— Богиня, можно вас на минуту? — обратился ко мне, симпатичный молодой человек, приветливо улыбаясь.

Приветливо-то, приветливо. А вот на эмоциональном фоне, от него такой гадостью несло. Тут целая палитра эмоций. И опасение, и презрение, и предвкушение чего-то и похоть… Мерзкое впечатление. И, разумеется, мне сразу же стало интересно, что этому уроду от меня нужно.

— Ой, а я вас не заметила, — сказала я, растерянно хлопая ресницами, подходя к своей машине, возле которой он уже целый час тёрся.

Чужое, постороннее внимание, я ощущала уже на протяжении недели. Имею ввиду, что наблюдают за мной всегда и везде где могут, но до этого внимание было привычным — КГБ не спит. Ну, иногда возникали в поле зрения сотрудники конкурирующих — зарубежных разведок, я им по-прежнему интересна. Их эмоциональный 'запах' тоже хорошо знаком по ощущениям. А тут, что-то новенькое образовалось, совершенно незнакомое.

— О, простите, если я вас напугал, — сделал виноватую морду мой собеседник, — Меня зовут Всеволод. Можно просто Сева. Мы с вами не знакомы, вернее я-то вас хорошо знаю, а вот вы меня нет.

— Вы из наших студентов или сотрудников студии? — спросила я, сделав строгое лицо.

— О, нет, — тут же отрицательно и слегка возмущённо замахал он руками, — И не студент и не сотрудник. Буду с вами откровенен, я здесь по поручению очень важного человека…

— И какого же? — сделала я заинтересованное выражение лица.

— Простите, не могу сказать, — виновато ответил он, но на самом деле в эмоциях ничего подобного не ощущалось. Наоборот, появилась определённая уверенность, предвкушение и усилилось презрение и похоть, — Но вы непременно узнаете. Для этого, он приглашает вас к себе в гости. О, нет! Не спешите отказываться! Понимаете, он инвалид, геройски сражался с фашистами и там лишился обеих ног. Он с вами хотел переговорить о внеплановом концерте, для ветеранов-инвалидов, поэтому и попросил меня с вами переговорить о встрече…

— Хм… — сделала я задумчивое лицо. Как он интересно сочиняет… Ветеран-инвалид, ха! Да к гадалке не ходи, всё это туфта полная. Скататься что ли? Кажется, я догадалась, кто это по мою душу пришёл. Кстати, ребята из спецслужб наблюдают за нами, наверняка попрутся следом, да и пусть. Лишь бы не мешались под ногами.

— Вы знаете, у меня вечный недостаток времени… Но для уважаемого ветерана войны, я готова отложить любые дела. Когда он может со мной встретиться?

— О! Вы так великодушны, так добры! — заломил в экстазе руки Всеволод, или как там его по-настоящему, — Он всегда дома и если вы не против, можем проехать прямо сейчас. Вам даже не обязательно ехать на своей машине! У меня тут за углом стоит автомобиль, его закрепили за нашим уважаемым ветераном, за особые заслуги перед государством. Водитель вас после разговора доставит обратно или туда, куда скажете.

— Ну, хорошо, поехали, — согласилась я, — Он подъедет сюда или ножками до машины дойдём?

— Давайте дойдём, так быстрее будет, — заискивающе ответил он, а эмоции кипели — внутренне он откровенно смеялся надо мной. Ню-ню…

За углом стояла старенькая 'Победа', на месте водителя сидел какой-то тип в кепке, коротко глянув в нашу сторону, прищурил глаза и в улыбке сверкнул фиксой. Хм… Ну, в принципе, как я и ожидала. Интересно, далеко ехать?

— Здравствуйте, — вежливо сказала я, пролезая в гостеприимно распахнутую Севой дверь и усаживаясь на заднее сидение.

— Здравствуйте, — коротко ответил водитель и, не спрашивая адреса, с места рванул в известном ему направлении.

Всеволод начал нести словесный бред, о Великой Отечественной войне, героизме ветеранов, славе Советского оружия, вероломстве фашистов… Я слушала его трёп краем уха и прислушивалась к эмоциям. У Всеволода эмоции слегка притихли, стали более спокойными, а у водителя всё больше усиливались — проявлялись те же негативные черты, как и у Севы, но презрение большей частью было адресовано не мне, а как раз в отношении болтливого Всеволода. Видимо, тот у них не сильно в авторитете.

Тем временем, автомобиль заехал в какую-то улочку, покрутился некоторое время среди переулков и остановился у больших ворот.

— Что, уже приехали? — наивным голосом спросила я.

— Да, да! Уже приехали, сейчас вы встретитесь с нашим ветераном, — ответил Всеволод, при этом он чудом не рассмеялся. Блин, я уже вся горю от желания познакомиться с этим 'ветераном', что же там такого смешного?

Сева выскочил из машины, пройдя во двор — открыл ворота, куда и заехал автомобиль. Сам дом был большим и солидным, из помещения доносилась музыка, звучала одна из моих композиций. Или радио играло или телевизор. Хотя, может быть, пластинку крутили.

— Какой у вас ветеран музыкальный, — заметила я.

— Да, он очень любит ваши песни, — ответил Сева и на эмоциональном плане не соврал. Ну, мне пофиг как бы. Любите и любите, посмотрим, что дальше будет…

А дальше, Сева провёл меня в дом, следом за нами шёл водитель… Когда я шагнула через порог в сам дом, получила сильный толчок в спину и по инерции пробежав пару шагов, упала на пол. Ну и для достоверности вскрикнула.

Разумеется, и сам толчок и эти шаги я сделала специально, так же как и упала на пол. Интересно же, для чего они меня сюда привезли?

— Вот, привезли, — горделиво доложился Сева. Водитель, который толкнул меня в спину, остановился в дверях, опёршись плечом о косяк.

В хорошо, но слегка неряшливо обставленной комнате, вокруг стола сидело трое мужчин, с картами в руках. А на диване, сидели две женщины, до этого видимо увлечённые разговором. И все дружно уставились на меня, как на диковину.

— Что? Что случилось, я не понимаю… — залепетала я испуганным голосом.

— Так вот ты какая, Богиня… — насмешливо сказал, один из мужчин.

— Зачем вы меня привезли? Я не понимаю… — снова заговорила я, 'пытаясь подняться' и закономерно — тут же была опрокинута на пол. Это уже Сева постарался, ударив меня по лицу. Ну, это ему так показалось, что ударил. На самом деле, я прикрыла лицо рукой, и удар пришёлся по ладони. Звонко получилось. Я с удовольствием снова громко вскрикнула и повалилась на пол. Блин, вот же развлечение, на полу валяться.

— Ну, ну, Сынок, не надо так усердствовать, — сказал Севе один из сидящих за столом, — Девочка и так себя будет хорошо вести, правда?

— Сева, за что? — пролепетала я, глядя на Всеволода глазами полными слёз.

— Сева?… — вопросительно приподнял бровь, один из мужиков.

— Да это я наплёл этой дуре, туфты разной. Типа, меня зовут Всеволод, поедем к ветерану-инвалиду про концерт разговаривать. Ну и разной другой хрени наговорил…

Сидящие в комнате несколько секунд переваривали информацию, а потом дружно заржали.

— Ветеран?… Инвалид?.. Концерт?… — смеялись они, а я свернулась на полу и во всю силу строила из себя запуганную и растерянную девочку.

— Ладно, посмеялись, и хватит, — заговорил один из мужчин, — Ты смотрел, хвоста за вами не было?

— Нет, Мельник, не было. Я её неделю пас, чисто всё. Она как по часам, в одно и то же время из своей конторы выезжает, так что я всё заранее провентилировал. И когда ехали, тоже смотрел, всё чисто.

— Ну и хорошо, — ответил этот мужик, которого Мельник назвали, — Садись Сынок, наливай, себе чего хочешь. А мы пока с Богиней за жизнь поговорим. Короче, девочка, ты сейчас наверняка гадаешь — зачем ты здесь?

— Да… — пискнула я, — Я не понимаю, я же вам ничего плохого не сделала…

— Ещё бы ты нам что-то сделала, — снова рассмеялись все присутствующие, — Слушай сюда, глупая. Знаешь, почему меня Мельником зовут? Не знаешь… Есть у меня очень милая привычка, особо непонятливым пальцы в мясорубку засовывать. И потом ручку крутить… Понимаешь? Вот поэтому меня Мельником и прозвали.

— Я… Я… — начала я заикаться.

— Ты, ты… — передразнил он меня, — У тебя такие нежные, хрупкие пальчики. Жаль, наверное, будет их потерять. Ты же музыкант, на пианине там играешь, верно? Твои пальцы — это же твой хлеб? Ты же ничего больше не умеешь делать. Привыкла уже к роскоши? Квартира шикарная, машина дорогая… Мы про тебя всё знаем! Тяжело будет жить на одну пенсию по инвалидности? Ну, что скажешь? Тяжело?

— Почему вы это говорите, я не понимаю… — снова залепетала я.

— А я тебе поясню, — оскалился он, наслаждаясь моментом, — Делиться надо. Ты как знающие люди говорят, много денег у себя там получаешь, как их — клипы свои делаешь. Так вот, половину денег будешь отдавать нам. И тогда с тобой ничего не случится. Мы даже поможем тебе. Хочешь спросить чем? А я тебе отвечу… Например, если кто тебя обидит, ты говоришь нам и мы с тем человеком быстро разберёмся. Так что, мы ещё тебя и охранять будем. Ну, или там какие проблемы появятся, тоже скажешь нам и мы тоже эти вопросы порешаем. У нас много где знакомые хорошие есть. Поняла?

— Да, — ответила я, нормальным голосом, — А если я не соглашусь?

— Ну… — Мельник, не обратив внимание, на мой изменившийся тон, продолжил, — Если ты не согласиться сразу, то для начала, твоих подружек… Ты же с подружками живёшь? Так вот, твоих подружек для начала искалечат или завезут, куда-нибудь в подворотню и хором там изнасилуют. Ты этого хочешь? Или…

— Я поняла, — прервала я Мельника и резко поднялась с пола. Дёрнувшийся в мою сторону водитель тут же осел на пол — получив удар в голову. Полежи пока, отдохни. Метнувшись к дивану, короткими ударами выключила девиц. Начавшего приподниматься из-за стола Севу-Сынка, резанула когтями по руке — отрубив её по локоть, и оттолкнула его в сторону, чтобы кровью не испачкал меня, поганец.

Какой тут шум поднялся… Орал Сынок, зажимая рукой обрубок и брызгая вокруг себя фонтаном крови. Орали и суетились в растерянности другие трое мужиков, вскочив из-за стола, и лихорадочно дёргая из карманов припрятанное оружие. А я стояла и смотрела, когда ещё такое развлечение увидишь?

Наконец, Сынок без сил свалился на пол, ослабев из-за потери крови. Остальные трое, достав, наконец, разнокалиберное оружие, направили его в мою сторону.

— Стой, где стоишь, — сказал один из них, взводя курок старенького нагана.

— Так стою, — улыбнулась я, — Ты главное не волнуйся.

— Это тебе надо волноваться, — заговорил Мельник, — Легла на пол, быстро!

Я рассмеялась. Боже, и этот человек у них в авторитете? Да он же глуп как пробка. Одно тело валяется сзади меня без сознания, две тёлки лежат на диване — обнявшись как родные. И один почти труп лежит на полу — залив всё кровью. И на фоне этого он, тыкая в меня пистолетом, говорит — ложись на пол. Совсем дурак? Авторитет держится только на том, что он пальцы своих жертв перекручивал в мясорубке? А где ум? Расчёт? Хитрость? Авантюризм? И эти придурки хотели с меня денег поиметь. Наивные, чукотские дети.

— Что смешного увидела? — спросил мужик, чей голос я ещё не слышала сегодня.

Я пояснила вслух, причину своего смеха. Добавив, что они живы — пока вызывают мой интерес. Коротко переглянувшись, они тут же начали в меня стрелять. Ну, а я стала качать маятник, ожидая, когда закончатся патроны.

Патроны закончились быстро. Все трое, щуря глаза от резкой пороховой гари, пялились на меня. Усмехнувшись, я предложила:

— Ну, что, господа бандиты… Ещё разок попробуем?

— Ну, сука… — начал один, дёргая из кармана запасной магазин к своему пистолету.

— Хотя нет, я передумала, — с этими словами я шагнула к ним…

***

Чтобы занести домой всю добычу, пришлось сделать до машины три ходки. Не потому что тяжело, а потому что всё в руках не помещалось. Банда была богатая и, денег было… очень много. Это был, так называемый 'воровской общак'. Так же много было золота в украшениях и в слитках, был даже мешочек с какими-то камушками. Как я понимаю, совсем не простых камушков. Иначе, зачем бы они их так хранили? Ну и меховых изделий было тоже много. Немного подумав, я набрала на их хатах и разного дорогостоящего хлама. Подружкам да на подарки знакомым. Не всё же по магазинам бегать и из-за границы возить. Естественно, всё это я взяла не с одного места. Пришлось навестить несколько адресов и пообщаться с разным народом, про который мне 'любезно' сообщила троица криворуких 'снайперов'. Не хотели сначала говорить, но я была очень убедительна. А потом я их всех убила.

Проехав по адресам и собрав всё ценное, о чём мне поведали мои собеседники, я попутно уничтожила ещё более тридцати бандюганов. Не пощадила не мужчин, не женщин. Жалости я не испытывала ни капли, они сами выбрали свою судьбу. А судьба — злодейка.

Кстати, наблюдение со стороны сотрудников КГБ ощущала постоянно. Сопровождали, но не вмешивались. Некоторое напряжение в эмоциях появилось после того, когда они посетили первый дом, где я 'пообщалась' с Мельником и компанией. Но не вмешались и не остановили. Интересно… Приказ — не мешать? Ну и ладно.

Вот… Проехалась, обогатилась и поздно ночью вернулась домой. Как не береглась, платье всё равно, сильно забрызгала кровью, теперь только на выброс. Вот же сволочи. Если бы их можно было оживить, я бы их оживила — и ещё раз убила. Раз несколько.

Естественно, моё позднее прибытие подняло девчонок из постели. Моргая сонными глазами, они удивлённо смотрели как я затаскиваю и сбрасываю посреди гостиной разные вещи, ухожу и снова возвращаюсь нагруженная… И только потом Вероника обратила внимание на мой вид.

— Что у тебя с платьем? А кровь откуда? С тобой всё в порядке? — заволновалась она.

— Успокойся, всё со мной в порядке. На охоте была, вон видишь, добычу принесла. Пока посмотрите что там, а я пока в ванную, приведу себя в божеский вид.

И слиняла в ванную. Сорвала с себя испорченное платье и долго мылилась. Оставалось некоторое чувство дискомфорта. Некоторое время прислушивалась к себе, к интуиции, но так ничего и не поняла. Потом решила спросить у Паразитика, может он чего чувствует.

Чувство дискомфорта вызвано эманациями смерти. При смерти живого существа, выделяется определённый вид энергии. У неподготовленного человека, вызывает данный вид энергии, вызывает определённое некомфортное состояние. В данном случае, выброс был достаточно сильным, что это оказало воздействие и на тебя.

— И чем мне это грозит? — слегка обеспокоилась я.

Ничем. Пройдёт через определённое время.

— А… Ну тогда ладно, — обрадовалась я и завернувшись в халат, выплыла на всеобщее обозрение.

'Обозрение' сидело среди кучи денег и золота, обложившись мехами и молчало.

— Чего сидим, кого ждём? — спросила я, рухнув на диван. Неужели я дома…

— Богиня, откуда это? — Вероника неопределённо повела рукой вокруг себя.

— Откуда, откуда… Оттуда. Там больше нет, — сообщила я и улыбнулась.

— Банк ограбила? — сделала предположение Юлька, потом сама же поправилась, — Хотя нет, откуда в банке шубы… Если только магазин? Меховой.

— Да? — спросила Надька, — Это, в каком магазине столько денег? И золота. Тогда уж, несколько магазинов. Разных.

Вероника вздохнула, потом спросила:

— Проблем не будет?

— Вряд ли, — отрицательно покачала я головой, — А если и будут, то только у того, кто сунется ко мне с этими проблемами. Девочки, не грузите себе мозг. Выберите себе, что понравилось из золота и мехов, остальное потом надо будет рассортировать и куда-то приспособить. Я сама ещё не придумала, куда это всё девать. А оставлять было жалко.

Слегка успокоившись, подруги затеяли возню с выбором понравившихся вещей, а я уютно устроившись, неожиданно для себя уснула.

***

Последствия моего визита к бандитам, были… интересными. Во-первых, меня к себе выдернул Леонид Ильич. Сразу строго отчитал за риск, и чувствовалось, что он действительно беспокоится за меня. Приятно… А потом, мы традиционно сели пить чай.

— Ладно, что я хотел тебе сказать, уже сказал по поводу твоих приключений. Как всё прошло-то, стоило риска?

— Стоило, — кивнула я, — И в материальном и в информационном плане. Деньги и всё остальное не отдам, сразу говорю. Это мне на конфеты.

— Ты столько не съешь, — рассмеялся Ильич, — Мне доложили, ты общак у воровского авторитета взяла?

— Ага, взяла, — согласилась я, — Жирно жил, сволочь. Как я поняла, одна из крупнейших фигур криминального мира Москвы. А на счёт, съем или не съем, так хоть надкусаю. Тебе дядя Лёня, другая забота. Вот я тут информацию принесла, они перед смертью такие разговорчивые стали. Фамилии наверняка тебе известны. Тут есть комментарии, кто, у кого, что и за сколько.

Брежнев взял листки и стал читать. По мере чтения, лицо его становилось всё более хмурым. Наконец, отложив листы в сторону, он сказал:

— Мда, озадачила. Криминалитет у нас в стране силён. Плотно сросся с властными и партийными структурами. Местами. Только вот без доказательств, мы эту сволочь не прижмём — сидят высоко. Ты хоть бы кого из них живым оставила, а так…

— Дядь Лёнь, ты чего? — я откровенно удивилась его словам, — Ты Хозяин в стране или эти твари? Какие суды? Отправь чистильщиков, пусть с корнем вырвут эту гадость. Дай Семичастному команду или ещё кому, кто в этой кухне варится. Есть же специальные люди! Они сами будут рады почистить этих тварей. И опять-таки, прибыль казне. Там наворовано столько, что — ух! Брать их за жабры и колоть до самой жопы. Извини за выражение, но других слов просто нет. Я вон, немножко с ними поговорила, а нагрузилась так, что еле допёрла. А сколько у нас по стране таких уродов? Зачем тебе эта возня с судами? Или надеешься, что их осудят, они отбудут наказание — раскаются и станут честными-пречестными гражданами СССР? Ну, полный бред, дядь Лёнь, в самом деле! Это отбросы, раковая опухоль на теле государства. За ними такой хвост преступлений, что никаких судов не хватит. Объяви их вне закона. И нашим органам проще и нашим гражданам станет легче в стране дышать. Слухи быстро расползутся.

— Ну… Если только так, — задумался он, — Ладно, плохих советов ты мне ещё не давала, так что… распоряжусь. Пусть, почистят. Заодно, поспрашивают, может, еще, кто всплывёт. Всё, давай ещё один вопрос решим. С твоим законом всё пока хорошо, получается, есть уже положительные доклады. И скептики слегка успокоились, а то сначала вой подняли. Бухгалтер наш, хе-хе, ходит нос задрав. В казну уже определённые отчисления пошли, пока небольшие в масштабах страны. Тонким ручейком, но он постепенно ширится. И спада производства, как некоторые предрекали, тоже нет и, не предвидится. Так что, всё хорошо. Пока хорошо. Мне тут посоветовали, чтобы снять ажиотаж и возню вокруг твоего Закона, отвлечь массы каким-то решением правительственного уровня, но имеющее отражение в широком круге населения. Думали, думали, ничего не смогли придумать. Может, ты чего подскажешь? Только такое, чтобы было как бы спорным, но положительным?

— Спорным, но положительным, говоришь, — задумалась я, и тут меня осенило, — Дядь Лёнь, а помнишь, было во время войны предложение разрешить носить награды, полученные солдатами в Первую мировую? Ну, когда ещё погоны ввели?

— Ну, помню, конечно, — кивнул Брежнев, — Ещё бы не помнить. Шум тогда поднялся изрядный. Сталин полностью не стал принимать то предложение. Поэтому ограничился частичными решениями. Погоня ввёл, красноармейцев в солдат переименовал, ввёл понятие офицер… А ты что, хочешь предложить?

— А я дядя Лёня, хочу предложить выпустить приказ под названием 'Преемственность боевых традиций'. Где ты прямо скажешь, что заслуги перед Отечеством в защите своей родины, не имеют срока давности. Пусть ветераны Первой мировой, носят старые награды наравне с советскими орденами и медалями. Пусть одевают по праздникам старую форму — если им это захочется, пусть носят с честью наградное оружие… Пусть празднуют свой героизм на полях сражений в Первой мировой вместе со всеми 23-го февраля. Никто не забыт — и ничто не забыто! Это должно стать основным лозунгом нового законопроекта. Это не подорвёт авторитет КПСС, наоборот привлечёт массы таким вниманием к ветеранам — защитникам Отечества. Можно и само 23-е февраля переименовать, назвать его 'День защитника Отечества', так будет правильнее. Ну и тебе лично плюсик будет. Большой и очень жирный плюсик. Смотри, сколько народа вернулось в СССР после того, как мы ослабили отрицательную позицию в отношении эмигрантов. Уехал? Ну и ладно. Решил вернуться — да на здоровье, только не вреди СССР. А теперь представь, сколько бывших военных с семьями вернутся обратно, не боясь преследования за свою службу в царской армии или дворянское происхождение. Служил Отечеству? Защищал Родину от зарубежных врагов? Слава тебе, Герой! Вот таким вот я вижу этот Указ. Ну и прибавь сюда символизм такого решения, от которого отказался даже товарищ Сталин. А ты решился. Думаешь что, народ этого не оценит? Очень даже оценит и правильно поймёт. У тебя, дядя Лёня и так уже авторитет Вождя и Хозяина в СССР. Скоро иконы начнут с тебя рисовать и свечки в Церквях ставить за твоё здоровье. А может уже, и ставят, кто знает?

— Да ну тебя, — отмахнулся Ильич, — Сказала тоже — иконы писать.

— А зря не веришь. Ладно, давай по самому Указу, как тебе идея?

— Гм… А в этом что-то есть, Богиня, — задумался Ильич, — Такое точно взбудоражит весь Союз. Написать сама сможешь? У тебя голова лучше моей работает.

— Могу, конечно, — кивнула я, — Машинку пусть принесут печатную и бумаги. Я за час его накатаю. Посмотришь, поправишь, если что не понравится.