Мэри подумывала: а не устроить ли несносному Родриго сюрприз? Так, чтобы он на всю жизнь ее запомнил. Скажем, явиться в ресторан в одном нижнем белье!

Но эту мысль, хорошенько поразмыслив, она отвергла. Вместо этого отправилась на прогулку по дублинским улицам в поисках бутика. Дублин ее не разочаровал. В первом же дорогом магазине она присмотрела подходящее платье — ярко-алое, с огромным вырезом, под которое даже бюстгальтер не наденешь. Зайдя к себе в номер, Мэри надела свой наряд, удовлетворенно оглядела себя в зеркале, подобрала подходящие туфли на шпильках. Хотел чего-нибудь посексуальнее? Получай!

Родриго был поражен. Этого не удалось скрыть, несмотря на все его усилия казаться невозмутимым. Впрочем, и Мэри тоже не осталась равнодушной к его внешнему виду: в этот вечер он оделся с особой тщательностью. Темный пиджак подчеркивал широкие плечи и мощную грудь, а когда он взял ее за руку и оглядел, мускулы чертовски сексуально забугрились под легкой тканью.

— Сойдет? — не без иронии спросила она.

Он выдохнул.

— Более чем.

Мэри была рада, что не пожалела времени на выбор платья. Этот его взгляд с лихвой окупил и ее усилия и деньги!

— Тогда за дело, о венец творения! — провозгласила она, и, взявшись за руки, они проследовали в ресторан.

Как и следовало ожидать, Шила О'Коннор вырядилась в платье, которое удивительным образом было коротко ей с двух сторон — и сверху и снизу. Рядом с ней Мэри выглядела просто монахиней. Но — и это Мэри отметила с удовлетворением — Родриго не обращал на Шилу ни малейшего внимания, как та ни старалась забраться к нему на колени.

Ее папаша вел свою игру: ему было важно отвлечь внимание Мэри от Родриго. Для этого он сначала рассказал ей о том, как разбогател, затем потребовал ее рассказать о своей работе, а когда она упомянула про «Сент-Джонс», принялся делиться воспоминаниями о том, как впервые приехал в Лондон.

— И давно вы с Родриго знакомы? — спросил О'Коннор.

— Давным-давно, — без запинки ответил Родриго. — Причем обстоятельства нашей встречи были весьма необычны. Весьма. — Он слегка пихнул Мэри в бок. — Дорогая, расскажи им, как мы в первую же минуту принялись обсуждать нашу свадьбу?

— Не думаю, что остальным это будет интересно, — смутилась она.

Но тут уже настала очередь Шилы встрять в разговор.

— Вы втюрились в друг друга с первого взгляда? — присвистнула она.

— Да, представь себе, — подтвердил Родриго.

Мэри не знала, куда и деваться. Тут вмешалась мамаша О'Коннор.

— Шила, не «в друг друга», а «друг в друга» — так правильно говорить. И что у тебя за выражения такие? Втюрились? Что подумает о тебе Мэри?

— Ах, мама, при чем здесь это? — Шила наклонилась поближе к Родриго. — А ты, небось, не рассказал ей, как мы встретились? И чем занимались в первые же несколько минут?

Родриго заерзал.

— Не думаю, — произнесла Мэри с ледяной улыбкой, — не думаю, что мне это интересно.

— Да, — продолжала гнуть свое Шила, — он тебе ничего не рассказал. Ничегошеньки! Да, дружок? — Она погладила Родриго по груди.

Мэри решила, что с нее достаточно. С прежней обаятельной улыбкой она наклонилась к Шиле и произнесла:

— Убери лапы от моего парня, поняла? Не то мигом окажешься в бассейне.

— Папа! — закричала Шила так, будто ее уже швырнули в бассейн, в котором полным-полно пираний.

Папаша О'Коннор побагровел.

— Ты что? — прорычал он, вставая. — Забылся, да? Ну-ка скажи своей девке, чтобы она сейчас же извинилась!

Родриго продолжал сидеть. Он спокойно смотрел на него, хотя Мэри заметила, как заплясали в его зрачках гневные огоньки.

— По-моему, Мэри не за что извиняться.

— Не за что! Это он мне говорит! — О'Коннор буквально плевался от злости. — Эта…. эта… Она оскорбила мою дочь. А ты сидишь и молчишь! Сделай же что-нибудь!

Родриго поднялся и посмотрел на О'Коннора так, что тот невольно сделал шаг назад.

— Я собираюсь жениться на Мэри, — с прежним спокойствием произнес он. — Вот что я сделаю.

— Тогда и не мечтай, что я куплю твоих безмозглых улиток для своего ресторана!

— Я аннулирую ваш заказ. — На лице Родриго была улыбка.

О'Коннор еще больше покраснел, рявкнул «хам» и направился к выходу. Шила, на глазах которой выступили слезы, засеменила за ним, в последний раз оглянувшись на Родриго. Миссис О'Коннор зевнула, поднялась, раскланялась и последовала за супругом и дочерью.

Мэри, не сдержавшись, прыснула. Родриго мрачно взглянул на нее.

— Ну вот, про контракт на полмиллиона фунтов можно забыть. Рикардо будет в восторге.

— Ты был просто великолепен, — выдавила из себя она, продолжая смеяться. — Ты первый, кто пожертвовал за право жениться на мне полумиллионом. Жалко, что не миллионом. Хотя, если перевести на доллары…

— Мэри… — начал он.

— Ладно, ладно, не суетись, я знаю, ты просто пошутил.

— Да, да, — быстро подтвердил он. — Я слишком молод, чтобы умирать.

— Но все равно ты вел себя, как заправский рыцарь.

— Куда там. — Родриго опустил голову. — Как настоящий трус.

— Что-что?

— Да так. Потанцуем?

Словно по команде, оркестр заиграл веселенькую мелодию в стиле рок-н-ролл. Мэри и Родриго вошли в круг танцующих.

— Отличный вечер! — прокричал он ей, пытаясь перекрыть шум музыки.

— По крайней мере, мне скучать не пришлось. Как ты объяснишь Рикардо потерю столь перспективного клиента.

— Да никак. Если ему хочется возиться с этим надутым индюком, пусть сам приезжает в Ирландию. Проблема не в этом. А в твоем платье.

— Вижу. — Мэри проследила за его взглядом. — Ты ведешь себя совсем не по-рыцарски. Сейчас же прекрати!

— И как прикажешь оторвать взгляд от столь захватывающего зрелища? — спросил он, продолжая смотреть на вырез ее платья.

Мэри улыбнулась.

— Если прижмешь меня к себе, то тебе не будет видно.

Он так и поступил.

— Довольна.

— Уже лучше.

Заиграли блюз, отлично подходивший к той позе, в которой они танцевали. И все же, сказала себе Мэри, я должна его остановить. Как ни приятно чувствовать его тело совсем рядом, как ни хочется ей снова ощутить прикосновение его губ, она должна помнить: сегодняшний вечер, скорее всего, последний, что они проведут вместе. После этого не будет ничего.

— Сколько еще ты пробудешь в Дублине? — спросила она.

— Дня два-три. Ты останешься?

— Три дня я выкрою.

А потом они расстанутся. Расстанутся навсегда.

— Я буду приезжать, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — А ты приедешь в Испанию.

— Вряд ли. Люди вообразят невесть что.

— Они подумают, что мы любим друг друга.

Он поцеловал ее, прежде чем она успела его остановить. А остановиться потом уже не было никакой возможности.

— На нас все смотрят, — наконец произнесла Мэри, оглядевшись.

Еще бы не смотреть: музыка давно стихла, а они все стояли посреди зала и целовались.

— По-моему, мы красиво смотримся! — заметил Родриго. — Пошли? — Он взял ее за руку, и под аплодисменты они удалились.

У двери ее номера он произнес:

— Мария…

— Не надо, — попросила она. — Отправляйся спать.

Она открыла дверь и вошла. Почти. Ибо Родриго прошептал «спокойной ночи» таким тоном, что она не смогла не остановиться. Он по-прежнему держал ее руку, и она сделала шаг назад. А затем потянула его за руку и впустила к себе.

Родриго собрался было включить свет, но Мэри остановила его. Так они и стояли в полутьме, прислушиваясь к биению сердец.

— Мария… — повторил он.

А она даже не сказала, чтобы он называл ее Мэри. В этот момент она как никогда прежде чувствовала себя испанкой — страстной, желанной, готовой на все ради любви.

Он наклонился и поцеловал ее. Этот поцелуй снял последние барьеры, которые они с таким трудом воздвигли на пути к взаимному чувству. Они принялись неистово целовать друг друга, словно намереваясь наверстать время, упущенное еще с первой встречи.

— Мы не должны этого делать, — тихо произнес он и поцеловал ее. — Ты сама сказала.

— Я ошибалась. Мы ошибались. — Она целовала его как безумная, ощущение его тела сводило ее с ума. — Я не могу иначе.

— И я… — Его губы ласкали ее шею. — Я всегда это знал.

Она едва отдавала себе отчет в том, что он делает, в том, что он стягивает с нее то самое жутко сексуальное платье. А под платьем у нее почти ничего нет.

— Видеть тебя в этом платье было просто пыткой. — Он опрокинул ее на кровать и принялся стягивать белье.

А когда он легонько провел тыльной стороной ладони по ее губам, Мэри отбросила последние сомнения. Казалось бы, простой жест, но он наполнил ее огнем. Уже в следующую минуту он нашел ее груди и стал ласкать губами и языком. Она чувствовала, как по телу разливается тепло — но не такое, от которого хочется закрыть глаза и заснуть, нет, такое, которое зовет к действию.

Ее губы, лицо, шея, грудь, все тело ожили под его поцелуями. Она не видела, но чувствовала каждую клеточку его тела — сильного, мускулистого и в то же время нежного, созданного для того, чтобы дать ей любовь. А она сама создана для того, чтобы дать любовь ему.

Мэри знала: это начнется в любую секунду, она ждет это, и он тоже в нетерпении, просто нарочно хочет помучить ее, и вот…

На постельной тумбочке зазвонил телефон.