Вася Саульченко – 8 лет.
Сейчас – социолог.
После войны меня долго мучил один и тот же сон…
Сон о первом убитом немце… Которого я сам убил, а не увидел убитого… То я лечу, и он меня не пускает. Вот поднимаешься… Летишь… Летишь… Он догоняет, и падаешь вместе с ним… Проваливаешься в какую-то яму. То я хочу подняться, встать… А он не дает… Он не дает мне улететь…
Один и тот же сон… Он преследовал меня десятки лет. И только недавно исчез…
Когда я убил этого немца… Я уже видел, как застрелили моего деда на улице, а бабушку у нашего колодца… На моих глазах маму били прикладом по голове… Когда она умирала, волосы у нее были красные, а не черные… Но когда я стрелял в этого немца, я не успел об этом подумать. Он был раненый… Я хотел забрать у него автомат, мне сказали забрать у него автомат. Мне уже было десять лет, партизаны уже брали меня на задания. Подбегаю к нему и вижу, как перед моими глазами пляшет пистолет, немец в него вцепился двумя руками и водит перед моим лицом. Но он не успевает первым выстрелить, успеваю я… И, видимо, попал, потому что пистолет у него выпал из рук…
Я не успел испугаться, что убил… И в войну его не вспоминал. Вокруг было много убитых, они уже не пугали. Мы жили среди убитых. Даже привыкли. Один только раз мне стало страшно. Зашли мы в деревню, ее недавно сожгли. Утром сожгли, а вечером мы пришли. Я увидел обгоревшую женщину… Она лежала вся черная, а руки белые, живые женские руки. Вот тогда мне впервые стало страшно. Я мог закричать, еле сдержался.
Нет, ребенком я не был. Не помню себя ребенком. Хотя… Убитых не боялся, а идти ночью или вечером через кладбище боялся. Мертвые, которые на земле, не пугали, а те, которые в земле, пугали. Страх детства… Он остался… Хотя… Хотя я думаю, что дети ничего не боятся…
Освободили Беларусь… Всюду лежали убитые немцы, своих подбирали, хоронили в братских могилах, а эти долго лежали, особенно зимой. Дети бегали в поле смотреть на мертвых… И тут же, недалеко, продолжали играть «в войну» или «в казаков-разбойников».
Я удивился, когда через много лет появился этот сон об убитом немце… Это было неожиданно для меня…
А сон преследовал меня десятки лет…
У меня сын, уже взрослый мужчина. Когда он был маленьким, меня измучивала сама мысль – попытаться рассказать… Рассказать ему о войне… Он расспрашивал, а я уходил от разговора. Я любил читать ему сказки, я хотел, чтобы у него было детство. Он вырос, а мне все равно не хочется говорить с ним о войне. Может быть, когда-нибудь я расскажу ему о своем сне. Может быть… Я не уверен…
Это надо разрушить его мир. Мир без войны… Без его собственной войны…