За Кремлем горели желтые полотна заката. Черные шпили церквей и колоколен на желтом выступали как четкий, прекрасный рисунок чернью на матовом золоте,

– Красота!-сказал Дротов.-Хоть и не наша, не новая, а все же красота!

– Вы хотели знать, Дротов, о том, кто построил Московский Кремль,- сказал Боб,- пока нет Павла Петровича, я расскажу о нем, тем более что о нем я, вероятно, знаю больше нашего уважаемого археолога. Аристотель Фиораванти – вот кто отец Московского Кремля. Он был из Болоньи, это все, что написано о нем в учебниках. Грабарь даже утверждал, что Аристотель-не имя, а прозвище. Но по фамильным спискам, которые, в силу некоторых обстоятельств, мне доступны, Аристотель-имя, смею вас уверить. Итак, Аристотелю Фиораванти принадлежит общий план Кремля и его фундамент, который он и вывел. Его талантливые ученики-Солари, Руф, Алевиз и Мальт-только закончили дело своего учителя. Аристотель родился действительно в Болонье в 1418 году; его отец, дед и дядя были годчими. Их ученик, в широкой, по колени, рембрандтовой рубахе, в обтянутых чулках с пряжками, в черной смоли волос, год ними два удивленных круга бровей, гордый и презрительный-таким изобразил он себя сам на венгерских медалях,-скоро затмил славу своих учителей. История насчитывает немало "падающих башнеобразных зданий"-вы понимаете: зданий, скренившихся набок. Их врачом и выпрямителем был Аристотель. Ни до него, ни после него не было зодчего, который сумел бы выпрямить падающую колокольню. Он выпрямил скренившиеся башни по всей Италии, он, наконец, стал… перетаскивать колонны и колокольни с места на место. Так, он перетащил храмы в Риме, в Мантуе, в Ченто и в Болонье. За это его звали Архимедом наших дней, но никто не знал математических формул – его чудес. Их в запаянном браслете носил он на левой руке, и разве только с рукой можно было снять этот браслет, и, конечно, велик и славен должен быть человек, по воле которого церкви и колонны переезжают с места на место, не рассыпаясь… Но в самый разгар его славы, когда могущественнейшие властители того времени – Магомет II и венгерский король Матвей Корвин-стали зазывать его в свои царства, он был заточен в тюрьму, как фальшивомонетчик. Его взяли в Риме, на площади св. Петра, на которую он только что собрался перетащить обелиск Калигулы.

Это было в 1475 году. А месяц спустя, в летний день, в зной, от которого капал спелый сок с мандаринов и море дышало жаркими туманами, по той же площади, мимо незаконченного фундамента проходил человек в знатной московской одежде, в бороде, лежащей на парчовом пузе, словно распущенный хвост кобылицы, и, встретив молодого художника, которого "Петрушею зовут", спросил: знает ли он, где великий мастер? И како того великого мастера найти в городе Риме, буде он не ввержен в узилище, а понеже до новой тюрьмы на свободе пребывает? Это был посол московского государя Ивана Третьего, получивший приказ московской царицы Софьи Палеолог отыскать "великого мастера Аристотеля Фиораванти", кой и "мастер церковный", и "муроль знатный" (каменщик), и даже "пушечник нарочит" (артиллерист) и коего лично знавала царица, пребывая в городе Риме, как мужа знатного и строителя великого. Так произошла встреча посла Толбузина и Петро Антонио Солари, ученика великого мастера и строителя стен Московского Кремля, чья горделивая надпись не Спасской башне не стерлась еще и поныне.

Эта встреча решила дальнейшую судьбу Аристотеля Фиораванти. Он заключил с Толбузиным договор: "…ехать Аристотелю на Москву строить собор и крепость". И рядился с ним Толбузин "по десять рублев на месяц", а зовет Аристотеля сама царица, на что пергамент у него, Толбузина, есть… Аристотель, получавший по тысяче флоринов за один сеанс, на радостях подарил Толбузину замысловатую посудину, коя была блюдо на медных ножках, а на ней "судно яко умывальница", из которого по желанию можно было цедить пиво, мед и вино. Такая посудина одна стоила московского жалованья за несколько лет, но, видимо, так велико было желание Аристотеля ехать в Москву.

Так началась новая эра в жизни великого мастера и новая эра в жизни Московского государства. Он приехал в Москву вместе с учениками 26 апреля 1475 года и, осмотрев заложенные стены Кремля и рухнувший Успенский собор, только покачал головою. Все-на слом! Оказалось, что и "известь не клеевита" и "кирпич не тверд". И стал тогда Аристотель дивить своими чудесами на каждом шагу. Приладил таран и в одну неделю добил старый Успенский собор, а чтоб недолго возиться с фундаментом, положил под него бревна, облил горючим, зажег, и фундамент рухнул. Потом он научил москвичей приготовлять известь, которой и доныне сносу нет. На месте разрушенного выстроил новый Успенский собор. Вывел под Кремлем первый подземный ход Вымуровал в нем каменную палату, в которую Софья сложила привезенные с собою книги. Он был, наконец, первым денежником царя Ивана: до нас дошли его монеты со всадником, бросающим цветы не ветер, ибо в переводе "Fior a`Vanti" значит-"цветы ветрам". Он наконец, принимал самое деятельное участие в жизни Московского государства. Это он вместе с Софьей Палеолог побудил нерешительного царя Ивана свергнуть татарское иго в 1480 году. Он, наконец был организатором на Руси артиллерии и управлял артиллерией при взятии Новгорода и Пскова, когда "пешая рать многа собрана была с ослопы, с топоры, с рогатины".

И вот этот человек, столь много сделавший для Московского государства, отец Московского Кремля, дедушка российской артиллерии и российских серебряных денег-вдруг неожиданно исчез, словно цветок, брошенный ветру. Это произошло около 1485 года. И до сих пор ни о причинах его смерти, ни о местонахождении его могилы – в России она или за границей,- ничего не известно… А вместе с собой он унес золотей браслет, на котором выгравированы математические формулы чудес гениального итальянского Архимеда…