Арти Д. Александер, Алекс Громов

Темные силы света

I

Все войны должны рано или поздно заканчиваться. Злодеи и Захватчики должны быть наказаны, павшие Герои увековечены. Далее следует восстановление разрушенных территорий, преодоление трудностей послевоенной жизни. Обычно проходят долгие годы, прежде чем на землях, где шла война, о ней смогут, наконец, забыть. С чего порой начинаются те звездные войны, проходящие через сотни планет? С пограничного конфликта, спора из-за астероида, небольшого спутника на окраине спорной галактики, нечетко установленной (давным-давно!) границы, слишком большой (по чьему-то мнению!) пошлины, взятой за проходивший звездный караван/транзит. Когда сделан первый выстрел — и не один, — уже сложно, а порой невозможно оставить противостояние и наращивание военной мощи. Сначала — в небольшой точке конфликта. Затем — по всему звездному фронту, схватки в свете десятков светил и галактических систем. А тем временем появляются Посредники, часть из которых действительно пытается помочь враждующим сторонам найти общий язык и договориться, не дожидаясь победного конца, а иногда — и полного взаимного уничтожения. Когда появившиеся корабли и десантники Сил Межгалактического Взаимодействия пытаются вмешаться и создать демаркационный коридор, то порой становятся объектами агрессии одной из воюющих сторон, увеличивая тем самым число жертв…

Когда очередным взрывом разорвало переборку и статис-поле бессильно отпустило многокилограммовые капсулы с заключенными в них на время ранеными членами экипажа, бросив их прямо на незащищенные ограждения нижнего яруса, он еще пытался восстановить отключенную предыдущим взрывом аварийную систему медотсека и вентиляцию. Он — медик-инженер, бывший военный с двумя восстановленными техноконечностями, потому не годящийся для боя, но почетно призванный на службу в числе последних из его семьи. Клубы ядовитой смеси из темного дыма змеями поползли по коридору погибающего корабля, заглушая последние крики тех, кому не повезло умереть раньше от ран. Кого-то из членов команды заперло в надежно укрытой от взрывов герметичной, но тесной кабине навигации, они были еще живы некоторое время, пока не закончился воздух для дыхания. Неподалеку лежала половина тела «андропода», вторая вместе с верхними конечностями была отрезана бронированной дверью. Прижавшись к остаткам переборки и понимая, что встать уже не удастся, он увидел искаженное болью лицо младшего офицера. Стараясь смотреть только на лицо, а не на то, что еще недавно называлось телом, он, давясь хрипом от удушающего дыма, произнес: «Все хорошо, ты только держись…» Сам зажимал израненной, но все еще функциональной рукой пробитую насквозь острым осколком металла ногу. Другая нога ничего не чувствовала лишь потому, что была не из плоти, но неестественно вывернута и частично варварски вырвана из вживленных в мышцы контактных ячеек. Тело младшего офицера исказила болезненная судорога, и глаза мучительно закатились. Но двум оставшимся в живых не хватило бы сил доползти до спасательных модулей, если они вообще уцелели. Кровь медленно, но неотвратимо заливала пол, и отвратительно пахло горящей плотью. Конец коридора уже превратился в пламенный ад, и от горячего пола начал плавиться комбинезон, все сенсоры пришли в негодность, и призванные служить человеку нанниты исчерпали свои защитные резервы. «Все хорошо», — почти как заклинание повторял он, чувствуя онемение в нижней части тела и почти теряя сознание. Огонь надвигался все ближе и грозил добраться своим голодным языком до их искалеченных тел намного раньше, чем до них доберется через покореженный корабль сама смерть. «Прости и прощай» — и некогда сильные руки сжали тонкую шею, ломая позвонки. Помощь не придет, мы сами по себе. Он почти не сознает, что в этом последнем милосердном усилии модифицированная рука теряет нейроконтакты и отключается навсегда. Другой рукой он осторожно закрывает быстро тускнеющие в обжигающем тумане глаза и жалеет, что никто не сделает то же самое для него. «Мне не увидеть победы, но и поражения тоже…» — эта мысль заставляет с гордостью улыбнуться в последний раз. Корабль горит изнутри, как нарядная лампочка, заключенная в хрупкую оболочку. Взрывается фейерверком в местах, где еще сохранились остатки кислорода, и постороннему наблюдателю из космоса видно лишь, как его искореженное нутро весело сверкает и вспыхивает огнями в неразбитых узких иллюминаторах. Медленно дрейфуя, пожираемые ритуальным огнем останки падают в свою космическую преисподнюю, словно в агонии опускается на дно люминесцирующая глубоководная рыба с распоротым хищником брюхом. Почти не видя, он чувствовал, как резала уши сирена, отчаянно призывающая покинуть пробитый ракетами борт, никому не нужная и абсолютно бесполезная, потому что никто не ушел с корабля и в том числе его командир, — все они сражались до последнего. До самого конца сражались они всеми силами за свой негасимый свет и чистые помыслы, неизменно называя свои силы светлыми и справедливыми, силами света. Впрочем, так же поступили и те, кто сражался на неприятельском корабле, и тоже воевали вовсе не за что-то ужасное или темное, а за такое же прекрасное, чистое и светлое отдавали свои жизни, выбрав достойную смерть в бою. Последним салютом они вспыхнули на черном бархате космоса, идя на таран и врезаясь в чужие обломки… И это всего лишь еще один день непрерывной войны.

II

— Проверить второй уровень аннигиляторов!

— Есть!

— Протестировать захватные щупальца во всех режимах!

— Есть!

— Включить синхронизацию!..

Плавно оторвавшись от причальных линий разметки и слегка разворачиваясь левым бортом в прощальном жесте, от ярко подсвеченных огнями жилых и обслуживающих комплексов орбитальной станции корабль величественно отдаляется в поджидающую его черноту космоса. Что его ждет впереди? Все это теоретически выверено и запланировано до последней точки на навигационных картах. Но все же неизвестно, так же как была непредсказуема судьба мореходов в десятом, двадцатом и даже в пятидесятом веке. Ничто не меняется в походе, кроме непредвиденных ситуаций и призыва SOS, требующего безотлагательного вмешательства, которые не под силу предсказать даже самым изощренным аналитикам звездного флота. И неважно, где пройдет путь корабля: на суше, на море или в космическом подпространстве… За его укрепленным от неприятельских ударов бортом с люками мощных орудий и скрытыми за защитными экранами окнами жилых отсеков и галерей спрятано немало тайн военного искусства и технических достижений сотен обитаемых планет. На его борту тысячи средств, способных в клочья разорвать целую планету и даже развеять последнюю память о ней среди чужих звезд и галактик, и столько же средств — чтобы предотвратить все это. Никогда неизвестно, что понадобится больше: мирные переговоры с тихим чаепитием на зеленеющей в лучах теплого светила лужайке, или, исчерпав ласковые приветственные речи и уговоры, придется привести в действие менее приятный, но очень убедительный и беспроигрышный аргумент — «твердый кулак». Вот и «не молчат фазеры», а слегка вибрируют, издавая едва слышимый, почти мяукающий звук, и исправно сияют полированными чернотой боками, слегка подрагивая в ожидании сигнала освободиться от жуткой, нервно накапливаемой в недрах энергии. Весь корабль — словно оскаленная волчья пасть, внушительный, страшный и чужой, готовый к рывку в подпространство и рвущийся в неистовый бой, всеми системами нацеленный на одну-единственную цель…

III

Казалось, это был не просто большой корабль, а огромная скомканная воедино часть абсолютно чужой, явно недружеской галактики. Против такой махины, надвигающейся на боевые корабли (еще недавно казавшиеся величественными и смертоносными) двух воюющих империй, никому было не выстоять. Выдвигаясь из просторов космоса, черный корабль демонстративно и вполне понятно для всех, словно величественно расчищая себе место, по пути уничтожил мертвую груду изувеченной и героической в прошлом станции, которая давно для воюющих сторон являлась просто кучей мусора. Она испарилась так же мгновенно, как исчезает в огне звезды маленькая капля воды.

Один из ближайших кораблей, прикрывая своего поврежденного в бою собрата, все же рискнул ринуться чужаку наперерез. Но, так и не успев приблизиться к нему в красивом стремительном рывке, внезапно исчез, и его сразу потеряли из виду все радары оставшихся кораблей.

— Ёкарный бабай! — только и успел произнести едва не давший сигнал общей атаки на корабли противника Адмирал. Еще пару минут назад его едва не застиг очередной приступ ксенофобии, благородно называемый специалистами его империи аллергией к тем, кто был на вражеской стороне. Он только-только собрался аристократически закашляться, подавившись припасенными на сто лет вперед проклятиями. Хотя если говорить начистоту, то в его неспокойной, военной и хладнокровной до мозга костей душе присутствовали и зависть, и уважение к некоторым успехам и отваге соперников. И тут его рука замерла, так и не коснувшись панели управления. Возникла непредвиденная пауза, в течение которой в головах командиров обеих звездных армий пронеслось множество картин наиболее вероятного ближайшего будущего. И все они показались не слишком радостными, если учитывать, сколько уже было потрачено сил и вместе с ними жизней и боеприпасов.

И тогда Командор, давний непримиримый враг Адмирала, готовый отдать команду открыть огонь по окружающим его двум отлично оснащенным вражеским крейсерам, после минутного замешательства приказал выйти на связь с ними. Командор был блестящим воителем, никогда не обсуждающим приказы Империи и готовым умереть за нее. Высокий и худой, затянутый по самую шею в мундир, он никогда не прятался за чужие спины, находясь практически на первой линии всех оборон и наступлений, на самом мощном и маневренном флагманском корабле из тех, какие еще остались.

Через короткий интервал, не дожидаясь команды своих Генеральных штабов, расположенных в безопасных секторах галактики, корабли двух армий открыли огонь. Но не по прежнему врагу, а по новому. Уже общему. Вскоре, покинув места своего патрулирования, дислокаций на звездном фронте и межгалактическом резерве, боевые корабли обеих империй устремились к району, где появился чужак, и, переговариваясь между собой (еще недавними врагами!), стали занимать боевые позиции для наступления на нового общего врага.

Два изрядно потрепанных в боях, но не сдающихся ни при каких обстоятельствах звездных флота, гордо подняв свои голографические стяги, двинулись на нового неизвестного врага. Тот, невзирая на свои чудовищные размеры, дрогнул, издав режущий леденящий звук, проникающий через защитные экраны, и стал отходить в находившуюся неподалеку черную дыру.

IV

На следующий галактический день, уже после официально объявленного перемирия между звездными империями, начались на нейтральной планете переговоры правительственных делегаций.

Повод, из-за которого возникла война, остался, как и жертвы уже закончившихся схваток. Но более важной была опасность нового появления чужаков — откуда и когда они вынырнут? На скольких кораблях? И какое оружие способно их поразить? Отвратительный, уродливый по форме и чуждый даже по размерам, неопознанный корабль-разведчик легко и презрительно ускользнул в черную дыру, вероятно, имея свои непостижимые планы, но не обещал не возвращаться…

Хотят ли пришельцы превратить эти звездные территории в свои колонии, вывозя сырье и рабов? Или же задумали уничтожить все живое, получив мертвую зону на границе своих владений? Пока не захвачен или не уничтожен хоть один чужой корабль и не взят и не допрошен хоть один чужак, пока не выяснено, где у них находятся базы и сама метрополия, — можно лишь выдвигать гипотезы. И готовиться к войне с неведомым врагом. Забыв прежние раздоры и объединив усилия. Мир был заключен.

V

Тот самый корабль, первым ринувшийся наперерез чужаку, не был распылен или аннигилирован и не исчез бесследно. Он не был поврежден и даже никак не пострадал. Но со всех сторон его окружала непроглядная тьма, тьма, неподвластная для бортовых технических средств, которые отказались повиноваться с момента захвата. Прошло несколько мгновений, пока умолкшая и погасшая аппаратура крейсера снова включилась и ожила. И вместе с этими мгновениями тьму осветил мягкий свет.

Экипаж увидел, что судно оказалось внутри огромного ангара: на гигантских стенах, теряющихся вдали, были размещены разнообразные виды техники и странные устройства. Некоторые из них имели кабели и дополнительные модули, снабженные кабинами и внешними рычагами управления. Все это было похоже на невероятный склад или музей. Часть образцов имела пояснительные надписи или инструкции на непонятных языках, но среди них были и с более понятными значками для всех, кто так или иначе сталкивался с навигационными обозначениями секторов, откуда они были вывезены. Скафандры разнообразных форм и размеров наводили на мысль, что далеко не все еще известно об инопланетянах, — не только не все, а даже не все приблизительно. Волосы от этого вставали дыбом, и становилось довольно неприятно чувствовать себя жалким муравьем по сравнению с подобным многообразием Вселенной.

Раздался отчетливый и мощный стук во входной люк. Командир бросил красноречивый взгляд на флаг своей Империи: да будет прославлено ее имя в этом последнем бою! Экипаж замер в ожидании вторжения чужаков на борт, сжимая в руках оружие и готовясь подороже продать свои жизни. Все они понимали разницу между глупостью и смелостью. Никто выходить не торопился. О сдаче тоже никто не думал…

В люк еще раз постучали, на этот раз немного потише, и уже не раскачивая плененный имперский корабль, беспомощно влипший в невидимое силовое поле.

— Добро пожаловать, герои, в нашу команду!

— В-в-вы кто?

— Те, кто останавливает войны. Темные Силы Света.

 

Алекс Громов, Ольга Шатохина

Малый галактический суповой набор

В современном супермаркете можно найти, что угодно. Тем он и хорош — не съесть, так развлечься. И кругозор расширить.

«Не для того отважные звездные мореплаватели рисковали своими жизнями, прорезая пространство и время, чтобы пища ваша была безвкусна и лишена заморских галактических приправ, ароматов и деликатесов. Наш Малый Галактический Суповой Набор — наилучший по соотношению цена — качество в изведанной части Вселенной!».

…Яркий щит красовался на самом видном месте, где всякий алчущий и жаждущий был просто обречен его заметить. Громадная мерцающая стрелка указывала на стеллаж, на котором высились причудливыми башнями коробки с чем-то загадочным. Степень загадочности были призваны повысить и развеять одновременно надписи чуть меньшим шрифтом. Они равномерно покрывали все грани коробок:

«Любой продукт Вселенной можно сделать из нашего пищевого порошка! Неотличимо от реальности! Генетически разрешено! Искусственный ингредиент лучший в галактических окрестностях! Недорого и вкусно!»

Возле щита и коробок быстро собралась небольшая толпа. Поскольку дело было не особо ранним утром, то преимущественно домохозяек.

— А скидка на это есть?

— Да вы посмотрите вон там, в каталоге скидок. Если есть, то должна быть.

— Откуда хоть это завезли-то?

— Почему попробовать не дают? Вдруг не понравится!

— Да, давайте пробник! А то, может, это генетический продукт мирового заговора?

— Дорого слишком!

— Конечно, это у вас на альфа-Раке все даром!

— О, дешево, надо брать!

— Раньше-то я все покупала в том магазине, у памятника Первому Контакту. А теперь прихожу и вижу — во всю дверь надпись: «Полная аннигиляция товара». Заходить-то побоялась, а то и впрямь с товаром и аннигилируют, а у меня 35-го числа пенсия! Жалко ведь, ежели пропадет!

Тем временем из недр супермаркета притащили и водрузили возле стеллажа маленький высокий столик, украшенный плохо оттертыми пятнами и прочно прилипшими волокнами всевозможной пищи и условно-пищевой продукции. Следом появился изможденного вида промоутер в потертом комбинезоне и новеньком фирменном фартуке с надписью «Малый Галактический Суповой Набор», сквозь которую местами выпирали трехрядные ребра. Он расставил на столике несколько одноразовых контейнеров с какой-то массой и привычно затянул:

— Подходите! Попробуйте наш новый уникальный продукт! Малый! Галактический! Суповой! Набор!

— А почему малый? — оживилась активная покупательница. — А я, может, большой хочу! Почему большого нет?

— По традиции Большим Галактическим Суповым Набором именуется полный комплект продовольствия, который наша корпорация уже пять с половиной условных галактических веков поставляет космическим силам для обеспечения дальних экспедиций. Именно отработанные в космосе технологии мы применяем при производстве продуктов, которые сейчас предлагаем вам!

Кто-то уже успел не только схватить упаковку новинки, но и донести ее до кассы. Оттуда неслись воинственные звуки и покряхтывания, являющиеся, как гласит «Справочник супермаркет-странника», характерными признаками битвы за недостающую скидку из серии «на ценнике есть, в чеке нет».

— Как это нет скидки? — прорезался в нечленораздельном шуме визгливый вопль. — Сказали «скидка положена», так дайте мне мою скидку!

— Кто вам сказал? — бесстрастно реагировала кибер-кассирша, поправля ручным механизмом запасной профи-мозг.

— Не знаю, у вас вон там сказали!

Ну мало ли кто что вам там сказал…

— А почему здесь валяются наполнители для верблюжье-генно-модифицированных заплечных пищевых хранилищ? — донесся грозный рык со стороны подсобки. — И выложите свежих салатиков «На живца!». А то вчера всех разобрали.

Рекламный репродуктор, закамуфлированный под осветительный прибор, ожил, прокашлялся и завопил:

— Пельмени деликатесные разговорчивые! На трех языках и пяти диалектах! Вкусно и не скучно!

— Мечут ли звезды икру? Купите упаковку и узнаете.

— Колбаски писательские! Под романчик!

— Овощя неземные! Вселенская вкуснятина!

— Сарделька бесконечная. Растягивай и откусывай!

Кто-то зачерпнул мелкой ложечкой содержимое контейнера и теперь с подчеркнуто задумчивым видом смаковал его.

— Ну даже не знаю, на крем из сельдерея похоже…

— У нас используются пряности из семи освоенных и десяти недавно открытых миров! Берите, пока миры есть!

— А зачем так много? И миров-то, и пряностей?

— На каждой планете свой набор базовых вкусов и запахов! Благодаря нашему набору вы можете создать свой собственный персональный вкус! Ваши гости и близкие будут узнавать приготовленные вами блюда с первой пробы! Это подлинная нишевая кулинария!

— Что вы такое говорите, — жеманно хихикнула дама с сю-сю-конфетами и пестрыми болтающими фруктами в тележке. — Это же только парфюмы такие бывают! — И демонстративно чихнула под фруктовое одобрение.

Затем залежи фруктов в тележке зашевелились, из них выбралась маленькая собачка в попонке с сатурнианскими стразами. И в очочках а ля Дэн-Веселяк, персонаж галактического шоу «Братья-мошенники».

Собачка хотела того, чего здесь не было, но могло быть. По соседству пожилой уже тронутый сединой мужчина, плотоядно поглядывая на молодую продавщицу, интересовался афродизиаками и еще кое-чем.

— А можно такие продукты, чтобы они сами размножались, а? Мне у подъезда по секрету нашептали, что есть у вас такие, но вы их прячете. Для себя бережете, так? Я, хехехе, всё знаю!

— Продукты такие есть, но только под заказ привозят.

— И что, для меня не постараетесь? Не привезете?

— Для этого вам нужно собрать справки по всем формам и допускам, предусмотренным процедурой участия в экспедиции на ксеноморфные планеты. Также вам следует представить официальное заключение службы ювенальной юстиции, что ваше жилое и кухонное пространство закрыто для доступа несовершеннолетних детей и домашних животных. И письменные разрешения от всех соседей, в чьи помещения могут проникать звуки из вашего.

— Это еще зачем?!

— Чтобы продукты размножались, им необходимо спариваться непрерывно на протяжении, как минимум суток. Далеко не всегда их удается удержать при этом в шкафу. С соблюдением тишины тоже могут быть сложности.

— А проще без этой волокиты никак нельзя?

— У нас все можно!

— А как, позвольте спросить?

— Оформите золотую карту нашего магазина!

— Дорого, небось?

— Бесплатно!

— А что тогда я должен сделать?

— Покупать только у нас. И вы, и дети, и внуки! Все будут счастливы!

— Ну за внуков-то я не уверен!

— Вы главное карту эту оформите, а там уж наши сотрудники, будьте уверены, и за детишками, и за внуками присмотрят. В смысле, где им еду покупать.

— Кто здесь положил упаковку кощеевых яиц?

— Но сегодня же на яйца скидки…

— Но не на товар из системы Большой Прихвостень! Тем более, что эти яйца — с подарочными стрип-иголками внутри, на них никакая скидка не распространяется даже в Тройное Рекламное Полнолуние!

— Да, вылупится какая-то негуманоидка из яйца — за три жизни не расплатишься.

На прилавке мирно лежала, дожидаясь своего часа, медуза с ценником Горгоны.

— Ты это на что зенки свои бесстыжие вылупил, — яростно выговаривала могучая бесцветная женщина субтильному бесцветному мужчине (видимо, мужу), ненароком заглядевшемуся на голографическую эротическую этикетку быстрорастворимого супа «Надежный планетный холостяк».

— Лучше бы купил апгрейдер для сына, а то совсем балбесом вырастет. Только в звездную пехоту и отдашь…

— Да, да, да, конечно, — согласился мужичок и потянулся за чудо-творожком, едва не уронив выкладку бетельгейзеровских крекеров вечного хранения.

Тем временем промоутер, ощущая всем телом недремлющее и всевидящее око начальства, продолжал:

— Да, традиционно нишевыми были парфюмы, но благодаря неустанному поиску наша фирма стала родоначальницей нишевой ароматической кулинарии!

— Ага, — хмыкнули рядом, — понюхал и сыт. Кушать уже не хочется.

— Да, — радостно подхватил промоутер, — у нас есть и такие наборы. Очень удобно для путешественников! Есть наборы офисных ароматических ланчей в дизайнерских флаконах из самого лучшего хрусталя!

— О, — оживилась дама с собачкой и стразами, — это можно здесь купить?

— Не знаю, — заволновался, оглядываясь в сторону подсобки, промоутер, — наверное, надо спросить у сотрудников. Лично я рад представить вам нашу новую разработку! Малый! Галактический! Суповой! Набор!

— Ну специи — это понятно. А главное там что? Чьи кости идут в этот ваш малый суповой?

— Уникальное, запакованное в специальные пакеты сублимированное пюре «Главный властелин». Принимает любую форму! А с помощью специй и вкусовых добавок — любой вкус и запах! Можете вылепить врага из марципана и съесть. Не только вкусно, но и психологически полезно!

— Быстрорастворимый властелин, — хмыкнул тот же голос.

— А говорят, месть — это мелко…

— Классическая месть — холодное блюдо.

— У нас для удобства потребителей можно и горячую!

В толпе возникло радостное оживление.

— Для любителей крупных форм мы предлагаем Знаменитую Огромную Порцию! И к ней бонусом бассейн-супницу!..

— Это как?!

— Да разве такое на свете бывает? Три галактики объездила, а такого не встречала!

— Значит, теперь повезло!

Прерывая дискуссию, шустрый промоутер продолжил описание нового невиданного чуда:

— Наполняете ее желаемым лакомством, сиропом, кремом, бульоном — и можете одновременно питаться и расслабляться путем омовения. Также можно пустить туда плавать фигуры врагов и съесть их. А еще для любителей масштабных кушаний мы рады предложить набор «Вселенная внутри». Солнца, планеты, туманности — все из нашего «Властелина» с любыми желаемыми вкусами!

— Да куда вы это поставили! — раздался вопль очень похожий на яростный крик вконец разъяренного животного. Через торговый зал мчался дежурный администратор, продолжая кричать: — Куда поставили?! Это же для негуманоидов! А вы в отдел для гуманоидов поставили! Срочно перенести! Это ж пахнет межвидовым конфликтом и пищевыми дисфункциями!

К столику и коробкам подбежали два менеджера. Началась суета. На пол посыпались пестрые голографические листовки: «Лучший синтетически изготовленный белок! Вырастим нужные вам деликатесы в съедобнокоробочках!» — с призывно шевелящимися белками. Вокруг нервно прыгал менеджер по рекламе, жалобно бормоча клятвы больше никогда не смеяться над проблемами собрата в конкурирующем магазине. Недавно тот рыдал в соцсети на всю Галактику, что пробники со скидкой закончились не вовремя, а рассерженные потребители не только четыре телескопических полки с элитными крупами уронили, но и похоронили под толстым слоем возмущения все любовно сочиненные виртуальные инфоповоды.

— А уж компенсация какая была — пальчики оближешь! — прислушавшись, хмыкнул осведомленный покупатель.

…Малый Галактический Суповой Набор закончился через час, и расстроенный народ потащился за чудо-творожком, обладающим безусловными питательными свойствами и к тому же предохраняющим правильно и регулярно его жующего от съедания кем-то другим.

 

Ольга Шатохина

Если вам/вас послали…

В эпоху Почты Вселенной опасно иметь большую семью с неограниченным доступом к интернет-магазинам. Потому что о желании немедленно вручить вам посылку с очередным заказом упомянутая почта сообщает непрестанно, пока не заберете, через все каналы коммуникации, даже такие, о которых вы и не думали. Да-да, «из каждого утюга» — это отнюдь не метафора, это краеугольный камень и основополагающий принцип доставки современных почтовых отправлений. Зря что ли, почтовые отделения украшены не только пыльными журналами «Вселенский пенсионер», но и свежеголографированными слоганами «Никакой нуль-транспортировки! Работаем проверенными дедовскими способами!»

В общем, они вас достанут. И вам доставят. Но есть один нюанс… Нет, то что экспресс-доставка запросто может не выйти из терминала в пункте отправления столько отрезков времени, сколько хватит старомодному почтовому звездолету, чтобы слетать между пунктом отправления и вашей планетой примерно двадцать с половиной раз, — это не нюанс. Это традиция.

Вообще-то посылки давно не возят. Их материализуют. «Наши дубликаторы сертифицированы!» — слышали, небось? Но все равно — традиция.

А нюанс в том, что информировать о поступлении посылки будут вас, как ответственного адресата. Раньше были ответственные квартиросъемщики, а по ходу вселенского прогресса и адресаты появились. Так вот, информировать будут вас, а выдадут пришедшее только тому или той, кому оно адресовано.

Но вот кому адресовано — не скажут. Информация, подлежащая разглашению, только в присутствии того, единственного и неповторимого адресата. И будь вы хоть трижды ответственный, ничего не узнаете.

Поговаривают, что на планетах, пограничных с ареалом Чужих, налажен неофициальный бизнес — эскорт-Чужой для похода на почту. Он и напугать может, и лапы у него длинные, да еще и хватательный хвост, способный проникнуть в амбразуру окна выдачи.

В общем, если у вас в семействе много любителей что-нибудь при случае заказать, а нанять Чужого не получилось, то придется вам всем по очереди ходить (летать, телепортироваться) на почту, пока имя в документах не совпадет с именем на посылке.

Проще доступ к магазинам заблокировать!

Но как его заблокировать, доступ этот, при наличии жены-шопоголички, тещи-дачеводки (семена, удобрения, чудо-грабли из созвездия Кассиопеи), стаи подрастающих дочерей, который с каждым днем проявляют себя достойными наследницами матери…

Или муж — самогонщик-любитель, ему то особые дрожжи нужны, то солод, высушенный под лучами Проциона, то перегонный куб, откованный из самородной меди цвергами с безымянного астероида в системе беты Эридана. А сыновья — начинающие инженеры, юниоры-радиолюбители! Этим каждый день нужны расходники, в магазине за углом покупать разоришься, заказать заметно дешевле.

Или еще какой родич-рыбак, заехавший в гости и с вашего адреса скупивший большую часть ассортимента крючков, поплавков, удилищ и катушек… Потом уехал в свои плавни за тридевять галактик и забыл, что заказал. Или намерен вернуться через пару сезонов, тогда и забрать, оно же кушать не просит, пусть лежит. Оно и будет лежать. На почте. А вам оттуда каждые планетные сутки — по всем каналам…

Но не отдадут, пока Чужого не наймете.

Конспирологи поговаривают, что в руководстве Почты Вселенной давно сидят Чужие. Они и создают условия, при которых эскорт-бизнес их собратьев вовсю процветает.

Есть и другие конспирологи. Эти утверждают, что существует особая цивилизация почтовых работников, а почтовые отделения — их местные колонии. Главная особенность представителей этой цивилизации — способность к мимикрии под титульную расу той или иной планеты. Не зря же еще один слоган гласит «На наших почтах работают только люди в белом!». У них есть уверенность в своей миссии — защищать население планет от налетов Звездного Спамера, распространяющего некачественные пробники и прочую дребедень-рассылку.

Рассказывают — был один парень, что написал программу, которая все заказы с вашего адреса, автоматически, не вдаваясь в дискуссии с заказчиком, переводит на имя ответственного адресата. Так он вскоре не только мега-корпорацию создал, но и три звезды с планетами купил. Еще бы. Это же золотое дно!

Но теперь тот подлинный софт найти трудно, подсуетились фейкоделы. И почтари втихую всячески вредят, программу чудесную компрометируют вирусами и слухами-страшилками.

А может, и не было никакой программы, только легенда о ней, в одном ряду с преданиями о золотом веке и почтовом отделении, где нет очередей.

Есть и самая фантастическая легенда — о том, как на почте убрали бронестекла и перегородки, так что почтовые работники и те, кто за посылками пришел, вдруг оказались лицом к лицу. Но что при этом увидели те и другие, о том сказители галактические умалчивают.

Наверно, Чужие конец легенды отгрызли и спрятали.

 

Татьяна Безуглая

Когда рождается новая звезда

Прошло много лет с тех пор, как мир изменился окончательно и бесповоротно. Глядя на ночное небо с открытой террасы исследовательской космической станции на Земле, порой Джейкоб мысленно удивлялся: не это ли чужое, совсем не свое небо над головой? Кто рассеял так много новых созвездий, которые прежде никогда не появлялись в атласах и на картах звездного неба? Почему их имена так непривычно и совершенно по-чужому звучат?..

Вот, стоит лишь поднять взгляд чуть выше горизонта, и видно как мерцает холодным далеким светом опорная звезда Чиролир — Ледяное Солнце. Теперь она наравне с земными путеводными звездами, и на нее равняются так же, как и на них. Замедленно плывут новые спутники привычной Луны, выписывая свои угловатые дуги. И отсюда, с Земли, кажется, что они совсем небольшие. Зато вблизи они выглядят внушительно — уж он-то это знал точно — испещренные глубокими кратерами, неровные и оттого еще более прекрасные.

Свой корабль Джейкоб выводил с орбиты в открытый космос последний раз пару недель назад, но дальше широкого пояса астероидов не двинулся — на борту не было ни одного из лейнталей, а только они могут провести корабль дальше, изящно и легко, как всегда это делают для землян. Зато через три дня его корабль пройдет дальше, да еще и с экспедицией на борту. Интересно, кого им припишут в Проводники? Лейнтали избирательны. Договор, заключенный десятилетия назад, они выполняют безукоризненно и по сей день. Впрочем, в последний раз он ходил малым составом команды, нужно было лишь собирать очередные образцы пород, а после они без происшествий вернулись на Землю.

— …На Землю, — негромко повторил он вслух обрывок собственной мысли, сощурено разглядывая скопища звезд и туманности, расстилающиеся над головой. В уголках его глаз собрались заметные лучики морщин.

Чем больше проходило времени, тем тяжелее было называть свою планету таким привычным именем «Земля». Лейнтали упрямо говорили — Терра. С ними вообще было непросто в этом. Для всего у них были свои наименования, и как-то незаметно люди перенимали эти новшества от них, будто подчиняясь. И собственные слова, что раньше были привычны, просто-напросто забывались, вычеркивались из книг и, что важнее, стирались из памяти.

С приглушенным шуршанием отъехала дверь, ведущая на террасы, теплый свет на несколько долгих мгновений задержался, маня вернуться внутрь, но Джейкоб лишь оглянулся через плечо, да мысленно отмахнулся. Его официальная смена закончилась полчаса назад, и сегодня не тот день, когда он готов был бы пожертвовать вечером во имя технической документации. Теплый всполох света снова исчез, и его уединение ничто не нарушало, кроме…

— Капитан? — неуверенно позвал стажер, новичок, что должен был присоединиться к будущей экспедиции. Джейкоб обреченно затушил самокрутку и вздохнул:

— Да? Что случилось, Трай? — даже имена некоторые земляне стали давать схожими с именами лейнталей. Эта отстраненная мысль мешалась, и Джейкоб отбросил ее как непродуктивную, сосредоточившись на основном.

— Там договор пришел, наконец-то. И документация по грузам. — уверенность вернулась к парню, и он напряженно посмотрел на своего капитана. Ответственный. Весь, будто сжатая пружина, готов работать 24 часа в сутки. Совсем юнец. Можно лепить профессионала с нуля, что бы там не рассказывали ему в колледже. Повезло Джейкобу со стажером, серьезно повезло. Сам таким был. Когда-то.

Джейкоб качнул головой, приглашая Трая подойти ближе, достал из внутреннего кармана портсигар, самую простецкую зажигалку — не чета новомодным хлипким штучкам и работает без перебоев, — и жестом предложил парню сигарету. Трай потоптался на месте, хмурясь, но все же подошел, кивком соглашаясь на предложение капитана. Джейкоб рассеянно вглядывался в ночное звездное небо, думая о чем-то своем. На выдохе сизый дым рассеивался, уносимый легким вечерним ветром.

— Никуда документы не денутся, — спокойно произнес Джейкоб, опершись на перила локтем, и в пол-оборота повернулся к Траю. — Нервничаешь перед первым полетом? — спросил он в лоб.

— Нервничаю, — нехотя, но правдиво ответил Трай, все еще хмурясь.

— С нами будет Проводник. Опасаться нечего. Это хорошо, что в первый же полет ты увидишь, как с ними летать. — Джейкоб пытался подбодрить Трая, он уже имел на него планы. Парень был хорош в просчете полетов, координат, с картами ладит, да и в технике выше всяких похвал, просто практики пока не хватает. Такой человек в команде всегда нужен.

Трай поглядывал на него вопросительно, но напрямую не спрашивал о лейнталях, об их Проводниках в полетах.

— Я был ненамного старше тебя, когда получил пост штурмана на своем первом корабле. — Джейкоб хмыкнул, выдыхая дым, и снова с прищуром посмотрел в небо. — На нашем третьем полете к нам присоединился Проводник. Это был Марк. Раньше, я, конечно, видел их, и они всегда были вместе, держались друг друга. Эрра и Эрлай тебе знакомы, не так ли? — он мельком взглянул на юношу и тот медленно кивнул.

— Их всегда только двое. — Трай покрутил в пальцах сигарету. — Кто такой Марк?

— Раньше их было больше, — отмахнулся капитан и задумчиво посмотрел на Трая. — Теперь остались только Эрра и Эрлай. Эрра особенно сурова, да? — он хохотнул, а после кивнул Траю, когда тот вернул ему зажигалку, — Сейчас об этом не вспоминают, но… Знаешь, мне было семь, когда их корабль приземлился на Земле. Тогда это было событием! — он сдержанно хохотнул, но в этом не было отчаяния или сожалений, наоборот, гордость, что он помнит это. — Впервые внеземная цивилизация открыто налаживает контакт с землянами, представь, да? Столько лет строились предположения и догадки, исследования, и вот, они здесь и готовы сотрудничать. Наш язык не вызывал у них проблем, а их внешность не была пугающей, как это любили раньше показывать в фильмах, наоборот… — он задумался на пару мгновений, подбирая слова. — Ты уже ощущал их притягательность?

Трай выдохнул под взглядом капитана:

— Да. Я никогда не видел кого-то настолько… магнетического. На них сложно не смотреть. Будто черты лиц те же, что и у нас, но как бывает сложно оторвать взгляд. Сложно не обернуться, если они прошли мимо. Они будто светятся изнутри? — неуверенность скользнула в его словах, это ощущение и правда было сложно описать. — Это неземная красота.

— Лейнтали всегда были такими. — Капитан медленно кивнул, — Красивыми и отстраненными, в них не было чего-то другого, что есть в нас. Они по-прежнему следуют своим законам и соблюдают их, чтят память. — Он склонил голову, — Их было больше, когда они только прибыли сюда. Одиннадцать.

Трай удивленно взглянул на Джейкоба, и тот кивнул в подтверждение своих слов, сейчас информации об этом нигде не было, да и помнил мало кто:

— Да. Шестеро мужчин и пять женщин. Все как один с темными длинными волосами и такими же темными, почти черными глазами, высокие и сильные, статные. Будто древние боги спустились с небес. — Джейкоб качнул головой и хмыкнул, что за поэтическое сравнение вдруг сорвалось с его языка, никак звездное небо повлияло. — Они предложили помощь.

Об этом Трай слышал. «Небо изменилось», говорили порой старшие, а он сам никогда и не знал, не видел другого. Но он рассматривал старые библиотечные атласы, изучал на подборках фото и видео, он уже знал, что раньше, раньше положения звезд были другими! Что все сместилось… И тогда, намного раньше, люди уже летали в космос. И были шаттлы, были разработки и исследования, но все двигалось так медленно, и нужно было бесконечно долго ждать, запастись терпением.

А потом появились лейнтали. И они стали Проводниками в полетах. Они помогли разработать новые корабли, они поделились частью своих знаний, они открыли новые возможности и — полеты стали чаще, а с новыми кораблями риски стали ниже. Лейнтали проводили корабли, подобные своему собственному, между астероидами, выходили на орбиты новых планет, чтобы люди могли узнать их, изучить. Небо, которое было незнакомо людям, было хорошо знакомо им. И люди приняли это. Не могли не принять. Мир действительно изменился, и нужно было меняться вместе с ним. За десятки лет ни одного взрыва, ни единой неудачи. Все — абсолютно все! — корабли вернулись на Землю. Лейнтали выполняли данное людям обещание.

— К тому моменту, как я возглавил корабль, — он коротко провел пальцами по нашивке на груди, золотая капитанская звезда отблескивала даже в скудном освещении, — их осталось трое.

Джейкоб снова закурил, и только потом продолжил:

— Для нас они почти бессмертны. Их жизни намного дольше наших, — он указал вверх, на звезды. — Потому что они живут там, и там их дом. Чаще других со мной летал Марк, время от времени он рассказывал что-то о своем доме, о том, что там, еще дальше звезд. Нам об этом лишь мечтать. — Он улыбнулся напряженно слушавшему Траю, но в его улыбке снова не было и намека на печаль. — Марк отличался, ему вдруг понравились сигареты, а однажды он научился смеяться. Он не был молчалив как иные. И ему нравилось чувствовать себя живым. Как-то я задал вопрос о том, сколько же ему лет, и он долго думал, прежде чем ответить: «Наши системы исчисления настолько разнятся, что для тебя цифра моего возраста может быть пугающе огромной». И я не стал настаивать, просто посмеялся вместе с ним над этими различиями. — Он негромко рассмеялся, но тут же посерьезнел, — Ты должен знать, что когда мы выходим на орбиту, они меняются. — Джейкоб внимательно посмотрел на Трая, и тот кивнул в ответ, показывая, что внимательно слушает.

— Лейнтали никогда не были земными созданиями и не будут, их место там. — Капитан обвел звездный небосклон взглядом. — Черты их лиц заостряются, сменяется форма ушных раковин, они вытягиваются и становятся так же заостренными, а глаза заволакивает черным, полностью, нет ни белка, ни радужки, ни зрачка. Так им лучше видно. Благодаря этому они ведут корабли. Их зрение во много крат сильнее нашего, их ощущения на несколько порядков выше. Их нечеловеческая красота врезается в память, это поразительно, и об этом невозможно забыть.

На некоторое время Джейкоб погрузился в свои мысли и воспоминания, а после негромко продолжил.

— Здесь, на Земле их жизнь становится короче, каждый день, и они знают об этом. А там, для них больше нет места, но и без космоса они уже не могут. От каждого полета они слабеют, но звезды зовут их с каждым разом все сильнее. — Он смотрел на звезды неотрывно, — С лейнталями мы, люди, долетели до тех уголков Вселенной, о которых и не смели мечтать ранее.

На этот раз молчание затянулось.

— Но… почему? И что случилось с Марком? — медленно осознавая сказанное, пробормотал Трай и только после понял, что произнес это вслух.

— Марк ушел во время одного из полетов. — Капитан задумчиво взглянул на Трая. — Я пытался помочь ему, но… — он качнул головой отрицательно, — Здесь, на Земле, он смотрел вверх с отчаянием, с болью и тоской, а я смотрел на него, и будто видел небо его глазами. Там, во время полета, звезды звали его, как он сказал. А лейнтали не могут отказать звездам. К тому моменту он уже практически не мог двигаться, до последнего Марк держал пилотирование корабля на себе. Я сам забрал его из рубки и устроил так, чтобы он видел открытый космос через один из боковых иллюминаторов, и в его черных глазах отражались мириады звезд. Он был счастлив. Тогда я спросил его, как они оказались на Земле, почему? Он тихо рассмеялся, а после сказал, что они изгнанники, что их отправили на смерть, но ни один из них не жалеет ни о чем. «Это жестоко!., свои же наказали..», я был возмущен. И это ведь был Марк, он давно стал для меня другом, мы летали вместе много лет подряд. — Джейкоб усмехнулся, — Я был не в силах понять, а он рассмеялся в ответ, слабо, но снисходительно и мягко одновременно, невидящим взглядом продолжая смотреть на звезды: «Ты так считаешь? Человек… наказание справедливо…» — Джейкоб вдруг улыбнулся вновь, печально и светло, и сейчас он будто снова вернулся в те времена, хотя его взгляд был обращен к Траю, — Когда умирает лейнталь, рождается новая звезда.

Они долго молчали, каждый думал о своем, когда Трай, наконец, заговорил:

— Выходит, они и раньше здесь бывали. Если вспомнить историю, тысячелетия назад… Может быть, они когда-то были божествами?

— Может быть, они всегда ими были. Но мы об этом не узнаем. Как и не узнаем, кто придет после них. Время наших жизней поразительно коротко по сравнению с ними. — Джейкоб говорил об этом просто и легко, будто часть мудрости лейнталей как-то передалась ему, — Но даже за нашу жизнь мы успеваем немало. И оно того стоит.

— Но, — Трай запнулся, — но что же делать дальше?

— То же, что и всегда. Жить. — Капитан улыбнулся, затушив последнюю сигарету. — Идем-ка, посмотрим, что там с документацией.

 

Ольга Дыдыкина

Как Фрагед антров приручал

1

Фра́гед — а́ламец, родом из газовой туманности со слишком абстрактным астрономическим названием, которое наиболее точно переводится как «Золотая пыль»: все ее автохтонное население — из расы полевых сущностей. Туманность хотя и являлась родиной аламцев, жили они на ней время от времени: собирались иногда пообщаться, поделиться знаниями и опытом — и дальше в путь, на световых скоростях, странствовать по всей Вселенной, ибо зачем аламцам нужны средства транспорта?

Но, несмотря на свою энергополевую структуру, аламцы были не такие уж перекати-поле — на некоторых планетах, особенно живых и молодых, они старались задержаться подольше: там, если повезет, можно было полакомиться нектарами ценных металлов, умыться золотыми каплями, что так полезно для поддержания тонуса, — при серфинге по Вселенной как-никак нужна выносливость.

Попадались, правда, планеты совсем бесплодные, где вовсе не было никаких нектаров, — зря только Фрагед проделывал такой путь! И вообще он заметил, что золотые нектары обычно сосредоточены в определенном месте планеты, пропитанном ими, как торт кремом, а все остальное на ней — всякая бесполезная всячина, балласт. А нектары особенно хороши в концентрированном виде — это каждый аламец знает!

В этот раз Фрагед отправился на планету, которая после долгих поисков его вознаградила: нектар он нашел — немного, правда, — и хотел уже впитать в себя живительную золотую субстанцию самородка. Но понаблюдав, Фрагед пришел к выводу, что это, вроде бы, не самородок: рядом с месторождением он заметил копошение, какие-то необычные структуры, вроде бы, органического происхождения — насколько он разбирался в формах жизни во Вселенной.

Он не ошибся: забавные маленькие существа жили на этой планете большими стаями — роями. Знакомые Фрагеда, вернувшись из своих путешествий, сообщили, что обнаружили таких же маленьких роильщиков и на других планетах, ученые аламцы занялись исследованиями и назвали вид этих существ по-научному: antros sapiens — муравей разумный. Эти антры оказались такими активными — маленькими вечными двигателями! Не имея ни секунды покоя, они преобразовывали все пространство вокруг: рыли подземные ходы, лепили из силикатов и известняков искусственные горки, в которых сами же и прятались, накапливали электроразряды и еще много чего разного. А главное — они синтезировали ценные металлические нектары: вот прямо здесь, на месте, могли сотворить то, в поисках чего раньше приходилось порой облететь пол-Вселенной. Немедленно аламцы-ученые приступили к делу, и с нескольких планет в лаборатории были доставлены представители вида antros sapiens. Первые эксперименты дали многообещающие результаты: маленькие вечные двигатели безостановочно роились, вылепляя тонкие пластинки золота и других редких металлов, а аламцы-экспериментаторы брали чудесные пластинки и слизывали живительный нектар — расщепляли его до атомарного состояния и наслаждались божественным вкусом. Но эксперименты — они, как правило, не обходятся без погрешностей: антры, после того как у них забирали золотые живительные капельки, стали умирать — погибло несколько колоний, а с ними закончился и нектар. Что тут началось! Еще никогда аламцы не проявляли себя столь сплоченным обществом: «Прекратить роебойство!», «Долой варварские технологии!», «Защитим редкие и полезные формы жизни во Вселенной!» Ученые отказались от роебойного принципа и приступили к целенаправленному разведению антров. В результате долгой и кропотливой селекции удалось получить выносливые породы с высоким коэффициентом пользы — синтезирования ценных металлов, — но выжить в естественных условиях эти рои уже не могли: за ними требовался регулярный уход. Скептики — в их числе был поначалу и Фрагед — говорили: «Тяжелая работа изо дня в день, а результат на вес золота!» Но труд скоро начал окупаться: инициативные неленивые аламцы так умело повели дело, что рои антров уже через год принесли металлонектара, и не только золотого, во много раз больше, чем их дикие собратья. «Ну что же, занятие хорошее и выгодное — нечего впустую мотаться по разным планетам: выберу подходящее место и заведу в хозяйстве собственный рой», — рассудил Фрагед и решил подойти к делу фундаментально, сперва изучив теорию.

2

Вскоре он уже знал, что аламцы-антроводы изобрели — по кассетному принципу, — специальный набор, в котором имелось все необходимое для удобной жизни роя антров. Помещенных в такую кассету антров, в состоянии анабиоза, можно было переносить в любой уголок Вселенной. Правда, к планете посева роя предъявлялись серьезные требования. Во-первых, нужна была живая планета с узким диапазоном температуры и атмосферного давления. Во-вторых, планета посева должна была находиться в молодой звездной системе, богатой металлами. Наконец срок жизни роя антров был достаточно короток, поэтому надо было заранее, по специально разработанным индикаторным признакам, успеть определить закат роя и принять меры по его замене на новый рой.

Вооруженный знаниями Фрагед отправился на ярмарку, выбрав самую крупную: предприимчивые аламцы открыли ярмарки не только в своей туманности, но и в соседних галактиках, потому что антроводство становилось распространенным занятием, — приобрести себе рой. Нелегкий же его ожидал выбор! Во-первых, какую стадию развитости роя предпочесть? Здесь было представлено несколько степеней: ближе к диким формам, чуть дальше, еще дальше или же рои, сильно «модернизированные» в лабораториях и антропитомниках. Во-вторых, какое количество особей в рое считать оптимальным? В зависимости от этого подбирались кассеты разного размерного ряда: мини, миди и макси. Фрагед сначала хотел взять большой рой — мол, будет больше металлонектара, но потом подумал, что и хлопот с таким роем не оберешься. Он решил купить рой средних размеров, соответственно кассету миди и прилагающиеся к ней аксессуары и начал рассматривать товар.

Кассеты поражали разнообразием: круглые, прямоугольные, квадратные, со специальными выемками, цельные или со съемными секторами. Кассета — вещь удобная: в ней уже была заложена матрица будущего поселения антров — естественно, с заранее устроенным надежным хранилищем ценных элементов: емкость эту по мере заполнения легко было вынимать и забирать, взамен вставляя новую, пустую. Антры сами наносили на матрицу материал, пригодный для жилья: в зависимости от разновидности породы это могли быть частички известняков типа мрамора, производные кварца, гранита или глины.

На кассете экономить не приходилось — именно от того, насколько она оказывалась удачной, во многом зависел успех всего дела. Фрагед сразу же отверг кассеты первого поколения, которые были дешевыми, но считались примитивными. В таких кассетах антры устраивали свои жилища так, как им было удобно, то есть в естественно-природном беспорядке, не по науке, а столь нестрогий уклад в конечном счете уменьшал выработку чудесного нектара и снижал концентрацию ценных элементов в нем. Не понравились Фрагеду и кассеты следующего поколения: сбор металлонектара в них происходил очень жестоким методом — горячего отжима, что задерживало, каждый раз отбрасывая назад, развитие роя, и все нужно было начинать сначала, а это существенно увеличивало издержки производства. Фрагед выбрал кассету из новейшей партии, с усовершенствованной матрицей, чтобы антрам было легче и эффективнее организовать весь процесс. Продавец-консультант заверил Фрагеда, что с такой кассетой высокая производительность роя ему обеспечена, но время от времени пусть дает антрам отдых, иначе они станут хилыми и нездоровыми, — забота хозяина для них прежде всего!

Фрагед купил еще кое-какие сопутствующие товары, например, несколько запасных матриц поселений, а также кристаллы познания: будучи установлены в центре поселения, они структурировали общее биополе роя и во много раз ускоряли интеллектуальное развитие антров. Вот, чуть не забыл: надо ведь еще приобрести особые средства для успокоения антров, которые сердились, если у них пропадал золотой, да и любой другой ценный нектар. Это были специальные кристаллики с записанными на них наборами частот разных сегментов спектра электромагнитного излучения. Степень успокоительного действия проявлялась в диапазоне от полного анабиоза до легкой дремы, активация производилась на индивидуальной для каждого аламца частоте. Заодно Фрагед решил купить пустую матрицу, которая уже использовалась для поселения роя: ее электромагнитные поля обладали целебным эффектом и применялись при физиотерапии электромагнитной души аламцев — сосед Фрагеда уже опробовал действие этого средства на себе и беспрестанно расхваливал.

Ну что ж, основное куплено — кассета миди и все прибамбасы. Рой Фрагед выбрал светлого оттенка и средней развитости: все тот же сосед, увлеченный антрами, доказывал, что, чем сильнее развиты особи, тем скорее наступит состояние переспелости роя, — антры просто-напросто выйдут из-под контроля, и рой придется утилизировать. Хотя, может, и зря он послушал соседа: суперразвитый рой, обладая хоть и меньшим периодом урожайности, был бы очень и очень продуктивным.

3

Фрагеду не терпелось произвести посев, тем более что планету он выбрал заранее и вполне подходящую, отправился туда и убедился: живая, в молодой звездной системе, с оптимальной температурой и атмосферным давлением — все по науке. Там и пришлось поселиться, а о родине пока забыть — в газовой туманности antros sapiens не выживал, и первое время нельзя было надолго отлучаться от роя. Выяснилось, что у антров немало врагов: планета с органической формой жизни кишела хищниками, которые так и норовили напасть на рой, — антры были для них чем-то вроде лакомства, а Фрагед еще не научился защищать каждого антра и потерял десятка два особей, но больших нападений на поселение он, конечно, не допускал — как мог, справлялся с задачей на практике, накапливал опыт.

Неожиданно Фрагед открыл в себе естественнонаучное любопытство и начал постоянные наблюдения за развитием роя-поселения — может быть, потому, что регулярно испытывал от этого сильные положительные эмоции, которые, как известно, стабилизировали устойчивость электромагнитной души аламцев. Он полюбил ставить с роем разные опыты, готовить ему испытания. Он заметил, что наряду с агрессивными тварями есть на этой планете существа мирные и полезные: они не трогали рой, а искали с ним общения, и, после того как антры проводили с ними время, металлонектара вырабатывалось гораздо больше — Фрагед едва успевал менять матрицы.

Все, казалось бы, постепенно налаживалось, только хищники совсем обнаглели. Фрагед снова не досчитался нескольких антров — ас момента приобретения он потерял в общей сложности почти четверть роя! — и решил, что пора принимать кардинальные меры. Он знал от опытных антроводов, что вода — действенное средство, и задумал провести генеральную уборку на своей планете: смыть водой самых крупных и вредных для его роя хищников. А как же сохранить сам рой и как спасти существ мирных и полезных? Он вспомнил, что, приобретая рой, видел на ярмарке большие капсулы со странным названием «ковчеги»: Фрагед тогда не понял, для чего они, теперь же все стало ясно; срочно на световой скорости пришлось опять лететь на ярмарку, бросив рой на произвол судьбы, но ничего, он благополучно успел — в его отсутствие хищные твари, словно почуяв неладное, даже присмирели. Капсулу он выбрал со знанием дела — вот что значит опыт, — удобную и просторную и поместил туда и кассету с роем антров, и образцы полезной планетной фауны и флоры. Аккуратно все упаковал и расположил на самом высоком месте своей планеты — в горах. Теперь — за уборку.

Ну держитесь, зловредные гады! Фрагед не жалел ни сил, ни средств. Он без устали промывал и промывал материализованной особым способом из недр водой всю поверхность планеты. Наконец ему показалось, что все злокозненные хищники повымерли, он остановил потоп и дал воде впитаться обратно в глубинные пласты литосферы. А когда водоемы вернулись к первоначальным берегам, он, волнуясь: «Мало ли что с этой органической жизнью? Хрупкая она, несовершенная и непредсказуемая» — расконсервировал защитную капсулу.

Внимательно осмотрел — все спасенные организмы, вроде, были в норме. Извлек кассету с антрами — и там всё в порядке: сидят, притихнув, но все живы и здоровы. И Фрагед решил, что больше ему тревожиться не о чем.

4

Время шло, хищники впредь не докучали, рой восстановился и стал еще больше: Фрагед снова слетал на ярмарку купить кассету макси, причем усовершенствованной модели, — прогресс-то не стоял на месте! — но ценного металлонектара, как ни увеличивался рой, к тревоге хозяина, вырабатывалось все меньше. Его опасения подтвердились: антры не хотели больше жить всем роем и скрупулезно, безостановочно, как маленькие вечные двигатели, трудиться для блага Фрагеда, привыкшего день за днем извлекать золотые пластинки с нектаром и вставлять новые, пустые. Рой встретил хозяина неодобрительным гулом, рой вышел из повиновения и чего-то требовал. Фрагед повнимательнее понаблюдал за беспокойными антрами и вскоре убедился: в рое завелись смутьяны-гордецы. Они бунтовали сами и не давали другим вполне мирным и трудолюбивым антрам работать в полную силу и отбирали у них ценный нектар. Своим собственным нектаром они не хотели делиться с Фрагедом, а когда он в один обычный день попытался извлечь из кассеты заполненную душистыми золотыми капельками матрицу, сразу несколько крупных антров — явно это были агрессивные вожди роя — впили в электромагнитную душу хозяина-аламца свои хоботки-жала. Пришлось временно отступить и прибегнуть к физиотерапии с помощью пустой использованной матрицы. Укрывшись подальше от мятежного роя и размышляя, как же теперь поступить, Фрагед вспомнил, что слышал о подобных случаях антробунтов от других аламцев, которые призывали без всяких сомнений и промедлений строго наказывать гордецов и подстрекателей — иначе, мол, весь рой перемутят.

Фрагед решил, что полезные советы тех, кто опытнее, будут для него совсем не лишними.

— Как же наказывать антров-гордецов? — спросил он.

— Требуется новая очистительная процедура, — был первый совет, — только надо сперва отобрать покорных антров, отделить их от остального роя и поместить в спасительную капсулу-ковчег, прочих же вредных и шибко гордых — смыть с планеты водой, чтобы духу их не было, а то все потомство испортят.

— Как же я их отберу, ведь сразу и не поймешь, кто гордый, а кто покорный?

— А надо придумать им набор алогичных ценностей, — последовал второй совет.

— Это еще что такое?

— Возьми одного антра и внуши ему, что он знает все тайны Вселенной: и прошлое, и будущее. И вообще он знает все, и поэтому пусть все слушаются его, подчиняются только ему. Выбери такого антра и назови его Пророк.

— И что я буду делать с этим пророком?

— Да ничего особенного, дальше у него и без твоей помощи появятся последователи: сначала немного, а со временем — целая масса. И те антры, которые пойдут за этим пророком, уже не будут строптивыми гордецами — в результате ты пополнишь рой покорными особями, и они исправно будут вырабатывать и отдавать тебе нектар. А потом у них появится и вырастет покорное потомство — и нектара у тебя будет становиться все больше и больше! Смекаешь?

— А пророк будет надсмотрщиком роя?

— Ты невероятно упрощаешь. Благодаря пророку рой не просто будет отдавать тебе металлонектар без ропота, недовольства и гнева — а делать это с почтением, даже с радостью. И каждый раз, когда ты придешь забирать у антров золотую матрицу, у них будет праздник, настоящий праздник, со временем — большой, а потом — великий. Опытные антроводы, которые опробовали эту методику и убедились в ее результативности, уже дали ему название — Праздник металлического спасения. Понятно? Действуй.

«Что ж, попробуем», — подумал Фрагед и стал готовить капсулу-ковчег. А еще он решил начать сканировать мозговую активность и мыслеобразы антров на предмет выявления среди них гордецов, покорных и будущего пророка, взять такие сеансы за правило и проводить их регулярно. Для этой работы нужна была специальная аппаратура, требовались также средства защиты от агрессивного роя — ничего подобного у Фрагеда не было, он же не знал, что это понадобится! И Фрагед безропотно полетел на ярмарку, в очередной раз предоставив антров самим себе.

5

Возвращался он с нехорошим предчувствием, и его негативные мысли претворились в явь. Фрагед не узнал свое хозяйство. Его рой был разорен, в кассете не осталось и половины особей: мятежные гордецы в его отсутствие выбрались из кассеты и сбежали из роя, а поскольку, может быть, все они считали себя, хоть и маленькими, но пророками, за ними потянулись и некоторые антры из числа покорных. Фрагед разыскал беглецов — все они уже расползлись по планете и построили свои отдельные маленькие рои, где им, как видно, вполне вольготно жилось без всяких кассет и матриц. Напрасно Фрагед, вооружившись средствами защиты, пытался вернуть их и отобрать у них дикий металлонектар: предводимые своими пророками, они накинулись на бывшего хозяина всем сплоченно-агрессивным роем, и Фрагед едва остался цел.

В отчаянии вернулся он к развалинам своего роя, где в опустевшей кассете макси копошились немногочисленные и самые слабенькие, зато вполне лояльные антры: матрица для сбора металлонектара была почти пуста. Поместив их, как и в первый раз, в капсулу-ковчег и скрыв в безопасном месте, Фрагед в приступе злобы обрушил на планету потоки воды — никакой пощады бунтарям-разорителям! Я очищу от них планету! Каково же было его потрясение, когда спустя некоторое время после потопа и ухода воды он убедился: антры-мятежники не только уцелели, но и по-прежнему вырабатывают свой дикий металлонектар, который не стал менее ценным от того, что больше не находился в хозяйской матрице. Зато прирученный рой Фрагеда после пребывания в ковчеге совсем исчах, и нектара в матрице не хватало даже самим антрам, которые теперь не только не были вечными двигателями — золотоносными муравьями, а едва шевелились от истощения. Как это объяснить, Фрагед понятия не имел: «Одичавший рой научился строить собственные капсулы-ковчеги и спасаться в них от потопа», — больше ничто не приходило ему на ум.

«Ну что ж, ладно. Меня тоже так просто не возьмешь!» Фрагед выждал, пока одичавшие антры-беглецы очистятся от наносов грязи, выследил их новые поселения-рои и обрушил на них камнепад. Тщетно. Его лояльный рой в кассете так и влачил жалкое существование — он потерял еще нескольких антров, покорно продолжавших «ткать» золотоносную пластинку и умерших от полной потери сил, — а гордые дикари, затаившись, пересидели в земле опасность, а потом, осмелев, выползли и восстановили свои рои.

Это уже было слишком! Фрагед стал посыпать их сильным ядом, специально приобретенным все на той же ярмарке продукции антроводства. Но экосистема молодой планеты тоже пострадала от такого воздействия: в кассету, где сидели ручные антры Фрагеда, — сколько их еще оставалось? — пришел безжалостный мор. Через некоторое время зачахли и последние покорные антры. Дно матрицы теперь усеивали не золотые капельки, а желтенькие трупики.

Что было делать? Фрагед чувствовал, что душевно раздавлен, и понимал, что он на грани разорения. Оставалась последняя надежда.

— Да вы не волнуйтесь так, ничего страшного, такое случается сплошь и рядом, — успокоили его в Главном центре антроводства. — Сделайте карантин на некоторое время, после чего наш специалист замерит все необходимые параметры вашей планеты — и можете спокойно заселять новый рой, если металлов там еще достаточно. Ну а если нет — тоже нет повода отчаиваться: ищите другую планету. К тому же мятежность антров нарастает по мере истощения запасов металлов — это доказано нашими учеными. Так что, скорее всего, вам за вашу планету незачем и держаться.

Фрагед смирился с гибелью планеты и решил начать сбор металлонектара заново — со свежим роем антров. Новой расхваленной антроводами-селекционерами породы — якобы очень высокой степени лояльности.

— Поживем — увидим, — пробормотал Фрагед, упаковывая вновь приобретенную кассету с роем и укладывая матрицы.

Завтра он полетит обустраиваться на новой планете…

 

Карина Сарсенова

Кардинальные меры

Посадка прошла на удивление мягко. Обычно планеты, болтающиеся на далеких задворках Галактик, тоскуют по новому обществу и с излишне крепкими объятиями встречают прибывших гостей.

Планета и правда была далекой. Настолько, что никто из путешественников сквозь межгалактическое пространство никогда ничего о ней не слышал. К тому же планета была молодой. По мирозданческим законам вообще новорожденной. Может быть, по этой причине она парила в ореоле таинственности.

Гости и в самом деле были долгожданными. Еще бы! Впервые за короткую, но все же историю существования Эвриады (именно так обозначался конечный пункт их вояжа) на ней организовывался музыкальный фестиваль Мирозданческого масштаба!

Едва корабль невесомо опустился на поверхность загадочной Эвриады, пассажиры с жадным любопытством прилипли к круглым жерлам иллюминаторов. Каков же он, внешний облик космической незнакомки?

Непроницаемый туман, принявший в себя корабль при посадке, ничуть не рассеялся. Не молочные, но фиолетовые с прозеленью туманные стены поглощали взгляды и уводили во все больше наплывающую опустошенную растерянность…

Никого и ничего… Безразличие вливалось в души, заполняя вялостью движения мысли и материи…

Вдруг туман мгновенно исчез, растворившись в мощных потоках оранжевого света, ударившего с разных сторон. Пять солнц разом взошли в небеса феерично сияющим нимбом.

— Рассвет у них наступает за ноль целую, пять сотых межгалактической секунды, — раздался у каждого пассажира в ухе жизнерадостный голос командира корабля. — Мы прибыли на планету Эвриада. Климат-контроль всей планеты поддерживается автоматически и везде температура воздуха составляет 20 градусов по шкале Реймуса. Состав атмосферы идеально подходит для восьми гуманоидных, парасиотических, циклофорических форм жизни, представленных пассажирами нашего корабля. Так что можете реализовывать ваши физиологические потребности на этой планете безо каких либо вспомогательных средств.

Но пассажиры не спешили покидать судно. В немом изумление они рассматривали плотные ряды одинаковых зданий. Сотни, тысячи зданий… Завораживающая неисчислимость каменных построек окружала корабль со всех сторон, вдавливала его в самого себя, угрожая расплющить и бросить безжизненным фундаментом под очередное безликое сооружение…

Лучше бы продлилась иллюзия туманной слепоты.

Однотипные пятиэтажные дома коричневого цвета с коричневыми же крышами безграничным депрессивным морем отходили от небольшого свободного пятачка — посадочной площадки и словно стекали за проваленный горизонт, наполняя невидимую, но ощутимо бездонную яму…

Тягостное молчание повисло в салоне. Наименее впечатлительные пассажиры замкнулись в нервном обдумывании ситуации. Наиболее ранимые судорожно шарили по карманам в поисках виртуальных сигарет.

— Еще один бонус этой странной планетки, — взрезал ставшее навязчивым безмолвие командир корабля, — состоит в разрешении употреблять везде без ограничений любые виды изменяющих сознание веществ.

Дружный вздох облегчения вкупе с нетерпеливым предвкушением прокатился по кораблю. На всех планетах Мироздания подобные вещества находились под запретом вот уже более двух сотен лет! А в этой забытой всеми Богами дыре доступны, оказывается, хорошо подзабытые примитивные радости!

Первые часы пребывания на Эвриаде отразились в сознаниях очень непохожих друг на друга новоприбывших поразительно одинаковым чувством. Недоумением.

Сотый взгляд на окружающую действительность и снова оно. Недоумение. Новые взгляды не добавляли ни грамма какого-либо иного отношения к инопланетной реальности. Только оно. Недоумение.

По умолчанию обитаемая планета (а иначе зачем было проводить на ней грандиозный музыкальный фестиваль) как оказалось, была совершенно лишена органической жизни. Ни одного живого гуманоида или иной формы осмысленного бытия. Ни единого домашнего животного, ни птицы в небе. Ни травинки, ни дерева. Только бессчетные здания и множество роботов. Тоже однотипных, явно выпущенных под копирку с одного конвейера.

Роботы-таможенники, роботы-уборщики, роботы-водители, роботы сопровождающие…

Ни одного отеля на Эвриаде тоже не оказалось.

Все здания представляли собой жилые дома. Заполненные пугающе девственной тишиной. Только те квартиры, куда заселили гостей фестиваля, расцвели звуками голосов, смехом, шелестами и шорохами, всеми аудиальными признаками привычной жизни.

Всего на Эвриаде собралось сто пятнадцать музыкальных команд. Каждая команда представляла свою родную планету. И при каждой команде имелся концертный менеджер, в чьи обязанности входило оказание любой помощи вверенной ему творческой братии, от проверки музыкального оборудования до закупки лекарства от диареи.

Три тысячи четыреста двадцать межгалактических лет Мироздание сохраняло само себя от войны. Периодически вспыхивающие то тут, то там гражданские войны успешно пресекались силами охваченной ими планеты или же подавлялись с помощью галактической армии.

Но струна взаимной ненависти и предвоенного напряжения неизменно дрожала от излишней натянутости между пятью крупными космическими телами.

Пять цивилизаций отдали бы все сокровища за единственную попытку, всего лишь попытку уничтожения друг друга. Вынужденные покоряться законам межгалактического Союза, проявлять необходимую корректность, они терпели свое внешнее сообщество на политически важных мероприятиях. Как, например, на музыкальном фестивале на Эвриаде.

Словно в насмешку, музыкальные группы с враждующих планет заселили в один дом.

Бесконечные межгалактические пространства, в которых хотя бы частично рассеивалась миллионами лет копившаяся ненависть, внезапно сузились до нескольких сотен квадратов, о ужас, общей крыши над головой!

Планеты Шизоидов, Эпилептоидов, Истероидов, Циклоидов и Педантов будто сошли с орбит и закружились в опасном танце предлобового столкновения!

Несхожесть характеров и ценностей — самая питательная почва для глубинного непонимания, а значит, искренней ненависти и жажды причинить вред! Еще бы, ведь оставлять без отмщения страдания от непонимания чуждой сути ну никак нельзя! Слабохарактерно, однако. Непременно нужно отстаивать собственную правоту. А отстаивание ее путем насилия, вербального или физического, особенно эффективно!

Из одной квартиры неслись звуки настоящего побоища. Швыряемая мебель крушилась о стены, яростные вопли рвали слух.

— Это невыносимо… Долго еще они будут громить?..

Квартира соседей контрастировала тяжелой тишиной. Угрюмые лица шизоидян, обычно светло-фиолетового оттенка, потемнели до цвета грозового неба Земли. Разошедшись по углам, пятеро музыкантов насильно внимали буйству ненавистных жителей планеты Эпилептоид.

— Дьяволы Мироздания, за что на наши головы свалились эти уроды?! Терпеть их, корчась в адовых муках, что за тяжкая, несправедливая судьба! — молниями взрезали злобную угнетенность соседей жалобные выкрики истерян. Мечущиеся в потоках ослепительного искусственного света (чего-чего, а освещение в унылых съемных квартирах было выправлено на славу) пятирукие огромные пауки успевали трагично заламывать одновременно по четыре свои конечности, не рушась при этом на пол. Театральный переигрыш жизненных впечатлений резко выделял любого истерянина из толпы диковинно разнообразных обитателей Мироздания.

Планета Эпилептоид, делегировавшая на Эвриаду десант из восьми наиизвестнейших своих музыкантов, имела весьма специфическую славу в Мироздание. Припадочные — этот ярлык репьем впился в их межгалактический образ. Образ же скоропалительно превратился в имидж. Оправданные выгодой несдержанности, здоровенные медведеобразные эпилептяне являли буйство нрава везде, где порядок материи и ход событий приходился им не по вкусу. А поскольку сносными они почитали лишь условия личного бытия, то и родную планету, и пределы иных миров постоянно сотрясали нешуточные скандалы их присутствия. Ненавидимые всеми, попирающие абсолютно все инакие законы и порядки, эпилептяне пламенели эпицентром извечной холодной войны между пятью обозначенными планетами.

Чужое страдание чем не повод для веселья! В квартире циклоидян гремела бурная вечеринка! Привыкшие к собственной неадекватности в в эмоциональном реагирование на события, циклоидяне научились — таки ловить от нее кайф! Причем в буквальном смысле. Мастера по пронесению любых запрещенных препаратов в любом количестве через всякие границы, они применяли их и при буйной радости, и при внезапной депрессии. Одним словом, всегда. Вот и сейчас, переживая стресс от крайне нежелательного соседства, циклоидяне решили-таки не страдать самим (чего там, один раз живем!) но упиваться чужим страданием. Грохот музыки, пьяные выкрики глушили даже ярость эпилептян.

Выходцев с Эпилептоида не выносили даже неконфликтные, безобидные педантийцы, что служило ярчайшей характеристикой разрушительной силы их темперамента! Педанта, планета тихая и спокойная, за весьма короткий срок существования достигла невероятных высот в развитии науки, искусства, военного дела, да вообще всех сфер органического бытия! Эльфообразные педантийцы без устали, день за днем, бились за каждый миллиметр достижений в избранных областях. На всей Педанте невозможно было сыскать ни одного непрофессионального или бесполезного жителя. Каждый недостаток компенсировался потрясающей работоспособностью и усидчивостью. Бесталанность превращалась в отличное ремесленничество. Талант расцветал и вызревал в гениальность. Самый распоследний чернорабочий на Педанте был уровнем мастерства куда выше наилучшего профессионала в любой области с любой другой планеты.

Зависть — из этого корня росли ядовитые стрелы ненависти к жителям Педанты.

Забаррикадировав двери и окна на случай вторжения взбесившихся эпилептян, педантийцы уселись в кружок и принялись репетировать предстоящее выступление. И только излишняя погруженность в предмет свидетельствовала об их крайнем недовольстве ситуацией. При малейшем душевном дискомфорте педантийцы погружались в любимую работу. И чем выше был градус внутреннего накала, тем стремительнее заныривали они в остужающую глубину избранного дела.

Наступило утро. Из фиолетового тумана одномоментно выскочили пять солнц. Заливая Эвриаду кислотно-оранжевым светом, они неспешно пересекали зеленоватый небосклон.

Наступило время усиленных репетиций. Поочередно музыкальные ансамбли должны были располагаться на грандиозной сцене.

Но у межгалактической судьбы обнаружились иные планы на реальность.

На следующий после прибытия вечер одновременно у трех групп негуманоидных музыкантов пропали менеджеры. Растерявшийся, сбитый с толка внезапным отсутствием привычной заботы, творческий нелюд испуганно таращил разнокалиберные глаза.

Неудачников быстро заняли домашними репетициями, пообещав найти менеджеров или подобрать им замену.

Обещали, конечно, роботы. И они же заменили собой сопровождающий персонал.

Общий репетиционный ход восстановился, но ненадолго. Наутро исчезло не трое, но пятеро музыкантов с планеты Тригония. По пустой квартире бродил на четырех волосатых ногах убитый горем менеджер-тригониец, с медленно, но верно умирающей надеждой снова и снова обнюхивая измятые подстилки. Свежеоставленный запах межгалактических оборотней бил в нос и явственно давал понять: волкоподобные музыканты здесь ночевали. Но дальше подстилок запах не вел. Напрасно метался обезумевший тригониец меж незримых отпечатков былого присутствия. Ни одной нити не смог он вынюхать в окружающем безликом бытие. Испарился, что ли, весь ансамбль со своих лежбищ?!

Но недолго пришлось ему страдать в одиночестве. Вопль ужаса рассек гордиев узел отчаянных мыслей. Бросившись на крик, тригониец столкнулся на лестничной площадке со рвущим на себе волосы истерянином.

— Что случилось? Что?!!!

Лишь пара увесистых затрещин привела в чувство мятущегося музыканта. Истерично всхлипывая и заикаясь, он поведал, что бесследно пропал менеджер их команды. А какие репетиции без заботливого «папочки»!

Вспомнив и вновь пережив предстоящий позор от срыва выступления, истерянин беспрепятственно вошел в пике второго приступа паники.

Тригониец и не думал мешать ему наслаждаться личной драматизацией. С отвисшей челюстью он созерцал в окно следующую сцену: через подоконник соседнего дома с отчаянным криком перелетело птицеподобное существо и с грохотом ударилось о землю. Понадобилось несколько минут напряженного размышления, чтобы классифицировать субъект. Нечасто жители планеты Орнитоптера отправлялись в межгалактические странствия. Мучимые непомерным самолюбием, они твердо верили в собственную исключительность. Негоже летающим созданиям доверять покорение пространства какой-то там технике! Лучше синица в лапе, чем металлический недожуравль в небе. Орнитоптерцы предпочитали гордо бороздить небо родной планеты. Недалеко, но сами!

Чувство исключительности не позволяло разумным пернатым выходить из сложных ситуаций иначе, как через самоубийство. Но чрезмерная любовь к себе останавливала любой прорыв к смерти на полпути. В результате трагедия превращалась в фарс.

Припомнив и осознав, тригониец с ухмылкой наблюдал «оживание» распростертой внизу птицы. Со стоном она отлепила огромные крылья от безжизненной эвридианской земли, открыла один из трех глаз и с протяжным стоном встала на две неуклюжие короткие лапы. С недоверчивым изумлением воззрилась на второй этаж, откуда и выпрыгнула. Оттуда доносился разгневанный клекот. Очень скоро выяснится, что половина музыкантов, прибывших-таки на искусственном летающем аппарате с Орнитоптеры, как в воду канула! И лишь десяток перьев остались единственным доказательством их недавнего пребывания на злосчастной Эвриаде.

В атмосфере планеты носился и нарастал запах межгалактического скандала. К концу третьих суток канула в Лету ровно половина гостей праздника искусства. К началу четвертого дня остались только в памяти свидетелей еще добрая четверть прибывших иномирян. Оставшаяся часть спряталась в одном из зданий, которое имело, по общему психотизированному мнению, самый неприступный вид. Заложив окна и двери, небольшая толпа из диковинно различных существ вынуждена была плюнуть на все различия и несходства, забыть давние обиды и разногласия. Угроза загадочной, но предположительно страшной участи, выставила ценность всякой жизни в положенный, но подзабытый приоритет.

Остаток четвертого дня и ночь прошли в условно спокойной обстановке. В спокойной, потому что никто никуда больше не исчезал. В условной, поскольку тишина и бессобытийность касались исключительно мира внешнего. В душах же созданий, соединенных общей бедой, царил полнейший хаос, а варианты развития событий соперничали друг с другом, рисуя картины, одна ужаснее другой, на тему апокалиптической обреченности.

Но новорожденные эвридианские солнца преподнесли совершенно нежданный сюрприз. Вернее, сюрпризы.

На планете, а точнее, именно в этом городе, появилась жизнь. Нет, речь шла не о трясущихся в добровольном заточении пришельцах. Но о неизвестно откуда появившихся обитателей Эвриады!

Они приходили неожиданно. Звонили в двери. Шли по улицам. Гуманоиды и негуманоиды, но точно не из числа пассажиров межгалактического лайнера. Узнаваемые обитатели известных планет. И абсолютно новые формы разумной жизни.

Засевшие за баррикадами уцелевшие гости фестиваля потрясенно разглядывали прежде неведомые, странные, отталкивающие или прекрасные, создания.

Каждый из напуганных наблюдателей перебирал в уме многочисленные облики жителей мирозданческих планет, и не находил сходства. Он понимал, что не зря величайшие ученые всех Галактик утверждали: неоткрытых, но заселенных разумной жизнью планет не счесть! Фантастика, да и только! Но нет, вполне себе нескучная реальность, спокойно вышагивающая меж депрессивных домов!

Однако скоро улицы опустели и интерес угас. И когда последний, самый любопытный взгляд вернулся в пределы комнаты, то отразил осознание: никого, кроме его непосредственного владельца, в ней нет.

А вскоре и его не стало. Выскользнувшие из углов тени облепили несчастного и погрузили в мрак обморочного забытья…

Эвридианский день пронесся над городом неистовой бурей оранжевого света. Пустынные улицы безразлично жарились в лучах пяти раскаленных солнц. Что творилось за плотно закрытыми дверями и занавешенными окнами, оставалось тайной.

Но едва бессчетные здания нырнули в густой туман фиолетовой ночи, произошло невероятное. Город словно ждал от природы знака для начала действа. И с его получением обратил все тайное в несомненную явь.

Двери распахнулись, окна раскрылись. Толпа хлынула на улицы. Среди блуждающих в тумане существ внимательный наблюдатель легко опознал бы граждан многих планет. И с удивлением обнаружил бы совершенно неведомых персонажей.

Все они бродили в фиолетовой гуще, будто не замечая друг друга. Взгляды созданий были погружены в себя. Наконец некоторые из них стали возвращаться в квартиры. Причем первые шаги с улиц отмечались неуверенностью, которая, однако, с каждым новым шагом становилась все меньше и меньше. И квартирная дверь открывалась перед ними самостоятельно, подчиняясь силе их верного выбора.

Каждая квартира собирала в себе определенное количество существ. И все они были похожи внешне, подтверждая свое единое планетарное происхождение. Если бы посторонний наблюдатель заглянул в окно одной из квартир, то увидел бы следующее.

На полу, поджав под себя ноги, сидели пятеро гуманоидов. Внешний вид определял их принадлежность к цивилизации с планеты Земля. Некоторое время они отрешенно молчали, слушая свой внутренний голос. Тишину нарушили осторожные шаги. В комнату вошел шестой землянин. С таким же отстраненным видом он подобрал сложенные в углу странные музыкальные инструменты. На секунду всякий раз замирая, прислушиваясь к голосу в своем сердце, он раздал инструменты сидящим на полу гуманоидам. Некоторое время они созерцали их, ничего не делая. И вдруг, повинуясь внутреннему порыву, одновременно захватившему их всех, стали играть.

Дивная мелодия разлилась вокруг. Рожденная из глубин соединенных душ, она впитала тишину и приобрела еще больший объем и красоту.

И, словно дождавшись требуемого знака, из открытых окон домов полетела прекрасная музыка. Разные, непохожие, но одинаково гармоничные мелодии не угасали в тумане, но расцветили его. Эвридианская ночь вспыхнула множеством ярких красок, заиграла переливами оттенков поразительной чистоты. Музыка и цвет царили на Эвриаде.

— Музыкальный фестиваль открыт!

Молодой землянин, раздавший собратьям инструменты, радостно улыбался. Улыбками светились и лица новоявленных музыкантов.

— Как же мы назовем нашу группу? — спросил юноша.

Мгновение, и внутренний голос дал каждому один и тот же ответ.

— Туран! — хором воскликнули земляне. И продолжили играть.

Девять бесплотных фигур из ослепительного белого света сосредоточенно смотрели на огромный экран. Многочисленные картинки тесно жались друг к другу. Иногда то или иное изображение вдруг разворачивалось и являло собой настоящую, многомерную реальность.

— Процесс идет хорошо.

— Наш план удался.

— Эвриада не подвела. Мы не зря выбрали эту планету.

— Соглашусь. Только она обладает почти абсолютной материей.

— Данное качество заставляет Эвриаду считать материю первичной относительно души.

— И поэтому она очень болезненно воспринимает несоответствие души и тела.

— Да. И в случае такого несоответствия планета производит уникальную операцию.

— Трансплантацию тела к душе.

— Эта операция заменяет естественный процесс смены душой физической оболочки, то есть смерть.

— Опять соглашусь. Все эти существа, творения нашего великого сердца Мироздания, планеты Кортис, должны были скоро умереть. Но мы нашли альтернативный путь эволюции души, в обход побочным эффектам смерти.

— И это не предел нашим достижениям! Эти создания только что родились заново, но миновали стадию детства. Скоро все жители Мироздания будут перерождаться на Эвриаде сразу в наиболее продуктивном возрасте!

— Поздравляю, коллеги! Наше предположение о том, что все перерожденные сохранят прежний интерес к музыке, блестяще подтвердился! Но мы не знали, кто из перенесших трансплантацию тела откроет фестиваль, какая вновь образованная группа!

— И ею стал ансамбль Туран!

— За ними музыкальное будущее, коллеги!

— Никогда бы не подумал, что представители пяти враждебных друг другу планет обретут, наконец, родственность душ!

Ни звука не прорвалось сквозь прозрачную тишину, парящую в зале. Весь разговор происходил через обмен мыслями. И только дивная мелодия лилась с экрана, из квартиры, где, собравшись в тесный кружок, вместе играли бывший педантиец, бывший эпилептянин, и также бывшие жители планет Истероид, Шизоид и Циклоид…

А за девятью белыми фигурами наблюдал, улыбаясь, некто ими невидимый, но хорошо им ведомый.

— Растите, дети мои! Изучайте основы самой жизни и управляйте ею под моим неизменным руководством! Да будет Мироздание развиваться в новых и новых направлениях!

И, получив самый важный знак, Его благословение, музыка на Эвриаде зазвучала с обновленной чистотой.

 

Алекс Громов

Мост тысячи арок

… — О великий шах шахов! Позволь задать тебе вопрос…

Шах Аббас, с детства приученный к осторожности, мгновенно обернулся. Неподалеку от него на еще строящемся мосту стоял чужак, одетый как европеец. Несколько этих чужаков из далекой страны под названием Англия прибыли к его двору, чтобы предложить свои услуги.

Англичане Энтони и Роберт Ширли в 1598 году прибыли в Персию в качестве посланников королевы Елизаветы I, намеревавшейся заключить с Аббасом союз против турок-османов. Шах предложил братьям службу при своем дворе. Они согласились, но год спустя шах отправил старшего из них — Энтони — с дипломатической миссией в Европу, и обратно тот не вернулся.

А Роберт остался служить у шаха, и ему было поручено руководство военной реформой. Наблюдая, как местные вожди оказались силой, которая подобно древнеримским преторианцам решала, какому правителю взойти на престол, Аббас быстро осознал опасность как для себя лично, так и того, что по прихоти этих воинственных кланов страна может быть ввергнута в полный хаос. Теперь он мог опираться на преданную лично ему дисциплинированную и достойно вооруженную армию. Поэтому сейчас эти чужаки были полезны, но все же доверять им не стоило.

И вот теперь, несмотря на надежную стражу из персов, рядом стоял незнакомец. Как ему удалось пройти мимо них незамеченным?

«Пусть спросит, а потом спрошу и я», — решил владыка.

— Говори!

— В мире есть бесчисленное множество звезд. Многие из них так далеки от нас, что их невозможно увидеть. Там живут люди и другие живые существа, растут чудесные деревья и цветы. — Чужак на мгновенье замолчал и затем, пристально глядя на Аббаса, продолжил: — Желал бы шах шахов со всем своим народом оказаться там?

Аббас не ответил — мало ли фантазеров среди этих пришельцев? Чего только они ему ни предлагали…

Но чужак выдержал суровый взгляд и, улыбнувшись, проговорил:

— Мы можем предложить вам исполнение мечты любого правителя… — И после новой паузы, не дождавшись вопроса Аббаса, продолжил: — Почти неуязвимых воинов!

— Без души и веры? — саркастически нарушил молчание шах. — Готовых служить любому?

До него уже доходили слухи о существовании таких созданий, порожденных то ли искусством механиков, то ли и вовсе враждебными человеку силами.

— Если договоримся, можем сделать так, что они будут повиноваться только вашим приказам.

— Пока вы не передумаете?

— Да, пока мы не передумаем, но это зависит и от шаха шахов… А вам нужны воины, ведь придется противостоять армии султана…

Чужак замолчал, явно предоставляя владыке Персии самому додумать остальное. Османская империя была опасным врагом еще во времена основателя династии Сефевидов. И теперь эта угроза нарастала с каждым днем. Как и османская угроза Европе — там наверняка не забыли случившую полвека назад осаду Вены войсками повелителя Стамбула.

— Верить чародею? Заключать договор с волшебником?

— Нет, я не волшебник, — проговорил незнакомец, — и не могу читать ваши мысли, но мы хорошо изучили человеческую натуру. Да, я прибыл вместе с англичанами, но на самом деле — не один из них. Мы — их звездные покровители, владыки их оружия. Мы можем помочь вам…

— В войне с османами? Опоздали — уже отправлены наши посольства во многие державы — в Россию, Англию, Испанию и Священную Римскую империю, к Папе Римскому.

— И кто же из них согласился стать рядом с вами в схватке с османами? Может, лучше договориться с нами? Пока мы не договорились с османами…

— Угрозами мне вы ничего не добьетесь. Но среди союзников я предпочту тех, кому можно верить. Откуда вы явились сюда?

— Издалека, очень издалека. — Незнакомец указал на вечернее небо, где начали загораться первые звезды. — Одно из этих светил — наше солнце. Наши корабли переносятся от звезды к звезде так же легко, как породистый скакун несет всадника из города в город.

— Знаю, что плавают в дальние страны, но к звездам…

— Шаху достаточно согласиться на мое предложение и самому увидеть все чудеса дальних миров. По всей Вселенной можно будет построить караван-сараи, и не всего 999, как вы здесь сделали, а сотни тысяч. Повсюду. И в придачу возведете огромный город — столицу своей новой империи, владычицы звезд.

— У меня есть своя, восхищающая и радующая взор. Этот город называют «половиной мира».

Шах Аббас перенес столицу в Исфахан и позаботился, чтобы город приобрел подобающий облик. Строительство нового дворца и богато украшенных зданий владыка поручил доверенному визирю Аллаверды-хану. Был построен и небывало великолепный мост длиной в 363 строительных локтя, или более семи танабов. Тот мост и поныне именуется Си-о-се Поль, что в дословном переводе означает «тридцать три моста», — он состоит из тридцати трех пролетов.

Мост не только соединял между собой части города на разных берегах реки Заянде, но и мог при необходимости служить плотиной. В пролетах имелись ворота, которые можно было закрыть, для того чтобы выше по течению реки накопить воду и направить ее на орошение возделываемых земель и пышных исфаханских садов.

Именно на этом мосту сейчас разговаривали шах и чужак.

— Да, город поистине прекрасен, но мы предлагаем больший. По размерам. И два лучше, чем один.

— У империи должен быть один правитель и одна столица.

— Новый огромный город, роскошный дворец…

— Итак, я хочу. Как, уже построено по моему велению?! С тронным залом, садами и площадями?

— Ну, не совсем. Как у нас говорят, более функционально.

— Что значит это слово?

— Ничего личного, ничего лишнего. Вы великий вождь, и мы можем подобрать для вас во Вселенной даже более удобный народ.

— Зачем? Я буду со своим народом.

— Многое меняется во Временах. В моих силах поведать шаху шахов, как о нем будут говорить здесь через столетия. Если, конечно, шах все же решит остаться.

— Каждый может сказать что угодно!

— Я готов доказать. Прямо сейчас! Чем занимается ваш посол в Москве?

— Выполняет мою волю!

— А именно сейчас в этот миг? Я могу не только поведать, но и показать, и дать возможность услышать.

В маленькой коробочке, которую извлек из рукава незнакомец, шевелились какие-то тени. Вглядевшись, Аббас узнал своего посла, который беседовал с облаченным в шубу, по всей видимости, знатным русским вельможей. На указательном пальце левой руки посла был прежде невиданный шахом перстень с большим камнем… Но это еще ничего не значило — царь Борис Годунов может прислать войска для общего похода против врага. Но, видимо, чужак думал иначе, подсунув лукавое изображение.

— Космосу нужны настоящие владыки, те, кто может навести порядок и управлять мирами.

Если тебя хвалят те, кому не доверяешь, будь осторожен вдвойне. Шах сдержал усмешку и желание позвать стражу.

Незнакомец продолжал:

— Новую империю, новую столицу, новое оружие. Кто предложит большее?

— Порох важен, но не менее важно умение возводить прекрасные города.

Шах задумчиво оглядел ночной Исфахан.

— Порох не всевластен. Есть более совершенное оружие. Но я вижу, что шах сомневается, и поэтому сейчас продемонстрирую.

Чужак вынул из кармана кафтана небольшой цилиндр и направил его на вытянутой руке на перила моста. Камень стал постепенно исчезать, таять, не оставляя ни осколков, ни песчинок.

— Вот так, — торжествующе воскликнул он. — Это мы можем!

— Мастера завтра возведут заново. А может ли ваша штука воздвигнуть такой мост?

— В наших мостах нет арок и беседок, в них вообще нет ничего лишнего.

— Значит, ваши мастера и ваши мосты не совершенны.

— Но наше оружие способно уничтожить…

— Но не создать! Империи нужны мастера. Оружие совершенствуется, а этот мост переживет века.

— Рано или поздно, — упрямо повторил чужак, — этот мир будет принадлежать нам. Как и другие.

— Рано или поздно вас изгонят, и народы будут счастливы. Я построю мост тысячи арок и доберусь до вас. Когда сочту нужным.

…В середине XXII века именем шаха Аббаса Великого была названа планета в одной из звездных систем нашей Галактики.

 

Ольга Дыдыкина

Голубая

1

Голубая была совсем юная…

Фанлиль долго мечтал об этом — и вот оно! Он приобрел участок у себя в галактике, в рукаве Лебедя, причем не так уж далеко от звезды Циррия, где он жил с семьей. Сделку он считал выгодной: аренда на пятьдесят циррианских лет и, главное, с правом на разработку полезных ископаемых. Маленькая, но перспективная планета вместе со своим спутником — неплохое вложение средств. И обошлась покупка не так дорого, как он думал: по кристаллу тысячелетней жизни за каждый aqua-мегаквадрат и по два кристалла — за каждый terra-мегаквадрат площади согласно ЕССИ — Единой Стандартной Системе Измерений рукава Лебедя. Да, еще плюс оплата — на ближайшие несколько лет — доступа к галактическому Порталу, через который, собственно, Фанлиль и планировал добираться до своей «делянки»: он был предусмотрительным и понимал, что решение транспортного вопроса лучше не откладывать на потом.

Он вовремя заметил и заранее изучил этот лот, выставленный на продажу в центральном маркете Главного управления развития окраин галактики. Вообще-то там были и другие лоты — продавалось сразу несколько микропланет, почти в каждой новой звездной системе, и — так утверждала реклама — все они были молодыми и растущими. И с очень богатыми недрами. То, что требовалось Фанлилю, он такую и хотел — растущую, где генерируются разные полезные ископаемые. Геологический факультет он в свое время так и не окончил, осилив три курса, но кое в чем разбирался не хуже дипломированных специалистов: богаты ли недра звездной системы — зависит от размера и особенностей строения звезды, и самые перспективные — молодые звезды. Риск, конечно, был: как тут угадаешь? Фанлиль знал, что новорожденные планеты непредсказуемы: вот, вроде бы, все указывает на наличие месторождений именно этихмикроэлементов, ан нет, начнешь разработку — оказывается, что вместо них совсем другие, да и тех с каждым годом планета производит все меньше и меньше. Но тут внезапно обнаруживаются третьи, которых никто и не ждал! И таких сюрпризов может быть много. Фанлиль читал, что с ростом планет в звездных системах начинают рождаться элементы, которых вовсе не было при рождении. И еще он запомнил вот что: на очень молодых планетах звездных систем желтых карликов на этапе роста реально добыть массу полезных элементов из первой сотни Периодической таблицы, а потом, даже если эти запасы иссякнут, по мере взросления планет — не всех, а только перспективных, тут уж как улыбнется удача! — будет возможен, в течение некоторого времени, и сбор элементов второй сотни, более редких и потому ценных. Только бы не подвела моя планета, не оказалась бесплодной, а там, родит ли больше металлов или неметаллов, разберемся, всё в ход…

Уже несколько дней Фанлиль втайне ликовал, — но никому ни слова, пусть потом обзавидуются — он купил ее, купил это чудо, ради которого и отслеживал тот самый лот: она называлась Голубая — одна из девяти планет системы желтого карлика G2. Голубая — почему такое имя? Он видел ее поверхность на мониторе — на самом деле она была синяя, из-за цвета ее океана, но название «Голубая» Фанлилю очень нравилось. Как только он узнал о ней, потерял аппетит и сон, потому что боялся, что не сегодня завтра его опередят и отнимут у него Голубую, ведь трудно было не заметить такую красавицу! Голубая была совсем юная, но ей предрекали активный и плодотворный рост. И на ней, подтвердили ученые, и это было ясно по всем признакам, развивалась углеводородная форма жизни подобная той, что преобладала на большинстве обитаемых планет рукава Лебедя, в том числе и на Циррии. Юная Голубая пока что не принадлежала никому — ее можно было брать в аренду и сразу оформлять концессию на добычу полезных ископаемых, «снимать сливки» в виде богатств, снимать подчистую — не страшно, молоденькая Голубая еще родит, нарастит, восстановит, главное было успеть завладеть этим чудом. Голубая — девственница, на ней пока нет цивилизации, и это замечательно, надо действовать, не упустить время. Фанлиль уже был готов ради нее на все, хоть драться, — он не отдаст Голубую никому! Он будет первым!

Откуда он узнал про систему желтого карлика G2? Из Вселенской голографической сети, конечно, — система эта находилась в той части рукава Лебедя, которую называли «подвижной»: она небыстро, но неуклонно двигалась к краю галактики и в недалеком будущем должна была вплотную приблизиться к звездному скоплению F1 с бледно-золотистыми планетами, по цвету похожими на Циррию, — многие из них, как и Голубая, были растущими.

Циррия относилась к звездам второго поколения, а система желтого карлика G2 являлась типичной представительницей поколения третьего. Как и у всех более молодых звездных систем, у планет желтого карлика был совершенно другой химический состав, чем у звезд-предшественниц. На Циррии было мало металлов и преобладали легкие элементы. Конечно, по мере развития полевых взаимодействий, эфиродинамики и эфирной энергетики, а также в результате экспансий в окрестный Космос цирриане научились синтезировать тяжелые соединения, но это обходилось в миллионы кристаллов, а нужны были дешевые, неэнергоемкие и легкодоступные тяжелые элементы первой и второй сотен Периодической таблицы. Циррии и другим уже немолодым планетам галактики требовалось много железа, меди, никеля, палладия, платины, серебра и золота. Ситуация не являлась безнадежной, наоборот — на окраинных участках рукава Лебедя начинался постепенный рост новых звездных систем: звезд, планет и газовых облаков. G2 была одной из них. Новые системы были компактнее предшественников и богаче многочисленными элементами первых двух сотен Периодической таблицы. К тому же планеты новых систем еще совсем в юном возрасте продавались в частную собственность, а их новоиспеченные хозяева имели прямую заинтересованность в том, чтобы создать эффективные и динамичные условия для сбора и прироста полезных ископаемых на своих «участках». Фанлиль углубился в первоисточники и разобрался в этом деле: новорожденные планеты классифицировались на живые, где, благодаря органике, процесс образования новых элементов практически не прекращался и его можно было регулировать и даже ускорять, и неживые, или «одноразовые», но и там запасы тяжелых элементов превышали средние для галактики показатели. Его любимая Голубая была, конечно же, живой планетой — иначе и быть не могло, иначе он бы ее не выбрал!

2

Избежать контроля извне было нельзя

Цивилизация Циррии, как и соседних звезд второго поколения: Плеяды, Ориона, Сириуса — насчитывала десятки миллионов лет, и все это время цирриане и их соседи активно осваивали окрестный Космос под наблюдением и контролем высших иерархов-хранителей — представителей самых древних и наиболее могущественных цивилизаций Ядра Вселенной, располагавшихся в звездных системах первого поколения. Избежать контроля извне было нельзя: в свое время Циррия и весь рукав Лебедя, как и звездные скопления соседних рукавов, подписали Вселенскую декларацию об ответственности цивилизаций, регламентировавшую жизнь и деятельность галактик в межкосмическом пространстве, и обязались строго следовать ей. Позднее крупные планеты рукава Лебедя, включая и Циррию, по рекомендации Совета иерархов-хранителей Вселенной вступили в Межгалактическую космическую конфедерацию, а Циррия даже стала коллективным членом Вселенской Лиги, также курируемой иерархами.

В Конфедерацию входили планеты-партнеры разных галактик, которые подчинялись Вселенской Лиге и только с ее ведома и разрешения получали квоты на освоение новых звездных систем. Собираясь покупать свою любимую Голубую, Фанлиль волей-неволей был вынужден постичь все эти казенные иерархические премудрости и пришел к совершенно правильному выводу: надо успеть воспользоваться небольшим промежутком времени между созреванием Голубой как месторождения полезных ископаемых и неизбежным возникновением на ней собственной цивилизации. Осваивать месторождения планет, на которых уже возникла своя цивилизация, Совет вселенских иерархов не разрешал. Исключение составляли редчайшие случаи, когда молодые цивилизации начинали развиваться неконструктивно, решением Вселенской Лиги признавались агрессивными, ставящими под угрозу существование и развитие соседних галактик и способными нанести вред всему окружающему Космосу.

Сообщение между звездными системами и галактиками Вселенной находилось под контролем диспетчеров от Вселенской Лиги, которые создали и регулировали всю систему перемещений в Космосе, осуществляемых посредством межгалактических Порталов. Преодолевать гигантские расстояния, минуя эти Порталы, то есть вне ведома Вселенской Лиги, было невозможно. Вся энергосеть Вселенной, весь ее эфирно-полевой каркас с возможностью гиперсветового преодоления пространства через специальные Порталы, связывавшие главные точки Вселенной, — все это было не просто создано под началом иерархов и ими контролировалось, но и стало их сутью, их природой. По праву первородства иерархи поддерживали Ткань Мироздания и сами были и Порталами, и системой навигации, и ключами доступа к ней. Что делать, к примеру, Фанлилю, чтобы полететь на Голубую? Требовалось заранее подать заявку в ближайший Портал, объяснить причину и обосновать свое желание, показать приглашение принимающей стороны, если таковое имелось, оплатить перелет, а перед вылетом пройти строгий досмотр звездолета, даже если он предоставлялся Порталом. Иных вариантов, впрочем, и не было: нестандартные частные корабли допускались в Порталы крайне редко и лишь в экстраординарных ситуациях. Можно было, конечно, путешествовать и не через Порталы: например, на небольшие расстояния перемещаться на тихоходных и морально устаревших реактивных двигателях, но выходило затратно — пожиралось много топлива, полезный вес таких кораблей был очень мал, да и времени тратилось непозволительно много, ведь приходилось преодолевать притяжение звездной системы или планеты как на старте, так и при посадке. Лететь на свой страх и риск, без помощи навигационной системы Порталов, зная только космические частоты нужного космического объекта (частоты Шумана), — решались немногие. В случае ошибки можно было промахнуться и не только не попасть на нужный объект, но и элементарно погибнуть, поскольку каждый живой организм биологически синхронизировался с той планетой, на которой он родился. Вот почему даже простое пребывание на слишком далеких галактиках, особенно с большой разницей по частоте Шумана, в большинстве случаев оказывалось вредным для здоровья, а то и опасным для жизни. Иерархи, управлявшие Вселенной, передвигались по Космосу в виде голограмм с биорезонансным управлением, которые по сути заменяли реальных людей и позволяли находиться одновременно в разных галактиках, если того требовали служебные дела. Альтернативой голограммам были настраиваемые на теле биорезонаторы: с их помощью можно было некоторое время, в зависимости от разницы частот родной планеты и планеты прибытия, без всяких опасений пребывать в чужих звездных системах.

Заранее оплатив доступ к галактическому Порталу, Фанлиль заторопился на свою Голубую: на мою красавицу, как он с гордостью ее называл, она действительно теперь была его — другим претендентам он не оставил ни малейшего шанса, — и он сгорал от нетерпения в предвкушении свидания.

3

«Я полечу один, а со всеми делами справятся роботы…»

Фанлиль собирался в первую экспедицию один. Он не сразу принял такое решение. Он понимал, что ему будет трудно в одиночку, кроме того, и рискованно, он начал искать себе помощников для найма на сезонную работу и даже хотел подписать краткосрочные контракты с двумя профессиональными геологоразведчиками, а также с врачом и программистом-лаборантом. Фанлилю еще никогда не приходилось принимать людей к себе на службу, для своего собственного дела, и, как законопослушный предприниматель, он отправился на консультации в Департамент закона и правопорядка, в Службу занятости геологической промышленности и Бюро отраслевых трудоустройств. Увы, полученные данные его отнюдь не обнадежили: содержание персонала в рамках даже одной двухмесячной экспедиции обошлось бы Фанлилю дороже, чем аренда Голубой на семь циррианских лет, и это еще не считая затрат на перелет и колоссальных расходов на приобретение оборудования для соблюдения всех, даже минимальных и совершенно лишних, чрезмерных, с точки зрения Фанлиля, норм безопасности жизнедеятельности — за этим следила специальная Комиссия ОБЖ (Основ безопасности жизнедеятельности) Республики Циррия. Нет, такие средства тратить «впустую» Фанлилю не хотелось: «В первую экспедицию для начальной разведки я полечу один, а со всеми делами справятся роботы, что в десять раз дешевле». Специальные курсы геологоразведки он прошел, суть дела знает. В чем же проблема? В личной безопасности? Фанлиль продумал и этот момент и за месяц до планируемой экспедиции заказал экспертную оценку в Академии эволюции рукава Лебедя и смежных галактик. Специалисты подтвердили то, что он и без них знал: эволюционный путь Голубой по всем признакам будет аналогичен циррианскому, в настоящее время ее органический мир, как и на Циррии десять миллионов циррианских лет назад, находится в так называемой «полуторной» стадии — многоклеточные организмы там еще только формируются. Методом межпланетного сканирования обнаружено и зарегистрировано несколько видов примитивных ящеров, почти все — травоядные, благо растительный мир на Голубой очень богат; единственная неприятность — обилие простейших, и нужно принять все меры безопасности против паразитов. В целом же риск опасности для жизни циррианина на Голубой эволюциологи оценили на уровне «0–2» по десятибалльной шкале, что окончательно убедило Фанлиля не тратить средства, нанимая врача: по направлению паразитолога, полученному в Главном многопрофильном медцентре «ЦиррияSwan», Фанлиль заранее сделал все вакцины и пополнил передвижной мобильный медблок всеми необходимыми препаратами. Всё, казалось бы, беспокойства позади, пора заняться последними приготовлениями — столько еще дел по оформлению документов и транспортировке роботов и оборудования, — так нет, теперь Глор, сын, пятиклассник-лицеист, у которого только что начались постсеместровые каникулы, просто измучил Фанлиля бесконечным канюченьем «Возьми меня с собой, ну пап, ну возьми…», так что Фанлиль в конце концов сдался: пусть едет, мальчишка смышленый, и надо же в конце концов готовить себе смену. Наконец все формальности по получению разрешения на полет были улажены, Фанлиль предъявил документ о праве аренды Голубой и оплаченный транспортный абонемент — и у администрации галактического Портала не возникло к нему никаких вопросов. Лететь предстояло на звездолете серии MegaSwan, построенном по новейшим циррианским технологиям, — в грузовом отсеке уже находилось суперсовременное геологическое оборудование, о котором Фанлиль позаботился заранее: для своей Голубой он приобрел все самое лучшее! Он оплатил и доставил на борт упакованные, в разобранном виде, роторные экскаваторы, тягачи и бульдозеры, гидрокомплексы, буровые и проходческие машины, станки, трубы, химические реагенты, поисковые и исследовательские установки. На борту также размещались десятки видов различных инструментов и множество роботов: нахождение их на Голубой — а им предстояло задержаться там на длительное время, на весь срок работ, — было совершенно безопасным, в то время как циррианам, даже оплати Фанлиль их столь дорогие услуги, врачи все равно не рекомендовали бы оставаться на далекой растущей планете дольше, чем два-три циррианских месяца, а потом потребовалось бы снаряжать новую смену специалистов, то есть снова платить.

Обязательный досмотр при проходе через Портал не обернулся для Фанлиля никакими неприятностями. Его рейс был зарегистрирован в голографической сети, а комплектация корабля получила название «набор геолога».

Вроде бы, ничего не забыто, подытожил Фанлиль. Глор уже гордо восседал в кресле, поминутно утыкаясь носом в иллюминатор.

— Ну что, геолог? Готов? Включай фиксатор, стартуем. Запомни, Глорик, этот миг — твой первый Портал и первый космический полет! Вперед, покоритель далеких планет!

4

«Мы летим с тобой на машине времени и скоро попадем в древнюю эру…»

Лететь было недолго — они не покидали границ галактики: пройдя через «Нуль-Переход» Портала, корабль в считанные минуты оказался на орбите системы желтого карлика G2. Маневр, другой, третий — и судно приготовилось на крейсерской досветовой скорости выйти точно на координаты Голубой планеты.

Уверенный вход в координаты, достигнут нужный сектор — и на гигантском, в полвысоты корабля, мониторе появилась Голубая. Пока еще не живая, а голографическая, но уже такая близкая! И чем ближе, тем она выглядела прекраснее.

— Ну, юный космонавт-геолог, что скажешь?

— Класс, пап! Какой у нее цвет красивый, насыщенный! Наша Циррия выглядит похуже, да ведь? — Наша какая-то бледная. А почему Голубая такая яркая?

— Я ведь просил тебя предварительно почитать о ней в сети. Как это не успел? Ты теперь тоже хозяин Голубой, а о своих планетах нужно заботиться и знать о них все. Морская вода на Голубой насыщена растворами таких металлов и солей, которых нет на Циррии, — я тебе уже объяснял. На нашей планете некоторые химические элементы вообще не встречаются — они характерны только для звездных систем отдаленных участков рукава. Запомнил? И свет здесь преломляется в оптическом диапазоне тоже по-особому — не как в центральных системах Лебедя.

— А почему Голубая такая маленькая? Она намного меньше нашей планеты…

— Ну ты даешь, сын! Сравнил! Твой папа не так фантастически богат, чтоб покупать большие планеты. И даже брать в аренду. Но ничего, мистер Первопроходец, нам с тобой и на маленькой планете работы хватит. А что я тебе рассказывал про спутник Голубой, ты помнишь?

— Ага. Что у него это… пока нет названия, только цифровой код, спутник еще меньше, чем Голубая, и что он гораздо пре… пре…

— Перспективнее…

— Да, перспективнее, чем спутник нашей планеты — Юпитер, потому что Юпитер старый, состоит из газов и нам неудобен. А Голубая со своим спутником — живые, растущие планеты.

— Молодец, все правильно.

— Пап, а на Марс с Венерой мы залетим? Ты говорил, от Голубой они недалеко. Было бы здорово!

— Нет, Глор, это нерационально: мы с тобой не просто путешественники, а геологи, поэтому давай поступать как профессионалы: на Марс с Венерой мы направим роботов-разведчиков, если возникнет такая необходимость; на Марсе нам будет слишком холодно, а на Венере — жарко. Сам подумай: чем оправдан такой риск здоровьем? И потом, зачем зря терять время — у нас всего пятьдесят лет аренды. Это только кажется, что много, — а дел-то непочатый край! Еще хватит твоим внукам! Не хи-хи, а не успеешь оглянуться, как пройдут годы. Учись, постигай профессию. Главное что? Техника безопасности. От больного или раненого геолога пользы никакой, а больниц и медцентров на Голубой нет, как ты помнишь. Поэтому вот тебе первое правило: ни в коем случае нельзя снимать скафандр. Усекаешь почему? Давление воздуха здесь другое, чем у нас на Циррии, и в скафандрах у нас с тобой стоят резонаторы, настроенные на наши биочастоты.

— Пап… а людей на Голубой точно нет?

— Точно. Цивилизация там еще не возникла.

— А животные есть?

— По всем признакам есть немного видов. Например, ящеры. Проходили на занятиях? Считай, что Циррия миллионы лет назад — это и есть нынешняя Голубая. Она меньше нашей планеты, а что это означает, лицеист? То, что сила притяжения, атмосферное давление и содержание кислорода там выше. Животные крупнее. Поэтому представляй, что мы летим с тобой на машине времени и скоро попадем в древнюю эру — готовься к встрече с огромными динозаврами.

— Как в 4D «Кровавые джунгли Древней Цирры»? Я боюсь, пап…

— Я пошутил, все ящеры там травоядные — хищные пока не замечены, но осторожность не помешает. Отсюда второе правило: разобьем лагерь, оборудуем базу — и без моего ведома ты никуда не высовываешь носа! Пока не будут настроены и не приступят к работе все наши роботы, все системы общей и локальной безопасности, пока не пройдет предварительная разведка, ты, Глорий, будешь находиться на базе и выйдешь оттуда только тогда, когда я разрешу и куда я разрешу. А животных Голубой мы скоро узнаем лучше, чем ученые, которые наблюдают их только через межпланетную оптику. Ты же все увидишь своими глазами, сделаешь голограммы, составишь описания, красочный атлас — все лицеисты тебе позавидуют, преподы ахнут, и на уроки зоологии потом можешь не ходить: тебе поставят высший балл за весь лицей. Устраивает?

— Круто! Но все-таки страшно… А во сколько раз те звери больше наших?

— Раз в сто! — засмеялся Фанлиль, делая страшные глаза и угрожающе жестикулируя руками, точно лапами. — У тебя пробелы в знаниях, дружок, а чем больше человек знает, тем меньше он паникует в любой ситуации. Голубая планета растет, уровни давления и кислорода на ней постепенно начнут падать, а значит, и крупные виды со временем вымрут и заменятся средними, возникнут млекопитающие. Но все это произойдет не завтра. В этой экспедиции встреча со зверями тебе точно не грозит.

— А цивилизация на Голубой когда появится?

— Это еще позже — лет этак циррианских через семьдесят, а то и сто, если твой папа хоть что-то смыслит в естественных науках. Выходит, наша с тобой цель какая? За пятьдесят циррианских лет — наш срок аренды — выполнить на Голубой все свои миссии — и теоретические, и практические. Освоить все богатства и использовать их во благо не только нашей планеты, но и всей галактики. А иначе никак. Если возникнет цивилизация, а мы с тобой до того времени не управимся, лицензию на Голубую у нас отзовет Совет иерархов, и считай, что твой папа зря вложил средства и силы, что мы с тобой неудачники.

— А если мы всё успеем, то будем богатыми, да, пап? И у тебя появится свой мегазвездолет и свой Портал? И новый большой дом на Голубой? У океана, да? С портом и кораблями? Можно я приглашу весь класс покататься и…

— Погоди-погоди. Сперва надо хорошо поработать, и вся надежда на тебя, многое зависит от того, каким ты станешь мне помощником и как продолжишь мое дело.

— А я успею пап? Мне же еще вон сколько учиться: лицей, колледж.

— Успеешь, но настраивайся серьезно. На Голубой совсем другая, чем на Циррии, скорость времени. Уже подсчитано: за один циррианский год Голубая совершит тысячу двести оборотов вокруг своей звезды — желтого карлика G2; пятьдесят наших лет равны там шестидесяти тысячам лет! Наша резвая Голубая — на пике динамики. Так что к тому времени, как ты окончишь лицей, на Голубой все будет совсем не так, как нынче. Запоминай — потом сравнишь и сам удивишься.

— А как будет не так? Лучше или хуже, чем сейчас?

— Пока не знаю, даже ученые, которым я заказывал прогнозы перед экспедицией, ничего конкретного не сообщили. Но ты не переживай: в этот раз наша программа-минимум — геологическая и биологическая разведка и запуск основных работ, а через два месяца ты полетишь домой, каникулы кончатся.

— Пап, может, я задержусь хоть на полсеместра? Успею в лицей — здесь, на практике, учеба пойдет быстрее. А ты дашь мне полетать над Голубой на дисколете? Я хочу сделать панорамные GLG сверху.

— Никаких задержек — и так будешь целых пятьдесят дней гарцевать! Вернешься точно к началу занятий. Неучи не осваивают планеты. Всё, давай смотри на монитор, подлетаем, и, пока будем выгружаться, от меня ни на шаг, я твой командир! Считай, что боевой.

5

Дня и ночи на планете Голубой не было

Сработал сигнал «Прибытие», и Фанлиль активировал опции разгрузки корабля. Звездолет MegaSwan-1 остался на орбите, но несколько сверхскоростных челноков спустили на неведомую планету все, что было нужно для экспедиции. На поверхности Голубой вскоре оказались: стандартный оперативный дисколет-MiNi/Zc/Swan — небольшой летательный аппарат-разведчик для обследования поверхности Голубой с воздуха; весь «набор геолога»; укомплектованный «штат» роботов — разведчиков, охранников, подсобных рабочих, программистов, аналитиков, лаборантов; серверы управления; современный мобильный AUTO-центр вычислений и измерений, оборудованный специальными сканерами, излучателями и лазерными установками. И все, что им с Глором нужно было на два месяца жизни: для питания, гигиены, лечения и проч. — это само собой.

Почувствовав под ногами твердую почву, Фанлиль первым делом помог сыну выбраться из челнока, а затем немедленно нажал «Пуск» на центральном пульте управления и ввел в Online-режим весь резерв роботов охраны. Тишину незнакомой планеты вспугнули щелчки и сирены — характерные сигналы полной боеготовности. Фанлиль посмотрел на хронометр — было девять часов утра циррианского времени. Так, начинаем рабочий день. Второй этап — запуск роботов-грузчиков для транспортировки «набора геолога» и вспомогательных приборов. Готово. Теперь вперед в нужный сектор на оборудование базы в походных условиях: там, на месте, разберемся со всей остальной аппаратурой.

— Ну здравствуй, Голубая! Вот мы и встретились!

Через сетевой чип Фанлиль вошел в голографический портал «Рукав Лебедя/G2/», произнес заветное имя и через спецфильтр вывел на монитор станции объемный «портрет» обретенной Голубой невесты. Копирайт указывал в качестве создателя карты Ученый совет Вселенской Лиги, чья научная репутация была вне критики, — и карта действительно оказалась очень точной.

— Мы с тобой вот здесь, Глор, — Фанлиль подвел лазерный луч-стрелку к сине-зеленому многоугольнику, обозначенному BLO-5 line. — Пятая линия. А нам для обустройства базы с рабочей станцией сейсмологи рекомендовали вот этот участок на третьей линии, квадраты 9–14 — там удачный рельеф для установки жилого разборного корпуса. Туда и отправим все оборудование, давай сформируй маршрут для «грузчиков», понял как? Введи BLO-3 line вот сюда. Нам придется пройти совсем недалеко.

— Готово! А что такое BLO?

— Научись работать с прибором в режиме «Близь — Даль». И сам ответишь на этот вопрос.

— Я вижу его, пап! Вижу океан! Смотри, как сверкает его полоска!

— Да, это Blue Ocean, он очень-очень большой и почти что синий, а за необычное сверкание наши ученые еще называют его Сапфир. Он как большое сияющее ожерелье на груди этой планеты, а когда на ней темно, это еще и источник света.

Дни и ночи замелькали в лихорадочном калейдоскопе — нет, это были не дни и не ночи. Фанлиль и Глор просто не знали других слов для разграничения времени: днем — работа и учеба, а ночью — отдых и сон; они никак не могли смириться с тем, что привычная для них жизнь с ее циррианской размеренностью и четким распорядком вдруг внезапно исчезла и неизвестно, когда вернется и вернется ли, что даже их скафандры с биорезонаторами и хроноадаптерами, настроенными на циррианское время, — отнюдь не панацея от всех бед.

Сознание Фанлиля и Глора подчинялось хроноадаптерам, глаза их видели по циферблатам, что наступило раннее утро, а потом, через положенное количество часов, будет циррианский полдень и пора обедать, но все, что было связано с работой органов чувств, с психоэмоциональными состояниями, не регулировалось стрелками.

Дня и ночи на планете Голубой как таковых не было, и, пожалуй, часовые приборы здесь были не нужны: течение времени лучше всего отражалось в небесах, где длилось бесконечное светоцветовое шоу, каких Глор с отцом не видели даже на самых красочных и фееричных циррианских празднествах. Сначала — в это время циррианам казалось, что на Голубой наступает утро, но совершенно не совпадающее по времени с утром на Циррии, — небосвод из темно-, почти черно-фиолетового превращался просто в фиолетовый, потом в синий, сине-голубой и, с той же постепенностью, в бледно-голубой, как будто выцветал прямо на глазах. Не проходило и часа: отец и сын не успевали еще проверить показания всех систем и позавтракать — как нежная небесная голубизна вдруг прожигалась красно-оранжевыми молниями, точно при сильном пожаре с высокими языками пламени. Внезапно наступала дикая жара: их с Глором спасали скафандры, но система защиты роботов, особенно интеллектуальных операций, от температурных перепадов оказалась не столь совершенной. Оранжево-желтые вспышки какое-то время играли, ликовали в небе — тогда лучи желтого карлика G2 падали на поверхность суши почти отвесно, так что широкие раскидистые листья в прибрежных лесах (ширина их, Глор прикинул, была такова, что в один лист можно было завернуть взрослого циррианского бульдога) вдруг на глазах сворачивались в трубочки, а стебли растений пригибались к сухой, как песок, почве, и казалось, что они уже не поднимутся. В эти минуты, когда условный «день» на Голубой стоял в зените, операционные системы на базе работали плохо и уже дважды давали сбой, и требовалась перезагрузка. Неоднократно сбивались режимы настройки циррианского времени, хотя Фанлиль не менее четырех раз в сутки выверял его по показаниям своего скафандра и выставлял точные данные и на центральном пульте управления, и на локальных хронометрах — впоследствии он обучил этому Глора и тот стал помогать. Вдоволь натешившись, буйный оранжево-желтый фейерверк начинал затихать и в него, словно по команде пиротехника, туго врезались зеленые — сначала бледные, а потом темные, как листва, — розетки-всполохи, и весь небосвод снова переливался огнями, будто новогодняя елка. Сразу становилось прохладнее, поднимался сильный ветер, примятые заросли вставали и смыкались непроходимой стеной — был час океанского прилива, и волны Сапфира долго распевали свою торжественную невеселую песню. Не проходило и одного циррианского часа, и небо синело, как будто злилось, наблюдая сверху за непонятными существами, создававшими вокруг себя столько суеты, и большими машинами, производящими столько шума. Разлившаяся синева почти совершенно вытесняла зеленые приветливые вспышки, делая на их месте темные кляксы, а потом и вовсе заливала их густыми фиолетовыми чернилами. Наступала совершенно непроницаемая холодная мгла, и некоторые участки рабочей станции, особенно мобильный AUTO-центр вычислений и измерений, где стояла сверхчувствительная аппаратура, не успевали перейти в «ночной режим». Возникли проблемы с автосохранением данных геологической разведки, поступивших сразу из трех секторов, в том числе с шельфа океана, и уже неоднократно робот-щуп отклонялся от заданного маршрута: база — риф Восточный, в ста десяти мегаквадратах ЕССИ к востоку от побережья Сапфира. Здесь, на рифе — «В случае успеха я назову его рифом Фанлиля», так он решил, — неутомимый геолог и законный хозяин Голубой рассчитывал найти основной источник платиносодержащей руды.

6

Время не подчинялось никаким умным приборам, и неизвестно было, сколько его прошло…

В течение первой недели Фанлиль не разрешал сыну покидать базу и в часы, свободные от геологоразведочных «командировок», — а он за этот срок облетел на дисколете почти всю Голубую, построил маршруты и набросал карту первичных разработок, — учил Глора следить за серверами, снимать и тщательно регистрировать все данные об уже обнаруженных и потенциальных месторождениях. Отец и сын постоянно общались по голографической связи, — хотя бы с этим проблем не было! — и Фанлиль, не прерывая основной работы, давал Глору все нужные указания. Он не жалел, что взял его с собой, — польза от мальчишки была, и еще какая!

В том, что эта экспедиция себя оправдает, Фанлиль был уверен на все сто: разработку рифа Восточный он начнет на днях — это вопрос решенный: ну Голубая, вот преподнесла подарок! Второй объект… Фанлиль думал о нем с каким-то тайным страхом, словно опасаясь своей невероятной удачи: он назвал его пока C&N (cooper and nickel). Циррианские ученые оказались правы: к северо-западу от массива Blue Mountains залегало по всем признакам обширное месторождение сульфидных медно-никелевых руд, подробностей Фанлиль еще не знал — это была его задача на следующую неделю, но уже сейчас было ясно, что успех… просто неописуемый… Он найдет не только никель и медь — в этих рудах наверняка есть платиноиды. И золото, и серебро! А вдруг и палладий? Случается же! Глор прав — они станут богатой семьей, построят заводы, здесь будет город-курорт на побережье Синего океана. Стоп. Но как же он, Фанлиль, справится со всем этим? Глупости, он выйдет на другой уровень — наймет тысячи рабочих, инженеров, ученых. В конце концов, такие богатства нужны всей Республике, он подпишет долгосрочный контракт с правительством Циррии и станет промышленным магнатом, его узнает вся галактика!

Внезапно небо потемнело, налилось серо-синим, и дисколет пошел на снижение. Черт возьми, придется сесть и выждать пару часов. На Циррии сейчас ровно семнадцать часов, светло и рабочий день в разгаре — здесь же надо поминутно дергаться: дел невпроворот, а темнотища — хоть спать ложись! Вот она, причина тревоги и плохого настроения — время на Голубой. Оно казалось Фанлилю неуловимым, время не подчинялось никаким умным приборам, и неизвестно было, сколько его прошло.

— Ты что-нибудь понимаешь, Глорик? Когда тут утро, когда вечер? Я просил тебя понаблюдать.

— На небе последовательно отображаются все цвета спектра, пап: красный/оранжевый/желтый — это, вроде, как день, светло и жарко; потом зеленый/голубой/синий — похоже на наш вечер; синий/фиолетовый — темнотища и холодно, значит, ночь. Дальше просветление от фиолетового/ синего/голубого до снова красного — утро и полдень. И так по кругу.

— Умница. И сколько таких кругов ты насчитал за наши сутки? Сопоставлял по хронометру?

— Да. Около шести кругов.

— Ты ошибся — три круга.

— Нет, пап, всё точно — шесть.

— Посмотри сюда. — Фанлиль через чип вывел на портативный монитор скафандра логотип Академии эволюции рукава Лебедя и смежных галактик и быстро вошел в систему. — Вот таблица планет желтого карлика G2. Их девять. Наша — самая маленькая. Один циррианский год — это одна тысяча двести лет на Голубой. Видишь? Это проверено Институтом астрономии новых планет рукава Лебедя. Наблюдения велись несколько десятилетий. Поехали дальше. В году на Циррии шестнадцать месяцев. Значит, за наш месяц на Голубой проходит семьдесят пять лет. Циррианский месяц равен двадцати пяти суткам. Сколько же за наши сутки пройдет лет на Голубой, математик? Три года. А ты говоришь, шесть.

— Пап, я сказал, что спектр проходит шесть кругов: утро, день, вечер и ночь. Может, это шесть суток?

— Да ты что! Это весна, лето, осень и зима. Годовой цикл. Так, по всей видимости. Температурный перепад-то огромный! «Днем», как ты говоришь, — здесь до 55° по Циррию, жарче, чем у нас на пике лета. А фиолетовой этой «ночью», как ты ее называешь, в прошлый раз термодатчик скафандра показывал 7°. Ничего себе перепад! Нет, фиолетовые — это местные зимы. Но почему шесть? Их должно быть три — с наукой, брат, не поспоришь. А по твоей логике получается, что один циррианский год — это почти две с половиной тысячи лет здесь? Ну тогда пиши пропало — нам надо срочно улетать, нас съедят какие-нибудь гоминоиды. Только я их что-то за неделю не видел. Если они «ночью» прячутся от холода — днем-то и вечером должны бы вылезать. Шучу-шучу, не бойся. Подумай сам: зачем бы я стал покупать права аренды на пятьдесят лет? Через сто двадцать тысяч лет на Голубой уже будет развитая цивилизация — тебе любой эволюционист скажет. В том-то и дело, что за пятьдесят наших лет здесь пройдет шестьдесят тысяч лет, и этого срока нам с лихвой хватит освоить все месторождения и не лишиться раньше времени лицензии. Ладно, давай ужинать, юный астроном, и вот что я подумал: переведу-ка я тебя на отделение с углубленным изучением естественных наук. Захочешь потом — поступишь в Геологоразведочный колледж.

7

«Он огромный, метров в двадцать, с маленькой головой и пастью вроде лошадиной…»

В тот день едва небо, скинув тяжелый чернильный плащ, предстало в свежевыстиранном нежно-голубом одеянии, Фанлиль засобирался на дисколете на риф Восточный.

Роботы-аналитики произвели осмотр местности, рассчитали и выдали оптимальные параметры карьера, требовалось еще раз оценить объем ближайших работ и трудозатрат, а они предстояли немалые — платиновая руда здесь залегала глубоко. В два-три дня нужно было начать подтягивать на риф дополнительную технику из «набора геолога», включая гидрокомплексы: экскаваторы уже работали вовсю, но только ими и бульдозерами было не осилить схему «вскрыши». Сегодня Фанлиль собирался провести на карьере часа два с половиной, не больше, — по циррианскому времени, конечно. «Утро» было уже в самом разгаре, надвигался изнуряюще жаркий оранжево-желтый «день» — хоть бы электронные «разведчики» не зависли в этом пекле, надо проверить термокожухи, не успеешь оглянуться, и на планету опустится зеленовато-прохладный «вечер» — это еще всего-навсего час полезного времени, потому что дальше остывшая Голубая нырнет под темное одеяло, и все работы придется приостановить. Суровую «зиму» Фанлиль надеялся переждать на рифе Восточном, а вместе с новым нежно-голубым рассветом полететь на рудник C&N: вот где еще, как говорили встарь, конь не валялся, то есть робот не включался, а ведь на C&N предстояла еще более сложная разработка — бурить породу и вводить в строй транспортеры. Некогда сегодня «управлять» базой — ну ладно, Глор сам там разберется.

Едва дисколет-MiNi/Zc/Swan взял курс на Восточный, Глор, убедившись, что с серверами полный порядок, покинул базу и отправился к Сапфиру. Утренние прогулки по океанскому побережью он совершал уже третий день подряд — разумеется, втайне от Фанлиля. В конце-то концов! Он, Глор, прибыл на планету, куда еще не ступала нога человека, и вот уже неделю видит ее только на мониторе. Чего отец боится? Они тут одни: можно путешествовать, рассматривать, любоваться, развлекаться, сколько хочешь, — получать все удовольствия, а отец, похоже, собирается продержать его все каникулы в четырех разборных стенах жилого отсека? Что он потом в лицее скажет? Был на Голубой и разглядывал ее в монитор? Засмеют — нечего было и летать, ее и с Циррии видно!

Отец шутил, что вот уже двое суток, как Голубая потеряла девственность: роторные экскаваторы впервые взбороздили ее недра — начались работы на платиновом руднике, на рифе Восточном. Отец удивлялся: на Циррии, по новым технологиям, те же самые экскаваторы работали почти бесшумно, а здесь, в царстве звенящей тишины, их звуки были слышны издалека и напоминали навязчивое жужжание крупного шмеля, который кружит где-то поблизости, или работу Dental-установки в кабинете стоматолога. Может быть, звуки были еще громче — их поглощал скафандровый шлем. Чистота воздуха на этой маленькой планете уже не была идеальной: Глор настроил сенсоры в скафандре и убедился, что со стороны рифа тянет дымом, через защитные очки с двойным стеклом Глор увидел, что, по мере его приближения к океану, за ним неотступно движется облако пыли. Это еще что, отец сказал: скоро на Голубой вырастут многометровые терриконы — насыпи из отходов разработок, — и не будет планета такой красивой и чистой, как сейчас. Тем более, надо ловить момент.

Вдоль побережья высокой плотной стеной высились пальмы с широченными листьями. На Циррии, отец говорил, таких нет: это пальма-эндемик, в высоту достигает почти двадцати метров; они с папой внесли ее изображение и описание в базу данных о местной флоре, их задача собрать как можно больше информации, а название потом дадут ученые. Листья и вправду, как простыни, хорошо бы оторвать парочку для гербария — Глор схватился рукой в скафандровой перчатке за черенок и потянул с силой. Вдруг листья будто встрепенулись, по стволу прошла гигантская зеленая волна — ив тот же миг сверху раздался странный звук. Глор задрал голову: оптический преобразователь, вмонтированный в шлем, автоматически увеличил изображение объекта и перевел его в режим «Близь». Глор увидел какое-то высоченное существо, чья голова возвышалась над верхушкой дерева, и от неожиданности сделал шаг назад, но длиннющая шея моментально сложилась чуть не вдесятеро, и голова существа, с маленькими глазками и широкой, как у лошади, пастью, ударила Глора в шлем. Прочная конструкция выдержала, Глор отпрянул, решив срочно возвращаться на базу, но существо, все еще продолжая своей головой бортовать его шлем, шагнуло вперед и выступило из листвы: Глор ахнул и лишился дара речи — перед ним был гигантский ящер, как в GLG-фильмах про динозавров, только еще страшнее, с омерзительными складками на туловище. Глор повернулся, чтобы бежать, но зацепился накладным панельным поясом скафандра за ветку, дернулся, пытаясь отцепиться, — его что-то удерживало. Ящер? Нет, динозавр уже потерял интерес к шлему, отвернул голову и чавкал массивными челюстями, поедая листья: слава богу, он травоядный, хищных же, папа говорил, на Голубой пока нет…

Кто-то схватил Глора за скафандр и пытался пригвоздить к стволу дерева, ветки на высоте примерно двух метров слегка раздвинулись — в листве кто-то прятался. Чуть со стороны и как бы снизу раздался хруст, будто приминали сучья. Глор повернулся и метрах в двух от себя увидел… сначала только гигантские колонны, уходящие из травы ввысь, — но колонны были лохматые и шевелились. Глор посмотрел вверх по направлению «колонн» — это были ноги великана в два, нет, даже в три… обычных человеческих роста. Рядом с великаном стоял второй, точно такой же. В руках, массивных, как стволы деревьев, оба держали длинные очень толстые палки. Лица — или это были морды — Глор не мог разглядеть: как ни задирал голову, он видел только что-то темное, крупное и косматое. Туловища были тоже массивные, как у каменных статуй, и обернуты — от пояса до середины бедер — во что-то зеленое: потом уже Глор подумал, что это, наверное, листья; двое энжеев, или как их там, были одеты в листья. Хвостов Глор не заметил. Значит, человекообразные… Нет, не может быть… Оба великана не двигались с места и не выражали никакого намерения присесть или даже наклониться, чтобы рассмотреть Глора поближе. Зато один вытянул вперед длиннющую палку и почти уперся Глору в грудь. Тот попытался увернуться, но кто-то продолжал его удерживать сзади, как будто привязал к стволу веревкой. Острие палки оказалось прямо перед головой Глора, в ослепительных лучах — Глор и не заметил, что небо уже давно пылало оранжево-желтым, — блеснул наконечник, в тот же миг послышался металлический звук: наконечник палки с силой ударил во внешнюю фронтальную панель скафандра — чудовище явно хотело повредить сенсорные датчики. Тварь первобытная! Глор помнил, папа учил: дотянулся пальцем до красного, крест-накрест, значка в центре клапана посередине нижней части рукава скафандра, сейчас-сейчас, он отдернул клапан, сорвал его вверх: хлопок, ослепляющая вспышка, страшный грохот — и все заволокло белой пеленой. В экстренных случаях «холостая» граната — папа, я все сделал…

Когда пелена рассеялась, великанов уже не было, обе палки толще полуметра в диаметре валялись в траве. Даже не взглянув на них и не осмотревшись по сторонам, Глор со всех ног помчался на базу.

Еле перевел дух, только когда увидел, что ни решетка заграждения, ни внешний пост охраны не повреждены, — похоже, тут и близко никто не проходил: на траве и песке — следы только его скафандровых косолапистых сапог, роботы-секьюрити спокойно и приветливо помаргивают датчиками, клапаны тревоги не сорваны, красные кнопки не активированы. Минуя решетку заграждения и пропустив луч сканера через пост секьюрити, Глор ввел секретный код у входа и вбежал в корпус. Только тогда судорожно нажал в чипе «Urgent!» — Фанлиль заулыбался в голограмме, пригрозил пальцем:

— Глорий, я ведь просил, с базы ни на шаг! Понимаю, тебе скучно. Завтра все исправим. Давай вместе облетим всю Голубую, хочешь? И ты тоже сможешь немножко порулить…

— Папа, здесь опасно, в зарослях у побережья на меня напали! Минут пятнадцать, может, двадцать назад.

— Кто напал?

— Сначала ящер, а потом два лохматых великана… они в три моих роста… один хотел проткнуть меня и чуть не вырубил мне скафандр!

— Ящер? Опиши…

— Он огромный, метров в двадцать, с маленькой головой и пастью вроде лошадиной.

— А, это Diplodocus yellow dwarf, травоядный динозавр, помнишь, мы рассматривали с тобой диплодоков? Только на планетах желтого карлика они в разы меньше, чем древние. Ну успокойся. Главное — не попадаться ему на глаза, но он не нападет. Потерпи, я скоро буду. Охранная система в порядке?

— Пап, какой диплодок? Меня чуть не убили лохматые гигантские твари! У них копья с металлическими наконечниками!

— Глор, откуда тут копья и кто может обрабатывать металлы? Всё, я понял, вылетаю. Завтра будешь со мной на объекте, если тебе страшно одному.

8

«Я первооткрыватель жизни на далекой планете!»

На Голубой уже чувствовалась прохлада, небо окрасилось зеленовато-голубым, поднимался обычный для этого часа ветер, но, вроде бы, он дул сильнее, чем раньше, и как будто завывал, или Фанлилю от тревоги за Глора так казалось, или во всем был виноват отчетливо доносившийся с Синего океана грохот волн. «Спокойствие, сейчас главное — отключить и отвести технику и перевести Bots-охрану в ночной режим. Это займет минут десять-пятнадцать — за такое короткое время ничего плохого не случится», — убеждал себя Фанлиль, но самовнушение что-то не помогало.

Ну вот и порядок, можно лететь. Дисколет-MiNi/Zc/Swan терпеливо и верно ждал своего хозяина. Привет-привет, старина. Так. Бортовой охранник? Работает. Купол невидимости? Исправен. Значит, великаны с копьями нам не страшны — придумает же парень! Жаль, полет на рудник C&N опять придется отложить, сейчас нет смысла туда соваться: вот-вот будет темнотища, надо ободрить юного фантазера, а утром, как только «поголубеет», отправимся на Восточный и поработаем вместе — хорошее средство против страха.

Небо в уголках уже заливала синева, и Фанлиль решил быстро обогнуть лесополосу с востока от побережья, взять курс на север и дальше — это и был кратчайший путь до базы — лететь через Северо-Восточную долину, удивительно живописную, в виде глубокой чаши с сочно-зелеными лесистыми каемками: Фанлилю так и представлялась внизу маленькая деревушка, приветливые домики с черепичными крышами, коровы, мирно пасущиеся на лугах, красивые девушки, собирающие цветы на полянах, — к сожалению, с Циррии поступила информация, что долина заболочена (ничего, каменный уголь, нефть и торф нам тоже нужны, всему свое время). Дисколет взмыл в воздух, и Фанлиль привычным движением перевел телескоп в режим ночного видения. Несмотря на сгустившуюся тьму, у самого выхода из лесополосы регистратор уловил высокие движущиеся объекты с небольшими головами и массивными хвостами, теперь Фанлиль хорошо видел их на мониторе: «Боже, и вправду ящеры — вроде как диплодоки, но тут еще кто-то есть», — успел он подумать, как вдруг заметил далеко впереди — там уже была долина — множество колеблющихся во мраке огненных точек. Ближе — это не точки, а всполохи огня, как на маяках в древности. Он подал голосовую команду на снижение высоты, и дисколет перешел в режим бреющего полета. От края лесополосы куда-то к долине шествовал самый настоящий караван — высокие, в три человеческих роста массивные фигуры восседали верхом на огромных ящерах: от неожиданности и потрясения Фанлиль не мог разглядеть, каким образом устроена эта «упряжь», где удила, хомуты и вожжи и как вообще все это движется, если только он сам не сошел с ума.

Он снова подал команду, и дисколет еще снизил высоту: иначе системы летательного аппарата и скафандра не смогут в режиме on-line детально зафиксировать происходящее. А картинка должна быть красивой и крупным планом — не пропадать же такому зрелищу! Нужно немедленно транслировать это video в GLG-порталы Академии эволюции рукава Лебедя и Института астрономии новых планет! Это же галактическая сенсация! И открыл ее он, Фанлиль, которого вчера еще никто не знал, и для многих он был просто неудачник, из последних сил стремившийся достичь хоть чего-нибудь, выскочка, летевший на «красный свет» — просто от безысходности! Но нет! Я не выскочка — а первооткрыватель жизни на далекой планете! Так, еще одна сессия, теперь крупный план вместе со мной. Он подлетел к началу каравана, развернул дисколет и попытался сделать video под углом. Нет, вышло как-то размыто, непрезентабельно, надо повторить, — дергаются эти чертовы всадники туда-сюда! Фанлиль перенастроил режим съемки. Вот теперь лучше, теперь в самый раз! Так, надо передать… Кому? Во-первых, в Департамент геологоразведки — видали, начальники?! Вы меня уволили… ну это еще разберемся, кто кого… Еще пожалеете! Диплома, видите ли, у меня нет, колледж не окончил, — да у меня сейчас круче, чем у вас вместе взятых, диплом будет! И в Геологоразведочный колледж сейчас это video мы тоже отправим… нет, не в общий портал, мелко плавают, а в News block ректора: ты был неправ, профессор, отчислив меня после третьего курса, — тебе-то знать бы полагается, что всех великих людей в жизни всегда преследовала всякая завистливая серость. А еще это video я сейчас сброшу… да-да, именно ей! Смотри, кого ты отвергла! «Неудачник, за тебя замуж? Да ты даже колледж не окончил!» — Я удачник, поняла? Я хозяин целой планеты: и промышленник, и ученый, а ты так и будешь сидеть в Департаменте и срисовывать карты в GLG-программах, и нечего строить из себя интеллектуалку, чертежница!

Фанлиля чем-то сильно ударили в правый борт, и дисколет покачнулся влево. «Твари первобытные! Я не дам вам портить технику!» — разозлился он, немедленно подал команду набрать высоту и приник к бортовому монитору, предельно увеличив изображение.

В ту же секунду он увидел, как косматое существо в голове каравана замахнулось… палкой? — нет, это было вырванное с корнями дерево с отрубленной кроной, и эта дубина в один миг взвилась над крупом ящера, а заостренным концом ударила его в бок. Ящер издал дикий рев и взвился на дыбы — косматый всадник, приподнявшись, насколько мог, опять попытался дотянуться верхушкой дубины до дисколета и обрушить новый удар. Дисколет сделал стремительный боковой вираж, чтобы еще набрать высоту.

Заметив, что «добыча» уходит, караван огласился бешеными звериными воплями. И сразу три дьявола, поднявшись на стременах: — «Каких стременах? Я точно теряю рассудок!» — мелькнуло в сознании Фанлиля, — взвили во всю двухметровую длину свои стволы-дубины и попытались дотянуться и ударить по защитному корпусу дисколета с разных сторон. Дисколет взмыл на предельную высоту и рванул в сторону долины. Ящеры, понукаемые стволами-дубинами страшных всадников, пустились в бешеный галоп за светящимся объектом, оглашая окрестности раскатистым ревом, ощутимым даже через шлем скафандра, — шкала громкости на ручном клапане показывала сто тридцать децибел.

«Они засекут меня и проследят мой путь. Я сам приведу их на базу и погублю и себя, и Глора», — мелькнула страшная мысль. Фанлиль нажал на бортовой панели красную кнопку «Стелс-режим»: немедленно сработал «купол невидимости», и светящаяся точка дисколета в небе исчезла, как будто Фанлиля вовсе и не было на этой планете. Теперь косматые дьяволы потеряют его след!

9

Странно, что им не холодно…

Под Фанлилем раскинулась долина, через которую он, следуя на риф Восточный, пролетал каждый день, но теперь он не узнал ее. Вместо приветливых деревенских домиков, о которых он грезил, вся чаша долины напоминала огромное адское пекло — она просто клокотала огнем, будто жерло взбесившегося вулкана. Фанлиль не понимал, что происходит: слепящий свет мешал работе приборов ночного видения, снижаться над чашей до критической отметки было нельзя — раскаленный воздух угрожал повредить наружный контур дисколета, а восстановить его собственными силами да еще в условиях экспедиции Фанлиль не мог. Системы скафандра работали нормально, и Фанлиль не чувствовал ни страшной жары, ни дыма, вот и отлично, теперь нужно отлететь на безопасное расстояние, выбрать оптимальную точку видимости и зависнуть над объектом, да-да, лучше зависнуть немного южнее долины — так потом будет удобно развернуться и этим же курсом полететь на базу. На мониторе он видел, что караван, шедший к долине, все еще, потрясая дубинами, посылал угрозы в сторону внезапно исчезнувшего светящегося объекта, но теперь громоздкие чудовища не могли его заметить, и Фанлиль решил осмотреть долину.

Настроив наконец под нужным углом ЭОПSwan, электронно-оптический преобразователь, специально предназначенный для работы на открытой местности, Фанлиль стал вглядываться в огненное пекло: нет, это было не жерло вулкана. Чашу долины опоясывал гигантский огненный обруч — очень правильной формы, — такой не могли зажечь ни стихия природы, ни первобытные ящеры, это было дело рук… людей? Да, пылали сложенные по окружности высоченные «курганы» из сухих деревьев, поэтому пламя и было таким мощным и заметным едва ли не с рифа.

В отблесках пламени Фанлиль разглядел туда-сюда снующие внутри огненного кольца пятнистые тени великанов, таких же, как те, что шествовали караваном, — только здесь их было много, очень много. Как они проникали внутрь этой страшной крепости через сплошную замкнутую стену огня, Фанлиль не знал, но их становилось все больше, — и именно туда повернул дикий караван его недавних преследователей.

Фанлиль помнил, что ни зарослей, ни пещер, где вот эти, под шесть метров, прямоходящие существа с человеческими туловищами и конечностями, могли бы не только что устроить себе жилища, а просто приклонить голову, в долине не было, — здесь явно шли приготовления к какому-то страшному обряду.

Ночная съемка не давала высокого качества изображения, вдобавок в этом культовом месте, выбранном дикарями, конечно же, не случайно, вся сверхчувствительная приборная панель дисколета периодически мигала красным, что означало «Опасный квадрат. Сменить локализацию»: в автоматическом режиме дисколет сместился еще немного южнее «опасного квадрата». «Ничего, так даже ближе к базе», — подумал Фанлиль.

В центре огненного кольца, где тоже пылал до небес костер, появилась группа из пяти великанов. Фанлиль запомнил «лица», нет, скорее морды, тех троих, что пытались сшибить дубинами его дисколет, — на вид эти пятеро выглядели гораздо старше тех разбойников. Один из «старцев» — Фанлиль приблизил изображение и увидел, что космы на его голове седые, — вышел вперед и начал что-то говорить: Фанлиль усилил слуховые рецепторы в «улитке» шлема, но уловил только нечленораздельные гортанные звуки. Старый великан явно был вождем: по его знаку четверо великанов-«жрецов» взметнули в небо гигантские факелы — пылавшие деревья — и сделали несколько угрожающих жестов в ту сторону, где завис дисколет. Фанлиль машинально взглянул на приборную панель: нет, показалось со страху, «купол невидимости» был активирован, то есть дисколет никто не мог заметить.

Вдруг толпа гигантов, собравшаяся вокруг костра, стала стекаться ручьями в два огромных круга. Во внешнем были мужчины, все такие же дикие и волосатые, как те караванщики, в одних только травяных «юбках» до середины бедер (Странно, что им не холодно, ведь на Голубой сейчас «ночь», то есть зима, и температура 7°) и с палками в руках. А во внутреннем круге — о боже, Фанлиль увидел их впервые — приплясывали великанши, он догадался: не такие массивные, менее волосатые, обмотаны в листья до колен и без палок. Началась ритуальная вакханалия: оба круга, что-то выкрикивая, синхронно задвигались в противоположные стороны по часовой и против часовой стрелки, внешний круг частоколом вскинул палки. Может, эти палки на самом деле те самые копья с наконечниками, о которых говорил Глор?

Глор… Фанлиль совсем забыл о нем! Сын сейчас один на базе, с роботами, где ни одной живой души, маленький, испуганный, пока его сумасшедший отец рассматривает тут дьявольские оргии. «Я лечу к тебе, Глорик, сейчас, сейчас!»

10

«Они уже приходили и еще придут»

Мягкий толчок в левый нагрудный клапан скафандра, прямо у сердца, и сигнал «Urgent!» — Глор! Бедняга! Фанлиль посмотрел на дисплей: Глор пытался связаться с ним девять раз. Девять! О ужас, в первый раз — еще до того, как Фанлиль вылетел с рифа. «Я дурак, дурак! Глор, прости меня, я сейчас!» И дисколет помчался к базе.

— Глори, ты меня слышишь, Глори!

— Да, пап.

— Что? Как ты?

— Я на базе. Но они уже приходили и еще придут.

— Кто? Сколько их? Что они делали?

— Сначала их было человек пять… то есть не человек, а зверей… Они подошли к решетке и стали бить в нее дубинами, тыкать копьями. Роботы-секьюрити пустили special gas, ну паралитик, с поражающим запахом, помнишь, ты говорил? Эти чудища, вдохнув порцию, остановились, стали дергаться, кружиться вокруг себя и падать. Но ты не думай, они не умерли! Немного погодя, когда газ рассеялся, подбежали другие великаны и унесли этих раненых. И они все кричали сильно, я не понял, что именно, — наверное, что отомстят!

— Ты сейчас в порядке? Они отошли?

— Я тебя когда включил в чипе в четвертый раз, они… эти… опять пошли в атаку, все с копьями. Их было уже двенадцать. Секьюрити задействовали генератор инфразвука — ну и великаны… сбежали, они очень вопили от ужаса. Я после этого еще вызывал тебя раз пять, чтоб тебе рассказать… Но ты был вне зоны… Больше я их пока не видел. Но роботам тоже изрядно досталось. Я точно не знаю, я не выходил — заблокировался в корпусе.

— Ты молодец, Глор, ты герой! Вырастешь — станешь очень хорошим специалистом и известным человеком! Я горжусь таким сыном!

Когда Фанлиль подлетел к базе, утренне-весеннее небо над Голубой уже ярко голубело, но он валился с ног от усталости. На Циррии сейчас было часа два ночи, и ему очень хотелось спать, тем более после такого ужасного стресса. Сонливость как рукой сняло, когда он увидел, что защитно-оградительная решетка базы вся разбита, отдельные участки сплющены в гармошку и истыканы чем-то острым, а из десяти роботов внешнего кордона семь — от сильных механических повреждений — уже не работают. Аборигены разбили решетку… Как такое возможно? Инфразвук высокой мощности и несущей частоты — да эти твари должны были разбежаться без оглядки или вообще завалиться тут трупами. Может быть, Глор, когда отлучался с базы к океану или когда в панике прибежал обратно, случайно выключил режим защиты? Фанлиль ввел пароль и вошел в корпус.

— Глор, ты где?

Сын сосредоточенно возился в серверной и на вопрос, завтракал ли он, только махнул рукой в сторону центрального монитора. Фанлиль увидел красное пульсирующее окно «Подключение к станции утеряно».

— Это временно, пап, сейчас поправим, — заверил Глор. — Пропускная способность сети, вроде, хорошая, но некоторые участки либо зависают, либо не работают, например AUTO-центр измерений: хронометры вообще «сдохли».

— Это началось после того, как аборигены устроили на первом кордоне погром с дубинами?

— Не… Тогда все работало — они же в корпус не прорвались. А барахлить начало ночью, буквально перед тем, как ты вернулся. Я думаю, тут что-то атмосферное, дымовые датчики того и гляди лопнут от напряжения. Смотри, видишь: дымовая пелена тянется с северо-востока от океана. Может, на Голубой лесной пожар?

Фанлиль тут же увязал сбои на серверах со страшным обрядом великанов, потрясавших в сторону базы двухметровыми огненными дубинами, и ему стало страшно. И за Глора, и за себя. Он тщательно проверил второй кордон охраны — здесь все нормально, потом прошел в жилой отсек корпуса и убедился, что система «Консерва» тоже в порядке. Пароль для консервации он вывел на TopDecks чипа и, для подстраховки, в сигнальный портал на манжете, в сапоге и в шлеме скафандра — теперь для активации «Консервы» достаточно было одного прикосновения рукой, ногой либо головой.

Между тем Глор не только не был в панике и даже не хныкал, но, напротив, вел себя сдержанно и настолько по-взрослому, что Фанлилю стало жалко его еще больше. Ну во что он втравил ребенка?

— Сын, ты уже взрослый. Будь мужественным. Ничего эти энжеи нам не сделают. В восемь часов по Циррии у меня, как всегда, сеанс связи с куратором. Я попрошу защиту с воздуха, нам пришлют MegaSwan, звездолет прикрытия, и он будет с нами и на базе, и во время работы на месторождениях. Ты будешь летать туда вместе со мной, а звездолет — нас охранять. За два месяца ничего не случится, все будет хорошо — так, как мы с тобой мечтали, потом ты вернешься домой. А сейчас иди спать, у тебя глаза слипаются.

Глор грустно улыбнулся, как будто не поверил, зевнул, потому что действительно почти засыпал на ходу, и вздрогнул от неожиданности, когда в чипе Фанлиля сработал сигнал связи и всплыло GLG-облако с литерами UL (Universal League) — так обозначался GLG-профиль Вселенской Лиги. Отец общался с куратором Лиги почти каждые сутки и только в определенные часы, сейчас же на Циррии была ночь: сигнальный вызов был экстренным. Глор увидел знакомое лицо — да, это Элиус, куратор папы.

11

Он не крот, чтобы сидеть в норе

Элиус Пандит, ученый секретарь Вселенской Лиги, курировал в Межгалактической конфедерации блок планет системы желтого карлика G2, куда входила и Голубая. Даже не поздоровавшись, он обрушил на Фанлиля поток обвинений.

— Вы нарушили контракт аренды! Вы, всего лишь частный человек, лимитный арендатор, какое вы имели право самовольно, без моего разрешения импортировать визуальные данные с Голубой на Циррию? Я вас спрашиваю — как законный представитель Межгалактической конфедерации и Вселенской Лиги! Ладно бы это сделал мальчик, ему простительно. Но вы, взрослый человек, гражданин Республики! Вы не читали контракт? Там ясно обозначены все параграфы под грифом секретности. Атмосфера, климат, рельеф, флора и фауна, география месторождений — все это стратегическая для галактики рукава Лебедя информация, и в первичном своем виде вы обязаны были транслировать ее по всем доступным каналам только во Вселенскую Лигу — при моем посредничестве. А что это за страшилки, которые вы опять же самовольно загрузили в GLG-порталы Академии эволюции, Института астрономии, Департамента геологоразведки? Шалость, хулиганство? Если бы это сделал ваш сын, ему простительно — а вы нарушили закон Республики о секретности. Разве это входило в задачи вашей экспедиции, как они обозначены в контракте аренды?

Не давая Фанлилю произнести ни слова, Элиус зачитал резолюцию внеочередного совета Секретариата Вселенской Лиги:

— «Принято числа 18, месяца 07, года 3125 Ц-Лебедя, формат GLG txt, время 33.00 Ц. Копия — Grt-GLG-портал, Совет иерархов-хранителей Вселенной. Экспедицию на Голубую приостановить. Всем участникам возвратиться на Циррию Лебедя. Срок исполнения — двенадцать часов». Вы слышите, Фанлиль? MegaSwan-1 будет за вами в течение часа. BLO-5 line, квадраты 9–14. Все точно, ошибки быть не может. Приготовьтесь, соберите самое необходимое. «Набор геолога» останется на Голубой. Конец связи.

— Погодите! Как это останется?..

— Вы про «набор геолога»? Получите страховую компенсацию.

— Нет, пожалуйста, не отключайтесь… Здесь, на Голубой, агрессивная цивилизация великанов-полулюдей — вы же видели videоданные? Это не страшилки! Мы здесь живем среди этих «страшилок», нам угрожают шестиметровые дьяволы. Помогите, иначе мы погибнем.

— MegaSwan-1 заберет вас максимум через час, а то и раньше, и вы вернетесь на Циррию до выяснения всех обстоятельств.

— А моя лицензия на разработку месторождений Голубой?

— Согласно Декларации об ответственности цивилизаций лицензия подлежит аннулированию.

— Нет, вы что? Какая цивилизация? На Голубой ее нет! Эти примитивные энжеи… они агрессивные! Вы видели мои данные! Диких зверей, пусть даже они прямоходящие, нужно нейтрализовать и продолжать разработку месторождений Голубой! Их тут непочатый край! В них медь, платина, золото! Да здесь вся Периодическая таблица! Разве это для меня? Это для Циррии!

— Данный вопрос не в моей и тем более не в вашей компетенции — только Совет иерархов вправе решать, и наш Секретариат направил им всю необходимую информацию. Но даже если, как вы сообщаете, на Голубой развивается агрессивная цивилизация, это еще нужно доказать. И пока совместным решением Генерального Совета Вселенской Лиги и Совета иерархов-хранителей Вселенной Голубая не получит официальный статус агрессивной планеты, ставящей под угрозу существование и развитие соседних галактик и способной нанести вред всему окружающему Космосу, все геологоразведочные и иные мероприятия по освоению планеты прекращаются в течение тридцати шести часов. Если бы вы внимательно читали ваш контракт…

— Мы не покинем Голубую! Мы не уйдем отсюда. Я не нарушал контракт! За эти две недели я в одиночку с роботами-разведчиками нашел два огромных месторождения. Я действовал в интересах Республики. Вы видели мои карты и планы разработок — я не нарушал законы Циррии, это вы их нарушаете!

— Прекратите истерику… хотя бы ради своего сына. Вы взрослый неглупый человек. Хорошо, допустим, Голубая — планета-агрессор, и вы получите официальное признание данного факта. Неужели вы думаете, что в этом случае освоение планеты, угрожающей всей галактике и даже всему Космосу, может оставаться вашим частным делом? Вы что, полагаете, что вам это доверят? Смешно и…

— Отец, там… Они пришли! Их много, энжеев… наверное, около ста…

Все дальнейшее Фанлиль помнил, как в тумане. Самодовольную физиономию Элиуса в GLG он нейтрализовал — сейчас им с Глором было не до него. И заблокировал жилой корпус, выведя изображение и звук на монитор с помощью запасного аварийного галактического буя — центральный сервер уже не работал. Снаружи этих… он даже не мог различить, сколько их было — сплошная высокая колышущаяся темная стена. Он чувствовал себя заблудившимся ночью в густом страшном лесу — ни души, только стена уходящих ввысь деревьев. И она смыкается вокруг тебя, все ближе, все туже. Правда, эти деревья «шелестели» не листвой, а двухметровыми палками и дубинами.

Стоп. Взять себя в руки. Через ЭОПSwan для закрытых помещений Фанлиль увидел их совсем близко. Два круга, окольцевавшие корпус. Один молодой абориген отделился от прочих и, оскалившись полузвериной мордой, поддел на острие копья обломки заградительной решетки и отшвырнул их чуть ли не к побережью, двое других дубинами добивали роботов-секьюрити первого кордона.

— Глор! Срочно в жилой отсек. Система «Консерва», как я учил.

— Ты сказал, это в крайнем случае…

— Сейчас и есть крайний случай. Вот пароль. Законсервируешься и отсидишься там. Через час будет звездолет.

— Я не брошу тебя здесь одного, папа! Я не пойду без тебя! Я спасусь, а ты?

— Корпус тоже заблокирован, со мной все будет нормально. Надеюсь. Шагом марш. Время дорого. Я приказываю тебе! Я твой боевой командир.

Фанлиль уже принял решение. Он не воспользуется паролем и не пойдет в «Консерву» — он не крот, чтобы сидеть в норе. Вот Элиус поступил бы именно так. Тем более, значит, он, Фанлиль, останется на капитанском мостике. Если корпус не выдержит, и эта волосатая стихия ворвется, то так тому и быть. Он не боится смерти. Его убьет одним легким ударом какой-нибудь один из аборигенов. Наверное, самый выдающийся. А может, пока безвестный и, как и он, стремящийся снискать себе славу. Непонятно тогда, что тут делают остальные сто?

Оба круга — великаны и великанши — начали ритуальные движения на некотором отдалении от корпуса — те самые, которые Фанлиль видел в долине. Старый великан с седыми космами, тот самый, приблизился к корпусу и вознес руки к небу. Фанлиль услышал все тот же гортанный речитатив, как и в долине. Круги зашлись в безумной пляске. Чем громче вопил седой, тем быстрее и яростнее двигались круги. От дикого вопля аборигенов не спасал даже шлем. Вот «старец» что-то проорал на самой высокой ноте — и круги остановились как вкопанные.

Фанлиль посмотрел на внешнюю температурную шкалу скафандра. 50° по Циррию. Он не заметил, что на Голубой начинается «день», или лето, кто его знает? — красно-оранжевое пекло под прямыми палящими лучами. Он все понял, читал у древних писателей: когда первый луч полуденного солнца упадет на жертвенник, жертва должна быть принесена.

Глас седовласого загремел в тишине накаленного воздуха. Взметнувшиеся в небо руки образовали полукруг, как будто жрец хотел схватить и удержать что-то объемное. И вдруг Фанлиль увидел в небе сверкающий шар. Красный, оранжевый, желтый, зеленый — он переливался всеми гранями, всеми цветами спектра. Седой великан все кричал, а шар рос прямо на глазах и горел все ярче и ярче. Наконец он почти сравнялся по диаметру с кругами великанов.

«Аварийный буй, к его чести, работает отменно, — по инерции отметил Фанлиль. — Цветовая шкала — на профессиональном уровне. А значит, все, что сейчас происходит, войдет в историю галактики — неважно, выживу я или нет».

Вдруг шар из сине-фиолетового сделался лилово-черным — в ту же секунду полуденная тишина содрогнулась от грохота и из шара вылетел огромный сноп искр. За две недели Фанлиль ни разу не видел грозы на Голубой. Выходит, вождь, или верховный жрец, а попросту дикарь умел вызывать грозу путем изменения свойств статического атмосферного электричества? Не может быть. Удар, вспышка — главный блок электроснабжения, коротнув, погас. Аварийный буй заверещал сиреной, будто смертельно раненый. Потухли мониторы. В корпусе стало темно. В портативный монитор скафандра Фанлиль увидел, что дьявольские круги разомкнулись и стали стекаться в беспорядочную массу. От звериных воплей лопалась голова — наверное, вышли из строя слуховые рецепторы скафандра. Снаружи в неистовом вихре разлетались на многие мили вокруг осколки стекла и куски металла — сразу несколько аборигенов дубинами и копьями яростно сокрушали потухших роботов-секьюрити на втором кордоне. Снова грохот с неба, слепящие искры, и под сотней ударов содрогнулись стены корпуса.

Над квадратами 9–14 BLO-5 line появился звездолет MegaSwan-1.

12

Сделать шаг навстречу…

Завтра он летел в командировку, как всегда, сложную, а на этот раз даже опасную для жизни, но настроение было замечательным. Как сказал командир? «Погибающего надо спасать. Погибающую — в данном случае. Если с ней что-то случится, всей галактике будет плохо. Зачем нам ядерный агрессор? Нам нужен партнер. И полезные ископаемые. А Голубая — хороший прииск, просто обходились с ним варварски. Но сейчас ее недра восстанавливаются. А с варварами попробуем договориться. Надо сделать шаг навстречу. Первыми. Но будь осторожен. На всякий случай на Сапфире, ее спутнике — так его назвали в честь ее океана — тебя будет ждать MegaSwan-6 и прикроет, если что».

Уже сбегая по лестнице здания Генштаба Военно-геологической разведки он заметил, что его догоняет молодой парень: высокие армейские ботинки со шнуровкой, футболка с модным принтом, камуфляжная куртка навыпуск, медальон на шее — точно не военный.

— Извините, — на ходу крикнул молодой, протягивая руку. — Вы Глор Фанлиль? Я — Виктор Боргий, медиа-креатор, ведущий портала «Универсум» во Вселенской голографической сети. Можно поговорить с вами?

— О’кей. Иду обедать. Присоединяйтесь, если хотите.

Старший офицер военно-геологической разведки Республики Циррия Глор Фанлиль давно мечтал снова встретиться с Голубой, и завтра предстояло свидание.

— Я слышал, аборигены — это только мы их так зовем, а сами они себя именуют Tall People, Высокорослые, — там совсем с ума посходили: только дай им в руки игрушку — атомную бомбу, так устроят ядерную войну. Планета-агрессор, одним словом. Вам, наверное, это досадно? — деликатно спросил Виктор. — Ведь вы и ваш отец первыми из людей ступили на Голубую, я читал воспоминания вашего отца, видел все кадры из первой экспедиции и сам написал большую статью про вас в нашем портале.

— Спасибо. О чем мне сокрушаться? Тогда, тридцать лет назад, по горячим следам после нас на первобытную Голубую прибыла Межпланетная геологическая комиссия. Все находки отца, все карты месторождений признали верными. Риф Восточный — крупное месторождение платины — достался не Циррии, как могло бы быть, продолжи отец свое дело, а Высокорослым, и они выкачали его до дна, не считаясь ни с какими нормами запасов, а на что употребили — вы сами знаете. Все остальные богатые рудники, разработку которых пытался начать отец, постигла та же участь. Высокорослые исчерпали их, загадив свою планету, а Циррии и галактике это не принесло никакой пользы. И будущее не обнадеживает. Ведь Голубая не подписала Вселенскую декларацию об ответственности цивилизаций и не вступила в Межгалактическую космическую конфедерацию. Голубая по-прежнему живет отдельно и делает, что хочет.

— А что стало с вашим отцом?

— Он предпринял несколько попыток вернуться на Голубую и продолжить разработки. Но безуспешно. Лицензию не отобрали, но как-то… заморозили. Завтра, послезавтра. Подвис этот вопрос, и никак не решался. А через два года после экспедиции отец умер от лейкемии.

— Это последствия ран, ударов? Его тогда ранили аборигены?

— Нет, это оттого, что ранена была душа.

— Ну а дальше что будет с Голубой?

— Не знаю. Я ее давно не видел…

* * *

И снова, как тридцать лет назад, компактный MegaSwan прошел через «Нуль-Переход», выскользнул в системе желтого карлика и уверенно взял курс на Голубую. Заочно Глор знал о ней многое, и не только из докладов разведки, потому что все эти годы интересовался ею. Но вот он увидел Голубую — и не поверил глазам. Как же она выросла! Чуть ли не вдвое. Теперь это была планета-океан: нет, площадь ее суши не уменьшилась, но огромный до бесконечности Сапфир с прилегающими морями был уже не ожерельем на груди Голубой, а ее прекрасным, сверкающим сине-голубым одеянием. Только прибрежных пальмовых лесов, где Глор впервые повстречался с ящером и аборигенами, уже не было: за многие тысячи лет, что протекли на Голубой, климат здесь стал суровее.

Едва MegaSwan-5 в режиме «невидимки» с защитным экраном вошел в атмосферу, бортовая система уловила многочисленные установки ракет ПВО и ощутила «щекотку» от рыскающих лучей аборигенских радаров. Глор намеренно взял курс на BLO-5 line, в квадраты 9–14 — он очень хотел снова увидеть место их с отцом базы в той экспедиции. У Глора в жизни было много экспедиций — за тридцать лет он с геологическими партиями облетел несколько звездных систем, но первая экспедиция была самой памятной и дорогой.

Пролетая над рифом Восточный, Северо-Восточной долиной и дальше, в сторону базы, Глор увидел высоченную горную гряду, которой раньше здесь не было, и догадался, что это профили старых гигантских терриконов, оставшихся еще с времен аборигенов, к ним лепились новые, уже поменьше — плоды трудов Высокорослых. Глор выбрал самый крупный террикон и направил к нему робота-разведчика определить уровень содержания платины. По данным Межпланетной геологической комиссии, ресурсы Голубой, в течение стольких тысячелетий выкачиваемые Высокорослыми, постепенно восстанавливались и появлялись новые месторождения, ведь Голубая была живой и еще молодой планетой — она по-прежнему рождала новые элементы, а стареющая Циррия по-прежнему в них нуждалась.

Окрестности были затянуты густым темно-серым дымом, валившим из труб обогатительного комбината. Вокруг карьеров по всей площади от рифа Восточного до их с отцом бывшего лагеря сновали экскаваторы, бульдозеры, грузовики — почти стандартных размеров. «Всё, как у нас, — подумал Глор. — Ни крупных ящеров — все повымерли, ни шестиметровых великанов на Голубой больше нет. Нынешние Высокорослые не выше двух с половиной метров. И внешне они похожи на нас. Вот именно, только внешне, а с разумом, похоже, проблемы… Применять ядерное оружие против соплеменников! Видно, они недалеко ушли от своих свирепых предков!»

Глор даже не догадывался, насколько был близок к истине, когда робот сопровождения отвлек его от исследовательских задач, произнеся синтезированным голосом:

— Высокая степень опасности. Радиус — пятьдесят мегаквадратов. Воздух: летательный аппарат, скорость 1000 ед/mgk, система оружия активирована. Земля: колонна бронированных машин, движется в нашу сторону, скорость…

— Тебя понял, — хладнокровно прервав его Глор, срочно проинформировав борт прикрытия MegaSwan-6 и приведя в готовность штатные элементы защиты. — Активируй купол защиты! Курс — на спутник Сапфир, на базу. Поехали!

Первая ракета ударила по защитному куполу, когда MegaSwan Глора был на середине пути. Робот сопровождения отметил «нулевой» уровень повреждений, вражеская ракета приглушенно взорвалась. На мониторе Глор увидел в небе сразу несколько вспышек — MegaSwan-б, звездолет прикрытия, уже вступил в игру, а он хорошо знал свое дело.

— Готовь связь с Центром, — скомандовал Глор. — Да, и включи мониторинг перехвата коммуникаций противника.

Гостеприимно же их встречают аборигены!

— Лебедь, я Голубая. Атакованы без предупредительных сигналов в квадратах BLO 30–37. Атака отражена. Держим курс на Сапфир. Сделано несколько комплексных проб террикона самого крупного месторождения платины. Собраны керны для анализа. Разрешите использовать модуль-невидимку и продолжить исследования. Как слышите меня?

Глор задумчиво и нежно смотрел на Голубую сквозь прозрачный защитный купол. Он любил ее несмотря ни на что и считал, что такой красотой можно только наслаждаться, воспевать ее в стихах. Кто же виноват, что она досталась таким варварам? Резкий сигнал вернул его к реальности — совсем не поэтической.

— Голубая, я Лебедь. Приказываю законсервировать экспедицию. Ожидается экстренное прибытие патруля иерархов-хранителей. Разрешение на геологоразведку аннулировано по причине возможности ядерного конфликта. Оставайтесь на Сапфире вплоть до особых распоряжений.

— Я Голубая, вас понял. Как долго оставаться?

— Между нами, Глор, — уже не по-военному, а как старый товарищ, ответил Глору командир: — Совет иерархов рассмотрел открытое обращение Межгалактической космической конфедерации и Вселенской Лиги. Есть надежда, что Голубая получит официальный статус агрессивной планеты, ставящей под угрозу существование и развитие соседних галактик и способной нанести вред всему окружающему Космосу. Представляешь, что это значит? Твоя Голубая снова перейдет под кураторство Конфедерации и Высшей Лиги. И ты сможешь летать туда, сколько захочешь, заниматься разведкой месторождений и этими твоими спектральными… как их… Да хоть поселиться там, у Синего океана. Но пока приказываю: выждать время на базе, не вступать в конфликты и соблюдать маскировку. Высокорослые готовят тайную экспедицию на спутник — мало этим варварам, что принесли столько вреда Голубой, теперь еще посягают на Сапфир. Но нам-то все известно…

MegaSwan подлетал к Сапфиру. «Хорошо, — подумал Глор, проваливаясь в легкую дрему. — Значит, я не прощаюсь с тобой, мы еще увидимся, Голубая!» И ему снилось, что все вокруг опять, как в детстве: горели дивными цветами спектра небеса, распевал свою торжественную невеселую песню Синий океан, шелестели пальмы с огромными листьями, которые поедал толстый двадцатиметровый динозавр. И только косматый великан с дубиной на плече выбрался из зарослей и укоризненно погрозил Глору пальцем…

 

Павел Иванов

Васич

Внегалактическая Ассоциация Счастливых Избранников Человечества

В это утро все было, как и всегда. Я наскоро перекусил яичницей с жареной колбасой. Влил в себя кружку растворимого кофе. Кинул корма рыбкам и вышел на лестничную площадку своего подъезда. Наш старый пятиэтажный кирпичный дом стоит на Севастопольском проспекте. Кругом такие же желтоватые кирпичные пятиэтажки, все одинаковые. Как говорили в советское время, «построено по стандарту». Дома стандартные и район у нас стандартный. Обычный такой спальный район в южной части города. После нас только Чертаново, а это уже окраина в Битцевском лесопарке. Жизнь стандартная. Пять дней в неделю работа, потом два дня выходных. Все одинаково и однообразно, из месяца в месяц. Жил я на пятом этаже. Захлопнув дверь, я, весело насвистывая марш «джентльменов удачи», двинулся вниз. В это время хлопнула дверь на четвертом этаже и в пролете лестницы показалась русая голова моего соседа и приятеля Вовки Васича. Как всегда, в серой водолазке и узких джинсах, с волосами, расчесанными на прямой пробор, этакий Иванушка-дурачок современности, Вовка мерно шагал вниз по ступеням, размахивая своим венгерским дипломатом. Я только открыл рот, чтоб его окликнуть, но в этот момент снова хлопнула дверь его квартиры. Из нее снова вышел Вовка Васич. Все в той же идиотской серой водолазке и прическе на прямой пробор. Он кивнул мне, застывшему соляной статуей на середине лестницы и, весело насвистывая, двинулся вниз, к выходу из подъезда. Он спокойно спускался, а впереди так же спокойно спускался второй Вовка Васич. Хлопнула дверь подъезда. Затем хлопнула во второй раз. А я все так и стоял и не мог сдвинуться с места от охватившего меня шока. Когда я двинулся с места, то машинально оглянулся назад. Но мой двойник не вышел вслед за мной из нашей квартиры. Я открыл дверь подъезда и осторожно выглянул. По направлению к остановке автобуса двигались два Вовки Васича. Я двинулся за ними. Нужно было разгадать этот феномен. На ходу я пытался анализировать сложившуюся ситуацию и размышлял, что же в конце концов произошло. До работы было недалеко. На другой стороне Севастопольского проспекта располагался Институт теоретической ядерной физики, где мы и имели честь трудиться. Только Вовка уже трудился в лаборатории и корпел над своей кандидатской, а я ковырялся в институтской мастерской с разными научными изобретениями.

Вовка вошел в проходную института, показал вахтеру Палычу пропуск и прошел на территорию. Следом за ним все то же самое проделал и его двойник. Но, о ужас, из-за дверей вынырнула фигура Палыча-двойника, которому Вовка-двойник и продемонстрировал свой пропуск. Я стоял неподвижно, не в силах переварить увиденную картину, пока Палыч-1 не окликнул меня и не предложил показать пропуск. Я машинально сунул ему под нос свою книжечку и вышел на улицу из здания пропускного пункта. Возле него стояла вкопанная старенькая деревянная скамья, на которую я очумело и присел. Дело принимало странный оборот. У Васича был двойник, у Палыча тоже, а у меня, выходит, нет? Или я его просто не видел? А видел ли Васич и Палыч своего? Пока я так сидел, мимо меня редкой цепочкой потянулись сотрудники института. Ко мне подходил то один, то другой сотрудник. Кто-то просил прикурить, кто-то просто хотел поздороваться и перекинуться парой слов о вчерашнем футболе. И тут я увидел, что почти у каждого второго из подходивших ко мне за спиной маячит его копия. Копии тоже подходили ко мне, здоровались, просили прикурить. Значит, они меня тоже видят, а не только я их. А как же их настоящие копии, видят ли они своих двойников? Оказалось, что нет. Двойников видел только я один. Мы все вместе — и копии, и настоящие — покурили, а затем потихоньку потянулись на рабочие места. Кто-то в основное здание института, в лаборатории. Кто-то, как и я, на экспериментальный завод. А некоторые и еще дальше, еще глубже под землю. Туда, где находился тщательно охраняемый ускоритель. В цехе я внимательно осмотрел всех работающих, но копий среди них было немного — так, маячили несколько фигур, и всё. Значит, среди рабочего класса копий много не навербовали. Интересно! В обед я быстренько смотался в главный корпус. Там я осторожно приоткрыл дверь центральной лаборатории и заглянул внутрь. Ничего себе! За дверями я увидел сразу пять Васичей. Первый Васич проводил опыты за лабораторным столом, манипулируя колбами и ретортами. Он что-то в них наливал, подогревал на спиртовке, соединял какие-то порошки. Второй Васич в это время усиленно строчил какие-то данные в большой синей тетради. Очевидно, записывал результаты опытов. Третий Васич сидел за дальним столом и поглощал один за другим толстые бутерброды с докторской колбасой, запивая их темным квасом из большой квасной кружки. Четвертый Васич азартно стучал костяшками домино в соседней комнате с копией вахтера Палыча, копией завлаба Марченко — самого Марченко я видел перед этим на лестнице, где он обнимался с курьершей Машкой, — и, похоже, с настоящим старшим сотрудником Пряхиным, потому что второго нигде не было видно. Я закрыл дверь и весь в холодном поту прислонился к синей стене в длинном институтском коридоре. Мысли скакали, как сумасшедшие, и казалось, что они сейчас разорвут на части мой мозг, мою голову. Я не мог осмыслить всего происходящего вокруг меня, и от этого становилось еще страшнее. Работать я практически уже не мог и, кое-как добравшись до медпункта, сослался на сильную головную боль. Медсестра у нас была добрая старушка, просто божий одуванчик, Марфа Эдуардовна, и она спокойно начиркала мне освобождение от работы. Я зашел в цех, нашел мастера, отдал ему освобождение и начал собираться домой. Все это время я смотрел по сторонам и машинально считал, сколько я вижу копий и у кого они есть в наличии. У большинства было по одной, у некоторых по две копии, а как у Васича — сразу четыре — больше я ни у кого не увидел. Выйдя из проходной, я неспешно поплелся домой, приволакивая ноги. Предаваясь размышлениям, я твердо решил для себя сегодня вечером заглянуть к Васичу и все у него узнать. Устроить ему допрос с пристрастием. И пусть только попробует увильнуть от серьезного разговора. Не выйдет!

Я сидел дома, читал книжку, пытался смотреть телевизор или слушать музыку на магнитофоне. Но ничего не получалось. Объем информации, полученный за сегодняшний день, просто распирал голову и не давал ни на чем толком сосредоточиться. Постепенно, отягощенный думами, я задремал и проснулся только тогда, когда внизу громко хлопнула входная дверь. Сразу проснувшись, я услышал в квартире под нами шаги нескольких человек и оживленный разговор. «Ага, Васька с работы вернулся, — подумал я. — Пора к нему спускаться и браться за расспросы».

Я сунул ноги в тапочки, прошел на кухню, выпил кипяченой воды из чайника и начал одеваться. Натянул на себя старые китайские джинсы, майку с изображением Пугачевой и потрепанные замызганные кеды. Захлопнул дверь и спустился этажом ниже. Подойдя к квартире Васича, я надавил на кнопку звонка и не отпускал ее, пока не щелкнул замок открываемой двери.

— А, это ты, Пашка, — сказал Васич, позевывая.

Я отодвинул его рукой и стремительно вошел в квартиру. Прошел сразу в большую комнату и увидел сидящих за одним столом сразу пять Васичей, а шестой стоял в этот момент за моей спиной.

— Володя, что это? — Я обвел рукой сидящую за столом компанию.

— Это все я, только в пяти вариантах, — ответил мне Васич.

— А ты сам-то настоящий? Или тоже копия? — спросил я.

— Настоящий, настоящий! Можешь даже ущипнуть, если не веришь, — засмеялся Вовка.

Этим я не преминул воспользоваться. И, схватив его за нос двумя пальцами, с удовольствием сделал ему большую «сливку».

— Ой! Ой! С ума, что ли, сошел! — завопил Васич, потирая ладонью покрасневший нос.

— Ну ладно, хватит детского сада. Рассказывай, — насел я на него.

Он повздыхал-повздыхал и вот что мне поведал.

— Однажды вечером после работы, — начал свой рассказ Васич, — я забежал в «Стекляшку» на Нагорной. Купил шесть бутылок «жигулевского» и креветок на ужин. И, радостный, двинулся домой, предвкушая вкусный ужин с холодным пивком перед экраном телевизора. На углу дома, возле парикмахерской, передо мной как будто сгустился туман. И из летнего марева появился мужичок небольшого роста, в черном твидовом пиджаке и с железным крестом на лацкане. Крест был, правда, не немецкий, а такой, вроде как древнерусский. Волосы у мужичка были немытые, длинные, с проседью. Лицо круглое и маленькая бородка клинышком. Я только как раз одолел «Десять лет спустя», и он напомнил мне старого Атоса, только без шпаги на боку. Он подошел ко мне и поинтересовался, не желаю ли я облегчить себе существование в этой жизни, причем все будет абсолютно бесплатно. Поначалу я просто послал его к черту! Но он настаивал, и я подумал, что попытка — не пытка. В конце концов серой от него не пахло и копыт и рогов я тоже как-то не заметил. Мы поднялись ко мне на четвертый этаж, и он изложил мне свою позицию. Он привозит специальную аппаратуру и тиражирует меня на несколько копий. А эти копии соответственно выполняют за меня мою работу, даже с девушкой моей встречаются, если это нужно. Я согласился. И вот уже четыре месяца за мной ходят мои копии. Сначала их было две, а теперь уже пять. Нормально. И времени стало больше, и диссертацию я уже почти закончил, да и на девчонок времени теперь просто полно.

Так закончил свой небольшой рассказ Вовка Васич.

— Если тебе интересно, я могу тебя свести с этим мужиком. Он здесь недалеко живет. Я у него уже был два раза, когда делал себе новые копии, — предложил мне Васич.

— Давай! — согласился я.

Вовка оделся, и мы отправились с ним к его знакомому Мефистофелю.

Он жил действительно недалеко. В большом новом доме на Нахимовском проспекте, который мы все прозвали «Бастилия». Мы поднялись на двенадцатый этаж и позвонили в дверь, обтянутую коричневым дерматином. Она молниеносно отворилась, и предо мной предстала еще одна моя одноклассница Ленка Мишанчук. «У них, что тут, бригадный подряд моих бывших одноклассников?» — подумал я. Но Ленка только лучезарно улыбнулась и сказала:

— Вы, наверное, к Алексу? Он, как раз сегодня принимает. Алекс, к тебе — крикнула она в глубину квартиры и умчалась на кухню.

Я осторожно, на цыпочках заглянул вслед за ней на кухню. Возле плиты щебетали две Ленки, и каждая доказывала, как именно правильно варить борщ.

— Вот это да! И Ленка тоже двойник! Да у них тут мафия…! — сокрушенно прошептал я.

Из недр квартиры появился мужчина, точно подходящий под описание Васича. Ну, вылитый Атос, только старый.

— Проходите, — сказал он, пропуская нас в комнату.

Мы вошли и сели за круглый стол. Комната была практически пустая. Шкаф, стол и старый продавленный диван возле стены.

— Меня зовут Алекс, — представился он. — Я из далекого будущего. Мы решили несколько ускорить производственный и научный прогресс этого времени. Удалось узнать, что людей можно копировать и тем самым обеспечить решение больших производственных задач.

Он подошел к шкафу и распахнул дверцы. Внутри стоял большой серый агрегат.

— Это ксерокс, — сказал Алекс. — С его помощью мы тиражируем копии людей, пригодных для размножения.

Он вытащил фотографию Васича, вырезанную из бумаги в полный рост, и запустил в темную щель ксерокса. Аппарат загудел и заглотил предложенный лист бумаги. Через некоторое время из соседней комнаты появилась новая копия Вовки. Она была немного плосковата, худовата, но имела с ним несравненное сходство. На наших глазах она постепенно набирала цвет, становилась круглее, пока полностью не приобрела все нужные кондиции. Причем одежда на ней была та же самая, что и на Ваське.

— Ого! Это и я так хочу, — сказал я Алексу.

Алекс внимательно посмотрел на меня, спросил мои данные. Потом посмотрел что-то в желтом справочнике под названием «Золотые страницы» и со вздохом сказал:

— К сожалению, вынужден вас огорчить. Вас нет в списке ВАСИЧЕЙ. Вы нетиражируемый экспонат. Вы содержите уникальный код коренного землянина. А люди с таким кодом подлежат бережному хранению. Благодаря вашему коду сохраняется уникальный код планеты Земля. Поэтому Земля и человечество будут существовать века. Такие люди, как вы, — большая редкость. Вас на планете всего несколько миллионов из миллиардов живущих, и тиражировать вас — это нарушение межгалактического соглашения за № 007 от 17… года. За такое и схлопотать можно.

После этого он закрыл шкаф и проводил нас до двери. Так мы и вышли на лестницу — я, Вовка и его копия. На улице мы простились. Вовки пошли налево. Я же сел на лавочке и задумался. Вот и не удалось мне получить свою копию и посачковать. Зато я понял, что у меня необычный код землянина и таких людей очень мало на Земле. А не поискать ли мне таких же, как я? Вот с этой мыслью я и отправился попить пива и выработать план действий. Шел и думал: и чего только не случается в спальных районах Вселенной?

Но одна мысль неотступно преследовала меня: все-таки приятно осознавать свою уникальность, хоть и живешь на окраине галактики.

Вот так-то!

 

А. Санти

Легенда о сердце Ледяного Лорда

— А когда мы им расскажем?

— Не знаю, может быть, никогда, но самое главное — точно не сейчас…

Более месяца назад они высадились на этой планете. Случилось непоправимое, и продолжить путь далее уже не удастся. Выживание в суровых условиях местного мира также под большим вопросом. Необходимо добраться до одной из теоретически еще существующих, давно покинутых, устаревших и заброшенных, но возможно чем-то еще полезных баз. Ресурсов, которые посчастливилось спасти с таким большим трудом, даже при самом строгом расчете и экономии надолго не хватит. А зимы тут суровые… На орбите остался лишь пробитый в нескольких местах спасательный маяк. Но если время от времени ему не подавать корректирующий сигнал, то и он долго не протянет, электроника практически вся пришла в непригодность еще до эвакуации… А подавать сигнал с поверхности планеты желательно регулярно, с одного места и в определенное время. Но как это сделать, если из выживших только двое взрослых, а остальные — дети, спасенные с гибнущей планеты, причем не своей, а мало изученной расы? Эти дети пока ничего не понимают, да и вся операция проходила в жуткой спешке. Большинство беженцев приняли военные корабли, но спасти всех даже при сильном желании просто нереально ни технически, ни по отпущенному войной и судьбой времени. Потому последних спасали все, кто решился помочь, в том числе и несколько оказавшихся поблизости научных судов взяли на борт беженцев, сколько смогли. И только этот маленький исследовательский корабль единодушно присоединился к спешной эвакуации, без размышлений выбросив все научное оборудование, запасы и даже результаты своей многолетней работы. Потому что жизни важнее, их никогда не вернуть. Времени размышлять не было, когда с каменистого плато, уже утопающего в огне, был послан призыв спасти оставшихся детей. И безоружный маленький исследовательский кораблик совершил невозможное, прорвавшись на планету и забрав последних из оставшихся…

Но им не суждено было долететь до другой звезды, и вот они затерты во льдах чужого и негостеприимного мира. Только маленькие пассажиры планеты, которой уже, наверно, нет, надеются и ждут, что за ними придут их взрослые, и наполненные печалью и тревогой глаза постоянно спрашивают: зачем мы здесь? За что? Даже заставить их есть — уже непростая проблема, потому что их раса бывает подвержена разрушительным переживаниям и депрессивному желанию от всего отстраниться и не так цепляется за жизнь, как другие. Это не дети Земли, а совсем иначе воспитанные. Им страшно, но они гордо молчат и наедине с собой мучаются вопросами, стараясь посторонним показаться независимыми и сильными. Так их учили наставники, но на самом деле они слишком малы, чтоб осознать серьезность положения. Им не так страшен холод, как недостаток пригодного для дыхания воздуха или еды. Слишком многое им пришлось терпеть в последние месяцы перед эвакуацией, и сил на что-то большее уже не осталось. А маленький почти разбитый маяк на орбите — последняя надежда на спасение, дающая шансы, только если он не упадет на планету или не слишком отдалится от нее, затерявшись в космосе среди астероидов и обломков чужих кораблей, или просто не сгорит, приблизившись к солнцу.

* * *

— Ради выживания мы должны покинуть это ненадежное временное убежище. Это уже решенный вопрос, ради детей. Мы обязаны искать все возможные и невозможные варианты. Остается подумать, как это им объяснить и что им придется делать в наше отсутствие. Все придется делать вручную, потому что почти ничего не осталось и ремонту не подлежит.

— Мы расскажем детям легенду. Это ведь необычные дети, просто дать им инструкции в их возрасте бесполезно. Мы должны дать им больше, чем надежду, — мы доверим им важное дело. И не ради их самих, потому что лишь ради себя они не умеют ни жить, ни бороться со своей депрессией, а ради достойных. Практически мы поступим так же, как было принято в их достаточно жестком и обособленном обществе. Понадеемся на их привычки и гены, другого пути сейчас просто не найти, будь у нас больше времени и ресурсов или будь они немного постарше…

* * *

— Уверен, что они все правильно поймут?

— В самый раз. Они же совсем другие. Это ты в первую очередь по своей земной привычке обращаешь внимание на саму личность, а они в первую очередь смотрят на поступки, на деятельность. Мы наделали ошибок, но они больше ценят то, чего мы достигли. Посмотри, как они смотрят на тебя. Они не пропустят ни одного поступка, они наблюдают за нами.

— Мне бы твою уверенность! Хотя это был риторический вопрос… Мне кажется, что огонь тоже бывает холодным, разным. И для меня тут он действительно холоден. Мысль про огненную звезду как-то не приходила мне в голову, хотя мы практически живем среди звезд в последнее столетие. Мне кажется жестоким и неприемлемым, когда так обходятся с тем, кто всегда заботился о других и в кои-то веки захотел хоть что-то для себя. Хотя меня мучает даже вопрос, что же он такое захотел? Ты допишешь эту историю хотя бы для меня?

— Дело не в том, что именно он захотел, мы тоже не идеальны, дело в том, кем при этом он был. Он жил так, что у него для себя даже времени не хватало, но не мог жить иначе. Суть в том, что некоторые вещи не стоит менять, даже если можешь, и нельзя отказаться… Откажись от своих обязанностей — кто тогда их исполнит, кому по силам? Некому было оставить, нельзя переложить на чьи-то плечи — вот и получилось, что единственный выход был тот, что был сделан. И даже этот нелегкий выбор послужил на благо всем. Мог ли пожелать нечто недостойное? Конечно, не мог. Ничего необычного, просто было немыслимо, что он может пожелать что-то для себя, ведь он был больше инструментом, как часы, часы должны отмерять время, очень нужная вещь, но разве могут быть у часов желания? Потому не важно, что он пожелал, может, он захотел завести себе кота, научиться вязать крючком или немного личного времени… Главное, как он жил и что сделал для других.

— И ты полагаешь, они это поймут?

— Обязательно. Именно это они и способны понять. Ты посмотри, как они смотрят и ждут…

* * *

Лой спустился с верхней площадки, помогая себе второй парой рук, и осторожно положил на стол небольшой прибор из тех, которые еще функционировали. Возвращаться к своим он не торопился, хотя его смена закончилась еще несколько минут назад. Он уже слышал, как к нему идет младшая сестра, и знал, что она опять будет просить. Она это просит каждый раз, когда на душе у нее сгущаются сумерки и мучает неопределенность. А то, что он рассказывает, помогает всегда и безотказно. И не только ей — это помогает всем и даже ему самому. В минуты отчаянья и одиночества, когда уже ни во что не хочется верить и не остается ни желания, ни сил, он повторяет это сам себе. Люди, которые их вывезли из огня, были слишком далекими и непонятными, все, что они делали или говорили, требовало больших усилий для понимания и все равно казалось слишком странным и чужим. И только то, что они передали перед уходом, оказалось самым понятным и ценным. Они обязательно вернутся, ведь у каждого достойного уважения есть свой долг, который нужно исполнять. А пока их нет, ему и оставшимся тоже нужно исполнять свой долг. Чтоб ничего, что сделали другие достойные, не было зря и чтобы стать таким же достойным. Это он отлично понимал и принимал. Сестра мягко протопала маленьким ножками, одетыми в меховые мокасины. Она сдержанно поприветствовала Лоя и, сразу забыв о нордическом этикете, обняла и попросила от имени всех оставшихся, чтоб не показаться самой слабой:

— Ты нам обещал сегодня рассказать еще раз, ты рассказываешь лучше всех, ну пожалуйста…

Он это рассказывал уже много раз, но ни один из них не был последним и не будет. Когда ему это передали люди, он даже не сразу поверил, как такое может быть. Каждое слово было ясным и ярким, как небо над его давно покинутым домом. Это было равноценно инициации, которую ему предстояло пройти еще нескоро. И вот самые младшие уже черпают в этом свои силы и учатся действовать и жить, так же как учили бы наставники дома. Откинувшись на своем сиденье, он заглянул в глаза младших и начал…

* * *

Сердце Ледяного Лорда.

Это было очень давно.

В том Мире и в то Время Он был тем, кого сейчас назвали бы Верховным Техномагом, а не простым правителем на троне. И обязанностей у Него было намного больше, чем у других, потому что Он все делал один, — так уж сложилось. Он жил в самой высокой башне огромной цитадели. У Него был свой двор, свои люди и друзья, но все же большей частью роскошные залы были пусты. Он не требовал лишнего, и большую часть времени люди были заняты собственными делами, семьями и хозяйством. Он был высок и достаточно красив. В руки Его легко ложились и рукоять клинка, и тонкий стебель хрупкого цветка. И каждый день к Нему приходили те, кто нуждался в Нем, да и Сам Он многое знал и помогал без всяких просьб. Он призывал дожди, когда были засухи, строил, спасал, судил, говорил и молчал… И ни разу никому в голову не пришло сказать даже простое «спасибо», потому как Он делал то, что был должен. И это считалось сутью Его существования. Никто даже не обращал внимания на Его заботы. Для всех Его труды были естественным положением вещей. Если бы Он вдруг что-то пропустил, все обратили бы внимание, шептались бы, беспокоились, что случилось с Ним, почему не выполнил должного, как выполнял всегда.

Иногда, находясь рядом с друзьями, Он понимал, что все они далеки от Него. Вроде бы рядом, веселятся, но когда Он присоединяется к ним, смех становится тише и кажется, что до Его прихода они говорили совсем о другом. И тогда казалось, что между ними незримая стена, но Он старался прогнать от Себя это странное чувство.

Лишь однажды Он пожелал что-то для Себя Самого и поделился этим с тем, кого считал лучшим другом, но друг поступил совсем не так, как Он ожидал. Друг вспылил и стал хмур. И много было сказано громких и несправедливых слов, а суть была в том, что друг обвинил Его в эгоизме и гневно отвернулся. Нет, Он не разозлился тогда, хотя мог бы и как Лорд имел на это право. Он мог бы уничтожить ушедшего так же легко, как вызывал ливень на иссушенную землю. Но не об этом Он думал, глядя вслед ушедшему, — Ему просто стало печально.

В полном смятении Он лег, сбросив тяжелую верхнюю одежду и не закрывая глаз, и вокруг Него, словно фантастический ковер, медленно расцвели тонкие переплетения цветных узоров, рожденные Его воспоминаниями. Некоторые из них были яркими и радостными, словно светились изнутри, бережно обнимая контуры Его тела. Он раскинул широко в стороны руки, чтоб прикоснуться к ним пальцами, раздвигая границы, словно стремясь ощутить, поддержать и усилить этот свет, а местами узоры скрывали темнеющая дымка и подступающая темнота…

Он понял, что всегда был один, с самого начала.

И тогда Он закрыл за Собой двери Своей башни, отгородившись от всех.

Лишь спустя несколько дней люди заметили неладное. Никто не заботился об их нуждах, как прежде, не выслушивал их просьб, не спешил на помощь… Сначала они ждали, потом стучали в кованые двери, но ломать не рискнули. Запоздало они спохватились и задумались, а когда осознали, в чем дело, решили дождаться, пока Он Сам выйдет, и к этому времени приготовить разные дары за все хорошее, что было и будет когда-то Им сделано. Были среди даров и те, что должны были напомнить о счастливом времени, проведенном с друзьями, чтобы Он понял и поверил, что Он не одинок. А еще они нашли того, по чьей вине это случилось…

— Когда Он выйдет, извинись перед Ним…

И друг Лорда, молча склонив голову, ждал вместе с остальными Его возвращения. Наконец двери башни отворились и Он вышел им навстречу. И было много теплых слов и даров. Он принимал их, благосклонно улыбаясь, кивал и говорил со всеми. Но присутствующих не оставляло чувство, что что-то не так. Он был непринужденно вежлив и внимателен, но только так и там, где это следовало делать.

— Поговори же с ним, — шепнули другу.

— Я был неправ, прости. Конечно, Ты имеешь право на то, что пожелал. Я только поддержу Тебя, — сказал друг, оставшись с Ним наедине.

Но в ответ все та же вежливая улыбка, а взгляд будто насквозь.

— Тебе не надо беспокоиться. Я больше не нуждаюсь в этом. Мне уже ничего не надо, — безмятежно ответил Он и прошел мимо удивленного друга.

Почему?..

Тогда, за закрытыми дверями башни, у Него появилось время подумать о Себе и принять единственное решение для Себя. В один из вечеров Он поднялся на самый верх башни, а потом еще выше, ступая по невидимым ступеням прямо к ночному небу. И там Он оставил Свое сердце холодной и яркой Звездой и спустился обратно, чтобы следующим днем вернуться в мир.

— Но почему? Как? Зачем? — Голос друга прерывался от волнения: — Как же так?

— Я понял, что оно мне не нужно. — Он лишь на мгновенье обернулся, чтобы дать ответ, и ушел, чтобы заняться привычными делами.

Тысячи лет прошли, уже никого не осталось из тех, кто помнил Его. Даже потомков того народа уже нет, и прожито столько жизней, что можно забыть о той истории. Он видел многое, но чаще оставался равнодушен, а своими лучшими собеседниками считал цветы и камни. Он больше не искал ни друзей, ни врагов — ничего. И прозвали его Ледяным Лордом за холод и спокойствие, что исходили от Него.

А сердце, оставленное в небе, по ночам все так же сияет недосягаемой четырехконечной Звездой. Той, что стала Путеводной… Звездой, что ведет корабли от земли к земле, никогда не предавая и ничего не прося взамен.

И нет рядом с ней ни одной столь же яркой или близкой…

«У этого Ледяного Лорда сердце было огненной звездой. И пусть Он кажется холодным, но, глядя на Его звезду, нельзя остаться равнодушным, неблагодарным или холодным… А если остался, то Этот Холод — твой. Только твой. Но это уже другая история…».

Так и пояснил историю тот исследователь, кто ее рассказал, и шагнул за порог убежища в поисках спасения для всех.

* * *

Закончив, Лой встал, но не пошел отдыхать вместе с остальными, а поднялся наверх, чтобы снова посмотреть на темное небо. Там заметной точкой сверкала Звезда. Сердце Ледяного Лорда, которое было нужно поддерживать, чтоб оно служило всем достойным Путеводной Звездой.

 

Алекс Громов

Взглянуть на Вселенную

Для того, ощутить себя не обычным существом, навсегда застрявшим на какой-то неудобоваримой планете, а одним из жителей Вселенной, достаточно произвести у себя расширение сознания и внутреннюю модификацию.

Для этого лишь необходимо добавить в свои узкопланетные выражения расширитель — слова: галактический, звездный, космический, вселенский.

Наглядные примеры:

Снесут все на хрен и построят галактические многоэтажки!

Этот рыбий жир — местный или звездный?

По многочисленным просьбам галактических трудящихся! Скидки на натуральный мех редких космических животных!

Жилой комплекс Космическая Элита! Готов для любой жизни!

Скажите, это автобус идет в Центр Вселенной?

Туалетный утенок Галактический! В жизни пригодится!

Серьезный мужчина познакомится с молодой космической девушкой для поддержания серьезных отношений!

Фитнес! Рядом с твоим домом! Рядом с твоей галактикой!

Купи по дороге звездную курицу!

Банк Куручукнагарский! Раз в пятилетие — космические проценты со вклада!

Звездный наполнитель для кошачьих туалетов!

Игра «Prince/Lady of Cosmos»! Вселенной без тебя не обойтись!

Ну, конечно, не на Садовом кольце, но до Центра всего 7 галактических остановок!

Уважаемые абитуриенты и родители! Институт галактического транспорта ждет вас!

Свой галактический сосед лучше чужого!

 

Мунован Муноди

Пыль галактик на сапогах

— Первыми на новую планету с разумной жизнью ступают…

— Галактические спецназовцы!

— Боевые дроиды!

— На самом деле — юристы. А то потом судиться…

— Не может быть!

— Любое вооруженное противостояние рано или поздно заканчивается, и тогда в силу вступают закон и порядок. И кто-то оказывается виновным в их нарушении.

— А всякие там Чужие? Как быть с ними? Как с ними существовать?

— Многообразие форм жизни вовсе не означает многообразия видов человеческого поведения. Трудности кроются в деталях. Поэтому мы, гуманоидные юристы, умеем выбрать нужную интерпретацию.

Это был мой первый дальний полет и моя первая вылазка на чужую планету. Галактический юридический университет, факультет звездного права, диплом с отличием. Младший корабельный юрист Дальнего контактного поиска.

Одна из еще ненумерованных планет безымянной звезды в секретном каталоге «Перспективное». Окраина обитаемой Вселенной. Орбита — чистая, без единого спутника. На поверхности планеты присутствуют различные виды животных.

Катер сел в точно намеченном месте, на краю небольшой равнины. Слева поодаль начиналась невысокая горная гряда, справа — густой лес.

Атмосфера — судя по показаниям приборов, годная для дыхания, но первый раз на чужой планете не рискуют.

Сколько раз приходилось надевать скафандр универсальной защиты на тренировках, а теперь — для настоящего дела.

Герметичный люк переходной камеры катера открылся рывком, и я буквально вывалился на чужую — пока еще — планету.

Галактический спецназ сзади замер в ожидании — была моя очередь.

— Все уважаемые обитатели планеты! Я, представитель Галактического Альянса, прибыл к вам для заключения соглашения! — И я через шлем, вроде как, широко улыбнулся. Эхо сказанной пары фраз, усиленное динамиками, загремело по всей округе.

Прошло несколько тягостных мгновений, и из-за невысокого кустарника, примыкавшего к лесу, показалось Оно. По виду — обычный человек, можно для узкого круга сказать — дикарь. Среднего роста, в какой-то пятнистой шкуре. Блондин. И, не доходя нескольких метров до меня, начал говорить.

— У нас своей пыли хватает. — Похоже, мой универсальный переводчик «со всего на все» оказался не самым лучшим. Придется попробовать еще раз.

— Все уважаемые обитатели планеты! Я, представитель Галактического Альянса, прибыл к вам для заключения соглашения! К вашим услугам — если мы договоримся, будут лучшие товары галактики и замечательные услуги.

— У нас своей пыли хватает. — Видимо, мой переводчик все же барахлит. Или здесь живут полные придурки, которым нет дела до миллиона предлагаемых им товаров. Где еще найдут такое изобилие? И работу с двумя выходными и даже отпуском.

— Это будет долгосрочное сотрудничество. Мы пришли к вам с миром и контрактом. Всем будет хорошо!

— У нас своей пыли хватает.

Что он там с этой пылью застрял? Пусть подписывает (под запись!) Договор о Дружбе, Сотрудничестве, Взаимопомощи, Защите от недругов и Торговое приложение, и мы начнем свое дело.

Мы так и не подписали на этой планете контракт, уступив место Вооруженным Силам Галактики, которые не боятся никаких чужих крючкотворов и обустраиваются на планетах, даже для приличия не спрашивая разрешения аборигенов. И уж точно заставляют их работать без всяких отпусков.

Мне не дали второй попытки, и пришлось стать обычным планетарным юристом. Женился, родились сын и дочь, поэтому порой приходится работать с всякими крючкотворными бумагами и по выходным.

Дочь собирается получать диплом риелтора — сейчас возрос спрос на недорогие мансарды в дальних мирах, а сын… пойдет в галактическое военное училище. Он у меня патриот и до сих пор переживает ту первую отцовскую неудачу на далекой планете.

Сын надеется, что после окончания училища, получив звание лейтенанта звездной пехоты, он будет служить на той самой планете и научит местных жителей уму-разуму и уважению к представителям более высокого разума, пусть и необязательно в военной форме.

А уж военных — тем более. Пусть слизывают звездную пыль с их сапог.

Кстати, мой универсальный переводчик тогда действительно сбоил — туземец говорил «пыль», имея в виду ненужные для жизни на планете предметы…