ГЛАВА VII

Прошло уже три месяца с тех пор, как я превратился в вампира. И два месяца я был официально зачислен в их братство Оурос — клан, держащий под контролем вампиров европейской части России. За это время я узнал о вампирах больше чем за всю предыдущую жизнь, и это неудивительно, ведь я сам был вампиром и жил в их окружении. Оказывается, кровожадные упыри оказались совсем не такими кровожадными, они вообще не были сволочами в моем понимании.

Все вампиры без исключения предпочитали одеваться просто, но со вкусом. Естественно, из всех предоставленных нам природой цветов они более всего тяготели к черному, багровому и красному (но не яркому) и старались составлять свой гардероб из одежды вышеперечисленных цветов. Пестрые текстуры, грубые поверхности, кричащие оттенки — все это отбрасывалось вампирами как ненужный мусор. Зато шелк они любили так же, как и кровь. Я убедился, что вампиры не стараются максимально скрыть свое тело от посторонних взглядов и солнечных лучей. Второе объясняется просто: они существа ночи и днем не разгуливают по улицам. Зато причина первого более деликатна.

Оказывается, вампир, решив произвести на свет себе подобного, должен выбирать жертву с особой тщательностью. Старики и дети отпадают, потому что слабы. Лица с неустойчивой психикой и физическими изъянами — тоже. Носить звание «крадущегося в ночи» могут лишь мужчины или женщины, чьи физические, психические и умственные данные максимально приближены к совершенству. Кстати, это обстоятельство позволило мне слегка возгордиться самим собой!

Практически все свое время я обитал в ночном клубе «Носферату». Здесь я общался, спал, ел и питался. Здесь я наблюдал за вампирами и старался вжиться в их мир. У меня появилась масса знакомых среди вурдалаков: веселые парни, сногсшибательные девушки, даже учтивые джентльмены. Я с удовольствием общался с ними, делился воспоминаниями о своей прошлой жизни, текущими переживаниями и планами на будущее. Планов, кончено, у меня пока не было, но я с охотой выдумывал их.

Помню, как я впервые пришел в клуб не в качестве охотника за укусившей меня особью, а как блудный сын, понявший, наконец, необходимость в домашнем очаге. Это произошло через неделю после моего разговора со Светланой, заключительного разговора.

Я вошел в клуб без всяких проблем. Рядом бодро шагал Макс. Рана на его шее, оставленная упырем, полностью затянулась, и врачи выписали его из больницы на несколько недель раньше ожидаемого срока. Друг мой был совершенно здоров, жизнерадостен и весел, в отличие от меня — хмурого субъекта с тяжелым взглядом. Но мы разнились лишь внешне, а на самом деле были очень похожи, ведь мы оба не отражались в зеркалах.

Макс, как и я, стал вампиром.

Под грохот музыки мы прошли в противоположный конец дискотеки, где на возвышении располагались столики и бар. Я направился именно в ту сторону не случайно, потому что хотел кое-кого встретить. Когда мы, наконец, пробрались сквозь эпилептическое море до места назначения, я увидел искомого человека.

Точнее, вампира.

Он тоже видел нас. Более того, я был уверен, что он ждал нас. Встав нам навстречу, он крепко пожал мою руку и пригласил сесть рядом.

— Я верил, что рано или поздно ты придешь к нам, Сергей! — с жаром похлопал он меня по плечу. — Уж извините меня за тот случай. Сами понимаете, когда кто-то приходит и говорит, что убьет тебя, начинаешь нервничать.

Передо мной сидел тот самый упырь, который превратил меня и Макса в себе подобных. Именно к нему в гости мы наведывались как-то с определенной целью, но упырь успел смыться. Кстати, за соседним столиком я увидел девушку, которую еще раньше считал виновницей всех моих бед. Упырь проследил за моим взглядом, хлопнул в ладоши и подозвал ее.

— Кстати, познакомьтесь. Это Наташа.

Я кивнул и сказал, не вставая:

— Прости, что в тот раз швырнул тебя.

Что говорить, я был сама учтивость!

— Ничего, я не обиделась. — Она улыбнулась мне, и я с удивлением обнаружил, что характерных для вампира клыков у девушки нет.

— Но я забыл вам представиться! — засмеялся упырь. — Ах, какой же я невоспитанный!

По-моему, его последнее восклицание в какой-то мере относилось и ко мне, но я предпочел проигнорировать.

— Итак, меня зовут Игорь. Ваши имена я уже знаю.

Пришлось еще раз обменяться рукопожатиями.

— Я рад, что вы не уподобились идиотам и решили все ж вступить в наше, прямо скажем, кровное братство. Ведь так? Отлично! Один в поле не воин, знаете ли, и нечего плыть против течения в реке из крови. Мы — вампиры — народ, на самом деле, не плохой. Конечно, мы связаны некоторыми обстоятельствами, отталкивающими простых смертных от нашего братства, но что поделать!

Как по волшебству на столе перед нами появились бокалы с чем-то красным. Я невольно насторожился.

— Я чувствую ваш голод, друзья, — сообщил Игорь. — Я с готовностью предложил бы вам собственную кровь, но, сами понимаете, она не доставит вам удовольствия. Поэтому в качестве разминки предлагаю испить этот великолепный напиток!

Мы с Максом подняли свои бокалы и синхронно принюхались. Пахло чем-то сладким, возможно, терпким.

— Это не отрава, можете мне поверить! Всего лишь изысканное вино с небольшим добавлением крови. Попробуйте!

Я пригубил напиток и понял, что он действительно вкусный. Я не смог различить, что ощущалось больше: вино или кровь, но сей коктейль моментально разнесся по жилам теплой волной и снял часть сковавшего меня напряжения.

— Вкусно, — признался Макс, на секунду опередив меня.

— Ну еще бы! — улыбался Игорь. — Коктейлю по меньшей мере три тысячи лет, могу вас уверить!

Мы с другом в полном недоумении уставились на нового знакомого. Тот, рассмеявшись еще пуще, объяснил:

— Я хотел сказать, что рецепту этого коктейля три тысячи лет. На самом деле вы пьете французское вино восьмилетней выдержки с добавлением свежевыжатой, так сказать, крови.

Когда мы допили напиток, я почувствовал легкое приятное головокружение. Уж не знаю, что было причиной тому: алкоголь в вине или свежая кровь. Официантка быстро обслужила нас, вновь наполнив бокалы.

— Скажи, Игорь, а почему твоя подружка, э-э-э… — Я поводил у лица большими пальцами рук, условно обозначая клыки.

— Тебя интересует, почему Наташа не вампир? О, посмотри вокруг! Разве все присутствующие здесь — вампиры?

Игорь подозвал официантку, обслужившую наш столик, и попросил:

— Лидочка, солнышко, улыбнись нашим гостям!

Официантка подарила нам ослепительную улыбку, лишенную каких бы то ни было признаков вурдалака.

— Вампиры — слишком древняя и, будем говорить начистоту, самолюбивая раса. Мы не без основания считаем себя выше людей и не можем выполнять грязную работу вроде мытья посуды, охраны и тому подобного. Зачем, когда для этого можно привлечь людей! Лидочка, например, даже не подозревает, что работает на вампиров, как и прочий персонал клуба, за исключением, может быть, двух-трех особо приближенных лиц.

— Но как? — вырвалось у Макса.

— Всего лишь парочка наших фокусов, — отмахнулся Игорь. — Мы никогда не хотели отпугнуть от клуба простых людей. Очень удобно, знаете ли, сидеть в собственном доме и не делать ничего для завлечения жертвы — жертва сама приходит к тебе, да еще платит деньги за вход. Очень удобно!

Я вынужден был согласиться, что большая часть танцующей молодежи к вампирам отношения не имели. По крайней мере, я так чувствовал.

— И какую же работу выполняет Наташа? — спросил я собеседника.

— Тебе стоило догадаться, друг! Наташенька ищет для меня подходящих людей для… дальнейшей обработки. — Он засмеялся, обнажив длинные и сильные клыки. В отличие от меня у Игоря клыки были длинными и на нижней челюсти. — Моя милая девочка может зацепить и парня, и девушку. Но что особо мне нравится, так это ее страсть: перед тем как отдать человека мне, она заставляет его подняться на вершину сексуального возбуждения с последующей разрядкой! О, она настоящая профессионалка, когда дело доходит до постели!

Игорь привлек к себе лицо Наташи и страстно поцеловал ее в губы.

— Советую вам найти подобных спутниц. Впрочем, я сам для вас это сделаю.

Мы выпили. На столе появились блюда с едой — простые салатики, кусочки фруктов, хлеб. Игорь пообещал, что вскоре подадут шашлычок, и поспешил заверить, что мясо для шашлыка самое обычное — свинина.

— Вампиры не опускаются до людоедства! — заверил он нас.

Я еще какое-то время слушал рассказы упыря о жизни клуба «Носферату», попутно узнав, что само слово «носферату» означает «не-умерший». То есть вампир. Когда все же принесли дурманно пахнущий шашлык, я наклонился поближе к Игорю и сказал:

— У нас с Максом есть определенная проблема, от которой мы хотим избавиться.

Игорь на секунду стал совершенно серьезным, и эта перемена в его поведении меня немного напугала. Но спустя эту самую секунду он хлопнул меня по руке, подмигнув:

— Хвост?

Я кивнул.

— Орден Света, будь он четырежды проклят! Скольких молодых вампиров они погубили, жестокие убийцы! Но можете об этом не волноваться. Тот, кто приходит в наш клуб в поисках защиты, находит ее!

Больше мы не касались этой темы. Я уплетал шашлык, обильно посыпанный кольцами лука. Ни лук, ни чеснок, ни распятие в морду не приносят вреда вампирам. Глупец тот, кто верит в защитные способности этих вещей! Хотя относительно серебра — другое дело. Серебро может погубить вампира, если проникнет в его организм. Даже серебряная цепочка, которая носится на шее, для вампира опасна. Я вспомнил, что раньше носил именно серебряную цепочку с крестиком, но снял ее в первый же день своей мутации, когда залез в ванну с холодной водой. Теперь на моей шее висела цепочка из золота. Когда я покупал ее, то хотел в комплекте приобрести и крестик, но что-то заставило меня остановиться. Я считал, что для вампира будет слишком наглым и дерзким поступком носить на себе священный символ.

Мы долго сидели и разговаривали, а в перерывах между разговорами пили чудное вино и ели самые разнообразные, но весьма простые блюда. Игорь даже предложил нам покурить кальян, и мы с удовольствием согласились. Как оказалось, курение кальяна было приятным делом, в отличие от курения сигарет. Когда я хотел поинтересоваться, отчего же так, Игорь торжественно объявил:

— А сейчас, друзья мои, настало время апогея нашей ночи! Когда я предложил вам вино, то сказал, что это будет лишь разминкой, и я не врал. Приступите же к истинно своей трапезе, дети ночи!

Мы курили в специальной комнате с большим количеством невероятно мягких шелковых подушек красного цвета. И стены, и потолок этой комнаты были обиты шелком. Едва Игорь замолчал, как в комнату вошли две молоденькие девушки. Двигались они странно, словно были одурманены наркотиком.

— Утолите вашу жажду, братья! Скрепите узы, связывающие всех нас! Покажите свое превосходство над людьми и не посрамите меня перед моими друзьями, ведь именно я выбирал вам этих чудесных красавиц!

Мы с Максом оторопело переводили взгляд с Игоря на девушек и обратно. Прошло несколько минут, прежде чем события получили развитие. Игорь, немного нахмурившись, подошел к сонным девушкам и неуловимым движением разрезал им вены на руках. Затем сказал с улыбкой:

— Иногда вампир не может перешагнуть через невидимый порог, отделяющий его от предыдущей жизни. Он мучается, но мучения его достойны разве что глупца. Никто не в силах противостоять древнему инстинкту зверя.

Сказав это, упырь покинул комнату. Мы остались вчетвером: две слабеющие на глазах девчонки лет шестнадцати, тяжело дышащий Макс и я. Игорь разрезал им вены специально — теперь я знал это! Он хотел, чтобы вид и запах крови поставили точку в наших сомнениях. Чтобы мы, наконец, перешагнули порог и сделали то, что подобные нам делали веками.

— Они умирают, — прохрипел Макс, поднимаясь на ноги. — Серега, они все равно умрут!

Я прекрасно понимал, что значит его «все равно». Друг изо всех сил боролся с подступившей к горлу жаждой, противился желанию утолить ее. Я понимал это, потому что сам едва ли отдавал себе отчет в происходящем: в глазах пылали алые пятна, в ушах разразилась канонада выстрелов. Тело мое обрело собственный разум и поднялось вслед за Максом.

— Видит Бог, я не хочу этого! — прошептал я так тихо, что никто кроме меня не смог бы услышать слов, даже Бог.

Девчонки тем временем от потери крови упали на колени, но продолжали молчать. Не знаю, что за наркотик дали им, но он сковал лишь тела. Я решил так, потому что мог видеть ужас, проникший в их сердца. Глаза юных созданий смотрели на нас широко и роняли крупные слезы.

Они понимали, что умрут!

Боже…

Я был не в силах более смотреть на страдания девушек и не в силах противиться голоду. Не знаю, что послужило доминирующим фактором, но я в конце концов с рыком бросился вперед, проклиная себя. Я сбил ближайшую девушку и повалил на пол. Еще до того, как ее спина коснулась красного шелка подушек, я впился в шею, проткнул клыками нежную сладкую кожу и яремную вену. Я сосал кровь с остервенением, как оголодавшая собака глодает найденную кость. Я сосал изо всех сил и делал большие глотки. Я чувствовал аромат духов этого создания, обреченного на ужасную смерть, и еще больше возбуждался. О да, я возбуждался от близости наших тел, от того едва заметного трепета, которое охватило девушку. Я обнял ее руками, как если бы она была моей возлюбленной, и еще глубже вгрызся в плоть. Я гладил ее мягкие волосы, ее трепещущую грудь, ее лицо и продолжал пить, не в силах оставить даже каплю. Я почти любил девушку и уж точно желал ее, но не мог оторваться от пиршества…

Когда все же я утолил свою жажду, девчонка сделала последних вдох и умерла. Грудь перестала колыхаться, а из глаз по щекам скатились последние слезинки. Я рухнул рядом с ней в лужу крови и тяжело дышал, облизывая опухшие губы. Близко раздавались характерные звуки — Макс тоже не выдержал и сосал кровь своей жертвы.

Я хотел закричать, броситься на стены, прийти в бешенство. Я хотел убить Игоря, но мои желания были лишь иллюзией. На самом деле я пребывал в состоянии наивысшего блаженства, тотального, всеобъемлющего оргазма и не мог противиться охватившим меня чувствам. Где-то в глубине моей темной сущности промелькнула жалость к девчонке, и я подумал, что стоило бы узнать ее имя. Найдя своей рукой руку несчастной, я плотно сжал ее и, кажется, погрузился в сон.

Очнулся от того, что Макс тряс меня. Я открыл глаза, поднялся на локтях и оглянул место недавнего пира. Все вокруг было залито кровью, точно и не пили ее вовсе, а просто выпустили, и в самом центре этой мерзкой лужи лежали два бледных, полностью обескровленных тела.

Лицо и футболка Макса также были в крови, а глаза друга полыхали красным. Он убрал судорожно трясущиеся руки и сел рядом со мной.

— Я не мог остановиться, — прошептал он минуту спустя. — Когда ты… набросился… я уже не мог.

Я понял, что мой друг плачет. Черт, никогда не видел рыдающих друзей и даже не знаю, что делать в таких случаях. Отдавшись интуиции, я приобнял его за плечи и одобряюще встряхнул:

— Мы должны быть сильными, Макс. Не мы выбирали свой путь, но обязаны пройти его до конца.

— Угу, — всхлипнул он в ответ.

Позже, когда Игорь в сопровождении нескольких человек вернулся за нами и восторженно поздравил нас, я напомнил об истинной причине нашего прихода в клуб.

— Ох, да, конечно! Вы хотите избавиться от назойливых охотников! Я обещал помочь и помогу.

К моему великому удивлению, помощь упыря оказалась довольно обширной. Во-первых, он дал каждому из нас ключи от новых квартир и сказал, что возвращаться в наше старое жилье мы более не должны. Во-вторых, он снабдил нас дельными советами о том, как избежать встречи с охотниками Ордена Света и другими врагами.

— Рано или поздно охотники поймут, что упустили вас, — говорил упырь. — А пока меньше появляйтесь на людях. Единственное безопасное место для вас — это мой клуб.

Какими-то коридорами, темными и светлыми, он повел нас к выходу. Естественно, не к тому выходу, которым мы давеча воспользовались как входом, а к какому-то тайному, секретному. В одном из коридоров нам встретилась парочка детей лет восьми, совокупляющихся прямо на полу. Игорь спокойно обошел их и заявил:

— Вот пример того, что не следует делать! Я имею ввиду, конечно же, не секс — трахайтесь где черт на душу положит. Я говорю об инициации детей. Поверьте, братья, нет большей головной боли, чем ребенок-вампир!

Когда мы вышли из клуба, на улице уже светало. Игорь открыл какую-то дверь, поднялся по ступеням наверх, мы следовали за ним. Я подумал, что мы вышли из подвала какого-то жилого дома примерно в полукилометре от клуба.

Как оказалось, нас ждали. Рядом с черным BMW стоял широкоплечий мужчина в деловом костюме, кивнувший Игорю.

— Вас отвезут, — сказал упырь, пожимая руки. — Первое время следуйте моим инструкциям — это в вашей же безопасности.

— Как долго нам опасаться светлых?

— О, это следует делать всегда! — бодро рассмеялся Игорь. — Но для начала надо избавиться от охотников, а на это уйдет две-три недели.

— Так долго! — выдохнул Макс.

— Зато впереди сотни лет беспечности! — воскликнул Игорь. — Не переживайте, вы в любое время можете бывать в «Носферату» — достаточно сообщить об этом охране.

Сказав еще несколько слов в напутствие, он посадил нас в машину и помахал рукой.

Черный BMW повез нас в новую жизнь.

Я с опозданием вспомнил, что так и не спросил имя убитой мною девочки…

 

ГЛАВА VIII

Итак, прошло два месяца, как я стал работать на Оурос. Именно работать, потому что другими словами происходящее вряд ли опишешь. Ночной клуб «Носферату» был нашей опорной базой, и командовал базой один из главных вампиров города Игорь Ливанов. В его непосредственном подчинении находятся около ста двадцати упырей как в городе, так и в его окрестностях, и группа носит название клуба.

Вообще, моя жизнь радикальным образом изменилась после того памятного вечера (даже ночи), когда я совершил первое убийство. Не знаю, выдержал бы я или нет, если б не верный друг Макс, да… Наташа.

Игорь предоставил нам отдельные квартиры в центре города, в охраняемом фешенебельном здании местной богемы. Я обнаружил в своих соседях совершенно разных людей: телеведущих, писателей, эстрадных музыкантов, но едва ли они подозревали о существовании потустороннего. Для меня они были лишь обычными соседями, с которыми и не всегда-то поздороваешься… некоторых из них — тех, что славились наибольшей популярностью — мое поведение злило. Зато я обожал смотреть, как эти жирные лоснящиеся морды покрываются испариной от злобы.

Но история не об этих жуликах…

Так вот, Игорь поселил нас в шикарном восемнадцатиэтажном здании с одним-единственным подъездом. В подвале был гараж, все здание охранялось крепкими парнями частного охранного агентства. В общем, когда я и Макс увидели, где нам предстоит жить, то вздохнули с облегчением: охотники вряд ли до нас доберутся. Наши квартиры были на одной лестничной площадке — на восьмом этаже — дверями напротив. Едва я оказался в новой квартире, как невольно присвистнул: жилище было прекрасным. Одна необъятная комната, служащая сразу и гостиной, и спальней, по размерам превышала мою старую квартиру. Помимо этой комнаты была еще кухня с прорубленным в комнату большим окном. Оформление квартиры выдержано в стиле ультра-модерн, что очень меня порадовало: везде хром и сталь, однородные успокаивающие тона (преимущественно серые и темно-синие), мягкость ковров, мягкость стен, мягкость мебели. О, я был очень благодарен Игорю и при первой же нашей встрече сказал ему это.

В новом жилище я освоился быстро. Благо, для этого было все что угодно: широкоформатный плазменный телевизор, в народе известный как домашний кинотеатр; объемный квадрозвук, прекрасно воспринимаемый в любом месте квартиры; персональный компьютер последней модели с выделенной Интернет-линией… Порывшись в кладовке, я нашел даже несколько игровых приставок и коробку с дисками, но доставать это добро не стал, потому что с детства недолюбливал играть в компьютерные игры. В общем, мое жилище было воплощением моей же мечты.

Максу досталась похожая квартирка, и мы часто захаживали друг к другу в гости и проводили часы за просмотром новейших блокбастеров или просто болтали. Прошлую жизнь мы старались не вспоминать, как и убийство девчонок, попивали кровавые коктейли и ждали, когда наконец-то нам позволят свободно передвигаться по городу.

Несколько раз мы были в клубе, но там не произошло ничего интересного.

Интересное началось, когда наступила десятая ночь моего пребывания в новой квартире. Солнце уже погасло за крышами центральных небоскребов, нахлынула вечерняя прохлада, «подогреваемая» северо-западным холодным ветром. Я спал и видел какой-то сон, но внезапно пробудился.

Даже не будучи вампиром, я мог бы сказать, что пробуждение вызвал сигнал опасности, посланный моим мозгом самому себе. Не открывая глаз, я продолжал ровно дышать, но сам превратился в слух. В квартире повисла тишина, если не считать рева автомобилей сквозь приоткрытое окно, и я начал уже сомневаться в существовании опасности, как почувствовал легчайшее колыхание воздуха на своем лице.

Дальнейшее произошло всего за одну секунду. Я открыл глаза, вскочил с кровати и накинулся на человеческую фигуру, стоящую в нескольких метрах от того места, где я спал. Схватив одной рукой горло фигуры, я пригвоздил ее к стене и занес руку для удара… Однако почуял запах духов, да и зрение вернулось в нормальное состояние, позволяя смотреть в темноте.

— Наташа?! — Я был изумлен и тут же отпустил подружку Игоря. — Прости.

Она схватилась за горло и долго восстанавливала дыхание.

— Что ты здесь делаешь? — задал я вполне нормальный вопрос.

— Если б знала, что ты такой… нервный, позвонила бы, — ответила она, когда дыхание восстановилось.

— Но как ты вошла? — Я глянул на дверь. Дверь была заперта, о чем свидетельствовал зеленый огонек на замке.

— Через окно, блин! — огрызнулась девушка. — Взяла у охраны ключ и вошла.

Я совершенно не понимал, что она хочет от меня. Наверное, не до конца проснулся. Предложив Наташе кофе-чай-что-нибудь-другое, я пошел в ванную комнату сполоснуться.

— А чем, собственно, обязан? — крикнул я в проход.

Она минуту молчала, а когда я вышел из ванной, обтираясь полотенцем, то сказала:

— Игорь не должен знать, что я была у тебя!

Я хмыкнул.

— Отчего такая конспирация?

— Он очень ревнив и… В общем, он ревнив. Если узнает, то непоздоровится нам обоим.

— Рад, что ты ставишь меня под удар, — опять хмыкнул я. — Но ты ведь зачем-то пришла?

— Дело в том, — неуверенно начала Наташа, приблизившись ко мне вплотную. — Дело в том, что я…

Она не стала договаривать, и вместо этого страстно поцеловала меня. Я, впрочем, не сильно уж сопротивлялся, и когда она почувствовала, что я не против некоторого развития событий, то увлекла меня на диван.

О! И еще тридцать три раза: о! Я помнил свое возбуждение при нашей первой встрече, когда и стал вампиром, но произошедшее ныне затмило весь мой предыдущий сексуальный опыт. Игорь был прав, когда назвал свою подружку профессионалкой в сексе — я на собственной шкуре убедился в этом.

Таким образом, первую половину ночи мы провели в страсти. Как только не выкручивалась Наташа, чтобы доставить мне удовольствие, и я, в свою очередь, не отставал. Когда же дело было в очередной раз сделано, и я решил, что пора бы передохнуть, она выпорхнула из моих объятий и заперлась в ванной.

Сквозь журчание воды я слышал голос девушки:

— Тебе и твоему другу осталась неделя. Через неделю Игорь призовет вас на работу.

— Работу? — переспросил я, но она вряд ли могла услышать мой голос. Хотя продолжила:

— Сначала он поручит вам что-нибудь простецкое, ерундовое. Например, убить парочку оборотней или разобраться с местными бандюгами.

Ничего себе ерундовое, подумал я. Может быть, конечно, оборотня завалить совсем легко, но я думал иначе. А что говорить про бандитов… Кстати, я ведь так и не видел ни одного оборотня, хотя многое уже успел о них услышать. Например, об их кровожадности…

— Если вы успешно справитесь с заданием, он даст вам другое, — продолжала Наташа. — И так до тех пор, пока вы не подниметесь в его глазах. При особом везении вас заметят те, кто стоит над Игорем, и тогда карьера вам обеспечена. Но всегда помните, что сила вампира — вещь непостоянная. Дабы развиваться, вам надо убивать: людей, оборотней, других вампиров… Убивать. Принадлежащая жертвам энергия передастся вам, повышая ваш собственный потенциал. Без этого никакая карьера вам не светит.

Вода перестала течь, и вскоре Наташа, в чем мать родила, вышла из ванной. Она не потрудилась накинуть на себя даже халатик, и я мысленно поблагодарил ее за это. Наташа прошла в кухню и сделала нам кофе, после вернулась и присела рядом со мной.

— Помнишь двух девчонок в курилке? — ни с того ни с сего спросила она.

Я кивнул, понимая, о чем говорит Наташа.

— Происходящее там записывалось на камеру. Я видела, как вы разделались с ними, но хочу предупредить: больше так не делайте!

— Что ты имеешь ввиду?

— Вы слишком долго решали, стоит ли убивать их. А после того, как все же убили, вы были похожи на двух нашкодивших детишек, плачущих в ожидании предстоящего наказания. Игорь не будет долго думать. Он всегда относится с подозрением к вампирам, колеблющимся перед атакой.

— Не хочешь ли ты сказать, что он боится проникновения светлых?

Наташа немного удивилась, поставила горячую чашку на столик.

— Он боится многого, и проникновения в том числе. Вампиры сами по себе — народ чрезвычайно себялюбивый, эгоистичный. Они вначале думают о собственной выгоде, собственной безопасности, а уж потом обо всем прочем. Если Игорь хоть на мгновение усомнится в вас, то тут же прикончит.

— Но мы не собираемся вставать ему поперек дороги!

— Поэтому я и предупреждаю тебя. Могу представить, что превращение в вурдалака — не самая приятная участь, но все ж вам пора стать настоящими вампирами. Со всеми вытекающими. За десять дней вы ни разу не изъявили желание утолить жажду, хотя она, без сомнения, мучает. Вы стараетесь жить прежними стереотипами, хотя они совершенно не подходят теперь.

— По-моему, нежелание убивать — не такое уж и плохое нежелание, — попытался я хоть как-то оправдаться. Наташа была права: жажда нас действительно мучила, но пока мы держались. Кстати, за все время пребывания девушки в моей квартире у меня ни разу не возникло желания укусить ее, хотя даже перед охранниками на входе я едва ли держал себя в руках.

— Я с тобой согласна, но это против вашей природы.

Наташа взяла телефонную трубку и протянула мне.

— Звони.

— Куда?

— Игорю.

— Зачем? — я в самом деле не понимал, зачем мне звонить Игорю.

— Сделай заказ.

— Заказ? Какой заказ? Мне…

И тут я понял, что хотела девушка.

— Ты… — Я с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. — Ты уверена?

— На все сто. Если сегодня вы не попросите настоящей пищи, Игорь может разочароваться в вас. Сие не есть хорошо.

Отчего-то мои руки затряслись. Стараясь этого не показывать, я быстро набрал номер Игоря.

— Слушаю вас! — бодро ответили «на том конце провода».

— Игорь, это Сергей.

— О, Серега! — Или мне показалось, или он и в самом деле был рад меня слышать. — Что-то случилось?

— Да нет, я просто… Мы с Максом подумали и решили… — Я посмотрел в глаза Наташи и увидел в них полную уверенность. — Короче, нам нужна пища.

— Без проблем! Только зачем же ты мне звонишь? Вызови охранника…

— Нет, Игорь, ты не понял, — перебил его я, хотя знал, что тот все прекрасно понял. — Нам нужна настоящая пища.

Несколько секунд упырь не отвечал, а потом весело рассмеялся:

— Ха-ха! А я все думал, когда же вы проголодаетесь, ребятки! В таком случае сидите дома. Через час вам доставят… пищу.

Он повесил трубку.

Наташа вопросительно смотрела на меня. Я коротко ответил:

— Через час.

— Тогда мне лучше собираться. — Она нашла свою одежду: черные брюки и кофточку. — И помни: никому ни слова о том, что я была у тебя.

Я кивнул, спросив:

— А зачем ты, собственно, приходила ко мне?

— А ты не понял? — улыбнулась девушка в ответ. — На то есть три причины: во-первых, предупредить тебя, во-вторых, я суккуб, а в-третьих, ты мне нравишься. Чао!

Сказав последнее слово, она растворилась за входной дверью.

Не знаю, правильно ли я делал, что не говорил Игорю о Наташе. Она приходила ко мне каждый день, и мы проводили несколько часов в бурном сексе. А вечером, по ее настоянию, я отправлялся в «Носферату», где принимал участие в кровавых оргиях. По-моему, не только тело мое, но и психика претерпели существенные изменения: я стал меньше думать о своих жертвах, стал более жестоким и грубым, почти потерял границу между «что такое хорошо» и «что такое плохо». Зато и я, и Макс чрезвычайно поднялись в глазах своего босса. Игорь стал поручать нам мелкие задания, не связанные пока что с убийствами оборотней или криминальных авторитетов — встречи с разными людьми и не-людьми от имени субклана «Носферату», разведка некоторых объектов, перевозка наркотиков и похищенных людей… В общем, мы стали членами обычной преступной группировки, поглощенной дележом города. Лишь члены нашей группировки были необычными.

Через два месяца после нашего официального вступления в клан Игорь собрал небольшое совещание, на котором присутствовало всего пять человек, включая его самого. Конечно, понятие «человек» здесь имеет несколько отличный от привычного смысл.

— Значит так, бойцы! — начал он, прихлебывая свою любимую «кровавую мери». Я сам успел полюбить этот напиток, но все забывал спросить, как же он называется. — Для вас не секрет, что в городе объявились ребята из клана Негельнос. Сам по себе этот факт мало что значит, но они пытаются навести здесь свои порядки! Вы представляете? Они уже подвели нас под удар со стороны сил Актарсиса своими похищениями и кровавыми убийствами.

— Так давайте дадим им хорошего пинка! — предложил вампир по кличке Топор. — Вычислим место их дислокации, возьмем в кольцо и перережем всех до единого!

— Ты в своем репертуаре, Леха, — кивнул Игорь, — предлагаешь радикальные меры. Но я с тобой согласен: их надо перебить. Всех до единого. Проблема, правда, в том, что сами негельносы оч-чень хорошо спрятались, а в качестве их рук, ног, глаз и ушей выступают люди.

— Смертные? — спросил Шокер, другой вампир.

— Они самые, — согласился Игорь. — Скорее всего, негельносы осели где-то в пригороде, поэтому Старейшина не может их почувствовать, а их шестерок обнаружить нельзя, не инициировав кого-то из них. В общем, ситуация сложная и… опасная. По мне, я б истребил весь город, но Старейшина опасается привлекать к местным вампирам слишком много внимания. Сейчас в городе очень мало демонов, и совсем нет высших. Если астеры прознают об этом — нам крышка.

— Но их присутствие в городе не отмечено, — сообщил Макс. Он, пожалуй, освоился в шкуре упыря даже лучше и быстрее меня.

— Обычно так и бывает: с оттоком темных сил уходят и светлые. Но на всякий пожарный следует готовиться к худшему. Если в городе объявятся сильные ангелы, вампирам непоздоровится.

Мы вынуждены были согласиться со словами босса. Хоть мы и считали себя чуть ли не высшей расой, в иерархии демонов занимали почти что низшие места. И астеры не считали нас серьезными противниками.

— Позиция Негельноса ясна: они хотят навести на нас удар сил Света, чтобы одним выстрелом убить двух зайцев. Во-первых, они избавятся от серьезного конкурента и наконец-то смогут установить в Центральной России свои порядки. Во-вторых, под шумок могут натворить много пакостей. Однако мы не можем позволить себе пострадать.

Мы дружно кивнули, выражая свою стопроцентную солидарность с Игорем. Налив себе еще вина с кровью, тот продолжил:

— Разведка донесла, где сраные гопники проявятся в следующий раз. Теперь, собственно, переходим к вашему новому заданию.

Топор и Шокер блеснули клыками. Они были старыми бойцами Оуроса и обожали драки. Мы с Максом выполняли роль учеников.

— Вы нападете на них, перебьете большинство, остальных инициируете. Дальше уже начнется другая работа. И, прошу вас, поменьше шума!

— И где же они проявятся? — заинтересовался Макс.

— В больнице имени Михаила Сергеевича Ломоносова.

— В клинике для душевнобольных? — удивился Макс.

— В психушке, — упростил Игорь.

Я слыхивал о той клинике. Всегда было интересно, почему психбольницу назвали в честь великого химика? Наверное, не обошлось без непосредственного участия самих психов…

Мы, накинув поверх спецкостюмов больничные халаты, топтались в саду психушки. Интуитивно пытались отыскать луну, но плотные облака надежно спрятали светило от наших глаз. В саду было тихо, неуютно и темно. Фонари освещали лишь дворик возле главного корпуса, да и то весьма плохо. Если бы не отличное зрение и приобретенный иммунитет к холоду, я чувствовал бы себя весьма скверно.

— Интересно, что им понадобилось в дурдоме? — сурово спросил Топор по имени Леха. — Неужто решили психов на волю выпустить?

— Велика важность, — ответил Шокер. Его имени я не помнил. — Что им эти психи?

— А может, они решили обчистить банк крови? — предположил я. — Все-таки психушка связана с ГКБ — Городской клинической больницей.

— Может и так, — пожал плечами Топор. — Я лишь надеюсь, что мы не просто так тут топчемся.

По соседней дорожке быстро шагал санитар. Махнув нам рукой, он крикнул:

— Что на холоде-то стоите? Али караулите кого?

— Караулим-караулим, — заверил его Шокер. — Огоньку не найдется?

Санитар, очевидно, принявший нас за своих коллег, повернулся и пошел в нашу сторону.

— Хоть шубы надели, а то мерзнете в халатах. — Он достал из кармана своей фуфайки зажигалку и стал протягивать Шокеру. — А из какого вы отделения? Я что-то не припоминаю…

К сожалению, договорить он не смог, потому что Топор, незаметно вставший за спиной, закрыл рот рукой и через мгновение бросил остывающее тело с переломанной шеей в кусты.

— Спишем на налетчиков, — сплюнул он.

Мы простояли еще около часа и уже начали сомневаться в верной наводке, но тут в ворота больницы въехал «Газик» с будкой. Когда он остановился у одного из подъездов главного корпуса, из будки выскочили несколько человек в масках.

— Это они, — шепнул Шокер. — Вперед!

— По-моему, это спецназ, — заметил Макс.

— Тихо! — Топор прорычал так, что мой друг сразу же заткнулся.

Наша четверка перешла на легкий бег. Кто-то может подумать, что мы тихо, на цыпочках крались, прячась за хилые кустики местной растительности, и это называется легким бегом. На самом деле мы с невероятной скоростью неслись над землей, едва касаясь ее. Полторы сотни метров мы пробежали секунды за три, побив все мировые рекорды. Я и Макс стали оббегать грузовик с разных сторон, тогда как Топор с Шокером его просто перепрыгнули. Оставшийся у входа в корпус дозор — двух «спецназовцев» — вырубил Макс сильными ударами в лицо. В это время я выдернул водителя из кабины и свернул ему шею.

Далее, мы проникли в корпус и побежали по коридорам, руководствуясь обонянием. Мы отчетливо различали запах пота, оружейной смазки и снаряжения. Коридор, еще коридор, дверь, небольшая комнатка, вновь коридор. Лестница. Коридор. Дверь. Лестница. Я удивился, как это люди смогли так много пробежать, ведь скорость нашего бега была на порядок выше. Мы должны были уже нагнать их!

Едва я так подумал, как мы их и в самом деле нагнали. В тесном длинном коридоре, соединяющем, вероятнее всего, психиатрическую клинику с ГКБ, рассредоточились пять человек в масках и защитных костюмах. Они отреагировали на наше появление шквальным огнем из автоматов. Естественно, мы не стали ждать, пока пули изрешетят нас, и поспешили спрятаться за угол.

— О, черт! — заревел Топор, схватившись за плечо. — Эти сволочи стреляют серебром!

Мы все видели, как рука вампира на месте раны испускает синеватый дым, похожий на сигаретный.

— Знали, с кем могут столкнуться, — прошипел Шокер. — Ну-ка, ребята, зажмите уши!

Не дав нам опомниться, вампир сбросил свой белый халат и достал гранату, а затем метнул ее во врагов. До того, как прогремел взрыв, мы все успели освободиться от халатов.

— Готовы? — яростно оскалился Шокер. — Тогда вперед!

Честно говоря, я и Макс ответили отрицательно, но кто станет нас слушать? Когда мы оговаривали детали предстоящей операции, то касались и боевого порядка. По всему выходило, что мы должны выскочить первыми и первыми же подставиться под пули.

Была ни была…

Мы ринулись в бой. Я вообще-то полагал, что от страха потеряю сознание, но мое тело решило действовать иначе. Откуда-то взялась удивительная реакция и скорость, превосходное зрение в видимом и, кажется, немного в инфракрасном спектре. Эмоции резко сократились, и вместо того чтобы потерять сознание, я был полон азарта и упивался битвой. Я не мог знать, что битва может приносить такое наслаждение…

Мы с Максом бросились в коридор, выставив перед собой короткоствольные «Клины». Затрещали израильские пистолеты-пулеметы, им ответили отечественные АКСы. Я целился в ближайшего противника, но с запозданием понял, что тот тяжело ранен и не ведет огня, а держится за свой бок. Должно быть, граната взорвалась неподалеку… Где-то в уголке моего раздраженного мозга возник вопрос: как можно было выжить в таком узком коридоре при взрыве ручной гранаты? Но я не стал искать ответ и полностью отдался бою. Успешно увернувшись от двух очередей, я со всей силы оттолкнулся от пола и выстрелил свое тело вперед. В полете мое оружие защелкало — кончились патроны. Перегруппировавшись, я сшиб с ног одного из врагов и повалил его. Хотелось зубами вцепиться в его тело, но я не видел ни одного открытого участка, и яростно зашипел. Кто-то секунду спустя дал мне увесистого пинка, прикладом вмазал по лицу, а потом тем же прикладом — по затылку.

Вот и все. Бой для меня завершился упавшей на глаза чернотой беспамятства.

Только потом, некоторое время спустя, я узнал, что случилось с остальными членами нашей ударной группы. Макс получил несколько серебряных пуль в обе ноги и потерял сознание. Топор, вооруженный двумя чрезвычайно удобными томагавками, за которые и получил свое прозвище, успел метнуть один из них в голову врага, но кто-то выстрелил в него сетью. Шокер тоже словил несколько пуль — в живот и ноги.

Мы понадеялись на свои вампирские качества быстрой регенерации, отменной реакции и крайней агрессивности, и не смогли справиться с пятью людьми.

Впрочем, эти люди вооружились серебряными пулями, но разве это отговорка?…

 

ГЛАВА IX

Интересно, видят ли вампиры сны? Наверняка видят, ведь они не сильно отличаются от людей. Из всех видов нечисти вампиры гораздо ближе и, если можно так выразиться, «роднее» людям, чем все прочие. Дело даже не в физическом строении тел и не в принципах мышления. Дело в том, что люди по большому счету сами вампиры. Действительно, каждый человек в своей жизни так или иначе «пьет кровь» окружающих: дома, в школе, на работе. Забирает их энергию, взамен не давая ничего кроме опустошения.

Но я не хочу сейчас говорить об этом.

Вампиры видят сны. Могут их видеть и поэтому видят. Во всяком случае, я был уверен, что вижу сон, хотя и не был уверен, что сплю. Этакий сон без сна…

Вокруг бушевала гроза, самая неистовая гроза из всех, которые мне доводилось видеть. По выжженному полю, простирающемуся во все стороны на десятки километров, носились угольно-черные пылевые вихри, словно высасывая из почвы языки пламени. Мне было непонятно, как огонь может подниматься до таких высот, почти касаясь мрачных темно-фиолетовых туч, ведь сверху беспрестанно лились потоки воды. Дождевая вода боролась с огнем, и кое-где испещренная трещинами поверхность поля уже превратилась в непроходимые болота. Над болотами поднимался зеленоватый дым, поднимался ровно, точно вокруг не свирепствовал ветер и многочисленные торнадо. Одинокие обугленные деревья, жалкие и уродливые, нагнувшиеся почти до земли, стонали под напором ветра; стволы некоторых из них ломались у самого корня, и деревья улетали прочь, подхваченные силой урагана. Я не заметил приближения одного из таких летящих деревьев и получил чудовищный удар во все тело. Пролетев несколько метров над воняющей гарью грязью, я врезался в одинокий валун и едва не потерял сознание. Можно ли потерять сознание во сне, я не знал, но после удара догадался, что вижу не простой сон, а самый реалистичный сон из всех, которые мне доводилось когда-либо видеть.

Всполохи молний на мгновения подсвечивали летящие совсем низко грузные тучи, рваные и лохматые, кажущиеся невероятно тяжелыми. Молнии били в поле, в не успевшие переломиться деревья, даже в валун, рядом с которым я стоял. То тут, то там вспыхивали недра туч, в которых также свирепствовали электрические разряды. В моих ушах стоял грохот этих молний, и гром не переставал дико рычать ни на секунду.

Я как мог прикрывал лицо руками, пытаясь защититься от дождевых струй и пыли, плетьми бьющих по коже. У меня ничего не получалось, и открытые участки тела — лицо и часть шеи — безбожно саднились, точь-в-точь как от солнечных лучей. Удивление от столь реалистичного и болезненного сна сменилось клокочущей яростью от бессилия перед бушующей стихией. Желание осмыслить произошедшее уступило место желанию если и не унять не на шутку разыгравшуюся грозу, что я был не в силах сделать, то по крайней мере укрыться от неё. Я огляделся в поисках убежища, намереваясь на худой конец попытаться спрятаться за валуном, но вокруг была лишь изрыгающая пламенные протуберанцы пустыня, превращенная дождем в непроходимое болото, а камня и след простыл. Где-то вдалеке виднелись острые пики горной гряды, но добраться до них живым по многочисленным болотам среди беснующихся торнадо, постоянно бьющих в землю молний, огненных языков и летящих со скоростью гоночного автомобиля деревьев не представлялось возможным. Растущие вразброс искореженные карликовые деревца, которые ветер и огонь пока что щадили, не могли дать защиты от дьявольской бури.

Я сделал шаг назад, сдаваясь перед стихией, оступился и неловко упал в большую лужу. На миг мне показалось, что я провалился в глубокое ледяное озеро и вот-вот захлебнусь, набирая в легкие взвешенную смесь воды и ила. Едва сдержав крик, я выдернул грязное лицо из хлюпающей жижи и рывком вскочил на ноги. Мельком я отметил, что моя одежда даже во сне не изменилась: черные джинсы, черный плащ с бордовым оборотом, перчатки, водолазка с непонятным иероглифическим рисунком. Рабочая форма вампира. Спецкостюм для выживания в недружелюбном мире солнца. Только кепки на мне не было, что ничуть не удивило — при таком-то ветре!

Я до сих пор не был на все сто уверен, что сплю и вижу сон. Меня очень смущало то, что сон на редкость правдоподобен: холодные струи дождя промочили одежду насквозь, и она неприятными липкими ладонями теперь обхватила всё тело; ветер бил по лицу картечью пыли, заставляя кожу ныть от боли; раскаты грома сотрясали раскисшую почву и оглушали слух. Такой сильный дождь и такой пыльный ветер вкупе с пламенем могут сосуществовать только во сне.

Я почувствовал что-то, и, повинуясь импульсу, повернул голову влево. В нескольких десятках шагов от меня стоял человек в черном плаще и с бейсболкой на голове. Человек стоял спиной ко мне, лица его не было видно. Казалось, что он просто стоит и любуется бурей, потому что ему не приходилось закрываться от ветра и дождя: полы плаща не колыхались, словно вокруг был полный штиль, бейсболка оставалась надежно сидеть на голове, точно приклеенная или прибитая, а низвергающиеся с неба потоки воды огибали его, не роняя на одежду ни единой капли. Руки человека были спрятаны в карманы черных джинсов, и я даже подумал, что вижу самого себя со стороны. Но я мог ошибиться, и передо мной стоял всего лишь другой вампир, ведь одеяния нашей братии так схожи.

— Ты догадался, кто я? — спросил незнакомый человек. Не смотря на расстояние и свист ветра в ушах, я услышал слова человека отчетливо, словно мы с ним находились в тихой маленькой комнатке, а не посреди сошедшей с ума стихии.

— Вообще-то, нет, — честно признался я. Только теперь я заметил, как стучат мои зубы от пронизывающего насквозь холода. Холода несмотря на полыхающее вокруг пламя.

— Тебе стоило догадаться, — укорил незнакомец, продолжая стоять ко мне спиной. — Как-никак я твой отец.

Не смотря на всю непонятность ситуации я позволил себе хмыкнуть.

— Отец?

— Именно. Но не тот, о котором ты подумал. — Мне показалось, или незнакомец ответно хмыкнул?

— А, ну тогда мне становится понятно, — нарочито небрежно сказал я, пытаясь унять подступающую волну страха. — Ты, наверное, Дьявол?

Человек искренне рассмеялся, отчего его плечи часто содрогались. Успокоившись, он ответил:

— К счастью для тебя, я не Дьявол. Но ты почти угадал.

Теперь-то я, кажется, догадался, кто стоит передо мной. И испугался самым что ни есть натуральным образом.

— Тебе страшно? — Голос человека был точь-в-точь как у меня, но скрывалась в нем некая вкрадчивость — по другому не скажешь, — которая делала его одновременно и приятным, и отталкивающим.

— Мне холодно, — шепнул я ветру.

— Не думаю, что сейчас подходящее время для дерзости, Сергей. Ты знаешь, почему оказался в этом месте?

— Нет, — мотнул я головой. — А что это, собственно, за место?

— Называй его Порталом в Преисподнюю, вампир.

— В Преисподнюю? — Человек не стал ничего отвечать, и я, пытаясь унять барабанящие друг о друга зубы, переспросил: — В Яугон, что ли? Значит, мне уже пора… вниз?

— Пока еще нет, — обрадовал меня человек. Кстати, я подозревал в нем уже не Сатану, а того самого Первого Вампира, о котором мне говорила Светлана. Хотя какая разница, с кем я говорю: с хозяином Ада или с его творением. Все равно страшно до жути, ведь этот человек, это существо — мой хозяин. Мой отец, как сам он выразился.

В мыслях я сплюнул, но даже в мыслях это выглядело жалко.

— А как вас… — я поразмыслил секунду и исправился. — Как тебя звать?

Вампир несколько секунд не отвечал. Наверное, он решал, сразу оторвать мне голову за мои дерзкие потуги выглядеть смелым, или отложить на потом. Наконец, он пришел, видимо, ко второму решению, что мне определенно понравилось больше, нежели альтернатива.

— Люцифер окрестил меня Познавшим Кровь. Он создал меня из плоти своей, а потом вдохнул в меня свой дух. Он дал мне могучую силу и показал, какой сладкой может быть человеческая кровь. Люцифер отправил меня в Срединный мир, чтобы создавал я подобных мне, крадущихся в ночи, пьющих кровь, и таким образом приблизил бы победу Яугона над Актарсисом.

— Значит, в Библии Вампиров говорится про тебя? Может, ты и Дракулой был в свое время?

— Нет, Дракула лишь мое творение. Но я позвал тебя сюда не ради праздных разговоров. — Его голос стал тверже.

Небо всё так же полыхало электрическими разрядами, и гром сотрясал пропитанный водой и пылью воздух, доводя его до высокочастотного звона, но не смотря на это, голос Познавшего Кровь отчетливо слышался среди природного разгула и хаоса.

Я начал догадываться, о чем хотел поговорить Познавший Кровь. И мне стало дурно…

— До меня дошли слухи, что ты ведешь нечестную игру, Сергей, — грозно пророкотал мой собственный голос над Порталом.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — пискнул я, зажмурившись. Я ждал удара или чего-то вроде того, но кроме дождевой воды и пыли ничего не чувствовал.

Познавший Кровь спокойно продолжал стоять.

— С одной стороны, ты исполняешь волю Люцифера и мою волю, ты убиваешь и пьешь кровь. Ты научился контролировать свое тело и свой разум, свою плоть и свой дух. Ты приносишь Яугону души и вселяешь страх в неверных.

Я вспомнил про людей, которых успел убить на кровавых пирах Игоря, и только теперь в полной степени осознал, что натворил. Я попробовал поискать в глубинах души ноту раскаяния или хотя бы сожаления, но ничего подобного не нашел. Рассудок, впервые за последнее время работающий более или менее нормально, говорил, что содеянное — большое зло, которое неминуемо приведет к страшным последствиям, но раскаяния все равно не было. Что хотел стоящий в отдалении Вампир, я пока не понимал, но ждать чего-то хорошего в данной ситуации было бы непростительной глупостью.

— Но с другой стороны, Сергей, ты затеваешь двойную игру. Ты и твой приятель Максим.

— Но я…

— Молчать! — рявкнул Познавший Кровь так, что даже гром на время стих. — Не пытайся оправдываться передо мной и уж тем более врать мне! Ты всего лишь ничтожество по сравнению со мной, жалкая пародия на демона, недостойная жить даже в Срединном мире подле смертных, не говоря уже об Яугоне. Отчего-то ты решил, что способен пойти против сил Зла и против меня, Познавшего Кровь, того, кто создал тебя! Ты решил, что способен противостоять мне и моим созданиям и даже победить нас, но не понимаешь, что во мне сила двух миллионов вампиров и самого Люцифера, а в тебе лишь твоя собственная. Ты жалок и сейчас упадешь в беспамятстве от страха, ибо ты всего лишь жалкий червь, не живой и не мертвый, приговоренный вечно скитаться по Срединному миру. Ты глуп, ибо ты…

— Я, кажется, догнал, о чем ты толкуешь, — бессовестно перебил я Познавшего Кровь. Оскорбления в мой адрес почти избавили меня от страха, и теперь мне было все равно, что сделает со мной Вампир. Пусть хоть разрывает на части прямо здесь и сейчас, но я не позволю ему оскорблять меня.

— Заткнись и не перебивай! — на инфразвуке прогрохотал Познавший Кровь. — Ты глуп, ибо ты…

— К чему это представление? И уж совсем необязательно на меня орать! Сказал бы сразу, что тебе…

Вампир в одно мгновение оказался возле меня и теперь повернулся ко мне лицом. Вернее, тем, что заменяло его лицо. На меня смотрели огромные красные уголья глаз, испускающие призрачный зеленый туман. Страшный гноящийся рот, занимающий добрую половину этой зверской морды, был широко распахнут, и я видел два ряда почерневших от времени, но очень острых зубов, как будто у Познавшего Кровь были одни клыки.

— Заткни пасть!! — проорал он мне уже на ультразвуке. Я невольно сделал шаг назад, но не из чувства страха, а от отвращения: из глотки Вампира разило такими помоями, что захотелось опорожнить пищеварительную систему всеми доступными способами. — Молчать, когда я говорю!! Ты, отребье! Ты глуп, ибо ты…

— …Не нравится план Игоря и мое в нем участие, — закончил я совершенно спокойно, если не считать некоторых признаков удушья от исторгающейся от Вампира вони. — И хватит меня обзывать!

Познавший завыл таким голосом, что у меня похолодела кровь. У вампиров кровь имеет температуру около тридцати градусов по Цельсию, но в этот момент она почти превратилась в лед. Познавший Кровь взмыл к самым тучам и уже оттуда изрыгал многочисленные проклятия в мой адрес под аккомпанемент грома.

— Это ведь на самом деле никакой не Портал, а всего лишь сон, — надменно крикнул я ввысь. — Мой сон. И ты, каким бы крутым и могущественным ты ни был, не сможешь причинить мне вреда.

Познавший Кровь опять очутился в пугающей близости от меня, как будто и не поднимался на невероятную высоту. На его искореженном от бешенства лице (морде) проявилось что-то вроде безумной ухмылки.

— Ты уверен? — резко спросил он, не задействовав при этом мертвенно-синие губы. — Уверен ли ты, что я не смогу причинить тебе боль в твоем сне?

С этими словами он быстрым движением выкинул вперед руки, и я пролетел добрую сотню метров над болотами. Мне кажется, он сломал мне несколько ребер, потому что боль в груди чувствовалась очень сильная. Когда я приземлился в холодную жижу, Познавший Кровь уже стоял позади. Он рывком бросил меня вверх, к самым тучам, и пока я мешком с костями не рухнул обратно, то мог любоваться близостью ужасных молний.

— Я могу достать тебя и во сне, и в Срединном мире! — рычал Познавший Кровь. Когда я свалился с неба после очередного стремительного взлета, он стал пинать меня ногами, особо не церемонясь в выборе цели. — И я достану тебя, будь уверен! Ты разозлил меня, и поплатишься за это!

Я хрипел и стонал. Я был уверен, что ни одной целой кости у меня больше не осталось. Не надо было его так злить, все таки…

Познавший Кровь наконец перестал меня пинать и поднял за голову так, что мое превратившееся в кашу лицо было напротив его ужасной грязно-бледной морды.

— Когда ты встретишься со мной наяву, ты пожалеешь, что родился на этот поганый свет! — заверил он меня таким тоном, что я невольно поверил.

Вампир перестал меня истязать и бросил в лужу грязи. Я сначала не мог даже дышать и просто выл от боли. Слезы сами текли по окровавленному лицу, и наверняка слезы были красными. Минуту спустя я догадался, что могу видеть лишь одним глазом, а второго, кажется, больше нет. Язык саднило от проткнувших его осколков зубов, нос был безнадежно свернут в сторону. Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, ни даже пальцами, ведь все мое тело теперь было похоже на фруктовое желе.

Вот тебе и сон…

Откуда-то вещал жуткий голос Познавшего, потерявший всякое сходство с моим собственным:

— Бог отрекся от тебя, можешь быть в этом уверен. После смерти, которая рано или поздно настигнет твое гнилое тело, тебя не ожидает ровным счетом ничего, и лишь я стану немножко сильнее. Душа твоя перекочует в котел Люцифера… Хотя, она и так уже там. — Познавший Кровь, кажется, рассмеялся. — Я не мог изменить твою душу, но я смог изменить твой разум, твоё мировоззрение, дав тебе силу. Ты показал себя очень неплохим солдатом, ты не испугался тех метаморфоз, которые произошли с тобой, но при этом загубил свою душу. С каждым новым убийством ты всё больше становился моим слугой, и теперь ты мой абсолютный раб. Откажись ты от человеческой крови, и, возможно, Небеса простили бы тебе мой грех и сняли клеймо позора с твоей никчемной душонки…

Познавший Кровь немного помолчал, наслаждаясь эффектом от сказанного. А эффект был: я задрожал мелкой дрожью от мысли, что мог спасти душу даже после того проклятого укуса Игоря. Пусть невозможно выпить кровь инициировавшего тебя вампира и вновь стать обычным человеком, зато можно умереть спокойно и знать, что ты не проклят Богом, но поступил почти что героически… Ох.

— Ну и сволочи вы все! — выдавил я из себя слова, скорее напоминающие булькающий хрип. Видимо, мои легкие были полны крови.

— Что есть, то есть, — спокойно согласился Познавший. — Свет борется с Тьмой, Тьма борется со Светом, а те несчастные, что оказываются под перекрестным огнем, проклинают и тех, и других. А теперь, раз уж дело зашло о перекрестном огне, давай все же выясним одну деталь, ради чего ты здесь и оказался.

Я громко и с трудом сглотнул.

— Как я три раза хотел сказать, ты глуп, ибо ты слеп. Мне наплевать, какие козни готовят друг другу Игорь Ливанов и слуги Старейшины Негельноса. Главное, чтобы друг друга не перебили, идиоты тщеславные. Мне важно знать, какой союз ты заключил с силами Света.

Вампир замолчал, и я догадался, что он ждет ответа.

— Я не заключал союза с ними, — хрипло и испуганно ответил я. — Никогда.

— Врешь! — воскликнул Познавший Кровь.

— Раз ты такой осведомленный, то наверняка знаешь, как я расстался с охотницей, — попытался я возразить. — А она, к твоему сведению, единственная из светлых, с кем мне доводилось встречаться! К тому же я попросил укрытия от Ордена у Игоря, и он дал нам его!

— Так то он так, но на несколько минут после твоего бегства от охотницы вы закрылись непроницаемым полем! — Или Познавший Кровь опять разозлился, или это было его постоянным состоянием. — О чем вы тогда говорили?

— По-моему, мы тогда лупили друг друга всем что под руку попадалось, не до разговоров было, — попытался я пошутить, и сразу понял, что зря. Невероятная боль стиснула мое и без того изуродованное тело, так что я заскрипел зубами, лишь бы не закричать.

Когда боль прошла, я открыл единственный глаз и боковым зрением заметил недалеко от себя Познавшего. Он сидел на корточках и о чем-то думал. Также я понял, что вокруг больше нет грозы, ветер утих, а под ногами не раскисшая почва пустыни, а чудесный ковер из благоухающих трав и цветов, над головой не сверкают молнии в чревах тяжелых туч, а чинно плывут белые как снег облака. В сладком воздухе носились взад-вперед пчелы в поисках самых красивых цветов с самой лучшей пыльцой, в небе кружились птицы, напоминающие ласточек, где-то пели цикады. Местами из зеленого океана травы поднимались невысокие деревья, увешанные белыми и сиреневыми соцветиями, но их я видеть уже не мог из-за травы.

Познавший Кровь, всё так же сидящий на корточках, сорвал какой-то цветок и поднес к лицу — должно быть, оценить аромат. Странно, но лучи солнца не причиняли ни ему, ни мне никаких неудобств, и при их свете лицо Познавшего выглядело именно как лицо, а не морда. Как мертвенно-бледное лицо давным-давно умершего человека.

— Когда-то это была чудесная долина, наполненная ароматом трав и цветов. В ней жили разные существа: большие и маленькие, травоядные и хищные. Здесь звонко пели птицы, и насекомые деловито сновали от цветка к цветку. Днём долину заливал золотой свет теплого солнца, а ночью её освещала серебряная луна. Горы, стоящие на западе, надежно закрывали долину от смертельного дыхания пустыни, лежащей за ними. Здесь было красиво, спокойно и тихо. И так каждый день в течении тысяч лет.

Я вспомнил про цепь остроконечных гор, виденных мною, и представил, как сейчас они, вместо того чтобы выглядеть пугающими и мертвыми, поросли травой, а сверху прикрыты снеговыми шапками. Эти горы были гораздо выше тех пиков, которые стояли на их месте несколько мгновений назад. Затем горы стали стремительно таять, уменьшились, и превратились в нечто похожее на расплавленную расческу. С их стороны, внезапно подуло жарким воздухом, а солнце стало невыносимо жечь тело. Больше не слышалось пения птиц и насекомых, не чувствовался запах цветов. Трава на глазах пожухла и превратилась в труху, деревья потеряли всю листву и сморщились, торча безобразными корягами из покрывшейся трещинами земли. Познавший Кровь выкинул цветок, который, едва коснувшись раскаленной почвы, осыпался горкой серого пепла.

— Но время шло, — продолжал Вампир. — Дожди и ветры сточили горы, которые отделяли местную жизнь от тамошней смерти. С запада подуло горячим ветром огромной пустыни, раскинувшейся за грядой, который принес погибель для всего живого. Жара испепелила травы и останки животных и превратила их в прах, плодородную землю засыпало песком, и она в конечном счете сама стала безжизненным песком. Долина погибла, но родилась новая пустыня. Дело в том, мой глупый Сергей, что и эту долину, и горы, и пустыню за ними сотворил Бог. Сотворил он все это не случайно, но в конце концов долина, которую заселяли сотни тысяч существ, погибла.

Теперь я снова оказался под проливным дождем в самом сердце чудовищной бури. После раскаленного солнца пустыни ледяные потоки воды казались просто невыносимыми, и я застонал от холода. Тем временем Познавший Кровь продолжал:

— Пустыня за горами уступила место океану, но здесь по-прежнему не было места ни для чего живого. Буря, которую ты наблюдаешь, есть ни что иное как отражение царствующей ныне в Срединном мире Тьмы. Конечно, царствие это весьма посредственно, но уж какое есть. Люцифер и его верные слуги делают все возможное, чтобы усилить свои позиции в Срединном мире и навсегда победить Свет, но никак не могут обойти одну проблемку. Видишь ли, эта буря, пришедшая со стороны океана, страшна и принесла смерть даже мертвой пустыне, но она же сможет возродить на ее месте давно канувшую в лету чертову долину с ее травками и цветочками. Дело это, сам понимаешь, долгое и хлопотное, но выполнимое. Дожди превратят пустыню в огромное болото, которое будет существовать очень долго, а затем высохнет и наполнит песчаную почву жизнью. Здесь снова прорастут травы и цветы, снова потянутся к небу деревья, а воздух наполнится благоуханием и звуками жизни. Но что это значит на простом и понятном тебе языке? А то и значит, что Люцифер, как бы ни изощрялся и как бы ни старался, не сможет повернуть время вспять. Он когда-то совершил страшную ошибку: разрушил горы. Пустыня ворвалась в долину, и Люцифер помогал ей уничтожать жизнь. Затем, когда дело было сделано, Люцифер решил показать свое могущество и наслал на пустыню страшную бурю, отголоски которой долго еще будут витать по миру. Он надеялся навсегда устрашить людей, навсегда вселить в их сердца веру в непобедимость Тьмы и Зла, но просчитался. Буря, созданная им самим, в конечном итоге воскресит цветущую долину… А ведь пустыни за горами больше нет — там плещутся о берег воды океана! Получается, что второго шанса испепелить жизнь у Люцифера нет!

Познавший Кровь замолчал. Он был по-прежнему недоступен ветру и дождю. Я озяб настолько, что даже мысли в моей голове отказывались бежать сколько-нибудь ровно.

— Но! — внезапно воскликнул Вампир, подняв вверх указательный палец. — Если время нельзя повернуть вспять, то как не допустить возрождения долины?

Я не стал отвечать, но ответ всплыл в моем мозгу. Познавший Кровь догадался, что придется отвечать самому:

— Не дать долине расцвести можно только одним путем: поддерживать бурю в силе. Это значит — вести ту войну, которую мы ведем сейчас, и ни на шаг не отступать.

Вампир поднялся с корточек и навис надо мною бледной поганкой. Чтобы не видеть его пылающего взгляда, мне пришлось закрыть свой чудом уцелевший глаз.

— Если ты вдруг решишь играть по своим правилам, я уничтожу тебя и всех, кто, так или иначе, дорог тебе, Сергей. Даже у вампиров есть что-то близкое сердцу, и я уничтожу все это! Ты слишком мелок и ничтожен, чтобы остановить бурю, нашу бурю! Помни это всегда, червь!

Внезапно вокруг нас поднялись стены из песка и грязи и закружились в грандиозном хороводе. Я и Познавший Кровь оказались в центре гигантского смерча, где дождь прекратился, а ветер утих. Огромная воронка уходила всё выше и выше, пронзила бегущие тучи, всосала их в себя, поднимая в воздух тонны и тонны грязи. Казалось, что смерч начал пульсировать, то сужаясь в диаметре, то резко расширяясь. Где-то в глубинах поднятой вихрем земли сверкали молнии, но грома услышать было нельзя — такой свист стоял вокруг.

Лицо Познавшего Кровь нависло надо мной и постепенно обретало лик истинного зверя. Но потом началось нечто странное… Лицо Вампира менялось, превращаясь то в лицо дряхлого старика, то в лицо юной девушки. Оно плавно, но притом почти мгновенно перетекало из одного образа в другой. Молодой парень, пожилая женщина, темнокожая девушка… Лица европейские и азиатские, африканские и латиноамериканские. Они были незнакомыми, но среди них проскакивали смутно вспоминающиеся лица виденных когда-то людей. Скорость перетекания одного образа в другой постоянно нарастала, уже невозможно было различить и выделить какое-то одно лицо. Я словно загипнотизированный смотрел на этот странный калейдоскоп, пока не понял, что вглядывается в собственные глаза на собственном лице, и в ужасе застонал, силясь закрыть единственный глаз руками.

 

ГЛАВА X

Я очнулся, издав долгий и хриплый стон. Видение Портала, в котором я только что был, исчезло, и вместо чудовищной морды Познавшего Кровь надо мной склонилось вполне человеческое лицо мужчины лет тридцати пяти с собранными в косичку длинными черными волосами. Мужчина наморщил большой горбатый нос, что получилось у него довольно-таки забавно, и произнес:

— Очнулся, упырь? Наконец-то! А я-то думал, что мы тебя потеряли.

Он рассмеялся, и я услышал, что рядом есть кто-то еще — его смех вторил смеху носатого. Кроме того, я увидел, что незнакомый мужчина вампир — два верхних клыка на миг приоткрылись мне, хоть он старался этого избегать.

— И все-таки, Ганс, зачем вы его так покалечили? — Носатый перестал смеяться так же внезапно, как и начал.

— Но мы его не калечили, босс! — ответил второй человек, которого я видеть не мог. — Я же говорил, что он начал превращаться в коробку с битым стеклом еще по дороге сюда.

— Как же, как же, — скривился носатый. — Вам бы только полупить кого-нибудь, садисты хреновы.

— Босс, я всего лишь пару раз приложился прикладом, чтобы вырубить его! — взмолился невидимый собеседник. — Даю голову на отсечение, что никто его больше и пальцем не трогал!

Носатый опять скривился, в поле моего зрения появился большой шприц с длиннющей иглой. Носатый по-звериному оскалился:

— Ладно, Ганс, хрен с тобой! Сейчас я впрысну этому милому мальчику кое-что особенное.

Кончик иглы изверг тонкую струйку прозрачной жидкости. Я невольно сглотнул, и это все что я мог сделать: не знаю, как Познавшему Кровь удалось так сильно покалечить меня во сне, что я даже в реальности превратился в… коробку с битым стеклом.

— Что это за хреновина, босс?

— Это сыворотка регенерации, — с готовностью ответил носатый, точно ждал вопроса. Затем величественно добавил: — Мое собственное изобретение.

Игла вошла куда-то в грудь. Я ощутил резкую боль в районе сердца и опять застонал.

— Не знаю, что его так сильно покалечило, но без сыворотки он будет восстанавливаться неделю, — произнес носатый, когда я едва плавал на поверхности сознания от скрутивших меня судорог и болей. — А так он придет в себя уже завтра.

Либо в комнате погас свет, либо я закрыл свой единственный глаз. Впрочем, у меня не было возможности поразмышлять над этим, потому что я опять потерял сознание.

— Тебе не удастся уйти от меня! — рычала Светлана.

— Еще как удастся! — зашипел я в ответ.

Мы лежали на полу посреди комнаты в моей квартире. Причем я лежал сверху на девушке, придавив своими руками ее кисти, сжимающие серебристые пистолеты. Она и в самом деле пальнула по мне! Если б не чудесная реакция вампира, я, наверное, уже попрощался бы с белым светом.

— Мне больше нечего терять, так пусть лучше стану тем, кем суждено стать, — продолжал я тихо шипеть.

— Ты совершаешь ошибку! — яростно ответила Светлана. — Опомнись!

Я не ответил, зато оскалился так, что девушке стало страшно. Медленно приближая свой рот к ее шейке, я облизнулся. Внезапно взрыв боли в паху заставил меня завопить нечеловеческим голосом. Я ослабил контроль над противницей и тут же полетел через всю комнату прямо на журнальный столик. Едва я грохнулся на него, как рядом срикошетили три серебряные пули.

— Сука! — прокричал я, моментально вскакивая на ноги. — Ты свое еще получишь!

Я не стал ждать, пока Светлана изрешетит меня. И не стал более делать неудачных попыток ее укусить. Вместо этого я прикрыл лицо и выпрыгнул на улицу через окно, разбив его в щепки, как когда-то скрылся от меня Игорь. Наверное, вампирам часто приходится покидать помещения таким необычным образом.

— Я тебя еще достану, Сергей! — донесся до меня голос охотницы, когда я рухнул на асфальт со своего шестого этажа. — Я найду тебя, где бы ты ни был и что бы с тобой не случилось!

— Надеюсь, — шепнул я, когда, вскочив, умчался за угол дома.

Я сидел на самом обычном стуле в слабо освещенной комнате. Кроме стула больше не было никакой мебели, и даже окон не было, и я справедливо решил, что нахожусь в заточении. массивная железная дверь — единственный выход из моей тюрьмы — не открывалась ни разу за все то время, которое прошло после моего пробуждения. А прошло уже часов шесть…

Не уверен, что приключилось со мною после нашего неудачного налета на налетчиков. В том, что налет прошел неудачно, я не сомневался, а вот в том, был ли я и в самом деле в некоем Портале, пусть даже во сне, уверен не был. Познавший Кровь меня сильно избил. Избил так, что даже в самом что ни есть реальном мире я выглядел… как там сказал Ганс?

И, кстати, что это за люди: Ганс, носатый? Наверное, это те самые негельносы, против которых мы затеяли кампанию. Вполне вероятно, что так оно и есть.

Я пытался составить хоть сколько-нибудь точную версию развития событий, но это не получалось из-за нехватки информации. Я не знал, где нахожусь и кто меня заточил в комнате с единственным стулом, я не знал, что стало с моими напарниками и в особенности — с Максом. Чтобы не сходить с ума от неведения, я стал вспоминать последнюю встречу с охотницей Светой. Ох, ну и представление мы устроили с этой симпатяшкой!…

Я даже улыбнулся.

— Рад меня видеть? — послышался голос.

Я чуть не упал со стула, ведь даже не заметил, как дверь открылась, и в нее вошел тот самый носатый «босс» и пара его прихвостней. Улыбка пропала с моего лица.

— Привет, что ли? — кивнул носатый, жестом велев закрыть дверь. — Меня зовут Андрей.

Я молчал.

— Наверное, тебе интересно знать, где ты находишься? — спросил Андрей.

Я продолжал принципиально молчать, думая, как бы мне выбраться из комнаты. Андрей этот, как я помнил, был вампиром. Его подопечные наверняка тоже вампиры. Один против трех — нереально.

— Тебе интересно, или нет? — нахмурился Андрей. — Я ведь могу и попозже зайти, когда ты будешь больше настроен для беседы!

Обиделся он, что ли, моему молчанию?

— Босс, может его… того? — Я узнал голос Ганса. Ганс оказался широкоплечим здоровяком и потрясал автоматом.

— Да хватит его уже лупить! — закатил глаза Андрей. — В конце концов, он нам не для этого, да, дружище?

Я продолжал молчать. Хотелось для полноты картины еще и зевнуть, но сдержался.

— Слушай, вампир, ты говорить хоть умеешь? — Андрей, как мне показалось, всерьез задумался над этим вопросом.

— Где я? — сухо спросил я, только бы не видеть задумчивости на носу — именно носу — Андрея.

— О! — тот хлопнул в ладоши и искренне мне улыбнулся. — Ты там, куда и хотел попасть!

— Не похоже это место на райские кущи, — демонстративно обвел я взглядом комнату.

— Шутник! — не обиделся Андрей. — Но я рад, что ты наконец-то соизволил снизойти до беседы со мной. Итак. — Он опять хлопнул в ладоши, после чего потер их одна об другую. — Мне прекрасно известно, кто ты и зачем напал на моих ребят. Оуросы, видя, что мы стали, мягко говоря, мутить им воду в городе, решили выкурить нас, но Старейшина Максимилиан не смог отыскать место нашей дислокации. Понятное дело, что и вычислить наше перемещение по городу он тоже не смог, из чего был сделан вывод: мы закрылись полем и действуем руками смертных. Как же на нас выйти? Да инициировать кого-то из наших людей и проследить, куда он побежит жаловаться! Все просто до смеха.

Андрей и в самом деле недолго посмеялся, потом взял себя в руки и продолжил:

— Собственно, тебя в компании троих бойцов отправили на место предполагаемого налета нашей банды. Естественно, эту информацию мы сами и подкинули, понадеявшись на тупость оуросов. Наши надежды оправдались, и оуросы не заподозрили ловушки. Даже Шокер с Топором — матерые, между нами, волки! — и те попались!

Вампир улыбался и смотрел на меня, выжидая, очевидно, бурных оваций по поводу гениальности проделанной работы. Я не заставил себя долго ждать:

— Мне сразу попросить автограф у такой экстраординарной личности, или ты еще что-нибудь расскажешь?

— Я рад, что ты имеешь чувство юмора, брат! — ничуть не смутился Андрей. — Автограф я, конечно, дать тебе могу, раз так захотелось, но чуточку позже. Сначала я расскажу тебе кое-какую историю.

В этот раз я решил смолчать. Было даже интересно узнать, что хочет рассказать этот носатый вампир. Тем временем он воодушевленно начал:

— В давние времена клана Негельнос не существовало вообще. Был лишь Оурос, контролирующий тогдашнюю Русь, а затем и всю Российскую Империю. В Сибирь вампиры старались не уезжать, хоть там и было чем, с позволения сказать, заняться.

— Боялись холода? — решил я спросить, дабы немного смутить такую вдохновенную рожу. Не знаю, как на моем месте поступил бы другой, но мне этот Андрей начинал нравиться. Нравиться своей детской посредственностью, что ли.

— Да ну, какой холод! Вампиры всегда славились своей любовью и даже манией к роскоши, а какая в те времена роскошь за Уралом? Кстати говоря, именно на почве тщеславия и корысти и произошел раскол в клане Оурос. Некоторые вампиры стали замечать, что их братья слишком увлеклись делами мирскими, и, в особенности, финансовыми. Новоиспеченные бизнесмены стали настолько алчными, подлыми и ненадежными, что умнейшие вампиры Оуроса решили уйти за Уральские горы — в Сибирь, — чтобы основать там новый клан, более независимый от денег и менее подверженный внутреннему разложению.

Андрей с минуту молчал. Или он ждал реакции с моей стороны, или собирался с мыслями для продолжения. В конце концов, продолжение последовало:

— Клан Оурос считается боевым кланом. Раньше, конечно, было не так, но вторая половина двадцатого века сильно изменила ситуацию. Оуросы стали активно скупать оружие, тренировать своих вампиров в спецлагерях, даже взяли под контроль самые опасные преступные группировки Центральной России. Такое положение вещей не могло оставаться долго, и их примеру последовали другие. В Штатах, в Европе, по всему миру вампиры превращались в нечто новое, доселе невиданное. Если раньше оружием вампира считались его зубы и его невероятная сила (по сравнению с человеческой, естественно), то теперь кланы вооружают своих бойцов автоматами, пистолетами-пулеметами, гранатами и всякими другими вещичками. О, вампир с автоматом в руках — чудовищная машина убийства!

Я согласился с его последним высказыванием кивком головы. Сказал:

— Вижу, что и ваш клан в стороне не остался.

— А что же нам, по-твоему, оставалось делать? — всплеснул руками Андрей. — Эта, с позволения сказать, гонка вооружений затронула и нас, ведь кем мы станем, если бросим автоматы?

— И кем же? — прищурился я.

— Да никем! Ничем, точнее. Мы, негельносы, вынуждены вооружать себя не только и даже не столько от собратьев, сколько от людей и… других демонов. Например, от оборотней.

— Я слыхал, что вы с оборотнями в дружбе.

— С некоторыми из них. Оборотни ведь беспредельщики! — Андрей взмахнул руками, намереваясь показать, какие на самом деле они «беспредельщики». Не знаю, получилось ли это у него. — Видел фильм «Другой мир»? Там девка еще симпатичная… Так вот, войны вампиров с оборотнями официально, конечно, нет, но стычки случаются часто.

— Почему же?

— Тому масса причин. Но мы сейчас не об оборотнях!

Андрей хлопнул в ладоши, и один из бугаев, стоящих у него за спиной, быстро сбегал в коридор и вернулся с деревянным стулом в руках, точно таким же, как у меня. Вампир сел и облегченно вздохнул:

— Не люблю стоять больше пяти минут. Дурацкая привычка…

Когда он занял, как ему казалось, удобное положение в метре от меня — лицом ко мне, руки на спинку стула, подбородок на руки, — то сказал:

— Короче… — Он протянул руку и за цепочку вытащил у меня из-за водолазки жетон, данный мне Игорем. Это был обычный жестяной жетон, какие носят солдаты, вот только надпись на нем была необычная: «Sergey S. A vampire». — Короче, вампир Сергей, ты пришел с тремя другими вампирами, чтобы обнаружить место нашего пребывания. Хм, что ж, ты это, если можно так выразиться, сделал.

— Толку от этого, — буркнул я. — И что с моими напарниками?

— С ними все в порядке. Пока.

— Что значит «пока»? — нахмурился я.

— Это значит, что будущее твоих напарников зависит от тебя, — улыбнулся вампир Андрей.

Я прочистил внезапно забившееся горло и громко сказал:

— Ты что-то от меня хочешь. Так выкладывай быстрее!

— О, теперь переходим к деловому разговору! — вновь хлопнул руками Андрей. — Вообще-то, я хочу, чтобы ты перешел к нам, на нашу сторону.

— Что?

— Становись одним из негельносов! Плюнь на Оурос! Ведь ты, я чувствую, еще слишком зеленый, как и пришедший с тобой вампир Максим. Топор и Шокер — старые вампиры, и вас, очевидно, приставили к ним в качестве учеников. Не удивлюсь даже, что это твое первое серьезное задание, да?

— Угу, — промычал я, смотря на собеседника исподлобья.

— Значит, ты еще не совсем освоился в шкуре вампира, а ведь клан Оурос на самом деле очень жесток. Взять, хотя бы, их принудительные убийства… Ведь тебя заставляли убивать людей против твоей воли?

Я красноречиво промолчал.

— Вот видишь! Я по себе знаю, что такое стать вампиром. — Андрей сочувственно похлопал меня по плечу. — Смятение, боль, страх, безысходность. Кажется, что жизнь уже кончилась, что нет никакого будущего. Хочется повернуть все вспять. А уж когда дело доходит до мыслей о крови и убийствах, то вообще выворачивает наизнанку!

Андрей умолк, давая мне возможность вспомнить мои первые дни в сущности вампира. Я не выдержал и передернул плечами от нахлынувших воспоминаний.

— Ужасно! — поддержал меня собеседник. — В Сибири новообращенный вампир сам выбирает себе дорогу: убить и напиться крови, тем самым став полноценным вампиром, или погибнуть в страшных муках голода и жажды. Некоторые, кстати, выбирают второй вариант. Оурос же не дает никому такого выбора! Все новообращенные, попавшие в поле зрения клана, принуждаются к кровавой трапезе. Все! Но второй обычай оуросов еще жесточе.

Андрей молчал так долго, что я вынужден был спросить:

— Что за обычай?

— Хозяева не позволяют своим слугам питаться самостоятельно, в любое время. Только лишь когда хозяин соизволит покормить своего слугу, тогда только и даст ему право убить человека! — Андрей отчего-то стал сбивчив в своей речи. — А их ужасные кровавые оргии! Мне кажется, даже Дьявол не простит им столько жертв… Зато в нашем клане нет никаких кровавых оргий, никакого принуждения и никаких запретов. Как я уже сказал, вампир после инициации может сам решать, какой путь ему выбрать — это раз. Убивать людей понапрасну, только лишь ради развлечения у нас запрещено, а питаются вампиры обычно тогда, когда жажда становится невыносимой — это два. У нас нет никаких связей вроде «хозяин — слуга», только лишь «начальник — подчиненный» — это три.

— У меня и в Оуросе нет хозяина, — возразил я.

— Брось, — отмахнулся Андрей, не соглашаясь со мной. — Тот, кто тебя инициировал, и есть, скорее всего, твой непосредственный хозяин. Скорее всего, именно он тебя и послал выследить наше местоположение.

Я имел иное мнение на счет наличия у меня какого-то хозяина… Но решил на досуге хорошенько подумать об этом. Спросил:

— Как ты обо всем этом догадался?

— Не первую сотню лет живу, брат! — рассмеялся Андрей. — Я был еще с теми, кто ушел в Сибирь для образования нового клана. И ты проживешь долго и счастливо, если присоединишься к нам!

Я сделал подозрительное лицо и тихо спросил:

— Тебе ведь от меня нужно что-то конкретное, а не просто согласие присоединиться к вам?

Определенно, одной из привычек Андрея были его хлопанья. Ударив ладонь о ладонь, он растянул тонкие губы в вампирской улыбке и сказал:

— Хе, ты догадлив, вампир Сергей. Что ж, тогда я выложу все начистоту. Итак, я хочу, чтобы ты вернулся к своим, с позволения сказать, работодателям и точно и четко передал информацию о нашем местоположении, нашей численности и, если понадобится, даже нашем составе — в Оуросе знают некоторых из нас поименно.

— Но зачем? — удивился я, все еще не понимая, что конкретно нужно носатому негельносу.

Андрей вытащил из кармана черной куртки какой-то блестящий желтый диск с цепочкой. Весь диск был покрыт изящными иероглифическими рисунками и разноцветными, переливающимися даже при тусклом свете комнаты драгоценными камнями. Диск так заворожил меня, что я не мог отвести взгляда и любовался чудесным предметом как дитя, пока Андрей не вывел меня из такого транса.

— Это Медальон Бескровия, — потряс он реликвией. — Древний артефакт, черт-те знает кем и зачем созданный. Даже свойства его до конца не раскрыты. Но это не главное… Главное — ты передашь этот Медальон своему Старейшине.

Я поперхнулся:

— Старейшине? Да меня ни за что не допустят к нему! Неужели ты не знаешь, какие там меры безопасности!

— О мерах безопасности я осведомлен, — сморщил нос Андрей. — Но ты каким-то образом должен решить эту проблему и передать — лично из рук в руки! — этот Медальон Старейшине. Придумай отмазку!

— Ничего себе, сказал! — Я не сдержался и даже подскочил на ноги. Бугаи с автоматами вскинули оружие и сделали шаг в мою сторону, но Андрей знаком руки заставил их остановиться. — Тебе, вообще-то, не кажется, что если я буду настойчиво требовать аудиенции, то кто-нибудь сможет заподозрить неладное?

— Я же сказал, придумай что-нибудь! — повысил голос и Андрей. — Даю тебе два дня на все про все. Если за два дня ты не справишься с поручением и не передашь артефакт Старейшине Оуроса, я лично воткну в сердца Максима, Шокера и Топора по осиновому колу, а потом отрублю им головы и расплавлю в свинце. Ясно выразился?

Я в изнеможении сел обратно на свой стул. На жизни Топора с Шокером мне было, честно сказать, наплевать, но Макса я подставлять не хотел. Однако, я вспоминал мои клубные разговоры с Игорем и другими вампирами о Старейшине, и всегда такие разговоры ловко сводились на нет. Один раз даже Игорь мне доходчиво объяснил, что просто так к самому главному вампиру Оуроса никого не пускают, а праздные разговоры о нем нежелательны. Единственное, что я знал о Старейшине, так это его имя. Звали Старейшину Максимилианом.

— Почему я? — в моем голосе закралась нотка мольбы.

— А почему бы и не ты? — бодро ответил Андрей. — Ты мне понравился, потому я решил отправить именно тебя.

Я с минуту молчал и лишь смотрел, как носатый вампир вертит в руках медальоном.

— А зачем тебе так надо передать ему эту вещь?

— Затем, чтобы уничтожить его нахрен! — рассмеялся Андрей. — Наши чародеи добавили к Медальону кое-какие заклинания — оч-чень жуткие заклинания, — и теперь эта штучка превратилась в мощную психотропную, если можно так сказать, бомбу. На двести километров вокруг эпицентра взрыва подохнут все вампиры!

Я почувствовал, как пол начинает уходить у меня из-под ног. Едва не свалившись со стула, я сделал над собой усилие, успокоился и хрипло спросил:

— Я, по-твоему, похож на камикадзе?

— О, не стоит особо беспокоиться по этому поводу, Сергей! — подмигнул Андрей. — Я недаром просил тебя перейти в наш клан! Когда ты отдашь бомбу Старейшине, я это почувствую и буду некоторое время ждать тебя в аэропорту. Если ты явишься до отлета, то вместе со мной полетишь в Сибирь, а если не явишься, я восприму это как отказ от моего предложения.

— Бомбу будешь взрывать ты?

— Да, разрушительное заклинание Медальона настроено на дистанционное управление. Но я даю слово вампира, что обязательно выжду необходимое время!

— Хочется, конечно, верить… — тихо сказал я, закрыв руками лицо.

— Хорошо, тогда давай так, — сделал хлопок Андрей. — Я дам тебе особый сигнализатор, и когда ты передашь Медальон Старейшине и покинешь его, то вызовешь моих ребят. — Он кивнул за спину. — Они тут же подберут тебя и быстро доставят в аэропорт.

— Сработает ли твой сигнализатор? — так же тихо спросил я. — Вообще, с чего ты взял, что я буду тебе верить?

— А с того, мой друг, — громогласно рявкнул вампир, вставая, — что от тебя зависит жизнь твоих напарников! Клянусь всей выпитой мною кровью, что я убью и тебя, и их, если ты откажешься! Велика беда — найду другого добровольца, более сговорчивого! В конце концов, я поступаю достаточно благородно и даю тебе шанс не просто остаться в живых, но стать равным всем нам, негельносам! Я гостеприимно приглашаю тебя в наш клан, и если ты выполнишь задание, то докажешь преданность Негельносу! Подумай над этим хорошенько!

Я не знал что сказать. Наверное, Андрей подумал, что я стал размышлять над его словами, и уже собрался оставить меня в одиночестве, как вдруг я спросил:

— Но если эта штуковина убивает всех вампиров в радиусе двухсот километров, то почему бы не спрятать ее где-нибудь в городе и не взорвать?

Андрей повернулся с уже ставшей для меня привычной улыбкой хитреца.

— Потому что, мой друг, Старейшина сразу почувствует такой мощный всплеск энергии и успеет разобраться, что к чему. Пока взрывная волна докатится до него, он успеет улизнуть в Портал — они это умеют. Потому и зовутся Старейшинами, потому и руководят всеми земными вампирами.

— Неужели он способен на такое?

— Ему на все про все хватит пары миллисекунд. Поэтому надо бить наверняка.

— А ты подумал о разрушениях? — попытался я избежать неизбежного. — Ведь если это такая мощная бомба…

Андрей громко и искренне рассмеялся. Когда смех прошел, он вытер глаза и успокаивающим тоном произнес:

— Бомба ведь психотропная! Разрушений не будет вовсе, если ты имеешь ввиду сметенные с лица земли здания и мертвых людей. Лишь вампиры ни с того ни с сего повалятся да превратятся в прах.

Меня, не стану отрицать, такое заявление немного успокоило. Все-таки не хотелось быть пособником при уничтожении родного города, как бы отрицательно я к нему не относился. Тяжко вздохнув, я больше себе, нежели кому-то другому, простонал:

— И на кой черт вам воевать-то? Один фиг — вампиры…

Андрей воспринял мои слова как продолжение к беседе. Он со скоростью ветра опять уселся на стул и состряпал, на сколько мог, серьезное выражение на лице.

— Да потому что они нас задолбали, Серега! Гадом буду, задолбали! Все это влечение к роскоши, к деньгам, к красивой жизни. Зажрались оуросы, ей-богу!

Упоминание Бога довольно странно звучало в устах вампира, но я предпочел проигнорировать сей факт.

— Готовь держать пари, что твой хозяин… как его… Игорь, да? Готов спорить, что твой Игорь предоставил тебе классную хату со всеми наворотами, классную тачку, классную телку. Ведь так?

Я подумал несколько секунд, а потом нехотя кивнул. Конечно, тачку Игорь мне пока что не давал, но прекрасной квартирой в шикарном, элитном доме обеспечил. Да и девушка Наташа приходит ко мне каждый день, хоть он этого и не знает. Черт, слава Дьяволу, хоть она останется невредима после взрыва Медальона.

— О чем я и толкую! — воскликнул Андрей, привычно хлопнув в ладоши. — Зажрались они, сволочи! Конечно, я не спорю, что в настоящее время вампиры должны располагать деньгами, и притом большими деньгами. Как еще обеспечить себе более или менее сносное существование и безопасность в современном, таком агрессивном, стремительном и постоянно меняющемся мире. Это Дьявол да Господь Бог думают, что повелевают миром, а на самом деле им повелевают деньги. Да, мой юный друг, именно деньги! За конвертируемые бумажки можно получить что душе угодно, хоть бессмертие! Тем более нам, вампирам, деньги особенно нужны, ведь мы, как ни прискорбно это осознавать и говорить, находимся почти что в самом низу демонической иерархической лестницы. После нас идут лишь оборотни, всякие людоеды да вовсе уж бесплотные духи вроде полтергейста, о которых даже вспоминать без смеха невозможно. А деньги помогают нам возвести вокруг себя стену безопасности, как, блин, в Израиле. Но мы — негельносы — не тратим свои денежки на роскошь и не кичимся этой роскошью, в отличие от сволоты из Оуроса, от этого полуевропейского сброда! Машины, особняки, шлюхи!… Тьфу! — Андрей и в самом деле смачно сплюнул на пол, скорчив гримасу отвращения. Глаза его пылали красным цветом, и было видно, что он сильно воодушевлен. Мессия, мля. — И при том эти уроды думают, что им мало! Ну не оборзели ли, а? Тянут свои лапищи в Сибирь, скупают здесь всякие предприятия, намеренно подводят под банкротство нас! Им ведь проще, в их руках правительственные ниточки!

Андрей сощурился и приблизил свой нос ко мне так близко, что почти касался моего лица.

— Одно время мы хотели затеять отделение Сибири и Дальнего Востока от Российской Федерации, — сообщил он мне тоном заговорщика. — Хотели создать суверенное государство Сибирь. Или Сибирия (с названием так и не договорились). Посмотрел бы я тогда на великую и могучую Россию! Ха! Да от России осталось бы всего ничего, зато нас, живущих на востоке от Урала, перестали бы доить как коров каких-то! Эта сволота, представляешь, Серега, эта сволота даже не в курсе, что есть еще так называемые провинции, и что там тоже живут люди, а не только медведи да лоси какие-нибудь! Прямо как американцы, ей-богу, если можно так выразиться; те придурки тоже не в курсе, что кроме Штатов есть и другие земли обетованные.

Лоб Андрея покрыла испарина. Я не мог понять, почему он так завелся и зачем делится со мною своими убеждениями. То ли он был психом, то ли и в самом деле болел душою о сибиряках — как людях, так и не-людях. Выудив из кармана изящную фляжку, Андрей открутил крышечку и отхлебнул.

— Будешь?

Я хотел отказаться, но понял, что давно хочу пить. Просто пить, а не пить. Сделав глоток, я почувствовал смесь алкоголя с кровью. Черт, это было не так приятно, как «кровавая мери» Игоря, но действовало расслабляющее. Жажда мгновенно прошла.

А носатый вампир тем временем продолжил вещать:

— Они даже за людей нас не считают, уроды!

Я на этот раз не сдержался и тихо хмыкнул. И в самом деле, почему это вампиров за людей-то уже не считают?

— Все финансовые потоки идут в столицу. Все! И оуросы, чтоб им пусто было, пытаются прилепиться своими загребущим лапами к этим деньгам. Нашим деньгам, между прочим! О. надеюсь, когда-нибудь моя заветная мечта осуществится, и Сибирь станет суверенной. Ха, вот я посмеюсь! Мы все посмеемся от души, брат, когда проклятые упыри из Оуроса наконец поймут, что доигрались. Да они перед нами на колени упадут и будут молить о пощаде!

Мне, честно говоря, надоели пламенные речи носатого вампира, и я решил его перебить:

— Почему же вы не начнете войну? Ведь, кажется мне, никто не позволит Сибири просто так отделиться от России. Уговорили бы военных, настроили людей — и вперед.

— Все не так легко, Серега, — устало вздохнул Андрей. — Мы, вампиры, не можем взять да развязать войну. Знаешь, какая заваруха начнется? Ой-ей! Мы, конечно, могли бы собрать войско и в открытую напасть на Оурос, но тогда на их защиту из Яугона поднимутся демоны, сильные демоны. А едва объявятся демоны, как прибудут и сильные астеры — ангелы, архангелы и иже с ними. Резня поднимется лет на пять-десять, и в конечном итоге все останется как прежде. Зачем же тратить время и силы на бесполезные войны? Поэтому мы решили напасть тайно.

— Но разве после уничтожения вампиров в городе демоны не догадаются, кто в этом повинен?

— Догадаются! Но мы отсидимся какое-то время на своей территории, под защитой своих демонов, своих бойцов. Когда пыль уляжется, мы займем город, тихо перебьем успевших прибыть вампиров Оуроса (что там перебивать-то — два-три десятка!), а затем повторим акцию и с прочими городами. Это долго, но куда нам спешить? Мы ж, как никак, долгожители, если можно так выразиться.

Он с задором хлопнул меня по плечу и улыбнулся:

— Думаю, ты все же перемкнешь в наши ряды, брат! Вампиры — существа достаточно эгоистичные, себялюбивые, и всегда стараются занять сторону победителя.

— Вы пока не победители, — заметил я между делом.

— Но с твоей помощью станем таковыми!

Андрей поднялся со стула, махнул телохранителям и зашагал в сторону двери. Я понял, что разговор на этот раз и в самом деле закончился. Спросил:

— Я могу повидать Макса? — Носатый повернулся ко мне со вскинутой бровью. Я поспешил добавить: — Лишь убедиться, что с ним все в порядке!

— Конечно, мой юный друг, конечно! — закивал негельнос. — Перед отъездом ты обязательно его увидишь.

Он уже вышел за дверь, но внезапно вспомнил что-то и, заглянув в комнату, бодро подмигнул:

— Кстати, у нас тоже есть хорошие хаты, отличные тачки и классные девчонки! И девчонки несравненно лучше, чем где-либо!

Я вздохнул так тяжко, как только мог, едва дверь закрылась.

 

ГЛАВА XI

Два часа спустя я встретился с Максом и быстро объяснил ему, что к чему. Конечно, он испугался за меня, но я поспешил успокоить друга и пообещал, что все будет нормально. Затем Андрей дал мне последние указания, снабдил кое-какой информацией советами, после чего отправил восвояси, не забыв на прощание погрозить пальцем.

Я вышел из здания, в котором нас держали. Зданием оказался ничем не примечательный дачный особняк где-то в районе Соснового бора. Быстро отыскав автобусную остановку, я под прикрытием жестяной крыши — все-таки день был в самом разгаре и с неба светило чертово солнце — полчаса прождал автобуса. Миновав шесть остановок, я сошел на Шинном заводе и поспешил ко входу в метрополитен, рассудив, что под землей я буду в большей безопасности от дневного светила. Возможно, среди вампиров и есть поэты, но вряд ли среди этих поэтов был или есть хоть один, воспевший солнце. Отпевший — пожалуйста, но не воспевший.

Я сел на поезд, идущий до ближайшей от моего нового дома остановки. К удивлению, в метро этим днем было не так уж и много народа, даже свободные места имелись, но я предпочел ехать стоя, держась за поручень. За окном мелькали станции и огни в туннелях, а я размышлял над ситуацией, в которой оказался.

Естественно, умирать мне не хотелось, а в том, что Медальон Бескровия в моем кармане — это именно бомба, я был уверен на двести процентов. Иначе и быть не могло, достаточно вспомнить фанатичный взгляд и пламенные речи Андрея. Вероятно, революции начинались не людьми, а такими как он вампирами, обезумевшими от жажды власти и денег. Что говорить, в нас, упырях да вурдалаках, остается слишком много человеческого. Более того, мы, в отличие от высших демонов и астеров, вынуждены жить среди людей, и, хотим того или нет, подчиняемся общечеловеческим правилам, принципам и слабостям. На слабости мы даже, кажется, больше падки.

И этот проклятый Медальон… Что, если Андрей солгал мне и взорвет бомбу, едва я достигну центра города? Хотя он так клялся, что обязательно дождется меня… Даже не знаю, что думать на сей счет. Впрочем, думать не следует. Следует надеяться. Надежда — хорошая штука. Тем более что Макс остался у Андрея, а негельнос не станет тянуть с расправой над моим другом, если дела пойдут наперекосяк. Он и в самом деле может воткнуть в него кол, расчленить, а после утопить в котле с расплавленным свинцом. Не станется за таким человеком, который всерьез планировал отделение Сибири и Дальнего Востока… Блин, вот же революционер попался мне, а!

Стоит положиться на случай и не беспокоиться, что Игорь или кто-то иной смогут разглядеть ловушку…

Я внутренне улыбнулся как мог шире. Да-да, именно ловушку, но не ту, которую заготовил Андрей! Я сделаю кое-что покруче. Думаю, негельнос останется доволен…

Пока я отрешенно колыхался в такт поезду и смотрел в темное окно вагона, я не заметил, что рядом со мной встал толстый мужичок небольшого роста в больших очках с такими линзами, что позавидовал бы даже Хаббл. Не уверен, на какой остановке он зашел, но ехал мужичок со мною уже долго. Меня почему-то привлекло его отражение в стекле, и я целую минуту рассматривал его, пока наконец не догадался, в чем дело.

Мужик-то пялился в стекло широко распахнутыми глазами, часто моргал и тряс головой, но никак не мог увидеть моего отражения! А ведь оно, как ни крути, должно стоять плечо к плечу с его собственным!

Я повернул голову и посмотрел на попутчика. Он, в свою очередь, медленно повернулся и взглянул на меня. Я снял солнцезащитные очки, провел рукой по волосам и подмигнул мужичку. Подмигнув, я улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, обнажив, естественно, белые и блинные клыки.

— Ма-ма, — в диком ужасе промямлил толстый мужичок. Целую секунду его психика терпела взгляд на моих клыках, а потом он не выдержал и, бросив дешевый портфель, ринулся через вагон в тамбур, а оттуда — в соседний вагон. Наверное, он добежал до последнего вагона и, вполне вероятно, выпрыгнул в тоннель, свалился на рельсы, сломал себе обе ноги и шею, а потом дело довершило электричество. А может, он забился в последнем вагоне в самое дальнее кресло и, тихо поскуливая, долго приходил в себя.

Кто знает…

Мне почему-то стало немного жаль мужичка. Все-таки, я не хотел его пугать, ведь он вряд ли заслужил перелома ног и шеи, разряда электротоком или простого сумасшествия. Вполне обычный мужичок в потрепанном пиджаке, смешных очках, с дрянным портфелем.

Я опустил взгляд на его портфель, который бедняга уронил, ретировавшись. Портфель от падения, очевидно, раскрылся, и из него вывалились какие-то бумажки, шариковая ручка, два карандаша, футляр для очков. Сидящий неподалеку панк тоже видел бесхозный портфель и решил стать его новым хозяином. Панк встал, незаметно, как ему казалось, прокрался к портфелю и уже нагнулся, чтобы поднять его, но я рыкнул:

— Пшел вон!

Сначала панк ничего не понял. Но стоило мне приподнять уголок губы и показать ему один клык, как он тотчас вернулся на свое место и стал с неиссякаемым любопытством рассматривать пролетающие мимо фонари.

Каюсь, прогнал я этого панка не потому, что хотел, как честный гражданин, сдать утерянный портфель в милицию или в бюро находок. Мое внимание привлекла стопка простецких визиток, вывалившихся из недр портфеля вместе с прочими вещами. Даже на нагибаясь, я мог прочитать: «Панфилов Михаил Игнатьевич. Ювелирных дел мастер. Студия „Карат“. Далее шел адрес и телефон.

Ну разве не стоит после этого благодарить Его Величество Случай? Ведь судьба мне подкинула именно то, что требовалось для осуществления моего плана!

Я поднял портфель и собрал все вывалившиеся из него вещи. Как раз поезд подошел к станции, на которой я собирался выходить, и, как ни в чем не бывало, я шагнул в толпу, держа в руке совершено чужой портфель.

Не буду я сдавать его ни в милицию, ни в бюро находок. Я лично отдам его Михаилу Игнатьевичу, если тот, конечно, не сошел с ума при виде упыря…

Первым делом я заскочил домой и выгреб из сейфа всю наличность, какая там лежала. А там лежало много: что-то около десяти тысяч евро. Кто-то может спросить, откуда у простого, ничем не примечательного вампира столько денег, хотя ответ очень прост: я ведь уже выполнял для Игоря различные поручения вроде сопровождения наркотиков, инкассации или ловли людей для кровавых оргий «Носферату». Игорь, естественно, платил мне за это хорошие деньги, а так как я ни в чем практически не нуждался, то и не тратил их особо, лишь откладывал в сейф до лучших времен.

Теперь наступили времена, когда мне могут понадобиться все имеющиеся у меня деньги. возможно, что времена даже лучшие…

Охранники здания ничего не сказали и даже глазом не повели, когда я входил. То же самое было и при моем уходе. Значит, они не в курсе, что я участвовал в задании по поимке прихвостней Негельноса, да и откуда им знать, ведь охранники — обычные люди.

На улице я поймал машину и попросил отвезти меня по адресу, указанному в визитке. расплатился за услуги извозчика банкнотой евро номиналом в десять единиц, чему шофер был несказанно рад.

Я приехал в старый район города, который едва ли застали перемены двадцатого века. Повсюду стояли древние хибары, целиком сбитые из дерева. Грязные окна смотрели на грязные улицы с безнадежно разбитым асфальтом, всюду рыскали городские шакалы — бездомные собаки. Меня, правда, собаки обходили стороной, лишь сверкали в мою сторону глазами и тихо рычали.

Я нашел указанный в визитке дом достаточно быстро. Он стоял как раз напротив единственного в этом районе шикарного строения и ничем не выделялся среди своих древних собратьев. Разве что вывеска на нем была, выцветшая от времени. Облупленная краска почти стерлась, но все равно можно было прочесть: «Студия „Карат“. Ювелирные услуги».

Я отыскал вход, который находился не под вывеской, а с торца здания; попробовал отыскать и кнопку дверного звонка, но безуспешно. Тогда я просто постучал в дверь. Прошло несколько минут в ожидании, и я справедливо подумал, что либо мой стук никто не услышал, либо никого нет дома.

Но после второй попытки достучаться мне открыли.

В дверях стояла пожилая женщина в черном сарафане и с полотенцем в руках. Седые волосы женщины были собраны сзади в старушечью прическу и переплетены черной лентой.

— Здрасьте! — попытался я улыбнуться так аккуратно, чтобы не показать клыков. — Студия «Карат», не так ли?

— Здравствуйте, молодой человек, — вежливо кивнула женщина, невольно отступил назад. — Да, это студия «Карат», а что вы хотели?

Я протянул руку, в которой держал портфель:

— Да вот, нашел в метро этот портфель. Прочитал на визитке адрес и решил привести.

Когда женщина перевела взгляд с меня на портфель, но сразу же стремительно побледнела, схватилась руками за голову и едва не упала. Я поспешил подержать старушку (что уж там — женщина! Она выглядела уже не женщиной, а именно старушкой!) и тем самым спас ее от падения.

— О Господи! О Господи! — запричитала она дрожащим голосом. — О Господи!

— Да вы не переживайте, ничего не случилось! — попытался я ее немного успокоить. Честно говоря, я ожидал примерно такой реакции от старой женщины, которой незнакомый человек в подозрительно черной одежде приносит портфель, принадлежащий, скорее всего, ее мужу. Перепугалась она за него, что тут странного…

— Это ведь… Это же моему мужу принадлежит!

— Я видел, как невысокий мужчина уронил портфель в вагоне метро, но поднять не успел, потому что толпа вытеснила его из вагона, и поэтому… — Я затараторил быстро, особо не напрягаясь в выборе слов. Видимо, мое вранье положительно подействовало на старушку, и она немного успокоилась.

— Ну, коли так, тогда — дай Бог!

Я передал ей «находку», смущенно крякнул для приличия и как бы невзначай спросил:

— А мужа вашего дома нет, случайно?

— Да вот нет его все! — тяжело вздохнула старушка. — Поехал по делам, и все нет. Но вам, молодой человек, большое спасибо, что вы принесли его вещи! Дай Бог вам здоровья, юноша!

— Да не за что, любой бы так поступил, — смутился я.

— Ну уж — любой! — отмахнулась старушка. — По-моему, один на тысячу так поступил бы.

Я в мыслях поправил ее, сказав, что не один на тысячу, а примерно один на три тысячи. Еще я отчего-то вспомнил панка…

— Я, собственно, раз уж ваш муж занимается ювелирными делами, хотел кое-что с ним обсудить, — как мог ласковей сказал я.

Старушка внезапно напряглась, на пару сантиметров прикрыла дверь. Взгляд ее сделался жестким.

— Мы не торгуем ценностями! И не покупаем тоже! У нас вообще нет ничего…

Я быстро снял очки (вот же болван, до сих пор в них стоял!) и попытался как можно правдоподобнее оправдаться:

— Да нет, вы не думайте! Я всего лишь хотел узнать, сможет ли ваш муж сделать мне копию… копию вот этого! — Я достал из кармана Медальон Бескровия и показал его старушке.

Она, как я видел, взяла себя в руки и внимательно посмотрела на артефакт.

— Какая красивая вещь! Дорогая, небось?

— Дорогая, — согласился я. — Поэтому хочу сделать себе копию на память, ведь эту вещь я вынужден вернуть.

— А вы ее не украли, молодой человек? — подозрительно спросила старушка

— Честное слово, нет! — выпалил я. — Я ее не украл, но выпросил у одного богатого коллекционера. Именно для того, чтобы сделать копию.

Старушка хмыкнула. Поверила она мне, или не поверила — одному Богу известно. Однако, поразмышляв с минуту, пригласила меня войти.

Когда я попал в дом, то первым делом в глаза бросилось убранство комнат. Здесь на стенах висели старые, но очень красивые ковры, большие механические часы с маятником, картины самой разной тематики. Я и не ожидал, что дом внутри окажется таким большим.

Старушка провела меня в гостиную и предложила чаю. Я вежливо согласился и на некоторое время был предоставлен самому себе. В гостиной я увидел очень много старых и, вероятнее всего, ценных вещей. Казалось, что каждая эта вещь стоит на своем месте и бережно хранится вот уже не одно поколение: две металлических статуэтки крылатых львов, олицетворяющие мощь и силу; большая брошь в виде цветка лотоса, инкрустированная разноцветными камнями, помещенная в замысловатую рамку-подставку и олицетворяющая собой, скорее всего, красоту; рыцарь в доспехах, стоящий на коленях перед прекрасной дамой на подставке в форме сердца — любовь. Особенно мне понравились несколько икон, больших и маленьких, с изображением, наверное, всех святых православия. Перед иконами горела лампадка, стоящая на красном платке. Красиво, блин, что говорить! Рядом с лампадкой я заметил несколько фотографий в рамках и подошел ближе, чтобы получше разглядеть изображенных на них людей.

Вот седой мужчина с черными как смоль волосами. Фотография была черно-белой и очень старой, но изображение сохранилось очень хорошо. Мужчина был одет в нарядную форму офицера Царской армии, одну руку держал на эфесе длинной шпаги.

Рядом с ним на другой фотографии была женщина с характерными для прошлого века обведенными тушью глазами, с печальным взглядом, смотрящим куда-то в сторону. Наверное, эта женщина была замужем за тем гордым офицером, а печаль затронула ее лицо, когда офицера командировали на Кавказ. Или жены офицеров должны отправляться вместе с мужьями?

По другую сторону лампадки стояли две фотографии тех же времен, но на них были изображены совсем другие люди. Вот статный пожилой человек с гусарскими усами и в модном тогда костюме с блестящими пуговицами. Чем-то он неуловимо похож на бедного Михаила Игнатьевича, так ужасно испугавшегося меня в метро. Очень даже может быть, что этот человек — отец Михаила Игнатьевича.

Рядом стояла фотография женщины, и я догадался, что это жена статного мужчины с гусарскими усами. Эта женщина была недурна собой и смотрела прямо и с вызовом. Ох, наверное, та еще была женушка!

Я хмыкнул и перевел взгляд на единственную здесь цветную фотографию.

И чуть не упал на пол от дрожи в ногах…

О, черт меня побери, да ведь это же!…

Не заметил я, как вошла старушка с подносом в руках. На подносе стоял чайник и три фарфоровые кружечки, а еще фиалка с вареньем. Старушка увидела, что я разглядываю фотографии, и сказала:

— Это дорогие нашему сердцу люди. Справа — мои родители, слева — родители моего мужа Михаила.

Я указал на цветную фотографию.

— А это кто?

Старушка вмиг посерела лицом и как-то осунулась.

— Это наша единственная внучка Оленька, — тихо сообщила она.

О, я готов был в этот самый момент провалиться прямиком в Ад. Я, бессовестный, безжалостный убийца, порождение Дьявола, создание Зла и Тьмы! Почему я выбрал себе путь преступления! Почему я не умер, как подобало человеку! Зачем, черт возьми все на свете, судьба уготовила мне роковую участь!

Я медленно отошел от фотографий и сел в кресло.

— А… — хотел я что-то сказать, но не смог.

Старушка не заметила моего смятения и деловито разлила чай в две кружки.

— А… — я вновь попытался сказать, но не мог подобрать нужных слов. Все-таки выпалил, удерживая дрожь в голосе: — А что случилось с вашей внучкой?

Старушка плотно сжала губы и посмотрела на меня так пристально, что я, кажется, даже немного осел.

— С чего вы решили, что с Оленькой что-то случилось?

— Ну, — начал я неуверенно. — Ее фотография стоит рядом с… вашими родителями, а они, скорее всего, уже умерли, и поэтому я решил…

Я замолчал, едва увидел, что глаза старушки стали влажными. Она могла в любой момент разрыдаться, а я этого ой как не хотел.

— Вы простите меня, дурака, я не хотел, — сказал я глухо, смотря на свои колени. И зачем я вякнул?

Но старушка оказалась крепкой. Она подавила слезы и сказала:

— Примерно два месяца назад Оленька пропала. Уже и милиция ее искала, и детективы всяческие, но ничегошеньки они не нашли. У нас тут по соседству живет гадалка — хорошая, честная женщина. Она много кому помогла, особенно кто искал своих родственников. Я хотела, чтобы она и нам помогла отыскать Оленьку, но та сразу же, с порога заявила, что, мол, не ищите внучку больше, не тратьте силы. Нет ее больше!

Я старался не дышать и вообще не показывать, что я все еще здесь. Готов спорить, что черти в Аду в это момент дружно валяются, схватившись за бока, и громко смеются. Надо же было мне угораздить…

— Но вы не берите в голову, молодой человек, — печально попросила старушка. — Мало ли какие несчастья приключаются. Нечего мне было вам рассказывать. Кстати, я дура старая, даже ведь представиться забыла! Ох, память! — Она закатила глаза к потолку и улыбнулась. Безусловно, сильная женщина. — Меня зовут Вероника Анатольевна.

— Сергей, — кивнул я, продолжая думать об этой девушке… девочке на фотографии.

Оленька. Оля… Ведь именно ее я убил в ту ночь. Я впервые убил, и убил внучку этой милой старушки. Единственную внучку, черт побери!

Будь я трижды проклят, отродье Яугона…

Но я не успел подумать что-то еще, как в прихожей раздалась возня.

— А вот и Михаил Игнатьевич! — всплеснула руками Вероника Анатольевна. — Пойду встречу его, а вы пока не стесняйтесь, попробуйте чайку! Только сахару у нас нет, к сожалению, но вы с вареньицем. Оно домашнее, вкусное.

— Спасибо! — поблагодарил я от всей души, а сам вжался в кресло еще больше. Не знаю, боялся ли Михаил Игнатьевич повстречать меня вновь, но мне уж точно было… неудобно, что ли?

Из прихожей доносились голоса, понять которые я не мог несмотря на мой уникальный слух. Но чувствовалось, что Михаил Игнатьевич очень взволнован и что-то пытается объяснить своей супруге, а та, в свою очередь, его отчитывает. До меня лишь одно слово донеслось: «Пил?».

Но если каким-то событиям суждено случиться, то они рано или поздно случаются. Поэтому, когда я уже раздумывал над тем, выпрыгнуть ли мне в окно да свалить к такой-то фене, в гостиную вошел Михаил Игнатьевич.

Вошел и тут же вышел.

Я усел заметить только, как его и без того бледное лицо стало настолько бледным, что можно было разглядеть вены.

Сначала все было тихо, но потом в прихожей поднялась такая брань! Мать честная, а я думал, старушка совсем слаба и опечалена всем на свете, но это! Нет, конечно же, матов в прямом смысле не было, негоже старой женщине ругаться как подзаборная алкашня, но словесные обороты, которые вылетали из ее уст, были в диковинку для меня. Я и не знал, что можно из слов «бог», «честный» и «человек» можно изобрести столько ругательств и упреков!

В конце концов, Михаил Игнатьевич опять оказался в гостиной, а сзади его подталкивала супруга.

— Вы уж простите, ради бога, моего мужа! — причитала она через его плечо. — Последнее время он стал суеверным как сам черт!

Я встал и протянул Михаилу Игнатьевичу руку, но он еще сильнее побледнел и не стал ее жать.

— Господи, прости наши грешные души и защити нас от нечистого! — взмолился он плаксивым голосом, подняв глаза к старой, но красивой хрустальной люстре. — Господи, пощади…

— Да как тебе не стыдно, в самом деле! — взревела Вероника Анатольевна. — К тебе человек по делу пришел, портфель твой принес, а ты его за нечистого принимаешь!

— Он отродье Сатаны! — взревел в свою очередь Михаил Игнатьевич, тыча в меня дрожащим пальцем. — Он вурдалак, вампир! Нечистый! О, Боже!

— Да какой же он вампир, голубчик?! Ему надо копию сделать!

— Копию сделать? Пусть он лучше улыбнется тебе своей дьявольской рожей! — не унимался Михаил Игнатьевич, крупно дрожа. — Пусть он оскалится, зверь во плоти!

Вероника Анатольевна от бессилия хлопнула себя по бокам, но вдруг повернулась ко мне и решительно сказала:

— Ну уж вы-то не подыгрывайте старому дураку! Улыбнитесь для порядка!

Я улыбнулся, но губ не открывал. Получилось, по-моему, неплохо и удовлетворило б любого… но не трясущегося от страха толстяка. Он, едва ли не плача, проорал что-то неразборчивое, а Вероника Анатольевна попросила так же жестко:

— Вы извините нас, молодой человек, но покажите этому полоумному зубы. Пусть успокоится, дурак, да и мне спокойней будет.

Я несколько секунд раздумывал над ее просьбой, а затем пожал плечами и улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Естественно, два из них были ненормально большими.

Вероника Анатольевна ойкнула, перекрестилась и упала в обморок.

Михаил Игнатьевич тоже ойкнул, тоже перекрестился, но в обморок не упал, а схватил удачно подвернувшийся под руку крест с распятием и в религиозном исступлении направил его на меня.

— Иззыди, Сатана! Иззыди!

А мне этот спектакль довольно-таки надоел. Я устало провел рукой по лицу, стирая влагу, взял кружку и отпил чаю. Смотря одним глазом на толстяка, дабы ненароком не подвернуться под его распятие (оно килограмма три весит, не меньше!), я обмакнул палец в варенье и запихал его в рот. Хотя рядом и лежали маленькие серебряные ложечки, я не стал их брать, потому что серебро, мягко говоря, вампирам противопоказано.

Михаил Игнатьевич, заметив это, пришел в еще большее исступление и блажил так, что соседи наверняка заподозрили в этом доме как минимум начало конца света. Посторонние люди для меня были не нужны, и я, бросив хмурый взгляд на толстяка, тихо, но внушительно сказал:

— Успокойтесь, Михаил Игнатьевич! Ради бога, прекратите орать, а то я оглохну!

Толстяк замолчал, пару раз хлопнул глазами, но после принялся вопить с новой силой.

— Да заткнитесь же вы наконец! — рявкнул я так, что хрустальная люстра на потолке издала мелодичный звон. — Замолчите и поднимите жену!

На этот раз он действительно замолчал. Неуклюже усадив супругу на софу, он, постоянно озираясь на меня и бормоча какие-то проклятия, начал искать в комнате что-нибудь посущественнее распятия. Дошло, что не помогает, блин…

— Я к вам, собственно, по делу пришел, — спокойно сказал я, усевшись в кресло.

— Вот еще, буду я иметь дела с исчадьем ада! — воскликнул толстяк.

Я издал наполовину яростный, наполовину уставший стон и опять рявкнул:

— Сядьте же вы, наконец! Забудьте, что вы видели, разве это так трудно?

Михаил Игнатьевич промолчал, однако сел рядом с женой. Его все еще била крупная дрожь.

— Успокойтесь, черт вас возьми! Возьмите себя в руки, вы же мужчина!

— Как же! — крякнул толстяк, покрываясь обильной испариной.

— Не заставляйте меня постоянно на вас рычать! — ответил я ему на это. — Сначала выслушайте меня, а потом орите сколько душе угодно. Итак, когда я напугал вас в вагоне метро, то сделал это специально. Уж извините меня. Однако, вы так поспешно скрылись, что даже забыли собственный портфель, и я решил вернуть его вам, тем более что там были визитки с вашим адресом.

— Будь они прокляты, визитки эти! — забормотал толстяк.

— Помолчите, я еще не кончил! На визитках сказано, что вы — ювелирных дел мастер, а это именно то, что мне нужно на данный момент. Я хочу попросить вас сделать для меня копию одной вещи, и как можно быстрее.

— Вот еще! — выкрикнул в мою сторону Михаил Игнатьевич.

Я спокойно вытащил из кармана пачку евро и бросил на стол рядом с подносом.

— Это задаток. Выполните заказ — дам столько же.

Толстяк нехотя перевел взгляд с меня на деньги, затем обратно. На его лице виделась бурная работа мысли, и в конце концов он сказал:

— Ни за какие деньги!

— Одумайтесь, Михаил Игнатьевич! Здесь же столько, что вам хватит на пару лет!

— Нет, нет и нет! — упрямился он.

Я было подумал, что дал мало денег, но чертыхнулся. В самом деле, на столе лежало не меньше трех тысяч! Да я сам бы от таких денег не отказался! Но тут до меня дошло, что стоит попытаться пойти другим путем.

Я принял самый серьезный вид и выпалил:

— Я знаю, кто убил вашу внучку.

Глаза толстяка округлились еще больше, что, как мне казалось, просто невозможно.

— Убил!?

— Да. Мне очень жаль, но Оля мертва.

— О, боже, боже! Бедная Оленька! Бедная внучка! О, боже!…

Меня такое частое упоминание Господа начало уже нервировать. Я ударил по стол кулаком, но не сильно, чтобы ненароком его не разбить:

— Слушайте! Я прошу вас сделать копию вот этого. — Я вытащил Медальон. — Он мне нужен для уничтожения того, кто повинен в смерти вашей дочери.

Эти слова оказали на старика влияние большее, нежели деньги. Он даже начал более или менее спокойно соображать.

— А где гарантии?

— А на кой ляд вам гарантии? — вопросом на вопрос спросил я. — Вы сами понимаете, что никаких гарантий я вам дать не могу, но раз так рьяно верите в Бога, то также поверьте и моим словам. Просто попробуйте!

— Не сравнивай!…

— Просто поверьте мне! Поверьте, что эта вещь и ее копия нужны мне для уничтожения зла!

— Ой, как сладко заливаешь!

— Я говорю совершенно серьезно! С чего вы, вообще-то, взяли, что я исчадие Ада? Разве на мне написано? Написано, спрашиваю?

— Н-нет, — замотал головой Михаил Игнатьевич.

— Тогда почему вы так решили? Распятие, иконы, лампада, ваши молитвы… Помогло избавиться от меня?

Толстяк часто мигал глазами, шумно вдыхал и выдыхал воздух и молчал. Затем возопил:

— Ложка! Ты не взял ложку, потому что она серебряная!

Я поморщился, глядя на его дрожащий перст, и взял ложку. Я продолжал морщиться, но уже от боли, пронзившей пальцы. И почему серебро имеет такое влияние на вампиров? Боль начиналась в подушечках и свинцовыми ручьями текла через кисть в предплечье, а затем в плечо и так до самого мозга. Я не стал дожидаться, пока пойдет дым от моих пальцев, и положил ложку на место.

— Удовлетворены?

Скорее всего, Михаил Игнатьевич остался удовлетворен, потому что дыхание его стало ровнее. В этот момент очнулась Вероника Анатольевна, но перед тем как поднять вселенский хай, супруг придержал ее.

— Вам в самом деле известно, кто убил нашу внучку?

Я кивнул.

— И вы хотите отомстить ему за это?

— Не только за это. Я хочу уничтожить существо, натворившее много других бед.

Уж верил мне толстяк, или нет, но что-то переменилось в его взгляде. Он принял от меня Медальон, покрутил его в руках.

— Дорогая штука. Чтобы сделать ее копию, ваших денег не хватит: здесь ведь золота только тысяч на сорок, а камни… что-то около ста сорока. Итого сто восемьдесят тысяч рублей.

— Или… пускай семь тысяч евро, — сделал я условный подсчет. — Этого с лихвой хватает.

— Но… — Михаил Игнатьевич перевел взгляд на деньги и, по-моему, только сейчас понял, что там лежат именно евро, а не русские рублики.

— Я дам вам десять тысяч евро, если выполните заказ, — заверил я его.

— А вам действительно нужно для… благих целей? — подала голос Вероника Анатольевна.

Я медленно и эффектно кивнул.

— Не стоит судить о чем-то лишь по внешнему виду, — многозначительно и таинственно произнес я после паузы.

Старики переглянулись.

— Хорошо, я сделаю копию как можно быстрее. А после… Исчезнете навсегда из моей жизни!

— Обещаю вам, Михаил Игнатьевич.

— И покарайте убийцу Оленьки! — вставила Вероника Анатольевна.

— Постараюсь, — честно пообещал я.

Вот только непосредственного убийцу я карать не собирался — этим пусть занимается кто-то другой.

Михаил Игнатьевич оказался на редкость искусным мастером. Настоящим мастером своего дела. Всего лишь за пять с небольшим часов он создал копию Медальона Бескровия, которую едва ли можно отличить от оригинала: тот же вес, тот же цвет золота, такие же иероглифические рисунки, камни. В самом деле, мне потребовалось усилие, чтобы заставить себя запомнить, в каком кармане у меня лежит истинный Медальон, а в каком — подделка.

Я расплатился и засобирался уходить, но Вероника Анатольевна так хотела узнать подробности смерти своей внучки, что я не мог от нее отделаться. В конце концов, чтобы перекрыть лавину вопросов, я ответил просто:

— Она умерла не самой худшей смертью. Лучше еще раз помолитесь за ее душу, а не вынуждайте меня отвечать на дурацкие вопросы.

Еще раз поблагодарив Михаила Игнатьевича за помощь, я выслушал в ответ ряд чудесных проклятий и поспешил на выход, пока увесистое распятие и в самом деле не полетит в мою голову.

У дверей Вероника Анатольевна шепнула:

— Дай… Удачи вам, молодой человек!

Я не обратил внимание на оговорку и поблагодарил. И тут меня осенила одна распрекрасная мысль, еще одна мысль в ряде тех, которые появлялись у меня после беседы с Андреем.

— Скажите, Вероника Анатольевна, а где живет ваша гадалка?

Старушка перекрестилась и затараторила:

— Зачем она тебе, юноша? Она тут не причем ведь! Иди уж своей дорогой…

— И все-таки скажите мне, где она живет, — более настойчиво попросил я.

Мой тон подействовал, и старушка дала адрес. Уже выйдя на улицу, я водрузил на глаза солнцезащитные очки, повернулся и сказал:

— Варенье было превосходным! До свиданья!

— Да прощай уж, — под нос ответила Вероника Анатольевна, но я все равно услышал ее слова.

Затем старушка перекрестилась и захлопнула дверь, а я пошел по данному адресу к гадалке.

К моему облегчению, гадалка жила лишь в паре домов от посещенной мною четы суеверов. Я быстро отыскал дверь, протянул руку, чтобы постучать, но не успел. Дверь открылась раньше моего стука.

— Ну проходи уж, коли пришел, — проворчала толстая тетка с абсолютно седыми волосами.

Я, мягко говоря, был шокирован таким приемом. Только что ушел от стариков, принявших меня за самого Дьявола, а тут… Я прошел в прихожую, обшитую какими-то темными полотнами.

— Мне надо бы поговорить…

— Это я, — перебила меня тетка. — Я и есть гадалка. Зовут Марфой Степановной. Иди в гостиную.

Я с легкой иронией на лице прошел в гостиную и присел на краешек большой кровати. вообще, обстановка в комнате была схожа с обстановкой в гостиной ювелира: старые вещи, непонятные картины, раритет на раритете. Но вот пребывало это в таком беспорядке и бардаке, что я боялся ненароком задеть какой-нибудь канделябр или статуэтку.

— Крупную игру ты затеял, вампир, — послышался голос гадалки откуда-то из коридора. — Ох, крупную. И не вини себя, что Ольгу убил, ты, как-никак, вампир.

Я понятия не имел, откуда она знала про то, что я вампир, про Ольгу. А уж откуда ей известно, какие планы у меня в голове? Мысли читает, что ли?

— Ты не бойся, я мыслей не читаю. Я иными способами работаю, — опять раздался голос.

Я уже и не знал, что думать, поэтому спросил:

— Может быть, вы знаете и то, зачем я к вам пришел?

— А как же! И могу уверить, что в моих силах сделать это.

Минут через пять Марфа Степановна вернулась в гостиную и села в кресло-качалку напротив меня.

— Давай свои побрякушки!

Я протянул Медальон и его копию, она подержала все это с минуту, а затем вернула.

— И все? — удивился я.

— Конечно! А ты что хотел увидеть?

— Да вообще-то… А что вы сделали, если не секрет? — Я решил, что эта толстая тетка может быть и шарлатанкой. Если она знала, что мне необходимо, то должна ответить прямо.

— Перенесла на копию Медальона Бескровия все заклинания, наложенные негельносами, в том числе и заклинание психотропного взрыва. Еще сделала так, что копия почти не отличается энергетически. Другими словами, ее очень трудно отличить от оригинала даже серьезным демонам.

Я оторопел:

— Откуда вам все это известно? Про Медальон, негельносов, взрыв?

— Сорока на хвосте принесла, — ответила гадалка уклончиво.

— Может, вы и про Яугон знаете?

— Я знаю все, что мне нужно знать. Не больше и не меньше. А ты ступай уже, вампир. Не стоит привлекать к моему дому лишнюю энергию.

— Темную? Или светлую? — спросил я, вставая.

— Ишь, какой прыткий! Иди, иди!

Я нашарил в кармане золотую цепочку, которую пришлось оторвать от Медальона Бескровия — старик ювелир не успел за столь короткий срок сделать ее копию.

— Не надо мне, не надо! — замахала руками Марфа Степановна. — Оставь себе. Глядишь, пригодится еще.

В общем, меньше чем через минуту я был уже на улице. Гадалка, едва я перешагнул ее порог, захлопнула дверь и даже не попрощалась.

Странная она, все-таки, тетка.

 

ГЛАВА XII

Я добрался до клуба «Носферату» уже после заката. Внешне все было как обычно, но только я прошел внутрь, как откуда-то выпрыгнул Игорь.

— Сергей, мать твою! Что у вас случилось?

— Побили нас малость.

— Где остальные?

— В плену, надо полагать.

— А ты?

— Восстанавливался, — уклончиво ответил я. — Послушай, Игорь, я страшно проголодался и устал. Может быть, ты сначала покормишь меня?

Вампир кивнул и подозвал официантку.

— Ты не понял, — похлопал я его по плечу, когда он делал заказ. — Я не такой пищи хочу.

Объяснять дальше не было смысла.

Через час я уже спал глубоким сном, насытившись кровью. И все-таки я ужасный подлец и убийца, потому что опять девчонку… Но я вампир, как сказала гадалка, и мне простительно. Вот только я имел иное мнение на сей счет, и переживал смерть каждой своей жертвы как свою собственную.

— Значит, они знали о наших планах, — сказал Игорь.

Мы сидели в его кабинете на втором этаже клуба. Это был самый обычный кабинет делового человека с большим столом для заседаний, компьютерами, плазменной панелью экрана на стене. Лишь репродукции картин на прочих стенах были необычными и показывали сцены кровавых расправ вампиров над людьми.

— Видимо, — кивнул я, соглашаясь.

— Что ж, я проверю своих. Может, существовала и утечка. — Вампир цедил свой любимый коктейль. — Но ты молодец, Сергей!

Я вяло улыбнулся.

— Что ты будешь делать?

— Выручать парней, что ж еще! Леха и Стас классные бойцы, терять таких не хочется. А макс твой друг, верно?

Я рассказал Игорю всю произошедшую со мной историю с того момента, как во двор психиатрической клиники въехал грузовик. Сказал также и про плен, про разговоры с Андреем и про его увещевания и просьбы примкнуть к Негельносу. Но пока еще ничего не говорил про Медальон.

— Я все-таки не могу понять одного: почему тебя отпустили? — Игорь внимательно смотрел на меня.

Я вздохнул и вытащил из левого кармана золотой диск Медальона.

— Вот.

Игорь протянул руку, чтобы взять артефакт, но я его остановил:

— Не надо…

— Что это?

— Медальон Бескровия. Во всяком случае, Андрей назвал этот предмет именно так.

Теперь Игорь заинтересовался артефактом по-настоящему. Он тщательно осмотрел его со всех сторон, пока я продолжал держать его в руке.

— Ты знаешь, что это за штука?

— Но я ж тебе только что… — удивился я, однако Игорь жестом заставил меня замолчать.

— Нет, я понял, что это Медальон Бескровия. Я спрашиваю, знаешь ли ты, для чего он создан?

Я покачал головой. Хотя отчасти я знал, какая цель была у Медальона именно сейчас.

— Он дает своему хозяину защиту от телесных повреждений, — поделился Игорь. — Конечно, голову оторвать тебе смогут, но от мелких ран он защищает почище сотни бронежилетов. Таких Медальонов по всему миру всего около десятка, и принадлежат они, как правило, только Старейшинам кланов. Удивлен даже, что его тебе дали.

Игорь смотрел на меня выжидающе. Я понял, что пора рассказывать все начистоту.

— Андрей сказал, что в этом медальоне спрятано какое-то заклинание, что-то вроде психотропной бомбы.

Лицо Игоря за одну секунду изменилось до неузнаваемости и потеряло прямое сходство с лицом человека. Мне вспомнился сон и ужасная морда Познавшего Кровь, так что меня даже передернуло. Но Игорь не унимался и уже начал отстраняться от Медальона, когда я успокаивающим тоном произнес:

— Не паникуй, он не взорвется до определенного момента.

— Какого момента? Говори же быстрее!

— Андрей сказал, что я должен передать Медальон Старейшине Оуроса. Выдумать какую-то причину для аудиенции и передать. После чего Андрей дистанционно взорвет его и тем самым убьет всех вампиров в радиусе сотни километров от Медальона.

— Дьявол! — Было непонятно, то ли Игорь выругался, то ли воззвал к хозяину Преисподней. — И ты посмел притащить эту хреновину сюда?

— Но ведь пока она не в руках Старейшины, она не рванет!

— Да с чего ты так решил, Сергей! Негельносы давно свалили из города, и с секунды на секунду мы все превратимся в прах! Видел я такие психотропные бомбы в действии… Психотропные… Вообще-то они называются магическими деструкторами с выборочным результатом поражения, то есть могут настраиваться на тот или иной тип магии, демонов, астеров и так далее. Сильным сущностям ничего не грозит, а существа из плоти и крови, как мы с тобой, превращаемся в прах за доли секунды! Это ж как ядерная бомба!

— Но они хотят уничтожить именно Старейшину! Разве не сможет тот почувствовать всплеск такой энергии и не успеет скрыться в Портале, пока взрывная волна дойдет до него? — Я повторил слова Андрея, потому что, мягко говоря, поведение посеревшего от злости и страха Игоря стало меня беспокоить.

Наконец, вампир взял себя в руки.

— А ты учишься потихоньку, — сказал он, выровняв дыхание. — Я как-то забыл о способностях Старейшины… В самом деле, если им надо убить Максимилиана, то бомба должна взорваться в непосредственной близости от него. Ведь это, по сути, идеальный вариант не только избавиться от всех вампиров города, но и оставить всех остальных оуросов без какого-либо контроля. Хм, мне по началу такое и в голову не пришло.

— Теперь, когда ты пришел в себя, нам надо решить, как действовать, — твердо сказал я. — Андрей дал мне на все про все два дня, из которых один уже прошел. Если бомба не окажется в руках Старейшины до истечения этого времени, он все равно взорвет ее. А это…

— Конец всем нам, — продолжил Игорь. — Но Максимилиан не за что не возьмет деструктор в руки!

— Ты забыл, что Андрей дал мне шанс вернуться. То есть перебежать в клан Негельнос. Выходит, от того момента, когда Медальон окажется в руках Старейшины, и до момента взрыва пройдет некоторое время. Возможно даже, несколько часов.

— И что это значит? Ведь взрыв-то будет в любом случае! — Игорь напряженно работал мозгами, пытаясь, как я думал, не просто решить нависшую над всеми проблему, но и выудить из нее какую-то личную пользу.

Пока его размышления не достигли определенных результатов, я вытащил из правого кармана реплику Медальона.

— Вот-те раз! — удивился вампир. — А это что такое?

Я хищно улыбнулся.

— Это точная копия Медальона Бескровия, — с готовностью объяснил я. — Настолько точная, что даже идентификационные заклинания на нем стоят те же. Только, естественно, ни о чего она не защищает.

— Идентификационные заклинания, — проговорил в задумчивости Игорь. — Ага, я так и понял, что дело в них, когда ты не дал мне медальон в руки!

— Да, — кивнул я, обрадованный проницательностью вампира. Теперь не придется врать лишнее. — Медальон может оказаться только в руках Старейшины, иначе тут же произойдет взрыв.

— Но как ты смог достать копию? Да еще и с заклинаниями!

Я быстро пересказал ему историю о случайной встрече в метро с ювелирных дел мастером Михаилом Игнатьевичем, упустив местами мой с ним разговор. Затем поведал о таинственной гадалке, сумевшей скопировать идентификационные заклинания на копию. К сожалению, по моим словам выходило, что заклинание самого взрыва она скопировать не смогла.

— Значит, получается, что у нас есть бомба, которую могут держать лишь ты и Старейшина, а также муляж, способный передать сигнал готовности негельносам. Гениально!

Игорь схватил меня за плечи и сильно встряхнул. Наверное, он хотел таким образом выразить мне похвалу, но у меня, честное слово, чуть зубы в ботинки не ссыпались.

— Молодец, что сделал копию самого Медальона! — воскликнул Игорь, доставая мобильник. — Можно, конечно, скопировать заклинания и на любой другой предмет, но нет вероятности, что они привязаны к форме и материалам. Может быть даже, к конкретным камням.

Он набрал номер и быстро что-то сказал. Через десять секунд в кабинет вошли охранники.

— Ты уж извини, Сергей, но мне надо проверить твои слова. Не думай, что я тебе не доверяю после всего этого. Лишь гарантия нашей общей безопасности.

Сердце мое подпрыгнуло в груди и забилось чаще. Игорь мог почувствовать это в другое время, но сейчас был слишком возбужден.

— Пока я проедусь до гадалки, ты чувствуй себя как дома!

Он скрылся за дверью, а я понял, что выбраться из кабинета мне ни за что не удастся. Ох, опять меня занесло в ситуацию, от которой волосы на затылке шевелятся! Ведь если гадалка скажет, что перенесла на муляж помимо защитных и идентификационных заклинаний еще и основное — разрушительное, — то плакала моя голова.

Я налил себе полный бокал коктейля (опять не спросил, как он называется!) и залпом осушил. Подумав немного, я решил пить прямо из графина. Когда остается жить несколько десятков минут, о манерах думать не приходится. Попутно я включил панель телевизора на музыкальный канал и стал разглядывать идиотские до кретинизма клипы. Я думал, что успею заскучать, но Игорь вернулся на редкость быстро — через тридцать минут. Когда он вошел, я сгруппировался и приготовился к рывку. Сдаваться без боя я не собираюсь, русский как-никак.

Однако Игорь выглядел скорее еще больше возбужденным в предвкушении какого-то крупного дела, чем разгневанным на мою ложь.

— Собирайся, мы едем к Максимилиану!

Я поначалу не мог заставить себя двигаться, но когда Игорь криком попросил меня поторопиться, я вскочил и затрусил следом.

— Что сказала гадалка?

— Подтвердила твои слова, что ж еще, — бросил вампир через плечо.

А я прикусил язык, чтобы впредь не задавать таких опасных вопросов.

Какими дорогами меня везли в резиденцию Старейшины, я не знал, потому что ехал в фургоне без окон. У меня сложилось подозрение, что фургон больше ездил кругами, чем двигался в каком-то определенном направлении, но как бы там ни было, спустя минут двадцать мы остановились. Я выскочил через боковую дверь и сразу же увидел серый бетон гаражных стен. Двое телохранителей Игоря повели меня по коридору к лифту, а затем мы вчетвером поднялись этаж на двадцатый.

Хм, в городе не так уж и много зданий с двадцатым этажом, и если предположить, что фургон все-таки ездил кругами, то не составит труда вычислить, где именно расположена резиденция Старейшины.

Пока я занимал себя этими размышлениями, мы прошли еще одним коридором, выделяющимся обилием красных оттенков и позолоченных светильников. В конце коридора нас ждала массивная дверь и целое полчище телохранителей-вампиров. Кивком головы Игорь поприветствовал их, а потом втолкнул меня в сторону двери.

— Иди. Я в общих чертах передал Старейшине Максимилиану положение дел. Остальное расскажешь сам.

В голосе Игоря звенели нотки глубокого уважения к своему боссу, чего я раньше не замечал. Вздохнув и понадеявшись на лучшее, я шагнул вперед.

Уж не знаю, что я ожидал увидеть за дверью, но уж точно не то, что увидел. Во всяком случае, я думал, что окажусь в апартаментах, по роскоши не уступающих президентским или даже императорским, с высоченными окнами, золотыми канделябрами, хрустальными люстрами и шелковыми занавесями. Вместо океана красот я с головой ухнул в мрачную и отвратительную вонь склепа. Ни одного лучика света не было в этом помещении, ни одного предмета меблировки или роскоши. Лишь непроглядная даже для меня мгла, затхлая вонь и абсолютная тишина. На меня нахлынула волна клаустрофобии вкупе со всеми прочими фобиями, и, бесполезно щурясь, я вытянул вперед руки и сделал пару шагов.

— Старейшина? — позвал я. Ответом мне было эхо собственного голоса, многократно отраженное стенами. Судя по характеру эха, я оказался в чудовищно огромном помещении, которое никак не могло поместиться в обычном доме, потому что было не меньше стадиона на пару десятков тысяч зрителей. — Старейшина? Я Сергей! Пришел к вам в… на аудиенцию!

— …диенцию… иенцию… енцию… — ответило эхо.

Чувство глубокого, холодного и противного страха завладело мной. Страх обнял меня своими липкими лапами и так крепко сжал, что даже пот выступил на моем лбу, хотя в помещении было очень холодно. Спустя долгие секунды я осознал, что страх положил свою лапу мне на плечо…

Я резко обернулся и увидел белое как снег лицо Старейшины. В глубоко впалых глазах горели угольки, почти безгубый рот был полуоткрыт, многочисленные черные зубы выглядывали из этого отвратительного отверстия. Кожа обтягивала кости лица как тончайшая ткань.

Вскрикнув, я отпрыгнул на пяток метров в сторону. Чудовище, называющее себя Старейшиной Максимилианом, не спускало с меня тяжелого взгляда пылающих глаз. Промелькнула мысль, что это существо уже давно должно было б умереть от древности, да все не может… Сколько ж ему сотен лет? Или счет идет на тысячи? Вот уж точно — Старейшина!

— Ты хороший слуга, вампир Сергей, — проскрипел мертвенный голос Старейшины, лишенный каких либо интонаций. — Ты поступил очень смело и доказал верность клану Оурос.

Я постарался кивнуть. Не знаю, получилось ли у меня это.

— Наш враг решил воспользоваться хитростью и мощным оружием. Но мы перехитрим его.

Я начал задыхаться от вони, царящей вокруг. Наверное, она распространялась от этого полугнилого, полуразложившегося чудовища, а может, от многочисленных трупов, валяющихся в темноте. Трупы я, конечно, не видел, но воображение живо дорисовало мне их, за что я был несказанно благодарен, если можно так выразиться (эта присказка Андрея ко мне приклеилась, похоже).

— Дай мне реплику! — потребовал Старейшина. В темноте я различил до невозможности тощую иссиня-бледную руку, протянутую в мою сторону. Борясь со страхом и отвращением, я протянул вампиру золотой диск. — А теперь можешь возвращаться к врагу и вернуть Медальон Бескровия. Пусть же они погибнут от собственной хитрости!

Я попятился назад и крался таким образом до тех пор, пока не вывалился в коридор. Свет больно ударил по глазам, но я был счастлив вновь увидеть его, вдохнуть полной грудью прекрасный воздух, не прокаженный запахами склепа, и смотреть на нормальные лица живых существ.

Игорь помог мне подняться:

— Все прошло нормально?

— Д-да, — кивнул я, когда вернулась способность произносить слова. — Но я не совсем понял, что он хочет от меня теперь.

— Пойдем. По дороге объясню.

Едва мы оказались в фургоне, как Игорь рассмеялся:

— Ну и как тебе Старейшина?

— Знал бы раньше, ни за что не согласился на аудиенцию!

Вампир откровенно заржал, а когда успокоился и утер слезы, то произнес:

— Старику давно пора в Преисподнюю, а он все держится. Некоторые говорят, что он давно сошел с ума.

Я решил сразу же перейти к основной теме:

— Он сказал, что я должен вернуть Медальон Андрею. Что это значит?

— А то и значит, Сергей, что ты с бомбой в кармане вернешься к негельносам и сообщишь о выполненном задании. Они, естественно, обрадуются и постараются как можно быстрее смыться из города. Самый быстрый способ — самолет. Следовательно, они направятся в аэропорт и улетят первым же рейсом. Возможно даже, что у них там частный самолет.

— Как это — с бомбой? По-твоему, я похож на камикадзе? — Я округлил глаза и намеренно повторил слова, сказанные Андрею при аналогичном разговоре. — Едва самолет покинет зону поражения, как бомба взорвется!

— Она не взорвется до тех пор, пока самолет не приземлится. Видишь ли, у магических деструкторов существует определенная специфика, и послать сигнал на взрыв Андрей сможет лишь с земли. Аэропорт находится в черте города, так что вначале придется подняться в небо и удалиться на достаточное расстояния. Зная характер и повадки негельносов, я уверен, что они сядут не раньше чем достигнут Урала. Не факт, что сила взрыва уничтожит много вампиров, ведь аэродром может располагаться за пределами населенных пунктов. Поэтому, чтобы преподать им хороший урок, возьми вот это. — Он протянул мне маленький черный цилиндрик, напоминающий огрызок карандаша. — Это своеобразный усилитель взрыва. Повышает мощность деструктора в пять раз, таким образом зона поражения достигнет диаметра в тысячу километров. Максимилиан, будь он хоть трижды сумасшедшим, по-прежнему остается великим кудесником. Именно он приготовил такой, э-э-э, подарочек для негельносов. Даже если самолет сядет ближе, чем мы рассчитываем, взрыв не причинит вреда никому из клана Оурос благодаря усилителю. Лишь негельносам. Кстати, эта штука может взорваться и сама по себе: достаточно ее переломить, и через три секунды — ба-бах! На той же самой тысяче километров ни одной сволочи.

— То есть если я полечу вместе с Андреем на Урал, где он рванет Медальон, мне ничего не сделается?

— Именно!

— Но какие у меня гарантии?

— Никаких. Тебе придется поверить нам. — Игорь, заметив подозрение в моих глазах, тут же поспешил добавить: — Не волнуйся ты, мы не из тех, кто убивает своих героев! Ты останешься абсолютно невредим, а по возвращении тебя будут ждать и повышение, и деньги… да все что захочешь! У тебя есть реальный шанс выслужиться, так не упускай же его!

Я предпочел ничего не отвечать.

Быстро добравшись до своих апартаментов, если таким словом можно назвать однокомнатную, но очень хорошую квартиру, я, не включая света, стал прикидывать, что мне необходимо взять с собой. Первой мыслью было взять деньги, но денег-то как раз больше не было. Те десять тысяч евро, которые я накопил, ушли на подделку Медальона, а попросить у Игоря хоть какую-нибудь сумму я запамятовал. Но решение денежной проблемы нашлось быстро: на моей связке ключей висел также и ключ от соседней квартиры, принадлежащей Максу. Друг тоже откладывал деньги и хранил их не в сейфе, а в тайнике за холодильником. Все-таки смешное дело получается: мы живем в охраняемом, как военная база, доме, но все равно боимся воров! Такова уж привычка русского человека — доверять лишь себе, и никому больше.

Или это привычка горожанина?

Я собрал кое-какие вещички и уже собрался покинуть квартиру, но заметил… Черт, я только теперь заметил, что на диване полулежала Наташа!

— И куда это ты намылился? — томно спросила она.

— Извини, но мне надо срочно бежать по делам, — ответил я, отчего-то немного смущенный.

— Игорь послал?

— Угу. И я тороплюсь.

Она поднялась с дивана и легкой, грациозной походкой преодолела расстояние до меня. Ее нежные руки обвили мою шею, и я вдохнул прекрасный аромат духов и чистого женского тела.

— У тебя даже на меня минутки не найдется? — улыбнулась она так обольстительно, что я начал раздумывать, найдется ли и в самом деле у меня пара минуток на эту красавицу.

Но здравый смысл победил начавшее подниматься с глубин живота желание. Я аккуратно освободился от объятий девушки, отстранился и виновато улыбнулся:

— Я в самом деле тороплюсь, Наташенька. Прости.

Лицо ее стало печальным и еще более красивым. Я уже пожалел о сказанных словах, но она произнесла:

— Тогда иди. Надеюсь, ты ненадолго.

Интересно, а она в курсе, что я участвовал в операции по инициации людей негельносов? Скорее всего, нет.

— Я обязательно вернусь к тебе! — поклялся я. Немного потоптавшись на пороге, нежно сказал: — Я тебя люблю, солнышко!

— Я знаю, — улыбнулась Наташа, и улыбка ее была похожа на солнечное сияние. На сияние не того солнца, которое изо дня в день доставляло мне неудобства и боль, а на лучи солнца, когда-то освещавшего мой мир. — Я тоже тебя люблю.

Оставив девушку в одиночестве, я посетил квартиру друга, быстро отыскал тайник и забрал оттуда деньги. Против он, надеюсь, не будет. В его запаснике лежали семь тысяч евро — вполне внушительная сумма, если ты собираешься всего лишь смотаться на несколько часов в другой город.

Когда я вышел на улицу, то с изумлением увидел падающие с неба хлопья снега. В водовороте событий последних месяцев я даже не обращал внимание на то, что осень закончилась, и ее место заняла зима. Здесь, в городе, зима никогда не была по-настоящему холодной и снежной, жители узнавали о ее наступлении лишь по настенным календарям. Но снег, этот первый снег заставил меня несколько минут просто не шевелиться и наслаждаться им. С тихим шуршанием снежинки садились на мостовую, на еще зеленые декоративные кусты двора, на мои плечи. Большинство из них тут же таяло, едва успев затронуть поверхность, но в некоторых местах уже наметились белые пятна мокрого, жидкого, но все же снежного покрова.

Какое же сегодня число? Месяц вроде декабрь, но число? Я решил, что сейчас двадцатые числа декабря, а это значит — скоро Новый Год. Впрочем, приближение праздника меня нисколько не волновало. Я и раньше не особенно отмечал наступление нового года, а став вампиром, и подавно забыл о том, что такое праздник, ведь каждый день в клубе «Носферату» был подобен празднику. За шиком, весельем и роскошью я позабыл о тех чувствах, которые испытывает человек во время наступления знаменательной даты, во время прихода праздника.

А что, если Новый Год сегодня? Может быть, печаль на лице Наташи я вызвал именно тем, что отказался провести с нею новогоднюю ночь?

Я вернулся в фойе и спросил у дежурившего охранника, какое сегодня число.

— Двадцать шестое, — ответил он.

— А месяц?

— Декабрь! — Охранник улыбнулся и посмотрел на меня так, будто я сошел с ума. Наверное, он работает здесь недавно, потому что, охраняя дом, где живут черт-те знает кто из местной богемы, можно наслушаться и не таких глупых вопросов.

Опять оказавшись под снегом, я вполголоса ругнулся. Хотелось, конечно же, обрадовать Наташу, сказать ей, что я бросаю всю работу и до самого Нового Года буду с ней. Но…

Именно это самое «но» подтолкнуло меня к выходу из двора. Обогнув кованые ворота, я тут же наткнулся на два совсем не внушающих доверия субъекта.

— Спокойно, гражданин, — тихо сказал один из них. — Без нервов.

— Дайте нам ваши ручки, — попросил второй приказным тоном.

— Вы кто такие? — возмутился я.

Слишком поздно я заметил припаркованный рядом серый «уазик»-фургон. Сделав несложные выводы, я догадался, что за типчики стоят передо мной.

— Вы в чем меня обвиняете?

— Обвинять тебя прокурор будет, — нейтральным голосом ответил субъект. Я почувствовал, что в бок мне уперлось что-то подозрительное. Это «что-то» могло оказаться дулом автомата. — Давай в машину, живо!

Меня бестактно затолкали в фургон. Хорошо хоть, там оказались сиденья, а не голый металлический пол. По бокам от меня уселись арестовавшие.

— Вы можете сказать, что происходит? — требовательно спросил я, но никто не удосужился ответить. Водитель завел машину и покатил малознакомыми мне улицами и проулками, пока не остановился перед уже более знакомым зданием отделения милиции.

Через две минуты меня заперли в камере вместе с каким-то бомжем и парой пьяных молодчиков.

— Эй, да вы че, совсем оборзели!? — взревел я на конвоиров, развернувшихся по направлению к выходу. — Выпустите меня, уроды!

Они даже ухом не повели. Спокойно вышли за металлическую дверь и оставили меня наедине с самим собой и тремя заключенными.

Я смачно и с чувством выругался и уселся на низкие нары, обхватив голову руками. Зачем я позволил так легко взять себя? Интуитивный страх перед милицией? Ведь у меня остается часов десять, не больше, чтобы вернуться к Андрею. После этого все, о чем я задумал, может не осуществиться, или же осуществиться, но не так быстро. К тому же в самое ближайшее время намечается магический взрыв, при котором…

О, я даже запутался в собственных мыслях, и подошедший ко мне парень, совсем некстати спросивший сигарету, разозлил меня.

— Не курю! — прорычал я, даже не подняв головы.

— Че ты орешь-то? — нагловато упрекнул он. — Я ж нормально спросил…

— Пшел вон! — зашипел я, на этот раз подняв глаза. Парень оказался на порядок крупнее, чем мне показалось в первый раз. Вмятый внутрь нос и почти отсутствующие уши на плоском крупном жбане говорили, что он, скорее всего, борец или боксер.

— Ты че сказал, урод? — от моих слов он даже присел немного. — Я ж тебе сейчас башку оторву.

— Слушай, отвали, а? — сбавил я тон. — Иди к своему другу подсядь, поговорите лучше о проблемах российского спорта, чем меня донимать!

— А ты разговорчивый сильно! — заметил боксер и выстрелил в меня правой рукой.

Я такой трюк ожидал и успел увести свою голову от удара. Боксер, потеряв равновесие, вынужден был усесться рядом со мной. Впрочем, промашка разозлила его не на шутку, потому что теперь в мою голову полетела уже его голова. Я опять отстранился, немного отодвинулся вдоль нар и перехватил летящую в меня ногу. Собравшись с силами, я бросил парня в самый центр камеры.

— Ты че такой тугой? Отвали, я же сказал!

Никто не собирался отваливать от меня. Разве что бомж, поскуливая, забился в самый дальний и темный угол камеры, лишь бы ему не досталось. А на меня теперь грозно надвигалась уже пара боксеров. Выглядели они как близнецы: кожаные куртки, лысые черепа, на которые можно посадить самолет, злобный взгляд и здоровенные волосатые кулачищи.

— Ну ты попал, мужик! — пригрозил тот, которого я швырнул.

Я со вздохом встал им навстречу и приготовился к потасовке. Может быть, им зубы показать — успокоятся? Хотя такие не успокоятся, у них мозгов не хватит понять, что означают гипертрофированные клыки у бледного мужика в черном плаще и солнцезащитных очках, несмотря на полумрак камеры.

Однако, до потасовки дело не дошло. Скрипнул засов, и грубый голос приказал:

— Ты, в плаще, на выход! — А затем боксерам: — А вы что встали? Ну-ка жопы прижали!

Меня, особо не церемонясь, обыскали, вытащили всю наличность из кармана, Медальон, цилиндр усилителя, золотую цепочку, ключи. Куда они подевались, я заметить не успел, и едва попытался возмутиться, как получил сильнейший удар коленом в пах. Ох, не смотря на вампирскую сущность, я сложился пополам и чуть не заплакал. Впрочем, ждать, пока я приду в себя, добрые дяденьки милиционеры не стали. Подняв меня за ворот плаща, они насильно потащили куда-то на этаж выше, пока я не рухнул на жесткий, как и нары, стул напротив уже знакомого мне лейтенанта.

Я ничуть не удивился встрече.

— Ну, здравствуй, голубчик! Я же говорил, что мы еще свидимся! — надменно произнес он. — Ты что ж, драчун, получается? Затеял в камере драку, хотя пробыл там меньше пяти минут. Нехорошо! — Он покрутил в руках карандаш, почесал свой двойной подбородок. — У меня к тебе накопилась масса интересных вопросиков!

— Так давайте быстрее, — посоветовал я. — У меня дела.

— Дела у него! Слыхали, мужики? — Лейтенант глянул через мое плечо на своих подчиненных, которые дружно заржали. — Деловой какой! Можешь забыть о своих делах, голубчик. На этот раз я тебя долго держать буду. И со спортсменами в камере ты успеешь пообщаться на славу.

Здоровенный сержант высыпал перед лейтенантом предметы, найденные в моих карманах после обыска. Медальон, цепочка, ключи, черный усилитель… Вот только семи тысяч евро не было.

Я решил сообщить об этом вопиющем факте:

— Еще у меня деньги были.

— Много? — тут же спросил лейтенант.

— Ты за раз столько не видел! — дерзко бросил я ему и тут же схлопотал хороший удар в бок. Не зря за мною стояли костоломы-сержанты.

— Здесь тебе не базар, чтоб базары разводить! — заорал лейтенант. — Обращайся, как положено!

— А как положено? — усмехнулся я, потирая бок.

Новый удар. Черт, да они меня ведь и покалечить могут, зверюги ментовские!

Лейтенант взял в руки Медальон и пристально посмотрел на меня.

— Откуда стащил?

— Ни откуда. Это мое.

— Да ну! Ты еще скажи мне, что коллекционер! У кого украл, спрашиваю!

— Я же сказал, что это мое! — повторил я. Ожидаемого удара не последовало, но пришлось напрячься и ждать его в любой момент. Никогда не знал, что такое допрос с пристрастием, и вот, пожалуйста, появился шанс пополнить свои знания не только воочию, но и, так сказать, телесно!

— И цепочка тоже твоя?

Я кивнул.

— А что же ты такие дорогие вещи в кармане таскаешь? Не боишься, что завалят?

— Разве что только твои собаки! — ответил я настолько вызывающе, что меня скинули со стула на пол и минуты три пинали ногами.

Когда сержанты решили, что с меня на этот раз хватит, то опять водрузили на стул.

— Как ты не понимаешь, что чем больше ты тут пиз…ишь, тем хуже самому себе! Лучше расскажи по-порядку, как ты докатился до такой жизни. Кто, что, где, с кем, зачем — мне интересно знать все.

— Не понимаю я чего-то, — потряс я головой, унимая зуб в челюстях. Хорошо хоть, что вампиры быстро восстанавливаются.

— Как же! Ты, голубчик, будь лучше поразговорчивей! Объясни нам, что произошло в твоей квартире, чем ты занимался последние пару месяцев, откуда у тебя деньги на шикарную квартиру в центре города. — Он указал на Медальон. — И такие штуки тоже немалых денег стоят, да?

— А что случилось с моей квартирой? — удивился я.

— Ты не в курсе, что там взрыв в сотню грамм тротила произошел?

Я от изумления даже ушами шевельнул и признался:

— Не в курсе.

— Дело пахнет уже терроризмом каким-то, — вздохнул лейтенант. — А когда дело пахнет терроризмом, нам позволено принимать любые меры. Я ж тебя, скота, запру пожизненно в камере, если не станешь говорить!

— Но что говорить! Подумаешь, переехал!

— Нихера себе, переехал! Из грязи и в князи? Вот когда я с женой переезжал, то старую квартиру продал, а в новой прописался, и все необходимые документы составил. А ты — переехал. Здесь тебе не тайга, чтобы свободно выбирать, под какой сосной ночевать.

— Я как раз готовил документы, — попытался я соврать. А сам думал, как бы поскорее свалить из отделения, наделав при этом поменьше шума. Времени у меня оставалось все меньше и меньше, а милиционеры, очевидно, отпускать меня и в самом деле не хотели.

— Так я тебе и поверил! — крякнул лейтенант. — А что ты заявишь, когда я скажу, что тебя уличили в связи с организованной преступностью?

— Это как же? — опять удивился я, хотя догадывался, в чем тут дело. Некоторые задания, которые давал мне Игорь, откровенно попахивали криминалом.

— А вот так! Клуб «Носферату» — знаком?

— Ну.

— Не отрицаешь, что последнее время частенько там бываешь?

— Не отрицаю. Хорошая обстановка… я ведь вам, кажется, уже говорил!

— Как же! В обстановке дело, щас! Этот клуб у нас давно в разработке стоит, там бандитов что во рту зубов!

Сравнение милиционера показалось мне удачным. Я даже хотел поделиться кое-какой тайной относительно своих собственных зубов, но передумал покамест.

— К слову, мы проверили ту квартирку, в которой твоего дружка якобы укусил бультерьер. Ее снимал некто Игорь Ливанов, который в «Носферату» светится не реже твоего. И который, кстати, замешан в организованной преступности по самые уши: похищения, разборки, ограбления, наркотики.

— Но причем здесь я! Мало ли кто там светится.

— Нихера себе, причем здесь ты! Не кажется вашему сиятельству, что совпадение слишком подозрительное? — Лейтенант прищурил глаза. Странно, но на его толстом лице даже глаза казались толстыми.

Стоящий сзади сержант, лица которого я видеть не мог, вдруг спросил:

— Шеф, а что за название странное — «Носферату»? Нерусское какое-то.

— Да хрен его знает, — многозначно ответил лейтенант, наморщив лоб. — Вроде богиня красоты такая была.

Я усмехнулся и сразу же получил тычок в спину.

— А вот тебе, голубчик, наверняка известно, что это за название, да? Ваша банда ведь так и называется?

— У нас клан, вообще-то, — огрызнулся я.

— О, целый клан! Рад, что ты становишься разговорчивей. Ну и чем ваш клан обычно занимается?

— Продаем наркотики, грабим банки, похищаем людей. Иногда кровь пьем, — ответил я.

— Про то, что кровь пьете — это заметил.

Мне пришлось напрячься. Надо же, всего лишь пошутил, а этот жирный милиционер, оказывается, знает не так уж и мало.

— Ты мне что в первый раз кровушки попил, что сейчас, — завершил лейтенант, а я немного успокоился. Приятно, все-таки, иметь в кармане козырную карту. Козырный туз. Или джокера, что там выше, не помню… — А вот наркотики, банки и похищения — это уже интересно. Расскажи-ка поподробнее.

— Да не знаю я ничего! — вырвалось из глотки восклицание. — Спросите у Ливанова, что вы ко мне прикопались-то!

Лейтенант нахмурился еще больше и стал похож на тучу.

— Вчера ты побывал в доме Панфиловых, — сказал он минуту спустя. — Весьма любопытный факт.

— В чьем доме? — не понял я.

— Панфиловых

— Я таких не знаю, — честно признался я, но тут же вспомнил, кого имел ввиду милиционер. — А, так вы про «Карат», что ли?

Лейтенант кивнул. На его лице появилось выражение победителя.

— Ну и что с того? — постарался я убрать это выражение. — Заходил узнать, сколько стоит мой медальон.

Побагровев, лейтенант перевел взгляд на подчиненных и изрек:

— Пиз…ит ведь, и не краснеет, а!

— С чего мне…

Вопрос я завершить не успел, потому что опять оказался на полу под аккуратными, но болезненными пинками сержантов. Блин, они в ботинки свинец наливают, что ли? По-моему, они мне ребро сломали, гады!

— Два месяца назад у Панфиловых пропала внучка. Я уверен, что в этом виновна ваша банда. — Лейтенант достал из пачки сигарету и закурил. А я уж думал, когда он это сделает. — И приходил ты туда затем, чтобы запугать стариков.

— Ничего подобного! — воскликнул я почти фальцетом. — Я даже не знал, что у них внучка пропала!

— А вот они говорят совершенно другое. Будто ты пришел, пригрозил им держать язык за зубами, а для пущей убедительности еще и десять тысяч евро дал. Мол, помалкивайте, и денежки будут. А проговоритесь, вслед за внучкой отправитесь.

— Это чушь! Не было ничего такого!

Наверное, в этот раз я казался более честным и убедительным, потому что лейтенант немного смутился. Но струю противного дыма в мое лицо все-таки пустил.

— Может быть, и не было такого, но — совпадение! Опять совпадение.

Стоящие за моей спиной сержанты тоже закурили. Теперь я сидел и старался не дышать, потому что комната мгновенно наполнилась дымом. Даже глаза заслезились. А лейтенант, видя, что я не переношу сигаретного дыма, едва прикончив одну, ту же прикурил другую сигарету.

— В чем же меня обвиняют! — взмолился я.

— Много в чем. Для начала, в связях с организованной преступностью. Хотя, если прокурор попадется грамотный, то обвинения могут достичь терроризма — Лейтенант многозначительно замолчал, давая мне возможность обдумать сказанное им.

— Какой из меня террорист! — всплеснул я руками. Не смотря на то, что на столе передо мной лежала бомба. Впрочем, бомба магическая и разрушений не несет. Всего лишь уничтожает всех вампиров в округе.

— А взрыв в квартире?

— Не представляю, кто мог его устроить! — честно сказал я. — Ей-богу, не представляю!

Лейтенант сложил губы трубочкой и причмокнул. Затем покачал головой, говоря что-то вроде: «Ну-ну».

А я вспомнил об одной вещи и мысленно дал себе по лбу. Блин, как же я мог забыть! Давно осточертел этот никому не нужный допрос и хотелось свалить из отделения. Теперь я знал, как это сделаю.

— Значит, ты говорить отказываешься, — угрюмо проворчал лейтенант.

— Ну почему же отказываюсь! — бодро выдал я. — Вас интересует, что происходит в клубе? Я вам скажу с удовольствием. С чего начать?

— С начала! — потребовал милиционер, заинтересованный моим внезапным желанием сотрудничать с властями. — Что это за клуб, кто его держит, какие делишки проворачивают владельцы…

— «Носферату» — опорная база для одноименной группы, входящей в состав клана Оурос, контролирующего вампиров европейской России, — начал я. При упоминании вампиров лейтенант опять побагровел, но перебивать не стал, остановив заодно подорвавшихся было мутузить меня сержантов. — Официальных владельцев клуба я не знаю, но заправляет в нем ваш Игорь Ливанов. Он дает распоряжения своим бойцам, в том числе и распоряжения похищать людей, перевозить и продавать крупные партии наркотиков, покупать оружие. Игорю подчиняются несколько банд в городе, через которые он достает прочие нелегальные доходы. В клубе есть хранилище огнестрельного оружия, тайный подземный гараж и крематорий для сжигания человеческих тел. Я стал подручным Ливанова примерно пару месяцев назад и тоже принимал, признаюсь, участие в некоторых акциях. Последний раз мне приказали пресечь деятельность в городе залетной банды, прибывшей из Сибири для того, чтобы подорвать авторитет клана Оурос. Я и еще три боевика попали в ловушку, и после жесточайших пыток меня заставили работать уже на врага. Мне дали бомбу и сказали, чтобы я подложил ее своим боссам, однако я решил признаться во всем тем самым боссам. В момент моего задержания я направлялся обратно в стан врага на выполнение нового задания. Золотой медальон, который лежит перед вами, на самом деле — бомба. С радиусом поражения в сотню километров. Но это ерунда, потому что лежащий рядом черный цилиндр усилит поражающий эффект взрыва до пятисот километров. Теперь вы довольны?

У лейтенанта даже челюсть отвисла. Он долгое время смотрел на меня своими толстыми глазами и не шевелился. Потом перевел взгляд на Медальон, на цилиндр, снова на меня.

— Ты че, в натуре? — выдал он наконец.

Я с покорностью кивнул.

— Какая ж это бомба-то? — На лбу милиционера выступил крупный пот. — Ядерная, что ли?

— Нет, она магическая, — открыл я тайну. — И это правда, можете мне поверить. Я сказал правду и про Ливанова, и про его бандитские штучки. И он является организатором похищения сотен людей. Но самое главное то, что клан Оурос — это клан вампиров. Ливанов тоже вампир и держит под контролем кровососов всего города, а сам подчиняется главе клана Максимилиану. Похищают они людей для того, чтобы, естественно, пить их кровь. Затем тела сжигают в крематории и тем самым заметают следы. Не так давно мне выпала участь самому превратиться в вампира, и я тоже убивал, пил кровь, похищал людей и так далее. К сожалению, нельзя без этого, сами понимаете.

Лейтенант склонил голову набок. Он явно мне не верил. Вернее, перестал верить, едва я заговорил о вампирах. Но не останавливал, потому что сгорал от любопытства, чем же все кончится.

А я, едва начав откровенничать, незаметно просунул руку под водолазку и нащупал маленький кулончик с неприметной кнопочкой. Андрей дал его мне с тем, чтобы вызвать его бойцов, когда задание по передаче бомбы Максимилиану будет выполнено. Теперь, когда я нажал кнопочку, оставалось только ждать. Я сам не знал, чего конкретно следует ждать, поэтому продолжал «приседать на уши». Хотя, естественно, я говорил правду.

— Так вот, некто Андрей, боевик клана Негельнос, контролирующего вампиров по ту сторону Урала, уговорил меня пронести магическую бомбу в резиденцию Старейшины Оуроса Максимилиана, чтобы уничтожить его. После этого все вампиры Западной России останутся без контроля, и их легко будет уничтожить. Я же, едва увидев своего непосредственного босса Ливанова, рассказал все как есть. Вместе с Максимилианом (старику, кстати, хрен знает сколько лет, он разлагается прямо на глазах!) и Игорем мы решили вернуть бомбу Андрею, добавив к ней усилитель. Таким образом, мы хотим преподать негельносам урок. И когда меня повязали ваши люди, я как раз направлялся к Андрею.

По-моему, я услышал какой-то шум снизу, но лейтенант и ухом не повел. Он с любопытством разглядывал меня, гадая, то ли я псих, то ли хороший фантазер и прикидываюсь психом.

— Если я не успею вовремя, то эта бомба взорвется. Правда, разрушений, как таковых, она принести не должна, ведь она магическая и настроена на уничтожение вампиров клана Оурос. Но этот черный стержень — усилитель взрыва — защищает оуросов от поражающего эффекта, так что если бомба и взорвется, никаких последствий кроме гибели Андрея и нескольких его прихвостней не будет. Во всяком случае, так думают Игорь и Максимилиан.

Шум внизу усилился. Я был даже удивлен, почему жирный лейтенант не обращает на него внимание.

— Ну ты и заливать, соловей! — выдохнул наконец лейтенант. Его сигарета, едва прикуренная, истлела до самого фильтра.

Я и не ждал, что он мне поверит. В правду ведь очень трудно верится, потому что она чаще всего кажется именно ложью. Тем более в такую правду. Три месяца назад я и сам бы не поверил.

— Я, кстати, говорю истинную правду! — сделал я последнюю попытку достучаться до сознания милиционера. — Но если вы не верите…

Я хищно оскалился, и лейтенант рывком подался назад.

— О, черт! Ну и гадость! Ты зачем их прилепил, придурок?

М-дя…

В этот же момент шум усилился настолько, что я перестал что-либо слышать, окромя его. Дверь в кабинет с треском распахнулась, и внутрь влетело два избитых до полусмерти милиционера. Следом шагнули скалящиеся Ганс и его приятель. Они, как я смог заметить, вампирами не были, потому что не имели характерных клыков. Но силой, не смотря на это, обладали сверхъестественной.

— Здорово, баклан! Собирай вещички, уходим!

Я, не обращая никакого внимания на побелевшего от страха лейтенанта, поспешно запрятал в карман Медальон Бескровия и туда же отправил усилитель. Цепочку и ключи я положил в другой карман плаща.

— Ты долго еще? — рявкнул Ганс. Он и его приятель были заняты избиением сержантов, недавно избивавших меня.

Я попросил их на время перестать экзекуция, нагнулся и обшарил карманы милиционеров. Как я и думал, деньги были у них. Повернувшись к двери, я уже шагнул вперед, но сзади раздался вопль лейтенанта:

— Стоять, суки! Руки за голову! К стене!

Я посмотрел в его сторону и увидел, что он держит пистолет.

— Да брось ты этот цирк! — посоветовал я. — Смирись, что проиграл!

Вместо ответа лейтенант выстрелил мне в грудь. Я не ожидал этого, и едва не салился на пол от удара пули. Пришлось выставить ногу назад, чтобы не оказаться среди теряющих сознание и кровь сержантов.

— Ты очумел, мужик? — воскликнул я.

Лейтенант выстрелил еще четыре раза, но пули не причинили мне никакого вреда. Они просто отскакивали от тела, сплюснутые, и падали на пол. Как будто я был сделан из титана. Сей факт приободрил меня, и в молниеносном рывке я оказался у стрелявшего. Так же молниеносно я припал к его засаленной, грязной шее и прокусил ее.

— Эй, брателла, пошли уже! Сейчас подкрепление приедет, хрен прорвемся! — Это кричал Ганс. Он лишь нахмурился, когда увидел, что я пью кровь лейтенанта.

А я, сделав несколько глотков, оттолкнул поникшего милиционера и сплюнул на пол кровавым сгустком.

— Ну и кровь у тебя, жирдяй! — пнул я его в живот. — Как дерьмо, блин!

Наша тройка сбежала вниз по лестнице, на которой валялись распростертые тела служителей закона. Все они были или без сознания, или жалобно стонали, не в силах пошевелиться. У входа тоже лежали тела, через которые мы перепрыгнули и выбежали в прохладу зимней ночи. По-прежнему шел снег, но времени любоваться им не оставалось: по спящим кварталам разносились тревожные звуки милицейских сирен. Наверное, это то самое подкрепление.

Мы нырнули в черный фургон (что-то последнее время этот тип автотранспорта стал для меня привычным) и быстро скрылись, петляя через дворы и темные переулки.

 

ГЛАВА XIII

Мы сразу же поехали в аэропорт «Емельяново». Перед транспортным въездом фургон остановила служба безопасности, но водитель — детина не мельче Ганса — предъявил какой-то пропуск, и ворота перед автомобилем открылись. Мы помчались по рулежным дорожкам, огибая здоровенные туши воздушных лайнеров. Я в первый раз в жизни увидел легендарный самолет-гигант «Боинг-747», и задался вопросом, как такая махина может летать. Не знал бы я о существовании авиаполетов, ни за что не поверил в способность семьсот сорок седьмого оторваться от земли.

Фургон прикатил к небольшому частному самолету. Игорь был прав, когда предполагал наличие у Андрея такого самолета.

Спустившись по миниатюрному трапу, нас встречал сам Андрей. Он радостно улыбался и тер руки, когда заметил мое присутствие.

— О, мой юный друг! Как я рад, что ты все-таки решил присоединиться к нам!

— Не погибать же мне с остальными, — проворчал я, но, тем не менее, заставил себя улыбнуться.

— Верно! — согласился Андрей. — Можно, конечно, сказать, что у тебя не было другого выбора, но по твоей улыбке я вижу, что ты рад улететь с нами в прекрасную Сибирь!

Я отстранился от его дружеских толчков и хлопков.

— Первым делом, что с Максом и другими?

— О, это твой друг? Как и договаривались, они в безопасности! То есть на борту моего самолета. Можешь лично проверить!

Я поднялся на борт, в уютный, пахнущий кожей и чем-то еще салон самолета. В хвостовой части я заметил Макса, Топора и Шокера. С виду они были в полном порядке и при моем появлении живо помахали. Я махнул в ответ и вновь обратился к Андрею:

— Надо как можно быстрее взлетать. Неровен час, Максимилиан заподозрит неладное.

— Ты прав, Серега. Эй, капитан, мать твою, почему мы еще не в небе!

— Так не дают пока добро!

— Я щас тебе такое добро дам, век помнить будешь! Ну-ка живо взлетайте!

— Есть, сэр, — уныло ответил пилот.

Входная дверь самолета закрылась. Я сел в первое же свободное кресло, услышал звук заработавших двигателей и почувствовал, как мы начали движение. Выглянув в иллюминатор, я увидел брошенный фургон и мчащуюся в нашу сторону машину службы безопасности с включенными маячками.

— По-моему, они хотят нас остановить, — ткнул я Андрея в бок. Негельнос решил занять место рядом со мной.

— А, ну их! — махнул рукой вампир. — Мы ж взлетаем без разрешения диспетчерской службы, вот они и хотят нас остановить.

— А это безопасно? — робко спросил я.

— А сам как думаешь? — прищурился Андрей. — Буду я ждать, пока жирные задницы взлетят и сядут перед нами. Эй, капитан! Давай поднимай уже, хватит рулить!

— Но сэр! Я должен достичь взлетной полосы1

— Да ты смотри, сколько бетона вокруг! Это же большой бетонный блин! Тебе вполне места хватит.

— Сэр, это небезопасно. Мы можем задеть стоящие самолеты.

Американец он что ли, пилот этот? Все сэр да сэр…

— Твою мать, шакал, давай взлетай, а то я прямо сейчас высосу из тебя всю кровь!

Значит, пилот был простым человеком, догадался я. А еще понял: негельносы любят использовать в своих целях обычных людей. Для этого их либо пугают, либо тренируют и всячески поощряют, как Ганса. Оуросы предпочитали не иметь со смертными никаких дел, если только обратное не диктовала необходимость.

Двигатели натужно взвыли, и самолет стал ускоряться прямо на стоянке. Мы прокатили мимо нескольких пассажирских лайнеров, преимущественно отечественного производства, мимо сиганувших в сторону техников, мимо каких-то огней. Я смотрел в иллюминатор с замершим сердцем, постоянно ожидая столкновения.

Однажды я попал в автомобильную аварию — дело, скажу честно, очень неприятное. Особенно когда слышишь, как визжат покрышки, видишь приближающиеся сбоку деревья… Помню, я тогда закрыл глаза и томительно долгие секунды ждал концовки. Отчего-то я уже попрощался с жизнью, и лишь гадал, внезапной ли будет моя смерть, или я успею почувствовать боль. И когда машину сотряс сильный удар, мне показалось, что бессмертная душа моя пулей вылетела через пятки. Долго не верилось, что я все еще жив и даже почти цел, так что могу покинуть салон автомобиля без посторонней помощи. Так я и сделал, предварительно вышибив заклинившую дверь ногой.

Авария произошла года четыре назад ночью, и виной тому, надо признать честно, был алкоголь. Точнее, его огромное количество, непомерное даже для меня. Водитель (за рулем, к счастью, был не я) вывалился из покореженной машины примерно тем же образом и примерно в том же состоянии. Дело в том, что в этот день мы отмечали, если так позволительно сказать в данном случае, два года со дня смерти нашего общего друга. Все началось на кладбище с бутылки джина и продолжилось водкой. Затем мы поехали домой к брату покойного, где помимо водки выпили еще и бутылку мартини. Затем, когда уже стемнело, мы взяли пива и решили покататься… это же надо, а! Трое (нас к тому времени было трое) совершенно пьяных парня, совершенно не отдающие себе отчета в том, что творят, сели в машину и поехали кататься по ночному городу!

Дьявол, сколько мы в тот день выпили водки, я боюсь даже вспоминать. А потом, ночь, мы выпили столько же пива и колесили по местам скопления народа, дабы познакомиться с кем-нибудь. При переезде от одного такого места к другому мы подсадили двух молодых девчонок, голосующих у обочины… Знали бы они, что садятся в машину, которой через несколько минут предстоит попасть в жуткую аварию, поседели б! Тем временем, водитель в приступе бравады набрал высокую скорость далеко за сотню и на одном из поворотов не справился с управлением. Автомобиль занесло, завизжали шины, и мы улетели в кювет, обильно поросший многолетними тополями. Наверное, кто-то из нас пятерых был настолько везучим, что его везение распространилось на других, и все отделались лишь легким испугом да несколькими ушибами-ссадинами. Ох, повези нам меньше…

Машина, кстати, после той аварии уже не подлежала восстановлению, а я до сих пор до чертиков боюсь больших скоростей и гонок с препятствиями, каковую сейчас устраивал пилот самолета. Я вжался в кресло, когда прямо над нами пролетел здоровенный грузовой лайнер, заходящий на посадку, и закрыл глаза, потому что испытывал примерно те же чувства, что и за секунду до той старой аварии.

Но нас пронесло. Через мгновение я почувствовал, что колеса частного самолета оторвались от земли, и он стал набирать высоту. Затем самолет лег на крыло, совершая поворот, и огни аэропорта перестали быть видны мне.

— Ух, весело прокатились! — хлопнул в ладоши Андрей.

— А за нами погони не будет? — совершенно серьезно спросил я.

— Ты думаешь, они истребители в воздух поднимут? Брось! Лишь сообщат по всем диспетчерским страны, что такой-то самолет совершил правонарушение, и нас сцапают в первом же аэропорту, куда мы сядем.

— Неплохо, — усмехнулся я, потрясенный.

Андрей стал меня успокаивать:

— Да не волнуйся! Там, где мы сядем, никто не будет предъявлять нам претензий! Все, так сказать, схвачено, и за все, так сказать, заплачено.

Когда набор высоты завершился, я расстегнул ремень безопасности и прошел к Максу.

— Как ты?

— В порядке, — кивнул друг. — Этот вампир оказался не таким уж плохим парнем. Только нервный какой-то и немного странноватый.

— Что верно то верно, — согласился я. — А как парни? — Кивок головы на невозмутимых с виду Шокера и Топора.

— Тоже окей, но Андрей заставил их надеть оковы.

Я перегнулся через спинку и посмотрел на боевиков. Их ноги и руки были скованы металлическими цепями.

— Они пытались вырваться?

— Пытались. Но когда Андрей рассказал, какую задачу поставил перед тобой, то мигом успокоились. Не хотят умирать, видимо.

— Кто ж хочет, — задал я риторический вопрос.

— Ты передал Медальон? — спросил Макс после недолгого молчания.

Я кивнул и сказал:

— Всех ждет большой сюрприз.

Макс пронзительно глянул на меня, но потом отвернулся к иллюминатору. По его виду я понял, что Андрей вколол свое чудо-лекарство не только мне, но и остальным. Хотя, я ведь не знаю, какое время нужно вампиру, чтобы восстановиться после ранения серебряной пулей. Еще я догадался, что друг не настроен на разговоры, потому что волнуется за свое будущее. У него и в самом деле были веские основания для волнения.

Поэтому я встал и вернулся к Андрею.

— Когда ты взорвешь бомбу? — спросил я.

— Да я бы с удовольствием сделал это прямо сейчас, но, к сожалению, не могу. Вот когда приземлимся! — Он заговорщически подмигнул одним глазом.

Наш полет продолжался еще долго. Где-то через час Ганс прокатил по салону столик с легкой пищей, но никто есть не стал. Зато все накинулись на прохладительные напитки. Особенно терзала жажда Шокера и Топора, и нетрудно было догадаться, какая именно жажда.

Через несколько часов я почувствовал, что самолет начинает снижаться. Еще через полчаса я увидел в предрассветных сумерках какой-то город внизу. Было видно, что это город, по большому количеству огоньков, мигающих в колышущемся воздухе.

— Куда мы летим-то? — спросил у Андрея.

— В Екатеринбург. Это как раз в Уральских горах.

— Ваша база в Екатеринбурге?

— База? Ты имеешь ввиду — штаб-квартира клана? Нет, она в Новосибирске. Слыхал о таком городе?

— Слыхал. Надо понимать, мы садимся в Екатеринбурге, чтобы взорвать бомбу.

— Какой догадливый! — засмеялся Андрей. — Да, всего лишь для этого. Потом заправимся и домой!

Больше я не стал ничего спрашивать и ждал, когда же мы сядем. Долго ждать не пришлось, и вскоре шасси самолета взвизгнули, коснувшись взлетно-посадочной полосы аэропорта Екатеринбурга. Пока пилот выруливал на стояночное место, Андрей сходил с ума от нетерпения и постоянно тер ладоши, бормотал что-то и тихо присвистывал. И когда самолет окончательно прекратил движение, он первым выбежал наружу.

— Выходите, друзья! — орал он, пока остальные спускались по трапу и разминали затекшие конечности. Даже Шокер с Топором, поддерживаемые напарником Ганса, проковыляли к выходу.

Я покинул самолет в последнюю очередь.

— Сейчас свершится нечто забавное! — радовался негельнос. — Но мне надо землю. Эй, постойте тут, я сбегаю за землей!

С этими словами Андрей припустил к границе бетонной площадки. Пока мы ждали его, то успели продрогнуть на морозном воздухе и ветру. Вокруг лежал слой белого снега. Что ни говори, а в Сибири холоднее. Гораздо холоднее. Или Урал — это еще не Сибирь?

Когда вампир вернулся, в ладонях у него была горсть земли. Он аккуратно сложил ее горочкой прямо у самолета, достал из-за пазухи маленькую склянку с темной жидкостью и откупорил ее.

— Ха-ха! — ликовал Андрей. — Наступило время большого взрыва!

Он присел на корточки и занес склянку над кучкой земли. Все приготовились к чему-то неизвестному, а я особенно сильно переживал, что будет. Мне казалось, Андрей намеренно держит склянку так долго, но вот, наконец, маленькая капля сорвалась с горлышка и полетела вниз. Мы все с затаившимся дыханием наблюдали за ее полетом и тем, как она искрилась, точно освещенная солнцем, хотя светило еще не взошло. Когда капля упала на землю, Андрей отскочил в сторону с безумными глазами.

Ничего не происходило.

Я начал думать, что план Негельноса каким-то образом сорвался, но внезапно над кучкой земли вспыхнуло пламя, и черный, клубящийся «гриб» взмыл вверх. Это было походе на ядерный взрыв в миниатюре, и это было красиво.

— Есть контакт! — заорал Андрей. — Ох, как же я хотел бы посмотреть на то, что происходит сейчас в районе взрыва!

Честно говоря, я бы тоже не против посмотреть на это, но мешало расстояние и моя принадлежность к клану Оурос, против которого была настроена бомба. Гадалка, хитрая и странная тетка, почему-то сказала Игорю не всю правду. Ведь она перенесла на копию Медальона Бескровия абсолютно все заклинания, наложенные негельносами. Если раньше бомбой был настоящий Медальон, то после визита к гадалке бомбой стала копия. А Медальон превратился в то, чем и был — в артефакт с определенными защитными свойствами. Кстати, наверняка Медальон не дал жирному лейтенанту расстрелять меня. Он защитил от пуль, хоть они и не убили бы меня.

Мне не была понятна мотивация Марфы Степановны. Все-таки, не сказав Игорю всей правды, она спасла мою шкуру, но и способствовала смерти многих вампиров. Если я когда-нибудь увижу ее вновь, то обязательно спрошу о причинах ее поступка.

Я вспомнил противную мертвую морду Старейшины Максимилиана, его костлявую бледную руку и прикосновения этой руки. Стало так мерзко, что я сплюнул на бетон, а затем ядовито улыбнулся. Что ж, этот гадкий вампир сам попросил у меня реплику, и я отдал ее. Он-то, трупный червь, думал, что берет лишь муляж с сигнализатором, дабы убедить Андрея, что его посылка доставлена по назначению. Ан нет! Вампир Сергей вел собственную игру, и настоящая бомба перекочевала в безобразную лапищу упыря, а Медальон Бескровия полетел в Екатеринбург.

События сложились настолько удачно для меня, что даже дух захватило. А ведь я именно так все и рассчитал! Именно так! И то, что смогу сделать копию артефакта за короткий срок, и то, что смогу перекинуть на копию хотя бы часть заклинаний. Не попадись мне Марфа Степановна, я уговорил Игоря поступить по-моему и «проучить» негельносов. Ведь это очень хорошая идея — отослать смертоносный подарок обратно врагам. Не просто хорошая, а чрезвычайно веселая, а ведь вампиры так любят веселье! Лишь один раз я подумал, что провалился — когда Игорь оставил меня в своем офисе и поехал проверять информацию к гадалке, но та… Ха-ха, я ей жизнь обязан!

Простой, но по-настоящему дьявольский план созрел у меня спустя несколько минут после начала разговора с Андреем. Я видел, вампир настолько фанатичен, что перехитрить его не составит большого труда. Если негельносы все такие тупицы, то я, думаю, наворочу еще много чего пакостного!…

Ведь теперь у меня в кармане лежало еще более дьявольское оружие. Достаточно переломить стержень, и — ба-бах! При этом я, Макс и два счастливых, но не догадывающихся об этом боевика Оуроса останутся совершенно целы. Если верть Игорю, конечно, а верить ему мне очень хотелось. Надо же так, а? Игорь верил мне, верит мне, по всей видимости, и Андрей. Однако, с одним я уже беспощадно расправился, а другого только планирую убить… Какой я плохой, какой плохой! И зачем ты, Игорь, превратил меня в исчадие Ада? Спросил бы сначала, хочу я этого, или нет, а уж потом… И тем более ты превратил в вампира моего лучшего друга, чем еще больше настроил меня на путь мщения. Конечно, мне было мало лишь спать с твоей подругой Наташей. Я даже не собирался мстить тебе таким примитивным и бесполезным способом, но я два месяца ломал голову, как же именно отомстить.

Решение проблемы пришло само собой, когда я разговорился с носатым фанатиком. О, я знал, что смогу провернуть грандиозную аферу, хотя сильно боялся. Нечего плыть против течения в реке из крови, как однажды сказал Игорь, и я всерьез воспринимал эту фразу. Плыть против течения непросто, а когда вместо воды тебя окружает кровь — это почти невозможно.

Но ведь первую часть плана я выполнил! Теперь Оурос остался без контролирующего Старейшины, и вампиры — те, кого не перебьют негельносы или кто-то еще — надолго залягут на дно, в свои дрянные склепы и подземелья, и прекратятся похищения, убийства и насилие. Пускай всего лишь на время, пускай даже ненадолго, но победа осталась за мной. Уже за мной! Теперь мне не очень важен факт успешного завершения второй части плана, ведь я и так проделал колоссальную работу.

Интересно, сколько вампиров я собственноручно убил? Полторы сотни, две сотни, больше?

Подъехал заправщик. Андрей, уже не так откровенно ликующий, присел на трап и погрузился в ожидание. Я хотел узнать, о чем он задумался, но получил от ворот поворот. Минут через двадцать заправка самолета завершилась, и примерно в то же самое время затрезвонил мобильник Андрея.

— Слушаю! — рявкнул он в трубку.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом вампир отключил телефон, оглядел нас торжествующим, пылающим от возбуждения взглядом и произнес:

— Резиденция Старейшины Максимилиана превратилась в прах. Глава Оуроса уничтожен вместе со всеми вампирами города.

— То есть как — в прах! Ты ведь говорил, что разрушений не будет.

— Разрушения минимальны. Подземный склеп Старейшины вывернуло наизнанку, только и всего. А вместе с ним взлетел на воздух клуб «Носферату», который стоял как раз над склепом.

При упоминании клуба я, Макс и два боевика Оуроса вздрогнули. Вот, оказывается, где была резиденция Максимилиана! Меня возили в фургоне, как и подозревал, лишь чтобы запутать, а потом каким-то образом заставили меня подумать, что лифт поднимается вверх, а не опускается в глубь земли. Хитрецы, мать их…

Через десять минут наш самолет взмыл в небо и взял курс на Новосибирск. Я летел в центр Сибири, на территорию совсем другого клана и не знал, чем кончится мое путешествие.

На удачу я скрестил пальцы.

В аэропорту Новосибирска нас ждали. Прямо к трапу подъехали несколько черных BMW с тонированными стеклами.

Опять BMW, подумал я отчего-то удрученно. Отличаются ли негельносы от оуросов, или единственное их отличие — место жительства? Ареол обитания, так сказать.

Из аэропорта нас повезли в центр города. Новосибирск, к моему удивлению, оказался городом приличных размеров. Во всяком случае, мы ехали по его улицам очень долго, поэтому я сделал такое заключение.

Я оказался в машине вместе с Андреем. Вампир какое-то время активно говорил по сотовому телефону, давал распоряжения и указания. Было ясно, что планируется массированное, но скрытое вторжение негельносов в Западную Россию. Затем он переключил свое внимание на меня.

— Почему бы вам не заполнить город прямо сейчас, пока там нет никаких вампиров? — спросил я носатого.

— Да потому, мой юный друг, что там сейчас носятся толпы демонов. И светлые тоже подтянулись, будь уверен. Любопытный посторонний нос они сразу оторвут вместе с ушами! Надо выждать какое-то время, неделю-другую, а потом уж вторгаться.

Я вспомнил свой странный сон, проснулся после которого со страшными ранами. Сев вполоборота к Андрею, я тихо поинтересовался:

— Ты знаешь что-нибудь о Познавшем Кровь?

Наш водитель и сидящий рядом телохранитель поперхнулись одновременно. Андрей закашлялся чуть позже, но потом посмотрел на меня непонятным взглядом:

— А почему ты, собственно, спросил?

Я пожал плечами и принял наивный вид.

— Познавший Кровь — это сильнейший из вампиров, — вполголоса поведал Андрей. — Когда-то Дьявол создал его для завоевания Срединного мира. Именно Познавший наполнил земные города и села, степи и леса вампирами, которые переняли многие его способности, но никто из них так и не стал равным Вампиру.

— Просто я кое-что слышал о нем, — сказал я так же вполголоса. — Теперь думаю, не покарает ли он меня или кого-нибудь еще за ту акцию.

Андрей побледнел еще больше обычного.

— Скорее всего, Познавший Кровь уже бродит по руинам склепа Максимилиана и принюхивается. Он пытается определить, кто посмел уничтожить его детей, а когда определит, то непременно пустится в погоню. — Голос Андрея превратился в едва слышимый шепот.

Настала моя очередь бледнеть больше обычного. Оправившись от минутного шока, я тихо возопил:

— Это что же получается? Он за мной охотиться будет?!

Андрей скорбно кивнул. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Но я не успел как следует испугаться, как вампир толкнул меня в бок и громко заржал:

— Ха-ха, ну ты и трус! Да я ж пошутил, Серега! Успокойся-покури, как говорится. — После бурных оваций самому себе Андрей объяснил: — Познавший Кровь обязательно нашел бы человека или демона, ответственного за террористический акт. Он убил бы и всех исполнителей, но в разборки вампиров он никогда не вмешивается! Мы ж долбим друг друга веками, и ни разу Познавший Кровь не встревал в наши междоусобицы. Да и зачем ему это, когда итак забот полон рот. Вернее, зубов, вот он и бродит по миру, кусает всех подряд, и чхать ему хотелось на что-то еще.

— А вдруг именно в этот раз он все-таки решит наказать зарвавшихся вампиров? — все еще в страхе предположил я.

— Брось, брат, он не будет вмешиваться. Максимум, появится перед Старейшинами и погрозит кулаком, а таких как мы с тобой исполнителей он и вовсе не замечает. Куда нам до него? Это ведь что клопы и тираннозавр…

Андрей по этому вопросу был настроен оптимистично. Мне же, увидевшему сон, некоторым образом ставший явью, пришлось глубоко задуматься о Познавшем Кровь. Он догадывался о моих планах. Ей-богу, догадывался. Наверняка знать он, конечно же, не мог, но догадывался, что я стану уничтожать вампиров, именно вампиров, а не людей. Он догадывался, что я смогу сбить установившийся баланс Света и Тьмы в пользу первого. Хотя смогу ли я?

Носатый, пока я думал, что-то приказал телохранителю, и из динамиков, вмонтированных в немецкую тачку повсюду, полилась депрессивная, медленная музыка. На фоне обреченно играла гитара, низкочастотный бас, казалось, витал вокруг.

— Зацени, дружище! — оскалился вампир. — Песенка про тебя и меня!

Я стал прислушиваться внимательней, и вскоре раздались слова певца:

Исследователь жизни

Идет в чужом пространстве.

За черными очками

Глаза его открыты.

Я узнал голос. Это пел солист группы «Агата Кристи» Глеб Самойлов. Когда-то в юности я был поклонником этой группы, но потом отдал предпочтение более агрессивным направлениям музыки, таким как хаус, драм-н-басс, брейкбит всех мастей. Все более уходил в дебри The Crystal Method, Prodigy, Panacea и прочих. Но именно этой песни, мотив которой раздавался из динамиков, я никогда не слышал.

Песня отчего-то мне сразу понравилась. Наверное, своей демонической таинственностью или же напряженным голосом Самойлова — не знаю. И слова… Ведь они так подходят под описание вампира!

Я вздрогнул, опять вспомнив о Познавшем Кровь. Не про него ли были первые строки? Не он ли является тем самым исследователем жизни? Исследует жизнь на предмет смерти, пытается понять, можно ли жизнь сделать смертью, а если можно, то насколько сильно. И наоборот, сможет ли когда-нибудь смерть стать жизнью. Он бродит по миру, по чуждому ему миру, ведь родина Познавшего — Преисподняя. Он хочет скрестить жизнь и смерть и посмотреть, что из этого получится. Он нагоняет ужас на смертных своим бледным каменным лицом, совершенно непрозрачными очками и длинным черным плащом с красным оборотом.

О, черт, я так живо вспомнил Вампира, что захотелось выйти из машины и немного подышать морозным воздухом. Приоткрыв окно, я слушал далее.

Фонарик освещает

Таинственные знаки,

Труба провозглашает

Его ритмичный шаг.

Не знаю, правда, зачем вампиру фонарик. Все отродья Тьмы прекрасно в ней видят и без подручных средств, однако образ фонарика может нести какой-то скрытый смысл. Не знаю, правда, какой… И знаки. Что это за знаки такие? Не египетские же иероглифы решил прочесть Познавший. Наверное, он пытается разгадать смысл жизни, вернее, способ преодолеть жизнь. Или смерть.

Блин, по-моему, я начинаю сходить с ума. Хоть бы Андрей попросил сделать потише…

Не отбрасывая тень,

Мы по сумеркам плывем.

Не отбрасывая тень,

Мы на облаке живем.

И кивают, и кивают,

Не отбрасывая тень,

Очень важно головами

Наши тоненькие шеи.

— Нравится? — поинтересовался Андрей. — «Агата Кристи»! Моя любимая группа, между прочим. После Rammstein, конечно!

Он дико засмеялся, и мне на миг показалось, что его лицо превратилось в беспощадный лик Познавшего Кровь. Он впился в меня невероятно тяжелым, тяжелее вселенной огненным взглядом и оскалил бесконечный ряд зубов.

Определенно, я начинал чувствовать себя нехорошо. Что-то происходило с моим сознанием, что-то пыталось вторгнуться в него извне, но для чего? Давление в черепе возросло настолько, что я даже застонал от боли. Но Андрей, казалось, не заметил, как меня скрутила судорога.

Или предпочел не заметить.

А музыка тем временем подошла к апогею, к кульминационному моменту. И Глеб признался:

Пляшет небо под ногами,

Пахнет небо сапогами.

Мы идем, летим, плывем,

Наше имя — Легион!

— Остановите машину! — прохрипел я.

Еще до полной остановки BMW я открыл дверь и кубарем покатился по снегу. Врезавшись в фонарный столб, я охнул и встал на четвереньки. Я едва ли мог думать, и продолжал стоять, тяжело хрипеть и кое-как дышать. Воздух отказывался проходить в легкие, как не старался я сделать вдох. Как будто вокруг был не воздух, а ледяная вода!

Где-то в стороне из открытой двери ревела музыка «Агаты Кристи». В ход пошли ударные, которые отражались в каждой косточке моего тела, в каждой клеточке мозга.

Спазмы желудка становились все чаще, тело ломало от болезненных судорог. Не уверен, но, кажется, я пальцами проткнул обледеневший асфальт тротуара и сжал руки в кулаки. Уже не хрип, а бурлящее клокотание вырывалось из глотки, пока наконец я не вывернулся наизнанку. Подперев лбом лед, я исторг из себя огромное количество крови, именно крови — красной, теплой, пахнущей железом и приторной на вкус. Но на этом дело не кончилось, и новый спазм желудка выбросил еще одну порцию крови, а потом еще и еще…

…еще и еще…

Летят, летят по небу

Косматые кометы,

Кометые косматы,

Цветные города…

Меня рвало кровавыми потоками, но я никак не мог остановиться. Промелькнула и исчезла мысль, что и за всю жизнь я не смог бы выпить столько крови, такое ее количество просто не могло поместиться внутри меня, будь я даже совершенно полый внутри, будь я сплошной желудок с глоткой наверху. Я стоял на коленях посреди настоящей кровавой реки, устье которой находилось где-то внутри меня. И лицо, и руки, и одежда — я целиком и полностью окрасился в кровавый цвет, но не мог остановиться, а лишь наблюдал, как снег и лед плавятся от теплой жидкости…

Исследователь жизни

Плевать хотел на это,

Закинулся бумагой —

И сам себе звезда…

— О, Дьявол! Серега, что с тобой!

Не отбрасывая тень,

Мы по сумеркам плывем.

Не отбрасывая тень,

Мы на облаке живем…

Рядом бегал не находивший себе места Андрей. Сквозь шум в ушах и рев музыки я слышал его причитания, но он кричал будто через каменную стену. Я и рад был ответить что-нибудь, но не мог даже простонать, потому что кровь лилась и лилась из моего рта, а два фонтана били из ноздрей.

Издалека донеслись какие-то возгласы. Это люди, уже проснувшиеся после холодной декабрьской ночи и торопящиеся по своим делам, в ужасе разбегались от непонятного и потому страшного зрелища живого кровавого фонтана.

И кивают, и кивают,

Не отбрасывая тень,

Очень важно головами

Наши тоненькие шеи…

Рядом остановились еще два черных автомобиля. Подбежал Макс, поскользнулся в потоке и упал рядом со мной:

— Ты чего, Серега!

Стекло одного автомобиля опустилось, и две пары глаз, принадлежащих Топору и Шокеру, в полном недоумении, смешанном с отвращением и ужасом, наблюдали за происходящим.

А я не мог остановиться и все изрыгал и изрыгал очередные литры крови. Мое горло полыхало от боли, в ушах царила такая какофония, что они могли в любую минуту лопнуть. В алых потоках я видел свое отражение, как когда-то увидел его в свиной крови. Я заметил, что даже из глаз и ушей моих сочатся тоненькие струйки крови и по обрызганному лицо впадают в общий бурлящий поток.

Но вдруг мое отражение резко переменилось, и теперь на меня смотрел от самый пылающий взгляд Познавшего. Он скалился в яростной ухмылке и говорил:

— Мы еще встретимся с тобой, вампир! Мы еще встретимся!

Пляшет небо под ногами,

Пахнет небо сапогами.

Мы идем, летим, плывем,

Наше имя — Легион!…

Когда я уже был готов потерять сознание, спазмы прекратились. Я бессильно упал в красную лужу и издал протяжный, полный нескончаемых мук стон.

— Быстрее, тащите его в машину! — командовал Андрей. — Х…лей встали, живо!!

Кто-то поднял меня и перекинул через плечо. Я попытался понять, кто это был, но смог лишь немного приподнять голову и увидеть, как из-за поворота с мигалками на большой скорости вылетела машина «скорой помощи», а за ней спешили несколько милицейских автомобилей.

А еще я увидел невероятно большую, как искусственное озеро, алую лужу человеческой крови, по которой как по простой дождевой воде, приближались машины с проблесковыми маячками. От поверхности лужи шел пар, и его было так много, что на улице образовался легкий туман…

Черным BMW негельносов пришлось уходить от погони, что было непросто, учитывая введенный милицией план «Перехват». Помогло отсутствие пробок на дорогах и мастерство водителей. И вот, с визгом залетев на подземную стоянку, немецкие автомобили быстро пересекли две сотни метров парковки и исчезли за стальными воротами частных владений.

— Ты как, в норме? — участливо спросил Андрей, едва мы остановились.

Я рыкнул что-то неразборчивое, вывалился из машины и кое-как уселся на холодный бетон. Тут же подбежал Макс, Ганс, приковыляли закованные в кандалы боевики-оуросы, еще кто-то. Вокруг меня столпилось прилично народу, что даже стало как-то неудобно: я сижу на земле, весь грязный и насквозь пропитанный кровью…

— Это… дайте… воды, — хрипло попросил я.

Ганс откуда-то вытащил бутылку минералки и влил ее в меня до последней капли. Спросил, хочу ли я еще пить, но я отказался.

— Слушай, ты в самом деле в порядке, а? — переспросил Андрей. — Больно неважно ты выглядишь.

— Еще… бы, — попытался я улыбнуться, но онемевшие губы не слушались. — Столько крови… выблевал.

— Что верно, то верно, — согласился Андрей. — Ты как будто исторг всю кровь, выпитую уничтоженными оуросами!

Мне эта фраза показалась не лишенной смысла, тем более что в памяти всплыли сказанные Наташей слова: «Дабы развиваться, вам надо убивать: людей, оборотней, других вампиров… Убивать. Принадлежащая жертвам энергия передастся вам, повышая ваш собственный потенциал». Может быть, темная сила вампиров, взорванных не без моего участия, перешла именно ко мне? Но если она все-таки перешла, то почему же ко мне, а не к Андрею или, скажем, Старейшине Негельноса?

— Там было несколько тонн, босс! — добавил Ганс. — Думаю, не меньше десятка! Прямо кит какой-то.

— А вы видали лица прохожих? — подключился напарник Ганса. — По-моему, они все обосрались от страха!

— Заткнитесь оба! — беззлобно шикнул Андрей. — Лучше тащите Сергея внутрь.

Меня подняли под руки и поволокли в сторону лифтовых дверей. Лифт оказался грузовым, но переделанным в пассажирский: с мягким ковровым полом, приятным светом и зеркальной стеной, в которой отразились только Ганс и его напарник. Подъем занял совсем немного времени, и через короткий коридор наша процессия ввалилась в неярко освещенную комнату.

— Пока останетесь здесь, — сказал Андрей. — Я встречусь с некоторыми людьми и обсужу кое-какие дела, а потом мы решим, чем вы будете заниматься.

Пока негельнос не ушел, я поднял руку и позвал:

— Андрей! Ты это… развяжи пацанов. — Глазами я указал на топчущихся неподалеку оуросов.

Вампир секунду раздумывал, а потом кивнул:

— Окей, я сниму оковы. Может быть вы, ребята, этот день хотите провести вместе? Напарники все-таки.

— Было бы неплохо, — ответил за всех Макс.

— Заодно присмотрите за этими двумя, — добавил Андрей, расстегивая замок на руках Шокера. Когда путы освободили боевиков, Андрей спросил: — Надеюсь, моя помощь не нужна, Серега? Макс, вы бы помыли его да уложили в постель, а я распоряжусь, чтобы в номер прислали все необходимое.

Мой друг пообещал позаботиться обо мне надлежащим образом.

— Если что-нибудь понадобится, свяжитесь с охраной. Или позвоните мне на мобильный, вот номер. — Негельнос нацарапал на салфетке ряд цифр и передал Максу, а потом вышел, закрыв за собой дверь.

Меня потащили в ванную комнату, раздели и отмыли от кровавых разводов. Горячая вода подействовала на меня укрепляюще, и обратно я уже мог идти сам. Макс через внутренний телефон связался с охраной и сдал мой изгаженный гардероб в химчистку, заодно попросив принести что-нибудь «пожрать», «выпить» и «съесть». При этом перед словом «съесть» он поставил глагол «привести».

Я занял место на диване и прикрылся легким покрывалом. Шокер, скинув плащ, развалился на софе, Макс сидел в кресле. Ждали, пока Топор освободит душ. Вскоре нам доставили ужин, несколько бутылок какого-то напитка и… трех девушек. Девушки были без сознания, и охранники пронесли их на кухню, где аккуратно сложили на пол.

— Позвоните, когда надо будет забрать тела, — попросил последний выходящий охранник.

Черт, заказать на ужин человека так же просто, как заказать пиццу! «Алло, это харчевня „У Эндрю“? Пришлите, пожалуйста, трех сочных девочек, а то я что-то проголодался! Да, можно без хлеба! Нет, что вы, соус обязательно! Грибы? Знаете, я не уверен. Решите сами! Спасибо!».

Языком я покатал во рту слюну, которая все еще отдавала железом.

— Леха, что в бутылках?

Вампир протянул руку и взял со столика одну из них.

— Хрен его знает, вроде мартини с кровью. — Он ловко открутил крышку и сделал внушительный глоток. — На вкус ничего!

— Дай-ка! — Я залпом осушил почти половину бутылки и почувствовал колоссальное облегчение. Алкоголь и кровь в небольших дозах действуют просто фантастически!

— Смотри, опять блеванешь, — предостерег Шокер. — Не пил бы много.

Макс, вертевший в руках пульт от большого плазменного телевизора, нажал на кнопку включения канала. Через пару секунд мы увидели довольную рожу Красавчика Фредди, кромсающего очередную жертву.

— Ну-ка оставь, — попросил Леха. — Прикольное кино!

А я, внезапно опьяневший, выругался и запустил полупустой бутылкой в экран.

— Как меня достала эта гребаная кровь!

Макс и Шокер недоуменно переглянулись между собой, а я поспешил извиниться и в очередной раз прикусить язык.

К счастью, бутылка пролетела мимо телевизора, но Макс все же переключил канал на местное вещание. В эфире как раз шел последний выпуск новостей, и мы в предвкушении уставились в лицо диктора.

— Сегодня примерно в десять тридцать утра на проспекте Ленина произошло странное и непонятное происшествие. Недалеко от перекрестка с улицей Вейнбаума тротуар и дорога залиты красной жидкостью, предположительно кровью. — Появилось изображение «пятна». Скорее, это напоминало место прорыва магмы и размерами походило не на пятно, а на гавань. — По официальной версии, предоставленной нам пресс-службой Новосибирского УВД, в этом месте перевернулся грузовик, перевозивший безвредное химическое вещество красного цвета. Ни названия вещества, ни доказательств, что оно действительно безвредно, ни фактов, подтверждающих дорожно-транспортное происшествие, нами получено не было. Все бы ничего, но многие очевидцы видели, как из черного автомобиля с государственными номерами выпал мужчина, который и стал причиной огромного пятна. Очевидцы утверждают, что мужчина, скорее всего, не пострадал при падении, а пятно образовалось в результате долгого и очень обильного опорожнения желудка. Однако возникает вопрос: разве могло столько жидкости вместиться в одного человека? — Уличные съемки кончились. Опять была студия и безэмоциональное лицо диктора. — Примерно в это же время поступило сообщение от дорожно-патрульной службы города, что введен план «Перехват» для поимки трех черных иномарок предположительно с государственными номерами. Мы…

Макс вырубил телевизор.

— Нам всем надо отдохнуть, господа, — хлопнул он по коленям. — Пойду… поем, что ли. — Он нехотя встал и направился на кухню. — Серега, ты будешь?

Я закрыл глаза и повалился на подушку.

— Сначала посплю. Вы мне… оставьте немного.

Друг кивнул и вышел. Шокер, схватив бутылку мартини, заторопился следом. Когда он пробегал мимо двери в ванную, то несколько раз ударил по ней кулачищем:

— Стас, мать твою, ты не утонул? Давай в темпе!

Из кухни сначала раздался легкий звон, а потом характерное хлюпанье.

Я накрыл голову подушкой и попытался забыться.

 

ГЛАВА XIV

Ближе к вечеру следующего дня я проснулся и первым делом подкрепился. Подкрепился кровью девушки, как бы мне не было противно. Затем, вернувшись в комнату, увидел почищенную одежду и вспомнил, что, черт побери, в кармане лежала очень нужная мне вещь! Я запустил руку, поводил ее внутри плаща, но ничего не обнаружил.

Сзади послышался легкий кашель, я обернулся и встретился взглядом с Топором. В руках он держал Медальон Бескровия и стержень усилителя. Только сейчас я понял, что с момента моего пробуждения и Стас, и Леха, и Макс не спускали с меня пристального взгляда.

— Это, если не ошибаюсь, Медальон Бескровия? — угрюмо спросил Стас.

Я забрал у него вещи, окинул комнату тяжелым взором и плюхнулся на диван.

— Мне как раз надо кое-что рассказать вам, ребята, — начал я осторожно, потому что лица боевиков мне не нравились. — Кое-что, касающееся минувшего взрыва.

— Валяй, — позволил Стас. — Ты не думай, что мы не благодарны тебе за спасение, ведь если б события развивались по-другому… Впрочем, мы все хотим, чтобы ты рассказал нам, Сергей, какую игру ведешь. Если Медальон Бескровия, заговоренный негельносами, все еще у тебя, то, черт побери, что же в таком случае подкинуло «Носферату» до небес?

Я поднес блестящий золотой диск к глазам, полюбовался игрой света на камнях, погладил неровную поверхность, испещренную знаками.

— Когда я вернулся в город, то сразу же сообщил Игорю о задании, навязанном Андреем.

Глаза Топора и Шокера стали намного круглее обычного. Даже челюсти их приоткрылись, показывая длинные сильные зубы.

— Вместе с ним и Старейшиной мы выработали простой, но коварный план — вернуть подарок негельносов самим негельносам, а чтобы эффект от взрыва был сильнее, и чтобы негельносы получили по заслугам за свою подлую выходку, Игорь дал мне это. — Я продемонстрировал цилиндрик. Никогда бы не подумал, что черная палочка весом граммов двести может быть грозным оружием массового поражения. — Эта штуковина — усилитель. Как она работает, я понятия не имею, но Игорь заверил, что при взрыве Медальона сдетонирует и усилитель, увеличивая мощность взрыва в пять раз.

Из слушавшей меня тройки лишь у Макса взгляд был не пронзительным и тяжелым, а каким-то отрешенным, что ли. Как будто он обо всем давно догадался, но ждал подтверждения догадки.

— И ты поперся с бомбой в пять раз сильнее той, что была первоначально, к нам? — икнул от удивления Стас.

— Успокойся, усилитель не только делает взрыв опаснее, но и защищает всех оуросов от действия магии. Никто из нас четверых не пострадал бы в любом случае.

Леха перекинул ногу на ногу и стал похож на следователя, ведущего допрос подозреваемого в преступлении века. Наморщив переносицу, он спросил:

— Но ведь клуб и Старейшина уничтожены? Тогда кто или что их уничтожило, раз Медальон по-прежнему с тобой?

— Дело в том, — стал я покорно объяснять, — что до разговора с Игорем я сумел сделать точную копию Медальона. Реплику, практически неотличимую ни внешне, ни энергетически.

— Ты что, сумел скопировать заклинания? — удивился Стас.

— Не я, а гадалка, на которую случайно вышел. И она не копировала заклинаний, а перенесла их на реплику. Перенесла все заклятия, наложенные негельносами.

— Ни хрена себе, гадалка! — подивился Леха. — Ты хоть представляешь, что это такое — перенос защитных и взрывных заклятий?

Я не представлял, что это такое, да и не хотел вникать в дела, меня не касающиеся. Однако, я понял, что Шокер, по крайней мере, догадался, что и как взорвалось.

— Как бы там ни было, я сказал Игорю и про реплику. Не сказал лишь, что вместе с сигнализирующими заклинаниями на муляж перенеслась и бомба.

— Выходит, Игорь не знал о том, что реплика — это бомба! — ахнул Стас. — Он продолжал думать, что бомба спрятана в Медальоне, а на самом деле… Дьявол, ты в своем уме, Сергей! Я думал, ты идешь на это дело, потому что нет выбора. Ты спасал свою шкуру, наши шкуры, и мне это кажется достаточной причиной, но на самом деле ты затеял какую-то свою темную и мне непонятную игру!

Я подождал, пока Топор выскажется и выругается, поделится всеми мыслями, которые скопились под костями его черепа и касались обсуждаемого вопроса. Наконец, Топор остановился, чтобы перевести дух, и я воспользовался случайной паузой, чтобы попытаться оправдать себя:

— Я поступил так, как должен был поступить. Понимаете…

— Но зачем? Если у тебя была возможность спасти наших, зачем ты их убил? — взревел Топор, инстинктивно — я знал — пытаясь вытащить томагавк. Он не накинулся на меня с кулаками только потому, что Стас вовремя придержал друга за руку.

— Вспомни день, когда ты стал вампиром! — закричал я в ответ. — Вспомните все! Что вы чувствовали тогда, а? Вы были довольны переменой? Я готов спорить, что никто из вас не стал вампиром добровольно!

Ответом мне было общее молчание. Может быть, я выбрал верное направление.

— Боль, страх, ненависть, отчаяние — вот те чувства, которые сопровождали наше перевоплощение. Первый глоток крови — как ножом по собственному сердцу, первое убийство — как кошмарный сон. Понимание того, что душа навек проклята — невыносимо! Разве не так было у вас, парни? — Я сбавил громкость голоса, чтобы охранники не подумали, будто у нас проблемы. — Я не хотел становиться вампиром, понимаете? Если бы Игорь спросил, хочу ли, и ответом было б мое согласие — тогда пожалуйста. Но меня, черт вашу мать, никто ни о чем не спрашивал!

— Что ж получается, ты уничтожил столько вампиров только из мести? Это был акт возмездия, да? — сказал Стас голосом, не обещающим хорошего.

— Да! Это была месть! — Я опять вскричал. — Месть за всех тех, кого я убил против своей воли! За тех, кого убили другие! Знаете, я как-то раз повстречал родственников одной девчонки. Эта девчонка стала моей первой жертвой, произошло все в ту ночь, когда мы с Максом пришли к Игорю… После разговора с ее родней я по-настоящему возненавидел себя. Ведь они — самые обычные люди, не зажравшиеся и не обнаглевшие от изобилия, а наоборот — в чем-то обделенные, в чем-то несчастные. И единственным настоящим счастьем для них была внучка, милая семнадцатилетняя девчушка Оленька, которую Игорь подсунул мне как кусок мяса. И которую я убил.

— Тебя муки совести истерзали, что ли? — шипел Стас. — Святой, мля!

— Нет, совесть меня не терзает, — парировал я. — У вампиров нет такого чувства, сам знаешь. Меня терзает то, что я причиняю зло. Я творю зло каждый день, с каждым убийством делаю многих несчастными.

Стас откровенно издевательски засмеялся, тыча в меня палец:

— Нет, вы слышите, какую чушь он порет? Вампир, который чувствует, что он живет не по Священному Писанию! Вот уморил, блин!

Не слушая язвительных реплик Топора, Леха серьезно сказал:

— Я никак не могу понять, о чем ты толкуешь, брат. Ты говоришь, что убивать плохо, и, в принципе, я согласен. Мочить людей просто так бессмысленно. Но вампир — вампир! — не может жить, не приканчивая хотя бы по человеку в один-два месяца. Таков закон нашей жизни, и несоблюдение этого закона приведет к смерти. И тем более ты говоришь, что убивать — зло, но вампир — это существо Тьмы, порождение зла! Он изначально существует для сеяния зла! И вот что я тебе скажу, Сергей: может быть, убивая людей, ты по своему разумению творишь зло, но, убивая вампиров, ты поступаешь еще хуже.

— Мне так не кажется, — насупился я. — Можете считать, что я особенный.

— Особенный! — не мог уняться Топор. — А ты знаешь, мистер Особенный, что среди тех вампиров было много моих друзей! Наших друзей, мать твою! И еще, мистер Особенный, я хочу сказать кое-что по поводу твоей «святости»: не один ты такой чувственный. Многие вампиры, живя во тьме десятилетия, не могут привыкнуть к крови. Они молятся богу — Господу Богу Актарсиса! — перед каждым глотком, перед каждым укусом! Они проклинают и без того проклятого Дьявола и ненавидят жизнь, но вынуждены жить, потому что не хотят альтернативы. Они мучаются чувствами еще сильнее твоего, но при этом не валят друг друга пачками! Ты… да ты вахаббит какой-то! Террорист Аль-Кайеды! Сумасшедший с претензиями на прощение души.

Леха хмыкнул:

— Может, ты в самом деле думаешь, что Небеса простят тебя? Хочешь заплатить за очищение души сотнями жизней вампиров?

— Нет, я не хочу этого, потому что знаю, что такой вариант невозможен, — ответил я, помассировав лицо. Разговор шел совсем не так, как я рассчитывал. Черт, запланировать и осуществить теракт проще, чем серьезно поговорить с товарищами. — И не хочу нести на себе чужой грех, кому бы он ни принадлежал: Сатане, Познавшему Кровь, Игорю… Я не желаю принимать участие в войне Яугона и Актарсиса.

Топор, поняв, что Шокер не подпустит его ко мне на расстояние удара, бессильно откинулся на спинку и тяжко застонал, бессознательно повторяя мое движение — массируя лицо.

— Но, к сожалению, я должен принять в ней участие, — добавил я.

— Ты выбрал не ту сторону, — заметил Леха.

— Я выбрал сторону, которая мне ближе по духу. Ведь и ты, Алексей, и Стас, и Макс… Да что уж там, многие вампиры внутри совсем не злобные твари, а просто существа, обреченные жить в рабстве жестоких правил, навязанных Дьяволом! Мне больно от мысли, что тысячи людей, хороших людей, вынуждены теперь быть убийцами и кровососами.

— Как до тебя не доходит, что так заведено! Не ты разработал правила игры. Не тебе их менять! — опять откликнулся Стас.

— Я не меняю правила игры, — жестко ответил я. — Я меняю саму игру. И хотел бы видеть вас в своей команде.

Теперь рассмеялся и Леха, что меня немного смутило. Из них двоих Шокер казался мне гораздо рассудительнее, и я надеялся так или иначе произвести на него впечатление, попробовать отступить от привычных ему установок и рискнуть. Рискнуть умереть ради добра… Господи, ну и чушь я требую от вампира!…

— Команде? — переспросил Стас, перестав смеяться. — То есть ты всерьез задумал заняться истреблением вампирского братства? — Я перевел взгляд на антрацитовый стержень. Шокер заметил это и сразу догадался: — Усилитель можно взорвать и без Медальона.

Стас перестал шуметь на своем месте и тоже уставился на цилиндрик. Его правый глаз нервно подрагивал, когда он вновь посмотрел на меня.

— Ты задумал развеять и негельносов, — охнул Топор. На его лице промелькнула тень страха. — Ты и в самом деле больной, психически ненормальный маньяк, одержимый жаждой убийства себе подобных.

В руках Шокера оказалась непочатая бутылка мартини. Быстро справившись с пробкой, он жадно глотнул и передал по кругу.

— Отчего-то кажется, что не обошлось без влияния светлых, — прищурился вампир.

— Я чую то же самое, — поддержал Топор. — Снюхался с астерами, перебежчик! Они, небось, наобещали кучу благ вроде загородной фазенды и свежей девочки каждую неделю! Хотя нет, астеры не позволят ему кушать кровь человеков. Но, по крайней мере, по оборотню пообещали, да?

Он и не знал, как был близок к истине. А я, выдержав на себе взгляд трех пар глаз, признался:

— Да, толчок к настоящим действиям дали светлые. Конкретно, охотница Ордена Света, приставленная наблюдать за мною.

Топор воскликнул что-то весьма бранное. Шокер сдержался. Макс как сидел тише воды ниже травы, так и продолжал сидеть.

Я отхлебнул солидную порцию выпивки и передал бутылку Максу.

Тогда, в день моего бегства из собственной квартиры, Светлана пришла ко мне с конкретными задачами, поставленными Орденом. Она на три минуты установила вокруг нас защитный колпак, чтобы случайные уши не узнали, о чем будет разговор, и быстро передала суть задания. согласно ее словам, Орден желал внедрить в вампирскую братию своего агента, причем очень давно, но специфика обращенных в нечисть людей не позволяла добиться этого. Я же, по разумению Светы, как нельзя лучше подходил на роль шпиона-диверсанта, хотя не смог понять, что явилось тому причиной.

Зато я сам хотел насолить вампирам. Сначала из чувства обиды. А потом, после инициации Макса — уже из мести. Друг, кстати, был в курсе моего положения, но предпочел занять нейтральную позицию: не мешал и не открывал меня, но и не стремился помогать. Мое желание пойти против себе подобных усилилось после Ольги… И росло после каждого убийства, как будто во мне действительно есть некая чаша терпения. Я пытался честно выслужиться перед Игорем и найти контакт со Старейшиной, чего требовал Орден. Пытался как можно быстрее определить слабое место клана и ударить… или сообщить о нем светлым.

Однако, судьба сама подкинула мне очень удачный случай. Понадеявшись на лучшее, я изобрел нехитрый план уничтожения не только вампиров моего города, но, если повезет, и несколько сотен негельносов.

— У меня тоже были друзья в «Носферату», — сказал я тихо, едва Стас заткнулся.

— Ну надо же, какая печаль! — не оправдал моих надежд Топор, опять взвившись как летучая мышь.

— И я выполнил задание Ордена, — добавил я так же спокойно. — Но, как видите, не останавливаюсь, не бегу получать приз, потому что игра только начинается.

— Потому что ты маньяк! — поправил Стас. — Истинный шизик, не знающий, что творит.

Не обратив внимания на оскорбление, я продолжил:

— Мне понятны ваши чувства, и я знаю, что вам не понять меня. Судя по словам, вы вряд ли станете помогать мне, но тогда хотя бы не мешайте! Дайте мне шанс взорвать усилитель, и тогда мы вернемся домой, попробуем зажить по-другому, может даже…

— Вот уж хрен тебе! — рявкнул Топор. — Я ни действием, ни бездействием не буду тебе помогать. Это ж где видано — переть против Дьявола! Ты вообще в курсе, что мы, вампиры, жалкие черви перед настоящими жителями Яугона? Любой демон, поднявшийся в Срединный мир, оторвет нам головы одним махом, мы даже пискнуть не успеем! Ты не генерал в этой войне, она не твоя. Ты всего лишь пешка в руках Бога и Дьявола, но возомнил себя Мессией. Да и о каком возвращении стоит говорить? Если демоны прознают про все дела и про того, кто их устроил, то захотят наказать виновника. А заодно и всех, кто будет рядом.

— Если демоны прознают, я попрошу защиты Актарсиса.

— Защиты астеров! Нет, парни, я вам точно говорю, этот вампир не в себе. Ему нужна срочная медицинская помощь, — посмеялся надо мной Стас. — Он совершенно…

— Но ведь есть и другая сторона медали! — не стал я дослушивать слова боевика. — Во-первых, вы теперь свободны, ведь Игорь, инициировавший всех нас, мертв. Следовательно, никто из вампиров не смеет претендовать на нас, как на своих… слуг! Во-вторых, Оурос лишился Старейшины, а все мы из этого клана. Если удачно все продумать, то власть над кланом можно сосредоточить в своих руках. Я догадываюсь, нового Старейшину, скорее всего, выберут из числа самых древних ныне живущих оуросов, и мы можем воспрепятствовать этому. Уничтожим несколько древних, посеем страх перед остальными, и клан — боевой клан Оурос — наш!

Интуитивно догадываясь, что хотя бы эти слова должны произвести положительный эффект на Стаса и Леху, я обрадовался, убеждаясь в этом. Лицо Стаса приобрело задумчивое выражение, а в глазах Шокера полыхнул огонек желания… власти. Да, они остались вампирами с присущими им слабостями.

Шокер сказал:

— А ведь и в самом деле наш клан сейчас обезглавлен. Если постараться, то управление можно взять на себя.

— «На себя» — это дело, — согласился Стас. — Но маньякам руль давать не стоит.

Я выдержал его взгляд, а потом решил вновь попытать счастья:

— Мы уничтожим всех влиятельных вампиров клана и перестроим его на новый лад. Сейчас Оурос — боевой клан, но он станет еще сильнее, когда мы поднимемся на войну против Тьмы. Только представьте: один из легионов перегруппировывается и направляет мечи в обратную сторону! Мы вампиры нам не видать Актарсиса, но вместе с тем мы — бывшие люди. И есть шанс стать настоящими людьми, по несчастью вынужденных жить в шкурах вампиров. Если мы переместимся на сторону Света, то чаша весов в конце концов склонится в нашу пользу! Эта бесконечная и никому не нужная война закончится раз и навсегда! Разве не этого вы хотите в душе?

— Опять начал, — презрительно фыркнул Топор. — Будто астеры станут помогать низшим демонам.

— Они будут помогать, — сквозь зубы ответил я. — Но ежели ты окажешься прав, и предлагаемый мною путь окажется тупиком, мы продолжим дело Тьмы.

— Уж больно легко ты меняешь ориентацию, — заметил боевик.

Я отвел глаза в сторону и громко выдул из себя воздух, надув щеки.

Шокер, все еще думающий над чем-то, поднялся вместе с бутылкой мартини.

— Такие дела не решаются за пару часов, — сказал он. — Что-то есть в твоих словах, но этого недостаточно. Пока я не вижу серьезных оснований рисковать головой и становиться врагом Дьявола, поэтому говорю: до поры я нейтрален. Если я приду к выводу, что ты прав и надо вести борьбу на стороне Света, я с тобой. А пока… Стас, пойдем на кухню, попробуем надраться этой дрянью.

Топор сверкнул глазами и ушел вслед за приятелем. Я посмотрел на Макса, который за весь разговор не сказал ни слова.

— А что думаешь ты? — спросил я друга.

— Я думаю, что ты прав, — просто ответил он. — Я всегда был на твоей стороне, и надеюсь, что так будет впредь.

Я поблагодарил его за доверие и поддержку и едва успел попрятать в карманы Медальон и усилитель, как вошел Андрей. Вид у него был чрезвычайно озабоченный. Рассеянно поздоровавшись с нами, он увел меня в сторону и тихо, прильнув к самому уху, сказал:

— Я тут поговорил со знающими людьми. Короче, фигня какая-то получается, дружище.

— В смысле?

— В смысле, твоя проделка на Ленинском проспекте. Тебе, кстати, местные уже дали кличку Гейзер, но это к делу не относится.

— Слушай, о чем ты хочешь сказать? — не понял я, удивленный странным смущением негельноса.

— Понимаешь, какое дело… Ганс в своем роде оказался прав, когда сказал, что ты высвободил всю выпитую мертвыми оуросами кровь. Но там было не десять тонн, как он предположил, а по меньшей мере две сотни.

— Что? Двести тонн? Да там весь проспект по второй этаж затопило бы!

— Большая часть крови ушла через сточные отверстия в канализацию, — объяснил Андрей. — Конечно, верится с трудом, но это почти что факт. Но главное не количество крови, а то, что она собой представляла.

— И что же она представляла?

Андрей замешкался, будто решал, стоит ли мне говорить то, что вертелось у него на языке. Наконец, он принял решение:

— Энергия уничтоженных вампиров каким-то образом замкнулась на тебе. Никто не знает, как такое могло случиться, ведь ты был лишь исполнителем. Вся сила погибших должна была передаться Старейшине Фридриху или, на худой конец, развеяться в пространстве. Но отчего-то ты притянул ее к себе и впитал, как губка воду.

Я почувствовал слабость в ногах, потому что понял слова вампира правильно.

— Я что, стал сильнее на две сотни оуросов?

— Не на две. Гораздо больше. Представь, сколько жизней — людских, вампирских, вервольфских — унес Игорь. А сколько убил Максимилиан!

Я охнул и осел на краешек дивана.

— Как минимум тысяча душ — таков энергетический подарок! — шепнул Андрей. — И, кроме того, теперь ты, получается, еще и Старейшина Оуроса!

— Как так? — испугался я.

— Но тебе же передалась его сила. Контроль над кланом, возможность перемещения в Портал, секреты некромантии — все принадлежит тебе!

Моя голова пошла кругом. Вот чего я никак не ожидал, так это в самом деле становиться во главе какого бы то ни было клана. Не теряя надежды, я спросил:

— Может быть такое, что вы что-то не так поняли?

— Вряд ли, — отмахнулся Андрей. — Твоя аура изменилась и красноречиво говорит о большом энергетическом потенциале. Среди вампиров такой аурой могут похвастаться только Старейшины.

Он сел рядом, критически оглядел несколько пустых бутылок из-под мартини, валяющихся на полу, поднял одну и задумчиво повертел на ладони.

— Кто-то пустил слух обо всем этом. Новосибирск бурлит сплетнями, с округи съезжаются вампиры Негельноса.

— Зачем?

— Чтобы посмотреть на самого молодого Старейшину в истории, конечно! Более того, они считают, что союз между Оуросом и Негельносом уже заключен, но неофициально. Официальная же часть назначена на самое ближайшее время.

— Что?! Но с чего они взяли?

— Я ж говорю, слух кто-то пустил, — угрюмо проворчал Андрей. — Честное слово, творится какая-то чепуха! Судя по тем же самым слухам, официальная церемония заключения вечного союза между кланами и их фактического объединения должна пройти завтра в полночь на площади Революции перед зданиями администрации области. Я вот подумал, не сам ли Фридрих пустил эти сплетни…

— Церемония… — пробормотал я, лихорадочно размышляя над новыми фактами. — Значит, негельносы уже уверены в случившемся объединении и хотят воочию убедиться в этом.

— Именно. И я опасаюсь, как бы в городе не начались беспорядки. Ведь союз пока не заключен, тем более что мы никак не ожидали такого быстрого объявления нового Старейшины Оуроса. Вампиры могут посчитать, что попались на провокацию, а это… чревато.

Андрей в задумчивости пожевал губы.

— Но раз они хотят церемонии, то надо ее провести! — сделал я вывод.

— Ты хочешь встретиться с Фридрихом и заключить союз?

— А почему бы и нет. В конце концов, вы хотели так или иначе подмять оуросов под себя. Теперь задача намного упрощается, ведь у одного клана, каким, без сомнения, со временем станет союз, не может быть двух правителей. Я не готов и не хочу управлять армией вампиров и сложу полномочия, как только союз будет заключен. Это возможно, не так ли?

В глазах Андрея царило удивление наполовину с замешательством.

— Конечно, возможно. Фридрих не будет против, скорее наоборот. Но такие дела не решаются за пару дней.

— А мне хотелось бы закончить все поскорее, — принял я усталый вид. — Бомбы, разборки… Я хочу просто жить и наслаждаться жизнью, а не плести интриги и властвовать легионами. И, сам понимаешь, не горю желанием воочию видеть Фридриха.

Секунду Андрей молча смотрел на меня, а потом взорвался смехом.

— О, я тебя понимаю, дружище! Старейшины — те еще красавчики!

Я тоже нервно посмеялся, зараженный внезапным весельем негельноса. Дела складывались как нельзя отлично.

— Значит, завтра проведем церемонию, и дело с концом, — решил я.

— Окей, — поддержал Андрей, хлопнув меня по плечу. — Тогда я обговорю с Фридрихом детали, а завтра в полночь произойдет грандиозное, если честно, событие. Кто бы мог подумать, что задумка с бомбой обернется такой удачей для нашего клана! — Он встал. — Тебе бы прогуляться надо, проветрить голову. Все-таки много дел свалилось на тебя за последние дни.

Я согласно кивнул.

— Возьми приятелей, погуляйте по городу. У нас есть что посмотреть да куда сходить, чай тоже не пальцем деланы!

— А ты не боишься, что Шокер с Топором убегут?

— Куда им теперь бежать? — развел руки Андрей. — Да и зачем?

С кухни доносились громкие голоса. Должно быть, боевики спорили о чем-то. Не знать, что к нам зашли гости, они не могли.

— Когда ты понадобишься, я найду тебя, — сказал Андрей у двери.

 

ГЛАВА XV

Мы вышли из главных дверей гостиницы «Октябрьская» в вечерние сумерки зимнего Новосибирска. Повсюду лежал снег, облезшие деревья скривились от напора холодного ветра, завывавшего на углах зданий и в проводах. Несмотря на непогоду, было многолюдно, горожане прогуливались по улицам, закутавшись в теплые одежды, автомобили бесконечно урчали песню внутреннего сгорания, и свет их фар дополнят и без того яркую иллюминацию города.

— Ну и холодина! — ахнул Леха, едва мы покинули теплый холл гостиницы. — Как они здесь живут-то, пингвины долбаные!

— Сибиряки, им в привычку, — отозвался Стас, прячущий нос в воротник плаща. — По телику вообще сказали, что сегодня «тепло»: минус двадцать. Представляю, какая тут температура, когда становится «холодно».

Мы посовещались у проезжей части и решили, что не будем останавливать машину. Все-таки Новосибирск был для нас новым городом, и не пройтись по его улицам казалось неразумным, тем более что холод мы чувствовали постольку поскольку. В склепе Старейшины Максимилиана было гораздо прохладней.

Наши ожидания относительно города полностью рухнули, едва мы завернули за угол и оказались на проспекте Мира — бесконечно длинной и ровной магистрали в восемь автомобильных рядов, разукрашенной фонарями как новогодняя елка. Кстати, приближение Нового Года чувствовалось во всем: витрины магазинов утопали в гирляндах и серебристом дожде, на деревьях переливались цветами россыпи маленьких лампочек, даже обычные фонарные столбы были украшены веточками елей и праздничными украшениями. На лицах людей царило то предвкушение, ожидание праздника, какое бывает только раз в году, в конце декабря. Холодный ветер был бессилен против праздничных настроений и почти не ощущался здесь, на сверкающем иллюминацией, ледяными фигурами и громадными вывесками проспекте Мира.

— Неплохо, — заметил Макс, разглядывая подвешенные к столбам светящиеся елочки. Почти на каждом столбе висела такая вот мигающая иллюминационная елочка, их совокупность настроили таким образом, что казалось, будто по проспекту идут волны света, бегут навстречу движущимся автомобилям правой полосы и обгоняют транспорт на левой.

Невдалеке вынырнул из кирпичных массивов громадный киноплекс — кинотеатр с большим количеством залов. Напротив я заметил трехэтажную коробку гипермаркета с забитой под завязку автостоянкой. Всюду было красиво и хорошо, провинциальность не ощущалась совсем.

И нигде не было медведей, которых так боятся не то что иностранцы, но и столичные жители.

Леха чуть не сломал шею, осматривая футуристические формы киноплекса. Присвистнув, он спросил:

— Может, зайдем?

— Что, кино захотелось посмотреть? — хмыкнул Топор.

— Почему сразу кино. Там наверняка и бары есть, и рестораны, и ночной клуб. Оторвемся хоть!

— Да ну, — отмахнулся Стас, и мы его поддержали. В киноплексе было слишком шумно и многолюдно, а мы нам хотелось более спокойной и располагающей к пассивному отдыху обстановки.

Мы прошли футуристическое здание мимо, потоптали брусчатку тротуара еще квартала два и обнаружили неприметную вывеску бара «Для вас». Заурядное название, если не сказать больше, но все-таки мы решили зайти и посмотреть, что к чему. Внутри нас ждали чуть ли не больничные цвета и такой же запах. За грязной стойкой размалеванная дешевой косметикой девушка протирала пивные кружки и курила. Из восьми круглых пластиковых столиков был занят только один, да и то, скорее всего, сидели за ним хозяева или их знакомые — четверо хмурых бритоголовых бойца в кожаных куртках. Двое из них явно «лица неместной национальности».

— Ну и гадюшник, — брезгливо заметил Стас, отодвигая стул. — Может, поищем что-нибудь другое, а?

— У меня уже ноги сводит от холода, — пожаловался Леха. — Сейчас отогреемся, потом пойдем и поищем что-нибудь другое.

Мы расселись за столиком и дружно подышали на ладони. Из музыкального центра на стойке бара орали противные блатные песни.

— Нас вообще собираются обслуживать, или нет? — проревел Топор в сторону официантки-бармена. Четверка бритоголовых зло зыркнула в нашу сторону глазами.

— Подойди и сделай заказ, — фыркнула девушка. — Я не обязана тебе прислуживать.

— Чего? — не понял Стас, привыкший к материализовывающимся по первому желанию официанткам «Носферату».

Я попросил его сбавить обороты, встал и подошел к стойке. Девушка удостоила меня презрительного взгляда и продолжила вытирание посуды.

— Заказ-то можно сделать? — спросил я чуть резче, чем хотелось.

Девушка на меня больше не смотрела. Отложив свое занятие, она спряталась за стойкой и чем-то загремела. Послышался ее голос, явно обращенный не мне:

— Гоша, так что там Танька-то говорила? Она вообще собирается, или нет?

Один из бритоголовых с тяжелым акцентом прокаркал непонятный мне ответ. Девушка рассмеялась, вновь появилась в поле зрения и перегнулась через стойку, улыбаясь Гоше.

— Нет, я бы никогда так не поступила! — заверила она. — Вот дура-то!

Я, отчего-то ощущающий себя «кинутым», аккуратно постучал ладонью по стойке. Нехотя и надменно барменша перевела на меня взор чернобровых очей.

— Можно четыре сока? — попросил я, стараясь скрыть в голосе презрение.

— Нет, нельзя, — цокнула языком девушка и покачала головой. — Сначала говорить научитесь.

Я просверлил ее на этот раз откровенно презрительным взглядом и вернулся к своим.

— Не хотят нас обслуживать ни в какую, — вздохнул я. — Обидел ты ее, Стас.

Топор, посерев от злости, резко встал, легко поднял пластиковый стол и швырнул его в стену. Из его глотки вырвался вопль:

— Эй, шалава, ты ничего не путаешь?

То, что должно было произойти дальше, я знал очень хорошо. Четверка бритоголовых парней в куртках повскакивала и бросилась в нашу сторону, на ходу собирая руки в смертоносные кулаки. Кажется, они при этом что-то кричали, но я не слушал. Я смотрел, как Топор по очереди перекинул бойцов через себя, отвесив каждому хороший удар в лицо. Когда за спиной Стаса образовалась кучка матюгающихся человеческих тел, он сплюнул и сказал:

— Валим из этого говна. Я ж говорил, что надо поискать другое место!

Мы опять оказались на морозе. Поискав глазами указатели на места отдыха, мы вскоре нашли еще один бар, не в пример лучше и уютнее того, «больничного». И официанты оказались здесь учтивее, сразу поинтересовались, чего мы хотим, и быстро выполнили заказ. Теперь перед нами стояли пачки с томатным соком и простые пластиковые стаканчики. По-моему, мы удивили местную публику, что не заказали водки, а всего-навсего сок.

— Как же я ненавижу эту провинцию, — ворчал Топор. — Снаружи все как у нас, а заглянешь внутрь — тоска берет от совдеповщины.

Я пожал плечами.

— Значит, ты теперь стал самым главным оуросом? — спросил после паузы Леха. Я пересказал им слова Андрея еще до того, как зайти в первый бар, и приятели мои были, мягко говоря, ошарашены. — И мы должны тебе подчиняться, так?

— Брось, — скривился я. — Вы не должны подчиняться мне. Тем более, я не чувствую в себе никакого энергетического притока.

Топор наполнил свой стакан соком и тут же опустошил его. Совершенно не интересуясь темой нашего разговора, он мечтательно произнес:

— Эх, плохо, что нам, вампирам, нельзя по-настоящему нажраться. Иногда так хочется взять лир водки, запереться где-нибудь в темном месте и напиться в зюзю.

Мы дружно вздрогнули, потому что представили вкус национального русского напитка и того эффекта, который получает выпивший его вампир.

— Мартини пей с кровью. Или вино, — посоветовал Леха. — Выпей за раз несколько литров, может, напьешься.

— Да ну это пойло, — скуксился Стас. — Я вот вспоминаю, как раньше, пока не стал вампиром, было. Я тогда работал на заводе, как самый обычный работяга. Впрочем, я и был обычным работягой, и по выходным мы любили собираться в беседке во дворе. У нас такая беседка была, со всех сторон окруженная зарослями липы, так что ни из окон, ни с улицы не видать. Летом там особенно хорошо: тепло, полумрак, никто не мешает. Мы там пили самогон и спирт, и, пацаны, действительно отдыхали. Нажремся, потолкуем на разные темы, по-мужицки посплетничаем. Иногда драки были, конечно, но без последствий. — Топор вздохнул. — Сейчас в той беседке наркоманы собираются. Я один раз их шугнул, даже сущность свою открыл, но им плевать.

Я, стараясь понять, к чему пытается клонить Стас, не к месту сказал:

— Мы тоже на наркоманов чем-то похожи. Зависимостью, наверное.

— Ага, — согласился Топор, но я был уверен, что он не обратил на мои слова никакого внимания. — А так бы сейчас взял водки или спирта, выпил, проспался б в вытрезвителе. Чем не жизнь, а? Чем эта жизнь хуже нынешней? Мы ведь не короли, нам стесняться своих желаний нечего…

Леха, с которым я переглянулся, пожал плечами. Он тоже не имел понятия, отчего боевика захлестнули чувства.

— Прав ты, Серега, как ни крути, — вздохнул Топор. — У нас преступно забрали жизнь, взамен дав совсем другое, плохое, что ли. Это подло. Но в этом виноваты не те, кого ты хочешь убить, не рядовые вампиры. Чтобы искоренить кровавую братию, чтобы не дать заразе распространяться и далее, надо уничтожить главный источник зла.

— Значит, ты изменил свое мнение? — осторожно спросил я.

— Возможно, — уклончиво ответил Топор. — Просто я понял, как мог жить, останься человеком. Я хотел бы жить именно так, а не иначе. Нельзя навязывать Свет или Тьму, нельзя насильно приводить людей ни к тому, ни к другому. Каждый должен иметь право на выбор. Я знаю, что завтра ты попытаешься уничтожить Старейшину Негельноса. Надеюсь, это получится, и тогда мы вернемся в Оурос, а там посмотрим…

Договорить он не успел, потому что в бар зашли два милиционера с автоматами на ремнях. Один из них, покоренастее, кивнул в нашу сторону и, перекрикивая музыку, рявкнул:

— Молодые люди, на выход!

— Ну вот, и тут менты! — ругнулся Леха. — Наверное, их вызвали из того бара.

Мы по очереди вышли на улицу и увидели «уазик» в милицейской окраске, рядом с которым стоял еще один автоматчик.

— А что случилось, начальник? — наивно спросил Леха.

— Драку затеяли, — спокойно ответил милиционер, — имущество чужое повредили.

— Ни хрена себе! — возопил Стас. — Нас как козлов позорных кидают, а мы должны спокойно на это смотреть?

— Ты рот закрой, мразь! — вякнул другой милиционер, ткнув Топора дулом автомата в живот. — Щас всех перестреляю к чертовой матери, доорешься!

Стас насупился, вновь привычно потянулся за томагавками, но, понятное дело, оружия не нашел. Андрей так и не вернул нам наш арсенал.

— Залазьте в карету, господа! — вежливо пригласил нас третий автоматчик. — Поедем на бал.

Пока мы соображали, что предпринять, рядом остановились два черных «мерса» с сильно тонированными стеклами. Опустилось боковое стекло, и показалась рожа Ганса, который небрежно бросил:

— Пацаны, поехали! Босс позвал.

— А вы откуда нарисовались? — удивился милиционер.

— Из пи…ды вылезли, — подавился Ганс смешком. — Проблемы, начальник?

Троица автоматчиков смутилась. Уж не знаю, за кого они приняли Ганса, но спорить с ним явно не собирались. Мы расселись по машинам.

— Что Андрею понадобилось? — спросил я первым делом, только залез в салон автомобиля.

— Говорит, церемония перенесена на сегодняшнюю ночь. — Ганс взглянул на хронометр. — Осталось два часа, надо подготовиться.

— Но ведь она должна состояться завра.

— А состоится сегодня. Тебе ли не все равно?

С такой аргументацией я был не в силах справиться. Напряженно разглядывая пролетающие мимо витрины, я стал ждать развязки.

Часы на высокой башне — сестре английского Биг-Бена — показывали без четверти полночь, когда дверь открылась, и напряженная физиономия Андрея скривилась в подобии усмешки.

— Пора, дружище.

Я в последний раз взглянул на подсвеченную башню, на огромный циферблат и вылез наружу. Начинался снегопад, и первые снежинки уже кружились в воздухе. Мрачные тучи подсвечивались полной, необыкновенно большой луной и нависли над городом гробовой крышкой.

Меня привезли на церемонию в шикарном «Мерседесе». Прямо на площадки Революции, перед высоченным монументом вождю пролетариата столпились вампиры. Их были тысячи, и все глазели на меня пылающими взглядами, выражающими настолько разные чувства и мысли, что я предпочел не думать о собравшейся толпе. Смущенный и растерянный, я, как маленький ребенок, не отходил от Андрея ни на шаг. Будь я немного раскованнее — взял бы его за рукав.

— Ну и скопище! — прошептал я негельносу. — Никогда б не подумал, что в Новосибирске столько вампиров.

— Да ты что! Здесь наших сотни две, не больше. Остальные понаехали со всей Сибири. Есть также наблюдатели других кланов. — Андрей указал рукой в сторону статных особ, сверкающих глазами из-под широкополых шляп.

— Но все-таки, сколько здесь народу?

— Тысячи полторы, я думаю, — прикинул Андрей. — Потому и проводим церемонию сегодня, а не завтра. Такое обилие вампиров в городе может привлечь ненужное внимание астеров, а мне бы очень не хотелось встречать их.

— Но почему они все собрались здесь? И как вам удалось получить разрешение на митинг среди ночи?

— Разрешение мы не получали. Эта площадь на время окружена особой магией: люди видят нас, но сознание это не фиксирует. То есть мы практически невидимы для окружающих смертных. А что касается сбора… Понимаешь, дробление кланов — вещь привычная. Раз в сотню лет происходит раскол внутри определенных сообществ вампиров, и впоследствии меньшая часть уничтожается как неспособная к самостоятельному существованию. А вот объединение крупных кланов — это дело редкое. Всего пару раз вампиры объединялись, да и то причиной была необходимость борьбы со светлыми. Сейчас же причины вроде бы и нет, к тому же ты, как самый молодой в истории Старейшина (тебе это слово не идет, дружище!), вызываешь чисто спортивный интерес. Будь моя воля, я не позволил бы всем им приезжать в Новосибирск, но… Теперь быстренько проведем церемонию, успокоим этих вурдалаков, да по домам. У нас есть еще дела, которые мы с тобой должны провернуть, покуда энергия качается во Фридриха.

— И долго она будет переходить к нему?

— Дня два-три. Но ты не беспокойся, чувствовать ничего не будешь.

Я разыскал в толпе Макса. По обе стороны от него стояли боевики Оуроса. Все трое были напряжены не меньше моего. Макс, заметив, что я смотрю в их сторону, поднял руку и помахал.

Толпа кровососов не колыхалась и молчала. По спине пробежали мурашки, когда я подумал, как похожа эта толпа на армию мертвецов или зомби.

На постамент медленно взошла черная фигура в длинном и просторном балахоне. Капюшон балахона был так низко натянут на голову, что лица я заметить не мог. Однако догадался: передо мной появился Старейшина Негельноса Фридрих Как-его-там-не-помню. Я ожидал какой-то реакции толпы, но она продолжала мертвенно молчать, сверля глазами две наших персоны.

Андрей стоял с каменным лицом и молчал. Чтобы хоть что-то сделать, я почтительно поклонился перед Старейшиной.

— Приветствую тебя, Старейшина Оуроса Андрей, — прошелестел похожий на скрип кладбищенских ворот голос. Он был тих, но толпа наверняка услышала слова. — Я рад, что ты показал истинную мудрость и прозорливость, достойную уважения всего братства вампиров. Ты предложил отдать свою великую силу мне во имя всеобщего благополучия и объединения могущественных кланов Оурос и Негельнос в единое ядро будущего Царства.

Бла-бла-бла, думал я про себя. Говори, говори, пугало, наговорись перед смертью. Ишь ты, «показал истинную мудрость и прозорливость». Да ты, гнилой выродок могильной земли, наверняка сам пустил слухи по городу. Ты боишься меня, такого молодого и сильного, и хочешь поскорее прибрать к рукам кстати подвернувшуюся энергию. Чудесным образом, надо сказать, подвернувшуюся.

Фридрих говорил еще несколько минут, а я изредка кивал головой, якобы полностью согласный с его выкладками. Хотя на самом деле мне было глубоко наплевать, что плетет Старейшина, и как бы невзначай я опустил правую руку в карман плаща, где лежал заветный усилитель. прохладный стержень согрел мою душу и дал храбрости перед выполнением задуманного мною теракта. Как удачно все-таки скопились эти кровососы. Стоят с важным видом, смотрят на нас горящим взглядом. Конечно, есть среди них те, кого я не хотел бы убивать, но, как говорится, назвавшись груздем, полезай в кузов. Отступать сейчас поздно как никогда, тем более я нежданно-негаданно стал предводителем боевого клана. И останусь им, хоть Фридрих думает по другому.

Между нами вдруг появился странный кинжал, который держал Андрей.

— Скрепим вечный союз кровью, бегущей по нашим жилам, — трещал Фридрих. Откуда-то из складок балахона вынырнула его костлявая рука без единого намека на жилы. Но Андрей ловко распорол Старейшине кожу и выцедил несколько капель черной как смола крови в специальный сосуд.

Настала моя очередь, о чем я догадался по пронзительному взгляду носатого. Нарочито вытянув левую руку, я кивнул Андрею. Из разошедшейся раны брызнула алая кровь, и Андрей быстро наполнил ею сосуд.

— Стань первым, вкусившим из сосуда, — уступил Фридрих. Черт, я даже глаз его не видел под капюшоном, а хотелось бы. Особенно хотелось увидеть его лицо, когда прогремит взрыв.

Я посмотрел через плечо на оуросов. Мне показалось, что на их лицах выступили капли пота, несмотря на поднявшийся ледяной ветер. Макс не дышал и превратился в статую, Леха задумчиво жевал губы, а Стас… Стас озорно подмигнул мне!

— Ваше здоровье! — крякнул я и поднял сосуд в тосте, одновременно переламывая цилиндрик усилителя. Я думал, что сломать его будет не так просто, ведь внешне он был похож на металлический, чем на, скажем, угольный. Но когда пришло время, усилитель легко переломился в моих пальцах.

Вначале ничего не произошло. Совершенно ничего. Я испугался, подумав, что что-то пошло не так, но в следующее мгновение площадь озарил ярчайший свет. Я зажмурился, но даже сквозь опущенные веки видел, как толпа собравшихся вампиров стремительно тает, превращается в прах, а прах уносится в неведомые дали мощными лучами света. Растворился стоящий рядом Андрей, растворились несколько упырей за его спиной. Я ужаснулся, когда балахон Старейшины вспыхнул багровым пламенем, и демонические глаза вампира пронзили меня насквозь. Кажется, он что-то крикнул, но я не смог разобрать — слишком сильный рев стоял в моих ушах и откуда рев мог взяться? Неужто свет делает столько шума, или гибнущие вампиры беснуются в агонии?

Я ступил на шаг назад, прикрывая лицо обеими руками. Фридрих разгорелся как костер, в который подлили изрядную порцию бензина. Пламя взвилось так высоко, что стало больше памятника вождю. Но тут произошел взрыв…

Я отлетел на несколько десятков метров, пролетел площадь наискось и врезался в припаркованный автомобиль, безнадежно помяв его. Что-то просвистело над моей головой, шрапнель осколков памятника брызнула в лицо, высекая глубокие борозды. Я невольно вскрикнул и перепрыгнул автомобиль, дабы спастись от метеоритного дождя гранитных глыб.

Все произошло очень быстро, и когда с неба перестали падать камни, я некоторое время пытался понять, что произошло. Осторожно выглянув из-за укрытия, я увидел заваленную мусором и остатками вождя площадь, большую воронку на месте стоявшего Фридриха и лежащих ничком оуросов. Взрыв пощадил их, как и говорил Игорь. Молодчина, не обманул…

Кроме моих приятелей на площади остались и другие участники торжественной церемонии, ошеломленные и не понимающие, что произошло. Я сказал бы, что площадь по-прежнему оставалась многолюдной, хотя большая часть вампиров развеялась. Конечно, выжившие были членами других кланов — так называемые наблюдатели. Они стряхивали с себя гранитную пыль, ворочали головами и бормотали проклятия. Среди уцелевших были и люди: Ганс с двумя телохранителями Андрея, неизвестные мне типы…

— Что, черт возьми, произошло? — взревел кто-то из вампиров. — Где Старейшина Фридрих? Где Старейшина Андрей?

— Тут я, че орешь, — подал я голос, обходя покореженный автомобиль. — А где Фридрих, ума не приложу.

Вампир посерел лицом, заметив, что я выгребаю из кармана остатки цилиндра.

— Ты! Ты убил Старейшину! — заревел он голосом раненого слона.

— Вы бы валили отсюда, почтенные, пока сами дышите, — посоветовал Шокер, хищно скаля зубы. — Бегите к боссам, расскажите о том, что видели, и получите урок!

— Какой еще урок? — не понял другой наблюдатель.

— Что рано или поздно придет и ваше время, — подключился Топор.

— Вы поплатитесь за это! — трубил первый наблюдатель. — Вы решили идти против братства вампиров, вы, ничтожные создания!…

Стас молниеносно подскочил к вампиру и врезал тому в ухо. Вампир комично раскинул руки и пролетел солидное расстояние, прежде чем затормозил о не кстати растущее дерево. Другим объяснять не пришлось, и они, противно шипя, предпочли ретироваться самостоятельно.

Шокер подошел к держащемуся за голову Гансу. Между пальцев того сочилась кровь, должно быть, осколок попал в голову и причинил серьезную рану.

— Говори, где лежит оружие, которое вы забрали у нас! — потребовал Леха, встряхнув человека.

— Я-а-а… — протянул Ганс, но Шокер был очень суров. Отвесив человеку пощечину, он повторил вопрос. — В номере… В номере Андрея, в шкафу, — промямлил Ганс, теряя сознание.

Шокер отпустил его и повернул хищно оскаленное лицо:

— Ничего себе фейерверк! Устроил ты шухер, ничего не скажешь! Давай-ка валить отсюда подобру-поздорову, а то неровен час, нагрянут астеры или, того хуже, демоны.

Мы пробежались до места, где стояли припаркованные автомобили. Шокер, используя отобранные у Ганса ключи, отпер «мерс» и сел за руль. Мы поспешили занять остальные места и вскоре уже мчались по трассе в сторону аэропорта.

Моя миссия в Новосибирске завершилась с неслыханным успехом, но отчего-то я не радовался этому. Предчувствие страшных событий заставило меня всю дорогу молча смотреть, как за окном в свете фар редких встречных автомобилей кружит снег.