Наконец-то все было готово. Несколько часов Эол потратил, чтобы воссоздать точную кривую отраженного света от планеты Т03 или «Незнакомки», как он теперь ее называл, зная, что, в конце концов, имя придется сменить буквально сегодня или завтра после того, как она впервые предстанет в своем теперешнем обличии. Все зависело от самой планеты: как долго она не сможет обзавестись жизнью и насколько глубоко разовьется эта жизнь, если вообще сможет зародиться самостоятельно.

Эол вдавил кнопку эмулятора и воспарил над столом. Прямо на него из бесконечности вселенной тянулся едва заметный туманный туннель, закручивающийся причудливой спиралью во всех мыслимых направлениях и теряющийся где-то за скоплением звезд родной галактики. Свет далекой Незнакомки мягко ложился на глаза, словно дымка. Некоторое время перед глазами клубились серые тучи. Но Эолу надо было видеть именно поверхность планеты, да и эта облачность была еще только завесой помех. Но главное было — настроиться и поймать свет.

Наконец Эол пробился, точнее закон Притягивания воскресил планету из прошлого, откликнувшись на визуализацию ученого. «Не пришлось даже воспользоваться подсказкой», — подумал он, вспомнив ту угловатую, корявую картинку. — «А то пришлось бы еще тратить время на соединение с потоком света и детализацию ландшафта». Он заранее окружил себя податливым скафандром, чтобы случайно не визуализировать естественные условия планеты, пусть и в ее далеком прошлом.

Все так же лил дождь, пенилась вода в лужах, жуткий ветер с воем кружил обрывки туч, рокотал, не переставая, гром, и сверкали паутины молний — планета готовилась.

Эол медленно начал движение по спиральному туннелю. Космос на периферии зрения закружился, а изображение поверхности планеты перед глазами ускорилось, словно увеличилась скорость просмотра видеозаписи. Быстрее, быстрее, еще быстрее. Уже поползли тени, замелькали дни и ночи, слились воедино — быстрее: зима-лето, зима- лето — быстрее: стали таять камни, словно масло на сковородке. Порой совершенно внезапно ландшафт полностью менялся и начинал заново таять и расползаться, пока вновь резко не преображался. Нахлынула вода, и некоторое время все вокруг было залито зеленоватым океаном. Небо отливало багрянцем, то темнея, то светлея, словно кто-то баловался с яркостью. Рядом проплыл черный вулкан и скрылся за горизонтом. Постепенно небо все же светлело, пока не превратилось в ярко-голубое. Вода тоже избавилась от оливкового оттенка, став синей.

Эол замедлился. «Стоп! Это уже не безжизненная планета», -

пронеслась мысль. Он поднялся выше, еще выше, пока не увидел на горизонте землю. Быстро подлетел к берегу и опустился на песчаный пляж. Время приобрело естественную скорость, о чем сообщил плавно накатывающий прибой. Эол пошел вдоль кромки воды в сторону старого вулкана, все еще дымящегося и пускающего струи пара. Черная застывшая лава заползла в океан на несколько сотен метров, образовав удобную, тихую бухту.

Инструкция требовала зафиксировать простейшие организмы, сопоставить с известными формами и проанализировать возможное развитие и способы влияния.

— Хорошо. Тут определенно должен кто-то быть, — Эол шагнул в воду и побрел по мелководью, аккуратно переступая острые камни и вглядываясь в мерцающую на солнце воду.

— Нет. Еще слишком рано для сложных организмов, вот одноклеточным — в самый раз. А вот и они, — сказал Эол, подойдя к выступающему над водой пористому образованию, похожему на камень.

Весь пляж вокруг был покрыт строматолитами. Они как болотные кочки засели в воде и грели свои макушки на солнце. Эол буквально прыгнул на один из них. Он приближался и приближался, словно глядя сквозь мощнейшую линзу микроскопа. Пористая поверхность росла, росла, пока не уплыла за горизонт. Твердое образование покрылось слоем слизи и стало походить на зеленоватый кисель, в котором вскоре отчетливо проступили простейшие цианобактерии.

— Прекрасно, — сказал Эол, и некоторое время понаблюдал за активной жизнью этих первобытных организмов, стараясь запечатлеть в памяти все разнообразие отдельных особей. Приблизился еще и буквально залез в одну из клеток. Изучив строение нескольких из наиболее распространенных видов бактерий, ученый выпрыгнул из строматолита. Еще раз полюбовался видом старого пыхтящего вулкана и поднялся на несколько метров над землей.

Сейчас надо было вернуться в кабинет и написать отчет, сверить данные, но Эолу не терпелось узнать, до какого уровня разовьется здешняя жизнь. Он взглянул сквозь планету, словно через мутное стекло. Спираль света уходила далеко в недра вселенной.

— О! У тебя большое будущее. Я назову тебя… Нет. Пока еще не знаю… Потом, когда мы поближе познакомимся. А сейчас еще немного вперед…

Он ринулся в туннель света. Планета вновь стала непрозрачной, прибой ускорился, стемнело, тут же встало солнце, замелькало, и все пришло в движение. Суша выросла так, что Эолу пришлось даже подняться выше, но через некоторое время сорвалась с места и скрылась вдали. Океан стал светлее, почти побелел, и через несколько минут на горизонте показалась белая стена. Она быстро приближалась, и через мгновение все видимое пространство поднялось и стало ярко-белым на фоне синюшного неба.

Эол замедлился до обычного течения времени и опустился на заснеженную равнину льда. Ветер гневно выл, гоняя между торчащих ледяных скал клубы острых снежинок, похожих на мелкие осколки стекла.

— «Снежок?» Ну, нет!

И хотя следовало бы на сегодня закончить с планетой Т03, Эол все же решил пролететь еще немного, ну хотя бы до начала таяния ледника. Он взлетел и понесся сквозь время, но было такое чувство, что мир замер. Совершенно ничего не менялось довольно долго. Как вдруг, в одночасье лед исчез, мгновенно растаяв, и на месте белого «Снежка» появился синий океан. Эол замедлился:

— Теперь я за тебя спокоен. На сегодня достаточно, но завтра я обязательно продолжу.

Он мгновенно оказался в кабинете, слез со стола и с улыбкой уселся записывать увиденное на новой планете. Быстро оформив короткий отчет, Эол принялся сравнивать образцы цианобактерий. Оказалось, что это вполне привычные виды, слегка разнящиеся, но в целом удовлетворяющие стандартам обычных критериев развития жизни на планетах такого типа.

Было еще рано, и Эол, выбрав планету У02, которую уже давно курировал, лег на стол.

Это был большой, темный шар, который медленно вращался вокруг огромной красной звезды.

Эол немного повисел над планетой. Почувствовав гравитацию, облачился в скафандр и нырнул в редкие облака. Почти всю планету покрывал темно-синий океан с белыми полярными шапками. Только несколько небольших материков были разбросаны по водной глади, да редкие вулканические острова торчали между ними. Ученый подлетел к берегу самого большого местного континента и опустился на землю, примяв под ногами жесткие, толстые стебли черной травы, едва достающей до икр. Вся невысокая растительность вокруг была словно измазана дегтем — черная, блестящая красноватым отливом солнца. Вода, будто кисель, медленно накатывала на белую полоску пляжа, сверкая кровавым оттенком. Несмотря на то, что звезда находилась высоко в небе, было чувство вечного заката огромного, словно блюдо, солнца. Эол сковырнул ногой песок, тот словно жидкий свинец мгновенно растекся и слился воедино с ровной гладью пляжа — гравитация на планете в разы превышала привычную.

«И зачем мы возимся с этой планетой, — подумал Эол. — Все равно ничего путного из нее не выйдет. Тут уже давно сформировалась жизнь, в своей единожды возможной в таких условиях форме. И наше влияние может только разрушить хрупкий баланс сил природы и здешних организмов».

Рядом в траве что-то зашевелилось. Зашуршали прутья травы, и показалась красная спина метрового кольчатого червя. Он медленно перетаскивал приплюснутое тело, пока не скрылся в могучих корнях конусообразного дерева с плотными, широкими листьями. Чуть дальше на берегу тесной группой лежали щетинистые слизни. Со стороны карликового леса в их сторону полз местный хищник — кольцезубый пиявочник. Черное длинное тело медленно переваливалось через отполированные камни, подминая под себя жесткую растительность.

Были тут и позвоночные — похожие на плоских змей существа, но сейчас их видно не было. Они водились в глубине суши и редко подползали к берегу. Немногим разнообразием отличалось морское царство, но развить разум у какого-нибудь вида все равно было заведомо провальным делом. Разумный червь? Этого просто не может быть: нет конечностей — нет моторики, нет механики, нет развития мозга. Попытаться вырастить млекопитающее? Пока удалось вывести только новые виды червей.

Эол покачал головой: незачем даже тратить время. У02 надо перевести в разряд изученных и неперспективных. Он оттолкнулся от земли и взлетел. Кувыркнулся на орбите, перешел на сверхсветовую скорость и очутился в кабинете.

На сегодня достаточно. Он открыл дверь. В лицо тут же ударила стена звука: кошачья музыка, грохот древнего боевика, какое-то шарканье мебели и… кошачий визг страстной любви. Эол замер: это очередной фильм или Бурый наконец-то вернулся? К счастью дикие вопли скоро закончились возней, шипением и стуком падающего стула. В дверном проеме показалась Мисси: взъерошенная, со сползшим на бок колпачком медсестры и разорванной маечке. Она, довольно виляя хвостом, скрылась в ванной. Следом за ней показался Бурый. Увидев Эола, он завернул в комнату:

— Привет! — прохрипел кот и бесцеремонно плюхнулся на диван. Запахло канализацией.

По всему было видно, что он только что пришел и еще не успел даже умыться. Шерсть взъерошена, с выдранными клоками, покрыта гроздьями грязи, ошметками паутины и прилипшим мусором. Усы поломаны и опалены, впрочем, от курения они и так никогда не вырастали. Уши подраны как половые тряпки, с подсохшей коричневой корочкой, одно сломано и жалобно висело, ну это результат еще старой драки. Морда грязная, выпачкана засохшей кровью, не его кровью.

— Как дела, Эол? — кот тяжело дышал. Стукнув лапой по дивану, он вскочил и, подойдя к зеркалу, вытянул шею, рассматривая рану на подбородке.

— Ничего так. А где ты был? — спросил ученый.

— Крыс с «Восточного» брали.

— Бурый, иди, умойся, а потом расскажешь. Хорошо?

— Вот, все вы так. Иди, умойся, успокойся… Ладно… — кот поскреб живот и удалился, слегка порыкивая.

Появился он буквально через пятнадцать минут и уселся на свое место — небольшое кресло в углу со встроенной вытяжкой в стене. Уши и все раны были обильно намазаны прозрачной заживляющей мазью. Запахло аптекой. Бурый плюхнулся в кресло, вытащил сигару из коробки на маленьком столике рядом, закурил, выпустил облако дыма и откинулся на спинку:

— Мур-р-р… — он, довольно скалясь, затянулся еще раз. — Смотрел новости?

Эол успел уже пообедать и развалился на диване, мечтательно уставившись в потолок:

— Нет.

— Мяу! Покажи нам бар «Девять жизней и Вилли», час ночи. Вот-вот… эту камеру… Ага. Смотри, Эол, вот я работаю с информатором…

Крохотный кошачий бар, клубы дыма, полумесяц стойки, девять столиков. За одним из них сидит Бурый в коричневой шляпе, сдвинутой на глаза, в лапе сигара, во второй — бокал с янтарной жидкостью. Он слегка подается вперед и что-то шепчет белой кошечке, лениво потягивающей светящийся розовый коктейль…

Бурый дирижировал свободной лапой, выбирая лучший ракурс, приближая и отдаляя картинку на стене:

— Это по делу «Зеленого», помнишь, я рассказывал… Мы немного заблудились в расследовании, но вроде появились зацепки. Так вот, мр- р-р, смотри, — он перемотал запись немного вперед и перевел камеру на столик у окна. — Вот. Два кота. Я их сразу заметил. Уж больно тихо они сидели, да и раньше я их не видел, а последнюю неделю они там чуть ли не каждый день торчали. Вынюхивали гады. Готовились.

Вошла Мисси, оперлась о стенку и с интересом уставилась на происходящее.

— Смотри-смотри, — Бурый покосился на кошку и очень быстро перемотал вперед сцену с информатором. — Это все спланированно. Постановка. Вот заходят крысы: одеты как профессора, мыр-р, только что из оперы и так, словно случайно зашли на чашечку чая, обсудить божественные голоса певцов. Но если присмотреться, — он приблизил изображение и замедлил скорость, — то на хвостах видны насечки — ранги в криминальной иерархии крыс и, судя по ним, крысы — бойцы, — Бурый дотронулся до рваного уха. — И вот эти скоты… слушай-слушай…

«Крысам тут не место!» — говорит, поднимаясь, один из котов за столиком у окна. «Валите в канализацию, твари!» — встает второй кот.

«Но по закону Свободных мы, как и все разумные создания, имеем право находиться где угодно и когда угодно!» — говорит «один из крыс», явно заученную речь и, несмотря на одежду, так и чувствуется, что он сейчас загнет что-нибудь грязное. «Что ты сказал!? Твое место в норе, блохастый!» — первый кот пинает стул. Второй прыгает вперед с криком:

«Плевать мы хотели на ваш закон!». Крысы жмутся к стенке. Пищат. Все происходит так быстро, что остальные посетители только недоуменно смотрят. «Провокация!» — это кричит Бурый и прыгает между крысами и котами. Крысы визжат еще сильнее: «Убивают! Где закон!?». Коты в ответ орут: «Нас уже трое! Сейчас мы вам хвосты повыдергиваем!». Бурый валит одного из котов на пол: «Провокатор!.. Порву!». Остальные участники спора присоединяются. Визг, шипение, когти, хвосты — все скручивается в клубок и катится к выходу.

Камера меняется на наружную, и в свете фонаря открывается продолжение драки. Тут два зачинщика уже стараются освободиться от Бурого. Крысы держат его и помогают вырваться котам. С криками:

«Бей! Дави крыс!» они скрываются за углом. Крысы в свою очередь отпускают Бурого и визжат во всю глотку: «Убивают свободных крыс!..».

— Ну, что скажешь? — Бурый повернулся к Эолу.

— Думаю, что тебе не стоило вмешиваться. Они плохо играли роли, и без тебя было бы совсем неправдоподобно. Оно и сейчас видно, но… это не столь важно. Главное, зачем они это делали?

— Ты надрал им задницы, котик, — Мисси погладила Бурого по усатой щеке.

— Киска, принеси мне выпить! — кот нахмурился. — Подожди, Эол, не знаю, зачем им это надо, но если бы я не вмешался, то не было бы этого!.. — он махнул лапой. — Нет! Подожди, посмотри сначала, что говорят в новостях.

На стене появилась знакомая обезьяна:

«Мир катится в пропасть! Повсюду аномалии! Коты-сатанисты! Что происходит!? Я не знаю!.. Но вы сами видите, что свобода разумных видов под угрозой!.. Где свобода, если на улицах беспредел!?»

Включилась та же запись с камеры в баре, но уже изрядно порезанная. Встают коты. Кричат в сторону испуганных крыс, вопящих: «Убивают! Где закон!?» Потом крупным планом показывают, как бросается на них Бурый с криком: «Порву!», следом переключаются на наружную камеру, где два кота бегут, крича: «Бей! Дави крыс!».

«Это перерастает в стихийный порыв ненависти! Закон бездействует! — надрывается обезьяна. — Паника! Всюду паника! Беззаконие! Куда смотрит Совет Свободных!? Может, прав Пророк? Я не знаю… А вы все видите сами!..»

— Не буду показывать остальные случаи, — сказал Бурый и выхватил стакан из лап Мисси.

Эол подпер кулаком подбородок: это уже не новости, а прямая пропаганда.

Кот влил в себя половину, пыхнул сигарой и продолжил:

— Вот что говорят кошачьи новости, — он сменил картинку на улыбающуюся кошечку с золочеными усиками и пушистым хвостом, похожую на тушканчика.

— «По всем районам пронеслась серия провокаций, учиненная сторонниками возрождения религиозности и раскола Свободного Объединения Видов. Подкупленные коты из криминальных структур за мизерную плату стали предавать свой вид и ставить под угрозу будущее Союза Свободных. Ведется следствие. Часть провокаторов опознана и схвачена силами правопорядка. Мур-р-р…» — кошечка улыбнулась.

— Свободный канал.

«Совет свободных, — сказал мужчина с трибуны, — готовит комплекс мероприятий, направленных на снижение агрессивности и приостановление деморализации у некоторых свободных видов млекопитающих».

— В той куче не видно, — сказал Бурый, отхлебывая глоток, — но я успел расцарапать морды каждому из этой продажной четверки. Я сразу, не теряя времени, направился в лабораторию. Анализы крови выдали мне досье на каждого. И что ты думаешь? Все четверо давно в розыске! Крысы не наши, а вот коты у нас числятся. Так, по мелочи — шныри. Ими особо не занимались. Я сразу вычислил, где они. Смотри…

Наружная камера. Ночь. Мелкий дождь. Ветер гоняет мусор по узкой мостовой. Единственный уличный фонарь слегка покачивается. Задняя дверь замшелой трехэтажной ночлежки. Во всех окнах тьма, кроме одного — крайнего сверху с металлическим балкончиком и пожарной лестницей.

Бурый уже в плаще, шляпа надвинута на глаза, в зубах сигара. Он тенью проскакивает в подъезд. Камера прыгает следом. Тусклый желтый коридор. Тихие шаги кота. Черная лестница. Огонек сигары. Третий этаж. Опять затуманенный янтарь коридора. Последняя дверь направо. Бурый прислушивается, одновременно устанавливая какой-то прибор на замок. Прижимается к стенке, в руках появляется обрез. Взрыв! Камера вздрагивает, шипит, вновь фокусируется, но в коридоре только дым. В комнате: «Лежать! Твари!..». Один из недавних участников драки в

«Девять жизней и Вилии» покорно падает на пол, но не сводит глаз с Бурого, рука что-то ищет под пузом. Второй прыгает в окно. Выстрел! Камера снаружи показывает всплеск стекла, кровь и вывалившееся тело. Раненый ползет к лестнице. Сваливается на второй этаж. Стонет от боли и ползет к следующему проему. Внутри Бурый рычит: «Гнида» и ударом приклада укладывает кота. Наручники, батарея, сопли, стоны. На улице

— наручники, лестница, стоны. Сирена. Бурый сидит на бордюре, курит. Обрез лежит рядом.

— А-а!? — кот запрокинул голову и опустошил стакан.

— Я, прям, дрожу! О-о! Кот! — Мисси, выпустив коготки, прижалась к Бурому.

— Киска, принеси еще стаканчик, — он грубо схватил ее и смачно поцеловал.

— Мур-р-р-р!..

Сзади раздались хлопки. Все обернулись — в дверном проеме стоял Рок:

— Браво, Бурый. Я читал отчет.

— Спасибо, коллега! — кот снял воображаемую шляпу.

— Заходи, садись, Рок, мы как раз обсуждаем новости, — сказал Эол и чуть подвинувшись, похлопал по дивану.

— Только переоденусь, — буркнул пес и исчез.

Через две минуты он уже сидел на диване. Вместо голубой формы уличного полицейского на нем был одет темно-синий махровый халат.

Бурый улыбался, глядя сквозь полуприкрытые веки. В лапе он сжимал стакан:

— А что ты думаешь об этих провокациях, Рок? Ты же смотрел новости?

— Меня не интересует, что происходит между котами и крысами, — буркнул пес.

— Мур-р… Мне тоже все равно, — Мисси пожала плечами.

— Киса, не выказывай свою миловидность такими заявлениями, — Бурый улыбнулся еще шире, глядя на Мисси, и, повернувшись к Року, продолжил. — Я слышал, что многие псы недовольны Советом Свободных?.. Еще этот Пророк — заноза в заднице, мыр-р-р, мозги взбивает…

— Гав! Ты Пророка не трогай! Р-р-р!.. Он тут не причем. Он говорит о высоких вещах, которые вам, котам, не понять. Он ведет псов к свету!..

— Что-о!? Байки для слабоумных!..

— Ну, все! Тише! — Эол поднялся. — Так нельзя! Мы все свободные виды! И должны жить по законам. Иначе мы вернемся к первобытным войнам…

— А война уже идет давно! — Бурый привстал. — Только вы, приматы, думаете, что вас это обойдет стороной, как всегда. Вы уже далеки от реальной жизни со своими исследованиями глубин космоса, мозга, микромиров и крот-знает-чем вы там занимаетесь в своих лабораториях…

— Бурый, иди спать, — Эол ушел на кухню.

— Бурый, иди спать! Бурый, иди спать. Сам разберусь!..

— Р-р-р! Иди, проспись, детектив.

— Пошли, котик. Я тебе помогу.

Бурый растянул рот в ухмылке. Встал и, впившись когтями в зад Мисси, шатаясь, побрел в кошачью комнату.

Эол вернулся в кабинет. «Ничего, все наладится», — думал он, ложась на стол. Планета, выбранная на этот раз, числилась под номером К05.

Звезды сорвались с места, размазались, и Эол мигом очутился у разноцветного газового гиганта с десятком малых спутников и еле заметными кольцами. С такого расстояния вся планета казалась застывшей пластилиновой массой, но стоило приблизиться, и она оживала невероятной жизнью. Планеты такого типа были безжизненными и обычно не интересовали институт, но эта не вмещалась ни в какие привычные рамки.

«Интересно, — подумал Эол, — на какой планете сейчас Анни? Что, если позвонить ей потом?..»

Он прогнал мысли об Анни и нырнул в прозрачные облака. Тут пока еще смотреть было не на что: пространство было заполнено сероватым туманом с едва различимыми оттенками всех цветов радуги. Опустившись еще немного — туда, где плотность вещества уже походила на клубы разноцветного дыма, Эол обнаружил то, что искал. Небольшой вихрь, медленно кружась, плавно прополз рядом. Ученый, не задумываясь, устремился за ним. Вихрь неспешно летел в дымке, извиваясь змейкой и перемещая вниз-вверх разноцветные полосы вещества. Больше всего у него было синего, чуть меньше зеленого, а все остальные цвета сгрудились в яркую ленточку. Все это пестрое великолепие тихо гуляло по телу небольшого торнадо.

Внезапно он на мгновение остановился, быстро перекинул полосу синего цвета вверх и отпрыгнул назад — Эолу пришлось самому отскочить в сторону, и он увидел, что на пути маленького вихря стоит точно такой же торнадо, только немного больше размером, но с меньшей скоростью вращения. Чужак сместил вниз тонкие разноцветные кольца, выше поднял желтую полосу, а с середины до самого верха у него был только синий цвет. Он атаковал вновь, бросившись вперед, и на этот раз ему удалось выхватить немного от синей шапки из подопечного Эола. Это еще больше замедлило его вращение, и сине-зеленый вихрь ударил серединой тела прямо в место соединения желтого с синим, разрезав чужака надвое. Его части разлетелись и попытались ускользнуть бегством, но победитель, рывком поглотил их. Все происходило в мертвой тишине, и это жуткое безмолвие еще больше придавало будничности разыгравшейся трагедии.

Движение вихря замедлилось, цвета забегали, собираясь в группы и размещаясь по телу уже в последовательности: желтый, зеленый, синий, а разноцветное кольцо ушло в самый низ. Как ни в чем не бывало, он пополз дальше. Эол за ним.

Из тумана выскочил небольшой красный порыв ветра, отхватил часть желтой массы и мгновенно исчез. Вихрь вздрогнул, погнался было за обидчиком, но того и след простыл.

Дымка разноцветного пространства впереди пришла в легкое движение — это шел огромный ураган, и маленький торнадо, казалось, понял это. Он развернулся, ускорил вращение и что есть силы устремился назад, теряя при этом разноцветные обрывки своего тела. Эол весь напрягся, смотря, как тот старается убежать, но уйти от огромного смерча не так- то просто, и желто-зелено-синий вихрь ошибся с направлением — гигантский ураган нагонял его. Тела тайфуна видно еще не было, а разноцветная дымка уже бешено кружилась вокруг. Внезапно из тумана вынырнула темно-зеленая масса, увенчанная разноцветными кольцами, и поглотила маленький вихрь, даже не заметив этого.

Эол с замиранием сердца следил, как громадина удаляется. За ее спиной, на достаточно безопасном расстоянии шли еще несколько торнадо поменьше. Они подбирали ошметки вихрей, поглощенных гигантом, но нередко и сами становились его пищей или вступали друг с другом в смертельную схватку. «Хотя, назвать смертельной схваткой этот обмен энергией и веществом будет не совсем правильно — скорее это непрекращающийся круговорот жизни в здешних условиях, выраженной в постоянном переходе, слиянии и разделении сознаний», — думал Эол, двигаясь вслед за громадиной. В том, что они обладают специфическим разумом, у него не было никаких сомнений.

Ровный ход гиганта резко изменился: он ушел влево, отворачиваясь от прямого столкновения с другим ураганом, вращающимся в противоположном направлении. «Бой будет насмерть», — подумал Эол. И тут же враги схлестнулись. В разные стороны полетели вьющиеся куски. Они собирались в маленькие торнадо и спешно пытались покинуть поле боя, но многие были подхвачены спутниками бьющихся исполинов. Все пространство вокруг кружилось и разлеталось. Ненасытные смерчи хватали остатки тел великанов и гонялись друг за другом. Вот уже и они рвали на части кого-то, подхваченного ненароком.

В конце битвы только несколько довольно крупных ураганов расползлись в разные стороны. Остальные, в основном мелкие, спешили покинуть поле боя, на ходу подхватывая совсем маленькие остатки.

Настроения следить еще за одним вихрем не было, и Эол оказался в кабинете, но не выключил эмулятор вселенной, а продолжал лежать и всматриваться в глубины космоса. Мысль, пришедшая на подлете к планете К05, до сих пор кружилась в голове. Она была заманчива, как запретный плод, но в то же время и пугающая, как поход к доске, когда не выучил урок. Эол никак не решался встать.

«Может, проверить еще одну планету?.. Встать и позвонить? А что я скажу? «Привет!?» Нет. Я давно хотел обсудить с кем-нибудь вопрос скафандра. Но она скажет, чтобы я поговорил со специалистом. Что она знает об этом? Да и что там обсуждать вообще — механизм действия прост как все в визуализации. Может, обсудить последние новости? Да что это я? Какие новости!? А что ей интересно? Вот надо и узнать! Но как? Можно сделать генетический анализ на предрасположенность… но тогда я узнаю о ее потаенных недостатках… Ладно. Запишу результаты, а потом будет видно», — он нажал на кнопку и плавно опустился на стол.

На стенке пульсировала строчка: «Пропущенный звонок. 14.27. Анни». У Эола пошли круги перед глазами. В груди что-то сжалось, потом резко разорвалось и огнем растеклось по телу. Глаза забегали. Она звонила. Она звонила! Зачем?.. Перезвонить? Нет. Я еще работаю.

Новая надпись загорелась чуть ниже: «Звонок. Анни». Эол прикусил губу. Жар усилился. «Я работаю. Я еще работаю», — убеждал он себя, пока буквы на стене не сменились на «Пропущенный звонок. 15.03 Анни».

Эол забрался на диван: надо перезвонить. Что я, как…

— Анни! — твердо сказал он и тут же поник. Тело обдало ледяной волной. Вызов пошел. Все, теперь не отвертеться.

— Эол, привет! — сказала Анни. Как же спокойно она это сделала. Будто вовсе и не она звонила недавно. Будто удивлена звонком.

— Привет, — выдавил Эол. — Ты звонила?

— Да. Хотела узнать, как твоя нога.

— Все нормально. Я работал и не слышал звонка.

— Я так и подумала.

— Да-а…

— Над чем работаешь, если не секрет? — она улыбнулась.

— Да все старые планеты. А! Вот недавно получил новый проект. Еще даже не добрался до настоящего времени, а уже впечатляет! Думаю, большое будущее у планеты.

— Интересно. Расскажешь?

— Да-да, конечно! А не сходить ли нам куда? — выпалил он и покраснел.

— О-о!.. Ты меня приглашаешь!?

— Я просто подумал… может…

— Хорошо. Когда? Сегодня я… не занята.

— Давай… в том же кафе… — сказал Эол и тут же пожалел об этом, вспомнив пухлые сердечки под потолком.

— Тебе там понравилось? Хорошо. Давай… в шесть. Нормально?

— Да, — кивнул он.

— Ну, до встречи.

— Да. Пока.

Анни улыбнулась и исчезла.

— Фу-у-ух… — выдохнул Эол и сполз на диван. Жар мгновенно спал, сменившись легкой прохладой вспотевшего тела.

В общей комнате был только Рок. Он сидел на диване и, насупившись, слушал громогласный голос.

«В Совете Свободных засели приспешники сатаны. Они хотят уничтожить мир! Мы должны помочь нашим братьям травоядным. И мы поможем им обрести свободу! Я получил откровение от бога и знаю, что только псы способны дать этому миру свободу и процветание! Почему, вы думаете, именно собаки заняты в самых ответственных службах — они служат охранниками и блюстителями порядка? Бог мне дал ответ: потому, что собаки — это избранные существа!.. Давайте вместе помолимся нашему богу».

Лохматый пес закрыл глаза и тихо завыл. К нему тотчас присоединились еще несколько голосов невидимых собак. Рок вытянул шею и стал еле слышно подвывать.

«Он умный, свободный пес и сможет сам разобраться в этом», — подумал Эол и прошмыгнул в ванную, откуда не вылезал около получаса. Помывшись и приведя себя в порядок, задумался у гардероба.

Что надеть? У Эола было не так много одежды, в основном всесезонные комбинезоны. В шкафу еще висели старые юношеские вещи, модные в то яркое время, но сейчас появиться в куртке с киберщупальцами на спине, живущими своей жизнью и ворующими все подряд, можно было только на карнавальной вечеринке. «И то, — подумал Эол, — я вряд ли когда-нибудь ее надену». Щупальца, как будто почувствовали его мысли и, собрав последние силы, умоляюще потянулись к нему…

Эол выбрал повседневный комбинезон — это привычно, удобно и хорошо сидит. Зачем что-то выдумывать? Он оделся и вернулся в общую комнату. До выхода оставался еще час.

«Да… наши… права… — говорил огромный черный бык со стены, постоянно что-то жуя и пуская слюни, — свободных травоядных… ущемляют… Мы хотим… справедливости… Почему не едят мясо котов… собак… приматов?.. Мы же… не едим… и нас… пусть не едят…»

«Вы видите сами, — появилась обезьяна. — Что скажет Совет?.. Совет молчит! А тем временем крыс, как каких-то червяков, пытаются загнать под землю, лишить света и тепла воинствующие коты-сатанисты! Кадры говорят сами за себя!..»

Картинка на стене меняется на запись с камеры наружного наблюдения, на которой видна темная улица. Четверо котов, вооруженных палками орут: «Бей крыс! Крысам не место в обществе!..».

«Вы сами все видите, — вставляет обезьяна. — И это происходит не где- нибудь, а у вас под домом… повсеместно! Тысячи котов-сатанистов идут по улицам! Мир не знал еще такого! А Совет молчит. Может, нужна новая власть?.. Я не знаю. Но терпеть это мы не будем!..»

— Рок, ты видел толпы воинствующих котов-сатанистов? — спросил Эол.

— Там, где появляются защитники Закона — все тихо и спокойно. Но ты сам видишь…

— Я вижу, как формируют негативное мнение о Совете Свободных и кошачьих, навешивая на них фольклорные ярлыки сатанистов и приспешников дьявола. Ладно, — Эол развернулся и пошел на кухню. Не хотелось сейчас разговаривать о мировых проблемах.

Но на кухне тоже было все не так спокойно. Помимо трех, одновременно работающих каналов: мода — без звука, какой-то сериал — тоже без звука, а музыкальный канал играл кошачьими голосами, но было еще и:

— Милочка, брось ты его. Ищи себе кота, а не эту тряпку, — сказала Мисси черноглазой кошечке на стене и развернулась к Эолу.

Она развалилась в кресле и, потягивая какой-то горячий напиток, курила и стряхивала пепел от длинной, тонкой сигареты на пол. А пылесос мгновенно ловил его и радостно урчал.

— Нет-нет. Ничего, я просто хотел сказать, что ухожу… — вздохнул ученый.

— Уходишь!? Куда? Милочка, это Эол, я тебе о нем рассказывала. Так, что ты там говорил? Уходишь? Куда?

— Мне… надо… по работе.

— А-а! Ясно. Киса, я просто обязана взять тебя и сходить куда-нибудь в… стильное место, скажем, мур…

Эол закрыл дверь. Неуверенно шагнул по коридору, остановился, развернулся и пошел в кабинет. Тихонько закрыв дверь, уселся в рабочее кресло — можно было немного и поработать, — решил он, углубившись в цифры координат Т03.

Пройдя полностью всю траекторию движения планеты, ученый взглянул на часы на стене. Пора. Он поднялся и, стараясь, чтобы его не заметили домочадцы, выскочил наружу.

Таксист-пес доставил к месту встречи быстро и без единого слова. В обычные дни это порадовало бы Эола, и он даже был бы глубоко признателен таксисту за молчание, но сегодня хотелось поговорить, но как назло попался молчаливый водитель. Несколько раз Эол пытался завязать разговор, но слова: «Какая сегодня погода! Так и хочется выбраться куда-нибудь…» и даже «Да куда он прет!?» — оставались без ответа, если не считать того, что пес включил радио.

Официант, подняв крашеные брови, внимательно выслушал нечленораздельные звуки Эола и, интуитивно догадавшись, что тому угодно, усадил за столик у окна.

Небольшое, уютное кафе, стилизованное под юношескую любовную романтику — пульсирующие сердечки, губки, цветочки, персонажи популярных сериалов, имена в сердечках, замки с гравировкой. Эол поерзал на стуле: кто его дернул сказать про это кафе!?

Было людно. Именно людно: ни одного другого вида разумных существ. Почти все столики заняты шепчущимися парочками, делающими вид, будто они находятся под куполами — и в то же время на виду у всех. В основном пили разноцветные коктейли и ели крохотные пирожные. И незаметно лилась приятная музыка, то слегка повышаясь, то почти исчезая в шепоте влюбленных.

Люди, окружавшие Эола, были различны по возрасту, стилю одежды и прическам. Сидели тут и такие же, как он, «серые комбинезоны» — удобная и привычная одежда, были крашеные подростки в мигающих куртках с флюоресцирующими прическами-фонтанами, черно-белые худые «кубисты», не признающие закругленных линий всем своим внешним видом, атлеты без маек — как мужчины, так и женщины, и при этом особо не отличающиеся формами. Но за соседним столиком сидела парочка, которая выделялась на фоне остальной «серости». Может, просто потому, что Эол слышал их разговор:

— Мальлина! — хриплым утробным басом выдохнул могучий атлет. — В твоих глазах лазурное сияние океана моих надежд. Ты — звезда в безмолвной глубине космоса, а я — горячая планета, вращаюсь вокруг тебя и живу только тобой. Стоит тебе исчезнуть в звездном пламени, и я остыну и превращусь в камень… холодный, безжизненный камень в облаках воспоминаний о тебе.

У него была длинная грива желтых волос, будто ветром разбросанных по широким плечам, мускулистым рукам и ровной как доска спине. Огромные штаны из грубо выделанной коровьей шкуры затерты по последней моде. Грудь — голая, на манер всех атлетов, только широкий ремень с кошельком наперевес пересекал бугры мышц по диагонали. Он держал в своих лапищах хрупкую, прозрачную ручку феерической девушки, словно великан мотылька. На ней — шортики бахромой и полоска-маечка. Худющая везде, где нет одежды, но под ней скрываются явно генетически взращенные формы. Маленькая головка с огромными глазами и губами, а пышные белые волосы аккуратно уложены в одуванчик.

— О-о! Солак! Ты захватываешь во мне нечто потаенное, трепещущее волнами счастья! Ты мой повелитель страсти, господин блаженства, хозяин наслаждения, — прошептала она и заелозила на стуле, умело работая ягодицами.

— Посмотри в мои глаза, и ты увидишь там сердце, любовь и вечную страсть! — прохрипел атлет.

— О-о-о!.. Я вижу… я чувствую… я вся плыву!.. — простонала блондинка.

— Привет!

Эол подскочил на стуле от неожиданности:

— Анни. Рад… Садись… Секунду… — он привстал, но Анни уже уселась и с улыбкой сказала:

— Я опоздала…

— Ничего-ничего.

— Не скучал? Ты заказал что-нибудь?

— Да. Нет. Да. Нет, не заказал…

Анни улыбнулась. Подплыл официант и они, долго не думая, выбрали маленькие фирменные пирожные с ароматным чаем.

— Уютное местечко, — сказал Эол, оглядываясь по сторонам.

— Мне тоже нравится… — Анни уставилась на Эола.

Он почувствовал ее взгляд. По телу пронесся жар. Глаза сползли на пол.

За соседним столиком атлет увлеченно целовал ручку своей пассии.

— А что у тебя там за новый проект такой, от которого ты не можешь оторваться? Ты обещал рассказать, — Анни откинулась на спинку стула.

— Ах, да! — выпалил Эол. — Планета! Я только начал…

Летним бризом закружился вокруг официант, и на столик приземлились, словно лебеди, белоснежные чашки и чайник. А в блюдце-лодочке приплыли разноцветные пирожные в форме сердечек.

— Ты богиня моего сердца, ты повелительница моей души… — хрипел атлет.

— О-о-о!.. — стонала Мальлина.

— У тебя новая прическа, — выпалил Эол, теребя скатерть под столом.

— Спасибо… Мне кажется, что так мне лучше, — Анни поправила черные ровные волосы.

— Да-да. Тебе идет…

— Ты как взрыв неистового огня в моей груди. Ты агония моего тела… — твердил Солак, а его фемина двигала бедрами и стонала.

— Ты… к-красивая… — выдавил Эол и покраснел.

— Я растворяюсь в твоих глазах и таю как айсберг у ног золотистого пляжа…

Эол и Анни переглянулись и одновременно прыснули от смеха, закрыв рты ладонями.

Напряжение спало, и они весело проболтали около часа. Говорили в основном о работе, но так как они вместе занимались одним делом, поговорить им было о чем. После немного прошлись пешком по вечерним улицам, наполненным разноцветными подростками всех разумных видов и не менее колоритными стариками. А когда совсем стемнело, разъехались по домам.