Ехали мы не долго, командир вспомнил молодость и по трассе мы летели со скоростью никак не меньше ста километров в час. Всю дорогу мы молчали. Каждый думал о своём. Я о том, что я сделаю с теми, кто это заказал и, решая, остановит ли меня то, что пострадают мирные жители этих государств, при совершении диверсий в этих государствах? А то, что будут жертвы среди них, это однозначно. В конце концов, их это не останавливает, и затевают это они специально. Всколыхнуть, подорвать доверие народа нынешнему правительству. Они всегда работали в белых перчатках, оставляя грязную работу людям низшей расы. Так они считают. Мы же для них не люди. Я уже нисколько не сомневаюсь, что всё это организовали джентльмены. Да и фашистская идеология, с превосходством арийской расы, это их рук дело. С их подачи всё это началось. Большинство войн начиналось благодаря денежным мешкам с этого острова. Ну, это ненадолго. Я вас тварей в каменный век вгоню. Ещё не знаю как, но вгоню обязательно.

Уже подъезжая к театру, я спросил у командира:

— Георгич, у тебя есть оперативная связь с представителями власти?

— Да, я всегда на оперативной связи с Олегом. Он курирует все наши передвижения и действия.

— Хорошо. Может понадобиться оперативное вмешательство. Они ещё ничего не начинали?

— Сейчас уточню. — И он, взяв спутниковый телефон в правую руку, быстро соединился с Олегом, и выяснил всё, что мне требовалось, кроме того, он узнал и ещё кое-что.

— Они ждут, только оцепили всё по периметру, мышь не выскочит. Даже подняли всю документацию по подземным коммуникациям и там всё перекрыли. Они выдвинули требование. Отпустить из тюрьмы некоторых полевых командиров и отставки Главы Государства.

— Не слабое такое требование. — Ухмыльнулся я. — А что, не всех разве боевиков утилизировали?

— До тюрьмы видимо ещё не добрались. — Ответил Георгич, сморщившись. — Ну, ты же понимаешь, что не это главное для них. Это так, отвлекающий фактор.

— Да конечно понимаю. Отставка Главы. И они понимают, что это — невыполнимо. Они смертники, командир. Те, кто послал их на это дело, их уже похоронили. Вместе с нашими гражданами. Стоит, кому ни будь начать штурм, они активируют взрыв. Подавитель радиоволн включён?

— Конечно. Это первое, что сделали власти.

— Значит, активатор находится внутри здания. И только он знает, что должно произойти. Сомневаюсь, что все боевики согласны подохнуть ради великой идеи. Они только на великие деньги ведутся. Сколько боевиков в здании, удалось подсчитать?

— Человек пятьдесят. Это удалось выяснить с записей видеокамер, находящихся в непосредственной близости от театра, но находящихся на других зданиях. Все в боевой экипировке, есть и женщины среди них, судя по одеянию — шахидки с поясами смертников.

— Ясно, командир. Мы приехали. Можешь отзвониться и предупредить, что бы, не предпринимали ничего, мы начинаем действовать.

Командир нашёл непросматриваемый закуток, и я стал переодеваться. Много времени это не заняло. Полностью экипировавшись, я решил уточнить у командира:

— Командир, можешь организовать пяти минутную задержку трансляции телевизионных камер? Сейчас там кругом операторов, как мух у навоза. Наверняка террористы тоже смотрят новости в прямом эфире, и если увидят меня, могут понять, что против них стали действовать, и предпринять меры. То бишь, подорвать бомбу.

— Не маленький, понял. — Сказал он и связался с Олегом. Через некоторое время он ответил мне. — У тебя будет время через десять минут. Сейчас спешно собирают всех телеоператоров в одно место, для инструктажа. Всех зевак с любительскими камерами тоже разгоняют. Готовься.

— Я готов, командир. Жду отмашки.

По истечении десяти минут, пиликнул телефон у Георгича, переговорив пару секунд, он дал мне отмашку.

— Можешь начинать. Все, кто мог снимать, удалены с места происшествия. Театр оцеплен на двести метров в каждую сторону. Лишних нет.

— Ну, что ж, с богом! — Сказал я, и открыв дверь, растворился, остановив время. Это я для командира растворился. А сам же, устремился к театру.

Всё привычно замерло. Вот куча людей, которые стоят за оцеплением. Их много, очень много. Я даже не могу проникнуть мимо них, не задев никого. Пришлось воспользоваться близстоящим домом и, разбежавшись, подпрыгнул и зацепился за балкон. Дальше, спрыгнув с него, мне уже никто не мешал. С центрального входа зайти я не мог. Дверь была закрыта, а в этом состоянии я не мог спокойно открыть её. Мне пришлось бы её сломать, а это ломало все планы на тихое проникновение. Мне же было нужно не только всех там зачистить, но и вычислить того самого активатора. Возможно, он появился в зале театра без этой группы, и изображает из себя сейчас заложника. Вот эту гниду мне и нужно вычислить. Как только он собирался покинуть здание театра после совершения теракта? Этот, и ещё множество вопросов, на которые он мне и даст ответ.

Проникнуть я решил с крыши. Там наверняка тоже есть человек, контролирующий доступ в здание с крыши, но там хоть входная дверь не стеклянная, и я могу открыть её, не ломая, на секунду выйдя в нормальный режим. А с наблюдателем, ну, с ним тоже что ни будь, придумаю.

Театр был большой, хоть и детский. Но у каждого такого здания, существует аварийный выход и пожарная лестница. Обо всё этом, я рассуждал на бегу, устремляясь к пожарной лестнице. Я так и не выяснил предел времени этой способности, и рисковать не хотелось. Добравшись до пожарной лестницы, я подпрыгнул, она была высоко задрана и, зацепившись за неё, быстро забрался на верхний этаж. Оттуда тоже подпрыгнул, и зацепился за ограждения на крыше, после чего, не составило труда забраться и на саму крышу. Наблюдатель был здесь. Он скрывался за трубой вентиляции, присматривая за подступами на крышу, не выпуская из поля зрения и выход с крыши. Он очень удобно привалился спиной к этой трубе, присев на корточки, зорко оглядывая обстановку на крыше. Его задачей было не допустить незаметного проникновения в здание с крыши, а округа его не особо и интересовала, не его задача. С этим неплохо справлялись и СМИ, освещая всю обстановку вокруг.

Убивать его сейчас нельзя, неизвестно, через какое время они выходят на связь. Его убийство может привести к нежелательным последствиям. Придётся вырубать, мягко вырубать. Потом с ним разберусь.

Подойдя к нему с боку, когда он отвернул голову в сторону, я пустил время в нормальное русло, и коротким импульсом в шею вырубил его, он просто уснул. Ненадолго. Минут десять точно проспит. Это не естественный сон, и организм сам выведет его из этого состояния.

Потом я прошёл к двери на крыше и открыл её. Дверь была смазана, и это действо не вызвало никаких последствий. За дверью никого не было. Да и знал я это, предварительно осмотрев пространство вокруг своим магическим зрением. Ведь для него преград нет. Остановив время, я отправился искать укромное место в зале, что бы выявить активатора.

* * *

Николай Свиридов, старший лейтенант ФСБ, сотрудник группы «Альфа», основной снайпер группы, никогда не жаловался на зрение. Глаза — это его основной орган, необходимый в группе. Нет, никто его не отпускал от основных тренировок выносливости и работы с группой в боевой обстановке, но кроме этого, он занимался ещё и снайперскому мастерству. Нет предела совершенству, и он искренне полагал так. Впрочем, мастером он был заслуженным. Не удалось попасть на Чеченскую бойню, а то, что там творилось сейчас, никак по другому назвать и нельзя, только бойня эта шла теперь в другие ворота. И он был рад за наших ребят, искренне рад. Ещё не было сообщений от туда, что кто-то пострадал из ребят, и этому он тоже был очень рад, ведь там было очень много его настоящих друзей, и потерять их он очень не хотел. Ну а то, что его туда не послали, так что ж, здесь тоже нужно работать кому-то. Сегодняшнее происшествие тому свидетельство.

Он лежал на крыше соседнего дома, чуть высунувшись с парапета. Он не боялся быть замеченным противником. На улице ночь, а кроме того она ещё и безлунная. Крыша дома находилась гораздо выше крыши театра, и обзор у него был очень хороший. Не понадобился даже ночной прицел. Крыша театра была слабо освещена. Лежал он уже долго, но покинуть место не мог. Даже пошевелиться он не мог себе позволить. Можно потерять цель. А сигнал о начале штурма может придти в любую секунду. Что бы, не уставали глаза, одним глазом он смотрел через прицел, а другой глаз был открыт и охватывал общую картину. Взгляд был устремлён на цель. И вот, в какой-то момент, в один миг, перед ним появилось две цели. Только что, там был только один боевик, и что там мог быть кто-то ещё, просто не укладывалось в голове. Такого просто не могло быть. Он уже очень долго следил за этой целью, и больше никого там не было, он мог дать голову на отсечение, что новая цель появилась из ниоткуда. Да и странная какая-то цель. Весь в чёрном, только глаза видны из под маски. За спиной какой-то предмет, очень напоминающий холодное оружие. Затем он сделал что-то с боевиком, когда тот отвернулся, и боевик повесил голову. Потом спокойно дошёл до двери на крышу, открыл её и снова исчез. Словно растворился в воздухе. Николай даже зажмурился, не поверив увиденному, а когда открыл глаза, боевик так же сидел, отпустив голову. Что бы развеять свои сомнения, он решил связаться с руководителем операции:

— Медведь, Соколу. Приём. — Проговорил он в переговорное устройство. Он не боялся прослушивания переговоров боевиками, радиостанция была очень хорошей, с шифрованием, так что получить вызов мог только тот, кому адресовалось послание.

— Слушаю, Сокол. — Раздался ответ в микрофоне.

— Наблюдал непонятную цель во всём чёрном, цель скрылась в здании. Наблюдатель в отрубе.

— Отставить переговоры, Сокол. Никаких действий не предпринимать, только наблюдение. Как понял приказ.

— Вас понял Медведь. Не предпринимать ни каких действий, продолжать наблюдение. Конец связи. — Очень удивился такой реакции Николай.

«Кто же этот неизвестный? И это холодное оружие за спиной… Стоп! Холодное оружие, резня в Екатеринбурге. Неужели это «Белая Стрела»? Ещё недавно нам ставили приказ, поймать, а при невозможности — уничтожить представителей этой организации, а теперь мы работаем рука об руку. Чудны дела твои, Господи. Так вот значит, как выглядит смерть. Что ж, удачи тебе парень или кто ты там» — Рассуждал Николай.

* * *

Передвигаясь по лабиринту переходов, я автоматически подсчитывал боевиков, ошивающихся по зданию театра. По пути до зала — было их немного, а вот в зале было человек тридцать. Это только те, что я с ходу смог различить. Трогать их я пока не стал, сначала выявим всех. Заняв очень удобное место за портьерой театрального помоста, сделал себе аккуратную дырочку в портьере и пустил время в нормальное русло. На самом помосте тоже ходили вооружённые бандиты, но я был качественно скрыт от них портьерой. Место удобное, а главное мне всё видно. Перейдя на магическое зрение, стал рассматривать всех присутствующих. Сначала осмотрел всех боевиков, кто попадался мне на глаз. Аура у них был очень похожа друг на друга. Она была какой-то грязно-чёрной. Не знай точно, что это боевики, я бы ни за что не прошёл с ними рядом, боясь испачкаться. Я понимаю, что аура не передаётся через касание, но видя это собственными глазами, становится как-то неуютно. Аура же заложников, в основном была нормального, переливающегося с одного в другой цвет, светлых тонов. Присутствовал тут и испуг, и страх и даже агрессия, подавляемая в себе. Агрессия была в основном у мужчин, но не у всех, у малой её части. Да и было здесь мужчин в заложниках очень мало. В основном женщины и дети. Старики тоже были. А также четыре трупа. Они оставались на своём месте. Женщина с маленьким ребёнком лет пяти на руках, мужчина рядом, вероятно муж, и ещё один мужчина с другого ряда. Они были расстреляны с близкого расстояния. Не знаю, что здесь произошло, но думаю, что ребёнок сильно плакал, и что бы это прекратить, его вместе с матерью пристрелили. Муж бросился защищать своих и тоже погиб. А мужчина, что был выше их на два ряда, просто хотел воспользоваться возможностью завладеть инициативой, за что и пострадал. Почему я решил, что за плач расстреляли? Так при мне один ребёнок сильно заплакал, и тогда один из боевиков дал очередь выше голов и пригрозил, что если не успокоят своих выродков, то с ними будет также как и с той сучкой. Картина ясна. Заложники сидели все подавленные. Вставать им не разрешалось. Даже в туалет сходить они не могли, им говорили, что бы ходили под себя. Но хоть воду минеральную они давали иногда, которую приносили с кафе в вестибюле. Представляю, что они сделали с работником этого кафе.

Всё бы ничего, и действовать я могу прямо сейчас, но я так и не обнаружил активатора. Хотя есть один очень подозрительный тип. Аура у него почти такая же, как и обычных людей, сильных почернений я не заметил. К слову, с такими же почернениями их было тут с десяток, но не это было странным. От него не исходило ни каких эмоций. Он был абсолютно спокоен. И сидел он очень удобно, почти у самого выхода. Как я и думал, он изображал из себя заложника, но находился ото всех немного на расстоянии. Что ж, начнём действовать, а там, если это он, то себя он обязательно проявит. Надо только успеть перехватить инициативу.

Остановив время, я вышел из-за портьеры, и принялся вырубать всех попадавшихся на моём пути боевиков. Убивать их я пока не стал, тут очень много детей, и вид крови может повлиять на них впоследствии очень плохо. Ночные кошмары будут обычным явлением. Всё же это дети. Поэтому, я решил их сначала вырубить, потом дать команду на эвакуацию детей, а потом и закончу начатое.

Так я и сделал. Обойдя весь зал, я вырубил всех боевиков, шахидок тоже не забыл. Потом пробежался по всему театру, а где находятся бандиты, я знал, просканировав их своим умением, и повырубал и их. Не забыл и того, что находился на крыше. Но ему я просто снёс голову. Сюда дети не залезут. Потом спустился вниз, спрятался опять за портьерой и пустил время в нормальное русло. Все боевики, как стояли, так и упали. Даже шахидки откинули головы. А я внимательно наблюдал за тем подозрительным типом. И не ошибся. Увидев, что все сообщники упали, он спешно стал доставать что-то из кармана. Но в этот момент, один из мужчин вскочил с места, и стал что-то кричать. Я ненамного отвлёкся на него, и чуть не пропустил самый опасный момент в этой операции. Тот тип держал в руках телефон, и щелкал по клавишам. Остановив время, я побежал к нему. Он уже вывел номер телефона, и его палец завис над кнопкой соединения. Перехватив руку, я стал аккуратно выдирать её с руки. Ну как аккуратно, пальцы, которые мне мешали, просто переломал и всё. Аккуратно для телефона, что бы случайно не нажать кнопки.

Отобрав телефон, я так же вырубил и его. И снова пустил время в нормальное русло, предварительно заняв место за портьерой. Нужно убедиться на сто процентов, что больше нет никого из этой банды, и что больше никто не сможет активировать бомбу. А то, что здесь есть бомба, я нисколько не сомневаюсь. Всё, что у них находится на шахидках и так лежит в проходах, это так, мизер. Конечно, много людей пострадает при их активации, но многие могут и выжить. А это для организатора не надо. Им нужен массовый террор для наглядности.

Внимательно осмотрев всех, и не увидев больше никого, кто бы делал резких движений, я вышел из-за портьеры, пока люди не стали делать глупостей. Мужик, кстати, предлагал другим мужикам, отобрать оружие у боевиков и перестрелять их, пока те не пришли в себя. А ведь он даже на минутку не задумался, почему они упали словно мёртвые. Глупый мужик, хоть и отважный.

— Внимание! — Громко привлёк я внимание заложников. — Работает «Белая Стрела». — После этого моего экспромта, зал дружно ахнул и все застыли на месте. Даже дети перестали дышать. Ну, тут ещё и вид у меня, весь в чёрном, да с катаной. — Всем оставаться на своих местах. Сейчас вас будут выводить из зала в порядке очерёдности. Никому ничего не трогать. Зал заминирован. Лишнее движение может привести к печальным последствиям. Мужчина, сядьте на место и успокойтесь. Всё будет хорошо. А бандиты своё очень скоро получат. Я обещаю. — После таких моих слов, все сразу повеселели, но никто не сорвался с места, хотя минутой раньше и готовы были бежать. Мужик тоже плюхнулся на своё место и заплакал. Молча. Прикрыв лицо руками. Только вздрагивающие плечи говорили о том, что сейчас с ним творится. Неожиданно отпустило нервное напряжение, и сейчас он выплёскивал весь тот адреналин, который так и не удалось применить по назначению. У всех это случается по-разному. Кто-то глушит отходняк водкой, у кого-то прихватывает сердце, а кто-то просто плачет. И это самый простой способ сбросить избыток адреналина и самый безопасный.

После этого, я связался по рации с командиром, и сказал, что бы заходила штурмовая группа и выводила людей, но только, чтобы не трогали больше никого. Они мои. Тем более, что это просто пешки. Так же сообщил, что нашёл активатора, которого по-быстрому допрошу и отдам властям. Спорить со мной Георгич не стал, и через несколько секунд, подтвердил все мои условия.

* * *

Снайпер, с позывным Сокол, также наблюдал за вверенным им участком и не спускал глаз с цели. После того, как исчез человек в чёрном, через несколько минут на крышу забежало ещё два боевика и, подбежав к наблюдателю — растолкали его, а убедившись, что он банально заснул, навешали ему от души, и оставили продолжать наблюдение. Все его отговорки на сотоварищей не произвели никакого эффекта, только больше разозлило их, после чего он, повесив голову, решил больше не садиться и стоя продолжил наблюдение. Впрочем, и это не продлилось долго. Минут через десять у него просто упала голова с плеч и, покатившись, по слегка наклонной крыше, упало на мостовую. Дверь на крышу оставалась открытой, и Хвату просто необязательно было приводить время в нормальное русло, тогда бы конечно он его увидел. Но всего этого Сокол не знал, и скатывающаяся сама по себе голова с плеч, произвела на него огромное впечатление. В связи с чем, он решился поделиться увиденным.

— Медведь. Соколу. Приём.

— Сокол. Медведю. Что у тебя происходит? Что это упало?

— Сокол на связи. Это голова с подопечного. Сама упала. Я ничего не заметил. Приём.

— Ты уверен?

— Так точно. Тело лежит без движения. Голова упала на мостовую. Приём.

— Сокол, продолжай наблюдение. Приём.

— Понял. Продолжаю наблюдение. Конец связи.

Через пару минут началось движение внизу и штурмовые группы ринулись в театр, привычно прикрывая друг друга. Но всё было тихо. Выстрелы не раздавались. А ещё через пару минут, стали выходить первые заложники, вскоре поток пошёл более оживлённый и, выйдя на улицу, люди уже бежали подальше от злополучного театра. Направление движения им указывали ребята из группы захвата. Народу было много, очень много. Навскидку, человек восемьсот. Вскоре показались и парни из группы захвата. Они отходили от здания, озираясь, но операция не была прекращена. В противном случае, ему уже поступила бы новая вводная. «Странно, а где же боевики? И что всё это значит? Операция не закончена, но боевиков не выводят. Кстати, а «Белую Стрелу» я так и не видел. Наверняка сейчас он там. Вот это симбиоз. Но как ему так удаётся, появляться из ниоткуда и исчезать в никуда?» — Думал про себя Сокол.

* * *

Я не стал покидать сцену, и так и стоял на середине как изваяние, слегка разведя руки. Ребята из «Альфы», что забежали за заложниками, сначала взяли меня на мушку, но когда люди стали кричать, что это «Белая Стрела», и это он освободил их, автоматы повисли за плечами у бойцов, и они принялись споро выводить заложников. Через боевиков, что лежали в проходах, перешагивали, но никто не пытался к ним прикоснуться. Даже бойцы «Альфы» не делали попыток избавить их от оружия. Хотя руки так и тянулись к нему. Несколько человек зорко присматривали за боевиками, и случись так, что если бы кто ни будь пошевелился, он не раздумывая применил бы против него оружие.

Когда вывод людей закончился, ко мне подошёл один из группы и сказал:

— Спасибо тебе, брат. Не думал, что вот так придётся, свидится. Ещё совсем недавно нас заставляли вас искать, что бы уничтожить, а теперь мы работаем в одной связке. Как так получилось?

— Я всегда был с народом. — А увидев недопонимание в глазах собеседника, дополнил. — Это вас пытались использовать против народа. Но вы подневольные птицы, мы же на вольных хлебах.

— Что ты с ними собираешься делать? — Махнул он головой на боевиков.

— А сам как думаешь? — И увидев его взгляд на ручку катаны, а потом едва заметную улыбку, подтвердил его предположение. — Говорят, что от терроризма сносит голову, не будем отступать от этого правила. Бывай брат. У меня тут ещё работа осталась. Я сообщу, когда можно будет заходить. Мне тут ещё человечка одного разговорить надо, по-быстрому.

— Бывай, Стрела. Может, и свидимся ещё.

— Всё может быть. — Не стал я его разочаровывать. После чего он развернулся и пошёл на выход. Двое парней, что контролировали наш диалог, последовали за ним.

Ну что ж. Приступим. В первую очередь, я смахнул всем головы. Время прошло уже много, и они уже могли очухаться, а мне это совершенно не надо. Да и не собирался я их оставлять в живых. Это звери, дикие и бешенные звери, которых нужно только уничтожать. Их конечно и власти не стали бы сажать в тюрьму, особенно после того, как режим у нас поменялся из толерастного и леберастного, на патриотический, но такой метод лишения жизни более впечатляет. В следующий раз, прежде чем совершить захват заложников в России, подумают и об этом. И кто знает, может, и откажутся от своей затеи.

Когда со всеми боевиками было покончено, я привёл в чувство того странного типа. Очнувшись, тот осмотрелся вокруг и, увидев обезглавленных исполнителей, мерзко завыл, а потом залопотал по-английски. Ага, невинную овечку решил изобразить. В магическом зрении, я наконец увидел у него страх.

— Ну, что, поговорим? — Предложил я ему.

— Я не понимать, я есть интурист. — Начал он заливать мне сказки Венского леса.

Долго уговаривать его, у меня не было времени, поэтому я использовал эффективный и менее затратный на время способ, стал ломать ему один палец за другим. Он страшно орал и пытался вырваться, но куда ему против меня. И всё также твердил, что он интурист, с корявым акцентом. Когда кончились пальцы, я сломал ему сначала одну ключицу, затем вторую. Он хотел провалиться в беспамятство, но я снова привёл его в чувство. Но он стойко орал, что является интуристом. Я уже и сомневаться начал даже. Не может быть, что бы весь этот карнавал, не контролировался спецслужбами. И я на двести процентов уверен, что бомба здесь есть, а присмотревшись к нему в магическом зрении, только убедился в этом. Он мне нагло врал.

— Ну, всё, ты мне надоел. — Разозлился я и стал снимать с него штаны. Он пытался мне сопротивляться, но куда там с переломанными пальцами и ключицами.

Содрав с него штаны и трусы, я оттянул у него конец и, обнажив катану, сказал:

— Сейчас, мерзюк, я буду отчикриживать у тебя по кусочку твоей плоти. Но ты не переживай, я сейчас перетяну твой орган у основания, так что от потери крови ты не кончишься. Если не заговоришь, то я перетяну у тебя плечи и буду рубить у тебя потихоньку руки. В беспамятство ты не свалишься, я тебе этого не дам. Ты будешь всё чувствовать. Поверь, руки и ноги тебе теперь точно не будут нужны, ну а член и подавно. Я не отдам тебя органам, пока ты мне всё не расскажешь. Ты ведь догадался кто я? Нет? Ну что ж, тогда представлюсь, я сотрудник «Белой Стрелы». Ага, теперь понял. Ну вот, а говоришь, не понимаешь. Ну, всё, не трепыхайся, дай перевязать тебе орган. Ты мне нужен живой. — И я, достав монтажную стяжку, жутко дефицитная вещь, между прочим, стал примериваться к органу господина.

— Не надо, я понял. Что ты хочешь знать? — Сдался он, наконец.

— Перво-наперво, я хочу знать кто ты. Только я тебя предупрежу сразу, я могу различать ложь, и как только ты мне солжешь, мы приступим к обрезанию. Ты всё понял?

— Да, я понял. Меня зовут Джордж Стюарт, я сотрудник ЦРУ. — Начал он мне гнать лапшу совершенно не покраснев при этом.

— Ну, я же тебя предупреждал, придурок. — Разозлился я и ловко перетянул ему член. Так как катаной резать в таком месте неудобно, я вытащил нож, остро отточенный, и под его крик, что он больше не будет лгать, ловко отрезал кусок плоти. Этот придурок, ничего больше не придумав, решил опять впасть в забытьё, я быстро привёл его в себя.

— Ну, что ж, продолжим. Кто ты?

— Я Джеймс Стюарт, сотрудник МИ-6. — В этот раз он говорил чистую правду.

— Теперь верю. — Успокоил я его. — Скажи Джеймс, а подрыв дома в Москве, тоже ваших рук дело?

— Да, — ответил он нехотя, — но там другой агент работал.

— Знаю, его уже взяли. Так что ты не переживай, ты уже не один такой. Где бомба, Джеймс?

— В полуподвальном помещении, прямо под центром зрительских кресел.

— Сколько там взрывчатки?

— Хватит, что бы всё это здание сложилось внутрь.

— А как ты собирался уходить? Ты же не смертник.

— После активации бомбы включается таймер на две минуты, этого времени мне бы хватило, что бы уйти катакомбами.

— Даже не буду спрашивать, как бы тебя отпустили боевики, наверняка они знали кто ты такой. Другой вопрос, ты думаешь, мы не просчитали такой твой шаг? Там были наши люди, и уйти ты бы не смог.

— Там тоже был подготовлен сюрприз с нервнопаралитическим газом, а у меня подготовлен противогаз.

— Теперь понятно. Сейчас придут сотрудники правоохранительных органов, и всё им расскажешь, где всё припрятано. И не вздумай шутить со мной хорёк, я могу и вернуться, усёк?

— Да понял я, чего уже скрывать. — Простонал Джеймс.

— Одного только я не пойму, тебе-то это зачем нужно было? Не боялся взять грех на душу за столько безвинных душ?

— Да пошёл ты, мразь. Думаешь, если разговорил меня, то можешь и в душу ко мне залезть? Как я вас всех ненавижу. Я бы всех вас сжёг в печах. Вы же тараканы, которых нужно безжалостно давить. — Не выдержал он и выдал все свои чувства.

— Душа? А есть ли она у тебя, душа эта? Ты не представляешь, как ненавижу вас я, сучёнок. И если бы не моё слово командиру, то тебя бы я с большим удовольствием нашинковал по кусочку. А теперь заткнись, пока я ещё держусь. — Разведчик понял, что ляпнул лишнего, и ещё больше сжался.

— Командир, — связался я по рации с Георгичем, — я закончил. Пусть подойдёт тот капитан из «Альфы», с которым я общался, мне надо проинструктировать его прежде. — И услышав ответ от командира, и принялся ждать. Впрочем, ожидание не затянулось. Через три минуты в зале нарисовался «Альфовец». Я махнул ему рукой, потому что он стоял и озирал окрестности, впечатляющие окрестности.

Увидев меня и резидента, он подошёл.

— Ну и насорил ты тут, Стрела. — Поёживаясь, сказал он. Человек, который видел немало смертей на своём веку, да что говорить, и сам, сотворив не малую её часть, даже его впечатлило увиденное.

— Так получилось, капитан. — Сказал я, увидев удивление на его лице, знаков различия-то нет, как я мог узнать, что он капитан? А я и сам не знаю, почему я понял, что он капитан. Просто знал, что это именно так. — Я бы их всех на колы воздел, но вот беда, кольев тут я не нашёл.

— Это да, с кольями здесь напряжёнка. — Согласился он со мной. — Это он? — Спросил он, осматривая подвывающего от боли резидента.

— Да, это та тварь, что организовала всё это. И не вздумай его жалеть, капитан. Здесь всё должно было взлететь на воздух, в любом случае. В полуподвале под сценой заложена мощная взрывчатка, и в катакомбах заряды с нервнопаралитическим газом. Отход готовил. Он всё покажет. Ну а если начнёт юлить, отрезай у него по кусочку чего ни будь, он этого достоин, поверь. — После таких слов, резидент совсем потерял надежду на спасение, и завыл ещё сильнее. Капитан на это только врезал его по уху, что бы, не отвлекал, после чего тот был вынужден замолчать, слегка поскуливая. — А это что такое? — Сказал я и указал кивком головы в сторону от себя. Капитан и резидент одновременно посмотрели в ту сторону, а я, остановив время, побежал к командиру. Дело сделано и вернуться лучше так, что бы меня больше никто не увидел, тем же путём. Ни к чему знать лишним о моих способностях. Даже капитан не поймёт в чём тут дело. Уходя, я бросил карточку «Белой Стрелы» на один из трупов.

Капитан посмотрел в сторону, куда указал Стрела, но там ничего не было. Обернувшись, он не увидел на месте собеседника. Он просто испарился. За то время, что капитан осматривался, тот просто не мог незаметно покинуть его.

— Вот же ш. — Не сдержавшись, чертыхнулся он, а резидент просто выпал в другую реальность, широко открыв рот от удивления, даже скулить перестал. Но капитан быстро обуздал свои чувства, впечатлительных на такую работу не берут. — Медведь. Беркуту. Приём. — Проговорил он в рацию. В зоне проведения операции работал радиоподавитель, что бы террористы, не могли дистанционно воздействовать на подрыв, случись такое, но у группы «Альфа» была выделенная частота, позволяющая общаться без помех.

— Медведь в канале. Беркут, что у тебя?

— Требуются группа сапёров и труповозка. Большая труповозка. — Дополнил он, оглядев зал. — Самосвал подойдёт. Трупы очень грязные. Есть подарок, командир. Говорливый подарок. Но сначала сапёры. Здание заминировано. Кроме этого, тут шахидок надо обезвредить.

— Принял, Беркут. Сапёры на подходе. Ожидай. Конец связи.

* * *

Командир ожидал меня в машине. Приведя время в нормальное русло, я неожиданно для командира проявился в пространстве, от неожиданности он даже вздрогнул.

Усевшись в машину и приступив к переодеванию, услышал бурчание Георгича:

— Ты меня, когда-нибудь, в могилу сведёшь своими фокусами.

— Извини, командир, не подумал. — Покаялся я.

— Ну, что, в гостиницу? — Спросил он.

— Георгич, зачем нам в гостиницу, у нас же квартира есть. Там и отоспимся.

— Она не засвечена разве?

— Наши спецслужбы нами не интересуются, а другие, если объявятся, так нам разминка будет. — Попытался я его заинтересовать.

— А, ладно, гулять, так гулять. — Махнул он рукой и тронул машину с места.

У квартиры мы никого не застали, и переночевали спокойно, а утром, прежде чем отправиться на базу, Георгич вдруг неожиданно для меня попросил:

— Позавтракать не хочешь?

— По дороге перекусим чего-нибудь. Здесь полно закусочных по дороге.

— А давай съездим в твоё кафе, хочу оценить, ради чего ты там передел учинил.

— Георгич, ну не моё это кафе, — вспылил я, просто не хотелось ещё раз объяснять причины моих действий, — я же рассказывал.

— Да понял я, понял. Просто хочу попробовать то, что вы с Филином так хвалили. — Пошёл он на попятную. — Ну, что, едем?

— Поехали, чего уж там. Я и сам не против вкусно перекусить. — Согласился я.

Через полчаса мы уже были в кафе, и Оксанка, счастливая, что, наконец, ещё раз посетили кафе её защитники, весело щебеча, накрывала нам стол. Я посоветовал командиру манты, они не так обильны для завтрака, а сам заказал себе шашлык с зелёным чаем. Командир, увидев, что я с аппетитом наворачиваю шашлык, тоже заказал себе палочку. Когда мы уже заканчивали завтрак, к нам вышел Руслан.

— Здравствуй Саша. — Поприветствовал он меня, приложив левую руку к груди, а правую протягивая для рукопожатия. — Рад видеть тебя здесь. Ты, и твои друзья, для меня дорогие гости. С тех пор, как судьба свела нас, у меня дела пошли просто в гору.

— Ладно, Руслан, не стоит благодарности. — Пожал я ему руку в ответ. — Но я рад, что у тебя всё хорошо. И большое спасибо тебе за завтрак.

— Это Николая благодари, он постарался, узнав для кого угощение. Сейчас он не может покинуть кухню, заказов много, но я обязательно передам ему твои слова.

— Хорошо, Руслан. Сколько мы должны? — Спросил я как обычно, но такого ответа совсем не ожидал. Отвык я от Востока.

— Ещё раз спросишь об этом хоть раз, Саша, я больше к тебе никогда не выйду. — Серьёзно обиделся он. — Ты думаешь, что я последнее тебе отдаю? Да даже если бы это было последнее, я бы всё равно тебе это отдал. Таких людей как ты, Саша, надо беречь, потому что таких я нигде больше не видел, и я рад был познакомиться с таким. Так что не обижай меня больше, Саша, договорились?

— Ладно, ладно, — замахал я руками, — извини Руслан, не хотел тебя обидеть. Но за завтрак всё равно, катта рахмат (большое спасибо с Узбекского языка).

— На здоровье, Саша, на здоровье. — Улыбнулся он. — А твоему другу понравилось? — Посмотрел он на Георгича.

— Очень. — Не стал он юлить. — Теперь я многое понимаю. И большое спасибо вам за угощение.

— Всегда пожалуйста. И в любое время ждём вас ещё. До свидания Саша, до свидания…

— Сергей. — Не стал скрывать своего имени командир.

— До свидания Сергей. Не буду вам больше мешать. — И он повернулся и скользнул к себе в кабинет.

— Блин, — высказался командир, — это не завтрак, это полноценный обед был. Я теперь до ужина ничего не съем. И вкусно ужасно. И я на тебя больше не сержусь. Сам бы я на твоём месте поступил так же.

Когда мы уходили, к нам подбежала стрекоза Оксанка, поблагодарила за то, что не забываю про них, чмокнула меня в щёку и убежала смущённая. Командир только хмыкнул и улыбнулся.

— Ладно, Ромео, поехали домой. — Услышал я от него, но не прокомментировал его высказывание. Меня тянуло в сон после сытного завтрака, хоть и встали мы недавно. Вот в пути и отосплюсь.

* * *

— Ленка, ты представляешь, — трещала в телефонную трубку брюнетка 45 лет на вид, — сегодня моего под конвоем привели и заставили собирать вещи. Мне только сказали, что бы тёплое собрала, будет он теперь на Севере работать, пока ума не наживёт.

— Ой, Светка, — доносилось из трубки, — так ты же говорила, что он работает теперь, по специальности. Он же инженер у тебя?

— Ну, да, работал, — опустила она голову и всплакнула, — три дня только и работал. Потом выпил на работе, вот его и притащили под конвоем. Придурок чёртов. Мало ему было водки, десять лет у меня на шее сидел. Пропивал только всё, что я зарабатывала. На двух работах приходилось работать из-за него. А у него только отмазки, нигде не берут. Нормальные мужики, вон, хоть грузчиками подрабатывали, а ему, видите ли — «не по статусу, не для того я учился в институте, что бы грузчиком работать». Я в свои 35 выгляжу как старуха уже. И ведь нашли ему работу, устроили, после выступления Главы, а он скотина, на работу притащил водку, и почти на рабочем месте нажрался.

— Ой, и что теперь будет?

— Да ничего хорошего. Для него. А я как-нибудь перекантуюсь. Хоть вторую работу оставлю. Время появится, что бы за собой поухаживать. А ему по специальности на Севере работу обещали, а если случай повторится — то будет дороги строить в тундре.

— Светуль, ты не унывай. Может это и к лучшему. Другим человеком вернётся. Мой, вон, тоже устроился по специальности. Он теперь метро-поезда водит, а ещё недавно бегал по конторам товар предлагал, коммерсант, хренов. Был бы толк с этого, одни расстройства. А сейчас постоянная и стабильная работа. Мне тоже зарплату обещали поднять, заживём ещё, Светуль. А насколько его отправили?

— На месяц пока. Через месяц отдыха дома — снова туда, и так, пока он не изменится. Вахта, в общем.

— Ну, это нормально. У моего мужа друг по вахте работает и ничего, хорошие деньги привозит. Может и у твоего так же будет. Не кисни Светка, я уже собираюсь к тебе, через пару часов буду.

* * *

Лев Борисович Гольштейн был хозяином производственных мастерских, раскиданных по всей России. Его предприятия выпускали продукцию первой необходимости для всей России. За рубеж он не совался, что бы продукция конкурировала с зарубежными аналогами, надо сильно вложиться в модернизацию производства, а он этого сильно не хотел. «Какая модернизация, когда не хватает денег на виллу в Испании? Ну и что, что этих вилл у меня по всему земному шарику уже семь штук и яхт атлантических парочка? В Испании-то ещё нет. А тут ещё Глава этот откуда-то появился. Как хорошо было при Бельцине. Никому ничего не надо, всех всё устраивает, никто в твои дела не лезет, а тот, кто залез — так уже на дне реки отдыхает. Вот что теперь делать? С России хрен уедешь. Сейчас каждого проверяют на наличие средств, в банках других государств. Непонятно только, как им это удаётся? Вон, Волков рискнул, так теперь в Сибири уголёк добывает. А у него даже средства не на нём числились, и всё равно не помогло. Всё до нитки выгребли. Ладно, хоть семью не тронули. Хотя, что лучше для той семьи — ещё вопрос. Баба, которая никогда в руках нитку с иголкой не держала, теперь на швейном производстве работает. Сынка их, оболтуса, тоже пристроили. Теперь, вместо спорт-кара, он МАЗ водит. А мне как быть? Ещё рабочие эти взбунтовались. Нашли ведь время. Полгода, видите ли, без зарплаты, у Семёнова год целый на авансах сидели, и ничего, не выступают. Хотя нет, не тот пример, его же расстреляли. С иностранной разведкой был завязан. Блин, что же делать-то, а-а?»

Он решил позвонить своему компаньону. Взял трубку, набрал номер, и стал ждать. На третьем гудке трубку подняли:

— Алло? Слушаю. — Раздалось с трубки.

— Михаил Сергеевич, это я, Лев Борисович. Вот, посоветоваться с тобой хотел. Не подскажешь, что нам теперь делать? Ты же всегда был у нас на шаг впереди.

— Как вам поступить, Лев Борисович, я не знаю. Лично я, продал свою зарубежную недвижимость и выплатил полные зарплаты своим работникам, ещё и премии повыписывал за терпение. Теперь, мои работники за меня горой. А вы уж свои проблемы решайте сами. И вот ещё что, не звоните мне больше, Лев Борисович, а если что нужно, общайтесь с моим секретарём. Я понимаю, что у нас взаимные контракты, поэтому я и не обрываю полностью связи. Прощайте. — И в трубке раздались короткие гудки.

— Ну, сука, — пробурчал Лев Борисович, — вот значит как? А сколько я тебя, засранца, из дерьма вытаскивал? — И он зло бросил трубку на рычаги телефона. Он ещё долго ходил, как загнанный лев и размышлял про себя: «Продать виллы? Ха, да ты совсем из ума выжил? Для этого я их покупал что ли? И ради чего? Что бы выплатить зарплаты этим животным? А вот хрен вам! Да я лучше застрелюсь, но вы этих денег не получите». — И в этот момент постучали в дверь его квартиры. Что очень странно. Консьерж почему-то не предупредил о визите.

Он не спешил открывать дверь, да и надо ли это делать? Он даже не стал смотреть в видеоэкран, кто там ломится, ему сейчас гости не нужны. А дверь сломать они не смогут, там такая дверь, что её только взрывать.

В дверь стучали уже настойчивей и чем-то тяжёлым, а следом послышался голос:

— Лев Борисович, откройте дверь, это милиция. Мы знаем, что вы дома. Не откроете — будем взрывать.

Лев Борисович подбежал к сейфу, спешно открыл дверцу, выхватил пистолет, передёрнул затвор и взял ствол в рот. «Хрен вам достанется, а не деньги» — Подумал он, но стрелять не торопился.

Раздался взрыв, дверь рухнула под своей тяжестью, не поддерживаемая теперь косяком, и в комнату ворвались милиционеры. Старший лейтенант остановился перед ним и сказал:

— Ну, давайте, Лев Борисович, что же вы? Избавьте нас от своего общества, самостоятельно. — Улыбнулся он. Пистолет отобрать он даже и не пытался.

«Ну, давай же, что же ты, трус». — Думал он про себя. — «Это не больно, раз и всё. Боже, но как же хочется жить». — Лоб его покрылся густым пóтом, стекая с глаз и с носа, между ног проявилось расплывающееся мокрое пятно. — «Избавьте нас от своего общества? А вот хрен вам, вы мне ещё за всё ответите». — Подумал он и зло выбросил пистолет на пол, отчего тот выстрелил, по счастливой случайности никого не задев.

— Ну, я так и думал. — Прокомментировал это действие милиционер. — Лев Борисович, вы арестованы. А за попытку противодействия с применением огнестрельного оружия, ответите отдельно.

— Но я же не стрелял в вас. — Попытался восстановить статус-кво Лев Борисович.

— Увести. — В ответ сказал он своим подчинённым, что те поспешно и сделали. — Там разберутся.

* * *

— Ты слышал, Олег, что стало с террористами, которые захватил в заложники людей в Детском Драматическом? — Спросил молодой человек 20 лет, своего собеседника. Они вдвоём прогуливались в парке среди бела дня, не боясь быть пойманными сотрудниками милиции, по причине того, что день будний. А всё просто, они студенты, и возвращались домой с учёбы, неся с собой учебные материалы в полиэтиленовых пакетах.

— А что с ними стало? — Заинтересовался собеседник.

— Им снесли бошки мечом, «Белая Стрела» постаралась. Всем, шахидкам тоже. Я вчера там, рядом был, и видел, как закидывали тела в самосвал, безголовые. А потом головы в мешках забросили следом. Прессу снимать этот ужас не пустили, но после им показали карточку «Белой Стрелы». Сегодня в новостях посмотри, наверняка об этом расскажут.

— Ну, туда им и дорога, тварям. Жалко только, что взрыв дома не смогли предотвратить, столько людей погибло. Серёгу жалко, он в том доме жил, хороший пацан, был. Спортсмен. К олимпиаде готовился.

— Это да. Но зато предотвратили ещё три взрыва. Я сегодня по радио слышал. А вообще, молодцы, эти, с «Белой Стрелы». Не знаю, что бы произошло, если бы наши спецы, кинулись штурмовать, говорят, там заминировано всё было.

— О, готовь студенческий, Стас, менты идут.

— Не-е, эти не менты, это милиционеры. Сейчас увидишь.

— Здравствуйте, сержант Сергуненко, — представился представитель закона и козырнул, — ваши документы.

Ребята вытащили приготовленные студенческие билеты и предъявили сержанту. Тот осмотрел их, сверил фотографии с оригиналами, и отдал билеты назад.

— Всё хорошо, — козырнул он повторно, — счастливого пути. — Повернулся и вместе со своими двумя коллегами, продолжил патрулирование улиц.

— Видал? — Спросил у своего товарища Стас. — А ты — менты. Менты бы нас сейчас повязали на чём-нибудь, у них это споро выходит. Мне мать рассказывала, что ещё пятнадцать лет назад было так же. Милиция охраняла покой добропорядочных граждан, и служить там было не зазорно. А ментами их звали преступники. Так-то. Ты же не преступник.

— Скажешь тоже. — Передёрнул плечами Олег. — Сейчас те долго не живут. А я хочу ещё институт закончить, да и жениться не помешает. Хорошо хоть квартиру теперь дают молодым специалистам. Не надо с родителями куковать.

— Тебе уже пообещали что ли? — Заинтересовался Стас.

— Ну да, помнишь, мужичок приходил вчера? Лысый такой, на колобка похож. Ну вот, он и пригласил меня на работу. Покупатель это был. Он ещё некоторых ребят пригласил.

— А как же Армия?

— Параллельно буду и в армии служить, как офицер. Полгода работаю, полгода сборы. И так два года. Его это устраивает. Меня тоже. Да и работа интересная, по специальности. Там ещё куча всего, а главное — перспективы в развитии производства.

— Меня тоже пригласили позавчера. Но я ещё думаю. Ха, за нами теперь как за горячими пирожками охотятся. Говорил я Лёхе, учи мат часть, пригодится, а он: — «Да кому мы нужны будем? Мне отец после учёбы бизнес обещал подарить». — Вот теперь голову ломает, почему его никто не приглашает, с его-то успеваемостью.

— Это да, — согласился Олег, — сам дурак. А знаешь, если бы не Глава, то сейчас мы бы просились к нему на работу.

— Это точно. Но хорошо, что всё хорошо кончается.

— Да не кончилось ещё, — не согласился с ним Олег, — только начинается.

— В таком случае, мне нравится такое начало. — Весело сказал Стас, и они рассмеявшись, поспешили каждый по своим делам.

Лондон, Форин-Офис.

— Джек, Джек, — бесновался как лев по клетке Директор Форин-Офис, — как же так? Ты говорил, что «Белая Стрела» не будет участвовать в ликвидации группы террористов. И я поверил тебе. И что мы имеем сейчас? А имеем мы не выполненную работу, но это не главное, главное, что мы потеряли всю агентурную сеть. Мы потеряли всех, Джек. Никто больше не выходит на связь. А хуже того, что теперь у них есть против нас козырь.

— Сэр, я не говорил, что «Белая Стрела» не примет участие, — попытался оправдаться Джек, — я сказал, скорей всего не примет, побоится прессы. Но мы забыли учесть, что они могут быть не видимыми. И этот симбиоз власти с преступниками, мы тоже не учли. Не думал я, что Путилин, в открытую примет участие этой группы, в своих планах. На этом мы можем сыграть, сэр.

— Как сыграть, Джек? — Заорал Директор, не выдержав спокойного вида своего аналитика. — Как ещё можно сыграть битыми картами?

— Например, поднять общественность, цивилизованную общественность, против засилья бандитизма у власти. А то, что «Белая Стрела» бандиты — это не секрет. Они презирают закон, а стало быть, заслуживают только смертной казни. Поднять Европу против такого непотребства, вряд ли Путилин сможет игнорировать всю Европу. В конце концов, они состоят в ВТО, на этом и можно сыграть. Пригрозить им отлучением от ВТО.

— Да чихать он хотел на это ВТО, — боле менее спокойно сказал директор, — но это хоть что-то. Они уже сами пытаются создать свой торговый союз, и у них может получиться, на всеобщей ненависти к Америке. А, кроме того, они теперь предлагают нам покупать свои ресурсы за свои бумажки. То есть, мы сначала должны приобрести у них их деньги, которые они предлагают за золото. Ты понимаешь, Джек, они претендуют на мировое лидерство. И уже сейчас нас отрезали от нефти и газа. И как долго мы сможем продержаться без энергоресурсов? От Америки мы получаем пшик, Джек. Наши колонии тоже полностью не обеспечат нас, Джек. И потом, не сыграют ли они против нас нашей же битой картой?

— Сэр, если бы они хотели сыграть этой картой, то уже сейчас бы на всех телеканалах вещали об этом. Нет, сэр, они придумали что-то другое. И, я боюсь, что это гораздо опасней для нас.

— Что может быть опасней огласки наших нелицеприятных дел, Джек?

— Ну, например, ликвидация, сэр. — Невозмутимо ответил аналитик.

— Ликвидация кого, — икнул от неожиданности Директор, — Джек?

— Тех, кто за этим стоит, сэр, нас сэр.

— Но это же варварство, Джек. Тогда их точно порвёт общественность.

— Нам это уже будет всё равно, сэр.

— Хм, что ж, я подумаю на этот счёт, Джек. Есть у меня один вариант, как можно остановить этих бандитов, но это пока только предположение. Я поработаю над этим Джек. А теперь, иди, работай. Поднимай общественность Европы, подключай ВТО, поставь вопрос об исключении этой страны из ООН. Действуй. Результаты, Джек, мне нужны результаты.

— Но ООН, это же они создали эту организацию, это их идея. Не думаю, что можно будет это устроить, сэр.

— Эх, Джек, Джек. — Сокрушённо покачал головой Директор. — Кто девушку угощает, тот её и танцует. Правильно говорят русские на эту тему, это верное определение. Больше всего отчислений в эту организацию поступает из США, даже мы платим в два раза больше России. Им ничего не светит, Джек.

— Но, такая огромная страна, и выгнать её из ООН, тогда мы совсем ничего не сможем сделать с ними, сэр.

— Я не сказал выгнать, Джек, я сказал — поставить вопрос об изгнании этой страны из организации, пусть понервничают.

— Я понял, сэр. Будет сделано, сэр.