– Где тебя носит! – воскликнула Агата, увидев вернувшуюся Джин. – Риччи все устроил!

– Риччи? – обрадовалась Джин.

– Да не твой, а мой Риччи. Пекарь. Будешь из мешков отсыпать в чаны муку.

Платят побольше, чем у Терезы.

Джин понимала, что согласится на любую работу, и потому невнимательно слушала свои будущие обязанности. Думала о начальстве хлебозавода, которому необходимо показаться не дохлятиной – слабую не возьмут даже при содействии пекаря.

Она впервые оказалась на территории хлебозавода. Во дворе стояли цистерна с молоком, грузовики с мешками муки, сахара. Часть мешков грузчики относили в помещение, остальные складывали на крытой платформе. Цементный двор, словно инеем, был припорошен мукой.

Агата повела Джин в двухэтажный особняк администрации. На первом этаже девушки работали на компьютерах. Второй этаж занимало начальство. Они остановились перед табличкой «Плейс». Агата постучала и, услышав разрешение войти, открыла дверь.

– Мистер Плейс… – начала она.

– Да, я знаю, – прервал седеющий мужчина с квадратными плечами.

Воротничок белоснежной рубашки туго охватывал его мощную шею. – Ричард говорил… Что ж, работайте, – он внимательно посмотрел на Джин, – мисс…

– Лоу, – подсказала Джин.

– …мисс Лоу, – повторил он, встал из-за стола и неожиданно оказался низкого роста, с отрастающим брюшком. Ноги в дорогих ботинках были почти по-женски изящны. – Вас предупредили? Мы платим двести долларов в неделю, сказал он. – Это немного, но если вас устраивает, с завтрашнего дня приступайте. Желаю удачи.

Две последние фразы прозвучали для Джин особенно приятно: восемьсот долларов в месяц – больше, чем у Терезы! – и уже с завтрашнего дня.

Очутившись снова во дворе. Агата подтолкнула Джин локтем.

– А ты в самом деле везучая! Это ж надо – вылез из-за стола… расшаркивался!

– Не выдумывай! Кто расшаркивался?

Агата не слушала.

– Он, между прочим, вдовец!

Джин поморщилась.

– Перестань!

– И этот не подходит? – почти зло укорила Агата. – Перебирать раньше надо было! – Она выразительно посмотрела на живот Джин. – За него любая пойдет!

Положение, деньги!.. И человек хороший. А что фигурой не вышел, так все остальное в порядке…

– Тебе-то откуда известно? – удивилась Джин.

– Известно! Да и фигура у него ничего. Ноги короткие, зато плечи какие!

– Можно подумать, ты продаешь его. Агата расхохоталась.

– Продается управляющий с домом, свекровью и счетом в банке!.. Впрочем, на фиг ты ему сдалась?

– Вот и хорошо. И больше не будем об этом… Агата замолчала и вдруг снова расхохоталась.

– А я бы пошла за него…

Основные цеха завода уходили в глубь двора. Там были печи, где выпекали хлеб, булки, пирожные, торты. Уже у входа пахло свежей выпечкой. Агата толкнула боковую дверь, и они оказались в просторном помещении с цементным полом и высоким потолком. Отсюда все начиналось. Прямо со двора по пандусу въезжали грузовики. Грузчики сбрасывали на транспортер мешок, который медленно двигался по ленте. У конца транспортера работница ловко вспарывала мешок специальным ножом, одновременно ставила на нужную отметку регулятор емкости, и мука текла в чан. А на подходе был следующий мешок – и все повторялось.

– Ну, как? – допытывалась Агата. – Хороша работка? Это тебе не полы мыть!.. Ладно, все, пошли домой!

Джин не двигалась, завороженно смотрела на плывущие по ленте мешки.

– Идем! – Агата потянула ее за руку. – Успеешь налюбоваться.

Джин была подавлена. Однообразие все повторяющегося и повторяющегося процесса угнетало. Ей казалось, что она сама превращается в придаток ползущей ленты. В кафе у Терезы можно было делать что-то быстрее или медленнее, раньше или позже – менять темп и порядок работы по своему усмотрению… Она поглядела на женщину, нажимавшую кнопку «пуск», когда требовалось наполнять чан, и кнопку «стоп», когда чан наполнялся. Вот и вся «работенка», как говорила Агата. Как робот, подумала Джин.

– Тебе не нравится? – удивилась Агата.

Они вышли на улицу. После сумрачного помещения солнечный свет слепил глаза. Джин, щурясь, наслаждалась теплом.

– Мне? – переспросила Джин.

– Тебе! – сердито сказала Агата. – Я же все вижу. А восемьсот долларов нравятся?

– Да.

– Ну и молчи! Подумала бы о ребенке!..

Глаза Джин напряженно смотрели на Агату, но едва ли они видели ее.

– Что с тобой? – спросила Агата.

Взгляд Джин медленно возвращался к реальности.

– Ничего… – ответила она.

– Странная ты, – недовольно сказала Агата.

Вечером Джин пошла к Бекки. Бекки только что вернулась из больницы и наслаждалась домашним покоем. Хотя ее комната мало отличалась от больничной палаты: кровать, тумбочка с лекарствами. Небольшой телевизор. Маленькое зеркало, никаких признаков хобби, никаких предметов, выдававших вкусы или капризы хозяйки. Никаких дамских мелочей, вроде фотографий суперзвезды безразлично, мужского или женского пола, – губной помады в футляре якобы «от Макса Фактора» или хотя бы красивого гребешка. Все строго, чисто, без «улик».

– Сандра говорит, – словно оправдываясь, пояснила Бекки, – что когда я поправлюсь, тогда и буду украшать. – Она рукой обвела стены. – А сейчас, чем меньше вещей, тем легче дышать. – И было непонятно, согласна она с сестрой или подчиняется ей. – Хорошо, что ты пришла, Джин. Я одна. Скучно. – Она никогда не употребляла слово «тоскливо». Оно означало бы жалобу, а Бекки уже знала, что люди не любят чужих жалоб.

– А Сандра? – спросила Джин.

– У Сандры своя квартира. Она очень занятой человек, забегает ко мне на пять минут – ей некогда.

– Бекки… – проговорила Джин. – Я почувствовала его!..

Она произнесла это торжественно и немного испуганно. Бекки также испуганно спросила:

– Кого?

– Его! – Джин дотронулась до живота.

– Ребенка Стива?.. – прошептала Бекки. – Ты рада?

– Не знаю.

Джин хотелось, чтобы Стив был рядом. Даже если бы он отказался от ребенка, она не чувствовала бы себя одинокой. Лишь бы он знал!.. А теперь, кроме Бекки, ей некому рассказать…

– Не знаю, – повторила она.

– Ты всегда можешь поделиться со мной. Я не болтлива, – сказала Бекки.

Она понимала, что сейчас нужна Джин. Но, когда все наладится, Джин, как и другие, забудет о ней…

Возвращаясь домой. Джин купила бутылку приличного бренди – отблагодарить пекаря Ричарда.

Пекарь сидел у Агаты в одних трусах. У него были длинные тяжелые руки, большие плоские ступни и яйцевидная лысая голова с маленькими глазами на бледном лице. Появление Джин не смутило его – он чувствовал себя благодетелем и не поспешил за галстуком.

Пекарь вылакал всю бутылку. Маленькие глазки превратились в щелки, лицо покраснело. Чуть заикаясь, он стал поучать обеих женщин, как следует жить.

Жить следовало, как он. У него классная машина, приличный дом, он собирается купить на побережье небольшую виллу.

– И еще кое-что останется! – сообщил любовник Агаты, намекая на величину своего банковского счета.

После приобретения виллы пекарь задумал оставить работу и жить в свое удовольствие. Но даже пьяный, он не обмолвился, будет ли участвовать в этом удовольствии Агата. Женское самолюбие Агаты задевали такие речи, особенно в присутствии другой женщины, и она наигранно бодро сказала:

– Ну, ну, расхвастался! Ложись спать…

Джин подавляла одуряющая монотонность новой работы. Еще более трудным оказалось не однообразие, а то, что всю смену приходилось выстаивать на ногах. Однако и это было не самым тяжким. Самое тяжкое – мучная пыль. Когда Джин вспарывала мешок и мука сыпалась в чан, поднявшаяся облаком взвесь забивалась в рот, в нос. Джин кашляла и, еле дождавшись перерыва, выбегала во двор, чтобы подышать чистым воздухом. Она пробовала закрываться платком, но вскоре начинала задыхаться.

Через несколько дней к ней подошел мистер Плейс:

– Мисс Лоу в вашем положении… – «В вашем положении?» Неужто заметно?

Или Агата сболтнула? Джин покраснела. – В вашем положении, думаю, продолжал мистер Плейс, – следует менять работу.

Джин запротестовала:

– Я справляюсь!

– Мы подыщем вам что-нибудь другое.

Он ушел, оставив Джин в растерянности. Она вспомнила слова Агаты: «Ты понравилась нашему старику». Этого только не хватало! Но он ведь знает, что она беременна…

Прошло две недели. Джин продолжала отмерять в чаны муку. Руки уже сами выполняли заученные движения, и, если бы не белая пыль, Джин считала бы, что с работой ей повезло.

Спустя неделю мистер Плейс вызвал ее к себе. На этот раз он не вышел из-за стола и говорил по-деловому скупо.

– Мисс Лоу, я отдал распоряжение о вашем переводе в кондитерскую. Ваши обязанности вам там объяснят.

Он взглянул на нее и перевел взгляд на лежавшие перед ним бумаги. Джин пробормотала слова благодарности и вышла из кабинета…