Николь стояла под огромной, покрытой снежной шапкой елью, спрятав под мышки затянутые в перчатки руки, чтобы согреть их. Она уже собиралась войти в сад, как вдруг увидела в кухонном окне Райана. Она тут же инстинктивно отпрянула в сторону. Выражение лица Райана было мрачным – он явно был не в духе.

У Николь екнуло сердце. Ну зачем, зачем он вообще сюда явился! Впрочем, что значит – зачем? Его отчим умер, и мать, естественно, желает, чтобы рядом с ней в тяжелую минуту находился ее сын. Вот только хорошо бы, чтобы она, Николь, с ним вообще не общалась.

Был момент, когда она даже подумывала перебраться в гостиницу в Кемдене, ближайшем к их дому городке, однако быстро отказалась от этой мысли. Нельзя же вести себя так, словно она не дочь хозяина дома, а заезжая гостья, лишь потому что дом ей больше не принадлежит.

Интересно, насколько сблизился ее отец с Райаном за последние годы? Вполне возможно, что даже очень. Николь знала, что отец расстраивался из-за ее нежелания приезжать в Плейн-лодж. Естественно, что после ее отъезда они виделись гораздо реже, чем ему того хотелось.

Сама Николь считала, что для всех стало лучше, когда она перебралась в Штаты, во всяком случае для нее было точно лучше. В Нью-Йорке она сумела выбросить из головы прошлое, и, даже если раны, которые она считала затянувшимися, оказались всего лишь глубоко запрятанными под коркой самообмана, она уже научилась справляться с болью.

Николь вздохнула. Пора идти в дом. Снег уже снова начал падать, и у нее мерзли ноги. Отвыкла она жить зимой в деревне. В Нью-Йорке зима была гораздо более мягкой. К тому же тротуары всегда были вычищены, магазины хорошо обогревались, а в ее собственной квартире было тепло и уютно.

А здесь… Николь снова тяжело вздохнула. Нечего жаловаться на старый дом, ведь было время, когда он казался ей самым прекрасным местом на земле. Николь поежилась, стряхнула снег с сапог и приготовилась войти в сад. Откладывать неизбежное нет смысла. Надо идти и встретить то, что ее ждет, лицом к лицу. И сделать все, что от нее требуется. Да и что, в конце концов, может случиться за несколько дней? Ее отец умер, и она должна думать только о похоронах.

И тут дыхание словно замерло у нее на губах. Райан по-прежнему стоял у окна, но теперь черты его лица словно расплылись и стали таять. Николь смотрела во все глаза, парализованная мыслью о том, что грезит наяву, а в это время лицо Райана словно стало мягче, состарилось и оказалось лицом ее отца. Отец смотрел в сад почти с тем же выражением, что и Райан, – со смесью гнева и разочарования.

Николь охватила паника. Нет, это происходит не с ней. Она же не ненормальная. С психикой у нее всегда было все в порядке. Может, ее мать и была немного не такой, как все, а уж бабка-то точно не в себе. Но не она, Николь! Никогда!

И тем не менее это происходит наяву. Ее отец мертв, и все же это он стоит сейчас у окна, одетый в шерстяной кардиган кирпично-красного цвета, который она подарила ему на его последний день рождения. Его седые волосы – более седые, чем в их последнюю встречу прошлым летом, – как всегда, аккуратно подстрижены, а сжатую верхнюю губу обрамляют короткие усики военного образца. На впалых щеках Уильяма горят неестественно яркие пятна, а под глазами глубокие тени, словно он в последнее время плохо спал. Спал! Николь подавила готовый сорваться с губ истерический всхлип. Ее отец мертв! Он заснул вечным сном, и никто уже его не разбудит.

Она громко застонала. Господи, да что же с ней творится? Какая-то дикая галлюцинация, вызванная мыслями, которые одолевали ее, пока она шла домой из городка. Она думала об отце, вот воображение и вызвало его образ. Ведь Уильям Тэлбот и Райан Стоун совсем не похожи друг на друга.

Николь моргнула, и, словно в подтверждение ее мыслей, лицо отца исчезло, как по волшебству. В окне снова стоял Райан в толстом шерстяном свитере, облегавшем его ставшие более мощными плечи. Загорелое лицо хранило суровое и непримиримое выражение, но, слава Богу, это было нормальное человеческое лицо. Едва передвигаясь на ватных ногах, Николь открыла калитку и вошла в сад. Не думай о том, что произошло, приказала она себе. Это был лишь мираж, навеянный переживаниями.

Райан сразу увидел ее, и на его лице явственно отразилось облегчение. И сама Николь тоже была рада его видеть. После того что случилось, она была рада любому человеческому лицу, пусть даже это будет Райан, к которому должна была испытывать лишь презрение.

К тому времени, когда Николь подошла к дому, Райан уже держал дверь для нее открытой. Войдя, Николь одарила его благодарной улыбкой.

– Я уже начал беспокоиться, куда ты пропала, – заметил Райан.

Он хотел было помочь ей снять куртку, но она, стряхнув его руку, сняла ее сама.

– Почему? – спросила Николь, садясь на деревянную скамью и снимая сапоги. Ее руки дрожали, и она молила Бога, чтобы Райан этого не заметил. Еще не хватает, чтобы он решил, будто она его боится.

– Потому что снова начинается снегопад, – отозвался он.

Николь сняла сапоги и в одних носках прошла на кухню. Райан последовал за ней и остановился в дверях, следя, как Николь протянула сначала одну, потом другую ногу к огню, пылавшему в очаге.

– Я замерзла, – коротко объяснила она. – Вот так уже гораздо лучше.

– Ладно. – Райан, похоже, принял ее объяснение. Взглядом, который привел Николь в полное смятение, он обвел ее фигуру, в длинном, почти до колен, свободном джемпере и черных леггинсах. – Тебе удалось хоть немного поспать?

– Я прекрасно выспалась, – солгала она и, зная, что следует все же соблюдать вежливость, спросила: – А ты?

– Нет, – последовал короткий ответ.

Интересно, так ли это, подумала Николь.

Под глазами у него набухли небольшие мешки, но в остальном он выглядит почти так же, как накануне вечером. Строго говоря, Райана никогда нельзя было назвать красавцем, во всяком случае в традиционном смысле этого слова, – слишком уж резкие у него черты лица. Но для Николь он всегда был самым привлекательным мужчиной на свете.

– Наверное, тебе не давала покоя нечистая совесть, – неожиданно выпалила Николь и пожалела о своих словах. Меньше всего на свете ей хотелось воскрешать прошлое. И она тут же поспешно прибавила: – Я хочу сказать, тебя ведь не было здесь, когда твоя мать так в тебе нуждалась.

– Что ты об этом знаешь? – Глаза Райана сузились.

– О чем? – Повинуясь внезапному импульсу, Николь устремила взгляд в окно. Она внезапно испугалась, что увидит за окном отца, и по спине у нее пробежал холодок.

– О том вечере, когда умер твой отец, – резко произнес Райан, но, заметив, что она вздрогнула, сразу смягчился. – Ты действительно замерзла. Хочешь кофе?

Николь хотела было отказаться, но перспектива выпить чашку горячего кофе показалась ей весьма заманчивой.

– Спасибо, – кивнула она.

Райан поставил чайник и вынул из шкафчика над кухонной стойкой две кружки и кофейник. Поставив кружки рядом, он насыпал в каждую кофе. Затем обернулся, скрестил руки на груди и прислонился бедром к стойке.

– Что тебе рассказала тетя о… о том, как это случилось?

– Ничего особенного, – пробормотала Николь, снова чувствуя, как мурашки пробежали по телу. Она перебралась в кресло-качалку, стоявшее перед огнем, и подобрала ноги. – Наверное, то же, что сказала тебе твоя мать.

– Да? – Судя по всему, ее слова его не убедили. – Я подумал, может, тебе известны какие-то подробности, ведь ты здесь уже два дня.

– Я приехала всего за день до тебя, – возразила Николь. – И потом, какие еще подробности? У папы был сердечный приступ. Твоя мать обнаружила его. – Она сглотнула. – Вот и все. Райан дождался, пока чайник закипит, и, налив воду в кружки, продолжал:

– Стало быть, ты не знаешь, о чем говорила твоя тетя?

Николь заморгала.

– Я не понимаю, о чем говоришь ты, – отозвалась она, принимая из рук Райана кружку и качая головой в знак отказа, когда он предложил ей молоко. – Ох, как хорошо, – произнесла она, сделав глоток. Райан снова встал к стойке.

– Тетя Би сказала, что Амелия была в доме одна, когда это случилось? – словно невзначай спросил он.

Николь пристально взглянула на него, сразу сообразив, что за этим небрежным интересом что-то кроется.

– Да. – Николь замолчала, сжимая в ладонях кружку. – А что? Что она тебе сказала? Что с ней был кто-то еще?

Райан покачал головой.

– Ты же знаешь свою тетку. Она ничего не говорит прямо.

– Тогда…

– У меня просто создалось такое впечатление, – нахмурился Райан. – Она сказала, что твоя мать обнаружила Уильяма, когда он был мертв уже два часа.

– Что? – Глаза Николь широко распахнулись.

– Неужели она тебе не сказала? – поморщился Райан.

– Нет, – задумчиво произнесла Николь. – По крайней мере, я не помню. А почему ты считаешь это важным?

– Просто так. – Райан пожал плечами и отхлебнул кофе.

Однако Николь ему не поверила.

– Ты думаешь, твоя мать солгала?

– Ей это не впервой, – отозвался Райан и, увидев, как исказилось от боли лицо Николь, простонал. – Боже, да не знаю я. Может, и нет. – Отойдя от плиты, он подтащил к огню стул, стоявший у стола, и уселся напротив Николь. – Что-то не так?

– Что может быть не так? – отозвалась она. – Папа умер. А что ты еще думаешь?

Райан вздохнул.

– Хорошо, я все понял. Просто, когда ты пришла, у тебя был такой вид, словно ты увидела призрак. Вот я и решил, что тебе чего-то наговорили и ты расстроилась.

– Да кто мог мне чего-то наговорить? – Его интуиция явно смутила Николь.

– Не знаю. Кто-нибудь из городка, может быть, – отозвался Райан. – А когда ты видела отца в последний раз?

– Я приезжала в Монреаль в прошлом году. На конференцию. Папа приехал со мной повидаться.

– Он был здоров?

– Мне показалось, что да. – Николь неловко заерзала в кресле. – А это важно?

– Нет, наверное. – Райан помолчал. – Уверен, он был очень рад тебя видеть.

– Как и твоя мать, которая всегда рада видеть тебя, – отпарировала Николь, задетая легкой иронией, прозвучавшей в его голосе. – Ты теперь часто с ней встречаешься?

– Как получается. Или когда ей что-то от меня нужно, – сухо заметил Райан. – В последнее время, когда она выяснила, что из меня можно тянуть деньги, я стал пользоваться у нее большей популярностью.

Николь выпрямилась в кресле.

– Почему она не просила у папы, если ей нужны были деньги?

– Ну… – Райан явно пожалел о неосторожно вырвавшихся словах. – Ты же знаешь мать. Ей вечно не хватает денег.

– Если это намек…

– Да никакой это не намек, – неожиданно устало отозвался Райан. – Я лишь хотел сказать, что Амелия вечно швыряется деньгами. И ей их всегда мало. Я-то знаю.

– Ведь именно из-за них она и вышла замуж за папу, ты это хотел сказать? – сухо сказала Николь. – Что ж, теперь у нее этой проблемы не будет.

– Николь…

– Я имею в виду, что папа всегда очень аккуратно выплачивал страховку и все такое. И потом, есть этот дом. – Сердце Николь при мысли о том, что она теряет Плейн-лодж, болезненно сжалось. – Она ведь может продать его, если захочет.

– Я бы на это не поставил, – сухо заметил Райан, глотнув кофе.

Интересно, что он имеет в виду, подумала Николь.

– Ей ведь надо где-то жить, – осторожно заметила она, но, похоже, Райан решил, что сказал достаточно, и вернулся к прежней теме.

– Странно, почему в тот день Амелия не услышала, как вернулся Уильям?

Брови Николь сошлись на переносице.

– Думаешь, ее не было дома?

– Может быть, – раздраженно выдохнул Райан. – Но если так, то почему она сразу об этом не сказала? В конце концов, сообщила же она старушке, что собирается за покупками.

– Вот видишь. – Николь не особенно хотелось разбирать подробности смерти отца. – И не называй тетю Би старушкой. Она не намного старше твоей матери.

– Это верно, – согласился Райан. И, снова внезапно менял тему, спросил: – Ты уже говорила с поверенным отца?

– Нет. – Николь вдруг забеспокоилась. – А ты?

– Когда это, интересно? – Райан теперь смотрел на огонь. – Я ведь узнал только вчера вечером.

– Угу. – Николь ощутила запоздалое сожаление. – Похоже, папа не знал, что твоя мама дома, когда вернулся. Может, она смогла бы как-то помочь ему.

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Райан.

– Или если бы дома был кто-то еще, – задумчиво прибавила Николь. – А вчера что она тебе сказала?

– Да ничего особенного, – отозвался Райан.

Николь поняла, что Амелию, как всегда, прежде всего заботит собственная драгоценная персона. Видимо, он поэтому и спросил, разговаривала ли она с поверенным. Похоже, Амелия боится, как бы Николь не выкинула какой-нибудь фортель, когда будут утверждать завещание.

– Я даже не знала, что ей удалось вчера с тобой связаться, – сказала Николь. – Я только знаю, что она звонила несколько раз, а этот Джордж, который живет с тобой, постоянно твердил, что тебя нет дома.

– Джордж не живет со мной, а работает у меня, – уточнил Райан. Подобные замечания всегда вызывали у него раздражение. Джордж служит у него уже восемь лет, и Райан не видел ничего зазорного в том, чтобы держать мужскую прислугу. – Он славный малый, только иногда чересчур суетится. Следит за тем, чтобы я хоть что-то ел, поменьше пил, и возмущается, когда я слишком гоняю на машине: С матерью они не то чтобы уж очень ладят, но откровенно врать он бы ей не стал. Меня вчера действительно не было: я ведь уже сказал тебе, что только поздно вечером прилетел из Бахрейна.

– Ну, может быть. – Николь явно не собиралась уступать. – Как бы там ни было, этот твой Джордж здорово довел Амелию. – Помолчав, она неохотно спросила: – А что ты делал в Бахрейне? Снимал местного шейха, или как его там?

– По сути дела, я ездил по побережью Персидского залива, – мягко отозвался Райан. – Меня пригласили принять участие в работе экспедиции, исследующей прибрежную и морскую флору и фауну. Там попадаются такие экземпляры, о каких ты, наверное, слыхом не слыхивала, и натуралисты пригласили меня снимать наиболее редкие виды.

– Полагаю, теперь у тебя наберется достаточно материала на новую книгу, – рассеянно заметила Николь, и Райан криво усмехнулся.

– Похоже, ты мне завидуешь, – заметил он, вызвав бурю негодования в душе Николь. – Слушай, хочешь, я отдам рукопись «Грейнджеру и Смиту», когда книга будет готова?

– Поступай как знаешь, – небрежно заметила Николь, подавив побуждение сказать «нет», ибо прекрасно понимала, что дядя Стюарта не придет в восторг, узнав, что из-за нее издательство лишилось книги, со всей очевидностью тянувшей на бестселлер. И потом, несмотря на все случившееся, она никогда не завидовала Райану. Она, конечно, не афишировала их родственные связи, но причиной этому была вовсе не его работа.

– Я рад, что ты приехала, – внезапно мягко произнес Райан, и Николь сразу насторожилась. Уж лучше бы продолжал травить ее, с этим ей легче справиться. – Я как раз гадал, удастся ли тебе вырваться, ведь погода в последние дни стоит просто отвратительная. Кстати, а что сказала моя мать, когда сообщала тебе печальную весть?

– Ничего. То есть это не она мне сообщила, а тетя Би. – Николь не стала делиться своими сомнениями насчет того, был ли звонок тетки сделан с ведома Амелии или нет. Судя по приему, оказанному ей мачехой, она по-прежнему остается в доме персоной нон грата.

– Понятно. – Темные брови Райана сошлись на переносице, и Николь поняла, что он тоже не в восторге от отношения своей матери к падчерице. – Что ж, ты здесь, а это главное. Амелии придется пережить.

– Что пережить? – растерянно спросила Николь, но Райан уже снова с привычной быстротой сменил тему.

– А ты немного округлилась, – заметил он, окидывая ее чувственным взглядом. Его глаза остановились на холмиках грудей Николь, и та ощутила, как ее заливает жаркая волна. – Да, с тех пор как я в последний раз тебя видел, ты явно изменилась.

– Если ты намекаешь на то, что я поправилась, так это не комплимент, – сердито заявила Николь, стараясь спрятать под маской гнева свое смятение. Ей уже не шестнадцать и даже не двадцать два, как было, когда она выходила замуж. Собственно, тогда они с Райаном и виделись в последний раз. – Кто дал тебе право переходить на личности?

– Но было задумано как комплимент, – возразил Райан. – В день твоей свадьбы ты была худа как щепка.

– Ну что ж, спасибо, приятно слышать.

– Я серьезно, – вздохнул Райан. Его глаза снова скользнули по ее фигуре. – Ты выглядишь… прекрасно, – приглушенно продолжал между тем Райан. – И ты уже больше не моя младшая сестренка.

– Я никогда не была твоей младшей сестренкой, – отрезала Николь и, тут же испугавшись, как бы не сказать лишнего, заставила себя собраться. – Кстати, а где тетя Би? Не похоже на нее пускать посторонних в кухню.

– Какое это имеет значение? – пожал плечами Райан и, опершись рукой на стойку, поднялся. – Расскажи мне о себе, чем ты занималась после развода. Я ведь так и не знаю, что у вас произошло. – Он помолчал, а потом спросил: – У тебя появился кто-то другой?

Николь испугалась, что он снова дотронется до нее, как вчера, и ощутила предательский жар во всем теле.

– Уверена, что я тебя не интересую, – заявила она, чувствуя, что, несмотря на все усилия, ее голос звучит слишком резко. – Как и меня не интересуют твои девушки.

– У меня только одна девушка, – с оттенком раздражения ответил Райан. – Ее зовут Кристин Лафайетт. Может, ты слышала о ней. Она фотомодель.

– Просто удивительно! – насмешливо воскликнула Николь. Не удержавшись, она взглянула на Райана и выразительно закатила глаза. Его лицо потемнело от гнева, и ее сердце сжала знакомая боль.

– Тебе бы она понравилась, – после короткой паузы заметил Райан. – Разумеется, если бы вы познакомились. Или у тебя остался неприятный осадок от брака и ты теперь не веришь, что у других людей все может складываться удачно?

Губы Николь задрожали. Если бы он только знал, с горечью подумала она. Вовсе не от неудачного брака в ее душе остался горький осадок. Ей внезапно захотелось все ему рассказать, стереть с его лица это самодовольное выражение, объяснить, почему так все получилось. Но она не могла себе это позволить. Она не делилась этим ни с кем, и уж Райан был последним человеком, кому она могла бы довериться.

– Извини, – произнесла она, однако тон ее голоса вовсе не был извиняющимся. Бросив на Райана небрежный взгляд, Николь постаралась успокоить дыхание. – Знаменитый фотограф и его модель, – полушутливо прибавила она. – Тебе не кажется, что это несколько банально?

– Я не фотографирую моделей, – отрывисто произнес Райан и, к облегчению Николь, отошел к мойке, чтобы поставить в нее пустую чашку. А затем, по-прежнему стоя к ней спиной, резко сказал: – Нам надо поговорить, Николь. По-моему, тебя все еще гнетет груз прошлого.

Как он смеет!

– По-моему, нам не о чем говорить. – Слова вырвались у Николь, прежде чем она успела подумать. Легко, конечно, твердить себе, что не стоит ворошить прошлое, да только здесь, в этих стенах, все о нем слишком сильно напоминает.

– Ну вот опять. – Райан круто развернулся. – Я же говорю, ты затаила на меня обиду. Ради всего святого, Николь, думаешь, я мало пережил за эти годы?

– Ты пережил? – На мгновение, одно долгое мгновение ей отчаянно захотелось все ему рассказать. Одно ее слово – и его мелкий мирок рухнет, больше он не посмеет смотреть на нее этим холодным обвиняющим взглядом! Однако здравый смысл, а главное гордость, ее проклятая гордость, пришли ей на выручку, и, покачав головой, Николь печально прибавила: – Не думаю, что какие-то слова способны изменить наше отношение к прошлому.

Плечи Райана устало поникли.

– Я надеялся, ты простила меня, Николь. Видит Бог, мне самому понадобились долгие годы, чтобы простить себя.

Николь тяжело сглотнула.

– Я давно простила тебя, Райан, – тихо сказала она. – Просто я не хочу об этом говорить. – Она повернулась к двери. – Пойду поищу тетю Би. Наверняка ей может понадобиться моя помощь.

– Ей ты готова помочь, но не мне, – резко произнес Райан, устремляясь за ней. И прежде чем Николь успела что-то сообразить, схватил ее за локоть. – Боже мой, Николь, не надо со мной так, – простонал он, и она готова была поклясться, что он наклонил голову, чтобы вдохнуть аромат ее волос. – Не надо. Вчера ты сказала, что мы можем быть друзьями.

Услышав это слово, Николь едва сумела подавить готовое вырваться из груди истерическое рыдание. Бурная реакция Райана уничтожила жалкие остатки ее самоконтроля.

– Отпусти меня, Райан, – только и смогла вымолвить она дрожащим голосом. – По-моему, ты забыл, зачем мы здесь.

– Я ничего не забыл, – резко произнес он, и Николь с испугом подумала, что еще. немного – и ее героической маскировке конец. Пальцы Райана скользнули по ее руке, отыскав чувствительное местечко на внутренней стороне запястья. – Черт побери, Николь, не я один во всем виноват.