Но не все испытания я прошел на пути к новой жизни. Не все в старой жизни разрушилось.

30 марта, к вечеру, у меня вдруг опять проявилась давняя знакомая — депрессия. Было весьма неожиданно. Тревога и слабость вошли в мою душу. И чтобы снять их, мне почему-то захотелось лечь на пол. Или лучше на землю. Странное чувство.

Утром 1 апреля настроение соответствовало дате, и я был занят придумыванием розыгрышей для друзей.

В начале одиннадцатого раздался звонок на мобильный, и незнакомая женщина сообщила, что мой брат сегодня умер. Нелепость ситуации сочеталась с трагизмом.

Я понял, что вчера было предчувствие смерти.

Брат был добрым, тихим человеком. Его жизнь не сложилась. К тому же он пил. Пил по-тихому. Мама спасала его неоднократно, когда он был нетверез. От смерти в состоянии алкогольной интоксикации. Без нее он бы давно умер.

Но здоровье матери с возрастом ухудшалось. Давление было высоким и падало зрение. У нее диагностировали аденому гипофиза. Последнее время она принимала гормональные препараты.

Осенью мама решилась на операцию. Она легла в областную больницу, никого не поставив в известность. Но намеченная на понедельник операция была перенесена на среду. В среду она тоже не состоялась, и мама была прооперирована в пятницу. В субботу утром чувствовала себя хорошо, но к вечеру потеряла сознание. В понедельник пришел лечащий врач, и выяснилось, что дренаж не работал, и в мозгу накопилось много крови. Была проведена повторная операция. Но очаг поражения был велик, и через месяц мама тихо угасла в возрасте 68 лет.

Так, видимо, распорядилась Судьба. Ведь зная о ее планах, я бы положил ее в хирургическое отделение НИИ неврологии, где учился. Да и переносы операции странны. Если бы ее повторно прооперировали на следующий день, а не через двое суток, она была бы жива. Есть у меня легкое чувство вины перед матерью. Столько учился на врача, а ей помочь не смог.

Брат неотлучно находился с больной мамой, отдавая ей свой сыновний долг.

И вот он остался один. Отец не мог так следить, как это делала мать. У брата начались запои.

Тут случилось чудо. Видимо, мама не оставила его и после смерти. Брат дал объявление о желании вступить в брак в областную газету. К нему приехала знакомиться женщина из соседнего города Белые Берега. Когда она пришла к нам домой, отца не было, а брат был пьян и спал на диване. Зина, увидев такую неприглядную картину, развернулась и пошла обратно. Кому нужен муж-алкоголик? Но едва она взялась за ручку двери, как неведомая сила остановила ее и сказала: «Останься и вылечи его». И Зина осталась. И взяла на себя материнские заботы.

Брат пил меньше, взялся за ум, но уже подорванное здоровье привело к внезапной и быстрой смерти от остановки сердца по дороге на работу. Я смотрел его руку. Конечно, долгой жизни там не увидел. Но я надеялся еще лет на десять. Судьба распорядилась иначе.

Опять мои знания и опыт не помогли.

— Абрам, почему у тебя так много детей?

     — Помирать буду, найдется кто-нибудь подать стакан воды.

     Умирает Абрам. Смотрит на своих детей, стоящих у одра, и думает:

     — А пить-то не хочется.

Зина осталась одна. Во второй раз. Первый ее муж умер от почечной недостаточности. Есть такой феномен «черной вдовы». Судьба женщины, у которой умирают мужья. Жаклин Кеннеди — самый известный исторический пример. Не знаю, чем это объясняется в ее случае, но в случае с Зиной все ясно. Судьба направляла ее к мужчинам, обреченным умереть рано, чтобы продлить их жизнь. Такая вот сестра милосердия. Белая вдова.

Мы с отцом остались одни. Судьба настойчиво разрушала мою прежнюю жизнь.

9 апреля было девять дней брату, и со мной случилась следующая история. В этот день у меня были назначены встречи в центре города, и я решил поехать на метро. Быстрее будет. Да и о парковке думать не надо. Тем более, что выехал я в 11 часов, народу немного.

Выходя из метро, обнаружил отсутствие бумажника. Пары минут хватило, чтобы понять: его украли. Когда поезд набирал обороты, меня толкнули в спину. И все. Бумажник, лежавший во внутреннем кармане пиджака, исчез. Профессионалы международного класса. Дело в том, что я помню о ворах и держу ухо востро. Так, пару лет назад, опять же на «Коломенской», вор полез ко мне в портфель, висевший на плече. Я повернулся и сказал лицу кавказской национальности:

— Там нет ничего.

     — Извини, брат! — сказало лицо кавказской национальности и вышло на «Автозаводской».

Я решил проявить гражданскую ответственность и доложить о случившемся милиционеру на станции. За железной дверью с надписью «Милиция» сидела полная тетенька в сержантских погонах и мерила себе артериальное давление. По ее выражению лица я понял, что давление явно высокое, и мой визит некстати. Но милиционерка быстро отложила аппарат в сторону и проявила живость бегемота, стремящегося к реке Лимпопо. Я изложил ситуацию.

— Нинка, тут у нас карманники появились, — доложила она кому-то по служебному телефону. — Пойду посмотрю.

Мы вышли. Я остановился у края платформы, ожидая поезд, и смотрел вслед стражнице правопорядка, идущей выполнять свой долг. Форма ей явно была мала. Особенно нелепы были сапоги, не вмещавшие полные ноги. Грузная походка больной, уставшей от жизни женщины. Резиновая дубинка — «демократка», болтающаяся в руке, вызывала ассоциацию со скалкой, приготовленной для загулявшего мужа. Более беззащитную жертву для преступников было трудно представить.

Поэтому я не ношу в бумажнике крупных сумм — для покупок есть кредитная карта. И стараюсь следить за окружением. Но случившееся в этот раз явно имело элементы мистики.

Во-первых, я редко кладу бумажник во внутренний карман пиджака, когда езжу на метро. Чаще в куртку, откуда его трудно вытащить — карман закрывается молнией.

Во-вторых, на мне была еще и куртка. И портфель я вешал на плечо, так что его ремень перекрывал бумажник.

В-третьих, я сам пришел к ворам. Их было трое. Можно предположить, что они видели, куда я положил бумажник, когда я проходил турникет, и сели в вагон за мной. Но я спешил и прыгнул в отходящий вагон. Народу было достаточно. Я попытался пройти к противоположным дверям, но один из жуликов уже стоял, блокируя мой проход. Я повернулся к нему правым боком. Другой в это время толкнул меня в спину. Я, естественно, наклонился и повернул голову назад. Первый в это время ударил снизу по бумажнику. Через куртку. Через пиджак. Через ремень портфеля. Третий, самый грузный из них, в это время закричал: «Осторожно, здесь ребенок!» — чтобы окончательно отвлечь мое внимание.

Бумажник выскочил из кармана. Я этого не почувствовал. А вор успел схватить его на лету! Виртуозы из тех, что на ходу каблуки срезают.

Что случилось дальше? Услышал по радио случайную фразу: «...для получения денег нужно сменить бумажник».

Это был еще один повод, которого я давно ждал. Я хотел начать новую жизнь, заменив паспорт. Я намеревался сообщить о потере паспорта и начать жизнь с чистого листа. В бумажнике еще лежало и водительское удостоверение.

Я подал заявление о краже бумажника и документов в свое отделение милиции. Следователь внимательно поговорил со мной и сказал, что разыскивать его будет милиция на метрополитене. И скоро они меня вызовут для расследования и составления фоторобота преступников. Я их прекрасно помню. Но то ли заявление потерялось, то ли еще что-нибудь случилось. С милицией на метрополитене я так и не встречался.

А старый паспорт сжег. В одном из моих любимых мест на реке Навля. Сжег, как старую жизнь. Хороший магический обряд.

Скорее, скорее настань, новая жизнь!