнутри было видно, что она приложена к более низкой арке того же пролета, перекрывавшей нишу в самой крепостной стене. Ширина обеих арок была по 8 м, что почти в два раза больше всех других арок нижегородских стен.

В описи «обветшалых мест» 1732 года записано, что «всход из города на оную башню от стены отстал и лестница вся ветха». Следовательно, перекладку отделившейся от стены и пришедшей в негодность половины свода можно отнести к тому же времени, когда происходила перестройка самой башни. Для упрощения внутренняя лестница была заделана и заменена наружной, свод под которую приподняли, чтобы ступени легли непосредственно на него без ненужной теперь забутовки.

По-видимому, в конце XVIII века была сравнена с землей находившаяся выше по склону южная часть пристройки (рис. 41). В 1956 году здесь была откопана и расчищена камера с окном (рис. 42), но без дверного проема; очевидно, попасть в нее можно было только через люк в своде, и служила она для заключения преступников или военнопленных. Исследования показали, что над этой камерой было помещение того же размера и со своим особым выходом наружу. Все помещения пристройки восстанавливались по остаткам оснований стен и по форме и высоте ниш, заглубленных в кремлевскую стену. Лестница была восстановлена по нижним ступеням, заваленным землей и замурованным в кладке стены, а также по расчету расположения ступеней на наружной поверхности свода и остаткам выхода лестницы на уровень боевого хода.

Помещения в пристройке к Ивановской башне были с ней нераздельно связаны — в боевые печуры среднего боя юго-западной стороны башни можно попасть только через проемы на высоте 3 м от пола главного зала пристройки. Вероятно, в ней были полати — деревянный настил, вдвое увеличивавший полезную площадь помещения, в котором, наверное, хранилось оружие. В самой башне было много и других внутренних помещений, где могли находиться ее вооруженные защитники; обычно же такие помещения использовали под склады.

К 1697 году Нижний Новгород потерял военное значение, и воевода И. Обцын, сдававший кремль новым начальникам, отмечает, что в Ивановской башне «ворота затворяют и отворяют воротники а преж сего у тех ворот стояли на карауле с 30 человек по десяти и по пяти смотря по времени а ныне стоят посадские люди по 4 человека».

Для этой постоянной стражи, как говорит тот же акт, стояла «у городовых у Ивановских ворот деревянная изба перед ее перила и та караульная в целости, строена из двуденежного сбора что сбирается на мостовое строение и на починки приказные палаты и воеводцкого и дьячья дворов». Такие же отапливаемые избы были у Дмитровских ворот и у «Пороховой казенной башни в городовой стене», поскольку там также требовалась надежная круглосуточная охрана.

Дмитровская башня

На нагорном участке кремля главной опорой обороны служила Дмитровская башня. В настоящее время неизвестны реальные остатки башни XIV века, и можно думать, что слова Нижегородского летописца о постройке в 1508 году «городовой стены каменной в прибавку к Дмитриевским воротам» означают, что башня была построена в период 1500–1508 годов, то есть еще до прибытия Петра Фрязина на строительство кремля.

Как и Ивановская башня, Дмитровская была усилена целой системой пристроек и дополнительных укреплений. В восточном углу здесь также находился обруб, ограждавший земляную площадку со стороны рва. В описи 1697 года он назван «новым раскатом» и, следовательно, был или сооружен, или капитально обновлен между 1622 и 1697 годами. На нем стояло 7 пищалей, в том числе одна крупная, стрелявшая ядрами весом 1 1/4 гривенки (2,25 кг).

Далее та же опись уточняет: «Да в росписных списках написано башня Дмитриевская глухо. По осмотру та башня проезжая а в преждних прошлых годов в росписных книгах что она проезжая имянно не описано. А у тех ворот двои затворы створчатые древяные одни затворы сколикое из-за города с одное стороны обито котелным поличным железом в вышину в 3 аршина. Поперег на оном затворе полтретья аршина а на другом 3 аршина без четверти а сверх тех затворы железом необито на два аршина а у затворов засовы и замки в целости а на затворах железных доски в иных местах обломлены… а и другие затворы деревянные в целости и те затворы не затворяютца…».

Ценные сведения содержит опись 1732 года, в которой сказано: «…В Дмитриевских воротах… в верхней башне три стены отщепило», что прямо подтверждает ярусное построение башни, очевидно, имевшей такую же надстройку, как и Ивановская. Далее там же читаем, что «всход из города весь ветх и кирпич из тех сводов во многих местах обвалился».

Давно забыто о существовании и верхней башни, и всходной лестницы на стену, разобранных еще при ремонте 1785 года. Только в 1956 году под облицовкой стены между башней и зданием арсенала были обнаружены заделанные в кладку остатки древних белокаменных ступеней и под ними фрагменты кирпичного свода. Ниже уровня земли были найдены каменные стены пристройки, разделенной на несколько небольших камер. Нижние части ее стен не перевязаны с пряслом, тогда как вверху кладка их, по-видимому, составляла единый массив. Связь между отдельными камерами и помещениями башни до сих пор не обнаружена.

После засыпки рвов и выравнивания площади перед Дмитровской башней высота ее стен понизилась почти на 6 м, и башня как бы вросла в землю. По чертежу, рассмотренному советом путей сообщения и публичных зданий в 1835 году, видно, что уже тогда стены среднего яруса были значительно тоньше стен яруса проезда. Внутренние помещения, в том числе и находившиеся в стене прясла Дмитровская — Пороховая, были сильно нарушены,

На фотографиях Дмитровской башни конца XIX века можно видеть невысокое кубическое сооружение, завершенное вместо зубцов рядом прямоугольных окон (рис. 44). Н. В. Султанов, автор приспособления ее под музей, констатирует, что башня, «полуразрушенная от времени была перестроена в нынешнем столетии под Архив Губернского правления, причем ей был придан вид обыкновенного казенного дома».

При перестройке башни в 1895 году верхние ярусы были объединены в общий зал, освещенный стеклянным фонарем и окнами, устроенными в надложенном над старыми стенами новым завершением башни. Древние парапет и зубцы были при этом уничтожены. Взяв за образец Колымажные ворота Московского кремля (разобраны в 1801 г.), Н, В. Султанов создал эффектную композицию, но по образу совершенно чуждую строгому характеру Нижегородского кремля (рис. 45). Это впечатление еще более усиливается от того, что стеклянный фонарь, по проекту скрытый за зубцами, при выполнении в натуре оказался значительно выше их и, заняв главное место, вступил в полное противоречие с формами и логикой оборонной архитектуры.

Дмитровская башня, боковой фасад и план башни с мостом и отводной башней. Реконструкция С. Л. Агафонова

Эти изменения в архитектуре Дмитровской башни настолько капитальны, что возвратить ей первоначальный вид стало трудноразрешимой задачей. Но, может быть, прежний романтический облик кремля потерял значительно больше после разрушения в XVIII веке каменного моста и отводной башни перед ним — сооружений, которыми зодчие усиливали защиту комплекса Дмитровских ворот.

В Писцовой книге 1622 года (с. 5–6) говорится: «Ворота Дмитровские каменная башня четвероугольная в воротах по проезду 10 сажен, да за городом перед вороты башня отводная. А меж ворот и отводные башни мост каменной, к мосту вдоль от ворот до отводные башни 13 сажен и поперек и со стенами полчетверти сажени, по сторонам по 7 окон боевых. А в отводной башне двои ворот; одни подъемные на кольцах, а другие затворные, да от отводной башни через ров мост на клетках по мере вдоль 8 сажен; а отводные башни кругом всее 45 сажен с верхнего бою с зубцов боевые окошка да с среднего бою вдоль по рву по стенам и по площади боевых 4 окошка».

Опись 1697 года значительно дополняет и уточняет эти сведения. В соответствии с новыми понятиями о фортификации предмостное укрепление и не названо башней: «Да от тое Дмитриевской башни по за городом мост каменной длиной 11 сажен шириной 3 сажени и на том каменном мосту до выводные стены по обе стороны были каменные перила вышина перил в сажень а толщиной в аршин без вершка. От того каменного мосту за рвом вывод каменой трехуголые четырех стен и с него двои вороты направо проезжие и налево зарублены обрубом и засыпано хрящем у выводу ворота не затворяютца на двух стенах 4 боя подошевные. Поверх обводные стены кругом обход зубцами на стене у зубцов верхние мушкетные бои а кровель нет».

Сопоставляя данные обеих описей, определяем длину моста, равную примерно 23 м. Измерения 1622 года производились мерной саженью — 1,76х13 = 23 м, а в 1697 году — уставной — 2,18х х11=23,4 м. Это вполне отвечает и разбивке зубцов, разделенных семью боевыми окнами. Ширина зубцов в 2 с лишним метра близка их размерам на соседнем прясле Дмитровская — Пороховая, а если учесть, что крайние зубцы обычно бывали шире, то мостовые зубцы еще больше приблизятся к норме.

Само предмостное укрепление, защищенное своим 14-метровым рвом, было пятиугольным в плане и состояло из четырех каменных стен («трехуголые четырех стен»), две стояли перпендикулярно кремлевским (и в них были ворота), а две образовывали угол, острием направленный в сторону поля. Сторона, обращенная к кремлю, не была защищена стеной, чтобы укреплением не мог воспользоваться враг. Стены имели два боя, очевидно, были той же высоты, что и прясла, кровли над ними не было.

Все, что известно по описи, подтверждает план 1769 года, снятый в то время, когда эта система еще существовала, и не случайно, что в сообщении о разборке отводной башни в соответствии с терминологией XVIII века ее назвали «состоящим при Дмитриевской башне равелином».