Утром выяснилось, что все идет мимо ее прогнозов. Начальник стал не вредным, а зашкаливающее вредным. Правда, на этот раз удосужился объяснить причину:

— Кажется, я простыл.

Выглядел он нормально, говорил только немного в нос. Рита сосредоточилась:

— Позвонить в аэропорт, отменить билеты?

— Нет, конечно. Договор же продлевать летим.

— Сбегать в аптеку?

— Не надо. Виталий Семенович уже нас ждет, чтобы отвезти в аэропорт. Так, так, все! Шевелите булочка… ногами шевелите уже!

Уже в этот момент можно было догадаться, что командировка предстоит аховая. Однако за полтора часа полета Матвей Владимирович Риту не донимал: он вообще сразу глаза закрыл и больше не шевелился. По всей вероятности, простуда могла быть сильнее, чем Рита изначально решила — вот именно так засыпают обессиленные люди. И не просыпаются, даже когда по соседству с ними мечутся от волнения. Рита на самолетах только в детстве с родителями летала, и, хоть у нее не было аэрофобии, все равно предпочла бы начало полета скрасить пустыми разговорами. Но начальник только сопел, как сурок, и моральной поддержки не оказывал.

Из Домодедово до гостиницы добрались на такси. Матвей Владимирович притом выглядел еще более уставшим. Через два часа электричка, потом автобус до завода. Уже в холле гостиницы Рита снова решила проявить секретарскую доблесть, хоть и рисковала столкнуться с очередным недовольным комментарием:

— Матвей Владимирович, вы пока оформляйтесь, я забронировала одну комнату на ваше имя. В этом здании есть аптека, я быстро сбегаю и занесу вам. Что взять? Жаропонижающие? У вас горло болит?

— А должно?

Кто бы сомневался, что без странных вопросов не обойдется. Но Рита оставалась спокойной:

— А болит?

— Не могу понять. Но болит, если должно.

Рита на секунду прикрыла глаза, потом натянуто улыбнулась:

— Жаль, что мы в Москве. Я бы сейчас вашу маму вызвала. У нее должны быть железные нервы.

— Таков и был план.

— Какой еще план?

— Маргарита, почему вы все болтаете и болтаете? Идите оформляйте мой номер!

Ладно, он точно не производит впечатление умирающего. Рита взяла его паспорт, ушла к стойке регистрации, через десять минут вернулась с ключом. Довела до номера, впихнула внутрь и снова улыбнулась:

— Тогда отдыхайте. Я постучу к вам за пятнадцать минут до выхода. Заказать еду?

— Стоп. Заходите тоже. Я простужен, говорил же.

— Прикажете вас тряпочкой обтирать, господин? — Рита не удержалась от сарказма.

— Это потом, если совсем плохо станет, — было непонятно, шутил он или в самом деле чувствовал себя слишком плохо, чтобы нормально соображать. — Возможно, у меня температура?

Рита огляделась. Люкс оказался люксовее, чем она себе воображала. Не комната, а целая квартира, даже спальня и прихожая отдельно. Она подошла к огромному окну и проверила, чтобы не было открыто. Матвей Владимирович сел на кожаный диван, откинулся на спинку и продолжил удивлять:

— Маргарита, у меня есть температура?

Медленный вдох, резкий выдох. Тон голоса, как у буддийского монаха:

— Я вот прямо сейчас пойду в аптеку, куплю вам градусник. Вы сможете воспользоваться градусником, Матвей Владимирович, и сами ответить на свой вопрос?

— Зачем время терять? Руку приложи и проверь — горячая голова или нет.

Он перешел на ты, и это Рита тоже списала на утомление. Да и глупо было ерепениться из-за такой ерунды. Она подошла, прижала на две секунды ладонь к его лбу.

— Думаю, нет. Если только совсем небольшая…

— Ты бы еще шлепком проверяла! А я вот чувствую, что есть!

Резкий вдох, медленный выдох. Рита мысленно повысила себя с монаха до Далай-ламы.

— Я вот что предлагаю, Матвей Владимирович. Вы сейчас пойдете в ту комнату и отдохнете, а я останусь здесь на случай, если понадобится вызывать реанимацию. Или патологоанатома, судя по вашему состоянию. Через полтора часа вас разбужу, за это время приготовлю чай. Вы, отдохнувший и не такой… в общем, выпьете чаю, и мы на такси поедем к вокзалу. Хорошо?

— Отлично! Только я не люблю чай.

— Тогда я сделаю вам кофе. Со вкусом чая. А вы притворитесь, что очень довольны. Соглашайтесь! Я близка к тому, чтобы вызвать вашу маму в столицу.

Он молча встал и отправился в спальню, таким образом подписав пакт о ненападении. Рита за свободное время и телевизор посмотрела, и переоделась, и успела настроиться на что угодно. В электричке ехать около часа, ей понадобится море терпения. За пять минут до того, как она хотела уже будить начальника, тот позвал сам:

— Маргарита! Рит!

Она вошла в комнату. Матвей Владимирович лежал на неразобранной постели в одежде — джинсах и тонком свитере. Лучше ему для поездки надеть что-то потеплее, чтобы не усугублять простуду. Шеф голову от подушки не оторвал.

— Ты купила аспирин?

— Нет. Было бы странно, если бы я его купила.

— Сходи, купи. Пожалуйста.

Она глянула на часы:

— У нас мало времени. Такси подойдет через пятнадцать минут. Вставайте, по пути в аптеку уже вместе забежим.

— Отменяй такси. Не поедем.

— В каком смысле? Вам же обязательно надо было присутствовать на заводе!

— Ты что, впервые слышишь, что для пролонгирования договора необязательно ехать лично? Сделаю все по электронке.

— Но… мы… как… — Рита с трудом вспоминала, как складывать слова в предложения. — Но ведь мы специально для этого в Москву прилетели!

— Ты обвиняешь меня в том, что заболел?!

— Не обвиняю, — теперь выдохнуть получилось только с плавным движением рук по воздуху, как если бы она именно руками воздух по легким гоняла. — Хорошо, Матвей Владимирович. Самолет обратно в двадцать ноль три. Я закажу такси на пять. Что купить, кроме аспирина? Термометр?

Он вдруг сел и улыбнулся. Совсем не похож на больного:

— Да, все покупай.

И снова упал со стоном на подушку. Если бы Рита не знала его до сих пор как серьезного бизнесмена, то решила бы, что сейчас он притворяется.

Она сбегала в аптеку, потом напоила начальника и лекарствами, и чаем. Градусник он куда-то заныкал. Рите не нравились такие обязанности, в конце концов, она не медсестра, но решила перетерпеть. А вдруг ему действительно очень тяжело, не время сейчас характер показывать, раз она его личная помощница. Помогать — так во всем.

Заказали обед в номер, вместе перекусили. Потом включили телевизор и разместились на диване в гостиной. Рита быстро перестала злиться из-за пустой поездки. Ну и что с того, что в рабочий день в Москву слетала и гостиничной еды попробовала? Словно короткий отпуск не за свой счет.

Они смотрели старый советский фильм, когда он вдруг начал:

— Рит, а почему вы с Димой вместе не живете? Зачем врала?

— Я не врала! Мы вместе и жили, а потом он снял квартиру.

— Почему?

— Не думаю, что вас это касается.

— Смотри фильм! Разоралась. Не нравится кино?

— Нравится. Но я его уже сто раз видела.

— Переключим?

— Да как хотите.

— Рит, вы жениться вообще собираетесь? Или так — повстречались, пожили вместе и разбежались?

— Матвей Владимирович, ну вот какое вам дело? Я же вас не спрашиваю, почему Вероника про вас знает меньше, чем я!

— Спроси.

— Не хочу!

— Вот именно. Потому что тебе неинтересно. А мне интересно. Так вы женитесь?

— Матвей Владимирович!

— Фильм смотри! Это уже другой! Все тебе не угодишь.

— Этот намного интереснее. Я его всего раз десять видела.

Биг Босс тихо смеялся. Рита понимала, что у него совсем неправильное настроение, но не могла тайком не улыбаться.

— Рит, а Дима ревнует ко мне? Я ни на что не намекаю! На это и без меня все вокруг намекают.

— Матвей Владимирович!

— Что? Мне просто интересно!

На этот раз он уставился на нее и демонстративно округлил глаза. Рита в очередной раз за этот дикий день взяла себя в руки:

— Если так уж интересно, то не ревнует. Потому что прекрасно меня знает!

— Верность до гроба? Как здорово звучит. Но все равно — ты и я, здесь, в гостиничном номере наедине. Он же не ангел, чтобы на всякий случай не беспокоиться?

— Так ведь он и не знает, что мы тут сидим. Думает, что мы носимся по всему Подмосковью в поисках жертв, с кем бы продлить договор. Что может случиться за полдня в деловой поездке?

— Тут ты права… — он снова уставился на экран, но в голосе звучала улыбка. — А если командировка заняла бы несколько дней?

— Но не заняла же! Смотрите фильм, Матвей Владимирович.

— Может, вина закажем? В лечебных целях!

— Пейте, если хотите. Я не буду. И вам бы не рекомендовала. Кстати, температура-то есть?

— Не отвлекай от фильма, Рит. Приносила бы ты удачу, не позволила бы разболеться в такой ответственный момент!

Это не было похоже на флирт. А на серьезный разговор — еще меньше. Этот абсурд вообще ни на что не был похож. Но в сущности, было весело так трепаться в ожидании вечернего рейса.

За час до выхода Матвей Владимирович вновь почувствовал слабость — похоже, таблетки перестали действовать. Он принял еще и ушел в спальню. Рита прошлась по номеру, чтобы ничего не забыли, а потом вызвала такси. Позвала Матвея Владимировича, он вышел минуты через две и направился к выходу, сильно шатаясь. На лбу испарина, тяжелое дыхание. Вышел в прихожую, накинул куртку и вдруг осел, буквально по стене сполз. Сознание не потерял, но Рита пришла в ужас. Бросилась к нему, лоб показался прохладным, но сейчас было не до глупых споров. В конце концов, она не доктор, чтобы на глаз тяжелые болезни определять!

— Матвей Владимирович! Встать можете?

— Я… да…

— Нет, лучше сидите! Я сейчас в скорую позвоню!

— Нет, мы в аэропорт опоздаем. Дай мне пять минут.

Но Рита уже бросилась к телефону, попутно объясняя:

— Ничего, у нас в запасе три часа!

— Не надо в скорую. На ресепшн звони, у них тут должен быть штатный медик.

— О, даже лучше!

Он говорил слабо. Рита помогла ему переместиться на диван, а сама выбежала в коридор в ожидании врачей. Те появились минут через десять — мужчина и женщина в белых халатах. Рита быстро объясняла:

— Он недомогал с самого утра… две таблетки аспирина… насморк… вроде бы! А сейчас как рухнет! Может, переутомление? Грипп? Бывает такой грипп, чтобы сразу в обморок, когда ничто не предвещало беды? А я ведь даже не подумала, что так серьезно!

Матвей Владимирович уже сидел на кровати в спальне, врачи завернули туда и закрыли перед Ритой дверь — наверное, она своими диагнозами мешала им ставить диагнозы. Вышли минут через двадцать — удивительно спокойные:

— Так, все, панику отменяйте. В стационар везти нет смысла, но если станет хуже, то быстро доставим. А так — побольше пить, поменьше нервничать.

— Нервничать? — Рита чувствовала, что ей самой нужно в стационар. — Что это, простуда?

— Ну да, — неопределенно ответила женщина и зачем-то улыбнулась. — Очень, очень сильная.

— Это ничего, — Рита обуздала волнение. — До дома долетим, там я его в надежные руки передам!

— Никуда вы не долетите, дамочка. Нельзя больного сегодня никуда… улетучивать.

Подозрительные медики. Но об этом Рита успеет подумать чуть позже.

— Как же?..

— Никак. Сегодня отлежится, завтра увозите, куда хотите. Ну и, само собой, одного не оставляйте. Если вдруг, то сразу в стационар.

— Если вдруг что?

— До свидания.

Рита им вслед развела руками, подтянула челюсть, ощутила некие сомнения, но не решилась их сформулировать. Матвей Владимирович врачей бы не провел. Да и зачем ему это? Но странным образом выходило так, что если она сейчас домой одна улетит, а его здесь оставит, то будет выглядеть бесчеловечно и непрофессионально. Она ведь и раньше понимала, что секретарь должен быть готов и к таким форс-мажорам.

Смирилась. Три раза глубоко вздохнула и направилась к начальнику.

— Как вы себя чувствуете?

— Намного лучше, — довольно бодро ответил тот.

— Они вам хоть таблетки какие выписали?

— Укол поставили.

— А, укол? Ну, тогда понятно… А то я уж придумала себе, что они вообще ничего не сделали!

— Показать, куда укол поставили? Чтоб сомнений не осталось.

— Вижу, чувство юмора у вас не отказало. Ладно. Я сейчас попробую сдать билеты и закажу на завтра, потом позвоню своим, предупрежу, чтобы не волновались. Вашей маме тоже позвоню, даже не спорьте! Но пообещаю, что присмотрю за вами. Мне не нравится вся эта ситуация, но, думаю, Вероника тоже поймет.

— Она поймет! Все всё поймут! Человеку уже и простыть нельзя?

— Вы сейчас наверняка уснете, Матвей Владимирович. Отдыхайте. И позовите, если что-то потребуется.

Она вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и сделала все необходимое. Надежда Михайловна не слишком распереживалась и потребовала, чтобы сын позвонил, когда проснется. Иринка же впала в настоящий шок. Но поскольку как раз в это время она была с Игорем, то Рита расслышала его громкий хохот и одобрительные возгласы. Сумасшедший камикадзе. Рита отключила вызов, поняв, что сейчас между ними начнется скандал, если не драка. Иринка победит в любом случае.

Через некоторое время Матвей Владимирович, завернутый в одеяло, явился в гостиную и плюхнулся рядом на диван.

— Ну что, Рит, теперь можно и вина?

Рита за это время многое успела обдумать, а уж смех Игоря вообще доконал. Потому она решилась:

— Матвей Владимирович, вы можете уволить меня после этого вопроса, но я все-таки спрошу — вы ведь не специально это подстроили? Я имею в виду, что вы не подкупили этих врачей?

— А рейс мы уже пропустили? — он глянул на часы. — Пропустили. Нет, конечно, я ничего не подстраивал!

Его здоровый внешний вид говорил об обратном.

— Матвей Владимирович, мне все это очень не нравится!

— Это потому что у нас вина нет! Рит, да ладно тебе. Иногда надо отпускать себя на волю. А я вот вообще болею! И ужин сейчас закажу в номер. В ресторан меня даже не думай звать — я очень, очень слаб.

Он сделал звонок, потом повернулся к ней. Волосы взлохмачены от подушки, свитер немного помялся, но не бледный и не слабый, откуда в самый нужный момент на лбу взялась испарина? Хотя «испарина» устраивается тремя каплями воды из крана! Или паранойя?

Рита встала и теперь говорила куда увереннее:

— Хорошо. Я тогда еще один вопрос задам, как бы вы к этому ни относились. Я вам нравлюсь?

Шеф сразу стал серьезнее:

— И если вдруг «да», то ты завтра же напишешь заявление на увольнение?

— Безусловно. Я в такие игры играть не намерена. А меня уже предупреждали…

— Меня тоже предупреждали, Рит. И что с того?

— Вы на мой вопрос не ответите?

— Отвечу. Нет, ты мне не нравишься, даже раздражаешь. Разве мое равнодушие не очевидно?

Она подумала. Перебрала в уме все последние стычки:

— Вообще-то, да. Вы…

— Давай на ты, — он теперь говорил очень сухо, без тени улыбки. — Этот разговор не из тех, что подразумевают субординацию.

Рите не хотелось спорить:

— Хорошо. Ты действительно никогда не вел себя так, чтобы я заподозрила романтическую симпатию. Кроме сегодняшнего дня.

— А может, тебе очень хочется, чтобы я был в тебя влюблен? Выдаешь желаемое за действительное?

— Чушь! Вы… ты же знаешь, что я люблю Диму!

— Любишь ли?

В дверь постучали — это ужин подоспел. Рита была только рада передышке, напряжение стало неестественным, пощелкивающим в воздухе. Она пошла открывать, но Матвей ринулся за ней, догнал уже в прихожей, схватил за локоть развернул к себе и толкнул спиной к стене, прижимая.

— Любишь его?

— Ты что делаешь? — она задыхалась от возмущения. — Отпусти!

Матвей сжал еще сильнее.

— Любишь? Неужели ты веришь в эти сказки про романтику до конца дней?

— Не твое дело!

Рита с силой оттолкнула его. И теперь видела, как на самом деле тяжело может дышать человек. Это был первый момент, когда Матвей выглядел действительно уставшим. Он снова шагнул к ней:

— Рит, я… я прекрасно понимаю, как это выглядит… И как ты настроена против меня — тоже вижу. Тебе, конечно, все это… Уволься! Я серьезно! Если так мы сможем…

Очередной короткий стук в дверь. Рита выдавила сухо:

— Там ужин.

Он резко отодвинулся и открыл дверь сам.

* * *

Матвея несло. Несло с самого утра или еще со вчерашнего вечера, он хорошо это понимал, но не мог остановиться — только еще больше разгонялся. Идеи всплывали сами собой и тут же воплощались в жизнь с такой легкостью, как если бы Рита действительно приносила удачу. Он даже понимал, что весь его продуманный план летел к чертям, но против такого течения не попрешь. Даже легкая простуда сыграла на руку. И на ресепшне из двухминутного телефонного разговора моментально сообразили, как быстро заработать. И на заводе-поставщике секретарь вполне искреннее удивился: «Не приедете? Так мы и не ждали! Утром вам факс отправили, условия ведь не меняются».

Матвея так хорошо несло, что неожиданно занесло. Он не собирался ни трогать ее, ни пугать. Рита сама спровоцировала взрыв этими своими тошнотными рассуждениями о какой-то там любви. К кому-то там. Не надо было так бесить, он бы и не взбесился! Но теперь понял, что палку перегнул. Потому, когда сотрудник отеля закатил тележку, пожелал приятного ужина и удалился, сразу же сменил стратегию и тон:

— Рит, извини. Честное слово, я не смогу объяснить, что на меня нашло. Мы можем стереть последние пять минут из твоей памяти?

Рита с опаской подошла чуть ближе:

— Так, давай-ка честно! Хоть раз! Я тебе нравлюсь или нет?

— Не нравишься! — и добавил для закрепления результата: — Ты стремная! Я таких стремных девушек раньше не встречал.

Она издала странный звук, как будто воздухом подавилась, зато шагнула ближе:

— Надеюсь, ты серьезно сейчас. Потому что ситуация вышла бы крайне отвратительной. Матвей, я уважаю тебя как человека, как руководителя, я восхищаюсь тобой, но…

Он перебил, чтобы она после «но» ничего не успела добавить. Зачем ему это слушать?

— Я все понял, Рита! И извинился же. Давай ужинать. Спорим на половину твоей зарплаты, что я выпью больше вина, чем ты?

— Не буду я спорить! И пить не буду!

Но все-таки разместилась на диване и убрала крышку со своей тарелки. Матвей не настаивал ни на вине, ни на продолжении разговоров. Он просто краем глаза наблюдал за ней и отмечал, что Рита успокаивается. Чуть позже она даже улыбаться начала:

— Ну, нет, Матвей, это же надо! Но спишу на болезнь. Или укол! На что-нибудь точно спишу!

Теперь от ее улыбки в груди не чесалось, а очень сильно давило изнутри. Рита назвала ситуацию «отвратительной», но притом не ушла, сидит здесь, улыбается, на ты называет и придумывает отговорки. Для себя самой же и придумывает. Если бы на самом деле было «отвратительно», то ее никто бы не остановил — сняла бы себе другой номер. Если в этой гостинице нет, нашла бы другую. Или торчала бы в фойе, в аэропорту, где угодно, но точно не сидела бы здесь! Конечно, он не сказал этого вслух, чтобы не подкидывать ей идею, только радовался этой мысли.

— Повторяю, Рит, это был какой-то нервный срыв. Я ведь тебя не целовал, — он сам замер после этого слова, но заставил себя говорить дальше, чтобы не подчеркнуть заминки: — Ты мне не нравишься, честно. В смысле, нравишься, но не так, как себе придумала. Я вообще не вижу в тебе женщины.

— Вот и здорово! — она теперь уже говорила совсем легко. — И ты ведь женишься скоро! Кстати, о Веронике…

— Не надо о ней. Не хочу ее с тобой обсуждать.

— Да ты вообще о ней не хочешь говорить! Потому что не любишь!

Поразительная логика! Но Матвей точно не был намерен углубляться именно в эту тему именно в этой компании. И про отношения Риты разговаривать тоже не хотел. И вдруг его озарило очередной гениальной идеей, которые сегодня так и сыпались. И заносили его все дальше от намеченной тактики:

— Видишь ли, Рит, я не очень компанейский человек. Ты и сама могла об этом догадаться. Потому и тянусь к тебе, как к той, кто меня понимает, кто знает мой характер и не бежит после моих эмоциональных всплесков за мексиканскую границу. И эта аура вокруг тебя… Кажется, мне всю жизнь не хватало удачи, а тут ты с этой легендой. Наверное, поэтому я веду себя странно, не знаю, как иначе показать, что хочу с тобой общаться.

— Типа друг?

— Вот именно!

— Хм… А твоя мама ведь именно на это и ставила. Даже прямо попросила меня стать тебе другом.

— Не удивлен. Она хорошо разбирается в людях.

— Если так, то все понятно. Но давай начистоту — друзья не работают на друзей. В следующий раз, когда ты начнешь на меня орать, то в последнюю очередь вспомнишь о дружбе!

— Зато ты вспомнишь. И начнешь орать в ответ. Стой, а ты ведь так и делаешь. Кажется, мы уже давно друзья, просто не замечали.

Она рассмеялась. Кто так смеется? И зачем так смеяться? Ведь совсем рядом сидит — руку протяни, так на кой черт провоцирует этим своим смехом?

— Матвей, я не знаю, что из этого выйдет, но попытаюсь. Давай фильм посмотрим. Ты как себя чувствуешь?

— Фильм выдержу.

Они начали смотреть какой-то боевик с середины, но Матвею было наплевать на сюжет. Рита сама отвлеклась от просмотра:

— Матвей, так ты веришь в дружбу мужчины и женщины? Я-то верю, на себе испытала, а ты?

— И я верю. Два года дружил с Наташей. Она замужем, но нашей дружбе это не мешало, — Матвей тщательно подбирал каждое слово и едва сдерживал улыбку.

— Правда? — наивная моментально поверила в сказанное. — А где она сейчас?

— Пути разошлись. Так тоже бывает.

— Скучаешь по ней?

— В самом начале, немного.

Она вздохнула:

— Жаль, что люди расстаются. Я без друзей никуда. И скучала бы, если бы Иринка или Димыч пропали из моей жизни.

Матвею уже не было смешно. Он уставился на ее профиль:

— Рит, ответь на бестактный вопрос: Дима тебе больше друг или любовник?

Она заметно смутилась, а потом выдавила:

— Ну… мы много лет были просто друзьями… И только потом…

— Ясно.

Он не стал давить дальше, чтобы не спровоцировать новый взрыв. Но эта ее оговорка запомнилась. Димыч. Разве так называют любимого человека? Матвею-то откуда знать? Долгое время были друзьями, и она скучала бы, если бы он пропал… С какой стати ему пропадать, если у них такая любовища? Ни к каким выводам прийти не удалось, но Матвей запомнил каждое слово.

После фильма решили укладываться спать. Она сама предложила Матвею занять спальню, он не отказывался, продолжая разыгрывать из себя смертельно больного. Рита взяла одну подушку и плед, сама пошла на диван в гостиную. Матвей улегся и не шевелился. А она там, за тысячу километров от него, ходила туда и обратно, потом шумела водой в ванной, включила телевизор. Слишком далеко, чтобы быть правдой. Матвею обязательно нужно было выйти и убедиться в ее существовании. Он дождался, когда она выключит свет, встал.

— Рит, не спишь еще? Иди на кровать. Меня совесть замучила.

— Да что вы… ты. Тут удобно.

— Иди.

И она послушно пошла. Похоже, просто не хотела спорить. А он бы с удовольствием немного поругался.

Ушла и дверь за собой закрыла. Диван был удобным, не соврала. Но через пару часов таковым быть перестал. Матвей решительно направился в комнату. Осторожно лег с краю, но все равно разбудил.

— Эй! Ты что тут делаешь? — она даже глаза продрать не успела, но уже возмущалась.

— Там сквозит. А я простужен. Да не кипишуй ты так, я тебя и пальцем не трону — вон, даже одеяло другое взял.

— Тогда я пойду на диван!

— Нет, спи уже. Разве друзья не могут спать вместе?

— Могут, конечно! Ты когда с Игорем в последний раз спал?

Надо было выжидать дольше. Она не разоспалась, раз так хорошо соображает.

— Прости. Я думал о сквозняке, а не о таких тонких материях.

— Нет, ну вот скажи честно: я тебе нравлюсь, что ли?

— Я женюсь скоро и начальник твой. Хватит уже мне навязываться!

— Матвей!

Он начал злиться — мгновенная реакция на ее злость. И шутить расхотелось:

— Рита, ты ведь сама не позволяешь мне быть честным! Так чего ты ждешь?

— О чем ты? Как я тебе не позволяю?!

— Поклянись, что не уволишься после моего ответа. Я очень зря тебе раньше это предлагал.

— Зачем?

— Хочешь искренности — поклянись, что не будет никаких последствий.

— Ладно, обещаю, что не уволюсь.

Матвей всем телом чувствовал последний, самый критический занос. Но этот день вряд ли мог закончиться иначе.

— Я не знаю, как описать. Это не симпатия, не влечение. Мне просто нужно один раз тебя поцеловать. Всего один. Больше мне от тебя вообще ничего не нужно. И если хочешь знать, то мне все это претит не слабее, чем тебе. Совсем невовремя и слишком непривычно. Я кажусь тебе сумасшедшим? Поверь, себя я знаю давно: так я уже точно уверен, что спятил, как будто подменили…

Она промолчала, полежала еще минуту, а потом молча ушла в гостиную. Черт возьми, надо было остановить, прижать к себе! Раз уж она все равно ушла, так какая разница?