Что было со мной дальше, я не помню. Иной — это всё-таки не бессмертный горец Дункан Маклауд. Не пройдя и двадцати метров, я свалился от острой кровопотери и болевого шока.
Меня подобрал Андрей. Подобрал и дотащил до машины. Оказав первую помощь, он ещё минут двадцать стоял, ожидая, не выйдет ли из-за "барьера" кто-то ещё. Чего стоили ему эти минуты ожидания, я вряд ли когда-нибудь смогу представить.
Меня чинил Илларион Яковлевич. Процедура была не столь зрелищной, как в тот раз, когда вытаскивали Андрея, но я успел, на короткое мгновение придя в себя, от души позавидовать киношному Городецкому. Халявщик, знал бы он, что это такое — крепкие мясистые пальцы доктора, зашивающие твою печень едва ли не суровой ниткой и деловито копающиеся в кишках… Ремеслом своим Илларион владел куда лучше любого филиппинского хиллера, но вот тратить Силу на обезболивающие заклятья доктор сейчас не мог. Так что очередное погружение в беспамятство оказалось как нельзя кстати.
Очнувшись окончательно, я обнаружил, что лежу на до боли знакомой койке в нашем медсекторе. Не хватало только штатива и капельницы с донорской кровью, да ещё Эльвиры…
Впрочем, вампирша-то как раз имелась. Она сидела на табуретке слева от моей кровати, привалившись спиной к стене и, похоже, задремала. Стоило мне пошевелиться, как Эльвира открыла глаза.
— Паршиво выглядишь, Светлый! — с чувством произнесла она, бесцеремонно разглядывая меня. — Кто это над тобой постарался?
— Твой сородич, — с трудом ворочая одеревеневшим языком, выговорил я.
— Вампир? — удивилась Эльвира. — Ты что, пытался с ним драться?
Я кивнул. Голова, как ни странно, не отвалилась.
— Н-да… Это не лечится! — убежденно заявила вампирша. — Ты, наверное, и бензопилу останавливаешь только голыми руками… Старый опытный камикадзе, блин! Ох, Сашка, не было бы тебе сейчас так хреново, я б тебе ещё сама добавила — чтоб в следующий раз думал головой, а не…
Эльвира махнула рукой, не уточняя локализацию моих мозгов.
Я с трудом приподнялся и сел на кровати.
Комната была пуста. За те дни, что длилась наша маленькая война, я уже привык к тому, что медсекция никогда не простаивает без дела. Однако сейчас здесь валялся я один.
— А где остальные? — спросил я.
— Кто жив — экстренно восстановили, — пожала плечами Элла. — А те, кто отправился вместе с тобой… Назад пришёл только ты. Ваша операция, похоже, провалилась.
Я с силой потёр руками лицо. Вот, значит, как… Операция провалилась…
Интересно, а когда они у нас последний раз удавались? По-настоящему удавались, без проклятого размена? Засада на "дикарей" — и в Сумрак уходит Борис. Пресечение вампиризма — и не возвращается Инга…
— Долго я валялся? — спросил я.
— Почти сутки, — ответила Элла. — Тебя вчера притащили в это же время… Я думала, вашего лекаря рядом с тобой уложат. Бледный он был… ну прямо как я. Не поймёшь, кто тут нежить. Столько сил на тебя истратил — до сих пор в Сумраке тепло…
Эльвира неожиданно расплылась в воздухе — казалось, она одновременно ещё продолжала сидеть на стуле и уже нависала надо мной. В лицо ощутимо толкнуло воздухом, точно от пронёсшейся рядом машины.
— Скотина светлая… — прошипела она, глядя мне в глаза. — На самого себя плевать — так хоть обо мне подумай, урод!
— Элла…
— Двадцать лет Элла! Ты почему пошёл туда один? Какого чёрта я сидела тут, как последняя дура? Чуть с ума не сошла, всё гадала, выживешь ты или нет!
— Это моя работа… — вяло начал я.
— Запихни свою работу… сам знаешь куда! — От голоса Эльвиры стекло в окне жалобно звякнуло.
Чуть успокоившись, Элла села на койку рядом со мной.
— В общем так, — заявила она. — Выбирай сам. Или я буду на операциях рядом — или ты к чертям собачьим сваливаешь из Ночного Дозора!
— Это что ещё за новости? — возмутился я. — Элла, ты что, собираешься ставить мне условия?
— Собираюсь! — ответила она. — Я — твоя, но и ты — мой. А я не хочу, чтобы моего любимого когда-нибудь принесли сюда в виде фарша!
— Ты же знаешь, я не смогу работать в паре с вампиром! Если мне завтра придётся ловить браконьера…
— То тебе останется только выбрать, как ты хочешь его получить, — закончила мою фразу Элла. — Могу привести целым, могу притащить по частям! Ты что, так ничего и не понял? Мне плевать на всех! На магов, ведьм, вампиров. Я хочу быть с тобой — и я буду!
В то, что на вампиров Эльвире плевать, верилось слабо — я слишком хорошо помнил, как она защищала ту несчастную девчонку.
— Но ты же не выдержишь! — Я нашёл наконец-то первый логичный довод. — Если придётся работать Серым Молебном — тебя тоже развеет по ветру!
Элла усмехнулась.
— Серым Молебном будешь пользоваться лет через двести, когда из категорий выйдешь! — заявила она. — А то я не знаю ваших рабочих заклинаний!
— Слушай, но это же не принято… — уже совершенно беспомощно проговорил я.
— Заключать перемирие между Светлыми и Тёмными тоже когда-то было не принято! — возразила она. — И ничего, уже не первый век при Договоре живём!
Свет и Тьма, и зачем же я тебя привлёк к работе? Знать бы тогда, что Элла воспримет роль дозорной совершенно всерьёз…
Что самое паршивое — я не мог ей отказать. Эта сумасшедшая вампирша уже успела стать мне слишком близка, и я не смогу с ней расстаться. И из Дозора уйти — тоже.
Остаётся только ждать, когда она поймёт, что в Ночном Дозоре ей не место.
— Влипли мы с тобой… — Я обнял Эллу за плечи и прижал к себе. — Ни Свет, ни Тьма, болтаемся между… Давай уйдём в Инквизицию?
Элла покачала головой:
— Не возьмут. Я низшая вампирша, такие там не нужны…Да и какой из тебя Инквизитор? Ты же ещё Светлый, как лампочка!
— Ты б ещё с пивом сравнила, — улыбнулся я и провёл рукой по её волосам. — Эх ты…
— А чего ты хочешь от нежити? — ворчливо отозвалась Элла и потёрлась затылком об мою руку. — Имею право на глупые сравнения! Может, у меня мозги уже разложились?.. И перестань портить мне причёску!
Я послушно переложил руку на её плечо.
— Об Инквизиции подумаем потом… когда лампочка перегорит. А сейчас… Элла, ну пойми, я не могу тебя привлекать к оперативной работе. Я ведь даже не начальник отдела…
Отдел… Господи, хоть кто-то в нём ещё уцелел, кроме меня?
— Твердислав разрешит! — упрямо мотнула головой Элла.
Я не ответил и лишь крепче прижал её к себе. Время стремительно утекало, но пока что мы были вместе. И неважно, что ждёт нас впереди.
— Твердислав Владимирович… — начал было я.
— Всё знаю, — перебил меня шеф. — Прости, но у меня не было времени ждать твоего доклада. Я просмотрел твою память.
Н-да… Умом я понимал, что Твердислав поступил совершенно правильно, но в глубине души всё-таки лягушкой ворохнулась нелепая обида. То, что кто-то чужой смог войти в моё сознание, смотреть моими глазами, вспомнить то, что помнил только я… Это не слишком приятно.
Перехватив мой взгляд, Твердислав пожал плечами.
— Я всегда плачу за то, что взял, — сказал он — Информация за информацию. Для начала — посмотри вот на это!
Стена кабинета протаяла, и в образовавшемся проёме возникла картинка. Это не было полноценным магическим экраном, вывешиваемым в пустоте, но так создавать образы было куда проще.
Серое приземистое здание — один из бесчисленных корпусов оскольской промзоны. Склад, цех, мастерская — не принципиально. Таких сооружений в городе море, и это, на взгляд любого человека, ничем не отличалось от десятков своих близнецов.
Вот только мы были Иными.
Над крышей мерцала Тьма. Именно мерцала — клочья абсолютной черноты, как языки костра, плясали и рвались в низкое небо.
— Пламя… — заворожено пробормотал я.
Твердислав мрачно кивнул:
— Вот именно. Час назад "пятка" была активирована. Примерно через минуту возникло Чёрное Пламя. Мы едва-едва успели вывести оттуда людей.
— Что… это? — с трудом выговорил я, не отрывая глаз от экрана.
— Одно из зримых воплощений чистой Тьмы, — ответил шеф. — Очень редкое. За всю историю Иных оно было замечено лишь однажды — в Австралии.
Австралия… Единственный населённый материк, где почти не было Иных. Кажется, теперь я знал почему.
— Тёмный маг, укравший "пятку", надеялся с её помощью обрести силу, — медленно, точно в раздумье, произнёс Твердислав. — Его надежда оправдалась. Вот только получил он больше, чем хотел. Эту силу никто не в силах удержать. Никто не может ей воспользоваться. Такая сила просто перерождает своего владельца. Несчастный Волков сейчас — всего лишь дверь, врата, открытый шлюз. Сила "пятки" хлещет через него в наш мир…
Рука старого мага коснулась переплёта книги, лежавшей перед ним на столе.
Собравшись с духом, я решился наконец задать тот вопрос, который мучил меня уже не первый день:
— Твердислав Владимирович, что там написано?
— Слово, — ответил шеф. — На его поиски мой учитель потратил всю свою жизнь. Слово Алхазура… Заклинание, Шурка. Самое странное, какое только можно себе вообразить. Оно соединяет воедино Свет и Тьму. Немудрено, что Пресветлый Алхазур так и не решился им воспользоваться… Это тот случай, когда из лекарств допустимы только гомеопатические — подобное подобным. Действие артефакта может остановить только сила Тьмы. Агон мог бы уничтожить "пятку" без особого труда, но ему это даже не пришло в голову. А мы… Мы — Светлые. Этим всё сказано.
Помолчав, Твердислав добавил:
— Но очень редко бывает, чтобы в душе жили только Свет или только Тьма. Недаром мы так бьёмся за каждого из потенциальных Иных — ведь почти любого из них можно инициировать на Тёмную или Светлую сторону.
— "Светлый знает и понимает некоторые пути Тьмы, потому что ему случалось ошибаться и действовать так, как было нужно, а не как хотело сердце. Пройдя Тьму своих ошибок, но, не озлобившись и не потеряв надежду, он стал сильнее и остался Светлым…", — вспомнил я слова из "Кодекса чести Светлого".
— Так и есть.
— Зачем я вам нужен? — прямо спросил я.
Твердислав вздрогнул, но ничего не ответил.
— Я обычный Иной. Светлый маг четвёртого, на пике — третьего уровня, — продолжал я. — Таких в нашем Дозоре почти два десятка. Да, многие из нас куда слабее. Но ведь есть вы, есть Павел, Николай. С Кириллом мы равны, а Олег куда сильнее нас обоих вместе взятых. Почему именно я?
— Нужен тот, кто сможет, пусть даже ненадолго, соединить в себе Свет и Тьму. Стать бесцветным Иным.
Вот, значит, как…
— Это может любой Инквизитор.
— Нет. Инквизиция — это тупик. Они не соединяют Свет и Тьму — они их отрицают. "Сила Ночи, сила Дня — одинаково… фигня", — Твердислав чуть запнулся, явно подбирая цензурный синоним. — Можешь считать это официальным девизом Инквизиции… Ты вспомнил про Николая, Тёмного боевика Ночного Дозора? Он не носит серого балахона лишь потому, что никому там не нужен. Инквизиция — не место для Иных, ещё не наигравшихся в войну.
— Всегда мечтал быть избранным… — Я попытался усмехнуться, но сам почувствовал, что улыбка вышла кривой.
— Не льсти себе, — покачал головой шеф. — Сделать это могли бы многие…
— Но готовили вы именно меня, — договорил я за Твердислава.
То, что раньше казалось странным и лишённым всякой логики, становилось понятным. Разговоры "за жизнь" и лишняя информация, невнятные поручения, нелепые оговорки — всё вставало на свои места, точно патроны в обойму.
И даже то, что шеф не возражал против моего самоуправства, когда я принял Эльвиру в свою группу.
Эльвира… Вампиша, чудовищно сильная и быстрая, но лишённая почти всех магических способностей. Вампирша, не желающая причинять вред людям… Никто из низших Тёмных, прирождённых Иных или инициированных людей, таким быть не может.
Но изредка встречались упыри, чей профиль Силы не соответствовал обычному вампирскому. В конце концов, инициированным может быть не только человек, но и Иной — случалось, что слабый духом Светлый после укуса предпочитал не-жизнь смерти. И всех оперативников, использующих для поиска браконьеров настройку на Зов, предупреждали об опасности этого метода — бывали случаи, когда Светлый дозорный не выдерживал и становился настоящим вампиром. Грань тонка, и изначальный выбор может быть изменён. И кому-то могла придти в голову идея — обратить вампиршу к Свету… И получить второго бесцветного. Резерв — на всякий пожарный…
Господи, что же с ней сделали?!
— Хорошо, что ты сам всё понял, Александр, — Шеф не отрывал взгляда от крышки стола и лежащей на ней книги. — Не собираюсь перед тобой оправдываться. Поверь, у меня не было другого выхода.
"Я воюю уже тысячу лет, Следопыт. У меня нет ничего, кроме войны с Тьмой. Ты даже представить не можешь, скольких вас я уже похоронил…"
Может быть — слишком многих?
— Почему вы ещё в Дозоре, Светлый Твердислав? — негромко спросил я.
— Ты уже сам ответил, — Впервые за время разговора шеф поглядел мне в глаза. — Я здесь, потому что я — Светлый. Ты так любишь цитировать Кодекс — ну так вспомни и это: "Светлый не может объяснить свою склонность расчётом или модой — он просто не может жить иначе". Стать бесцветным я уже не смогу — и не захочу. Ты — сможешь. А вот захочешь ли — решать уже тебе.
Я молчал. Слова здесь были уже ни к чему.
Мы не можем использовать Светлые заклятия, снимающие проклятие и рассеивающие Тёмную Силу. Слишком велика мощь того, что пробудилось сейчас, и от нашего удара Пламя лишь сожмётся в комок — с тем, чтобы вспыхнуть вновь и пойти на город, как лесной пожар.
И нам придётся сделать Свет из Тьмы — ведь больше его сейчас не из чего делать.
— Как я должен действовать? — спросил я наконец.
Твердислав вздохнул.
— Инквизиция согласилась выдать нам халфера, — сказал он. — Твоя задача — забрать Серых у Инквизиции и направить его к эпицентру. "Воронка" над ним — это всё-таки инферно, одна из его разновидностей. Когда Пламя коснётся "воронки", произойдёт прорыв, и артефакт просто рассыплется в пыль. Если всё произойдёт именно так, как мы ожидаем, твоя миссия закончится. Если же нет — произнесёшь Слово Алхазура, наш последний козырь.
— А что будет с самим Юрием?
— Может быть, вся сила удара придётся на "пятку", и халфер потеряет все свои способности, но останется жив. Но может случиться и так, что он погибнет вместе с артефактом. Я не знаю. И никто не знает.
Юрий остановился в паре шагов от меня и неловко полез в карман за сигаретами. Достал их он не сразу: карман был набит под завязку — ключи, монеты, пара мятых червонцев, синяя тряпочка для протирки очков, нож… Какое-то время Юрий пихал свои богатства в другой карман, затем махнул рукой и стал просто выбрасывать под ноги.
— Сколько у меня ещё времени? — невнятно пробормотал он, зажав наконец в зубах сигарету и ловя её кончиком трепещущий огонёк зажигалки.
— Минут пятнадцать, — честно ответил я.
Юрий кивнул и глубоко затянулся. Рубиновый ободок тлеющего табака передвинулся к фильтру почти на полсантиметра.
— Я могу уцелеть? — выпустив струю дыма из ноздрей, поинтересовался халфер.
— Вряд ли. Скорее всего, меня тоже накроет. Вместе веселее, верно?
Он покачал головой:
— Нет. Если можешь — беги.
— Я — Светлый. Я за тебя отвечаю.
Юрий не ответил. Он сосредоточенно втягивал в себя дым, точно это было сейчас самым важным на свете занятием.
Примерно с минуту мы молча стояли у стены. Столбик горячего белёсого пепла упал на руку Юрия — халфер даже не шелохнулся.
— Знаешь… — неестественно ровным голосом произнёс мой спутник. — Я ведь часто думал — как это будет. Мне даже снилось однажды… А оно — вот так…
Я промолчал, но Юрий и не ждал ответа. Его аура пылала ярким жёлто-зелёным огнём пронзительной, невыносимой тоски.
— Вы… — откашлявшись, начал было Юрий.
— Мы позаботимся обо всех.
Юрий кивнул и одним дыханием вогнал в лёгкие остаток сигареты. Затем он поднял было голову, но почти сразу его взгляд снова уперся в асфальт под ногами.
Последний раз поглядеть в небо… Он не позволил себе даже этого, устыдившись патетики.
Сигарета мигнула в последний раз. Юрий щелчком отбросил обугленный фильтр.
— Пора, — хрипло произнёс он.
Я коснулся ладонью его плеча.
— Юр, мне очень жаль. Если бы я мог, пошёл бы сам. Но…
— Но из нас двоих проклят именно я… — перебил он, стряхнув мою руку. — Не переживай, Светлый! Всё нормально.
— Ни хрена не нормально! Это — наши дела, ты не должен был в них влипнуть!
Юрий криво усмехнулся:
— Но ведь влип же… Ладно. Даст бог, всё обойдётся. А если нет… Ave, Caesar, morituri te salutant!
Он поднял руку в дурашливом римском приветствии и зашагал к арке — туда, где над крышами билось Чёрное Пламя.
— Deadman walk! — обернувшись в последний раз, крикнул он мне и скрылся за углом.
"Смертник пошёл…"
Что было сил я хватил кулаком по стене.
Юрий Серых, наша живая торпеда, шёл к эпицентру Чёрного пламени, и тугая иссиня-черная воронка над его головой отсчитывала последние обороты до прорыва инферно. Юрия было уже не спасти.
Но собирались ли мы вообще спасать его?
По начисто стёсанным костяшкам стекала кровь. Горячие тяжёлые капли падали на землю.
Кровь… За последние дни я пролил её много — чужой и своей.
Искупит ли она хоть часть моей вины?
Неподвижный, как статуя, я стоял и ждал, когда схлестнутся две силы, и Тьма пожрёт Тьму.
Время почти остановилось. Я ждал.
Но всё равно, прорыв застал меня врасплох. Не знаю почему, но я ожидал, что он будет похож на взрыв — вспышка, грохот. Но не было ничего. Лишь мгновенная дурнота и короткая судорога в теле, точно чья-то невидимая рука на секунду сжала в кулаке мои внутренности, сжала — и отпустила.
И опустевшее серое небо Сумрака над далёкой крышей.
Я вздохнул и зашагал по следам Юрия, уже готовый к тому, что найду его тело — или не найду вообще ничего. Но может быть, он всё-таки уцелел при прорыве, и его можно спасти?
То, что я нашёл не лезло ни в какие ворота. На секунду мне показалось, что я попал в какой-то дешёвый боевик.
Пустырь под грязно-серым городским небом. Такие же серые крыши цехов вдали — казалось, они торчат прямо из чащи сухого бурьяна. Рытвины, расплывшиеся от времени колеи и сглаженные дождями кучи земли пополам со строительным мусором. И напротив друг друга — две группы людей, готовых к драке.
Ролевая игра по фильму "Бригада". Детский конструктор "Крутые разборки". Светлый авторитет Твердислав кинул предъяву бригаде Агона, забил стрелку, и сейчас перетирают базар, кто будет держать город… блин!
Свет и Тьма, кто сошёл с ума — я или все дозорные вместе?
Медленно, как в дурном сне, я подошёл к кучке сослуживцев и встал рядом.
— Что тут творится? — вполголоса поинтересовался я у Иллариона Яковлевича, оказавшегося рядом.
— "Воронка", — ответил доктор, лихорадочно подвешивая к пальцам криво сплетённые боевые заклятья. — Процесс ещё нестабилен. Чуть толкнёшь — и халфер погибнет зря.
— Ну и?
— По-моему, Агон не согласен с нашей идеей. Ему всё-таки нужна "пятка".
Глянув вперёд, я заметил на узкой полоске земли, разделявшей Дозоры, две фигуры — одну высокую, сухощавую, вторую пониже и помассивней.
— Последняя попытка договориться миром, — Илларион Яковлевич проследил за моим взглядом. — Они там стоят уже минут шесть. Даже если не договорятся, мы хоть успеем приготовиться толком…
Это верно. Вот только Тёмные тоже не теряли времени. Сумеречным зрением я видел, как дрожит пространство над их строем от потоков Силы, стягиваемых в заклятья и закачиваемых в амулеты. Если переговоры закончатся ничем, нам тоже мало не покажется…
И этот момент меня снова скрутило — но теперь уже намного сильнее. В лицо ударил порыв ледяного ветра, словно тёплая летняя ночь мгновенно сменилась стылым февральским мраком. Я обернулся и увидел, как там, где недавно плясало Тёмное Пламя, в небо взвивается исполинский столб инферно.
— Доигрались… — прошептал Илларион. Я с трудом различил его голос в свисте ветра, несущегося к "воронке".
Иссиня-чёрный вихрь медленно полз в нашу сторону. Это было чуть похоже на торнадо, какими их показывают в фильмах, вот только вихрь был абсолютно бесшумным, и за собой он не оставлял разрушений. На моих глазах "воронка" прошла сквозь одну из крыш и двинулась дальше, оставив здание нетронутым.
Вместо того, чтобы уничтожить артефакт, наведённое инферно лишь впитало хлещущую из него Силу и тысячекратно усилилось. Значит, пришло время для Слова…
Твердислав, по-прежнему стоявший рядом с Агоном, обернулся и яростно махнул мне рукой, подзывая к себе.
Приблизившись, я смог наконец толком рассмотреть руководителей обоих Ночного и Дневного Дозора. Твердислав в своём вечном свитере и джинсах и растрёпанной ветром шевелюрой внешне сильно проигрывал своему Тёмному коллеге, однако шефа, как всегда, имидж заботил меньше всего.
Агона своими глазами мне видеть раньше не доводилось. Тёмно-коричневый костюм, ослепительно белая сорочка, галстук с чёрно-красным узором — начальник старооскольского Дневного Дозора явно не желал ударить лицом в грязь даже перед врагами.
— Так вот он ты какой, Александр Яковлев… — проговорил Тёмный маг, бесцеремонно разглядывая меня. — Последняя надежда Света… Мог бы и поздороваться, что ли… Всё-таки я, пожалуй, раз в десять старше тебя.
Ленивый сарказм в его голосе мне сильно не понравился, а терпеть подобное от Тёмного — будь он даже самим Завулоном! — я не собирался.
— Я не желаю, чтобы ты здравствовал.
Стоявший сбоку Твердислав укоризненно покачал головой, но всё-таки по его лицу пробежала короткая усмешка — шеф явно оценил свою школу.
— Хороший ты парень, Александр, хоть и Светлый, — вздохнул Агон. — На вид так не дурак, не подлюка… Ты наверняка думаешь, что всё это я затеял, что мне эта "пятка" позарез нужна. А зачем? Что мне с ней делать прикажешь? Силу из неё сосать? Так пока не жалуюсь, своей хватает… Твердислава вашего вконец извести? Да на что он мне сдался, грех над больными издеваться. Его как в десятом веке сосной по голове ударило, так он до сих пор в себя придти не может, вояка наш местный…
— Откуда мне знать? Проверить твои мысли я не смогу — у нас слишком велика разница в силе.
— Ну что поделать? — вздохнул Агон. — Вижу, что ты меня боишься, а зря. Но выдать тебе амулет я не могу — нет их у меня с собой, ты же понимаешь, в чём дело… Учись, подымайся в уровне — это всё, что могу посоветовать.
— Прекрати балаган, Тёмный! — вмешался наконец в беседу Твердислав. — Яковлев может остановить "воронку", и это сейчас самое главное. После этого сможешь продолжить пикировку с ним, со мной или с кем угодно. Поэтому я прошу тебя — убери отсюда свою шваль! Вы не хотите нам помочь, так хоть не мешайте!
— Ну да, — кивнул Агон. — Ты впервые за все эти дни решил унизиться до просьбы, Твердислав? Или это — только способ проинформировать меня о своих намерениях? Но учти, пока что мне не ясно, с какой стати я должен вам верить. Всё, что я вижу — это вот этот вихрь. Ты ведь не станешь отрицать, что он — ваша работа?
— Александр пойдёт туда, — резко бросил шеф. — И попробуй только его остановить!
— Ладно, пусть идёт. Не понимаю, правда, зачем, — Агон сокрушённо покачал головой. — Это твой сотрудник, ты и распоряжайся его жизнью. Но тогда и я имею право послать кого-то из Тёмных, верно?
— Посылай, — согласился Твердислав. — Но только не выше третьего уровня. Это справедливо, Агон! Даже не вздумай спорить!
Главе Дневного Дозора наверняка хотелось бы сейчас многое сказать своему Светлому коллеге, но он смолчал. Похоже, Агон прикидывал, кто из его подчинённых годится для этой миссии.
— Хорошо, будь по-твоему, — наконец произнёс он. — Пойдёт…
— Пойду я! — Из расступившегося Сумрака шагнула Эльвира и встала рядом со мной.
— Вот уж ты точно никуда не пойдёшь! — раздражённо бросил Агон. — Раз вы заговорили о справедливости…
— Светлый Твердислав, — перебила его Эльвира. — Я прошу уволить меня!
— Да будет так! — торопливо ответил шеф. — Вольнонаёмная Шахова, с этого момента вы исключены из рядов Ночного Дозора.
— Было сказано, что пойдёт один из Светлых и один из Тёмных, — торжествующе глядя на Агона, сказала Эльвира. — Я — вампир. А вампир не может быть Светлым по определению. Работником Ночного Дозора я тоже не являюсь. Так что никаких препятствий для меня больше нет.
— Мы не в суде, — ответил Тёмный. — Дурной казуистикой вы ничего не добьётесь. Я не согласен.
— Прекрати, Агон! — Твердислав взмахнул рукой, указывая на разворачивающееся за нашими спинами светопреставление. — Ты что, сам не видишь? Это не по зубам ни тебе, ни даже Великому Завулону! Использовать "пятку" ты не сможешь. Это она использует тебя! Мы можем только уничтожить её — если хватит сил. И тут уже не важно, кто Светлый, а кто Тёмный. Пусть ребята идут вместе. Вдвоём у них есть шанс.
Агон снова покачал головой.
— Я тебе не верю, Твердислав! Даже сейчас ты всё-таки думаешь о своей войне, а не о том, как обуздать эту силу. Вспомни, для чего ты использовал карт-бланш Инквизиции? Если хочешь, пусть идёт твой Яковлев и берёт с собой эту сумасбродку. Но тогда от Дневного Дозора пойдёт…
Назначить нам провожатого глава Дневного Дозора не успел. Прямо на наших глазах "воронка" ускорила своё вращение и двинулась прямо на нас.
— Хватит торговаться! — крикнул Твердислав. — Александр, ты помнишь заклинание?
Я неуверенно кивнул.
— Тогда — действуй!
"Воронка" нависала уже над самыми головами. Сейчас она уже не казалась тем странным пульсирующим образованием, что крутилось над головой у Юрия. Её чёрно-серые стенки мчались по кругу так быстро, что казались замершими на месте.
Мы шагнули вперёд
— Сила… — заворожено выдохнула за моей спиной Эльвира. — Сколько силы…
Чем ближе мы подходили, тем лучше можно было разглядеть основание воронки — узкий конус, начинавшийся от самой земли. И за ним сквозь мутную круговерть бешено вращавшихся потоков Силы отчётливо виднелась человеческая фигура, шедшая вслед за вихрем.
Кеша Волков.
— Элла, задержи его! — крикнул я.
Всё произошло очень быстро. Вампирша бросилась к Волкову, обходя вихрь по широкой дуге. Маг заметил её и успел вскинуть руки для "щита", но не успел — Эльвира прыгнула на него, сбивая с ног. Падая, маг чиркнул рукой по краю "воронки" — и в ту же секунду неведомая сила втянула их обоих внутрь.
Не раздумывая, я кинулся вслед за Эльвирой — прямо в бешеную круговерть вихря.
Позднее, когда можно было обдумать те события, я сам не мог понять своего поступка. Сила, с которой мы столкнулись, был однозначно смертельной для любого Светлого — и моя смерть была бы далеко не самой лёгкой. Как и все дозорные, я слышал много рассказов о том, что делает со Светлыми выброс инферно. Почему я тогда уцелел? Было ли дело в загадочных свойствах "нетипичной воронки", хранила ли меня та "бесцветность", о которой говорил Твердислав — не знаю, и вряд ли когда-нибудь смогу узнать.
Изнутри "воронка" оказалась куда больше, чем можно было подумать, глядя со стороны. Как и у природных вихрей, внутри неё был участок свободного пространства, и на этот пятачок метров пяти в поперечнике вынесло всех троих. Эльвира стояла, опустившись на одно колено, и очумело трясла головой. У её ног стонал и слабо копошился, пытаясь встать, Кеша — то ли ему путешествие сквозь стенку вихря обошлось дороже, чем нам, то ли Элла слегка погорячилась при задержании.
А в самом центре примерно в метре над землёй плыла "пятка". Я впервые видел её человеческим взглядом. Жёлто-серая кость окаймляли размахрившиеся лохмотья кожи, а среди них мерцала искорка золотой прожилки — она мерцала даже в том глубоком полумраке, который окружал нас.
— Кошмар! — пробормотала Эльвира. В центре "воронки" стояла абсолютная тишина, и я отчётливо слышал каждое её слово. — Думала, разорвёт! Сколько Силы… Сможешь её остановить?
— Да, — без особой уверенности в голосе ответил я. — Приготовься, начинаю.
Элла поднялась на ноги и подошла к "пятке".
— Подожди! — сказала она. — Ты уверен, что это нужно делать? Здесь прорва Силы! Мы сможем сделать всё, что захотим! Исполнить любое желание! Тут хватит на всё, что угодно!
— Мы не сможем её использовать, — ответил я. — И что ты хочешь сделать?
Несколько секунд Эльвира молча разглядывала артефакт.
— Я хочу стать человеком… — услышал я её шёпот.
Я не успел её остановить.
Пальцы Эльвиры коснулись "пятки".
Фигура девушки раздвоилась. Одна Элла медленно оседала на землю, но вторая, серая и размытая, шагнула вперёд и вбок. Она успела сделать три шага, обходя артефакт по быстро скручивающейся спирали, прежде чем из "пятки" навстречу вырвался такой же мутный серый сгусток — вырвался, на секунду слился и также резко втянулся обратно внутрь.
Вторая Эльвира неподвижно лежала на земле.
— Дура.
Волков стоял в метре от меня. Он был бодр и свеж, точно не его полминуты назад оглушило прохождение. Перехватив мой взгляд, он равнодушно повторил:
— Дура. Нашла, чего пожелать. Нашла, чем воспользоваться. Вот и получила. Давно мёртвая. Теперь умерла совсем. Как человек.
— Кто ты? — спросил я. Здесь, в центре пространства, изломанного и скрученного потоками Силы, я не мог взглянуть сквозь Сумрак. Но мне и не нужно было видеть чужую ауру.
— Я? Он? — поинтересовался тот, кто был Кешей Волковым. — Он — не знаю. Не интересно. Я…
Он замялся.
— Имя… Было давно. Сейчас не нужно. Я — просто есть. Снова живу. Тебе этого хватит.
Я чувствовал лишь безмерную усталость. Больше не было сил ни для горя, ни для страха, ни даже для любопытства. Быстрей бы всё это кончилось.
— И это всё затеял ты… Зачем?
Глаза моего собеседника блеснули.
— Я ушёл вглубь, когда на севере ещё лежал ледник! Был враг — такой же, как ты. Светлый. Мы дрались, он проиграл. И я — тоже. Он утащил меня с собой! Я ждал, долго. Копил силы. Искал путь. Знал — найдут кости. Ловушка. Умный — не тронет. Сильный — не поддастся. Слабый — бесполезен. Попался он, — Древний маг ткнул себя пальцем в грудь. Точнее, ткнуло его новое вместилище, тело Кеши Волкова.
За тысячи лет, проведённые в Сумраке, Тёмный явно отвык говорить вслух. Но сейчас он нуждался в слушателе — и зрителе, способном оценить зрелище.
— Все хотят силу, — продолжал маг. — Все хотят власть. Он тоже хотел. Взял. Получил, что хотел. Но не так, как хотел! Его нет. Есть я.
— И что же ты будешь делать дальше?
Маг пожал плечами.
— Я буду сильнее всех. Сейчас ослаб. Нужна сила, много. Много Тьмы. Вас здесь много, людей — ещё больше. Убью вас, убью людей. Заберу силу. Вы мне должны. Долг — отдадите.
В кончиках пальцев закололо — безумный древний Иной действительно готовился сосать Силу. Может быть, он и ослаб, но и теперешней его мощи хватило бы на то, чтобы расправиться со всеми собравшимися Иными.
А затем он разрушит город. Триста тысяч жителей. Горя и ужаса ему хватит надолго.
И вряд ли кто-то сможет его остановить. Даже если объединятся Дозоры, подключится Инквизиция, присоединятся к нам штатские Иные — всё равно он сильнее. И никто не успеет придти на помощь.
У нас остался только один козырь. Слово Алхазура.
Я глубоко вдохнул безвкусно-прохладный, точно в Сумраке, воздух "воронки". Длинное старое заклинание, хорошо бы произнести его на одном дыхании. Смогу ли я сделать ещё один вдох?
Колени отчаянно дрожали.
— Остановись, кто бы ты ни был! Твоё время прошло! Заклинаю тебя Светом — возвращайся в Сумрак! Заклинаю тебя Тьмой — оставайся там навеки! Ункмадаль, аарсушэд…
Ещё недавно мне казалось, что разорванная печень — это и есть та самая страшная боль, свыше которой мне не дано испытать. Я ошибался. Когда две великие Силы сшиблись внутри меня, сплетаясь в тугой вихрь, мне показалось, что рвётся пополам каждая клетка тела.
В правой руке возник ослепительно сияющий шарик. В левой — клубок иссиня-чёрного мрака.
— Свободой Тьмы… Законами Света… — продолжал я чувствуя, как Сумрак содрогается в такт моему голосу. Лёгкие жгло и резало, точно воздух в них превратился в раскалённое стекло. — Нааркмэден… Вэйлюртидэт…
Эти слова не имели смысла ни на одном из человеческих языков — ни живых, ни мёртвых. Никогда раньше я не слышал их и никогда больше не смогу повторить. Но сейчас они сами собой срывались с моего языка, и мой враг зашатался, точно каждое из них было пудовой гирей на его плечах.
Пространство скручивалось, точно знак "Инь-Ян". Серая полутьма "воронки" вокруг нас расползался, точно ветхая ткань, и сквозь одни прорехи я видел ослепительное сияние, сквозь другие — непроглядный мрак.
— Мажелэй… Эшнаэм…
Он пытался защищаться. Я видел, как пальцы воскресшего мага сплетаются в незнакомые пассы, как губы шепчут давно забытые нами заклинания. Но я видел и то, как растёт вокруг него пустота — "мёртвая зона", подобная той, где погибали мои друзья. Нас окружали потоки, волны, водопады Силы — но он стоял в пустоте.
Искажалась перспектива, зрение отказывалось воспринимать мир в том виде, который сейчас представал передо мной. Рваная в клочья "воронка" наращивала витки, сжимаясь всё туже — и расползаясь с каждым оборотом.
— Гутоджэлтир…
Внезапная судорога разорвала скрученное пространство, в котором мы находились. "Воронка" лопнула тысячами тоненьких волокон, разлетающихся вокруг, истаивающих на лету. Мир выравнивался, успокаивался, точно скомканный и вновь расправленный листок бумаги.
Волков лежал в нескольких шагах от меня, и я не мог определить, мёртв он или просто без сознания.
"Пятка" валялась у его ног. Теперь это был просто кусок древней кости.
Всё кончено.
Я опустился на колени рядом с телом Эльвиры. Мой враг, ушедший в Сумрак уже без возврата, оказался прав: той Силы, что он стянул воедино, хватило на то, чтобы обратить вапирскую инициацию и снова сделать Эллу человеком. Вот только человеческую смерть обратить не может никто. Не-мертвая уже пять лет, сегодня она умерла окончательно.
Моя рука легла на лицо Эльвиры, закрывая ей глаза.
Она всё-таки стала человеком. Пусть даже ненадолго.
Сквозь пелену в глазах я заметил бегущих ко мне людей… Иных… Осталось продержаться совсем чуть-чуть. Всё же кончилось, мы победили!
Я попытался встать и шагнуть вперёд, навстречу коллегам — но ноги подогнулись, и вставшая дыбом земля больно ударила меня по лицу.