Далеко завели меня метафоры, предчувствия мои зловещие, горящими кострами табора в ночи, пронизанной созвездьями. Я на небо смотрел, как мальчик маленький — на вздыбленную гриву в цирке львиную, оно мерцало в глубине эмалевой невыразимо робкой сердцевиною. Как будто в ночь ступило очертание фигуры женской с волосами льющимися, литанией, что звёзды зачитали нам: сюда вернуться бы из под земли колючей! Вот так из средостенья тела голого по гулкому объёму рёбер замкнутых раскачивает жизнь тишайший колокол, на каждом вдохе зависая заново. Так купол мирозданья расширяется, дыханье его трудноуловимое светящимися в черноте шарами — шатрами света в шёпоте любимом.