Следующий день

Британский музей…

– …Таким образом, – продолжала Тедди, – я и впрямь считаю, что это – наилучший вариант. Мы изображаем помолвку до Рождества, а потом…

– До Рождества? – переспросил Джек. – Знаете, а я совсем забыл про Рождество.

– О господи, как можно забыть про Рождество?!

– Не знаю… – Джек улыбнулся и снова стал рассматривать скульптуру какого-то египетского божества.

Тедди же вздохнула – задумалась. Она была уверена, что Джек никогда ничего не забывал. Скорее всего, он просто хотел воспользоваться Рождеством как предлогом, чтобы устроить… какой-нибудь экстравагантный и восхитительный сюрприз. Что ж, почему бы и нет?

Они с Джеком бродили по «Египетским галереям» Британского музея вот уже добрых полчаса, и казалось, что его почти невозможно было отвлечь от останков давно ушедших цивилизаций, хотя им давно уже следовало обсудить куда более насущные вопросы. Но неужели банкиры так ценят античность? Впрочем, Тедди давно уже подозревала, что Джек – не типичный банкир. Нет, он сын лихого авантюриста полковника Чаннинга, и с каждым днем сходство в манерах и характере между отцом и сыном проявлялось все более отчетливо.

Заставив себя улыбнуться, Тедди проговорила:

– Рождество наступит через месяц, Джек, и вы не должны об этом забывать.

– Правда? – Он изобразил удивление.

– Да, конечно. – Тедди насупилась. – Вы же остаетесь в Англии на Рождество? Или уже передумали?

– Нет, я намерен остаться тут до Нового года. – Он перешел от гранитного Рамзеса II (если верить табличке) к какой-то черной гранитной же фигуре, очевидно, тоже к Рамзесу II.

– Вы уже придумали, что подарите родственникам? Или хотя бы отцу?

– Я представления не имею, что дарят отцам на Рождество. – Он покачал головой. – А вы?

И тут Тедди пришла в голову замечательная мысль. Внимательно посмотрев на своего спутника, она спросила:

– Вы написали матери, что остаетесь тут на Рождество?

– Да, наверное… – Он пожал плечами. – Но если честно – я не помню.

– Джексон Чаннинг! – Тедди с трудом сдержалась, чтобы не топнуть ногой. – Что с вами сегодня происходит?!

– Насколько я понимаю, ничего особенного. А в чем дело? Вы что-то заметили?

– Да, заметила! Вы не обратили внимания ни на одно мое слово! Более того, вы ведете себя совсем не так, как положено рассудительному и ответственному банкиру, каковым вы и являетесь!

– Вы хотели сказать, «зануде-банкиру с пуританскими взглядами»?

Тедди сделала вид, что не расслышала.

– А вместо этого вы ведете себя, как…

– Как кто? – Он приподнял брови.

– Ну не знаю точно. Но это страшно сбивает с толку.

Джек хохотнул.

– В таком случае – приношу свои извинения. – Он помолчал. – Просто сейчас у меня великолепное настроение. Отец изо всех сил пытался это скрыть, но я сразу заметил, что он очень доволен моим возвращением. – Джек взглянул на свою спутницу. – И благодарить за это я должен вас.

– Не за что… – Тедди пожала плечами.

– И он пообещал, что больше не будет постоянно донимать меня. Но мне еще придется получить выговор от матери… – Джек тяжко вздохнул. – Ей я не писал, но отправил письмо деду.

– Что ж, очень хорошо.

– Да… и еще вы напомнили мне, что через месяц – Рождество. Я всегда любил Рождество.

– Все любят Рождество, Джек. И если бы вы его не любили, то очень бы меня разочаровали.

Они перешли к следующей древней скульптуре – вероятно, очередному Рамзесу II.

– Раньше я писал ему каждое Рождество. В смысле отцу…

– Тедди вздрогнула.

– Но вы же считали, что он умер.

Джек кивнул.

– Да, считал. Но я… Видите ли, многие дети пишут Санта-Клаусу, а я, будучи еще совсем маленьким, начал писать письма моему отцу. Понимаете, никто никогда не говорил о моем отце. Его даже не упоминали. И он сделался для меня таким же таинственным и волшебным как Санта. – Джек негромко засмеялся. – Даже когда я вырос и понял, насколько это глупо, все равно писал ему одно письмо в год. Рассказывал о своей жизни, о том, чем целый год занимался, и о том, чего хотел добиться. Эти письма стали моей личной рождественской традицией и одновременно летописью всей моей жизни. Глупо, наверное, не так ли?

– Ничего глупого в этом нет, наоборот – очень трогательно и мило, – возразила Тедди; ее сердце рванулось к маленькому мальчику, писавшему письма отцу, которого он никогда не видел. – И это будет ваше первое совместное Рождество.

– Я его и жду, и немного побаиваюсь. Мальчишкой я всегда мечтал увидеть на Рождество отца. А теперь, когда он у меня есть… – Джек шумно выдохнул. – Я раньше никогда никому про эти письма не рассказывал, а вы, Теодоусия… Вы заставляете меня говорить самые странные вещи…

– Вот и хорошо, – кивнула она, усмехнувшись. – А теперь, Джек, мы должны…

– Дорогая, я прекрасно знаю, что мы должны сделать, но пока что… Очень интересно созерцать сокровища одной из величайших древних цивилизаций, да еще… – Он взял Тедди под руку. – Да еще со своей красавицей-невестой. Какой мужчина не придет от этого в превосходное настроение?

– Я вам не невеста, – буркнула Тедди, но все равно улыбнулась. – И кстати, мы должны придумать план.

– Да? А мне показалось, вы уже все придумали, – сказал Джек. И со смешком повел ее к следующей гранитной статуе Рамзеса II.

– О боже! – воскликнула Тедди. – Неужели Рамзес II – единственный фараон, достойный упоминания?

Джек снова рассмеялся.

– Нет, но он считается одним из величайших правителей в истории Египта. Разве вам не рассказывали об этом у мисс Биклшем?

– Может быть. Но похоже, в голове у меня это не задержалось. Меня гораздо больше волнует то, что происходит сегодня в Лондоне, чем то, что происходило несколько тысяч лет назад в Египте. И мне бы хотелось, чтобы и вас это хоть немного обеспокоило. Джек, неужели вы не проявили ни малейшего внимания к тому, что я вам говорила.

– Совсем напротив, дорогая моя Теодоусия, – ответил Джек. Но при этом продолжал рассматривать фигуру давно умершего фараона, словно именно у Рамзеса II имелись ответы на все возможные вопросы. – Вы сказали, что мы должны вести себя как обручившиеся до самого Рождества. И еще вы сказали, что я должен преподнести вам подарок на Рождество – что-нибудь абсолютно не подходящее, и якобы этот подарок станет началом нашего разрыва, потому что он продемонстрирует: мы очень плохо знаем друг друга и, следовательно, пожениться не можем. Но на самом деле… Неужели вы настолько легкомысленная, что сможете бросить меня только из-за того, что я выбрал неподходящий подарок?

– Я могу быть чрезвычайно легкомысленной. Во всяком случае, раньше я именно такой и была, – ответила Тедди. – Кроме того… Просто я больше ничего не могу придумать. Ведь вы и впрямь идеальная для меня партия. То есть так было бы в том случае, если бы меня интересовало замужество, – поспешно добавила Тедди.

– Значит… – Он пристально взглянул на нее. – Что же я должен вам подарить, чтобы подарок оказался совершенно непригодным?

– Что-нибудь… связанное с птицами. – Тедди вздохнула. – Я понимаю, это звучит глупо, но птицы… Они собираются в огромные стаи и наблюдают… В общем, я нахожу их… зловещими.

– Птиц? – удивился Джек.

– Да, их. И еще я терпеть не могу перья, особенно – павлиньи. Мне известно, что они очень хороши для шляп, вееров… и прочего, но я их не переношу. – Чуть придвинувшись к Джеку, Тедди понизила голос: – Как-то раз, маленькой девочкой, я вообразила себе павлина без перьев – огромного и злющего. Так вот, с тех пор… Знаете, как смотрю на этих птиц, так вижу: они замышляют месть всем тем глупым женщинам, что носят перья, на которые не имеют никакого права.

– Стало быть, павлиньи перья? – Джек ухмыльнулся. – Значит, придерживаясь вашего плана, после Рождества мы начнем понемногу спорить, по чуть-чуть ссориться, и все эти мелочи будут накапливаться, а потом, в день бала, мы скажем вашей матери, что как следует подумали и решили, что все-таки не подходим друг другу.

Тедди в изумлении уставилась на своего «жениха».

– Так вы меня слушали?..

– Очень внимательно. – Джек снова ухмыльнулся. – Но мне кажется, в вашем плане имеется существенный изъян.

– Сомневаюсь, – буркнула Тедди.

– Сомневаетесь? Тогда ответьте на один вопрос. Скажите, что произойдет потом?

– Когда?

– Ну, после того, как мы разорвем помолвку. Разве ваша мать не попытается снова выдать вас замуж за Саймона?

– Что ж, может быть. Но у меня нет ни малейшего намерения… – Тедди, казалось, задумалась о чем-то. Потом вдруг посмотрела Джеку в глаза и тихо спросила: – Вы же рассказали мне про ваш секрет, верно?

– Секрет? Какой именно?

– Ну, про письма к отцу.

– А… да-да, конечно, – закивал Джек.

– А могу я рассказать вам свой?

– О, разумеется!.. Обожаю выслушивать ваши секреты!

– Не сомневаюсь, – отозвалась Тедди. Она подвела Джека к мраморной скамье у стены галереи и, опустившись на нее – он тут же сел рядом, – тихо проговорила: – Когда мой отец умер… – Рассказывать об этом оказалось труднее, чем она думала. И даже Ди не знала всех подробностей, связанных с незаконными финансовыми сделками ее отца и бывшего жениха. Некоторыми тайнами не делятся даже с ближайшей подругой, но с Джеком… С ним ей было на удивление легко, и Тедди была абсолютно уверена: если кому-то и можно об этом рассказать, то только ему. Собравшись с духом, она вновь заговорила: – Так вот, после его смерти я обнаружила, что он погряз в отвратительных делах. Разоблачение было практически неминуемым, и если бы сердце его не подвело… – Она содрогнулась. – Отец бы, скорее всего, попал в тюрьму. Но после его смерти расследование прекратилось, и исчезла вероятность скандала. – Тедди грустно улыбнулась. – Видите ли, отец всегда любил неожиданные повороты в самом конце пьесы. Что же касается его сделок… – Тедди сделала глубокий вдох и продолжила свой рассказ: – Не знаю точно, имел ли он уже финансовые трудности до того, как втянулся в эту историю, или же положение, в котором он оказался, стало отчасти неожиданностью. Думаю, теперь это уже не имеет особого значения. Разумеется, обнаружилось множество долгов. А последствия всего этого… В общем, мы с мамой остались почти нищими. Правда, мы все-таки сумели сохранить дом в Лондоне, но в остальном… – Она умолкла и тяжко вздохнула.

Джек кивнул и тихо сказал:

– Да, понимаю.

– Поэтому наше с мамой занятие – это действительно бизнес, но светское общество таково, что нам приходится это скрывать. А если люди узнают, что мы нуждаемся в деньгах, вся наша коммерция перестанет существовать, так как… – Тедди снова вздохнула. – Бедность, Джек, – это великий грех среди людей, обладающих титулами и властью. Бедность – это даже ужаснее, чем скандал. Но нас и скандал уничтожит.

Моей матери еще придется признать тот факт, что мир, в котором мы жили, исчез навсегда. А я лишь совсем недавно примирилась с тем, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. Наверное, для меня настало время приветствовать новую жизнь. – Тедди вскинула подбородок. – Теперь я – деловая женщина, Джек. Независимая деловая женщина. Конечно, я не стану признаваться в этом во всеуслышание, но себе-то я в этом все-таки призналась. Я намерена твердо стоять на своих собственных ногах и заработать себе состояние. И еще я намерена стать самым престижным и успешным организатором свадеб и званых приемов. Что же касается отцовских долгов… – Тедди снова ненадолго умолкла. – Накануне я много думала не только о нашем с вами затруднительном положении, но и об этом тоже. Так вот, с учетом комиссионных за приемы, запланированные на конец этого года, я смогу наконец расплатиться с последними отцовскими кредиторами. К счастью, те, кто ссужает деньгами аристократов, – люди весьма терпеливые и сдержанные, если ты платишь им регулярно. Вы даже представить не можете, какое чувство облегчения охватывает меня при одной этой мысли!

– Очень даже могу, – отозвался Джек.

– Я так не думаю, но все равно спасибо за поддержку. Когда же над нами перестанут висеть отцовские долги, мама, возможно, перестанет искать мне подходящую партию. Или хотя бы умерит свой пыл. Я уже смирилась с тем, что наша жизнь изменилась. Теперь смириться придется и ей. Поскольку же я по-прежнему не собираюсь сообщать всему свету правду о своем бизнесе, мне придется воспротивиться намерениям матери выдать меня замуж. – Тедди криво усмехнулась и добавила: – Не думаю, что можно стать независимой женщиной, если не сможешь выстоять против собственной матери.

Джек снова кивнул, но не произнес ни слова.

– Ну? – не выдержала она наконец. – Ну что же вы молчите? – спросила Тедди.

– А что я могу сказать? – Джек пожал плечами. – Ведь я, в общем-то, догадывался об этом. Хотя, конечно, не знал деталей и подробностей.

Тедди взглянула на него с удивлением.

– Но как вы догадались? Ведь никто ничего не знает…

– Видите ли, я отмечал мелкие детали, которые, пожалуй, никто больше не заметил. Ведь я – банкир и поэтому привык иметь дело с людьми, чьи финансовые обстоятельства не соответствуют тому, что они демонстрируют миру.

Тедди вздохнула.

– Продолжайте, Джек.

– Вы уверены, что хотите этого?

– Думаю, уж лучше знать, чем не знать.

– Как пожелаете, Теодоусия. Так вот, ни одна женщина со средствами не позволит себе надевать небезупречные наряды. А ваши платья слегка поношены. Заметьте – не потрепаны, но, вне всякого сомнения, уже не идеальны.

Тедди кивнула.

– Продолжайте.

– А ваша мать… Ее словно окутывает атмосфера отчаяния, никак не связанная с подыскиванием для вас хорошей партии. Кроме того, вы раздражаетесь при малейшем предположении, что ваша жизнь, возможно, не так уж хороша… – Он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза. – К тому же вы трудитесь слишком усердно для человека, просто играющего в бизнес.

– Но я же… Да-да, конечно, – пробормотала Тедди. Слышать все это было нелегко, но она понимала: Джек говорил чистейшую правду. Наверное, ей и впрямь пора отринуть гордость и одолжить несколько платьев у Ди – хотя бы до того времени, как она сможет обновить собственный гардероб. Что же до всего остального… Ох, она ведь ничего не может сделать с матерью! Впрочем, сегодня утром та впервые за долгое время показалась не такой напряженной, как обычно. – Спасибо, Джек, что сказали об этом. В будущем я постараюсь справляться лучше.

– У вас получится, я уверен. – У него вырвался легкий смешок. – Что же до нашего спектакля… – Он сунул руку в кармашек жилета и вытащил оттуда небольшую коробочку от ювелира. – Вероятно, вам стоит это носить.

– Джек, но как же… – «А может, это действительно всего лишь спектакль?» – промелькнуло у нее. Но нет, глаза Джека свидетельствовали об обратном.

– Берите же, – сказал он.

Она покачала головой.

– Я не могу.

– Конечно, можете. – Он открыл коробочку и вытащил оттуда золотое кольцо с большим опалом в обрамлении бриллиантов.

– Ах, Джек!.. – Он надел кольцо ей на палец. – Джек, оно выглядит… – Она вытянула руку, и бриллианты сверкнули, а опал замерцал, как хрустальный огонь. – Выглядит безупречно, – прошептала Тедди.

Он взглянул на нее с некоторым беспокойством.

– А вам не кажется, что оно слишком большое, слишком вычурное?

– Господи, Джек!.. – Она рассмеялась. – Неужели ваша мама вас ничему не научила? Драгоценный камень не может быть слишком большим. А если он настоящий, то и вычурным считаться не может.

– Я купил его сегодня утром, и могу вас заверить, что он – настоящий, – заявил Джек.

– И все-таки… – Тедди неохотно оторвала взгляд от сверкающего блеска на пальце. – Думаю, в этом нет никакой необходимости.

– Нет, не согласен. – Джек решительно покачал головой. – Если мы хотим и дальше обманывать и дурачить вашу мать, то есть. Она может что-нибудь заподозрить, если у вас не будет кольца как символа моей любви.

– И одному Богу известно, что она может тогда сделать. – Тедди вздохнула. – Сейчас, по крайней мере, она согласна никому ничего не говорить, пока мы не будем готовы объявить о помолвке.

– За пять недель может многое случиться… – Джек пожал плечами. Тедди промолчала, и он с улыбкой добавил: – Должен признаться, что мне ужасно понравилась роль безумно влюбленного жениха.

Тедди внимательно на него посмотрела.

– Знаете, а вам совсем не обязательно изображать безумно влюбленного. – Она тоже улыбнулась. – Достаточно одного лишь уважения.

– Я могу быть безумно влюбленным и одновременно – предельно вежливым. Кроме того… Если я буду проводить время с вами, то смогу не находиться постоянно рядом с отцом.

– О боже!.. – Тедди невольно нахмурилась. – Об этом я и не подумала… А что вы ему скажете?

– Правду, конечно. Скажу, что провожу время с очаровательной леди Теодоусией, стараясь помочь ей в вопросах финансового характера, связанных с ее… хобби.

– Ваш отец наверняка начнет что-то подозревать.

– Возможно, – кивнул Джек. – Но едва ли он что-нибудь скажет. Не думаю, что нам нужно беспокоиться из-за моего отца. Но вот если моя тетушка, или кузины, или еще кто-нибудь, кроме отца, узнают об этой помолвке…

Тедди вздрогнула и прошептала:

– Тогда мы в западне, не так ли?

Джек взглянул на нее вопросительно, и она поспешно добавила:

– Ну, не то чтобы совсем в западне, но объяснять все это будет чрезвычайно сложно. А если наш обман станет известен всем остальным, то разразится самый настоящий скандал.

Джек пожал плечами и с мрачным выражением проговорил:

– Совершая героический поступок, никто не думает о возможных последствиях.

Заметив смешинки, внезапно промелькнувшие в его глазах, Тедди склонила голову к плечу и как бы в задумчивости сказала:

– Но вам, похоже, героизм к лицу.

– Да, действительно. Банкиры с пуританскими взглядами – настоящие герои. – Он усмехнулся, встал со скамьи и протянул Тедди руку, помогая ей подняться.

– А знаете, ведь это не так, – заявила она, пристально глядя ему в глаза.

– Что не так? – Джек улыбнулся. – Вы не считаете, что я – закоснелый пуританин? Или сомневаетесь в том, что я герой?

– Вы совершенно точно не закоснелый пуританин. И что бы вы мне ни говорили… Не думаю, что вы когда-нибудь им были. – Тедди машинально протянула руку и поправила его галстук.

Он перехватил ее руку, и до нее тут же дошло, до чего это интимный жест. И еще она сообразила, что жест этот казался ей совершенно естественным.

– Значит, не думаете? – переспросил Джек, внимательно глядя на нее.

Внутренний голос, взывавший к осторожности, кричал о том, что она, Тедди, уже выбрала жизненный путь, а Джек – всего лишь ее хороший друг, не более того. «Но как же тогда все те сны, в которых он был куда больше, чем просто друг?» – спрашивала себя Тедди.

– Да, не думаю, – ответила она наконец. – Я уверена, что закоснелость и пуританство были всего лишь главой в вашей жизни, теперь уже оставшейся в прошлом. Что же касается героя… Хочу я того или нет, но вы действительно мой герой. – Раздражающий внутренний голос внезапно умолк, и Тедди, собравшись с духом, добавила: – Кроме того, я подозреваю, что если бы мы и впрямь поженились… – их взгляды снова встретились, – то вы бы остались им навсегда.