Джин понимала, что восемнадцать лет, которые двоюродный брат прожил неизвестно где и неизвестно как, в состоянии оставить отпечаток на его внешности. Но когда она пыталась представить эту внешность, неизменно видела перед собой то, что запечатлела фотография: худой, длинноволосый, пучеглазый…

Рачьи глаза – единственное, что уцелело от прежнего Фрэнка. По этой примете Джин убедилась, что высокий, жиреющий, лишенный длинных патл и почти лысый мужчина, отворивший дверь, это и есть ее двоюродный брат, о котором мать повторяла, что кроме неприятностей от него ждать нечего. В чем заключались неприятности, не уточнялось.

Фрэнк также с любопытством рассматривал сероглазое существо с копной темно-каштановых волос.

– Джин?.. – наконец произнес он, отступая от порога. – Я ждал тебя еще днем.

– Я на попутке, – ответила Джин, втаскивая чемодан в прихожую.

– Понятно… – Фрэнк был искренне рад и вместе с тем растерян, оттого что впервые в его жилище должна была поселиться женщина. Неважно, что эта женщина всего лишь сопливая кузина из провинции.

Джин уловила эти чувства, вызванные ее приездом, и немедленно заключила: ее брат добрый тюфяк, которому можно вешать лапшу…

У Фрэнка также сложилось мнение о впервые увиденной кузине: очень привлекательная! И, как следствие, – с ней не оберешься хлопот! Но в его глазах Джин была настолько хороша, что предстоящие хлопоты не омрачили встречу.

Привыкшая к простору родительского дома, Джин не скрывала разочарования, разглядывая квартиру. В прихожей, кроме стенного шкафа и стула, стояла электрическая плита, покрытая картоном с пожелтевшей рекламой кинофильма «Унесенные ветром». Фрэнк объяснил, что дома он не готовит, а если хочет кофе, включает кофеварку в розетку, вмонтированную в стену над плитой.

А если захочет рагу из кролика, включает гриль в розетку, вмонтированную под кроватью, насмешливо подумала Джин.

– Мне одному много не надо, – виновато сказал он, видя уныние на лице сестры. Джин кивнула. Она поняла, что хотя бы в этом мать была права: Фрэнк зануда!

Единственная комната оказалась довольно большой, с большим окном, выходящим на улицу, что Джин сразу понравилось.

– А где я буду спать? – поинтересовалась она. Фрэнк подвел ее к нише, задернутой шелковым занавесом. За занавесом стояли кровать и комод, который служил шкафом и туалетным столиком. На стене висело зеркало в бронзовой раме. Зеркало и рама были дорогими, и Джин осталась довольна. Она не знала, что ниша была спальней самого Фрэнка, но тот уступил ее сестре, о чем умолчал.

Ванная комната вызвала у Джин настоящий восторг – сверкающая кафелем и стеклянными полками, на которых размещался целый магазин косметики.

– Вот это да!.. – выдохнула она. – И все это твое?

«Все это» Фрэнк купил по совету старшей официантки в ближайшем парфюмерном шопе накануне приезда Джин. Сообразив, что банки с кремами и флаконы с туалетной водой примирили сестру с отсутствием кухни, а сам он как бы возвысился в ее глазах, он уклончиво ответил:

– Надеюсь, тут что-нибудь подойдет для тебя. Бери, не стесняйся.

Он сказал, что должен вернуться в ресторан, она пусть отдохнет, а если захочет, может спуститься потом к нему, он познакомит ее со своими коллегами.

– Возможно, для тебя найдется работа…

Джин предпочла промолчать: она еще не знала, где хочет работать – в ресторане или в казино, и хочет ли. Во всяком случае, не с первого же дня!

Когда Фрэнк ушел, она подошла к окну и стала смотреть на улицу. На противоположной стороне сверкали рекламой казино и ресторан. У подъездов горели фонари. Сквозь верхнюю, стеклянную часть подъезда виднелись огромные хрустальные люстры. Освещенные зеркальные окна были закрыты занавесями из плотного шелка…

Джин видела, как Фрэнк перешел улицу, вошел в подъезд и вскоре появился в черном костюме. Он стоял у центрального входа – высокий, крупный, в форменном головном уборе, скрывавшем голый череп, и выглядел эффектно. Но Джин разочарованно подумала: да он всего лишь швейцар!

К казино и ресторану подъезжали дорогие лимузины. Из «роллс-ройсов» и «феррари» выходили мужчины в смокингах и женщины в нарядах от кутюр. Как в кино, думала Джин, завороженно глядя на них.

Многие здоровались с Фрэнком, некоторые останавливались и о чем-то говорили с ним. Мысль, что брат знаком с богатыми и знаменитыми, заставила несколько иначе отнестись к его работе. Неплохо! – решила она, наблюдая, как массивный Фрэнк ответил на рукопожатие важного старика.

Насмотревшись, Джин спрятала свои вещи в ящики комода. Затем достала из сумочки записную книжку, в которой ничего не было записано, но зато на последней странице напечатан календарь. Отсчитала, начиная с сегодняшнего дня, три недели и обвела авторучкой число, назначенное Ставом для их свидания. Когда Огив сажал ее в машину, которую нанял, чтобы Джин отвезли к кузену, он несколько раз повторил свой вопрос: «Веришь?» Будто от ее веры зависело их свидание. Она тогда хитро ему ответила:

– Как ты, так и я!

Но сама не знала, верит ли. Она вспоминала их близость и думала: этого он не может забыть. А потом засомневалась… Нет, лучше не думать. Пройдут три недели, и все узнается само собой.

Она засунула записную книжку поглубже в комод и отправилась в ванную.

Сама ванна, большая, глубокая – как раз для такого длинного и грузного, как Фрэнк, – была цвета морской воды, и вода в ней казалась зелено-голубой.

Джин хлюпнула побольше шампуня и погрузилась в пахучую пену. Она ощутила себя женщиной, небрежно принимающей поклонение и восхищение. Ей хотелось, чтобы Став видел ее сейчас… И, возможно, не так далеко то время, когда она и Стив выйдут из шикарного лимузина и съедят рагу из кролика в этом ресторане…

Наконец Джин вылезла из ванны и, накинув халат, приступила к «дегустации» косметики. Дома она красилась, только когда отправлялась на дискотеку или в ближайший город за покупками. На дискотеку она ходила по воскресеньям, а в город ездила и того реже. Остальное время ее лицо было предоставлено милости природы. Да и было-то у нее всего ничего: одна баночка с отбеливающим кремом и туалетная вода…

Натеревшись и надушившись с головы до ног всем, что стояло на полках.

Джин успокоилась, надела короткую юбку (советы модельеров скрывать недостатки фигуры предназначались не для нее), шелковую топ-блузку и спустилась к братцу Франку, который, как фирменный знак, продолжал величественно торчать у подъезда ресторана.

По его взгляду Джин поняла, что произвела впечатление. Возможно, не совсем положительное, но сильное.

– Да-а… – только и смог проговорить Фрэнк.

Он сказал, что через час заканчивается его смена и они поужинают в ресторане. Джин согласно кивнула. Час она могла потерпеть.

Машины продолжали подъезжать. Они привозили новых мужчин и новых женщин.

Подкатил белый «линкольн» и замер у самых дверей. Из автомобиля вышел мужчина в дорогом белом костюме. Верхняя пуговица белой рубашки была небрежно расстегнута, и весь он производил впечатление стареющего плейбоя, который знал себе цену и которого нимало не волновало мнение окружающих.

Было это искренне или он прикидывался «для имиджа»? Вероятно, то и другое…

Джин поймала на себе его заинтересованный взгляд.

– Привет, Фрэнк! – сказал он, пожимая руку швейцару. – А это что за явление?

– Моя кузина, – неожиданно хмуро ответил Фрэнк своему богатому знакомому.

– И ты ее скрывал? – улыбнулся тот, глядя на Джин. – Меня зовут Питер Скотт.

Питер Скотт? Имя вроде ей знакомо. Питер Скотт! Это же киноактер!..

– Джин… – пролепетала она.

– Надеюсь, Джин, мы еще встретимся, – сказал Скотт и повернулся к подходившей женщине лет сорока, в ярко-лиловом платье, с ниткой жемчуга, трижды обвивавшей ее шею. – Виктория, ты прекрасно выглядишь!.. И прекрасно играла… – Он скрылся с ней за зеркальной дверью, которую предупредительно открыл перед ними Фрэнк.

Прекрасно выглядишь! – мысленно передразнила Джин. Нацепила ошейник, чтобы не видели шею!

– Питер Скотт, это тот самый? – спросила она у Фрэнка.

– Не знаю, о ком ты, а этот – режиссер и киноактер. Но ты должна избегать его.

– С какой стати?

Джин не интересовали недостатки Питера Скотта: она явно понравилась ему.

А это в ее глазах было достоинством, перекрывавшим любые его пороки, и свое «с какой стати?» она задала без любопытства.

– От него вам одни слезы!

– Почему?

– Потому что он не пропустит ни одной смазливой мордашки. В студии у него таких, как ты, полно! И тебе это знакомство ни к чему!

Но Джин не слушала. Она представляла докторскую дочку, кривляку Энн, которая позеленеет, узнав, что Джин знакома с самим Питером Скоттом! Скотт сказал: «Мы еще встретимся!» И это будет, как бы ни возражал Фрэнк. Мама права – он зануда!..

К ним подходил низенький человечек. Джин удивленно оглянулась на Фрэнка, но двоюродный брат улыбался:

– Здравствуй, Том!

– Это твоя сестра? – спросил Том. – Дождался?

– Да, – сказал Фрэнк. – Джин, это мистер Кирш, мой напарник.

– Привет, мистер Кирш! – весело сказала Джин.

Мистер Кирш ласково потрепал Джин по плечу и сообщил, что его дочь тоже зовут Джин. Он, как прежде Фрэнк, зашел в ресторан, появился уже в униформе и с ходу включился в работу, приветствуя очередных посетителей и открывая им двери.

Джин думала, что они с братом пройдут через центральный подъезд ресторана в сверкающий зал, усядутся за столик и к ним подкатит метрдотель… Но брат повел ее к служебному входу, где не было ни рекламы ни огней, ни, понятное дело, швейцаров…

Посреди большого помещения, за длинным столом, уставленным рыбой, мясом, соусами и вином, сидели несколько мужчин и женщин. Женщины в накрахмаленных фартуках, мужчины без синих форменных пиджаков, но в белых манишках. Они пили, ели, чему-то смеялись, но было заметно, что все крепко устали.

Вдоль стен тянулись металлические мойки, загруженные грязной посудой.

Было жарко. Пахло смешанными запахами еды и дезодоранта. Откуда-то сверху доносилась музыка. Джин инстинктивно взяла брата за руку.

– Фрэнки! – позвала сидевшая с краю худенькая блондинка. – Это твоя сестра? Очень симпатичная…

Молодой смазливый официант подмигнул Джин. Та сморщила нос и отвернулась.

Худенькая блондинка, которую, как выяснилось, звали Рита, сказала ему:

– Тебе, Арчи, мало старых шлюх? Хоть здесь не вертись…

Она подвинулась, освободив место для Фрэнка и Джин. Потом принесла чистые тарелки и снова села.

Фрэнк положил себе и Джин жареные телячьи мозги, обильно полив их оливковым маслом. Спросил, показывая на блюдо, не хочет ли Джин маслин. Та маслины не любила.

– А вино? – спросил Арчи, ничуть не смущаясь упоминанием Риты о старых шлюхах.

– Она не будет! – отрезал Фрэнк, глядя на него в упор.

– Смотрю я на твою сестру и вижу, – сказала Рита, – хлебнешь ты с ней, Фрэнк! Бесенок она!..

– Давай ее к нам, – сказала сидевшая на противоположном конце стола негритянка. Она была крупная, полная, с ярко-красными клипсами в маленьких ушах. Ей было жарко, и она сбросила блузку, оставшись в майке. На предплечье левой руки резко обозначились вмятины от привитой оспы.

– Куда это «к вам»? – настороженно спросил Фрэнк.

– Сперва сюда. – Толстуха показала на мойки. – Бриджит нужна помощница.

Потом перейдет на кухню. А там – бар! Ее возьмут.

Джин уплетала телячьи мозги – ничуть не хуже, чем кроличье рагу, – и исподлобья поглядывала на сидевших за столом. Она сразу выделила Риту и Арчи. Рита понравилась. Арчи был неприятен. Из разговоров о ее дальнейшей судьбе она усекла главное: она будет работать в баре! И обойдется без ходатайства Фрэнка – сама познакомится с Питером Скоттом и даже со Шварценеггером, если тот забредет в этот бар!..

Рита поднялась первая. Она жила на другом конце города, куда добиралась на подземке. Дома ее ждали мать и отец-инвалид, Рита была помощником повара.

Ноги ее от долгого стояния к концу работы совсем отекали, но Рита никогда не жаловалась. Она заматывала их эластичными бинтами, отчего ноги казались еще толще. Врачи запретили ей «стоячую» работу. «Пусть дадут другую, я согласна», – говорила Рита, и на ее бледном лице возникала улыбка, от которой окружающим почему-то становилось смешно, хотя впору было плакать.

– Пойду. Мои заждались, – сказала она. – А ты, Фрэнк, завтра приводи сестру. Поговорим с шефом… Не горюй, Джин, – устроим! Только юбку, девочка, надевай подлиннее, если не хочешь ходить с синяками на заднице…

Если Джин о чем и горевала, то только не о кастрюлях и сковородках.

Мысленно она перескакивала через карьерные ступеньки и видела себя в сверкающем зале, окруженной знаменитостями. А насчет «глупостей» Фрэнк может не беспокоиться – у нее есть Стив!..

Дома Джин задала двоюродному брату несколько вопросов:

– Почему Рита сказала Арчи про старых шлюх?

– Он нравится немолодым клиенткам.

– А они ему?

– Ему нравятся их деньги.

– Ваш Арчи препротивный тип, я сразу поняла.

– Не задирайся с ним. Он отомстит.

– Это как же? – насмешливо спросила она.

– Наговорит о тебе шефу – потом не расхлебаешь.

Джин фыркнула, совсем как это делала ее мать, и Фрэнк вспомнил тетку, которая его терпеть не могла.

– Что же он наговорит про меня шефу?

– Что захочет.

– Соврет?

– Ему недолго.

– Я тоже могу соврать, если надо.

Фрэнк молча посмотрел на нее и покачал головой.

– И шеф ему поверит? – спросила Джин.

– Поверит не поверит, а запомнит.

– «С этим не запирайся», «мини не надевай», – ничего нельзя! Почему? Это ведь модно!

– Надевай. Но наши парни мимо не пройдут. Ты этого хочешь?

– А я могу им ответить!

– Я вижу, ты все можешь. Я сказал: не задирайся!

– Порядки тут у вас! Дома я никому не спустила бы!..