Жил-был на свете один инженер, Другим инженерам достойный пример, Мечтал такой прибор создать, Чтоб было возможно о прошлом узнать. В родном НИИ до ночи оставался, Думал, чертил, вычислял – всё старался. Дома он голову тоже ломал, Может быть, пару часов в сутки спал. Зеркало старое в доме стояло, Многое в жизни оно повидало. «Как бы заставить его говорить, Можно ли память его разбудить?» Всё думал и думал о чуде таком, И вот он однажды уснул за столом Прямо у зеркала, так и забылся, И странный сон ему приснился.

Как будто он совсем не спал, В руках приборчик-пульт держал, Творенье рук своих, терпенья и ума, Где спрятана волшебница сама. На кнопку «пуск» он нажимает, Зеркало мгновенно оживает И говорит примерно так: «Всё, инженер, в твоих руках. Я действительно былое всё храню, Ты можешь память оживить мою. Тот прибор, что ты уже создал, Результат давно бы дал, Если б луч виброволновый Проходил зазор дюймовый Через линзу, не совсем обычную, От других лишь тем отличную, Что внутри быть должен шар, А в том шарике – нектар Из семи разных цветков, Те семи разных цветов: Красный, Оранжевый, Жёлто-золотой, Волнисто-Зелёный, за ним Голубой, Потом Синий и ярко-Фиолетовый, Как в радуге дождливым летом. Цветы из разных уголков Всех земных материков. Тайну этого нектара Жрица Фра в Египте знала, Но унесла с собой в могилу И там века её хранила. Лежит папирус рядом с ней, Разгадка в нём мечты твоей. Так вот, могила та в Египте, Под пирамидами, в подземном лабиринте. Отправляйся туда смело…» И зеркало тут потускнело. Пусто в комнате, темно, Мигнула звёздочка в окно И погасла в вышине. «Может, всё приснилось мне? Или это наважденье? Нет. Это не случайное виденье. В Египет нужно собираться, Найти папирус постараться».

Но, чтоб в этот путь пуститься, С работы нужно отпроситься, А уехать из страны Власти разрешить должны. Пошёл к директору просить В командировку отпустить, Но директор неприветлив был: – Что в Египте ты забыл? За счёт НИИ решил в «загранку» прокатиться? А может быть, ты враг и хочешь скрыться? Выкинь блажь из головы, Не позорь своей страны! Обидно инженеру стало, Но сдаваться не пристало. На Египет чтоб взглянуть, Есть ещё возможный путь. Заплатив рублей так триста, Можно выехать туристом, По Египту прокатиться И обратно возвратиться. Так он сделать и решил. Путёвку в профсоюзе попросил, Стал документы оформлять, Необходимые анкеты заполнять. Его, как полагалось, проверяли, В партком три раза вызывали. Узнали о близких и родных, Но не было порочных среди них. Однако до отъезда за два дня Ему сказали: – Нет, нельзя Покидать границ страны, Слишком много знаешь ты. Ни к чему нам рисковать. И написали «не пускать». Инженер поник главой. «Ну и ну, о боже мой! Я своей Родиной горжусь, Для неё же и тружусь, А меня не уважают, Из страны не выпускают, Будто я какой-то враг, Как же смеют думать так!» Но в ситуации любой Должен выход быть иной. «Пока не вижу на вопрос ответа. Но, может, к лучшему и это. Не знаю я их языка, Изучением его займусь пока». Стал изучать язык их современный И одновременно древний. Как обычно, добросовестно учился, День и ночь над ним трудился. Наконец язык стал понимать, Потом древние папирусы читать. В стране за это время власти поменялись, И значительные перемены начинались. Выезд за границу стал свободным, Транспорт почти международным; Плати деньги и езжай, Где захочешь, там гуляй. Но где деньги можно взять? Всё стало быстро дорожать. Плохие для науки времена настали. В НИИ платить и крохи перестали. Научный мир осиротел. Пошёл учёный инженер Искать работу «хоть какую», Был согласен на любую, Лишь бы денег накопить Да Египет посетить. Он свою комнату сдавал, Джинсы, куртки продавал, Потом «баранку» стал крутить, Всяких богатеев развозить, Строил дачи в сжаты сроки, Давал неучам уроки, Служил на побегушках в ресторане… Когда же деньги завелись в кармане, В авиакассе запросто берёт Билет на реактивный самолёт.

Он к самолёту с радостью идёт, Счастливый, поднимается на борт, Сверху смотрит на поля, Реки, горы, города, моря. И встаёт вдруг перед ним Страна, древняя как мир. Пирамиды величаво, Стоят слева, стоят справа. Сфинкс загадочный в упор Сквозь века пронзает взор. И вот уж приземлился самолёт. Что дальше инженера ждёт?

С чего теперь ему начать? Как гробницу отыскать? Стал по улицам ходить, На языке их говорить. Он расспрашивал народ, Как страна сейчас живёт, Есть ли, правда, лабиринт, Кому вход туда открыт? Но о лабиринте все молчали. Вот однажды на базаре Поймали мелкого воришку, Ну, совсем ещё мальчишку, Стали бить, а он взмолился. Тут русский инженер вступился: – Не бейте мальчика, пустите! – Пожалуйста, лишь деньги заплатите. Отдал он за парня горсть монет, Тот стал свободен сей момент. Пред инженером ниц упал, Ему руки, ноги целовал. – О, мой белый избавитель, Ты теперь мой повелитель. Лишь меня не прогоняй, Всё исполню, так и знай. Стану другом и слугой, Буду тенью над тобой В нашей солнечной дали. Можешь звать меня Али. Хочешь, клад тебе отрою, Тайны тайные открою, В любом деле помогу, И совру, и украду… – Что же это за напасть, Ну, зачем же врать и красть!? — Засмеялся инженер, — Лучше расскажи мне… например, Что ты знаешь про гробницы, Захоронены в которых жрицы? Под пирамидами есть древняя страна, Где похоронена святая жрица Фра. Не можешь ли ты подсказать, Как могилу эту отыскать? – Ловок я, умён и смел, То, что узнать ты захотел, Для меня просто пустяк. Знаю всё и что и как. Недалеко от пирамид Лагерь археологов разбит. Там идут вовсю раскопки, Бывают всякие находки. А сегодня откопали вход, Что к той гробнице и ведёт. Туда никто пока что не спускался, Тот вход неохраняемым остался. Археологи до завтра не вернутся, За это время нам и нужно обернуться.

Так что, время не теряя, Через город весь шагают, Выходят за его пределы. Солнце жжёт, ещё не село. Вокруг безжизненный песок, Ну, а путь ещё далёк. Вот уж час, другой идут… Где же раскопки те ведут? Путь по пустыне всегда длинен, Но, наконец, они в долине, В той, где раскопки проводили И к гробнице вход открыли.

Отверстие входа не так велико, Проникнуть туда совсем не легко. Но худощав инженер, мал мальчик Али, И тесный лаз преодолеть смогли. Очутились в абсолютной тишине, И удушающей, кромешной тьме. Две свечи больших зажгли, При их свете рассмотреть смогли, Куда попали и где находились, И немало удивились: Они в большом холодном помещенье Не то комнате, не то пещере. Его каменные стены, Как декорации на сцене, Хранили образы богов, Изображенья тех ещё веков. В правом углу, у отвесной скалы, Четыре гранитные глыбы видны, Меж ними колодец зиял пустотой. «Придётся туда нам спускаться с тобой». К незыблемой глыбе канат привязали И по нему опускаться вглубь стали. Холодом мёртвым оттуда дохнуло, Летучая мышь рядом с ними вспорхнула, Огромная, белая, словно седая, Криком зловещим их души пронзая. Кровью налитые глазки сверкали, Зубы стальные злобно стучали, Готовые в тело живое вонзиться, С недругом всяким насмерть сразиться. От страха друзья дрожью дрожали, Но вниз опускаться все продолжали, Касаясь холодных и скользких камней, К искомой могиле. А может, своей? Силы уходят, нет совсем мочи… Тут ноги коснулись устойчивой почвы. Пред ними стены серые подвала, И места, и воздуха здесь не хватало. Опять впереди только узкий проход. Куда и к чему он их приведёт? Но только иного для них нет пути, Им нужно в гробнице той тайну найти. Вот тесный проход одолели, прошли И в чёрную комнату молча вошли.

Там мрачные стены кверху сужались И в бесконечности где-то терялись. Здесь было намного легче дышать И очень свободно не только стоять. Посредине видно так Из базальта саркофаг. Подошёл к нему Али: – Здесь есть надпись, посмотри. Инженер свечу подвинул, Прочёл имя, рядом – титул Давно почившей жрицы Фра, И воскликнул он: – Ура! Мы с тобой её нашли! Помоги-ка мне, Али С саркофага крышку снять, Чтобы тайну разузнать.

Крышку сдвинули с трудом, Гроб той жрицы видят в нём. В гробу мумия. Но какая?! Словно вчера была живая, А не тысячелетия назад. С изумлением глядят Они на дивные черты. На её груди папирусов листы, Все исписаны, притом Ему известным языком. Вот первую страницу прочитал, Осторожно листать стал. Но только к странице рука прикоснулась, Как эта страница в пыль обернулась. Так за страницей страницу листает, Та, в пыль превращаясь, навек исчезает. По мере того, как тексты читал, Всё наизусть в свою голову брал: Ехать когда, на какой континент, Как подгадать тот заветный момент, Когда собирать нектары пора, Нормы его и с какого цветка, Порядок, в котором их в шарик сливать, Как этот шарик в линзу вставлять, Как там надёжно его закрепить И какой луч сквозь него пропустить… Вот уж последняя страница Исчезла с пылью, словно птица. Теперь секрет великой жрицы Фра Хранила только инженера голова. – Благодарю, святая жрица, Позволь с тобой навек проститься. За беспокойство нас прости… – Ну, уж нет! – сказал Али. — Разреши-ка для веселья Снять со жрицы ожерелье? – Что ты, если что возьмём, В этом склепе и умрём. Не увидим больше света. Нам с тобою нужно это? – Нет, нам это ни к чему. Ничего я не возьму. Всё на место положили И плотно саркофаг закрыли.

Они в обратный путь пошли. До колодца быстренько дошли. По канату стали подниматься, А это посложнее, чем спускаться. Ох, как трудно подтянуться И как просто поскользнуться, Несложно и сорваться, и упасть, И под землёй навек пропасть. Довольно долго поднимались, Но невредимыми добрались До верхней границы пустого колодца, Лишь сердце в груди, как безумное, бьётся. Летучая мышь над ними летает, Огненным взглядом их души пронзает. Из пасти торчат две пары клыков, Гибелью лютой грозят из веков. Того и гляди, она в тело вопьётся И кровью горячей, живою напьётся. Но только ей незачем их убивать, Они не посмели и нитки там взять. Зловоньем могильным на них лишь дохнула И в тёмный колодец та мышь прошмыгнула. Прошли ход последний. Они на свободе. Там жёлтое солнце только восходит, А под ногами горячий песок. Путь их лежит теперь на восток. Ничто инженера не держит в пустыне, В полёт за нектаром стремится отныне.

Вот он прощается с другом Али И в голубой исчезает дали. Благо деньги он имел, За нектаром полетел Тех земных семи цветков, Сочной радуги цветов. Не зря он тайну Фра запоминал, Как жрица завещала, поступал. Сначала на юг, где вечное лето, К цветущему кактусу Красного цвета, Потом в Кампучию летит на восток, Оранжевый ищет прекрасный цветок. За Жёлто-золотым по прерии ходит, Зелёный цветок на Аляске находит, Голубой – в Австралии, Синий-пресиний – в Италии. Затем, на самом краю света, Срывает ярко-Фиолетовый. Можно прощаться с чужою страной И возвращаться в свой город, домой.

Только денег больше нет, Не на что купить билет. Но инженер не унывает И очень просто поступает. Он находит теплоход, Что на его Родину идёт, На него матросом нанимается, Так на борт судна поднимается. На судне том по морю синему плывёт, Драит палубу и моет, чистит, трёт… Всю чёрную работу выполняет И почти совсем не отдыхает, С большим трудом он качки переносит. Так долго-долго по морю их судно носит. Только есть всему конец. Уж виден берег. Наконец! Вот она, страна родная. «Здравствуй, здравствуй, дорогая!» С корабля на берег вышел, Речь родную вокруг слышит.

Наконец домой приходит, Свой прибор в шкафу находит, Вновь берётся за работу. Только голод-то не тётка. «Где бы денег мне достать? Может комнату сдавать? Где самому тогда жить и трудиться? С машиной разве только повозиться?» Пошёл в гараж, залез в машину, Подлатал, помыл, заклеил шину. Решил вновь богатеев подвозить, А на вырученные деньги жить. Только нынешние богатеи На старье ездить не хотели, А средние люди платить не могли, Ведь сами сидели они «на мели». Немного он смог заработать извозом, На такую машину не было спроса. Решил он, наладив старые связи, Взять куртки и джинсы на оптовой базе И в розницу их на углах продавать, Чтоб денег скорей и побольше собрать. Да только немногим уж куртки нужны, И не настолько уж джинсы важны. И так заработал не очень-то много, От такой работы проку никакого. А ему нужно не только питаться, Не могло необходимое само собою взяться. Где оборудованье взять, Чтоб приборчик обновлять? В НИИ теперь уж не пойдёшь, Продали его за грош Вместе со всеми потрохами. Вот такие времена настали. Стал он неучей богатеньких учить, Вот на это можно и недурно жить. Такая работа, что дно золотое, Можно скопить состоянье большое. Да только не это нужно ему, Хотел он свободы уму своему, Инструментов и деталей И ещё, чтоб не мешали. Теперь работу можно начинать, Прибор сначала нужно разобрать.

Детали и кнопки меняет местами, Шарик с нектаром в линзу вставляет, Да так, чтоб, проходя зазор, Луч через центр его прошёл. Так над прибором долго-долго он мудрил И пульт волшебный, наконец-то, смастерил. Наступил самый ответственный момент. Терпенья больше нет. Ну, просто нет! Пульт на зеркало в волненьи направляет И кнопку «пуск» несмело нажимает. Зеркало сначала потускнело, Словно пеленой его одело. Вскоре пелена та спала, И зеркало показывать то стало, Что пред собой когда-то видело оно И в памяти своей всегда хранило. Вот работы и мечты его итог. Смотрел и насмотреться он не мог. Вот бабушка его, такая молодая, Старомодные наряды примеряет. А вот девчушка кашу ест, А вот она уже невеста В платье белом и фате. «Это лицо знакомо мне. Ведь это мамочка моя! А что это за бутуз? Неужто я?» Он видит их, он слышит их, Далёких, близких и родных. Он видит всё, словно в кино, Что было недавно и очень давно. «О Боже! Неужто сбылось? Создать чудо-пульт мне удалось!» Радостно сердце в груди застучало. Потом стал смотреть ещё раз всё сначала. «Я должен теперь рассказать всему свету, Что зеркало может раскрыть нам секреты».

Он принёс статью в журнал: – Я хочу, чтоб мир узнал О моём изобретеньи. – Заплати сначала деньги За издание журнала, За две тысячи экземпляров, Сам потом их продавай… Иначе же – иди гуляй! Изумился: – Ну и ну! Я вас что-то не пойму. Это нужно только мне Иль ещё кому в стране? – Ясно, это нужно всем, Но деньги мы берём затем, Чтоб самим существовать. Теперь негде больше брать. – Ну, тогда, друзья, прощайте, Обо мне не вспоминайте. Вышел инженер оттуда. «Ну, и чудо! Вот так чудо!»

«Думаю, прибор ещё сгодится. Пойду-ка с ним в милицию». Вот он в милицию явился И к дежурному так обратился: – Здравствуйте. Хотите, я вам помогу? Я оживлять любые зеркала могу. Пред ними преступленье не одно Без опасенья всякого совершено. Это позволит вам узнать И бесспорно доказать Всё, что перед ним произошло, Кто убил, как и кого. – Ты что, брат, пьян или больной? Иди-ка по-хорошему домой. Работать людям не мешай, Своими бреднями детей смущай Или всуе расскажи подружке, Не то окажешься в психушке. – Что ж, как скажете, и ладно. Раз не надо, так не надо. Вот адрес мой и телефон. И, вздохнув, пошёл прочь он. Никуда решил он больше не ходить, Работать тихо и спокойно жить.

Но о изобретении его всё же узнали, Даже в криминальном мире обсуждали: – Как бы прибор сей устранить? Может, инженера просто «замочить»? Слух быстро по стране пошёл, Даже до властей дошёл. Они тоже не святые, Но их деяния благие. Что в стране твориться должны знать. И преступленья в корне пресекать. Потому сказал правитель, — Ко мне с прибором инженера пригласите. Тут преступники-злодеи испугались, Ведь они пред зеркалами не стеснялись О злодеяньях говорить И злодеяния творить. Сомнительные заключали сделки, Попадали в переделки, Друг друга грязью поливали, Возможно, кое-что похуже совершали. Кого-то избивали и травили, Доходы от наркотиков делили, Оружие врагам распродавали И Родину свою за деньги предавали. Потому к правителю решили не пускать И срочно к инженеру киллера послать. Любой киллер наготове. И вот один уж на пороге, Инженера убивать пришёл, Но его дома не нашёл. Так куда же тот девался? Может, просто испугался?

Но след его давно простыл, Так как его чуть раньше посетил Бразильский археолог и профессор, Учёный муж, очень известный, К себе с прибором пригласил, И тот ещё вчера в Бразилию отбыл. Там в горах нашли пещеру, Очень древнюю не в меру, Ей много миллионов лет, Подобной ещё не видел свет. Тогда на свете не было людей, Однако же на стенах в ней Рисунки говорили явно о другом, Что люди жили и притом Вполне цивилизованно И были очень образованны. Дети с книгами в руках, Обувь на шарнирах на ногах. На колесницах без коней Люди разъезжали по стране своей, На конях железных восседали, Птицами стальными управляли. Что-то на метро похожее было под землёй, Сооруженья непонятные виднелись под водой. И там ходили люди, словно по земле, В шарах прозрачных среди рыб в воде, По небу на тарелках и коврах летали… Это всё настенные рисунки показали. Были ещё надписи под ними, Но такими знаками чудными, Даже учёным не понятны те надписи наскальные. А одна стена в пещере гладкая, зеркальная.

Поэтому они в Бразилию летят, Оживить то зеркало хотят. На воздушном лайнере спешат туда, Блестит под ними океанская вода. Но вот уж виден берег, То Южная Америка, Цветущая Бразилия, Красно-зелёно-синяя! Ещё немного и они в пещере, На древний камень молча сели. Инженер прибор достал И на кнопку «пуск» нажал. Зеркальная поверхность потускнела, Словно пеленой её одело. Но очень скоро пелена та спала. Поверхность вновь прозрачной стала. А за ней, как за стеклянною стеной, Шла жизнь, но мир там был совсем иной. На людях были необычные наряды, Там совершались непонятные обряды, На неизвестном говорили языке, Какого не могло быть на земле. Хотелось тех людей узнать, Что говорили и о чём, понять. Они не пили и не ели, Слушали и всё смотрели… Проходят дни, недели пролетают, Кажется, учёные их понемногу понимают.

А тут обстоятельств такое стеченье, Началось в горах землетрясенье. Раздался стук в пещерной шири, На него внимания друзья не обратили И думать не хотели, что за стук и где, Все мысли были их в неведомой стране. Не замечали то, что стук уже вокруг. Но только камни стали падать вдруг, Один, упав, прибор разбил, Другой профессору по темю угодил. Забил по инженеру град камней, И свет померк его очей. Когда земля дрожать там перестала И в пещере тишина настала, Очнулся инженер, привстал, Камни с профессора убрал. Сначала тот недвижим был, Потом и он глаза открыл. Вместе на камни в горе сели, Ощупали друг друга, осмотрели. Итог осмотра был таков: Много ссадин, синяков, В царапинах и шишках тело, Но все кости были целы. Вокруг стали озираться, Им было важно разобраться, Что же здесь происходило И каких бед натворило. Кругом каменный завал, У одной стены провал, Исковерканной другая стала, У входа клином глыба встала. А где заветная зеркальная стена? Вся в дырах, трещинах, царапинах она. Поверхности зеркальной словно не бывало. – О, Боже мой! О, Боже, всё пропало! – Давай скорее пульт найдём И из пещеры развалившейся уйдём. Долго камни разбирали, Среди них прибор искали, Но и осколков не нашли. Так ни с чем оттуда и ушли. Инженер с Бразилией простился И домой, разбитый, возвратился.

«Что делать мне, как дальше жить? Смогу ль когда прибор восстановить?» Пред старым зеркалом он примостился, Сидел, страдал и, кажется, забылся. И видит пред собою он, Может, явь, а может, сон. Только зеркало ему мигает И разговор душевный начинает: – Не печалься ты, сынок, Не пришёл, как видно, срок Для открытия такого. Рассуди-ка сам толково, Быть может, к лучшему твоя утрата? Процесс творенья интересней результата. Мечтами новыми живи, Изобретай, работай и твори. А когда ты станешь старым, О делах своих напишешь мемуары. Опишешь приключенья с самого начала… И тут зеркало внезапно замолчало. Инженер тряхнул курчавой головой, Говорит ему: – Родимое, постой, Ну, хоть минутку подари, Ещё со мной поговори. Только молчало старое стекло, Лишь отражало инженера самого. «Может, я спал и мне приснилось это?» Но так и не услышал инженер ответа.