Возвращение домой прошло в полном молчании. Тетя с дядей остались поддержать Ромней в столь горький для них час. Кейт обнимала впавшую в прострацию Тори, а Алекс обеспокоенно сжимала ее ледяные пальцы. Ничего не выражающий, пустой взгляд Тори пугал Кейт настолько, что она поняла одно: сестра так убита горем, что если они не выведут ее из оцепенения, то потеряют ее навсегда.
Какой ужас! Бедный Себастьян! Кто бы мог подумать, что он не вернется домой! Он был хорошим человеком и не заслуживал постигшей его участи. Кейт было больно за Себастьяна, но еще тяжелее ей было видеть Тори такой бледной и раздавленной. Боже, если бы она больше времени уделяла своей семье, если бы смогла вовремя поговорить с Тори, возможно, сейчас нашлись бы нужные слова, чтобы утешить ее. Бедная Тори!
Кейт молила Бога о том, чтобы найти способ хоть как-то унять боль сестры. Иначе могло произойти самое ужасное.
Когда они добрались до дома и вошли, наконец, в ярко освященный холл, Алекс посмотрела на Кейт.
- Я пойду, заварю чай для Тори. Это должно помочь, - тихо проговорила она.
Кейт благодарно кивнула младшей сестре, радуясь, что хоть кто-то сохранил присутствие духа.
- Я поведу ее наверх.
Услышав шум, к ним вышел дворецкий и удивленно посмотрел на сестер.
- Мисс Кэтрин? Почему вы вернулись так рано? - Он увидел бледную, еле стоящую на ногах Тори и обеспокоенно добавил: - Боже, что с мисс Тори?
Кейт ответила тихо, щадя чувства сестры:
- К графу приехал посыльный из военного министерства. Вчера состоялась битва между Веллингтоном и Наполеоном.
- Что? - Уолбег был так потрясен, что пару секунд просто молчал. - Битва? И каков её исход?
- Веллингтон разгромил Наполеона, но это едва ли можно назвать победой.
Уолбег нахмурился.
- Почему?
- Многие отдали свои жизни за эту победу.
Медленно он перевел понимающе грустный взгляд на Тори. Лицо его застыло.
- Мистер Беренджер… он жив?
И вдруг произошло то, что потрясло их всех. Тори вырвалась из рук Кейт и таким свирепым взглядом посмотрела на преданного им многие годы седого дворецкого, будто он был виновен во всех злоключениях на свете. У нее пылали глаза, и дрожал голос, когда она закричала:
- Там была бойня! Кровавое месиво! Чертов Наполеон убил его… - У Тори перехватило дыхание от боли в сердце, но она заставила себя договорить. - Он не выжил…Себа… - с мукой выдохнула она, опустив глаза. - Он…
- Милая, - прошептала Кейт, у которой разрывалось сердце, глядя на сестру. - Успокойся, все хорошо…
Тори резко обернулась к сестре, глаза ее теперь горели ужасной, разрушающей болью и гневом.
- Все хорошо? После всего, объясни мне, наша рассудительная, умная Кейт, как все может быть хорошо?
- Я… - Кейт вдруг растерялась с ответом. Тори нужно было успокоить любой ценой, ведь у нее был шок, но к несчастью, сбывались худшие опасения: шок перерос в истерику. - Дорогая, - заговорила Кейт, - еще неизвестно, погиб он или нет. Министр написал, что Себастьяна объявили без вести пропавшим.
- Тогда почему твой чертов министр не поехал, чтобы найти его? Ведь он пять лет гнил там ради них!
- Они найдут его, - уверенно заявила Кейт, желая, чтобы и Тори поверила в это. - Он же майор, а таких людей не бросают на произвол судьбы. Да и граф очень могущественный человек. Он сумеет найти Себастьяна…
- Замолчи! - надрывно закричала Тори, и вдруг почувствовала, как крупная дрожь сотрясет ее тело. Ей было невыносимо слышать его имя, но горькая правда медленно начинала проникать в ее затуманенное сознание, прогоняя оттуда все, и раздирающая, невыносимая боль пронзила ее сердце так резко, что Тори боялась сойти с ума. Невидящим взглядом она посмотрела на Кейт, почти не владея собой, мечтая испариться, исчезнуть из мира, где не было Себастьяна. - Ты всегда была оптимисткой, Кейт. Тебе всегда хочется верить в благополучный исход, но это уже не так, потому что он мертв… - Тори ужаснулась тому, что только что сказала. Она, наконец, признала эти черные слова и вдруг поняла, что умерло ее сердце. Она еле могла дышать, голова стала кружиться, конечности начали неметь от жуткого холода, грудь сдавила бесповоротное и окончательное осознание того, что Себа мертв. Ее дорогой, одержимый жаждой знания, несговорчивый, но невероятно великодушный Себа мертв! - О боже, Кейт, - с мукой выдавила она, понимая, что рассыпается в прах. - Его больше нет…
Кейт шагнула к ней.
- Тори, - молвила она, но та резким взмахом руки остановила ее.
- Не подходи! - яростно потребовала она, еле сдерживая слезы, едва сдерживаясь от того, чтобы не умереть прямо здесь и сейчас. - Я не нуждаюсь в твоей жалости!
- Милая, я хочу помочь тебе, я лишь хочу…
Ее прервал горький, пугающий смех Тори. Кейт остановилась на полпути. Дворецкий и Алекс беспомощно смотрели на них.
- Ты всегда хочешь помочь, хочешь быть полезной и нужной, - шершавым голосом заговорила Тори, уняв смех. - Наша Кейт всегда вела себя благородно, но только ты забыла спросить, нуждаются ли другие в твоей помощи. Ты превратила себя в жертву и хочешь стать святой только для того, чтобы тыкать нам этим потом в глаза и показать всему миру, какая наша Кейт несгибаемая, добрая и совершенная.
Кейт побледнела от слов, которые ударили ее сильнее любой пощечины. Алекс ахнула, прикрыв пальцами губы, и перевела ошеломленный взгляд на Тори.
- Что ты такое говоришь? - молвила Алекс.
- А разве это неправда? - взбешенно заявила Тори, понимая, что ею овладели страшные демоны. Она не могла остановить слова, которые вырывались из нее. - Она превратила себя в святую, отказалась от всех радостей жизни, от любви, и считает, что все должны поступить так же?
Алекс с ужасом смотрела то на Кейт, то на Тори, на которых лица не было. Тори окончательно потеряла разум, если говорит такое. Кейт никогда не вела себя так, как пыталась утверждать Тори, и уж тем более не была виновата в том, что случилось с Себастьяном.
Никогда прежде Алекс не видела старших сестер такими убитыми, почти раздавленными: одну - от потери любимого, а другую - от самых несправедливых обвинений. Она уже хотела стать между ними, чтобы прекратить это безумие, как замерла, услышав голос Кейт, наполненный такой мукой, что слезы выступили на глазах:
- Разве я хоть раз кого-нибудь из вас упрекала в том, что живу без любви?
Повисла просто пугающая тишина. Сёстры с болью смотрели друг другу в глаза, и наконец, Тори осознала, что на самом деле творит. Она задохнулась от чувства вины и стала пятиться к широкой лестнице. Господи, что она наделала? Как она могла так больно ранить Кейт? Мало того, что гибель Себы убивала ее изнутри, так она усугубила это еще и тем, что поссорилась с Кейт, с храброй, стоически переносящей любые трудности Кейт. Тори испугалась, что сестра никогда не простит ее за это. Мотая головой, не в силах больше сдерживать себя, она глухо молвила:
- Господи… во всем виновата я… Это я послала его на смерть… Кейт, ради бога… изви…
Тори не договорила, не в состоянии смотреть в потемневшие от боли глаза Кейт, развернулась и побежала вверх по лестнице, мечтая поскорее оказаться в своей комнате, вдали от этого жестокого, несправедливого мира, где уже не было места для нее.
Она не помнила, как оказалась у дверей своей спальни, как вошла и заперлась на ключ. В голове все еще звучали слова графа: “Он был ранен в бедро и руку, но продолжал держать оборону… напал противник… Из того месиво никто не выжил…”
Зачем он так рисковал собой? Тори сама хотела убить его собственными руками за безрассудство. Зачем он вообще ушел в армию? Что этим хотел доказать? Хотел наказать ее за все те глупости, что она совершила? Она уже была достаточно наказана, наказана одним его единственным поцелуем, которым он прожег ей губы в тот день, когда уплыл на континент. Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила и которого не смогла завоевать.
Затуманенным взглядом Тори посмотрела на бюро, где лежала единственная вещь, связывающая ее с ним. На ватных ногах девушка шагнула вперед, открыла ящик и достала маленький мешочек. Когда лента развязалась, на ладонь упали маленькие золотые карманные часы. Вид этих часов произвел на нее сокрушительное воздействие. Нечеловеческая, жгучая, опустошительная боль пронзило ее тело и душу. Она упала на колени, прижала к груди часы и только тогда глухое, надрывное рыдание вырвалось из горла.
“Ты так и не вернулся ко мне, Себа, - стонало ее сердце. - Так и не вернулся”.
***
Дурное предчувствие не покидало его, когда он направил Уилла в сторону Клифтон-холла. Прошло уже два часа с тех пор, как Кейт уехала домой с сестрами, но у Джека было неспокойно на сердце, поэтому, попросив разрешение у мистера Уинстеда, тут же поскакал к ним. Он хотел лично убедиться, что с Тори все в порядке, что она хоть бы немного пришла в себя от недавней новости.
Но больше всего Джек хотел еще раз увидеть Кейт. Он не мог забыть мокрые от слез голубые глаза. У него сжималось сердце, когда он вспоминал тот момент. Почему-то вид ее слез заставил его почувствовать себя самым несчастным человеком на свете.
Едва доехав до парадной лестницы, Джек спрыгнул на землю и побежал к высоким дверям. Он не мог объяснить этого, но что-то говорило ему, что он нужен Кейт. Он чувствовал это. И, черт побери, сам нуждался в ней! Он должен был снова увидеть ее глаза. Чтобы успокоиться.
Дверь открыл седовласый высокий дворецкий, но не успел даже заговорить, потому что Джек резко спросил:
- Где Кейт?
Его белые брови поползли вверх.
- Милорд? Вы…
- Где Кейт? Мне нужно срочно увидеть Кейт!
Решительно настроенный вид виконта подействовал на Уолбега отрезвляюще.
- Мисс Кейт, - начал он неуверенно, - сейчас занята.
Тревога Джека усилилась.
- Занята? Как занята? Чем?
- Она в кабинете и настоятельно просила не беспокоить её.
Кейт не могла в столь сложный для Тори час бросить ее и уйти в кабинет, чтобы заняться какими-то сомнительными делами. Джек знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: сейчас для Кейт не было ничего важнее сестер. Здесь определенно было что-то не так. Грозный взгляд Джека остановился на дворецкого.
- В любом случае я должен увидеть ее. Какой бы занятой она ни была!
- Уолбег, кто там? - раздался голос Алекс.
Дворецкий отступил, и Джек увидел бледную и напряженную младшую Хадсон. Она вздрогнула, увидев его, а потом вдруг улыбнулась ему с неприкрытым облегчением, и то, что она была рада видеть его, еще больше взволновало Джека.
- Милорд, это вы. - Она подошла к нему. - Как графиня? Как они все?
- Ужасно, - честно ответил Джек. - Но они держатся.
- Бедные, - горько вздохнула девушка. - Мне так жаль Себастьяна…
Джек пришел сюда не за тем, чтобы говорить о майоре, поэтому тут же перешёл к делу.
- Ваш дворецкий сказал, что Кейт сейчас занята и никого не принимает, но я хочу ее увидеть. Я должен!
Алекс нахмурилась, а потом тихим голосом отпустила дворецкого. Она долго смотрела на Джека, затем повернулась и пошла в сторону открытых дверей, которые вели в гостиную. С нехорошим предчувствием он принял ее немое приглашение и последовал за ней, ругая себя за то, что отпустил сестер одних. Едва они оказались в уединении, как он тут же обеспокоенно спросил:
- Что произошло?
Алекс повернулась к нему и стала хмуро изучать его через тонкие линзы круглых очков. Глаза ее были такие же голубые, как у Кейт, но чуть темнее, и не такие большие.
- Почему вы решили, что что-то произошло? - с подозрением спросила Алекс.
- Насколько я знаю Кейт…
- А вы знаете Кейт? - внезапно прервала его она, уже не пытаясь скрыть беспокойство. - Настолько хорошо, что чувствуете, будто что-то не так?
Джек пристально посмотрел на девушку, которая оказалась не такой простой и наивной, какой пыталась казаться с первого взгляда. В ее глазах светился живой ум и наблюдательность. И желание оберегать свою семью. Это тронуло Джека. Всякий раз он поражался той теплоте, близости и любви, которые связывали всех Хадсонов.
Алекс относилась к нему с подозрением, и видно было, что она хотела защитить Кейт. Джек вдруг ощутил настоящую благодарность к ней за это, потому что, какой бы несгибаемой и сильной командиршей не казалась Кейт, внутри она была очень ранимой и как ни удивительно, но и безумно уязвимой.
- Я действительно хорошо знаю Кейт, вернее хорошо узнал, - честно ответил Джек и понял, что это на самом деле так.
Алекс была удивлена той теплоте, с которой он заговорил о Кейт. Значит, она не ошиблась: и Кейт и виконт испытывали друг к другу особую симпатию. Она неоднократно замечала, как пристально эти двое смотрели друг на друга, когда думали, что за ними никто не следит. А сцена, свидетельницей которой она стала в нормандской церкви, потрясла ее до глубины души, ибо Кейт уже довольно давно не подпускала к себе мужчин. И то, что позволила этому человеку поцеловать себя в месте, где их могли застать в любую минуту, говорило о чувствах куда более серьезных, чем можно было бы предположить. И все же Алекс не могла не волноваться за Кейт. Она была просто обязана защитить сестру.
- Вы должны знать, что Кейт уже много лет не поощряет мужчин и не ищет их внимания, - решительно вскинув подбородок, заявила Алекс, поправив очки на переносице. - И она никому не доверяет.
“Очень тонкий ход”, - отметил Джек про себя.
- Я это заметил, - мягко кивнул он.
- И что бы ни случилось, на этот раз я сама не позволю снова разбить ей сердце!
Как ни странно, но Джек не хотел бы этого больше самой Алекс. Неужели Кейт стала ему настолько дорога? Господи, это было больше чем правда, потому что теперь он даже не представлял, как сможет вернуться в холодный одинокий Лондон. Как он оставит Кейт?
- По-вашему, - медленно начал он, - я собираюсь разбить ей сердце? Как это сделали те два мерзавца во время ее сезонов?
Алекс насторожилась еще больше.
- Откуда вы знаете об этом?
Джек не стал скрывать от нее правду и честно ответил:
- От тети.
- Вы интересовались Кейт?
- Да.
Изумлению Алекс не было предела.
- Но… это ничего не значит.
- А что это может означать?
- Что вы можете спокойно соблазнить ее, - тут же выпалила она. - Мы недостаточно хорошо знаем вас, а слава о вашей репутации прожигателя жизни, любителя подвыпить и заядлого повесу скачет впереди вас. Вы причините боль моей сестре, я уверена, поэтом не могу пустить вас к ней.
Джек спокойно смотрел на девушку, которая проводила с растениями больше времени, чем с людьми, но разбиралась в людях ничуть не хуже. Какое удивительное, загадочное создание.
- Алекс, - мягко заговорил он, почувствовав необычное волнение, словно его заставляли признаваться в самой сокровенной тайне, - ваше желание защитить сестру от всевозможных опасностей понятно и похвально. И то что про меня говорят… Поверьте, я не горжусь своей репутацией и никогда не стремился доказать, что я святой. В жизни я совершал много ошибок, ни один положительный поступок не закреплен за мной. Но представьте себе, что даже такие как я умеют чувствовать, сострадать. Оказывается, у таких как я тоже имеется сердце. - Джек неловко провел рукой по волосам и тихо добавил: - Я даже не знал об этом, пока не встретил вашу сестру.
Алекс ошеломленно смотрела на него.
- Вы хотите сказать…
Он тут же прервал ее:
- Я ничего пока не хочу этим сказать. Я приехал, чтобы убедиться, что со всеми вами все в порядке. Из всех сестер в добром здравии я вижу только вас, что подтверждает мои опасения: с Кейт и Тори не все в порядке. - Он подошел к Алекс и уже нежным голосом добавил: - Скажи мне, что случилось?
И внезапно произошло то, что не ожидали они оба. Из строгой защитницы Алекс превратилась в разбитое создание, наклонила голову и, закрыв лицо руками, глухо зарыдала. Джек похолодел, поняв, что произошло нечто ужасное. Тяжело сглотнув, он поднял руки, обнял девушку и прижал к своей груди. Она даже не сопротивлялась, замерев в его руках.
- Ну-ну, - шептал Джек, поглаживая ее дрожащие плечи. - Успокойся, милая, все хорошо. Скажи мне только, что здесь было?
- Я не знаю, что мне делать, - всхлипнула она.
- Я помогу тебе, только ради Бога, скажи, наконец, что произошло!
- Тори… она была не в себе. Они с Кейт жутко поссорились. Тори наговорила Кейт такого, что мне даже в страшном сне не приснится. А теперь обе заперлись одна в своей комнате, а другая в кабинете, и вот уже два часа не отзываются.
Джек вздрогнул, но попытался сохранить спокойствие, чтобы узнать все до конца.
- Что произошло? - уже в который раз повторил он, но более строго, и пока Алекс рассказывала о жуткой ссоре, сердце Джека медленно сжималось от боли.
Он не мог винить Тори, учитывая ее состояние и обрушавшаяся на нее новость, но она ведь была достаточно взрослой, чтобы осознавать все то, что говорит Кейт. Кейт, которая обожала сестер и готова была даже убить его самого, если он, по ее мнению попытался бы причинить вред хоть бы одной из них.
Когда ранит близкий человек, нанесенная боль бывает просто нестерпимой, и трудно найти способ унять ее. Джек слишком хорошо знал это. И слишком хорошо узнал Кейт, чтобы даже на расстоянии почувствовать ее боль, ее беспокойство. Ее нужду в нем. Ему вдруг стало трудно дышать, но пересилив себя, он все же уверенно заявил:
- Мне нужен запасной ключ от кабинета.
Через пять минут он уже открывал дверь, которую жаждал разнести в щепки.
Два часа!
Кейт могла сделать все, что угодно за эти немыслимо долгих два часа. И Джек вдруг понял, что не вынесет, если с ней что-нибудь произойдет.
***
В строго обставленной комнате царил полумрак. Окна были задернуты бархатными шторами. На столе догорала одинокая свеча, а в камине тлели неяркие угольки. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к тусклому свету.
Джек быстро огляделся по сторонам, но его взгляд тут же остановился на теплом комочке в платье персикового цвета, который лежал на мягком кожаном диване. Сердце Джека подпрыгнуло от радости и щемящей тоски при виде Кейт.
Она лежала на спине, свесив ноги вниз с подлокотника, и стучала пятками о бортик дивана. Взгляд ее был устремлен на потолок, а своими длинными изящными пальчиками, воображая себя великим художником, она рисовала невидимые замысловатые фигурки в воздухе. Картина была такой умилительной, что Джек замер у закрытой двери и привалился к ней, любуясь своей феей.
Вот только восторг длился недолго, ибо он неожиданно заметил то, что сокрушило его подобно удару профессионального боксера.
Рядом с диваном валялся пустой графин!
Она напилась!
Не смогла заглушить боль и решила прибегнуть к помощи алкоголя. Черт побери, ему это было слишком хорошо знакомо! Вот только подобный способ борьбы с болью никогда не приносил облегчения. Застрявший в горле комок мешал говорить, но, медленно вздохнув, он тихо молвил:
- Ох, Кэтти!
Она услышала его, рука ее замерла, а голова стала медленно поворачиваться к нему. У Джека перехватило дыхание от той муки, которую отражала в ее прекрасных голубых глазах одинокая свеча, стоящая на столе. Нежные черты лица были искажены невыразимым страданием.
Кейт все смотрела на него, словно не могла понять, кто он, и это отозвалось глухой болью в его сердце. Ему вдруг захотелось оказаться рядом с ней, обнять и крепко прижать к своей ноющей груди. Он чувствовал ее боль как свою, и это поразило его до глубины души.
- Н-надо же, - тихо заговорила Кейт заплетающимся языком, хмуро глядя на него. - Я б-была ув-вер-рена, что зап-перла дверь. Как ты с-сюд-да попал?
Оторвавшись от дверей, Джек медленно направился к ней, наблюдая, как меняется выражение ее лица.
- Я… - хотел было заговорит он, но Кейт прервала его, пристально глядя на него.
- П-подожди! Ты… ты волшебник! - Она глухо рассмеялась своему предположению. - Т-точно волшебник! Бабушка Ад-да называла т-тебя эльфом… А ведь они… они умеют пр-роходить сквозь стены, верно?
Джек опустился возле нее на колени и осторожно погладил ее разгоряченный лоб, со щемящей нежностью глядя на нее. Глубок вздохнув, она закрыла глаза, будто пришла в восторг от его прикосновения, будто наслаждалась его прикосновением.
- У т-тебя такие нежные руки, - наконец выдохнула она.
У него болезненно сжалось сердце. Господи, этот орган начинал сводить его с ума! Как и эта милая фея, лежащая перед ним.
- Милая, - хрипло прошептал он, проведя пальцем по темным бровям. - Почему ты сделала это?
Она молчала очень долго, и лишь тяжелое дыхание выдавало ее чувства. Джек решил, что она заснула, но, наконец, услышал ее еле различимый шепот.
- Мне… мне к-как-то не по себе… Что-то гн-нетет м-меня, но что, не могу вспомнить. - Она выглядела такой потерянной, такой уязвимой, что Джеку потребовалось вся его выдержка, чтобы не сдавить ее в своих железных объятиях. За все время их знакомства он ни разу не видел ее такой. Почти несчастной. - Ты ведь эльф, - добавила она спокойно. - Ты должен знать, что пр-роизошло.
Джек хотел отвлечь ее, успокоить, прогнать ее боль. Он так многого хотел…
- Я скучал по тебе, фея, - нежно проговорил он, погладив шелковистую кожу слегка румяной щеки.
Тут Кейт открыла глаза и посмотрела на него с такой грустью и надеждой, что Джек задохнулся от боли.
- Как хорошо, что ты пришел. - Кейт казалось, что она спит и плывет на воздушном, мягком облаке. И непонятно, как, но дорогой сердцу образ возник рядом с ней в самый нужный для нее момент. Ей было так плохо, у нее болело сердце, она не представляла, где находиться, но сейчас было важно только одно: что он рядом с ней, что она слышит этот глубокий, будораживающий голос и чувствует на лице прикосновение его нежной руки. Она так отчаянно хотела увидеть его, и вот он появился, словно знал, что нужен ей, словно знал, что только ему по силу прогнать эту режущую боль в груди. Боже, как хорошо! - Ты здесь…
- Как я мог не прийти? - сдавленно выговорил он, наклонился и поцеловал ее в лоб. Боже, он не думал, что ей будет до такой степени плохо! Он готов был сделать все возможное и невозможное, чтобы прогнать из ее прекрасных глаз эту муку. - Что ты делала, пока меня не было?
Вопрос явно был не из легких, потому что она нахмурилась, обдумывая ответ.
- Я… - Кейт перевела взгляд на потолок, пытаясь вспомнить. - Я писала письмо…
Джек вдруг похолодел, решив, что это письмо… О, Боже! Она не могла поступить с ним так, он не позволит ей… Джек схватил ее за подбородок, резко повернул к себе ее лицо и жестко потребовал:
- Какое письмо ты писала?
Кейт медленно приподняла брови, не понимая, чего он хочет.
- П-письмо п-подруге, - медленно сказала она.
- Какой подруге? - не поверил ей Джек. - Где оно?
Она снова нахмурилась.
- П-почему ты такой сердитый?
- Господи, Кейт, ответь на вопрос: что ты писала?
- Я…. Я писала подруге… Деборе. - Тут Кейт сморщила носик и тихо хихикнула. Кейт хихикала? Джек замер, уставившись на нее, а она тем временем продолжила: - Я писала Деборе. Она пер-реехала в Лондон, когда вышла з-замуж и пишет такие д-длинные п-исьма, так мелко и почти слитно, что на пр-рочтение и осмысление уходит два дня, а еще два дня требуется на то, чтобы написать тсча.. ща.. чательный ответ, - с трудом закончила она, вдруг икнула и весело взглянула на него. - К-акое щастье, что она пишет раз в месяц!
Джек вдруг засмеялся, испытав такое облегчение, что закружилась голова. Господи, он понавыдумал себя такого, решил, что она оставила предсмертную записку, а она, его отважная, храбрая, сильная духом Кейт просто писала письмо подруге!
Она тоже засмеялась, и Джек не выдержал, нагнулся и так крепко поцеловал ее, что у обоих на миг перехватило дыхание. Она затихла и замерла, а потом прильнула к нему и обвила его шею дрожащими ручками, как будто только этого и ждала. Она раскрыла губы и впустила его язык. Джек застонал и завладел ее губами с отчаянной мольбой и получил такой ошеломляюще пылкий ответ, что чуть было, не потерял голову. У нее был такой необычный вкус, чем-то напоминал виски… Джек застыл и медленно выпрямился. Виски?
- Ты пила виски?
Все еще под воздействием поцелуя Кейт не могла сосредоточиться на его словах.
- В-виски?
- Да! - Джек отпустил ее, чуть отклонился назад в поисках графина, а когда нашел, взял его и потряс им прямо перед ее носом. - Вот это! - грозно произнес он. - Здесь был виски?
- Н-не знаю, - пожала она плечами. - Я уже не помню.
Как бы Джек ни хотел, он не мог сердиться на нее. На нее вообще невозможно было сердиться.
- Кэтти, - терпеливым и уже спокойным голосом произнес он, заглянув в ее потемневшие глаза, - зачем ты выпила весь графин?
- Мне… у меня пер-ршило в горле и захотелось пить… Да и что в этом такого?
У Джека снова сжалось сердце. Свободной рукой он нежно погладил ей лоб.
- Милая, завтра утром тебе будет так плохо, что ты не сможешь поднять голову с подушки. Я не хочу, чтобы тебе было плохо.
- Мне может быть хуже, чем сейчас?
Он замер, сжав горло графина. Она права: душевная мука намного страшнее, чем утреннее похмелье. Он только жалел, что не пришел раньше, что не смог остановить ее. Он сумел бы унять ее боль, потому что эта боль была близка ему. Он понимал ее и мог с этим справиться, как бы странно это ни звучало. И пока он смотрел на нее, Кейт незаметно забрала у него графин и стала внимательно изучать его.
- Знаешь, - слегка вяло, но спокойно проговорила Кейт, нахмурившись, поднесла графин к своему лицу и внимательно посмотрела на него. - Сегодня я обнаружила уд-дивительную вещь. Оказывается, вино можно пить не только из бокала.
- А как же еще это можно сделать, милая? - хрипло спросил он, с умилением глядя на нее.
- Это горлышко… - Обхватив горлышко одной рукой, она стала медленно водить по ободку указательным пальцем. - Весьма удобной формы. С бокалом всегда есть риск опрокинуть на себя его содержимое. А с графином… - Она посмотрела на Джека и улыбнулась ему. - Я поднесла горлышко к губам, подняла графин, и вся жидкость тут же исчезла. - Она снова икнула и добавила: - Исчезла прямо у меня в животе, представляешь?
Джек не смог подавить свою улыбку. Она была просто божественна в таком игривом настроении. Он готов был любоваться ею такой вечно! Но решил пока только убрать графин, к чему и потянулся.
- Дай это лучше мне.
- А зачем тебе пустой графин?
- Чтобы он не причинил тебе вреда.
- Ха… - Кейт звонко рассмеялась. - Как графин причинит мне вред?
Ему все же удалось отобрать у нее злосчастный предмет и спрятать далеко и надежно.
- Он может разбиться и поранить тебя.
- Тогда… его надо сначала разбить, глупенький, - ласково произнесла она, не замечая, как он вздрогнул от ее слов.
- Как раз пока ты вертишь его в своих слабых ручках, он вполне может упасть и разбиться.
- Слабые руки? Эт-то у м-меня с-слабые руки? - возмутилась она и попыталась приподняться, но голова закружилась так внезапно, что она снова упала обратно. - Почему ммне так плохо? И посему я разгов-вариваю так стр-ранно? Что-то с моим яз-зыком?
- Нет, милая. - Джек нежно убрал шелковистую прядь волос шоколадного цвета, которые в неярком свете свечи и камина казались почти черными. - Ты просто пьяная.
- Вот как? Я н-никогда не п-пьянела. Никогда не пила до опьянения, просто не умела этого д-делать… Но сегодня… Меня мучила жажда и еще что-то. - Она нахмурилась. - Мне было т-так плохо, а в-виски притупил боль…
Джек не дал ей договорить, наклонился и снова поцеловал ее в лоб.
- Теперь все будет хорошо, - нежно молвил он. - Я рядом с тобой и обязательно помогу тебе.
Кейт как-то странно посмотрела на него. Ее печальный взгляд жег ему душу.
- Все хорошо? - У Кейт вдруг что-то вспыхнуло в голове. Она закрыла глаза и отвернула от него свое побледневшее лицо. Грудь пронзила такая острая боль, что казалось, ничто ее оттуда больше не сможет изгнать. - Знаешь, мне порой кажется, что я плохая сестра.
Джек боялся именно этого: что Тори ранила Кейт настолько сильно и глубоко, что Кейт не сможет примериться с этим. Он готов был отшлепать Тори так, чтобы та надолго это запомнила.
- Все хорошо, милая, - выдавил он. - Все позади. Думаю, Тори не хотела обидеть тебя.
Но она не услышала его, и стала говорить с такой горечью, что у Джека чуть не разорвалось сердце.
- Возможно, это м-многое объясняет. М-может, я на самом деле эгоистка? Может, поэтому я иногда грублю сестрам? Понимаешь, я старшая в семье и должна заботиться о них, должна служить примером. Я многое запрещала себе, многим жертвовала, но всегда шла на это осознанно, не чувствуя себя при этом ущербной или обделенной… Я не просила за это благодарности, никого ни в чем не упрекала, и уж тем более не делала что-то только ради того, чтобы потом тыкать этим кому-то в глаза.
- Кэтти, не надо… Ты хорошая сестра, - пытался уверить ее Джек. Никогда он не видел такого грустного, разбитого создания. - Ты справедливая и добрая…
Она вдруг открыла глаза и с болью взглянула на него.
- Это не так, - пугающе серьезно заявила она. - Когда я, скованная обязательствами и долгом, видела, как они веселятся и радуются жизни, и понимала, что сама такое не смогу себе позволить, я начинала испытывать зависть к ним, а ведь это дурно, это ведь сродни смертному греху. Я завидовала собственным сестрам! Ты можешь в это поверить? Как можно завидовать собственным сестрам? Я самая плохая, эгоистичная старая сестра на свете. Боже, мне двадцать семь лет, а я так и не поумнела!..
Джек наклонился к ее губам и крепко поцеловал ее, стараясь заглушить ее боль и заставить ее замолчать. Она не должна была говорить такое и уж тем более думать так.
Кейт снова обняла его и растворилась в столь необходимом, нужном и таком нежном поцелуе, от которого щемило сердце. И это помогло прогнать ту боль, которая терзала ее вот уже долгое время, с тех пор, как она вошла в кабинет. Однако теперь ничего не имело значения, кроме мужчины, который мог одним своим прикосновением заставить ее почувствовать себя самой счастливой на свете.
Его губы были ласковыми, но напористыми. Она ответила на поцелуй, ощущая головокружение и необъяснимое, сладкое томление, которое постепенно охватывало ее всю. Легкий трепет прошелся по телу, когда он стал более настойчивым. Кейт застонала и притянула его ближе к себе. Она хотела ощутить на себе его сильное тело, тепло его рук. Она хотела утолить жажду, которая начинала грызть ее изнутри, превращаясь в пугающее напряжение.
- Джек… - прошептала она ему в губы, взяв его лицо в свои ладони.
Джек замер, впервые услышав свое им из ее уст. Это подействовало на него отрезвляюще, пусть даже всем существом он рвался к ней. Одним своим прикосновением она разбудила в нем такое желание, что он постепенно сходил с ума. Только сейчас он не мог позволить себе большего, как бы сладко и упоительно она не целовала его.
Ее губы были для него невероятным искушением, и все же он оторвался от них, приподнял голову, подхватил ее на руки и встал вместе с ней. Он дышал тяжело, и близость ее мягкого тела, которое прильнуло к нему с такой доверчивостью, усиливало его мучения. Он старался держаться до конца, чего бы это ему ни стоило.
- Милая, - хрипло молвил он, взглянув на колдунью, которая, обняв его за шею, положила голову ему на плечо и смотрела на него с такой манящей, слегка провокационной улыбкой, что он в любую секунду мог забыть обо всем на свете и унести ее отсюда очень далеко. - Тебе надо отдохнуть. Скоро ты заснешь мертвецким сном… - “И забудешь наш поцелуй”, - вдруг с горечью подумал он. - Где твоя комната?
Медленно, держа в своих руках драгоценную ношу, Джек направился к двери.
- Ты ведь эльф, - тихо ответила Кейт, и закрыла глаза. Господи, ей было так хорошо у него на руках! Никто никогда не носил ее на руках! Никогда прежде ей не было так спокойно, никогда она не ощущала такое умиротворение, как сейчас. - Эльфы должны знать, где я живу.
Она зевнула и еще теснее прижалась к нему, вдыхая его терпкий, такой знакомый запах. Джек вздрогнул, ощутив прикосновение ее дыхания, и поспешил хоть чем-то занять себя, чтобы немного отвлечься. Он кое-как умудрился открыть дверь и вышел в холл, где его уже ждала Алекс. Она удивлено посмотрела на него с Кейт на руках, но ничего не сказала по этому поводу. Видимо она впервые видела свою сестру на руках у мужчины. Это приятно порадовало Джека.
- Ее нужно уложить, - проговорил он, взглянув на Алекс.
- Она в порядке? - обеспокоенно спросила она, переведя взгляд на сестру, которая до неприличия тесно прижималась к виконту.
- Физически она не пострадала, разве что чуть-чуть. - Кейт шевельнулась в его объятиях, словно бы протестуя против его слов, поэтому Джек поспешно добавил: - Где ее комната?
- Второй этаж, правое крыло, первая дверь за галереей. Вы идите, а я пойду, найду горничную Кейт.
Кивнув, Джек шагнул к лестнице, ощущая при этом легкое дыхание Кейт. Он думал, что она заснула, но каково же было его изумление, когда вдруг почувствовал прикосновение ее губ на своей шее. От неожиданности и дрожи, вызванной поцелуем, Джек споткнулся, и чуть было не упал с лестницы вместе с ней. Крепче обняв ее и кое-как сохранив равновесие, он замер на ступенях и посмотрел вниз на эту соблазнительницу, которая на самом деле решила свести его с ума.
- Что ты делаешь? - глухо спросил он и тут же пожалел о том, что вообще заговорил, потому что последовал такой невероятный ответ, который с легкостью мог бы сокрушить его выдержку.
- Пробую тебя на вкус, - пробормотала Кейт и снова потянулась к нему, не в силах остановить себя. Господи, почему она раньше не целовала его шею? У него была такая твердая шея, а кожа была такой мягкой и сладкой, что хотелось вечно целовать его.
У Джека подкосились ноги, и снова он чуть было не упал, когда ее горячий язык коснулся его. Его руки дрожали, сердце бухало в груди.
- Кэтти, - жалобно простонал он, - прекрати…
- Не могу, - тут же выдохнула она и с еще большим увлечением набросилась на него.
- Господи, милая, я сейчас упаду и уроню тебя! Пожалуйста…
- Я еще никогда не целовала шею эльфа.
Как бы ему ни было приятно слышать ее слова, он не мог больше терпеть это, и единственным выходом было поскорее отнести ее в комнату, пока они оба не потеряли головы.
Сжав ее в своих объятиях, Джек сделал глубокий вздох и поспешил вверх по лестнице, затем повернул направо, прошел длинную картинную галерею и ногой распахнул первую дверь слева. Оказавшись в святая святых ее покоев, он на миг застыл, понимая, где находится. Сюда не проникал ни один мужчина, никто не видел эту милую комнату, оформленную в небесно-голубых тонах, и большую кровать с балдахином. Кровать, на которой спала Кейт!
Джек направился туда, медленно уложил ее на мягкий матрас и хотел приподняться, но она вцепилась в него, не желая отпускать его.
- Не уходи, - с мольбой попросила она, чувствуя какой-то комок в горле. Кейт посмотрела на него, когда он поднял голову, заглянула в его невероятно красивые серо-карие глаза и ощутила щемящее тепло, которое разливалось у нее в груди.
Он с величайшей нежностью провел пальцем по ее щеке, лбу и убрал выбившуюся прядь волос за маленькое ушко.
- Я здесь, - прошептал он, наклоняясь вперед. Он сходил с ума по ней, по настоящей Кейт, которой она была сейчас. И которую он хотел с неистовой силой. - Я не уйду…
Они одновременно потянулись друг к другу и снова слились в упоительном поцелуе, заново познавая друг друга. Кейт казалось, что она опять плывет на облаке, но теперь вместе с ним. Она не хотела отпускать его. Она не хотела, чтобы это кончилось хоть когда-либо. Впервые она получила что-то для себя, что дарило ей чистое, ничем не замутненное счастье. И что помогало забыть боль, нанесенной Тори так опрометчиво.
Его теплое дыхание, ласковые губы и нежные руки переворачивали ей душу. Кейт и не представляла, что способна на подобные чувства, что способна сама ощутить такое, пока не встретила его. Она чувствовала его дыхание, чувствовала давление его языка, чувствовала глухие удары своего сердца и потребность в нем возросла с новой силой.
- Джек, - выдохнула она, притягивая его к себе, заставляя его опускаться на себя.
- Кэтти, - простонал Джек, сгорая от желания. - Моя Кэтти.
Он должен был остановиться. Скоро сюда придут горничная и сестра Кейт. Он должен прекратить это и отойти от нее, пока их не застали в столь компрометирующей ситуации, но, черт возьми, где взять на это силы? Он готов был лечь возле нее и любить ее до тех пор, пока хватит дыхания.
Но все остановилось намного быстрее, чем он ожидал. Ее поцелуи стали более слабыми, она реагировала уже не так пылко, а вскоре и вовсе затихла. Тяжело дыша, Джек медленно поднял голову и увидел, что она заснула. Прямо в его объятиях. В объятиях человека, которого еще совсем недавно не выносила и почти ненавидела. А сегодня просила его не уходить, была рада видеть его. И поцеловала так, что весь его мир перевернулся с ног на голову.
И дала ему шанс помочь ей и прогнать ее боль. У Джека что-то дрогнуло в груди. Боже, он даже не думал, что способен на подобное, но она стала ему слишком дорога, чтобы позволить ей страдать. Он нежно погладил ей лоб и услышал шаги с коридора. Вскочив с кровати, он в последний раз взглянул на Кейт, понимая, что все изменилось.
Окончательно и бесповоротно.
В комнату вошли Алекс и молодая темноволосая девушка, видимо горничная Кейт. Алекс подошла к нему и тихо спросила:
- Как она? Что с ней?
- Она спит. - Джек вдруг нахмурился. - Заснула после того, как прикончила целый графин виски.
Его слова потрясли Алекс намного сильнее, чем он ожидал.
- Что? - Глаза девушки стали круглыми как линзы ее очков. - В кабинете был один единственный графин с виски, который принадлежал отцу. Кейт хранила его для Габби, и берегла его для того дня, когда он вернется из великого турне, и никого к нему не подпускала.
Джек криво усмехнулся.
- Значит, на тот случай придется запастись другим графином. - Он посмотрел на кровать, где лежала Кейт. Глаза его потемнели, и уже более сурово он сказал: - Ей бы не пришлось пить, если бы ей не было так плохо. - Переведя взгляд на Алекс, он решительно добавил: - Позаботься о ней, а мне пока нужно увидеть Тори.
Алекс напряглась и резко выпрямилась.
- Что вы хотите с ней сделать?
Снова она хотела защитить сестру. Такая маленькая, но такая храбрая. Это вызвало улыбку Джека.
- Я сейчас не способен причинить вред даже мухе. - Особенно после последнего поцелуя Кейт, подумал он. - Мне было достаточно знать, что с Кейт все в порядке. Вернее, уже в порядке. А теперь скажи мне, где Тори.
На этот раз Алекс не возразила.
И снова он воспользовался запасным ключом, проникая в покои второй Хадсон. Поразительно, но сегодня он сделал то, что возможно мечтали бы сделать сотни мужчин. Только на этот раз им владела не страсть.
Джек был предельно собран и серьезен, войдя в темную комнату. Дорогу ему освещала свеча, которую несла позади него Алекс. Они увидели Тори, сидящей на полу, недалеко от окна. Она прижалась к ножке небольшого бюро и тихо плакала. У Джека сжалось сердце. Он медленно подошел и опустился рядом с ней. Она наверняка слышала, как в комнату кто-то вошел, но никак на это не отреагировала. Она даже не стала возражать, когда Джек обнял ее за подрагивающие плечи и притянул к себе.
- Успокойся, - прошептал он, поглаживая ее сгорбленную от страданий спину. Он знал точно, что она не мстительная и не смогла бы намеренно обидеть Кейт. И он видел, как ей плохо от этого вдвойне. Новость о Себастьяне потрясла ее так, что она была просто раздавлена. Джеку было невыносимо смотреть на нее. Ведь благодаря Тори он смог поцеловать Кейт тогда в Нормандской церкви, после чего все изменилось. Она была замечательной девушкой, доброй и веселой. И так сильно любила этого глупого Себастьяна. Как он мог оставить такую милую, любящую девушку? Определенно майор не заслуживал ни ее слез, ни тем боле переживаний. - Его найдут, - тихо произнес он единственные слова, которые могли бы успокоить бедняжку и вернуть хоть какую-то надежду.
Джек не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он обнял ее. Он знал только, что в такие минуты никакое слово не поможет, поэтому просто баюкал ее до тех пор, пока она не затихла. А потом поднял на руки и понес к широкой кровати. Алекс тихо шла позади. Когда же он уложил Тори и выпрямился, Джек был потрясен выражением ее глаз, которые ничего не выражали.
В них не было ничего.
Тори пристально смотрела на него и вдруг сиплым голосом прошептала:
- Спасибо, что вы были здесь… со мной.
Джек сжал ее холодную руку, проглотив ком в горле.
Черт побери этих сестер!
- Не нужно благодарить меня… Лучше отдыхай, тебе нужен отдых.
Она устало закрыла глаза. Джек отпустил ее руку и хотел отойти, но его остановили ее слова.
- Я не хотела обидеть Кейт… Честно. Мне так жаль…
Джек снова взглянул на нее и увидел искаженное болью, бледное, почти серое лицо. Он не хотел усугублять ее страдания, но ведь из-за нее Кейт выпила целый графин виски и убедила себя в том, что она плохая сестра.
- И все же твои слова глубоко ранили ее. Тебе следует попросить у нее прощение…
- Боюсь, она никогда не простит меня, - дрожащим голосом прервала его Тори, закутавшись в одеяло, которое натянула на нее Алекс.
- Ошибаешься, - возразил Джек. - Она слишком сильно вас любит, чтобы таить обиду.
Развернувшись, он вышел из комнаты и направился к лестнице, вдруг почувствовав себя опустошенным. Он провел рукой по волосам, которые так ловко растрепала Кейт, и улыбнулся про себя, ощущая тепло в груди. Джек был рад, что сумел помочь Тори. И особенно Кейт.
Какое счастье, что все уде позади!
Спустившись по лестнице, вниз он шагнул было к входной двери, но его остановили.
- Милорд, подождите!
Это была Алекс, которая спешила за ним. Он повернулся и увидел, как она взволнованная приближается к нему.
Глядя на него и чувствуя безграничную признательность и благодарность, она тихо проговорила:
- Вы недавно сказали мне, что за вами не закреплен ни один положительный поступок. - Она поправила очки на переносице и медленно добавила: - По-моему сегодня вы исправили эту ошибку. - Она вдруг встала на цыпочки и робко поцеловала его в щеку. - Вы не представляете, что сделали для нас. Спасибо вам за все.
Он был поражен в самое сердце. Никто никогда не благодарил его за какой-либо поступок. Просто не за то было благодарить. Сегодня он не совершил, по его мнению, ничего особенного, но Алекс заставила его ощутить нечто такое, что тревожило душу. Она заставила его поверить, будто он все еще способен совершить добро. Что добро в нем не умерло.
Развернувшись и ощущая ком в горле, Джек быстро вышел из дома, не представляя, что ему делать дальше.
Без Кейт.