— Господи Боже! — воскликнул Ханниган.

Он поджал губы, поцокал языком и пригладил свои густые усы, подстриженные на иранский манер. Некрасивое лицо недоуменно морщилось. В зеленых глазах застыло изумление. Дюрелл решил, что он, наверное, здорово выглядит.

— Зачем ты это сделал, Каджун?

— Я хотел кое-что выяснить. Они считают, что Таня действительно была на Луне.

— Ну конечно была!

— И они очень сильно хотят её заполучить.

— А кто не хочет?

— Русские, — ответил Дюрелл.

— Но они уже переворошили всю преисподнюю…

— Вежливо. Спокойно. Дипломатично. Почему они не стучат ботинками по трибуне ООН?

— Ситуация в Москве изменилась.

— Не настолько уж она изменилась.

— Так все только ради этого?

— С миру по нитке — голому рубашка, — изрек Дюрелл.

— Ты ненормальный, — заключил Ханниган.

Они беседовали в номере Дюрелла в отеле "Ройал Тегеран". Так получилось, что до сего дня он пробыл в этом номере ровно столько, сколько потребовалось, чтобы бросить сумку, прилетев из Стамбула. Как давно это было? Он не помнил.

Из посольства Ханниган привел врача. Доктор был серьезен и рассудителен и объяснил Дюреллу, что тот должен лечь в больницу по крайней мере на две недели. Дюрелл попросил сделать ему повязку на ребра и пощупать живот.

— Возможен разрыв селезенки, — высказал свое предположение доктор.

— Я ей это припомню, — сказал Дюрелл.

— Простите?

— Я имел в виду мадам Ханг. Я убью её.

Ханниган отослал доктора. Во время осмотра Лотос, вся дрожа, сидела рядом с кроватью. Уже почти рассвело. Люди Ханнигана дежурили в коридоре, внизу в фойе и на улице. Номер был в безопасности. Дюрелл ощущал себя обмотанным ватой и упрятанным в склеп. Его интересовало, что стало с телом полковника Сааджади, и что произойдет, когда иранские органы безопасности хватятся одного из своих высших офицеров. Вскоре он вполне мог столкнуться с депортацией, тюрьмой или расстрельной командой.

— Лучше бы ты его не убивал, — озабоченно сказал Ханниган. — Даже если он был предателем, ты ничем не сможешь этого доказать. Так же как и то, что Та-По откровенно поддерживает Хар-Бюри. Возможно, тебя лучше кем-нибудь заменить, Каджун. Все равно тебе нужно лечь в больницу.

— Нет, я сам разберусь. Теперь это уже и мое личное дело.

Дюрелл посмотрел на Лотос, которая сидела, сложив руки на коленях и потупив взор.

— Сейчас мне нужно найти профессора Успанного. Ты говорил, он в Тегеране?

— Да, он был в Тегеране. Но сейчас его здесь нет. Советы отправили его в свой дом отдыха на Каспии. Один из моих людей видел, как они вчера вечером суетились с его отъездом.

— Ты мне объяснишь, как туда добраться?

— Конечно, Сэм, но что это даст? Они не позволят тебе поговорить с Успанным.

— Думаю, позволят. У меня к нему несколько вопросов о Тане.

Ханниган подергал себя за ус.

— Кстати, а где она?

— Хотел бы я знать, но не знаю.

— Это правда? Тогда как насчет убежища Хар-Бюри? Сможешь нарисовать для меня карту? Я уверен, что она у тебя в голове, Каджун.

— Хорошо, — согласился Дюрелл. — Но пускай её в дело, только если я не вернусь. Тогда можешь передать её иранской разведке, если знаешь там хоть кого-нибудь, кому можно доверять.

Ханниган посмотрел на Лотос.

— Как быть с этим ребенком? Что мы можем для неё сделать? Мы обязаны ей за спасение тебя из дома Сааджади. Но китайцы все перевернут вверх дном, зная, что она у нас.

— Лотос, — позвал Дюрелл.

Она подняла глаза, и темные ресницы превратились в превосходное опахало для персиковых щек.

— Хочешь поехать со мной?

— Я не знаю, что я там буду делать, — прошептала она.

— Ты умеешь водить машину?

— Да. Я хороший шофер. Возить мадам Ханг было частью моей работы.

Дюрелл подумал про свои повязки.

— Тогда ты сможешь вести мою машину.

Китаянка заплакала.

Ханниган выделил Дюреллу собственную машину из посольского гаража. Это был маленький голубой «триумф» с дополнительным баком для горючего под багажником. Но когда Дюрелл стал вытаскивать себя из кровати, Ханниган сильно засомневался.

— Тебе это не по силам. Нужно послать кого-то другого. Эта дама сделала из тебя отбивную, Каджун.

— Я справлюсь.

Пока Дюрелл одевался, комната вокруг него ходила ходуном. Был разгар дня. Лотос помогла ему с носками и туфлями. Как приятно было снова влезть в свою одежду! Солнечные очки где-то потерялись, и он попросил их у Ханнигана. Ханниган сразу выставил счет:

— Они стоили мне шесть баксов.

— И ещё мне необходимо новое оружие.

— Ты предпочитаешь "S&W", но у нас его нет.

— Я возьму любое, кроме кольта 45-го калибра армейского образца. Слишком много канцелярских крыс с ним разгуливает.

Ханниган дал ему браунинг. Принесли завтрак, и Дюрелл жадно на него набросился. После третьей чашки кофе он уже чувствовал себя лучше. Выпив три таблетки аспирина, чтобы снять боль, он выдвинул последнее требование.

— Деньги, Рэйф. Все, что есть в наличии.

На Ханнигана больно было смотреть.

— Не знаю, предусмотрено ли это бюджетом, Сэм.

— Напрягись немного. Сколько у тебя с собой?

— Пара сотен, кажется. Я не уверен.

— Сосчитай. Когда человек не может точно сказать, сколько у него в бумажнике денег, — это признак пресытившегося общества. Следует стыдиться такого преуспеяния.

— Это мои собственные деньги, — сетовал Ханниган.

Пересчитывая их, он отнюдь не выказывал энтузиазма.

"Ройал Тегеран" они покинули после обеда. Ханниган ловко все организовал. Они воспользовались черным ходом, выйдя к стоянке через кухню. Там ждал припаркованный «триумф». Лотос, на мгновение нахмурившись, быстро скользнула за руль, а Дюрелл осторожно опустился на тесное сиденье рядом с ней.

— Я немного нервничаю, — призналась девушка. — Не понимаю, что на меня из-за вас нашло. Чувствую себя потерянной.

— Как твоя рука?

— Сейчас только немного побаливает.

Доктор наложил шину на сломанный палец. Она неуклюже взялась за руль, но, приспособившись к «Триумфу», продемонстрировала приличное вождение. Никто не пытался их остановить. Ни один полицейский им не просигналил, когда они покинули широкие проспекты Тегерана и поехали на север. Дюрелл откинулся на спинку сиденья и надел солнечные очки, надеясь, что по пути их не ждут засады. Им везло. Если бы поднялась тревога из-за полковника Сааджади, это стало бы не столь очевидно.

Дорога петляла на восток, а затем на север, пересекая Эльбурский хребет. До Бабула на каспийском побережье, не было и двухсот миль. В отделении для карт Лотос обнаружила шарф и повязала им свои густые волосы. Пока они ехали, шарф развевался позади неё подобно яркому вымпелу. Юное лицо было серьезным.

— Что со мною будет, мистер Сэм?

— Надеюсь, ничего.

— Я имела в виду, когда все закончится.

— Ханниган о тебе позаботится.

Ее раскосые глаза печально смотрели на него.

— Но ведь из-за вас я оставила свою привычную жизнь.

Она помолчала.

— Я знаю, вы меня не любите, и даже не очень за меня беспокоитесь, и я вас понимаю. Я с вами слишком открыта и не умею сдерживать эмоции.

Она говорила по-английском со старательностью ученицы.

— Неважно, я не хочу, чтобы вы сейчас из-за меня отвлекались. Я буду помогать вам, чем смогу. Я так счастлива, что избавилась от этой женщины.

— Расскажи мне о мадам Ханг, — предложил он.

Ее слова заполняли важные пробелы в досье, которое он читал в Вашингтоне, на Аннаполис стрит, 20. Та-По был не просто шефом разведки в силовой иерархии Пекина. Он интересовался ракетной техникой и использованием баллистических ракет в космическом пространстве. Делами разведки в действительности занималась мадам Ханг. В последнее время, объясняла Лотос, он все чаще отсутствовал по секретным делам, связанным с набирающей силу ядерной программой красного Китая.

— А в чем заключалась твоя работа? — спросил он под конец.

— Я была не более чем крепостной служанкой у мадам Ханг.

— В социалистическом обществе?

Она закусила губу.

— То, что делается в личном порядке, часто противоречит идеалам нашей социалистической системы. Официально я считалась её секретарем. Но она пользовалась мной для любой черной работы, унижала меня. Однажды она отдала меня самому Та-По и весь вечер наблюдала за этим.

Дюрелл поправил очки.

— Похоже, что для сей чудной пары вполне применимо понятие равенства.

— Я счастлива, что в конце концов освободилась. Но мне страшно. Странные чувства.

По его указанию она свернула на восточную дорогу, которая вела мимо Фируз-Кух и Шахи. Выехав из горных районов в тропический Иран, они попали под ливни. Край этот оказался благодатным, зеленым; как в калейдоскопе сменялись джунгли, болота, рисовые поля, табачные и сахарные плантации, фруктовые деревья. Лотос отдала должное чайной ферме на склоне могучей горы, откуда впервые они разглядели Каспийское море.

— Здесь так красиво! Все так по-другому!

— Древние короли знали об этом, — заметил Дюрелл. — Вот почему они выстроили здесь свою Ривьеру.

— Глядите! Тутовые деревья! Это на них живет шелкопряд?

Дюрелл кивнул.

— Хотя крестьяне гилаки здесь не слишком образованны. Снобы из Тегерана посмеиваются над их диалектом и называют их калле-маи хор поедателями рыбьих голов.

Она рассмеялась.

— С вами хорошо, мистер Сэм.

— Если ехать дальше в сторону Горгана, можно попасть на туркменскую территорию. Кони, овцы, верблюды и крупный рогатый скот. Там прекрасная охота. Водятся кабаны, даже волки и тигры. — Он замолчал, внезапно вспомнив про Таню в яме с тигром. Машина пронеслась сквозь ещё один ливень. — Чуть помедленнее, Лотос. Похоже, у нас есть время.

В четыре часа дня они пересекли Бабул-Сар с его соснами и пальмами, миновав уютный отель, управляемый швейцарцем. Каспийское море казалось серо-зеленым. На рисовой плантации женщины в красных платьях, согнувшись, сажали в землю рассаду. Мужчины погоняли длиннорогих буйволов, тянувших балансирные плуги. Потом дома с двускатными крышами и высокими фронтонами уступили место густым лесам, запаху серных источников и архитектурному кошмару германо-румынских курортных отелей.

Дюрелл велел девушке ехать кратчайшей дорогой в сторону Бендер Шаха и Астерабада. Они миновали рыбную гавань и плотный поток грузовиков с консервного завода, выпускавшего икру. То и дело рядом с зеленым Каспием мелькал великолепный пляж. Воздух ласкал лицо и приносил запахи дынь и цитрусовых. В сознании не умещался тот факт, что это та же страна, на юге которой лежит мрачная пустыня Дашт-и-Кавир.

— Рядом русская граница и Туркменская ССР, — внезапно заговорила Лотос. — То, что вы планируете, не опасно? Враги будут со всех сторон.

— Профессиональный риск, — с отсутствующим видом ответил он, высматривая дорогу, описанную Ханниганом, у которой советское посольство в Тегеране выстроило виллу для отдыха своих дипломатов. — Поверни здесь налево, Лотос.

Показались мостки для рыбной ловли, шлюпки, ухабистый бульвар, обсаженный чахлыми пальмами. Высокие стены скрывали от взглядов множество вилл. То здесь, то там под теплым морским ветром хлопала парусина пляжных кабинок. Вода посерела. Вдалеке волны пошли барашками. Лотос снизила скорость. Дорога петляла среди высоких железных изгородей и теннисных кортов. Еще не видя места своего назначения, Дюрелл услышал, как по-русски подсчитывают очки.

— Остановись здесь, Лотос.

Полосатый барьер впереди преграждал им путь. Рядом стояла караульная будка, но внутри никого не было. По обеим сторонам дороги располагались сложенные из камня посты охраны. Дюрелл неохотно вылез из машины. Здесь, невдалеке от пляжа, воздух был прохладен и насыщен запахами соли и рыбы. Между постами проходили лучи электронной системы сигнализации. Он рубанул по ним рукой и в ответ где-то вдалеке раздался звон. Дюрелл вернулся к Лотос, неподвижно сидевшей за рулем, и спокойно заговорил.

— В деревне, которую мы проезжали, в миле от берега есть гостиница. Отправляйся туда и спроси Амира. Назови мое имя и скажи, что тебя послал я. Амир — дружелюбный малый, хотя и похож на бандита. Четыре года прошло, но он меня вспомнит. Закажи комнату — или две комнаты, если хочешь — прими ванну и как следует вздремни.

Он вытащил часть ханнигановской наличности и отдал ей.

— Купи себе какую-нибудь одежду. Хочешь верь, хочешь нет, но в курортном павильоне есть шикарный магазинчик, принадлежащий французской портнихе. Желаю хорошо провести время, Лотос.

Она казалась растерянной.

— А как же вы, мистер Сэм?

— Если я не вернусь к ужину, позвони Ханнигану, чтобы он помог мне выпутаться.