(Амархтон. Башня Тёмного Круга)

Бой подходил к концу. Выцветший чёрный дракон повалился под напором тяжёлых копий, изрыгнув последнюю струю зеленоватого дыма. Рыцари Серебряного Щита и сам Главк рубили и кололи, вдыхая смертоносный яд, но, по какому-то диву, оставались на ногах.

Наконец дракон утих. Поддерживаемые его магией другие метаморфы разом издали отчаянный рёв. И начали умирать.

Рухнул с подрубленными ногами исполин-архихаймар. Свалился от множества ран шестилапый змей. С визгом закружилась над внутренним двором утыканная стрелами гарпия и с хрустом ударилась о стену. Желтовато-рыжая химера, ломая телом копья и оставляя в своей груди острые наконечники, ударом клюва забрала свою последнюю жертву и тоже упала. Жалкое существо, ползающее на своих недоразвитых конечностях, пищало и стонало, пока кто-то из рыцарей не унял его бессмысленных страданий ударом топора.

– Да славится владычица Сильвира! – вскричал кто-то могучим голосом, когда пал последний метаморф.

Торжествующий клич подхватили сотни голосов.

– Победа! Амархтон наш!

– Вперёд! Покончим с этой нечистью в Башне!

Воины ринулись ко входу в Главную Башню, как тут перед ними опустилась тяжёлая железная решетка. В следующее мгновение её прутья охватили синеватые змейки магического пламени.

– Таран сюда! – не унывали воители.

– Лесенки, лесенки тащи! – кричал архистратег Тибиус, подбегая к стенам, позабыв всякую осторожность. – Главк, Главк, надо обезвредить магию, слышишь?!

Глава Серебряного Щита обвёл взглядом внутренний двор – жуткое поле боя, усеянное уродливыми трупами метаморфов и множеством людей. Орали раненые, пытаясь выползти из-под трупов, слышались отчаянные молитвы, обрываемые предсмертным вскриком, кто-то изрыгал проклятия, грозя Башне кулаком.

– В нас перестали стрелять, – прозвучал металлический, неестественно спокойный голос Главка.

Тибиус бросил недоверчивый взгляд на умолкшие бойницы.

– Если они сдаются, то пусть спустят своё знамя, – архистратег нервно посмотрел на развевающийся на верхушке Башни тёмный стяг с изображением гарпии. – Надо доложить королеве. Где королева? Кто скажет мне, где королева Сильвира?

– Я знаю где, – тихо сказал Главк и приказал трубить отбой, а затем махнул рукой засевшему на внешней стене Дексиолу. Тот, правда, и сам уже приказал лучникам прекратить осыпать Башню стрелами, видя, что происходит что-то неясное. – Идём, Тибиус.

Шагающего по залитому кровью внутреннему двору Главка окружили восторженные воины из разных когорт.

– Это твоя победа, почтенный Главк! Эта схватка останется в веках!

– Ты спас нас всех! Если бы ты не убил эту тварь… Герой, герой! Твоя победа решила судьбу королевства!

Тибиус поджимал губы, понимая, что ему таких почестей не услышать. Однако глава Серебряного Щита шагал, понурив голову, словно рыцарь, запятнавший свою честь.

Под победные, торжествующие крики два военачальника вошли в помещение внешней стены – туда, где состоялся последний перед схваткой разговор рыцаря и Посвящённого. Королева была здесь. Рядом с нею молчаливо стояла Мойрана, и глаза Зрящей, казалось, ещё никогда не были столь горестны. Архиепископ Велир шептал молитву.

Перед ними, прислонившись к стене у окна, лежал Эфай. Скромно, неприметно, будто путник, прикорнувший с дальней дороги в чужом доме, из которого его в любой момент могут прогнать. Казалось, толкни его легонько, и воин-отшельник поднимет взгляд, добродушно улыбнётся, встанет и пойдёт прочь, благодарно кивнув хозяевам.

Но Эфай, прозванный Фосферосом, был мёртв. Глаза его застыли, оставшись чуть приоткрытыми. Загорелое лицо и руки покрывали зеленоватые пятна – действие сильнейшего магического яда.

– Каким же я был глупцом! – произнёс Главк угрюмо. – Взятие чужой раны… Учитель умер вместо нас. Он принимал на себя весь яд, который мы вдыхали. А мы, глупцы, думали, что сами… – голос могучего и, как считалось, непобедимого рыцаря задрожал. – Яд Злобы. Он убил бы любого из нас в одно мгновение. Но учитель оказался сильнее нас всех вместе взятых. Только потому, что в его сердце не было ни капли злобы и ожесточения, – Главк покачал низко опущенной головой. – Мне казалось, я овладел всеми тайнами Посвящённых. Теперь же, перед этим человеком я чувствую себя горным варваром, который всю жизнь умел обращаться с одной дубинкой.

– Мы все были глупцами и варварами, Главк, – произнесла королева и обернулась к стоящей в стороне Амарте. Чародейка прислонилась плечом к колонне, и в её зелёных глазах читалась смертельная усталость – изнеможение странника, который проделал огромный путь к заветному храму тайн, а когда дошёл – оказалось, что никакие тайны его больше не волнуют и душа его жаждет лишь покоя. – Прости меня, Амарта. Прости. За себя и за него.

Чародейка подняла на неё взгляд и подошла ближе. Филгор и телохранители шагнули ей навстречу, и Сильвира почувствовала, что скоро начнёт тихо ненавидеть своих защитников за их чрезмерную осторожность.

– Я осталась здесь не для того, чтобы выслушивать твои извинения, Сильвира, – не дерзко, а всё с тем же безразличием усталого путника проговорила Амарта. – Я должна исполнить волю Эфая – его последнее желание… Дай мне своего посла. Я войду в Башню и предложу Тёмному Кругу мир.

За спиной королевы послышались приглушенные, кое-где негодующие голоса рыцарей и военачальников. Да как смеет эта колдунья…

– Я пойду! – опережая королеву, сказал Главк и, наконец, поднял голову. – Амарта состояла в Тёмном Кругу. Она знает их мышление. Вместе у нас получится склонить их к миру.

– ТЫ?! – изумлённо воскликнул Тибиус. – Да тёмные только и мечтают схватить тебя! Знаешь, как они тебя ненавидят! Тебя убьют, не успеешь и войти! Да и какой нам резон говорить с ними, если мы почти победили…

– Мы ещё далеко не победили, – хмуро ответил глава Серебряного Щита. – Моя королева, прошу вашего позволения искупить мою вину перед учителем Фосферосом!

Тон его голоса не допускал отказа. Королева почувствовала, что если ответит «нет», то больше никогда этого рыцаря не увидит.

– Позволяю, Главк.

«Но как искупить свою вину мне?»

Мойрана неуловимо коснулась руки владычицы.

«Не мучь себя, Сильвира, – произнесла беззвучно, одними глазами Зрящая, так, чтобы никто, даже бдительный архиепископ Велир ничего не заметил. – Посвящённый никогда не пытается кого-то обличить, устыдить или разоблачить. Ему это чуждо. Посвящённый только возвышает, вдохновляет и ободряет. Он ушёл, не держа на тебя ни капли обиды. И не обвиняя тебя ни в чём».

Мойрана медленно подошла к лежащему Эфаю, заглянула в его полуоткрытые глаза, в которых, казалось, блестели тусклые золотистые огоньки, и мягким движением пальцев прикрыла их навсегда.

Рыцари и военачальники перешёптывались, глядя вслед Главку, идущему рядом с чародейкой, словно с соратницей по оружию. Что происходит? Глава Серебряного Щита задумал против тёмных какую-то хитрость? Но он оставил свой меч. Да и что он сможет сделать один в этой обители магов-изуверов? Может, он настолько потрясён смертью учителя, что помешался рассудком? Но нет, взгляд его ясен и чист.

– Эй, чародейка, а почему ты так уверена, что Тёмный Круг станет тебя слушать? – не выдержав, крикнул Тибиус.

Амарта обернулась.

– Потому что так сказал Посвящённый.

***

Королева не сводила глаз с входа в Башню. Мысли бушевали. Телохранители обступили её плотным кольцом, не подпуская ни военачальников, ни посыльных. Верные охранители лучше других знали, что сейчас владычицу лучше не трогать.

Переговоры. О перемирии. С Тёмным Кругом! После всего, что произошло у этих стен! После гнусной западни, после сотен и сотен погибших от самых жестоких заклятий, каких Каллироя уже не знала много лет! После всего того, что натворили морраки в Мглистом городе!

Каждая мысль била её до боли, до дрожи. Искушение отдать приказ захватить и сжечь это вместилище всей земной мерзости становилось всё сильнее. И королеву сдерживало даже не то, что там, внутри, находится её верный Главк. Мысль о мече Фосфероса, брошенном под ноги Посвящённому, сдерживала её куда сильнее.

«Только бы он не ошибся! Только бы тёмные согласились! Теперь я буду умнее. Стократ умнее».

До чего же медленно тянется время! Прошло десять минут, двадцать, полчаса – а ведь Главк и Амарта вошли в Башню только предложить переговоры, а не вести их…

«Если они убьют Главка…» – потянулась мрачная мысль, но тут объятая магическим пламенем решетка поползла вверх. Из Башни под молчаливыми взглядами сотен воинов вышли Главк, Амарта и беловолосый бледный колдун в чёрной мантии. Спиромаг Хоркис – мгновенно узнала королева. Не так уж давно ей довелось вести переговоры с этим осторожным, скользким и крайне опасным магом.

«Значит, они согласились. Переговоры. Но что они потребуют?.. И на что соглашусь я?»

Королева не представляла себе цены, за которую она согласится отпустить магов Тёмного Круга. Конечно же она отпустит не всех, а только тех, кто не был уличён в пытках, человеческих жертвоприношениях и участии во всеуничтожающих заклятиях, вроде Отторжения… Нет, нет, слишком мягко! Сослать всех этих нелюдей в Подземные Копи и то будет милосердно!

Спиромаг чуть поклонился с холодным выражением лица. Главк выступил вперёд.

– Я дал слово, что этому магу у нас ничего не угрожает и он под моей защитой.

Королева неприветливо покосилась на гостя.

– Поговорим внутри, Хоркис.

Они вошли в небольшую круглую комнату, освещённую обычной масляной лампадой. Судя по боевому убранству, это была комната начальника стражи.

Помимо Главка и Амарты королева позволила остаться только своим телохранителям, Мойране и нескольким старшим военачальникам. Стараясь не смотреть в сторону спиромага, Сильвира села в кресло. Хоркис остался стоять под пристальным взглядом старшего телохранителя Филгора.

– Прежде чем приступить к переговорам, почтенная госпожа, спешу сообщить, что верные вам люди, содержащиеся в нашем плену, будут отпущены сразу же по окончании нашей беседы. Независимо от того, чем она закончится.

– О каких людях идёт речь? – ледяным голосом спросила королева.

– О вольном стрелке Автолике, о следопыте Калигане и его ученице по имени Флоя. Остальные узники будут отпущены чуть позже, когда получат свободу наши пленные маги и легионеры.

Королева бросила вопросительный взгляд на Главка.

– Это правда, моя королева. Я сам видел их. Они живы.

– Ты хочешь сказать, Хоркис, что одержимый местью архимаг Калид согласится отпустить Автолика? – проговорила королева со скепсисом.

– Архимаг Калид мёртв.

Королева кивнула.

– Что ж, это облегчает задачу.

– Позвольте мне спросить у него, владычица… – прошептала Мойрана.

– Отбрось формальности, Мойрана, спрашивай у него, что хочешь.

– Как погиб архимаг Калид? Я не видела на поле боя его метаморфа, – сказала Зрящая, посмотрев в глаза спиромага, отчего у того по щеке пробежала короткая, почти незаметная дрожь. Мойрана же задышала чуть более учащенно. Сказалось извечное противостояние сил, которым были посвящены эти люди. Спиромаг стойко выдержал её взгляд и скользко улыбнулся:

– Калид не прибегал к метаморфии. Он не собирался умирать до тех пор, пока не отомстит Автолику за Сферу Крови. Его убил я.

Королева посмотрела на него с недоверием. Понять, врут ли эти холодные, почти безжизненные глаза, или говорят правду, было невозможно даже Зрящей.

– Это подтвердят ваши друзья, как только вы их увидите, – заверил Хоркис. – Как подтвердят и то, что своими жизнями они обязаны лично мне.

Королева ответила не менее скользкой улыбкой:

– И теперь, когда до полного захвата Башни нам осталось меньше часа усилий, ты решил совершить единственное в своей жизни доброе дело?

– Смею заверить, почтенная госпожа, что до полного захвата Башни вам ещё очень далеко. Да, архимаги пожертвовали собой на создание метаморфов, но среди нас осталось ещё немало тех, кто владеет метаморфией. Бойня, стихшая час назад, повторится вновь.

– И вновь закончится уничтожением ваших хвалёных метаморфов.

– Я не сомневаюсь в ваших силах, почтенная госпожа. Да, в конечном итоге вам, скорее всего, удастся взять Башню. Но это будет стоить вашей армии ещё около двух-трёх когорт пехоты. А то и больше. Ведь в нашем распоряжении есть и такие заклятия, которые позволят нам обрушить Главную Башню во внутренний двор, и умереть вместе с вами в одной могиле.

– Хотелось бы знать, почему это тёмные, всегда имеющие про запас десять путей отхода, готовы жертвовать свои драгоценные жизни? – съязвила королева.

Хоркис подался вперёд, заговорив более оживлённо.

– Мы, высшие маги, никогда не стоим насмерть. Если удача не на нашей стороне – мы отступаем. Для нас нет понятия «позорное отступление» – мы руководствуемся, прежде всего, не кодексами чести, а целесообразностью. Жизнь важнее чести, ибо без жизни честь лишь пустой звук. Но в том случае, когда нас загоняют в тупик, мы способны на многое. И если уж умирать, то умирать, унося с собой и своих врагов…

– Хватит, Хоркис, я достаточно знаю ваше племя, – нетерпеливо сказала королева. – Говори, на каких условиях вы готовы сдаться, и я отвечу, согласна ли я принять вашу капитуляцию.

– Капитуляцию? – спиромаг зло усмехнулся с хорошо скрываемым презрением к южной владычице. – Нет, Сильвира, мы готовы покинуть город, но покинуть при оружии и с личными вещами. Никаких досмотров. Мы отпускаем всех пленников и оставляем Башню вам. Вы – свободно пропускаете нас в Мелис, и ты даёшь слово, что никто из Тёмного Круга не будет преследован твоими эмиссарами.

Королева усмехнулась в ответ с не менее злой иронией.

– Почему именно в Мелис? Почему не в Меликерт или в Нефелон? Или Хадамарту теперь нужны верные люди в центральной Каллирое?

– Тёмный Круг не служит Хадамарту уже больше четырёх лет. С тех пор, как мы покинули Аргос, мы стали для него такими же врагами, как и вы…

– Не утруждай себя, Хоркис, я четыре года подряд слушаю эти байки…

– А я тебя и не убеждаю! – с неожиданной ненавистью выговорил спиромаг. – Это абсолютная правда! Трупы наших магов в подземельях, подземные ходы, забитые хадамартскими тварями, бои наших легионеров с нечистью по всему Тёмному городу – какие ещё тебе нужны доказательства?

Королева сохраняла холодное выражение лица, но мысли её неприятно засуетились. Впервые в её голове промелькнуло сомнение в непоколебимой доселе истине о единстве Хадамарта и Тёмного Круга.

– Продолжай.

– Когда в конце Амархтонской битвы твои войска ворвались в Аргос, мы, высшие маги, отступили. Мы были измучены, истощены и всё равно не сдержали бы вас, пусть бы и дорого отдали свои жизни. Но, как я уже сказал, жизнь важнее чести, потому мы и отступили. Вопреки воле Хадамарта. Тёмный Владыка, как и все владыки, хотел, чтобы мы бились до последнего вздоха в его славу. Но мы не жрецы, не фанатики. Умирать за божество для нас – безумие. Хадамарт не простил нам нашего бегства. Вот, что я имел ввиду, когда говорил, что мы ему такие же враги, как и вы. Нам пришлось почти заново создавать свою крошечную империю – Тёмный город, жалкое подобие былого могущества. Мирное сосуществование с вами претило каждому из нас, но другого выбора у нас не было. Ты жаждала изгнать нас и объединить весь Амархтон под своим знаменем. Не скрою, наши планы были точно такими же. Но они могли исполниться не раньше, чем будет устранена угроза вторжения Хадамарта. До тех пор нам нужен был мир с вами. И, возможно, как ни дико это звучит, союз.

– Союз? – взгляд королевы исподлобья окатил спиромага гневом. – Какой союз может быть с теми, кто использует против людей наихудшее зло Каллирои – амархтонские тучи! Или, хочешь сказать, вы отказались бы от власти над ними?

– Наша власть над тучами минимальна. Мы и десятой доли не знаем об их энергии. Даже если бы мы прекратили черпать из них силу, они бы никуда не исчезли. Нет, мы не могли ничего поделать с тучами. Но мы готовились подарить вам солнце…

– Что-что? – королева подумала, что ослышалась.

– Солнце, созданное из тысяч небесных кристаллов, которые добываются в Подземных Копях. Мы трудились над ним все эти годы. И готовились поднять его среди этих туч, чтобы оно сияло над городом днём и скрывалось за тучами ночью.

– Рукотворное солнце, – королева с улыбкой покачала головой. – Надо же! Хотелось бы взглянуть на результат вашего соперничества с Творцом.

– Увы, поздно. Посвящённый и чародейка Амарта разбили его, когда отбивались от толп хаймаров в подземелье.

– Тем лучше. Рукотворное солнце не нужно ни растениям, ни животным, ни горожанам, ни мне. Это была одна из ваших наибольших глупостей, маги – дешёвая попытка подкупить меня красивой безделушкой.

Спиромаг молча снёс слова королевы, изучая её скользким, ядовитым взглядом.

– Знаю, лучшим подарком для тебя, Сильвира, стало бы падение Тёмного Круга. Учитывая нашу взаимную нетерпимость, схватка между нами была делом времени. И сколько бы разумная часть Тёмного Круга не пыталась убедить тебя, что Хадамарт – наш общий враг, ты не верила. Надеюсь, теперь, когда Хадамарт нашёл себе новых слуг, ты, наконец, поверишь.

– Новых слуг? – насторожилась королева, и вся её злая ирония и скепсис испарились.

– Да, Сильвира. Таких, которые, не задумываясь, отдадут свои жизни и жизни своих близких в его славу.

Мелкое покалывание под лопатками, щиплющий холодок по всей спине – Сильвира ощутила себя так, как будто очутилась возле приоткрытой двери в обитель леденящей кровь тайны. Такое чувство, что дверь вот-вот отворится, и её, владычицу, озарит страшное, горькое прозрение.

– Кто они?

– Жрецы крови. Не думаю, что надо рассказывать тебе, кто они такие, откуда пришли и на что способны. Скажу только, что один из наших архимагов в своё время перешёл на их сторону, выдав им все секреты Тёмного Круга и обучив их нашей магии. После этого мы оборвали с ними всякие отношения. Вы всегда верили, что жрецы крови с нами заодно – а это был обман, созданный вашей склонностью ставить всех своих врагов в один ряд. Мы ненавидим их гораздо сильнее, чем вас. Они хуже некромантов – те, по крайней мере, руководствуются разумом, эти же – жаждой отнимать и причинять страдания. Их стихия – горечь утрат, их цель – жуткая империя на крови и страхе. И знаешь, почему тот красный жрец у Обелиска Скорби не убил тебя?

Скользкий взгляд спиромага упёрся в глаза Сильвиры. Да, теперь она знала!

– Потому что ты, владычица, нужна была им, чтобы развязать войну против Тёмного Круга! Хадамарт понимал, что даже с силой жрецов крови ему не победить и Тёмный Круг, и тебя. Потому он вновь использовал тактику, которой пользуется уже тысячу лет – стравить нас и ослабить обе армии, а если повезёт – довести нашу вражду до взаимного истребления.

Взаимное истребление. Не эти ли слова так убедительно произнёс Главк во время боя!

Королева едва сдержала мучительный стон. Дверь жуткой тайны распахнулась. И прозрение оказалось куда страшнее, чем Сильвира ожидала.

Взаимное истребление! Вот почему легионы Хадамарта двигались из Нефелона так медленно – тысячелетний Владыка ждал, когда Сильвира ударит по Тёмному Кругу. Когда же она, по какому-то наитию, удержалась от штурма и вывела свое войско в Тёмную долину, он изменил свой план. Вот почему, потерпев поражение у Драконовых скал, Падший Владыка оставался так спокоен! Вот почему он вынудил её гонятся за разрозненными отрядами своих даймонов, а затем так убедительно подтолкнул её вернуться в Амархтон через Западные врата!

– Но если вы это понимали, то какого хаоса утроили нам засаду в городе?! – воскликнула королева.

– Никакой засады не было! – ответил спиромаг с жаром, неестественным для его холодного лица. – Мы готовились отражать ваш штурм городских стен, но когда ты предложила мирный договор, мы начали совещаться. Мы все понимали, что бой с твоим войском ничего хорошего нам не сулит. Потому и согласились пропустить вас. Никто не собирался нападать на вас в самом городе – это от вас мы ждали подвоха. Да, признаю вину Тёмного Круга. Да, слишком долго мы считали вас главными врагами, слишком сильно ненавидели. Да, особенно в этом преуспели наши стариканы-архимаги во главе с Калидом – хвала Танатосу, что их души уже летят в Чёрный Провал! Да, жрецы крови сумели навести марево на наших и на ваших воинов. Но столкнуло нас даже не это. Нас столкнула наша взаимная вражда.

– А магия крови, помутившая разум ваших легионеров? – прошептала Мойрана.

– Была творением красных жрецов, незримо наблюдавших за тем, как их враги уничтожают друг друга.

Вступившая в разговор Зрящая вернула королеву в реальность. До сих пор Сильвире казалось, что она здесь один на один со спиромагом. И теперь боялась глянуть на лица своих военачальников.

– Если в этой бойне наша вина общая, то почему ты не выторговываешь себе место в городе, Хоркис? Почему вы готовы безропотно уйти? Почему именно в Мелис?

Спиромаг закутался в свою мантию, словно ему было холодно.

– Скажу больше, Сильвира: мы готовы без всяких торгов отдать вам Подземные Копи. Не сегодня-завтра туда вторгнутся силы Хадамарта, которым нам нечего противопоставить. Жрецы крови подчинили себе всех подземных бестий, даже панцирных стражей подземелий. Но главная беда даже не в этом. Ослабить наши армии – не единственная цель Хадамарта и жрецов крови.

Королева хмурилась. Чувство неподвластной разуму зловещей игры Хадамарта, скрывающей за каждым ходом двойное-тройное дно, теперь не просто пугало – оно выбивало владычицу из равновесия.

– Наша война, Сильвира, – это реки жертвенной крови, изливаемой на их алтари. Весь Амархтон сегодня – один сплошной жертвенник. Сила крови, изливающейся на него, огромна… чудовищна!

– Ты говоришь о ковенах в Мглистом городе?

– Ковены – всего лишь алтари, вернее, детали общего алтаря. Сила не в жертвеннике, сила в жертве. Сами того не осознавая, жрецам помогли твои ненадёжные союзники – Чаша Терпения. Поднимая вопль о бедствиях, скорбях и переполненной Чаше, они сыграли красным жрецам на руку. Жёлчная ненависть к тем, кто наслаждается жизнью, мстительность, скрытая под маской благодушия, убеждённость в своей исключительной правоте – вот истинные основания их веры! Все эти стихии испорченной человеческой души, вместе с реками крови, пролитыми нами с тобой, излились на этот грандиозный жертвенник. Тебе известно куда ведут подземные каналы из Амархтона?

– Под Драконовы скалы, – прошептала королева.

– Да. И одному хаосу ведомо, какие силы высвобождаются сейчас в их недрах. Не имею сомнений, что очень скоро твои разведчики в Тёмной долине принесут тебе известия о таких тварях, по сравнению с которыми хаймары покажутся милыми зверушками. Не пройдёт и месяца, как к Амархтону выдвинется новая армия Хадамарта. Армия, какой ещё не знал мир.

Спиромаг на секунду замолчал, испустив какой-то отрешённо-равнодушный вздох, и заключил:

– Потому мы уходим. Сначала в Мелис, а потом… сами не знаем куда. Может быть, на север – в неизведанные Дальние земли, а может, на кораблях в Плеонию или ещё дальше – за Огненный архипелаг… Надвигается великий поток, что смоет всех. Никто не удержится за свои армии, никого не спасут кодексы чести, верования и мораль. На месте нынешних королевств возникнет Империя-на-Крови. Она породит новые народы, исповедующие новое учение. А для вас и для нас уже не останется места.

Королева медленно поднялась.

– Что ж, Хоркис, ты выдвинул свои условия… И я согласна. Когда вы намерены покинуть город?

– Немедленно. Как только окажем помощь раненым и соберём вещи. Вещей у нас немного. Почти весь наш скарб остался в захваченных жрецами подземельях. Все наши легионеры последним указом будут распущены по домам… Прошу прощения, почтенная госпожа, – спиромаг вдруг снова перешёл на почтенный тон. – Если переговоры окончены, то я поспешу в Башню. Мы не хотим терять ни минуты.

– Проведи его, Главк, – приказала королева.

У дверей спиромаг напоследок остановился.

– Мы больше не враги, Сильвира, а потому, мой тебе совет: последуй нашему примеру и покинь город. У тебя ещё есть Южный Оплот, есть Анфея, есть прибрежные провинции и Горы южных ветров. А с той армией, которая придёт из Тёмной долины, тебе не совладать.

– Спасибо за совет, Хоркис. Но, видимо, тем мы и отличаемся от вас, что не отступаем даже тогда, когда у нас есть для этого все возможности.

– Будешь защищать амархтонцев от нового порабощения? – усмехнулся спиромаг. – Брось. Они того не стоят.

– Ты слишком долго изучал смерть, Хоркис. И разучился видеть ценность жизни. Любой жизни.

***

Остались позади оседающие клубы дыма, смолкли возгласы ликования и победные песни. Королева покинула внутренний двор Башни Тёмного Круга, оставив здесь Главка за старшего. Ему предстояло обеспечить беспрепятственный исход магов, сохранив их от расправы, а Башню – от разграбления и разрушения. Правда, столь велико было чувство восторга южан, что о мести мало кто думал. Ещё никто не знал ни о жрецах крови, ни о грандиозной ловушке Хадамарта, в которую все они угодили со своей владычицей, ни о будущей всесокрушающей орде из Тёмной долины. Для простых воинов свергнутое со шпиля Башни знамя с изображением гарпии означало капитуляцию Тёмного Круга – полную победу, хоть и купленную дорогой ценой.

С пятью самыми боеспособными когортами королева двигалась к Аргосу, а Тёмный город провожал её неприветливыми дымами пожаров. Здесь все ещё горели заставы верных Тёмному Кругу легионеров, дымили казармы, магические башенки и жилые дома. Валялись трупы, которые пока что никто не собирался убирать. Среди мёртвых были и легионеры, и младшие маги, и простые горожане. В пылу боя за Башню Тёмного Круга никто не думал о том, что творилось в самом городе, и теперь число погибших от подземных тварей, пожаров, паники, грабителей, мародеров и разных вооружённых банд не поддавалось подсчёту. По улицам носились со своим скарбом оставшиеся без крова горожане, бросавшие на войско южан подозрительные взгляды, не зная пока, просить ли у них помощи или проклинать как лютых врагов.

Посланцы, успевшие съездить к Аргосу, встретили королеву на границе Тёмного и Сумеречного города, принеся лаконичный ответ мятежников: король Дарвус готов принять Сильвиру и обсудить дальнейшее сосуществование.

– Вот наглец! – возмутился Тибиус. – Самозванец ещё смеет принимать законную владычицу в Аргосе, как у себя дома!

– Сиятельная королева, не прикажете ли взять дворец в кольцо? – вспылил глава лёгкой конницы Эномай. Почти не участвовавший в битве с Тёмным Кругом и немало этим раздосадованный, он желал отличиться перед королевой. – Моя конница мигом отрежет всякое сообщение с Аргосом. Посмотрим, что запоют мятежники в глухой осаде!

Королева не отвечала.

Врата Аргоса были открыты. У входа выстроены стражники с алебардами, горнисты, знаменосцы с чёрно-синими стягами новой власти, на которых были изображены звёзды над короной – давний символ города ещё тех времен, когда он именовался Геспероном, Городом вечерней звезды.

Королеву Сильвиру встречали как самую почётную гостью. Но всё-таки как гостью.

В сопровождении Мойраны и телохранителей королева поднималась по устланной чёрно-синими коврами лестнице в тронный зал. От владычицы и её спутников все ещё пахло гарью, дымом и кровью, но Сильвира этого не стыдилась. Она шла с холодной уверенностью, а когда её взор случайно падал на дворцовых вельмож – те опускали глаза. Смущение, растерянность и стыд читались в каждой согбенной фигуре.

Наконец, одна из фигур отделилась от общей массы и приблизилась к королеве. Поравнявшись с владычицей, градоначальник Пелей зашептал с виноватой хрипотой:

– Мне не оставили выбора, владычица. Адельган, Кенодок, морфелонцы, чашники – все обратились против меня. Даже Этеокл. Я до последнего пытался отстоять Аргос, я был верен вам до конца, но…

Королева не отвечала. Обеспокоенный её молчанием, Пелей взмахнул руками:

– У меня было мало людей, а мятежники могли бросить на дворец тысячи! Неужели я должен был погубить себя и всех вверенных мне людей?

Королева не отвечала. Лишь обернула к нему на миг глубокий и грустный взгляд. Не осуждающий, а именно грустный.

– Да, да, владычица, вы правы! Я виновен. Я предал вас, предал себя, свой путь, свою жизнь. О, если бы можно было вернуть тот миг!

Градоначальник отстал. Возле королевы появился принц Этеокл. Он не горбился, не разводил руки, а шёл своей возвышенной, слегка надменной походкой уверенного в себе военачальника.

– Я предал вас, моя королева. Дважды предал. Хадамарт вывел против меня весь свой флот, и я не решился на морское сражение. Отравил к берегам Нереи четыре быстроходные галеры с Когортой Смелых, а сам отступил. Прикрыл свою трусость вашим наставлением, когда вы велели мне «не рисковать». А когда я прибыл в Амархтон, князь Адельган убедил меня, что с помощью новоявленного наследника Геланора можно сплотить всё королевство: собрать в единый кулак амархтонцев, морфелонцев и даже чашников. Слишком поздно я понял его истинные намерения. И не решился противостать ему, опасаясь раскола войска «степных орлов» и братоубийственной резни. Потому и промолчал, когда короновали Дарвуса. Я предатель, моя королева. Прошу лишить меня всех титулов и предать суду.

Королева по-прежнему не отвечала. Не до того сейчас.

Юный король Дарвус восседал на троне, окружённый стражниками и вельможами. Он был одет в широкие и пышные одежды чёрно-синего цвета – портные постарались, чтобы худосочная и невнушительная фигура нового короля приобрела достойный вид. Дарвус тщился сидеть ровно и властно, положив руки на подлокотники и глядя высоко вверх – на огромную люстру тронного зала. Но королева видела и чувствовала, что даже общество южного князя Адельгана, морфелонского епископа Фаргота и других влиятельных людей, не придаёт юному королю должной уверенности.

Королева остановилась, почтенно склонив голову, как перед равным. Дарвус, то ли от гордости, то ли от испуга не ответил на её поклон.

«Я буду умней. Буду умней, – повторяла королева, словно молитву. – Слишком дорого обходятся мои ошибки народам королевства».

– Сиятельный король Дарвус Амархтонский, я пришла сказать тебе, что признаю твою власть над всем королевством и не оспариваю твоего права на трон.

Зал, замерший на мгновение, наполнился встревоженным шепотом. Князь Адельган и ещё несколько вельмож усмехнулись, епископ же Фаргот нахмурился с недобрым предчувствием.

– Тёмный Круг разгромлен, его остатки покидают город. Отныне весь Амархтон и все прилегающие к нему провинции – твои. Что касается меня и моей армии, то я не смею более оставаться в твоих землях. Мы уходим в Южное Королевство.

Теперь сползла усмешка и с лица князя Адельгана, почуявшего неприятный оборот. Слишком легко сдаётся Сильвира, слишком легко!

– Однако считаю своим долгом предупредить тебя, сиятельный король, что со мной уходит всё мое войско. В том числе и семь тысяч «степных орлов».

Кое-где в зале раздались возмущённые голоса.

– Это не твоё войско, Сильвира! – дерзко выступил Адельган, видя, что от тщедушного юного короля поддержки ему не дождаться. – Не ты его собирала, не ты его вела, не тебе и распоряжаться им!

– Это войско Южного Королевства, – сдержанно ответила Сильвира. – А я по-прежнему его королева.

– Войско подчиняется мне и Этеоклу! – выпалил князь.

– Этеокл уже сложил с себя все права военачальника, а с тебя они сняты моим указом. Мои писцы тебе его вручат вскоре. Кроме того, в Южный Оплот уже отправлен другой мой приказ, которым накладывается арест на все твои земли, замки, торговые суда и прочее имущество. Ты же будешь отдан под суд, как только ступишь на землю Южного Королевства. Если же ты передумаешь возвращаться, то я буду вынуждена просить сиятельного короля Дарвуса о твоей выдаче.

Этого князь не ожидал и нашёлся не сразу.

– Это… это расправа! Никто не позволит тебе так расправляться с князьями! За что ты собираешься отдать меня под суд? За то, что я отыскал истинного наследника Геланора и помог занять ему законный трон?

– Нет. За то, что ты под угрозой мятежа и раскола войска «степных орлов» вынудил Этеокла поддержать коронацию Дарвуса от имени Южного Оплота. За то, что лживыми слухами о «мести Сильвире» удержал «степных орлов» от их намерения прийти на помощь моему войску, когда мы бились с Тёмным Кругом. За то, что по твоей вине войско «степных орлов» морально перестало существовать. Я с самого начала не доверяла тебе, достопочтенный князь. У меня достаточно прознатчиков в твоём окружении, достаточно доказательств.

– К хаосу доказательства! Я созову Совет Князей Южного Королевства и докажу, что всё это – гнусный заговор против меня! – уже бушевал Адельган. – И я отправлюсь в Южный Оплот в сопровождении своего войска, которое подчиняется только мне!

– В эту минуту до ведома твоих военачальников уже доводят весть о твоём предательстве. А через несколько минут я выступлю перед войском «степных орлов», и ты увидишь, кому они в действительности верны.

Доведённый до отчаяния южный князь хотел выкрикнуть какую-то угрожающую бессмыслицу, но епископ Фаргот, будучи умнее его, дал ему знак замолчать и сам вышел вперёд.

– Сиятельная королева Сильвира, мы искренне рады вашей поддержке нового короля Амархтона, но разумно ли устраивать столь громкие аресты и преследования в это смутное время? Достопочтенный князь Адельган – большой друг Морфелона, и любое преследование его вызовет осложнения между нашими державами…

– Чей, вы сказали, друг Адельган? Морфелона? Не много ли берёте на себя почтенный Фаргот, говоря от имени наместника Кивея? К которому, кстати, уже выехали мои послы с донесением о вашем пособничестве враждебным Священному Союзу силам.

– Боюсь, ваши усилия тщетны, сиятельная королева, – улыбнулся епископ. – Наместник Кивей доверяет достопочтенному князю Кенодоку, управителю Мглистого города.

– Управителю? – королева усмехнулась. – Видно, вам давно не приносят донесений, почтенный Фаргот. Кенодок больше не правит Мглистым городом. Он забаррикадировался с немногочисленными сторонниками в своём замке и трясётся от ужаса, а его взбунтовавшееся войско, возмущённое его предательством, подчиняется военачальнику Ивору. Который, видите ли, уже выразил свою лояльность мне, пока наместник Кивей не пришлёт в Амархтон нового командующего морфелонским войском.

Епископ Фаргот отступил, не желая усугублять и без того неприятный для него расклад. Королева же бросила королю Дарвусу прощальный взгляд.

– Прощай, сиятельный король. Мы покидаем Амархтон, но знай: мы всегда готовы прийти на помощь твоему королевству в час беды.

Королева повернулась к выходу. В наступившей тишине была отчетливо слышна её твёрдая поступь. Южную владычицу сопровождали молчаливые взгляды: поражённые, изумлённые, смятённые.

– Стойте! – резко поднялся с трона юный король. – Прошу простить… сиятельная королева, – сбивчиво заговорил Дарвус. Лицо его было бледным, но теперь, когда он стоял во весь рост, фигура его выглядела вовсе не такой напыщенно-жалкой, какой казалась совсем недавно. Взгляд, полный тревоги из-за навалившейся ответственности, был обращён к королеве почти с мольбой. Те, кого минуту назад юный король считал своими могущественными покровителями, жались у его трона, как мелкие жулики, уличённые в своём мошенничестве.

– Сиятельная королева Сильвира, как правитель Амархтонского Королевства я прошу вас остаться в городе со всем вашим войском. На тех условиях, какие вы сами выдвинете… Мне доложили о том бедствии, что грядёт из Тёмной долины, – добавил он тихо. – Хадамарт могуч как никогда. Один хаос ведает, на что он теперь способен. Без вас этот город обречён. Прошу вас… ради мира, ради народа и будущего всей страны – останьтесь.

Королева почувствовала, как её лёгкие наполняются теплотой. В душе не было победного торжества, хотя все слова Дарвуса были прямым результатом её чётко продуманного плана. Но даже она не ожидала, что слова этого выскочки-короля окажутся настолько искренни и по-взрослому мужественны.

– Мои условия будут очень жёсткими и вряд ли придутся тебе по душе, сиятельный король.

– Я готов на любые уступки. Никакая цена сейчас не может быть слишком высокой.

Королева неспешным величественным шагом направилась к трону амархтонского короля.

– Первое: все войска Амархтона, за исключением твоей личной стражи, подчиняются мне и действуют по моему указанию. Второе: ты очищаешь всё своё окружение от тех, кого мой королевский суд признает предателями. Третье: никаких договоров, ни устных, ни письменных с обманщиками и предателями, называющими себя Чашей Терпения. Четвёртое: все мои городские управители, которых ты изгнал, возвращаются на свои места, твои же люди назначаются только с согласия моего градоначальника Пелея… И главное: до полной и окончательной победы над Хадамартом ты не смеешь требовать моего ухода или пересмотра заключенных здесь и сейчас договорённостей.

– Я согласен, – не задумываясь, громко произнёс Дарвус.

Зал переполнили возмущённые, порой негодующие голоса.

– Марионеточный король!

– Кукла на престоле!

– Король с такими правами – меньше сельского старосты!

Взгляд королевы, острый и быстрый, как отточенная сталь, мгновенно восстановил тишину.

– О чём вы, почтенные? Уж не желает ли кто-то из вас сам возглавить оборону города от той навалы, которая обрушится на него вскоре? Если таковой найдётся, я немедленно назначу его комендантом Западных врат, куда обрушится главный удар Хадамарта. Или, быть может, кто-то желает стать верховным военачальником всех находящихся в Амархтоне войск? Желает ли кто-то занять то место, которое поневоле занимаю я? – королева ещё раз обвела взглядом тронный зал. – Вижу, желающих нет. А раз так – значит, внутренние конфликты закончились. Началась война с внешним врагом.

***

«Фосферос мёртв, мёртв», – носилось по широким коридорам Аргоса, словно сырой сквозняк. Марк знал об этом ещё в Мглистом городе, когда Мелфай, торжествуя, раскрыл ему тот самый замысел Кукловода. И теперь шагал, устало глядя под ноги, как его грязные прорванные сапоги анфейского пошива оставляют следы на тёмно-красных ковровых дорожках, выстеленных в честь союза южной королевы Сильвиры и нового короля Амархтона Дарвуса. Впереди был тронный зал, в который Марк был приглашён, едва только известил стражу Аргоса о своём желании встретиться с королевой Сильвирой.

«Я так желал этой встречи! Так надеялся, что найду здесь ответы хоть на немногие вопросы. И вот, когда я в двух шагах от королевы – ноги становятся вялыми и неуклюжими… И я непроизвольно замедляю шаг, желая отсрочить момент своего позора».

Думать о том, что он должен рассказать королеве, невозможно. Каждое воспоминание вызывает боль в голове и взваливает тяжесть на плечи. Воспоминание о Фосферосе, которого он выманил из Фарана на смерть. Об Эльмике, которую не сумел спасти. О Мелфае, которого не смог остановить от падения. О Никте, которая теперь до конца своих дней останется в фаранской пещере. О Лейне, которую он горячо любит, но вынужден о ней забыть ради её безопасности. И наконец – о Башне Познания – чудесном портале в родной мир… Какое искушение!

Глубоко вздохнув, Марк вошёл в зал. Королевы Сильвиры на троне не было. Она стояла над круглым столом с разложенными картами Тёмной долины, Амархтона, Меликерта и южных островов. Кроме четырёх телохранителей и черноволосой храмовницы, в которой узнавалась королевская Зрящая, в зале никого не было.

После короткого приветствия, Марк начал говорить. Он говорил быстро, понимая, что у королевы есть дела поважней: о своём длинном пути из Морфелона в Амархтон, о событиях в Мелисе и в Зелёной Идиллии, об ослеплении Никты, о Мелфае, о Кукловоде, о Сарксе, об Акафарте, о Зеркале Мглы и наконец – о той роли, которую сыграл Седьмой миротворец в гибели воина-отшельника Эфая. К собственному удивлению Марк говорил легко и свободно, будто освобождался от тяжёлого ненавистного бремени.

– Я слышу в твоём голосе вину, – выслушав его до конца, сказала королева. – Перестань осуждать себя. Ты никогда не станешь ничьей марионеткой, пока следуешь Пути Истины и голосу собственного сердца.

Марку показалось, что королева не восприняла всерьёз его слова об угрожающем могуществе Кукловода и Акафарты.

– Кукловод при помощи Саркса предугадывает каждое моё действие. Я не знаю, кто он… Предполагаю, что это и вовсе не человек. Акафарта же способна читать мотивы внутреннего «я» каждого – абсолютно каждого – человека! Вы понимаете, чем это грозит вам и всему королевству?

– Чем? Пусть они предугадывают все мои шаги и включают их в свои расчёты. За моими решениями стоят вера в Спасителя и долг правительницы. Неужели я буду менять свои принципы и свои решения только ради того, чтобы испортить кому-то игру?

– Действительно… Мне эта мысль как-то не приходила в голову, – признался Марк. – Но просчитывая мои действия, враги в конце концов добились своего – убили человека, которому нет замены.

– Да, они это сделали. Но в этом нет твоей вины. Это я толкнула его на смерть. Если бы я послушалась его сразу и предложила Тёмному Кругу переговоры… Впрочем, нет, это было невозможно. Без жертвы Эфая я бы и подумать об этом не посмела. Так что не взваливай на себя чужую вину. Да и всё равно, заманив Эфая в эту ловушку, наши с тобой враги просчитались.

Марк поднял глаза.

– Как… просчитались?

– Они просчитались, когда убили моего мужа, короля Ликорея, потому что его смерть породила меня как королеву Сильвиру и подняла волну освобождения по всей Каллирое. Они сбили с пути Третьего миротворца, извратили Меч Справедливости, но просчитались вновь. Потому что из Меча Справедливости родился Эфай, ставший Фосферосом. После Амархтонской битвы Хадамарт боялся его как никого другого. Но добившись его смерти, Падший Владыка просчитался вновь.

– Почему? – затаил дыхание Марк.

– Потому что там, где упал один Фосферос, поднимутся десятки. Не сейчас, может быть, даже не в этом поколении, но поднимутся – это точно. И то, что я слышала о Мелфае, говорит лишь об очередной попытке наших врагов извратить путь миротворца: создать своего послушного лжемиротворца. А в том, что истинный миротворец способен разрушить любые тёмные замыслы, враг уже успел убедиться, когда ты остановил Проклятие миротворцев, Маркос. И убедился вновь – вчера, когда ты в Мглистом городе пробудил в себе новый сокровенный дар. Дар миротворца.

– Откуда вы знаете?

– Радагар побывал у меня незадолго до тебя. Он видел, как ты одним взглядом заставил морраков уйти.

– Радагар… – прошептал Марк, не разжимая зубов. – Он стоял в трёх шагах от серой магессы Эльмики, когда на неё набросился моррак! Он мог её спасти, но не сделал этого! Не сделал только потому, что она магесса!

– Маркос, скажу по секрету, вчера я могла спасти сотни таких магов и магесс. Но не сделала этого. Не прислушалась к здравым словам Эфая. По той же причине, по которой Радагар не спас ту девушку, – королева несколько секунд изучала Марка внимательным взглядом. – А ты изменился, Маркос. Я вижу перед собой человека, который не просто верит в Путь Истины, а прошёл этим путём изрядную меру. Думаю, если позволят время и обстоятельства, мы проведём испытание и посвятим тебя в рыцари.

Марк не ощутил никакой радости от этой высокой чести.

– Когда-то я мечтал об этом. А сейчас меня не волнует рыцарский титул. Я хочу лишь понять и исполнить свою миссию, если она вообще существует. И если её ещё возможно исполнить.

– …Значит, своё первое испытание ты прошёл – пройти истинное посвящение в рыцари достойны только те, кто перестал к нему стремиться, – улыбнулась королева. – Но ты прав. Твоя миссия важнее всяких титулов. Что ты намерен делать, и чем я могу тебе помочь?

– Я не знаю, – признался Марк, закусив губу. – Моих смутных знаний о Кукловоде и Акафарте недостаточно, чтобы представлять для них угрозу. Эфай мёртв. Хранительница Никта далеко в Фаране. Не осталось никого, кто бы помог мне в моих поисках…

Двери в тронный зал отворились. Не оборачиваясь, Марк решил, что пришли новые посетители, и время его визита истекло.

– Маркос?! – раздался изумлённо-радостный девичий голос.

– Флоя! – обернувшись, Марк увидел улыбающуюся девушку. Ниспадающие на её лицо волосы были выкрашены в фиолетовый цвет. – Калиган! – воскликнул он, увидев учителя-следопыта с его вечной полуулыбкой и вечно прищурёнными глазами. – Автолик, и ты здесь!

– А как же без меня в такой заварушке! – весело подмигнул ему вольный стрелок.

– Вот и ответ на твой вопрос, Маркос, – сказала королева. – Рядом есть друзья. И они готовы разделить с тобой твои поиски. Крепись, миротворец. Это твоё время, твоя эпоха. Ты проявил себя в этой битве куда лучше, чем я. Ты осознал, что существа из плоти и крови, даже такие как морраки – вовсе не тот враг, с которым нужно сражаться. Наша внутренняя неприязнь и вражда – вот главный враг, который порождает всех остальных врагов. Ступай, и да хранят тебя Небеса!

Марк поклонился и уже направился к двери, когда его окликнул тихий, словно шёпот ручья, голос черноволосой Зрящей:

– Постой, Маркос. Ты говорил, что твоя хранительница Никта была ослеплена заклятием Тысячи Солнц, так? Когда ты видел её в последний раз, как выглядели её глаза?

– В них мерцали золотистые огоньки, – ответил Марк и его сердце вдруг сильно заколотилось. – А что?

– Я глядела в мёртвые глаза Эфая. В них тоже мерцали золотистые огоньки, – с едва уловимой, но щедро дарующей надежду улыбкой ответила Зрящая. – А это значит, что у меня есть для тебя хорошие новости, миротворец.

***

(Пустыня Фаран)

Мутный, будто пробивающийся через водяную толщу свет. Неясный, мерцающий диск солнца, а затем, всё ясней и ясней – восхитительный лазурный цвет бескрайнего небосвода! Сердце вырывается из груди и хочется кричать от восторга, но сил на это нет. От дикого ошеломления подкашиваются ноги, тело падает в раскалённый солнцем песок, и голубизна неба сменяется ослепительно-жёлтым фоном пустыни.

Лесная нимфа, хранительница секретов, воительница Лесного Воинства, Никта прозванная Никтиленой, обняла горячий песок. Она не помнила, сколько времени каталась в нём, обуреваемая радостью узнавания – родного неба, родного солнца, родного песка. Она заново узнавала эту пустыню, словно не было долгих дней и недель, проведённых в кромешном мраке. Её пальцы погружались в горячий песок, а затем подбрасывали его в воздух, и наслаждение охватывало её с головы до пят. Она упивалась солнцем, небом, хохотала и игралась песком, словно превратилась из гордой воительницы в беззаботную пятилетнюю девочку.

Она постигала главное искусство Посвящённых – умение радоваться жизни, наслаждаться каждым её мгновением. Для полноты счастья, оказывается, нужно так мало! Небо над головой, сияние солнца и умиротворение в сердце.

Она знала, какой ценой даровано ей зрение. И знала, что где-то в эту минуту душа Эфая покидает мёртвое тело. Но это не мешало ей смеяться и наслаждаться произошедшим с нею чудом. Она хорошо усвоила урок своего учителя – никогда не скорбеть!

Наконец хранительница поднялась, стряхнула песок с выцветших одежд, и бросилась в пещеру. Чтобы в последний раз набрать воды в вёдра и полить зеленеющую сикомору. А потом – наполнить бурдюк водой, сложить в вещевую сумку свой нехитрый скарб и заложить за спину давно скучающий без дела свой лёгкий слабоизогнутый меч.

Пещера отшельника осиротела. Сикомора осталась одна. Может быть, какой-нибудь бродячий отшельник или искатель истины, завидев её, поселится здесь и будет поддерживать жизнь одинокого дерева. Может быть, сикомора сама сумеет позаботиться о себе – пустит корни поглубже. А может, ей суждено засохнуть и превратиться в мёртвое дерево. Но хранительницу эта мысль уже не могла удержать. Ученик Посвящённого никогда не променяет помощь живому человеку на заботу о дереве – каким бы великим и символичным оно ни было.

Преклонив колени и прошептав молитву-благодарность Спасителю, хранительница в последний раз окинула взглядом место своего посвящения и двинулась на запад. Впереди у неё был долгий путь.

Конец Книги Второй