Эта книга впервые вышла по-английски в 1991 году в издательстве Принстонского университета под заглавием «Nabokov's Otherworld». Автор выражает этому издательству признательность за предоставленное ему право выпустить книгу по-русски. Я рад также возможности высказать глубокую благодарность за содействие в осуществлении этого издания Фонду имени Хиллеса Йельского университета. Считаю своей приятной обязанностью поблагодарить переводчика — Николая Аркадьевича Анастасьева, а также редакторов Бориса Валентиновича Аверина и Татьяну Юрьевну Смирнову.

Со времени появления книги в США набоковедение продолжало развиваться как на Западе, так и на родине писателя. Разумеется, хотелось бы учесть новые разыскания и хотя бы бегло откликнуться на многочисленные публикации — книги, статьи, архивные материалы и т. д. Но это потребовало бы значительного увеличения объема и, возможно, некоторых сдвигов в сложившейся композиции работы. Так что приходится ограничиваться лишь кратким перечнем имен тех исследователей и биографов, чьи публикации, несомненно, заслуживают внимания ценителей творчества Набокова: Александр Долинин, Николай Анастасьев, Дмитрий Набоков, Брайен Бойд, Джон Фостер, Д. Бартон Джонсон, Джулиан Конноли, Геннадий Барабтарло, Морис Кутюрье, Дитер Циммер и многие другие. Отдавая должное плодотворным усилиям коллег, хочу в то же время отметить, что даже самое пространное обозрение набоковианы последних лет не побудило бы меня внести сколь-нибудь существенные коррективы в развиваемые мною идеи. Мысль о том, что творчество Набокова построено на своеобразно понятой «потусторонности», т. е. на нераздельном сочетании ряда характерных метафизических, этических и эстетических принципов — сегодня не менее актуальна, нежели была семь лет назад. Что касается США, эта точка зрения уже более или менее вошла в обиход среди специалистов. Правда, следует оговориться, что, признавая эту «доминанту», многие почитатели набоковского гения все еще скептически относятся к метафизическому истолкованию «потусторонности». Буду с интересом ожидать «русской реакции» на высказанные мною соображения. В заключение не могу не отметить того особенного сочетания чувств признательности, удовольствия и удивления, что порождаются мыслью о появлении этой книги на родине моих отца и матери, дедов и прадедов, под конец столь знаменательного для судеб России века.

Йельский университет,

Коннектикут, США.

Июнь 1998 г.