(Амархтон. Западные врата)

Над Амархтоном вставало солнце. Не озаряя окутанный тучами город, оно всемилостиво простирало свои лучи на раскинувшуюся за Амархтоном Тёмную долину Нерею – бескрайние степные просторы, дикий край многочисленных варварских племён.

– Приближаются, – нервно произнёс старый остробородый архимаг в чёрной мантии, исшитой тёмно-красными змеевидными узорами.

Трое других магов почтенно кивнули.

– Через час будут у наших стен, – уточнил маг средних лет, худой и бледный, с белыми как снег волосами и скользким ядовитым взглядом.

– Я хочу знать не когда они будут здесь, Хоркис, а когда они все до единого отправятся в свой Гадес! – раздражённо ответил остробородый.

– Исход не всякого боя можно предугадать, высокочтимый Калид, – отозвался тот с почтением, но без раболепия.

– Это потому, что опаршивело ваше племя! Много битв я повидал на своём веку, но не было ни одной, исход которой я бы не предвидел!

– Кроме Амархтонской, – чуть слышно напомнил беловолосый.

У остробородого нервно дёрнулась щека. От неприятного воспоминания его голова мелко затряслась: издёрганный ежедневными мучительными видениями своих жертв, доведённый до полубезумия ночными кошмарами, архимаг Калид держался в последнее время на одних эликсирах.

– Геллена! – сварливо прикрикнул он. – Как они настроены? Что ты чувствуешь, говори!

Немолодая колдунья с изъеденным морщинами лицом и страшными тёмно-синими мешками под глазами, которые не могла скрыть никакая магия, томно дышала.

– Я чувствую их сердца… Он горят. Они жаждут победы… Они идут не умирать, а побеждать. Они верят… верят!

– Словом, их боевой дух на высоте, – с ледяным спокойствием истолковал её слова беловолосый маг. – Много же потребуется усилий, чтобы его сломить. Очень много.

– Мы сожжём этих варваров вместе с их злобной атаманшей! – дрожащим от ярости голосом выговорил остробородый маг. Его руки, сжимающие усеянный белыми кристаллами посох, мелко тряслись. – Эта рыжая потаскуха возомнила себя императрицей, владычицей двух королевств! Долго же мы терпели эту тварь… Но наступает её час… время страшного падения и конца! Скоро… скоро её постигнет кара… Кара страшная, неотвратимая, так что ужас будет охватывать каждого, кто вспомнит о ней!

– Высокочтимый Калид, мы все разделяем ваше справедливое негодование, но сейчас нам следует сохранять боевое хладнокровие, – с почтением заметил беловолосый. – Не сочтите за дерзость, если я предположу, что вам не помешало бы спуститься в свои покои и посвятить оставшееся время концентрации, так как очень скоро ваши уникальные способности должны будут сослужить величайшую службу Тёмному Кругу.

Остробородый нервно двинул скулами, однако, будучи польщён словами беловолосого мага, сделал яростный выдох, словно каким-то страшным усилием намеревался выдохнуть из себя весь гнев.

– Твоя правда, Хоркис. Рыжая шлюха не вынудит меня утратить над собой контроль. Я буду в зале звёзд.

– Высокочтимая Геллена, вам бы тоже подготовиться к грядущим событиям. Ваши удивительные способности оракула ещё не раз сослужат великую службу Тёмному Кругу, но сейчас наступает черёд боевой магии.

Как только два пожилых мага удалились, беловолосый чародей изменился в лице, сбросив лилейную учтивость.

– Теперь можно говорить свободней, высокочтимый Дарет, – обратился он к высокому архимагу с короткой чёрной бородой. – Дело обстоит так. Концентрации устеляющей магии подавления чувств явно недостаточно для искажения боевого настроя варваров Сильвиры. Следовательно, стихийные элементы боевой магии чувств будут недостаточно сильны. Необходимо нечто более… более…

– Истребительное, – произнёс чернобородый с усмешкой. – Всегда хотел услышать это слово из уст главного идеолога «целесообразных». Что именно, Хоркис? Сфера крови? Тебе мало того, во что превратился Калид и остальные?

– У нас имеются более утончённые средства, чем крайне ненадёжные творения красных жрецов…

– Какие? – нетерпеливо оборвал его чернобородый.

– Из того, что мы имеем уже сейчас, я советовал бы использовать концентрированные линейные молнии Ксараха, именуемые мудрецами Сильвиры Косой Танатоса…

– Язык простонародья оставь для ушей Сильвиры, Хоркис.

– Прошу простить, высокочтимый. Кроме того, я бы отдал предпочтение элементам раскалывания чувств, а также раздвоения или разтроения разума. Также нам следует воспользоваться энергетическим полем Хасмоновой тьмы, что несомненно приведёт к смятению в рядах врагов…

– О, надо же, магия хаоса! – с наигранным удивлением сказал чернобородый. – Правда, самая безобидная её часть, но признаться, я не ожидал от тебя даже этого.

– Высокочтимый Дарет, я в очередной раз призываю вас забыть все наши разногласия и действовать так, как того требует высшая целесообразность, а не наши амбиции. Я настоятельно предостерегаю вас относительно тех вещей, о которых толкуют наши обезумевшие стариканы: некромантия, хаймафрония, взрывы отторжения, эфирное расщепление воздуха… Это безумие. Применение столь уничтожительных средств вызовет необратимые последствия.

– То есть, мы похороним Сильвиру вместе с собой, это ты хочешь сказать? Калиду и другим, как ты учтиво выражаешься, обезумевшим стариканам, только того и надо. Кто-то из них на недавнем совете даже обмолвился о метаморфии.

– Дарет, эти люди безумны. Вверять судьбу Тёмного Круга в их руки означает стать такими же безумцами.

– Пожалуй, тут я с тобой согласен, Хоркис. Но беда в том, что для многих наших людей слово архимага Калида по-прежнему очень весомо, – чернобородый задумчиво посмотрел на приближающееся войско. – Да, он безумен. Но разве мы не называем безумцами аделиан? И тем не менее, их энергия веры позволяет им легко избегать магических законов и не зависеть от своенравных и изменчивых источников силы, как зависим от них мы. Безумцев легко победить. А с Сильвирой мы бьёмся сколько себя помним.

– Безумными мы называем фанатиков, но, к сожалению, далеко не всех приверженцев Пути Истины можно назвать таковыми, – ответил беловолосый, задумываясь. – Фанатика легко заставить пойти ложным путём, легко натравить на собственного брата. Но таких как Сильвира победить сложнее. И дело тут не только в энергии веры. Слишком много в них такого, чего не постичь умом и не добиться усилиями. Мы не умеем так, как они убеждать сторонников верить в своё божество, в своего предводителя или в самих себя. Мы добились большого искусства в убеждении и обольщении, но почему-то немного сторонников приобрели. А ещё мы слишком привязаны к жизни. Бьёмся над долголетием, цепляемся за надежду продлить свою жизнь до двухсот лет. А они довольны своим шестидесятком: считают этот ничтожно малый срок милостью своего Творца и с улыбкой идут на смерть, уверенные, что их гибель – всего лишь переход к новой, высшей форме жизни, – беловолосый замолчал, собираясь высказать давнему оппоненту опасную мысль. – Знаете, высокочтимый Дарет, я хотел бы это сказать до боя, а не после него… Мы слишком долго считали своих врагов тупоголовыми варварами, которые побеждают лишь числом и фанатичной верой. А между тем, у них есть чему поучиться.

Чернобородый слушал, не отводя взгляда от длинной вереницы войск, и губы его расплывались в предвкушающей торжество усмешке.

– Сейчас у тебя будет такая возможность, Хоркис. Пора по местам.

– Ещё один момент, высокочтимый Дарет, – глаза беловолосого мага чуть сощурились. – Вам не кажется, что наш многомудрый Совет, столь ожесточённо обсуждая вопрос обороны, не предусмотрел одно весьма вероятное обстоятельство?

– Какое?

– Что нам делать, если Сильвира не пойдёт на штурм?

***

Войско королевы Сильвиры двигалось сильно растянувшейся колонной – в походном, а не в боевом порядке, как бы демонстрируя Тёмному Кругу миролюбивость своих намерений. Риск, что маги контратакуют неподготовленное к бою войско, был невелик. Необходимой для атаки конницы у Тёмного Круга нет, а легионеры привыкли больше к городским улицам, чем к чистому полю.

«Нет, они не решаться контратаковать, – твёрдо решила королева. – За этими стенами они считают себя неуязвимыми».

Со спины высокого гнедого коня королева выжидающе смотрела на крепостные ворота – Западные врата Амархтона. Собранные из длинных деревянных брусьев, скованные железными скобами и оббитые медными листами, они хоть и уступали Восточным вратам в толщине и прочности, но были усилены охранной магией. Двухстворчатые ворота крепились на двух толстых надворотных башнях, возвышающихся над крепостными стенами. Сами стены, усеянные прямоугольными зубцами, укреплённые оборонительными башенками, тянулись и тянулись, перекрывая всё пространство между Драконовыми скалами с севера и Меликертской грядой с юга.

Главная Башня Тёмного Круга возвышалась над своими внешними стенами и стенами крепости – грозная, мрачная, непоколебимая, как амархтонские тучи, клубящиеся над её верхушкой.

«Справимся, – подумала королева, провожая взглядом скачущих к воротам послов. – Это не Гадесовы врата, это не Аргос. Здесь нет ни легионов даймонов, ни изолитов, ни смертеносцев. Одни маги и легионеры, которым не слишком хочется умирать за своего падшего владыку».

Она неотрывно смотрела, как её четверо послов остановились у стен, как, спустя несколько томительных минут, рядом с воротами открылась дверь узкой потайной калитки, как вышел из неё кто-то из магов, принимая из рук посла свиток с королевским посланием.

«О чём-то говорят. Это хорошо. Значит, они расположены к переговорам. Очень хорошо!»

Один из послов поскакал назад. Остальные остались у закрытой калитки в ожидании ответа. Стало быть, маги ещё не дали окончательный ответ, взяли время подумать. Что ж, это тоже хороший знак.

Посол спрыгнул с коня, встав перед владычицей на одно колено.

– Сиятельная королева, маги просят на обдумывание три часа.

Сердце у Сильвиры упало. Надежда тщетна. Они всего лишь затягивают время.

– Ты сказал им, что мы будем ждать не более часа?

– Сказал. Они говорят, что этого слишком мало, чтобы созвать совет и вынести решение.

Сильвира на некоторое время погрузилась в раздумья. Итак, маги не собираются идти на уступки. И, скорее всего, они до сих пор как следует не готовы к обороне, если жертвуют гордостью ради каких-то трёх часов отсрочки. Эх, надо было прислушаться к Тибиусу и ударить ещё затемно! Ну да ладно. Пусть готовятся. Самим для подготовки лишние три часа не помешают.

Королева приказала трубить готовность к атаке. Войско зашевелилось: длинная вереница рассыпалась, быстро перестраиваясь в стройные фаланги, разделяясь на сотни и когорты. Копейщики, мечники, лучники, воины отдельных штурмовых бригад, которым предстоит первым ринуться на грозные стены – все забегали, засуетились в волнении и тревоге. Тяжеловооружённые латники облачались при помощи слуг в свои громоздкие доспехи, стрелки в двадцатый раз проверяли луки и самострелы, щитоносцы с плотниками поспешно сколачивали большие передвижные щиты, проверяли устойчивость лесенок. Священники и храмовые служители обходили войско, давая напутствие каждому, кто в нём нуждался. Те же, кому делать было нечего, сидели в кругу, перешёптывались, попивая кислое вино или воду из бурдюков. Иные тихо молились, опустившись на колени и закрыв руками лицо.

Тем временем солнце, скрытое за амархтонскими тучами, близилось к полудню. Начиналась жара. Главк объезжал когорты, желая убедиться, хорошо ли понимают военачальники то, что от них требуется. Начальники когорт отвечали бодро, глава Серебряного Круга с суровой благосклонностью кивал головой.

Королева хранила молчание. Ей овладело то состояние, когда она уже была не в силах обсуждать тактику и всякие военные хитрости – состояние высочайшего предбоевого напряжения. Полное эмоциональное оцепенение – ледяная голова и пылающее сердце. В таком расположении духа плохо о чём-то рассуждать. Оно хорошо для боевого клича, вдохновляющего тысячи воинов, идеально для неистовой атаки, ломающей магию врага и сокрушающей вражьи ряды.

Но это ли нужно сейчас?

– Мойрана, – коротко позвала королева.

Зрящая второй час стояла на коленях, сжав руки под подбородком, не видя пред собой ничего, кроме стоптанного тёмного ковыля.

– Мойрана, мне нужно знать, есть ли на стенах крепости жрецы крови?

Молодая женщина поднялась с колен и откинула капюшон. Веки её были влажными, щёки, несмотря на жару, бледны.

– Я молилась, чтобы благоразумие магов взяло верх. Чтобы они отказались от истребительной войны…

– Это хорошо, Мойрана. Но мне надо знать…

– Красных жрецов нет на стенах. Там нет даже архимагов: только старшие ученики и боевые маги среднего звена.

– А в Башне?

– Башня сокрыта от меня, – Майрана вдруг поглядела на королеву с мягкостью храмовой служительницы. – Владычица, неужели этого нельзя избежать? Неужели нам предстоит убивать людей? Наших соплеменников, у которых семьи и дети в Падшем городе…

– Мойрана, прекрати! – резко ответила королева. – Я готовлюсь терять моих верных воинов, моих друзей и близких, моих подданных, за которых потом придётся смотреть в глаза их жёнам и детям. Не взваливай на меня вину ещё и за убитых врагов.

Зрящая отвернулась.

– Друзей… врагов. Разве не дико это деление по отношению к людям? Не все ли беды нашего рода происходят от того, что мы привыкли делить человечество на своих и чужих? Почему мы не можем видеть друзей во всех людях, как предписывает Путь Истины?

– Потому что этому не способствуют обстоятельства, – сдержанно ответила королева, чувствуя, что её сдержанность вот-вот лопнет. – Есть вещи, которые не подлежат даже божественному всепрощению. Ты поймёшь меня, когда столкнёшься со жрецом крови. Когда проникнешь в его мысли и память. Когда увидишь людей, доведённых до безумия от боли утрат. Когда услышишь вопль обречённых, у которых отняли не только самое дорогое, но и вообще всё, включая право на смерть. И когда постигнешь всё то, что совершило это красное чудовище, принявшее человеческий облик, спроси себя: это ли твой друг? Но вряд ли ты будешь способна рассуждать в эту минуту. Так что лучше подумай об этом сейчас, Мойрана. Времени почти не осталось.

Королева теряла терпение. Отведённые три часа подходили к концу. Почти всё её войско бездельничало, томясь в доспехах на жаре. Уже давно можно было начать штурм, тут и там слышалось ворчание «Сколько еще ждать?», «Пора уже задать колдунам!», и в сторону королевы устремлялись всё более нетерпеливые взгляды.

Наконец у Западных врат возникло какое-то движение. Посыльный маг что-то пересказал послам, после чего исчез, наглухо задраив потайную дверку. Послы вскочили на коней.

«Нет, маги, больше я вам не дам ни минуты, – твёрдо решила королева. – Или вы нас пропускаете добром или…»

О том, что будет «или» не хотелось и думать.

Запыхавшийся посол опустился на одно колено. То, что весть неожиданна, королева поняла по одному его виду.

– Сиятельная королева, они согласны!

Она выдержала паузу. Подоспевший архистратег Тибиус, весь во внимании, комично вытянул голову вперёд, словно ему было плохо слышно. Дексиол покрутил усы ничего не выражающим движением. Главк недоверчиво сдвинул брови. Мойрана наоборот, казалось, посветлела.

– Согласны на что? – спокойно уточнила королева.

– Согласны пропустить войско через Западные врата и Тёмный город!

– Что, без всяких условий?

– Одно условие, сиятельная…

– Ну так говори быстрей!

– Вы должны дать клятвенное слово, что ни один из ваших воинов не поднимет руку на людей Тёмного Круга. Иными словами…

 – Я понимаю. Они хотят убедиться, что мы не готовим ловушку. Глупцы. Разве я хоть раз брала крепость обманом? Хорошо, меня это устрагивает… Или есть возражения?

Она обвела взглядом своих военачальников. Недоумение, непонимание, подозрение на лицах. Тёмный Круг пропускает вооружённое до зубов войско давнего врага через свою часть города – слыханное ли дело! Пропускает, не требуя ни заложников, ни иных гарантий!

– Ловушка, – Тибиус первым решился произнести слово, ёрзающее в голове каждого.

– Осмелюсь добавить, сиятельная королева, – продолжил посол, – маги требуют, чтобы войско двигалось в походном режиме, а оружие было зачехлено.

– Ага, значит, моего слова всё-таки недостаточно! – усмехнулась королева.

Но ей было не по себе. Хладнокровная, сильная владычица, какой её видели сейчас подданные, тряслась в душе от раздирающих её противоречий и сомнений.

– Ловушка, точно ловушка! – уже более уверенно повторил Тибиус.

– В узкие врата, что в боевом, что в походном режиме входить – никакой разницы, – заметил Главк. – А расчехлить оружие для наших бойцов – две секунды.

– Накроют нас какой-нибудь магической дрянью. В узких воротах-то! – хмуро бросил Эномай.

– Лучникам стрелять несподручно будет, – добавил Дексиол.

– О чём вы, почтенные? – королева окинула взглядом возбуждённые лица. – Сейчас для нас главная преграда – это стены и врата крепости. Как только войско будет за ними, пусть даже малая его часть – мы получим такое преимущество, что никакие тараны и лестницы будут нам не нужны! Даже самой малой части воинов за стенами будет достаточно, чтобы связать магов боем, пока не прорвётся остальное войско. Готовить для нас такую ловушку магам не только невыгодно, но и просто самоубийственно.

– И всё-таки что-то здесь не так, – настаивал Тибиус.

– Мы теряем время, – королева вскинула голову, давая понять, что спонтанный военный совет пора заканчивать. – Если кто-то хочет высказаться против условий магов, говорите прямо.

Противников уговора с магами не нашлось.

– Сейчас же огласить решение королевы: готовиться к мирному проходу через Западные врата, но быть начеку, – распорядился Главк, обращаясь к начальникам когорт. – Латникам – щиты за спину, но доспехов не снимать. Стрелкам – луки на плечо, но колчаны держать при себе. На копья надеть чехлы, но не завязывать. Мечи в ножны, но держать их под рукой. Первыми идут тяжеловооружённые бойцы Второй когорты. Тертоний, если тёмные захлопнут ворота, задача твоей когорты – связать их боем. Следом идёт штурмовая Третья когорта. Варрей! Ну, ты знаешь, что делать, если маги нарушат уговор. Все остальные когорты – в прежнем порядке. Дексиол и Эномай замыкают. Моя королева, вам я настоятельно рекомендую не ехать во главе войска. Надёжнее всего будет снять ваш королевский вымпел и постоянно находиться в окружении рыцарей Серебряного Щита.

Королева одобрительно кивнула.

– Ты прав, Главк. Предосторожность не помешает. Кто поедет во главе войска? Тибиус?

 – Сочту за честь, сиятельная королева… – неуверенно произнёс архистратег, лучше других понимая, с каким риском сопряжено сейчас предводительство войска с королевским штандартом в руках.

Весть о свободном проходе через Западные врата воины восприняли с недоверием. Высказанная Тибиусом мысль одновременно пришла в голову многим.

– В ловушку заманивают, не иначе.

– А чего ещё ждать от тёмных!

– Как только войдём, закроют ворота и начнут со всех сторон молниями лупить!

– Вот что, братцы: как только войдём – надобно первыми бить! Маги слово нарушают прежде, чем дают.

Воители попроще, которым пришлось снова впрягать лошадей в повозки, разбирать лесенки и передвижные щиты, натягивать на наконечники алебард и копий тряпицы, хмурились и ворчали: «Ну вот, только собрались мечами помахать, как всё тут, поднимайся и топай. Так и будем раскладываться, собираться, как на учениях».

И всё-таки у большинства воинов, уставших за эти долгие недели скитаний по неприветливой степи, стало легче на душе: вести о мирном уговоре подарили надежду вернуться домой живыми. Но признаться в этом никто не хотел. Хотя бы для того, чтобы не сглазить. Потому что каждый сотник, каждый десятник, каждый простой конник и пехотинец чувствовал, что всё войско, напряжённое, как мышцы единого организма, сжавшееся, как барс перед прыжком на добычу, находится в одном шаге от дикого, безумного кровопролития. В одном малюсеньком шажке.

Королева двинулась к Западным вратам. Рядом был Главк, Мойрана, телохранители, королевский знаменосец и горнист, извещающий о намерении владычицы обратиться к Тёмному Кругу. От городских ворот королеву отделяло чуть меньше одного полёта стрелы. Если колдуны вздумают ответить прицельным магическим залпом – риск очень велик.

Жара в самом разгаре, хотя тёмно-жёлтый диск солнца едва-едва просматривается через толщу чёрных туч. Сильно раздражают капли пота на лбу, которые утереть под шлемом невозможно. Со стен чувствуются взгляды: сотни взглядов. Чёрные, сёрые, бесцветные маги, слуги пламени, познавшие тьму, странники астрала, лунные ведьмы и многие, многие другие волшебники, нашедшие своё место в Тёмном Кругу. Кто-то из архимагов тоже поднялся на стену, тоже смотрит на владычицу юга, тоже усмиряет свою жажду швырнуть в неё заклятие посильнее. Сдерживается. Потому что лучше других понимает – за Сильвирой её войско. И от мести тысяч негодующих воинов его не спасёт даже сам Хадамарт. Они сметут Тёмный Круг, даже если будут точно знать, что полягут все до единого.

Королева подняла руку, выкрикивая во всю силу командного голоса:

– Маги Тёмного Круга! Я, королева Сильвира, перед вами и моей армией, перед тысячами свидетелей клятвенно обещаю: мы пройдём через Западные врата и Тёмный город мирно! Ни один человек из моего войска не тронет ни одного мага или легионера, если вы не нападёте первыми. Даю слово!

Тишина. Ни единого звука. Фигуры на стенах – словно статуи, покрытые тёмными мантиями. Но вот одна тень шевельнулась, и громкий мужской голос, усиленный магией, прокатился над полем:

– Я, архимаг Дарет, от лица высшего собрания Тёмного Круга, клятвенно обещаю: никто из магов и легионеров не тронет никого из твоих воинов, Сильвира, если твои люди не нападут первыми. Даю слово!

Снова тишина, уже менее тревожная, а затем – протяжный скрип, и створки крепостных врат медленно раздвигаются.

Королева поскакала назад, чтобы занять место среди рыцарей Серебряного Щита. По дороге она встретилась взглядом с Тибиусом, которому предстояло ехать во главе войска – и погибнуть первому, если мирное соглашение обернётся ловушкой. «Ловушка, моя королева, как пить дать, ловушка», – говорил настороженный взгляд архистратега.

Зашевелился лес зачехлённых копий, послышались крики обозных. Войско двинулось в распахнутые городские ворота. Следом за конными военачальниками, въезжающими под знаменем королевы Сильвиры, бравой тяжёлой поступью шагали закованные в броню латники броненосной Второй когорты Тертония, за ними – легковооружённые бойцы штурмовой Третьей Варрея, рыцарский корпус Серебряного Щита, окружающий королеву, Шестая, Седьмая, Девятая когорты. Среди них, изредка создавая заторы, ползли обозные телеги. Некоторые из них везли раненых бойцов, пострадавших в стычках с даймонами. Обоз замедлял общее движение войска, но военачальники Сильвиры опасались оставлять его в хвосте.

Зачехлённые копья и мечи. Закинутые за спину луки. И только одна сотня стрелков с заряженными самострелами рассеялась по всему войску – предосторожность, предложенная Главком и одобренная Сильвирой.

«Если они готовят ловушку, то жестоко поплатятся», – стучало сердце королевы, глядящей из-за спин серебряных рыцарей.

Вот Тибиус въезжает в ворота. Сильвира понимала, что чувствует сейчас осторожный военачальник, когда на него со всех сторон смотрят боевые маги. Въезжает, едет дальше. Топают следом латники Второй когорты. Держись, Тертоний! Вот и первые повозки проехали под каменной аркой Западных врат…

«Если это ловушка, – подумала королева, приободряясь, – то самая бездарная! Мои воины уже за стенами крепости, и теперь только посмейте нарушить уговор, тёмные!»

Жара, казалось, ещё больше усилилась. По лицам воинов течёт пот. Особенно жарко латникам. Тяжёлые железные доспехи с кожаными поддоспешниками и толстыми прослойками ткани – просто душегубки. Легковооружённым лучникам легче: они то и дело поглядывают вверх и вокруг, готовясь сорвать из-за спин свои луки.

Окружённая лучшими рыцарями Каллирои, королева проехала под аркой городских врат. Тяжёлые сапоги латников Второй когорты гулко топают уже по брусчатке городской площади. Войско проходит мимо Башни Тёмного Круга, окружённой рвом и огороженной отшлифованными внешними стенами. Выше их – только Главная Башня, оснащённая тремя ярусами закрытых оборонительных галерей и множеством бойниц. Стены, окружающие Главную Башню, в отличие от городских, крытые – так что, даже захватив городскую крепость, противник не сможет обстреливать их защитников. Ров заполнен водой, в которой наверняка таится много неприятных сюрпризов для осаждающих. Навесной мост через ров, разумеется, поднят, плотно прилегая к воротам. Галереи выпирают над основанием стен, позволяя защитникам использовать против осаждающих как магию, так и древнейшие средства: кипящее масло, смолу, кипяток, копья и камни. Крыши настенных галерей – скошены во внутренний двор. Это означает, что, даже взобравшись на них, осаждающие будут идеальной мишенью для стрелков Главной Башни.

От этих мыслей королева испытывала тягостное беспокойство и боевой запал одновременно. В её душе словно сцепились военачальница, по природе своей жаждущая новых побед, и хозяйка-созидательница, мечтающая о мире.

«До чего же жарко! Неужели колдуны и жару научились усиливать!»

Королева чувствовала, что, несмотря на плотное кольцо рыцарей Главка, на неё смотрят: легионеры, сжимающие в руках арбалеты, пики и метательные дротики, маги, готовые в любой момент пустить в ход истребительные чары. У многих из них зажаты в устах формулы боевых заклинаний, готовые вот-вот сорваться, как стрела с тетивы. Сотни глаз смотрят из бойниц и окон – Сильвира знала, что её заметили, и теперь достаточно одного всеобщего магического удара, чтобы её не спасло даже всё прославленное рыцарство Серебряного Щита.

«О, Спаситель, сохрани и защити!»

***

Те, что смотрели со стен, тоже изнывали от жары. Настоящая парилка. Видно, гроза будет. Конечно, не здесь, не в этом городе, где никогда не бывает даже захудалого дождика, а дальше – в окрестностях, в долине, в горах, на побережье.

Слуга пламени, он же маг стихии огня, чувствовал себя нехорошо. Тот, кто в совершенстве овладел столь немилосердной стихией, как огонь, легко переносит любую жару и даже черпает из неё дополнительные силы. Но сейчас она вызывала у него лишь раздражение. Стоя во весь рост на крыше близлежащего высотного дома, с которого некогда так ловко перебрался за стены Башни следопыт Сильвиры, огненный маг, как и все его собратья, держал в устах формулу приготовленного заклинания. Он чувствовал обращённые на него взгляды снизу – особенно тех стрелков, которые вопреки уговору не только не зачехлили самострелы, но и держали их заряженными. Чувствовал закипающую ненависть этих стрелков, видел их глядящие исподлобья глаза, их вспотевшие руки, готовые выпустить арбалетный болт.

«Еретик, убийца, отравитель, палач, – читалось в этих взглядах. – В тебе нет ничего человеческого. Одна чёрная злоба, жажда власти. Тебе хочется быть выше всех, хочется, чтобы все пресмыкались пред тобой, а ты плевал на них. Не сбыться твоим мечтам! Тебя ждёт кара и вечная смерть среди огненных полей Гадеса!»

Слуга пламени сжал зубы. Это был молодой маг, родом из нищей семьи вечно пьяного кожевника, успевший вкусить все скорби амархтонского бедняка и пробившийся в боевые маги Тёмного Круга с самого низа. Ему не раз доводилось биться с подземными тварями и выжигать болезнетворную плесень, грозившую выбраться наружу и устроить общегородской мор, но опыта боя с аделианским воинством у него не было. Кроме памяти об Амархтонской битве, в которой пал единственный близкий ему человек – маг-наставник.

«Это в вас нет ничего человеческого, фанатики! Любовь, жалость, справедливость – для вас это абстрактные, ритуальные чувства. Вы не умеете ни любить, ни даже ненавидеть по-настоящему. Вы бахвалитесь, что только вам открыта истина, но на самом деле знаете лишь жалкий свод правил ваших ханжей-храмовников. Лицемеры и завистники, неспособные уживаться с тем, кто умнее вас. Вы не заслуживаете даже своего Гадеса, который сулите нам, потому что там всё-таки есть какое-то существование. Ваши души просто исчезнут, растворятся в небытие, потому что вы не достойны никакой вечности… Но что это?»

…Полсекунды – чтобы прервать мысли и сконцентрироваться. Ещё полсекунды – собрать и бросить заклятие, подобно молнии устремившееся вниз.

Слуга пламени, молодой, но опытный маг, обрушил поток огня на долю секунды раньше, чем человек, глядящий на него через наконечник арбалетного болта, спустил тетиву.

***

«Гляди, гляди, чародей, мне от твоих буркал хуже не станет, – думал стрелок-южанин, держа в руках, согласно тайному распоряжению Главка, заряженный самострел. – Думаешь, испугаюсь я твоего огнешара? Жди! Тоже мне, высший человек! Продал душу Хадамарту и теперь тешишься, что тебе весь простой люд завидует. Не завидую я тебе, потому как мерзкое это дело – жить с проданной душой. Жить в страхе перед своими покровителями… Видать, совсем прогнила душонка, если за деньги нелюдей с людьми враждуешь».

Последняя мысль неожиданно окатила стрелка волной негодования. Воин вспомнил Амархтонскую битву, вспомнил гибнущих под магическим огнём товарищей, вспомнил родное селение, уничтоженное даймонами, и такой гнев охватил его, что он поднял глаза к стоящему на крыше магу, готовый вскинуть самострел.

«Гореть тебе в Гадесе, презренный!»

И тут он увидел, как силуэт мага расплывается, словно марево, преображаясь в страшную, зловещую фигуру в багровой мантии с кровавым посохом в руке…

«Жрец крови!» – содрогнулся боец от ужасной мысли.

Руки сами вскинули самострел. Оружие послушно выпустило стрелу. Чуть-чуть позже слетевшего с крыши огненного заклятия.

***

– Засада!!! – вознёсся над площадью громогласный вопль.

Огненный шар с шипением поразил арбалетчика и, прожигая его тело почти насквозь, швырнул под колёса повозки.

Но стрелок успел спустить тетиву. Смертельно раненый огненный маг скрючился, попытался удержаться, но не смог и, сковырнувшись по косой крыше, полетел на брусчатку.

Десятки арбалетных болтов взвились вверх без всякого приказа. Почти одновременно с брошенными с крыш магическими молниями.

– Врассыпную! Рассредоточиться! – заорал Тибиус, пришпорив коня.

Перед ним ударил огненный шар, взметнувшись столбом пламени в два человеческих роста. Конь от испуга заржал и встал на дыбы, сбросив архистратега на брусчатку.

– Беги! Прячься!

– Встать в строй! Поднять щиты! – взревел глава Второй когорты Тертоний, но голос его потонул в общем шуме.

Воины его когорты бросились в разные стороны. То тут, то там кто-то из них падал, подкошенный молнией, и полз, зовя на помощь. От огненных, испепеляющих заклятий латы не спасали. Единственным укрытием на пустынной городской площади были повозки и собственные щиты.

– Разбегайся! Стреляй! Помогите архистратегу! – кричали сотники, расталкивая оторопевших бойцов.

На площади уже лежало не меньше десяти трупов, вдвое больше было раненых, которые пытались отползти подальше или спрятаться под телегой. Возницы рубили топорами поводья, выпуская обезумевших лошадей, чтобы те не перевернули повозки.

Воины Третьей когорты, идущие позади, не видели что произошло и из-за чего воцарился этот ужасный шум. Но сидящие на конях рыцари Серебряного Щита быстро сообразили, что случилось именно то, чего все боялись, и тотчас тревожный клич разнёсся над войском:

– Засада! Маги нарушили уговор!

– Гады!

– Вероломные псы!

– К бою! К бою! Защитите королеву!

Вокруг Сильвиры поднялись зеркальные щиты, губы ехавшего рядом с нею архиепископа Велира зашептали слова молитвы-защиты. Королева ринулась вперёд, пытаясь раздвинуть щиты и крича, чтобы ей не закрывали обзор. Не видя ничего вокруг, кроме рыцарских лат, щитов, шепчущих губ Велира и полных ужаса глаз Мойраны, она не знала, куда ехать и какие приказы отдавать.

– Главк! Где Главк?!

Глава Серебряного Щита и сам не понимал, что произошло: если это засада, то почему молчат крепостные стены и сама Башня, а бой ведут от силы два десятка магов, засевших на крышах окрестных домов.

В руках некоторых рыцарей появились добротные морфелонские арбалеты, щёлкнули спусковые механизмы, и тут Башня Тёмного Круга ответила на недоумение Главка.

Рой стрел тёмных легионеров, засевших в крытых галереях внешней стены Башни, просвистел и заколотился о рыцарские доспехи. Последующий за ними магический залп стал более губительным. Один из рыцарей Серебряного Щита рухнул вместе с конём, распластавшись на брусчатке с обращённым к небу мёртвым лицом.

Кровь вскипела в теле главы Серебряного Щита! Не для того этот храбрый воитель учился долгие годы, отрекаясь от всего земного, давал обеты, закалялся в боях с даймонами, чтобы вот так пасть от предательского удара какого-то колдуна! Боевой гнев, слившись с хладнокровной отвагой, рванули главу Серебряного Щита вперёд. Недоумение кончилось – начался бой, и теперь Главк знал точно, что делать.

Один полуоборот головы – и опытный военачальник мгновенно оценил обстановку. Часть войска успела войти в город – это хорошо. Воины скучены и растеряны – это плохо. Королева у всех на виду – это ещё хуже.

– Филгор, уводи Сильвиру!

Легко сказать, уводи! Ближайшее укрепление – справа от Башни, в двухстах шагах. Там располагались паласы – обширные каменные сооружения в два-три этажа, служившие домами и приёмными управителей города, залами для торжеств, казармами, конюшнями и складами.

Осыпаемые стрелами и арбалетными болтами телохранители поскакали туда, плотно прикрывая королеву. Следом, по мановению руки Главка, побежали две сотни копейщиков Седьмой когорты.

– Захватить паласы! Третья когорта, Варрей – взять городские стены! – кричал Главк, кружа на покрытом кольчужной попоной коне и прикрываясь круглым щитом. Три или четыре молнии уже скользнули по его доспехам. – Эй, трубач, скачи к Тибиусу, пусть захватит дома впереди! Конные, прикройте пехоту!

Неожиданно перед ним появилась Мойрана на своём рыжем коньке. Растрёпанные чёрные волосы смешались на побледневшем лице Зрящей.

– Главк, прекрати это! Прекрати немедленно! Это страшная ошибка! Заклинаю тебя…

– Почему ты не с королевой?! – прорычал глава Серебряного Щита. – Эй вы, уведите Зрящую к владычице!

Мойрану оттеснили.

Сзади послышался металлический скрежет, затем – многоголосый крик. Не успев закрыть крепостные врата, в которые уже устремилось беспорядочным потоком всё войско, маги привели в действие тайный механизм, обрушив по обе стороны прохода железные решётки. Десятка два людей, оказавшись в клетке, в ужасе заметались от одной решётки к другой.

– Стены, стены взять! – кричал Главк.

Он понимал, что сил двух шестисотенных когорт, успевших войти в город, недостаточно для штурма главной твердыни врага. Нужно срочно разбить решётки и впустить в город остальное войско. А это будет очень трудно сделать, пока городские стены остаются в руках Тёмного Круга.

Благо, что с внутренней стороны на городские стены вели каменные ступени. Воины-копейщики штурмовой Третьей когорты устремились вверх, грудью встречая летящие стрелы легионеров и заклятия магов. Сражённые сыпались вниз, не добегая до врагов каких-то десять шагов.

– Копья бросай! – крикнул один из сотников и сам метнул копье, поразив в живот стоящего на стене мага. Тотчас его самого поразили пять стрел и две молнии, но подавшиеся было назад южане воспрянули. Метательные копья полетели вверх, поражая легионеров в ноги, в живот, в голову, заставив защитников отхлынуть от края стены. Не упустив важного момента, воины Третьей когорты ринулись в атаку, бросая по ходу бесполезные сейчас строевые копья и обнажая короткие мечи.

Легионеры, встречая врагов преимущественно щитами, подались назад. Маги, видя, что схватка предрешена, юркнули в оборонительные башенки, уходя по винтовым лестницам в подземелья. Легионеров, которых на городских стенах оставалось меньше сотни, оставили прикрывать им спины. Те, вооруженные в основном луками и длинными баграми для сбрасывания вражеских лесенок – бесполезными в ближнем бою – быстро попятились.

Военачальник Третьей когорты, дюжий, хоть и немолодой уже рыцарь Варрей, вырвался вперёд, удержав своих людей от расправы.

– Воины Тёмного Круга, я предлагаю вам сложить оружие! Какая вам честь прикрывать зады этих трусливых шарлатанов? Сдавайтесь, и никто из вас не пострадает!

Варрей говорил уверенно, с уважением в голосе к врагу. Как не раз случалось в битвах против Хадамарта, расправившись с даймонами, южане окружали тёмных легионеров, предлагая сдаться. Довольно часто те соглашались. Невзирая на страшные рассказы магов о пыточных застенках Сильвиры, многие знали, что в плену им ничего не угрожает, и милосердные правители юга обменяют их, а то и просто отпустят во время очередного перемирия.

Руки стоящих впереди легионеров дрогнули. На каменный пол городской стены упал багор, меч, два лука…

И вдруг за спинами столпившихся на стене легионеров раздалось жуткое драконье шипение, пробравшее ужасом даже самых закалённых бойцов. Толпу легионеров окатило зловещее красноватое облако, которое через секунду исчезло, казалось, без всяких последствий. Но теперь глаза легионеров выражали совсем иное чувство.

– Берегитесь! Это магия крови! – закричал кто-то из старых вояк.

– Магия крови! Магия крови! – в страхе заговорили воины, ожидая худшего.

И оказались правы. Сила, горящая в глазах тёмных легионеров, жуткая и грозная, как ангел возмездия, не оставляла никаких надежд на то, что эти люди сдадутся или обратятся в бегство.

– Копья! – закричал Варей, первым почуяв, что сейчас произойдёт, и сам выхватил у кого-то из своих воинов длинную пику.

И в эту минуту, огласив город неистовым рёвом, тёмные легионеры ринулись в бой, сходу столкнув нескольких южан со стены. Сам Варрей попятился от бешенного натиска, ошеломлённый безумием врага. На него смотрели глаза людей, чья жизнь была исковеркана, идеалы разрушены, все добрые чувства осквернены. И хуже всего то, что вину за свои беды, мнимые или настоящие, эти люди возлагали на тех, кого видели перед собой. В злобном помешательстве легионеры бросались на мечи и копья, убеждённые, что видят перед собой презренных негодяев, опутавших сетями своей веры весь мир и разрушивших их жизнь, оставив им только жажду мести. Одни падали, напоровшись на острия копий, другие, избежав смертельного ранения, в остервенении кидались на своих врагов, готовые умереть вместе с ними. Варрей столкнул одного налетевшего на него легионера со стены, ранил в бедро другого, но тотчас попятился под яростным напором врага, слепо идущего на смерть ради той дикой идеи, которую навеяла ему магия крови.

Тут с лестниц надвинулись новые воины Третьей когорты. Бить легионеров не было нужды – они умирали сами, бросаясь на копья и мечи, кое-где успевая перед смертью нанести смертельную рану и своему врагу. Южане же бились молча, холодно и жестоко. Не было ни залихватских кличей, ни криков «Бей!», «Тесни!», «Вали!», как в бою с даймонами. Только ярость, рвущаяся из глоток, да стоны умирающих.

Истребительный бой кончился быстро. Остатки легионеров, коими не овладело безумие, бросили оружие. Варрей утёр лицо и посмотрел вниз, где столпившееся войско Сильвиры безуспешно пыталось выломать заколдованную решетку, перекрывшую вход в город.

– Найти рычаг и поднять решётки! – распорядился Варрей, перешагивая через трупы. – Лучники, рассредоточиться по стене! Цель – Башня тёмных!..

Тут начальник когорты осёкся. Медленно оборачиваясь к Главной Башне, окружённой рвом и кольцом внешних стен, он с ужасом подумал, что совершенно открыт на этой крепостной стене! Эта крепость не предназначена для обороны со стороны города, здесь негде укрыться от стрел и магии. Оборонительные башенки – единственное укрытие – чадно дымили. Отступившие через них маги подожгли за собой пути отхода.

– Вниз! Все вниз!!! – во всю мощь закричал Варрей, чувствуя кожей, что зловещее молчание Главной Башни сейчас прервётся.

Он не ошибся. Как только воины бросились по каменным ступеням с городских стен, маги Тёмного Круга нанесли невиданной силы удар.

***

Архимаги почему-то промедлили со своим главным ударом и упустили момент смятения войска Сильвиры. К тому времени, когда резня на городских стенах закончилась, столпотворение на площади уже рассосалось. Огромными усилиями Тертонию удалось пресечь панику в своей Второй когорте, и теперь одни воины слажено отступали к паласам, волоча за собой раненых, в том числе архистратега Тибиуса, другие, выстроив рядами щиты, прикрывали их отход. Им помогали рыцари Серебряного Щита, одно присутствие которых поднимало боевой дух простых бойцов. Вражеские стрелы и арбалетные болты отскакивали от серебристых доспехов, молнии и огнешары соскальзывали с их антимагических щитов.

И тут, когда казалось, войско Сильвиры отделалось малой кровью, архимаги Тёмного Круга нанесли сокрушительный удар. Удар, почудившийся тысячам южан началом судного дня! Никогда за всю историю войн с Хадамартом маги не использовали против аделиан столь губительных заклятий. Полыхнувшие с Главной Башни густые клубы дыма устремились вверх – точно в амархтонские тучи, а после – обрушились тёмными каскадами клубящихся сфер на обуянных ужасом людей.

Над площадью мгновенно потемнело. Неистовая буря смерти со зловещим беззвучием прошлась по войску южан, обильно собирая урожай душ: несколько рыцарей рухнули вместе с конями, подпрыгнули и опрокинулись повозки, из которых орали раненые, выстроившиеся в ряд тяжеловооружённые латники разлетелись, как стога сена под дуновением свирепого урагана. И это было далеко не всё. Вслед за каскадами тёмной мглы на повергнутых в ужас южан рухнул истребительный ливень чёрных ломаных молний. Словно град они посыпались на вопящих от ужаса людей, взметая ввысь раздробленную брусчатку. Спасения от этих молний не было. Порождения амархтонских туч прожигали людей насквозь, оставляя в телах и доспехах страшные дыры, изламывали в труху повозки, дробили шлемы и головы, переламывали тяжёлые щиты, которыми обезумевшие люди пытались закрыться, разрывали лошадей на части. Одни воители умирали молча, другие вопили. Дико, неистово, выражая в крике невыносимый суеверный ужас своих далёких предков, которые, слыша небесный гром, падали ниц, считая его гневом рассерженных богов.

Храбрые воители юга, многие из которых прошли великое Амархтонское сражение и каждый – недавнюю Битву у Драконовых скал, умирали наихудшей для воина смертью. Не было благородных предсмертных улыбок, не было устремлённых взоров к небесам, не было умиротворённого чувства ожидания встречи со Спасителем и замирающих на устах молитв. Но был ужас, мрак, отчаяние и погибель – безликое и непостижимое Ничто, поглощающее сознание и волю. Люди умирали в ужасе, поседевшие, ослеплённые и оглушённые, ибо человеческое существо по природе своей неспособно выдержать такую пытку.

Холод, вмиг сменивший полуденную жару, настиг королеву у оград паласов. Не холод даже – ледяная дрожь.

– Силы небесные… – прошептал кто-то из её оруженосцев.

Там, где только что были Вторая когорта и отряд конных рыцарей Главка – царила непроглядная тьма, рассекаемая изредка последними молниями. Оттуда раздавались крики и стоны. Порой предсмертные, порой раненые, но чаще – абсолютно безумные, дикие, так что разум был неспособен осознать, что же нужно делать с человеком, чтобы он так кричал.

Новый тёмный шквал обрушился на городские стены, где находилась штурмовая Третья когорта, вновь посеяв безумие и смерть, ещё один – на воинов Тибиуса у жилого квартала. Но это были лишь отголоски того смерча, что низринулся на площадь и пришёлся большей частью на воинов Второй когорты и рыцарей Главка.

– Владычица, – произнёс старший телохранитель Филгор, требуя приказаний.

Сильвира всё ещё глядела на рассеивающуюся помалу тьму и множество дымов, исходящих из выжженных ран мёртвых людей – верных воинов, которых она вела к победе, а завела в гибельную западню.

«Отторжение… взрыв духа города, отторгнувшего чужаков», – вспомнилось мудрёное название заклятия, занесённого даже в черно-магические книги под знаком «запретное» и «крайне разрушительное». Немыслимо, непостижимо уму, как архимаги Тёмного Круга решились к нему прибегнуть! Немыслимо, ибо сила эта принадлежит не тёмным божествам, не стихийным силам природы, а духу этого города – квинтэссенции всех грехов, всей испорченной природы человеческих душ жителей Амархтона. Сам город своей энергией нанёс удар по людям Сильвиры – отторг их от себя, как презренных чужаков.

«Но ведь это значит… – королеву постигло страшное озарение. – …Это значит, что колдуны заполучили власть над амархтонскими тучами! Как?! Неужели Хадамарт отдал им свой главный инструмент власти, позволил им стать едва ли не равными ему – тёмному владыке?!

Мысль сверкнула и исчезла. Пылающий разум королевы отверг её, ибо она не несла ничего, кроме сухого знания. Всё существо Сильвиры наполнила сила кипящего гнева.

Тёмный Круг перешёл черту. После этого заклятия им нечего рассчитывать на мирное сосуществование с аделианами. После такого не ведут переговоров и не заключают перемирий. Только война. На уничтожение. Полное. До последнего мага. Или до последнего адельфа. Потому что умертвить одним ударом столько людей, лишив их последнего вздоха, предсмертной улыбки и взгляда в небеса – это преступление худшее, чем самая мучительная казнь. Хуже, чем убийство под пытками, ибо тогда человек хотя бы осознаёт что происходит. Отторжение же… это абсолютный кошмар безумца, неспособного понять, что с ним происходит, кто он и что за мир царит вокруг него, причиняя ему эту невыносимую муку.

– Владычица! – нетерпеливо повторил Филгор.

– Взять паласы! – громко, без дрожи в голосе объявила королева.

Ворота, преграждавшие путь в паласы, южане снесли на одном яростном выдохе. Им почти никто не препятствовал. Если до этого момента из окон в них летели одиночные стрелы и магические лучи, то после светопреставления на площади всё стихло и замерло. Городские управители, прятавшиеся в паласах, видимо, сами ужаснулись тому, что сотворили маги.

Королева спрыгнула с коня, передав поводья оруженосцу, затем кликнула горниста.

– Поднимись на городские стены и дай сигнал Дексиолу: бить дымовыми стрелами навесом по Главной Башне. Справишься?

– Не смею не справиться, сиятельная королева, – браво ответил тот, вскочил на коня и умчался.

Южане уже врывались во внутренние дворы паласов, колотили в двери.

– Открывай, нелюдь! Открывай, не то хуже будет!

На пороге островерхого здания появился высохший старый маг в чёрной мантии. Он был настолько преисполнен презрения к южанам, что даже не пытался скрыться от толпы разъярённых воинов. Наконечник его посоха в форме змеиной головы окутался зеленоватым, тлетворным свечением, и молодой копейщик, бросившийся на ненавистного мага, упал, хватаясь за кровоточащее горло. Ещё двое южан упали с предсмертной пеной на губах, когда из груди мага уже торчали две стрелы. Старый колдун упал лишь после того, как его пронзили ещё три стрелы и два метательных дротика. В окна и двери здания полетели зажжённые факела, сопровождаемые криками «Убивайте всех!», «Никакой пощады нелюдям!»

«Нет, нельзя этого допустить. Иначе весь город охватит кровавое безумие!»

– Прекратить! Стойте! – крикнула королева.

Оказавшегося за спиной павшего колдуна мальчишку-мага она спасти не успела. Обуянные гневом вояки подняли его на копья и вбросили внутрь дома. Оттуда раздался надрывный женский вопль.

Королева ударила по лицу первого попавшегося под руку копейщика.

– Что вы творите?! Прекратить немедленно!

Несколько зданий уже горели. Из них доносились крики женщин и чьи-то предсмертные проклятия. Забаррикадировавшиеся маги и управители, похоже, предпочитали погибнуть в огне, чем сдаться на растерзание разъярённой толпе южан. У казарменных бараков, расположенных ближе к жилым кварталам, шёл бой: мечники из разных когорт сцепились с тёмными легионерами.

– Прекратить! Прекратить! Слышите, вы: каждого, кто убьёт безоружного, клянусь, я прикажу повесить на этом заборе!

Королева кричала, чувствуя, как её охватывает страх – страх полной утраты контроля над обезумевшим от ярости войском. К счастью, рядом были верные рыцари-телохранители. Могучий молчаливый Филгор схватил одного особо рьяного вояку и, подняв его над головой, швырнул в толпу его собратьев. Только тогда простые пехотинцы обратили внимание на кричащую во всё горло королеву и её суровую гвардию, и пыл их чуть поутих. Не дожидаясь, пока они опомнятся, королева сама двинулась в распахнутые двери островерхого здания. Завидев южную королеву, стража городских управителей побросала оружие, надеясь, что милосердная правительница не допустит над ними расправы. Сами городские управители в страхе прижимались к стенам вместе со своими слугами, жёнами и детьми.

«Что они здесь делают? Почему они заблаговременно не убрались отсюда? Неужели архимаги их не предупредили о грядущей бойне?»

Королева вошла в просторную гостиную, украшенную роскошными люстрами с сотнями свечей и настенными гобеленами. Медноволосая женщина в узорчатом магическом халате, сгорбившись, рыдала над распростёртым телом мальчика-мага. Толстый усатый управитель стоял перепуганный насмерть, прижимая руки к груди. Чуть поодаль толпились окружённые южанами слуги, два молодых мага-подмастерья и три девочки, от пяти до пятнадцати лет – дочери толстого управителя и медноволосой магессы. Завидев королеву, толстяк хотел упасть на колени, но Сильвира жестом приказала ему стоять на месте.

– Как твое имя?

– Я Салмей, Салмей, сын Барбарея, высокородная госпожа… светлейшая правительница… – толстяк от испуга не мог вспомнить, как нужно обращаться к южной владычице. – Я всего лишь мелкий управитель… пошлины, торговля, дела городские… я к армии дела никакого…

– Почему ты с семьёй не покинул паласы?

– Я не знал, не знал, о, высокородная госпожа… высокочтимые архимаги не предупредили нас о грядущем сражении… – управитель запнулся от ужаса, что назвал врагов южной королевы «высокочтимыми».

– Сколько стражи в паласах? – строго спросила королева.

– Все в казармах, в казармах, о, светлейшая! Сотни четыре легионеров там было, а здесь нет, нет никого! Только мирные управители, как я, да вот эти мальчишки… они и не маги вовсе, а так, учатся только. По недоразумению вашим людям противились, помилуйте…

Медноволосая женщина вдруг прекратила рыдать. Рывком поднявшись, хищно сузив глаза, она дерзко шагнула к королеве.

– Презренная тварь! Ты убила моего сына! Что он сделал тебе? У него и посоха не было. Это твоя обещанная Амархтону свобода? Ты пришла убивать безоружных, убивать за город, который тебе не принадлежит. Вампирша, возомнившая себе королевой! У тебя никогда не было детей – твоя утроба проклята твоими же любвеобильными богами! Ты убиваешь чужих детей, потому что никогда не была матерью и не будешь! Упивайся властью, злобная упырица, упивайся нашей кровью, это никогда не заменит тебе пустоты в утробе, и город этот никогда не будет твоим! Я проклинаю тебя, будь проклята всеми силами хаоса, презренная тварь!

Шагнув навстречу выставленным на неё мечам телохранителей, чародейка плюнула королеве в лицо.

Сильвира неотрывно смотрела ей в глаза, не сделав ни единого жеста, кроме короткого движения пальцев, запрещающего телохранителям тронуться с места.

Толстый управитель в ужасе повалился ей в ноги.

– Смилуйтесь, высокородная госпожа, умоляю вашим милосердным Спасителем, моя жена тронулась умом от горя, она не ведает, что говорит, помилуйте…

Один взгляд королевы – и толстяк благоразумно прекратил свои причитания. Сильвира утёрла лицо, продолжая смотреть в яростные глаза медноволосой магессы.

– Таких врагов, как ты, чародейка, не оставляют в живых. Либо убивают сразу, либо бросают в пожизненную тюрьму. Потому что такие враги, как ты – уязвлённые потерей ребёнка – самые опасные и самые жестокие.

Женщина молча смотрела ей в глаза. Она не боялась смерти, несмотря на то, что рядом были другие её дети.

– Но мне лучше пожать твою месть, чем дать рождение новому проклятию, – продолжила королева. – Мне не оправдаться перед тобой и не получить твоего прощения. Возможно, ты когда-нибудь доберёшься до меня и убьёшь. Но ты никогда не отплатишь мне сполна. По той причине, которую сама назвала – у меня нет детей.

Чародейка не выдержала: вновь отвернулась к мёртвому мальчику и зарыдала.

Мойрана появилась рядом, зашептав не то с требованием, не то с мольбой:

– Сильвира, Сильвира, ответь: когда наступит конец этому безумию?

– Конец? – лицо королевы оставалось выдержанно холодным. – Это только начало, Мойрана. Только начало.

***

Вытащить ногу из-под мёртвого рыцарского коня, покрытого кольчужной попоной – дело нелёгкое. Главк тяжело поднимался, откашливаясь в наполненном гарью прожжённых тел воздухе. Над площадью немного просветлело, хотя пыль и пепел ещё стояли вокруг густой тучей.

– Эй, есть кто живой?! Отзовитесь, живые!

Тишина. Вокруг всё усеяно мёртвыми – жуткие, искажённые ужасом лица. Кое-где израненные тела ещё шевелились, уже находясь на пороге встречи с вечностью. Главк пробежал глазами по трупам. Среди красно-коричневых доспехов воинов Второй когорты, среди изорванного шёлка алых знамён лежали шесть или семь рыцарей в серебристых латах. Главк стиснул зубы, собирая все могучие силы своей воли, чтобы не податься наплыву ярости.

Тут с его наплечника соскользнула стрела. Ещё одна отскочила, ударившись в нагрудник. Третья чиркнула по шлему. Глава Серебряного Круга только сейчас заметил, что с внешних стен Башни в него стреляют… Рыцарь резко поднял щит, отразив красный луч смертельного заклятия. Внутренним мыслеобразом отвёл в сторону ещё более мощный удар. Главк подумал, что сейчас колдуны обрушат на одинокого рыцаря всё, что у них есть, но им овладело какое-то тупое безразличие к тому, что будет дальше.

В этот момент воздух прорезали росчерки дыма. Летящие навесом стрелы с привязанными к ним пучками дымовой смеси падали у стен Башни. Дым стелился вокруг, густой и едкий, быстро снижая видимость до десяти шагов. В это же время со стороны городских ворот послышался громкий скрежет, затем грохот, ликующие возгласы и наконец – топот бегущих ног.

«Лучники бегут, – определил по лёгкой поступи Главк. – Прорвались таки, молодцы…»

– Дексиол! – крикнул он.

Глава лучников подбежал к нему, держа в руке свой командный горн. Лицо его выражало изумление.

– Главк, силы небесные, что у вас здесь творится? Я никаких приказов не получал, не слышал ни тебя, ни Сильвиру, ни Тибиуса. Принял командование на себя. А как услышал горн Сильвиры «Бить дымовыми стрелами», так и начал.

– Как ухитрились решётки поднять?

– Старик Рафар выручил. Лебёдку с тросами навесили, да и подняли.

– Кого в поле оставил?

– Только обоз, резервные Восьмую и Одиннадцатую и Эномая. Его коннице здесь пока делать нечего.

– Где Третья когорта? Где Варрей? Вы должны были встретиться в воротах.

– Мы только издали их увидали: Варрей вёл своих людей на левую от ворот улицу – брать дома магов, – Дексиол прислушался к крикам, доносящимся из квартала, где находились дома состоятельных магов Тёмного Круга. – Кажется, там сейчас бой.

– Да, – ответил Главк, отразив щитом такую тяжёлую молнию, что скривил губы от боли. – И впереди, в квартале ремесленников, кажется, бой начался…

– В квартале ремесленников? Это что же получается… Да так и весь Тёмный город война охватит! Дожили! Бойня какая-то.

– Пора отступать к паласам, Дексиол. Труби в свой рожок.

Короткий звук рога – команда «Все за мной!», и толпы воинов, прикрываясь щитами от летящих заклятий, стрел и арбалетных болтов, побежали через площадь.

***

Легионеры у казарм бились храбро и с умом, то завлекая южан во дворы и узкие коридоры, то контратакуя и вытесняя их назад на городскую площадь. Раненые крики, боевые призывы и громкие проклятия слышались с обеих сторон. Но силы тёмных легионеров быстро таяли. Атакующих было больше, и они имели больший опыт в сражениях. Оставляя на земле убитых и раненых, легионеры вырвались из казарменных сооружений и устремились в город. Их не преследовали.

Спустя полчаса паласы полностью перешли в руки южан. На противоположной стороне площади Третья когорта во главе с Варреем быстро овладевала жилыми домами состоятельных магов. Насмерть никто не стоял, почти все хозяева благоразумно бежали. Бежали поспешно, явно не готовясь к бегству заранее: в пышных гостиных, спальнях и кладовых валялись разбросанные впопыхах деньги, драгоценности, дорогостоящие амулеты и эликсиры. Вскоре воинам юга удалось захватить и высотные дома напротив Башни Тёмного Круга, и теперь на их крышах сидели лучники Дексиола, зорко следя за любыми передвижениями врага.

Королеве пришлось гораздо трудней – ей доводилось утихомиривать собственное войско. В паласах продолжался погром и грабёж. Те воины, которым посчастливилось вырваться из пекла Заклятия Отторжения, разъярённые вероломством Тёмного Круга и гибелью собратьев, крушили гостиные, жгли мебель, избивали попавшихся магов, управителей и слуг. Больше двух часов королева наводила порядок в захваченных паласах. Разбушевавшихся вояк осаживали, кричали в ухо, давали оплеухи, особо буйных – скручивали. Всех пленных запирали в кладовых и ставили на дверях охрану – ради их же безопасности. Голодные воины разорили кухни и общую столовую, одним махом уплетая изысканные блюда. Иные поспешили в комнаты состоятельных управителей, тайком набивая карманы монетами и драгоценностями из ларцов хозяев.

В большом зале для торжеств, хорошо защищённом со стороны площади, королева собрала военный совет. Обсуждение штурма Главной Башни проходило под треск и стук армейских плотников: во дворах южане наспех сколачивали из подручных средств тараны, передвижные щиты, навесы, лесенки, связывали фашины. Богатые спальни использовались как лазареты, где лекари опекались ранеными, которых было множество: и своих, и чужих. Назначенный королевой подрядчик распределял обнаруженную в закромах провизию. Захватив паласы, войско Сильвиры получило всё самое необходимое для длительного боя.

– Я ничего не понимаю, – признался архистратег Тибиус, морщась от боли. Голова его была перевязана, один глаз заплыл огромным синяком. – Выходит, маги – полные дураки. Более бездарную ловушку выдумать сложно. Имея столь разрушительные заклинания, они могли впустить в ворота всё наше войско, ударить Отторжением, а затем бить с крыш и башен по всему, что движется. А вместо этого они начали долгую пристрелку, очень медленно вводя в ход боевую магию, и только когда наши воины рассредоточились, они ударили Отторжением…

– От этого заклятия погибло не меньше сотни воинов Второй когорты и шесть моих рыцарей! – наградил его уничижительным взглядом Главк, давно недолюбливающий сухого в оценках архистратега.

– Кто-нибудь видел Тертония? – спросила королева.

– Боюсь, моя королева, он в списке павших, – ответил Главк. – Он до самого удара оставался на площади, командуя своей когортой.

– Спаси и исцели его, Всевышний, если он жив, – прошептала королева. – Способны ли тёмные повторить этот удар?

– Вполне, – заверил Главк. – Энергия духа города огромна, может быть, неисчерпаема. Маги ограничены лишь возможностями собственного тела. Думаю, что многие из архимагов до сих пор валяются в обмороке после удара такой силы.

– У тёмных есть и другие мерзости в запасе, – мрачно проговорил архиепископ Велир. – И красные жрецы ещё не вступили в бой.

– Вступили, – сказал, утирая лоб, глава Третьей когорты Варрей. – То заклятие, что одурманило легионеров на городской стене и бросило их на нас – их работа. Все мои люди толкуют о красных жрецах.

– Жрецов уничтожать сразу, едва только появятся в поле зрения, – приказала королева. – Пора начинать штурм. Главк, долго ещё?

– Работы заканчиваются. Ещё полчаса, и будем готовы.

– Время, время. Колдуны тоже готовятся. А мы до сих пор не знаем, что происходит в Аргосе и в Мглистом городе. Рафар, подойди сюда, не прячься за спинами!

Старый морфелонец вышел вперёд и с почтением склонил голову. Он ещё тяжело дышал после опасного перехода, когда вместе с отрядом обозных ему под покровом дыма удалось перекатить через площадь шесть тяжёлых баллист, необходимых сейчас для штурма.

– Рафар, ты понимаешь, что мост и ворота Башни защищены магией? Кроме того, ширина рва – пятнадцать локтей, а над самыми воротами – желоб для каменных ядер.

– А как же, сиятельная королева! Сдюжаем! – на редкость браво ответил морфелонец.

Королева посмотрела на старика с некоей долей подозрительности.

– Рафар, ты и твои люди не обязаны рисковать жизнями ради меня. Ты знаешь, твой князь поддержал мятежников, и теперь он – наш враг. Ходят слухи, что князь Кенодок и Тёмный Круг действуют сообща. Не знаю, правда это или нет… Словом, если ты оставишь нас и уйдёшь к своему князю, я тебя ни в чем не виню.

Рафар рот разинул от удивления.

– Странные речи вы говорите, сиятельная. Странные и страшные. Да неужто мы, подвизавшись идти с вами до победы или смерти, оставим вас перед решающим боем!

– Мне нужно знать, Рафар, что ты ответишь, когда перед нашим войском появится князь Кенодок и прикажет тебе перейти на его сторону.

Морфелонец сухо кашлянул.

– Что отвечу, спрашиваете. Отвечу, пусть это горделивый свин рыло высоко не задирает! Своей трусостью в Амархтонской битве он предал и Морфелон, и Священный Союз. Он довёл свои Мутные озера до нищеты, а теперь уже четвёртый год в Мглистом городе честным людям жизнь травит. А в Морфелоне тамошние вельможи слащавые речи его послов слушают и думают, что здесь мир и покой, благодаря его трудам, и что пройтись от Аргоса до Западных врат так же приятно, как от Иерона до наместничьей загородной усадьбы… Нет уж, довольно мы всяких мудрецов наслушались, умнее будем.

– Спасибо, Рафар, – королева на мгновение положила руку на плечо старика, а затем возвысила голос. – Все по местам! Выступаем! На штурм, почтенные друзья, и да свершится сегодня великое призвание каждого из нас!