Жил-был царь. Он правил царством, Огромным славным государством. У царя был сын, молодой, красивый, Весёлый, беззаботный и счастливый. Ну, а ты ведь знаешь сам, О чём заботиться царям?! Им работать не пристало. Только вот беда настала. Вдруг неведомо откуда Появилось в стране ЧУДО, Чудо страшное, чудо странное, Не из плоти и крови, не деревянное, А змей железный, жуть, большой, Длинный-длинный, но живой. Непонятное творит: Он не ест, не говорит, Только изредка, бывает, То ль вздыхает, то ль зевает, А со вздохом в его пасть Может сто людей попасть. И частенько попадают, И там, бывает, пропадают. Часть навсегда там остаётся, Кто обратно вдруг вернётся, Но, вернувшись, люди уж другие, Словно тронулись умом, чудные, Много думают, вздыхают, А вот работать не желают. Решают, как им без труда Вынуть рыбку из пруда, Зерно в муку смолоть им как, Чтоб сделал то за них ветряк; Как бы землю распахать, Самим при этом не устать; Из чего строить дома, Чтоб не сгорели никогда, Куда спать солнце отправляется, Откуда звёзды появляются Где начало и конец у рек, Почему зимою сыплет снег. И ещё многое другое Не давало им покоя. Ну, а те, кто не был там, Понять не могут этот срам.

Знавали люди всяческих злодеев: Драконов и трёхглавых змеев, Людоедов, малых и больших, Но железных чтоб таких — Никогда и никому из них не доводилось. Что он задумал, что в башке творилось? А то, что не понятно, – страшно, Значит, разобраться в этом важно. Даже царь задумался, как быть, Злодеяний как не допустить? Войско к змею царь послал. – Уничтожить тварь! – сказал. Войско змея окружило, В него стрелами пустило, Но стрелы зла не причинили, Как мячи от стенки, отскочили. Обнажили воины мечи, Колоть стали да сечи, Но и мечами зря стучали, Следа они не оставляли. Стали палицами бить, Но его никак не победить. Били, били, колотили, Только руки зря трудили. Змей лежит и в ус не дует, Видно, ничего не чует. Войско ж замучались совсем, Вернулось, посрамлённое, ни с чем.

Отправляет царь послов: – Узнайте-ка, кто он таков? И чего ему тут нужно? Ну, послы, ступайте дружно! Послы ж идти туда боятся, Но еще страшней остаться. С царём боязно шутить — Может головы срубить. Носы повесивши, пошли. Вот уж к змею подошли, По-русски низко поклонились И с почтеньем обратились: – Как тебя нам называть, Кликать или величать? Что в стране этой нашёл? Что нам сделать, чтоб ушёл Восвояси навсегда? Нужен ли выкуп и когда? Змей открыл два жёлтых глаза, Пламя вспыхнуло в них разом, Пасть разинувши, зевнул И послов в себя вдохнул. Унёс злодей, словно на пробу, Всех послов в свою утробу. И вокруг спокойно стало, Послов будто не бывало. Зубы щёлкнули за их спиной, От божьего света закрыли стеной. Но только внутри было светло, Сухо и чисто, свежо и тепло. Словно в хоромы, послы те попали. На стенах какие-то глазки мигали, Цветные полоски, множество кнопок, Свет исходил от рюмок иль стопок, Которые сверху по стенам висели, Словно на ветках яблоки зрели. Послы на месте потоптались, Меж собой посовещались, И решили они вскоре, Пойти по змеевой утробе, Посмотреть, что там внутри, Нельзя ль выход где найти. Смотрят, всё невероятно там. Вот подошли вроде к дверям, Те пред ними створки отворили, Тотчас же их пропустили. Входят в горницу другую, Непонятную, чудную. Винтовые лестницы, светлые своды, Балконы, перила, подвесные переходы. И послы креститься стали, Ведь такого не видали Отродяся на земле, Даже в самом жутком сне. Вот опять подходят к двери И глазам своим не верят, Открывается, но как, Вниз и верх, словно уста. Страшно в дверь послам вступать, Но решили уж узнать, Что в утробе сей творится И как отсюда можно скрыться? Впереди еще другой проход, Может наружу он ведет? Здесь, как везде, тепло и свет, Окон так же нет как нет, Но здесь активно жизнь идёт. Видят русский, свой, народ И ещё какой-то люд. Послы смотрят, не поймут. Люд из железа, а живой, То качает странной головой, То руками безобразными разводит И, как мы, ногами ходит. У железных тех людей Нет волос и нет бровей, Только вверх торчат два уса, И уши, как листы капусты. К послам никто не пристаёт, Пропускают их вперёд… Говорят послы: – Простите, Вы нам только объясните, Что происходит внутри чуда И как выйти нам отсюда? Люди, что попали сюда раньше, отвечают: – Здесь и наши и не наши что-то изучают. Нам самим ещё не многое известно, Непонятно, зато очень интересно. Отсюда выход, братцы, есть, Никого не держат здесь. Да вы тут сами побродите, Всё получше рассмотрите. А когда всё обойдёте, То и выход вне найдёте. Но захотите ли отсюда уходить, Это придётся вам самим решить.

Утверждать сейчас довольно сложно, Но то был космический корабль, похоже. А в железном змее странный люд, Может, был в скафандрах тут, А, может, роботы то были, Но их о том спросить забыли. Послы же о подобном слыхом не слыхали, И, где находятся, не представляли. Пусть там дипломаты и послы походят, А мы посмотрим, что на свете происходит. Царь день, другой, неделю ждёт И за послами гонцов шлёт.

В день гонцы те обернулись, На заре уж и вернулись. – Царь, искали мы везде, Только нет послов нигде. Змей на месте, где и был, Усами молча шевелил. Мы вопрошали так и сяк, Но не ответил нам никак. Местный житель лишь сказал, Что намедни змей зевал. Возможно, он послов вдохнул И от сытости уснул. Царь от гнева закипел: – Ах, мерзавец, как посмел! Только лишь забрезжил свет, Собирает царь совет: – Думайте, советники, как быть, Как злодея-змея погубить? Но советники плечами пожимают, Как с чудом справиться, не знают. Только советник старый, тот, что не у дел, Слово взять вдруг захотел: – Разреши мне, царь, заговорить. Правда, не знаю я, как победить Змея невиданного, Чудо неслыханное. Зато мне секрет известен. На этом свете есть кудесник, Живёт он за тремя морями, За семью высокими горами, В недрах скал горы восьмой, В пещере каменной, большой. Царь, он знает всё и вся И помочь может шутя. Но как отыскать его, И я не ведаю того. – Говоришь, старик, красиво, — А потом нетерпеливо Обращается ко всем: – Мы собрались здесь зачем? Вот и давайте же решать, Кого к кудеснику послать? – Надо бы богатыря, Чтоб, не тратя время зря, Отправлялся к той горе, Искать кудесника в норе. Тогда царевич говорит: – Отец, Мне пора за дело приниматься, наконец. Коль будет воля царская твоя, Благослови, и в путь отправлюсь я. Царю жаль сына отпускать, Но где посла лучше сыскать? Царевич ловок и умён, Огромной силой наделён. Готова к подвигам давно Дружина верная его.

Сына царь благословляет И в путь дальний провожает. Вот крепкие судна уж загрузили, По реке могучей вниз поплыли К морю синему, Морю первому. Плыли коротко иль долго, Неизвестно теперь сколько. Переносили все невзгоды, горе, Но добрались в целости до моря. Скоро сказка сказывается, Да не скоро дело делается. Плавали они по трём невиданным морям, Шли, изнемогая, по таинственным горам. Моря на волнах вдаль несли, Расступались горы на пути. Вот уж гора седьмая позади, Гора восьмая впереди. Перед восьмой искомою горой Говорит царевич: – Стой, Дружина верная моя, Пойду дальше только я. И вот по узенькой тропе Один идёт к восьмой горе.

А гору охраняют львы И индийские слоны. «Как приблизиться к горе И там искать пещеру мне? Как кудесника найти, Если к горе не подойти?» Вдруг, откуда ни возьмись, Два смуглых воина взялись. – Тебя давно, царевич, ждём, Сейчас к кудеснику сведём. Только ты уж нас прости, Никто не должен знать туда пути. Они глаза ему тесьмою завязали, Под обе руки белы взяли И повели по тропам и ущельям, Подъёмам, спускам и пещерам, Путём таинственным петляя, Обряды путаные применяя. То по лестнице взбирались зыбкой, Взвивающийся ввысь улиткой, То шли, прижавшись к каменной стене, То ползли, и всё в кромешной тьме. Ему сказали, чтоб пригнулся, И он, как только мог, согнулся, Но головой всё же ударился о что-то, Искры посыпались из глаз. И кто-то Осторожненько его остановил, Постоять спокойно попросил. Вдруг он услышал звуки дивные, То торжественные, то заунывные, То сильней, то тише, замирая. Царевич грезит, будто засыпает… Но только он склонился в дремоте, Как грохнули вдруг громы в высоте, Серный запах появился, И пол сквозь землю провалился.

Тут повязка с глаз упала, Но видней ему не стало. Он в сизом облаке тумана или дыма, Но вот то облако проплыло мимо. Царевич находился в большом зале, У стен которого стояли Каменные белые столбы. Стол посредине необъятной ширины, Накрытый яркою парчой, Блестящей, словно золотой. Синим пламенем на ней Горели семь толстых свечей Из воску ярого, Девственно-белого. Справа книга ветхая, Такая старая и дряхлая, Что, если подержать в руках, Она тут же обратится в прах. Слева знак, что век не вечен, Древний череп человечий. В нём символ смерти роковой — Ядовитый змей живой. Меж зубами торчит длинный, Язык – будто хвост змеиный. Он из пасти страшной дразнит, Череп зубы жутко скалит, А из впадины глазной Башка торчит змеищи той, Пасть зловеще открывает, Из него жало выпускает. Жуть берёт, кровь в жилах стынет, Но всё царевич стойко примет. Старец за столом сидит, На царевича глядит. На старце чёрная мантия надета, Со знаками кровавого цвета. Строгий взор из-под бровей, Снега белого белей. До коленок борода, Тоже вся белым-бела. В морщинах смуглое лицо, А над головой кольцо Светом голубым горит. Старик тихо говорит Голосом, словно с того света: – Знаю, что пришёл ты за советом, Как железного змея вам победить, Чтоб народ от напасти его оградить. Так слушай, царевич, и внемли словам. Где-то далеко, точней не знаю сам, Духи коварные, духи чёрные, Великие колдуны учёные, Не во сне, а наяву, Произвели «разрыв-траву». Ей цепи железные можно порвать, Стены стальные вмиг поломать. И меч, и копьё на куски разорвёт, Но только не каждый траву ту найдёт. Мало кто о ней что знает, В дебрях укрытых произрастает, В непроходимых дремучих лесах, В страшных заболоченных местах. Два змея огромных её стерегут, Даже приблизиться к ней не дают, Берегут как зеницу око. Орёл, царь птиц, один он только Имеет дар «разрыв-траву» сыскать И из-под стражи той достать. Найди орлиное гнездо, С птенцами было чтоб оно. Изготовь из железных прутьев сеть. Подкарауль, когда орлу за кормом лететь. Вот тут-то, царевич, уж ты не зевай, Сетью железной гнездо накрывай, Да так, чтоб орёл до гнезда не достал И корм через сетку орлятам не дал. Орёл в таком случае медлить не станет И, меж двух зорей траву ту достанет. Ей сеть на куски, прилетев, разорвёт, «Разрыв же траву» под крыло уберёт. А как у орла её сможешь ты взять, Это придётся на месте решать. Хитрость иль силу тебе применять Или, быть может, как-то украсть. Теперь запомни, царский сын, Всё это должен сделать ты один, Пройти все пути-дороги Без дружины и подмоги, Отыскать суметь, всё преодолеть, А для этого нужно, царевич, иметь Помыслы чистые, силу богатырскую, Сердце горячее, веру беззаветную. Помни, никто не должен ничего узнать, Ты никому не можешь этого сказать. Знай, стоит лишь тебе проговориться, И мой совет уже не пригодится. Он тотчас потеряет свою силу, А ты найдёшь холодную могилу. Маг-кудесник замолчал. Меркнуть свет свечей вдруг стал. Царевич кудеснику ниц поклонился. Сизый туман там опять заклубился И скрыл от него, не на миг, на века, И свечи, и стол, и того старика. Волшебные звуки он вновь услыхал, Запахи дивные грудью вдыхал, В лицо ему бархатный ветер подул, И сном непонятным царевич уснул.

Вот он очнулся, бодро встаёт, Рядом дружина его уже ждёт. Он ту дружину домой отправляет И действовать сразу один начинает. Кузницу прежде всего отыскал, Железную сеть кузнецам заказал. Споро вскочив на коня своего, Помчался искать он орлово гнездо. Много ли, мало ль царевич скакал, Долго ли, коротко ль так он искал, Видел немало и гнёзд, и орлов, Не было только малых птенцов. Но вот, наконец, он орла увидал, В клюве который мясо держал. Понял царевич, что мясо птенцам, Куда тот летит – гнездо, явно, там. Мчится царевич за этим орлом, Не оплошать бы в деле таком. Как бы из виду не упустить Да на препятствие не наскочить. И вот впереди стеной встаёт лес, Орёл покружился над ним и исчез. Царевич до леса скакал на коне. «Дальше придётся пешком идти мне». Всё чаще и чаще деревья растут, Пройти между ними никак не дают, Густыми ветвями друг друга схватили, Землю от неба отгородили. Царевич по белому моху шагает, Ни следа, ни звука он не оставляет. Да как же тут не заплутаться И как обратно возвращаться? Царевич должен всё предусмотреть, Предугадать, найти и одолеть. Нож острый держа в богатырских руках, Отметины ставит на толстых стволах. Так дальше по лесу всё шёл он и шёл, Пока, где гнездится орёл, не нашёл. А там клёкотали птенчики дружно. «Теперь возвращаться в кузницу нужно». Вот вышел из леса, коня разыскал И в кузню за сетью на нём поскакал. Дальше всё делал, как маг объяснил. Гнездо прочной сетью сверху накрыл, Насколько возможно, спрятался сам. Вот с кормом орёл прилетает к птенцам. Но так как птенцов покормить не сумел, За «разрыв-травою» тотчас полетел. Царевич задумался, быть как, решает, Путь самый надёжный из всех выбирает. «Что же теперь я сделать смогу, Как у орла отобрать мне траву? Не царское дело совсем воровать, И гнёзда с птенцами в лесу разорять. Уж лучше я хитрость к сему применю, Орлово гнездо и птенцов сохраню». Царевич с гнезда сеть железную снял, Мяса сырого поесть птенцам дал. И вот прилетел орёл на заре, Видит, царевич помог им в беде. Нет сети железной над птичьим гнездом, Все птенчики целы и сыты притом. Человечьим голосом орёл заговорил, Уважительно царевича спросил: – Как тебя благодарить? Чем, царевич, одарить? Принести могу я за твоё добро: Каменья, злато или серебро? Только прикажи, без лишних слов Насмерть я забью твоих врагов. Царевич головой качает, Орлу с поклоном отвечает: – Нет, не нужно мне добра: Каменьев, злата, серебра. Никого не нужно убивать. Только можешь ты мне дать Всесильную «разрыв-траву», Если нужно, я потом верну. Над гнездом орёл круг описал И «разрыв-траву» царевичу отдал. Говорит ему: – Садись-ка на меня, Пронесу над лесом до коня. Траву не нужно возвращать, Коль надо, я смогу ещё достать. Тебе удобно ль на моей спине? Вот уж царевич на своём коне. С орлом сердечно попрощался И в свою страну помчался.

Долго ль, коротко ли ехал, К змею железному подъехал. Говорит он громко змею: – Теперь я победить тебя сумею. На кусочки я могу тебя разбить, Но могу и пощадить. Отпусти земных людей И исчезни поскорей. Задрожал и зашипел змей сразу, Вспыхнули два жёлтых глаза, Пасть огромная разжалась, И оттуда показался Невредимый русский люд. Друг за другом все идут, И послы царские выходят. Поток людской закончен вроде. Пасть зловещую змей закрывает. Крылья у змея, скрипя, вырастают. Как из хвоста его брызнет огонь! Змей встрепенулся, рванулся, как конь. Тёмной, грозной тучей Железный змей летучий В небо синее поднялся, Над Русью-матушкой промчался. И больше его никогда не видали. Но люди с тех пор мудрёными стали: Всё думают, учатся, соображают, Как жизнь упростить, да всё усложняют.

То было когда-то, а может, и нет. С тех пор пролетело немало уж лет. Не поняли люди, кто к ним приземлился И почему с глаз долой удалился. Действительно, «разрыв-травы» он испугался, А может быть, в полёте поломался И вынужден был приземлиться, Чтоб заправиться и починиться? А может, специально сюда прилетал, Наземную жизнь и людей изучал? Да только чего уж теперь-то гадать, Что было, то было, нельзя поменять. Похоже, из будущего змей тот прилетал, Но тогда народ подобного не представлял. Посещенье ж это даром не прошло, А на пользу человечеству пошло. Стал народ с тех пор мечтать, Создавать, изобретать… Поэтому теперь есть у народа Электричество, и мельницы, и теплоходы, Подземные машины, вертолёты, Ракеты, поезда и самолёты… Всем этим управляют люди сами, Они теперь «сами с усами». Человек теперь везде: Под землёй и на земле, Под водой и в облаках витает, Но до сих пор мечтает и дерзает.