– Вика, Викуся! – услышала она издалека голос мужа. – Вика!

– Ой! А я что, уснула?! – открыв глаза, ответила женщина и торопливо перевела взгляд на Егора, а затем посмотрела на часы. – Ого! Наш бурундучок спит уже три часа! Заснул только в четыре. А я сначала немного убралась, а потом прилегла вместе с ним. Думала, на пять минут, и заснула. Я сейчас встану!

– Ничего, ничего, милая, отдыхай! Ты всю ночь не спала, – склонившись над ней, ласково вполголоса произнес Сторожев и погладил Викторию по голове. – Любочку я забрал. Она в своей комнате, переодевается. В школе у нее все хорошо. Учительница ее очень хвалила. Одно плохо – после обеда Люба начала кашлять. Правда, ни насморка, ни температуры у нее нет.

– Да ты что! Надо ей раствор для полоскания сделать, – встрепенулась женщина и, отбросив одеяло, встала с кровати. – На улице, наверное, холодно?

Томно потянувшись, Виктория подхватила со стула тонкую розовую кофту и темно-сиреневый спортивный костюм. Вздрогнув от холода, женщина начала торопливо одеваться.

– Да, холодно. И самое неприятное – очень сыро. Высокая влажность и ветер, – с грустью заметил Александр и добавил: – Что поделаешь – скоро февраль.

Поднявшись, мужчина осторожно, на цыпочках подошел к кроватке, в которой лежал Егор. Умиленно улыбнувшись, Сторожев задумчиво склонился над сыном. Разбросав ручки, мальчик крепко спал. Рядом лежала его любимая обезьянка Микки и погремушка-кролик. Смотреть на Егора, как и на Любушку, Александр готов был до бесконечности. Он очень любил своих детей. Любушка все больше и больше становилась похожей на маму, Егор – на него. Мальчик был точной копией Александра, только значительно уменьшенной. На нежном, мягко очерченном лице горели огромные, карие, как и у Александра, глаза. Обрамленные густыми темными ресницами, они смотрели на мир с изумлением. Мальчик был не по возрасту любознательным и разговорчивым. Первое слово – «мама» – он произнес ровно в девять месяцев. К десяти месяцам Егорка заметно поправился. Аппетит у него был отменный. В отличие от многих детей, он любил даже манную кашу! Коротко подстриженный, с резко очерченными темными бровками, круглыми розовыми щечками и несколькими зубами, он действительно был очень похож на бурундучка. Если мальчик улыбался, в ответ ему улыбались все. Наверное, даже тучи! Глядя на него, просто невозможно было сдержать восторг.

– Что с нашим зубчиком? – шепотом поинтересовался Сторожев.

– Прорезался! – радостно сообщила Виктория, натягивая тапки. – Шестой! Теперь у него четыре зуба сверху и два снизу! Знаешь, он так, бедняга, намучился с этим последним зубом. Теперь наш Егор Александрович отсыпается!

– Класс! Растет, значит, мужик! – счастливо улыбнулся Сторожев и погладил Викторию по голове. – Зря ты поднялась. Полежи еще. Ты с Егором совсем замучилась. Смотри, как ты похудела! Да, пацан – это не девочка. Любаша была намного спокойнее. С ней ты хотя бы высыпалась. Мне так жалко тебя, белочка! Наверное, нам надо нанять няню – тебе пора выходить на работу, в люди.

– Вот как! – прыснула в ладонь женщина и проворчала: – Сторожев, ты демон! Я в декрете расслабилась. Мечтаю родить тебе еще двойню, а ты – на работу! Я что, не справляюсь?! – И, наклонив голову набок, лукаво спросила: – Пельмени сварить?

– Говорю тебе, Викочка, отдыхай, а я поджарю картошку. Как ты любишь – с беконом и чесночком. Идет?

– Балуешь ты меня, Саша! – кокетливо протянула женщина и как подкошенная рухнула на кровать. – Уболтал! Я еще поваляюсь. А ты, пока будешь жарить картошку, заодно согрей Любочке молока. Только смотри не перегрей. Чтобы было чуть теплым. А я на ночь заварю ей шалфей с ромашкой.

– Хорошо, моя девочка! – тихо шепнул Сторожев и поцеловал жену в лоб.

Мужчина вышел из спальни и аккуратно прикрыл дверь.

С тех пор как родился Егор, прошло десять месяцев. После того как Виктория услышала о его появлении на свет, первое, о чем она подумала, были слова святого отца, которому она исповедовалась после рождения дочери. Так и не дав ей тогда однозначного ответа, батюшка сказал: «Впереди у тебя длинная жизнь. Ты увидишь еще знамения, которые Отец наш пошлет тебе как искупление. Сей на земле добро! И оно вернется тебе сторицей». Именно в рождении этого мальчика, в том, что его судьба зависела от ее решения, Виктория увидела знак, который Господь послал как искупление за ее, известные только ей, грехи. Хотя это было не главное. Молодая женщина даже на мгновение не могла представить, что сын Сторожева, его родная кровинка будет воспитываться в доме малютки. И это при живом, здоровом, успешном, самодостаточном отце. Этого она бы ни за что не допустила!

Пропав на несколько месяцев, Виктория всем объявила, что ждет ребенка и ее самочувствие сейчас оставляет желать лучшего. Уехав на дачу, она полностью погрузилась в заботу о малыше. А в начале мая Александр торжественно сообщил, что Виктория родила сына. При этом не забывал говорить всем о том, что мальчик родился немного недоношенный. Тем временем Егорка стал для них самым важным, самым дорогим человечком. Ни секунды не сомневаясь в своем решении, Виктория полюбила его как родного. Она даже не думала об этом! Это был их сын – и точка! Узнав о рождении братика, Любочка тоже заметно изменилась и повзрослела. Девочка с удовольствием помогала маме его купать, грела молочные смеси, меняла памперсы и даже, когда родители уезжали, оставалась с Егором дома. Она так любила младшего братика, с удовольствием его целовала. В ответ Егорка смеялся. Весело, звонко, как колокольчик. Его заливистый смех заполнял пространство дома, как лучик света, как вода из маленького родничка. Любовь к малышу помогла Виктории и Александру понять смысл жизни, простить друг другу обиды и начать все сначала, с чистого, не измятого листа. Вместе с Егором в их дом снова вернулось счастье. А может, оно и не уходило, а, спрятавшись за дверью, устроило им испытание? Испытание жизнью. И они его с честью выдержали.

Только Александр, целыми днями пропадавший на работе, не мог в полной мере насладиться созерцанием того, как растет его сын. Через три месяца после рождения Егора началась предвыборная президентская кампания. То, что эта кампания обещала быть жаркой, предвещали многие политологи. Но то, что она будет грязной, догадывались лишь единицы. 5 сентября из достоверных источников Александр узнал о том, что Ющенко отравили. Состояние здоровья кандидата в президенты становилось с каждым днем хуже и хуже. Не имея возможности скрывать эту информацию от народа, 17 сентября с трибуны Верховной Рады вице-спикер Зинченко сделал публичное заявление об отравлении Виктора Андреевича неизвестным ядом. В результате этого происшествия страна еще больше разделилась на сочувствующих и радующихся. Слишком разные настроения и желания были у избирателей Украины. Одни хотели в Европу, другие – назад в Совок. Одни обожали шансон, другие воспевали Шевченко. Одни мечтали, чтобы все говорили на украинском языке, другие с этим категорически не соглашались. Это было главной проблемой. Вместе с тем в стране не было лидера, способного объединить народ. Но Сторожев верил в победу Ющенко, в его харизму, в его идеалы. Возглавив предвыборный штаб Синегорска, Александр стал ярым помощником Виктора Андреевича и его оплотом. Все свои силы, время и даже средства он вкладывал в победу этого молодого и проевропейски настроенного реформатора. Публичные выступления Сторожева, его непринужденные беседы и массовые мероприятия в поддержку, как он считал, самого современного и прогрессивного политического лидера начали давать неплохие результаты. Видя его успехи, даже Евгений Иванович изменил мнение о Сторожеве, стал относиться к нему более уважительно и даже почтительно. То, за что раньше мэр ругал Александра, теперь преподносилось как «единая стратегия и достижения команды Виктора Ющенко». И люди ему верили.

Как результат, в первом туре президентских выборов в Синегорске Ющенко одержал головокружительную победу. И если его рейтинг по Украине составил всего 39,87 %, то по их области он набрал почти 90 %. Окрыленный успехом, Сторожев с головой погрузился в работу. До второго и самого решающего тура выборов оставалось всего три недели. Но тот результат, который был оглашен после выборов 21 ноября, в буквальном смысле всколыхнул страну. Опережая события, глава ЦИК Кивалов объявил победителем президентских выборов Виктора Януковича.

Тогда, впервые за долгие годы, Александр не пришел ночевать домой. Он и его соратники испытали шок. Всю ночь они обсуждали свою стратегию и думали над тем, как быть дальше. Однако мудрый украинский народ опередил политических лидеров. Будучи уверенными в том, что выборы президента прошли с массовыми фальсификациями, уже на следующий день на главной площади страны – Майдане Независимости – стали собираться люди. 22 ноября в Украине началась Оранжевая революция. Под красочными оранжевыми флагами собирались сотни тысяч сторонников Ющенко. Не желая отступать, протестующие разбили на Майдане палаточный лагерь. Люди решили стоять до конца. До победы своего лидера. В выходные дни на Майдане Независимости собиралось до полумиллиона человек. И несмотря на это громкое слово – «революция», акция протеста была настолько открытой и миролюбивой, что число сторонников Ющенко начало расти с каждым днем. На импровизированной сцене, установленной на Майдане Независимости, выступали политические лидеры и артисты, представители общественности и профсоюзов. Такой душевной, радостной атмосферы в Киеве еще не было. Народ верил своему избраннику, как спасителю. Верил в его порядочность, верил в его честность, верил в его желание изменить жизнь страны к лучшему. И ради него люди были готовы на все.

Народ ехал со всех уголков страны, чтобы принять посильное участие в Оранжевой революции. Крупные бизнесмены и мелкие предприниматели, студенты и даже пенсионеры снабжали жителей палаточного городка продуктами, теплой одеждой. Каждый вечер, несмотря на раннюю и очень холодную осень, киевляне и гости столицы выходили на народное вече, рассуждали о будущем своей страны и думали над тем, как вырваться из оков прошлого. Протестуя, народ пел песни и танцевал. Улыбаясь, старался привлечь на свою сторону бывших противников. Это была не столько революция, сколько праздник свободы и безграничной веры.

Виктория тоже не могла усидеть дома. Всего на три дня она вырвалась в Киев. Оставив детей на Ксюшу, женщина поехала на Майдан вместе с мужем. То, что она увидела и ощутила, полностью перевернуло ее сознание. Виктория никогда не забудет, как через плотную толпу к ней протиснулась худенькая маленькая старушка и, протянув толстые вязаные носки, сказала:

– Вижу, дочка, обувка у тебя худая. Надень, детка, они не ношеные. Я их сегодня ночью связала! Для таких, как ты. Я старая, больше ничего сделать-то не могу. Одна надежда на вас, на молодежь. Надень, дочка, надень! Только когда Ющенко придет к власти, напомни ему, дочка, о тех, кто здесь стоял, кто ему верил! Хотя, я уверена, он нас не подведет. Разве можно обмануть так много людей?

Майдан стал главным событием в жизни Виктории. В некотором смысле это было даже важнее рождения детей. Ведь разве нормальная мать не хочет, чтобы ее дети жили в свободной и процветающей стране, той, которую Ющенко обещал построить? Ради этого Виктория, как и другие, готова была пойти на любые лишения. Не жалея сил, она помогала Александру, ездила с ним по регионам, писала сценарии встреч, тексты обращений и даже придумывала веселые четверостишия для выступлений в студенческих общежитиях.

Весь мир смотрел на украинцев как на великую нацию, способную, не проронив ни капли человеческой крови, изменить ход истории и открыть для себя дорогу к новому, светлому будущему. В каждом уголке мира слово «Ukraine» вызывало уважение и восторг. Один за другим главы европейских государств и США отказывались признавать результаты второго тура президентских выборов. Затаив дыхание, украинцы ждали перемен. А когда 3 декабря 2004 года Верховный Суд признал объявленные ЦИК результаты не соответствующими реальному волеизъявлению народа, Виктория плакала от счастья. Оставалось ждать совсем немного.

Какова же была ее радость (впрочем, как и всей их команды), когда 26 декабря, после повторного голосования во втором туре, Ющенко одержал блестящую победу, набрав 51,99 % голосов избирателей. 10 января 2005 года, в день, когда обновленный ЦИК объявил официальные результаты выборов, своего ликования не скрывал никто. Штаб Синегорска устроил тогда настоящий праздник! Не скупясь на комплименты, Евгений Иванович передал Александру личную благодарность от Ющенко. Виктория гордилась мужем. Теперь в Синегорске он стал лидером не меньшей величины, чем сам мэр.

После окончания выборов жизнь Сторожевых постепенно вернулась в прежнее русло. У Александра наконец появилась возможность больше времени уделять семье. Виктория полностью отдавалась детям. Осенью, когда Егорке исполнилось полгода, они на несколько дней, захватив окончание бархатного сезона, все же махнули на море в Крым. На более длительный отдых у Сторожевых пока не хватало времени. Александра очень мучило, что он никак не может воплотить в жизнь давнюю сокровенную мечту Виктории – поездку в Париж. Словно назло, им все время мешали непредвиденные обстоятельства: то Любушку надо было оздоровить на море, то они поссорились, то родился Егорка, то начались выборы президента. Часто, закрыв глаза, Виктория представляла, как бродит по Елисейским полям: вокруг – влюбленные пары, на разных языках звучат трепетные слова признания в любви, а издалека доносятся полная страсти и нежной романтики мелодия аккордеона и убаюкивающая своей монотонностью и простотой уличная шарманка. Париж! Париж! Париж! Город ее мечты.

Вздохнув, Виктория поднялась и посмотрела на малыша. Перевернувшись на бок, Егорка крепко обхватил ручками обезьянку и, слегка приоткрыв рот, спал.

В этот момент двери спальни медленно отворились. Счастливо улыбнувшись, Александр махнул жене рукой и тихо позвал:

– Идем, моя королева, ужинать!

Кивнув, Виктория поправила на сынишке сползшее покрывальце и поспешила на кухню.

Любаша сосредоточенно, насупив бровки, ходила вокруг стола, расставляя тарелки. Сервировать стол было ее обязанностью. Надев фартук ярко-желтого цвета, на котором был нарисован грустный, наклонивший голову набок Чебурашка, Сторожев колдовал возле плиты. Высокий, широкоплечий, сосредоточенный, с Чебурашкой на животе и маленькой деревянной лопаткой в руке, он выглядел очень забавно. Прыснув от смеха, Виктория прижалась к стене.

– Саша, я тебя обожаю! Ты самый лучший на свете повар!

– Обожаю! – весело подпрыгнув, повторила Любаша и, обхватив руками ноги отца, прижалась к нему.

– Так, так, барышни, усаживайтесь, пожалуйста, за стол! – скомандовал Александр, соскребая со сковороды слегка подгоревшую картошку. Заправски пересыпав ее на блюдо, он щедро посыпал картошку измельченным зеленым луком и торжественно, заложив руку за спину, водрузил в центре стола. По кухне поплыл головокружительный аромат – микс жареной картошки, бекона и чеснока.

– Папуся, мы сейчас эту картошку съедим вместе с тарелкой! – воскликнула Любаша, первая схватившая раздаточную лопатку.

– Да ладно, доча! – самодовольно ухмыльнувшись, протянул Сторожев. – Не позорь мою седину. Но вы с мамой обязательно должны все это доесть! А то вы у меня обе худенькие, как балерины. Вот, только на нашу украинскую картошку я и надеюсь. Не креветками же вас на ночь кормить. Даже если они королевские!

– Ага! – одобрительно кивнув, согласилась Любочка и, замолчав, начала старательно жевать. – А меня Коленька Палийчук не раз называл балериной. Говорит, когда я чуть-чуть подросту, он возьмет меня в пару на бальные танцы.

– Ешь, танцовщица! – ухмыльнулась Виктория и, став серьезной, поинтересовалась: – Как твое горлышко, болит?!

– Нет, уже все хорошо! Мне папусик купил «Стрепсилс» и дал теплое молочко, – насупив бровки, по-взрослому серьезно ответила Любаша и наколола картошку на вилку. – Как вкусно!

– Да! – засмеялась молодая женщина. – Умеет наш папа готовить!

– А я, когда вырасту, тоже такого, как наш папа, мужа найду! – словно между прочим заметила девочка. – Хочу, чтобы он меня любил, водил в зоопарк и жарил картошку!

В кухне повисла звенящая тишина.

– И все? – первая придя в себя, удивленно спросила Виктория. – Больше ты от своего будущего мужа ничего не хочешь?

– Детей, – потупив голову, скромно ответила Любочка и тяжело, совсем не по-детски вздохнула.

Приподняв брови, родители решили не продолжать этот разговор. Сторожев начал рассказывать о городских новостях, о формировании новой власти и возможном будущем премьере. Глаза его взволнованно, возбужденно заблестели. Было очевидно, что его что-то тревожит. Нахваливая ужин, Виктория с интересом слушала мужа. Изолированная от общества, она всегда с нетерпением ждала этих тихих вечерних бесед. Неожиданно Александр замолчал.

– Любань, ты поела? – ласково спросил он и погладил дочку по голове.

– Ага! – весело ответила девочка и поставила на стол увесистую кружку из-под молока. – Спасибо, мамуся, спасибо, папуся!

– На здоровье, принцесса! Но ты мне еще обещала повторить перед сном уроки, – строго напомнил Сторожев. – Беги к себе в комнату, солнышко! Пожалуйста, позанимайся и обязательно, как просила Мария Федоровна, повтори слова по английскому.

– Хорошо! – кивнув очаровательной рыжей головкой, ответила Любочка и выбежала из кухни.

Выпрямив спину, Виктория напряглась. Она чувствовала: Александр чего-то недоговаривает.

– Саша, у тебя все хорошо? – взволнованно поинтересовалась женщина и пристально посмотрела ему в лицо. – Мне кажется, что-то случилось.

Взяв кружку, Сторожев встал из-за стола и, нажав кнопку на пульте, выключил телевизор.

– Викочка, мне надо с тобой посоветоваться, – задумчиво наморщив лоб, произнес он и снова опустился за стол.

– Ну, – пытливо протянула женщина, – пожалуйста, не тяни! А то мне уже нехорошо. Говори! Что случилось?

Отодвинув тарелку, она облокотилась на стол и, взволнованно насупив брови, сосредоточилась.

– Викочка, дело в том, что Евгений Иванович, возможно, будет работать в правительстве. Четвертого февраля в парламенте должно состояться голосование по новому Кабинету министров. Если его утвердят, то на следующий день в Синегорске будет дан старт предвыборной кампании внеочередных выборов на пост мэра, – издалека начал Александр и покраснел.

– И?.. – протянула Виктория, сразу сообразив, куда клонит ее муж.

– От политсовета партии мне предложили баллотироваться в мэры, – быстро, на одном дыхании произнес Сторожев.

– Да ты что! – хлопнув в ладоши, воскликнула она. – Сашуль, это же большая честь! Соглашайся, соглашайся, любимый! Я полностью тебя поддерживаю! Уверена, ты победишь! Они и предложили твою кандидатуру только благодаря тому, что у тебя среди жителей Синегорска самый высокий рейтинг.

– То-то и оно! Они предложили, – многозначительно ответил мужчина и задумчиво, глядя в никуда, ухмыльнулся. – Понимаешь, если я буду баллотироваться от партии, то буду полностью от нее зависеть. Точнее, не от нее, а от ее руководства. А я этого не хочу. Я сам могу оплатить расходы. Что скажешь по этому поводу?

Расширив глаза, Виктория удивленно посмотрела на мужа.

– А почему ты не хочешь зависеть от руководства партии?

– Как тебе сказать, моя белочка… – замялся Сторожев и прикусил губу. – Слишком много расхождений между линией партии и моими личными взглядами. Особенно в последнее время. Прошло всего полтора месяца, а я уже вижу, что ошибся во многих людях. Очень во многих. Вместо реальных действий и конструктива начинается подковерная мышиная возня, дележ портфелей – их распределяют, ориентируясь не на профессиональные качества, а на личную преданность и родственные связи. Это ужасно. И я боюсь, что это только начало. Народ не за это мерз на Майдане. А сегодня я снова схлестнулся с Евгением Ивановичем…

– Из-за чего? – огорченно спросила Виктория.

– Подвыпив, мэр начал болтать лишнее, гнать на жидов и москалей. Плакался, что благодаря им скоро украинцев при власти совсем не останется, – ухмыльнувшись, буркнул Александр. – Сказал, что я зря поддерживаю Базаревского, что тот в последнее время начал чересчур выпендриваться, стал в обход него решать с руководством серьезные вопросы. Мол, очень уж хитрый и предприимчивый. А все, как заявил мэр, потому, что Базаревский наполовину поляк, наполовину жид. Что он даже толком на украинском языке не разговаривает.

– И что ты ему ответил?

– Сказал, что для меня на земле есть две нации: сволочи и порядочные люди. А какого цвета у них лица и на каком языке они говорят, мне все равно! И еще я сказал, что, по моему мнению, Базаревский – порядочный человек.

– Саша, ты договоришься! Мэр еще и тебя назовет предателем! – встревожилась Виктория.

– Я предатель? – побагровев, крикнул Сторожев. – Предатели те, кто служит не народу, а тому, кто им платит! Вот кто настоящие предатели. Те, кто разворовывает нашу страну! Поэтому я и не хочу идти на выборы под партийными флагами. Не хочу! Я вижу, что мой проступок, за который я почти два года отсидел в тюрьме, просто детское баловство по сравнению с тем, что творят наши державные мужи!

– Сторож, миленький, успокойся! – подбежав к Александру, ласково произнесла Виктория и погладила мужа по голове. – Я всегда на твоей стороне! Я верю тебя, в тебя верят люди. А что? Тогда иди на выборы самовыдвиженцем! На ногах мы стоим уверенно, сами сможем покрыть предвыборные затраты. А я обещаю, что все это время буду рядом с тобой! Правда, если ты этого хочешь…

– Что ты, любимая?! – радостно воскликнул Александр и прижался к ее груди. Заглянув жене в глаза, он радостно, искренне воскликнул: – Викуся, моя Викуся! Вместе мы сила! Уверен, с тобой я смогу победить всех!

С этого дня их жизнь изменилась. После 4 февраля Евгений Иванович действительно перешел на работу в правительство. В Синегорске был дан старт внеочередным выборам мэра. Долго не размышляя, Сторожев зарегистрировал свою кандидатуру. Правда, не от политической силы, а как самовыдвиженец. Это расстроило, а может быть и разозлило представителей партий, которые открыто предлагали Александру сотрудничество и поддержку. Заполучить в свои ряды человека, имевшего громкое, не запятнанное в коррупционных скандалах имя, были бы рады политические боссы, устроившиеся на Печерских холмах. Возможность манипулировать Синегорском и его электоратом прельщала всех: и правых, и левых. Но Сторожева не соблазнили даже самые льстивые предложения. Уверенный в себе, в поддержке своей команды, Александр пошел на выборы один.

Поставив перед собой великие цели, теперь каждую минуту, каждый прожитый день Сторожевы работали на успех. Пригласив в дом нянечку, Виктория подключилась к работе в предвыборном штабе мужа. Александру не надо было даже пиариться: никто из кандидатов не сделал для Синегорска больше, чем он. Все его свершения давно были на слуху у горожан. Главной задачей, стоявшей перед Александром, было донести до избирателя свою предвыборную программу. В отличие от своих соперников, он не строил за один месяц детские площадки, не раздавал гречку. Он нарочито говорил только о том, что сделал до этого времени и что планирует сделать после окончания выборов. Сторожев не покупал голоса, как его соперники. Не стесняясь, Александр открыто рассказывал о своей жизни, о лихих девяностых и о собственных ошибках. На встречах с избирателями рядом с ним всегда была его жена и верная подруга – Виктория. Однажды на встрече с работницами швейной фабрики она совершенно неожиданно рассказала историю их непростой любви. Искренне, откровенно. Присутствующие в зале журналисты быстро, с ее слов написали статью в городскую газету «Вестник Синегорска». И уже на следующий день к обеду весь недельный тираж издания разошелся. Уставшие от вранья, люди взахлеб перечитывали трогательный, вышедший из самого сердца рассказ будущей первой леди города Синегорска. Теперь о Сторожеве говорили не только как о политике и предпринимателе, теперь о нем еще говорили как о человеке – простом, со своими минусами и плюсами. Причем последние вызывали у жителей города особый, нескрываемый восторг.

До окончания выборов оставалось совсем мало времени – чуть больше двух недель.

Вместе со своей командой Александр с нетерпением ждал результатов последних социологических опросов. Он был уверен, что победа будет за ним. Однако полученный результат превзошел его ожидания. Как показало исследование, он имел шанс стать мэром Синегорска уже в первом туре. Его рейтинг доходил до шестидесяти двух процентов. Признаться честно, даже Виктория не верила, что такое возможно. Окрыленные успехом, Сторожев и его команда с еще бóльшим рвением взялись за работу. Благо, ждать оставалось недолго. Выборы должны были состояться 10 апреля.