Силенс не обратил ни малейшей чуткости по поводу моего болезненного стона, подтащил меня к краю помоста и почти столкнулся с гонцом.

Я во все глаза глядела на причину своих беспокойств, и, как я потом решила, уничтожителя моей свадьбы. Совсем еще юный мужчина, даже можно сказать, мальчик, запыхаясь, поднял руку, обвязанную красной лентой. Пухлые щечки залились краской, на белесом лбу выступил пот, а огромные детские голубые глаза выражали страх и смятение. Мальчик весь дрожал и едва мог связать хоть какое-нибудь слово. Взволнованный и мрачный Силенс приказал его напоить. Только в спешке осушив чашку холодной воды, гонец смог внятно объяснить суть своего послания.

— Красная страна… — запинаясь, начал мальчишка. — На границе с Вондэром… напали на наши патрули, а теперь пробиваются к Клоколу… — Набравшись воздуха в грудь, он остановился. — Они взяли Нотвар и поселение Пэопэл.

— Что?!! — гневно воскликнул Силенс. Его возмущение подхватил герцог Вондэра, соскочивший со своего места, заслышав только словосочетание «Красная страна». Мужчина посерел и умоляюще глядел на пьяного короля. Крепко сбитый, но постаревший герцог Дайк Вондэр всем сердцем переживал за вверенный ему народ, а Красная страна и так сполна выпила его крови.

— Я прискакал от мистера Рату Фенегена, он молит о помощи, — поспешно добавил испугавшийся гонец.

Принц еще больше нахмурился, отдал Бииблэку резкий приказ готовить стражников и сообщить резервам армии о выходе на рассвете. Хмурый, сосредоточенный он предстал передо мной совсем в ином свете, теперь я в нем видела будущего монарха, а не доброго и заботливого мужчину. Сколько нужно иметь силы и воли, чтобы не поддаться панике, а мысленно составлять план будущих действий, даже не зная о том, что творится на поле боя?

Бииблэк поспешил выполнять его приказание, а бледного гонца увели на кухню, где отпоили ромашковым отваром, чаем с медом и до отвала накормили. Мальчишка так испугался, что его уложили спать до того момента, как соберется отряд стражи принца, который выдвинется раньше основной действующей силы.

Силенс взволнованно посмотрел на меня и остался недоволен моим видом. Аккуратно развязав веревку, что стягивала до жжения мою кожу, он бережно потер пальцами мое натертое запястье. Я понимала, что сейчас принц развернется и уйдет воевать. В ночь после нашей свадьбы, и может случиться так, что мой муж не вернется. Мне до безумия захотелось оказаться с ним наедине, чтобы можно было спокойно обнять этого могучего война.

— Все будет хорошо, Эв, я вернусь, — будто читая мои мысли, успокаивал Ленс, но я ему не верила. Я и себе-то теперь не верила.

— Вернись ко мне, Ленс, вернись, — для собственной уверенности повторила я слова принца, мужчина мне улыбнулся, хотя из серых глаз не пропала ни тревога, ни сомнения.

Он прижался ко мне губами, совершенно не скрывая страстности поцелуя перед своими поданными. Некоторые из них потупились, сообщил мне волк, другие смущенно отводили взгляды, но никто не мог обвинить принца в бестактности — он прощался со своей женой. Силенс так крепко прижал меня к себе, что шрам под тканью мучительно натянулся, и стон сорвался из моей груди, заглушенный его губами. Горячее дыхание на подбородке и шершавые пальцы на лице, огромные серые любовно глядящие глаза явились красноречивее всяческих слов.

— Обещаю, — сдавленно прошептал Силенс, приглаживая мои растрепанные волосы. Я поверила этому страстному слову настоящего принца и знала, что он вернется. Обязательно.

Он отстранился и мгновенно посерьезнел. Нежность пропала с его лица, глаза стали похожи на грозовые тучи, складывалось впечатление, что вот-вот они начнут метать молнии. Принц легко сбежал с помоста и направился в толпе придворных к своим покоям. Я безвольно осталась стоять там, где он меня оставил, а потом, сжимая в руке веревку со свадебной церемонии, нетвердо побрела к выходу из замка, подобрав шикарные юбки, которые как-то поникли от тревожных вестей.

Во дворе воцарилась суматоха. Стража принца спешно выстраивалась в ряды, постоянно пополнявшаяся встрепанными и сонными солдатами. Небрежно одетая форма выглядела мятой, вряд ли многие из них вообще ложились спать, пьяный блеск множества взглядов подтверждал мои размышления. Но перед лицом общей опасности хмель спешно покинул разумы верных стражников. Бииблэк властно ходил между рядами, поправляя их и отдавая четкие и ясные приказы. Когда он успел переодеться, осталось для меня загадкой, но сведенные на переносице брови и громкий голос превратили его в капитана стражи, а не сшитая с иголочки форма.

На крыльце появился принц. Я едва узнала Силенса. Даже не его разительно изменившееся лицо способствовали этому. Он был облачен в кожаные штаны, такого же цвета удобные мягкие сапоги, кожаную куртку с высоким воротом и серую домотканую рубаху. Аристократический меч на его поясе сменился внушительным топором, блики на лезвии которого заставили меня нервно сглотнуть. Отполированная рукоятка топора тускло поблескивала от света факелов, за спиной у Силенса я заметила лук, оперение торчало из колчана над его левым плечом.

Передо мной стоял предводитель, воин, принц — один человек, сумевший все это в себе совместить и не потерять ни одну из частей столь яркой и сильной личности.

— Стража отправляется со мной, подкрепление поскачет следом, но чуть позже, когда все будут готовы, — повторил свои слова Силенс в полнейшей тишине, за исключением вечного звука моря и кряхтенья лошадей. — На время моего отсутствия замком Дейст будет управлять моя жена, — у меня непроизвольно опустилась челюсть, — будет она помогать другим герцогствам, если у таковых возникнут проблемы. — Меня знобило от его слов, я протестующе качала головой, но мой муж даже не смотрел в мою сторону. — Все мои послания и донесения должны попасть сначала в руки принцессы Эверин, и если она сочтет нужным, король Энтраст тоже их прочтет. — Я понимала, откуда взялось неуважение к королю. Он слишком много воли себе дал и перебрал, непозволительно для монарха, никакой повод не мог довести его до беспамятства. — Все вы присягнули ей, и теперь я с тревожными мыслями о Вондэре, но со спокойной душой о Дейсте, покидаю замок, вверяя ее заботам оставшуюся часть моего Королевства. — Стража загудела. Многие гости были тут и поддерживали принца, но Силенс отмахнулся и почти тут же вскочил в седло своей Грэйст.

Я растерянно смотрела в след его кобылы и не могла понять, что он сделал — оказал доверие или свалил непосильный груз. Прямая напряженная спина принца не дала мне ответов на мои вопросы, как бы этого не хотелось. Вложив всю силу в свой приказ, я заставила одного из волков последовать за Силенсом. Он с трудом повиновался, но послушно потрусил на безопасном расстоянии от лошадей.

Я зарычала. Она отправила его вслед за вожаком, мне не хотелось его отпускать, но и «неотвергнутую» я бросить не могла, а волку дали приказ. Ослушаться оказалось просто невозможным. Недовольно взрыв землю когтями, я подобралась ближе к замку, но не стала рисковать сегодняшней ночью и пристроилась в тени камней, устало закрыв глаза. Жаль, больше никто не будет прикрывать мою холку, пока я путешествую по снам.

Утро следующего дня началось с тупой головной боли, которая с настойчивостью дятла пробивалась в мое сознание. С пренеприятным ощущением сухости во рту я тяжело встала с постели.

— Миледи… — прошептала Уэн. Я даже не посмотрела на нее, просто не желая видеть чувство жалости на ее миловидном лице. Быстро одевшись, я поспешила вон из своих покоев, которые так отчетливо напоминали о принце. Уэн едва успела расчесать меня, а завтрак так и не попал ко мне в рот.

Я уверенно, хмуря лоб, шагала по замку, стремясь к залу для аудиенций. Если пришли какие-нибудь извести от Силенса, что маловероятно, то гонец там, так же как и другие люди из герцогств будут отправляться именно туда. Каково было мое удивление, когда ко мне подошел главный конюх и попросил распоряжений. Я с минуту смотрела на него и не знала, что сказать, но ведь именно меня Силенс оставил управляющей замком. Тяжело вздохнув, я указала высокому мужчине на дверь зала для аудиенций, до которого я почти дошла в одиночестве.

В комнате было пусто, и несколько пахло затхлостью. По-видимому, залом давно не пользовались, но тщательно вычищали комнаты. Ночью слуги сменили на полу тростник и взбили от пыли все подушки и диваны. Я распахнула ставни, и комната показалась мне уютней. Каменные стены, не увешанные по обыкновению Дейста гобеленами, мрачно чернели даже на свету, а массивные канделябры усиливали и без того неприятное впечатление. У северной стороны стояло два невычурных кресла, обитых красной тканью. Я направилась в ту сторону и села в одно из них. От кресла пахло пылью, но оно выглядело чистым. Я лишь пожала плечами. От моей правой руки стоял стол с выщербленной и выцветшей до невозможности столешницей, и стул, такой же старый на вид, как и его сосед. Определенно этим залом давно, очень давно не пользовались.

— Так что вы хотели от меня, Шолд? — мягко поинтересовалась я, пытаясь скрыть в голосе неуверенность и страх.

— Распоряжения, моя леди, принц Силенс всегда мне давал их с утра, — очень вежливо отозвался Шолд.

Я зарезала в своем кресле. Нужно было больше внимания уделять тому, что делает принц, но потом во мне проснулась память, сообщившая о том, что я делала нечто подобное, когда жила в своем поместье. Конечно, конюшня там несколько меньше, но все же, я думаю, принцип работы у слуг один. Догадка так развеселила и расслабила меня, что даже на мгновение я забыла про существование Шолда.

— Думаю, главный конюший, вы и без меня прекрасно знаете, чем заняться. — Мужчина кивнул в подтверждение моих слов. — Правильным будет вычистить стойла лошадей, что покинули Дейст на рассвете вместе с подкреплением. — Опять безмолвное согласие. — И перевести животных гостей в освободившуюся конюшню.

— Да, моя принцесса. — Я поморщилась.

— И еще, — Шолд вытянулся, чтобы лучше слышать. Неужели он глух? — Если будут прибывать гонцы, то немедленно позаботьтесь об их лошадях и приготовьте свежих в том случае, если он немедленно отправится с ответом.

— Да, моя леди, мудрое решение, — позволил он сделать мне комплимент, тем самым одобряя мои действия.

— И если завидишь гонцов, Шолд, отправляй слугу сюда тотчас же, чтобы я сумела встретить посланника.

— А ежели он прибудет ночью?

— Все равно, — фыркнув, ответила я. — Можешь идти, — запоздало вспомнив о конюшем, приказала я. Шолд, поклонившись, незаметно удалился из зала, оставив наедине с моими размышлениями.

А мысли мои незаметно перетекли к волку. Он лежал там же, где я его оставила прошлой ночью, словно даже не шевелился за все время. Но хищник вскинул голову, как только я к нему потянулась. Тут впервые за весь период нашего единения возникла проблема. Мне хотелось задать прямой вопрос, чтобы понять, следует ли его брат за принцем, но я не знала, как это сделать. Волк в свою очередь, жаждал дать мне ответ, но тоже натыкался на границу непонимания. В конце концов, я просто разделила с ним себя.

Она влилась в меня, как весенний дождь попадает в обмельчавшую реку после засухи, и я открылась ей навстречу. Но «неотвергнутая» мечтала лишь о том, чтобы узнать следует ли мой волк за вожаком. Зарычав от досады, я потянулась к нему.

Волк откликнулся на наш обобщенный с его братом зов. Я почувствовала, что вижу мир желтыми глазами хищника. Он тяжело дышал, прячась под кустом, внимательно ловя носом каждый запах. Отчетливый соленый запах крови и отзвуки битвы сказали о том, что принц Силенс уже настиг своих врагов. Но волк никак не мог подобраться ближе. В обход идти стало бы слишком долго, а по периметру перед битвой, которая велась далеко впереди, был расставлен лагерь, где стонали раненые.

Волку не нравилось это место, он с трудом удерживался от побега, но все-таки выполнял мой приказ и следил за тем, что ему было доступно. Вот какая-то немолодая уже женщина подошла к громко стонущему человеку и сменила отвратительно пахнущую повязку, от коей несло так, что даже в кустах он ощущал этот смрад. Раненый лишь глухо откликнулся на ее действия. Потом целительница пошла по рядам лежащих прямо на земле людей, это волку тоже не нравилось, потому что ото всех пахло смертью и страхом. Некоторые уже мертвы, сообщал его чуткий нос, некоторый близки к этому, а другие умирают от жажды, от третьих пахнет испражнениями, но никто из них не нравился волку. Вожака он не видел с рассвета.

Картинка воспоминания хищника ворвалась в меня, как вихрь. Он показал мне то, что видел на рассвете. Взмыленная лошадь принца ворвалась во вражеский, спящий и оставивший на ночь боевые действия лагерь. Силенс издал боевой клич, и отряд его стражи последовал за ним. Больше волк не мог сообщить мне ничего. Люди решительно оттеснили его к кустам, в которых он до сих пор и прятался, изнывая от жары и голода. Я с тяжелым сердцем позволила ему поохотиться.

Я устало открыла глаза. Динео буквально высосал из меня все силы, хотя полученные сведения ничуть не облегчали моего беспокойства. Сейчас велось сражение, и неизвестно кто первый из соперников его уступит. Так же осталось непонятным, жив ли принц или уже нет? Сколько воинов от Красной страны? И почему они напали? Множество вопросов тревожили, а еще неизвестность… просто убивала. Понимание, что намерения Красной страны вряд ли обойдутся одним сражением, и все это может перерасти в войну, содроганием охватило мое юное тело. Тоска по Силенсу стала невыносимо терзать сердце.

К моему превеликому счастью, к концу этого дня у других герцогств не возникло никаких проблем, но и гонца от принца так и не появилось. С чувством сожаления и удовлетворения я поднималась по лестнице, только сейчас покинувшая зал для аудиенций. Проведенный в одиночестве день благотворно повлиял на мои мысли. Я научилась их контролировать, а еще поняла, что нужно ранним утром и поздним вечером отдавать четкие приказы прислуге. Теперь же я шла спать, после того, как убедилась, что все мои распоряжения либо выполнены, либо их условия уже узнаны исполнителями, так что можно было хоть немного отдохнуть.

Прошел только день с отъезда принца, а мне уже стало тошно от того, что предстояло делать ежедневно. А если… Я оставила попытки задавать себе вопросы, потому что смысла в этом не было, ответы все равно останутся безмолвными. Но тут мое тело сообщило, что оно утомилось и проголодалось, так что я обрадовалась, увидев подстывший ужин на столе, и жадно набросилась на сказочное угощение. Взбитая постель манила своей мягкостью, но не суждено мне было выспаться.

— Принцесса! — закричал кто-то так яростно, что я испуганно отскочила к комоду, в одежде которого лежал мой спрятанный меч. Рукоять прохладно отозвалась горячему прикосновению дрожащей ладони.

— Посланник от будущего короля Силенса! — продолжил все тот же возбужденный голос.

Я облегченно вздохнула, одновременно ощущая в груди нарастающую тревогу, и быстро открыла дверь. Спустившись вниз к залу для аудиенций за высоким Шолдом, я нетерпеливо ожидала гонца.

Мужчина зашел в зал, и я обмерла, таким знакомым он мне показался. Фантазия сыграла со мной злую шутку, но зрение быстро подсказало, что передо мной не Силенс, этого быть просто не могло. Высокий с бронзовой кожей стражник выглядел уставшим и запыленным, но, как сказал мне Шолд, отказался от еды и ванны, просил аудиенции у принцессы.

— Миледи, — прошептал он сдавленным сиплым голосом. — Письмо от будущего короля. — Мужчина поднес мне конверт.

Я задумчиво смотрела на запечатанное письмо и не решалась сломать печать. Но ведь принц смог мне написать! Значит, он жив. Облегченно улыбнувшись, я приказала посланнику отдохнуть, умыться и поесть, хотя он категорически отказывался.

— Ничего не измениться, если я буду читать и писать ответ при тебе, или ты потратишь это время на восстановление сил, — против этого довода гонец, по имени Куко, не смог ничего сказать и, сокрушенно понурив голову, побрел на кухню в сопровождении Шолда.

Дрожащими пальцами я сломала печать с изображением змеи династии Предназначенных. Так же неловко извлекла из конверта письмо и развернула желтоватый свиток. Почерк у принца оказался приятным, слегка косым, но сильным:

«Эверин!
Принц Силенс.»

Красная страна решительно вступила в бой не только с моей стражей, но и с подошедшим к обеду отрядом подкрепления. Наши силы не равны, но первый бой закончился победой, пусть и с большими потерями. На момент, когда я пишу тебе, мои люди изранены и голодны, многих лошадей увели солдаты противников. Прошу тебя отправить с Куко двадцать конных солдат из личной стражи короля и начать подготовку основной армии, которая расположена в герцогстве Дейст, немного южнее столицы. Отправь голубя капитану гарнизона, его зовут Ворнинг Коктон. Именем короля и принца отправь его ко мне на помощь, я нахожусь у поселения Строкт, что неподалеку от Клокола.

И все. Ни слова лично мне, ничего того, что могло бы меня успокоить. «Со мной все в порядке, Эверин» — не написал принц. Я не стала давать обиде пустить корни в моей душе, а, развернув чистый свиток, начертала послание Ворнингу Коктону, где передала четкий приказ принца. Только после этого я написала ответ Силенсу:

«Мой принц!
Эверин.»

Ваше приказание будет исполнено. Почтовый голубь уже на пути к капитану Южного гарнизона. Двадцать конных прибудут вместе с Куко, вы сами станете тому свидетелем.

Сдержанные строки показались мне чересчур строгими, но я не стала терять время и отправилась на кухню за Куко. Сообщив Шолду свой приказ, я наблюдала за тем, чтобы посланник поел и напился воды. К тому времени, пока мужчина доедал последний кусок хлеба, двадцать конных солдат в нетерпении выстроились в темноте ночи во дворе.

Передав гонцу ответное послание, я некоторое время задумчиво смотрела на удаляющихся солдат, а потом медленно поднялась в покои принца. Сны получились беспокойными и короткими, я едва ли отдохнула за прошедшую ночь.

Последующие дни неизвестности после отъезда ночного посланника окончательно расшатали мои и без того обостренные чувства.

Постоянное ощущение того, что принца убили или взяли в плен мешали мне спокойно и спать и даже есть. Мясо вставало комом в горле — а вдруг Силенс голодный? Чай тоже не пился — может, его мучает жажда? Только голова касалась подушки, как возникала мысль, что наследник трона не спит уже четвертые или пятые сутки подряд. В общем, мой отдых и сон превратились в жуткую и медленную пытку. Да и волк никак не ублажал моего болезненного любопытства. Люди в сражении отходили все дальше, а женщина-пахнущая-травами не сдвигала своего логова, так что хищник продолжал оставаться в плену кустов.

Заботы о замке тоже не приносили должного удовлетворения. Постоянно причаливающие корабли поражали своим разнообразием и товарами, но раздражали тем, что я обязана была разрешить или запретить торговлю. Это не являлось сколько-нибудь утомительным, но очень сильно меня злило, и причину злобы отыскать я так и не смогла. Торговцы не вызывали чувства отвращения, но их лица настораживали, а иногда и условия торговли тоже. Со мной неотступно следовал Шолд, который не пренебрегал своими обязанностями главного конюшего, но просто не мог оставить меня наедине с проблемами.

Да, Дейст требовал своего внимания, но в целом распоряжение Силенса не доставляло хлопот. Больше всего я переживала за самого принца, ведь уже минуло несколько дней с его отъезда, а кроме ночного гонца источником новостей никто не являлся. Беспокойство не столько тревожило, сколько упорно мешало жить, когда расслабленность была просто жизненно необходима. Я даже не выезжала с Шудо за пределы замка, хоть и река отпустила меня со своим наваждением. Я просто боялась пропустить посланника из герцогства Вондэр, поэтому с отчаяньем бродила по коридорам замка.

Уэн каждый вечер снабжала порцией свежих слухов, но дельных вещей в толках из кухни не было, хотя на что я рассчитывала? Однообразие и нервный подтекст каждого дня испарял мои силы, я медленно таяла под гнетом собственных сомнений, но на помощь никто не спешил. Ни гонец, ни голубь, ни даже мысли моего волка. Осознание того, что мои поступки сейчас так ничтожно никчемны, стало горьким, когда мои глаза в очередной раз встретили рассвет. Словно явилось нечто несправедливое в том, что моя жизнь встретила новый день, а где-то умирают другие.

Смерть в таком явном, чистом проявлении напугала. Как только раньше это не приходило мне в голову? За что умирают солдаты? Они могут бежать вглубь страны, могут покориться своим завоевателям, в конце концов, свои последние мгновения жизни эти люди имеют право разделить с семьей. Но почему же тогда молодые люди добровольно идут в армию и стражу? А сейчас отдают последнее дыхание своим окровавленным мечам? По той же причине, по какой наследный принц бросался в гущу боя с поднятым над головой топором.

Они боролись со смертью за жизнь. Они теряли свою душу, но спасали сотни и тысячи других. Военный человек умрет, забрав с собой врага, а крестьянин едва ли сможет противостоять жестокому мародеру Красной страны. Солдат зарубит противника, но сам падет от руки его брата, а миловидная девушка вряд ли сумеет убежать от толпы диких и жадных насильников. В том смысл войны, которую вело Королевство Дейстроу. Оно не нападало, а защищало. Принц думал о своем народе и мечтал лишь о том, что в его землях люди смогут дышать полной грудью и светлым взглядом смотреть в будущее.

Но в противоборство этому пониманию пришел вопрос о Красной стране. Зачем они затевают войны? И причины не таились вовсе, их просто не желали замечать. Алчность и жадность стала важнее людям этого государства, нежели корни их будущего и будущего детей своих. Было откровенно плевать на то, сможет ли убежать дочь их народа от насильника-врага, или крестьянин защитить свою семью. Презрение ярким огнем вспыхивало в добродетельном существе, когда речь заходила о подобных людях. Жители Красной страны не знали, что есть честь и польза. Жажда власти и завоеваний затмевала естественные инстинкты природы человека, и они шли убивать, как обезумевший лев, забывший, что он охотиться только для того, чтобы утолить голод. Как больное животное, Красная страна металась по своей карте, предполагая в той или иной черте увидеть слабую линию, которую можно повторить чуть дальше нынешней границы. Их народ не нуждался в новых землях, численность могла удовольствоваться уже имеющимися территориями. Торговлю с ними вели пусть и неохотно из-за воинственного характера. Солдатам и правителям Красной страны нужен был сам факт убийства, наслаждения от красной от крови земли под босыми стертыми в мозоли ногами. Бездушно, бессмысленно они убивали.

И с этим обезумевшим и потерявшим инстинкты зверем боролся мой принц. Боролся оружием своего противника — когтями и зубами, ведь увещевания рассудка не действовали на Красную страну. Вот почему Силенс избрал путь воина, а не дипломата. Вряд ли вам удастся уговорить покрытого слюной от бешенства медведя не рвать несчастную девчушку, что попалась на его пути. Увенчается ли ваша попытка успехом? Вот и принц предпочитал не рисковать чужой жизнью мирного населения и примерял на себя маску ожесточенного завоевателя, которая теснила его свободную душу, но ослабляла зудящую боль в сердце по своему Королевству.

Эти вещи стали похожи для меня на простоту самых элементарных выводов. Казалось бы, ничего проще на свете быть не может, но почему таким долгим путем я пришла к этому? Ну, хотя бы моя тревога отошла на второй план, и я перестала планомерно издеваться над своим телом. Смогла поесть, умыться и даже хорошенько выспаться, поручив свои обычные дела Шолду. Возникло впечатление, что главный конюший превратился в советника принцессы. Но никто и рта не мог открыть в противоречие моему решению. Так что Шолд уверенно исполнял свои обязанности.

На этот раз сон повлиял на меня благотворно, а мое душевное равновесие словно воззвало к рассудку принца Силенса, и ближе к вечеру в Дейст примчался гонец на взмыленной лошади. Знакомый мне Куко с доброй улыбкой передал мне два увесистых конверта. Парень был явно чем-то обрадован и не отказался ни от отдыха, ни от еды, сообщив, что принц велел выехать из замка на рассвете, чтобы его принцесса к тому времени смогла закончить ответ.

— Значит, все не так уж плохо? — робко спросила я посланника, ощутив на себе взгляд Шолда на своих лопатках. Конюх превратился в нечто среднее между телохранителем и советником. Мне очень повезло, что мужчина до поступления на службу в конюшни служил в страже короля Энтраста.

Да, кстати, о короле Энтрасте. Монарх практически отошел от дел и даже не отреагировал на мой давний рапорт, когда принц просил подкрепления. Он не выявил никакого желания, когда пришло согласие Южного гарнизона прийти на помощь к Силенсу немедля. Король, показавшийся проснувшимся на свадебной церемонии, вновь погрузился в небытие, сделав своими спутниками алкоголь и уныние. Красная страна вновь напомнила ему о смерти Ялдона.

— Да, моя принцесса, — запоздало ответил посланник, прерывая течение моих мыслей. — Мы одержали пусть и тяжелую, но победу. — Он замялся, намериваясь что-то добавить. — Принц Силенс советовал сначала вскрыть письмо с красной печатью, — подытожил Куко.

В ответ на его слова я кивнула и поднялась в зал для аудиенций, который превратился несколько в мой кабинет. Я обставила его новой мебелью, несмотря на тревожную обстановку в своей душе. Теперь комната не казалась массивной и неприветливой, Шолд отметил, что здесь видна частичка меня.

Усевшись за стол, новый, как и стул подо мной, я стала разглядывать конверты, ощущая жжение нетерпения в кончиках пальцев. Один достаточно пухлый был скреплен красной печатью, другой, менее внушительный, чем первый, на своей печати носил личный герб принца. Он мало отличался от герба Дейстроу, но в не присутствовало изображение топора и волка. Хищник меня удивил, но я лишь пожала плечами, и непослушными пальцами вскрыла первый конверт.

«Принцесса Эверин!
Ваш принц Силенс.»

Мы отбили Строкт, который был взят Красной страной несколько дней назад на рассвете, когда прибыл Южный гарнизон, посланный тобой. Победа оказалась тяжелой, но она существенна. Враг оттеснен от Клокола, и теперь мы в некотором смысле спокойны. Я решил вам в подробностях рассказать о битве.

Все случилось, когда Коктон ворвался в наш лагерь, будто свежий ветер надежды. Его сильные и здоровые воины подняли в моих стражниках боевой дух, а остатки резервного подкрепления наконец почувствовали себя армией, а не разрозненной частью огромного мясного пирога. Ворнинг оправдал мои надежды и принял непосредственное участие в составлении плана об отбитии Строкта. Мы напали на рассвете, когда день только-только занимался, и наши тени стали тенью смерти для врагов. Жаль, не для всех. Я мог бы проявить милосердие, но разве проявили бы они его, оказавшись в Клоколе? Я видел сгоревший Строкт и не желал, чтобы основной город Вондэра потерпел такое же ужасающее поражение.

Я повел своих стражников в обход, где нас ждал поднятый по первому зову защитный круг Красного предводителя, самостоятельно поведшего своих подданных в бой. Мои воины дрались, как львы, но многие пали от мечей наших противников, отряд стражи поредел, хотя резервы напротив воспряли духом и получили незначительные потери. Коктон тоже потерял не больше десятка солдат, зато отбил в Строкте знамена Красной страны, и противник отступил. То наша первая победа, теперь мы ждем удобного случая, чтобы прогнать их из Пэопэла и Нотвара. Рату Фенеген, капитан отряда, который обмельчал до тридцати солдат, присоединился к нам и складно рассказывает о расположении войск Красной страны.

Армия обрела надежду. У нас появился шанс победить, если нам удастся прогнать налетчиков на их же земли.

Письмо выглядело официальным, таким, какое предоставляет подданный своей госпоже в виде рапорта. Я почему-то не расстроилась, когда поняла это, ведь на столе лежал еще один конверт с личной печатью принца. Что если первое письмо было рассчитано на то, что и король захочет прочесть и узнать хотя бы незначительные подробности победы в Строкте?

Синяя печать принца охотнее сломалась под моими пальцами, она сама ждала этого момента с не меньшим нетерпением, чем я. Рука осторожно скользнула по бумаге свитка, я бережно его развернула и стала внимательно читать.

«Милая моя принцесса!
Твой Силенс.»

Мне так жаль, что в прошлом послании я не смог, да и не успел написать тебе о том, что меня тревожит или не тревожит. Я испытал стыд, когда прочел твой ответ, но понадеялся на то, что ты войдешь в мое положение и не станешь затаивать обиду на своего принца. Теперь все будет иначе.

Дабы избавить тебя от душевных терзаний, которые ты, несомненно, испытываешь, я скажу, что цел и здоров, что даже дух мой не сломлен, и я готов рваться вперед, чтобы защитить свой народ и тебя, моя принцесса. В первой схватке меня царапнули мечом по плечу, но рана зажила, так что причин для беспокойства просто нет. Я гораздо более встревожен положением других раненых солдат. Но целительница Варто делает все, что в ее силах.

Хотелось бы спросить, зачем ты послала за мной своего волка. Он вот уже несколько дней сидит в кустах и упорно наблюдает за лагерем целительницы. Я заметил его еще в Дейсте, потому что от него отчетливо исходило твоей тревогой и страхом, просто он не мог остаться мной незамеченным. Предполагаю, что он явился либо мне на помощь, либо волк предназначен для того, дабы сообщить тебе, если я умру или окажусь раненым. В любом случае твоя забота трогает мое сердце.

Но впервые в своей жизни я испытывал страх. Не то чтобы меня пугали озлобленные и безжалостные враги, страх перед ними всегда есть в любом, даже самом мужественном человеке, то был ужас совсем иной сути. Когда я замахивался топором на очередного противника, то неожиданно во мне проснулась бережливость. И при этом вспыхнула праведная ярость. В сочетании этих чувств я стал обличием демона в глазах Красной страны, так говорили мне мои стражники, они видели их опустошенные ужасом лица. Я впервые боялся за свою жизнь, не потому что я тщеславен или так ею дорожу, но потому что у меня появилась иная цель. Теперь ты моя жена, и умереть с моей стороны оказалось бы непростительным. Но это меня смущает. Никогда прежде страх до такой степени не владел моим существом. Но солдаты говорят обратное, особенно Бииблэк. Капитан сказал, что никогда не видел меня таким взбешенным, что даже во время сражения я не слышал ничего и никого вокруг. Да, это так, признаю.

Для меня в такие мгновения существовал лишь топор и враг. И работал своим оружием, кося своих врагов как жухлую траву по осени. Столько сил мое тело не получало никогда. И причина в тебе, моя принцесса, я уверен в этом абсолютно точно. И даже глупо говорить только о моих чувствах.

Эверин! Прекрати меня питать своей магией, прошу тебя. Я понимаю твое беспокойство, но разве это разумно? Я не привык ощущать себя полным жизненных сил после изнурительной битвы. Это неестественно, понимаешь. Далеко не сразу я постигнул, что причина кроется в тебе. Но когда присмотрелся к волку, то сомнений просто не осталось. Я выглядел как он. Сильный, быстрый и безжалостный хищник, затаивший свои силы до момента битвы. Таким я стал благодаря твоему Динео, Эверин. Прошу, не используй магию, ведь ты не знаешь, какие последствия могут быть.

Но в любом случае я тебе благодарен. Мои люди вдохновляются, глядя на меня, пусть сила во мне неоправданна физически или душевно. Они должны быть вдохновлены своей принцессой. Поверь, даже находясь вдали от замка, они понимают всю твою роль. Чего стоил Коктон, который прибыл к нам на помощь. Ты явилась тем, что подтолкнуло его на борьбу. Мой голубь не долетел до Южного гарнизона. Отчего же твой выполнил столь трудное задание? Динео. Вот ответ. Милая моя принцесса, прекрати расточительно относиться к своим способностям, я беспокоюсь за тебя гораздо больше, чем за себя, даже когда на меня мчится озверевший берсерк Красной страны.

Отправь Куко на рассвете, думаю, ему полезен отдых, как в прочем и всем нам, но он верный гонец, верный слуга и мой воин. Не пренебрегай его доверием, принцесса, в будущем он может стать полезным. Я напишу тебе, как только случиться что-нибудь знаменательное, но продолжаю настоятельно просить не помогать мне Динео. Волнение за твое здоровье может оказаться сильнее сил, которые ты дашь. Хотя я очень сомневаюсь, что внемлешь моему совету, взбалмошная грубая женщина на вороном коне…

Слезы на моих щеках не были притворными, они искренне полились из моих глаз совершенно непроизвольно, когда я прочла строки о его признании в страхе. Теперь я окончательно уверилась в том, что принц ко мне неравнодушен, не зря ведь он не отрицал слов Бииблэка в Сверкающем зале. Но все это вместе со сладкой радостью пугало больше, чем верная смерть под копытами взбешенного коня. Уж лучше бы я была там, вместе с ним, и вместе с принцем поднимала свой меч во благо защиты своего народа. Да, мое фехтование не так плохо, но сумела бы я убивать людей? Пусть не корысти ради или каких-то других мерзопакостных целей, но убивать? Я глубоко в этом сомневалась.

Где только Силенс брал мужество для этого. Где только это мужество брали остальные солдаты? То загадка, которая останется навечно без ответа для меня, но часть души так яро жаждала узнать ту силу, коей обладает принц. Но все-таки остается что-то в наших жизнях, что недоступно, и понять, как убивают солдаты во благо, я не могу. По мне так можно обойтись вообще без войн, но это абсурдно, если посмотреть на мужчин — они не могут жить без будоражащих кровь событий.

Но положение Королевства до сих пор оставалось достаточно непрочным, ведь мы отбили только Строкт. Думаю, после поражения воины Красной страны еще ожесточеннее возьмутся за завоевания, и это пугало. Оттого ли, что я волновалась за свою страну или за своего принца? Этот вопрос заставил покрыться краской стыда. Это неправильно, решила я.

Взяв в руки перо, обмакнув его в чернила, я задумалась над тем, что в ответ написать принцу. Он на многое открыл мне глаза.

«Силенс!

Я не знаю, что ответить тебе по поводу моего волка. Да, я отправила его за тобой в порыве страха и отчаянья, но вернуть его я никак не смогу. Он исполняет приказ магии и вернется только за твоей лошадью, когда ты въедешь в Дейст. Но у меня нет причин оправдываться или просить прощения. Как я тебе уже говорила, магия владеет мною, все происходит достаточно инстинктивно, нежели осознанно. Волк будет оставаться в своем укрытии.

Насчет того, что я подпитываю тебя Динео… Думаю, ты ошибаешься, Силенс, это не так. Да, я последнее время чувствовала себя просто ужасно, но дело совсем не в использовании магии, а в волнении за тебя и неизвестности. Это чувство лишает меня сил. Как долго я ждала твоего письма! Сомневаюсь, что у меня бы хватило ума направлять тебе энергию, это просто ошибка. Быть может, ты сам стал сильнее и мудрее в вопросах сражения, ведь опыт сказывается, мой принц. Так что тебе не стоит беспокоиться, я не буду поддерживать магией, так как вовсе этого не делала.

Я не знаю, почему голубь из Дейста долетел до Южного гарнизона, а отправленный тобой — нет. Это такой же вопрос для меня, как и для тебя. Я решительно не понимаю, почему каждую случайность и мой поступок ты пытаешься объяснить с помощью моего Динео. Это немного абсурдно, все происшедшее просто стечение обстоятельств.

Хочу отметить, что в Дейсте и герцогствах все в порядке, по крайней мере, мне не сочли нужным сообщить о проблемах, если таковые имеются. Главный конюший Шолд стал для меня неким советником, и я благодарна ему за оказанную помощь. Наверняка я буду принимать ее и впоследствии, потому что мой опыт ведения быта в поместье Фунтай разительно отличается от того, что нужно делать здесь, в замке.

Король совершенно отошел от дел, мой принц, и как бы мне не хотелось тебя расстраивать, но это так. Теперь Энтраст находит утешения в бутылке, чем очень пугает, но власти я не имею, которая распространялась бы и на него. Все чаще пьяные разговоры монарха заходят о далеком прошлом, в то время, когда его старший сын погиб в войне с Красной страной. Нынешнее положение дел совсем выбило его из привычной колеи, и отчасти я понимаю его. Боль потери зажглась с новой силой от столь явного напоминания, но все это печально. Твой отец вовсе не интересуется тем, как проходят военные действия в Вондэре. Его мир сузился до бокала бренди и своей спальни.

Я обеспокоена тем, что ты начал испытывать страх. Может, это ненужно на войне? Хотя ничего изменить уже нельзя, принцесса Эверин уже является таковой. Твоей женой. Но я очень тебя прошу, Силенс, не цепляйся в мыслях за меня, это лишь может тебе помешать. Ведь так странно. Благородный воин теперь боится, и из-за кого? Какой-то девушки. Глупо, Силенс, очень глупо.

Насчет того разговора между Бииблэком и мной в вечер нашей свадьбы в Сверкающем зале. Ты не отрицал его слов, и я хотела бы…»

Внезапная усталость навалилась на мои плечи, я мягко осела на стуле и положила голову на разложенные бумаги, очень быстро погружаясь в сон.

Неожиданно громкий и отвратительный стук в дверь разорвал сонную магию. Я тревожно подняла голову от стола, щека стала неприятно плоской на ощупь и занемела. Стук продолжался.

— Войдите, — сказала я, и гость не заставил себя уговаривать.

— Миледи, гонец ждет ответа, — учтиво сообщил Шолд.

— Дайте мне еще минуту. — Мужчина поклонился и скрылся за дверью. Я опустила взгляд на недописанное письмо.

«Хотя, впрочем, это не так уж и важно, мой принц, мы сможем поговорить об этом, когда вы ко мне вернетесь.
Эв».

Те чувства, которые я вчера хотела излить бумаге, немного улеглись, а, значит, можно повременить со сложными объяснениями. Расстояние между нами, да и война вряд ли подходящие факторы развития чувств. Поэтому, запечатав письмо, я направилась к Куко, нетерпеливо ждавшему во дворе.

Только боги знали, скольких мучений стоило ожидание следующего послания. После того, как Силенс сказал, что Строкт отбит я ощущала постоянную тревогу, причем необъяснимую. Мерещилось, что воины Красной страны свихнулись и режут солдат принца, как поросят на весенних праздниках, что сам наследник трона пал от руки жаждущего крови ублюдка. Перед глазами возникали самые жуткие картины, хотя волк убеждал, что все хорошо. Лагерь целительницы передвинулся вперед, многие раненые были отправлены в Дейст, где их встретили семьи, поэтому палатки пропахшие травой заметно опустели. Хищник упорно давал понять, что вожак не ранен и ранен быть не может, я беспричинно терзала свою душу.

С каким-то остервенением я накидывалась на дела внутри Королевства. Мне было все равно, что я истощаю себя и свои резервы, но все равно не спала ночами, составляя депеши и подобные документы для разных герцогств. Со дня на день я ожидала герцогов Фунтай и Йелоусанда. Я смущалась тому, что отец предстанет передо мной как поданный, а не как близкий родственник. Хотя герцог вряд ли предполагал, что дела в Дейсте перешли в мои руки так скоро. По Королевству, конечно, ходили слухи о войне, но наиболее правдоподобные были только в Дейсте и Вондэре.

Ох, не знаю, что бы стряслось, если бы не верный Шолд, который неотступно следовал за мной, словно какая-то вторая часть меня. В этом мудром мужчине сочеталась дипломатия и ожесточенность. Он был груб и требователен, но вместе с тем достаточно мудр и рассудителен. Очень часто его советы спасали в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Он дал понять, что нужно отослать денежные награды тем семьями, чьи воины получили раны в сражении под Строктом. Шолд не беспокоил с делами о замке, где присутствовала хозяйственная часть, чаще всего справляясь сам. Это радовало меня и пугало. Могла ли я доверять этому конюшему? Но просто не оставалось выбора, так что я покорно принимала помощь Шолда.

Вот и сейчас, сидя в кресле в своем зале, как я нарекла комнату для аудиенций, я смотрела на его четкий профиль. Шолд, даже стоя на ступеньку ниже, возвышался над моей головой. Высокий, с грозным лицом он внушал некоторый ужас. Буйная грива кое-как собрана в воинский хвост, верхняя губа топорщится, создавая впечатление надменности. Он сложил руки на груди и мрачно смотрел на двери, которые только что закрылись за пажом, сообщившим о прибытии герцогов. Шолд, видимо, разделял мои ощущения тревоги и смущения, и я, благодарная ему, слегка кивнула.

— Принцесса, все будет хорошо, я думаю, — мягко сказал он. Я удивленно посмотрела на Шолда, но потом решила не опровергать его выводов.

— Надеюсь, — коротко ответила я. Стук натянул мои нервы в нечто невообразимо напряженное.

Двери открылись и в зал вошли двое. Герцога Йелоусанда я видела на помолвке и свадьбе, так что я без особого внимания оглядела его бледно-зеленый камзол, всклоченные каштановые волосы и обворожительную улыбку, вызывающую морщинки у глаз. Я остро смотрела на отца, который в нерешительности застыл на пороге. Его зеленые глаза наполнились изумлением, даже подбородок чуть опустился вниз, он с усилием шагнул в зал, и паж закрыл за его спиной дверь.

— Мое почтение, герцог Фунтай, герцог Йелоусанд, — едва ли не дрожащим голосом произнесла я. Мужчины поклонились, но после начали подозрительно коситься на Шолда. — Это мой советник, — объяснила я, увидев, как зарделся главный конюший после этих слов. Он явно польщен. — Что же вы хотели со мной обсудить? — я не знала, какие именно вопросы задавать, поэтому пришлось импровизировать.

Отец еще находился в состоянии шока, так что герцог Йелоусанд вышел вперед и повторно поклонился мне, очень смутив.

— Моя принцесса, я пришел с добрыми вестями, — я заметно расслабилась, — и с предложением помочь нашему принцу в борьбе с Красной страной.

В горле пересохло, я не могла удерживать взгляд на герцоге, постоянно украдкой посматривая на отца. Рыжий мужчина хмурился и непонятливо шевелил губами, словно размышляя, что здесь происходит.

— Спасибо вам, герцог, но принцу, к счастью, пока не нужна помощь. Он вернул Вондэру Строкт. — Глаза человека в зеленом камзоле удивленно расширились. — Южный гарнизон оказал нам поддержку, — добавила я. — Но я и королевская семья рады тому, что герцоги не оставляют своих соседей на произвол судьбы. Примите мою благодарность. — Шолд молча стоял рядом, опустив руки, тем самым поддерживая лучше вопящих дам.

— О, моя принцесса, я приятно удивлен, и рад, что принц вернул Строкт, — почтительно произнес мужчина. — Я хотел бы преподнести дары моей принцессе…

— Что вы, герцог, не стоит, — смутилась я, уже глядя на слуг, что входили в зал.

— Принцесса Эверин, все это мои подарки к вашей свадьбе, столь омраченной новой войной, — почти торжественно выговорил Йелоусанд.

Первый слуга сделал шаг навстречу и показал роскошный плащ, отстроченный белым мехом. Гладкая поверхность серебрилась на свету, напоминая волчью шерсть в полнолуние. Я восхищенно потянулась к капюшону, чувства под подушечками пальцев невероятную мягкость. Кивнув, я позволила слуге положить плащ на стол.

— Этот плащ сделан из ткани степных горсаков Йелоусанда, очень редкие животные, моя леди, но вычесывая их шерсть, мы получаем отличную пряжу. — Тихие пояснения герцога мне нравились. Второй паж держал в руках хороший лук. Мои руки задрожали от волнения, такое прекрасное оружие редко встретить среди символичных даров герцогов к королевской семье. Но лук был великолепен, сделан из прекрасного дерева, туго натянутая тетива так и просилась в мои пальцы. — Это оружие сделано великим Кулком, мастером своего времени.- У меня едва рот не открылся, когда я услышала имя мастера.

Последним подарком преподнесли кожаные завязки на руки. Они должны были обхватывать руки от кисти до локтя изобретательными переплетениями. Приятная на ощупь кожа темного цвета служила одновременно украшением и защитой от случайного клинка. Нет, конечно, завязки не остановят меч, но хотя бы замедлят его ход.

— У нас их называют «голыми перчатками», — продолжал Йелоусанд. — Обычно, охотники любят надевать подобные завязки, да и воины тоже.

— Спасибо, герцог Йелоусанд. — Щека отца дернулась при моих словах, я же не заметила, что употребила свое влияние. — Ваши дары пришлись мне по вкусу.

— Ох, моя принцесса, миледи, я очень рад, — поклонившись в третий раз, почти прошептал молодцеватый мужчина.

— Что ж, новость, что в Йелоусанде все в порядке порадует не только меня, но и принца Силенса. Это поддержит дух стражников на поле боя, герцог, — ответила я размеренно, взвешивая каждое слово. К своему удивлению я обнаружила в себе зачатки царственности.

Мой выжидающий взгляд устремился на отца. Даже Йелоусанд начал переминаться с ноги на ногу, пока Фунтай задумчиво разглядывал свою дочь. Я нервничала.

— Герцог Фунтай, с чем вы пришли в замок Дейст? — Едва не сказав «в мой замок», я покраснела.

— Хотел увидеть свою дочь, но как вижу вместо нее теперь принцесса, — сдержанно ответил отец. Я застыла. Что он имел ввиду? Пытался ли он оскорбить меня или похвалить. — Также сообщить, что в Фунтай все на удивление в порядке. Поля засеяны, овцы на выпасе, и мы начали торговлю с пограничной страной Понца. Они охотно привозят в наши земли шелк, выменивая его на прошлогодние фрукты и шерсть.

— О, это хорошая новость. Я знаю, что Фунтай давно пыталось установить рыночные отношения с Понца. — Я прекрасно это помнила, сама ездившая на территорию этой страны. Что ж, мечта отца сбылась. — Герцог Йелоусанд, не могли бы вы нас покинуть? — достаточно мягко приказала я. Мужчина кивнул и слишком спешно удалился. Шолду не надо было говорить лишних слов, он выскользнул из зала почти бесшумно.

Отец поднял на меня свой взгляд. Пронзительно яркие зеленые глаза проникали в самую душу, но не давали мне ответов.

— Отец? — прошептала я, поднимаясь с кресла.

— Я уж думал, что принцесса забыла своего отца, — хрипло ответил Содлон. Слезы блестели на его щеках, но он их совершенно не стеснялся. Я привычно прижалась к его широкой груди. Знакомый запах дома защекотал ноздри, и я сама чуть не расплакалась, вовремя взяв себя в руки.

— Как ты мог такое подумать, — ему в плечо сказала я.

Он прохрипел в ответ что-то невнятное, плача в мою макушку. Я не совсем понимала причину такого яркого выражения эмоций.

— Что случилось?

— Я горд.

Мне не хватило воздуха, когда я в следующий раз попыталась его в себя втянуть. Даже голова немного закружилась от волнения и радости, хотя их источник достаточно примитивен.

— Спасибо…

— За что? Я такой гордости никогда не испытывал, Эверин, а теперь…Я очень горд тобой, очень, — серьезно ответил мне отец. Он не врет, это совершенно верно, поэтому я покраснела после его слов. — Что ты, Эв! Ты истинная принцесса! Когда я вошел, то обомлел, увидев тебя в этом кресле. Ты сидела так, будто под тобой трон, держалась правильно, говорила то, что нужно, — начал перечислять мои достоинства Содлон.

— Прекрати…

— Нет, — упрямо возразил Фунтай. — Я не хочу молчать о том, что я видел. Я восхищен. Ты станешь истинной королевой. — Тут я еще больше смутилась и отошла от отца, он покорно меня отпустил. Стало тяжело выдерживать его неприкрыто восхищенный взгляд.

— Принц там, а я здесь. Мне это не нравится, — вдруг высказала я свою мысль, увидев письма Силенса на столе.

— Что ты! Решила размахивать мечом на поле боя? И думать забудь! — строго, хмуря брови, закричал отец. — Тебя не для того воспитывали, чтобы ты пала на войне с Красной страной.

— А для чего тогда? — резко обернувшись, бросила я. — Я принцесса! И хочу защищать свой народ, а не сидеть в замке, как курица на насесте! Польза может быть существенной, а не такой! — Яростный взгляд испугал отца, я отвернулась к окну и слегка коснулась мыслями спящего волка. Он успокоил своим умиротворением.

— Ты говоришь, как королева, — ошарашено выдавил герцог Фунтай.

— А много ты королев слышал? — ядовито, с болью поинтересовалась я, опустив плечи.

Но отец молчал. Его глаза и лицо говорили сами за себя. Ему плевать, сколько королев произносили речи на его памяти, главное, что дочь смогла стать той, о ком он мечтал. Теперь можно гордиться ей в полную силу, это читалось во всем герцоге.

— Я всего лишь делаю то, что мне велел принц, — стараясь преуменьшить свою особу в глазах отца, я оправдалась. Глупо.

— Но ведь делаешь. — Упрямое возражение заставило улыбнуться.

Мысли потекли совершенно в ином направлении. Я неожиданно подумала о том, что испытываю к принцу. Сердце болезненно сжалось в груди, находя ответ на этот невысказанный вопрос. Но что есть любовь? Пустая привязанность к идеалу, который придумывает сам человек. Нет, нас с Силенсом связывало нечто большее, нежели любовь. Уважение? Да, оно, конечно, присутствовало в наших отношениях, как и невысказанные тайны, неловко висящие теперь передо мной. Но главное совершенно не это. Выше любви был долг. Долг. Именно он так крепко связывал нас с принцем, делал меня сильнее и внушал царственность. Далеко не влюбленность совершила со мною эту метаморфозу. Горькое сожаление охватило меня. Неужели нам вечно придется думать прежде о долге, а не о чувствах друг к другу? Я предназначенная невеста, а он наследный принц. Между нами просто не может быть ничего иного. И это причиняло боль, хотя я отчаянно отгоняла ее от себя, потому что она будила во мне жуткие воспоминания о мучениях в постели принца. Он тогда ухаживал за мной, лежащей в полубреду и постоянно погружающейся в непонятные кошмары. Неужели только долг заставил Силенса это делать? Романтическая часть сопротивлялась ответу «да», но почему-то я не сказала бы «нет». Какое-то сомнение затаилось в душе, природу которого выяснить не удавалось.

Резкая боль в шраме вырвала из размышлений, со стоном я согнулась пополам, едва успев ухватиться пальцами за стол, иначе свалилась бы ничком. Пульсации распространялись по всему телу, сковывая жутким страхом и мучением не только физическим. Казалось, эти горячие волны доходили и до сердца, и до сознания, и до моих волков, которых скрутило болезненной судорогой. Я застонала, заплакала, не желая, чтобы кто-то еще страдал, кроме меня. Но приступ не проходил. Сквозь мучительные ощущения долетали возгласы отца, доходили прикосновения горячей руки до плеч, но ответить ему стало явлением из разряда невероятных. В судорожной попытке я потянулась к принцу, не понимая, отчего решила его потревожить. Силенс вскинул голову, слыша в ушах звонкий крик такого до боли знакомого голоса, и мученически обвел взглядом поляну, на которой раскинулся лагерь его маленькой армии. Но меня он нигде не заметил и лишь хмуро поджал губы, направляясь широкими шагами к кустам. Мое сознание уступило бешеным попыткам второго волка ворваться внутрь.

Она послала мне адский огонь, даже зубы врагов не причиняли такой боли. Я вытянулся всем телом и дико зарычал, но моя волчица мучилась так же где-то очень далеко и не могла помочь. «Неотвергнутая» корчилась от подобной боли в своем логове. Я рвал когтями землю, дергая головой из стороны в сторону. Когда мягкие руки человека коснулись моей шкуры, я дико зарычал, дернувшись в сторону, но сил в теле не осталось, поэтому мог лишь скалить зубы. Запах вожака ворвался в ноздри вместе с палящим воздухом, я по-щенячьи заскулил, надеясь получить помощь хотя бы от него. «Неотвергнутая» доверяла вожаку, значит, и я могу, решение было принято мысленно, но в горячке мучительных волн, которые отходили от девушки. Человеческие руки скользили по шерсти в поисках источника боли, но как прорычать ему, что она исходит изнутри. Вожак, видимо, догадался об этом, и практически сразу я ощутил прикосновение прохладной руки. Но только до моего сознания, которым раньше управляла только «неотвергнутая». Я ощетинился, шерсть слабо поднялась на загривке, вялое сопротивление не остановило вожака.

Три существа одновременно истошно завопили. Но каждый по-своему. Я кричала из последних сил в инстинктивной попытке звуком отогнать свою боль. Мой отец шарахнулся в сторону, я растянулась на полу. Мои волки вторили крику захлебывающимся воем, но я знала, что Силенс должен помочь. Постепенно все стихло. Я уткнулась лбом в прохладный пол, тяжело дыша, даже не пыталась встать. Мои волки в таком же изнеможении валялись на земле.

— Эверин! Но ответь же мне! — взмолился отец, трогая за плечи. Я не шевелилась, опасаясь, что боль может вернуться, потянувшись к принцу.

Принц озабоченно глядел на тяжело вздымающийся бок волка. Я осознала, что Силенс тоже слышал наш тройной крик, но не вразумил, откуда взялся второй животный вой. Пальцы лежали на сером боку, он ощупывал горячую шерсть. Потом поднес мех с водой к раскрытой пасти волка. Животное слабо сглотнуло воду и продолжило тяжело дышать. Я спокойно отпустила его сознание, вернувшись в свое измотанное страшной пыткой тело.

С трудом заставив себя открыть глаза и сесть, я держалась за тяжелую голову руками. Что это было? Но только теперь, я ощутила, что отголосок боли остался в шраме и, причиняя страдание, тянул куда-то. Я стиснула зубы.

— Эверин! — все кричал отец. Я поморщилась. Слух вернулся.

— Все…в порядке, — прерываясь, прохрипела я. Голос показался шаркающим камнем по камню.

— Что это…

— Сама не знаю, — честно ответила я, принимая руку герцога. Нетвердо сделав два шага, опустилась в кресло и потянулась к подносу, на котором стоял бокал с вином. Все же лучше, чем ничего.

Отец нахмурился.

— Не знал, что ты пристрастна…

— Глупости, — оборвала я. Голос прозвучал слишком повелительно. Герцог Фунтай это тоже заметил. — Я не хотела. Просто привычка, — потупилась я.

— Перестань, Эверин, ты принцесса, — мягко успокоил Содлон.

Да, принцесса. Как-то странно это теперь звучит. Я встревожено коснулась рукой шрама под тканью платья, наткнулась на кулон, подаренный принцем, и как-то успокоилась. «Вожак защитит», — пульсировала мысль в головах моих измученных волков. Я резко встала.

— Мне нужно идти, — бросила я огорошенному отцу и быстрыми шагами покинула зал. До боли хотелось увидеть своего волка.

Я нашла его там, где видела во сне. Он тяжело лежал на боку и прерывисто дышал. Розовый язык вывалился из огромной пасти и разметался по земле. Я капнула на него воды из меха, который прихватила в караулке, когда шла сюда.

Волк слабо отозвался на воду, с хриплым звуком сглотнул и опять застыл. Я с опаской положила руку на серебристую шерсть. Бок волка мерно поднимался и опускался, вскоре дыхание хищника выровнялось. Жар под моими пальцами спал, животное нервно дернуло ушами и подняло голову.

Так близко в глаза волку я еще никогда не смотрела. Я чувствовала на своей шее его дыхание, видела глубину черного зрачка, на меня волнами накатывала его сила. Что-то странное произошло, я потянулась и крепко обняла севшего волка. Обхватив руками его массивное тело, прижалась щекой к гладкой ухоженной шерсти и почувствовала себя маленькой и ничтожной, но защищенной. От волка пахло лесом, травой и свободой. Тем самым чувством, которого не хватало, но я постаралась отбросить соблазнительные мысли и еще глубже зарылась в густой мех. Слезы алмазами скатывались по гладкой поверхности, кое-где пропитывая солью шкуру, волк, как показалось, теснее прижался к моему телу. Вдоволь выплакавшись, я отстранилась от своего животного. Только сейчас я отчетливо осмыслила, что он принадлежит мне. Волк поддался вперед и лизнул в щеку, будто маленький нежный щенок. Я пораженно смотрела в его желтые глаза и не сумела скрыть своего восхищения. Волк отвернулся, но вся его морда выражала удовольствие.

Потянувшись ко второму волку, я убедилась, что с ним все в порядке, хотя и не понравилось, что Силенс перенес его в свою палатку. «Стражники слишком зло смотрели на меня», — сообщали мысли животного. Но изменить решение принца не в моих силах.

Я поднялась на ноги, оттряхивая юбки от налипшей земли, чувствуя на себе взгляд мудрых желтых глаз. Наша физическая близость дала понять, что волк будет верен мне до последней капли крови. Пусть это не по-волчьи — защищать человека. Но для него я явилась неким образом совершенства, чего нельзя сказать воистину.

Волк в палатке Силенса вскочил на лапы и утробно зарычал, я видела все его глазами, потому что не успела разорвать контакт. Динео стал проводником в сражение, отзвуки которого донеслись до чутких ушей животного. Принц удивленно посмотрел на волка, а потом и сам услышал голоса нападавших и, схватив топор, бросился на улицу. Волк последовал за ним. Я даже не приказывала ему.

Воины Красной страны напали с востока от лагеря принца, тесня людей Королевства Дейстроу к занятому, но оставленному позади, Строкту. Они не желали подпускать врагов к Пэопэлу. Я закричала в своем теле, но поспешно вернула себя в волчье сознание. На Силенса бросился загорелый, без передних зубов мужчина наперевес с огромным двуручным мечом.

Отвратительный скрежет металла о металл судорогой отозвался в моем напряженном от переживаний теле. Налитые кровью глаза впились в лицо моего принца, волк застыл перед прыжком, ну, а Силенс смело встретил своего врага. Он зарычал, как зверь, и бросился на эту кучу мяса. Первый удар не достиг своей цели, зато второй лаконично прошелся по уху, отсекая нежную плоть. Здоровяк заревел, но продолжал замахиваться своим мечом, казалось, кровь, заливающая его квадратное лицо, нисколько ему не мешает. Обнажив широкие лошадиные зубы, он кидал свой меч вперед, словно совершенно не умел им пользоваться. Силенс кружил вокруг него, отыскивая слабое место. Соленый запах крови, не такой грубый, как у здоровяка, дал мне знать, что принца тоже задели, но как я успела пропустить этот момент? Силенс бросился вперед, коленом выбил из рук внушительный меч, и сделал широкий замах топором. Он склонился над визжащим умирающим здоровяком, грустно покачал головой и опять бросился в битву.

Я не знаю, как описать все то, что я ощущала, когда смотрела на бой глазами волка. Всю мою душу растерзали на куски, каждый норовил отхватить кусочек побольше и утащить в свою норку. Мои глаза слезились, я цеплялась за шерсть своего волка, но не могла прекратить это, не могла заставить себя разорвать контакт и не видеть Силенса. Но ужас, который я испытывала, он неописуем. Как цвет неба можно увидеть, так только на поле боя ощутить этот страх.

То самое, что могло бы напугать любого, заставляло принца бросаться в самую гущу сражающихся людей. Мне невыносимо было видеть искаженные болью лица, даже неважно кому они принадлежали — людям Красной страны или Королевства Дейстроу. Та искренняя и чистая мука выражалась в них в последний момент жизни, когда смерть уже хватала их в свои объятия. Глаза меркли. Из объятых яростью красных угольков они превращались в безликие омуты мольбы и отчаянья. Каждый, каждый молил о пощаде, но чаще всего никто ее не получал. Лишь единицы спешно уносились из-под града колющих и рубящих мечей в палатку целительницы. Не думаю, что та поспевала оказать помощь каждому, но ее стремление просачивалось сквозь расстояние, и я бросала все свои возможности магии, дабы дать ей силы. Ведь Силенс в них не нуждался. Ему помогали волки.

Он сам превратился в зверя, но не утратил своей души и сердца, как это сделали его враги. Та праведная правота, что несло лезвие его топора, словно луч света прорезала всю смазанную кровавую картину. Среди воинов Красной страны не отыскивались храбрецы, какие с воплями воодушевления бросались из наших рядов. Среди могучих плеч настоящих бездушных воинов все чаще и чаще появлялись трусы, беспечно сбегавшие из-под натиска стражи принца. Я ошарашено глядела на сражающегося Бииблэка, и если бы могла говорить в тот момент, то наверняка бы потеряла бы дар речи. Чернохвостый воин раскидывал своих противников, как щуплых котят разбрасывает озверевший тигр. Загорелое лицо, покрытое темной, запекшейся кровью, представляло собой искаженную бешенством маску настоящего демона. Не в силах отвести взгляд от его лица, я с каждой минутой все глубже погружалась в трясину, объяснение которой кроилось под толстым слоем запеченной корки. Бииблэк обладал магией. И теперь она бушевала, как расшалившееся море во время нескладной бури. Она приводила воинов Красной страны в смятение, когда те приближались к капитану стражи. Озадаченно вертя головами, они пытались отыскать источник своего замешательства, но натыкались лишь на меч Бииблэка, рубившего их в ожесточении свихнувшегося мясника. Но под его лезвием гибли вовсе не свиньи. В предсмертных судорогах корчились твари пострашнее. Я поняла их суть, когда ощущала чутким носом волка запах гнилой крови и видела последние моменты жизни этих жалких существ.

У меня сложилось впечатление, что из них выжгли все хорошее. У них нет даже понятие о семье, им неведом страх за чужие жизни, они просто-напросто не понимают, что такое доброта и ощущение души и сердца в груди. Это были не мыслящие и жестокие убийцы, целью которых была и будет оставаться до последнего издыхания смерть. Лицо их не разглаживалось после милосердия Сестры Жизни, они не становились похожи на лучший свой период существования. Прежняя злоба искажала губы и морщила нос. Как и раньше, они отталкивали от себя, внушали отвращение и ужас. Если на умерших солдат Королевства Дейстроу я смотрела с благоговением, жалея и лелея их бессмысленно отданные войне души, то к мертвым Красной страны я не испытывала ничего.

Страх стал владеть мною. И кровь льющаяся на поле чуть ли не рекой не была тому причиной. Те люди, что бросались на принца, не отдавали себе отчета в том, что они делают. Это уже не люди. Далеко не люди. Неужели никто не может этого заметить? Но вряд ли в пылу сражения такое возможно. От моих мыслей и созерцания грубо двигающегося Силенса отвлекло неожиданное ощущение.

На шерсть капала кровь. Загривок вздыбился от возмущения, а губа поползла вверх, обнажая белоснежные и смертоносные клыки. Я обернулся. Массивный человек смотрел на меня пустыми глазами и беззубо улыбался кровавой улыбкой. С губ капала кровь, которая и попала на ость. В руках человек держал нечто острое и опасно серебрящееся. «Неотвергнутая» назвала это «меч» про себя, я уже слышал это странное человеческое название. Я успел упустить битву, и она отодвинулась южнее, так что взгляд странного человека был совершенно точно обращен на меня. В жадной ухмылке он поднял руку и замахнулся. Я успел отскочить, напружинив лапы, и оказался от него немного левее, все еще ощущая порыв ветра, который обжег мой бок, когда блестящий меч скользнул по пустоте. Теперь я зарычал, предупреждая врага об опасности. Но человек не дрогнул, упрямо тараща свои заплывшие жиром глазки, которые напоминали маленькие камешки с берега темной реки. Еще один злобный рык не остановил его, когда мужчина сделал широкий шаг мне навстречу. Припав животом к земле, чувствуя, как мех на нем пропитывается кровью из лужи, я ощетинился, осознавая, что так этого врага не остановишь. Как только воин опять поднял надо мной меч, я скользнул между ног, пользуясь преимуществом меньшего, чем у него, роста, одновременно прихватив лодыжку жестким укусом. Но удерживать его у меня бы не хватило сил, поэтому прокусив кожу, я поспешно метнулся за кусты. С дикими нечеловеческими воплями мужчина помчался за мной, и я припустил. Неприятный вкус человеческой крови обмывал мои десны, отчаянно захотелось остановиться и потереться языком о траву, но мой упорный бег продолжался. Тяжелые, громкие звуки оповещали о том, что враг поспевает за мной, к тому же я никак не мог ускориться, потому что постоянно натыкался на дурно пахнущие тела. Огненная вспышка на спине сказала мне, что враг близко. Слишком близко.

Стараясь не обращать внимания на липкую жидкость, которая хлынула из раны, я упорно переставлял лапы в поисках более удобного пути, но теперь я натыкался не только на трупы, но и на разбросанное повсюду оружие. Наконечник стрелы, сказала «неотвергнутая», болезненно впился в чувствительную подушечку, я тонко заскулил, но продолжал петлять, стремясь оторваться от обезумевшего врага.

Но мужчина с настойчивостью озверевшего охотника загонял меня в тупик. Я оказался зажат между ним и огромным валуном, по сторонам которого разместились палатки со стонущими больными. Широкоплечий мужчина не обращал на них никакого внимания, все оно было устремлено только на меня, словно я причинил ему самую ужасную боль на свете. Потом его инстинкты стали мне ясны. Я укусил его. Теперь только моя смерть смоет нанесенное ему оскорбление. Несмотря на то, что он был человеком, рассуждал мужчина по-волчьи. Я зарычал и изготовился к длинному прыжку, прижав хвост к земле. Враг счел это проявлением трусости и сделал еще несколько шагов, сокращая между нами расстояние. Когда до человека оставалось два кроличьих прыжка, я еще раз его предупредил. Но рык получился каким-то смазанным из-за нанесенной раны, никто не счел это предсмертным предостережением.

Неожиданно волк вытолкнул меня из пределов своего сознания, но я продолжала оставаться рядом с ним, просто наблюдая со стороны. Он прыгнул, превратившись в единый серый росчерк для того, кто заметил бы этот бой случайно. Верзила Красной страны не ожидал такого поворота событий и запоздало попытался наколоть волка на меч, но не тут-то было. Хищник оказался быстрее неповоротливого и массивного человека. Челюсти с неожиданным хрустом сомкнулись на темной грязной коже шеи. Мужчина закричал так пронзительно, что не видь я все перед собой, посчитала, что кричит девушка. Он вцепился толстыми пальцами в шкуру волка, отбросив бесполезный меч, и пытался сдернуть его с себя. Но мое животное сомкнуло зубы на его шее и не желало выпускать добычу. Будь мужчина менее крупным, он умер бы сразу, но толстая кожа и прослойки жира не позволяли волку завершить свое смертоносные тиски последним решающим укусом.

Человек заметался по поляне, болтая тело волка, как безвольный мешок с картошкой, но хищник твердо упирался лапами ему в грудь, нанося урон еще и когтями. Воин Красной страны чуть ли не расплакался и осел.

Волк одержал победу еще до того, как окончательно сомкнул зубы, убивая своего врага. Мужчина сдался, осознав, что все его попытки вырваться бесполезны. Торжество ли, содрогание ли, но тело волка затряслось мелкой дрожью. Он оторвал окровавленную морду от умершего. Вся шерсть шеи была пропитана липкой жидкостью, темная кровь туго срывалась каплями и разбивалась о кожаную куртку трупа. Желтые глаза смотрели в пустоту, постепенно, я начала видеть ими. Волк осмысленно пошевелился, встряхнулся и рысцой побежал туда, где его уши уловили битву. Царапина жгла спину, но хищник упорно двигался вперед. Ему не меньше, чем мне хотелось оберегать Силенса, или хотя бы наблюдать за ним.

Прихрамывая, волк пришел к битве и жадно начал искать вожака. Я облегченно вздохнула, когда, наконец, увидела его крупную фигуру. Он работал топором, как дровосек, и мне было ничуть не жаль поваленных «деревьев». Теперь, когда один из воинов Красной страны напал на моего волка, я перестала испытывать к ним ненависть. Во мне жило лишь сожаление. Человек, который в отчаянии собственной слабости бросается на животное, дабы утолить жажду убийства, не стоит ничего кроме жалости.

Как я не пыталась, но разбудить в себе ненависть или прежнее отвращение я не могла. Лишь сожаление, легкая грусть касалась моих мыслей, ну и, конечно, беспокойство за Силенса. Теперь я смотрела на сражение совсем другими глазами, и волк поддерживал меня. Он не осмысливал свое согласие, для волка не существовало дальновидных мыслей, он также не любил убивать просто так. Этот хищник охотился лишь тогда, когда был голоден. Он не задумывалась над тем, чтобы оставить еду про запас, также как и не решался поймать какого-нибудь кролика ради забавы. Поэтому волк совсем не понимал, зачем люди режут друг друга просто так. Он видел, как те закапывали мертвых, значит, они вели охоту не ради еды. Волк сочувствовал людям, но не только воинам Красной страны. Для волка все были одинаковы.

Теперь меня поглощало само сражение. Самоотверженность на лицах солдат, громкие хрипы Бииблэка, отрывистые движение топора в руках Силенса, далекое ржание лошадей, ненавистные плевки верзил из Красной страны, вопли раненых и тихие стоны умирающих. Чарующая музыка охватила меня, я отдалась ей без остатка.

Но глаза неотрывно следили за ним. Волк не сопротивлялся моим желаниям и покорно водил головой из стороны в сторону, едва поспевая за быстрыми движениями Силенса. Восхищение возникло в нас обоих. Я признала в нем мужественного воина, а волк отличного охотника, хотя он морщился из-за бесполезного убийства. Захотелось объяснить ему, почему вожак так поступает. Я никак не могла подобрать слов и мыслей, чтобы передать их волку. Идея прошлась по моему сознанию почти мимолетно. Детеныши! Он защищает детенышей, чтобы стая продолжала развиваться. Волк понял и довольно зарычал.

Но сердце отчаянно сжималось, когда на него кто-нибудь бросался с откровенной злобой. Страх такой я никогда не испытывала раньше, потому что боялась за другого человека. Принц был без обруча, на войне его принадлежность к трону не имела никакого значения. Из хвоста выбились короткие волосы, которые спускались ниже ушей и поэтому плохо держались повязкой. Его куртка с воротником перепачкалась в крови, как и кожаные перчатки, в которых он сжимал рукоять своего верного боевого топора. Лезвие оружия давно приобрело черный цвет. Многие воины шарахались от него, потому что ощущали невиданную силу. Мы с волком невольно отдавали ему свои силы. Принц красиво замахнулся, если вообще может быть красота на поле боя, и застыл, согнувшись. Красная линия на его плече подтвердила мои опасения. Силенса ранили.

Неожиданные крики возле замковой стены заставили меня ненадолго покинуть второго волка, но я легонько продолжала касаться сознания, расплывчато видя перед собой картину сражения. Замок погрузился во тьму. По двору ходили люди, видимо, Шолд собрал поисковый отряд, поэтому я поспешила в замок.

Мой советник стоял на крыльце в привычной позе, скрестив руки на груди, и что-то мрачно объяснял капитану стражи короля. Но тот только разводил руками. До меня донесся обрывок разговора.

— Его величество не приказывал искать принцессу, Шолд, значит, я этого делать не буду, — твердо стоял на своем капитан.

— Но… — Глаза Шолда наткнулись на мои неуверенные шаги, он облегченно вздохнул. — Моя принцесса, — и подал мне руку.

Я виновато покосилась в его сторону и пролепетала что-то невнятное. Капитан стражи короля почтительно поклонился и слишком быстро ушел.

— Моя принцесса, миледи, где вы были? — осмелился спросить Шолд, когда вызвался проводить меня до покоев. По-видимому, он взгромоздил на свои плечи абсолютную заботу обо мне.

— Приходили какие-нибудь вести? От принца, из Королевства? — пропустив его вопрос мимо ушей, резко сказала я.

— Нет, принцесса Эверин, все тихо, — мрачно отозвался он. — Но вам не следует в одиночестве покидать замок.

— Я была не одна. — Неожиданное заявление остановила размеренную походку Шолда.

— А…

— Это не имеет значения, — достаточно грубо прервала я советника и поспешила подняться по лестнице. Что себе удумает Шолд уже не мои проблемы, хотя мне не хотелось бы, чтобы тот решил, будто я изменяю принцу и короне.

Напряжение повисло между мной и советником, когда я остановилась у дверей в свои покои. Он хмуро смотрел на меня, понимая, что не имеет права допрашивать принцессу, но вместе с тем его честь не позволяла откланяться и оставить это дело в покое. Щека у Шолда поддергивалась, дыхание стало практически бесшумным.

— Принцесса…

— Шолд, — опять прервала я. — Я была не одна, но это не значит, что меня сопровождал человек, — сказать полуправду еще не значит солгать.

Лицо мужчины удивленно вытянулось, но он утвердительно кивнул, а потом, вспомнив о манерах, произнес вслух:

— Спасибо, что объяснили, моя принцесса, хотя не обязаны это делать, миледи. — Голос у советника приятно дрожал. Он был рад, что служит честно принцессе. Я удивилась такому искреннему чувству.

— Да, Шолд, да, — неизвестно чему согласилась я. — Теперь можешь быть свободен.

— Спасибо, принцесса Эверин, да придут в ваши сны картины о будущем. — Он встал на колено, поцеловал кончики моих пальцев и скрылся в темноте. Всегда смущал этот ритуал прощания, которому неизменно следовал главный конюший. Было неловко только оттого, что он встает передо мной на колено, вовсе не возникало желания, чтобы такое происходило каждый день из раза в раз.

Я зашла в комнату и без предварительной подготовки повалилась на постель. На мне надето еще вчерашнее платье, прошлую ночь я провела сидя во сне, а теперь не нашлось сил, чтобы просто-напросто раздеться. Страшно представить, во что превратились волосы, нечесаные несколько дней. Но даже голод не сумел бы сейчас заставить встать с постели, потому что ее мягкость и тепло манили, но вместо того, чтобы уснуть, я потянулась ко второму волку. Он все продолжал наблюдать за битвой, которая и не думала стихать с наступлением ночи.

Теперь кровавая поляна освещенная луной еще больше напоминала какую-то больную иллюзию, но все люди были реальны. Они по-настоящему страдали и кричали, взаправду разили своих врагов. Теперь различить воина Красной страны и солдата Королевства Дейстроу казалось почти невозможным. Я смотрела на мир волчьими глазами и все прекрасно видела, но этого не скажешь о людях, которые сражались в полутьме, но не решались уступить право победителя своему сопернику.

Силенс был бледен. Губы стали синим росчерком на его неожиданно побелевшем в темноте лице, вся бронза будто мигом слетела с его черт. Растрепанные влажные волосы обрамляли лицо, хвост воина сбился, но принц все еще твердо стоял на ногах. С левой рукой Силенс осторожничал — его действительно ранили. Запекшаяся красная корка мешала свободно двигать рукой, да и он беспрестанно морщился от дискомфорта. Но топора не оставил. Принц все также продолжал воодушевлять своих воинов, бросаясь в бой при любой возможности. Силы его истощились, это разительно бросалась в глаза по его ссутулившемся плечам, если выдавалась минутная передышка от постоянной рубки. Грязь, кровь перепачкала его, жажда наверняка мучила горло, но наследник трона продолжал делать то, что считал нужным. Защищать свою страну.

Когда на его пути вырос огромный «красный», принц помедлил, оценивая противника и расстояние до него. Мужчина был выше Силенса на две головы и шире в плечах, даже невооруженным глазом можно заметить, что шансы на победу в этой одиночной сходке у принца ничтожно малы. Силенс не обернулся, прикидывая путь к отступлению, он не позвал кого-то на помощь по силе равному этому громиле, принц лишь крепче двумя руками сжал рукоять топора и оскалил белоснежные зубы. То явился инстинкт волка, который оставил в нем свой след.

Верзила не смутился, поигрывая своим обоюдоострым мечом, скривившись в плотоядной ухмылке. У меня мурашки пробежали по коже от его лица, которое на миг осветилось вышедшей из-за тучи луной. Исполосованное шрамами оно больше напоминало срез дерева, нежели человеческое лицо. Разорванные губы, срезанный нос, неестественно близкие нижнее и верхнее веко правого глаза — перешиты нитками. Окропленное кровью и немытое уже несколько дней оно совершенно утратило свою человечность. Это стоял зверь. Голодный обезумевший зверь.

Принц отступил, увеличивая дистанцию для работы топором, и поднял его над головой. Противник лишь весело ухмыльнулся, если эту гримасу можно вообще как-то охарактеризовать. Первый замах Силенса встретил воздух вместо отскочившего в сторону здоровяка, наследник явно не ожидал такой прыти от подобной кучи мяса. Но «красный» оскалился в ответ на выпад и провел тяжелый рубящий удар. Силенс скользнул влево, защищаясь топором. Жуткий скрежет наполнил меня. Мои пальцы схватились в простыни так, что костяшки побелели, а ногти болезненно впились в кожу даже сквозь ткань. Но я не чувствовала свое тело. Я жила только глазами волка.

Злобный хохот верзилы смутил Силенса, но он опять поднял топор. Мужчина пропустил удар, но лезвие только прошлось толстой коже куртки, не причинив никакого вреда. Воин сделал ответный выпад. Принц ушел от него, но мужчина тут же провел обманный удар и, когда Силенс хотел защититься от восходящего удара, «красный» подрубил его лодыжку. Я закричала. Волк зарычал. А принц только стиснул зубы и, неуклюже завалившись на правую здоровую ногу, отстранился от противника. К счастью, враг не подрубил сухожилия, просто лишил возможности опираться на ногу. Силенс еще сильнее побледнел.

— Зачем вы защищаете слабых духом и телом крестьян? — неожиданно для всех — для меня, волка и принца — спросил воин Красной страны. Голос походил на скрежет металла в кузнице, но он задал его из интереса, а не в попытке отвлечь Силенса.

— Но это то, что мы выбираем, — достаточно странно и сдержанно ответил принц.

Громадный мужчина поднял свободную руку и почесал макушку, ответ его озадачил.

— Я не понимаю, — слегка пораскинув мозгами, ответил он. Битва вокруг стихала потому, что стеснялась к югу. Кто-то явно побеждал, но вот только кто оставалось непонятным.

— Вы убиваете просто так. У вас нет выбора. — Голос Силенса чуть не дрожал, но он держал себя в руках. — Поэтому мой ответ таков — это то, что мы выбираем, потому что у нас есть такая возможность.

Уродливое лицо «красного» воина исказилось в гневе.

— У тебя нет выбора, ублюдок, я тебя просто убью! — прошипел он.

— Вот. Ты подтверждаешь мои выводы.

Это не понравилось тугодуму, и он кинулся на принца с яростью молодого быка. Пара жестких атак мечом была тяжело встречена топором, все-таки нелегко совмещать в бою два таких различных оружия. Принц сражался, стиснув зубы, он смотрел сквозь противника — создавалось такое впечатление. Очередная атака вновь отбита, но тут воин сделал кое-что совершенно неожиданное. Он резко ударил принца гардой меча под челюсть и, воспользовавшись замешательством, провел четкий удар кулаком по носу, но костяшки соскользнули на губы. Силенс удивленно охнул и отступил назад. Верзила злорадно расхохотался и, не давая никакой передышки, продолжил свое безумство.

Разбитая губа кровоточила, пачкая его подбородок, шею и куртку. Она мешала сосредоточиться, постоянно садня и напоминая о себе. Мы с волком напряженно застыли, наблюдая за этим жутким боем. Нам было также больно, как и принцу, мы разделили это страдание с ним, чтобы Силенс хоть как-то избавился от смутного наваждения. Теперь волк тяжело дышал, открывая пасть, полную крови. Удар разделили на троих.

На какое-то мгновение во время этого сражения я потеряла себя, потому что представила, что принц проиграет. Странное чувство наполнило меня до краев, уцепилось холодными пальцами и начало тянуть в пучину отчаяния. Едва удалось избавиться от этого иллюзорного страха. Смерть принца разрушила бы меня до конца, никто, даже волки, не спасли бы от этой пучины. Настораживало такое отношение к Силенсу, но одновременно с этим я просто не сумела бы испытывать к нему только равнодушие. Просто все получилось таким сложным и запутанным. Меня влек Динео, который помогал принцу, я беспокоилась за волков, но вместе с тем утопала в чувствах к Силенсу. Что это?

— Твое Королевство падет, — выдавил воин Красной страны. — Мои глаза станут тому свидетелями.

— Нет, — твердо возразил принц. — Я не позволю.

— Твой принц позволит. Где же он? Почему ты сражаешься один? А он прячется в своем замке?

— Нет, — упрямо повторил Силенс, не желая раскрывать свою принадлежность к королевской семье.

— Да! — расхохотался мужчина. — До нас дошли слухи, что он женился…

Вены взбухли на шее принца, морщина пролегла на лбу, с лица исчезло сострадание к себе, он выпрямился.

— И что? — настороженно спросил он, когда понял, что воин не собирается ни нападать, ни продолжать.

— А то, что ты тут сейчас умрешь за него, а он кувыркается со своей грязной шлюхой! — ядовито заявил воин. Он действительно хотел пошутить.

Принц взорвался. Эмоционально, конечно. Ярость перекосила прекрасные черты лица, он зарычал, так низко и утробно, что его рык слился со звуком из пасти волка, честь которого тоже задел воин Красной страны.

— За оскорбление моей жены ты падешь от моей же руки! — гнев рокотал в его горле. Он испугал воина.

Мужчина и изуродованным лицом даже просел от удивления. Скорее не столько из-за того, что перед ним принц, а из-за того, что он в нем увидел. То была рука правосудия.

Атаки принца стали напористее и ожесточеннее, теперь он бился не только за свою страну, но и за честь своей жены. За меня. Верзила совершенно не ожидал, что в ослабленном человеке может таиться такой запас силы, ошарашено отбиваясь от смертоносной прыти принца. Жесткий удар отозвался его криком. Лезвие топора вошло в плечо почти наполовину, но раненый дернулся вправо в безумной попытке вырваться. Постанывая, он занес меч над Силенсом. Принц играючи отбил его оружие, металлическим блеском оно упало в траву. Безоружный «красный» затрясся перед своим противником. Силенс плюнул на землю, отвернулся и пошел прочь, к битве. Не в его правилах убивать безоружного.

Но верзила оказался вероломнее Силенса. Он подхватил с земли чей-то меч и метнул его в спину принца. Волк зарычал, магия тяжелой волной ударилась о сознание принца.

Он резко обернулся и успел пригнуться. Выпрямившись, Силенс решил отобрать жизнь у врага таким же способом. Боевой топор тяжело полетел в грудь «красному». Тот крякнул и завалился на землю. Силенс подошел и грустно посмотрел в пустые мертвые глаза, с трудом выдернул топор из грудной клетки, забрызгав кровью сапоги, и также мрачно поплелся по полю боя, отыскивая своих воинов. Первым оказался волк. Он благодарно опустил руку на холку хищника. Я подняла волчий взгляд на принца. Силенс как-то странно смотрел на животное, не подозревая, что глазами волка на него смотрю я. Пальцы бережно ощупали рану на спине, наследник трона недовольно зацокал языком. Меня поразило его возмущение. Он сам был ранен, но прежде всего подумал о своем помощнике…

— Ты спасла меня, — прошептал он слабым голосом. Перед волком не нужно было притворяться, что еще до утра он может рубиться. Я ошарашено отпрянула, внезапно ощутив, что тело волка принадлежит мне полностью, хозяин только наблюдает со стороны. Я удивленно прядала ушами и опять подняла голову к принцу.

Он слабо улыбался и гладил волчье тело по шерсти, потом поднялся и потянул меня за собой. Силенс безошибочно нашел лагерь, который разбили его воины. Тут же была и целительница Варто. К нам с принцем подскочил Бииблэк, который угрожающе подставил меч к боку волка. Я испуганно заскулила. Мои чувства странно отзывались в этом чуждом животном теле.

— Оставь, Бииблэк! — сурово приказал принц для достоверности вновь опуская руку на мою шею. — Она… — Силенс запнулся. — Он спас мне жизнь.

— Но, мой…

— И все. Отныне этот волк под моей защитой, — прервал его принц и выжидательно посмотрел на капитана стражи.

— Мой принц, мы одержали победу. — Силенс облегченно вздохнул. — Большие потери в Южном гарнизоне, ваша стража отделалась лишь царапинами, что удивительно, и резервы имеют всего несколько мертвых и раненых.

— Как Коктон? — спросил принц о капитане Южного гарнизона.

— Ранен стрелой в плечо, ваше величество, но не серьезно, — Бииблэк понизил голос. — Говорит, что это славная победа, мой принц. Мы отбили Пэопэл и спугнули их даже от Нотвара. — Лицо принца вытянулось от удивления. — Теперь можно просто прогнать с нашей земли!

— Они слишком быстро сдались, — задумчиво произнес принц. Потом он вспомнил о чем-то важном. — Варто свободна?

— Да, — ответила вместо капитана стражи высокая светловолосая женщина. — Вы ранены? — Потом она заметила волка. Мне был неприятен ее запах, чувствительный нос волчьего тела улавливал каждую тонкость.

— О себе я позабочусь сам, — отмахнулся принц. — Но у меня нет уверенности в том, как помочь е… ему, — вновь запнулся принц. Конечно, перед ними стоял самец, это, безусловно, но Силенс заподозрил, что я могу находиться тут же.

— Вы собрались врачевать волка? — поразилась целительница. Наследник нахмурился.

— Да, он спас мне жизнь, предупредив о вероломстве врага.

— Но каким образом? — выдохнул Бииблэк.

— Зарычал, — замявшись, ответил принц. Ему было бы сложно рассказать о природе магии, он отчего-то хотел умолчать об этом.

— Что ж, я посмотрю его рану на спине, если кто-нибудь обмотает веревкой морду и лапы свяжет между собой, — холодно ответила целительница. Принц возмущенно вздохнул.

— Его морда тоже повреждена, — принц машинально провел рукой по окровавленным губам, и тут до него дошло, почему у волка разбиты губы. Он опустился на колени и присмотрелся к задней лапе. Несомненно, она тоже подрезана. — Поразительно, — прошептал он.

Я только теперь поняла, что и мое тело ранено также. На мгновение покинув волка, я резко села в постели и ощупала ногу, губы меня не особо беспокоили. Рана получилась на такой глубокой, как у второго волка и Силенса. Мне даже почудилось, что первый волк не пострадал от удара в ногу. Поэтому я опять откинулась и вернулась к телу волка. Тот опять потеснился под моим сознанием, уступая место.

— Что, мой принц?

— Нет, ничего, — в ответ отмахнулся он. — Можете спокойно оказывать ему помощь. Посмотрите заднюю лапу, спину и морду. Он вас не тронет. Да? — мягко спросил он, наклоняясь к волчьей морде. Я попыталась выразить во взгляде согласие. — Не тронет, — утвердительно повторил принц.

— Если вы так пожелаете, — скривилась целительница.

— Да, пожелаю, приведите его в мою палатку после.

Принц поднялся с земли и с сам пошел к месту, где располагались запасы трав, чтобы позаботиться о себе. Целительница решила управиться тем, что было в ее заплечной сумке. Бииблэк стоял возле нас, подозрительно косился на волка, держа наготове обнаженный нож. Когда принц направился в свою палатку, чистый и немного взбодренный, он строго отчитал капитана.

— Убери! Я сказал, что он не тронет!

Бииблэк послушно спрятал нож, но продолжал наблюдать. Я сомневаюсь, что волк бы позволил целительнице о себе позаботиться, если бы обладал властью над своим телом. Но он мирно теснился на задворках сознания и тянулся ко второму волку. Я не мешала. Все-таки они был братьями.

Варто наносила на шерсть какую-то мазь, после того как отчистила раны от грязи. Пока она занималась лапой, я извернулась в инстинктивном порыве и принялась вылизывать росчерк на спине.

— Бестолковое животное, — проворчала женщина. Я подняла голову и, будь я в человеческом теле, нахмурилась. Целительница пораженно застыла.

— Нет, Варто, языком он лишь втирает мазь в рану, — возразил Бииблэк, тоже заметив мою осмысленную реакцию.

Женщина тихо продолжала работу. Ранки неприятно щипали, но самое ужасное случилось тогда, когда целительница принялась за морду. Дух трав свалил бы меня с лап, стой я на них. Бииблэк остановил ее, прежде чем она начала наносить мазь.

— Выбери что-нибудь менее пахучее, — посоветовал он сопровождаемый недовольным ворчанием Варто.

— С какой стати?

— Он волк. Запахи более острые для него, не мучь животное, а позаботься, как тебе велел принц. — Она спрятала баночку с подкорневой пижмой, заменяя ее медом с каким-то животным жиром. — Вот так-то лучше, — поддержал ее капитан стражи.

Когда Варто закончила я поднялась на лапы, неуверенно ощущая себя в волчьем теле, но оно само подсказывало нужные действия. Бииблэк посмотрел мне в глаза и кивнул. Вскоре он проводил меня до палатки принца. Когда я трусила за его мощной фигурой, то постоянно ощущала на себе удивленные взгляды, слышала пораженные возгласы, но капитан стражи мало обращал внимания на подобную реакцию солдат.

Из небольшой палатки отчетливо пахло принцем, пояснил чувствительный нос. Там кто-то возился, помогли уши. Бииблэк откашлялся.

— Мой принц, волк…

— Спасибо, ты можешь идти, Бииблэк. Заходи, — это он обратился ко мне. Капитан стражи непонятливо покачал головой, а потом посмотрел на меня.

— Защищай его ночью, — шепотом произнес он и, мимолетно дотронувшись пальцами до головы, ушел в темноту.

Я неуверенно протиснулась в палатку. Знакомый и приятный запах, который известен моему человеческому носу, слишком резко ударил в ноздри. Я фыркнула и смешно чихнула, услышав, как засмеялся Силенс. Осторожно повернув голову, заметила его стоящим в двух шагах от меня. Принц приблизился и сел на колено передо мной, руки легли на могучую волчью шею, но глаза смотрела прямо в мою душу.

— Ты спасла меня, — повторил он. Я недовольно дернула головой, мол, я волк, а ты ко мне так обращаешься. Он понял и улыбнулся. — Эверин, неужели ты думаешь, что я не узнаю твоих глаз? — Я испуганно прижалась к полу, шерсть на загривке поползла вверх. Ну почему в животном теле так сложно скрывать свои чувства! — Что ты? — удивился Силенс, поглаживая по шерсти.

Осторожные прикосновения принца успокаивали, но как хотелось почувствовать их на себе, а не через волчье тело. Я ткнулась головой в его могучую грудь и постаралась к ней прижаться. Задача оказалась выполненной, но Силенс озадаченно перестал шевелиться, потом крепче обнял мускулистую шею. Прикосновения стали такими далекими, что я невольно вернула себя в тело волка, боясь потерять хотя бы эти мгновения.

— Эверин, ты рисковала и собой, и своим волком, — в шерсть прошептал принц. По шкуре волка побежали мурашки, которые отвечали моим чувствам, я отстранилась и улеглась неподалеку, боком касаясь его ног. Он тоже уселся на пол. — Ответить ты мне все равно не сможешь. Но, думаю, писать письмо тебе не надо? — Я положила голову на лапы и исподлобья бросила на него взгляд. — О, даже в теле своего волка ты не утратила своей дерзости! — рассмеялся принц. Я резко отвернулась, ощутив неожиданную обиду. — Эв? — позвал принц, он решил, что я покинула тела волка, такое желание и вправду у меня возникло на некоторое время.

Желтые глаза волка, наполненные моей душой, взглянули на принца. Мне стало легче. Чистый он выглядел куда более лучше, чем когда перепачканный грязью и кровью сражался на моих глазах. У принца блестели глаза, несмотря на усталость, он держался бодро, я только удивленно дернула ушами.

— Как интересно, что бы ты сейчас ответила, — тихо произнес принц, поглаживая пальцами по шелку на щеках волка. — Такая мягкая шерсть. Ты ухаживаешь за своим волком? — Опять шевельнулись уши. — Значит, он сам заботиться о себе, — самостоятельно сделал выводы принц.

Силенс осторожно скользнул пальцами возле раны на спине и покачал головой.

— Это ты получила самостоятельно, — угрюмо произнес он, а потом его хмурым взглядом удостоилась моя морда — разорванная губа, и задняя лапа. Я смиренно позволяла себя ощупывать.

Волк на задворках сознания задремал, успокоенный тем, что его брат цел и здоров, спит в безопасном укрытии, а ему самому не нужно страдать от ран в теле, потому что я — «неотвергнутая» — пока что заняла его. Это ничуть не беспокоило хищника.

— Как же так получилось, что у тебя такие же раны? — задумчиво прошептал принц, зрачки его расширились. — Только не говори, что на твоем теле такие же отметины? — испуганно спросил Силенс. Я и не сказала. Принц оценил иронию ситуации. — Как же ты скажешь… — усмехнулся он. Но по моим глазам прочел ответ на свой вопрос и еще больше помрачнел. — Ты не должна была этого делать! Себя мучила, животное, хотя… да, меня ранили не так серьезно, как могли бы, если бы не ваша помощь, — с горечью торжества сделал он выводы. — Но, подожди, был кто-то третий, — припоминая, прошептал Силенс. Интересно, что подумали бы его воины, застав в палатке разговаривающим с волком? — Да, точно, третий. Но кто? — Силенс опять грустно улыбнулся. — Наверное, придется дождаться возвращения в замок, прежде чем получить ответы на все мои вопросы.

Я согласно опустила голову на лапы, после того как в негодовании поднималась. Сладкая усталость наполнила волчье тело, но и мое, настоящее, тоже страдало.

— Думаю, ты скоро покинешь меня? — с сожалением спросил Силенс. Я виновато шевельнула хвостом. — Я понимаю, — выдавил принц.

Но глаза говорили совсем о другом. Наверное, самое большее, о чем сейчас мечтал принц, так это оказаться рядом со мной. Его усталость упала на меня тяжелой волной Королевской магии, невольный звук вырвался из гортани, принц удивленно перевел на меня взгляд.

— Ты стала к ней так чувствительна, — вымолвил Силенс. — Эверин, ведь что… тогда… — Ему не нужно объяснять, что он имеет в виду. Принц говорил о том, как заболел мой шрам. — Откуда такая жуткая боль? Она исходила от тебя и касалась их… их… — он резко замолчал. — У тебя два волка, верно? — Я недовольно отвернула голову в сторону от Силенса. — Почему же ты мне не доверилась? — почти обиженно потребовал ответа принц. — Хотя когда, — горькая усмешка.

Этот странный монолог с моими безмолвными ответами надолго врезался в мою и волчью память. Теперь этот опасливый и отчужденный волк до глубины своей дикой души любил и уважал вожака, увидев в нем силу и мощь. Я же за все время нашего знакомства никогда не была близка к принцу так, как в эту ночь, когда он без устали разговаривал с немым волком. Силенс тоже осознавал всю важность момента, когда вдруг перестал метаться и спокойно прислонился ко мне.

— Ты в волчьем теле, но все равно хорошо с тобой, — тихо выговорил мужчина. — Пусть ты и ослушалась и использовала Динео, но… твоя забота несоизмерима с тем, что я делал для тебя, когда ты была ранена. — Тяжкое признание, которое неприятно отдалось в моих воспоминаниях.

Его дыхание тяжело передавалось мне, растекаясь по телу горячей волной. Так приятно и естественно лежать, прижимаясь к нему, пусть даже сейчас я была волком. Такие мелочи сейчас казались ничтожными и смешными, потому что для наших душ не существовало преград, и волчье тело тоже не могло стать таким вот препятствием.

— Эверин, — прошептал принц. — Ну почему ты пришла ко мне волком, — с оттенком сожаления произнес он. Я задрожала. Чувства испытывала моя душа, но тело покорно ей отзывалась, и это отчего-то беспокоило. — Ты так и не стала моей женой, — как-то загадочно сказал Силенс. Я удивленно подняла голову. — Нет-нет, моя принцесса, забудь об этом…

Уши уловили тихие шаги и почти сразу полог откинулся. В палатку без приглашения вошел Бииблэк. Если бы я не была так увлечена принцем, то услышала его приближение задолго до появления.

— Мой принц, — сдавленно сказал он. Силенс непонимающе посмотрел на своего капитана.

— Что, Бииблэк?

— Вы не хотели бы отправить гонца принцессе, чтобы сообщить о принцессе? — ответил капитан сдержанно, но размеренно. Я отметила, что о короле речи и не шло.

— Нет, — не задумываясь, ответил Силенс, а потом понял свою ошибку.

— Но почему? Вы не хотите успокоить свою жену? — поразился мужчина и странно подбоченился. Принц пригласил его сесть, капитан с готовностью принял его предложение. Комфортно устроившись на полу, он поднял на своего принца выжидательный взгляд.

— Это сложно объяснить, Бииблэк, — ответил Силенс. Его рука лежала на моей шее, он боком прижимался ко мне, наш контакт стал теснее, чем мог бы быть между человеком и диким животным, спасшем его. Капитан это приметил.

— Я не отличался глупостью, — настаивал Бииблэк. Серьезный взгляд прямо смотрел на моего принца, я бы сломалась, подумалось мне.

— Не сомневаюсь, мой друг, именно поэтому ты так близок мне, — тепло начал Ленс. — Но это действительно находиться за пределами даже моего понимания. Как я могу объяснить тебе то, что сам до конца не осмыслил? — рассудительно предположил наследник трона. Но капитана его стражи это не смутило.

— Вы выглядите с ним, будто давно знаете друг друга, — заявил он, кивая на меня. Я невольно ощетинилась, губа поползла вверх. Принц удивленно заглянул в желтые глаза, убедился, что моя душа все еще здесь, и еще не до конца выйдя из состояния шока, произнес:

— Быть может, нас связывает общее противостояние врагу, — небрежно предположил Силенс. Бииблэк ему не поверил.

— Может, — немного согласился мужчина. — Но ни одно дикое животное не позволит вот так с собой обращаться. — Он в очередной раз выразительно посмотрел на лежащую на шерсти руку принца. Я недовольно зарычала. Какая ему разница?

— Тише, — прошептал Силенс, вызвав еще большее удивление капитана стражи. Бииблэк заерзал на своем месте, попеременно бросая взор то на тело волка, то на своего монарха.

— И вы говорите, что впервые увидели его только сегодня? — насмешливо спросил капитан, заметив, что я успокоилась.

— Нет, — согласился принц. — Я видел его в кустах с начала нашей стоянки, — пояснил он удивленный возглас.

— И не приказали его убить?

— Не приказал.

— Почему? — настойчиво допытывался мужчина. Меня поражало то, что Ленс позволяет такое к себе обращение. Видимо, их действительно связывала дружба.

— Не примелю убийства без смысла, — злясь, ответил принц. — И почему он тебя так беспокоит, Бииблэк? Он никого не укусил, не причинил вреда…

— И вы называете его «она», — подчеркнув предпоследнее слово, надавил Бииблэк.

— Ты не ответил на мой вопрос, капитан, — грубо откликнулся Силенс, нахмурив лоб.

Бииблэк молчал, чем удивлял. Я внимательно вглядывалась в его загорелое лицо, не заботясь о том, что это может его смутить. Он уже выказал ко мне недоверие, отчего волку инстинктом не относиться к нему настороженно? Шрам странно побагровел, словно он очень напрягался. Я ощутила какое-то покалывание в затылке, дернула головой и подозрительно уставилась на его расплывающуюся улыбку. Глаза изменили свое выражение, и капитан расслаблено откинулся на какой-то тюк. Он понял, что я его разгадала.

— Беспокоит? О нет, мой принц, он меня интересует, — задумчиво улыбаясь, протянул Бииблэк.

— И чем же? — нетерпеливо подтолкнул Силенс.

— У него глаза, как у вашей принцессы. — Его слова стали шоком для принца, но не для меня. Я поняла, что он знает мою тайну еще до того, как Бииблэк вошел в палатку. Он не просто так защищал волка перед целительницей Варто. Но у принца не находилось слов для ответа. Я ободряюще подлезла головой под его ладонь, он рассеяно погладил широкий лоб.

— Но как ты узнал? — наконец, найдя, что ложь тут излишня, тихо вымолвил принц. Силенс думал, что это тайна безраздельно принадлежит только ему.

— У вашей принцессы удивительные глаза цвета безупречного янтаря. У волков они желтые. Я тоже видел этого волка, — признался капитан стражи. — Глаза у него были как глаза, — пожал он плечами.

— А теперь? — задумчиво уточнял принц.

— Теперь как у вашей принцессы, — удивился он простоте вывода.

— Странно, я видел только ее глаза, — прошептал Силенс, скорее всего, сам себе. Бииблэк таинственно вглядывался в меня, мне не нравилось это.

Волку это тоже не нравилось. Мы с ним обнаружили то, что может нас рассекретить. Цвет глаз менялся, когда я проникала в его сознание.

— Но что это, мой принц?

— Динео, — не видя смысла что-то скрывать, просто ответил Силенс, погруженный в свои размышления.

— Но как?! — резко выдохнул Бииблэк. — Эта магия есть у отвергнутых!

— Я знаю, — пространно усмехнулся принц. — Но я не могу лишить ее магии, она присуща ей с рождения.

— Ее кто-то обучал, выходит так?

— Нет, друг мой, она не прошла обучения…

— Ведь это опасно! — опять сорвался на крик Бииблэк. Силенс только поморщился и ласково пожурил мне пальцем.

— Разве ей объяснишь? Я предупреждал, чтобы она не пользовалась магией, но эта вздорная девчонка…

Я зарычала. Силенс явно пользовался моментом, потому что словесно я не сумела бы ему ничего ответить.

— Да уж, действительно девчонка. Так юна, а ей дали магию, которой даже не обучили, — покачал головой Бииблэк.

— Она женщина, — твердо возразил принц, хотя сам несколько секунд назад так меня называл. Бииблэк смущенно покраснел, это было занятно, такой могучий воин, а что-то для него неприлично. — Нет, — опять возразил Силенс. — Душой она женщина. В ней есть тот дух.

— Да, мой принц, есть, — согласился Бииблэк, все продолжая напряженно вглядываться в волчью морду. Такое положение вещей начинало надоедать. Я встала.

— Куда ты? — Я дернула головой, пустила волка в пределы своего сознания. Силенс заметил, как мутнеет цвет и переходит к желтому. — Будь осторожна. — Он последний раз коснулся шерсти, и волк начал полностью обладать своим телом, но я все еще какой-то часть присутствовала в палатке. Волк шарахнулся от руки вожака, недовольно вздыбил шерсть, бросил суровый взгляд на Дикого и протиснулся вон из палатки. Уши волка уловили последнюю фразу принца.

— А глаза и вправду другие…

Я вернулась в себя. Это оказалось сложнее, чем я думала, потому что тело неприятно ломило. Жажда, голод и головная боль, как назойливые осы набросились на меня, жаля, жаля, жаля… В этом бесконечном круговороте физических потребностей я уступила права сну.

Дни, которые последовали после моего двухсуточного сна, превратились в смазанную картинку в воспоминаниях. Пока от недомогания, усталости и боли я пребывала в беспамятстве, до Дейста дошел слух о победе под Пэопэлом и Строктом. Королевство торжествовало, ведь захватчиков Красной страны осталось лишь прогнать за границу, и тогда все, включая и герцогство Вондэр, смогут вздохнуть полной грудью.

Но я разделяла беспокойство принца. Мне тоже не верилось, что эти безжалостные убийцы сдались так просто, это не похоже на их предшествующее поведение. Ожесточенность, с которой они набросились на Вондэр, поражала, как и то, что они быстро оставили захваченные земли. Да, резервы Дейста, Южный гарнизон и стража принца понесли потери, но армия не двинулась к границе Вондэра — король не отдавал такого приказа. Так что короткую войну, если ее так можно сказать, выиграли небольшие резервы, кучка воинов, охваченная безумной гордостью за свой народ. Но убийцы Красной страны не сумели бы удовлетвориться таким раскладом, поэтому их затишье беспокоило, причем не на шутку. Хотя… если признаться честно, все мои мысли крутились вокруг Силенса и волков.

Услуга второго волка очень сильно нас сблизила, но и не отдалила первого хищника от нашего союза. Теперь я явственнее ощущала нашу связь через магию и довольствовалась ею, утешалась, и даже находила некое упоение. Теперь я не боялась использовать свой Динео, пусть он и оставался слабым и неизвестным мне, но в нем я отчего-то становилась сама собой. Но дни ожидания принца слишком травили меня, так что даже магия не спасла от странной тоски.

Но теперь мою тайну знал не только Силенс, но и Бииблэк, хотя я не тревожилась — капитан стражи производил впечатление надежного человека. И вот я в очередной раз обходила владения замка, пересекла двор и в задумчивости остановилась у крыльца. Мой взор устремился к дороге, на которую открывался вид из ворот. Топот копыт перестал мерещиться, я отчетливо услышала четкие звуки. Потом заметила первых лошадей. Серая кобыла была узнана мною тотчас же.

По бокам от него скакали Бииблэк и, я мысленно решила про себя, Коктон. Мужчина прямо держался в седле, прижимая к груди раненую стрелой. Копна светлых, почти выгоревших волос тщательно уложена в воинский хвост. Задорные голубые глаза сверкали, как аквамарин. Коктон в моем воображении являлся мудрым, взрослым мужчиной, едва ли не стариком, но передо мной на белоснежной лошади восседал молодой, веющий красотой и силой юноша.

— Принц Силенс Скопдей Могучий! — торжественно объявил менестрель из этой военной процессии. Музыканты очень часто сопровождали вождей и героев в их путешествиях, чтобы достоверно описать прошедшие события. Этот рыжеватый с сединой мужчина в душе был явно веснушчатым мальчишкой.

Я не в силах сдержать своего изумления, приблизилась к Грэйст, когда Силенс спрыгнул на землю. Не стесняясь никого, я с успокоением прижалась к нему, вдыхая приятный, знакомый, обостренный волчьим обонянием, запах. Принц крепко сомкнул вокруг меня свои горячие руки, я чуть не расплакалась от счастья. Я знала, что он жив и здоров, он касался шерсти волчьего тела, но теперь он рядом. Со мной.

— Моя принцесса, — таинственно прошептал мне на ухо принц. Я подняла к нему свое сияющее лицо. — Я обещал вам, что вернусь, вот только не ожидал, что вы будете оказывать всяческую поддержку мне в этом, — посмеиваясь, пояснил он.

Последующие часы слились в меня в монотонное, раздражающее мгновение. Поздравления, крики, комплименты, все сливалось в единый звук и, как рой пчел, безостановочно гудело в моей голове. Принц смущенно принимал все это, но перекладывал все заслуги на плечи своих воинов. Солдатам было разрешено обедать в Сверкающем зале, честь, оказанная королем, воспринялась, как уважение от принца.

Король Энтраст разочаровал сына, явившись на такой значительный для Дейстроу праздник уже пьяным. Силенс мельком посмотрел на исхудавшую фигуру отца, покачал головой и решил, что займется им позже. Обед плавно перетек в вечер, и празднование все продолжалось. Я сидела по правую руку от принца, он называл меня своей женой и совершенно обескуражил, когда взял за руку и вывел из Сверкающего зала. Мы покинули шум и гам и окунулись в приятную тишину пустынных коридоров.

Я не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как принц покинул замок после приезда гонца. Я не помнила, когда стала его женой. Но теперь между нами все стало гораздо проще, чем раньше. Мы обходились без слов, но не существовало и маленького намека на какие-то либо чувства. Я отчетливо помнила свой вывод. Нас с Силенсом сильнее всего связывал долг, который и отправил принца на войну с Красной страной. Даже если между нами родилась хрупкая любовь, ее сила никогда не превысит мощи этого чувства. Долг.

Но тепло его руки приятно согревало, я покорно шагала рядом с ним по коридорам, поднималась по лестницам. Сначала мы в молчании бродили по замку без цели, без желания натыкаться на людей. Беспокойство уходило, даже тянущая боль в шраме притихла в этот вечер. Обруч непривычно обхватывал мою голову — принц приказал его носить, когда узнал от Шолда, что я ни разу не показывала народу свою привилегию к королевской семье. Непривычное ощущение оказалось и приятными, да и обруч принца сделан в одном стиле с моим.

Мы подошли к моим покоям. Ну, откровенно говоря, к покоям принца. Посомневавшись немного, я решила. К нашим. Силенс осторожно притворил за собой дверь, когда пропустил меня вперед. Я пораженно застыла, увидев свечи, расставленные повсюду, взбитую перину, полную горячей дымящейся воды ванную и уловила приятный запах цветов.

— Помнишь твой вопрос? — хрипло спросил Силенс.

Я обернулась. Ртутное море бушевало, бесновалось, сверкало. Столько разных эмоций в нем перемешалось, у меня не хватило бы фантазии все это описать. Глаза стали такими глубокими и манящими, потемнели и выражали лишь одно чувство.

— Твой вопрос? — Он кивнул. — За что? — предположила я.

Принц повторно кивнул, красивые губы изогнулись в доброй улыбке.

— Я могу на него ответить, — хрипло, но насмешливо заявил он. Руки вызывающе уперлись в бока.

— И каков же ответ?

Дыхание принца стало тяжелым. Он подошел ко мне и крепко поцеловал. О, как же я соскучилась по этим губам, почему же мне их так не хватало. Надежные объятия обжигали, его кожа казалась раскаленной, но мне все равно было невыносимо приятно стоять в кольце его рук.

Мои мысли разбежались, разлетелись, будто испуганные бабочки на лугу. Лето побежало по моим жилам, зажгло мою кровь, но я напряженно вслушивалась в окружающую тишину, чтобы не пропустить его слов. Силенс глубоко вздохнул, слегка отпрянул, посмотрел в глаза и одними губами произнес:

— За любовь.

Может быть, где-то в эту ночь и страдали люди, может, радовались, но я потеряла свою голову, безнадежно отдав свое сердце моему принцу, стараясь не обращать внимания на зов, который начинался в жгучем шраме на груди. Губы Силенса смогли прогнать даже это наваждение.

Серебряный взгляд пронзил меня до самых душевных глубин.

Он будет принадлежать только мне.