Почувствовав небольшое облегчение, Виктория обхватила руками живот и медленно, переваливаясь с боку на бок, легла на кровать. Подтянув к себе табурет, взволнованный Александр сел возле нее.
– Солнышко мое, как мне тебя жалко! – в сердцах воскликнул он и погладил любимую по голове. Вытерев со лба жены испарину, Александр бережно взял ее мягкую ладонь и трепетно поцеловал. – Пожалуйста, родная моя девочка, постарайся хоть немного поспать. Тебе нужны силы. Я же вижу, как тебе тяжело. Я слышал, что роженицы терпят огромную боль, но что им больно настолько, я, белочка, даже не ожидал. Девочка моя, если бы я мог тебе чем-то помочь!
– Ты и так помогаешь, – вымученно улыбнувшись, ответила Виктория. – Ты ведь рядом со мной!
– Ты сейчас больше думаешь обо мне, чем о себе! Боишься меня напугать! – воскликнул Александр. – Ты даже не кричишь, как женщины в соседних палатах. Кричи, милая, кричи, если тебе от этого будет легче. А то ты вон уже все губы себе искусала.
– Сашенька, перестань! – улыбнулась Вика.
– Почему это «перестань»?! Кричи, говорю! А хочешь, будем кричать вместе? Тогда ты не будешь стесняться!
– Сторожев, ты с ума сошел! – забыв о недавней боли, засмеялась Вика.
– Ладно, малыш! Не переживай, конечно, я пошутил. А то меня вместо родильной палаты отправят в дурдом, – сказал Александр и, приподнявшись, старательно поправил на жене одеяло. – Врач сказала, что к вечеру ты обязательно родишь. Поспи, моя маленькая, поспи, моя девочка.
– Хорошо, я попробую, – вымученно улыбнувшись, ответила молодая женщина и закрыла глаза.
Виктория попыталась заснуть, но не смогла. Нет, она не боялась рожать. Такой боли, как ей рассказывали другие женщины, она не испытывала. Да, болело, очень болело. Но все это вполне можно было потерпеть. Скорее всего, заснуть ей не давала радость. Радость самой долгожданной встречи в ее жизни. Встречи с ее малышом! Вика так хотела скорее его увидеть, узнать, кто у них родился. Виктория хотела дочку, Саша мечтал о сыне. А впрочем, какое это имело значение? Лишь бы ребеночек был здоров! Они даже во время УЗИ попросили не говорить им, какого пола ребенок.
О своей беременности Виктория узнала сразу после возвращения из Хуста – буквально через два дня ее начало сильно тошнить. Девушка побледнела, стала какая-то вялая, ела без аппетита. У нее даже случалась рвота. Испугавшись, Александр подумал сначала, что она отравилась. Он усиленно поил жену травяными отварами, заставлял принимать таблетки, но ей ничего не помогало. И только Ксюша, которая была уже на сносях, сразу догадалась, в чем причина такого недомогания. Ухмыльнувшись, она уверенно вручила Вике узкий, недавно появившийся в аптеках тест на беременность. Это чудо-изобретение Виктория увидела впервые. Какова же была ее радость, когда в маленьком окошке теста появились две тонкие красные полоски. Ее эмоции просто зашкаливали. Вика плакала от счастья! Она так ждала этого дня! Признаться честно, она уже начала беспокоиться, что не сможет забеременеть, ведь они с Александром были женаты больше года. И тут такая новость!
С трудом сдерживаясь, чтобы не рассказать об этом по телефону, Виктория дождалась Александра с работы. Не умея лукавить, девушка с порога сообщила ему о том, что скоро он станет отцом. Сначала Александр растерянно заморгал, затем пробормотал что-то невнятное, потом насупил брови и почему-то прислонился к двери… Наверное, у него был шок. Но уже через несколько секунд его глаза светились от счастья. Подхватив Викторию на руки, он осы́пал ее поцелуями. Александр бегал с ней по квартире, выкрикивал разные глупости, рассказывал малышу о себе, о его маме, все время твердил, что очень его любит. Александр описывал ребенку его будущую квартиру, то, что сейчас у них за окном. Он словно сошел с ума! Таким счастливым Виктория мужа еще не видела.
Но, к сожалению, радость и беда очень часто ходят в обнимку. В начале августа, не перенеся очередного сердечного приступа, умерла Виолетта Генриховна. Для Виктории это была огромная потеря. Виолетта Генриховна стала для нее и искренним другом, и мудрой советчицей, и заботливой, доброй бабушкой. Очень многим в своей жизни Вика была обязана этой прекрасной женщине. Стараясь оградить жену от переживаний, заботы о похоронах Сторожев взял на себя. Они проводили Виолетту Генриховну в последний путь согласно христианскому обряду. Каково же было их удивление, когда сразу после поминок адвокат зачитал им завещание. Все свое имущество: квартиру, дачу, сбережения, – Виолетта Генриховна передала в наследство Виктории. Такой щедрости девушка не ожидала, ведь во Львове у Виолетты Генриховны жила двоюродная племянница. Правда, та почему-то даже на похороны не приехала. А впрочем, это было на ее совести. Глядя на портрет ушедшей из жизни женщины, Виктория искренне поблагодарила ее за великодушие и, вытерев покрасневшие от слез глаза, пообещала никогда не забывать ни ее, ни ее мудрых наставлений.
Но, к счастью, жизнь не стоит на месте. Поставив перед собой грандиозные задачи, Александр и Виктория снова погрузились в работу. И пока нельзя было догадаться о ее интересном положении, девушка упорно продолжала штурмовать узкие и порой совершенно непроходимые лабиринты власти. Она кокетничала с мэром, разносила дорогие подарки, оплачивала счета чиновников и с легкостью давала взятки тем, от кого зависело будущее их фирмы. Пускать в этот террариум Александра Вика пока не решалась – слишком обостренное чувство справедливости было у него после колонии. Для того чтобы привыкнуть к волчьим законам жизни, требовалось время. Выступая на сессии городского совета, Виктория сделала блестящий доклад о строительстве торгового центра «Виктория» и о будущих инвестициях компании в развитие инфраструктуры Синегорска. Как результат на горсовете было принято решение: выделить им три гектара земли, расположенной в центре города. Это была первая и самая грандиозная победа Виктории!
Тем временем Александр пытался привлечь новых инвесторов. Заложив все имеющееся у них с Викой имущество, он получил в банке льготный кредит. Благо, управляющая банком была его одноклассницей. Но это были крохи по сравнению с той суммой, которая была необходима для начала строительства. Поэтому, внедряя в практику новый метод под названием «маркетинговая стратегия», их команда погрузилась в работу. По радио, по телевидению шла реклама лучшего в Западной Украине торгового центра. Красочная, яркая, она пестрела на домах, уличных билбордах и маленьких лайтбоксах. В городе начали судачить о том, что в Синегорске появились «крутые». Людская молва оказалась пророческой. Вскоре строительством их торгового центра заинтересовались поляки и толстосум из Донецка. А это были настоящие, серьезные инвесторы. Обрадовавшись, Сторожев договорился о встрече. Вместе с женой они провели успешные переговоры, во время которых постарались убедить потенциальных партнеров в том, что инвестиция в их бизнес – надежное и очень выгодное вложение. И это им удалось! Разровняв строительную площадку, Александр дал команду к началу работ. Теперь уже все праздновали общую победу.
Стараясь во всем помогать мужу, Виктория порой забывала о том, что беременна. Чувствовала она себя хорошо. Токсикоз, мучавший ее первые два месяца, бесследно исчез. Девушка заметно расцвела и даже немного поправилась. От этого она стала еще более женственной и красивой. И если бы не Александр, который дрожал над ней, она бы и не вспоминала о своем положении. Муж контролировал ее, словно маленького ребенка: следил за ее рационом, пичкал заморскими фруктами и аптечными витаминами. Каждый вечер перед сном выводил на прогулку: вечерний моцион был так же необходим, как и здоровый восьмичасовой сон. Беспрекословно выполняя указания врачей, Александр водил Вику на обследования, на гимнастику для беременных и на психологическую подготовку к родам. Все это время он был для нее и главврачом, и лучшим другом, и заботливым отцом.
И вот наступил самый долгожданный день в их жизни.
Схватки у Виктории начались еще ночью. Сначала они были нечастыми. Она даже подумала, что это так называемые «ложные схватки», ведь по подсчетам врачей рожать она должна была двадцать пятого декабря, а сегодня было только двадцатое. Но когда под утро у нее отошла слизистая пробка, а боли внизу живота начали отдавать в спину, Виктория поняла, что у нее начались настоящие роды. Постанывая и кряхтя, она тихонько разбудила мужа.
С трудом сдерживая волнение, Александр настоял на том, чтобы она немедленно отправлялась в роддом. Всегда спокойный, рассудительный, сейчас он был совершенно не похож на самого себя. Его глаза расширились от испуга: наверное, Александр думал, что Вика родит прямо здесь и сейчас. Он отказался вызывать скорую и вскоре подогнал к дому свою машину. Хорошо, что к этому событию они с Викой подготовились заранее. Принимать роды должна была врач, которая наблюдала Викторию во время беременности. Девушка ей полностью доверяла. Подольская Александра Николаевна считалась в Синегорске самым опытным и внимательным гинекологом. Немолодая, ответственная, она помогла многим женщинам, которые мечтали произвести на свет здоровеньких деток. Именно Александра Николаевна посоветовала Вике рожать в присутствии мужа. Сначала девушка категорически отвергла эту идею: она совершенно не одобряла этого нового и непонятного для нее веяния. Прежде всего Виктория не хотела, чтобы Александр видел ее в момент родов. Почему-то она была уверена, что искаженное от боли лицо, кровь, крики на всю палату оттолкнут его. Но ее мужу так понравилась эта идея, что он даже не хотел слушать ее возражений. В борьбе между рассудочностью и страхом победила его любовь к жене. Александр, не умолкая, твердил, что обязан ее поддержать, что хочет первым встретить своего малыша. Да и Александра Николаевна настаивала на этом. Стараясь рассеять сомнения Вики, врач рассказала, что обзор с того места в родзале, где находится молодой отец, ограничен, поэтому увидеть все, что происходит с женой, он просто не сможет. Главная задача мужчины – быть возле роженицы, поддерживать ее, заботиться о ней во время потуг. Выслушав доводы Подольской, будущая мама согласилась рожать в присутствии Александра.
Окунувшись в воспоминания, Виктория постепенно погрузилась в сон. Сколько она спала, сказать было сложно – может, пару минут, может, пять. Неожиданно девушка почувствовала сильную тупую боль. Широко открыв глаза, Вика обхватила руками живот и встала с кровати.
– Ой! – воскликнула молодая женщина и побежала в туалет.
– Что, опять?! – взволнованно спросил Александр и побежал следом за ней. – Может, позвать Александру Николаевну?
– Не надо пока, – закрыв перед ним дверь, с трудом выдавила из себя Вика и застонала. – Не суетись! А то врачи будут заниматься не мной, а тобой. Я сейчас выйду.
Прижавшись ухом к двери и прикусив губу, Александр внимательно прислушивался к звукам, доносящимся из туалета. Казалось, он перестал дышать. Искренне переживая за жену, Сторожев хотел контролировать каждое ее движение, быть в курсе всего, что с ней происходит. Глядя на нее, он, прищурив глаза, всматривался в ее лицо, прислушивался к ее дыханию. Разделяя ее страдания, делал все, чтобы она чувствовала: ее боль – это и его боль, он никогда, ни за что на свете не оставит ее без своей помощи.
Открыв дверь, Виктория медленно, переваливаясь с боку на бок, вернулась в палату. Скривившись, молодая женщина едва сдерживала крик.
– Саша, сядь на табуретку! – попросила она и положила руку на поясницу. – Я хочу походить.
– Давай вместе! – насупив брови, предложил Сторожев и обхватил ее за плечи. Наклонившись, он бережно погладил ее округлый живот и нежно добавил: – Матрешечка ты моя маленькая!
Натянуто улыбнувшись, Виктория больше не стала с ним спорить.
Они то бродили по палате, то облокачивались на подоконник, то опускались на пол. Александр ни на секунду не отходил от любимой, он был ее тенью. Даже дыхательную гимнастику они делали вместе. Став на четвереньки, Сторожев сосредоточенно смотрел Вике в глаза и медленно, как учили на курсах, дышал вместе с ней. Целуя ее живот, очень нежно просил малыша пожалеть маму и не проказничать.
Но ни ласки Александра, ни его забота не могли облегчить страдания Виктории. Схватки становились все более частыми и болезненными. То и дело бегая в туалет, она стонала от боли, металась по палате, принимая различные позы. Виктория не могла найти себе места. Стараясь ее отвлечь, Сторожев нес всякую чепуху, массировал ей поясницу, гладил живот и целовал. Это были невероятно трепетные прикосновения. В них не было страсти, только нежность, сострадание и забота. С каждым новым касанием Александр отдавал Вике свои силы, дарил частичку своей жизненной энергии. Он невероятно о ней беспокоился! Вдруг боль стала просто невыносимой. Виктории показалось, что у нее внутри что-то перевернулось. Подбежав к окну, она слегка приоткрыла форточку и, подняв голову, задышала. Тяжело, глубоко и часто. Глядя на ее муки, Александр чувствовал, что его сердце разрывается на куски. Он был готов сейчас сделать все, лишь бы облегчить ее страдания. Сняв с вешалки шарф, он набросил его на плечи жене и, обхватив ее сзади, заботливо заслонил от холодного зимнего воздуха, ворвавшегося в палату.
– Викуся, я боюсь, как бы ты не простыла! – мрачно сказал Саша и погладил любимую по голове.
Ухватившись за подоконник, Виктория хотела что-то ответить, но не успела – в этот момент внизу живота что-то лопнуло и разлилось. Опустив голову, она увидела, как по ее ногам потекла светлая жидкость.
– Саш, позови врача, – сжавшись, попросила Вика и облокотилась на подоконник. – Кажется, у меня отошли воды.
Не помня себя, Сторожев выбежал в коридор.
– Позовите Подольскую, мы рожаем! – крикнул он.
Отодвинув его в сторону, в палату вбежали врачи. Прислонившись к стене, Александр с замиранием сердца смотрел, как Викторию повели в смотровой кабинет, затем в кабинет, на дверях которого висела табличка «Родильный зал № 1». Боясь пропустить самое важное, Сторожев не отрывал взгляда от этой двери. Наконец оттуда вышла Подольская и торопливо засеменила к нему.
– Итак, папочка, – впервые так к нему обратившись, произнесла Александра Николаевна и свела на переносице брови, – скоро мы будем рожать. Шейка открылась на десять сантиметров. Вы как, хорошо себя чувствуете? Не передумали участвовать в родах жены?
– Нет! – с деланной беспечностью ответил Александр и покачал головой. Удивленно приподняв брови, он изо всех сил старался не показать своего волнения. – Все нормально. Я буду рядом с женой.
– Ну и хорошо! – улыбнулась Подольская и облегченно вздохнула. – Мы пока ее подготовим к родам, а вы, голубчик, переоденьтесь. Подождите в палате. Санитарка вас позовет.
Потеряв дар речи, Александр молча кивнул. От переживаний у него пересохло во рту. Его сердце выскакивало из груди. Казалось, оно бьется в каждой частичке его тела, даже в пальцах. Проводив взглядом врача, Александр растерянно поплелся в палату. Стараясь взять себя в руки, он начал усиленно отжиматься от пола. На счете восемьдесят пять в палату заглянула молоденькая санитарка. Распахнув дверь, девушка удивленно застыла в проеме двери и округлила глаза. Повернув голову, Александр обессиленно рухнул на пол.
– Простите, – быстро встав, виновато пробормотал он и приподнял брови.
– Да ничего, я еще и не такое видела! – махнув рукой, весело ответила кареглазая санитарка. – Александра Николаевна сказала, чтобы вы через пять минут заходили в родзал. И не забудьте надеть халат и бахилы. Понятно?
– Да, все понятно! – выпрямившись, громко ответил Сторожев и посмотрел на часы. – Спасибо!
Забежав в ванную комнату, он старательно вымыл лицо и шею холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Выпустив адреналин, теперь он выглядел значительно лучше: взгляд его стал уверенным, сердце билось спокойно, лицо приобрело прежний, здоровый вид. Тщательно, несколько раз подряд Александр вымыл руки с мылом и протер их дезинфицирующим раствором. Улыбнувшись, он представил, что очень скоро в этих руках будет лежать его новорожденный ребенок. Мальчик или девочка. Сердце мужчины сжалось в томительном ожидании.
Ровно через пять минут свежий, спокойный, переодетый, Сторожев вошел в родильный зал номер один. Приподняв очки, Александра Николаевна махнула ему рукой и широко улыбнулась.
– Ну, что стоите, папаша? Смелее подходите к жене! Вы сейчас ей очень нужны! – весело произнесла она.
Уверенными, широкими шагами Александр подошел к тому месту, где лежала Виктория. Возле нее суетилась бригада врачей. Чуть дальше, у окна стоял широкий белый стол с маленькими детскими весами и пеленальницей. Справа от Вики была небольшая белая ширма, поэтому видеть то, что именно делали врачи, Сторожев просто не мог.
Повернув голову, Виктория вымученно улыбнулась и посмотрела на мужа.
– Привет, белочка, ты как? – стараясь казаться беспечным, поинтересовался Александр и взял ее за руку.
– Нормаль… – попыталась сказать она и скривилась от боли. – Ой!
– Так, – закричала Подольская, – вижу головку! Тужься, деточка, тужься! Набери полную грудь воздуха и тужься!
Ухватившись за поручни, Виктория немного приподнялась и потянула их на себя. Ее лицо покраснело, на лбу появилась испарина. Не теряя времени, Александр начал массировать ей спину. Глядя в лицо жены, он то и дело посматривал на врача – наверное, боялся пропустить момент, когда появится на свет их ребенок. Закричав, Виктория обессиленно рухнула на спину. Ее руки дрожали, губы были искусаны, на белках глаз появились тонкие красные жилки.
– Девочка моя, как мне тебя жалко! – наклонившись над ней, воскликнул Александр и вытер с ее лица пот. Поправив прилипшие ко лбу волосы, он торопливо поцеловал ее в щеку и участливо поинтересовался: – Хочешь воды?
– Да, – тихо сказала Вика и застонала. – Только один глоток. Меня тошнит.
Неожиданно, ухватившись за кресло, Виктория скривилась от боли и громко, так, что у Сторожева пробежали по спине мурашки, закричала. Голос ее повис под потолком и задрожал мощным, звенящим эхом. Засуетившись, Подольская громко, словно на военном плацу, начала выкрикивать команды. Наклонив голову, Виктория глубоко вдохнула и снова ухватилась за вожжи. Стакан с водой выпал у Александра из рук. Подбежав к креслу, он поддержал Викторию за спину и помог ей согнуться.
– Девочка моя, как я тебя люблю, как мне тебя жалко! Если бы я знал… Ты самая лучшая… – глядя ей в лицо, не умолкая повторял он.
– Так, молодец, хорошо, хорошо! Набирай полную грудь воздуха! – командовала акушерка. – Прижимай голову к груди и тужься изо всех сил, тужься! Пошли потуги! Молодец!
Не выпуская из рук поручни, Вика выпучила глаза и с силой согнулась. Ее лицо исказила нечеловеческая боль, глаза налились кровью. От ее крика дрожали стены, воздух, стекла. Глядя на муки жены, Александр подумал, что у него поседели волосы. Он то ли поддерживал свою жену, то ли держался за нее.
– Так, показалась рыженькая головка. Очаровательная, как у мамочки! – комментировала Александра Николаевна. – Пошла правая ручка. Тянем. Так, пошла левая!
Застонав, Виктория упала на кресло.
– Я больше не могу, – бессильно простонала она.
Казалось, еще мгновение – и она потеряет сознание. Подбежав ближе, акушерка нажала ей на живот и начала осторожно выдавливать малыша. Теряя грань между реальностью и бредом, Александр машинально гладил руку жены и что-то бессвязно бормотал. Постепенно картинка перед ним покачнулась и медленно поплыла в сторону. Искаженное болью лицо Вики, пять круглых глазниц больничной лампы… Выдавив из себя блаженную, неестественную улыбку, Александр едва успел ухватиться за кресло, чтобы не рухнуть на пол. Сторожев услышал пронзительный детский крик. Крик своего малыша. Тряхнув головой, мужчина округлил глаза и замер, не веря чуду. Его восприятие мира обострилось. Взгляд устремился на сморщенный багрово-красный комочек с мокрыми рыжими кудряшками.
– Девочка! – радостно воскликнула Александра Николаевна и подняла ее. – А какая красивенькая! Поздравляю вас, молодые родители, с рождением дочери!
Из глаз Сторожева ручьем полились слезы. Но он этого не стеснялся, ведь у него родилась дочка! Его маленькая принцесса! Протянув руку, Александр осторожно прикоснулся к ее ладошке и задрожал. Крошечные пальчики с силой сжали его палец и потянули к себе. Разве это было не чудо?
Наклонившись к Виктории, Александр с благодарностью целовал ее щеки, глаза, губы. Вымученно улыбнувшись, молодая мама тихо заплакала.
– Девочка моя, спасибо тебе за дочку, спасибо, моя хорошая! Ты у меня настоящая героиня! – не переставая твердил Сторожев. Его глаза светились от счастья. – Спасибо тебе за Любушку!
Перерезав пуповину, врачи обтерли их новорожденную красавицу от слизи и положили на маленькие детские весы. Затаив дыхание, Александр гладил руку Виктории и, не отрывая глаз, восторженно наблюдал за дочкой.
– Так, рост сорок девять сантиметров, вес три двести. Здоровенькая, хорошая! – вещала молодая врач-неонатолог. Неожиданно она замолчала. Наклонившись над новорожденной, женщина начала внимательно рассматривать ее ножки. Наконец, облегченно вздохнув, сказала: – У девочки синдактилия двух пальцев правой ноги. Но это не страшно!
– Что это? – приподнявшись, испуганно спросила Виктория и замерла.
– Ничего, что угрожало бы ее здоровью, – мило улыбнувшись, ответила неонатолог и поднесла ей девочку. – На правой ножке у вашей дочери два сросшихся пальчика. Это наследственность. Наверное, это было у кого-то в вашем роду. Но это не болезнь. В этом случае делают небольшую косметическую операцию – и все. Говорят, такое часто бывает у неординарных людей. Знаю, синдактилия была даже у Сталина. Не переживайте, ваша девочка абсолютно здорова. Возьмите ее!
– Нет! – изо всех сил закричала Виктория и забилась в истерике.
Перед ее глазами всплыли страшные воспоминания: колония, разъяренный Кустицкий, стол для заседаний и она – раздавленная, униженная. Затем, как набат, как гром среди ясного неба – его хриплый, гнусавый голос: «У меня с рождения было два сросшихся пальца на ноге». Виктория поняла: это ребенок Кустицкого. Закрыв глаза руками, она неистово мотала головой из стороны в сторону и, словно обезумев, повторяла только одно:
– Нет, нет, нет!
Подбежав к жене, Александр схватил ее за плечи и сжал их.
– Викочка, милая, перестань. Ну, тебе же сказали врачи, в этом нет ничего страшного. Пожалуйста, успокойся! Возьми нашу Любушку на руки! – жалобно попросил он. – Прошу тебя, успокойся!
Отодвинув его, к Виктории подошла Подольская.
– Э, дорогая, так не пойдет! – строго прикрикнула на роженицу врач. – А ну перестань! Тебе совершенно нечего плакать! Ваша девочка абсолютно здорова. Пальчики могут рассоединить в поликлинике. Это не проблема! Слышишь, успокойся! Успокойся, пожалуйста, а то у тебя еще молоко пропадет. Если не возьмешь себя в руки, мы будем вынуждены уколоть тебе успокоительное!
Всхлипнув несколько раз, Виктория открыла глаза и задрожала. Ее взгляд рассеянно блуждал по комнате. Она испуганно смотрела то на Александра, то на Подольскую, то на дочку.
– Не надо мне ничего колоть, – глухо проговорила Вика и отвела глаза. – Простите, пожалуйста. Я, наверное, испугалась.
– Вот и хорошо, молодец! – ответила Александра Николаевна и облегченно вздохнула. – Возьмешь дочку?
– Конечно, возьму, – подняв на нее глаза, безропотно согласилась Вика и, слегка приподнявшись, протянула навстречу малышке руки.
Словно в пушистом облаке, ей на грудь положили завернутое в пеленку крошечное рыжекудрое существо, похожее на ангела. Опустив голову, Виктория внимательно посмотрела на дочку. Глаза их встретились. И в этот миг мир словно перевернулся. Сердце Вики сжалось от счастья. Приоткрыв припухшие веки, девочка пытливо смотрела на нее голубенькими, немного мутными глазками. Самые лучшие, самые родные глаза! Они были такие красивые, такие умные! Широко разевая крошечный ротик, малышка высовывала розовый язычок и причмокивала. Это было волшебное зрелище!
– Доченька! – низким голосом произнесла Виктория и, обхватив руками дочку, нежно прижала ее к себе. – Будь счастлива, моя Любушка!