– Да, тетя Корди? – откликнулся Генри, старший сын ее самой старшей сестры, Амелии, с подозрительностью, свойственной молодым людям, стоящим на грани детства и еще чего-то, пока неопределенного. Чтобы разыскать его, потребовалось совсем немного времени и чуть больше – чтобы убедить, что в его интересах пойти с ней в ее гостиную. – Что вам нужно?

– Генри, прошу не разговаривать со мной таким грубым тоном. Ты знаешь, я ненавижу, когда меня называют Корди.

– Знаю. – Рот мальчика расплылся в отнюдь не покаянной улыбке.

– Я так и думала. – Она внимательно разглядывала племянника. Высокий для своего возраста, он выглядел старше своих одиннадцати лет. Вскоре, как и ее брат Уилл, начнет учебу в Итоне. Она не могла с уверенностью сказать, кому будет хуже от такого альянса – школе или мальчику. Корделия ногой подтолкнула к нему шляпную коробку. – Не сомневаюсь, это твое.

Он присел на корточки и открыл крышку.

– Это всего-навсего шляпа… Вы ее нашли, – просиял он в следующую секунду. – Вы нашли Пятницу. Чертовски хорошая работа, тетя Корди.

– Не называй меня Корди, следи за своим языком – твоя мама пришла бы от него в ужас, – и почему Пятница?

– Потому что мы нашли ее в пятницу. – Генри бросил на тетку презрительный взгляд, как будто ответ был очевиден сам собой, а она или слишком стара, или слишком тупа, или слишком женщина, чтобы это понять.

– Ну что ж, закрой крышку, чтобы она снова не убежала.

Генри закрыл коробку крышкой и встал.

– Вы сказали маме, что нашли ее?

Корделия покачала головой.

– Мама, тетя Уинни и бабушка сердятся из-за того, что Сара упала.

– Вполне естественно. Я знаю, что ты и остальные мальчики притворяетесь, будто не знаете не только, откуда взялась жаба – Пятница – и чья она, но и не ведаете о ее существовании.

– Почему вы решили, что она моя? – прищурившись, спросил Генри.

– Не имеет значения, кому она принадлежит, но ты главарь этой маленькой группы разбойников, которых называешь кузенами, поэтому лучше всего поговорить с тобой.

– Разбойников? – усмехнулся Генри. – Это мне нравится.

– Я ожидала.

– Вы расскажете?

– Пожалуй, нет, – покачала головой Корделия.

– Тогда мы можем идти. – Генри поднял коробку и шагнул к двери.

– Нет. Пока нет. За молчание нужно заплатить определенную цену.

– Чего вы хотите? – Генри, вздохнув, посмотрел на Корделию.

– Мне нужна твоя помощь.

У него на лице отразилась борьба между опасением и любопытством. Любопытство победило.

– Какая помощь?

– Нужно, чтобы ты согласился хранить мою тайну, если я сохраню твою.

Мальчик на некоторое время задумался. Очевидно, нелегко доверять кому-то из взрослых, тем более когда это взрослая женщина.

– Согласен, – неуверенно кивнул он.

– Даешь слово?

– Даю. – Поплевав на руку, он протянул ее Корделии – еще одна освященная веками семейная традиция.

– Этому тебя научил дядя Уилл? – внимательно глядя на племянника, поинтересовалась Корделия.

– Дядя Уилл говорит, что слово мужчины – это его обязательство, а чтобы скрепить договор, необходимо рукопожатие. – Генри говорил серьезным тоном, но в глазах светился дерзкий вызов. Господи, из этого ребенка вырастет пират.

– Да, он мог такое сказать. – Она отлично помнила этот ритуал своего детства. Они с Уиллом самые младшие дети в семье, но по возрасту он немного ближе к Беатрис, чем к ней. Старшие девочки, связанные между собой тесными узами, не принимали в свой круг младших сестер и брата.

Неизбежно пришло время, когда Уилл решил, что девочки, особенно младшие сестры, обойдутся и без его заботы. К счастью, в это время Сара переехала к ним жить и заполнила пустое место в жизни Корделии, которое прежде занимал брат. Корделия и Уилл сохранили былую близость.

– Ну что ж, отлично. – Корделия тоже поплевала на ладонь и пожала Генри руку.

После этого он быстро вытер руку о штаны, а она воспользовалась чистым носовым платком.

– Итак, скажи мне, Генри, – с небрежным видом, какой только могла изобразить, начала Корделия, вытирая руку, – ты или кто-либо из других мальчиков когда-нибудь убегал из дома вечером погулять по набережной?

Он долго молчал, раздумывая над ответом и прикидывая, нет ли здесь какого-либо подвоха со стороны его тети, а потом медленно протянул:

– Н-нет.

Она вопросительно подняла бровь.

– Мы же здесь всего несколько дней.

– Да, конечно, – отмахнулась Корделия от его замечания, – но что-либо подобное могло происходить в прошлом году…

– Или в позапрошлом?

– Не обязательно в этом году, – кивнула она. – Когда – это совершенно не важно.

– Что сделано, то сделано? – с надеждой спросил он.

– Совершенно верно, – подтвердила Корделия. – Незачем вспоминать прошлые прегрешения.

– Конечно, это было бы несправедливо.

– Очень несправедливо. – Она театрально тяжело вздохнула. – Уверена, что никогда бы не использовала прошлые проступки человека против него.

Несколько секунд Генри пристально всматривался в Корделию.

– Возможно, такое и было, – пожал он плечами.

– Тогда если ты участвовал в этом, то ты, вероятно, уходил и приходил никем не замеченный и без всяких неприятностей?

– Возможно.

– Ты можешь сделать это еще раз?

Генри фыркнул, как будто ответ был яснее ясного. Корделия улыбнулась так же озорно, как и племянник.

– У меня для тебя предложение, Генри.

Если она не выйдет замуж, то сможет сделать успешную карьеру ночного грабителя или похитителя драгоценностей, но все же Корделия понимала: выбраться из дома, вероятно, проще, чем проникнуть в него. Поэтому считала, что удастся без труда уйти незамеченной. Сара крепко спала, мать Корделии и сестры ограничились неодобрительными взглядами, когда она объявила, что вечером будет отдыхать. Даже если кто-то в возрасте двадцати пяти лет живет под одной крышей с родителями, в этом есть свои преимущества.

Сейчас Корделия стола у двери черного хода и с нетерпением ждала свой эскорт. Где же Генри? Если нельзя рассчитывать на пунктуальность конспиратора-напарника, то на что вообще можно рассчитывать?

– Тетя Корди, – раздался из темноты голос Генри, – вы готовы?

– Готова и жду тебя, – резко ответила она. – И не называй меня Корди. Итак, мы собираемся…

– Планы немного изменились, – спокойно сказал Генри. Позади него двинувшиеся вперед тени превратились в Томаса, Эдуарда и Филиппа.

– Боже правый… – пробормотала Корделия.

– Они меня поймали, поэтому пришлось взять их с собой, – пояснил Генри. – Вы же понимаете, это приключение.

– От нас не будет неприятностей, – сказал Филипп.

– Мы же не… – кивнув, начал Эдуард, но старший брат толкнул его локтем.

– Кроме того, – присоединился к разговору Томас, – Пятница принадлежала нам всем.

– Ну так что? – спросил Генри.

Корделия разглядывала довольно неряшливую группу, выстроившуюся перед ней. На ребятах одежда, видавшая лучшие дни, значит, не привлечет внимания. Боже правый, мальчики оказались намного искуснее ее в такого рода проделках! В свои почти двенадцать лет Генри – самый старший из них; за ним шел Томас, которому тоже было одиннадцать, затем десятилетние Эдуард и Филипп. Корделия задумалась. Осознавали ли ее сестры, счастливые тем, что их сыновья почти ровесники, какую энергию выпустили на волю? У Корделии не оставалось выбора. Если отказаться от этого рискованного предприятия или настоять на том, чтобы взять с собой только Генри, несомненно, инцидента с Пятницей абсолютно недостаточно, чтобы остальные мальчики не проболтались. В этом случае правда неминуемо раскроется – вся правда. Не только что она тайком выбралась из дома, но и что она встречалась с джентльменом; выяснится, кто этот мужчина и за кого она себя выдавала ему. И ко всему этому – привлечение несчастных наивных племянников к ее неблаговидным действиям и… Корделия не представляла себе возможные последствия, но что они будут неприятными, не сомневалась.

– Видимо, ничего другого мне не остается. – Корделия стиснула зубы и в упор посмотрела на Генри. – Вот условия, на которых я разрешу вам пойти со мной. Первое: по дороге на набережную вы все пойдете строго рядом со мной. Второе. – Она перевела взгляд на Томаса. – Не шалить и не разбегаться в разные стороны. Третье. – Она строго посмотрела в глаза Эдуарду. – В тот момент, когда мы дойдем до набережной, все четверо должны вернуться прямо домой. Никаких блужданий, никаких задержек, никаких развлечений. И четвертое. – Она взглянула на Филиппа. – Когда вернусь, я проверю ваши комнаты. Если кого-то из вас не будет в постели, – она выразительно прищурилась, – последствия будут суровыми. Приму самые строгие меры, о которых сейчас не стану говорить. И без возражений, мальчики. Понятно? Всем понятно?

Обменявшись взглядами, мальчики кивнули.

– Даете слово?

Все как один поплевали на ладони и протянули свои руки.

– Нет-нет, – поспешно сказала Корделия, – церемонию рукопожатия отменяем, тем не менее считаем договор скрепленным.

– Она же девчонка, – потихоньку шепнул Эдуард Филиппу, вытирая о штаны руку, как будто не требовалось никакого другого объяснения отсутствия у нее почтения к традициям.

– Капризная девчонка, – почти про себя добавил Томас.

– И сердитая. – Филипп смотрел на нее с явным подозрением.

– Вы и представления не имеете, какой сердитой я могу быть, – кивнула Корделия. – Идемте.

Они пошли так чинно, как только могла надеяться Корделия, и через несколько минут приблизились к набережной, наполненной гуляющими. Место гуляния ярко освещалось фонарями, воздух наполняли звуки смеха и музыки. В общем, чудесный летний вечер, как нельзя лучше подходивший для прогулки, танцев, просто беседы. Уличные торговцы и владельцы магазинов давно поняли, что можно хорошо заработать, заманивая по вечерам туристов на Чейн-Пир угощениями, фейерверками и другими развлечениями. Чуть в стороне от толпы Корделия заметила Уоррена, очевидно, высматривавшего ее, и помахала ему; он направился к ней, и Корделия обратилась к мальчикам:

– Спасибо вам всем, мне понравилось ваше общество. А теперь возвращайтесь прямо домой.

– Мы не знали, что вы встречаетесь с джентльменом, – сказал Томас.

– Мы думаем, это сильно меняет дело, – с хитрой улыбкой заявил Филипп.

– Ты правда так полагаешь? – с опаской спросила Корделия.

– И мы считаем, – усмехнулся Генри, – это стоит большего, чем просто жабы.

– Я дам каждому из вас по шиллингу, – прищурившись, пообещала она.

– По два, – подсказал Эдуард.

– По четыре, – исправил его Генри. – И каждому.

– Ладно. – Корделия стиснула зубы, понимая, что они опять не оставили ей выхода. – Я расплачусь с вами завтра. И только если вы выполните остальные мои условия. А теперь уходите. – Она кивнула в ту сторону, откуда они пришли.

Мальчики двинулись намного раскованнее, чем когда сопровождали ее. Корделия с облегчением вздохнула и повернулась к Уоррену.

– Мисс Палмер, – он взял ее за руку и заглянул в глаза, – примите мои извинения. Я шел к вашему дому, чтобы встретить вас. Боялся, что вы не придете.

– Почему я могла не прийти? – Увидев выражение его глаз, Корделия почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– Вы сказали, что еще одна встреча со мной стала бы ужасной ошибкой. Я боялся, что к вам вернулся разум.

– Боюсь, нет, – улыбнулась она ему в ответ.

– Хорошо.

Это простое слово, не особенно выразительное и красочное, показалось Корделии самым волнующим из всего, что ей доводилось слышать.

– Я не могу остаться надолго.

– Тогда присоединимся к гуляющим и послушаем музыку? – Уоррен предложил ей руку.

– С удовольствием. – Корделия взяла его под руку, и они направились к набережной. – Наверное, нам стоит продолжать разговор о леди Корделии и мистере Синклере.

– О нет, только не сегодня. – Уоррен накрыл ее руку своей и посмотрел ей в глаза. – Готов говорить о чем угодно, но только не о леди Корделии и мистере Синклере.

– Что ж, прекрасно. – Она на минуту задумалась. Только сегодня днем она размышляла, что почти ничего не знает о мистере Льюисе, но в этот момент ей достаточно просто идти рядом с ним, рука об руку, позволив ему неподобающе накрыть ее руку своей. – Вам нравится путешествовать, мистер Льюис?

– Не могу сказать, что мне это нравится, но признаюсь, добираясь до места назначения, стараюсь успеть многое посмотреть. – Он на мгновение задумался. – Не могу сказать, что активно путешествую. Большинство поездок деловые, но я побывал в Италии, и мне очень понравилось. В мире есть места, которые мне хотелось бы увидеть.

– Вам нужно составить список, – уверенно заявила Корделия.

– Это совет леди Корделии путешественникам? – рассмеялся он.

– На самом деле да. И в этом есть смысл. – Но, конечно, у каждого должен быть свой список. Ужасно дожить до конца жизни и знать, что в мире остались места, которые хотелось увидеть, но в которых так и не удалось побывать.

– Догадываюсь, что вы много путешествовали с леди Корделией.

– Мне исключительно повезло. Я видела пирамиды, Колизей, древние руины Греции.

– У вас есть любимое место?

– Пока нет, – засмеялась Корделия, – ведь значительную часть мира я еще не видела. Но мое время путешествий и приключений подошло к концу.

– Почему?

– Почему? – Корделия взглянула на него. Проклятие! До чего же трудно изображать из себя кого-то другого и следить за каждым словом! – Когда леди Корделия выйдет замуж, мои и ее путешествия закончатся, если только мистер Синклер не такой же любитель путешествий, как она.

– Боюсь, он видит в них скорее необходимость, чем удовольствие, – покачал головой Уоррен. – Если бы вы смогли продолжать путешествовать, куда хотели бы отправиться?

– Хотелось бы увидеть Южную Америку, Амазонку, поля орхидей в Колумбии, Вест-Индию, джунгли Африки, Китай.

– Значит, вы составили список?

– Конечно.

– А Балтимор в нем есть?

– Нет, но Америка есть.

– Вам следует включить в него Балтимор, – серьезно посоветовал Уоррен.

– Возможно, я так и сделаю, – отозвалась Корделия. Боже правый, что она творит? Каждым своим словом она все глубже и глубже рыла себе яму. Но она должна довести до конца нынешнее приключение, независимо от того, хочется ей этого или нет. Она набрала побольше воздуха и начала: – Мистер Льюис…

– Мисс Палмер… – произнес он одновременно с ней, а потом засмеялся. – Говорите.

– Нет, – ответила она, радуясь возможности отложить объяснение. – Я и так слишком много болтаю. Прошу вас, что вы хотели сказать?

– Хорошо. – Он немного помолчал, подбирая слова. – Завтра мы уезжаем из Брайтона и возвращаемся в Лондон утренним поездом.

– Понимаю. – Корделия совершенно не знала, что сказать. Огромное расстояние между ними – это великолепная идея. Действительно, разве она только что не собиралась сказать Уоррену, что не может больше встречаться с ним? Кроме того, она еще не решила, что ей делать с мистером Синклером. Даже ей самой ясно, что она использовала Уоррена как предлог, чтобы отложить это решение. Да, ничего более существенного здесь не было. – Что ж, тогда…

– Когда вы вернетесь в Лондон?

– Не раньше чем через несколько недель.

– Тогда я, возможно, вернусь в Брайтон.

– Это было бы… замечательно. – Корделия слегка улыбнулась и глубоко вздохнула. – Существует еще одно дело, о котором нужно поговорить…

– Что это там случилось? – Внимание Уоррена привлекли громкие крики. Вытянув шею, он заглянул за спину Корделии.

– Где? – Обернувшись, она взглянула на толпу. Огромный рассерженный мужчина держал за шиворот парнишку, а несколько других мальчиков пытались его освободить.

– Боже правый, – прошептала Корделия. – Это мой… это племянник леди Корделии!

– Что он делает здесь так поздно вечером?

– Он вместе со своими кузенами проводил меня сюда, но потом они должны были идти прямо домой. Уоррен, – Корделия схватила его за рукав, – вы можете…

– Разумеется. – Он быстро двинулся через толпу. Корделия поспешила вслед за ним. – Отпустите мальчика, – приказал Уоррен. Он угрожающе возвышался над мужчиной, но тот тем не менее не сдался.

– Я схватил воришку, он пытался залезть ко мне в карман. – Мужчина ослабил хватку, но Филиппа не отпустил.

– Это не я! – Филипп обезумевшим взглядом смотрел на Корделию, и у нее не осталось никаких сомнений в его искренности. – Клянусь, это они. – Ребенок показал на группу хохочущих мальчишек еще более сомнительного вида, чем ее племянники. Заметив ее пристальный взгляд, они моментально растворились в толпе.

– Вы уверены, что это именно он? – громко и отчетливо произнес Уоррен.

– Может быть, и нет, – проворчал мужчина и отпустил Филиппа, – но если эти воришки еще раз попадутся мне, я передам их властям.

– Видите, что вы наделали. – Корделия бросила уничтожающий взгляд на своих племянников.

– Мисс Палмер, забирайте мальчиков и идите к дому. Я все улажу. – Уоррен ободряюще улыбнулся Филиппу, подтолкнул его к Корделии, а сам повернулся к мужчине.

– Она не… – начал Эдуард, но Генри снова ткнул его локтем:

– Перестань.

– Пойдемте, – приказала Корделия. Мальчики сгрудились вокруг нее. – Вам было велено идти домой, – сказала Корделия, когда они отошли на приличное расстояние и Уоррен уже не мог их слышать.

– Он назвал вас мисс Палмер. – Эдуард посмотрел на нее.

– Он думает, что вы Сара, так, да? – Генри смотрел на нее с гораздо большей проницательностью, чем положено ребенку.

– Ты ослышался, – быстро сказала Корделия.

– Ничего подобного, – присоединился Томас. – Это ясно как день. Мисс Палмер…

– Довольно, – отрезала она. – Немедленно идем домой. И если кто-то из вас хоть на соломинку шагнет в сторону, расскажу вашим матерям все об этом небольшом приключении.

– Нет, не расскажете, – уверенно возразил Генри. – Иначе мы все расскажем вашей матери.

– А нам этого не хотелось бы, – горестно покачал головой Филипп.

– Но у нас не останется другого выхода, – поддержал его Эдуард.

– Чего вы хотите? – Остановившись, Корделия пристально посмотрела на мальчиков.

Они обменялись взглядами. Генри ответил:

– Целый фунт, каждому из нас.

– Плюс четыре шиллинга, – добавил Филипп. Боже правый, да они настоящие пираты!

– Ах вы, хитрые маленькие хищники!

– Он идет, – сообщил Томас. – Решайте поскорее.

– Как будто у меня есть выбор. Но я не заплачу вам до завтрашнего утра. А теперь я хочу, чтобы вы шли на десять шагов впереди нас и направлялись прямо домой. И если хоть один из вас исчезнет из поля моего зрения на долю секунды, наше соглашение отменяется. Я сама разберусь со своей матерью, а вам предоставлю разбираться с вашими родителями.

Они кивнули и зашагали к дому за секунду до того, как к ней подошел Уоррен.

– Чем кончилось дело? – спросила Корделия, глядя вверх на него.

– Я дал ему пару монет, и он согласился, что ошибся. – Уоррен взял ее под руку, и они отправились вслед за мальчиками. – Да, с такой компанией не соскучишься.

– Разбойники, вот они кто, – процедила Корделия сквозь зубы. – Пираты.

– О, – рассмеялся Уоррен, – они вовсе не такие скверные, просто озорные, вот и все.

– Это далеко не все. – Она тяжело вздохнула. – Вы очень добры.

Уоррен улыбнулся.

– Вы всегда так добры к детям?

– И еще к маленьким собакам.

Корделия против собственной воли засмеялась.

– Мистер Льюис, – начала она и, помолчав, поправила себя: – Уоррен.

– Да?

– Я безмерно благодарна за помощь. Теперь я перед вами в неоплатном долгу.

– Мне нравится, что вы у меня в долгу. – Он усмехнулся, но потом заговорил серьезно: – Но мне кажется, что во всем этом исключительно моя вина.

– Как вы можете считать себя виноватым? Мне просто не надо было брать их с собой. – Корделия с облегчением вздохнула, когда увидела, как мальчики, подойдя к садовой калитке, входят в нее.

– Мне следовало встретить вас у дома и самому проводить. Или… – он сделал паузу, – я должен был, как подобает, зайти за вами.

– В этом нет необходимости. Что сделано, то сделано, – быстро возразила Корделия, стремясь перевести разговор на другую тему. Они уже подошли к калитке. – Еще раз спасибо, мистер Уоррен. Не знаю, что бы я делала…

– Мисс Палмер. Сара. – Взяв ее под подбородок косточками пальцев, он приподнял ей голову и наклонился. – Я должен вам кое в чем признаться.

– В признании нет никакой необходимости, – произнесла она слабым голосом, чувствуя, как у нее в груди громко стучит сердце.

– О нет, есть. – Он потерся губами о ее губы. – Мне очень хотелось бы нанести вам визит, как подобает.

– Хотелось бы? – Она с трудом перевела дыхание.

– Хотелось бы. – Он ласково касался губами ее губ. – Когда я вернусь из Лондона…

– Мы тоже собираемся в Лондон, – не подумав, выпалила она. Ей тут же захотелось взять свои слова обратно.

– Вы? – Он слегка выпрямился. – Мне казалось, вы говорили, что останетесь в Брайтоне еще на месяц.

– Да, но я… забыла. – Забыла что? – Леди Корделии необходимо встретиться с издателем, заинтересовавшимся ее книгой.

Да, вот так.

– Понимаю. – Он усмехнулся и опустил руку. – Тогда я увижу вас в Лондоне.

– Возможно. – В ее голосе чувствовалась скрываемая досада, затем Корделия повернулась и взялась за ручку калитки.

– Мисс Палмер, – тихо произнес Уоррен позади нее, и рука Корделии замерла на дверной ручке, – никакое «возможно» здесь неуместно.

Даже не успев еще повернуться к Уоррену, она почувствовала, что совершает роковую ошибку. Но у Корделии всегда возникали трудности, когда нужно было не поддаваться искушению.

– Мистер Льюис.

– Мисс Палмер?

Но прежде чем к ней вернулся здравый смысл, Корделия обвила руками его шею и притянула его губы к своим губам. Уоррен поцеловал ее со сдерживаемой страстью, которая дала волю ее собственной. Его поцелуй стал настойчивее, он открыл ей рот и отведал все манящее, опасное, возбуждающее и запретное. А она с ослепляющей ясностью поняла, что могла бы вечно оставаться в объятиях этого мужчины, чего бы ей это ни стоило и не взирая ни на какие последствия.

Но Уоррен все-таки отстранился.

– Я увижу вас в Лондоне.

– Да, конечно, – едва слышно согласилась Корделия. А что еще она могла сказать? Она самым бесстыдным образом откровенно целовала его, в ответ получила такой же дерзкий поцелуй. Никогда прежде ни один поцелуй не вызывал у нее такого ощущения: ноги становятся слабыми и отказываются держать тело.

– Тогда до свидания, Сара. – Сделав шаг назад, он открыл для нее калитку.

– До свидания. – Вздохнув, она вошла в сад. Когда Уоррен закрыл за ней калитку, Корделия прислонилась к ней, стараясь восстановить дыхание.

Боже правый, что она натворила? Что ее дернуло сказать, что тоже едет в Лондон? Практически предложила ему нанести ей визит. Этим вечером она твердо решила порвать с ним; а вместо этого увязла еще глубже. Корделия коснулась пальцами губ, на которых еще чувствовалось тепло его поцелуя. Что делает с ней этот человек? Нет, это лишь поцелуй, не более того, и это вовсе не начало чего-то замечательного. Нет, она не может этого допустить, но Корделия совершенно не представляла себе, как из всего этого выпутаться, и почему у нее нет абсолютно никакой уверенности, что ей этого хочется.