Сидя в отделении под присмотром уже знакомого милиционера в тревожном ожидании прихода местного начальства, Козлодуев слышал обрывки разговоров от проходящих мимо сотрудников этого отделения и всё явственней понимал, что сподобился каким-то образом действительно оказаться в 1939 году. В голову почему-то непрерывным потоком лезли невесёлые мысли о кровавой гебне. Он про это неоднократно читал в Интернете и, что греха таить, сам неоднократно рассказывал там страшилки об этой легендарной организации. Зачастую собственноручно сочиняя при этом рассказы один страшнее другого. И вот теперь он понял, что на собственной шкуре предстоит проверить правдивость этих баек. А он, на свою беду, давно уже и сам запутался, что он слышал от других, а какие слухи, один нелепее другого, и сам в оборот пустил.

- О, Боже, - взмолился он про себя, - и за что мне такая жестокая кара выпала?!

- За подлость и жадность, сэр, - так же мысленно ответил ему внутренний голос... От таких невесёлых мыслей нашего не совсем главного героя аж всего передёрнуло.

Наконец, показался и сам начальник. Евгений понял это от того, как приветствовали его подчинённые. Лейтенант прошёл в свой кабинет. Через некоторое время, постучавшись, туда же зашёл и знакомый Козлодуеву отделенный командир. Минут 15 из кабинета никто не выходил, что заставляло нашего героя ещё сильнее нервничать. Он всё больше и больше убеждал самого себя, что скоро его сошлют в ГУЛАГ лет, этак, на 15-20. Как ни странно, от такой мысли он несколько успокоился и решил, что сейчас он этим коммунякам скажет всё, что о них думает. Так как, по его же мнению, терять ему всё равно нечего. А вот и его позвали к начальнику.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - сказал хозяин кабинета, показывая рукой на один из стульев.

Евгений прошёл к указанному месту мимо стоящего у двери отделенного командира.

- Семён, - обратился лейтенант к последнему, - посиди там, в приёмной пока. - и, обращаясь к времепроходимцу, продолжил, - Я лейтенант милиции Иванцов Матвей Иванович. Сейчас мы с Вами проведём предварительную беседу. Старший милиционер Горшков, - кивком головы он указал на неприметного человека, сидевшего за небольшим столиком в углу кабинета, - будет вести протокол нашей беседы. А потом Вами займутся сосем другие люди из Госбезопасности.

- Всё, кранты, - подумал наш не совсем главный герой, - кровавая гебня живым меня точно не выпустит. Остаётся только подороже продать свою жизнь, как делают это истинные демократы.

- Ага, - вдруг хихикнул его внутренний голос в голове, - Родину ты уже продавал. Причём - неоднократно. А, вот, жизнь - ещё ни разу.

- Для начала, - продолжил между тем Иванцов, не заметив плюрализма мнений в голове клиента, - назовите свои фамилию, имя и отчество.

- Школоло, - довольно развязно, неожиданно даже для самого себя начал наш времяпроходимец, - Евгений Велвелович перед тобой сидит!

- Как? - изумился хозяин кабинета, от крайнего удивления даже не обратив внимания на явную грубость в свой адрес, - а чей это тогда докУмент лежит у меня на столе?

- Мой.

- Ничего не понял, гражданин Школоло, так как же тогда Ваша настоящая фамилия: Школоло или всё же - Козлодуев? - и посмотрел на своего подопечного таким взглядом, что тому сразу стало страшно. По настоящему страшно. А тут ещё выпитая незадолго перед поездкой полторашка Балтики всё настойчиво просила выхода наружу.

- Мать моя, чуть не уссался, - со страхом подумал Евгений, - этот, наверное, и пристрелить может без суда и следствия. Запытав до полусмерти предварительно, - он глянул на стоящую на столе лампу с металлическим абажуром, - лучше его не злить. - И уже вслух добавил, пытаясь уйти от неприятного поворота в беседе, - а это одно время я носил фамилию своей пятой жены. Вот и привык к ней. В смысле - к фамилии. А сейчас я - Козлодуев Евгений Велвелович.

- Понятно, - протянул Иванцов, - но Ваши семейные обстоятельства нас не интересуют, во всяком случае - в данный момент, давайте ближе к делу. Кто Вы и откуда?

- Я - пенсионер, в прошлом 2012-м году на пенсию вышел. Ехал на своём мотоцикле домой, никого не трогал, - он решил ничего не рассказывать про свои разборки с Роботтенко, - вдруг - какой-то взрыв рядом с мотоциклом. Когда я очнулся, то оказался уже здесь. Как - не имею ни малейшего понятия, - он замолчал.

- А как Вы сможете подтвердить свой рассказ? Вдруг Вы, ну, например, польский шпион. И решили зачем-то в СССР так внедриться. Мало ли какой документ в польской разведке Вам нарисовать могли?

- Шпиён? Какой ещё шпиён?! - От возмущения Евгений аж подпрыгнул на стуле, - не учился я на шпиёна. И, - от пришедшей в голову идеи ему даже несколько полегчало. Он полез в боковой карман и вытащил оттуда айфон, - вот оно, доказательство! Такое в Вашем времени не смогут сделать все разведки мира вместе взятые!

- Что это? - Капитан взял девайс, повертел его в руках, поморщился от шибанувшего в нос запаха из него.

- Это такой переносной телефон. И не только. Он много чего может. Там даже книги можно хранить. Или - фильмы. Можно я покажу?

- Да, уж будьте так добры, - Иванцов протянул девайс его хозяину.

- Я сейчас, для начала, какой-нибудь видеоролик прокручу. Тут их у меня много. Вам ведь не важно, что это будет? У меня они все в кучу тут сложены. Вот, наугад нажимаю, сейчас появится на экране изображение, - он вернул аппарат капитану.

Матвей Иванович, положив устройство перед собой, с интересом стал смотреть что будет дальше. Но чем дольше он смотрел, тем всё более удивлённым становилось его лицо. На экране показывался, как бы это сказали люди из XXI века, парад пидорасов. Но когда в одном из шествующих он узнал своего собеседника, то челюсть у него едва не упала на стол от удивления.

- Что это? Куда все направляются? И что это за раскраска такая на людях странная? - спросил капитан.

- Не знаю, я случайную запись включил, - Евгений, сощурившись, вгляделся в экран. Тут же лицо его приобрело цвет советского государственного флага. Правда, почти сразу его физиономия изменилась и стала напоминать чистую мелованную бумагу, ибо он вспомнил, что на некоторые деяния уголовный Кодекс этого времени, мягко говоря, смотрит немного косо, - ну, это, типа, демонстрация такая, - выкрутился он, - праздник весны, так сказать, отмечали.

- Ладно, разберёмся, - проговорил хозяин кабинета. - Он для себя решил, что на всякий случай не будет интересоваться подробностями. Как говорится, многие знания - многие печали. Затем, продолжил, - сейчас за Вами приедут товарищи из госбезопасности, им уже доложено о Вашем появлении, вот, пусть они сами разбираются и делают выводы.

Эти слова не добавили нашему не совсем главному герою интузизизма, как сказал бы Райкин-папа, более того, опять обострилась проблема от выпитого пива.

- Э-э-э, товарищ, э-э-э, лейтенант, - вспомнил он наконец звание собеседника, а как бы мне, это, в туалет попасть, а то, боюсь, могу не утерпеть.

Начальнику отделения такая перспектива почему-то тоже не понравилась, он, поднявшись, быстро прошёл к двери и распорядился отвести клиента в требуемое место, что и было тут же проделано.

А вскоре прибыл и давно ожидаемый опять же богатырского роста старший лейтенант госбезопасности в сопровождении двоих прямо таки гориллоподобного вида подчинённых, на фоне которых даже их начальник не казался особо здоровенным. Посмотрев на эту троицу, Козлодуев сразу почти обрадовался. Нет, обрадовался он, разумеется, не от созерцания этих двух шкафов, а от того, что успел только-только куда-то сходить, иначе бы штаны точно менять пришлось.

- Ну, что, потопали? - пробасил один из прибывших, обращаясь к Козлодуеву, - у нас и кроме этого сегодня будет много работы.

Заложив руки за спину, хотя его об этом никто и не просил, Евгений Велвелович обречённо поплёлся на выход. Как, то ли будет много лет спустя в этой реальности говорить один высокопоставленный мерзавец с пятном на башке, то ли, что всё же намного более вероятно, уже не будет, - процесс пошёл...