Заголовки газет запестрели сообщениями — телемост, в прямом эфире с Богиней! Надька с Юлькой писали кипятком, до такой степени их терзали в школе, расспрашивая о подробностях. Но они держались, не выдавая секретов. Сложно выдать то, чего сам не знаешь.

На организацию телемоста у министерства Культуры и других, помогающих им в подготовке к нему структур, ушло более двух месяцев. Приближался новый Год, мы плотно готовились к нему в меру своих сил и способностей, поэтому сообщение о готовности проведения программы 'Телемост', слегка выбило меня из графика. Подкорректировав свои планы, сообщила о готовности и он начался…

***

…Богинечка, мы тебя так любим! Весь Красноярск тебя просто обожает! — пищало с экрана очередное очаровательное создание.

— Я вас тоже очень люблю! У вас прекрасный город, я так хочу вас побывать, — сокрушалась я, делая соответствующее выражение лица, — Но пока всё никак не удаётся…

==Богиня, скажите, а вы можете к нам приехать? Хочется увидеть вас на концерте вживую, — это уже вопрос от женщины среднего возраста.

— Не вижу проблем. Но графиком моих гастролей распоряжается министерство Культуры. Поэтому на этот вопрос, вам лучше всего сможет ответить сама министр Екатерина Алексеевна, — перевожу стрелки на Фурцеву, пускай тоже от вопросов отбивается. А что, она тут для красоты решила посидеть? Пусть тоже общается.

Диана, скажите, а как там за границей? Правда, что капиталисты ненавидят СССР и хотят его уничтожить? — это вопрос от молодого парня, с фанатичным блеском в глазах ярого комсомольца.

— Это очень сложные вопросы. Вопросы такие сложные, что для ответа на них можно целую программу организовать. Так просто на них не ответишь. Но я попытаюсь ответить коротко. Как там за границей? Да как… Обычно. Люди живут, работают, любят друг друга, детей рожают. Воюют, дружат, торгуют… Всё как у нас. Разница между нами в том, что мы живем, ставя перед собой Великую цель — построение Светлого будущего, Коммунизма. Мы живём для того, чтобы наши дети, внуки, правнуки — стали жить лучше. А в капиталистических странах люди живут одним днём. Понимаете? Просто живут, не очень сильно задумываясь о том, как будут жить их дети, про внуков они даже не задумываются. Они живут сегодняшним днём. Это основная разница между Советским человеком и человеком — воспитанным в капиталистической стране. Это что касается первого вопроса. Второй — мечта капиталистов развалить СССР… Да, это правда. Адресую вопрос в зал, кто скажет почему?

Возможно, потому что у нас монополист государство, а у них частная собственность? — попробовал ответить какой-то парень.

— Ну, это да, — согласилась я, — Но это не основная причина. Причина в том, что мы разные с ними. Разные по менталитету, по воспитанию. Вот если вам скажут — выходим все на субботник. Что вы сделаете? Правильно, пойдёте. А что скажет капиталист? Он спросит — сколько мне за это заплатят? Да, да — именно, сколько ему заплатят за работу. Он вас просто не поймёт, зачем вы идёте работать бесплатно. Он покрутит пальцем у виска и решит, что вы просто идиот. Работать бесплатно, в его представлении — великая глупость! Если вы попробуете объяснить капиталисту принципы построения Светлого будущего, или общественного труда на благо Родины — он просто от вас отмахнётся. Так что, в глазах капиталистического общества — мы страна идиотов, душевно больные люди. Но учитывайте, что СССР сильная страна, имеющая ядерное оружие, сильную и боеспособную армию. Поэтому, мы для мировой общественности — очень опасные сумасшедшие, дикие люди, варвары. Они тратят огромные средства, прикладывая все силы, чтобы нас уничтожить как опасных животных. В их глазах, мы как обезьяна с гранатой — неизвестно когда рванёт. А поэтому — мы для них непонятны, а значит, паталогически опасны. Вот, объяснила — как могла, надеюсь, не сильно вас шокировала, назвав нас всех идиотами.

Богиня, скажите, что вас больше всего удивило, когда вы бывали за границей?

— Честно скажу — ничего меня там не удивило. Ну, говорят на другом языке, ну архитектура в разных странах разная. Люди везде одинаковы. А вот что меня смешило первое время, это вопрос повторяющиеся время от времени — где балалайка? Как я уже говорила, к нам за рубежом относятся как к диким людям. Там существует непоколебимое мнение, что все в СССР ходят в фуфайках, играют на балалайках и ездят на лыжах. Что у нас вечная зима, вечная мерзлота, а по нашим улицам среди ёлок, ходят медведи. А ночью, когда мы сидим в своих деревянных избах заметённых снегом по самые крыши и топим печки — по улицам бегают стаи волков. Да, чуть не забыла! Все дружно и не переставая — пьют водку. Так что, в глазах зарубежных людей, типичный житель СССР — это пьяный бородатый мужик, в шапке ушанке, в фуфайке, на лыжах, верхом на медведе и с балалайкой наперевес, с матами гоняющий стаю волков среди ёлок и сугробов.

В зале рыдали от смеха… Судя по видеоряду на экранах, смеялись во всех студиях. Видимо, представляли себе такую картину. А что, я правду сказала. Сама первое время офигевала от таких вопросов.

Вопросы поступали один за другим. Какие касались только творчества, какие-то личной жизни, какие-то затрагивали политику. Отвечала как можно коротко, но полно. По плану, через час провели тридцатиминутный перерыв — отданный новостям, затем продолжила. Сама программа продлилась три часа, за это время исполнила несколько песен, из которых две были новые.

Последнюю на этот день песню, я начала со слов:

— Девчонки, эта песня для вас!

/Фрагмент песни Виктория Дайнеко — Фильм не о любви/

http://www.youtube.com/watch?v=jZY6kJYBth0

Богиня, как получается, что песни всегда у вас разных стилей? И все очень информативны?

— Ну, не всегда разных стилей. Многие песни одного стиля, — возразила я, — Основное направление, это ар энд би, мне этот слить больше всего нравится. Душа к нему лежит. Но так же пою и в других стилях. Песню, которую вы сейчас слушали, я исполнила в стиле поп-музыка.

Тогда ещё вопрос — что такое поп-музыка?

— Вижу по глазам, вам это название жанра напомнило совсем другое слово? — спросила я, вызвав смех в студии, — Нет, вы ошибаетесь, тут другие корни происхождения. Поп-музыка, это сокращённо от английского popular music. Является самым популярным направлением в современной музыке. Основные черты поп-музыки как массовой культуры — простота, мелодичность, вокал и ритм, с меньшим вниманием к инструментальной части. Основная и практически единственная форма композиции в поп-музыке — песня. Это ответ и на ваш второй вопрос об информативности текста.

***

После передачи, ко мне подошла Фурцева и с сочувствием спросила:

— Как ты? Сильно вымоталась?

— Да ну, нормально, — отмахнулась я, — Тут ничего сложного, сидишь и сидишь. Вот на концерте, да. Там выматываешься сильно, из зала такое давление идёт, что ноги подкашиваются.

— Всё-таки ты железная, Богиня, — покачала головой Екатерина Алексеевна, — Я и то вымоталась за эти три часа. Так я просто сидела, а ты студию держала в тонусе. Ещё и на вопросы умудрялась связанно отвечать. Ничего, что я на 'ты' перешла?

— Нормально, — хмыкнула я, — Вы тётенька взрослая, вам можно.

— Ах ты, ехидна, — рассмеялась Фурцева, — Это ты меня сейчас старухой обозвала?

— А вы меня зверюшкой неведомой, так что в расчёте.

— Ладно, Богиня, — улыбаясь, она приобняла меня, потом отстранилась, — Поехала я домой, вымоталась. Как у тебя с транспортом, может довезти надо куда?

— Неа, спасибо, — отказалась я, — Машина есть, доставят куда надо.

— Тогда ладно, поехала я. Удачи, увидимся ещё.

***

Наконец-то я дома. Девчата затеяли готовить поздний обед. Так как передачу начали утром, пока домой доехали, время уже было послеобеденное. Пускай хозяйничают, лично мне возиться сейчас ни с чем не охота.

Квартиру я у соседей выкупила, только съезжать туда никто не захотел, так и живём женским общежитием. Я смотрела на подруг и размышляла, надо их к делу пристраивать. У Юльки с Надькой голоса уже окрепли, потенциал их мне известен. Так что, есть у меня мысли, куда их применить. Тем более, расширяться надо, тесно мне в нынешних рамках. А вот с Ленкой надо думать, что делать. Пока времени не было её протестировать.

— Лен! — окликнула я её.

— А? — отозвалась Ленка.

— А теперь, это своё 'А', пропой одним длинным звуком.

— Зачем? — удивилась она.

— Затем! — тут же рыкнула на неё Юлька, — Богиня сказала, пой — значит пой.

— АааАааА, — затянула Ленка.

— Мда… Печальный звук, — констатировала я, — Где-то что-то сдохло. Давай снова и уверенней ноту держи. Юль, дай 'Ля'.

Юлька подошла к роялю, взяла ноту и пропела своё красивое 'АааАаа'.

— Вот слышала? Вот так надо, теперь вместе с Юлькой, пойте вместе. Через некоторое время, Ленка поняла, что от неё требуется и уже уверенно попала в тон с Юлькой и теперь они голосили хором.

— А теперь на тон выше, — скомандовала я, слушая, как они распеваются. Потом снова скомандовала, — Ещё на тон выше.

Ленка взяла на тон выше, иногда съезжая, но тут же поправлялась под чутким руководством Юльки.

— А теперь, поём все три тона, моё любимое 'миа-миа', Юль, покажи.

Девчата распевались, а я слушала, не приходя к одному мнению. Ленку готовить надо, слух есть, мозги вроде тоже. Так что, осталось найти применение её мозгам, голосу и внешности. Кого бы из неё вылепить? Для начала, в бэк-вокал её поставлю, пусть опыта набирается.

— Юль, займись с Ленкой сольфеджио, хватит ей без дела сидеть. А на кухне и Надька справится. Нефиг вам там попами толстыми толкаться.

— Это у кого толстые попы?! — раздались возмущённые вопли.

— Хи-хи, — с удовольствием отозвалась я, устраиваясь поудобнее на диване и закрывая глаза. Хорошо дома…

***

На следующий день, меня к себе вызвал Брежнев. Дорога была известна, да и не заморачивалась я уже провожатыми. Водитель мой уже там бывал, так что от кремлёвской машины я отказалась, сказала — сама доберусь. Водитель мой в первый раз дрожал, когда я приказала ехать в ворота Кремля, но потом привык и слегка стал задирать нос перед остальными — я саму Богиню в Кремль вожу! Особенно, когда принесла ему постоянный пропуск, для въезда на территорию Кремля. Пффф… Нашёл чем гордиться. Хотя, мне пофиг. Если это подымает его в собственных глазах, ничего плохого в этом не вижу. Главное, чтобы работал хорошо. Но, пока претензий нет, машина в идеальном состоянии и сам всегда чист и опрятен.

***

— Ну, давай рассказывай, дочка, как докатилась до жизни такой? — так меня встретил Ильич, когда я припёрлась к нему в кабинет.

— Да так вот получилось, дядь Лёнь. Катилась, катилась и докатилась, — с любопытством разглядывая второго мужчину, сидящего в одном из кресел, — Здрасте, Алексей Николаевич. Как ваше ничего?

— Чего? — отозвался он, растерявшись от такого моего приветствия.

— Да ничего. Здрасте, говорю, — пожала я плечами и подтащила вазочку со сладостями к себе поближе. Пока охочий до них Ильич всё не съел.

А Брежнев сидел, надувался, краснел, но потом не выдержал и гулко расхохотался.

— Вот, как она тебя сделала! А ты — девчонка, девчонка. Понял теперь? Я же тебе говорил — для неё нет авторитетов, а ты не верил. Думал, придёт целый председатель Совета Министров, так она сразу на колени перед тобой упадёт? Ха! Так-то, относись серьёзно к ней и тогда толк будет.

Косыгин неодобрительно покачал головой в ответ на смех Брежнева и посмотрел на меня:

— Как к тебе лучше обращаться? Диана или Богиня? Или по имени-отчеству?

— А как вам удобнее, Алексей Николаевич. Для меня или по имени или по прозвищу — без разницы. А для имени-отчества, пока не выросла. Я так понимаю, вы хотели меня видеть?

— Вот, в корень зришь, дочка, — одобрительно сказал Брежнев, — Именно этот старый… эм… уважаемый Алексей Николаевич и настоял на встрече. Хочу, говорит, твою хвалёную Богиню увидеть.

Косыгин снова с неудовольствием зыркнул на Брежнева, но ничего в ответ не сказал, а снова обратился ко мне:

— По словам Леонида Ильича, именно тебе мы должны быть обязаны значительным сокращением затрат на финансирование некоторых зарубежных проектов, армии и космонавтики? А так же, укрепления дружбы между Францией и СССР и заключения ряда выгодных торговых соглашений?

— Ну, если вы именно так ставите вопрос, — я сделала паузу, закинув ногу на ногу и продолжила, — То я тут совершенно не причём. Это виноват Леонид Ильич Брежнев, как инициатор разумных инициатив и Генеральный Секретарь — нашей Великой Коммунистической Партии Союза Советских Социалистических Республик, которая ведёт и направляет наш путь в Светлое будущее.

— Га-га-га, — совсем уже некультурно заржал Брежнев, а Косыгин вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, принимая более свободную позу, — Намёк твой я понял, действительно недооценил. Приношу свои извинения. Сложно относиться с высоты моего возраста, к молоденькой, пусть и заслуженной перед государством девушке. Да и внешность твоя… Располагает к какому угодно разговору, но не на серьёзные темы. Начнём сначала?

— Извинения принимаются, — кивнула я, — Тем более, это первая реакция на меня, практически любого человека более старшего возраста. А теперь, вернёмся к вашему вопросу. Только чтобы ответить на него, можно я вас немного покритикую?

— Ну, попробуй, — скептически ответил Косыгин.

— Вы уже много лет работаете с Леонидом Ильичом, хорошо знаете его. Знаете его сильные и слабые стороны. Можете дать мне сейчас на него краткую характеристику?

— Ну-ка, ну-ка, Алексей, дай мне характеристику, — заинтересованно вклинился в наш разговор Брежнев.

— Погоди, Леонид, — отмахнулся от него Косыгин, — Зачем это тебе, Богиня? К чему ты сейчас ведёшь?

— Не хотите? Ладно, не буду вас тянуть за язык, — согласно кивнула я, — Обойдёмся и без выворачивания рук. Суть в том, что вы, пытаясь пробить у него принятие какого-то решения, добиваясь какого-то нужного вам результата — использовали его слабые стороны. Отбивали интерес к вопросу долгими заседаниями, длительными и умными разговорами, засыпали кучей цифр и статистическими сводками. Заваливали бумагами, отчётами… Леонид Ильич уставал, ему становилось не интересно. И он, чтобы отвязаться от вас, соглашался. Тем более, в той сфере, где откровенно не понимал сути. Алексей Николаевич, по глазам вижу — права я. Вам же стало любопытно, почему прошли те проекты, которые вы не могли протолкнуть у Леонида Ильича, а тут он вдруг принял их безоговорочно. Да ещё внёс ряд предложений, которые вы даже не рисковали трогать, опасаясь его возражений и возмущения других товарищей. Верно?

— Верно, — не стал отказываться Косыгин, не глядя на нахмурившегося Брежнева, — Почему получилось у тебя?

— Потому что я использовала его сильные стороны. Честность, принципиальность, патриотизм, хозяйственность. Леонид Ильич как настоящий коммунист хочет, чтобы страна, которой он уполномочен руководить, была сильной, богатой, крепкой. Чтобы народ этой страны был счастлив, сыт, здоров, образован. Чтобы люди смотрели в завтрашний день уверенно. Это я и использовала. Путь и по его просьбе, но я делала упор на его сильные стороны, а не использовала слабые.

— Это как? Объясни, я не понимаю, — спросил Косыгин, искоса глянув на нахохлившегося в кресле Ильича.

— Давайте для примера возьмём программу финансирования армии? — дождавшись согласия, продолжила, — На требования Леонида Ильича увеличить финансирование, вы приводили цифры финансирования прошлых лет, возмущались затратами, ростом потребления, трясли бумагами, сыпали цифрами. Ничего не упускаю?

— Пока нет, продолжай.

— Вы давили ему по своей привычке на больное место, лишь бы отвязался. Я же, всего лишь задала простой вопрос — зачем нам армия такого размера? И Ильич задумался — действительно, зачем? И сам пришёл к выводу, что нафиг нам это не нужно. Нам нужна армия достаточная для выполнения текущих задач, хорошо обученная и хорошо вооружённая. И так по всем отраслям, которые вы мне назвали. Ильич хозяйственник, а не бухгалтер.

— Ладно, — Косыгин тряхнул головой, — Понял я тебя. Хоть и не совсем согласен, но критика принимается. С Леонидом, мы этот вопрос решим, за бутылочкой коньяка. А то он надулся как мяч, того гляди лопнет.

— Сам не лопни. Бухгалтер, хренов, — огрызнулся в ответ Брежнев.

— Ладно, Лёня, не ворчи, — усмехнулся Косыгин, — Всё равно долго сердиться не умеешь.

— Дядь Лёнь, а ты жадина, — вклинилась я в разговор.

— Это почему? — удивился он.

— Вазочка маленькая, печенье закончилось, — показала я пальцем на пустую посуду.

— Да? Твоя, правда. Вот уже по шапке дам кому-то, чтобы на печенье не экономили, — пригрозил он в чей-то адрес. Поднял трубку и отдал несколько распоряжений.

Некоторое время, Косыгин выпытывал из меня подробности, как я приходила к тем или иным выводам, давая советы Брежневу. Я откровенно всё рассказывала, расписывая ход моих рассуждений, ссылаясь на информацию, называя газеты и время выхода публикаций, ссылалась на те, или иные источники. В конце концов, Косыгин закончил вытягивать из меня ответы. Некоторое время посидел, размышляя, потом сказал:

— Ладно, вопросов у меня больше нет. Ты не откажешься навестить меня, если вдруг возникнет необходимость в твоём совете? Свежий взгляд со стороны иногда бывает полезным.

— Нет проблем, — отозвалась я, — Только свистните. И сообщите сумму оплаты.

— Что? — удивился Косыгин.

— А как вы хотели, бесплатно? — изобразила я удивление, — Вон, дядя Лёня не даст соврать, я бесплатно не работаю. Да, дядь Лёнь?

— Да, она ещё та валютчица, — согласился Брежнев, подхватив игру, — Везде чемодан возит с собой, специально — под деньги.

— Я шучу, — улыбнулась я Косыгину, — Но не совсем. Вдруг мне тоже что-то потребуется, вы же мне не откажете, Алексей Николаевич?

— Ну… Не откажу, всё что в моих силах, — согласился он в ответ, — А в чём есть необходимость?

— Ну, кое в чём есть, но я думаю, тут и дядя Лёня поможет.

— Чем помочь, дочка? — сразу отозвался Брежнев.

— Расширяться надо, дядь Лёнь. Не помещаемся мы в том здании. Уже сейчас студия выросла до трёхсот восьмидесяти четырёх человек — вместе со мной. Есть — куда расти, но некуда разместиться.

— А что, это столько музыкантов у тебя? — удивился он, — Откуда столько?

— Дядь Лёнь, это не музыканты. Студия, это училище на самом деле. На двести учебных мест, плюс персонал, преподаватели, обслуга. И только потом мы — музыканты.

— Да? Не знал. Я думал, мы там просто играете, а оно вон как. Так значит, ты там не только песнями занята, ещё и учишь?

— Ага, — я сделала грустное лицо, — Представляешь, к нам конкурс пять тысяч человек на место?

— Ого! Них… рена себе, — изумился он, — откуда столько? У нас вроде и в ВУЗы столько нет.

— У них нет, а у меня есть, проворчала я, — Короче, дядь Лёнь. Мне нужны ближайшие к студии одно или два здания. Можешь посодействовать?

— Да легко, — ответил он, — Ты после обеда у себя будешь?

— Ну да, в студии буду, а что?

— Люди к тебе заедут, пальцем покажешь, какие тебе здания нужны конкретно, они всё сделают.

— Дядь Лёнь, ты самый лучший волшебник в мире! — заморгала я восхищённо глазами, сложив ручки на груди.

— Ладно, езжай уже, лиса, — рассмеялся он, — Мы тут с Алексеем Николаевичем ещё вопросы порешаем.

***

— Ты был прав, Лёня, она гений. На крупинках информации, сделать анализ с точностью от восьмидесяти до ста процентов.

— Ну, а то я не знаю. Стал бы я трепаться.

— То-то я удивился, когда ты затеял давить кланы в республиках, да ещё собрал наших пауков из ведомств в одну банку. А потом, ты неожиданно согласился с моими доводами и влез со своими предложениями. Весьма дельными предложениями. Очень не похоже на тебя было, а оно вон кто виноват во всём. Повезло тебе с ней, а я-то всё гадал, что это ты с ней возишься, бережёшь как хрустальную. Разве что, пылинки не сдуваешь. По штату, так целое управление считай, на неё одну работает.

— Она для меня не хрустальная, а бриллиантовая, — проворчал Брежнев, — Но я тебе ещё припомню при случае, как краснеть перед девчонкой заставил. Бухгалтер… Как она тебя, а?

— Да ладно, все мы тут одним… мёдом мазаны. Сам чем лучше? Или это только тебе меня на х*** таскать можно, а тут слегка на мозоль наступили, и уже всё — конец света?

— Ладно, забыли. Я тебе о ней не всё сказал, поэтому предупреждаю сейчас. Не глупи с Богиней. Она и тебя и меня за пояс заткнёт, если пережать.

— Да ладно? Это ты к чему сейчас сказал?

— К тому сказал, чтобы ни вздумал на неё давить. Вообще забудь об этом, а то вдруг, какая дурная моча в голову ударит. Один мудак уже попробовал и имел потом вид бледный и глупый. Как он сказал — показать ей, что мы её контролируем. Идиот, хренов. Хорошо догадался хвост поджать, когда она его за яйца взяла своими маленькими ручками. И не стал в героя играть.

— Это ты про кого? И что там было?

— Я про мудака Щёлокова. Неужели не в курсе ещё? Стареешь, бухгалтер. Хе-хе… Решил он проверить реакцию Богини, на его грубый наезд. А может, решил мою реакцию проверить, баран тупоголовый. Ночью пришли его ребята, вроде с паспортной проверкой к ней домой, ну и… Приехала она к нему в управление, вырубила всех кто был в здании и его там поимела морально. Как мне сказали, он то ли обосрался, то ли чуть не обосрался от страха. Понял?

— Них*** себе! Шутишь? Прямо вот так — приехала и вырубила всех? У него там что, совсем ребята мух не ловят? Не верю.

— Веришь ты или не веришь, от этого ничего не изменится. Говорю как есть. Ты много знаешь людей, способных увернуться от выпущенной в упор автоматной очереди? И я таких людей не знаю. А вот она может. Не смотри, что такая вся такая воздушная и хрупкая. Она мужиков здоровых голыми руками на части рвёт. Я говорю это к тому, чтобы ты не глупил — Богиня не потерпит никакого давления. Придёт и это давление снимет самым неприятным способом, скорее всего фатальным. Хорошо Семичастный вовремя меня притормозил своим докладом. А то бы я тоже чего учудил, пытаясь вписать её в свои планы самым грубым образом. И имел бы вид бледный и обосранный. Показал он мне один занятный фильм, и я впечатлился по самое не могу. Там ещё есть справки аналитиков в папочке специальной, с грифом 'Государственная тайна' — учти это. Потом ознакомишься, поймёшь про что я. И подписку дашь, о неразглашении.

— Слушаю тебя, и в голове не укладывается. Ты сейчас точно про Богиню, мне рассказываешь? Она же простая девчонка, соплячка?

— Простая… Да совсем не простая, ты сам уже пообщался с ней, прочувствовал. Ты Лёха мне друг, потому и предостерегаю тебя от глупого поступка. Я же понимаю, что ты стал прикидывать варианты, где её таланты можно использовать. Любой бы на твоём месте об этом задумался. Поэтому решил предупредить, чтобы даже не дёргался в её сторону. Бесполезно и для здоровья опасно.

— И что? Нельзя совсем никак…?

— Лёха, будь она простым человеком — легко. Но её или убить — или принять какая она есть. А пользы от неё много, согласен? Я бы её рядом с собой держал, да не пойдёт — пошлёт куда подальше. Так что, путь всё идёт, так как идёт. Хочет петь — путь поёт. Тем более, поёт великолепно. Захочет другим делом заниматься, пусть так и будет — я ей всячески помогу. Потому что знаю, придёт нужда, она мне тоже сможет помочь. Для неё не существует слова 'невозможно'. И запомни — ни слова, не полслова о ней никому. Богиня наш талисман и самая великая для страны драгоценность.

— Хорошо, Лёня, я всё понял.