— Поздравляем! Поздравляем! — скандировали гости, хлопали и выкрикивали разные здравницы.

Днюха удалась на славу. Директор "Метрополя" как только узнал, для чего я хочу арендовать зал, ухватился за это обеими руками. На удивление, гостей собралось гораздо больше, чем мог вместить малый зал, поэтому, пришлось переместиться в большой. Подарков надарили вагон и маленькую тележку. Не смотря на конец ноября, цветов тоже натащили большую охапку. Я и не ожидал, что так популярен и любим у народа. Приятно, чёрт побери…

Пришли все, кого я приглашал. Пришли с жёнами, привели великовозрастных дочек. Ну, понятное дело, я не женат, Соньку некоторые всерьёз не воспринимают. А если и воспринимают, то думают — а вдруг прокатит? Ну, ну… Сонька со мной навсегда. Она мой идеал. Вон, сидит, глазки как звёздочки горят. Нарядная, красивая, довольная. Смотрю на нее, и налюбоваться не могу. Кстати, надо узнать, можно ли брак в шестнадцать лет зарегистрировать. Надо узаконить наши отношения, хотя её и так устраивает всё, но меня это не устраивает. Вот только как со свадьбой быть? Тут отгуляем, это обязательно. А как с родителями? Хотя, можно будет вторую свадьбу отгулять дома. Тут немного не так как в будущем. Обычно гуляют не в день регистрации, а тогда, когда это удобно. Суть в самой гулянке, а не во времени постановки печати в паспорт. О! Паспорт! Вот же блин. Надо ещё и паспорта нам с Сонькой сделать, а то ходим с бумажками, как бомжи. Ладно, это всё потом.

— Слушай, а ты слышал — Степанов умер, — улучшив момент, сообщил Василь.

— Да ты что? — сделал я большие глаза, — Ну, надо же! Такой человек был, такой человек… А кто это вообще?

— Эм? — Василь потряс головой и подозрительно посмотрел на меня, — Ты чего? Это же мент, который…

— Василь, да помню я кто это такой, — рассмеялся я, — Ну помер Максим, да и хрен с ним.

— Какой Максим? — не въехал Василь, но потом видимо дошло, — А! Вон ты про что. Ну, так-то да. Но помер он странно, не слышал?

— Да откуда, — пожал я плечами, — Так что там с ним приключилось?

— Говорят, застрял головой в ограде и шею себе свернул, пытаясь вылезти. Так и нашли его окоченевшим под утро.

— Ты смотри-ка, милиционер, а через ограды лазает как шпана дворовая, — неодобрительно покачал я головой, — Это до добра не доводит. Какой он пример детям подаёт?

— Хм… — Василь подозрительно на меня посмотрел, — Только вот, чтобы его оттуда вынуть, пришлось решётку пилить. Прутья очень толстые, такие, что толпой разжать не могли. Да и те, кто там был, никак не могут понять, как он умудрился туда голову засунуть, слишком уж щель узкая.

— Ну, все знают, что Степанов был скользкий тип, — оскалился я в усмешке, настроение было хорошее.

— Значит, ничего не слышал про это? — снова переспросил Василь.

— Вот теперь услышал от тебя.

— Ну, так ты же у меня для чего-то адрес его брал и…

— И… Ничего я не брал, ничего не спрашивал и никакого Степанова не знал, и знать не желаю. Ты меня понял, Василь? — по-прежнему улыбаясь, я пристально посмотрел ему в глаза.

— Ладно, понял, — ответил он и неожиданно ухмыльнулся, — Я так и думал, что ты не простой Студент.

— Да что ты! Я самый простой из самых простых студентов. И это, Василь… Если нездоровый интерес кто-то будет проявлять в мой адрес, свиснешь?

— Не вопрос, — кивнул он, — Сам знаешь, как только — так сразу.

— Ну и добро, — хлопнул я его по плечу и гулянка продолжилась.

* * *

Отгуляли мою днюху весело и шумно. Погода тоже не подвела, было безветренно, ударил лёгкий морозец и пошёл снег. Сонька слегка пьяная от вина и переполнявших её эмоций, кружилась под фонарями и заливалась смехом. На душе было так хорошо…

Тут же, под фонарём, в вихре кружащихся снежинок, я сделал Соньке предложение — выйти за меня замуж. Она обещала подумать и тут же согласилась. Но с условием, что домой я её понесу на руках. Пришлось нести. Правда, через какое-то время потребовала поставить её на землю и снова начала прыгать и кружиться.

Как-то совершенно незаметно, пролетел ноябрь, а за ним и декабрь. От всех общественных мероприятий я отпинывался всеми конечностями, пока не отвязались. Изредка выступал в "Метрополе", примерно по одной песне в месяц, записывали с моим главрежем ВРК на грампластинку и потом в записи выдавали в эфир. В политику я не лез, хотя попытки вовлечь меня в это дело были и не прекращаются до сих пор. В богему местную я тоже не лезу, мне они не интересны. Есть мой дом, есть моя Сонька, есть определённый круг друзей и знакомых. Что мне ещё надо? Да ничего.

Тридцатого декабря, в "День образования СССР", в эфир вышла очередная песня, которая практически сразу стала популярной у народа:

А на следующий день, тридцать первого декабря, меня чуть ли не под конвоем, отвезли на новогодний концерт в Кремль, перед которым была церемония награждения. Естественно, поехал я туда не один, а с Сонькой. Вопрос поставил ребром — или с Сонькой или вообще не поеду. Выслушав меня, военные переглянулись и заржали. После чего сказали, что их командир — Власик, примерно так ситуацию и описал. Что без Соньки не поеду, как бы меня они не пугали. Так они ещё с ним поспорили, типа, никуда я не денусь, хвост подожму и побегу. Но обломались. Ничего, я им всем припомню, как на меня спорить. При удобном случае.

В Кремле, при свете, мне понравилось больше чем ночью. Красиво, ярко, торжественно. Сонька восторженно и испуганно жалась ко мне и таращилась на всё подряд. Как так можно смотреть — восторженно и испуганно одновременно, я не знаю. Но у неё это получалось замечательно. По этому случаю, она надела шикарное длинное платье немного в средневековом стиле, уложила красивую причёску и на фоне всяких пионерок-комсомолок в белых блузках и строгих юбках, смотрелась как королева. Да и взрослые тётки на её фоне тоже выглядели бледно. Поэтому, смотрели с плохо скрываемой завистью и кривили губки.

На церемонии награждения, на которую мы умудрились не опоздать, меня осчастливили званием "Народный артист СССР", вручили грамоту Президиума Верховного Совета СССР, прицепили на левую сторону пиджака нагрудный знак и сунули в руку удостоверение к нему. Вручал не сам Сталин, а наш Всесоюзный староста, но Сталина я тоже видел. Какой-то он сильно усталый был. Не высыпается, что ли?

Власика я тоже видел. Он специально встал так, чтобы я его увидел, и ехидно улыбался. А я посмотрел на него задумчиво и положил левую руку на сгиб правой. Он улыбаться перестал и показал мне кулак. Ага, реакция есть! Я тут же радостно оскалился. Власик хотел сплюнуть, но передумал. Кругом ковры, да и неприлично. Махнул рукой и куда-то свалил. Снова обиделся, что ли? А вот не всё коту масленица.

Потом, мы смотрели концерт. Интересно было слушать, если честно. Старые, знакомые и незнакомые песни. Некоторые исполнялись таким тембром голоса, от которого начинали ныть зубы, и мучительно сильно хотелось дать в зубы певцу. Очень уж по пидорски они пели. Но название стиля я запомнил — либретто. Теперь хоть знать буду, куда ходить не надо, а то вдруг там услышу такое блеянье и не сдержусь.

Посмотрел и послушал хор грузинов. "Сулико" пели, ещё какую-то песню. Красиво исполнили, этого не отнять. Да и сами грузины сильно отличались от тех, которых я помнил из моего времени. Эти нормальные, без дешёвых понтов и лица умные. Или они деградируют со временем или это не обычные грузины, а отборные. Эксклюзив, мать их.

Школьники пели что-то патриотическое, потом товарищу Сталину зачитывали поздравление от людей из разных уголков СССР, потом снова пели. А потом, Сталин показал лицо истинного "кровавого тирана и деспота". Он поднял руку, прося слова и когда все затихли, повернулся ко мне и сказал:

— А что это у нас товарищ Онищенко так скромно молчит? Товарищ Онищенко как-то сказал, что у него есть много хороших песен. Я правильно помню?

— Вы всегда всё правильно помните, товарищ Сталин, — слегка прогнулся я перед Вождём и, добавив немного одесского акцента, сказал, — Вам нужны песни? Их есть у меня.

— Это очень хорошо, товарищ Онищенко, — одобрительно кивнул Сталин, слегка улыбнувшись, — Ваши песни нравятся людям. Мне они тоже нравятся. Так пусть в этот последний день уходящего года, прозвучит ваша новая песня.

Ишь, как заливает. В последний день уходящего года, но песня должна быть новая…

— Я найду, чем порадовать гостей этого прекрасного праздника, — кивнул я и только собрался идти к роялю, как Сталин снова заговорил:

— А пока вы исполняете песню, мы постараемся, чтобы ваша прекрасная невеста не скучала. Софья, идите сюда, вот тут есть свободный стул.

О, я понял! Это он меня так троллит. А на Соньку опять напал ступор и припадок зомби-походки. Тащить её волоком как-то было стрёмно, поэтому, я подхватил её на руки и понёс к Сталину под крылышко. Увидев такой номер, Сталин только одобрительно хрюкнул.

— Присмотрите за моей невестой, товарищ Сталин, чтобы не украли, — попросил я, — А то тут столько джигитов.

— Ха! — уже открыто потешаясь, усмехнулся Сталин и шутливо-грозно насупился, — Как вы могли такое подумать, товарищ Онищенко? У нас здесь не воруют!

— Да? — сделал вид, что задумался, — Простите, значит, я ошибся. Но товарищ Власик так подозрительно смотрел на Соню…

А Сонька тяжело и шумно вздохнула. Сталин рассмеялся, смех тут же подхватили все остальные, даже те, кто ничего не понял. Но раз Вождь смеётся, значит было что-то смешное.

— У товарища Власика работа такая — подозрительно смотреть. Но мы присмотрим за Софьей, чтобы товарищ Власик её не похитил.

А я подумал. Вот теперь сидите с Сонькой и тролльте друг друга. А я лучше чего-нибудь забацаю на рояле. Только вот что? А хотя…

— Сегодня, наступит Новый год. Новый, 1938-й год, — обратился я к зрителям, усаживаясь за рояль, — Скоро пробьют куранты. Сколько там осталось? Впрочем, это не важно. Песенка про "Пять минут":

Сталин захлопал первым. Когда отзвучали аплодисменты, он сказал:

— Спасибо, Владимир, хорошая песня. До Нового Года, не пять минут, немного больше. Но вы правы, это не принципиально. Принципиально то, что вы умеете спеть нужную песню, в нужное время. Это замечательное качество вашего таланта. Но давайте, мы дадим возможность показать своё искусство и другим гостям нашего вечера. А вы пока присядьте вот сюда.

Как по волшебству, рядом с Сонькой появился ещё один стул, на который я и уселся. Сонька сразу воспользовалась моментом и крепко вцепилась в мою руку. Наверное, чтобы я не упал. Заботливая.

* * *

Высочайшим повелением, прямо с утра, меня и чуть трезвых главрежа и наших неизменных музыкантов, увезли на Апрелевский завод писать новую песню, которая так понравилась Сталину. Брыкаться было бесполезно, да и не поняли бы меня. Поэтому, ехал, ворчал про себя и с завистью смотрел на нашу компанию — им было на всё похрен. Откуда-то как по волшебству появились стаканы, закуска, бутылка. Начались здравницы и разговоры ни о чём. Интересно, играть-то они смогут? Но боялся я зря, отыграли ребята нормально. Работники студии тоже были навеселе, но тоже всё сделали как надо. Сразу видно — профессионалы. И все они дружно смотрели на меня как на идиота, потому что я был отвратительно трезв.

Рекордными темпами, записав пластинку, мы поехали обратно. Вождь был категоричен — песня сегодня же должна быть в эфире. Я же говорю, тиран и сатрап. И Сонька тиран. Полночи меня тиранила в разных позициях, а теперь дрыхнет. А я тут страдаю.

Но это я так, от скуки ною. На самом деле, не всё так плохо. И народ относительно пьян. И опохмелились они тоже символически, грамм по пятьдесят от силы. На удивление, в этом времени, народ мало пьющий. Или воспитание другое или экология виновата, что пьянеют не так сильно или настоящая водка виновата, что ложиться как надо. Или всё вместе взятое. Но вот до поросячьего визга ужратых, я тут встречаю очень редко.

Забросив меня по дороге домой, главреж с командой поехал дальше, а я поплёлся домой. Подняли меня с раннего утра, пока репетировали, пока писали, пока обратно ехали, вот оно уже и дело к вечеру. Спать я уже не хочу, а вот есть очень даже. Пойду Соньку пытать. Вернее, Нину Васильевну, чем она меня там порадует. Я тут себя на мысли поймал, что невольно на её дочку поглядываю. Да и как не поглядывать? Пусть даже без сексуальной подоплёки, а чисто эстетически? Сама Нина весьма аппетитная женщина, а тут дочка её подрастает красавица. Недавно одиннадцать лет справили. Вроде молоденькая девчонка, но симпатяжка. А когда подрастёт, так вообще будет смерть парням. А это будет скоро. Ещё года два, три и всё, потянется хвост ухажёров. Может полигамию развести в будущем? Страшно. Сонька ночью придушит. Она собственница и ужасно ревнивая. Тфу, какие мысли в голову лезут. Не пойду сегодня никуда, никаких прогулок, никаких ресторанов. Дома вечер проведём, отдыхать буду. Устал за эти дни морально.

* * *

— Виииии-иии!!! — это Сонька на санках едет.

Не может она тихо свои восторги выражать. Да их тут таких визгливых, несколько десятков наберётся. Но Сонька громче всех — талант не пропьёшь. Хотя, чего там пить? Взял бутылочку лёгкого вина, новогодние праздники всё-таки, и отправились с Сонькой на горку. Я санки на горку таскаю, а Сонька на них съезжает. Из-под платка выбилась курчавая чёлка, лицо раскраснелось, глаза сияют. Красотища!

Тут таких ездунов-саночников много. И контингент разного возраста, не только дети. Пару раз мы делали перерыв, выпивали по рюмашке вина, закусывали шоколадом и снова я тащил санки в горку. Как правило, вместе с Сонькой. Да и то верно, чего мучиться? Это мне силы не занимать, а ей-то зачем. Да на счёт силы. Нейросеть снова уведомила меня об очередном этапе преобразования. Физическое преобразование завершено полностью, а энергетическое на девяносто процентов. Теперь я могу выдавать десятикратное усиление своих физических возможностей. Хотя, это чисто условное определение. Там всё кратно может возрастать, смотря, с чем сравнивать и как применять.

Например, тот случай, когда я шею Степанова между прутьев забора зажал. Не знаю, сколько там народа было, но даже толпой они не смогли их разжать. А для меня это не составило труда. Или по выносливости. Могу бежать с очень высокой скоростью неделю, без перерыва на сон и еду. Правда потом жрать буду в три горла и спать сутки минимум, но это фигня. Или другое сравнение, могу с места подпрыгнуть метров на шесть, а с разбегу и на все десять. Короче, сложно тут сказать, по каким критериям оценивается моё усиление, но в среднем это в десять раз.

Энергетически, тоже прошёл очередной левел-ап, открылась способность проводить лечение, как себя, так и других. Стал лучше видеть энергетику и влиять на неё. Увеличилось расстояние моего воздействия. Сейчас, я могу воздействовать на что угодно, в пределах своей чувствительности. А это более десятка километров. Правда есть существенный минус. Когда перехожу на пространственное виденье, то спустя пару минут, начинает дико болеть голова. Эту способность надо развивать. Поэтому, ежедневно, пару-тройку раз, разворачиваю свою сенсорную сеть на полную мощность. И отключаю, только когда уже совсем начинаю сознание терять. Больно очень, всего шатает, кровь из носа начинает идти. Но другого выхода нет, приходится терпеть. Сонька в первый раз увидела такое моё состояние, перепугалась. Успокоил, сказал, что давление повышенное, в связи с переходным возрастом. Посмотрела как на дурака, но успокоилась. Теперь, тренируюсь тайком от неё, запираясь в кабинете. Прибавка есть, хотя не очень быстрая. Добавляется секунд по пять, после каждого тренинга. Но радует сама возможность влиять, на что угодно и как угодно в пределах своей чувствительности.

Но такие проблемы возникают только при напряжении чувствительности на полную силу. Если зону уменьшить, то и время воздействия увеличивается. На расстоянии ста метров я могу держать пространственное восприятие бесконечно долго. А на расстоянии километра, уже всего час. Почему так, не знаю. Но при определённых размышлениях, понимаю, что нет предела совершенству и нужно всего лишь терпеть и тренироваться.

С лечением пока опасаюсь экспериментировать. Вроде знания есть, но боязно. На Соньке боюсь, хотя и надо бы, вижу, что не всё у неё в порядке. На себе смысла пока не вижу и так здоров как бык. Поэтому, пока не найду жертву для экспериментов, в этом направлении ничего делать не буду. Там до того всё сложно…

Ещё, открылась способность телепортации. Пока в пределах видимости, но это так здорово! Посмотрел куда надо, сосредоточился и ты уже там. Не хлопков воздуха, не каких-то визуальных эффектов. Тихое мгновенное перемещение. Что меня порадовало, так это возможность использования телепортации с другими навыками. Навесил на себя защитные пологи, врубил невидимость и прыгаешь куда тебе надо. Первоначально, для активации телепортации, мне нужно было почти пять секунд. По мере тренировки, время сократилось уже до двух секунд. Буду тренироваться, достигну мгновенного результата. Пробовал прыгать, используя пространственное восприятие, но не получилось. Думаю, эта плюшка откроется при окончании преобразования. А пока что, мне хватает и прыжков в пределах своей видимости. Но тут мне тоже бонус выпал. Могу прыгать не один, а с грузом. Естественно, Соньку не использовал, пробовал с другими предметами. Сонька-то вообще не в курсе моих возможностей. Так вот, экспериментальным путём я выяснил, что я точно могу прыгать с грузом примерно моего веса. Может быть и большим, но пока, не нашёл ничего тяжёлого, но достаточно компактного для переноса. Хотя есть минусы — возрастают энергозатраты при переносе. Как сильно, не выяснил пока. Но как понимаю, это всё тоже нужно развивать.

Вот поэтому, я и не берусь за лечебные воздействия, так как все — абсолютно все способности, нужно развивать и тренировать.

— Мужчина, угостите даму папиросой! — раздался над ухом, низкий и хриплый голос, отрывая меня от моих размышлений. Надо же так задумался, что прозевал постороннего человека рядом с собой.

— Извините, не курю, — улыбнулся я вежливо женщине, ждущую моего ответа. Красоткой её никак не назовёшь. Лет под тридцать пять, лицо потасканной шалавы, килограмм пудры на лице и перегаром разит за километр. Как я говорил раньше — я столько не выпью, чтобы на неё залезть. Неприятное зрелище.

— А-аа… Да ты молодой сосунок ещё, — скривила она губы, — А это что за сыкуха, подруга твоя что ли?

И совсем не вежливо, ткнула пальцем в Сонькину сторону. Вот сучка, специально грубит. Думает, я не заметил, что она не одна, а с компанией мужиков пришла. Пьяные, шумные, агрессивные. Пять мужиков и две бабы. Приключений ищут, видимо просто так бухать им скучно. Вот почему так — когда всё хорошо, обязательно найдутся уроды, которые это "хорошо" испортят?

Ничего не ответив, я подхватил напрягшуюся Соньку по локоть и утащил немного в сторону. Настроение стремительно падало вниз. Почувствовав приближение источника агрессии, обернулся к двум мужикам вместе с этой бабёнкой. Ну, так и знал, что сами не отвяжутся. Вот что интересно, неужели я выгляжу так беззащитно на фоне остальных отдыхающих, что им нужно ко мне прикопаться? Или это потому, что у других компании больше, а я фактически один, не считая Соньки?

— Слышь, малой, — начал один из мужиков, — Ты чего девушке грубишь?

— Какой девушке? — поинтересовался я и, плюнув на приличия, решил разобраться с ними по-своему.

— Вот этой девушке, слепой что ли? — показал он пальцем в стоящую рядом с ним шалаву, которая предвкушая потасовку, аж губу закусила от возбуждения, — Ты, короче малой, если не хочешь что бы дяди тебя обидели, должен извиниться перед ней. И это, гони полтинник!

— Девушкой она была, ещё до моего рождения. Понял, дядя? — уведомил я его, провоцируя их на драку.

— Чего сказал? Ах ты, скотина! — выпучила глаза девка и, растопырив пальцы, попыталась вцепиться мне в лицо.

Так как я был уже слегка на взводе, то жалеть её не стал, ткнув кулаком в зубы. Всё равно они ей не нужны. Говорливому мужику, пнул по ноге, ломая коленную чашечку. Молчуну сломал ключицу. На всё про всё ушло две секунды от силы. А у моих ног, орали и визжали три тела. Ну вот, подмога к ним бежит, оставшиеся три мужика, а вот вторая бабёнка не торопится. Так и стоит на месте, смотрит удивлённо. Хм… А эта симпатичная. Как она к этим идиотам в компанию попала?

Первого встретил ударом ноги в грудь — низко пошёл, к дождю, наверное. Второго встретил подсечкой, одновременно ударив кулаком в рёбра. Парочка точно треснула. Третьего бить не потребовалось. Вот только что он на всех порах бежал ко мне, а вот он не сбавив скорости, уже бежит в противоположном направлении. Быстро бегает — спортсмен, наверное.

Сонька с любопытством смотрела на лежащих у наших ног орущих и матерящихся существ. Я всё никак не могу угадать её реакцию на различные ситуации. То она пугается того, чего пугаться, по моему мнению, нельзя. То совершенно спокойно воспринимает то, чего бояться можно и даже нужно. Вот сейчас смотрит на окровавленное лицо потерявшей зубы халды и на стонущих, на земле мужиков и ни один мускул на лице не дрогнул. Ей просто было любопытно.

— Пойдём домой? — спросила Сонька.

— Пойдём, солнышко. А то тут хрень разная под ногами валяется, людям отдыхать мешает.

Выслушав вслед порцию разных угроз — поймать, отомстить, разобраться… Мы сели на санки и под Сонькин визг спустились вниз. И чего я расстраивался? Всё хорошо! Настроение стремительно пошло вверх.