— А что такое оккупанты? — спросил Тыгын.

— А-а-а, этот чудак нахватался слов у Гольденберга. Это значит, что вы – люди, которые заняли чужие земли. Обычно – военные, которые оккупируют, а потом приезжают гражданские и начинают грабить оккупированную страну. Но что-то я здесь не вижу никого, кто бы грабил. А понять побеждённых можно. А что ты хотел, Тыгын? Обычное явление. Стоит только наладить жизнь среди варваров, выстроить нормальную систему земледелия, ремесленничества и безопасного товарообмена, так через некоторое время некоторые байчики начинают думать, что неплохо бы и самим порулить этой красотой. Я этого насмотрелся. Только они забывают одну вещь – без, так называемых оккупантов, система развалится через некоторое время, и они снова скатятся в междоусобные войны и своей жадностью разрушат всё, до чего смогут дотянуться. Так что ты не переживай. Не эти бы восстали, так другие бы – точно. Мало что ли обиженных на белом свете?

Тыгын подумал немного и снова вернулся к теме тойонов:

— Ты прав. Некоторые Тойоны уже не могут ничего. Большинство из них нынче сидят по своим улусам, в богатых дворцах, погрязли в роскоши и пуховых перинах с наложницами. Заросли салом, на коня уже запрыгнуть не могут! Праздность – вот мать всех пороков.

Видимо, наболело у него, так что он стал с посторонним это обсуждать. Вырождение элит, обычное явление в замкнутых кастовых сообществах – поставил я диагноз. Немудрено, что подняли голову всякие повстанцы. Почувствовали слабину, да еще и получили в свои руки новое оружие.

— Новая кровь нужна не только для рождения детей, — сказал я, — нужна новая кровь для власти. Иначе нас просто сомнут числом. Так что после обеда надо начинать тренировки с грохотом, огнём и паникой. Я тебе подскажу пару моментов, но во всем остальном будете делать сами, только сами.

А мне нужно прям сейчас поговорить с Ичилом по поводу противодействия возможному применению ОМП, ибо если какая пакость может случиться, то она непременно случится, это еще Мэрфи сказал. Ичил находился в самом распрекрасном настроении. Он что-то себе мурлыкал под нос, раскладывая на тряпке свои зловещие инструменты. Я отдал ему напильник, который извлёк из рюкзака.

— Зачем это? — спросил он.

— Этой штукой, которая называется напильник, можно очень хорошо подпиливать зубы. Прямо до, — меня самого аж передёрнуло. Я стоматологов боюсь панически, а как представлю, что напильником шоркают по зубам, так вообще холодным потом покрываюсь, — нерва, так вот, ежели допрашиваемый упирается и хранит военную, государственную и коммерческую тайну, можно помочь ему облегчить совесть.

Ичил взял напильник.

— Хорошая вещь. Удобная. Это из того мира?

— Прихожу домой с работы, рашпиль ставлю у стены… Из того. Ну что, ты вот мне скажи, как будем бороться с супостатом, если он применит химическое оружие?

— Пока не знаю. Ты мне расскажешь, что это такое, а я подумаю.

— Ну тогда пошли перекусим, и надо будет тренировку устроить бойцам. Ну, показать, как минимум. У них вообще-то полусотники есть для этого.

После обеда мы собрались у Тыгына и я расписал диспозицию по тренировкам. Типа, я вас всех видал далеко, я рассказываю основные принципы, а вы уж тут сами как-нибудь, без меня. Собрались, к слову, все полусотники Тыгыновой охраны. Талгат, Бэргэн и еще кто-то, которых я не знал. Вывели в чисто поле бойцов, построили. Ичил разложил свои бухалки в рядок, отверстиями к строю, пожег фитиль и очень быстро убежал в сторону. И правильно сделал, потому как паника и неразбериха была совершенно невыносимая. Кому-то, похоже, свернули шею в этой толкотне. Лошади хотели убежать, бойцы хотели убежать тоже, и все одновременно. Когда раненых унесли, я Тыгыну и командирам сказал:

— Так проверяем три раза. Если за три попытки боец или лошадь не привыкли к выстрелам, не перестали шарахаться, то можете этих коней с всадниками отправлять на пенсию. Грядёт новая эра, и, при некоторых неблагоприятных обстоятельствах, эта эра будет эрой стали и пороха. Кто не будет к ней готов, те умрут сразу. Кто будет готов – умрут позднее. Некоторые, самые умные, выживут. Вечером я расскажу о тактике конных подразделений при массовом применении противником огнестрельного оружия. Работайте.

Ичил отдал свои бабахалки Бэргэну, и мы разошлись по своим делам. Уподобляться товарищу Буденному или Ворошилову никак не хотелось. Ну не моё это, и весь разговор. Тем более что мои представления о конных атаках начинались кинофильмом "Чапаев", им же и кончались. По моему мнению, тактика таких подразделений ничуть не изменились за три тыщи лет: так же на белом коне впереди толпы скачет народный герой, и так же его самым первым убивают. Может, у конноармейцев во все времена мозги устроены совершенно по-особенному, радует одно – у противников они устроены так же. Зачем себя насиловать такими материями, думаю я, когда можно совершенно спокойно заняться чем-нибудь более полезным. Например, навестить Сайнару и признать свои промахи. Если женщина неправа, то надо, как минимум, попросить прощения. Прошение прощения несколько затянулось. Я уже и так упрашивал, и этак, и вот этак. Но она была неумолима. Когда мы отдышались после очередного раунда переговоров, она сказала:

— Ты меня обещал учить Дао, а сам только и знаешь, что пьешь водку с Ичилом! И признавайся, скольких женщин ты бросил?

Я чуть было не ляпнул, что ни одной, и ты будешь первая, но только чудом удержался. Вообще, такого рода вопросы ранили мою трепетную душу. Ну что за базарный лексикон? Бросил! Как же. С девятого этажа и всех одновременно. Не скрою, иногда такое желание возникало. После того, как Курпатов выкинул в форточку любимую кошку своей жены, я, видя невиданную эффективность подобного решения, готов был повторить его в натуре. Но врожденная гуманность и мягкость характера помешали. Зато про Дао я запел соловьём, в основном, только те избранные места из "Ветвей персика", что помнил наизусть. Это добавило новый позитивный импульс переговорному процессу, и, в конце концов, Сайнара сдалась.

— Хорошее Дао. Нужное. Пойдем купаться.

Купание в мраморных бассейнах с разной водой – то однозначно, удовольствие выше среднего. Особенно. Когда голова лежит в холодном потоке, а пятки омывает горячий. Нервная система возмущена таким подлым обманом, требует, чтобы было или тепло или холодно всем телу. А фиг тебе. Тягучий запах цветущих кустарников и фруктовых деревьев, растекается над водой, заставляя вдыхать воздух полной грудью. Лепестки плывут по струям хрустальных потоков. Благодать. Так можно здесь погрязнуть в наслаждениях навечно. Однако труба зовёт. Я прихватил спелое сочное яблоко с дерева и двинул к Тыгыну. Поспел как раз к финалу допроса.

Явки, адреса, пароли уже вытрясли из страдальца, он забавно щерился остатками зубов. Хорошо, что я это не видел, это же ужас ужасный, так издеваться над человеком. Звери, а не следователи. Но, главное, его сломали. Он уже не зыркал с ненавистью, а мечтал, наверное, чтобы его поскорее прикончили. Бэргэн пританцовывал в нетерпении поехать и всех убить, из тех, кого не добили раньше, да и кое-каких баев прихватить. Уровень контактов у нашего пленника другой, не то, что у мелкой шушеры.

— Ты готов отвезти письмо?

— Готов, — стонет он.

— Что-то не вижу в твоих глазах благодарности. Может повторить процедуру? Ичил еще не устал.

Не хочет. Пусть идёт. Сейчас важнее не жизнь отдельного, пусть и высокопоставленного мятежника, а возможность внести разброд и шатания в ряды противника. Я посмотрел на Тыгына. Тот пожал плечами, пленника отвязали. Я отдал ему заранее написанное по-русски письмо: "Я нашел проход на родину. Страна помнит своих героев. Надо возвращаться. Найдёшь меня на Ыныыр Хая. Вольдемар, Тойон рода Белого Ворона, известный, как Магеллан Атын". Очень хорошо, это письмо здесь никто не прочитает, а товарищ Гольденберг поймёт.

— Всё, давай, топай. Никому ты больше здесь не нужен. Тебя проводят через посты.

Герильеро оглянулся, осмотрел всех, не увидел никакой себе угрозы и потихоньку, бочком-бочком пошел по склону холма. Пусть идёт, попутный ветер тебе в спину.

Я намеревался назавтра свинтить из этих благословенных краёв, поэтому напросился к Тыгыну на беседу.

— Улахан тойон, я завтра поеду к Ыныыр Хая. Пора мне. Осталось несколько вопросов.

— Жаль, что ты уезжаешь. Говори, что тебя беспокоит.

— Со мной поедет Ичил. Он твоим шаманам расскажет про то, как делать хлопушки. Ты продолжай тренировать своих бойцов. И еще. Главное – надо научить их работать в команде. Разбей их на тройки, заставь выполнять команды. Маневренность в бою против пушек и ружей – главное. Будут скакать толпой – погибнут все. Тупые герои подохнут первыми. Выживут умные и дисциплинированные. Если увидят, что против них собираются применить огнестрел, — всем рассеиваться, и четко выполнять команды старших. Если я придумаю еще что-нибудь, то пришлю к тебе гонца с известиями. Потом, где твои шпионы? Разведчики? Почему мы не знаем, что творится на землях Рода Чёрного Медведя? Почему бездействует Эллэй? Ты должен всё знать. На крайний случай, пусть твои доверенные лица вступят в ряды желтоповязочников и узнают их планы, какое у них оружие, кто командиры. Потом верхушку можно будет тихо вырезать. Думай, Тойон, а у меня свои дела. Может быть, я найду оружие древних, тогда мы всех сотрем в порошок, а пока надо обходится тем, что есть.

Мои предложения насчет вступить в ряды, видимо, были не по душе Тыгыну. Он поморщился, но понимал, что других способов получить информацию нет.

— Хорошо. Я услышал тебя. Я тебе дам с собой тамгу, ярлык и двадцать бойцов.

Как это понимать? Как уважение и признание в сотрудничестве? Или еще что-то? Но все равно хорошо. Еще оказалось, что Тойон даром время не терял, послал отряды по всем закоулкам, выискивать склады, базы и схроны. Если что найдут странное, то немедля меня известят. Ну что ж. Замечательно. Я раскланялся с начальником и подался собирать манатки.

Устал я что-то от этой суеты. Меня перехватил Ичил и предложил сопроводить его к капищу. Типа он покамлает маленько, на завтрашний отъезд, а я посижу, посторожу, чтобы никто не мешал. Ну пошли, чё. Все равно, нищему собраться – перепоясаться, с утра и упакуюсь. Капище, по-моему, сделано по типовому проекту. Внутри площадки белой галькой выложен круг, а внутри него – крест, лучами направленный на божков. С севера – стенка из интересного ровного камня. Я подошел поближе – сильно уж эта стенка напоминала мне сланцевую стенку на Ыныыр Хая, на эбонит сильно похожа, только сейчас вспомнил название. Я пододвинул к ней плоский камень, присел на него, облокотившись спиной к стенке. Ичил в это время разводил костер и что-то там по своему шаманил. Солнышко пригревало мне правый бок, ноги от беготни гудели. Доносилось птичье чириканье, потянуло запашком Ичиловой травы. Я, кажется, задремал. Снился мне мой дом в деревне. Почему-то там была Ирина с Аней и они обсуждали мой компьютер. Он не включался, а нудным голосом бубнил: "Сбой в работе системы ввода-вывода. Сборка ядра приостановлена. Недостаточное напряжение в сети. Срочно вызовите оператора связи. Срочно вызовите энергетика".

Какая сборка ядра? У меня же Винда стоит! И что там Ирина делает? Почему в моё отсутствие шарятся по дому? Я пытался вывернуться из этого тягучего кошмара, но голос в голове настойчиво требовал, требовал, требовал. Наконец я открыл глаза и посмотрел на Ичила. Тот самозабвенно плясал вокруг костра, его раскрасневшееся лицо истекало потом, и вообще он ничего не видел и не слышал, погрузившись в свои шаманские глюки. Типа путешествовал в Верхнем Мире, беседовал с духами или что там у них, шаманов, происходит. Но в голове у меня продолжался шепоток: "Сбой в работе системы ввода-вывода. Сборка ядра приостановлена. Недостаточное напряжение в сети. Срочно вызовите оператора связи. Срочно вызовите энергетика". Что за чёрт? Я встал с камня и отошел в сторону. Шепоток прекратился. Подошел к стенке – опять голос усилился. Я прошелся маршрутом, с максимальной громкостью голоса в голове и уперся в Ичила, как раз по нормали к эбонитовой стенке. Тот уже наплясался и сидел на заднице возле костра, смотрел на меня мутным взором.

— Что там нового в Верхнем Мире? — поинтересовался я.

— Улахан Тойону беда грозит. Надо сказать ему. Хотят его убить.

— А больше ничего ты не слышал?

— Эта штука сломалась, которая всовывает и высовывает. Просит мастеров прислать. Не знаю, что это такое, жужжит, мешает постоянно.

Хм… Это что, выходит стенка нам прямо в мозг транслирует какую-то информацию, только мы с шаманом её понимаем по-разному. А откуда?

— И давно это у вас?

— Давно, сколько себя помню

Ну, да. Здесь всё, что "давно" — синоним того, что "всегда". Это проблема измерения степняцкого времени. Так никогда и не узнаю, что за чем случилось. Ну пусть. А вот с такой трансляцией, похоже, надо как-то разбираться. По хорошему, задержаться дня на два – на три, облазить тут всё. Может, найдется что-нибудь. А может и не найдется. А ехать надо. Меня ждёт Алтаана, Даяна, Нюрка и вообще… Явление, именуемое "шило в заднице" не давало мне усидеть на месте.

— Ты завтра со мной поедешь?

— Да, с тобой.

— Тогда сообщи Бэргэну, что Тойону грозит опасность, это его работа, охранять. Неплохо бы Тойону выдать той микстуры, что ты Эрчиму давал. Надо поддержать старика.

Темнело, я засобирался идти спать. По дороге к моему домику мы повстречали двух шаманов, это, вроде, которые из столицы приехали. Ичил зацепился с ними поговорить. Пока они обсуждали свои шаманские дела, я вспомнил какую-то шутку, чисто в индейском стиле. Смешно, наверное, было, но я из этого помнил только одно: это было первая известная в истории газовая атака. Я тут же предложил Ичилу испытать эту шутку на своих друзьях. Может, в дальнейшем из этого можно будет извлечь нечто более приемлемое для боевых действий. Ичил, по моим указаниям, развел в жаровне огонь, дождался, когда останутся одни угли и сыпанул туда горсть красного перца. Дыма почти не было, но, видимо ядовитый газ потёк по склону холма, как раз на бригаду отдыхающих охранников. Через пару минут те с воем начали разбегаться. Довольный Ичил усмехался.

— Хорошая шутка, хе-хе.

Мы тихонько скрылись с глаз долой. Пока не побили. Я вспомнил умные слова и начал просвещать его про аэрозоли. Это, в сущности то же самое, что и растворы, только в воздухе. Потом перешли к противогазам, абсорбентам и вернулись к фильтрам. Ичил все это намотал на ус и подался к другим шаманам, обсуждать новости. Я уже ничего не мог, кроме как поспать. Напинал своего слугу, чтобы собрал жратву в дорогу а сам отправился баиньки. "Настолько лишь простирается действие наук, насколько слабо чувство в людях: когда же колесо страсти пришло в движение, то нет уже ни науки, ни порядка". Эти слова из древнего трактата как раз и относились к сегодняшней ночи. Как я и подумал, мой сёк начали обзывать нефритовым жезлом! А её сюй яшмовым бутоном.

Всё это я уже забыл, когда мы с утра выехали с Урун Хая, подальше от хлопот и забот. Иначе я вообще бы никогда не выехал бы отсюда. Каждый день какие-то заморочки, некогда о себе подумать. Если что-то можно не делать, то я делать обязательно не буду. Это мой, если хотите, жизненный принцип. А тут всем надо-надо-надо. Тем дай, этим выдай. Тьфу.

Поехали мы верхами, безо всяких повозок, иначе бы добирались до Ыныыр Хая недели две, не меньше. Нам не ехать напрямик, надо двигать сначала к мосту, а потом только двигать к моему стойбищу. С нами теперь путешествовала Сайнара. После долгого разговора с дедом, она таки настояла на своём. Походу, потенциального жениха она кинула через то, чего у неё нет. Какие там будут политические последствия, не знаю и знать не хочу, но укрепрайон, наверное, строить придётся.

В дороге я размышлял о таинственном голосе в моей голове. Это что же получается? Кто-то когда-то смог создать такую штуковину, что она прямо в мозг транслирует нужные кому-то лозунги? Понятно, что когда шаманы впадают в транс и начинают это слышать, то и выдают это всё в виде откровений, ниспосланных свыше. Но при этом я точно знаю, что помимо этого, шаманы видят и могут предсказывать будущее совершенно точно – примеры тому есть. Интересно, если реальные видения шаманов входят в противоречие с тем, что им транслируют, что бывает? Вот Ичил точно смог разделить трансляцию и свои видения. Может, раньше было по-другому? Если найти эту аппаратуру трансляции, можно полностью контролировать шаманов. А вот. Ещё же они говорили, что просили Отца-основателя прислать свежую крови и получали её. Может эта система может и принимать мысленные послания? Как много вопросов. И у меня, на Ыныыр Хая такая же стеночка, из такого же материала. Надо всё-таки пошариться в недрах горы.

Первая ночевка состоялась на полпути к Ус Хатын. Нам надо будет ещё туда заглянуть, вроде там были какие-то склады повстанцев. Может, Бэргэновские что и нашли, надо поинтересоваться. На стоянке Ичил что-то заволновался. Запалил тряпку, вымоченную в очередном своём растворе, что-то бормочет. Потом запалил еще одну. Начал бормотать и кружиться вокруг костра. Потом объявил:

— За нами следили. По-шамански, кто-то украл нашу вещь и по ней следит. Я отправил ложный след, — засмеялся он, — никто так не умеет, могут просто сбить след. А отравить в другую сторону – нет. Теперь пусть ищут. Но надо быть внимательнее.

Талгат заценил шутку по достоинству и усилил караулы. Кому мы могли понадобиться. Что-то мне подсказывала моя пятая точка, что это Эрчима затея. Однако никто нас ночью не побеспокоил.

Благословенные места здесь. Не знаю, может даже и не имело смысла тащить за собой еду и воду. Между холмов и увалов везде есть ручейки, а Сайнара со всей страстью, ей присущей, начала охотится. К ней непременно присоединялись бойцы нашего отряда. К обеду у нас всегда свежатинка – степные куропатки или байбаки. Так и ехали.

Приближался Ус Хатын. Такие названия – это просто издевательство над здравым смыслом. Тут ежели что-то по приметам называют, то это место – будет в радиусе километров двадцати. Местные как-то с этим разбираются, но я совершенно теряюсь. Три березы – вот они, и тишина. Талгат въехал на холм, вертит головой. Потом по каким-то ему ведомым приметам говорит:

— Вон туда надо. Там люди.

Перевалили через очередную гряду, и в долине, ограниченной тремя холмами, увидели то ли старые кошары, то ли какие-то склады. Вокруг суетились маленькие фигурки людей. Талгат остановил отряд и послал троих бойцов, узнать, что там за суета.

Ребята мухой слетали туда и обратно. Доложили, что возле здания наши, то есть двадцать нухуров из полусотни Бикташа. И у них тут была стычка, есть раненые. Поехали смотреть. Бикташ нас поприветствовал, начал рассказывать, что они по приказу Улахан тойона взяли под контроль склады, отбили их у коммунаров. А сегодня ночью было нападение, герильерос хотели склады отбить. В складах – какое-то сумасшедшее количества зерна, сараи забиты под завязку.

— Куда столько зерна – не могу понять, — говорил Бикташ, — это три рода можно двенадцать лун кормить.

— Скажи, а шелк или золотую пыль не нашли? Или ещё что-нибудь такое, необычное? — спросил я у него.

— Нет. Ничего больше нет, только зерно.

— Надо искать. Пленные говорили, что на Ус Хатын у них склады, там всё – оружие и белый порошок, и ткани на продажу.

— Сейчас пойдём искать.

Ичил подошел ко мне.

— Я пока раненых осмотрю, надо полечить.

Я дал команду Талгату располагаться на отдых. Варить еду: кашу, макароны и компот. Кстати, почему здесь нет макарон? Недоработка. И компота тоже нет. Недодумали путешественники. Сухофрукты есть, а компота нет. Но у меня пока еще есть кофе, и конкурентов нет. Как хорошо. Сидячий образ жизни мне на пользу не пошел. Как-то уставать я начал. Надо спортом заниматься, шайтан побери. Тут война идёт, а я как барышня расклеился, свалился подремать, не дожидаясь обеда. Или ужина, не поймёшь.

Как оказалось, ужина. Народ перекусил, взбодрился и готов был уже идти совершать подвиги. Но я приказал отдыхать. С утра Ичил объявил мне:

— Я буду искать следы. Пусть никто мне не мешает.

Отошел в сторону, на холмик, развел костёр и начал колдовать. Многофункциональный у нас шаман. Только зачем ему конский навоз, понять не могу. Следопыт, хе-хе, последний из могикан. Наши бойцы засобирались, как только дымок от Ичиловых снадобий показал нам куда идти. Путь, так сказать, обозначил, к светлому будущему. Не усидели, конечно, и я с Сайнарой. Бикташ, со своими, остался сторожить склады. Дорога оказалась сложная, дым нас вёл в сторону предгорий, к восточной части хребтины Урун Хая. Собственно хребет тянулся с востока на запад, образуя водораздел для двух рукавов Улахан Су, большой воды. Слева от нас вытягивались террасы предгорий, каждая метров по тридцать-пятьдесят высотой, лесенкой поднимаясь к горам и теряясь в дымке. Поперек их разделяли распадки, похожие друг на друга, как две капли воды. Они сваливались с плоскогорья одно за другим, образуя стройную гребенку, больше всего похожие на каменные волны. До нужного нам места пришлось ехать часа три. Возле очередного ущелья Ичил сказал:

— Там они. Не знаю сколько.

Талгат дал команду бойцам, и они приготовили луки. Сайнара тоже приготовилась. Я пытался её остановить, но иногда всё-таки лучше молчать. В ущелье мы пошли вверх, петляя между камнями. На небольших островках земли можно было увидеть слабые отпечатки подков. Значит мы на верном пути. Боец поднял левую руку с растопыренными пальцами. Значит, кого-то учуял. Часть бойцов спешилась и пошла пешком, между валунами, потихоньку забирая вверх. Как только они заняли свои позиции, Талгат махнул рукой. Всадники рванули, насколько можно, вперед. Свистнули стрелы, раздались крики боли. Я пробрался вперед. Ну всё, кончили мужичков. Пять трупов, и кукарекнуть не успели. Сразу видно, что шпаки и бестолковые, даже охранения не выставили. Да и похоже, изрядно обдолбанные. Их обыскали, ничего не нашли путнего. В горе виднелась распахнутая дверь. С Талгатом мы пошли осматривать добычу. В скале вырублен приличных размеров склад, размером десять на двадцать, примерно, метров. В углу батарея фаянсовых бутылей, хорошо мне знакомых, где я срочно пополнил текущий запас водки. Полки, с хорошо мне знакомыми лаковыми шкатулками. Еще какие-то мешки, я пнул один – сено. Ну понятно, какую траву здесь заготавливают. Дерюжные мешки с удобрениями, штуки ткани, обвязанные в мешковину. Полный набор.

Талгат приказал всё вытаскивать наружу, складировать. Ичил раскочегарил костёр и я начал сжигать все эти коробочки с золотой пыль. Хорошо горели. Ичил спросил меня, почему я всё сжигаю. Пришлось ему рассказать историю веселящих препаратов. Как использовали опиаты в Средней Азии и Европе, потом сделали морфий и героин. И что поначалу кокаин продавался в аптеках, как обезболивающее, и из него сделали новокаин. Что такое кактус пейотль, разные грибочки и ЛСД. Что такое конопля и каннабиноиды. Как появились синтетические наркотики со стопроцентным привыканием. Сколько человек ежегодно гибнет от наркотиков, а сколько гибнет из-за них. Просветил, в общем. Ичил оттого задумался. Не иначе., как придумывает новую забаву. Попросил у меня оставить ему немого травы, килограммчика полтора, и одну коробку с золотой пылью. Я ему отдал, может что придумает путное, не думаю, что он подсядет на наркоту.

Ну вот, выгрузили из склада все барахло. Оказалось очень много. Талгат послал пару бойцов за телегами, чтобы все отсюда вывезти. Я пошел смотреть еще раз внутренности. Там оказалось очень интересно. За освобождёнными полками виднелась еще одна дверь, порытая облезлой шаровой краской, со следами вандализма. Кое-где проглядывала ржавчина. Бункер! Это бункер абаасы, однозначно. А может айыы, что однохренственно, в точки зрения получаемых дивидендов. Мы быстро разобрали полки, выкинули их наружу, чтобы не мешались. Осмотрели дверь. Её ломали долго и безуспешно. Я тоже постучал по железяке, поискал дырку для ключа. Не нашёл. Следом за мной дверь осмотрел Талгат, за ним Сайнара, а потом Ичил. Что-то пробурчал, поскреб ногтем краску и пошел к костру. Расположился возле него, достал из своего мешка котелок, верёвки, порошки. Ну, пусть варит, мешать не будем.

Через некоторое время Ичил пригласил нас на эксперимент. Он обложил по периметру дверь какой-то грязной верёвкой, чиркнул кресалом. Занялся огонёк. Надо будет ему зажигалку подарить.

— Отходим, отходим, — закричал он.

Не успели мы отскочить и десяти метров, как шнур сделал "ф-ф-ф-у-хххх" каким-то ослепительно-голубым пламенем. В глазах замелькали зайчики. Ичил подбежал к двери и пнул её. Кромки дверной коробки светились багровым. Дверь покачнулась и медленно вывалилась из косяка, с грохотом упав на пол. Земля содрогнулась, поднялись клубы пыли. В это же время раздалось шипение, и из открывшегося помещения поползли клубы белого дыма. Ичил закашлялся и начал валиться на землю. Я подскочил к шаману и потащил его из облака. С грехом пополам подняли его на горку. Глаза у меня слезились, из носа текло, пробирал кашель и вообще. Сам Ичил выглядел не лучше. Стоял на карачках и хрипел. Вот попались-то, а? Как мальчики. Мерзкий белесый туман выполз из дверей и растекся в низине, по площадке перед складом. И всё, никуда больше он не собирался. Мы в это время сидим на пригорке и любуемся неземной красотой. Тут перед нами туман, лошади вдали, на холме, и никуда ним не деться. Ичил отхаркался и посмотрел на облако.

— Ты хотел узнать, что такое газы? Так вот любуйся, это одна из его разновидностей, и не самая опасная, — сказал я ему.

— Фигня, — ответил Ичил, нахватался у меня слов, — я уже придумал, как с этим бороться. Только случая не было. Сейчас, погоди немного. Эй, Талгат, дай стрелу.

Талгат выдал ему стрелу. Ичил порылся в своём мешке и достал оттуда кулёк с какими-то приспособами. Примотал к стреле что-то наподобие колбаски из пластилина с фитилём.

— Талгат, — сказал Ичил, — сейчас я подожгу, а ты стреляй туда, в открытые двери.

Так и сделал. Талгат пульнул стрелу в туман. Через пяток секунд в недрах склада что-то ухнуло, и из дверей вылетел клуб черно-оранжевого пламени, как из печки, если в неё плеснуть бензина. Завертелся, как смерч, поднялся в небо черными клочьями дыма, вытягивая за собой остатки газов. Ичил смотрел на меня с гордостью.

— Ну как? — спросил он.

— Впечатляет, — ответил я. Семимильными шагами идёт парень по пути деструктивной деятельности. Скоро никакого пороха не понадобится, у него какие-то шаманские навороты, похлеще современных ВВ.

— А теперь можно спокойно заходить. Там вся отрава сгорела.

На нас оседали хлопья жирной сажи.