Порезвиться в фонтане и полетать на воздушном шаре.

Из тайного списка желаний Оливии Рэтборн

Оливия вдохнула полной грудью морской воздух. Ей так нравилось путешествовать по морю, что она поклялась себе делать это как можно чаще, когда на такие поездки появятся деньги. Было что-то притягательное в том, чтобы стоять на палубе и, подставляя лицо свежему соленому ветру, чувствовать себя свободной. Да, это была настоящая свобода в лучшем ее проявлении. Оливия перегнулась через перила и посмотрела на струящуюся вдоль бортов корабля воду. Если раскинуть в сторону руки, то появится ощущение полета. Что может быть восхитительнее?

Погребальный кувшин из коллекции сэра Лоуренса был тщательно запакован и лежал в ее саквояже. Осталось отыскать всего два предмета — и она получит свое наследство. И свободу.

Мысль об этом несказанно обрадовала бы Оливию, если бы не настроение Стерлинга. Он был тихим и грустным с того самого момента, как они покинули дом сэра Лоуренса — вылитый Хитклиф из известного романа Эмилии Бронте, — и это очень беспокоило Оливию. Тем более что она ничего не могла сделать, чтобы как-то облегчить его страдания.

Они отбыли в Александрию с утренним поездом и благодаря Джозайе купили билеты на пароход, отправляющийся в Италию. Помощь и хладнокровие молодого человека пришлись как нельзя кстати. Он продолжал завоевывать уважение Стерлинга и расположение Оливии, хотя она предпочла бы не ловить на себе его взгляды влюбленного юнца.

Первый день путешествия они провели в своих каютах. Просто ужасно, насколько изнуряющим оказался поспешный отъезд. Оливия и Джозайя провели большую часть дня на палубе, наслаждаясь видом голубого неба и еще более голубого моря, разговаривая обо всем на свете и в то же время ни о чем серьезном. К счастью, молодой человек не говорил о своих чувствах, хотя они были очевидны даже слепому. Стерлинг так и не вышел на палубу, предпочтя пообедать в своей каюте в одиночестве. Оливия хотела было пойти к нему, но, немного поразмыслив, решила этого не делать. Очевидно, ему необходимо было побыть наедине со своими мыслями и чувством вины, на взгляд Оливии, совершенно безосновательным.

Но сегодня все будет иначе. Подбородок Оливии решительно сжался. Сегодня она не позволит Стерлингу страдать. Судя по всему, то, что Оливии казалось несчастным случаем, Стерлинг воспринимал как собственную вину. Но разве вина лежит не на грабителе? Хотя… Если бы она не обратилась к нему за помощью, если бы не уговорила поехать в Египет… Оливия удрученно вздохнула. Нет, она не может быть такой слабой. Ведь она так гордилась тем, что не нуждается в спасении. И все же Оливия до сих пор помнила страх, закравшийся в ее душу, когда во мраке ночи к ее кровати подобрался незнакомец. Только одна мысль промелькнула тогда в ее голове: Стерлинг. Стерлинг ее спасет. Возможно, она все же простила его. А может, она просто изменилась настолько, что стала осознавать собственную слабость, свои потребности и желания.

Несколько часов назад Оливия просунула под дверь каюты Стерлинга записку с просьбой о встрече и попросила Джозайю к ним присоединиться. Настало время узнать, что за предмет указан в завещании под вторым номером. Джозайя любезно сообщит им, где находится искомое. Честно говоря, Оливию удивляло отсутствие у нее любопытства. Хотя это было не так уж важно. Главное, что стоящая перед ними задача сможет отвлечь Стерлинга от тягостных размышлений. По крайней мере Оливия на это надеялась. Странно — она улыбнулась собственным мыслям — и когда же ее проблема стала общей?

— Добрый день. — Рядом с ней возник Стерлинг.

— Добрый день. — Оливия осторожно взглянула на графа. В уголках глаз все еще виднелись морщинки, но в целом его лицо приобрело более или менее спокойное выражение. Так кто же перед ней теперь: высокомерный граф, приставивший охрану в ее дом, беспечный путешественник, каким он стал на пути в Египет, или же снедаемый чувством вины мужчина, убивший человека? А может, он стал каким-то совсем другим человеком?

— Как ты себя чувствуешь?

— Морской воздух благоволит мне, — ответил Стерлинг и вдохнул полной грудью. — Я… — он на мгновение задумался, — реалист. Сэр Лоуренс был прав. Задержка в Каире лишь навредила бы нам. Хоть я и виню в происшедшем себя, это был несчастный случай. Я не желал смерти тому человеку. Знай я о том, что потолок требует ремонта, и о том, какие последствия может повлечь за собой выстрел, действовал бы иначе. — Стерлинг пожал плечами. — А может, и нет. В тот момент я беспокоился не о том незнакомце, а о тебе. Если ты снова окажешься в беде, мои действия будут точно такими же.

— О, — только и смогла вымолвить Оливия, сердце которой трепетало подобно крыльям бабочки.

— Итак, отвечаю на твой вопрос: со мной все в порядке. — Стерлинг улыбнулся. — И ужасно хочу узнать, что нас ждет в Венеции.

— Всегда хотела увидеть Венецию.

— Это желание тоже в твоем списке? — Стерлинг ни разу не упоминал о ее списке, и Оливия уже решила, что он о нем забыл.

— Вообще-то нет, хотя большинство моих желаний связаны с путешествиями, — ответила Оливия и сменила тему разговора. — А ты был в Венеции?

— По ряду причин мы не ездили туда, когда я был мальчиком. В Риме и Флоренции бывали, но не в Венеции. Я слышал, это весьма необычный город. Я принял решение.

— В самом деле? — Оливия вскинула бровь. — И могу я спросить, что это за решение?

— Мне совершенно не хотелось задерживаться в Египте. Я считал это нецелесообразным и надеялся, что, получив желаемое в максимально короткий срок, мы вернемся в Лондон.

— И уж конечно, не стоит забывать о твоем предвзятом отношении к змеям в Египте. — Оливия с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться.

— Ну в общем, и это тоже повлияло на мое настроение. — Стерлинг откашлялся. — Одним словом, из-за всего этого мне совершенно не хотелось осматривать достопримечательности, которые я, возможно, никогда больше не смогу увидеть. Мне кажется, желание посмотреть на пирамиды есть в твоем списке, так что прошу прощения, если оно не осуществилось из-за меня.

— Не стоит извинений. Кроме того, пирамид в моем списке не было. — Хотя «прогулку в тени богов» вполне можно отнести и к пирамидам, также как к Парфенону или Колизею. — Я видела их издалека. Кроме того, когда-нибудь я снова приеду в Египет.

— И все же с моей стороны было глупо не использовать представившуюся нам возможность.

— Граф Уайлдвуд признает, что он, возможно, был не прав?

— Возможно. — Стерлинг улыбнулся. — Но в Венеции я повторять подобную ошибку не намерен. Независимо от того, что именно нам нужно там отыскать, мы постараемся увидеть как можно больше достопримечательностей. И не важно, насколько это отложит наше возвращение. Carpe diem. С этой самой минуты я буду ловить момент и наслаждаться каждой минутой.

— Ловить момент? — Оливия смотрела на Стерлинга, не веря собственным ушам. — Ты?

Граф рассмеялся.

— Джозайя ожидает в гостиной. Готова узнать, что за приключение нам предстоит.

Нам? Слова, брошенные как бы невзначай, согрели Оливии сердце. Она подумала, что рядом со Стерлингом готова ответить на любой вызов, брошенный ее покойным мужем. И эта мысль поразила Оливию до глубины души. Конечно, ей по силам любая задача. Вернее, им вдвоем по силам.

Предположение показалось ей абсурдным, и она отогнала его прочь. Как только условия завещания будут выполнены, никаких «нам» больше не будет. Она для Стерлинга всего лишь обязанность. Неоплаченный долг. Не более того. Да Оливия и не хотела быть для него чем-то большим.

Она ослепительно улыбнулась.

— Готова.

Спустя несколько минут они присоединились к Джозайе в гостиной. Едва только они со Стерлингом заняли места за столом, стряпчий вытащил из своего саквояжа большой конверт и протянул Оливии.

Та немного поколебалась, а потом взяла конверт.

— Прежде чем вы его откроете, я думаю, следует сообщить вам кое-что, — сказал Джозайя, — Мистер Холлис выдал мне только два из посланий лорда Рэтборна. Не получив третьего, я пришел к выводу, что последний артефакт находится в Лондоне. Более того, мне кажется…

— Что третий артефакт будет сложнее всего достать, — закончил фразу Стерлинг, а потом они с Джозайей обменялись взглядами. — Именно в этом и состояло коварное намерение лорда Рэтборна.

— Скорее всего, — эхом отозвалась Оливия.

Приберечь самое трудное задание напоследок было в духе ее покойного супруга. С каким удовольствием он, наверное, представлял, как вырвет победу из рук Оливии, когда та уже решит, будто успех у нее в кармане. Она знала его гораздо лучше, нежели он — ее. Держа эмоции и чувства при себе, впрочем, как и тайный список желаний, Оливия каждый раз торжествовала маленькую победу.

— Джентльмены, мне кажется, еще рано беспокоиться по поводу того, как добыть третий артефакт. Ведь мы даже не знаем еще, что за предмет нам предстоит отыскать в Венеции, — решительно произнесла Оливия. — Кроме того, мне кажется, ни мистер Холлис, ни мой покойный супруг и предположить не могли, что я вообще возьмусь за поиски артефактов. Вопреки их ожиданиям я приняла брошенный мне вызов. До сего момента нам сопутствовала удача, поэтому я не вижу смысла беспокоиться о заключительной части этой одиссеи сейчас.

Джозайя кивнул, а Стерлинг бросил на женщину восхищенный взгляд.

— Отлично сказано, Ливи.

Оливия улыбнулась и, собравшись с духом при виде почерка покойного виконта, вскрыла конверт. С минуту она читала послание.

— Я не слишком хорошо поняла, что тут написано. В письме говорится, что следующим предметом является копия одного из полотен Беллини, сделанная Тицианом, на которой изображена война Венеции со «Священной Римской империей».

— Джованни Беллини нарисовал серию из шести или семи картин, на которых изобразил противостояние жителей Венеции и «Священной Римской империи». Они висели во Дворце дожей. О них мало что известно, кроме того что это наиболее выдающиеся творения художника. К сожалению, — Стерлинг поморщился, — все они сгорели во время пожара примерно в тысяча пятисотом году.

Оливия ошеломленно смотрела на графа.

— Откуда тебе это известно?

— Я знаю кое-что такое, о чем ты даже не подозреваешь, — горделиво ответил Стерлинг. — Я получил блестящее образование и всегда живо интересовался искусством.

— Тогда ты понимаешь, о чем говорится в письме?

— Я знаю, что Тициан был учеником Джованни Беллини. Только не стоит путать его с Джентиле Беллини — братом Джованни, или Якопо Беллини — его отцом, тоже художником. — Стерлинг улыбнулся. — А вот по поводу того, что именно мы ищем, — он пожал плечами, — я ничего не могу сказать.

— Кажется, я могу пояснить, — произнес Джозайя. — Готовясь к путешествию, я внимательно изучил переписку лорда Рэтборна, касающуюся вышеозначенной картины и попыток ее купить. — Он вытащил из своего саквояжа несколько листков бумаги и разложил их на столе. — Из писем, которыми лорд Рэтборн обменивался с одним итальянским вельможей, — он заглянул в лежащие перед ним бумаги, — а именно графом де Сарафини, следует, что копии с наиболее известных полотен Джованни Беллини, — Джозайя кивнул Стерлингу, — писались несколькими его учениками, включая Тициано Вечеллио.

— Тицианом. — Стерлинг с превосходством взглянул на Оливию, но та не обратила на него внимания.

— Продолжайте.

— И вновь из этих самых писем следует, что, сколько бы копий ни было сделано, свет увидели всего две из них. Одна принадлежала покойному виконту Рэтборну, а вторая — графу де Сарафини.

— Если я вас правильно поняла, — Оливия сдвинула брови, — коллекция, которую я должна завершить, состоит всего из двух картин?

Джозайя кивнул.

— Я так полагаю.

— А письма как-то объясняют, почему граф отказывался продать картину? — поинтересовался Стерлинг.

— И да и нет. — Джозайя пожал плечами. — Судя по всему, виконт и граф переписывались несколько лет, пытаясь уговорить друг друга на продажу картины. Но ни тот ни другой не соглашался.

Стерлинг озабоченно нахмурился.

— Переписка была вежливой?

— Иногда господа не стеснялись в выражениях. — Джозайя полистал лежащие перед ним письма. — Однажды виконт обозвал графа невежественным шакалом, который не в состоянии оценить нюансы работы мастера, потому что понятие «вкус» ассоциируется у него лишь с необходимостью набить брюхо. Итальянец в долгу не остался, назвав виконта некультурным варваром, чьи предки погрязали в невежестве, в то время как его предки строили здания, которым предстояло простоять века. Он даже поставил под сомнение происхождение лорда Рэтборна.

Стерлинг поднялся со своего места.

— Да, переписка была не очень сердечной.

— Такая же «сердечная», как и мой покойный муж, — еле слышно произнесла Оливия.

— Однако, несмотря на отдельные проявления неприязни, в целом переписка была благопристойной, — сказал Джозайя. — Каждый из них очень хотел завершить коллекцию, поэтому старался держаться вежливо, чтобы окончательно не испортить отношения, даже если один был «невежественным шакалом», а другой — «некультурным варваром». Однако переписка постепенно сошла на нет примерно два года назад.

— Считаешь, это важно? — спросила Оливия, взглянув на Стерлинга.

— Этому может быть несколько объяснений. Ну например, у одного из респондентов пропало желание купить картину и он просто прекратил переписку. — Стерлинг на мгновение задумался. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, кажется, в сокровищнице не было ни одной картины.

— Картины хранятся в такой же точно комнате, только этажом выше. — Оливия пожала плечами. — Но я ни разу туда не заходила.

— В таком случае будем исходить из того, что картина, принадлежащая виконту, все еще там. А вот «шакал» мог передать свою музею или подарить другу.

— Очень доброму другу, — пробормотал Джозайя.

— Или картина могла быть уничтожена, как и оригиналы Беллини, — продолжил Стерлинг.

— Если картины не существует… — Оливия ощутила, как разочарование тяжким грузом опустилось ей на плечи. Если второй из нужных предметов получить нельзя, то ее приключение закончится здесь, в Венеции. И тогда конец ее надеждам.

— Я бы предпочел не подогревать свое беспокойство бесполезными предположениями. — Стерлинг покачал головой. — Лучше дождаться встречи с графом де Сарафини и выяснить все лично.

— Ты прав. — Оливия тяжело вздохнула. Что толку размышлять о том, почему закончилась переписка виконта и графа. Лучше уж продумать свою речь перед графом, когда она будет убеждать его в необходимости приобретения принадлежащей ему редкой картины. Этого будет достаточно, чтобы занять свои мысли на время пребывания в Венеции. А еще ей предстоит возобновить попытки соблазнить Стерлинга.

— Что ж, а пока, я думаю, нам стоит составить список достопримечательностей этого чудесного итальянского города. — На лице Стерлинга вновь возникла самодовольная улыбка. — Мой стюард был настолько любезен, что оставил в каюте путеводитель, который я тщательно изучил.

Оливия вскинула бровь.

— А ты думала, я предавался мрачным мыслям. — В глазах графа плескалось веселье.

— Ну в общем, так оно и было.

— Мне хотелось бы покататься в гондоле, — вступил в разговор Джозайя. — А вообще я знаю о Венеции лишь то, что известно всем. Что это древний город, построенный на островах, с каналами вместо улиц. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь окажусь здесь, и теперь полон радостного предвкушения. — В голосе молодого человека слышался неподдельный восторг. — Хотя я также не мог предположить, что когда-нибудь побываю в Египте. — Он сложил документы в саквояж и лучезарно улыбнулся Оливии. — И за это я должен благодарить вас.

Оливия покачала головой.

— Право, это была не моя идея.

— Если бы вам не хватило смелости ответить на брошенный вашим покойным мужем вызов, я в этот самый момент тосковал бы у себя в конторе, пытаясь решить скучную проблему кого-нибудь из моих клиентов. А вместо этого, — лицо Джозайи вновь расплылось в улыбке, — я в солнечной Италии в поисках замечательного произведения искусства. Воистину жизнь делает иногда очень крутые виражи.

— Вы правы. — Стерлинг тихо засмеялся. — Carpe diem, мой мальчик. «Веселись, пока жив, радуйся каждому дню, пей жизнь до дна и получай от нее все, что только можешь получить. Ведь она так быстротечна». — Стерлинг взглянул на Оливию. — Гораций.

Женщина изумленно смотрела на графа.

— Наряду с классическими произведениями древности мне известны и более поздние литературные творения, пропитанные духом путешествий. Например «Камни Венеции» Рескина. — Стерлинг улыбнулся. — Я кое-что читал, знаешь ли.

— Ты полон сюрпризов, — еле слышно выдохнула Оливия.

— И я только еще начал вас удивлять. Итак, — Стерлинг на мгновение задумался, — согласно «Путеводителю по Северной Италии» Бедекера, мы можем нанять гидов, которые подробно расскажут нам о достопримечательностях площади Сан-Марко. Впрочем, мы и сами сможем осмотреть их с путеводителем в руках. Именно это я предлагаю сделать. Мы будем гулять по улицам и, возможно, даже заплутаем. Очень хочется, чтобы наше путешествие стало настоящим, — он широко улыбнулся, — приключением.

Джозайя улыбнулся в ответ.

— В большинстве своем Венеция не изменилась со времен правления дожей и, — Стерлинг озорно подмигнул Оливии, — похождений Казановы.

— Ты говоришь о Джакомо, я полагаю, — сухо произнесла Оливия, — а не о каком-то другом члене его семьи.

Стерлинг испустил вздох, точно заправский драматический актер.

— Разумеется. Джакомо — единственный из семьи Казанова, кто оставил хоть сколько-нибудь значимый след в истории.

— Вернее, в женских судьбах, — вставила Оливия.

— У особ прекрасного пола он пользовался огромным успехом. По крайней мере, судя по отчету о его собственной жизни. Хотя должен признать, что биография, написанная человеком о себе самом, может оказаться менее правдивой, нежели написанная сторонним наблюдателем. Но тем не менее я предлагаю последовать его совету и осмотреть город так же, как предлагает Бедекер.

— Милорд, я не думаю… — начал было Джозайя.

— Казанова говорил, что жил по принципу: беззаботно следуй течению жизни, доверяй ветру. Куда тот дует, туда и поворачивай. — Стерлинг отвесил преувеличенно низкий поклон. — Что скажешь, Оливия? Может, пока мы в Венеции, нам действительно стоит последовать совету ее самого известного, пользующегося дурной репутацией сына и отдаться на волю ветра?

Оливия недоверчиво смотрела на графа.

— Это совсем на тебя не похоже.

— Но теперь я такой, — решительно ответил Стерлинг. — Итак, Бедекер предлагает на выбор несколько отелей. Джозайя, постарайтесь получить для нас номера в отель «Даниэли». Он расположен на Большом канале и имеет превосходную репутацию. Как только мы устроимся.

Оливия согласно кивнула, когда ее спутники вопросительно посмотрели на нее, однако мысли ее пребывали в смятении. И виной всему было поведение Стерлинга. Он совершенно изменился, хотя любой человек, винящий себя в смерти другого человека, наверняка уже не остается прежним. Но «отдаться на волю ветра»?.. Даже мужчина, которого она любила много лет назад, не предложил бы ничего подобного. Стерлинг был загадкой — и, надо сказать, становился все более загадочным с каждым днем путешествия. Кем же он станет в самом конце?

Внезапно Оливию поразила мысль: этот новый Стерлинг очень опасен. Нет, не потому, что он непреднамеренно убил человека, и не потому, что намеревался пить жизнь большими глотками. Этот Стерлинг стал мужчиной, от которого стоило держаться подальше. Ведь он мог потребовать отдать ему свое сердце.