Прогуляться в тени богов.

Из тайного списка желаний Оливии Рэтборн

— Как чудесно, — тихо произнесла Оливия, наблюдая за группой ярко одетых танцоров на внутреннем дворе особняка сэра Лоуренса.

Хозяин дома пригласил на званый ужин около тридцати гостей. Большинство из них были европейцы, в основном англичане, а число дам почти равнялось количеству джентльменов. Все они стояли или сидели за столами, расставленными по периметру двора. Танцовщицы были одеты в просторные шаровары и прозрачные вуали, украшенные золотистыми монистами. Немного поодаль располагались музыканты, подыгрывавшие танцовщицам на флейтах, барабанах и еще каких-то похожих на лютни инструментах. Плавные покачивания бедрами и изящные эротичные движения рук могли бы повергнуть в шок любую другую женщину, но только не Оливию, находившую все происходящее необычайно впечатляющим. Ритм музыки завораживал, проникая в самую душу.

— Интересно, трудно ли научиться такому танцу? — Оливия взглянула на сидящего подле нее Стерлинга, который в отличие от остальных мужчин, казалось, совсем не смотрел на танцующих. Более того, он выглядел так, как если бы ему хотелось находиться сейчас где угодно, но только не в Египте. — Мне кажется, это чудесный танец, а ты как считаешь?

— Вполне годится для развлечения, — отрывисто бросил Стерлинг.

Оливия вскинула бровь.

— Тебе не нравится?

— Он не слишком пристойный, ты не находишь?

— С возвращением, милорд, — сухо ответила Оливия.

— Что? — Стерлинг вскинул голову, и выражение его глаз начало проясняться. Он провел рукой по волосам. — Извини. — Его губы растянулись в вялой улыбке. — Так лучше?

— То, что ты сейчас изобразил, покоробит любого. — Оливия с любопытством посмотрела на Стерлинга. — Ты весь вечер ужасно напряжен. Что случилось?

— Ничего, — поспешно ответил Стерлинг. — Мне не терпится вновь отправиться в путь. А еще я хочу, чтобы сэр Лоуренс уже принял наконец решение. Других причин для беспокойства у меня нет.

— Я понимаю, что у тебя нет никакого желания задерживаться здесь. И все же мне кажется, если сэр Лоуренс захочет, чтобы мы остались, в наших интересах остаться. Моя судьба в его руках. Кроме того, я никогда не была в Египте и нахожу эту страну невероятно пленительной и завораживающей. Впрочем, как и твоя мать. — Оливия с трудом подавила желание улыбнуться. Сказать, что Миллисент получала удовольствие от пребывания здесь, значило не сказать ничего. При взгляде на нее охватывало чувство, очень похожее на то, какое охватывает человека при виде египетских танцовщиц.

— Да, конечно, — пробормотал Стерлинг.

Странно, но он и глазом не моргнул при упоминании об отношении его матери к хозяину этого дома.

— Весьма предусмотрительно со стороны сэра Лоуренса устроить нам такое развлечение, ты не согласен?

— Да, конечно, — вновь ответил Стерлинг.

Оливия вот уже в который раз заинтересованно посмотрела на графа. Она не знала, что у него на уме, но совершенно определенно его мысли были заняты вовсе не разговором о развлечениях.

— Я сказала, он очень внимательный человек.

— Вполне, — еле слышно заметил Стерлинг.

— И весьма предприимчивый.

— Без сомнения.

— Твоя мать могла выбрать гораздо менее приятного человека.

— Совершенно верно.

Дьявол. Оливия готова была поклясться, что Стерлинг не услышал ни одного ее слова.

— Она говорила тебе, что собирается купить верблюда и взять с собой в Лондон?

— Замечательная идея, — рассеянно отозвался Стерлинг.

— Она считает, что ему будет очень уютно в вашем саду.

— Прекрасно.

Оливия с трудом сдерживала улыбку.

— Она также считает, что, купив верблюда, нужно время от времени использовать его по назначению. Например, для прогулок верхом.

— Согласен.

— В парке.

— А где же еще? — пробормотал Стерлинг.

Да что с ним такое? Оливия проследила за его взглядом. Он настороженно смотрел на другую сторону двора, где сидела его мать и откровенно наслаждалась обществом сэра Лоуренса. Немного поодаль терпеливо ждал своей очереди морщинистый египтянин в тюрбане, у ног которого стояла большая круглая корзина, накрытая тряпицей. Заклинатель змей, если Оливия не ошиблась. Как здорово. Оливия вновь перевела взгляд на Стерлинга. А вот его-то происходящее совсем не радовало, и она предприняла еще одну попытку его расшевелить.

— Одетая, как египетская танцовщица.

— Конеч… — Стерлинг вскинул голову, и его брови недоуменно сошлись на переносице. — Что ты сказала?

— Я сказала, что твоя мать собирается проехаться по улицам Лондона верхом на верблюде практически без одежды.

Стерлинг непонимающе смотрел на Оливию, как если бы та говорила на каком-то неизвестном ему языке.

— Когда она так решила?

Оливия расхохоталась во весь голос, но, заметив устремленные на нее осуждающие взгляды гостей, произнесла тише:

— Да что с тобой происходит?

Стерлинг посмотрел на мать, а потом вновь на Оливию.

— Ничего. Правда, совершенно ничего.

— Самый неубедительный ответ из тех, что я когда-либо слышала. — Оливия нахмурилась. — Случилось что-то, о чем я должна знать?

Стерлинг замялся.

— Нет.

— Я тебе не верю.

— И все же… — Стерлинг вновь отвел взгляд.

— Я хочу знать… — Оливия охнула. — О Господи, ты боишься…

Стерлинг вскочил на ноги, схватил Оливию за руку и потащил к дому, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. Он не сбавил шага до тех пор, пока они не достигли гостиной на первом этаже. Только после этого Стерлинг отпустил руку Оливии.

— Прежде всего должен сказать, я не боюсь змей. Просто они заставляют меня чувствовать себя не в своей тарелке. — Он принялся расхаживать по комнате. — Ну, не все змеи. Есть кое-что связанное именно с египетскими змеями… Памятуя о Клеопатре, джентльмене с двумя пальцами и многочисленных изображениях змей на старинных вещах из Египта, можно понять, как маленький мальчик… — Стерлинг замолчал на полуслове, остановился и посмотрел на Оливию. — Теперь ты все знаешь. Счастлива?

Оливия изумленно смотрела на него.

— Ты боишься змей?

— Египетских змей, — поправил ее граф, — «Боюсь» не совсем верное слово. Это скорее осторожность по отношению к представляющим угрозу тварям, но не страх.

— Я думала, ты вообще ничего не боишься.

Стерлинг заскрипел зубами от досады.

— Я не боюсь.

Оливия не обратила на его слова внимания.

— Только египетских змей?

— Я с осторожностью воспринимаю многие вещи, но ты права: те змеи, что водятся в Египте, заставляют меня вести себя максимально осторожно. И весьма обоснованно, должен добавить. И вот теперь благодаря тебе я здесь, в Египте, в стране змей, посещения которой я избегал все эти годы. Подумать только: змеи в саду, змеи в спальне, и мужчина с корзиной, полной змей, прямо за этими дверями!

Оливия фыркнула, силясь сдержать смех.

Стерлинг прищурился.

— Это не смешно!

— Нет, конечно, нет. — Оливия тщетно пыталась придать своему голосу серьезности. — Скажи мне, Стерлинг, тебе когда-нибудь встречалась египетская змея?

— Нет еще! — огрызнулся граф. — Но вскоре это наверняка произойдет, если это развлечение, — указал он рукой на двор, — будет продолжаться.

— Ясно. — Оливия кивнула. — Стало быть, ты смотрел на заклинателя змей, а не на свою мать.

— Почему это я должен на нее смотреть?

— Потому что она уделяет слишком много внимания сэру Лоуренсу. Когда я предположила, что ты боишься…

— Я не боюсь!

— Я подумала, что тебя страшит сближение твоей матери с сэром Лоуренсом.

— Меня это действительно немного раздражает… — Стерлинг вновь провел по волосам. — Но она вполне способна самостоятельно принимать решения.

— Ты знаешь, что делаешь так, когда расстроен?

— Я не расстроен. Просто мне очень не нравится ощущение, будто… будто все — даже жизнь — течет мимо меня, ускользает из рук. Я граф Уайлдвуд. Я просто обязан следить за тем, чтобы все шло так, как должно. — Стерлинг замолчал. — Так что я делаю?

— Проводишь рукой по волосам.

— Я не… — Стерлинг замолчал в нерешительности и уже поднял было руку, но потом фыркнул. — Просто привычка, надо полагать. Я этого почти не замечаю.

Оливия долго смотрела на стоящего перед ней мужчину. Ей было ясно, что он действительно боится змей. Она и сама не любила этих тварей, но никак не могла взять в толк, почему Стерлинг выделяет именно змей египетских.

— Побороть страх можно, лишь взглянув ему в лицо.

— Вот как? — Стерлинг посмотрел на Оливию. — И ты так поступала? Смотрела в лицо собственному страху?

— Ты пытаешься сменить тему, Стерлинг. Мы говорим сейчас не обо мне.

— Возможно, стоит теперь поговорить о тебе. Так ты смотрела в лицо своему страху?

— В прошлом — да, — без раздумий ответила Оливия. — И научилась делать то, что необходимо.

— А теперь? В эту самую минуту? Ты смотришь страху в лицо?

Оливия пожала плечами.

— В эту самую минуту я боюсь лишь того, что мне не удастся выполнить условия завещания моего покойного мужа и получить принадлежащее мне наследство. Но должна признаться, что смотреть этому страху в лицо я не буду, потому что не собираюсь проигрывать.

— Это в самом деле единственный твой страх? — Взгляд Стерлинга прожигал Оливию насквозь, как если бы он хотел получить ответ на вопрос, которого не задавал.

Оливия не отвела глаз. «Нет», — кричал ее внутренний голос, но вслух она произнесла:

— Конечно. А чего еще мне бояться?

— Наверное, ничего. — Стерлинг покачал головой, и Оливии показалось, что он чем-то недоволен. Но она не могла знать этого наверняка. — А теперь что касается твоего единственного страха… — Стерлинг глубоко вздохнул. — Сэр Лоуренс согласен отдать тебе кувшин, если я уговорю свою мать задержаться здесь.

— Ясно. — Оливия покачала головой. — Судя по тому, что ты чувствуешь из-за отношений твоей матери и сэра Лоуренса…

— Я передумал.

— Вот как? — переспросила Оливия.

— Не то чтобы я не хочу видеть рядом с матерью мужчину. Да, мне неприятна чересчур дружеская манера общения сэра Лоуренса, но, должен признаться, он не так уж неприятен. — Стерлинг на мгновение прикрыл глаза, как если бы собирался с силами. — Они оба говорили со мной.

— Да? — Оливия вскинула бровь.

— Мать хочет… — Стерлинг запнулся. — Она сказала, что отец умер десять лет назад и что она слишком долго была одна.

У Оливии перехватило дыхание.

— Целая жизнь, — еле слышно произнесла она.

Стерлинг безропотно вздохнул.

— Я не вижу смысла в том, чтобы отговаривать мать от того, что она все равно сделает.

— Ты хочешь оставить ее здесь?

— Не хочу. Но этого хочет она. — Он пожал плечами. — Она думает, что ей предоставилась возможность начать все сначала. И хочет понять, что из этого выйдет. Я не могу ей запретить. Большую часть своей жизни она жила ради семьи. И если теперь она хочет пожить для себя, меньшее, что я могу для нее сделать, — это не препятствовать.

Оливия кивнула.

— Поддержав ее решение остаться.

— Поддержав ее решение следовать велению сердца. — Стерлинг улыбнулся. — Как она всегда поддерживала меня.

— Ты хороший сын, Стерлинг Харрингтон.

— Так и есть, пренебрежительно бросил граф. — Ну что, теперь можно вернуться к развлечениям?

— Не вижу в этом необходимости. — Оливия пожала плечами. — У меня совершенно нет желания смотреть на заклинателя змей.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Оливия кивнула. — Если честно, даже упоминание об этом меня нервирует.

— И ты не считаешь заклинателей змей достопримечательностью Египта, которую непременно стоит увидеть?

— Совершенно верно. — Оливия усмехнулась.

— И все же, — Стерлинг прищурился, — мы на это посмотрим.

— Стерлинг, я, право, не вижу необ…

— О, это необходимо. Идем. — Он подал Оливии руку.

Несмотря на обуревавший его страх, этот мужчина был очень решителен. Улыбнувшись, Оливия взяла Стерлинга под руку.

— Ну, раз ты настаиваешь.

— Настаиваю. — Стерлинг двинулся во двор, увлекая за собой Оливию.

* * *

Танцы закончились, и теперь они могли сесть ближе к центру площадки, хотя Оливия чувствовала себя не слишком уютно.

Заклинатель змей снял с корзины тряпицу, поднял крышку и затянул нечто среднее между песней и монотонным бормотанием. При этом он ритмично помахивал тонкой палочкой подобно дирижеру оркестра. Змея, точно загипнотизированная, поднялась из корзины и начала покачиваться в такт речитативу своего хозяина.

Подобное зрелище наверняка не представляло никакой опасности, ведь заклинатель змей практиковался в своем искусстве всю жизнь. Но все равно даже тем, кто не слишком боялся змей, становилось немного жутковато. Судя по всему, именно в этом и состояла суть развлечения. Наверняка каждому из зрителей приходила в голову мысль о том, что тонкая связь между заклинателем и рептилией может прерваться в любую секунду, заставив змею броситься на первое же попавшееся теплое тело. Оливия была права: зрелище действительно щекотало нервы. В то время как все присутствующие глядели на заклинателя змей, Оливия не спускала глаз с лица Стерлинга.

Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что графа искренне забавляет происходящее посреди двора. Лишь присмотревшись повнимательнее, можно было заметить тоненькие морщинки вокруг глаз — так сильно он был напряжен. Оливия готова была поспорить на все свое наследство, что никому бы и в голову не пришло, что графу свойственно чувство страха перед чем бы то ни было, а перед змеями и подавно. Даже много лет назад, когда его жизнь была гораздо проще, нежели теперь, он никогда не выказывал своих истинных чувств и эмоций. Только перед Оливией он мог раскрыть душу, да и то не до конца.

Его смелостью и манерой вести себя можно было лишь восхищаться. Со стороны могло показаться глупостью утверждение о том, что такой мужчина, как Стерлинг, боится змей — точнее, змей, обитающих в Египте. А то, что в этом разумном и уравновешенном человеке было какое-то очень уязвимое эмоциональное начало, вызывало ее особенное расположение. При виде борющегося со своим страхом Стерлинга у Оливии сжималось сердце, и ей ужасно хотелось ободряюще сжать его руку. Хотя, возможно, он не нуждался в том, чтобы его кто-то ободрял. В конце концов он ведь не боялся, а просто воспринимал происходящее настороженно. Но Оливия понимала: страх мог отравить человеку всю жизнь.

Кому, как не ей, было это знать. Оливия была не до конца правдива, когда сказала Стерлингу, что в прошлом смотрела своему страху в лицо. Она предпочла воспринимать ужас, вселяемый в ее душу покойным супругом, как неотъемлемую часть своего существования, и прилагала все силы к тому, чтобы лишний раз не раздражать виконта. Она быстро уяснила, что перечить и спорить бесполезно. Страх за собственную жизнь заставлял Оливию воздерживаться от открытого сопротивления. Она противопоставила своему страху надежду на то, что, став свободной, воплотит когда-нибудь в жизнь свои тайные мечты и желания, и даже составила список своих предпочтений, которые, естественно, скрывала от мужа. И со временем ей удалось восторжествовать победу, потому что после десяти лет ужаса она смогла остаться собой.

Сейчас Оливия боялась лишь того, что ей не удастся выполнить условия завещания и завершить коллекции мужа. Она боялась, что не сможет получить наследство, с помощью которого могла бы начать новую жизнь. Впрочем, что толку размышлять об этом, если в любом случае она не намерена сдаваться.

Оливия продолжала наблюдать за Стерлингом, и в голову ей пришла совершенно невероятная и абсурдная мысль. Вскоре они пройдут одну треть своего пути, и она должна торжествовать, а не грустить. Но теперь, глядя на красивое и невозмутимое лицо графа, Оливия вдруг подумала о том, что боится она вовсе не проигрыша, а победы.

Даже зная о том, что в ящике прикроватного столика лежит пистолет, Стерлинг не ощущал спокойствия. Он проворочался в кровати всю показавшуюся невероятно долгой ночь, а когда наконец задремал, ему приснились змеи. Они вылезали из своих корзин, бесшумно ползли по полу и забирались в ботинки, чтобы неожиданно напасть. Змеи окружали стоявшую на полу Оливию со всех сторон, неумолимо приближаясь к ней. Она кричала. Умоляла Стерлинга спасти ее. Просила его прийти к ней на помощь.

Однако Стерлинг не мог двинуться с места. Скованный страхом, он чувствовал себя совершенно беспомощным. Он попытался освободиться от душившего его страха, когда холодные блестящие существа приблизились к Оливии. Он знал, что должен ей помочь. Он не может подвести ее снова. И не позволит змеям Египта, сколько бы их тут ни было, разлучить их с Оливией. Освободившись наконец от сковывающих его невидимых пут, Стерлинг бросился к Оливии.

И в этот момент предутреннюю тишину прорезал ее душераздирающий крик.